Ее глаза широко распахнулись. Она издала странный урчащий звук, от которого Ронину почему-то вдруг стало жутко. Кровь бешено застучала в висках, и он с силой рванул кинжал вверх, вспарывая ей грудь.

Ее голова безвольно поникла, как будто кто-то рубанул ее сзади по шее. Она упала на Ронина. Ее губы – пока еще теплые и такие мягкие – коснулись его губ.

Он почувствовал, как по телу его разливается что-то горячее. Ее кровь. Он отшвырнул ее от себя и, задыхаясь, вскочил на ноги.

Она лежала на спине. Широко распахнутые глаза сверкали в неверном свете. Изукрашенная самоцветами рукоять кинжала бесстыдно торчала у нее из груди, играя бликами, отражавшимися в лужах крови. Она, К'рин, была вся в крови.

«Что я наделал?» – спросил себя Ронин, глядя на нее. Все кончено – отдалось у него в голове многократным эхом. Его захлестнула волна черноты, готовая поглотить его безвозвратно, но он пока еще сопротивлялся. Пошатнувшись, он поднял свой меч и вложил его в ножны. Потом вернулся к платформе и взял с ближайшей полки комплект одежды. Серебристая, слабо светящаяся ткань оказалась на удивление легкой. Костюм представлял собой цельный облегающий комбинезон. Ронин быстро скинул с себя свою изодранную, окровавленную одежду и влез в комбинезон. Он подошел идеально. Ронину сразу стало жарко. Как он и подозревал, ткань хорошо сохраняла тепло. Боковые карманы были туго набиты пакетами с прессованной едой.

Ронин только-только пристегнул к ремню ножны с мечом, как вдруг у него за спиной раздался какой-то звук. Он выхватил клинок и обернулся. Двери лифта открылись с легким свистом. Повеяло резким ароматом гвоздики. Ронин напрягся. Что-то сдвинулось в темной глубине кабины, и на свет выступил Саламандра собственной персоной. Он обвел взглядом комнату и мгновенно оценил ситуацию.

– Вы пришли, чтобы меня остановить? – вызывающе спросил Ронин, поигрывая мечом.

Саламандра улыбнулся одними уголками губ. Он так и остался стоять в кабине.

– О нет, – этак вкрадчиво произнес он. – Это должны были сделать другие. Но, как я вижу, у них ничего не вышло.

Ронин шагнул вперед.

– Я ухожу, – сказал он с расстановкой. – Вы проиграли. Колдун сбежал, из меня информацию вы не вытянули. У вас своя битва. Сражайтесь сами, как можете. А я ухожу.

Саламандра несколько наигранно вздохнул.

– Ты стал настоящей угрозой, мой мальчик. Надо что-то с тобой делать. Но тебе предстоит еще кое-чему научиться. – Он опять улыбнулся, явно довольный собой. – Да, я многое потерял. Но ты потерял не меньше. Может быть, даже больше.

Ронин смотрел на него в упор, то и дело моргая, чтобы пот, стекающий со лба, не попадал в глаза. Он мысленно выругался и сделал еще шаг вперед. Я еще до тебя доберусь, учитель, подумал он про себя, а вслух сказал только:

– Да, я знаю.

В сумрачной глубине лифта Саламандра, закутанный в черно-красный плащ, затрясся от хохота. Рубиновая брошка-ящерка тускло сверкнула на горле.

– О нет, мой мальчик. Ты еще не знаешь. Но ты узнаешь.

Он резко выбросил руку вперед, указывая на тело К'рин.

– Посмотри на ее лицо. Посмотри хорошенько. Что ты видишь? Женщину, с которой ты спал...

– И которую вы учили. – Ронин сделал еще шаг по направлению к кабине.

– Да, я учил ее. Но с определенной целью. – Глаза Саламандры были темны и непроницаемы. – Мы были с тобой так близки, пока ты не... А впрочем, к чему ворошить старые обиды?

Сенсей, казалось, не замечал маневров Ронина.

– Мои люди забрали ее со средних уровней, – продолжал он. – До них дошли слухи о каком-то ребенке, найденном рабочими. Ее считали особенной. Рабочие, видишь ли, полагали, что она – дитя самого Фригольда. Мне доложили об этом. Ты только-только ушел от нас, еще и цикла не прошло. В общем, я догадался, кто это может быть. Но я поверить не мог... не решался поверить. Слишком уж невероятное совпадение. Я послал за ней, и, когда я увидел ее, я уже больше не сомневался. Она была явно не из рабочих. И возраст совпадал. Я нашел ее втайне и втайне же обучил.

Его голос звенел торжеством, и Ронин невольно поежился, сам не зная – почему.

– Потом я стал давать ей кое-какие поручения. Она оказалась очень способной, очень. Она всегда исполняла то, что ей было поручено. И сейчас она выполнила свою задачу.

Он опять рассмеялся.

– Она, конечно, не знала. Даже и не подозревала. Вот в чем вся прелесть!

Саламандра буквально давился от смеха. Ронин нахмурился:

– О чем это вы?

– Я, может быть, и упустил Борроса. И информацией не разжился. Но ты... ты в своем устремлении на свободу убил свою собственную сестру... горячо любимую сестру, которую ты так долго считал пропавшей.

Хохот сенсея эхом носился по комнате, точно бьющийся в клетке зверь.

Ронин попытался было отогнать это жуткое видение, но картина, которую ему показали в магическом зеркале, как будто застыла перед мысленным взором. Он снова увидел мраморный коридор. Увидел, как К'рин обернулась к нему, – у нее было его лицо... И внезапно все встало на место. Все прояснилось. Это было как будто удар обухом по голове.

Ронин беззвучно закричал и бросился на Саламандру, но его клинок оцарапал лишь закрывшиеся двери лифта.

– Еще не время, – донеслось снизу.

«Еще не время» и смех, рассыпающийся мрачным эхом.

Ронин в ярости бился в закрытые двери, рубил их мечом и царапал, пока не содрал все ногти. Двери, естественно, не открылись. Лифт давно уже спустился.

Наконец Ронин слегка успокоился и отошел от дверей. Он повернулся к К'рин и, содрогаясь от беззвучных рыданий, упал рядом с ней на колени. Он все же нашел в себе силы посмотреть на ее лицо. И даже коснуться его рукой.

«Простишь ты меня или нет? Прощу ли я самого себя?»

Он осторожно закрыл ей глаза, встал, вскарабкался на платформу и полез вверх по вертикальной лестнице к круглому люку на потолке – к выходу на поверхность планеты, которым не пользовались уже столько веков. Он ни разу не оглянулся назад.

И если бы кто-то увидел Ронина сейчас, он бы его не узнал.