Фыркнув, Дайна рассмеялась, но успокоившись, встретила все тот же ровный, чуть прохладный взгляд.

— Вы говорите серьезно?

Ему не понадобилось отвечать, так как она сама тут же с удивлением осознала, что вовсе не ждет ответа. Она взялась за ручку.

— С ним ничего не случится, Мейер, — сказала она и вдруг, поддавшись безотчетному порыву, перегнулась через ручку кресла и поцеловала старика в щеку. Его кожа показалась ей удивительно сухой и теплой. Дайна бросила на него прощальный взгляд. — Я скажу Марго, чтобы она пришла помочь тебе завязать гуарачи.

Его ответный смех долго звучал в ее ушах уже после того, как серебристый «Линкольн» растворился в потоке машин на Калифорния-стрит.

Она вернулась в номер, когда люди из «Роллинг Стоун» еще не ушли. Заметив ее, Крис помахал рукой.

— Эй, Дайна. Ты как раз вовремя. Я хочу, чтобы ты сфотографировалась с нами. Идет?

Когда Дайна приблизилась, он шутливо обнял ее за плечи. Журналисты тут же кинулись на нее, изо всех сил стараясь разговорить Дайну, засыпая вопросами относительно того, что она делает здесь и как продвигается работа над фильмом. Услышав магическое слово «фильм», Дайна оттаяла и согласилась немного побеседовать с ними. Отвечая на вопросы, она краешком глаза следила за Крисом, который перебирался через задранные ноги Ролли, направляясь к высокому темнокожему человеку, уютно устроившемуся в кресле в углу комнаты и неотрывно глядящему в немой экран телевизора.

На широком блестящем лице его выделялись высокие скулы и слегка миндалевидные глаза. Он был одет в темно-зеленые кожаные штаны и шелковую рубашку цвета сливок с широкими рукавами. На шее его висело несколько нитей бус из нефрита и у самого горла — вырезанная из камня фигурка Будды на тоненькой и короткой платиновой цепочке. В мочке его правого уха торчала три брильянта.

— Проснись, Найл. — Крис с размаху шлепнул его по коленке. — Ты нужен: сейчас будем сниматься.

Дайне не нужно было рассказывать, кто такой Найл Валентайн. Уроженец Соединенных Штатов, он начинал там свою карьеру гитариста, но в середине шестидесятых эмигрировал в Англию. Его первый сингл «Белое солнце» буквально за считанные дни стал хитом, принеся Найлу неожиданную известность. Его своеобразный и яркий стиль игры на гитаре, представлявший собой уникальную смесь блюза и психоделирии, революционизировал рок-музыку. После того, как второй сингл «Запертый в недрах земли», выйдя в свет спустя восемь месяцев после первого, тут же поднялся на первые места в хит-парадах по всему миру, репутации Найла уже ничего не могло повредить.

Тем временем фотограф из «Роллинг Стоун» уже рассаживал остальных членов группы. Тай, разумеется, примостилась возле Найджела. На сей раз она была в светло-коричневой замшевой юбке, застегивавшейся спереди на пуговицы. Впрочем, почти все они были расстегнуты, так что, когда Тай уселась, ее ноги стали видны до самого верха. На внутренней поверхности ее правого бедра Дайна заметила маленькую татуировку. Ей показалось, что на рисунке изображен двойной крест, но она не могла сказать этого наверняка, потому что Тай внезапно изменила позу.

Наконец, понукаемый Крисом, Найл с громким шумом плюхнулся на софу. Сам Крис тотчас же втиснулся между ним и Дайной и обхватил их обоих руками за плечи. На противоположном конце дивана Ролли, как обычно, кривлялся и валял дурака. В последующие десять минут приводимая в действие маленьким моторчиком камера неутомимо стрекотала, расходуя одну катушку пленки за другой.

В какой-то момент Тай, перегнувшись через Найла, вдруг шепотом обратилась к Дайне.

— Скажи, Дайна, каков он в постели?

