Старый управляющий один за другим зажигал фонари, висящие вдоль мощенной мрамором террасы. Через открытые двери библиотеки Ма Чжун видел, что судья стоит, сложив руки за спиной, в центре зала перед столом из резного черного дерева. Младший помощник Хун помогал художнику разворачивать свитки картин.
      Когда судья Ди увидел Ма Чжуна на террасе, он сказал Ли:
      – Мне жаль, что вы не успели сделать полотно, изображающее пограничную область, господин Ли. Это верно, бумагу высшего качества трудно достать в таком захолустном городе. Я вас прекрасно понимаю. Вы не хотите писать картину, в которой так важно передать настроение, пока сами не почувствуете себя готовым к этому. Я буду очень рад увидеть три пейзажа, которые вы написали в прошлом году. Их можно повесить где-нибудь здесь, на стене. Скажите управляющему, чтобы он принес больше свечей, а пока я прогуляюсь по саду со старшим помощником и подышу вечерней прохладой.
      Он повел Ма Чжуна к каменной скамье под высокой акацией у дальнего конца террасы.
      – Заседание суда затянулось довольно долго, – сообщил он старшему помощнику. – Мне пришлось отложить его, поскольку противная сторона тоже обнаружила новые сведения! Мне редко приходилось иметь дело с такими сложными спорами из-за наследства. Сразу после заседания я переоделся, принял ванну и тут ко мне пришел Ли Го. Сейчас мы поговорим с ним. Что вы узнали в городе?
      Ма Чжун сообщил судье результаты своего похода. Судью Ди очень заинтересовал разговор с царем нищих по прозвищу Монах.
      – Вы действительно прекрасно справились со своей задачей, Ма Чжун! Теперь мы, как говорится, можем взглянуть на дело изнутри. Личность убийцы покрыта тайной, но мы, кажется, на верном пути к золоту казначейства! Разумеется, пойдите сегодня в храм с этой служанкой и поищите его. Так будет лучше, чем отправляться туда с целым отрядом стражников! Попробуйте также заставить ее рассказать о Монахе. Он представляется мне очень непростой личностью. ,
      Судья стряхнул несколько лепестков с подола и поднялся. Они вернулись в библиотеку.
      Четыре высоких свечи освещали комнату. Ли Го и младший помощник Хун стояли перед тремя большими живописными свитками, свисавшими с верхних полок книжных шкафов. Деревянные барабаны, на которых были свитки, опустились почти до пола. Судья развернул кресло и уселся лицом к картинам. Он молча рассматривал их, поглаживая баки.
      – Да, – сказал судья, – вот этот пейзаж в середине, написанный тушью, мне действительно очень нравится. Два других написаны, может быть, изящнее, но в среднем чувствуется небрежная свобода кисти древних мастеров. В них видно огромное пространство. Если бы вы не нарисовали маленький островок на горизонте, невозможно было бы понять, где кончается море, а где начинается небо.
      – Вы очень хорошо разбираетесь в живописи, – с благодарностью произнес Ли Го. – Я всегда стремлюсь создать ощущение ^глубины и расстояния, но мне это редко удается.
      – Если бы нам всеща удавалось достигнуть предела желаемого, – будто бы с намеком сказал судья, – мы почувствовали бы себя обманутыми. Присядьте и выпейте чашечку чаю, господин Ли.
      Вошел управляющий с чайными принадлежностями на большом подносе. Когда все отпили по глотку, судья Ди продолжил: – Вы большой художник, господин Ли. Вам следует жениться, чтобы вы могли передать свое искусство сыновьям.
      Ли слабо улыбнулся.
      – Жизнь женатого человека создает ощущение обмана, о котором вы говорили. Она лишает романтики, а в этом случае дух творчества исчезает.
      Судья энергично покачал головой.
