Роберт Ван Гулик

Тайна нефритовой доски

У Небес в руке – нашей жизни свиток.
Где начало текста, а где конец?
И последняя ль эта из всех попыток?
И бежит ли вниз или вверх столбец?
А чиновник за алым столом, что правит
Суд законный – лишь воли Небес сосуд,
Но не знанья Небес. Пусть покой оставит —
И ему, и нам уготован Суд.

Текст печатается по изданию 1963 года

Глава 1

Хворый чиновник заводит свою несколько странную исповедь; Судья Ди посещает торжественный обед на цветочной лодке

Никто, я уверен, не решится назвать двадцать лет исправного служения нашему достославному императору Мин чересчур уж скромным итогом жизни. Правда, мой покойный отец прослужил пятьдесят и умер, будучи членом Государственного Совета, вскоре после своего семидесятилетия. Через три дня мне исполнится сорок лет, и я очень надеюсь, что еще до истечения этого срока Небеса позволят мне умереть.

В те редкие минуты, когда в измученном мозгу моем возникают проталины ясномыслия, я думаю о былом, об ушедших годах, и это – единственное убежище для моих мятущихся дум.

Четыре года назад я получил повышение – мне вышел чин Следователя Столичного Суда – большая честь для чиновника тридцати пяти лет. Люди предрекали мне великое будущее. Как я гордился шикарным особняком, который отвели под мою должностную усадьбу, с каким удовольствием прогуливался по своему прекрасному саду, держа за руку мою милую дочь. Ей было всего четырнадцать лет, но она уже знала научное название любого цветка, на который случалось мне указать.

Прошло всего лишь четыре года, а кажется – это было ужасно давно, как будто бы в прошлом моем воплощении. Теперь ты зловещею тенью жмешься ко мне, содрогаясь от страха. Неужто ревнуешь меня даже к этой короткой отсрочке пред пропастью небытия?

Разве я не исполнил всего, что ты мне приказала? Разве я в прошлом месяце, по возвращении из старинного городка Хань-юаня, расположенного на губительном озере, не выбрал тотчас же благоприятную дату для свадьбы дочери и не выдал ее на прошлой неделе? Что же ты скажешь теперь? Чувства мои парализованы страшною болью – я плохо слышу тебя. Ты говоришь, что… что моя дочь должна узнать правду. Всемогущее Небо, неужели нет у тебя ни капельки жалости? Это знание разобьет ее сердце, раздавит ее…

Нет, не мучай меня больше, пожалуйста, я сделаю все, как ты скажешь, только избавь меня от мучительной боли… Да-да, я напишу.

Напишу, как пишу уже каждую бессонную ночь, когда ты, безжалостный, неумолимый палач, стоишь надо мной. Ты говоришь, что другие тебя увидеть не могут. Но если уж смерть коснулась несчастного, разве другие не могут прочесть приметы ее на его искаженном лице?

Каждый раз, когда я встречаю какую-нибудь из своих жен или наложниц в пустынных теперь коридорах, они торопливо отводят взгляд. Когда я неожиданно поднимаю глаза от бумаг в своем департаменте, я перехватываю взгляды писцов, которые смотрят на меня с пристальным изумлением. По тому, с какой торопливой тщательностью склоняются они над бумагами, я чувствую, что они тайком от меня сжимают в руках оберегающие их амулеты.

Они, должно быть, почуяли, что по возвращении из поездки в Хань-юань я не просто заболел. Больного жалеют, но одержимого – все сторонятся. Они не ведают, что меня стоит лишь пожалеть, как жалеют приговоренного к нечеловеческой пытке – истязать себя собственной своею рукой, по велению палача обрекать себя на мучительную смерть, отрезая кусок за куском от своей трепещущей плоти.

Каждое послание, что я написал, каждое шифрованное донесение, что я отправил за последние дни, отрезали кусок моей живой плоти.

Так что нити коварнейшей сети, которую я плел для своей цельной, чистой, совершенной Империи, были обрезаны, одна за другой. Каждая обрезанная нить стоила еще одной несбывшейся надежды, лопнувшей иллюзии, неисполненной мечты. Теперь следы слез уже смыты – никто ничего не узнает.

Я даже уверен, что «Императорский вестник» обнародует в память обо мне некролог, со скорбью поминая меня как подававшего надежды молодого чиновника, которого постигла кончина после тяжелой и продолжительной болезни. Продолжительной, действительно продолжительной – я давно уже не человек, а труп.

Уже близок тот миг, когда палач вонзит свой острый меч в измученное сердце преступника, – милосердный удар, несущий избавление от страданий.

Почему же ты, о ужасная тень, настаиваешь на продолжении моих предсмертных мучений, ты, носящая кроткое имя цветка? Почему ты хочешь разорвать мое сердце на кусочки, заставляя губить душу моей дочери? Она не совершала никаких преступлений, она никогда не знала… Да, я слышу тебя, мой ужас, представший в женском обличье, – ты говоришь, что я должен записать все – чтоб она узнала…

Рассказать ей, как Небеса отказали мне в быстрой, мною самим избранной кончине, и приговорили к медленной агонии в твоих жестоких руках.

Да, я поведаю дочери обо всем. О том, как я встретил тебя на берегу озера, о той старой истории, которую ты мне рассказала. Но, клянусь – если есть Небеса над нами – моя дочь дарует прощение мне, предателю и убийце! Меня она простит, уверяю, – но не простит тебя. Потому что ты есть только ненависть, воплощенная ненависть, и ты исчезнешь вместе со мною, умрешь навсегда.

Нет, не толкай теперь меня под руку, ты сказала: «Пиши», и я буду писать непременно. Может быть, за это Небеса пощадят меня… да и тебя тоже. Впрочем – уже слишком поздно, – я понял, чем ты являешься на самом деле, и я знаю, что ты никогда не приходишь без приглашения. Ты облюбовываешь и пытаешь до смерти только тех, кто сам вызвал тебя к жизни чередой своих темных дел.

Одно из которых и совершилось в тот раз.

Суд направил меня в Хань-юань расследовать запутанное дело о присвоении уездной казны; подозревали, что в этом были замешаны местные власти.

Ты должна помнить, что весна в тот год была ранняя. В теплом воздухе было растворено обещание чегото прекрасного; в своем безрассудно-размягченном состоянии я даже подумывал о том, чтобы взять с собою в поездку дочь. Но это благодушное настроение вскоре прошло, и я взял вместо нее свою самую молодую наложницу, по имени Хризантема.

Таким способом я надеялся восстановить мир в своей измученной душе, потому что Хризантема была некогда очень дорога мне. Когда же я прибыл в Хань-юань, то я тотчас же понял, что это была пустая надежда. Та, которую я оставил за своею спиной, еще сильнее овладела мной, и я даже не мог заставить себя дотронуться до тонкой, нежной руки Хризантемы.

Я предпринял отчаянные усилия, стремясь поскорее распутать порученное мне дело, дабы забыться в работе. Я сумел раскрыть его за неделю. Преступником оказался столичный служащий, он сознался сам.

Последним вечером моего пребывания в Хань-юане местные власти в знак своей благодарности дали отличный обед в мою честь в живописном Квартале Ив, прославленном своими танцовщицами и певичками. Власти уезда были щедры в изъявлениях своей благодарности и восхищения тем, с какой быстротой я распутал досадный случай. Они говорили, что весьма сожалеют о том, что не могут мне показать, как танцует Цветок Миндаля – самая красивая и образованная танцовщица квартала.

К сожалению, эта девушка, названная в честь знаменитой красавицы прошлых лет, куда-то исчезла накануне, исчезла совершенно необъяснимо. Если бы я только мог задержаться в городе еще на несколько дней, – не скрывая сожаления, говорили они, – я бы смог разгадать и этот таинственный случай.

Их лесть была приятна мне, и я выпил за столом несколько больше обычного. Когда поздней ночью я вернулся в роскошную гостиницу, в свои покои, предоставленные мне городским начальством, я пребывал в отличном настроении. Все будет прекрасно, – думалось мне, – я смогу развеять наваждение.

Хризантема ждала меня, она надела красивое платье персикового цвета, которое восхитительно облегало ее молодую фигуру. Она смотрела на меня своими чудесными глазками, и я уже собирался обнять ее, как вдруг – другая, заклятая, встала передо мной, и я не смог прикоснуться к Хризантеме.

Сильная дрожь сотрясла мое тело. Бормоча неловкие оправдания, я выбежал в сад. Я чувствовал, что задыхаюсь, – мне хотелось больше воздуха. Но в саду было душно и жарко, и я отправился к озеру.

На цыпочках прокрался я мимо дремлющего привратника и вышел на пустынную улицу. Добравшись до озера, я долго смотрел на спокойную воду, а сердце мое погрузилось в глубокую пучину отчаяния.

Какая мне польза от моего тщательно разработанного плана? Как смогу я править людьми, если сам – не человек? Наконец я понял, что существует один-единственный выход.

Как только я принял решение, душа моя успокоилась. Я ослабил завязки своего пурпурного одеяния и сдвинул высокую черную шапку с вспотевшего лба. Неторопливо прогуливаясь вдоль озера, я искал то место на берегу, где смог бы выполнить свое намерение. Кажется, я даже мурлыкал себе под нос какую-то песенку.

И правда, не лучше ли вовремя покинуть изукрашенный зал, когда красные свечи еще не погасли и вино еще не остыло в золотых кубках?

Я наслаждался красотой чарующего пейзажа: слева – купы миндальных деревьев, гнущихся под тяжестью белых цветов и исходящих густым сладким запахом. Справа – серебристая, освещенная луной гладь озера.

Я увидел ее за поворотом извилистой дорожки, бегущей вдоль озера. Она стояла на берегу, у самой воды, одетая в белые шелковые одежды, перехваченные зеленым поясом. Белая водяная лилия сияла в ее волосах. Когда она повернулась ко мне, свет луны обласкал ее прекрасное лицо. И тут во мгновение ока я понял, что это та женщина, которая способна рассеять зловещие чары, женщина, которую послало мне Небо.

И она это поняла. Когда я подошел к ней, не было произнесено ни одного из рутинных приветствий и вежливых вопросов. Она лишь сказала:

– Как рано этой весной зацвел миндаль.

А я ей ответил:

– Нежданные радости – особенно сладки.

– Неужто всегда? – спросила она с насмешливою улыбкой. – Пойдемте, я покажу вам место, где только что сидела.

Она свернула с дорожки и пошла по неширокой прогалине; я поспешил вслед за ней.

Мы сели рядом в высокой траве на отлогом склоне. Согнувшиеся под тяжестью цветов ветви миндаля сплетались над нами наподобие балдахина.

– Как это странно, – сказал я, исполненный восхищения, и взял в свои ладони ее холодную руку, – словно мы – в другом мире.

Она только улыбнулась и искоса посмотрела на меня. Я обнял ее за талию и прижал свои губы к ее влажным красным губам. Она разрешила заклятье, которое меня изводило. Ее объятья излечили меня, а вспыхнувшая страсть заставила забыть боль. Ликуя, я подумал, что теперь все будет прекрасно.

Когда я лениво обводил пальцем тени, отбрасываемые ветвями на ее прекрасное тело, белое и нежное, как драгоценный нефрит, я внезапно обнаружил, что рассказываю ей о заклятье, которое ей удалось с меня снять. Она спокойно смахнула лепестки, налетевшие на ее прекрасную грудь, села и задумчиво произнесла:

– Когда-то, очень давно, я уже слышала нечто подобное. – И после минутного колебания добавила: – Скажите мне, вы не из судейских?

Я безмолвно указал ей на свою шапку, которую повесил на ветку, – лунный свет сиял на золотых знаках отличия. А потом ответил с кривой улыбкой:

– И не из последних. Я – в чине Следователя Столичного Суда!

Она понимающе кивнула, потом опять легла на траву, заложив за голову округлые, классической формы руки.

– Я расскажу вам, – улыбнулась она, – старую историю, которая должна заинтересовать вас. Она касается мудреца, который был судьей здесь, в Хань-юане, много веков назад. В то время…

Я не знаю, как долго я слушал ее нежный, завораживающий голос, но когда она замолчала, холодный страх сдавил мое сердце. Я резко поднялся, надел свою форменную одежду и подпоясался.

Надев шляпу на голову, я хрипло произнес:

– Тебе не стоит дурачить меня своими причудливыми баснями. Говори, женщина, как ты проникла в мою тайну?

Она молча смотрела на меня, а ее чарующие губы по-прежнему подергивались в улыбке, вызывающей и капризной.

Ее совершенная красота победила мой гнев. Став перед ней на колени, я воскликнул:

– Неважно, как ты узнала мою тайну. Меня не волнует, кто и кем ты была! Поверь, мои намерения чище тех, о которых ты рассказала! Я клянусь тебе, что только ты будешь моей царицей! – Я поднял ее повлажневшее платье и, нежно глядя на нее, произнес: – Ветерок дует с озера, ты замерзнешь.

Она отрицательно покачала головой. Но я встал и прикрыл ее обнаженное тело шелковой одеждой. Вдруг неподалеку раздались громкие голоса.

На поляну вышли из зарослей несколько человек. В великом замешательстве я стоял перед женщиной, распростертой в высокой траве. Пожилой мужчина, в котором я узнал судью Хань-юаня, внимательно посмотрел на лежащую. Потом он низко мне поклонился и сказал с восхищением в голосе:

– Значит, вы все-таки нашли ее, господин! Когда мы вчера осмотрели ее комнату в Квартале Ив и нашли оставленную ею записку, мы решили обыскать и эти места. В озере есть протока, соединяющая его с этой бухтой, и в протоке довольно сильное течение. Но это поразительно – вам удалось найти ее раньше нас! Однако вам не стоило утруждать себя и переносить тело с берега, господин! – Потом судья обратился к своим людям и приказал: – Принесите сюда носилки!

Я повернулся к своей недавней возлюбленной. Белое платье, покрывающее ее тело, как саван, было тяжелым и мокрым. Слипшиеся длинные волосы угрюмо змеились на иссиня-белом, мертвом лице.

* * *

Спускались редкие сумерки, Судья Ди сидел на открытой террасе, расположенной на втором этаже здания суда, и неторопливо потягивал чай. Он сидел, выпрямившись в кресле, у низкой, резного мрамора, балюстрады, неторопливо разглядывая расстилавшийся перед ним пейзаж.

В городе, среди тесно сбившихся крыш, один за другим загорались вечерние огоньки. За ними виднелось озеро – широкое пространство спокойной темной воды. Противоположный берег был скрыт в тумане, колебавшемся у подошвы горной гряды.

Жаркий и душный день сменялся не менее гнетущей ночью. Ни один лист не шелохнулся в кронах деревьев, росших на бежавшей вниз улице.

Судья раздраженно повел плечами под тяжелой церемониальной одеждой из плотной парчи. Старик, безмолвно стоявший рядом, внимательно посмотрел на него. Этим вечером местная знать Хань-юаня давала обед в честь судьи в цветочной лодке, на озере. Ди полагал, что, если только погода не изменится, это вряд ли будет таким уж приятным развлечением.

Неторопливо поглаживая свою длинную черную бороду, судья бесцельно следил за движением утлой лодочки, кажущейся очень маленькой на таком расстоянии, – застигаемый тьмою рыбак торопливо греб к пристани. Когда лодка исчезла из его поля зрения, Судья Ди вдруг поднял взгляд и сказал:

– Я никак не могу привыкнуть жить в городе, не окруженном стеной, старшина. Это рождает чувство какой-то неуверенности…

– Хань-юань расположен всего лишь в каких-нибудь шестидесяти ли от столицы, Ваша Честь, – заметил старик, – и, таким образом, мы не так уж далеко от столичной гвардии. Кроме того, провинциальные гарнизоны…

– Я не имел в виду вопросов обороны, – нетерпеливо прервал его судья. – Я говорю об обстановке здесь, в самом городе. У меня сложилось такое ощущение, что здесь происходят вещи, относительно которых мы совершенно ничего не знаем. В городах, окруженных стенами, ворота все-таки запираются на ночь; ты чувствуешь, что порядок, так сказать, у тебя под контролем. А тут городок, свободно разлегшийся у подножия гор, на берегу озера, и каждый может войти в него и уйти восвояси, когда ему заблагорассудится!

Старик молча подергал свою жидкую седую бородку – он не знал, что отвечать. Старика звали Хунг Лянг, он был доверенным помощником Судьи Ди. С давних пор он был слугой в семье Судьи Ди и носил его на руках, когда тот еще был ребенком. Три года назад Судья Ди был назначен уездным судьей в Пенг-лай, на свой первый пост в провинции; несмотря на свои годы, Хунг настоял на том, чтобы сопровождать его в этом назначении.

Судья сделал Хунга тогда Старшиной Суда. Он поступил так для того, чтобы наделить Хунга официальной должностью; главной же задачей Хунга было – служить доверенным и нелицеприятным советником судьи, с которым тот мог бы свободно обсуждать все свои многочисленные дела.

– Два месяца пролетели с тех пор, как мы прибыли сюда, Хунг, – продолжал судья, – и за это время суду не было доложено ни об одном достойном внимания преступлении или проступке!

– Это значит, – сказал старшина, – что жители Хань-юаня – люди, чтущие закон, Ваша Честь!

Судья покачал головой.

– Нет, Хунг, – возразил он, – это значит, что они держат нас в неведении относительно своих дел. Как ты только что верно отметил, Хань-юань расположен недалеко от столицы. Но из-за своего местоположения на берегу горного озера это всегда был более или менее изолированный мирок, здесь мало осело людей из других мест. Если в такой тесно спаянной общине что-нибудь происходит, ее члены делают все возможное, чтобы скрыть это от судьи, которого они считают чужаком. Я повторяю, Хунг, здесь происходит гораздо больше событий, чем заметно постороннему глазу. Кроме того, эти таинственные россказни об озере…

Он не закончил фразы.

– Неужели Ваша Честь верит им? – с живостью откликнулся старшина.

– Верю? Нет, так далеко я бы не стал заходить… Но когда мне рассказывают, что в прошлом году четыре человека утонули, а их тела так и не были найдены, я…

В этот момент двое рослых мужчин, одетых в простые коричневые халаты и маленькие черные шапки, вышли на галерею. Это были Ма Джунг и Чао Тай, двое других помощников Судьи Ди.

Оба они были выше пяти локтей; широкие плечи обоих венчали крепкие шеи опытных и отважных бойцов. Почтительно поприветствовав судью, Ма Джунг сказал:

– Час, на который назначен торжественный обед, приближается, Ваша Честь! Паланкин готов, он ждет внизу.

Судья Ди поднялся. Его глаза на секунду задержались на двух стоящих перед ним статных молодцах. Ма Джунг и Чао Тай когда-то принадлежали к «лесному братству» – так почетно именовалась гильдия разбойников с большой дороги.

Случилось так, что три года назад они подкараулили судью на пустынной дороге, но он настолько поразил их своим бесстрашием и силой характера, что оба разбойника решили оставить свое жестокое ремесло и умоляли его взять их к себе на службу. Судья Ди, тронутый их искренним раскаянием, откликнулся на эту просьбу.

Судье не пришлось сожалеть о принятом решении – эта внушительная пара верно служила ему; она оказалась чрезвычайно полезной при поимке опасных преступников и в выполнении других нелегких заданий.

– Я только что говорил старшине, – сообщил помощникам Судья Ди, – что в городе происходит нечто тщательно от нас скрываемое. Во время обеда подпойте-ка слуг и экипаж, пусть они поболтают немного!

Ма Джунг и Чао Тай широко улыбнулись. Ни один из них не питал отвращения к доброй выпивке.

Все четверо спустились по широкой каменной лестнице на центральный двор судебного подворья. Служебный паланкин судьи стоял наготове. Судья Ди сел в него вместе со Старшиной Хунгом, двенадцать носильщиков подняли шесты паланкина на свои огрубелые плечи.

Два скорохода возглавили процессию; они несли большие бумажные фонари с надписью: «Суд Хань-юаня». Ма Джунг и Чао Тай шествовали за паланкином. Замыкали процессию шестеро стражников в кожаных куртках с красными поясами и стальными шлемами на головах.

Стража открыла тяжелые, обитые железом ворота, и процессия зазмеилась по улице. Крепконогие носильщики шагали вниз по ступеням, ведущим в город. Вскоре они достигли рыночной площади у Храма Конфуция, где плотная толпа роилась вокруг масляных ламп, зажженных у торговых палаток и лавок.

Скороходы ударили в гонг и закричали:

– Освободите дорогу! Дорогу! Его Превосходительство Судья!

Толпа почтительно отступила назад. И стар и млад с трепетом смотрели на паланкин и его величественный эскорт.

Они спустились еще ниже, прошествовали через кварталы бедноты и очутились на дороге, ведущей вдоль берега озера. Через некоторое время процессия вышла на узкую улицу, обсаженную стройными ивами. Именно они дали название Кварталу Ив, месту, где жили танцовщицы и куртизанки.

Их дома были нарядно украшены фонариками из разноцветного шелка, из окон доносились отдельные музыкальные фразы, обрывки песен. Юные девушки, одетые в яркие одежды, заполняли балконы, покрытые красным лаком; оживленно обмениваясь впечатлениями, они смотрели вниз, на процессию.

Ма Джунг, считавший себя знатоком вина и женщин, увлеченно рассматривал девушек, кидая пылкие взгляды по сторонам. Ему удалось поймать взгляд толстушки с милым круглым лицом, которая перегнулась через перила балкона самого большого на этой улице дома. Он лихо подмигнул ей и был награжден поощрительною улыбкой.

На пристани носильщики опустили на землю паланкин Судьи Ди. Несколько именитых жителей Хань-юаня, одетых в длинные одежды из блестящей парчи, уже поджидали его. Высокий мужчина в фиолетовой мантии, украшенной золотым шитьем, изображающим гирлянды цветов, вышел вперед и приветствовал судью низким поклоном.

Это был богатый помещик Хан Юнг-хан, один из наиболее почтенных жителей Хань-юаня. Его семья веками жила в просторном особняке, расположенном на горном склоне, примерно на той же высоте, на которой располагалось здание суда.

Хан подвел судью к борту красивой цветочной лодки, пришвартованной к пристани; ее широкая палуба находилась на одном уровне с пирсом. Лодка была богато украшена сотнями разноцветных фонариков, висящих вокруг навеса над главной каютой.

Когда Судья Ди и Хан ступили на порог каюты, музыканты, сидящие у дверей, заиграли веселую приветственную мелодию.

Хан провел судью по толстому ковру к почетному месту: высокому столику, расположенному в глубине помещения, и предложил присесть справа от себя. Другие гости заняли два стола, расположенные друг против друга под прямым углом к главному.

Судья Ди с интересом рассматривал окружающих. Он часто слышал о знаменитых цветочных лодках Хань-юаня, которые были чем-то вроде плавучих домов свиданий, где гости могли пировать в обществе местных красавиц и так проводить на воде целую ночь.

Богатство обстановки превзошло все его ожидания. Комната была длиною около двадцати пяти локтей; обе стены ее были завешаны бамбуковыми циновками.

С потолка, покрытого красным лаком, свешивались четыре больших фонаря, сработанных из шелка и искусно разрисованных; изящные деревянные колонны были украшены резьбою и позолотой.

Легкое покачивание указывало на то, что лодка отчалила. Когда музыка смолкла, послышались ритмичные всплески весел, которыми орудовали гребцы в трюме.

Хан Юнг-хан коротко представил судье остальных гостей. Стол справа от него возглавлял худой, слегка сутулящийся пожилой человек. Его звали Канг По, он был богатым торговцем шелком. Когда Канг поднялся и трижды поклонился Судье Ди, тот заметил, что его губы нервно подергиваются, а глаза бегают по сторонам.

Полный мужчина с лицом, выражающим полное благодушие, сидевший рядом с торговцем шелком, был Канг Чунг, его младший брат. Судья Ди лениво отметил про себя, насколько не похожи два брата по внешности и характеру.

Третьим гостем за этим столом был довольно рыхлый мужчина, обращающий на себя внимание своим напыщенным видом; он был представлен как Ванг, глава гильдии золотых дел мастеров.

Стол напротив возглавлял высокий широкоплечий человек в коричневом расшитом золотом халате и шапочке из легкого газа. Его тяжелое смуглое лицо производило внушительное впечатление. Все это, вместе с жесткой черной бородою и длинными бакенбардами, делало его похожим на чиновника, но Хан представил его как Лю Фей-по, богатого купца из столицы. Он построил прекрасный дом рядом с особняком Хана, где обычно и проводил лето.

Двух других гостей за столом Лю Фей-по звали Пенг и Су – первый из них возглавлял гильдию серебряных дел мастеров, а второй был главою резчиков по нефриту.

Судью поразил бросающийся в глаза контраст между двумя этими ремесленниками. Пенг был очень худой пожилой господин с узкими плечами и длинной седой бородой; Су, наоборот, был здоровый молодой парень с крепкими плечами и толстой шеей борца. Его грубое лицо производило весьма неприятное впечатление.

Хан Юнг-хан хлопнул в ладоши. Когда оркестр заиграл другую веселую мелодию, четверо слуг вошли в дверь справа от Судьи Ди; они несли подносы с холодными закусками и оловянные кувшины с подогретым вином. Хан произнес приветственный тост, и пир начался.

Закусывая вино маленькими кусочками холодной утки и цыпленка, Хан завел с Ди вежливый разговор. Судя по всему, он был человек образованный и со вкусом, но судья сразу почувствовал некоторую холодность, недостаток сердечности в его вежливом обращении.

После того, как Хан осушил одну за другой несколько больших чарок, он немного расслабился и с улыбкою молвил:

– Мне кажется, я выпиваю пять кубков против одного вашего, Ваша Честь.

– Я люблю выпить чарку хорошего вина, – ответил судья, – но я пью только по таким приятным случаям, как этот. А прием – действительно щедр и роскошен.

Хан поклонился и сказал:

– Мы надеемся, что Вашей Чести понравится пребывание здесь, в нашем маленьком уезде. Мы только сожалеем о том, что мы – всего лишь простые сельские жители, не вполне подходящие для высокого общества Вашей Чести. Я опасаюсь, что Ваша Честь посчитает здешнюю жизнь довольно однообразной, ведь здесь никогда ничего не случается.

– Да, судя по бумагам, имеющимся в суде, – отвечал Судья Ди, – жители Хань-юаня трудолюбивые и уважающие законы подданные, что, конечно, отрадный факт для любого судьи. Но когда вы говорите о недостатке в здешнем уезде выдающихся людей, я не могу с вами согласиться. Кроме тех, которых вы сами выделили, разве знаменитый Императорский Советник Лянг Мен-кванг не выбрал Хань-юань как место для своего отдыха по завершению служебной карьеры?

Хан выпил за здоровье судьи еще одну чарку и сказал:

– Пребывание советника в наших местах делает нам честь. Мы глубоко сожалеем, что последние полгода его плохое здоровье препятствует возможности пользоваться его благими советами.

Судья Ди заметил, что Хан Юнг-хан много пьет.

– Две недели назад, – сказал он, – я хотел нанести старику визит вежливости, но мне передали, что он болен. Надеюсь, это не слишком опасно?

Хан испытующе поглядел на судью.

– Ему где-то около девяноста лет, как вы знаете. Но если бы не приступы ревматизма и некоторые осложнения со зрением, состояние его здоровья можно было бы назвать необычайно хорошим. Однако с полгода или около того его память… Впрочем… пусть ваша милость спросит о нем Лю Фей-по, ведь их сады примыкают друг к другу, и он знаком с советником лучше, чем я.

– Я был весьма удивлен, – сказал Судья Ди, – узнав, что Лю Фей-по – обычный купец. У него, скорее, манеры государственного служащего…

– Он чуть не стал им, – сказал Хан, несколько понизив голос. – Лю происходит из древнего чиновничьего столичного рода и был воспитан так, чтобы стать чиновником. Но он провалился на втором литературном экзамене, и это настолько задело его за живое, что он бросил ученье и стал торговцем. Лю так преуспел в этом деле, что теперь он – один из богатейших людей в провинции, и его торговые предприятия разбросаны по всей стране. Вот почему он так много разъезжает. Но, пожалуйста, никогда не говорите ему о том, что я вам рассказал, – прежняя неудача до сих пор причиняет ему боль!

Судья Ди утвердительно кивнул. Пока Хан опустошал очередную чарку вина, судья ненароком подслушал разговор, который происходил за боковыми столами.

Поднимая чарку с вином и обращаясь к Лю Фей-по, развеселившийся Канг Чунг воскликнул:

– Тост за здоровье молодых! Пусть живут они долго и счастливо, пока их головы не убелят седины!

Все захлопали в ладоши, а Лю Фей-по молча поклонился. Хан Юнг-хан торопливо объяснил судье, что дочь Лю – Фея Луны – вышла вчера за единственного сына ученого Дянга, отставного Доктора Классической Литературы. Свадьба праздновалась в доме Доктора Дянга на другом конце города и стала довольно шумным событием.

– Нам не хватает сегодня нашего замечательного ученого! – воскликнул Канг. – Он обещал прийти, но в последний момент попросил извинить его. Я думаю, что его собственное вино оказалось для него слишком крепким!

Это замечание вызвало общий смех. Судье показалось, что и самого Лю, вероятно, мучает похмелье после столь бурной свадьбы. Он поздравил Лю и сказал:

– Я весьма сожалею, что пропустил заманчивую возможность встретиться с Дянгом. Разговор с ним, без всякого сомнения, был бы весьма назидателен!

– Простой торговец, вроде меня, – хмуро ответил Лю Фей-по, – не может претендовать на глубокое понимание классической литературы. Впрочем, есть мнение, что ученость отнюдь не всегда подразумевает чистоту репутации человека…

За этой тирадой последовала неловкая пауза. Хан торопливо подал знак слугам, и они подняли вверх бамбуковые циновки, висевшие между колонн.

Пирующие отложили палочки для еды, чтобы насладиться открывшимся перед ними пейзажем. Они уже давно плыли по озеру – мириады огней Хань-юаня мерцали вдали, за широкою водной гладью. Цветочная лодка теперь покоилась на воде, медленно покачиваясь, – гребцы ели свой простой ужин.

Внезапно занавес из стеклянных бусин слева от Судьи Ди с легким звоном распахнулся, и шестеро девушек вошли в столовую и низко поклонились почетному гостю.

Хан Юнг-хан выбрал двоих для себя и судьи, а четверо оставшихся подошли к боковым столам. Хан представил девушку, вставшую рядом с Судьей Ди. Это была знаменитая танцовщица по имени Цветок Миндаля. Несмотря на то, что глаза ее были скромно опущены, судья заметил, что они у нее очень красивые. Впрочем, лицо ее можно было назвать немного бесчувственным. Другая девица, по имени Анемон, казалась куда веселее и жизнерадостней; когда ее представили Судье Ди, она ему улыбнулась.

После того, как Цветок Миндаля осушила чарку вина за здоровье судьи, тот спросил ее, сколько ей лет. Она отвечала нежным приятным голосом, что скоро ей исполнится девятнадцать. Она произносила слова с тем характерным выговором, который напомнил судье родные места.

– Неужели ты из провинции Шанси? – спросил он, приятно удивленный.

Она пристально посмотрела на него и кивнула с едва уловимым надменным выражением. Теперь, когда судья получше разглядел ее большие сияющие глаза, он подумал, что она действительно редкая красавица. Впрочем, к сиянию ее глаз подмешивался какой-то темный, мрачный огонь, что производило весьма странное впечатление и как-то не вязалось со столь очаровательным юным существом.

– Я сам – из рода Ди, известного на Тайване, – сказал он. – А ты откуда?

– Ваша служанка родом из Пинг-янга, – ответила девушка мелодичным голосом.

Судья предложил ей глотнуть вина из своей чарки. Теперь до него дошло, почему у нее такое мрачное выражение глаз. Женщины из Пинг-янга – области, расположенной в нескольких ли к югу от Тайваня, – с древних времен славились чародейством и ведовством. Они умели лечить болезни заклинаниями; некоторые из них, по слухам, владели приемами черной магии.

Судью заинтересовало, каким образом она, красавица, и, по-видимому, из хорошей семьи, дошла до того положения, в котором сейчас находилась, – положения танцовщицы в маленьком городке под названием Хань-юань.

Между тем Хан Юнг-хан был занят «пылкой» игрой с девушкой по имени Анемон. Они по очереди декламировали строки из классических стихотворений, и тот, кто не мог продолжить, должен был выпить чарку вина.

Хан, по-видимому, проигрывал чаще – его речь стала нетвердой. Он откинулся в кресле и разглядывал общество с мягкой улыбкой на своем широком лице. Судья отметил, что его глаза с тяжелыми веками были полузакрыты, – казалось, он был готов задремать. Его девушка обошла стол и с интересом наблюдала за тщетной борьбой Хана с одолевавшей его дремотой. Потом она захихикала.

– Я лучше возьму для него горячего вина! – сказала она через стол Цветку Миндаля, стоявшей меж Ханом и судьей.

Она повернулась и подошла к столу братьев Канг. Анемон наполнила чарку Хана из большого кувшина, который туда только что поставил слуга.

Судья Ди поднял свою чарку. Хан тем временем слегка посапывал. Судья подумал о том, что, когда люди напиваются, вечеринка становится не просто скучной, а несколько даже напряженной. Надо постараться уйти пораньше.

Не успел он сделать глоток, как услышал, что Цветок Миндаля шепчет ему в ухо своим мелодичным и очень отчетливым голосом: «Я должна увидеться с вами наедине, Ваша Честь. В городе зреет опасный заговор!»

Глава 2

Судья Ди наслаждается «Танцем Феи Облаков»; он поражен ужасным открытием.

Судья Ди быстро отставил чарку и повернулся к говорившей. Но девушка уже отвела глаза и, нагнувшись, спряталась за плечом Хана. Тот перестал храпеть. Девушка по имени Анемон снова подходила к столу, держа в руках наполненный до краев кубок. Не глядя на судью, Цветок Миндаля торопливо прошептала: «Я надеюсь, Ваша Честь играет в шахматы, потому что… »

Она замолчала, так как девица Анемон стояла уже перед их столом. Цветок Миндаля наклонилась и через стол взяла кубок из ее рук. Она поднесла его к губам Хана, который поспешно выдул добрую половину содержимого.

– Хо-хо, дерзкая потаскушка! – воскликнул он. – Ты думаешь, я уже не в состоянии сам удержать свою чару? – Он положил руку на ее талию и, притянув ее к себе, продолжил: – Ну а теперь – как насчет того, чтобы побаловать Его Превосходительство своими прекрасными танцами?

Цветок Миндаля улыбнулась и милостиво кивнула. Она искусно высвободилась из объятий Хана, низко поклонилась и исчезла за набранной из стеклянных бус занавеской.

Хан пустился в довольно путаные комментарии по поводу танцев, которые с давних пор исполняются куртизанками Хань-юаня. Судья Ди рассеянно кивал в ответ; его мысли были сосредоточены на том сообщении, которое он только что услышал. Всю его скуку – как рукой сняло.

Итак, предчувствие судьи не обмануло его – что-то недоброе затевалось в подвластном ему городе. После того, как Цветок Миндаля окончит танец, он должен обязательно попытаться побеседовать с нею наедине. Если куртизанка умна, она, наверное, знает многие местные секреты, почерпнутые ею из разговоров гостей на пирушках, куда ее приглашали.

Оркестр заиграл ритмичную мелодию, перемежающуюся ударами барабана. Две танцовщицы заняли исходную позицию в центре комнаты и приступили к исполнению танца с мечами. Каждая из них держала в руках длинный клинок; они быстро размахивали ими в разные стороны, принимая различные фехтовальные позы; скрещиваясь, мечи звенели под аккомпанемент военной мелодии.

Барабанная дробь, знаменующая финал, потонула в бурных аплодисментах. Судья Ди, обратившись к Хану, похвалил этот слаженный танец, но тот пренебрежительно возразил:

– Это была всего лишь демонстрация ловкости, Ваша Честь, не имеющая ничего общего с настоящим искусством! Когда танцует Цветок Миндаля… А вот и она, кстати говоря!