Та бросила взгляд на Криса, ставшего на несколько минут безразличным ко всему, кроме объектива фотоаппарата. Она решила соврать, ибо говорить правду было совершенно бессмысленно. Тай поверила бы только в то, во что ей хотелось верить. Дайна решила слегка позабавиться.

— Я встречала и получше, — она усмехнулась. — Но он, несомненно, оригинальный тип.

— Он не приводил при тебе кого-нибудь из молоденьких девчонок, вечно крутящихся вокруг него? — Черные змеиные глаза Тай округлились.

На мгновение Дайна растерялась. Ей даже почудилось, что беззвучный смех Тай звенит у нее в ушах. «Каких девчонок она имеет в виду? — подумала она. — Если Тай говорит правду, то в таком случае, чего еще я не знаю о Крисе?»

— Однажды он спросил, не стану ли я возражать против этого, — ответила она как нельзя более беззаботно. В конце концов ей надо было просто исполнить еще одну роль, вот и все. — Однако я сказала, что стану. «Подумай, что будет, если нас накроют?» — сказала я ему. — Теперь уже они обе прыснули со смеху.

— Ты обязательно должна как-нибудь посмотреть, как он ведет себя, ударяясь в загул, — тихо прошептала Тай, — всякий раз Найджелу приходится отправляться за ним, потому что он единственный, кому Крис позволяет отвезти себя домой.

«Загулы? — мысленно повторила про себя Дайна. О чем это она?»

— Пару раз я присутствовала при том, как он возвращался домой поздно и Мэгги...

— Мэгги не имела обо всем этом ни малейшего представления, — перебила ее Тай. — В противном случае она не прожила бы с ним так долго, принимая во внимание ее...

— Порядок, — сказал фотограф. — Теперь небольшие перестановки, если вы не возражаете.

Дайна пересела поближе к Тай. Она не хотела упускать такую прекрасную возможность, поговорить с той.

— Трудно утверждать что-то наверняка, когда речь идет о людях, — заметила она. — Я хочу сказать, что была самым близким другом Мэгги, но все же не решилась бы сказать, будто знала, что она представляет из себя на самом деле.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, вокруг происходит много такого, о чем я толком ничего не знаю.

— О да. — Тай кивнула. — Разумеется, Крис дал ей впервые попробовать «беду»... Но рано или поздно это происходит с каждым, так что если бы это сделал не он, то кто-нибудь другой обязательно постарался бы.

Дайна внезапно почувствовала, что у нее кружится голова, словно пол комнаты покачнулся. Она перевела дыхание, стараясь взять себя в руки, помня, что достаточно хорошо умеет притворяться, чтобы скрыть свои чувства, нахлынувшие на нее. Она знала, что означает слово «беда» на сленге улиц и того мира, в котором она сейчас находилась. «Господи, — подумала она. — Неужели Тай не врет?» Дайна с ужасом и отвращением гнала прочь рой мыслей, стремившихся проникнуть в ее сознание.

Вдруг она вспомнила о Бонстиле, и все постепенно начало возвращаться на свои места. По крайней мере, у нее имелась возможность проверить правдивость слов Тай. У Бобби имеются результаты вскрытия, которые наверняка должны показать...

— Впрочем, не сомневаюсь, ты и сама знала об этом прежде, — продолжала Тай, всматриваясь с любопытством в глаза Дайны.

— Я знала лишь то, что она считала нужным сказать мне, — туманно отозвалась та и мысленно добавила: «Теперь твоя очередь поломать голову над разгадкой».

Щелк! Щелк! Щелк! Щелк!

Фотограф отснял последние кадры, и все стали расходиться. Тай, встав с места, посмотрела на Дайну сверху вниз и улыбнулась. Она оправила юбку так, что теперь из-под нее выглядывала лишь часть ее бедра.

— Ты хочешь сказать, что никогда не пыталась... провести собственное расследование? Ты такая нелюбопытная...

Дайна, поднявшись на ноги, оказалась плечом к плечу с Тай.

— Если б я и попыталась, — тихо проговорила она, — то это осталось бы между мной и Мэгги.

— Как ты должна ненавидеть его за то, что он сделал с твоей подругой.