      – Брак – основа нашего священного общественного порядка, господин Ли. Если бы вы смогли прожить жизнь в четырех стенах своего дома, тогда, может, вам и удалось бы предаваться любви без естественных ее последствий. Поскольку же мы не можем не выходить в окружающий мир, нам нужно приспосабливаться к человеческому обществу. Иначе появляется безысходность. Один древний писатель сравнил человека с лошадью в упряжке. В упряжке у каждой лошади достаточно свободы: она может бежать чуть медленнее или чуть быстрее, тянуть чуть вправо или чуть влево, но колесница останется на дороге. Когда же лошадь вырвется из упряжки, она может некоторое время наслаждаться полной свободой, но затем устанет и почувствует себя одинокой. Она захочет вернуться в упряжку, но увидит, что дороги больше нет и ей уже не догнать колесницу.
      Художник побледнел. Его рука, поднявшая со стола чашку, дрожала. Возникла неловкая пауза. Затем Ли поднял глаза и
      спросил:
      – Кстати, господин, как продвигается расследование убийства в храме? Собрали ли вы достаточно улик, чтобы осудить бродягу?
      – Мы продвигаемся вперед достаточно уверенно, – уклончиво ответил судья Ди. – Помните пословицу: поспешишь – людей насмешишь? – Он отпил глоток чаю, показывая тем самым, что гостю пора уходить.
      Ли Го собрался было подняться, но вдруг хлопнул себя ладонью по лбу и сказал:
      – Какой же я глупец! Я думал сразу рассказать вам об этом, но чуть не забыл. Когда вы ушли от меня утром, я вспомнил, что действительно видел этот ларец из черного дерева, который вы мне показывали.
      – Очень хорошо, – сказал судья Ди, – это интересно! Когда же и где вы его видели?
      – Около полугода назад у старого нищего. Он пришел к нашей двери и просил за него несколько медных монет. Ларец был весь в грязи, и я не разглядел нефритовый кружок на крышке. Нищий сказал, что подобрал его у кроличьей норы на лесистом склоне, позади заброшенного храма. Я был занят, и первой мыслью у меня было отослать его прочь, но он казался таким жалким, что я взял у него ларец и дал ему несколько монет. А ларец бросил в корзину с какими-то мелочами. Позже, когда торговец редкостями с улицы за храмом Конфуция пришел ко мне, чтобы купить старинную картину, я добавил к картине эту корзину, чтобы получить от торговца нужную сумму.
      – Благодарю вас, господин Ли. Я очень рад, что вы вспомнили, откуда появился этот ларец. Благодарю вас за то, что вы показали мне свои работы. Если вы не возражаете, я задержу эти полотна на несколько дней, а потом дам вам знать, которое из них мне по душе. Кстати, ваш помощник Ян появился?
      – Нет, господин, но он скоро вернется. Я навел справки в городе и узнал, что он за1улял с двумя своими дружками. А это стоит денег!
      – Понятно! Недавно мне довелось встретиться с бывшим нанимателем вашего помощника, отставным правителем уезда господином У. Он сказал, что уволил Яна за то, что тот оказался развратным молодым человеком.
      Художник тряхнул головой.
      – У-старая дубина! Такая же, как мой брат. У них нет ни малейшего сочувствия к людям, которые хотя бы в мелочах отличаются от их грубых, пошлых взглядов на жизнь!
      – Ну, в мире найдется место для всякого люда. Младший помощник проводит вас до ворот, господин Ли.
      – Так этот ларец был найден возле заброшенного храма, господин! – воскликнул Ма Чжун.
      – Да, – медленно сказал судья Ди, – это очень любопытно. Если Ли говорит правду, то может оказаться, что исчезновение госпожи Нефрит тоже связано с заброшенным храмом. А если он пришел, чтобы рассказать мне сказку, то почему он придумал именно эту? – Судья медленно поглаживал бороду. – И кто мог дать ему ложные сведения о том, что Ян загулял с дружками? Ян мертв!
      Ма Чжун пожал плечами.
      – Это легко объяснить, господин. Как я уже говорил вам, я встретил Ли вчера, когда он ходил по трактирам. А вы знаете этих хозяев кабачков. Они всегда стараются отделаться от человека, задающего вопросы, несколькими общими фразами. Они не любят вмешиваться в склоки чужих людей. У них своих забот хватает!
      – Я обдумаю это, Ма Чжун. А вам сегодня лучше пойти в Жилище Отшельника после девяти. К этому времени жрица закончит свои молитвы и уснет.