Цветок Миндаля вышла и встала посредине ковра. Она была одета в белый халат из тонкого шелка с широкими свисающими рукавами; талию перехватывал зеленый пояс. Под этой одеждой не было более решительно ничего. На плечи девушки был наброшен длинный розовый шарф, концы которого свисали, до пола. Единственным украшением волос, собранных в высокую прическу, была белая лилия.

Танцовщица взмахнула рукавами и подала знак оркестру. Флейты затянули странную, жутковатую мелодию. Девушка медленно подняла руки над головой, ее ноги не сдвинулись с места, но бедра стали покачиваться в такт музыке. Тонкий халат подчеркивал обольстительную стройность ее юной фигуры; судья про себя отметил, что ему редко приходилось видеть женское тело столь совершенных пропорций.

– Это – «Танец Феи Облаков»! – хрипло шепнул ему в ухо помещик Хан.

Когда защелкали кастаньеты, танцовщица опустила руки на уровень плеч, взяла кончики шарфа в тонкие длинные пальцы и, качая руками, заставила газовый шарф вздыматься вокруг себя легкими волнами; верхняя часть ее тела раскачивалась взад и вперед.

Затем звуки циня и скрипок подхватили пульсирующую мелодию; теперь стали двигаться и колени танцовщицы, волнообразное движение распространилось по всему ее телу, но она все еще не сдвинулась с места ни на пядь.

Судья Ди никогда не видел столь завораживающего танца.

Равнодушное, немного надменное лицо Цветка Миндаля с опущенными глазами являло собой разительный и очень эффектный контраст с чувственными извивами гибкого тела, которые, казалось, олицетворяют пламя нсесжигающей страсти. Халат небрежно скользнул вниз, обнажив ее круглые груди.

Судья ощутил сильное чувственное влечение, которое исходило от этой женщины. Он обратил свой взор на гостей. Старый Канг По совсем не смотрел в сторону танцовщицы – его мысли витали где-то в другом месте. Но глаза его младшего брата были прикованы к девушке. Не отводя взгляда, он прошептал какое-то замечание главе гильдии Вангу. Оба исподтишка улыбнулись.

– Не думаю, что эти двое обсуждают танец! – сухо заметил Хан Юнг-хан. Очевидно, опьянение не притупило его наблюдательности.

Мастера Пенг и Су восторженно смотрели на танцовщицу. Судью Ди поразила странная, несколько напряженная поза Лю Фей-по. Он сидел абсолютно спокойно, его властное лицо застыло, а тонкие губы под блестящими черными усами были крепко сжаты. Но судья увидел в его горящих глазах странное выражение; ему показалось, что он различает угнездившуюся в них сильную ненависть и вместе с тем – глубокое отчаяние.

Музыка сделалась мягче, она превратилась в нежную, почти шепчущую мелодию. Цветок Миндаля шла на цыпочках, описывая широкий круг и одновременно кружась сама, так что длинные рукава и газовый шарф охватывали кольцами ее фигуру.

Ритм ускорялся, танцовщица кружилась все быстрей и быстрей – казалось, что ее легкие ноги не касаются пола, словно она плывет среди двух – розового и белого – облаков, созданных развевающимся шарфом и трепещущими рукавами.

Вдруг раздался оглушительный удар гонга, и музыка резко оборвалась. Танцовщица замерла, стоя на носках, с поднятыми над головой руками, неподвижная, словно изваяние. Только грудь ее тяжело вздымалась. В комнате стояла мертвая тишина.

Потом Цветок Миндаля опустила руки, закинула шарф за плечи и низко поклонилась в сторону Судьи Ди. Когда раздались оглушительные аплодисменты, она быстро пошла к дверям и скрылась за хрустальною занавеской, проводившей ее мелодичным звоном.

– Да, это действительно великолепное выступление! – сказал судья Хану. – Эта девушка достойна выступать и перед Его Величеством!

– Точно так же отозвался однажды и друг Лю Фей-по, – ответил Хан. – Он – большой чиновник из столицы. Однажды он увидел, как она танцевала на одной пирушке в Квартале Ив. Он тут же предложил ее хозяину представить ее управительнице Императорского сераля. Но Цветок Миндаля категорически отказалась уехать из Хань-юаня, и мы, жители города, очень благодарны ей за такое решение.

Судья Ди встал с кресла, поднял кубок и провозгласил здравицу в честь прекрасных куртизанок Хань-юаня. Речь была встречена с большим воодушевлением.

Потом судья подошел к столу Канг По и завел вежливую беседу. Хан Юнг-хан также поднялся из-за стола и направился к музыкантам, дабы похвалить их игру.

Почтенный Канг По явно слишком много выпил; на его худощавом лице выступили красные пятна, лоб его покрылся испариной. Но он ухитрился связно ответить Судье Ди на вопросы о деловой жизни Хань-юаня.

Через некоторое время его младший брат с улыбкой ответил:

– К счастью, мой брат сегодня глядит молодцом. В последние дни он все время беспокоился о надежности заключаемых сделок!

– Надежности? – сердито откликнулся старший Канг. – Ты называешь предоставление займа этому типу Ван И-фану надежной сделкой?

– Говорят, чтобы получить хорошую прибыль, нужно решиться на риск! – сказал Судья Ди успокаивающе.

– Ван И-фан – изрядный мерзавец! – проворчал Канг По.

– Только дураки верят уличным сплетням! – надулся Канг Чунг.

– Я наконец отказываюсь терпеть оскорбления от своего младшего брата! – раскипятился старик.

– Твой брат обязан сказать тебе правду! – резко возразил Канг Чунг.

– Ну-ну, – раздался рядом с судьей низкий голос – Довольно пререкаться. Что Его Превосходительство подумает о всех нас?

Это был Лю Фей-по. Он захватил с собою кувшин вина и торопливо наполнил кубки обоих братьев. Те покорно выпили друг за друга.

Судья Ди спросил Лю Фей-по, каковы последние новости о болезни Советника Лянга.

– Господин Хан сказал мне, – добавил он, – что вы соседи с советником и часто видитесь с ним.

– Увы, не теперь, – сказал Лю. – Полгода назад – да, Его Превосходительство часто просил меня присоединиться к нему во время прогулки по своему саду, так как наши земли сообщаются через маленькую калитку. Но теперь он стал очень рассеянным, речь его сделалась путаной, часто кажется, что он вообще не узнает меня. Я не видел его уже несколько месяцев. Печальный случай, Ваша Честь. Закат великого ума!

Мастера Пенг и Ванг присоединились к компании. Хан Юнг-хан принес кувшин с вином и настоял на том, чтобы собственноручно наполнить всем кубки. Судья Ди немного побеседовал с главами гильдий, а затем вернулся за свой стол. Хан уже сидел там и болтал с Анемоном.

Присев на свое кресло, судья спросил Хана:

– Вы не знаете, где Цветок Миндаля?

– Скоро придет! – ответил Хан равнодушно. – Эти девицы всегда проводят уйму времени за пудрой и румянами.

Судья Ди быстро оглядел комнату. Все приглашенные вновь заняли свои места и поглощали закуску: было подано блюдо из фаршированной рыбы. Четверо куртизанок разливали вино, но Цветка Миндаля среди них не было.

Судья Ди отрывисто приказал девице по имени Анемон:

– Найди Цветок Миндаля и скажи ей, что мы ее ждем!

– Ха! – воскликнул Хан. – Великая честь для Хань-юаня, что простые сельские прелести наших девушек завоевали благосклонность Вашей Чести!

Судья Ди вежливо посмеялся вместе со всеми.

Куртизанка вернулась и сказала:

– Очень странно, но наша матушка говорит, что Цветок Миндаля вышла из костюмерной уже довольно давно. Я заглянула во все наши комнаты, но нигде ее не нашла!

Судья Ди принес свои извинения Хану, встал и вышел в дверь справа от себя. Он направился к корме вдоль правого борта судна.

На корме кипела пирушка. Старшина Хунг, Ма Джунг и Чао Тай сидели на скамье у каюты, каждый с кувшином вина между колен и чаркой в руке. С полдюжины слуг разместились полукругом и внимали Ма Джунгу. Здоровяк стукнул кулаком по колену, завершая свое патетическое повествование:

– Представляете, именно в этот момент кровать рухнула!

Вся компания разразилась громовым хохотом. Судья Ди похлопал Хунга по плечу. Тот поднял на него глаза и тут же подтолкнул локтями своих двух друзей. Все трое быстро поднялись на ноги и пошли за судьей вдоль правого борта.

Отойдя на некоторое расстояние, Судья Ди остановился и сообщил об исчезновении танцовщицы и своих опасениях, что с ней произошло несчастье.

– А вы не видели здесь проходящей девушки? – спросил он.

Старшина Хунг отрицательно покрутил головой.

– Нет, Ваша Честь! – ответил он. – Мы все трое сидели лицом к корме перед люком, который ведет на кухню и в трюм. Мы видели только, как ходят туда и сюда слуги, но женщины среди них – не было!

Двое слуг с супницами в руках опустились на палубу по пути на кухню. Они заявили, что не видели танцовщицы с тех пор, как она ушла из зала, чтобы переодеться.

– Кроме того, – добавил старший из слуг, – наши возможности увидеть что-либо – несколько ограничены. Как правило, для своей работы мы используем правый борт. Комнаты девушек находятся по левому борту, там же находится и главная каюта. Нам не разрешается ходить на тот борт, если только нас не позовут.

Судья Ди кивнул. Он отправился обратно, в сторону кормы, в сопровождении своих трех помощников. Слуги разговаривали с рулевым – кажется, отчего-то застопорилось движение судна.

Судья перешел по корме на левый борт. Дверь первой каюты на углу была приоткрыта. Он заглянул внутрь. У ближней стены стояла широкая лежанка резного палисандра, покрытая парчовым стеганым одеялом; у дальней стены он увидел высокий стол с двумя горящими свечами в серебряных подсвечниках. Слева стоял изящный туалетный столик, сработанный также из палисандра, и два табурета. В помещении никого не было.

Судья Ди поспешил дальше. Сквозь газовую занавеску он посмотрел в окно примыкающей каюты. Солидная дама, одетая в черный шелк, дремала в кресле, а служанка складывала цветные халаты.

Последнее окно – окно гостиной – было открыто. Там никого не было.

– Ваша Честь осмотрели верхнюю палубу? – спросил Чао Тай.

Судья покачал головой. Он быстро взбежал по крутому трапу наверх. Может быть, Цветок Миндаля поднялась сюда, чтобы подышать свежим воздухом?

Но одного взгляда было достаточно, чтобы понять – верхняя палуба совершенно пуста. Судья снова спустился вниз и задержался у трапа, задумчиво поглаживая свою черную бороду. Анемон уже осмотрела каюты вдоль левого борта. Танцовщица исчезла.

– Пойдите и поглядите во всех остальных каютах, – приказал судья своим трем помощникам, – и в ванной комнате тоже!

Он вернулся назад на левую палубу и остановился у поручней, рядом со сходнями. Скрестив руки на груди, судья смотрел на темную воду. Пир в павильоне все еще продолжался – он различал приглушенные голоса и обрывки музыкальных фраз.

Судья облокотился на перила и посмотрел вниз, на отражение разноцветных фонариков в тихой воде. Внезапно он окаменел. Из-под воды прямо на него смотрело спокойными, широко открытыми, неживыми глазами бледное лицо Цветка Миндаля.

Глава 3

Судебное следствие открывается в необычных условиях; служанка рассказывает о своем ужасном видении

Он нашел пропавшую танцовщицу.

Судья хотел было спуститься по сходням к воде, но тут из-за угла вынырнул вездесущий Ма Джунг. Судья Ди молча указал ему на свою находку.

Первым делом Ма Джунг громко выругался. Потом он быстро спустился по сходням, пока не очутился по колено в воде. Он поднял мертвое тело на руки и вынес его на палубу. Судья отвел Ма Джунга к открытой каюте, где тело положили на лежанку.

– Бедная шлюшка тяжелей, чем я думал! – заметил Ма Джунг, выжимая рукава своего халата. – Наверное, ей в халат положили какой-нибудь груз.

Судья Ди не слышал его. Он стоял и вглядывался в мертвое тело утопленницы. Остановившиеся глаза ее внимательно смотрели на судью. На девушке все еще был танцевальный костюм белого шелка, но поверх него она надела жакет из зеленой парчи. Мокрая одежда почти непристойно облепила ее прекрасное тело.

Судья Ди вздрогнул. Совсем недавно она кружилась в своем чарующем танце. И вот – внезапный конец.

Усилием воли он выбросил из головы печальные мысли. Нагнувшись над телом, судья осмотрел темносиний кровоподтек на правом виске. Потом попытался закрыть ей глаза, но покойница так и не отвела от него своего пристального взгляда.

Судья вытащил носовой платок из рукава и накрыл им ее бледное лицо.

В каюту вошли Старшина Хунг и Чао Тай. Повернувшись к ним, судья сообщил:

– Это – куртизанка Цветок Миндаля. Она убита практически под самым моим носом. Ма Джунг, встань на страже на палубе и никого не пропускай сюда. Я не хочу, чтобы моей работе помешали. Не говори никому, в чем дело.

Судья Ди поднял безжизненную руку танцовщицы и ощупал рукав. С некоторым усилием он извлек из него круглый бронзовый треножник для ароматических курений. Пепел на нем превратился в серую грязь.

Судья протянул треножник Хунгу и подошел к столу у стены. Между двумя подсвечниками он увидел три маленьких углубления на красной парчовой скатерти. Кивком он подозвал Хунга и приказал поставить треножник на стол. Три ножки встали точно туда, где на скатерти имелись вмятины.

Судья Ди присел на табурет у туалетного столика.

– Картина вполне ясна! – с горечью в голосе сказал он Хунгу и Чао Таю. – Ее заманили в каюту, убийца ударил ее, ничего не подозревавшую, сзади. Затем убийца положил тяжелый бронзовый треножник в ее рукав, вынес танцовщицу на палубу и тихо опустил в воду. Поэтому-то и не было всплеска. Тело пошло бы прямо ко дну, но в спешке убийца не заметил, что рукав ее жакета зацепился за гвоздь на сходнях.

Судья устало потер лоб рукой. Затем приказал:

– Посмотри, что у нее в другом рукаве, Хунг!

Старшина вывернул рукав. Там была только мокрая пачка маленьких красных визитных карточек Цветка Миндаля и сложенный вдвое листок бумаги. Хунг протянул его судье.

Судья Ди осторожно раскрыл его.

– Это шахматная задача! – одновременно воскликнули Хунг и Чао Тай.

Судья утвердительно кивнул. Он вспомнил последние слова куртизанки.

– Дай мне твой платок, старшина! – сказал он.

Судья завернул в него мокрый лист бумаги, положил себе в рукав и встал с табурета.

– Оставайся здесь и охраняй каюту! – приказал он Чао Таю. – А Хунг и Ма Джунг пойдут со мною в столовую, там я начну предварительное следствие!

По дороге Ма Джунг заметил:

– Во всяком случае, нам не придется искать далеко, Ваша Честь! Убийца находится здесь, на борту!

Судья Ди ничего ему не ответил. В сопровождении двух помощников он вошел в столовую сквозь стеклянную занавеску.

Обед приближался к концу – гости ели традиционную последнюю чашку риса. Шел оживленный разговор. Когда Хан Юнг-хан увидел судью, он воскликнул:

– Прекрасно! Мы как раз собирались подняться наверх, чтобы полюбоваться луной!

Судья Ди ничего не ответил. Он постучал костяшками пальцев по столу и крикнул:

– Прошу тишины!

Все изумленно уставились на него.

– Во-первых, – сказал Судья Ди отчетливым голосом, – я хочу, как ваш гость, от всей души поблагодарить вас за щедрое угощение. Но, к несчастью, наша приятная пирушка должна быть прервана. Хочу, чтобы вы поняли, что с этого момента и впредь я буду говорить с вами как Судья, а не как гость. Я ставлю вопрос именно так, потому что это мой долг перед Империей и жителями вверенного мне уезда, включая вас самих! – Повернувшись к Хану, Ди добавил: – Я вынужден попросить вас покинуть этот стол!

Хан поднялся из-за стола с изумленным видом. Девица Анемон перенесла его стул к столу Лю Фей-по. Хан сел и в недоуменье протер глаза.

Судья Ди переместился к центру стола. Ма Джунг и Старшина Хунг встали по сторонам. После этого Судья Ди торжественно начал:

– Я, судья, открываю выездное заседанье суда, созванное для расследования умышленного убийства куртизанки, прозывавшейся Цветок Миндаля!

Он быстро взглянул на собравшихся. До большинства, казалось, не дошло значение его слов – люди смотрели на него в полном изумлении. Судья Ди приказал Старшине Хунгу привести капитана лодки и подать письменные принадлежности.

Хан Юнг-хан успел овладеть собой. Он шепотом посоветовался с Лю Фей-по. Когда тот кивнул, он встал и сказал:

– Ваша Честь, это в высшей степени необоснованные действия. Мы, знатные граждане Хань-юаня, желаем…

– Свидетель Хан Юнг-хан, – холодно прервал его председательствующий, – должен занять свое место и хранить молчание, пока ему не прикажут говорить!

Хан опустился на стул, кровь бросилась ему в лицо.

Старшина Хунг привел человека с изрытым оспой лицом и поставил его перед столом. Судья приказал допрашиваемому встать на колени. Потом он велел ему нарисовать план лодки.

Когда капитан с трясущимися руками принялся за работу, Судья Ди холодно осмотрел общество. Внезапный переход от веселой пирушки к уголовному расследованию всех отрезвил и привел в довольно унылое состояние.

Капитан, закончив набросок, с почтительной миной положил его на стол. Судья Ди пододвинул лист к Хунгу и приказал занести в план местоположение столов и надписать имена гостей. Старшина подозвал слугу, который шепотом называл ему имена гостей, на которых тот указывал.

Затем судья уверенным голосом обратился к собранию:

– После того, как куртизанка Цветок Миндаля закончила танец и покинула столовую, – сказал он, – началась изрядная неразбериха. Все переходили с места на место. Я прошу каждого из вас точно описать, что он делал в это время.

Поднялся мастер Ванг. Он доковылял до стола и упал на колени.

– Ваш покорный слуга, – сказал он, – почтительно обращается к Вашей Чести, дабы вы позволили ему сделать заявление.

Судья кивнул в знак согласия, и толстяк начал давать показания.

– Ошеломляющее известие о том, что наша знаменитая танцовщица убита, естественно, расстроило нас всех. Но это событие, как ни ужасно оно само по себе, не должно лишить нас чувства реальности. И я, который уже много лет посещает застолья на этой цветочной лодке, смею заметить, что знаю это заведение, как пять своих пальцев. Смею также с должным уважением сообщить, Ваша Честь, что внизу, в трюме, пребывают восемнадцать гребцов – двенадцать на веслах, а шестеро – отдыхают время от времени. Конечно же, я далек от того, чтобы попусту бросать тень на своих сограждан, но со временем Ваша Честь все равно узнает, что гребцы на подобных лодках, как правило, люди порочные, преданные азартным играм и пьянству. Поэтому именно среди них, на мой взгляд, и должен находиться убийца. Возможно, что это как раз тот случай, когда смазливый мошенник завел роман с куртизанкой и прибег к насилию, когда она захотела порвать с ним!

Тут Ванг сделал паузу. Кинув беспокойный взгляд на гладь черной воды за бортом, он продолжил:

– Кроме того, – сказал он, – нужно учитывать следующее, Ваша Честь. С незапамятных времен это озеро окружено зловещею тайной. Считается, что наполняющие его воды бьют из глубокого подземелья и что время от времени страшные чудища выныривают из бездны, чтобы вредить живущим. Не менее четырех человек пропали на озере в этом году, и их тела так и не были обнаружены. Говорят, что потом этих утопленников видели шатающимися среди живых. Я думал, что исполню свой долг, если привлеку ваше внимание к этим двум важным моментам, дабы объяснить подоплеку страшного преступления и избавить моих друзей от исполнения тяжелого долга – быть допрошенными как обыкновенные преступники.

По комнате пробежал шумок одобрения.

Судья Ди постучал рукой по столу. Пристально глянув на Ванга, он произнес:

– Я заранее благодарен всем за любой совет. Мысль о том, что убийцей мог быть кто-то из трюма, уже приходила мне в голову. В должное время я допрошу экипаж. Кроме того, будучи человеком достаточно суеверным, я, конечно, не исключаю возможности зловещего вмешательства темных сил в это дело. В какомто смысле я даже уверен в этом. Что же касается выражения «обыкновенные преступники», употребленного свидетелем Вангом, то на это я хочу заметить вам, что перед судом все равны. И пока убийца не будет найден, каждый из вас, собравшихся здесь, пребывает под подозрением точно так же, как и гребцы из трюма и самый последний поваренок на кухне. Кто еще хочет высказаться?

Встал мастер Пенг и упал на колени перед столом.

– Не соблаговолит ли Ваша Честь, – сказал он, – просветить нас, каким образом эта несчастная девушка встретила свою смерть?

– Эти подробности, – живо откликнулся Судья Ди, – не могут быть разглашены в данный момент. кто-нибудь еще хочет высказаться? – Так как никто не ответил, он продолжил: – Поскольку каждый из вас уже имел возможность высказать свою точку зрения, с данного момента вы обязаны хранить тишину и позволить мне вести дело так, как я, судья, найду нужным. Я возобновляю дело тем порядком, на который уже указал. Свидетель Пенг займет свое место, а свидетель Ванг подойдет сюда и опишет все свои передвижения в течение оговоренного времени.

– После того, как Ваша Честь любезно предложили тост за танцовщиц Хань-юаня, – сказал Ванг, – я вышел из столовой через левую дверь и прошел в гостиную. Так как там никого не было, я прошел по коридору в ванную. Когда я вернулся сюда, я услышал, как ссорятся братья Канг, и подошел к ним как раз в тот момент, когда Лю Фей-по восстановил мир.

– Вы встретили кого-нибудь в коридоре или ванной? – спросил судья.

Ванг отрицательно покачал головой. Судья Ди подождал, пока Хунг запишет показания Ванга, и вызвал Хан Юнг-хана.

– Я хотел высказать несколько слов одобрения музыкантам, – угрюмо начал Хан свои показания, – и вдруг ощутил легкое головокружение. Я вышел на бак и постоял там некоторое время, прислонившись к правой стене главного входа. Налюбовавшись пейзажем, я почувствовал себя несколько лучше и присел на фарфоровый бачок, который там находился. Вскоре меня нашла куртизанка по имени Анемон. Ваша Честь знает остальное.

Судья подозвал старшего музыканта из дальнего угла столовой и спросил:

– Можете ли вы подтвердить, что господин Хан не покидал бак все это время?

Музыкант взглянул на своих коллег. Когда они отрицательно покачали головами, он печально сказал:

– Нет, Ваша Честь, мы были заняты настройкой инструментов и не выглядывали наружу, пока не пришла девица, именуемая Анемон, и не спросила про господина Хана. Тогда я вместе с ней вышел на бак, и мы увидели, что господин Хан сидит на бачке, как он только что показал.

– Вы можете идти! – сказал Судья Ди Хану.

Он вызвал к столу Лю Фей-по. Лю, казалось, теперь не настолько владел собою, как раньше. Судья заметил, что его рот нервно подергивается. Но голос его был по-прежнему тверд.

– После того, как куртизанка закончила танец, – начал он, – я заметил, что мой сосед, мастер Пенг, плохо выглядит. Сразу после того, как ушел Ванг, я вывел Пенга через левую дверь на правую палубу. Пока он стоял, облокотившись на перила, я прошел по коридору в ванную и снова присоединился к Пенгу, никого по пути не встретив. Пенг сказал, что ему уже лучше, и мы вместе вернулись сюда. Я увидел, что братья Канг ссорятся, и предложил им примириться за кубком вина. Это все.

Судья Ди кивнул и вызвал мастера Пенга. Тот полностью подтвердил показания Лю Фей-по. Тогда судья вызвал мастера Су.

Су мрачно посмотрел на судью из-под нависших бровей, пожал плечами и заговорил голосом, лишенным всякого выражения:

– Ваш слуга подтверждает, что видел, как сперва Ванг, а потом господин Лю вышли из комнаты. Оставшись один за столом, я немного поговорил с двумя куртизанками, которые исполняли танец с мечами, пока одна из них не обратила внимание на то, что мой левый рукав испачкан рыбным соусом. Я встал и ушел во вторую каюту по коридору. Эта каюта была оставлена за мной, и мой слуга поместил там узел с чистой одеждой и туалетными принадлежностями. Я довольно быстро переоделся. Когда я вышел в коридор, то увидел, что Цветок Миндаля идет впереди меня по направлению к гостиной. Я догнал ее и похвалил за танец. Но она казалась несколько взволнованной и торопливо ответила мне, что скоро встретится со мной в столовой. Потом она свернула и ушла на левый борт. Я вошел в столовую через дверь с правого борта и увидел, что Ванг, Лю и Пенг еще не вернулись, и продолжил разговор с куртизанками.

– Как была одета Цветок Миндаля, когда вы ее встретили? – спросил Судья Ди.

– На ней все еще было белое танцевальное одеяние, Ваша Честь, поверх него – короткий жакет из зеленой парчи.

Судья Ди отослал Су на место и приказал Ма Джунгу привести хозяйку девиц из актерской уборной.

Эта плотная, солидная дама заявила, что ее муж – владелец веселого дома в Квартале Ив и этому дому принадлежали Цветок Миндаля и пять остальных куртизанок.

На вопрос судьи, когда она видела Цветок Миндаля в последний раз, она ответила так:

– Когда она вернулась после своего танца, Ваше Превосходительство, Разве она не была прекрасна? Я ей сказала: «Ты бы лучше поскорее переоделась, милая, – ты ведь вся мокрая, подхватишь простуду!» И приказала служанке достать ее хорошенький голубой халат. Но неожиданно Цветок Миндаля оттолкнула служанку, набросила свой зеленый жакет и вышла. Это был последний раз, Ваше Превосходительство, когда я ее видела, клянусь вам! Как же убили бедную цыпочку? Служанка рассказывает довольно странные вещи, она говорит, что…

– Благодарю вас! – прервал ее Судья Ди. Он приказал Ма Джунгу тотчас же привести служанку.

Девушка явилась, оглашая комнату громкими рыданиями. Ма Джунг, утешая служанку, ободряюще похлопал ее по спине, но и это не возымело должного действия.

– Ужасное чудовище озера забрало ее, Ваша Честь! Пожалуйста, Ваша Честь, давайте поскорее вернемся на берег, пока оно не утащило нас под воду! Я собственными глазами видела этот ужасный призрак!

– Где ты его видела? – спросил Судья Ди в изумлении.

– Он позвал ее через окно, Ваша Честь! Как раз тогда, когда матушка приказала мне достать ее голубой халат. Госпожа Цветок Миндаля видела его тоже! Он позвал ее, Ваша Честь! Как она могла не подчиниться его колдовским чарам?

Приглушенный шепот пролетел по комнате. Судья Ди постучал по столу и спросил:

– Как он выглядел?

– Это было огромное черное чудище, Ваша Честь, я хорошо его разглядела сквозь газовую занавеску! Одной рукой оно угрожающе размахивало длинным ножом, а другою манило ее…

– Ты не заметила, какая одежда и какой головной убор были на нем? – спросил судья.

– Разве я не сказала, что это было чудовище? – возмущенно ответила девушка. – Оно не имело определенной формы, это был ужасный, противный, чернущий призрак!

Судья Ди подал знак Ма Джунгу. Тот увел девушку.

Потом судья выслушал девицу Анемон и остальных четырех куртизанок. Кроме первой, которую судья сам послал поискать танцовщицу, никто из них не выходил из столовой. Они беседовали только с господином Су и между собой и не видели, как выходили Ванг, Лю и Пенг. Они также не могли точно сказать, когда Су вернулся.

Судья Ди встал и объявил, что он выслушает слуг и экипаж на верхней палубе. Пока он поднимался по крутому трапу вместе со Старшиной Хунгом, Ма Джунг сходил с капитаном за членами экипажа.

Судья присел на кнехт у перил. Он сдвинул шапку на затылок и сказал:

– Здесь так же душно, как и в помещении.

Хунг торопливо предложил ему свой веер и удрученно заметил:

– Это слушание не продвинуло расследования, Ваша Честь!

– О, не знаю, не знаю! – ответил Судья Ди, энергично обмахиваясь веером. – Я думаю, оно все же в определенной степени прояснило ситуацию. О Небо! Ванг не лгал, когда говорил, что гребцы – люди малопочтенные. Доверия их вид не внушает!

Гребцы, которые появились на палубе, сердито роптали, но несколько крепких слов Ма Джунга и капитана заставили их подойти к делу с надлежащим уважением. Слугам и поварам приказали встать против гребцов.

Судья Ди решил, что не стоит выслушивать рулевого и слуг гостей, так как все они столь увлеченно внимали пикантным рассказам Ма Джунга, что ни один из них и не думал двигаться с места.

Судья начал с опроса прислуги, но ей нечего было сказать. Когда начались танцы, все ушли на кухню, чтобы немного перекусить. Только один из слуг поднялся, чтобы взглянуть, не требуется ли чего-либо в столовой. Он видел Пенга, который перегнулся через перила, – его рвало. Но Лю не было с ним в этот момент.

Подробный перекрестный опрос поваров и гребцов выявил лишь тот факт, что никто из них не покидал трюма. Когда рулевой крикнул в люк, что они могут отдохнуть, гребцы стали играть в карты, и никто не собирался игру прерывать.

Когда Судья Ди наконец поднялся, капитан, который с беспокойным видом всматривался в небо, сказал:

– Боюсь, что скоро начнется шторм, Ваша Честь! Лучше бы нам поскорее вернуться, этой лодкой нелегко управлять, когда поднимается свежий ветер!

Судья кивнул в знак согласия и спустился по трапу. Он прошел прямо в каюту, где Чао Тай нес стражу тела танцовщицы.

Глава 4

Судья Ди бодрствует у тела утопленницы; он разбирает посвященные ей стихи и любовные письма

Не успел Судья Ди присесть на табурет перед туалетным столиком, как раскат грома расколол воздух. Дождь потоком обрушился на крышу. Лодку закачало.

Чао Тай поспешил наружу, чтобы закрыть ставни. Судья молча смотрел перед собой, задумчиво поглаживая виски. Старшина и Ма Джунг разглядывали неподвижное тело, распростертое на лежанке.

Когда Чао Тай вернулся и запер дверь на засов, судья поднял голову и поглядел на своих трех помощников.

– Итак, – сказал он с сумрачной улыбкой, – всего несколько часов назад я вам жаловался, что здесь ничего не происходит! – Судья Ди угрюмо покачал головой, а затем продолжил: – Теперь мы столкнулись с убийством, по поводу мотивов и способов осуществления которого могут быть самые разные точки зрения, включая даже участие сверхъестественных сил. – Увидев, что Ма Джунг кинул на Чао Тая полный сомнения взгляд, судья уточнил свою мысль: – Если во время следствия я и не отверг мысль о том, что в этом деле замешан какой-то там адский призрак, то только для того, чтобы усыпить подозрение преступника. Не забывайте, что он не знает, как и где мы обнаружили тело. Он должен сильно недоумевать, почему убитая не пошла ко дну. Я могу вас заверить, друзья мои, что убийца – человек из плоти и крови. И я знаю также, почему он был вынужден убить танцовщицу!

Тут судья рассказал помощникам о поразительном заявлении, которое сделала перед смертью Цветок Миндаля.

– Само собой разумеется, – заключил он, – что Хан Юнг-хан – наиболее вероятный подозреваемый, потому что лишь он, притворяясь спящим, мог подслушать то, что она мне сказала. Хотя в этом случае он должен быть прекрасным актером.

– У Хана ведь был и удобный случай, – заметил Старшина Хунг. – Никто не может подтвердить его показания о том, что он околачивался на баке. Может быть, он прошел к корме по левому борту и вызвал танцовщицу через окно?

– Но какое значение может иметь этот длинный нож, о котором говорила служанка? – спросил Ма Джунг.

Судья Ди пожал плечами.

– Воображение играет здесь главную роль! – сказал он. – Не забывайте, что служанка пустилась рассказывать свою устрашающую историю лишь после того, как узнала, что танцовщица убита. На самом деле она видела лишь тень человека, одетого в широкий халат с длинными рукавами, какие носим мы все. Человек жестом подозвал куртизанку – в другой руке он держал сложенный веер. Это, должно быть, и есть тот нож, о котором она говорит.

Лодку сильно качало. Огромная волна с громким треском ударила в борт.

– К несчастью, – продолжил судья, – Хан – далеко не единственный подозреваемый. Действительно, он один мог подслушать слова, сказанные мне куртизанкой; однако любой из гостей мог заметить, что она что-то шепнула мне, и заключить по ее таинственному виду, что она передала мне важное сообщение. Потому-то он и решил, что у него не остается другого выхода.

– Из этого следует, – сказал Чао Тай, – что, кроме Хана, мы имеем еще четырех подозреваемых, а именно – мастеров Ванга, Пенга и Су, а также и Лю Фей-по. Только братья Канг остаются вне подозрений, так как Ваша Честь сказали, что они не выходили из комнаты. Четверо остальных подозреваемых на то или иное время покидали столовую.

– На самом деле, – сказал Судья Ди, – Пенг, скорее всего, не виновен по той простой причине, что ему не хватило бы силы оглушить танцовщицу, а затем отнести ее к сходням. Именно поэтому я допрашивал экипаж – ведь Пенг может иметь сообщником кого-нибудь из его членов. Но никто из матросов не покидал трюма.

– Хан, Лю, и мастера Ванг и Су по своей силе вполне способны на убийство! – заметил Чао Тай, – особенно Су – парень здоровенный.

– После Хана, – сказал судья, – Су – наиболее вероятный подозреваемый. Если убийца – именно он, значит, это опасный и хладнокровный преступник. Он должен был продумать убийство во всех деталях, когда Цветок Миндаля еще танцевала. Он должен был поспешно выпачкать рукав, чтобы иметь причину выйти из комнаты по окончании танца и, одновременно, основание для того, чтобы переодеться, если его одежда намокнет, когда он будет опускать тело в воду. Он должен был подойти прямо к окну актерской уборной, вызвать танцовщицу, оглушить ее и опустить в воду. Только после этого он смог бы пойти в каюту и переодеться. Тебе следует сходить в ту каюту, Чао Тай, и проверить, мокра ли снятая Су одежда!

– Я схожу, Ваша Честь! – поспешно вызвался Ма Джунг. Он заметил, что Чао Тай побледнел – его друг был не слишком-то бравый моряк и подчас страдал от морской болезни.

Судья Ди кивнул в знак согласия. Какое-то время все молча ожидали возвращения Ма Джунга.

– Вода повсюду! – вернувшись, недовольно проворчал Ма Джунг. – Повсюду, но только не на одежде Су. Она – абсолютно сухая.

– Ну что ж, хорошо, – сказал Судья Ди, – это не доказательство невиновности Су, но мы это учтем. Итак, наших подозреваемых можно расположить в следующем порядке: Хан, Су, Лю, Ванг и Пенг.

– Почему Ваша Честь ставит Лю перед Вангом? – спросил Старшина Хунг.

– Потому что я допускаю, что между танцовщицей и ее убийцей существовала любовная интрижка, – ответил судья. – Иначе она бы не пошла к нему сразу же, как только он вызвал ее, и не последовала бы за ним в эту каюту. Положение куртизанки сильно отличается от положения обыкновенной проститутки, которая вынуждена отдаваться каждому, кто ей заплатит. Нужно суметь завоевать ее благосклонность, и если в этом не преуспеешь – ничего поделать нельзя. Куртизанки, в особенности знаменитые, такие как Цветок Миндаля, зарабатывают больше денег исполнением песен и танцев, а не тем, что спят с каждым гостем. Поэтому их хозяева не оказывают давления на них, чтобы те одаривали посетителей благосклонностью! Я могу допустить, что Хан или Лю, оба мужчины видные, могли завоевать любовь красивой и талантливой танцовщицы. И Су, который представляет собой образец грубой мужской силы, что некоторые женщины находят привлекательным, также мог преуспеть. Но не толстый Ванг или бледный, как мертвец, Пенг. Да, я думаю, будет лучше, если мы вычеркнем Пенга из нашего списка.