Дайна еще раньше поняла, что Тай тонко подводит разговор именно к этому. Ее буквально душила ярость, но она твердо решила не показывать своих чувств. Ее сила воли представляла собой грозное оружие, которым она научилась пользоваться в совершенстве.

— Я люблю Криса, как брата. Что бы ты не говорила, это не изменит наши отношения.

В ее голос вкрались невесть откуда взявшиеся резкие, жесткие интонации. Таким тоном Дайна разговаривала на съемках, становясь Хэтер Дуэлл. Сама она осознала это, лишь увидев, какой эффект ее слова произвели на Тай, походившую на человека, столкнувшегося с опасностью в самый, казалось, неподходящий для этого момент. Она растерялась в первый раз с самого начала разговора.

Дайна, улыбнувшись, похлопала ее по плечу.

— Пустяки, — сказала она примирительно. — Забудем все сказанное и точка.

Она отвернулась. Найл уже успел опять развалиться в кресле перед телевизором. Его сутулые плечи, тяжелые веки и одутловатые губы производили на Дайну мрачное, гнетущее впечатление, точно он был призраком, явившимся из иного мира. Вместе с тем ей казалось, что он постоянно испытывает странное, лихорадочное возбуждение, неподдающееся контролю. Он сидел совершенно неподвижно, лишь беспокойно шевеля длинными, узкими пальцами.

— Сочиняет музыку, — сказал Крис Дайне, когда комната начала пустеть. — Он иногда становится таким. Это что-то вроде медитации.

— Медитация? — Дайна фыркнула. — Он просто под кайфом, и все.

— Да, ну и что с того? — Крис усмехнулся. — То же самое можно сказать про всех нас. Кому какое дело, а?

— Эй, Крис, — позвал его Найджел, стоявший на пороге комнаты. — Машина приедет за нами через пятнадцать минут.

— Проверка звука, — объяснил Крис. — Нам придется расстаться. Но не ходи обедать одна, дождись меня. — Он запнулся, и в его глазах засветилось детское любопытство. — Если, конечно, у тебя нет других планов...

Дайна рассмеялась.

— Проваливай куда хочешь. Я приехала сюда, чтобы провести время с тобой. — Это было неправдой, или, во всяком случае, не полной правдой. Она уехала из Лос-Анджелеса и окунулась в это безумие, каковым являлось турне «Хартбитс», надеясь, что это поможет ей. Теперь она чувствовала, что приняла верное, хотя и по совершенно иным соображениям, решение. Она начала подозревать, что проникла за потайную дверь и обнаружила за ней китайскую головоломку, в которой в единый запутанный клубок смешались ложь и правда.

Она поднялась в спальню, оставив Найла наедине с его вдохновением. Мысль, зародившаяся в ее сознании, не давала Дайне покоя. «Силка сказал, что возможно у Найджела патологическое отклонение. А как насчет Тай? Можно ли по иному объяснить ее в высшей степени странное поведение? Ведь она так ненавидела Мэгги, а теперь ненавидит и меня».

Она взглянула на часы. Было еще не слишком поздно застать Бонстила в участке.

Однако, когда Дайна позвонила, его не оказалось на месте.

— Подождите, мисс Уитней, — услышала она в трубке агрессивный женский голос. — Я попробую связаться с его автомобилем.

Это заняло некоторое время, но, в конце концов, ее соединили с лейтенантом.

— Я не ожидал, — начал разговор Бобби, — что вы позвоните так быстро. Что-нибудь не так?

— Нет. Я просто... Бобби, мне нужна кое-какая информация.

— Если я могу помочь, то я — к вашим услугам. Спрашивайте.

— Какие результаты дало вскрытие Мэгги?

— Я уже говорил.

— Да, кое-что. Но далеко не все.

— Что случилось? — его голос так резко изменился, что она даже испугалась.

— Бобби..., — слова выходили из ее губ сами собой, словно она была не в состоянии управлять собственной речью. — ...Я должна знать всю правду о Мэгги.

— Какую правду?

Наконец, не выдержав, она взорвалась.