      Судья прошел по открытой галерее, которая шла вокруг внутреннего сада, к помещению первой жены. Из открытого окна доносился звук двухструнной скрипки. Ритм мелодии отбивали резкие звуки трещотки.
      Войдя в темную гостиную, судья увидел там довольно много народу. Все повернулись к небольшой импровизированной сцене в противоположном конце комнаты. Там стоял небольшой шатер высотой около двух метров, отделенный роскошной красной парчой. С самого его верха спускался экран из тонкой белой материи, освещенный сзади масляной лампой. Маленькие, ярко расцвеченные фигурки летали по экрану. Из шатра доносился певучий голос рассказчика, сопровождающийся веселыми звуками скрипки. Судья Ди на цыпочках прошел в угол за спинами зрителей. Это был тот самый театр теней, который его первая жена обещала детям во время празднования своего дня рождения.
      Жены судьи с детьми и няней сидели на длинной скамье напротив сцены. Позади стояли слуги. Даже кухаркам разрешили пройти в господские покои по случаю такого праздника. Все следили за пьесой с восторженным вниманием.
      Сложив руки на груди, судья смотрел на красочное представление. Грациозные марионетки, вырезанные из тонкой кожи и раскрашенные яркими красками, приводились в движение железными проволочками за экраном. Кукольник то прижимал их к экрану, и тогда зрители видели их выразительные черты, то вдруг отодвигал их, создавая впечатление, будто они исчезают в пространстве.
      Как обычно в таких случаях, пьеса представляла собой смесь соответствующих празднику легенд, в которых главную роль играла царица Западного края. Сейчас она наводила порядок среди своих сказочных придворных, стоя под райским деревом, на котором росли персики греха, раскрашенные в ярко-красный цвет. Она размахивала руками в длинных рукавах и напоминала большую аляповатую бабочку. Потом появилась белая обезьяна, которая хотела украсть персик. Дети захлопали в ладоши и стали ее подбадривать, когда обезьяна начала выкидывать свои штучки.
      – Реальная жизнь, – подумал судья, – намного сложнее и запутаннее, чем этот театр теней. События неожиданно пересекаются, и их мотивы затеняются непредвиденными обстоятельствами. Самые тщательно разработанные планы срываются из-за проделок судьбы. Умнейшие интриги запутываются в беспредельном разнообразии человеческого поведения. Поэтому было бы ошибкой искать объяснения событиям, исходя из предполагаемого, заранее разработанного четкого плана человека, который совершил убийство в заброшенном храме. Нужно было принять во внимание огромное количество ошибок и случайных совпадений.
      Судья медленно кивнул. Если смотреть на дело с этой стороны, можно было догадаться о причинах, по которым ларец черного дерева оказался вблизи заброшенного храма. И тогда то, что казалось несоответствующим действительности в послании госпожи Нефрит, тоже получало логическое объяснение. О небо! Если его догадка была правильной, тогда рассказ Ли Го о том, как он получил ларец, может оказаться самой странной проделкой судьбы, с какими ему когда-либо приходилось сталкиваться!
      Громкий звук трещотки объявил о том, что первое действие пьесы закончилось. Судья быстро выскользнул из комнаты.

      Готовясь посетить заброшенный храм во второй раз, Ма Чжун решил, что лучше сначала обследовать подходы к нему сзади. Поэтому он вышел из города через Северные ворота. Он без труда нашел тропинку вверх по склону, однако на полпути к вершине тропинка начала разветвляться, и ему пришлось несколько раз возвращаться, прежде чем тропинка привела его к небольшой поляне на вершине холма. Там он задержался на некоторое время, любуясь видом города с множеством мерцающих огоньков.
      Войдя в лес, он обнаружил Фана, молодого стражника, который сидел на стволе поваленного дерева. Тот сказал, что его товарищ наблюдает за лестницей по другую сторону храма. Показав Ма Чжуну тропинку, ведущую к Жилищу Отшельника, Фан вернулся на свой пост.