Ma Джунг не услышал последней фразы. Онемев от ужаса, он смотрел на мертвую женщину.

– Она шевелит головой!

Все разом повернулись к лежанке. Голова покойницы качалась из стороны в сторону; платок, которым было прикрыто ее лицо, слетел на пол. Колеблющийся свет свечей мерцал в ее мокрых волосах.

Судья Ди быстро поднялся и подошел к лежанке. Потрясенный, он глянул в белое, без кровинки, лицо танцовщицы. Глаза ее были закрыты. Судья подложил подушку под голову танцовщицы и торопливо водрузил платок на прежнее место.

Потом он сел и спокойно продолжил:

– Поэтому наша первая задача – узнать, кто из трех упомянутых лиц имел близкие отношения с куртизанкой. Лучше всего, наверное, допросить других девушек из ее дома; эти женщины обычно не имеют секретов друг от друга.

– Но заставить их рассказать постороннему об этих вещах, – заметил Ма Джунг, – отнюдь не так просто!

Дождь прекратился, ход лодки стал более устойчивым. Чао Таю сделалось несколько легче.

– Я думаю, Ваша Честь, – сказал он, – впереди у нас еще более срочное дело. Мы должны не откладывая обыскать ее комнату в Квартале Ив. Преступление было задумано убийцей явно после того, как он взошел на борт лодки, и в случае, если танцовщица хранила письма или другие доказательства их связи в своей комнате, он поспешит туда, чтобы уничтожить следы, как только сойдет на берег.

– Ты прав, Чао Тай! – с одобрением сказал Судья Ди. – Как только мы сойдем на берег, Ма Джунг поспешит вперед в Квартал Ив и задержит каждого, кто захочет войти в дом танцовщицы. Я прибуду туда в паланкине, и мы вместе осмотрим ее комнату.

Снаружи раздались громкие крики, свидетельствующие о том, что лодка приближается к пристани. Судья Ди встал с табурета и обратился к Чао Таю:

– Ты дождешься здесь стражников и скажешь им, чтоб они опечатали эту каюту. Оставь двоих воинов, чтобы они охраняли каюту до завтрашнего утра. Я прикажу хозяину танцовщицы, чтобы он завтра прислал гробовщика.

Выйдя на палубу, они увидали, что на небе снова появилась луна. Ее лучи освещали весьма печальное зрелище. Буря унесла все цветные фонарики и разорвала в клочья бамбуковые занавески. Пестрая лодка имела теперь весьма потрепанный вид.

На пристани судью ожидала толпа унылых людей. Во время бури гости укрывались в гостиной, и духота, царившая в ней, вместе с сильною качкой привели их в жалкое состояние. Как только Судья Ди сказал гостям, что они могут возвращаться домой, те бросились к своим паланкинам.

Судья тоже занял свой паланкин. Как только носилки оказались в достаточном отдалении от остальных гостей, судья приказал носильщикам отнести его в Квартал Ив.

Когда судья и Старшина Хунг вошли в первый двор дома, где жила Цветок Миндаля, они услыхали громкий смех из столовой на противоположной стороне двора. Несмотря на поздний час, вечеринка была в самом разгаре.

Хозяин дома поспешно вышел, чтобы встретить нежданных гостей. Узнав судью, он упал на колени и трижды стукнул лбом об пол. Хозяин поинтересовался заискивающим голосом, чего желает судья.

– Я хочу осмотреть комнату, которую занимает Цветок Миндаля! – коротко бросил Ди. – Отведи нас туда!

Хозяин торопливо повел гостей вверх по широкой лестнице из полированного дерева. Наверху они вошли в едва освещенный коридор. Хозяин остановился у одной из дверей, покрытой красным лаком, и вошел первым, чтоб зажечь свечи. Он в ужасе вскрикнул, когда кто-то железною хваткой зажал его руку в своей.

– Это – хозяин, отпусти его, – поспешил приказать Судья Ди. – Как ты сюда попал?

Ма Джунг ответил, усмехаясь:

– Я подумал, что будет лучше, если никто не увидит, что я уже здесь. Я махнул через стену, окружающую сад, и забрался в дом по балкону. В углу спала служанка, я растолкал ее и попросил указать комнату танцовщицы. Я стерег здесь, за дверью, но никто не пришел.

– Прекрасная работа! – похвалил Ма Джунга судья. – Теперь можешь пойти вниз с хозяином. Не спускай глаз с входной двери!

Судья Ди присел за туалетный столик из резного черного дерева и стал выдвигать его ящики. Старшина подошел к четырем лакированным коробам красной кожи, предназначенным для одежды, которые стояли у широкой кровати. Он открыл один из них, помеченный «лето», и стал просматривать его содержимое.

В верхнем ящике судья ничего не нашел, кроме обычных туалетных принадлежностей, но зато нижний был полон визитных карточек и писем. Судья быстро просмотрел их. Несколько писем были написаны матерью Цветка Миндаля, живущей в Шанси, подтверждающих получение денег, посланных девушкой, и содержащих новости о ее младшем брате, хорошо учившемся в школе. Ее отец, вероятно, уже умер. Письма матери были написаны изящным литературным слогом, и судья снова подивился тому, что за жестокий рок вынудил девушку из хорошей семьи заняться столь сомнительным промыслом.

Дальше шли стихи и письма поклонников, листая которые судья обнаружил подписи всех гостей, присутствовавших на банкете, включая Хан Юнг-хана. Эти бумаги были написаны в традиционном официальном стиле: приглашения на вечеринки, комплименты по поводу ее танцев, – одним словом, ничего интимного. Было довольно трудно по этим письмам определить подлинные отношения между их авторами и куртизанкой.

Судья собрал все бумаги в пачку и положил в рукав, чтобы на досуге изучить их повнимательнее.

– Здесь есть еще кое-что, Ваша Честь! – внезапно воскликнул Старшина Хунг. Он показал судье пачку тщательно завернутых в тонкую бумагу писем, которую он нашел иа дне одного из коробов с одеждой.

Судья Ди с первого взгляда определил, что это – настоящие любовные письма, написанные с неподдельною страстью. Все они были подписаны псевдонимом «Студент из Бамбуковой Рощи».

– Этот человек, должно быть, ее любовник! – увлеченно воскликнул судья. – Будет нетрудно узнать, кто автор писем, – стиль и почерк весьма изысканны, автор должен принадлежать к узкому кругу образованных людей этого города!

Продолжение осмотра не дало никаких новых сведений. Судья вышел на балкон и некоторое время стоял там, глядя на полуночный сад.

Лунный свет отражался в воде прудов, усыпанных чашечками лотосов и окруженных цветниками. Сколько раз танцовщица стояла здесь, любуясь этим изысканным видом!

Судья резко отвернулся. Наверное, он еще недостаточно долго служит судьей, чтобы остаться равнодушным к внезапной и трагической смерти красивой женщины.

Судья задул свечи и пошел вниз, сопровождаемый Старшиной Хунгом.

Ма Джуаг, разговаривая с хозяином, нес стражу у входа.

Судья Ди сунул руки в рукава.

– Ты должен понять, – сказал он, обернувшись к хозяину с суровой миной, – так как ведется расследование убийства, я мог бы приказать своим стражникам перевернуть все вверх дном в твоем доме и допросить всех гостей. Я воздержался от этого, потому что данные меры кажутся мне излишними, – я никогда не беспокою людей без достаточного основания. Как бы то ни было, ты немедленно напишешь подробный отчет обо всем, что тебе известно об убитой танцовщице, – ее имя, возраст, когда и при каких обстоятельствах она поступила в твой дом, кто были гости, с которыми она общалась, в какие игры она умела играть и так далее. Позаботься о том, чтобы твой отчет, написанный в трех экземплярах, завтра с утра был у меня в кабинете!

Хозяин упал на колени и разразился громкой тирадой, призванной выразить его благодарность. Но Судья Ди нетерпеливо его перебил:

– Завтра пошлешь гробовщика на цветочную лодку за телом. И позаботься о том, чтобы ее семье в Пингянге было сообщено о ее кончине!

Когда судья повернулся, чтобы уйти, Ма Джунг сказал ему:

– Ваша Честь, позвольте последовать за вами попозже!

Судья поймал его многозначительный взгляд. Он кивнул в знак согласия и сел в паланкин вместе со Старшиной Хунгом. Стражники зажгли факелы. Процессия медленно двинулась по пустынным улицам Хань-юаня.

Глава 5

Ма Джунг открывает тайну куртизанки; ученому предъявлено обвинение в отвратительном преступлении

На следующее утро, вскоре после рассвета, Старшина Хунг явился в присутствие. Он застал Судью Ди в его кабинете уже полностью одетым.

Судья разложил на ровные кучки письма, найденные в коробе с одеждой куртизанки. Когда старшина налил ему чашку чая, судья заявил:

– Я внимательно прочитал эти письма, Хунг. Ее роман с так называемым «Студентом из Бамбуковой Рощи», должно быть, начался около полугода назад. Ранние письма говорят о постепенно укрепляющейся дружбе, поздние – о страстной любви. Два месяца назад, однако, страсть начала убывать. Заметно изменился тон писем, я нашел несколько отрывков, которые могут быть истолкованы как угрозы. Этот человек должен быть найден, Хунг!

– Старший Писец нашего суда увлекается поэзией, Ваша Честь! – оживленно заметил Старшина Хунг. – В свободное время он исполняет обязанности секретаря местного литературного общества. Возможно, он сумеет установить, чей это псевдоним!

– Прекрасно! – сказал Судья Ди. – Пойди в архив прямо сейчас и спроси его. Но сначала я хочу показать тебе вот это.

Ди достал из ящика своего стола лист бумаги и расправил его. Старшина узнал шахматную задачу, найденную в рукаве мертвой девушки.

Постучав по листку указательным пальцем, судья сказал:

– Вчера вечером, когда мы вернулись из Квартала Ив, я внимательно изучил эту задачу. И не смог ничего понять! Допускаю, что я не знаток этой игры, но я часто играл в нее в студенческие годы. Смотри – поле разделено семнадцатью линиями вдоль и поперек. На пересечениях они образуют двести восемьдесят девять точек. Один игрок имеет сто пятьдесят белых шашек, его противник – столько же черных. Эти шашки представляют собой маленькие круглые камешки, все одинаковые по достоинству. Начав с чистой доски, игроки ходят поочередно, ставя по одному камешку на точку пересечения. Цель игры – захватить как можно больше шашек противника, окружив их полностью, поодиночке или группами. Шашки, захваченные таким образом, немедленно убирают с доски. Побеждает тот, кто займет наибольшее количество точек пересечения.

– Кажется, довольно простая игра, – заметил Хунг.

Судья Ди ответил с улыбкой:

– Правила и вправду просты, но сама игра – очень сложная: говорят, что жизни человека не хватит, чтобы овладеть всеми ее тонкостями! Наши знаменитые мастера издали много руководств по этой игре, иллюстрированных схемами интересных позиций, а также задачами с подробными пояснениями. Этот листок, должно быть, вырван из такого пособия. Это последняя страница, потому что в нижнем левом углу помещено слово: Конец. К сожалению, не указано названия книги. Хунг, постарайся найти здесь, в Хань-юане, специалиста по этой разновидности шахматной игры. Знаток, без сомнения, сможет сказать, из какой книги вырвали этот листок. Решение этой задачи, должно быть, напечатано на предпоследней странице.

В кабинет вошли Ма Джунг и Чао Тай. Они поприветствовали судью и присели против стола.

– Предполагаю, что прошлою ночью ты оставался в веселом доме, чтоб собрать дополнительные сведения, не так ли, Ма Джунг? – сказал Судья Ди. – Доложи нам о результате.

Ма Джунг уперся в колени своими большими кулаками.

– Вчера Ваша Честь упомянули о желательности получения сведений о личной жизни куртизанки у других обитателей ее дома. Так уж случилось, что, когда мы проходили мимо этого дома к озеру, одна девушка, стоявшая на балконе, поразила мое воображение. Поэтому, когда мы позднее пришли в этот дом, я описал ее хозяину, и этот любезный малый сразу же позвал ее с вечеринки, на которой она по долгу службы присутствовала. Ее зовут Цветок Персика – доложу я вам, очень подходящее имя! – Ма Джунг выдержал паузу, потом лихо подкрутил ус и, широко улыбаясь, продолжил: – Она действительно весьма привлекательная девица, и, как бы то ни было, мне кажется, я тоже произвел на нее впечатление. Во всяком случае, она…

– Избавь меня, – с раздражением прервал его Судья Ди, – от подробностей твоих любовных похождений! Мы принимаем как само собой разумеющееся тот факт, что вы оба прекрасно поладили друг с другом! Ну а что она рассказала тебе об убитой танцовщице?

Ма Джунг был явно задет. Он тяжело вздохнул, а затем с безропотным терпением продолжил:

– Слушаюсь, Ваша Честь. Эта девушка, Цветок Персика, была близкой подругой убитой. Танцовщица появилась в Квартале Ив около года назад. Она была одной из четырех девушек, доставленных сводником из столицы. Она рассказала Цветку Персика, что оставила свой дом в Шанси из-за неких трагических обстоятельств и никогда не сможет вернуться назад. Она была довольно разборчива в любви, и, несмотря на то, что множество самых именитых гостей настойчиво пытались завоевать ее благосклонность, она всем вежливо отказывала. Мастер Су был особенно упорен в своих домогательствах, он дарил ей дорогие подарки, но все равно успеха не имел.

– Этот факт, – прервал помощника Судья Ди, – сильный аргумент против Су. Отвергнутая любовь может служить весьма сильным побудительным мотивом к преступлению.

– Как бы то ни было, – продолжал Ма Джунг, – Цветок Персика убеждена, что убитая не была неприступна, и, видимо, у нее был тайный любовник. По крайней мере, раз в неделю она просила у хозяина позволения выйти за покупками. Так как она была правдивая и послушная девушка и никогда не выказывала ни малейшего намерения сбежать, хозяин всегда разрешал ей это. Она уходила одна, и ее подруга пришла к выводу, что она ходит на тайные свидания. Но она не смогла узнать, кто ее возлюбленный и где Цветок Миндаля с ним встречается, – и вовсе не потому, что не пробовала, я уверен!

– Как долго она отсутствовала при этих отлучках? – спросил судья.

– Она уходила сразу же после обеда, – ответил Ма Джунг, – и возвращалась перед вечерним рисом.

– Это означает, что города она не покидала, – сказал судья. – Хунт, пойди узнай про псевдоним.

В комнату вошел секретарь и протянул судье большой запечатанный конверт. Судья вскрыл его и разложил на столе объемистое послание. К нему были приложены две копии. Поглаживая бакенбарды, Ди неторопливо изучил документ.

Едва он откинулся на спинку стула, как в комнату вернулся Старшина Хунг.

– Наш Старший Писец уверен, – качая головой, сказал он, – что никто из ученых и писателей не пользуется псевдонимом «Студент из Бамбуковой Рощи».

– Какая жалость! – огорчился судья. Потом он выпрямился, указал на письмо, лежащее перед ним, и продолжил с оживлением: – Теперь мы имеем отчет хозяина куртизанки. Ее настоящее имя – девица Фан Хо-и. Ее купили семь месяцев назад у сводника из столицы, это соответствует тому, что Цветок Персика, или как ее там, рассказала Ма Джунгу. Цена была – два слитка золота. Поставщик утверждал, что приобрел ее при необычных обстоятельствах. Она сама обратилась к нему и согласилась продать себя за золотой слиток и полсотни серебряных монет с условием, что ее перепродадут только в Хань-юань. Поставщику показалось подозрительным, что девушка сама совершает сделку, а не через родителей или посредника. Но она была так привлекательна и искусна в пении и танцах, что он учуял порядочную прибыль и не стал расспрашивать ее слишком пристрастно. Он заплатил ей, и она сама распорядилась своими деньгами. Как бы то ни было, веселый дом в Квартале Ив был его постоянным покупателем, и поставщик подумал, что будет благоразумнее сообщить хозяину о тех странных обстоятельствах, при которых он приобрел девушку, чтобы в дальнейшем не нести никакой ответственности.

Здесь судья остановился и сердито покачал головой.

– Хозяин задал девушке несколько вопросов, – продолжил он, – но она избегала прямых ответов, и он оставил ее в покое. Он сообщает, будто решил, что родители выгнали ее из дому из-за греховной связи. Остальные подробности ее жизни совпадают со сведениями, полученными Ма Джунгом от той девицы. Хозяин указывает здесь имена горожан, которые проявляли особенный интерес к Цветку Миндаля. Это почти все знатные жители Хань-юаня, но среди них нет Лю Фей-по и Хан Юнг-хана. Иногда хозяин убеждал ее, чтобы она сделала одного из постоянных гостей своим любовником, но она упорно отказывалась. Впрочем, так как она приносила большие доходы своими танцами, он особенно не настаивал. Ну, и в конце своего отчета он заявляет, что покойная любила литературные игры, каллиграфию и выказывала недюжинные способности в изображении птиц и цветов. Но он особенно подчеркивает, что она не любила шахматы. – Судья Ди замолчал. Потом, посмотрев на своих помощников, он спросил: – Итак, как вы теперь объясните ее высказывание об игре в шахматы и то, что у нее в рукаве была шахматная задача?

Ма Джуиг в растерянности почесал в затылке.

– Можно, я взгляну на задачу, Ваша Честь? – спросил Чао Тай. – Раньше я увлекался этой игрой.

Судья протянул ему листок. Чао Тай некоторое время изучал задачу.

– Это довольно бессмысленная позиция, Ваша Честь! – сказал он наконец. – Белые занимают почти всю доску. Легко воспроизвести некоторые ходы, которыми была блокирована подвижность черных. В позиции черных нет никакой надежды на успех!

Судья Ди хмурил брови. Он был погружен в свои мысли.

Три удара в большой бронзовый гонг на главных воротах суда пробудили его от дум. Звук гонга отозвался в здании суда, свидетельствуя о начале утреннего заседания.

Судья отправил шахматную задачу в ящик стола и со вздохом поднялся. Старшина Хунг помог ему облачиться в судейскую одежду из темно-зеленой парчи. Надевая черную шапку, судья сказал своим трем помощникам:

– Сначала я рассмотрю убийство в цветочной лодке. К счастью, более неотложных дел мы сейчас не ведем, поэтому мы можем сосредоточить все наше внимание на раскрытии этого запутанного убийства.

Ма Джунг отодвинул плотный тяжелый занавес, который отделял кабинет судьи от судебного присутствия. Судья Ди поднялся на специальный помост и сел за широким низким столом, покрытым алой парчой.

Ма Джунг и Чао Тай встали за его креслом, Старшина Хунг занял свое обычное место по правую руку Судьи Ди.

Стража выстроилась перед помостом в два ряда, держа в руках кнуты, цепи, дубинки и прочие атрибуты своей профессии. Старший Писец и его помощники уже сидели за низкими столиками по обе стороны от помоста, готовые записывать все происходящее.

Судья Ди оглядел зал суда, в котором собралась большая толпа зевак. Известие об убийстве в цветочной лодке распространилось, словно пожар, и жители Хань-юаня испытывали нестерпимое любопытство.

В переднем ряду Судья Ди увидел Хан Юнг-хана, братьев Канг и мастеров Пенга и Су. Он удивился отсутствию Лю Фей-по и мастера Ванга – начальник стражи предупредил всех гостей цветочной лодки о том, что их присутствие обязательно.

Судья ударил молотком по столу и объявил заседание открытым. Он начал с переклички.

Вдруг в зал вбежала группа взволнованных горожан. Ее возглавлял Лю Фей-по, который прокричал в возбуждении:

– Я требую правосудия! Совершено грязное преступление!

Судья Ди подал знак начальнику стражи, тот вышел встретить вновь прибывших и проводил их к помосту.

Лю Фей-по упал на колени, прямо на каменный пол. Высокий пожилой господин, одетый в простой голубой халат и маленькую черную шапочку, встал на колени рядом с ним. Четверо сопровождающих остались за рядом стражи. Судья Ди узнал среди них мастера Ванга, остальные были ему неизвестны.

– Ваша Честь! – прокричал Лю Фей-по. – Моя дочь была жестоко убита в брачную ночь!

Судья Ди поднял брови.

– Подающий жалобу Лю Фей-по, – сказал он, – обязан доложить обо всем последовательно. Вчера вечером я узнал, что накануне праздновалась свадьба вашей дочери. Почему же вы пришли сообщить суду о ее смерти только теперь, спустя два дня после этого события?

– Все произошло в соответствии со злодейским планом того мерзавца, которого вы видите рядом со мной! – вскричал Лю, указывая на своего соседа.

– Назовите ваше имя и род занятий, – приказал судья пожилому господину.

– Ваш покорный слуга, – отвечал тот спокойно, – именуется Дянг Вэн-дянг, Доктор Литературы. Страшное несчастье постигло мой дом, лишив меня одновременно моего единственного любимого сына и его молодой жены. И это еще не все – этот человек, Лю Фей-по, обвиняет в убийстве меня, их отца! Я почтительно прошу Вашу Честь исправить эту ужасную ошибку!

– Наглый мошенник! – воскликнул в ответ на его слова Лю Фей-по.

Судья Ди ударил молотком по столу.

– Истец Лю Фей-по, – сказал он сурово, – вы должны воздержаться от брани в этом зале. Изложите ваши претензии!

Лю Фей-по с трудом овладел собой. Он явно был вне себя от горя и гнева; по сравнению со вчерашним днем это был совершенно другой человек. После небольшой паузы он заговорил более спокойно.

– Святые Небеса, – сказал он, – не пожелали наградить меня сыном. Моим единственным ребенком была дочь по имени Фея Луны. Но я с лихвой был вознагражден за отсутствие сына! Это была очаровательная и ласковая девочка; наблюдать за тем, как она становится красивой и умной молодой женщиной, было для меня самой большой радостью, я… – Он поперхнулся, рыдания душили его. Некоторое время он судорожно глотал воздух. – В прошлом году она спросила, – продолжал он дрожащим от волнения голосом, – не может ли она посещать курс классической литературы, который этот ученый господин преподавал группе молодых женщин в своем доме. Я согласился, поскольку раньше она увлекалась только верховой ездой и охотой, и я был доволен, что ее потянуло к изящным искусствам. Разве мог я предвидеть, чем все это кончится? Фея Луны встретилась в этом доме с его сыном, кандидатом Дянг Ху-пяо, и влюбилась в него. Я хотел разузнать о семье Дянг, прежде чем принять решение, но Фея Луны настойчиво уговаривала меня поскорее объявить о помолвке, и моя первая жена – глупая женщина! – поддержала ее просьбу, хотя она должна была быть осмотрительнее. Когда я дал свое согласие, был составлен брачный договор. Вскоре мой друг и компаньон Ван И-фан предупредил меня, что доктор Дянг – развратник, который пытался сделать дочь Вана предметом своей низкой похоти. Я сразу же решил расторгнуть помолвку. Но тут заболела Фея Луны, и моя первая жена стала утверждать, что девочка больна от любви и наверняка расстанется с жизнью, если я не пересмотрю своего решения. Более того, Доктор Дянг, не желающий видеть, как ускользает его добыча, отказался расторгать брачный договор. – Лю бросил ядовитый взгляд на ученого, а затем продолжал: – Поэтому, хотя и с величайшей неохотой, я позволил свадьбе состояться. Позавчера зажглись красные свечи в особняке Дянга, и брак был торжественно провозглашен перед памятными табличками предков. На свадебном пиру было более тридцати знатных гостей, включая вчерашних участников званого обеда на цветочной лодке. А сегодня рано утром Дянг примчался ко мне в великом волнении и сообщил, что вчера Фею Луны нашли мертвой на брачной постели. Я спросил, почему же он сразу не известил меня. Он ответил, что, так как его сын, молодой муж, бесследно исчез, он хотел сначала найти его. Я спросил, что же было причиной ее смерти, но он промямлил нечто невразумительное. Я хотел было пойти с ним, чтобы осмотреть тело дочери, однако он спокойно ответил, что ее уже положили в гроб и поместили в буддийском храме!

Судья Ди привстал, он хотел было прервать Лю, но потом решил выслушать его до конца.

– Ужасное подозрение закралось мне в голову! – продолжал Лю. – Я поспешил посоветоваться с моим соседом, мастером Вангом. Он сразу же согласился с тем предположением, что моя дочь стала жертвой отвратительного преступления. Я сказал доктору Дянгу, что обращаюсь в суд, дабы выдвинуть против него обвинение. Мастер Ванг и Ван И-фан пришли со мной, чтобы быть свидетелями. Теперь я, Лю Фей-по, преклоняя колени перед судейским столом, умоляю Вашу Честь позаботиться о том, чтобы этот безнравственный законопреступник понес наказание, и душа моей бедной дочери могла покоиться в мире!

Завершив эту продолжительную тираду, Лю трижды ударил лбом о каменный пол.

Судья Ди неторопливо погладил длинную бороду. Через некоторое время он произнес:

– Вы хотите сказать, что кандидат Дянг убил свою невесту, а потом скрылся?

– Прошу прощения, Ваша Честь, – быстро ответил Лю. – Я сильно расстроен, и поэтому выразился не совсем ясно. Думаю, что этот слабохарактерный юноша, кандидат Дянг, – невиновен. Этот распутный выродок, его отец – вот кто настоящий виновник! Он вожделел к Фее Луны и, возбужденный вином, силой взял ее в ту самую ночь, когда она должна была стать женой его сына! Моя бедная дочь наложила на себя руки, а кандидат Дянг, придя в ужас от позорного поступка отца, в отчаянии скрылся. На следующее утро, когда распутный ученый проснулся, он обнаружил мертвое тело моей дочери. Опасаясь последствий своих подлых действий, он немедленно положил тело в гроб, чтобы скрыть факт ее самоубийства. Я обвиняю Доктора Дянг Вэн-дянга в изнасиловании моей дочери, Феи Луны, что послужило причиной ее смерти!

Судья Ди приказал старшему писцу зачитать обвинения Лю в том порядке, как он их записал. Лю признал, что все записанное верно, и оставил отпечаток большого пальца на документе.

– Обвиняемый Дянг представит нам свою версию происшедшего! – торжественно провозгласил Судья Ди.

– Ваш слуга, – начал ученый с интонацией старого лектора-педанта, – просит прощения Вашей Чести за свое неверное поведение. Я хочу заявить, что полностью осознаю, что действовал глупо. Жизнь, сосредоченная на книжной премудрости, сделала меня совершенно не способным на правильные действия в том ужасном горе, что внезапно обратилось на своды моего несчастного дома. Но я категорически отрицаю, что мог допустить в свою голову даже мысль, текущую в столь неподобающем русле, в отношении невесты моего сына, не говоря уже о том, чтобы оскорбить ее действием. То, что я сейчас расскажу, – это полный отчет о действительно происшедших событиях – отчет, абсолютно правдивый в каждой детали. – Доктор выдержал паузу, чтобы собраться с мыслями, а потом продолжил: – Вчера утром я завтракал в своем саду, в павильоне. Во время завтрака пришла служанка Пион и доложила, что стучала в дверь комнаты новобрачных и кричала им, что принесла утренний рис, но ей никто не ответил. Я посоветовал ей не беспокоить молодых и приказал повторить попытку через час или два. Позднее, когда я поливал цветы, Пион снова пришла ко мне в сад и сказала, что в комнате до сих пор никто не отвечает. Я почувствовал некоторое беспокойство. Я сам пошел во флигель с отдельным двором, выделенный для молодой четы, и решительно постучал в дверь. Не услышав ответа, я несколько раз прокричал имя своего сына, но безрезультатно. Тогда я понял, что случилось что-то недоброе. Я тотчас отправился за своим соседом и другом, чаеторговцем Кунгом, и спросил у него совета. Он сказал, что я должен выломать дверь. Я позвал управляющего. Он взял топор и взломал замок.

Доктор Дянг замолчал. Ему не хватало воздуха.

Собравшись с силами, он продолжил:

– Обнаженное тело Феи Луны лежало на ложе, все залитое кровью. Моего сына нигде не было видно. Я подошел и накрыл девушку одеялом. Потом взял ее руку и пощупал пульс. Пульса не было, рука была холодна, как лед. Передо мною было мертвое тело. Кунг тотчас же пошел за ученым врачом Хуа, который живет неподалеку, и тот осмотрел Фею Луны. Он сообщил, что причиною смерти явилось сильное кровотечение в результате лишения девственности. Тогда я понял, что мой сын, обезумев от горя, покинул место внезапно разыгравшейся трагедии, поразившей его в самое сердце. Я был уверен, что он забился в какое-нибудь уединенное место, чтобы покончить с собой, и хотел тут же идти искать его, дабы удержать от опрометчивого поступка. Когда доктор Хуа сказал, что в жаркую погоду лучше всего поместить тело в гроб, я приказал вызвать гробовщика, чтобы он обмыл тело и положил его во временный гроб. Кунг предложил поставить его в буддийском храме, пока не будет принято решение о месте погребения. Я попросил всех присутствующих хранить все случившееся в тайне, пока я не найду своего сына, живым или мертвым. Затем, вместе с Кунгом и своим управляющим, я отправился на его поиски. Целый день мы бродили по городу и окрестностям, расспрашивая встречных, но уже наступали сумерки, а у нас не было ни малейшей зацепки. Вернувшись домой, мы встретили рыбака, ожидавшего нас у ворот. Он протянул мне шелковый пояс, который попался ему на крючок, когда он удил на озере рыбу. Мне не нужно было читать имя, вышитое на подкладке. Я сразу узнал пояс своего сына. Этот второй удар окончательно подкосил меня, и я потерял сознание. Кунг и управляющий перенесли меня в постель. Я был совершенно изнурен и проспал до утра. Как только я поднялся с постели, я вспомнил о своем долге перед отцом невесты. Я поспешил в дом Лю и сообщил ему об ужасной трагедии. Вместо того чтобы разделить мое горе и присоединиться ко мне в моих сетованиях на злую судьбу, похитившую у нас детей, этот бессердечный человек осыпал меня дичайшими обвинениями и угрожал мне судом. Я молю Вашу Честь позаботиться о том, чтобы совершилось правосудие над вашим слугой, который в один день потерял единственного сына и его молодую жену и, таким образом, оказался перед страшной неизбежностью прерывания своего рода.

Ученый несколько раз ударил лбом об пол.

Судья Ди подал знак писцу, тот зачитал записанную им версию Доктора Дянга, и последний приложил свой палец к бумаге.

– А теперь я выслушаю свидетелей истца и обвиняемого! – сказал Судья Ди. – Пусть торговый посредник Ван И-фан выйдет вперед!

Судья Ди внимательно посмотрел на выступившего вперед мужчину. Он вспомнил, что его имя упоминалось во время ссоры братьев Кант. Ван И-фан был человеком лет сорока, с гладким безбородым лицом, бледность которого подчеркивали короткие черные усики.

Ван сообщил, что два года назад умерла вторая жена Доктора Дянга. Так как его первая и третья жены скончались еще раньше, ученый остался совсем один. Он обращался к Вану с предложением взять его дочь в наложницы. Ван с возмущением отказался от этого предложения, сделанного даже без полагающихся приличий. Так как Доктор Дянг не смог удовлетворить своих похотливых помыслов, он распространил в его адрес злые сплетни, утверждающие, что Ван – мошенник, каких свет не видал. Узнав таким образом порочную натуру ученого, Ван подумал, что его долг – предупредить Лю Фей-по, в какую семью он собирается отдать свою дочь.

Как только Ван И-фан закончил, Доктор Дянг сердито воскликнул:

– Я умоляю Вашу Честь не верить этой нелепой смеси правды и лжи! Это правда, что я часто неблагосклонно отзывался о Ван И-фане, я ни минуты не поколеблюсь заявить здесь официально, что этот человек – жулик и лжец. После кончины моей второй жены он сам предложил мне свою дочь в наложницы. Он сказал, что с тех пор, как умерла его жена, он не может должным образом заботиться о дочери. Он хотел получить повод тянуть из меня деньги и одновременно предотвратить мои неблагоприятные отзывы по поводу его сомнительных сделок. Не он, а я отказался от этого недостойного предложения!

Судья Ди ударил кулаком по столу и воскликнул:

– Здесь, кажется, пытаются одурачить меня, вашего судью! Один из этих людей совершенно бесстыдно лжет! Поверьте, я тщательно изучу это дело, и горе тому, кто решил попытаться водить меня за нос!

Сердито подергивая свою бороду, судья приказал выйти вперед мастеру Вангу.

Показания Ванга подтвердили факты, которые изложил Лю Фей-по. Но Ванг был очень сдержан по поводу обвинений, предъявленных Лю Доктору Дянгу. Он сказал, что согласился с этими обвинениями только с той целью, чтобы успокоить возбужденного Лю Фей-по и что хотел бы оставить при себе свое мнение о том, что случилось на самом деле в первую брачную ночь в доме Дянг Вэн-дянга.

Затем Судья Ди выслушал двух свидетелей защиты. Сначала торговца чаем Кунга, который подтвердил, что события происходили именно так, как их описал Доктор Дянг, и добавил, что ученый является человеком высоких нравственных правил.

Когда врач Хуа, освидетельствовавший покойную, встал на колени перед помостом, Судья Ди приказал начальнику стражи позвать следователя по насильственной или скоропостижной смерти.

– Вы ученый врач, – сурово обратился он к свидетелю Хуа, – и должны бы знать, что во всех случаях внезапной смерти тело нельзя помещать в гроб, пока все обстоятельства не будут доложены суду и следователь не осмотрит тело. Вы нарушили закон и понесете положенное в данном случае наказание. Сейчас вы должны в присутствии следователя описать, в каком состоянии вы обнаружили тело и на основании чего пришли к данному вами заключению о причине смерти!

Врач Хуа торопливо пустился в подробные описания признаков кончины, обнаруженных при осмотре девушки. Судья Ди вопросительно посмотрел на следователя. Тот сказал:

– Я почтительно довожу до сведения Вашей Чести, что, хотя смерть девицы при данных обстоятельствах случается очень редко, в наших учебниках медицины приводится несколько исторических прецедентов. Нет сомнения, что в отдельных случаях может последовать смерть, хотя чаще встречается продолжительный обморок. Признаки, описанные врачом Хуа, полностью совпадают с теми, что описаны в авторитетных медицинских трактатах.

Судья Ди кивнул. Приговорив Хуа к изрядному штрафу, он обратился к собравшимся:

– Я запланировал на сегодня расследование дела об убийстве куртизанки, но это новое дело настоятельно требует немедленного обследования места происшествия!

Он стукнул молотком по столу и закрыл заседание суда.

Глава 6

Судья Ди изучает библиотеку студента; в заброшенном храме происходит обследование мертвого тела

В коридоре Судья Ди сказал Ма Джунгу:

– Пусть охранники приготовят паланкин – я собираюсь в дом Доктора Дянга. Распорядись также, чтобы в буддийском храме было все готово для обследования тела. Я прибуду туда, как только закончу осмотр места происшествия.

Затем он проследовал в свои покои.

Старшина Хунг подошел к чайному столику, чтобы приготовить для судьи чашку чая. Чао Тай стоял, ожидая, когда Судья Ди присядет за стол. Но тот, заложив руки за спину, начал мерить шагами пол; глубокие морщины избороздили его лоб. Судья остановился только тогда, когда Хунг предложил ему чашку чая.