— Черт возьми! Бобби, перестань прикидываться! Ты знаешь, о чем я говорю, не так ли?

— Я не могу поверить, что ты не знала. — Теперь они оба перешли на «ты».

— Значит, это правда? У нее была привычка.

— Единственным утешением, если таковое при данных обстоятельствах вообще возможно, является тот факт, что по утверждению экспертов, она начала употреблять героин недавно.

— Хорошенькое уточнение!

— Дайна, будь рассудительной. Посмотри, с кем она жила.

— Боже мой! Боже мой! — Она пыталась привести в порядок свои разбегающиеся мысли. — Почему ты не сказал мне раньше?

— Прости, что так вышло. Но какую пользу это могло принести?

— Ты — сволочь! — воскликнула она в ярости и швырнула трубку.

Снизу из гостиной донеслись звуки музыки, наполненной призрачным и холодным блеском синтезаторов. «Мне нравится работать с синтезатором, — сказал ей как-то Крис. — Но надо обращаться с ним исключительно осторожно, чтобы не переборщить».

Согнувшись пополам. Дайна зажала голову между ладоней и изо всех сил дернула себя за волосы.

— Проклятье!

Она со всей силы ударила себя сжатыми кулаками по бедрам так, что от боли слезы выступили у нее на глазах. И тем не менее, она все равно чувствовала себя абсолютно беспомощной.

Первое, что ей пришло в голову, это пойти в «Нова Берлески Хаус». В конце концов, именно там можно было найти людей, любивших Бэба. Дайна не сомневалась, что они не замедлят с лихвой отплатить за его смерть, стоит ей лишь рассказать о случившемся.

Она вышла из дома, застегивая на ходу куртку, и торопливо зашагала по унылым улицам, не обращая внимания на отбросы человечества — бездомных бродяг, собиравшихся в небольшие группы или спавших прямо на тротуаре, укрывшись старыми газетами.

Уже за квартал до «Нова» она обратила внимание на большую толпу впереди и мелькающие разноцветные огни полицейских мигалок. Она почувствовала, как сердце заколотилось у нее в груди, и замедлила шаг. Ей вдруг стало трудно дышать. Приблизившись вплотную к толпе, она увидела ряды носилок на земле и спрятавшиеся на правом фланге шеренги полицейских автомобилей, машин «скорой помощи» из Рузвельт Хоспитал.

«Господи, — подумала Дайна. — Нет, не может быть». Она стала отчаянно пробираться сквозь плотную толпу ощущая напряженную натянутую атмосферу, сопровождавшую каждое появление полиции в этом районе.

— Вот это рванули! — услышала она чей-то голос. — Никогда не видел, черт возьми, столько крови сразу! — донеслось с другой стороны.

Дайна проталкивалась и протискивалась, пока не подобралась к первым рядам, откуда открывался обзор на место происшествия. Первое, что ей бросилось в глаза, — черная дыра на месте двери «Нова».

Ей тут же вспомнились кадры, снятые после налета американского батальона на вьетнамскую деревню, жители которой подозревались в связях с партизанами. Однажды вечером их показали по все трем каналам новостей. Дыма не было, но, принюхавшись. Дайна уловила тот же самый запах, что и в комнате, где убили Бэба.

Носилки с телами продолжали выносить наружу, и от полицейской формы рябило в глазах. Стражи порядка, оживленно жестикулируя, обменивались друг с другом впечатлениями, как газетные репортеры, попавшие на место большой катастрофы.

Вдруг Дайна увидела на очередных носилках Рустера. Его лицо было обращено к ней, глаза — закрыты. Кровь сочилась сквозь кусок ткани, которым санитары накрыли его. Обычно блестящая кожа его приобрела неестественный матовый оттенок. Дайна вспомнила Тони и мысленно спросила себя, доведется ли ему еще раз увидеться со своими детьми и внуками.

В тот момент, когда Рустера проносили мимо нее, его имя невольно сорвалось с губ Дайны. Один из полицейских обернулся, и она увидела перед собой свинячью физиономию сержанта Мартинеса. Его глаза округлились, когда он узнал девушку.