      Вскоре Ма Чжун увидел покрытые красным лаком ворота Жилища Отшельника. Стена вокруг Жилища была не слишком высокой, и, насколько он мог разглядеть в неверном лунном свете, черепицы на ней были новыми и прочными. Было бы не слишком трудно перебраться через стену, но он решил подождать, пока облака, скрывшие луну, не "унесет ветер. Упавшая черепица может наделать много шума тихой ночью. Пошарив в зарослях, он набрал с полдюжины булыжников и сложил их у стены, слева от ворот. Как только появилась луна, он залез на кучу камней и, подтянувшись, забрался на стену. Как и говорил царь нищих, крыша домика служанки оказалась прямо под ним. Он прокрался чуть дальше по стене и легко спрыгнул на камни дворика. Быстро бросив взгляд на освещенное окно домика жрицы, он прокрался на цыпочках к маленькому домику служанки и тихо постучал четыре раза.
      Изнутри не доносилось ни звука. Ма Чжун постучал громче и прижался ухом к двери. Теперь он услышал тихие шаги босых ног. Дверь открылась, и он быстро вошел в маленькую комнатку, освещенную дешевой свечой, стоящей на бамбуковом столике у стены.
      – Ну, и кто ты такой? – прошептала девушка, тихо закрыв дверь.
      На ней была тонкая ночная рубашка, и Ма Чжун мельком успел заметить круглое лицо и массу спутанных волос. Он вынул из рукава метку. Прижав метку к ее теплой ладони, он сказал:
      – Меня зовут Сяо Па, я двоюродный брат Сэн Саня. Меня прислал царь. Он сказал, что тебя зовут Весеннее Облако.
      Она подошла к столику у стены и осмотрела метку в свете свечи. На столике на деревянной подставке стояло круглое металлическое зеркало, перед ним лежал сломанный гребень. Очевидно, это был ее туалетный столик. Ма Чжун быстро оглядел скудную обстановку комнаты. У другой стены стояла старая дощатая кровать, покрытая протертой травяной циновкой. Перед кроватью стоял шаткий бамбуковый стул. На. полке под окном он увидел корзинку, медный таз и маленький фонарик. В комнате было душно и пахло дешевыми духами.
      – Тесно, но уютно.
      – А тебе-то что! – Она наклонилась и вытащила из-под кровати маленький низкий столик.
      Поставив столик прямо на матрац, она уселась возле него по-турецки и жестом пригласила Ма Чжуна последовать ее примеру. Матрац еще хранил тепло ее тела. Они молча сидели лицом друг к другу по разные стороны обеденного столика. Теперь, когда она отбросила с лица волосы, он с удовлетворением отметил, что она была очень красива, как раз в его вкусе. У нее было круглое симпатичное личико с горящими глазками, щеки с ямочками и коралловые губы. Когда он заметил под тонкой рубашкой ее крепкие груди, он молча вознес благодарную молитву Богу Войны. Внезапно она улыбнулась.
      – Ты не так уж молод, но нравишься мне больше, чем большинство друзей папаши, Сяо Па!
      – Ну и ну! – воскликнул Ма Чжун. – Так ты дочь царя! Это честь работать с тобой, принцесса! Я должен помочь тебе добыть золото. Расскажи, как твой отец узнал об этом. Ведь Сэн Сань обычно держал язык за зубами.
      – Очень просто. Папа когда-то учил Сэн Саня драться. Поэтому Сэн Сань частенько заглядывал к нему. Он пообещал папаше кусочек добычи.
      – Сколько должен был получить Сэн Сань?
      – Одну треть. Ян – две трети. Это разумно, так как Ян рассказал все твоему двоюродному брату. Яну не хотелось искать золото самому, потому что парень, который нашел его первым, был крепким малым и, говорят, Ян боялся его. И, похоже, не без причины. Ведь этот негодяй убил твоего двоюродного брата и напугал Яна так, что того и след простыл! После этого я сказала папе, что одна ночью в храм больше не пойду. Ни за что!
      – Повидаться бы с тем собачьим сыном, который убил Сэн Саня! Его брат Лао У сидит в тюрьме в Тонкане, поэтому мне придется самому свести с ним счеты.
      – А мне папаша приказал пойти к жрице и попроситься к ней в услужение, чтобы приглядывать за храмом. Я не хочу говорить ничего плохого о твоем двоюродном брате. Просто папа решил, что за Сэн Санем неплохо бы приглядеть.