– Я не могу понять, что заставило Лю Фей-по выдвинуть столь невероятное обвинение! – сказал он, отпив несколько глотков. – Я допускаю, что поспешное помещение тела в гроб может показаться подозрительным, но любой здравомыслящий человек будет настаивать на обследовании тела, прежде чем выдвигать подобное обвинение! Вчера вечером Лю произвел на меня впечатление очень спокойного и хладнокровного человека!

– Сегодня в суде он смотрел на меня, словно сумасшедший, Ваша Честь! – заметил старшина. – У него тряслись руки и выступила пена на губах!

– Обвинение Лю – совершенно нелепо! – воскликнул Чао Тай. – Если Лю был убежден, что ученый – человек низкий, зачем он тогда согласился на брак своей дочери? Он не похож на подкаблучника и, несмотря на возражения дочери и жены, мог запросто расторгнуть брачный договор!

Судья Ди кивнул в знак согласия.

– За этим браком, наверное, скрывается что-то нам неизвестное, – сказал он. – И я должен сказать, что ученый, несмотря на свои трогательные сетования на несчастье, постигшее его дом, выглядит довольно спокойным.

Вошел Ма Джунг и доложил, что паланкин приготовлен. Судья, в сопровождении трех своих помощников, вышел во двор.

Доктор Дянг жил в довольно внушительном доме, расположенном на склоне горы к западу от подворья суда. Его управитель открыл тяжелые дубовые ворота, и паланкин Судьи Ди внесли во внутренний двор.

Ученый с подобающей случаю почтительностью помог Судье Ди выйти из паланкина, а затем провел его и Старшину Хунга в приемную. Ма Джунг и Чао Тай остались в первом дворе с начальником стражи и двумя охранниками.

Пока судья сидел за чайным столиком напротив ученого, он внимательно рассмотрел хозяина. Доктор Дянг был высоким, хорошо сложенным человеком, с резко очерченным, умным лицом. Он выглядел лет на пятьдесят, то есть был достаточно молод для того, чтобы уйти в отставку. Он молча налил судье чашку чая, затем присел и стал ждать, когда его именитый гость начнет разговор.

Хунг остался стоять за спиной Судьи Ди.

Судья посмотрел на забитые книгами полки и спросил ученого, какая из областей литературы вызывает его особый интерес. Доктор Дянг, тщательно выбирая слова, сделал краткий обзор своим изысканиям в области текстологии древних сочинений. Его ответы на вопросы Судьи Ди о некоторых деталях изучаемого предмета показали, что он – прекрасный знаток в этом деле. Он высказал несколько довольно оригинальных замечаний по поводу подлинности одного текста, свободно цитируя на память малоизвестные древние комментарии.

Можно было сомневаться в моральной чистоте ученого, но не возникало ни малейшего сомнения в глубине его знаний.

– Почему, – спросил судья, – вы, еще сравнительно молодой человек, оставили преподавательскую деятельность в Школе при Храме Конфуция? Многие остаются на столь почетной должности до семидесяти лет, и даже долее того!

Доктор Дянг с подозрением посмотрел на судью и ответил натянутым тоном:

– Я предпочел посвятить все свое время собственным изысканиям. В последние три года я ограничил свою преподавательскую деятельность двумя частными курсами по классической литературе, которые проводил у себя дома для способных студентов.

Судья Ди поднялся и сказал, что хотел бы осмотреть место трагедии. Ученый молча кивнул. Он провел своих посетителей через коридор, ведущий ко второму двору, и остановился перед изящной аркой дверного проема.

– Там находится двор, который я предоставил своему сыну, – медленно сказал он. – После того, как вынесли гроб, я дал строгое указание, чтобы туда никого не пускали.

Во дворике был разбит маленький садик. В центре стоял грубый каменный стол, рядом с которым росли два молодых бамбуковых куста, чьи шелестящие листья заставляли забыть гнетущие мысли.

Пройдя в узкий вход, Доктор Дянг сначала толкнул дверь слева и показал посетителям маленькую библиотеку. Это была комнатка, где стоял только письменный стол у окна и старое кресло. Книжные полки были завалены грудами книг и свитков.

– Мой сын очень любил свою маленькую библиотеку, – мягко сказал ученый. – Он выбрал себе псевдоним – – «Студент из Бамбуковой Рощи», хотя эти два бамбуковых куста вряд ли назовешь рощей!

Судья Ди вошел в библиотеку и принялся рассматривать книги на полках. Доктор Дянг и Старшина Хунг остались снаружи. Неожиданно повернувшись к ним, судья небрежным тоном сказал ученому:

– Я вижу по выбору книг, что у вашего сына были широкие интересы. Жаль, что они были настолько широки, что простирались даже до легкомысленных пташек в Квартале Ив!

– Кто мог сообщить Вашей Чести, – возмущенно запротестовал Доктор Дянг, – столь нелепые сведения? Мой сын был человеком очень серьезным, он никогда не выходил из дома по вечерам. Кому могла прийти в голову эта несуразная мысль?

– Мне кажется, я где-то слышал пересуды по этому поводу, – ответил Судья Ди. – Наверное, я неправильно понял говорившего. Так как ваш сын был очень прилежен, я полагаю, у него был хороший почерк?

Ученый указал на кипу бумаг на столе.

– Вот рукопись комментариев, сделанных моим сыном к одному из текстов Конфуция, над которыми он работал последнее время.

Судья Ди полистал рукопись.

– Очень выразительный почерк! – сказал он и вышел из библиотеки.

Доктор Дянг отвел судью и Старшину Хунга в гостиную напротив. Казалось, он все еще сердится на высказывание Судьи Ди о беспутном поведении его сына.

– Если Ваша Честь пройдет дальше по коридору, то найдет две спальни. С вашего позволения, я подожду здесь.

Судья Ди кивнул в знак согласия. В сопровождении Старшины Хунга он прошел через полутемный коридор. В конце его он увидел незапертую дверь. Судья открыл ее и с порога оглядел слабо освещенную комнату.

Спальня была довольно небольшой и освещалась только солнечным светом через промасленную бумагу, наклеенную поверх решетки единственного окна.

Старшина Хунг взволнованно прошептал:

– Значит, кандидат Дянг был любовником Цветка Миндаля!

– Он утонул! – раздраженно ответил Судья Ди. – Мы нашли «Студента из Бамбуковой Рощи» и тут же его потеряли. Но вот что любопытно – его почерк сильно отличается от того, которым написаны любовные письма! – Судья слегка наклонился. – Смотри-ка, слой пыли на полу! Похоже, ученый сказал правду, что никто не входил в комнату после того, как отсюда унесли Фею Луны.

Судья некоторое время рассматривал широкую кровать у дальней стены. На циновке, ее покрывающей, были видны темно-красные пятна. Справа стоял туалетный столик, слева – множество коробов с одеждой.

Около кровати стоял чайный столик с двумя табуретками.

В комнате было очень душно.

Судья Ди подошел к окну и попробовал открыть его. Но оно было заложено деревянной щеколдой, покрытою пылью. Ди с трудом отодвинул ее. Сквозь железные прутья решетки он увидел часть огорода, окруженного высокой кирпичной стеной. В стене была маленькая калитка, которой, очевидно, пользовался повар, когда приходил за овощами.

Судья изумленно покачал головой и сказал:

– Дверь была заперта изнутри, на окне – мощные железные прутья, и его точно никто не открывал, по крайней мере, несколько дней. Как же, Святые Небеса, кандидат Дянг вышел из комнаты в ту роковую ночь?

Старшина в замешательстве посмотрел на своего господина.

– Это очень странно! – сказал он. Потом, после некоторого колебания, заметил: – Может быть, в комнате есть потайная дверь, Ваша Честь?

Судья Ди вскочил с табурета. Вместе со старшиной они отодвинули кровать от стены и исследовали пол, пядь за пядью. Потом они проверили стены, но все безрезультатно.

Судья Ди вернулся на свое место.

– Хунг, пойди в гостиную, – сказал он, отряхивая колени, – и прикажи ученому написать для меня список всех своих друзей и знакомых, а также список друзей и знакомых своего сына. Я побуду здесь и осмотрю комнату еще раз.

Когда старшина ушел, Судья Ди скрестил на груди руки. Итак, появилась новая нерешенная загадка. В деле об убитой танцовщице были, по крайней мере, какие-то зацепки. Был ясен мотив преступления – убийца хотел помешать жертве предупредить судью о готовящемся заговоре. Были четыре подозреваемых – дотошное изучение их отношений с куртизанкой покажет, кто преступник, и заговор, который он замышляет, будет раскрыт.

Следствие уверенно продвигалось вперед, а теперь вдруг возникло это странное дело с двумя главными действующими лицами, и оба – мертвы. А самое плохое, здесь пока что нет никакой зацепки!

Ученый – человек довольно занятный, но он совсем не похож на волокиту! С другой стороны – внешность часто бывает обманчивой, и Ван И-фан вряд ли осмелился бы лгать на суде о намерениях Дянга относительно дочери. Но и ученый не осмелился бы лгать, утверждая, что его сын не бывает в Квартале Ив.

Доктор Дянг достаточно умен, чтоб понять – такие вещи легко проверить. Может быть, сам доктор имел роман с танцовщицей и использовал псевдоним своего сына в любовных письмах. Он уже, конечно, не молод, но личность заметная, и, в конце концов, всегда трудно определить, кому женщина отдаст предпочтение.

Во всяком случае, он сравнит почерк ученого с любовными письмами, а список, который Хунг попросит его сделать, будет служить образцом. Но Дянг не мог убить танцовщицу – ведь его не было в лодке. Может быть, роман танцовщицы вообще не имеет никакого отношения к убийству?

Судья Ди поерзал на табурете. У него возникло тревожное чувство, что за ним наблюдают. Он резко повернулся к открытому окну.

Некто с бледным изможденным лицом пристально смотрел на него широко открытыми глазами.

Судья вскочил и кинулся к окну, но споткнулся о второй табурет. Ди перепрыгнул через него, но подбежал к окну слишком поздно – он увидел, как закрывается калитка в стене, окружающей огород.

Судья выбежал в первый двор и приказал Ма Джунгу и Чао Таю сейчас же разыскать на улице человека среднего роста с головой, обритой, как у монаха.

Затем он приказал начальнику стражи собрать всех домочадцев в приемной, а затем обыскать весь дом, дабы убедиться, что здесь никто не скрывается. Сам судья медленно прошел в приемную, между его бровями легла глубокая складка.

Старшина Хунг и Доктор Дянг прибежали к нему, чтобы спросить, отчего такая суматоха. Судья Ди пропустил их вопросы мимо ушей. Он отрывисто спросил Доктора Дянга:

– Почему вы не сказали мне, что в комнате новобрачных есть потайная дверь?

Доктор уставился на судью в полном изумлении.

– Потайная дверь? – спросил он. – Зачем мне, отставному Доктору Литературы, живущему на покое, подобного рода ухищрения? Я лично наблюдал за строительством дома и могу заверить Вашу Честь, что подобных вещей в этом доме не предусмотрено!

– В таком случае, – сухо заметил Судья Ди, – не потрудитесь ли объяснить, каким образом ваш сын мот покинуть свою комнату? Единственное окно зарешечено, а дверь была заперта изнутри!

Доктор постучал ладонью по лбу и сказал раздосадованно:

– Подумать только, я даже и не задумывался над этим!

– Я предоставлю вам возможность поразмышлять над этой головоломкой, – сказал Судья Ди. – С этого момента вы не имеете права выходить из дому. Сейчас я направлюсь в буддийский храм, где проведу обследование тела Феи Луны. Я считаю, что этот шаг обоснован интересами следствия, поэтому можете избавить себя от бесполезных протестов!

Доктор Дянг выглядел разгневанным. Но он взял себя в руки. Повернувшись, он вышел из зала без единого слова.

Начальник стражи уже согнал в зал около дюжины домочадцев.

– Здесь – все, Ваша Честь! – объявил он.

Судья Ди незамедлительно всех осмотрел. Никто не напоминал ему призрака, которого он увидел за окном. Судья расспросил служанку Пион о том, как она пыталась разбудить новобрачных, но ее ответы полностью совпали с показаниями ученого.

Когда Судья Ди отпустил всех, в приемную вошли Ма Джунг и Чао Тай. Первый вытер со лба пот и сказал:

– Мы осмотрели все вокруг, Ваша Честь, но безрезультатно. Мы никого не обнаружили – только торговец фруктовой водой храпел рядом со своей тележкой. Улицы совершенно пусты из-за полуденной жары. Рядом с калиткой, ведущей в огород, мы обнаружили две вязанки дров – очевидно, их оставил разносчик, но его самого нигде не было видно.

Судья Ди вкратце рассказал им о странном типе, наблюдавшем за ним через окно. Затем он приказал старшему охраннику пойти к Лю Фей-по и мастеру Вангу и пригласить их в буддийский храм для присутствия при обследовании тела.

Ма Джунг тоже должен был следовать в храм, чтобы проверить, все ли подготовили посланные туда стражники. Чао Таю судья сказал:

– Ты останешься здесь с двумя охранниками и проследишь за тем, чтобы Доктор Дянг не вышел из дома! И держите ухо востро – не забывайте про этого подозрительного типа, что следил за мной через окно!

Судья подошел к паланкину, сердито размахивая своими длинными руками. Он сел в паланкин вместе со Старшиной Хунгом, и их понесли в сторону храма.

Поднимаясь по широким ступенькам мимо сторожки при храме, судья обратил внимание на то, что ступени заросли сорной травой и что красный лак шелушится на высоких столбах тяжелых ворот. Он вспомнил, что несколько лет назад монахи покинули храм, и теперь он был оставлен на попечение старого сторожа.

Судья вместе с Хунгом прошел по ветхому коридору в боковой придел храма. Там он увидел Ма Джунга, ожидающего его вместе со следователем и стражниками.

Ма Джунг представил судье гробовщика и двух его помощников. Справа находился высокий, абсолютно пустой алтарь. Перед ним на двух подставках стоял гроб. С другой стороны зала стражники поставили большой низкий стол для проведения выездного заседания суда, а рядом с ним – маленький столик для писца. Прежде чем сесть, судья подозвал гробовщика и его помощников.

– Ты помнишь, когда ты пришел омывать тело, окно было открыто или нет? – спросил он преклонившего колени гробовщика.

Тот ошеломленно посмотрел на своих подручных. Младший из них тут же ответил:

– Окно было закрыто, Ваша Честь. Я хотел открыть его, потому что в комнате было душно. Но я не смог сдвинуть щеколду.

Судья кивнул и задал следующий вопрос:

– Заметили ли вы, омывая тело, какие-нибудь следы насилия? Раны, кровоподтеки, пятна?

Гробовщик покачал головой:

– Я был очень поражен видом крови, Ваша Честь, – сказал он, – и прежде всего обследовал тело с особой тщательностью. Но никаких ран не было, ни малейшей царапины. Я могу добавить, что тело ее было весьма мускулисто, она была слишком крепка для юной госпожи своего круга.

– Вы сразу же положили тело в гроб, после того как омыли его и надели саван? – спросил Судья Ди.

– Да, Ваша Честь. Господин Кунг приказал нам принести временный гроб, потому что родители должны были решить позднее, когда и где ее похоронят. Временный гроб весьма тонок, и у нас не ушло много времени, чтобы приколотить крышку.

Тем временем следователь расстелил на полу у гроба толстую тростниковую циновку. Рядом он поставил медный таз с горячей водой.

Вошли Лю Фей-по и мастер Ванг. После приветствий судья занял свое место в кресле и троекратно стукнул по столу костяшками пальцев.

– Это выездное заседание суда созвано, – начал он, – чтобы разрешить некоторые сомнения, которые возникли в связи с тем, что нам не совсем понятно, каким образом госпожа Дянг Ху-пяо встретила свою смерть. Гроб будет вскрыт, – продолжил судья, – и следователь суда проведет тщательное обследование тела. Так как производится не эксгумация, а лишь продолжение обычного предварительного следствия, согласие родителей не является необходимым. Но, как бы то ни было, я попросил Лю Фей-по, отца умершей, присутствовать в качестве свидетеля, а также мастера Ванга – в том же качестве. Доктор Дянг Вэн-дянг не может присутствовать, так как посажен мною под домашний арест.

По знаку судьи стражник зажег два пучка благовонных палочек. Один он положил на край судейского стола. Другой поставил в вазу рядом с гробом. Когда густой серый дым наполнил зал резким ароматом, Судья Ди приказал гробовщику открыть гроб.

Гробовщик вставил долото под крышку и нажал на него, его помощники принялись вытаскивать гвозди. Когда они подняли крышку, гробовщик вдруг резко отскочил. Испуганные помощники с грохотом бросили крышку на пол.

Следователь быстро подошел к гробу и заглянул внутрь.

– Случилось что-то невероятное! – воскликнул он.

Судья Ди поднялся из кресла и встал рядом с ним. Заглянув в гроб, он непроизвольно отшатнулся.

В гробу лежало тело одетого мужчины. Его голова представляла собой огромный сгусток запекшейся крови.

Глава 7

Ужасное открытие создает новые сложности; Судья Ди наносит визит двум именитым горожанам

Присутствующие молча стояли вокруг гроба, в ужасе созерцая открывшуюся картину и не веря своим глазам. Лоб человека был разрублен надвое страшным ударом, и голова, вся в струпьях засохшей крови, представляла собой отвратительное зрелище.

– Где моя дочь? – взвизгнул Лю Фей-по. – Я хочу видеть свою дочь!

Мастер Ванг положил руку на плечо своего совершенно уничтоженного друга и отошел с ним от гроба. Лю громко рыдал.

Судья Ди отвернулся, сел за судейский стол и сказал с едва сдерживаемым раздражением:

– Пусть все вернутся на место! Ма Джунг, пойди и обыщи храм! Гробовщик, прикажи своим помощникам вынуть тело из гроба.

Помощники гробовщика осторожно вытащили окоченевшее тело и опустили его на тростниковую циновку.

Следователь встал на колени и снял с трупа окровавленную одежду.

Халат и штаны были из грубой хлопковой ткани, небрежно заплатанной в нескольких местах. Гробовщик сложил вещи в аккуратную кучку. Потом выжидательно взглянул на судью.

Судья Ди взял ярко-красную кисточку и написал в начале официального бланка: «Неизвестная личность мужского пола».

Потом он отдал бланк писцу.

Следователь намочил полотенце в тазу с теплой водой и смыл кровь с головы, на лбу стала видна страшная зияющая рана. Потом он омыл все тело и обследовал его пядь за пядью, начиная с головы. Наконец, он поднялся с колен.

– Тело мужчины, мускулатура хорошо развита, возраст около пятидесяти лет, – доложил он. – Руки огрубевшие, с поломанными ногтями, мозоль на большом пальце правой руки. Редкая, короткая борода, седые усы, лысый. Причина смерти: рана посреди лба, шириною в два пальца и длиною в четыре, возможно, нанесена двуручным мечом или колуном.

Когда писарь занес данные в приготовленный бланк, следователь приложил к нему свой большой палец и передал бумагу судье. Судья Ди приказал ему осмотреть одежду покойного. Следователь нашел в рукаве халата деревянную линейку и замусоленный клочок бумаги и положил предметы на стол.

Судья взглянул на линейку, затем разгладил бумажку, прочитал ее и в удивлении поднял брови. Потом положил клочок бумаги себе в рукав.

– Все присутствующие должны подойти к телу и попытаться опознать его, – сказал он. – Начнем с Лю Фей-по и мастера Ванга.

Лю Фей-по мельком взглянул на обезображенное лицо, отрицательно покачал головой и быстро отошел. Он был мертвенно-бледен.

Мастер Ванг хотел было последовать его примеру, но вдруг, с изумлением глядя на труп, вскрикнул. Подавляя отвращение, он склонился над телом, после чего громко заявил:

– Я знаю этого человека! Это – Мао Юань, плотник! На прошлой неделе он приходил ко мне ремонтировать стол!

– Где он жил? – тут же спросил судья.

– Этого я не знаю, Ваша Честь, но я могу спросить у своего управляющего, это он вызвал плотника, – ответил Ванг.

Судья Ди неторопливо разгладил свои бакенбарды. Затем он гневно сказал гробовщику:

– Почему ты, опытный гробовщик, который в совершенстве должен знать свое дело, не доложил мне немедленно, что гроб заменен? Или это тот же самый гроб, в который ты положил мертвую женщину? Отвечай и говори правду!

– Я… я клянусь, это – тот же гроб, Ваша Честь! – заикаясь от страха, ответил гробовщик. – Я сам покупал его две недели назад и выжег свое клеймо. Но он легко открывается, Ваша Честь. Так как это был временный гроб, мы только едва закрепили крышку гвоздями и…

Судья Ди прервал его нетерпеливым жестом.

– Этот труп, – объявил он, – должен быть обряжен в саван и вновь помещен в гроб. Я посоветуюсь с семьей покойного относительно похорон. А пока – два стражника останутся в зале, чтобы не исчез и этот труп! Начальник охраны, приведи ко мне сторожа. Что бы эта собачья голова ни делала, ему следовало все время быть здесь!

– Ваша Честь, сторож – глубокий старик, – торопливо ответил начальник стражи, – он живет только чашкой риса, которую благочестивые люди приносят два раза в день в eгo каморку рядом со сторожкой. Он глух и почти совсем слеп.

– Слепой и глухой, подумать только! – сердито проворчал судья и обратился к Лю Фей-по: – Я без промедления расследую, где находится ваша дочь!

Ма Джунг вернулся в зал.

– Осмелюсь доложить, – сказал он, – я обыскал весь храм, включая и задний двор. Нет никаких следов, свидетельствующих о том, что тело было похоронено или спрятано здесь.

– Пойди теперь с мастером Вангом, – приказал ему Судья Ди, – узнай, где проживает плотник, и сходи в его дом. Я хочу знать, чем он занимался в последние дни, и если у него есть родственники-мужчины, приведи их в суд, я хотел бы их допросить.

Высказав это, судья постучал по столу и объявил заседание закрытым.

Прежде чем выйти из зала, он подошел к гробу и тщательно осмотрел его изнутри. Там не было пятен крови. Тогда он осмотрел пол вокруг него, но среди множества отпечатков ног на пыльном полу не было никаких следов того, что здесь вытирали кровь.

Очевидно, плотник был убит в другом месте, а его тело перенесли в зал и положили в гроб, когда кровь уже запеклась. Судья попрощался с собравшимися и вышел из зала в сопровождении Хунга.

Всю обратную дорогу судья молчал. Но когда он вернулся в свои покои и Хунг помог ему переодеться в удобный домашний халат, его мрачное настроение прошло. Судья сел за свой стол и слегка улыбнулся.

– Итак, Хунг, – сказал Ди, – мы имеем множество нерешенных задач! Кстати, я очень рад, что посадил ученого под домашний арест. Смотри, что было у плотника в рукаве!

Ди положил перед помощником клочок бумаги.

– Здесь нацарапано имя и адрес Доктора Дянга, Ваша Честь! – изумленно воскликнул тот.

– Да, – удовлетворенно произнес Судья Ди, – похоже, наш ученый проглядел это. Дай-ка я погляжу на тот список, который он сделал по моему поручению!

Старшина вынул из рукава сложенный вчетверо лист бумаги.

– Насколько я понимаю, Ваша Честь, – сказал он, – его почерк отличается от того, каким написаны любовные письма.

– Ты прав, – сказал Ди, – ни малейшего сходства.

Он бросил бумагу на стол.

– Когда ты пообедаешь, Хунг, – продолжил судья, – попытайся найти в архиве образцы почерка Лю, Хана, Ванга и Су – все они когда-нибудь сообщались с судом письменно. – Взяв две красные визитные карточки из ящика своего стола, Ди отдал их старшине и сказал: – Пошли эти карточки Хан Юнг-хану и Советнику Лянгу с сообщением, что я нанесу им визит сегодня днем.

Когда Судья Ди поднялся из-за стола, старшина спросил:

– Что же такое могло случиться с телом госпожи Дянг, Ваша Честь?

– Бесполезно, Хунг, – ответил судья, – рассуждать над головоломкой, пока все необходимые фрагменты ее не собраны. Я собираюсь на время выкинуть эту задачку из головы и пообедать у себя дома с женами и детьми. Третья жена сказала недавно, что два моих отпрыска пишут уже неплохие эссе на литературные темы. Каковы мошенники, а?

Позднее, после полудня, когда Судья Ди вернулся в свой кабинет, он увидел, что Старшина Хунг и Ма Джунг стоят у стола, склонившись над бумагами, как два полководца.

– У нас несколько образцов почерка наших четырех подозреваемых, Ваша Честь! – сказал Хунг. – Но ни один из них не похож на тот, что мы видели в письмах к танцовщице.

Судья Ди присел и внимательно рассмотрел лежавшие на столе бумаги.

– Да, здесь, пожалуй, ничего нет, – сказал он через некоторое время. – Только росчерки кисти Лю Фей-по немного напоминают мне почерк «Студента из Бамбуковой Рощи». Я могу допустить, что он менял свой почерк, когда писал эти письма. Наша китайская кисточка для письма очень чувствительна, трудно не выдать свою манеру, сдержать ее, даже если пишешь измененным почерком.

– Ваша Честь, Лю Фей-по мог знать псевдоним кандидата Дянга от своей дочери, – возбужденно произнес старшина, – и подписывать им свои письма за неимением лучшего псевдонима!

– Да, – задумчиво сказал Судья Ди, – я должен получше изучить Лю Фей-по. Это будет одна из главных тем моей предстоящей беседы с Ханом, да и с советником – наверное, они смогут многое о нем рассказать. Ну а что ты, Ма Джунг, разузнал о плотнике?

Ма Джунг грустно покачал своей большой головой.

– Много о нем не узнаешь, Ваша Честь! Мао Юань жил в лачуге – внизу у озера, рядом с рыбным рынком. Там живет еще его старуха-жена; никогда не видал таких ужасных старых ведьм! Она вовсе не волновалась из-за отсутствия мужа, потому что он часто задерживался на несколько дней во время работы. И я понимаю его, беднягу, – коротать век с таким чучелом… Ну, а три дня назад он ушел с утра, сказав, что идет в дом Доктора Дянга починить какую-то мебель перед свадьбой. Он сказал жене, что будет ночевать в помещении для слуг, потому что работа займет несколько дней. Тогда она видела его в последний раз.

Лицо Ма Джунга скривилось в недовольной гримасе.

– Когда я поведал его симпатичной подружке печальные новости, она лишь заметила, что давно предсказывала ему дурной конец, потому что он шляется по питейным заведениям и притонам со своим племянником Мао Лу. А потом она спросила про деньги!

– Что за нечестивица! – возмущенно воскликнул судья.

– Я сказал ей, что она ничего не сможет получить, пока убийца не будет найден и осужден. Тогда она начала всякими словами меня поносить и обвинила в том, что я прижал ее денежки! Я поспешил расстаться с этой старой ведьмой и пошел расспросить соседей. Люди говорят, что Мао Юань был добродушен и трудолюбив, и никто не осуждал его за то, что при случае он позволял себе хватить лишку, потому что человек, имея такую жену, нуждается в каком-нибудь утешении. Но они говорят, что его племянник Мао Лу – подозрительная личность. Он тоже плотник, но не имеет постоянного места жительства и скитается по округе в поисках случайного заработка в богатых домах. Поговаривают, что он не брезгует воровством. Он тратит все свои деньги на выпивку и азартные игры. В последнее время он куда-то пропал. Ходят слухи, что его выгнали из гильдии плотников за то, что он ранил другого плотника ножом в пьяной драке. А других мужчин среди родственников Мао Юаня не имеется.

Судья Ди медленно, глоток за глотком, выпил чай.

– Ты хорошо поработал, Ма Джунг! – сказал он, поставив чашку на стол. – По крайней мере, мы теперь знаем, что означает этот клочок бумаги, найденный в рукаве убитого. Теперь пойди в дом ученого и разузнай вместе с Чао Таем, который остался там, когда Мао Юань пришел в дом Доктора Дянга, какую работу он выполнял и когда он ушел оттуда. Следите также за тем, что происходит вокруг, – может быть, вы найдете того странного типа, который смотрел на меня через окно.

Судья поднялся из-за стола и сказал старшине:

– Хунг, пока я буду отсутствовать, сходи на улицу, где живет Лю Фей-по, и осмотри все вокруг. Постарайся собрать сведения о нем и его домочадцах в соседних лавках. Он является истцом в деле «Лю против Дянга», но в то же время он – один из главных подозреваемых в деле об убийстве танцовщицы!

Судья осушил еще одну чашку чая и прошел во двор, где стоял его паланкин. На улице было все еще жарко. К счастью, особняк Хана был недалеко от суда.

Хан Юнг-хан стоял в воротах, ожидая визита судьи. После обмена обычными любезностями он провел своего гостя в полутемный зал, который охлаждался двумя медными тазами, наполненными глыбами льда. Хан усадил Судью Ди в глубокое кресло рядом с чайным столиком.

Пока он давал указания по поводу чая и закуски раболепному слуге, судья огляделся. Он отметил, что дому больше ста лет. Дерево массивных колонн и резных балок потемнело от времени, картины на бумаге, украшающие стены, приобрели мягкий оттенок старой слоновой кости. Зал источал атмосферу спокойной изысканности.

После того как гость и хозяин отведали ароматного чаю, который был подан в старинных чашках тонкого, как яичная скорлупа, фарфора, Хан прочистил горло и сказал с некоторой неловкостью:

– Я приношу свои глубочайшие извинения за неподобающее поведение вчера вечером.

– Ну, виной тому была необычная ситуация, – с улыбкой сказал Судья Ди. – Давайте забудем об этом! Скажите, сколько у вас сыновей?

– У меня только дочь! – холодно отвечал Хан.

Наступила неловкая пауза. Начало разговора нельзя было счесть особенно удачным. Но судья, поразмыслив, пришел к выводу, что его вряд ли можно осуждать особенно строго, ведь каждый мог ожидать, что человек в положении Хана, у которого много жен и наложниц, имеет нескольких сыновей.

Ничуть не смутившись, Ди продолжил:

– Знаете, я решил откровенно сказать вам, что ж абсолютно сбит с толку этим убийством в цветочной лодке, да и этим странным случаем с дочерью Лю Фейпо. Я надеюсь, вы будете столь любезны, что изложите мне свое мнение о том, как понимать поведение знакомых вам людей, связанных с этими делами.

Хан вежливо поклонился и ответил:

– Я полностью в вашем распоряжении, Ваша Честь. Ссора моих друзей Лю и Дянга меня просто выбила из колеи. Оба они – весьма уважаемые жители нашего небольшого городка. Я надеюсь, что Ваша Честь сможет найти мирное разрешение проблемы, что…

– Прежде чем думать о попытке примирения, – прервал его Судья Ди, – я должен однозначно решить, умерла ли невеста естественной смертью, и, если нет, наказать убийцу. Но давайте начнем с дела об убийстве танцовщицы.

– Но эти два дела далеки друг от друга, как Небо и Земля, Ваша Честь! – воскликнул Хан с досадой, всплеснув при этом руками. – Куртизанка была красивой женщиной, широко одаренной, но в конце концов – всего лишь плясуньей из веселого дома! Эти девушки часто оказываются втянутыми в весьма неприятные истории. Одному Небу ведомо, сколько их умирает насильственной смертью! – Наклонившись к судье, Хан продолжил с доверительной интонацией: – Я могу заверить Вашу Честь, что никто из именитых сограждан, замешанных в этом деле, не будет возражать против того, чтобы суд рассмотрел это дело несколько… э-э… поверхностно. И я не думаю, что высшие власти заинтересуются смертью женщины легкого поведения… А вот дело «Лю против Дянга»… О Небо! Оно повлияет на репутацию нашего города,

Ваша Честь! Мы все поймем и оценим, если Ваша Честь сможет убедить судящихся пойти на мировую, возможно, предложив…

– Наши взгляды на правосудие, – холодно оборвал его Судья Ди, – слишком различны, чтобы у нас получилась плодотворная беседа на этот счет. Поэтому я ограничусь несколькими вопросами. Первый: каковы были ваши отношения с танцовщицей по имени Цветок Миндаля?

Хан покраснел, как рак. Его голос дрожал от сдерживаемого гнева, когда он спросил:

– Вы ждете, что я отвечу на этот вопрос?

– Конечно, – ответил судья с вежливой невозмутимостью, – иначе бы я и не спрашивал!

– Тогда я отказываюсь! – взорвался Хан.

– Сейчас – это ваше право, – спокойно заметил судья. – Но когда я поставлю этот же вопрос на судебном заседании, вы будете обязаны ответить на него, чтобы не быть обвиненным в неуважении к суду – под страхом наказания в пятьдесят палочных ударов. Я хочу пощадить ваши чувства, поэтому и задаю данный вопрос приватно.

Хан бросил на судью сверкающий гневом взгляд. Он с трудом овладел собой и ответил ровным голосом:

– Куртизанка Цветок Миндаля была очень красива. Она была также искусной танцовщицей, а беседа с ней была занимательна. Поэтому я считал, что она подходит для того, чтобы нанимать ее для развлечения моих гостей. В каком-нибудь другом качестве эта женщина для меня не существовала, и жива она или мертва, мне совершенно безразлично!

– Как вы сказали сейчас, вы являетесь отцом молодой девушки? – вдруг спросил Судья Ди.

Хан, по-видимому, решил, что этот вопрос – попытка переменить тему разговора. Он приказал слуге, стоявшему в отдалении, принести засахаренные фрукты и конфеты.

Затем он сказал с дружелюбием в голосе:

– Да, Ваша Честь, ее зовут Пух Ивы. Хотя и не принято превозносить собственных детей, я осмелюсь утверждать, что она – замечательная девушка. У нее большие способности к каллиграфии и живописи, у нее даже…

Он не договорил и смущенно замолчал.

– Я думаю, мои домашние дела не очень-то интересны Вашей Чести, – сказал он, выдержав паузу.

– Перехожу ко второму вопросу, – сказал Судья ди . – Каково ваше мнение о характере мастеров Ванга и Су?

– Много лет назад, – ответил Хан тоном холодным и официальным, – Ванг и Су были единодушно избраны главами своих гильдий для того, чтобы действовать от их имени и блюсти их интересы. Они были избраны потому, что обладают качествами достойных людей, и поведение их безупречно. К этому мне нечего добавить.

– Теперь вопрос о деле «Лю против Дянга», – сказал судья. – Почему ученый так рано ушел в отставку?

Хан неловко повернулся в своем кресле.

– Неужели необходимо вновь ворошить старое? – с раздражением спросил он. – Было установлено с полной достоверностью, что студентка, подавшая жалобу, была психически нездорова! И весьма похвально, что Доктор Дянг сам подал в отставку, так как считает, что преподаватель Школы при Храме никогда не должен становиться предметом пересудов, особенно если невиновность его полностью доказана.

– Я посмотрю в наших архивах это дело, – сказал Судья Ди.

– О, Ваша Честь немногое найдет в материалах следствия, – быстро ответил Хан, – к счастью, дело не дошло до суда. Мы, именитые жители Хань-юаня, выслушали лиц, имеющих отношение к делу, и сами решили этот вопрос вместе с Ректором Школы. Мы посчитали, что это наш долг, Ваша Честь, – избавить власти от ненужной работы.

– Я уже заметил, – сухо сказал Судья Ди, – что вы постоянно заботитесь о том, чтобы облегчить труд законной власти.

Он поднялся и поблагодарил Хана за теплый прием. Когда Хан провожал его к паланкину, судья подумал, что их разговор с глазу на глаз вряд ли можно считать началом искренней дружбы.

Глава 8

Судья Ди общается с птицей и рыбками; со своими помощниками он подытоживает имеющиеся у него версии расследуемых дел

Когда Судья Ди сел в паланкин, носильщики сообщили ему, что дом советника находится за углом. Судья подумал, что, возможно, разговор с советником будет более плодотворным, чем тот, что он только что вел с Хан Юнг-ханом. Советника Лянга, чужого в этом городе, вряд ли станут одолевать сомнения, подобные сомнениям Хана – может ли он сообщать постороннему сведения о своих земляках.