— Эй! — крикнул он. — Иди-ка сюда, я хочу потолковать с тобой!

Развернувшись, она кинулась прочь настолько быстро, насколько это было возможно в толпе. Она понимала, что он хочет поговорить с ней вовсе не об убийстве. Она оставалась единственным свидетелем, знавшим о его достоинстве.

— Куда? Стой! Назад! Putita![20] Я доберусь до тебя!

Его голос продолжал преследовать ее, словно луч радара, всю дорогу, пока она выбиралась из толпы.

Судорожно дыша, она распихивала в стороны людей, которые стремясь помочь ей, беспорядочно двигались, переступая с места на место и создавая еще большую неразбериху и хаос. Тем не менее она все еще чувствовала за спиной близость преследующего ее Мартинеса и слышала громкий топот его тяжелых подошв.

Временами людская масса сгущалась до такой степени, что Дайне с трудом удавалось продвигаться в ней. Она начала задыхаться, пот выступил у нее под мышками и на спине.

Кто-то, Мартинес, а может быть один из задетых ею зевак, ухватил за рукав ее платья, и она пошатнулась, накренясь в сторону и теряя равновесие. Каким-то чудом все-таки выскользнув из толчеи, она свернула на Восьмую Авеню и припустилась изо всех сил, почувствовав боль в левой лодыжке.

Мгновенно она нырнула в узкий переулок и прижалась к стене. Она стояла совершенно неподвижно, если не считать тяжело вздымающейся и опускающейся груди, обливаясь потом и чувствуя жар во всем теле, как во время лихорадки.

Выждав пять минут. Дайна вышла из своего укрытия и спокойно, настолько, насколько вообще это было возможно в ее состоянии, зашла в «Бларни Стоун» — в кафе неподалеку от Сорок первой Авеню, полутемное, пропахшее насквозь запахом пива, заведение, где можно было купить сэндвич с ветчиной за девяносто пять центов. Усевшись за липкий столик возле бара. Дайна стала наблюдать за тем, как на экране телевизора «Нью-Йорк Нике» проигрывали кому-то встречу в равной борьбе.

Музыка внизу затихла, словно пойдя навстречу мысленному пожеланию Дайны. Мрачные мысли в душе Дайны лишь усиливали ее подсознательное настроение.

Она чувствовала себя какой-то беспомощной, как много лет назад в день убийства Бэба. И такой же напуганной, как в те мгновения, когда Мартинес дышал ей в спину. Впрочем, возможно, он продолжал преследовать ее, сказала она себе, заняв определенную нишу в ее памяти.

Она поднялась с места. Единственное, что может помочь ей избавиться от таких ощущений, — власть. Такая, какой обладает Рубенс и Мейер. Да, может быть им приходилось многое отдавать, но это возвращалось к ним сторицей! «Я, — размышляла Дайна, — знаю, в какую петлю сую голову. На моем пути могут встретиться ямы и даже ловушки, но если я постоянно буду настороже, чем они смогут навредить мне?»

Она знала, что Хэтер Дуэлл смогла бы проделать этот путь. Смогла бы, если бы все шло как надо.

В ванной она открыла кран и, высыпав под струю пригоршню ароматических шариков, дождалась, пока благоухание фиалок затопило маленькую комнату.

Раздевшись, она с блаженством погрузилась в горячую воду. Откинув голову на кафельные плитки, она взглянула на дверь и чуть не вскрикнула:

На пороге стоял Найл. Взгляд его сонных, полуприкрытых веками, глаз, устремленный на нее, был абсолютно спокоен и безмятежен, как у мирно пасущегося в поле вола.

— Какого черта ты здесь делаешь? — рявкнула Дайна.

— Все ушли, — ответил он грустно. — И музыка перестала играть у меня в голове.

— Ты хоть соображаешь, что я совсем голая? Он пожал плечами.

— Это не имеет значения.

— А как насчет меня? Я имею право голоса?

— Дверь была оставлена открытой. — Он подошел к унитазу и сел на него. — Крис познакомил нас?

— Да.