      – И царь был прав! Не понимаю только, почему этот негодяй, спрятав золото в храме, не выкопал его сам и не убрался отсюда. Зачем ему оставлять его там до тех пор, пока не заявятся Сэн Сань с Яном?
      Она пожала круглыми плечиками.
      – Кажется, он украл золото и спрятал где-то. И спрятал так хорошо, что не смог больше найти! А не потому, что не пытался! Я облазила весь этот чертов храм. Он там хорошо поработал, скажу я тебе! Полы везде взломаны. Кстати, я обыскала и жилище моей хозяйки жрицы.
      – О небо! Принцесса, неужели ты подозреваешь набожную жрицу?
      – До тех пор пока я не узнаю, где золото, я не могу ни на кого положиться. А что же касается этой старой набожной сучки, у нее есть одна плохая черта, брат Сяо. Когда у нее плохое настроение, она берет хлыст и вымещает зло на мне. «Снимай штаны, поклонись владыке нашему Будде и молись за исправление своего характера», – говорит. Вот тебе и набожность, брат Сяо! – Она сплюнула на пол. – Ну что же, можно еще разок в храм сходить, раз уж ты здесь. Я покажу тебе план здания.
      Она вытащила из-под матраца сложенный листок бумаги и разложила его на столике.
      – Смотри сюда: вот главный зал, в самой середине. Отсюда мы и начнем.
      Ма Чжун изучал план. Он точно соответствовал тому описанию, которое ему дали судья и младший помощник Хун.
      – Прекрасно сработано, принцесса!
      – А что ты думаешь?! Мне не впервой делать такие планы. Нанимаюсь в служанки в большой дом и рисую план, чтобы парочка папиных дружков не заблудилась, когда захотят погостить там в темноте. Смотри и запоминай план, брат Сяо. У нас еще около часа, мы не можем уйти, пока жрица не уснет.
      Сложив бумагу, Ма Чжун сказал с усмешкой:
      – Я бы предпочел за этот час получше с тобой познакомиться, принцесса. Знаешь, говорят: не берись за работу, пока не узнаешь как следует напарника!
      – Сначала работа, потом удовольствия, – решительно сказала она. – Слезай с кровати и изучай план, а я переоденусь. Повернись ко мне спиной и гляди на бумагу!
      Ма Чжун слез с кровати и встал перед туалетным столиком, повернувшись к ней спиной. Она выскользнула из ночной рубашки и пошарила за кроватью, стоя на коленях, пока не нашла темно-синие шаровары и куртку. Уже собираясь одеть их, она задержалась на мгновение и окинула широкую спину Ма Чжуна оценивающим взглядом. Слегка улыбнувшись, она отложила одежду, уселась на ночную рубашку и стала причесываться. Решив, что теперь она выглядит достаточно привлекательно, девушка сказала ему:
      – Не оглядывайся! Еще рано!
      – А зачем?-спросил Ма Чжуи.-Мне хватает и этого зеркала. Сзади ты тоже хороша.
      – Ах ты гнусный тип!
      Она спрыгнула с кровати и набросилась на него, стараясь достать ногтями до лица. Он сжал ее в объятьях…
      Одевшись, она взяла с полки маленький фонарик.
      – Мы сможем зажечь его только в храме, – сказала она. – Днем я видела парочка у ворот, и они были .похожи на ловцов воров, поставленных после убийства твоего двоюродного брата. Так что убийцы там сегодня не будет. Правда, мы можем встретить привидение.
      – Не нужно шутить, принцесса!
      – А я и не шучу. Там есть привидение. Я сама раза два видела его собственными глазами. Летает между деревьями. Вот так. Это высокая женщина в жутком белом саване. Я не люблю привидений, но эта никому не делает зла. Однажды я чуть было не столкнулась с нею. Она ничего не стала делать, только поглядела на меня большими грустными глазами и поплыла дальше.
      – Грустные у нее глаза или нет, мне бы не хотелось с ней встретиться. Пойдем!. Я проведу тебя мимо стражников. В молодости я бывал в «зеленых зарослях».
      Она задула свечу и приоткрыла дверь.
      – Забавно, – прошептала она. – В окне старой сучка еще горит свет.