Ворота, ведущие в дом советника, производили внушительное впечатление. Два массивных столба по обе стороны дверей были украшены затейливой резьбой, изображавшей облака и сказочных птиц.

В переднем дворе, затененном старыми деревьями, молодой человек с вытянутым печальным лицом вышел встретить высокого гостя. Он представился как Лянг Фэн – он приходился советнику племянником и служил у него секретарем.

Лянг Фэн стал извиняться за то, что советник не вышел лично встретить судью. Судья Ди прервал его извинения.

– Я знаю, что Его Превосходительство нездоров, – сказал он, – и я никогда не осмелился бы тревожить его, если бы не срочное дело, которое я должен с ним обсудить.

Секретарь низко поклонился и провел судью в широкий полутемный коридор. Слуг нигде не было видно.

Когда они собирались пересечь маленький садик, Лянг Фэн вдруг резко остановился. Нервно потирая руки, он сказал:

– Я понимаю, что это несколько против правил, Ваша Честь, и глубоко сожалею, что должен высказать свою просьбу столь внезапно. Не соблаговолит ли Ваша Честь одолжить меня краткой частной беседой после разговора с хозяином? Я нахожусь в большом затруднении, я действительно не знаю…

Он не сумел кончить фразы. Судья внимательно посмотрел на него, а потом кивнул в знак согласия. Юноша, видимо, успокоился. Он провел судью через садик к большому крыльцу и открыл тяжелую дверь.

– Его Превосходительство сейчас выйдет! – объявил он, пропуская судью в помещение. Затем он вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.

Судья Ди прищурил глаза. Просторная комната была тускло освещена; поначалу он мог различить только белый квадрат на задней стене. Это было окно, низкое и широкое, затянутое сероватой бумагой. Судья осторожно прошелся по толстому ковру, боясь наткнуться на стоящую в комнате мебель.

Но когда его глаза привыкли к полутьме, он увидел, что его опасения были необоснованны. Комната была очень скудно обставлена; кроме высокого письменного стола перед окном да придвинутого к нему глубокого кресла, всю обстановку составляли четыре стула с высокими спинками у боковой стены, под стеллажом, заполненным книгами. Полупустая комната дышала воздухом запустения, словно здесь никто не жил.

Заметив большую чашу из цветного фарфора, в которой плавали золотые рыбки, стоящую на подставке из черного дерева рядом со столом, судья направился к ней.

– Сидеть! – со зловещей внезапностью раздался в пустой комнате резкий голос. Судья отступил.

У окна кто-то залился пронзительным смехом. Потрясенный, судья посмотрел в том направлении, откуда исходил этот нечеловеческий звук, и вдруг улыбнулся. Он увидел маленькую клетку с серебряными прутьями, висящую у окна. Там прыгала вверх-вниз, хлопая крыльями, возбужденная птица – говорящий скворец.

Судья подошел к нему, постучал по серебряной клетке и сказал с укоризной:

– Ты напугал меня, маленький разбойник!

– Разбойник, р-разбойник! – проскрипел скворец, задрал голову и хитро уставился на судью. – Сидеть! – победно прокричал он.

– Да, конечно! – ответил судья с примирительной интонацией. – Но сначала, если позволишь, я взгляну на золотых рыбок!

Когда он склонился над чашей, с полдюжины черных и золотых рыбок с хвостами, длинными, как вуаль, подплыли к поверхности и важно уставились на судью большими выпуклыми глазами.

– Приношу извинения, что не захватил корма для вас! – сказал Судья Ди. Он увидел в центре чаши возвышавшуюся над водой на подставке в форме вершины скалы маленькую статую Богини Цветов. Статуя была сделана из раскрашенного фарфора – богиня слегка улыбалась, щеки ее были подрумянены, соломенная шляпка казалась настоящей.

Судья Ди протянул руку, чтоб дотянуться до нее, но золотые рыбки стали метаться у самой поверхности, всем своим видом выказывая чрезвычайное возмущение.

Судье было известно, насколько чувствительны эти дорогие, тщательно выводимые маленькие создания, и он испугался, что, метаясь таким образом, рыбки могут повредить свои плавники. Поэтому он быстро отдернул руку и подошел к полкам.

Вдруг дверь отворилась, и в комнату вошел Лянг Фэн, поддерживая под локоток согбенного от старости человека. Судья низко поклонился и с почтением ожидал, пока секретать медленно, шаг за шагом, вел своего хозяина к креслу.

Левой рукой старик опирался на руку юноши, правой – на изогнутый деревянный посох, покрытый красным лаком. На нем был просторный халат из толстой коричневой парчи, на голове – высокая шляпа из черного газа, украшенная золотыми узорами.

Лоб старика прикрывал козырек в форме полумесяца, так что судья не мог увидать его глаз. Судья был поражен его густыми седыми усами и длинными бакенбардами; огромная борода, лежащая на груди старика, была разделена на три толстые пряди.

Когда советник позволил усадить себя в кресло за столом, птица захлопала крыльями в своей серебряной клетке.

– Пять тысяч золотом! – внезапно выкрикнула она. Старик сделал движение головой. Секретарь быстро накинул на клетку свой носовой платок.

Советник положил локти на стол и вытянул вперед свою огромную голову. Негнущаяся парча встала за его плечами, как два крыла. Когда судья посмотрел на его тень, она напомнила ему огромную хищную птицу, сидящую на насесте. Но голос советника оказался слабым и невнятным.

– Садитесь, Ди! – пробормотал он. – Я полагаю, что вы – сын моего коллеги, покойного Императорского Советника Ди?

– Вы правы, Ваше Превосходительство! – почтительно ответил Судья Ди и присел на краешек стула у стены. Лянг Фэн остался стоять рядом с хозяином.

– Мне уже девяносто, Ди! – промолвил советник. – Плохое зрение, ревматизм… Да чего еще можно ожидать в моем возрасте?

Его подбородок упал на грудь.

– Ваш покорный слуга, – начал Судья Ди, – нижайше просит извинить его за то, что он осмелился побеспокоить Ваше Превосходительство. Я изложу свое дело как можно короче. Я поставлен перед необходимостью расследования двух запутанных преступлений. Ваша милость, без сомнения, знает, что жителей Хань-юаня нельзя назвать слишком общительными людьми, они…

Судья вдруг заметил, что Лянг Фэн отчаянно кивает ему. Юноша торопливо подошел к Ди и прошептал:

– Советник уснул. С ним это часто случается в последнее время, и теперь он проспит несколько часов. Нам лучше пройти в мой кабинет, я предупрежу слуг.

Судья Ди с жалостью посмотрел на старика. Его большая голова упала на руки, положенные на поверхность стола. Ди услыхал его неровное дыхание. Затем судья встал и прошествовал за Лянг Фэном.

Тот провел его в маленький кабинет, который был расположен с задней стороны дома. Дверь выходила в небольшой, но тщательно ухоженный цветник, окруженный высокой изгородью.

Секретарь усадил Судью Ди в большое кресло у стола, заваленного конторскими книгами.

– Я сейчас позову старых слуг, которые ухаживают за Его Превосходительством, – торопливо сказал он, – они отведут его в спальню.

Оставшись один, судья в унынии погладил свою бороду и с огорчением подумал о том, как ему сегодня не везет.

Лянг Фэн вернулся и занялся приготовлением чая. Налив чашку дымящегося напитка судье, он присел на табурет и сказал с грустью в голосе:

– Я очень сожалею, что с Его Превосходительством случилось это недоразумение как раз в тот момент, когда Ваша Честь решили его навестить. Может быть, я смогу быть вам полезен?

– Пожалуй что нет! – ответил Судья Ди. – Как давно советник страдает такими припадками сонливости?

– Это началось полгода назад, Ваша Честь, – вздохнул Лянг Фэн. – Уже восемь месяцев прошло с тех пор, как старший сын советника послал меня из столицы служить личным секретарем у его отца. Для меня занять эту должность было большим подарком судьбы, ведь я принадлежу к обедневшей ветви нашей семьи. Здесь я нашел и пищу, и кров, у меня достаточно времени для подготовки ко второму экзамену по литературе. Два месяца все шло хорошо; советник каждое утро приходил в свою библиотеку и около часа диктовал мне свои письма и рассказывал, когда был в настроении, всякие поучительные истории из своей долгой карьеры. Он был очень близорук, поэтому почти всю мебель вынесли из комнаты, чтобы он не натыкался на нее. Еще он жаловался на ревматизм, но при этом сохранял удивительно ясный ум. Он сам управлял своими обширными земельными угодьями и справлялся с этим очень хорошо. С полгода назад, видимо ночью, с ним случился удар. Он вдруг стал говорить с трудом; часто казалось, что он ничего не понимает. Он вызывает меня только раз в неделю, а во время разговора может задремать. Часто он не выходит из спальни целыми днями, питаясь лишь чаем и кедровыми орешками и попивая настой из трав, который готовит сам. Пожилая чета слуг считает, что он пытается найти эликсир вечности!

Судья Ди покачал головой.

– Да, не всегда сочтешь за благо дожить до такого возраста!

– Это – несчастье, Ваша Честь! – воскликнул юноша. – Вот почему я подумал, что должен спросить вашего совета, Ваша Честь! Несмотря на свою болезнь, советник настаивает на самостоятельном ведении всех своих финансовых дел. Он пишет письма и не показывает их мне, он подолгу беседует с Ван И-фаном, дельцом, которого господин Лю Фей-по представил советнику некоторое время назад. Меня не допускают к делам. Но я веду счетные книги и заметил, что в последнее время советник заключил несколько несуразных сделок. Он продает большое количество плодородных земель по смехотворно низкой цене! Он продает свои владения, Ваша Честь, с огромными убытками! Я все же несу ответственность перед семьей, но что я могу поделать? Я не смею давать Его Превосходительству непрошеных советов!

Судья кивнул в знак понимания. Это действительно был щекотливый вопрос.

– Мой совет не из приятных и легких, господин Лянг, – сказал он, подумав. – Вы должны известить сына советника о создавшемся положении. Почему бы вам не предложить ему приехать сюда на несколько недель и убедиться самому, что его отец выжил из ума?

Казалось, Лянг Фэну не очень понравилась эта мысль. Судье стало жаль его, он прекрасно понимал, как неловко бедному родственнику таких знатных лиц сообщать неприятные новости о главе рода.

– Если бы вы привели некоторые примеры того, что советник плохо управляет своими имениями, – сказал Ди, – я бы мог написать вам бумагу, заверяющую в том, что советник более не может вести свои дела самостоятельно, в чем я, судья, убедился.

Лицо юноши посветлело.

– Это было бы огромной помощью с вашей стороны, Ваша Честь! – сказал он, преисполненный благодарности. – Здесь у меня имеется список последних торговых сделок, проведенных советником, который я составил для себя. А вот книга счетов с инструкциями Его Превосходительства, собственноручно написанными им на полях. Почерк очень мелкий из-за его близорукости, но достаточно разборчивый. Ваша Честь поймет, что цена, предложенная за этот участок земли, гораздо ниже ее истинной стоимости. Правда, покупатель платил золотыми слитками, но…

Судья Ди с глубочайшим вниманием изучал список, данный ему Лянгом. Но привлекло его не содержание документа, а почерк. Он был очень похож на почерк любовных писем, посланных «Студентом из Бамбуковой Рощи» погибшей танцовщице.

Судья поднял глаза:

– Я возьму ваш список для более тщательного изучения! – Свернув его и сунув в рукав, судья сказал: – Самоубийство кандидата Дянга было, должно быть, большим ударом для вас.

– Для меня? – спросил Лянг Фэн в изумлении. – Конечно, я слышал об этом происшествии, но я никогда не встречался с несчастным. Я практически никого не знаю в этом городе, Ваша Честь, я редко выхожу, и то только в Храм Конфуция, поработать с книгами в библиотеке. Все свое свободное время я использую для занятий.

– И даже не находите времени, чтобы посетить Квартал Ив, не правда ли? – холодно спросил Судья Ди.

– Кто мог столь нагло оклеветать меня? – возмущенно воскликнул Лянг Фэн. – Я никогда не выхожу по вечерам, пожилая чета наших слуг может подтвердить это. Меня абсолютно не интересуют эти женщины, я… И кроме того, где мне взять денег на подобные развлечения?

Судья не ответил. Он поднялся и направился к двери, ведущей в цветник.

– Советник имел обыкновение гулять здесь, когда был в добром здравии?

Лянг Фэн быстро взглянул на судью и ответил:

– Нет, Ваша Честь, ведь это просто небольшой палисадничек за домом. Та вот калитка ведет в переулок. А главный сад – с другой стороны. Я надеюсь, что Ваша Честь не поверит недостойным слухам обо мне. Я даже не могу представить, кто бы мог…

– Это не имеет значения! – прервал его Судья Ди. – Я изучу на досуге ваш список и дам вам знать о принятом мною решении.

Молодой человек рассыпался в благодарностях, провел судью в первый двор и помог подняться в ожидавший его паланкин.

Вернувшись в здание суда, Судья Ди нашел в своем кабинете Старшину Хунга и Чао Тая. Хунг взволнованно заявил:

– Чао Тай сделал важное открытие в доме Доктора Дянга, Ваша Честь!

– Хорошая новость! – заметил судья, занимая место за рабочим столом. – Рассказывай, Чао Тай, что ты обнаружил?

– На самом деле не так уж много, – возразил Чао Тай. – Боюсь, что в главном мы не продвинулись! Я опять обыскал все в поисках того странного типа, что следил за вами в окно, Ваша Честь, в комнате новобрачных. И Ма Джунг помогал мне в поисках, когда вернулся из буддийского храма. Но мы не нашли ничего, что привело бы нас к этому типу. И ничего особенного не узнали об этом плотнике, Мао Юане. Управляющий вызывал его за два дня до свадьбы. В первый день он сооружал деревянный помост для оркестра и спал в сторожке. На второй день он чинил мебель и крышу в комнате молодых – крыша там протекала. Он опять спал у сторожа, а наутро отремонтировал большой обеденный стол. Потом он помогал на кухне, а когда начался свадебный пир, допивал вместе со слугами остававшееся вино. Он ушел спать мертвецки пьяным. На следующее утро было обнаружено тело невесты. Мао остался из любопытства, пока не вернулся ученый после безрезультатных поисков своего сына. Управляющий видел, как Мао разговаривал на улице с рыбаком, тем, что нашел пояс кандидата Дянга. А потом он ушел, забрав свой ящик с инструментами и топором. За все эти дни Доктор Дянг ни разу не разговаривал с Мао, давал указания и платил ему управляющий.

Тут Чао Тай подергал свои короткие усики.

– Сегодня днем, пока ученый отдыхал, – продолжил он, – я просмотрел его книги. Я нашел прекрасный иллюстрированный труд по стрельбе из лука, который очень заинтересовал меня. Когда я ставил трактат на место, я увидел старинную книгу, лежавшую в глубине полки. Это был шахматный учебник. Я пролистал его и на последней странице обнаружил ту самую задачу, которую вы нашли в рукаве у танцовщицы.

– Прекрасно! – воскликнул Судья Ди. – Ты принес книгу?

– Нет, Ваша Честь, я подумал, что ученый может заподозрить что-нибудь, если обнаружит пропажу. Я оставил там Ма Джунга и пошел в книжную лавку напротив Храма Конфуция. Когда я назвал книгу, хозяин лавки сказал, что у него только один экземпляр, и сразу заговорил о последней задаче! Он сказал, что книга была издана семьдесят лет назад и ее написал дед Хан Юнг-хана, старый чудак, которого люди называли Отшельник Хан. Он был известен как знаток шахмат, и до сих пор его книга служит хорошим подспорьем для изучающих эту разновидность шахматной игры. Два поколения любителей шахмат ломали голову над последней задачей, но никто не смог понять ее смысла. Поэтому решили, что издатель добавил последнюю страницу по ошибке. Отшельника Хана постигла внезапная смерть, когда книга еще издавалась, – он не видел оттисков. Я купил эту книгу, Ваша Честь, посмотрите сами, – закончил Чао Тай свой рассказ.

Он протянул судье том с пожелтевшими загнутыми страницами.

– Какая интересная история! – воскликнул Судья Ди. Он осторожно открыл книгу и быстро просмотрел предисловие.

– Предок Хана был большим ученым! Это предисловие написано очень самобытным, но весьма изысканным стилем!

Судья пролистал книгу до конца, потом достал из ящика стола листок с задачей и приложил ее к книге.

– Да, – продолжил он, – Цветок Миндаля вырвала этот листок из точно такой же книги. Но с какой целью? Каким образом шахматная задача, напечатанная семьдесят лет назад, может быть связана с заговором, который замышляется в этом городе? Очень странно!

Покачав головой, Ди сунул книжицу и листок в ящик стола и спросил старшину:

– Вы разузнали еще что-нибудь о Лю Фей-по, Хунг?

– Ничего, напрямую связанного с нашими делами, Ваша Честь, – ответил Хунг. – Конечно, внезапная смерть его дочери и исчезновение ее тела развязали языки в округе. Говорят, что у Лю было предчувствие, что брак окажется несчастливым, поэтому он противился ему. Я выпил чарку вина с одним из носильщиков паланкина Лю в винной лавке рядом с его домом. Парень рассказал мне, что все слуги очень любят его – он весьма строг в обращении, но так как он постоянно в разъездах, то у слуг работы немного. Однако он поведал мне один странный факт. Иной раз этот Лю способен внезапно исчезнуть с того места, где только что находился.

– Исчезнуть? – изумился судья. – Что он имел в виду?

– Ну, кажется, это случалось всего несколько раз, – сообщил Хунг. – Лю уединялся в своей библиотеке, а когда управляющий приходил туда, чтобы получить необходимые распоряжения, комната бывала пуста. Тогда он начинал искать хозяина по всему дому, но нигде его не находил, и никто не видел, чтобы Лю отправлялся куда-нибудь по делам. А потом, поближе к обеду, управляющий вдруг встречал его в коридоре или в саду. Когда это случилось впервые, управляющий сказал Лю, что повсюду искал его, но не нашел. Тут Лю разъярился и обругал его слабоумным стариком, слепым, как летучая мышь. Он сказал, что все это время провел в павильоне в саду. Потом, когда подобное явление повторилось, управляющий уже не осмелился расспрашивать хозяина.

– Боюсь, твой носильщик хватил лишку! – сказал Судья Ди. – Расскажу об итогах двух визитов, нанесенных мною сегодня днем. Хан Юнг-хан сообщил мне, что Доктор Дянг покинул свой пост раньше времени, потому что одна из его студенток обвинила его в безнравственном поведении. Хан утверждал, что ученый был невиновен, – по его мнению, все знатные жители Хань-юаня высокоморальны и благородны. Таким образом, обвинение Лю в том, что Доктор Дянг мог изнасиловать его дочь, не кажется таким уж невероятным. Кроме того, у Советника Лянга имеется племянник, который живет вместе с ним; почерк племянника показался мне похожим на почерк нашего неуловимого «Студента из Бамбуковой Рощи»! Дайтека мне одно из его писем!

Судья Ди вытащил из рукава список, переданный ему Лянг Фэном, и сравнил его с письмом, адресованным куртизанке, которое Хунг положил перед ним на стол. Через некоторое время он стукнул кулаком по столу.

– Опять та же история, с которой мы уже сталкивались в этом дурацком расследовании! – раздраженно проворчал он. – Почерк не совпадает! Посмотрите: та же каллиграфическая школа, тот же сорт туши и такая же кисть! Но пользуется он ею совсем по-другому! – Покачав головой, судья продолжил: – И все-таки почерки могли бы совпасть! Старый советник выжил из ума, и, кроме четы старых слуг, во всем огромном строении нет больше никого. Этот парень, Лянг Фэн, занимает покои в маленьком заднем дворике, в стене которого имеется дверь, ведущая в переулок за домом. Таким образом, для тайных свиданий с подружкой у него есть все условия. Возможно, именно там и бывала убитая куртизанка! Он мог познакомиться с ней в какой-нибудь лавке. Он утверждает, что не знаком с кандидатом Дянгом, но ведь ему прекрасно известно, что мы не имеем возможности это проверить – кандидат мертв! Имеется ли имя Лянга в том списке, который составил ученый?

Старшина покачал головой.

– Вряд ли у Лянг Фэна был роман с Цветком Миндаля, Ваша Честь, – вставил Чао Тай. – Не мог он и прикончить ее, потому что его не было на лодке. То же относится и к Доктору Дянгу.

Судья Ди скрестил руки на груди. Некоторое время он сидел, глубоко задумавшись и упершись в грудь подбородком.

– Должен откровенно признаться, что ничего не могу понять во всей этой истории! – наконец сказал он. – Вы оба можете сейчас идти пообедать. Потом Чао Тай вернется в дом Доктора Дянга, чтобы сменить Ма Джунга. Когда будешь уходить, старшина, прикажи писцу подать мне вечерний рис сюда, в кабинет. Вечером я еще раз изучу все документы, имеющие отношение к двум расследуемым нами делам, – может быть, мне удастся напасть на след!

Судья сердито подергал себя за усы и прибавил:

– На данный момент все наши версии не выглядят особо многообещающими. Дело первое: убийство в цветочной лодке. Танцовщица убита, чтобы предотвратить разоблачение преступного заговора. Четыре человека могли сделать это: Хан, Лю, Су и Ванг. Заговор имеет некую связь с шахматной задачей, которой, как минимум, семьдесят лет! У танцовщицы был тайный роман, что, может быть, не имеет никакого отношения к убийству. Ее любовником был Доктор Дянг, который знал псевдоним, употреблявшийся в обнаруженных письмах, или Лю Фей-по, по той же причине, плюс еще сходство почерков, или Лянг Фэн, у которого почерк также похож – плюс тот факт, что у него имеются прекрасные условия для тайных свиданий. Дело второе: ученый, обладающий прекрасными знаниями, но сомнительной моралью, оскорбляет свою невестку, в результате чего она кончает с собой. Муж также накладывает на себя руки. Ученый пытается похоронить тело без обследования, но плотник заподозрил правду, почему и попробовал расспросить рыбака – заметь, мы старались найти его, Хунг, но безуспешно! И этот плотник вскоре зарублен, и, похоже, своим собственным топором! А ученый позаботился о том, чтобы тело невестки исчезло бесследно… Ну, теперь вы все поняли? Все так ясно, обыденно в этом тихом и сонном городке, в котором, по словам Хан Юнг-хана, никогда ничего не происходит! Ну, спокойной вам ночи.

Глава 9

Судья Ди наслаждается созерцанием луны на отделанной мрамором, террасе; во время внезапного ночною визита он выслушивает довольно странный рассказ

Отобедав, Судья Ди приказал писцу подать ему чай на террасу.

Он неторопливо поднялся по широкой мраморной лестнице и расположился в удобном кресле. Прохладный вечерний ветерок разогнал облака. Полная луна бросала зловещий, какой-то бесплотный свет на широкую озерную гладь.

Судья неторопливо, глоток за глотком, пил свой вечерний чай; писец в войлочных туфлях бесшумно исчез. Ди остался один на огромной террасе в своей усадьбе. Со вздохом облегчения он ослабил пояс, откинулся в кресле и взглянул на луну.

Судья постарался привести в какой-то порядок свои мысли о недавних событиях. Он вдруг с досадой понял, что не может сосредоточиться – лишь разрозненные, пестрые эпизоды мелькали перед его внутренним взором. Лицо утопленной куртизанки, глядящее на него сквозь неподвижную воду, страшный разрубленный лоб мертвого плотника, зловещий незнакомец за окном комнаты новобрачных – все это вращалось в его голове в чудном непрерывном круговороте.

Какая-то неизбывная тревога охватила судью. Он встал и подошел к мраморной балюстраде. Город, видный отсюда как на ладони, жил своей обыденной жизнью. До судьи долетал даже шум на базаре у Храма Конфуция.

Это был его город – населенный тысячами мирных людей, вверенных его попечению. И злодеями, готовившими неизвестно какие козни. А он, судья, был бессилен предотвратить готовящиеся преступления! В сильном волнении судья стал ходить взад-вперед по террасе, заложив руки за спину.

Внезапно он остановился, еще на минуту задумался, а потом повернулся и пошел вниз.

Придя в свой пустой кабинет, он достал и раскрыл короб со старой одеждой. Ди выбрал поношенный халат из выцветшего синего хлопка. Надев это не подобающее его званию одеяние, он накинул поверх заплатанную куртку и перепоясался веревкой. Потом снял свою газовую шапку, распустил волосы, собранные в узел на макушке, и завязал их грязной тряпкой. Положив в рукав две связки монет, судья вышел из кабинета и прошел через темный двор. Он покинул судебное подворье через боковую калитку.

В узком переулочке Ди набрал горсть пыли с дороги и натер ею бороду и бакенбарды. Потом перешел на другую сторону переулка и двинулся вниз по ступеням, ведущим в город.

Вскоре судья очутился на базаре посреди бурлящей толпы. Он локтями проложил себе дорогу к уличной палатке и купил масляную пампушку, испеченную на старом прогорклом жире. Ди заставил себя откусить от нее кусок, измазав усы и щеки противным жиром.

Неторопливо прогуливаясь туда и сюда, судья попытался завязать знакомство с кем-нибудь из бродяг, болтающихся здесь, но все они, казалось, были заняты лишь собственными делами.

Судья хотел было заговорить с торговцем мясными фрикадельками, но не успел он открыть и рта, как тот, торопливо зажав медную монету в руке, заспешил дальше, призывно выкрикивая:

– А вот превкусные фрикадельки! С пылу, с жару и всего за пять медяков!

Судье подумалось, что в какой-нибудь дешевой харчевне у него появится больше возможностей завязать отношения с кем-нибудь из простолюдинов. Он свернул на узкую боковую улочку, где увидел красный фонарь, надпись на котором свидетельствовала, что здесь торгуют горячей лапшой. Ди откинул грязную занавеску и вошел внутрь.

Его встретил запах подгоревшего жира и дешевых напитков. Около дюжины кули сидели за грубыми деревянными столами; они шумно поглощали свою лапшу. Судья Ди сел на скамью за столиком в углу. Неряшливого вида слуга подошел к нему, и судья заказал миску лапши. Он изучил повадки обитателей дна, и поэтому мог совершенно свободно изъясняться на их жаргоне, и все же слуга бросил на него подозрительный взгляд.

– Откуда ты прибыл, сума переметная? – угрюмо спросил он судью.

Судья с досадой подумал, что в этом замкнутом мирке каждый посторонний бросается в глаза, и с вызовом бросил:

– Да вот, пришел из Шанг-пея. А тебе что за дело? Твоя лапша – мои деньги. Шустри-ка себе и не спрашивай лишку!

Слуга молча пожал плечами и крикнул на кухню, которая находилась в глубине помещения, чтобы готовили принятый им заказ.

Вдруг занавесь на дверях отлетела в сторону, и в залу ввалились двое. Первый был здоровенным детиной в мешковатых штанах и жилетке; его длинные мускулистые руки были обнажены. Лицо детины резко сужалось к подбородку, украшенному жесткой короткою бородой. Над губами торчали усы.

Его спутником был тощий парень в заплатанном халате, левый глаз его залеплял большой черный пластырь. Парень толкнул своего приятеля в бок и указал на судью.

Они двинулись к его столику и развалились на скамье по обе стороны от него.

– Кто разрешил вам здесь садиться, собачьи головы? – проворчал судья.

– Заткнись, грязный чужак! – прошипел высокий.

Судья почувствовал, как острие ножа уткнулось ему в бок. Одноглазый прижался к судье. От него противно воняло чесноком и съеденными за день конфетами. Он сказал со смешком:

– Уж я-то углядел, как ты разжился медяком на базаре! Думаешь, мы, босота, позволим пришлому так запросто кормиться из нашей миски?

До судьи мгновенно дошло, как безрассудно он поступил. Заниматься попрошайничеством, не присоединившись к гильдии нищих – означало грубо нарушить вековые неписаные правила.

Острие ножа все сильнее тревожило судью. Высокий проскрипел:

– Давай прогуляемся. Тут есть тихий дворик, и там наши ножички решат, можешь ты побираться здесь или нет!

Судья Ди моментально оценил ситуацию. Он был неплохим кулачным бойцом, искусно владел мечом, но был совершенно не обучен приемам драки на ножах, излюбленным способом решения споров на дне общества. О том, чтоб открыть им, кто он такой, не могло быть и речи. Он лучше умрет, чем станет посмешищем всей провинции. Может быть, кули ввяжутся в это дело, тогда у него больше шансов на успех.

Могучим ударом судья бросил одноглазого на пол. Одновременно ударом правого локтя он оттолкнул нож и почувствовал острую боль в боку. Но ему удалось вскочить и влепить хороший удар в лицо человека, державшего нож.

Судья оттолкнул скамью и обежал стол, по дороге прихватив табурет и отломав от него ножку. Он прикрылся табуретом, как щитом. С громкою руганью оба головореза поднялись с пола и двинулись на судью, уже не скрывая своих длинных ножей.

Головы кули обернулись на шум драки. Им и мысли не пришло вмешаться в свару. Посетители устроились поудобнее, как в театре, довольные, что явились свидетелями такого интересного зрелища.

Высокий сделал быстрый выпад. Судья отразил удар табуретом и двинул своей дубинкой по голове другого противника. Тот немедленно осел на пол.

Вдруг чей-то свирепый голос прорычал от дверей:

– А ну, что за шум, голота неумытая?

Сутулый и тощий, как скелет, человек подошел к дружной компании. Оба негодяя торопливо убрали свои ножи и поклонились новоприбывшему. Седобородый старик, опираясь обеими руками на палку, молча разглядывал их. Его хитрые глазки прятались под пучками бровей. Хотя он и был одет в потрепанный коричневый халат и засаленную шапочку, безошибочно угадывалось, что это – человек, наделенный властью. Обратившись к здоровяку, старик сказал:

– Что с тобой, Мао Лу? Ты ведь знаешь, как я не люблю, когда кого-нибудь пришивают в самом городе. Есть ведь для этого и другие места…

– По закону, чужаков надо убивать! – проворчал тот в ответ.

– А это уж мне решать, птенчик! – со скрытой угрозой сказал старик. – Как у главаря гильдии нищих, у меня есть кое-какие права и обязанности. Я никогда никого не приговорю, не выслушав его для начала. Эй, ты, что ты можешь сказать в свое оправдание?

– Я только собирался чего-нибудь перехватить перед тем, как идти к тебе на поклон! – хмуро ответил судья. – Я притащился в этот проклятый город лишь несколько часов назад, но если здесь нельзя даже спокойно срубать миску лапши, я лучше вернусь, откуда пришел!

– Он говорит правду, хозяин! – вмешался в беседу трактирный слуга. – Я разговаривал с ним, и он сообщил мне, что только что прибыл из Шанг-пея.

Старик подозрительно посмотрел на судью и спросил:

– Монетой богат?

Судья вынул из рукава связку монет. Тот выхватил ее из рук судьи с поразительным проворством и спокойно сказал:

– Вступительный взнос – полсвязки, но я приму от тебя и целую, голуба. Каждый день приходи в гостиницу «Красный карп» и гони десятую часть добычи. – Он протянул судье грязную деревянную бирку, на которой был выведен номер и какие-то тайные знаки, и добавил: – Вот тебе членская бирка. Желаю удачи!

Высокий головорез угрюмо посмотрел на сутулого старика.

– Если прикажешь… – начал он.

– Заткнись! – набросился на него атаман попрошаек. – Не забывай, что именно я выручил тебя, когда ты был изгнан из гильдии плотников! И вообще, что ты здесь бездельничаешь? Я же велел тебе ехать на Остров Трех Дубов!

Мао Лу пробормотал что-то о том, что сначала хотел повидаться со своим дружком.

Хитро улыбнувшись, одноглазый сказал:

– Знаю-знаю, с дружком в юбке! Он хотел поразвлечься со своей девочкой, а она прикинулась хворой. Потому-то сегодня он такой задира!

Мао Лу грозно выругался.

– Пошли отсюда, болван! – сказал он своему спутнику, и оба покинули помещение.

Судья Ди хотел продолжить разговор со столь высокопоставленным лицом, но главарь потерял к новому члену своей гильдии всякий интерес. Слуга почтительно проводил его до дверей.

Судья вернулся на свое место за столом. Слуга поставил перед ним миску с лапшой, кубок и присел с дружелюбным видом.

– Как неприятно, что вы друг друга не поняли, браток! Хозяин посылает тебе бесплатно кубок вина. Заходи к нам почаще!

Судья Ди торопливо съел заказанную лапшу и с удивлением нашел ее приятной на вкус. Он подумал про себя, что получил хороший урок. Если он еще когда-нибудь захочет, переодевшись, прогуляться по городу, он выберет роль странствующего лекаря или предсказателя. Потому что они остаются на одном месте всего лишь несколько дней и не объединяются в гильдии.

Съев лапшу, судья заметил, что рана в боку кровоточит. Он расплатился медяками и вышел.

Судья отправился в аптеку на рынке. Промывая рану, аптекарь заметил:

– Тебе повезло, приятель, – на сей раз ничего серьезного. Надеюсь, твоему врагу крепче досталось?

Он залепил рану пластырем, судья сунул ему пять медяков и направился в верхнюю часть города.

Когда Ди устало поднимался по лестнице, ведущей иа улицу, где располагались обнесенные стеной здания суда, хозяева лавок уже запирали ставни. Выйдя на ровную дорогу перед судебным подворьем, судья облегченно вздохнул.

Убедившись, что никого из охранников нет поблизости, он быстро перешел улицу и проскользнул в узкий переулок, куда выходила боковая калитка. Вдруг судья резко остановился и прижался к стене. Впереди он увидел человека, который, наклонившись над замком, внимательно его осматривал.

Судья напряг свое зрение, чтобы лучше разглядеть, чем же тот занят. Ди не видел лица человека – оно было обмотано черным шарфом. Внезапно человек выпрямился и посмотрел вдоль переулка. Он увидел судью и повернулся, чтобы убежать. Но Судья Ди тремя прыжками догнал его и схватил за руку.

– Оставьте меня, – воскликнул незнакомец тонким и нежным голосом. – А не то я закричу!

Изумленный судья отпустил руку. Перед ним была женщина!

– Не тревожьтесь! – торопливо сказал судья. – Я сам – из судейских. А вы кто?

Женщина недолго поколебалась, а потом сказала дрожащим голосом:

– Вы похожи на бродягу!

– Я выходил, переодевшись, чтобы последить кое за кем! – сказал судья, едва сдерживая гнев. – Расскажите-ка, что вы здесь делаете!

Женщина опустила шарф. Это была юная, очень привлекательная особа с умным лицом.

– Я должна повидать судью. У меня к нему срочное дело.

– Почему бы тогда не пройти через главный вход? – спросил Судья Ди.

– Никто из служащих в суде не должен знать, что я пришла к судье! – торопливо ответила девушка. – Я надеялась привлечь внимание служанки и попросить ее проводить меня в покои судьи.

Глянув на Ди с подозрением, она спросила:

– А чем вы докажете, что сами вы из судейских?

Тот достал ключ из рукава и отпер им калитку.

– Я – Судья Ди! – сказал он. – Следуйте за мной.

Дыхание девушки стало прерывистым. Она затараторила быстрым шепотом:

– Мое имя – Пух Ивы, я – дочь Хан Юнг-хана, Ваша Честь! Отец послал меня к вам, на него напали, он ранен и просит вас поскорее прийти. Он сказал мне, что лишь Ваша Честь должны знать об этом, дело – чрезвычайно важное!

– Кто же напал на вашего почтенного отца? – спросил судья в замешательстве.

– Тот, кто убил Цветок Миндаля, ту бедную куртизанку! Пожалуйста, пойдемте к нам, Ваша Честь, – это недалеко.

Судья, зашел во внутренний двор. Он сорвал с куста, что рос у стены, две красные розы. Затем снова вышел в переулок, , запер калитку и протянул цветы девушке.

– Воткните себе в волосы, – приказал он, – и указывайте дорогу к своему дому!