— Гм. Гм. Я знал, что твоя внешность мне знакома. — Он наклонил огромную голову. — Ты ведь — кинозвезда, кажется.

— Можно сказать и так. Найл вдруг принюхался.

— Ты клево пахнешь.

— Спасибо. — Дайна взглянула на него и, увидев, что он говорит совершенно серьезно, расхохоталась. Найл был слишком милым, чтобы прогонять его. В нем присутствовало что-то от заблудившегося мальчика, ищущего мать. Эдакого Питера Пэна, даже не понимающего смысл своих поисков или суть желаний.

— Ты придешь сегодня на концерт? — поинтересовалась она.

— Ага. И на вечеринку, которая состоится после него тоже. — Он потер щеку. — Ты умеешь хранить секреты?

— Конечно.

Он улыбнулся, и его белые зубы сверкнули как солнце на темной коже лица.

— Мы устроим «джем».[21] Мы вместе — я и Крис — задумали его. Врубим гитары, и барабанные перепонки полопаются. Ха-ха-ха! — Он поднес указательный палец к губам и, понизив голос до хриплого шепота, продолжал. — Это большой секрет. Никто не знает, кроме Криса и меня. Теперь — и тебя. Смотри! Не проболтайся никому о нем. Мы хотим сделать сюрприз для всех. Хм. Сюрпризы помогают не впадать в спячку. В противном случае жизнь становится слишком, слишком утомительной, и все время хочется спать.

— Судя по тому, как ты играешь, я ни за что бы не поверила, что тебе бывает скучно.

Найл улыбнулся ей так грустно, что она невольно вздрогнула.

— Нет, нет. На самом деле все наоборот. Все, кроме игры на гитаре, вызывает у меня скуку. — Его сильные пальцы забегали в воздухе по воображаемому грифу. Дайна увидела бледно-желтые бугорки мозолей на их кончиках, натертые за долгие годы шестью струнами.

— Ты играешь просто чудесно, Найл. И совершенно непохоже ни на кого из других музыкантов. Знаешь, ты — настоящий гений.

— Ага. Мои друзья говорили то же самое, когда я начинал. Да, друзья. — Он покачал головой. — Теперь я слышу от них: «Эй, Найл, зачем тебе все эти выверты и блеск на сцене? Психоделирий, световое шоу? Зачем ты рвешь зубами струны гитары? Все это — дерьмо. Ты — лучший среди лучших, и должен вести себя соответственно. Другими словами, тебе следует просто выходить на сцену и играть без всяких фокусов...»

Опустив голову на ладони, он погрузился в молчание.

Его красноречивая поза не ускользнула от внимания Дайны.

— Тот, кто выходит перед толпой зрителей на концерте не имеет со мной ничего общего. — Он опять покачал головой. — Это просто другой человек.

— Тогда зачем ты делаешь это? — Дайна, слегка плеснув водой на пол, села.

Найл поднял голову, точно собака, высматривающая дичь, и пожал плечами.

— Нельзя отставать от времени. Я должен жить в соответствии со своей репутацией. В течение стольких лет, унылых и мрачных, когда никто не хотел слушать мою музыку, я создавал себе эту репутацию. Я пожертвовал ради нее всем, и вот теперь, — он горько усмехнулся, — оказывается, что она гораздо важней играемой мной музыки. — Найл повернулся и взглянул на нее. — Видишь ли, сейчас музыка считается чем-то само собой разумеющимся..., а репутацию необходимо постоянно поддерживать. В прошлом я создавал ее при помощи музыки, но теперь это словно бы две ничем несвязанные вещи, как планеты из разных солнечных систем. — Он покачал головой. — Разумеется, мне не удалось бы достичь своего положения без помощи друзей: Криса, Найджела, а в прежние дни и Иона...

— Ты знал Иона?