      – Ока, должно быть, читает священные книги,
      – И, судя по всему, вслух. Ладно, пойдем. Если она обнаружит, что меня нет, уйду от нее и все. Пусть другой девчонке зад кровянит!
      Они на цыпочках пересекли двор. Служанка осторожно подняла щеколду, открыла ворота и положила несколько камешков под дверцу, чтобы она не закрылась. Они пошли по тропинке через Лес. Дойдя до опушки, Ма, Чжук велел девушке двигаться рядом с ним и делать то же, что и он. Он стал разглядывать деревья у вершины лестницы, пытаясь обнаружить стражника на посту. Будет очень неловко, если он их заметит. Да вот он, лентяй! Спит под кипарисом! Ну ладно, это упрощает дело. Он уже собрался потащить Весеннее Облако за собой, как вдруг замер. В положении согнутых ног человека и раскинутых руках било что-то странное. Он быстро подошел к распростертой фигуре и наклонился над ней.
      – Он… он умер? – прошептала она сзади.
      – Задушен тонким шнурком, – угрюмо пробормотал он, – Отправляйся домой, принцесса. Теперь это мужское дело. Убийца вернулся.
      Она вцепилась в его руку.
      – Я останусь с тобой. Я и раньше попадала в переделки. Если ты с ним сцепишься, я смогу проломить ему голову кирпичом.
      – Ладно, будь по-твоему. Негодяй скорее всего в главном зале, мы не можем рисковать и входить в храм через главные ворота. Придется идти через заднюю дверь, перебравшись через стену за храмом.
      – Да, недалеко в задней стене храма есть провал, пойдем, я покажу где!
      Они прошли вдоль внешней стены храма, повернули за угол и пошли по дорожке вдоль боковой стены. Когда они подошли к поляне на северо-восточном углу храма, Ма Чжун остановился.
      – Подожди здесь, я схожу посмотрю.
      Он прошел к высоким деревьям, чтобы найти молодого стражника Фана. Однако хотя он и прошел до самой поляны, откуда вниз по склону шла тропинка, но Фана не было. Ма Чжун тихо посвистел. Ему ответила тишина. Он выругался про себя: неужели убийца и Фана уложил?
      Внезапно у него появилось неприятное чувство, будто кто-то смотрит на него. Облака снова закрыли луну. Ма Чжун вглядывался изо всех сил, но не заметил никакого движения под высокими дубами. Он вернулся туда, где оставил Весеннее Облако.
      – Никого нет, – сказал он. – Подожди здесь, а я посмотрю за задней стеной. Я приду за тобой, если там чисто, и тогда ты покажешь провал, где мы сможем забраться внутрь.
      Он пошел за угол, придерживаясь рукой за изъеденные непогодой кирпичи внешней стены. На длинной прямой тропинке вдоль задней стены храма никого не было. Справа от нее, на крутом склоне, покрытом густым кустарником, то тут то там торчали огромные груды камня. Стоя у угла стены, он осмотрел ее. В нескольких местах кирпичи обрушились, но он не мог разглядеть провал, о котором говорила Весеннее Облако. В дальнем конце, за силуэтом Западной башни, он увидел кучу камней у противоположного угла внешней стены, где находился старый колодец. Если нужно, они пойдут туда и…
      Он наклонился вперед. У дальнего угла стены он увидел белую фигуру. Не веря своим глазам, он прошел вперед несколько шагов. И застыл на месте. Это была белая женщина. Длинной тонкой рукой она манила его за собой.

      Он уставился на привидение, потеряв дар речи. Потом в голове у него пронеслась мысль, что прошлой ночью призрак вывел его на скрытую тропинку. А если?.. Он бросился вперед.
      – Брат Сяо, я… – раздался сзади голос Весеннего Облака. Внезапно привидение вскинуло руки над головой. Лунный свет проникал сквозь длинные серебристые рукава. Ма Чжун вдруг остановился. Угрожающий жест озадачил его. Девушка налетела на него сзади. В тот самый момент верхняя часть стены обрушилась на тропинку прямо ему под ноги.
      Какое-то мгновение, он стоял неподвижно, ошеломленно уставившись на кучу камней, перегородившую тропинку.
      – Что случилось? Что?.. – выдохнула девушка сзади.