Девушка исполнила его приказание и тронулась вдоль по переулку. Судья следовал за ней на расстоянии нескольких шагов. Если б ночная стража или запоздалый прохожий встретили их, то подумали бы, что это «ночная бабочка» ведет гостя к себе.

Очень скоро судья и девушка подошли к роскошным воротам особняка Хан Юнг-хана. Девушка торопливо обвела судью вокруг дома и подошла к дверям, ведущим на кухню. Она вытащила из-за пазухи маленький ключ и отперла дверь.

Через небольшой садик они прошли к боковому флигелю. Пух Ивы открыла дверь и жестом пригласила судью войти.

Всю заднюю стену небольшой, но богато обставленой комнаты занимала широкая и высокая лежанка резного сандалового дерева. На лежанке среди огромного числа шелковых подушек помещался Хан.

Свеча в серебряном подсвечнике, стоящая на чайном столике у окна, освещала его бледное изможденное лицо. Увидев человека в столь не подобающем месту одеянии, он испуганно вскрикнул и хотел встать.

– Не бойтесь, это я, ваш судья! – торопливо сказал Судья Ди. – Куда вы ранены?

– Его сильно ударили в висок, Ваша Честь! – сказала Пух Ивы.

Когда судья опустился на табурет рядом с лежанкой, она подошла к чайному столику и взяла полотенце из таза с горячей водой. Обтерев им лицо своего отца, она указала на его правый висок. Судья Ди наклонился вперед и увидел страшный багровый кровоподтек.

Пух Ивы осторожно приложила к виску горячее полотенце. Теперь, когда она скинула свою черную накидку, судья увидел, что она очень красива и изящна. Нежный взгляд, который она бросила на отца, свидетельствовал о ее любви и заботе.

Хан смотрел на судью широко открытыми, испуганными глазами. Он очень изменился со времени их сегодняшней встречи – от его былой надменности не осталось и следа. Под затуманенными глазами лежали тяжелые мешки, вокруг рта обозначились морщины.

– Я очень благодарен вам, Ваша Честь, – прошептал он, – что вы столь скоро посетили мой дом. – Он бросил тревожный взгляд на дверь и окно и прошептал еще тише: – Это люди из Белого Лотоса!

Судья Ди выпрямился на своем табурете.

– Белого Лотоса? – воскликнул он недоверчиво. – Совершенная чушь! Эта секта была искоренена много лет назад!

Хан медленно покачал головой. Пух Ивы подошла к столику, чтобы заварить чай. Судья пристально, недоверчиво посмотрел на хозяина дома. «Белым Лотосом» звалось общество заговорщиков, раскинувшее свою преступную сеть по всей стране. Его целью было свержение Императорской Династии. Движение возглавляли недовольные из высших чиновников, которые утверждали, что Небеса даровали им неземную власть.

Они говорили также, что Небесное Право Императорской Династии совершенно исчерпано, и следует приискать замену. Огромное количество болезненно честолюбивых, исполненных порока чиновников, главарей разбойничьих банд, дезертиров и бывших каторжников вступили в тайное общество, имевшее свои отделения по всей Империи.

Их коварные планы стали известны властям, своевременно принятые суровые меры подавили заговор в зародыше. Главари заговора были казнены вместе с семьями, все члены преступного общества были приговорены к смерти.

Несмотря на то, что все это случилось еще в предыдущее царствование, попытка переворота настолько потрясла всю Империю, что даже теперь мало кто отваживался упоминать это опасное и ужасное наименование. Впрочем, судья никогда не слыхал о попытках возродить это злодейское движение против Царствующей Династии.

– Так что же все-таки произошло? – спросил он.

Пух Ивы протянула чашку чаю судье, а другую отдала своему отцу. Хан жадно осушил чашку и начал рассказывать:

– После ужина я обычно недолго прогуливаюсь перед буддийским храмом, наслаждаясь вечерней прохладой. Я всегда выхожу один. Сегодня, как и всегда, там было весьма малолюдно. Когда я проходил мимо ворот храма, навстречу мне попался паланкин, который несли шесть носильщиков. Вдруг сзади на голову мне набросили тяжелую ткань. Я даже не успел ничего понять – мне завязали руки за спиной и подняли в паланкин. Ноги мои связали веревкой. Судя по всему, паланкин несли очень быстро. Я ничего не слышал из-под плотной накидки и чуть было не задохнулся. Я стал лягать стенку паланкина, тогда кто-то немного ослабил накидку, и я смог дышать свободнее. Точно не знаю, как долго продолжалось наше путешествие, думаю – около часу. Затем паланкин опустился на землю. Двое мужчин грубо бросили меня вниз и понесли по лестнице. Я услышал, как отворилась дверь. Меня опустили на землю, разрезали веревку на лодыжках и втолкнули внутрь помещения. Там меня посадили в кресло и сдернули тряпку с головы. – Хан глубоко вздохнул и продолжил рассказ: – Я обнаружил, что сижу за квадратным столом черного дерева, в маленькой комнате. Напротив сидел мужчина в зеленом халате, плечи и голову его скрывал белый капюшон с прорезями для глаз. Ошеломленный, заикаясь, я стал протестовать. Но человек сердито ударил кулаком по столу, и…

– Какая у него рука? – перебил его Судья Ди.

– Не знаю, Ваша Честь! На нем были толстые охотничьи перчатки. Вообще не было никаких признаков, по которым я смог бы его опознать. Зеленый халат свободно висел на нем, делая его фигуру мешковатой, капюшон приглушал его голос. Он оборвал мои протесты и прорычал: «Это – предупреждение тебе, Хан Юнг-хан! Той ночью танцовщица рассказала тебе кое-что, чего не должна была говорить. Ты знаешь, что с нею стало. Ты очень мудро поступил, Хан, ничего не сказав судье, очень мудро! Белый Лотос весьма могуществен, что доказала казнь твоей любовницы Цветка Миндаля!»

Хан потрогал кровоподтек на виске кончиками пальцев. Пух Ивы поспешила к нему, Но он покачал головой и продолжил жалобным голосом:

– Я не имел ни малейшего понятия, о чем говорит этот человек, Ваша Честь! Танцовщица – моя любовница, подумать только! Да вы сами знаете, что на той пирушке она почти не разговаривала со мной! Я рассердился, услышав от него такую нелепость, а он засмеялся. Смех его, доложу я вам, звучал сквозь маску очень зловеще! «Не лги, Хан! – прошипел он. – Это бесполезно. Сказать, что она тебе сообщила? Послушай! Она сказала: я должна с вами встретиться! Опаснейший заговор зреет в городе!» Когда я взглянул на него, ошарашенный подобной несуразицей, он продолжил со зловещим смешком: «Тебе нечего ответить, Хан? Учти, Белому Лотосу все известно! И мы, как ты видишь, способны на все. Внемли моему приказу и забудь ее слова. Так будет лучше!» Он подал знак тому, кто стоял за моей спиной, и добавил: «Помоги этому распутнику забыть все, и не будь излишне вежлив!» Я получил страшный удар по голове и потерял сознание. – Хан глубоко вздохнул и закончил рассказ: – Когда я пришел в себя, я увидел, что лежу у задней калитки своего дома. К счастью, вокруг никого не было. Я с трудом поднялся, и мне удалось добраться до своего кабинета. Я позвал свою дочь и приказал ей немедленно идти к вам, Ваша Честь. Но никто не должен знать о том, что я вам рассказал! Речь идет о моей жизни! Я убежден, что у Белого Лотоса везде есть свои шпионы, даже в суде!

Хан откинулся на подушки и закрыл глаза.

Судья Ди в задумчивости погладил свои виски и сказал:

– Опишите комнату!

Хан открыл глаза. Он наморщил лоб и задумался. Через некоторое время он ответил:

– Я мог видеть только ту часть, которая находилась передо мной. У меня сложилось такое впечатление, что я нахожусь в небольшой шестиугольной комнате. Можно было подумать, что это – садовый павильон, но воздух там был слишком спертым. Единственный предмет обстановки, кроме стола, запомнившийся мне, – это бюро у стены, за стулом, где сидел человек в капюшоне. Еще, мне кажется, там были выцветшие зеленые драпировки на стенах.

– Вы имеете представление, – спросил Судья Ди, – в каком направлении вас несли похитители?

– Очень смутное, – ответил Хан. – Сначала я был настолько ошеломлен нападением, что не обратил на это внимания, но я уверен, что в основном мы придерживались восточного направления. Я думаю, мы спускались по склону, а остальные три четверти пути двигались по равнине.

Судья Ди поднялся; Рану в боку пощипывало; он стремился скорей вернуться домой.

– Ценю, что вы незамедлительно доложили мне обо всем! – сказал он. – Я склонен считать, что кто-то над вами подшутил. У вас есть враги, которые могут отважиться на столь бесцеремонную шутку?

– У меня вообще нет врагов! – возмущенно воскликнул Хаи. – И какая тут может быть шутка? Позвольте заверить вас, что тот тип говорил совершенно серьезно!

– Я думаю все же, что это была только шутка, – спокойно возразил Судья Ди. – Дело вот в чем. Я пришел к выводу, что танцовщицу убил кто-то из гребцов. Среди них я приметил одного негодяя, которому было явно не по себе во время допроса. Я думаю, будет лучше всего допросить его со всей строгостью!

Лицо Хана просветлело.

– Разве я не говорил вам того же, Ваша Честь? – воскликнул он с нескрываемым торжеством. – Как только мы услышали об убийстве, я и мои друзья сразу поняли, что убийцей является один из гребцов. Да, теперь-то я понимаю, что мое похищение – всего лишь дурацкая и злобная шутка. Я поразмыслю, кто бы мог проделать со мной этот трюк!

– И я со своей стороны попробую что-нибудь разузнать об этом, – ответил судья. – Очень осторожно, само собой. И если что-нибудь станет мне известно, то дам вам знать.

Хан выглядел очень довольным. Улыбнувшись, он сказал своей дочери:

– Привратник уже спит, так что проводи Его Превосходительство до главных ворот, доченька! Не подобает правителю нашего уезда покидать этот дом, словно вору, через задние ворота!

Он скрестил свои пухлые руки на животе и с глубоким вздохом откинулся на подушки.

Глава 10

Очаровательная девица показывает судье семейные реликвии; доверительный разговор под надзором Будды

Пух Ивы кивком головы позвала за собой Судью Ди, и они прошли в темный, хоть глаз коли, коридор.

– Я не рискнула зажечь свечу, – прошептала девушка, – рядом спят жены отца. Но я проведу вас и так!

Судья почувствовал, как ее маленькая ладонь нащупала его руку. Она потянула его за собой; шелковое платье коснулось его одежды, и Ди почувствовал, что от девушки исходит тонкий аромат орхидей.

Когда они вышли в большой, выложенный каменными плитами внутренний двор, Пух Ивы отпустила его руку. Двор был залит лунным светом. Судья заметил справа от себя полуоткрытую дверь. Луч света исходил из нее. Густой запах индийских благовоний висел в неподвижном воздухе.

Судья остановился и спросил девушку:

– Мы можем пройти туда так, чтобы нас никто не заметил?

– Да, – ответила Пух Ивы. – Это – наша домашняя часовня, посвященная Будде, ее строил мой прадед. Он был благочестивый буддист и оставил строгий наказ, чтобы лампада на алтаре горела и днем и ночью и чтобы эта дверь никогда не запиралась. Там никого нет, не хотите ли заглянуть внутрь?

Несмотря на усталость, Судья Ди с готовностью согласился. Он подумал, что не следует упускать возможности побольше разузнать об авторе загадочной шахматной задачи.

Большую часть маленькой часовенки занимал массивный алтарь из кирпича, примыкавший к задней стене. На передней стенке алтаря висела квадратная таблица из зеленого нефрита, больше трех локтей в длину и ширину, с резной надписью. Венчала алтарь прекрасная позолоченная статуя Будды, сидящего, скрестив ноги, на троне в виде лотоса. В полумраке, под самым потолком, судья едва различал его безмятежно улыбающееся лицо.

На стенах часовни были изображены эпизоды из жизни Будды. На полу перед алтарем лежала круглая подушечка для удобства молящихся. Масляная лампа стояла на изящно сработанной чугунной подставке.

– Эта часовня, – сказала Пух Ивы с явною гордостью, – была построена под личным присмотром моего прадеда. Он был очень мудрым и добрым человеком, Ваша Честь! Он стал легендой в нашей семье! Он никогда не принимал участия в литературных экзаменах; он предпочитал жить здесь в уединении и посвящать весь досуг своим весьма разнообразным занятиям. Поэтому люди прозвали его Отшельник Хан!

Судье понравилось, с каким воодушевлением девушка рассказывает о своем прадеде. Теперь так мало молодых женщин, чтущих семейные традиции.

– Я, кажется, припоминаю, – сказал он, – что Отшельник Хан был еще и великим шахматистом. Вы и ваш отец, наверное, тоже увлекаетесь шахматами?

– Нет, Ваша Честь, – ответила девушка, – мы, напротив, любим карты и домино. Шахматы отнимают слишком много времени, и в них можно играть только вдвоем! Ваша Честь заметили эту надпись, вырезанную на нефрите? У Отшельника Хана были золотые руки; он был в том числе и искусным резчиком. Он сам вырезал эту надпись!

Судья подошел к алтарю и вслух прочитал:

ТАК СКАЗАЛ СВЕТ НЕСУЩИЙ: ЕСЛИ ТЫ, СМЕРТНЫЙ, ПОТРУДЯСЬ, РАЗГАДАЕШЬ МОЕ СОКРОВЕННОЕ ПОСЛАНИЕ И ЗАХОЧЕШЬ СЛЕДОВАТЬ ЗА МНОЙ, ТЫ ДОЛЖЕН НЕУСТАННО ПРОПОВЕДОВАТЬ ВЫСШУЮ ИСТИНУ. ТЫ ПОГРУЗИШЬ ВНУТРЬ КАЖДОГО ИЗ ЖИВУЩИХ ЭТИ СВЯТЫЕ СЛОВА, ВЕДУЩИЕ КО СПАСЕНИЮ, – ВСЕЙ БОЛИ И СКОРБИ МИРА, ЧТО УГНЕТАЕТ ИХ, ПОПРОСТУ НЕ СУЩЕСТВУЕТ. ЭТИ СЛОВА ВЫРАЖАЮТ ВЫСШУЮ ПРАВДУ. ТЫ, ПРОПОВЕДУЯ ИХ, ВОЙДЕШЬ ВО СВЯТЫЕ ВРАТА НИРВАНЫ И, СПАСАЯ ДРУГИХ, ОБРЕТЕШЬ ПОКОЙ.

Судья одобрительно кивнул и сказал:

– Отшельник Хан превосходно выполнил эту работу, и текст, который он выбрал для запечатления в камне, выражает высокую мысль. Сам я твердый последователь нашего великого Учителя, Конфуция, но притом не могу не признать, что буддийская вера обладает множеством замечательных достоинств.

Пух Ивы с благоговением взглянула на нефритовую таблицу.

– Конечно, – сказала она, – было бы невозможно найти целый кусок нефрита таких размеров. Поэтому Отшельник Хан вырезал каждое слово на отдельном маленьком квадрате, а потом соединил кусочки нефрита с вырезанными на них иероглифами, как в мозаике. Он действительно был выдающимся человеком, Ваша Честь. Он обладал огромным богатством, но после его неожиданной смерти сокровищница, где он хранил золотые слитки, оказалась пуста. Выяснилось, что еще при жизни он раздал все золото различным благотворительным обществам. Как бы то ни было, наша семья потеряла не так уж много – его земельная собственность стоила во много раз больше, и мы по-прежнему ею владеем. Доходов с нее для нас более чем достаточно!

Судья Ди с любопытством взглянул на девушку. Она была очень привлекательна; ее тонко очерченное, живое лицо было утонченно простым.

– Раз вы так увлекаетесь историей, вы, должно быть, знакомы с Феей Луны, дочерью Лю Фей-по? Ее отец говорил мне, что она тоже любит учиться, – сказал Судья Ди.

– Да, – негромко ответила Пух Ивы, – я действительно была хорошо с ней знакома. Она часто приходила ко мне сюда, в женские покои. Ей бывало очень единоко, ведь ее отец часто уезжал из дому. Она была очень сильной и смелой девушкой, Ваша Честь! Она была прекрасной наездницей и охотницей; ей следовало бы родиться мальчишкой. Отец всегда поощрял ее – ведь он ее так любил! Не могу себе представить, что послужило причиной ее смерти, – она была еще так молода!

– Я предпринимаю все возможные меры, чтобы открыть причину, – ответил Судья Ди, – и вы мне очень поможете, если расскажете о ней поподробнее.

Вы говорили, что она любит физические упражнения, но разве она не посещала лекции Доктора Дянга?

Девушка слегка улыбнулась.

– Что ж, – сказала она, – я думаю, что не поступлю дурно, если расскажу вам о том, что знаю, – в женских покоях все знают об этом! Интерес к литературным занятиям проснулся в Фее Луны в тот день, когда она встретила кандидата Дянга. Он произвел на нее сильное впечатление – вы меня понимаете? – и поэтому она упросила отца разрешить ей посещать эти лекции, что позволило ей чаще видеть своего суженого. Оба они увлеклись друг другом, а теперь оба…

Девушка опустила глаза и покачала головой, глубоко пораженная.

Судья помолчал, а затем спросил свою собеседницу:

– Как она выглядела? Вы, наверное, слышали, что ее тело исчезло?

– О, она была очень красива! – воскликнула Пух Ивы. – И она была не такая худая, как я, – она была сильная и крепкая. Чем-то она напоминала эту бедняжку-танцовщицу – Цветок Миндаля.

– Как, вы были знакомы с куртизанкой? – удивленно спросил Судья Ди.

– Нет, – ответила Пух Ивы, – я никогда с ней не разговаривала. Но отец часто приглашал ее в наш дом для того, чтобы развлекать гостей в большом зале, а я подсматривала через окно, когда у меня появлялась такая возможность, – она очень хорошо танцевала. У Цветка Миндаля было такое же овальное лицо и изогнутые брови, как у Феи Луны, и такая же прекрасная фигура; Они могли бы быть сестрами. Только глаза у танцовщицы были совсем другими, ее взгляд немного пугал меня, Ваша Честь. Обычно я стояла снаружи в темном коридоре, й я уверена, она не могла меня видеть. Но она часто глядела мне в глаза через окно, когда танцевала около него, – у Нее был странный пронизывающий взгляд. Бедная девушка, что за судьба ей досталась! Показывать себя этим мужчинам… и прийти к такому ужасному концу. Ваша Честь, вы не думайте, что озеро… каким-то образом… имеет отношение к ее смерти?

– Нет, не думаю, – ответил судья. – Мне кажется, что ее смерть была большим ударом для мастера Су, – похоже, он был влюблен в танцовщицу.

– Су только любовался ею издалека, Ваша Честь! – с улыбкой ответила девушка. – Он бывает в нашем доме с тех пор, как я себя помню, – он очень застенчив и очень стесняется своей силы. Однажды он нечаянно раздавил в кулаке красивую старинную чашку отца. Он все еще не женат и смертельно боится женщин. А вот мастер Ванг – совсем другое дело! Говорят, что он обожает общество женщин. Но мне лучше остановиться. Ваша Честь может подумать, что встретил страшную сплетницу. Я не должна задерживать Вашу Честь…

– Напротив, – сказал Судья Ди, – наш разговор очень содержателен, я стараюсь всегда узнать побольше о людях, так или иначе замешанных в расследуемом деле. Мы не говорили о Лю Фей-по. Как вы думаете, он сможет рассказать мне подробнее о покойной куртизанке?

– Вряд ли, Ваша Честь. Конечно, он должен быть знаком с ней, так как она часто танцевала на званых обедах, но господин Лю такой серьезный, достойный человек – он не испытывает ни малейшего интереса к легкомысленным развлечениям. Прежде чем начать строительство своего дома здесь, в Хань-юяне, он останавливался у нас на неделю или немногим больше. Я обратила внимание, что на вечеринках он всегда сидел со скучающим видом. Кроме своего дела, он интересуется только древними книгами и манускриптами – говорят, у него замечательная библиотека в столице. И, конечно же, дочь! Он всегда оживлялся, когда мой отец спрашивал о ней, их объединяло то, что каждый имеет единственного ребенка, и притом – женского пола. Смерть Феи Луны подорвала здоровье бедного господина Лю – отец говорит, что он стал совсем другим человеком…

Девушка подошла к лампаде и заправила ее маслом из глиняного кувшина, стоявшего на полу. Судья Ди задумчиво созерцал ее профиль и грациозные движения тонких рук. Очевидно, что она очень близка отцу, но Хан мог постараться скрыть от нее свою злую и низкую натуру.

Выслушав рассказ Хана, судья стал подозревать его в убийстве и хитрой попытке его, судью, запугать.

– Чтобы закончить наш список, – сказал он со вздохом сожаления, – не припомните, не встречали ли вы когда-нибудь Советника Лянга или его племянника?

Пух Ивы вдруг покраснела.

– Нет, – быстро ответила она. – Отец нанес советнику визит, но сам он никогда не приходил к нам. Конечно же, он и не должен, ведь столь высокопоставленный чиновник…

– Мне говорили, – заметил Судья Ди, – что его племянник – изрядный гуляка.

– Какая гнусная клевета! – сердито воскликнула Пух Ивы. – Лянг Фэн – очень серьезный молодой человек, он постоянно работает в библиотеке при Храме!

Судья Ди испытующе посмотрел на нее.

– Откуда вам это известно? – быстро спросил он.

– О, я иногда гуляю с мамой в саду у Храма, – ответила она, – и я видела там господина Лянга.

Судья Ди кивнул ей.

– Хорошо, госпожа Хан, – сказал он, – я очень благодарен вам за чрезвычайно полезные сведения.

Он повернулся и направился к двери, но Пух Ивы торопливо догнала его и сказала:

– Я очень надеюсь, что Ваша Честь найдет этих ужасных людей, которые столь жестоко обошлись с моим папенькой. Я совершенно не верю, что это был розыгрыш. Отец всегда несколько сух и официален, Ваша Честь, но он очень добрый и хороший человек, он никогда не думает плохо о других. Я его очень жалею – у него, наверное, есть враги, а он даже не подозревает об этом. Ему кто-то хочет навредить, Ваша Честь!

– Можете спокойно отдыхать – будьте уверены, что решению этого дела я посвящу все свое внимание! – сказал Судья Ди.

Пух Ивы благодарно взглянула на судью.

– Я хочу подарить Вашей Чести маленький сувенир в память о вашем посещении часовни Отшельника Хана. Но не говорите об этом никому, потому что его можно дарить только членам нашей семьи!

Она торопливо подошла к алтарю и вынула из тайника за ним толстый рулон бумаги. Вытащив из него один листик, она протянула его судье с низким поклоном. Это была тщательно сделанная копия с надписи на алтаре.

Судья Ди аккуратно сложил листок в свой рукав. При этом он торжественно произнес:

– Я весьма польщен вашим подарком!

Он с удовольствием отметил, что две розы попрежнему украшают девичью прическу. Пух Ивы провела его по длинному коридору к сторожке и отворила тяжелую дверь. Судья молча ей поклонился и вышел на пустынную улицу.

Глава 11

Ма Джунг испытывает досаду; Судья Ди отправляется с инспекцией по своему уезду

На следующее утро, на рассвете, когда двое помощников вошли в личные покои судьи, они увидели, что Судья Ди крепко спит на лежанке. Они торопливо покинули комнату и предупредили слугу, пришедшего приготовить утренний чай, чтобы тот не беспокоил хозяина.

Через час Судья Ди проснулся. Сидя на лежанке, он приподнял уголок пластыря и осмотрел свой раненый бок. Рана уже подживала. Быстро поднявшись, он небрежно умылся, сел за письменный стол и хлопнул в ладоши. Вошел слуга; судья приказал ему подавать завтрак и позвать своих трех помощников.

Старшина Хунг, Ма Джунг и Чао Тай сели на табуреты. Пока судья ел свой рис, Хунг доложил, что только что вернулся от чаеторговца. Кунг рассказал ему, что он и Доктор Дянг были настолько потрясены, увидев пояс кандидата Дянга, что даже не подумали спросить у рыбака, нашедшего пояс, как его зовут.

Будет нелегко разыскать этого человека.

Потом Ма Джунг отрапортовал, что за ночь в доме Дянга не случилось ничего примечательного. Утром они с Чао Таем покинули этот дом, оставив двух стражников.

Судья Ди отложил палочки для еды. За чаем он рассказал помощникам о своем приключении в харчевне. Когда он закончил, Ма Джунг воскликнул с досадой:

– Почему Ваша Честь не взяли меня с собой?

– Нет, Ма Джунг, – промолвил судья, – я и так привлек к себе слишком много внимания! Но ты все же найдешь Мао Лу, потому что я хочу допросить его, чтобы узнать, не встречался ли он со своим дядей в ту ночь, когда тот был убит, и не знает ли он что-либо о смерти Феи Луны. А сейчас сходи в гостиницу «Красный карп» и спроси предводителя нищих, где можно найти Мао Лу. Арестуй этого Мао и приведи его сюда. Да, и отдай этому старику два серебряных слитка – он оказал мне большую услугу. Скажи ему, что он получает эти деньги как вознаграждение от судьи, потому что мне стало известно, что он поддерживает среди нищих строгий порядок!

Ма Джунг повернулся, чтобы уйти, но Судья Ди поднял руку.

– Подожди, – сказал он, – я еще не закончил свой рассказ. Вчера была очень длинная ночь!

И он передал содержание своего разговора с Хан Юнг-ханом. Он не упомянул о Белом Лотосе – это порочное наименование было небезопасно упоминать необдуманно. Он только сказал, что похищение Хана было организовано главарем мощной разбойничьей шайки.

Когда он закончил, Чао Тай взорвался:

– Никогда я не слышал столь неправдоподобной истории! Я уверен, Ваша Честь, что вы не поверили ни одному слову этого мошенника!

Судья Ди спокойно ответил:

– Я думаю, Хан Юнг-хан – коварный и хладнокровный преступник. Конечно же, он подслушал, что танцовщица сказала мне той ночью, – он только притворился спящим. Так он узнал, что она собирается рассказать мне о гнусном плане, который он разрабатывает. Когда я был у него вчера днем, он пытался убедить меня замять расследование убийства куртизанки. Поняв, что ему это не удалось, он решил попытаться меня запугать. Что и совершил вчера ночью, и притом очень умно! Он специально наплел мне эту невероятную историю, но не для того, чтобы ввести в заблуждение, а для того, чтобы высказать содержащуюся в ней скрытую угрозу таким образом, чтобы я не смог обвинить его в попытке запугивания. Представьте себе, что подумают обо мне высшие власти, если я обвиню Хана на основе столь невероятного рассказа. Они могут представить тот аргумент, что, если бы Хан действительно хотел обмануть меня, он состряпал бы басню поубедительнее. Все было очень хитро придумано – он рассказывает мне в присутствии своей дочери эту нелепую историю и демонстрирует кровоподтек, который, конечно же, сам себе и поставил! Понимаете, какой это опасный человек?

– Давайте подвергнем пытке жирного жулика! – сердито воскликнул Ма Джунг.

– К сожалению, у нас нет никакой зацепки, никаких прямых доказательств! – возразил Судья Ди. – Мы не можем допрашивать человека под пыткой, не имея твердых улик против него. А нам придется немало потрудиться, прежде чем мы найдем эти улики! Но я дал Хану понять, что я понял его намек, – я сказал ему, что подозреваю одного из гребцов. Надеюсь, Хан сделал вывод, что ему удалось меня запугать, и теперь он станет менее осторожным и совершит какой-нибудь опрометчивый поступок.

Старшина Хунг, который все это время внимательно слушал, спросил Судью Ди:

– Ваша Честь совершенно уверены, что никто не стоял за вашим столом, когда вы разговаривали с Цветком Миндаля? Может, слуга или одна из куртизанок?

Судья Ди внимательно посмотрел на него, а потом задумчиво произнес:

– Нет, Хунг, я не сказал бы, что в этом уверен. По крайней мере в отношении слуг. Единственно, в чем я уверен, что это не была куртизанка, потому что все пять были в поле моего зрения, прямо передо мной. А вот слуги… Всегда воспринимаешь их присутствие как нечто само собой разумеющееся…

Ди задумчиво потеребил усы.

– В таком случае, Ваша Честь, – заключил Хунг, – я думаю, можно допустить возможность того, что рассказ Хана – правдив. Слуга мог услышать то, что сообщила танцовщица, но, ошибившись, подумать, что она обращается к Хану. Цветок Миндаля стояла между вами, а находящийся сзади человек мог и не разглядеть, что Хан дремлет. Слуга должен быть соучастником того человека, что связан с заговором, о котором упомянула танцовщица, – он предупредил главаря, и тот убрал ненужную свидетельницу. Потом убийца должен был удостовериться, что Хан не передал предупреждение танцовщицы Вашей Чести, для чего он похитил его и пытался запугать.

– Ты, пожалуй, прав, Хунг, – сказал Судья Ди и быстро добавил: – Хотя постой-ка! Слуга не мог ошибиться. Я хорошо помню, что Цветок Миндаля обратилась ко мне «Ваша Честь»!

– Может быть, он не расслышал, – возразил Хунг, – он, наверное, сразу заспешил, услышав ее первую фразу, и не расслышал того, что она сказала насчет шахмат. Поэтому похититель Хана и не упомянул о них!

Судья Ди не ответил. Он вдруг испытал сильную тревогу. Ведь если рассказ Хана – правда, значит – Белый Лотос и в самом деле возродился!

Даже самый бесстрашный негодяй не осмелится упомянуть это наименование. Кроме того, и куртизанка упомянула о готовящемся заговоре против Императорской Династии. О Небеса! Речь как будто идет не о простом убийстве, а о широкой сети тайных организаций, угрожающей безопасности сего Государства!

Судья с трудом овладел собой и спокойно сказал:

– Единственный человек, могущий четко ответить на вопрос, стоял ли кто-нибудь за моею спиной, это Анемон. Ма Джунг, в качестве поощрения ты можешь после ареста Мао Лу пойти в Квартал Ив и поговорить с Анемон. Пусть она подробно расскажет о том, как она заметила, что Хан задремал, как она пошла за кубком вина для него – в общем, все до мельчайших подробностей! И между делом спроси невзначай, кто стоял за нами в то время. Покажи, на что ты способен!

– Слушаюсь, Ваша Честь! – с готовностью сказал довольный Ма Джунг. – Я отправлюсь тотчас же, пока Мао Лу не вылез из своей берлоги!

В дверях он чуть не налетел на Старшего Писца, который входил со стопкой дел. Когда писец положил папки на стол, Старшина Хунг и Чао Тай пододвинули свои табуреты поближе и стали рассортировывать бумаги. Затем они помогли судье просмотреть их. Это были в основном текущие дела, касающиеся управления уездом. Когда Судья Ди захлопнул последнюю папку, день давно уже наступил.

Судья откинулся на спинку стула и подождал, пока Хунг нальет ему чаю.

– Эта история с похищением, – сказал он, – не выходит у меня из головы. Помимо тех сведений, которые Ма Джунг получит у этой девицы Анемон, у нас есть и другие средства, чтобы проверить подлинность басни, рассказанной Ханом. Хунг, сходи-ка в архив, и принеси мне хорошую карту уезда!

Старшина вскоре вернулся с толстым свитком под мышкой. Чао Тай помог Хунгу расстелить его на столе.

Это была подробная карта уезда Хань-юань, выполненная в цвете.

Судья Ди внимательно изучил ее, а затем сказал помощникам:

– Смотрите, вот буддийский храм, рядом с которым, как сказал Хан, он был похищен. Он сказал, что его несли в восточном направлении. Похоже, все совпадает – сначала вы идете ровной дорогой в верхних кварталах города, а затем спускаетесь по склону горы на равнину. Если Хан сказал правду, это единственный путь, по которому они могли двигаться. Потому, что если б они пошли в нижние кварталы, им бы не миновать спуска по крутой лестнице, чего он не мог не заметить. Путь же на север и запад ведет только в горы. Хан утверждает, что после спуска три четверти дороги они продвигались по ровной местности. Это может касаться большой дороги, что пересекает-равнину среди рисовых полей, как раз в восточной части уезда. Эта дорога приводит к военному кордону у моста на реке, которая служит границей между уездом Хань-юань и соседним округом Шанг-пей. Если бы Ханьюань был обычным городом, окруженным стеной, наша задача значительно облегчилась бы. Обыкновенный опрос стражей Восточных ворот разрешил бы эту загадку! Как бы то ни было, мы сами можем ее разрешить. Хана несли куда-то из города в этот таинственный дом и обратно в течение одного вечера. Беседа не могла продолжаться долго, поэтому мы не будем далеки от истины, если предположим, что путь в одну сторону занимает около часа. Как ты думаешь, Чао Тай, как далеко можно унести паланкин за час по этой дороге?

Чао Тай склонился над картой и сказал:

– Вечером было прохладно, и носильщики могли продвигаться с хорошей скоростью. Я думаю, что они дошли вот досюда, Ваша Честь. – Он пальцем указал на обозначенную на карте деревню, расположенную на равнине.

– Что же, – сказал Судья Ди, – если Хан не лжет, мы должны найти где-то поблизости от нее загородный дом; возможно, он построен на небольшом возвышении – Хан говорил о лестнице, ведущей к воротам.

Дверь отворилась – это вернулся Ма Джунг. Он поприветствовал судью с довольно унылой гримасой. Плюхнувшись на табурет, он проворчал:

– Сегодня все идет наперекосяк!

– Судя по твоему виду, это именно так! – ответил судья. – Что случилось?

– Сначала я бродил по рыбному рынку, – ответил Ма Джунг. – Пришлось раз сто останавливаться и спрашивать дорогу, прежде чем в лабиринте зловонных улочек я нашел так называемую гостиницу «Красный карп». Гостиница! Скорее какая-то щель в стене! Старый жулик дремал в углу. Я дал ему два серебряных слитка, как вы и приказали. Обрадовался ли он? Отнюдь нет! Этот старикашка подумал, что я шучу. Мне пришлось показать ему официальную бумагу, удостоверяющую, что я – служитель суда. Тогда он чуть не сломал свои гнилые корешки, пробуя слитки на зуб – не фальшивые ли? Потом он все-таки берет деньги. Потом он указывает мне, где гостиница Мао Лу, утверждая, что тот живет там со своей шлюхой. Я ухожу от седобородого в полной уверенности, что я нашел этого дебошира. Разыскиваю еще одну, с позволения сказать, «гостиницу». Господи, что за клоповник! Содержится исключительно для кули и носильщиков паланкинов! Единственное, что я узнал от старой ведьмы, владелицы этого притона, это то, что сегодня с утра пораньше Мао Лу со своей потаскушкой и одноглазым напарником отправились в Шанг-пей. Затем я иду в Квартал Ив – лопух, которому кажется, что хоть здесь он отхватит немного удачи. И что же? А то, что эта девица Анемон мучится, видите ли, жестоким похмельем после вчерашнего и пребывает в дурном настроении! Хорошо. Я спрашиваю эту шлюшку о том, что, может быть, кто-нибудь стоял в тот вечер за вашей спиной. Возможно, говорит она, но был ли это Управитель Делами Империи, или слуга, этот лоскут грязной юбки не может мне сообщить! Вот и все!

– Мне кажется, – заметил Судья Ди, – что тебе, может быть, стоило лучше поговорить об убитой танцовщице с твоею подружкой…

Ма Джунг бросил на судью укоризненный взгляд.

– У моей подружки, – проворчал он угрюмо, – похмелье еще почище, чем у девицы, которую зовут Анемон!