— О да, хотя и недолго. В то время у всех нас было по горло проблем. Психоделирий постепенно отступал на второй план. «Битлз» уже выпустил свой шедевр — «Сержанта Пеппера», буквально за ночь преобразивший представление о нашей музыке. Ион считал, что «Хартбитс» тоже должен создать нечто подобное, чтобы не отставать от битлов и «Роллинг Стоун». Так появился альбом «Восковые фигуры», ставший, как утверждал Ион, ответом на «Сержанта...», но помимо этого, еще и гимном «святому Иону». Ведь весь интересный материал на альбоме, по крайней мере, был написан им.

— Естественно, Найджел воспринял идею в штыки с самого начала. Он не хотел, чтобы группа отрывалась от своих блюзовых корней. Простой ритм блюз создал «Хартбитс», и Найджел боялся и не хотел заниматься поисками новых звуковых эффектов и всего остального. Конечно, Ион сумел настоять на своем. Однако все это уже стало историей, в то время когда я перебрался в Англию. Ситуация резко изменилась к моменту нашего знакомства. В конце концов Крис сам не был в особенном восторге от «Восковых фигур». Мне кажется, что его голова опять заработала в том же направлении, что и у Найджела. В любом случае, они вдвоем постоянно исчезали куда-то, куда — никто не знал, оставляя Иона в одиночестве. Что касается Яна и Ролли, то им было наплевать: они всегда продолжали жить вне группы. Иное дело — Крис, Найджел и Ион. Существование в группе стало их жизнью, понимаешь?

— Тогда Ион начал чудить. Впрочем, он сам по себе никогда не отличался особой уравновешенностью и рассудительностью и представлял собой богатое поле деятельности для психиатров. Он был маньяком, параноиком — кем угодно. Реальный мир не имел для него большого значения.

— Начиная с того момента. Ион стал играть все менее заметную роль в группе, верно? — поинтересовалась Дайна, вспомнив пластинки «Хартбитс», выпущенные вслед за «Восковыми фигурами».

— Хм. Следующим вышел альбом «Голубые тени», и на нем доминировала пара Крис-Найджел. Я тоже принимал участие в его записи, подыгрывая то здесь, то там, когда Ион не появлялся в студии или общался с унитазом в туалете. Помнится, тогда Тай пришлось похлопотать как следует.

— Значит, это не пустые слухи, что ты участвовал в записи альбома.

— Ага. Моя компания не разрешала мне этого, да и в любом случае, я работал с ними из чисто дружеских соображений. С Ионом творилось неладное, и я просто помогал ребятам. Любой бы на моем месте поступил бы точно так же. Хм. — Он огляделся по сторонам. — Тебя интересует что-нибудь еще?

— Нет.

Он кивнул.

— Ну что ж. — Он поднялся на ноги. — Тогда я выкатываюсь, чтобы не мешать. Ты не знаешь, где раздобыть бутылочку «кока-колы»?

— Внизу, в холодильнике.

— Отлично. — Улыбнувшись ей, он исчез за дверью. Когда Дайна, надев толстый махровый халат, вышла из ванной, звуки грустной задумчивой музыки опять наполнили огромный номер.

Когда Дайна вместе с музыкантами залезла внутрь громадного лимузина, ей показалось, что она попала в другой мир. Словно рыба, вдруг очутившаяся в бочке с водой. Взгляд с трудом пробивался наружу сквозь покрытые слоем матовой краски окна, пропускавшие в салон только самые яркие лучи солнца. Темный, освещенный призрачным светом, мир безмолвно проплывал мимо, и Дайна вспомнила Найла, уставившегося молча в светящийся экран телевизора. Разница состояла в том, что автомобиль и его пассажиры скорее походили на персонажей, нежели на зрителей.

Салон был заполнен сладковатым дымом марихуаны. Яркие точки на концах косяков вспыхивали и гасли при каждой затяжке, точно лампочки возле автоматических дверей.

Наклонившись вперед, Найджел открыл дверцу крошечного холодильника, встроенного в спинку переднего сидения. Он извлек оттуда бутылку пива, откупорил ее и, запрокинув голову назад, в один присест проглотил три четверти содержимого.