      – Это должно было свалиться на нас! Стой на месте!
      Он быстро взобрался на кучу кирпича. Оттуда он смог ухватиться за рваный край провала в стене. Он подтянулся, вскарабкался на стену и спрыгнул в задний двор храма, едва успев заметить, как черная тень исчезла в задней двери главного зала.
      Ма Чжун подбежал к двери, встал на четвереньки и быстро забрался внутрь. Он сидел на корточках, прижавшись к стене справа от двери, готовый схватить противника за ноги, если тот ожидает его. В темноте ничего не было видно. Он осторожно ощупал пространство около себя насколько мог дотянуться рукой, но кругом было пусто. В дальнем конце зала он увидел слабый свет. Должно быть, это решетка шестистворчатых дверей зала. Он снова почувствовал прежний тошнотворный запах. До его ушей доносилось только хлопанье крыльев испуганной летучей мыши. И все же убийца был где-то здесь, в темном зале. Здесь у них будет бой. С мрачным удовлетворением он подумал, что у него есть преимущество, даже если убийца вооружен. Ма Чжуну приходилось драться в кромешной тьме, и учить его было нечему. А благодаря предыдущему посещению храма и плану, нарисованному Весенним Облаком, он отлично представлял себе расположение зала.
      Не отрывая правого плеча от стены, он начал осторожно красться вдоль нее, сантиметр за сантиметром продвигаясь к левому углу зала. Мышцы его были напряжены и готовы к действию, уши старались поймать опасный звук.
      Когда он добрался до угла, по его руке вдруг скользнула какая-то тряпочка. Он бросился вперед, вытянув руки, чтобы схватить противника за ноги. Но там никого не было, и он врезался головой в стену. Полуоглушенный, он услышал быстрое шарканье ног где-то впереди. Затем послышался звон железа по камню. Это означало, что у противника был меч. Некоторое время Ма Чжун лежал совершенно неподвижно. Потом ощупал камни вокруг себя и понял, что произошло. То, что он принял за одежду противника, оказалось клочком грязной паутины.
      Голова у него кружилась, но он понимал, что нужно как можно скорее убираться из этого угла. Боковая дверь, ведущая к кельям монахов, должна быть где-то поблизости. Он двинулся вдоль стены, и через некоторое время его пальцы нащупали неровные доски дверной рамы. Теперь он двинулся к нише, где хранилось ритуальное оружие. Да, вот оно. Ма Чжун нащупал два толстых древка. Алебарды все еще стояли там. Но кроме них, в нише ничего не было. Теперь он знал, чем вооружен противник – вторым татарским топором. Он подумал с усмешкой, что ему повезло. Топор мало пригоден для драки в темноте, а алебарда – прекрасное оружие. Он знал, как ею пользоваться: древко длиной более трех метров с наконечником, способным пробить кожаные доспехи, острое, как бритва, лезвие алебарды чуть ниже легко расколет череп, а мощный крюк с другой стороны стащит с коня всадника и поймает на бегу пехотинца. А алебард у него две: одна для боя, а другая для разведки, и ловушку противнику можно устроить! Он выпрямился и бесшумно взял алебарды из ниши, держа их древки вертикально. Постояв немного, пока утихла пульсирующая боль в голове, он постарался представить свое положение в зале. Он стоял у последней колонны левого ряда, если смотреть от главного входа. По левую руку было свободное пространство напротив алтаря. Он опустил алебарду в правой руке и провел ею над полом. Там ничего не оказалось. Тогда он повернулся и проверил таким же образом, не было ли кого-нибудь в узком пространстве между стеной и рядом колонн. Затем, подняв обе алебарды вертикально, он прокрался к центру зала и остановился лицом ко входу.
      Прямоугольник шестистворчатых дверей четко выделялся в темноте. Разумеется, противник постарается избежать центральной части зала между рядами колонн, поскольку там его можно будет заметить на фоне решетчатой двери. Он должен прятаться где-то за колоннами правого от входа ряда, значит, слева от Ма Чжуна. Его губы медленно растянулись в усмешке.
      Шаг за шагом он начал продвигаться, пока не добрался до последней колонны. Подошел к ней и остановился, поставив алебарду, которую держал в левой руке, к колонне.