– Ну ладно, – сказал Судья Ди с легкой усмешкой. – Ма Джунг, каждый день не может быть солнечным. Посмотри-ка лучше на карту. Вот что. Мы совершим инспекционную поездку по восточной части нашего уезда и попытаемся найти дом, о котором говорил Хан. Если мы его не найдем, мы будем знать, что он лгал. Заодно мы осмотрим эту часть нашей округи. Все же это – житница края, а я там еще не бывал. Мы отправимся к восточной границе уезда и проведем ночь в деревне. По крайней мере, мы насладимся созерцанием сельской местности и слегка проветрим наши мозги. Ма Джунг, сходи и выбери для нас хороших лошадей, а заодно отмени сегодняшее заседание суда. Я ничего не могу сообщить нового нашим жителям об этих двух сложных делах!

Ма Джунг вышел из комнаты с Чао Таем. Казалось, что он слегка повеселел. Судья сказал Старшине Хунту:

– Долгое путешествие по жаре будет для тебя, Хунг, слишком утомительным. Ты лучше останься и поработай в архиве. Возможно, тебе удастся найти те документы, которые относятся к мастерам Вангу и Сут. Я хочу, чтобы после обеда ты сходил в квартал, где живет Ван И-фан. Он замешан в деле «Лю против Дянга», а также имеет отношение к сомнительным сделкам старого советника. Мне кажется странным, что такой богатый и уважаемый человек, как Лю Фей-по, покровительствует темному дельцу. И проверь историю с его дочкой, Хунг! – Судья Ди потрогал свою бороду и продолжил: – И еще о Советнике Лянге, Хунг! Я очень беспокоюсь о нем. Его племянник сообщил мне о состоянии советника, и теперь его семья будет считать меня ответственным за ведение его дел и ожидать от меня нужных мер, которые предостерегут пожилого господина от растраты целого состояния. Но я ничего не могу предпринять, пока точно не узнаю, не крадет ли его племянник деньги своего хозяина и не замешан ли юноша в убийстве танцовщицы.

– Ваша Честь, может быть, мне сегодня следует навестить этого юношу? – спросил старшина. – Я мог бы просмотреть с ним все деловые документы и попытаться узнать, какую роль играет Ван И-фан в этом деле.

– Прекрасное предложение! – сказал Судья Ди. Он взял в руки кисть и составил короткое рекомендательное письмо для старшины, адресованное Лянг Фэну. Затем он выбрал один из официальных бланков и набросал несколько строк. Скрепив документ большой красной печатью суда, он сказал: – Это – запрос к моему коллеге, судье Пинг-янга в провинции Шанси. Я прошу его послать мне с курьером все сведения о семействе Фан, особенно о девице Фан Хо-и, которую здесь называли Цветок Миндаля. Странно, что она настояла на том, чтоб ее продали именно в этот отдаленный уезд, в Хань-юань. Возможно, причины ее убийства скрыты в ее родном городе. Пошли этот запрос с нарочным!

Судья поднялся из-за стола.

– Приготовь мне легкую охотничью одежду, Хунг, и сапоги для верховой езды. Я думаю, мне невредно немного проехаться. Стоит на время сменить обстановку!

Глава 12

Ма Джунг и Чао Тай разгоняют толпу разъяренных крестьян; игрок в кости посвящает судью и его спутников в секреты своего ремесла

Ма Джунг и Чао Тай ждали судью во дворе, держа под уздцы трех лошадей. К седлам были приторочены широкополые шляпы от солнца, плетенные из рисовой соломки. Судья Ди осмотрел и одобрил лошадей, охранники растворили тяжелые ворота; и всадники выехали из судейского подворья.

Направившись на восток, всадники оставили за спиной город и вскоре оказались на некоем подобии мыса, возвышавшегося над равниной. Внизу, насколько хватало глаз, расстилалась плодородная долина.

Путники по дороге скоро спустились вниз. Спасаясь от полуденной жары, судья скинул свою черную шапку и надел большую соломенную шляпу. Помощники последовали его примеру. Судья Ди с удовольствием смотрел на волнующееся море зеленеющих стеблей риса по обе стороны от дороги.

– Выглядит многообещающе! – заметил судья. – Этой осенью у нас будет хороший урожай. Однако я не вижу вокруг никакого загородного дома!

Всадники остановились в маленькой деревушке и пообедали в местной харчевне. Когда староста пришел выразить судье свое почтение, Ди спросил его о загородном доме. Старик покачал головой и сказал:

– Во всей округе нет ни одной каменной постройки. Землевладельцы живут в горах, там прохладнее.

– Ведь я говорил, что Хан – просто мошенник, – проворчал Ма Джунг.

– Может быть, нам еще повезет, – ответил судья.

Через полчаса путники въехали в следующую деревню. Проезжая по узкой дороге среди лачуг, Судья Ди вдруг услышал громкие крики. Когда всадники подъехали к рыночной площади, судья увидел толпу крестьян, собравшихся под росшим в центре старым деревом.

Крестьяне махали палками и дубинками, во весь голос выкрикивая ругательства. С высоты своей лошади судья разглядел, что они бьют палками и пинают ногами лежащего под деревом человека. Человек был весь в крови.

– Сейчас же прекратите бесчинство! – крикнул Судья Ди. Но никто не обратил на него внимания. Ди повернулся к своим помощникам и приказал им: – Разгоните-ка это стадо!

Ма Джунг соскочил с лошади и бросился к толпе. Чао Тай последовал за ним. Ма Джунг схватил первого попавшегося мужика, взял его за ворот рубахи и штаны, поднял над головой и бросил в толпу. Потом перепрыгнул через него и начал прокладывать себе дорогу, раздавая удары направо и налево и не забывая при этом работатв локтями. Чао Тай прикрывал его с тыла. Через несколько секунд приятели были у дерева, отделив стонущую жертву от нападающих.

– Сейчас же прекратите, вы, увальни! – крикнул Ма Джунг. – Вы что, не видите, что прибыл Его Превосходительство судья? – И он указал на судью.

Все повернули головы. Увидев внушительную фигуру всадника, крестьяне торопливо опустили свое оружие. Вперед протолкался пожилой человек и упал перед лошадью судьи на колени.

– Ваш покорный слуга, – почтительно представился он, – староста этой деревни.

– Докладывай, что здесь происходит! – приказал Судья Ди. – Если этот человек, которого, судя по всему, вы решили забить до смерти, совершил преступление, вы должны были доставить его в суд в Хань-юане. Как деревенский староста, ты должен знать, что самосуд является ужасным оскорблением закона!

– Прошу у Вашей Чести прощения, – промямлил староста. – Мы поступили необдуманно, но уж слишком велика была наша ярость. Мы, жители этой деревни, трудимся с утра до ночи, как невольники, чтобы наскрести несколько медяков на чашечку риса, а этот бездельник является и обкрадывает нас! Один молодой парень из наших смекнул, что этот негодяй пользуется утяжеленными кубиками для игры в кости! Я прошу Вашу Честь о справедливом решении!

– Пусть человек, обнаруживший жульничество, выйдет вперед! – приказал Судья Ди и следом отдал распоряжение Ма Джунгу: – Приведи избитого!

Вскоре рослый крестьянин и странный растрепанный тип немолодых уже лет встали на колени посреди дороги.

– Ты можешь доказать, что этот человек – жулик? – спросил судья.

– Доказательства – здесь, господин, – сказал крестьянин и вынул из рукава две игральные кости.

Он поднялся с колен, чтобы протянуть кости судье, но избитый вдруг вскочил и с удивительным проворством выхватил их. Размахивая руками, он прокричал:

– Пусть именем Неба и Земли этот несчастный будет навеки проклят, если мои кости утяжелены!

И он с низким поклоном передал кости судье.

Судья Ди покрутил кости на ладони и внимательно рассмотрел их. Потом взглянул на обвиняемого. Это был тощий человек лет пятидесяти, его длинные волосы с пробивающейся сединой свисали на вытянутое, изрезанное морщинами лицо, обезображенное кровоточащей раной на лбу. На левой щеке у него была родинка величиной с медную монету, из которой росли три длинных волоска.

Судья Ди спокойно сказал крестьянину:

– Эти кости не утяжелены, разве что подделаны каким-нибудь другим способом!

Он бросил их старосте. Тот ловко поймал кости и с изумлением стал рассматривать их вместе с остальными крестьянами.

Судья с суровым видом обратился к толпе:

– Пусть это будет хорошим уроком для вас! Если вас притесняют разбойники или к вам несправедливы ваши хозяева, вы всегда можете прийти в суд, и я внимательно рассмотрю ваши жалобы. Но впредь никогда не осмеливайтесь брать бразды правосудия в свои руки, иначе вы будете сурово наказаны! А теперь ступайте работать и не растрачивайте свое время и деньги на азартные игры!

Староста бросился на колени и ткнулся лбом в землю, чтобы выразить свою благодарность за столь снисходительное решение.

Судья Ди приказал Ма Джунгу посадить пострадавшего на лошадь позади себя, и кавалькада снова тронулась в путь.

В следующей деревне снова была сделана остановка, чтобы пострадавший смог у колодца умыться и почистить свою одежду. Судья Ди вызвал старосту и спросил, не знает ли он, есть ли поблизости загородный дом, построенный на небольшом возвышении. Тот ответил, что нет, и спросил, как выглядит дом и кто его владелец. Может статься, что такой дом имеется дальше по дороге. Судья Ди ответил ему, что это не так уж важно.

Пострадавший поклонился судье и собирался уйти, но Судья Ди, заметив его хромоту и мертвенную бледность лица, сказал:

– Ты поедешь с нами до пограничного поста – тебе, почтеннейший, необходима помощь врача. Мне не по душе люди, сделавшие азартную игру своим ремеслом, но я не могу оставить тебя здесь в таком виде.

К вечеру путники приехали в деревню, расположенную на границе их уезда. Судья Ди приказал отвести пострадавшего к местному врачу, а сам отправился с Чао Таем к военной заставе у моста.

Начальник заставы выстроил двенадцать своих солдат. Судья заметил, что их шлемы и доспехи начищены до беска, воины выглядели опрятными и вполне боеспособными. Пока судья осматривал арсенал, начальник заставы сообщил ему, что на реке наблюдается необычно оживленное движение лодок, словно это не малый приток Великой Реки, несущий свои воды в соседний уезд Шанг-пей, а бойкий торговый путь.

Еще он добавил, что на их берегу все спокойно, а вот в Шанг-пее произошло несколько вооруженных грабежей. Тамошний гарнизон был недавно усилен.

Начальник заставы проводил судью и его помощников до небольшого постоялого двора. Радушный хозяин выбежал встретить знатных гостей. Конюх увел лошадей, а хозяин лично помог судье снять тяжелые сапоги для верховой езды. Судье Ди подали удобные соломенные сандалии и проводили наверх, в бедно обставленную, но тщательно прибранную комнату. Хозяин открыл окно, и судья увидел за крышами деревенских хибарок широкую гладь реки, в которой отражались красные лучи заходящего солнца.

Слуга принес зажженные свечи и таз с горячими полотенцами. Когда судья закончил свой туалет, вошли Ма Джунг и Чао Тай. Ма Джунг налил судье чашку чаю и сказал:

– Этот игрок – странный человек, Ваша Честь. Он рассказал мне, что в молодости был приказчиком в лавке, торгующей шелком. Но управляющий положил глаз на его жену и обвинил его в краже. Стражники схватили его, но он сумел убежать. Пока он был в бегах, управляющий взял его жену в наложницы. Когда шум утих, он тайком вернулся домой и умолял жену бежать с ним, но та рассмеялась ему в лицо и сказала, что нынешнее положение ее больше устраивает. Последующие годы он бродяжничал по всей Империи. Он рассуждает, как человек образованный, и называет себя «защитником попранных», но мне кажется, что он всего лишь – «гость рек и озер», или, попросту говоря, бродяга и жулик.

– У таких людей всегда наготове душещипательная история, – заметил Судья Ди. – Я думаю, мы его больше не увидим.

В дверь постучали. В комнату вошли два кули, несшие четыре больших корзины. В первой были три крупные рыбины, тушенные в имбирном соусе, во второй – большая чаша, наполненная рисом и солеными яйцами. Красная визитная карточка гласила о том, что это – подарок от начальника заставы.

В двух других корзинах находились три жареных цыпленка, три блюда с тушеной свининой и овощами и кувшин, полный горячего бульона. Это был подарок от старосты и наиболее почтенных крестьян. Слуга принес три кувшина вина в знак внимания от хозяина постоялого двора.

Когда блюда были расставлены на столе, Судья Ди передал кули немного серебра, завернутого в красную бумагу, в качестве ответного подарка, а потом сказал своим помощникам:

– Так как мы находимся в дороге, я не требую от вас соблюдения должных церемоний. Садитесь-ка, мы сегодня обедаем вместе!

Ма Джунг и Чао Тай горячо запротестовали, но судья настаивал, и они наконец уселись за стол. Все сильно проголодались за время пути и ели с большим аппетитом.

Судья Ди пребывал в прекрасном настроении. Рассказ Хана оказался ложью; теперь судья доподлинно знал, что Хан – преступник, и рано или поздно его удастся разоблачить. Теперь он мог выбросить из головы тревожные мысли о том, что Белый Лотос возродился, ведь все это было выдумкой.

Все с наслаждением пили послеобеденный чай, когда слуга принес большой конверт, адресованный Судье Ди.

Конверт содержал послание, изложенное в самых изысканных выражениях и написанное весьма аккуратным почерком. Некий Тао Гань просил у Его Превосходительства позволения посетить его.

– Это, должно быть, кто-нибудь из старейшин деревни, – сказал судья. – Проводите господина ко мне!

Ко всеобщему изумлению, в дверях показалась тощая фигура игрока. После посещения врача он явно потратил немало денег в местных лавках. На его лбу красовалась повязка, но вид игрока теперь был очень опрятен – на нем был простой синий халат, перетянутый черным шелковым поясом, а голову украшала высокая шапка из черного газа, что делало его похожим на пожилого торговца.

Низко поклонившись, гость сказал хорошо поставленным голосом:

– Ваш покорный слуга, зовущийся Тао Гань, почтительно приветствует Вашу Честь. Мне не найти тех слов, которые в достаточной степени выразят…

– Хватит, почтеннейший! – холодно прервал его Судья Ди. – Благодари не меня, а Небо, которое спасло тебя от неминуемой гибели. Но не думай, что я тебе сочувствую, – ты получил, должно быть, не больше ударов, чем заслужил. Я убежден, что ты каким-то образом обманул этих мужиков, но я не желаю терпеть самосуд в своем уезде. Только поэтому я защитил тебя!

– И все же, – сказал неожиданный гость, ничуть не смущенный суровым приемом, – я надеюсь, что мне позволят предложить Вашей Чести свою жалкую помощь как скромный знак моей глубочайшей признательности. Как я понял, Ваша Честь занимается расследованием похищения.

Судья Ди с трудом скрыл свое удивление.

– О чем ты говоришь? – коротко бросил он.

Тао Гань ответил с улыбкой:

– Род моих занятий заставляет оттачивать логику и наблюдательность. Я слышал, как Ваша Честь расспрашивали о загородном доме, но я из ваших слов заключил, что вы не знакомы ни с его видом, ни с его владельцем! – Он задумчиво намотал на указательный палец волоски, что росли из родинки на его щеке, и спокойно продолжил: – Похитители завязывают глаза жертве и увозят ее в отдаленное место, где страшными угрозами заставляют похищенного отправить письмо семье с просьбой прислать большой выкуп. Получив требуемое, похитители либо убивают свою жертву, либо отправляют ее домой, снова завязав глаза. В этом случае несчастный имеет лишь очень смутное представление о том направлении, в котором его везли. Но ему ничего не известно ни о том, как выглядит дом, где его содержали, ни о том, кто его хозяин. Я понял, что жертва подобного подлого преступления обратилась к суду Вашей Чести, и я осмелюсь подать Вашей Чести совет.

Тао Гань снова низко поклонился судье.

Судья Ди подумал про себя, что перед ним – на редкость хитрая бестия, и ответил:

– Допустим, ты прав. Что за совет ты хотел бы мне дать?

– Прежде всего, – сказал Тао Гань, – на этой равнине нет подобного дома – я хорошо знаю эти места. С другой стороны, мне известно несколько загородных домов в горах севернее и западнее города.

– Хорошо. А теперь допустим, что жертва отчетливо помнит, что большая часть пути пролегала по ровной дороге, – сказал судья.

Лукавая улыбка осветила бледное лицо Тао Ганя.

– В таком случае, Ваша Честь, – отвечал он, – этот дом находится в самом городе!

– Что за абсурдное предположение! – воскликнул Судья Ди.

– Не совсем, Ваша Честь, – спокойно ответил Тао Гань. – Единственно, что необходимо мошенникам, – это дом с большим садом и террасой. Они вносят паланкин с жертвой во внутренний двор и медленно таскают его по двору около часа. Они очень искусно создают впечатление горной местности, взбираясь на террасу и спускаясь обратно, и бормоча время от времени: «Взгляни, какое ущелье!» – или что-нибудь в этом роде. Разбойникам прекрасно известны подобные способы, Ваша Честь, и они проделывают все очень убедительно.

Судья задумчиво смотрел на худого человека и медленно поглаживал свои бакенбарды. Через некоторое время он сказал:

– Интересная мысль! Учту ее на будущее. Прежде чем уходить, выслушай-ка мой совет. Измени свою жизнь, мой друг. Ты достаточно умен, чтобы зарабатывать себе на жизнь честным образом!

Ди хотел уже отпустить Тао Ганя, но неожиданно спросил:

– Между прочим, как ты надул этих крестьян? Я спрашиваю из любопытства и не собираюсь тебя преследовать!

Тао Гань еле заметно улыбнулся. Он позвал слугу и приказал:

– Сходи вниз и принеси правый сапог Его Превосходительства!

Когда слуга вернулся с сапогом, Тао Гань ловко вынул из его отворота две кости и протянул их судье.

– Выхватив эти кости у мужика, – сказал он, – я дал вам на проверку пару обычных, которые держал все время в ладони. Пока все внимательно смотрели, как Ваша Честь изучает кости, я осмелился положить фальшивые в сапог Вашей Чести – на время, как я надеялся!

Судья Ди не смог сдержать улыбки.

– Без излишнего хвастовства, – сказал Тао Гань, – я могу утверждать, что мало кто во всей обширной Империи знает столько уловок и ухищрений, сколько знаю я. Мне хорошо известна техника подделки печатей и документов, составление сомнительных договоров и поддельных заявлений. Мне знакомы все виды простых замков и замков с секретом на дверях, окнах и шкафах; я также знаток потайных ходов, дверей и прочих подобных штучек. Кроме того, я умею на расстоянии, по губам прочитать, о чем говорят люди, и я…

– Стоп, – резко прервал его судья, – последний пункт твоего впечатляющего перечня тебе и вправду по силам?

– Разумеется, Ваша Честь! Могу только прибавить, что легче читать по губам женщин и детей, чем, например, бородатых и усатых мужчин.

Судья ничего не сказал. Ведь таким образом слова куртизанки могли понять и присутствующие на банкете!

Тао Гань продолжил с грустью в голосе:

– Я уже рассказывал вашему помощнику о несчастии, которое поставило меня на неправедный путь. Наученный горьким опытом, я потерял веру в людей. Вот уже почти тридцать лет, как я скитаюсь по Империи, получая удовольствие от надувательства и обмана. Но клянусь, что я никогда никому не нанес тяжких увечий и никому не причинил непоправимого ущерба. Проявленная вашей милостью доброта заставила меня по-новому взглянуть на свою жизнь, и мне хочется покончить со своею жизнью «гостя рек и озер». Мои разнообразные способности, необходимые для моего, с позволения сказать, «ремесла» могут быть, как я полагаю, полезны и в расследовании преступлений – ведь мне очень хорошо известна психология разных негодяев. Поэтому я нижайше прошу Вашу Честь допустить меня до службы в суде. У меня нет семьи – я порвал с нею много лет назад, когда она встала на сторону моей жены. За годы скитаний я скопил небольшой капитал. Единственная награда, на которую я рассчитываю, это – возможность быть вам полезным и получать указания Вашей Чести.

Судья Ди внимательно рассматривал эту занятную личность. Ему казалось, что он замечает на плутоватом лице следы искреннего раскаяния. Кроме того, этот человек только что подсказал судье две верных мысли, и он обладал набором любопытных знаний, каких не имел ни один из его помощников. При соответствующем присмотре этот человек действительно мог быть полезен для суда. Наконец судья сказал:

– Ты сам понимаешь, Тао Гань, – сейчас я не могу тебе дать прямого ответа. Но, как бы то ни было, я верю, что твои намерения серьезны. Я разрешаю тебе в виде испытания поработать в суде несколько недель. Потом я решу, принять или отвергнуть твое предложение.

Тао Гань опустился на колени и трижды коснулся лбом пола в знак благодарности.

– Эти люди, – сказал Судья Ди, – двое моих помощников. Ты будешь помогать им, используя свои знания, а они, в свою очередь, расскажут тебе о работе в суде.

Тао Гань поклонился каждому из помощников. Чао Тай посмотрел на игрока сверху вниз с непонятным выражением, а Ма Джунг похлопал его по худому плечу и воскликнул, чрезвычайно довольный:

– Пойдем вниз, приятель! Ты научишь меня своим трюкам с костями!

Чао Тай снял нагар со свечи, пожелал судье доброй ночи и последовал за Ма Джунгом и Тао Ганем.

Теперь, когда Тао Гань объяснил, что рассказ Хана может быть правдой, несмотря на то, что они не нашли загородный дом, куда тот был унесен, судья снова стал допускать, что Белый Лотос действительно плетет свои жуткие сети подкупа и предательства.

Хань-юань – небольшой, уединенный городок, но он занимает удобное положение рядом с сердцем Империи – столицей. Весьма возможно, что Хань-юань является местом, где расположен центр заговора. Вот почему вскоре после своего приезда судья подсознательно ощутил эту давящую атмосферу тайного зла.

Теперь судья знал, что каждый из гостей пирушки, заданной в его честь на цветочной лодке, мог по губам танцовщицы прочесть все, что она ему сказала. Любой из них мог быть членом Белого Лотоса, и любой мог разделаться с ней.

Вполне возможно, Хан Юнг-хан невиновен, но он же может и возглавлять заговор. И Лю Фей-по – тоже! Его огромное богатство, частые разъезды по стране, чувство обиды на правительство из-за несданных экзаменов – все это указывало на него как на наиболее вероятного руководителя заговорщиков. О Небо, да вся эта компания на цветочной лодке могла сговориться, чтобы убить куртизанку!

Судья сердито тряхнул головой: страшная угроза Белого Лотоса уже оказала на него свое действие – он не может мыслить логично. Он должен еще раз, с самого начала переосмыслить все факты…

Свеча зашипела. Судья со вздохом встал, снял верхний халат и шапку и вытянулся на деревянной лежанке.

Глава 13

Старшина Хунг подозревается в недостойных намерениях; лжемонах задержан вместе со своим пленником

На следующий день, на рассвете, Судья Ди и трое его помощников покинули приграничную деревню. Ехали они довольно быстро и к полудню были уже в городе.

Судья прошел прямо в свои покои, принял горячую ванну и облачился в летнее платье из тонкого синего хлопка. Затем он отправился в кабинет и представил Старшине Хунгу Тао Ганя. Вскоре пришли Ма Джунг и Чао Тай, и все четверо разместились на табуретах перед столом Судьи Ди.

Судья мысленно отметил, что Тао Гань ведет себя скромно, как и подобает новичку, но без излишнего подобострастия. Очевидно, этот странный человек умел приспособиться к любой ситуации.

Судья Ди рассказал Хунгу, что они не нашли никакого загородного дома, но что версия Тао Ганя открывает перед следствием новые возможности. Затем он приказал старшине дать отчет о том, что произошло в их отсутствие.

Хунг вытащил из рукава листок с записями.

– В архивах есть только несколько документов, касающихся мастера Ванга, – сказал он. – Это отметки о регистрации его детей, записи о взимании налогов, и так далее. Но наш Старший Писец знает его довольно хорошо, и он рассказал мне, что Ванг очень богат – он владелец двух самых больших в городе лавок золотых и ювелирных изделий. Он, похоже, весьма неравнодушен к вину и женщинам, но считается надежным партнером в делах и пользуется всеобщим доверием. Похоже, что в последнее время Ванг испытывал какие-то денежные затруднения: он был вынужден отложить платежи крупных сумм, которые должен торговцам, поставляющим ему золото, но так как им известно, что он быстро возместит свои траты, они не проявили беспокойства. Что же касается расспросов о Су, то они тоже свидетельствуют в его пользу. Правда, люди сожалеют, что он так сильно влюбился в куртизанку Цветок Миндаля, которая не оказывала ему никакого ответного внимания. Су был очень этим подавлен. Все говорят – это к лучшему, что она умерла, люди надеются, что Су переживет это несчастье и подберет себе достойную пару.

Старшина заглянул в свои записи и продолжил:

– Затем я прогулялся по улице, где живет Ван И-фань. Его не очень-то любят, людям кажется, что он – неискренний человек, умеющий обстряпать выгодное для себя, но невыгодное для других дельце. Он – что-то вроде подручного у Лю Фей-по, иногда собирает за него мелкие задолженности. Естественно, я не хотел расспрашивать в лавках о его дочери, чтобы не вызвать нежелательных домыслов. Я завязал разговор с одной старухой, которая торговала на углу улицы румянами, гребешками и пудрой. Такие торговки часто бывают в женских покоях и всегда знают, что там происходит. Я спросил, не знакома ли ей дочь Вана. – Старшина взглянул на судью и продолжил с некоторым смущением: – Старуха тут же сказала: «О, ты весьма прыток для своих лет, господин! Что ж, она берет две связки медяков за вечер и четыре за всю ночь, но господа всегда остаются очень довольны!» Я сказал ей, что мое ремесло – сватовство, что я действую от имени бакалейщика из западного квартала, и что люди хорошо отзывались о девице Ван. «Эти дурни из западных кварталов никогда не знают, о чем болтают! – презрительно ответила сводня. – Всем известно, что после смерти своей матери она загуляла! Ван попытался продать ее Доктору Дянгу, но тот оказался не дураком. Теперь она сама подрабатывает, а ее папаша закрывает на это глаза – он так скуп, что, должен быть, рад тому, что не должен ее обеспечивать!»

– Значит, этот наглый мошенник лгал во время судебного разбирательства! – возмущенно воскликнул Судья Ди. – Он еще пожалеет об этом! Хорошо, а как обстоят дела с Советником Лянгом?

– Лянг Фэн показался мне умным юношей, – ответил Хунг. – Я вместе с ним просидел над счетами около двух часов. Все указывает на то, что советник распродает свое имущество за бесценок, чтобы скоро приобрести большое количество золота. Но мы не смогли проследить, что он делает с добытыми деньгами. И мне хорошо понятно беспокойство его секретаря.

Тао Гань, который до сих пор внимательно слушал, заметил:

– Говорят, что цифры никогда не лгут, Ваша Честь, но ничто так не далеко от правды, как это утверждение! Все зависит от того, как их подать. Может быть, племянник подтасовал счета, чтобы скрыть собственные злоупотребления?

– Такая возможность приходила мне в голову, – сказал судья. – Очень неприятная ситуация!

– Когда мы сегодня утром возвращались в город, – сказал Тао Гань, – Ма Джунг рассказал мне о деле «Лю против Дянга». Точно ли известно, что в буддийском храме не живет никто из монахов?

Судья Ди вопросительно посмотрел на Ма Джунга, и тот немедля ответил:

– Совершенно точно, я обыскал весь храм, включая и сад.

– Странно, – сказал Тао Гань. – Когда я недавно был в городе, я проходил мимо этого храма и видел монаха, который стоял за колонной у ворот и, вытянув шею, заглядывал внутрь. Так как я очень любопытен, я подошел к нему, чтобы помочь разглядеть неизвестный предмет, столь его интересующий. Он испуганно посмотрел на меня и тотчас ушел.

– Он был бледен и изможден? – взволнованно спросил Судья Ди.

– Нет, Ваша Честь, – ответил Тао Гань, – это был здоровенный детина. Честно признаться, он не очень-то походил на настоящего монаха.

– Тогда это не тот человек, которого я видел из окна комнаты для новобрачных! – сказал судья. – У меня есть для тебя работа, Тао Гань. Мы знаем, что, когда Мао Юань уходил из дома Доктора Дянга, он уже получил деньги, и еще нам известно, что он любил выпить и поиграть в азартные игры. Возможно, он был убит из-за денег – мы не нашли у него ни монеты. Ты знаешь о моих подозрениях, что Доктор Дянг замешан в убийстве плотника, но мы должны рассмотреть все версии. Обойди все притоны города и порасспрашивай о Мао Юане. Я уверен, ты знаешь, как разыскать подобные заведения. Ты, Ма Джунг, сходи в гостиницу «Красный карп» и спроси предводителя нищих, в какое место Шанг-пея уехал Мао Лу. В харчевне, торгующей лапшой, он уже упоминал это место, но я забыл, как оно называется. Хунг, какие дела нужно рассмотреть на дневном заседании суда?

Старшина и Чао Тай разложили на столе несколько папок, а Ма Джунг и Тао Гань вместе вышли из кабинета. Во дворе Тао Гань сказал Ма Джунгу:

– Я рад, что могу приступить к расспросам о плотнике прямо сейчас. На дне общества новости распространяются очень быстро, и скоро всем станет известно, что я работаю в суде. Кстати, а где эта гостиница «Красный карп»? Я думал, что хорошо знаю город, но я никогда не бывал там.

– Ты ничего не потерял, – ответил Ма Джунг. – Это – грязный притон за рыбным базаром. Желаю удачи!

Тао Гань отправился на западную окраину города. Он прошел через лабиринт узких улочек и остановился перед овощной лавкой. Осторожно пробравшись между кадками с маринованной капустой, он поприветствовал хозяина и поднялся по лестнице наверх.

Наверху было темно, хоть глаз коли. Тао Гань на ощупь пробрался вдоль заросшей паутиной стены до двери, распахнул ее и остановился, разглядывая полутемную комнату с низким потолком.

Двое мужчин сидели за круглым столом, в котором было сделано углубление для метания костей. Один – толстяк с бесстрастным лицом и почти наголо остриженной головой – был хозяином притона. Второй был тощим косоглазым парнем. Люди с подобным нарушением зрения очень полезны в игре в качестве специальных подглядчиков. Шулер не может понять, наблюдают за ним или нет, когда рядом сидит подобное косоглазое чучело.

– А вот и брат Тао, – сказал толстяк без особой радости. – Ну, что ты застрял в дверях – проходи! Еще слишком рано для игры, но скоро все соберутся!

Тао Гань ответил толстяку:

– Я, вообще-то, спешу – я забежал узнать, не здесь ли плотник Мао Юань. Я хотел получить с него деньги – он мне задолжал.

Оба сидящих от души рассмеялись.

– В таком случае, – сказал глава заведения, – тебе придется идти далеко, братец. До самого Правителя Ада. Ты разве не знаешь, что старик Мао умер?

Тао Гань разразился цветистой руганью и сел на шаткий бамбуковый стул.

– Как не везет! – сердито сказал он. – Надо же ему было помереть в тот момент, когда мне нужны деньги. Что случилось с этим ублюдком?

– Об этом болтает весь город, – ответил косоглазый. – Его нашли в буддийском храме с такой дыркой в башке, что туда влез бы целый кулак!

– Кто это сделал? – спросил Тао Гань. – Я бы нашел этого парня и заставил бы его заплатить мне с лихвой!

Толстяк подтолкнул соседа локтем, и оба опять расхохотались.

– Что за неуместный смех? – раздраженно спросил Тао Гань.

– Смех в том, дружище, – объяснил хозяин притона, – что в убийстве замешан Мао Лу. Теперь тебе надо отправиться на остров Трех Дубов, братец Тао, и там уж тряхнуть этого костолома!

– Ты снова расстроил его, хозяин! – умирая от хохота, проговорил косоглазый.

– Что за чушь вы несете! – воскликнул Тао Гань. – Ведь Мао Лу – его собственный племянник!

Толстяк сплюнул на пол.

– Слушай сюда, братец Тао, – сказал он, – слушай внимательно – может, тогда ты смекнешь, в чем тут дело. Три дня назад, ближе к вечеру, сюда пришел Мао Юань. Он только что закончил работу, и в рукаве у него брякали монеты. Здесь набралась толпа игроков, ему повезло – он оказался в выигрыше. Тут является его племянничек Мао Лу. В последнее время покойный был не в восторге от своего племянника. Но с брюхом, полным вина, и рукавом, полным денег, он приветствовал его, как давно потерянного брата. Вместе они выпили еще четыре кувшина, а потом Мао Лу пригласил своего дядюшку где-нибудь перекусить. После этого плотника живым не видели. Заруби себе на носу, я ничего не сказал против Мао Лу, я выложил только то, что видел!

Тао Гань понимающе кивнул.

– Не везет так не везет! – сказал он. – Ну что ж, я пойду.

Не успел он подняться, как дверь отворилась, и в комнате появился высокий мужчина могучего телосложения, одетый в драное монашеское платье. Тао Гань поспешил опуститься на стул.

– Вот и Монах! – воскликнул хозяин.

Человек, которого он таким образом поприветствовал, что-то проворчал в ответ. Хозяин протянул ему чашку чая.

Монах сплюнул на пол.

– Тебе что, нечего предложить, кроме этих помоев? – грубо спросил он.

Толстяк жестом показал: давай деньги.

Монах покачал головой.

– Ничего не поделаешь, – с гримасой отвращения сказал он. – Вот растрясу одного сопляка, тогда вы узнаете, что такое настоящие денежки!

Хозяин притона пожал плечами и сказал тоном полного безразличия:

– Ну, а пока пей чай, Монах!

– Кажется, мы с тобой встречались, – присоединился к беседе Тао Гань. – Не тебя ли я видел у буддийского храма?

Гость подозрительно взглянул на Тао Ганя.

– А это еще что за пугало? – спросил он хозяина.

– Это – брат Тао, – ответил тот. – Хороший парнишка, правда, не слишком умный. А что ты делал у храма? Ты что, на самом деле собираешься присоединиться к духовному сословию, а, Монах?

Косоглазый громко рассмеялся.

– Прекрати свое дурацкое ржание! – рявкнул на него Монах.

Хозяин раздраженно посмотрел на косоглазого, а Монах стал спокойно рассказывать:

– Сегодня у меня дурное настроение, и мне наплевать, узнает об этом кто-нибудь или нет. Позавчера я встретил этого трепача Мао Лу… где ж это было?.. Да, где-то около рыбного базара. Если б вы знали, какие связки монет оттягивали его рукава! Где растет дерево, на котором висит столько денежек? – спросил я его. «Там, где я их собирал, осталось еще больше, – сказал он. – Пойди пошарь-ка в буддийском храме!» Ну, я туда и отправился.

Монах с отвращением глотнул чаю, поморщился и продолжил:

– И как вы думаете, что я там обнаружил? Старого доходягу, такого же нищего, как я сам, и гроб!

Толстяк разразился смехом. Глаза Монаха блеснули от ярости, но он не осмелился выругаться.

– Ладно, – сказал хозяин, – тебе стоит добраться до Острова Трех Дубов вместе с братом Тао! У него тоже намечаются небольшие разборки с Мао Лу!

– Он и тебя надул, а? – спросил Монах несколько более дружелюбно.

Тао Гань что-то проворчал в знак согласия.

– Я лично за то, чтобы растрясти сопляка, о котором ты упоминал, – сухо ответил он. – Это, наверное, будет полегче, чем разыскать Мао Лу!

– Так вот на что ты настроился, братец, – мрачно процедил Монах. – Не знаю, обломится ли нам тут что-нибудь. Я встретил этого пащенка поздней ночью – он бежал так, словно сам Правитель Ада наступал ему на пятки. Я ухватил его за шею и спрашиваю, куда это он летит. А он говорит: «Оставьте меня!» Я вижу, что этот щенок – из богатой семьи, из тех, у кого поджилки трясутся по каждому поводу и кто ест серебряными палочками. Я тут же понял, что он совершил что-то такое, чего не должен был делать. Я трахнул его кулаком по башке, перекинул через плечо и всю дорогу до своей берлоги тащил его на себе.