Сидевшая возле него Тай курила траву. Она развалилась в небрежной позе, вытянув перед собой скрещенные ноги, открытые почти до самого верха благодаря глубокому разрезу на юбке. На левом запястье у нее красовались три золотых браслета, каждый в форме змеи, проглотившей собственный хвост, а на шее висел никогда не снимаемый ею древнеегипетский талисман.

Крис, расположившийся возле Дайны, казалось дремал, откинув голову на спинку плюшевого сидения. Найл вместе с Яном и Ролли сел во второй автомобиль.

Тай вручила косяк Дайне, которая передала его Найджелу. Тот с силой затянулся. Тай пристально разглядывала Дайну.

Силка, сидевший впереди вместе с водителем, умудрялся смотреть на них и на дорогу одновременно. Длинная рука его свешивалась вниз вдоль спинки сидения.

— Эй, — раздался голос Найджела. — Он прозвучал совсем негромко, но в салоне царила такая тишина — пустота, которая всегда предшествует концерту, — что Дайна вздрогнула.

— Эй, Крис.

— В чем дело? — Крис не пошевелился и даже не открыл глаза.

— Я не уверен, готовы ли ребята играть «Ящера» сегодня вечером.

— Конечно, готовы. Раз они играли вещь во время записи, то значит могут сыграть ее и сегодня.

— Не знаю, не знаю...

— Перестань трепыхаться.

— Ты знаешь, я не люблю менять что-либо в последнюю минуту. Так можно все испортить. Я не испытываю ни малейшего желания выйти на сцену и облажаться.

Тай хихикнула, и Найджел взглянул на нее.

— Действительно, можно все испортить, но только, если не переставая думать об этом. — Крис легонько задел пальцем кончик носа, словно прогоняя назойливую муху. — Тем более, что нам не впервой приходится сталкиваться с сюрпризами. Вспомни, концерт в Гамбурге, когда весь зал был набит полицией. Или в Сиднее...

— Господи, нашел время предаваться воспоминаниям!

— Как раз самое подходящее время, — мирно отозвался Крис.

— Я сказал ребятам, что мы не играем эту вещь. Глаза Криса мгновенно распахнулись. Стремительно перегнувшись через Дайну, он ухватил Найджела за майку.

— Ты — вонючий козел!

— Убери от меня свои лапы! — завопил тот, стараясь оторвать от себя сильные пальцы Криса, и ерзал из стороны в сторону.

Тай продолжала сидеть неподвижно у дальней от Дайны дверцы; ее черные, непроницаемые глаза смотрели вперед. Она держала окурок на вытянутой руке перед собой и лениво выпускала из приоткрытого рта тонкую струйку дыма, походя скорее на рисунок на афише, чем на живую женщину.

— Тай, — позвала Дайна, очутившаяся в самом центре потасовки. — Почему ты не сделаешь что-нибудь, чтобы утихомирить их?

— Зачем? — прошептала она. — Им только на пользу дополнительный приток адреналина перед выступлением.

Силка на переднем сидении закряхтел и сел вполоборота. Каким-то образом он умудрился просунуть здоровенные руки в узкую щель в зеркальной перегородке и, с видимой легкостью, разнять дерущихся. Он отпустил их только тогда, когда они оба успокоились и отдышались.

Некоторое время Крис и Найджел молча глядели друг на друга. Дайна буквально кожей чувствовала взаимную ненависть, излучаемую их вспотевшими лицами.

Наконец Тай нарушила молчание, сказав тихо:

— Остался всего лишь час до выхода на сцену. Ее слова были обращены к ним обоим или, точнее, в пропитанное злобой пространство, разделявшее их.

Найджел покрутил головой, словно у него затекла шея, и оправил майку.

— Приближаемся, — голос Силки прозвучал как скрип гравия под колесами машины.

Мир за окнами машины внезапно ожил. Толпа подростков внезапно заполнила улицу перед ареной, где должен был состояться концерт. Они походили на леммингов, отчаянно стремящихся первыми выбраться в море из тесного устья реки. Дайна скорее чувствовала, чем слышала глухой шум, пробивавшийся даже сквозь звуконепроницаемую обивку машины.

Толпа замерла на месте, когда чудовищный лимузин оказался в поле ее зрения.