Монах громко прокашлялся и сплюнул в угол. Он нащупал на столе чашку с чаем, потом передумал, отодвинул ее от себя и продолжил:

– Представьте себе, парнишка молчит как рыба! И это – после всех моих забот о нем! У меня на руках – прекрасный повод для вымогательства, но сопляк не хочет ничего говорить, а я бы не сказал, что я его мало «упрашивал»! – добавил он со злой усмешкой.

Тао Гань встал.

– Ну что же, – сказал он, огорченно вздыхая, – вот так сплошь и складывается – одно невезение. Вот если б я был таким крепким парнем, как ты, Монах, я заработал бы сегодня тридцать серебряных монет. Пока!

И он направился к выходу.

– Эй, – закричал вдогонку Монах, – к чему так спешить! Ты сказал, тридцать серебряных монет?

– Это тебя не касается! – бросил Тао Гань и открыл дверь.

Монах вскочил с места и схватил его за шиворот.

– Убери руки, Монах! – крикнул хозяин и сказал Тао Ганю: – К чему тут артачиться, братец Тао? Если ты сам не можешь обстряпать это дельце, почему бы тебе не взять в долю Монаха?

– Я уже думал об этом! – с досадой ответил Тао Гань. – Но вы ведь знаете, я здесь новичок и никак не могу упомнить, как называется место, где они собираются. Когда они сообщили, что им нужен громила, умеющий как следует махать кулаками, я больше не вникал в это дело!

– Сукин ты сын! – зарычал Монах. – Тридцать монет! Вспоминай, ублюдок!

Тао Гань нахмурил брови, потом пожал плечами и сказал:

– Бесполезно. Что-то связанное с карпом, или как-то так…

– Это же гостиница «Красный карп»! – в один голос воскликнули Монах и хозяин игорного притона.

– Точно. Только я не знаю, где это! – ответил Тао Гань.

Монах поднялся и взял Тао Ганя под руку.

– Пошли-ка, братец! – сказал он. – Я знаю, где это место.

Тао Гань выдернул руку.

– Мне полагается четверть добычи! – сипло сказал Монах.

Тао Гань пошел к двери.

– А мне, в любом случае, половина! Или всем ничего! – сказал он.

– Ну а мне – остальное! – вставил хозяин. – Возьми с собою Монаха и скажи им, что я лично гарантирую, что Монах знает свое дело! Идите!

Тао Гань и монах вместе вышли из комнаты.

Они отправились в бедняцкий квартал восточнее рыбного базара. Монах провел Тао Ганя в зловонный боковой переулочек и указал на дверь ветхой деревянной хибары.

– Входи первый, – хрипло прошептал он.

Тао Гань открыл дверь и сразу же облегченно вздохнул. Ма Джунг все еще восседал в углу вместе с предводителем нищих. Кроме них в скудно обставленной комнате никого не было.

– Как дела, брат? – сердечно приветствовал Ма Джунга Тао Гань. – Вот это – тот самый человек, который нужен нашему хозяину!

Монах поклонился, заискивающе улыбаясь.

Ма Джунг встал и вплотную подошел к нему. Оглядев его сверху донизу, он спросил:

– Зачем нашему хозяину понадобилась эта собачья голова?

– Он очень многое знает об убийстве в буддийском храме! – торопливо сказал Тао Гань.

Монах попятился, но недостаточно быстро. Он не успел поднять рук, как Ма Джунг точным ударом кулака, направленным в область сердца, свалил его навзничь.

Однако Монах уже бывал в подобных переделках. Не пытаясь встать, он быстро, как молнию, метнул нож, целясь в горло Ма Джунгу. Ма Джунг мгновенно присел, и нож с глухим звоном вонзился в дверной косяк. Ма Джунг схватил стол и обрушил его на голову приподнявшегося Монаха. Стол развалился, а Монах остался лежать неподвижно.

Ма Джунг размотал тонкую цепь, которую носил на поясе, перевернул Монаха лицом вниз и связал ему руки за спиной. Тао Гань взволнованно произнес:

– Он многое знает о Мао Юане и его племяннике, и, кроме того, он член шайки, которая промышляет похищением людей!

Ма Джунг усмехнулся:

– Прекрасная работа! – одобрительно сказал он. – Но как тебе удалось завести сюда этого мошенника? Я думал, что ты не знаешь, где эта гостиница!

– Я наплел ему байку, и он сам привел меня сюда! – с усмешкою в голосе сказал Тао Гань.

Ма Джунг искоса посмотрел на него.

– С виду ты человек безобидный, – задумчиво сказал он. – Однако у меня возникает такое чувство, что ты тип еще тот!

Пропустив мимо ушей это глубокомысленное замечание, Тао Гань продолжил:

– Он недавно похитил молодого человека из хорошей семьи. Возможно, он принадлежит к той же шайке, о которой говорил Хан Юнт-хан. Давай-ка заставим его отвести нас в их логово, там мы разведаем что-нибудь важное для доклада судье.

Ма Джунг кивнул в знак согласия. Он поднял Монаха, который был все еще без сознания, и швырнул на стул у стены. Потом крикнул седобородому, чтобы тот принес курительные палочки. Старик торопливо скрылся в глубине помещения и вернулся с двумя зажженными палочками, распространяющими едкий запах.

Ма Джунг резко приподнял голову Монаха и подержал у него под носом горящие палочки. Вскоре тот начал кашлять и чихать. Открыв налитые кровью глаза, он посмотрел на Ма Джунга.

– Мы хотим взглянуть на твой дом, жабья морда! – сказал Ма Джунг. – Говори, как туда добраться!

– Если б ты знал, что тебя ждет, когда об этом прослышит главарь, – прохрипел Монах. – Он вырвет тебе печенку!

– Не бойся, мой птенчик, я смогу за себя постоять! – весело ответил Ма Джунг. – Отвечай на вопрос!

Он поднес горящие палочки к щеке Монаха. Тот с ужасом посмотрел на них и торопливо объяснил дорогу. Надо было идти из города по тропинке, которая начиналась где-то за буддийским храмом.

– Достаточно! – прервал его Ма Джунг. – Остальной путь покажешь сам!

Он приказал седобородому принести одеяло и позвать двух кули с носилками.

Потом Ма Джунг вместе с Тао Ганем завернули Монаха с головы до ног в одеяло. Монах запротестовал, говоря, что ему слишком жарко, но Тао Гань ткнул его кулаком в бок и сказал:

– Ты что, не знаешь, что у тебя лихорадка, ублюдок?

Монаха водрузили на носилки.

– Осторожнее! – прикрикнул на кули Ма Джунг. – Мой друг очень болен!

Когда они оказались в сосновом лесу за буддийским храмом, Ма Джунг приказал кули опустить носилки и расплатился с ними. Как только кули скрылись из виду, он снял с Монаха одеяло. Тао Гань вытащил пластырь из своего рукава и заклеил Монаху рот.

– Когда мы подойдем к вашему логову, ты остановишься и укажешь нам это место! – приказал Тао Гань Монаху, который довольно нетвердо стоял на ногах. – Эти мошенники пользуются особым свистом и другими сигналами тревоги! – объяснил он Ма Джунгу.

Ма Джунг кивнул понимающе и точным пинком привел Монаха в движение.

Какое-то время Монах шел по тропинке, которая вела в горы. Потом он сошел с нее и двинулся густым лесом. Вскоре он остановился и головой указал на скалу, которая неясно вырисовывалась среди деревьев. Тао Гань сорвал пластырь с его рта и хмуро сказал:

– Мы – не любители природы. Нам нужен дом!

– У меня нету дома! – мрачно ответил Монах. – Я живу там, в пещере!

– В пещере?! – сердито рявкнул Ма Джунг. – Не думаешь ли ты, что сможешь нас одурачить? Веди нас в логово своей шайки, или я задушу тебя!

И он схватил Монаха за горло.

– Клянусь! – просипел Монах. – Я состою только в шайке игроков. Я живу один в этой пещере, с тех пор как я пришел в это проклятое место!

Ма Джунг отпустил его и вытащил нож, который Монах метнул в него. Многозначительно глядя на Тао Ганя, он спросил:

– Ну что, подровняем его немного?

Тао Гань пожал плечами.

– Давай-ка сначала заглянем в пещеру, – сказал он.

Монах повел их к скале. Ноги его дрожали. Он раздвинул кустарник ногой, и все увидели темную расщелину в скале, высотой в человеческий рост.

Тао Гань лег на землю и пополз внутрь, держа нож в зубах. Через некоторое время он возвратился, уже на ногах.

– Там нет никого, кроме хнычущего юнца! – объявил он разочарованно.

Ма Джунг ввалился за ним, таща за собой Монаха.

Через дюжину шагов в конце темного прохода он увидел большую пещеру, в которую через щель в потолке падал рассеянный свет. Справа от входа стояла грубая деревянная лавка и сундук, обитый потрепанной кожей. По другую сторону от входа на полу лежал юноша, на котором была лишь набедренная повязка. Руки и ноги его были связаны.

– Отпустите меня. Пожалуйста, отпустите меня! – простонал он.

Тао Гань разрезал веревку. Юноша с трудом сел. На его спине виднелись ссадины от побоев.

– Кто тебя бил? – резко спросил Ма Джунг.

Молодой человек молча указал на Монаха.

Когда Ма Джунг неторопливо развернулся к Монаху, тот рухнул на колени.

– Нет, Ваше Превосходительство, я прошу вас, пожалуйста… – закричал Монах. – Он все врет!

Ма Джунг с презрением посмотрел на него и сказал:

– Я оставляю тебя для начальника стражи, он любит такую работу!

Тао Гань усадил юношу на лавку. Ему было около двадцати лет, голова его была небрежно обрита, а лицо искажено болью. Но сразу было заметно, что это образованный юноша из хорошей семьи.

– Кто ты? И как очутился в таком положении? – с любопытством спросил он.

– Этот человек похитил меня! Пожалуйста, избавьте меня от него!

– Мы поступим еще лучшим образом, – ответил Ма Джунг. – Мы отведем тебя к Его Превосходительству Судье.

– Нет, – закричал молодой человек, – отпустите меня!

Он попытался подняться.

– Так-так, – неторопливо сказал Ма Джунг, – вот, значит, как обстоят дела! Мы вместе отправимся в суд, мой юный друг!

Он толкнул Монаха и рявкнул:

– Эй, ты! Так как ты не состоишь в шайке похитителей, мне все равно, кто нас увидит! На этот раз никто не понесет тебя, как ребенка!

Он поднял с пола слабо протестующего юношу, посадил его на шею Монаха и набросил на его плечи старое одеяло. Затем поднял окровавленный ивовый прут, валявшийся в углу, и хлестнул им по икрам Монаха.

– Пошевеливайся, собачья голова! – крикнул он.

Глава 14

Юный кандидат литературы рассказывает поразительную историю

Около полудня Судья Ди открыл заседание суда. Зал был переполнен – жители Хань-юаня решили, что если судебное заседание будет непременно открыто – значит, появились новые важные сведения, проливающие свет на два скандальных дела, расследование которых велось в этом городе.

Однако к разочарованию зевак судья открыл заседание рассмотрением дела о ссоре между рыбаками и управлением рыбного базара по поводу утвержденных цен на рыбу.

Судья Ди выслушал представителей обеих сторон, изложивших свою точку зрения, а затем предложил примиряющее решение, которое, после недолгой перепалки между тяжущимися, и было принято.

Он хотел было перейти к вопросу о взимании налогов, но вдруг снаружи раздались громкие крики. В зал вошли Ма Джунг с Тао Ганем, которые вели за собой по пленнику. Зеваки наперебой забросали вновь прибывших вопросами, все смешалось в зале суда.

Судья Ди трижды стукнул молотком по столу.

– Требую тишины и порядка! – громко сказал он. – Если я услышу хоть одно слово, я прикажу очистить зал!

Установилась полная тишина. Никто из зрителей не хотел упустить возможность присутствовать при допросе нелепой пары, брошенной на колени перед помостом. Судья бесстрастно изучал взглядом арестованных, но душа его была далека от спокойствия – он с первого взгляда узнал молодого человека.

Ма Джунг доложил, каким образом он и Тао Гань схватили этих подозрительных людей. Судья Ди внимательно слушал, неторопливо поглаживая бороду. Затем он обратился к юноше:

– Назови свое имя и род занятий!

– Ваш покорный слуга, – ответил юноша, – почтительно сообщает, что его имя – Дянг Ху-пяо, кандидат литературы.

Зал ответил на эти слова ропотом изумления. Судья Ди грозно посмотрел на присутствующих и стукнул молотком по столу.

– Предупреждаю вас в последний раз! – громко сказал он. Затем снова обратился к юноше: – Суду было сообщено, что кандидат Дянг утопился в озере четыре дня назад.

– Ваша Честь, – ответил молодой человек дрожащим голосом, – не найти слов, чтобы выразить те страдания, которые причиняет мне мысль, что я по своей глупости создал столь неверное представление о происшедшем. Я полностью сознаю, что поступил весьма неосмотрительно, обнаружив постыдный недостаток силы характера, что заслуживает крайнего осуждения. Единственное, на что я надеюсь, – это на то, что Ваша Честь, оценив все обстоятельства, рассмотрит мое дело со снисхождением.

В зале царила гробовая тишина.

– Не приведи Небеса кого-нибудь пережить тот губительный переход от высшего блаженства к глубочайшему отчаянию, какой пережил я в свою брачную ночь. Соединившись на один краткий миг со своей возлюбленной, я вдруг обнаружил, что сама моя любовь убила ее. – Юноша замолчал, судорожно глотая воздух, затем снова заговорил: – Обезумев от горя и ужаса, я смотрел на ее неподвижное тело. Меня охватил страх! Как я предстану перед своим отцом, который всегда хорошо обращался со мной – своим единственным сыном? Я, который лишил отца надежды на продолжение нашего рода, решился на единственный, представлявшийся мне правильным выход – покончить со своей никчемной жизнью. Я поспешил накинуть легкий халат и побежал к выходу. Но потом я подумал, что свадебный пир еще продолжается и что дом полон гостей. Мне не удастся уйти незамеченным. И тут я вспомнил, что старый плотник, который приходил накануне чинить текущую крышу, не закрепил две доски в потолке моей комнаты. «Удобное место, чтоб сделать тайник для драгоценностей», – сказал он. Я встал на стул, схватился за балку и пролез на чердак, а потом положил доски обратно и забрался на крышу, с которой и спрыгнул вниз. Так как была уже глубокая ночь, я никого не встретил по дороге к берегу озера. Я встал на большой камень у воды и сбросил свой шелковый пояс. Мне хотелось раздеться, потому что я опасался, что халат будет удерживать меня на плаву, и это отдалит мою кончину. Потом, посмотрев на черную воду, я, презренный трус, испугался. Я вспомнил ужасные рассказы о чудовищах, обитающих в глубине озера; мне казалось, что я уже вижу их неясные очертания и злобные очи, пристально наблюдающие за мной. Было жарко, но у меня зуб на зуб не попадал, и я весь дрожал. Тут я понял, что не решусь воплотить задуманное. Пояс упал в воду, а я запахнул халат и бросился бежать прочь от озера. Не знаю, куда несли меня мои ноги, – я пришел в себя лишь тогда, когда увидел, что впереди виднеются ворота буддийского храма. Вдруг этот человек, – юноша указал на Монаха, – вынырнул из темноты и схватил меня за шею. Я решил, что это грабитель, и попытался высвободиться, но он ударил меня по голове, и я потерял сознание. Когда я очнулся, то увидел себя в той страшной пещере. На следующее утро этот человек стал расспрашивать меня, кто я такой, где живу и какое преступление совершил. Я понял, что он попытается шантажировать меня или моего отца, и отказался отвечать. Он лишь усмехнулся и сказал, что мне повезло – он принес меня в эту пещеру, и стражники никогда не найдут меня здесь. Он обрил мне голову, несмотря на мои протесты, и сказал, что так я сойду за его сообщника, и никто меня не узнает. Он приказал мне насобирать дров и сварить ему риса, а потом ушел. Я провел целый день, споря с собой, что мне делать. То я решался убежать куда-нибудь далеко-далеко, то думал, что будет лучше, если я возвращусь домой и отдам себя гневу моего отца. К ночи этот человек вернулся в пещеру. Он был совершенно пьян. Он снова начал допрашивать меня. Когда я отказался что-либо ему сообщить, он связал меня веревкой и безжалостно исхлестал ивовыми прутьями. А потом бросил на полу едва живого. Я провел ужасную ночь. Утром монах развязал веревку и дал мне воды, а когда я немного пришел в себя, приказал собирать дрова. Я решил убежать от этого жестокосердного человека. Я набрал две связки хвороста и пошел в город. С обритой головой, в оборванном халате меня невозможно было узнать. Я был очень измучен, ноги и спина у меня болели. Но мысль, что я увижу отца, придавала мне силы. Так я пришел на нашу улицу.

Кандидат Дянг замолчал и вытер пот с лица. По знаку судьи начальник стражи принес юноше чашку крепкого чаю. Тот выпил ее и завершил свой рассказ:

– Невозможно передать тот ужас, который охватил меня, когда я увидел стражу у нашей двери. Это могло означать лишь то, что я пришел слишком поздно, что мой отец не смог перенести тот позор, который я навлек на его дом, и покончил с собой. Я хотел наверняка убедиться в этом и проскользнул в садовую калитку, а связки хвороста оставил на улице. Я заглянул в окно своей спальни. И увидал страшный призрак! Сам Правитель Ада смотрел на меня пылающими глазами! Призраки Ада преследовали меня, отцеубийцу! Я совсем потерял голову, выбежал в пустой переулок и побежал в лес. После долгих блужданий по лесу я, наконец, нашел ту пещеру. Там меня ждал этот человек. Увидев меня, он пришел в страшную ярость, связал меня и начал жестоко избивать, крича, что мне лучше сознаться в своем преступлении. В конце концов я потерял сознание, не в силах снести эту пытку. Все, что было потом, кажется мне ночным кошмаром. Я потерял всякое представление о времени. Он будил меня лишь затем, чтобы дать воды, а затем – снова избивал. Он не развязывал меня больше. Помимо физических мучений, я испытывал муки от ужасной мысли о том, что являюсь виновником гибели двух людей. Эта мысль ни на минуту не оставляла моего воспаленного мозга. А ведь я любил их больше всего на свете – своего отца и невесту…

Голос юноши оборвался. Он покачнулся и без чувств упал на пол в совершенном изнеможении.

Судья Ди приказал Старшине Хунгу отнести кандидата Дянга в свои покои.

– Прикажи следователю, – сказал он, – пусть приведет этого несчастного юношу в чувство и перевяжет его раны. Потом дай ему успокоительного лекарства и найди для него подходящие халат и шапку. Доложи мне, как только юноше станет лучше, я хочу задать ему один вопрос, прежде чем мы отпустим его домой.

Судья наклонился вперед и холодно спросил Монаха:

– Что ты скажешь в свою защиту?

Монах на протяжении своей неправедной жизни сумел избежать встреч с властями. Поэтому он был совершенно незнаком с суровыми правилами судебного следствия и решительными методами, которыми оно пользуется. К концу рассказа кандидата Дянга он сердито заворчал, но начальник стражи с помощью кнута заставил его замолчать.

Теперь он заговорил с неуместным высокомерием:

– Я, Монах, хочу заявить свой протест против…

Судья Ди подал знак начальнику стражи. Тот ударил Монаха в лицо рукояткой кнута и прошипел:

– Следует разговаривать с Его Превосходительством почтительно!

Побледнев от ярости, Монах вскочил на ноги и бросился на начальника стражи, но стражники были готовы к такому обороту дела. Они тут же обрушили свои дубинки на наглеца.

– Доложите мне, когда этот человек научится разговаривать вежливо, – приказал Судья Ди начальнику стражи и начал раскладывать бумаги, лежащие перед ним на столе.

Через некоторое время шум воды, падающей на каменные плиты пола, указал, что охранники, дабы привести подсудимого в чувство, льют на него воду ведрами. Начальник стражи объявил, что допрос можно продолжать.

Судья Ди взглянул на подсудимого из-за стола. Многочисленные раны на его голове кровоточили, левый глаз заплыл, а правый изумленно смотрел на судью.

– Я слышал, – сказал судья, – что ты рассказывал игрокам о своих приятельских отношениях с Мао Лу. Я хочу знать правду, всю правду. Говори!

Монах сплюнул кровь на пол и заговорил, тяжело ворочая языком:

– На днях, после первой ночной стражи, я решил пойти прогуляться по городу. Когда я спускался из лесу тропинкой, ведущей к буддийскому храму, то увидел, что какой-то человек копает под деревом яму. Уже взошла луна, и я узнал в человеке Мао Лу. Он очень торопился, орудуя вместо мотыги топором. Я сразу подумал, что братец Мао затеял какое-то грязное дело. Я всегда готов к встрече с ним, врукопашную или на ножах, но вот топор в его руках мне не понравился. Поэтому я остался на месте. Он выкопал яму и бросил туда свой топор, а за ним свалил деревянный ящик. Когда он стал руками захваливать яму, я вышел из-за кустов и в шутку сказал: «Братец Мао, тебе помочь?» Он ответил: «Спасибо, Монах, я уже сам справился». Тогда я спросил: «Что ты здесь хоронишь?» А он ответил: «Всего-навсего – старые инструменты! А вот в храме есть кое-что и получше!» Он потряс рукавом, и я услышал, что там звенит немало монет. «Почему бы тебе не поделиться с одним бедняком?» – говорю я ему. А он осмотрел меня с головы до ног и говорит: «Тебе здорово повезло этой ночью, Монах! Люди увидали, как я убегаю с частью добычи, и бросились за мной, но в лесу я оторвался от них. Сейчас в храме – только один человек. Иди туда поскорее да хватай, что успеешь, пока остальные не вернулись! А я хапнул столько, сколько смог унести!» Сказав это, он ушел.

Монах облизал распухшие губы. По знаку судьи начальник стражи подал ему чашку крепкого чая. Он одним глотком осушил ее, сплюнул и продолжил:

– Сначала я откопал ящик, чтоб убедиться, что он мне не соврал. Там были только инструменты старого плотника. Тогда я двинул в храм. Можно было догадаться и раньше! Единственное, что я там обнаружил, это – плешивого старика, храпящего в келье, да гроб в пустом зале! Я понял, что этот сукин сын наплел мне с три короба, чтобы избавиться от меня! Это все, судья. Если вы хотите знать больше, поймайте этого сукина сына Мао Лу и спросите у него!

Судья Ди погладил свои бакенбарды. Затем резко спросил:

– Ты признаешься в похищении этого юноши и плохом обращении с ним?

– Я ведь не мог допустить, чтобы он сбежал от закона, – хмуро ответил Монах. – И вы же не думаете, что я способен раздавать еду и жилье задаром! Он отказался работать, и, естественно, я был вынужден немного его подбодрить!

– Не виляй, говори прямо! – рявкнул судья. – Ты сознаёшься, что силой привел его в пещеру и неоднократно наносил побои ивовым прутом?

Монах искоса взглянул на начальника стражи, который поигрывал кнутом.

– Хорошо, я сознаюсь!

Судья дал знак писцу, который вслух зачитал показания Монаха. Та часть, которая касалась кандидата Дянга, была изложена в более резких выражениях, чем то сделал Монах, но он сам все подтвердил и приложил к документу большой палец руки.

– Я могу назначить тебе наказание более суровое, чем то, на которое ты хотел бы рассчитывать! – сказал Судья Ди. – Но я откладываю вынесение приговора до тех пор, пока не удостоверюсь, что твои показания о встрече с Мао Лу – правда. А пока – посажу тебя в тюрьму, чтобы ты хорошенько поразмыслил над тем, что с тобой будет, если ты лгал!

Когда Монаха увели, вошел Старшина Хунг и сообщил, что кандидату Дянгу немного лучше. Двое охранников привели его к судейскому столу. Теперь он был одет в опрятный синий халат, черная шапка покрывала его бритую голову. Несмотря на его измученный вид, можно было заметить, что это – красивый юноша.

Дянг Ху-пяо внимательно выслушал писца, зачитавшего его показания, и приложил к документу большой палец. Судья Ди строго посмотрел на него и сказал:

– Как вы сами заявили, кандидат Дянг, вы вели себя глупо, чем очень помешали делу правосудия. Как бы то ни было, я полагаю, что жестокий урок, который вы получили, – достаточное наказание для вас. У меня есть хорошие новости. Ваш отец – жив, и он вас отнюдь не проклинает. Напротив, он был глубоко потрясен, узнав, что вы умерли. На него подали в суд, обвинив его в том, что он повинен в смерти вашей невесты, – вот почему вы увидели стражу у дома. Тот призрак Ада, который вы увидели в своей комнате, был всего лишь ваш покорный слуга. В вашем тогдашнем состоянии мой вид, должно быть, испугал вас! К сожалению, я должен вам сообщить, что тело вашей невесты необъяснимым образом исчезло. Суд предпринимает все, что в его силах, чтобы найти его и захоронить подобающим образом!

Кандидат Дянг закрыл лицо руками и разрыдался. Судья Ди помолчал немного и продолжил:

– Прежде чем я отпущу вас домой, я хочу задать вам один вопрос. Кто, кроме вашего отца, знал, что вы пользуетесь псевдонимом «Студент из Бамбуковой Рощи»?

Дянг равнодушно ответил:

– Только моя невеста, Ваша Честь! Я придумал его после встречи с ней; этим псевдонимом я подписывал стихи, которые ей посылал.

Судья Ди откинулся на спинку стула.

– Теперь – все! – сказал он. – Ваш мучитель брошен в тюрьму и в свое время получит по заслугам. Вы можете идти, кандидат Дянг!

Судья Ди приказал Ма Джунгу отправить юношу домой в закрытом паланкине, отозвать стражу из дома его отца и передать тому, что с него снят домашний арест.

Потом он ударил молотком по столу и закрыл заседание.

В своем кабинете судья сумрачно улыбнулся и сказал Тао Ганю, сидящему напротив него вместе со Старшиной Хунгом и Чао Таем:

– Ты хорошо поработал, Тао Гань! Дело «Лю против Дянга» раскрыто, если не считать пропавшего тела!

– Остальное нам должен рассказать Мао Лу, Ваша Честь! – сказал старшина. – Очевидно, Мао Лу убил своего дядюшку из-за денег. Когда мы его арестуем, он расскажет нам, что он сделал с телом госпожи Дянг!

Казалось, что Судья Ди с ним не согласен. Он медленно произнес:

– Зачем Мао Лу было перетаскивать тело? Я допускаю, что Мао Лу, убив своего родственника где-то неподалеку от храма, решил внутри его поискать место, где спрятать труп, и нашел гроб у алтаря. Открыть его было легко – ведь у него был ящик с плотницкими инструментами. Но почему он тогда просто не положил труп плотника поверх тела женщины? Зачем ее уносить – это ставило перед ним те же проблемы, а именно: что делать с трупом?

Тао Гань, который внимательно слушал судью, теребя свои три волоска, росшие на щеке, вдруг сказал:

– Может быть, кто-то третий, нам пока неизвестный, перенес тело невесты, до того как Мао Лу нашел гроб. Это должен быть человек, который по неизвестной причине хотел любой ценой избежать освидетельствования тела. Мертвая женщина не могла же уйти сама!

Судья Ди бросил на Тао Ганя стремительный взгляд. Он засунул руки в рукава, как-то съежился в кресле и глубоко задумался.

Внезапно он выпрямился, ударил кулаком по столу и вскричал:

– Именно это она и сделала, Тао Гань! Потому что женщина не была мертвой!

Его помощники уставились на него в полном изумлении.

– Как это могло быть, Ваша Честь? – спросил Старшина Хунг. – Врач объявил, что она мертва, опытный гробовщик обмывал ее тело. А потом она пролежала в заколоченном гробу более чем полдня!

– Все не совсем так! – взволнованно произнес судья. – Послушайте! Разве вы не помните, как следователь сказал, что в подобных случаях девушка может потерять сознание, но гибелью это кончается очень редко! Предположим, что она потеряла сознание и в состоянии крайнего потрясения впала в глубокий обморок! В книгах по медицине упоминаются подобные случаи. Наблюдается полное прекращение дыхания, не прощупывается пульс, глаза теряют свой блеск, на лице иногда даже проявляются черты смерти. Это состояние может длиться часами. Мы знаем, что ее поместили в гроб в большой спешке и сразу же отнесли в буддийский храм. К счастью, это был временный гроб с тонкими стенками, я сам видел, что там много щелей. Иначе она бы задохнулась! Потом, когда гроб уже стоял в храме и все ушли, к ней, наверное, вернулось сознание. Она, должно быть, кричала и стучала в стенки своей деревянной тюрьмы, но гроб стоял в боковом приделе пустого храма, а сторож – глухой! Конечно, все это только предположение. Мао Лу убивает своего дядю и забирает его деньги. В храме он ищет место, где спрятать труп, и вдруг слышит крики, доносящиеся из гроба!

– Это должно было очень сильно его напугать! – заметил Тао Гань. – Не мог ли он убежать оттуда?

– Допустим, что нет, – сказал Судья Ди. – Он взял инструменты своего дяди и открыл гроб. Женщина, вероятно, рассказала ему о том, что произошло.

Тут голос судьи оборвался. Он нахмурился, а потом сказал с явным раздражением:

– Нет, мы опять перед глухой стеной. Разве Мао Лу, выслушав ее рассказ, не сделал бы вывод, что Доктор Дянг щедро вознаградит его за то, что он спас его невестку? Почему же он сразу не отвел ее домой?

– Я думаю, что она увидела тело плотника, Ваша Честь! – сказал Тао Гань. – Это обстоятельство сделало ее свидетелем преступления Мао Лу, и он испугался, что она его разоблачит!

Судья Ди быстро кивнул в знак согласия.

– Да, по-видимому, все было именно так! – сказал он. – Мао, наверное, решил увезти ее с собой в какое-нибудь отдаленное место и держать ее там, пока не узнает, что гроб захоронен. Тогда он мог бы поставить ее перед выбором: или он продает ее в веселый дом, или отвозит домой, но с условием, что она расскажет Доктору Дянгу какую-нибудь байку о том, как Мао Лу спас ее. В обоих случаях Мао Лу мог бы заработать пару золотых слитков!

– Но где же была госпожа Дянг, когда Мао Лу зарывал инструменты? – спросил Хунг. – Можно быть уверенным в том, что Монах обыскал весь храм, а ведь он ее не обнаружил.

– Мы все узнаем, когда изловим Мао Лу, – ответил судья. – Но мы уже знаем, где Мао Лу прятал несчастную женщину последние дни, а именно – в притоне за рыбным базаром. «Девочка» Мао Лу, о которой говорил одноглазый, это не кто иная, как госпожа Дянг!

В кабинет вошел слуга и принес поднос с обедом для Судьи Ди. Пока он накрывал на стол, судья закончил свою речь:

– Мы можем легко проверить нашу версию по поводу госпожи Дянг. Сейчас вы все тоже пообедаете, потом Чао Тай сходит в притон за рыбным базаром и приведет хозяйку. Та даст нам описание женщины, которую приводил Мао Лу.

Ди взял в руки палочки для еды, а трое его помощников удалились.

Судья Ди ел и не чувствовал вкуса пищи. Он пытался сопоставить все полученные сведения. Вряд ли могли возникнуть какие-нибудь сомнения в том, что дело «Лю против Дянга» – расследовано, недоставало лишь нескольких деталей. Теперь надо было установить связь между этим делом и убийством куртизанки. Сейчас стало ясно, что ученый ни в чем не виновен, но все это дело бросало зловещую тень на Лю Фей-по.

Когда слуга убрал пустую посуду со стола и налил судье чаю, Ди вынул из стола документы по делу об убийстве в цветочной лодке и начал перечитывать их, неторопливо поглаживая свои бакенбарды.

За этим занятием его и застали все четверо его помощников.

Ма Джунг сообщил:

– Ну, наконец-то я увидел ученого по-настоящему взволнованным! Как он был рад увидеть своего сына!

– Тебе, наверное, уже рассказали, что у нас есть веские основания считать, что его молодая жена тоже жива! Ты привел сюда хозяйку притона, Чао Тай?

– Да, он привел! – ответил Ма Джунг за друга. – Я видел эту красотку в коридоре!

– Приведите ее! – приказал Судья Ди.

Чао Тай вышел из кабинета и тотчас вернулся, сопровождаемый костлявой женщиной с вульгарным плоским лицом. Женщина низко поклонилась и сразу же заговорила хнычущим голосом:

– Он даже не дал мне времени переодеться, Ваша Честь! Как я могу предстать перед Вашим Превосходительством в таком виде! Я сказала ему…

– Замолчи и слушай главу уездной власти! – прервал ее судья. – Ты ведь знаешь, что я могу в любой момент прикрыть твое заведение, так что будь повнимательней и отвечай мне чистую правду. Кто была та женщина, которую приводил к тебе Мао Лу?

Содержательница притона упала на колени.

– Я знала, что этот мошенник втянет меня в какуюнибудь историю! – запричитала она. – Но что может поделать слабая женщина, Ваше Превосходительство! Простите меня, Ваша Милость!

Громко вскрикивая, она ударила несколько раз лбом об пол.

– Прекрати эти причитания! – сердито приказал Судья Ди. – Отвечай, кто была эта женщина?

– Откуда мне знать! – воскликнула женщина. – Мао Лу привел ее в мой дом поздно ночью, и клянусь, что я никогда ее раньше не видела! На ней был какой-то странный, совсем не нарядный халат, и она выглядела очень испуганной. Брат Мао сказал: «Эта цыпочка не понимает, что для нее хорошо, а что – нет, представляешь – она отказывается от такого прекрасного мужа, как я! Но я преподам ей урок!» Я заметила, что девушка как будто больна, поэтому я сказала Мао Лу, чтобы он оставил ее на ночь одну. Да, я такая, Ваше Превосходительство, я всегда стою за доброе отношение к людям. Я поместила ее в симпатичной комнатке, дала ей рисовой каши и чашку чая. Я прекрасно помню, как я сказала ей, Ваше Превосходительство: «Отправляйся спатиньки, мой цыпленочек! И не волнуйся! Увидишь, что завтра все будет в порядке!»

Женщина глубоко вздохнула.

– Ох, но вы не знаете этих девиц, Ваше Превосходительство! Можно было ожидать, что на следующее утро она, по крайней мере, скажет мне спасибо. Но она разбудила весь дом, стуча в свою дверь и крича что есть мочи. А когда я поднялась к ней, она прокляла и меня, и брата Мао и болтала всякие глупости о том, что ее похитили, что она из хорошей семьи, – подобные истории они плетут постоянно. Что же, единственный способ вразумления для шлюх – это дать им почувствовать несколько хороших ударов веревкой. Веревка заставила ее замолчать, и когда пришел братец Мао, она как миленькая пошла за ним. Я клянусь, это все, Ваше Превосходительство!

Судья Ди презрительно посмотрел на женщину. В какой-то момент он подумал, что ее надо бы арестовать за плохое обращение с девушкой, но потом он решил, что она поступила вполне в соответствии со своими умственными способностями.

Эти веселые дома для бедноты были неизбежным злом, и власти могли как-то присматривать за ними, чтобы предотвратить еще большие злоупотребления, но они никогда не могли пресечь традиционной жестокости в отношении их обитательниц. Судья сурово сказал хозяйке:

– Ты прекрасно знаешь, что вам не разрешается давать приют бездомным девицам. На этот раз, так и быть, я тебя отпускаю. Но я обязательно проверю, правду ли ты мне рассказала, и если ты мне солгала – ты погибла!

Женщина опять начала биться лбом об пол, выражая тем самым свою благодарность. По знаку судьи Чао Тай ее увел.

– Да, наше предположение оправдалось, – сказал Судья Ди. – Жена кандидата Дянга жива, хотя, может быть, ей лучше было бы умереть, чем попасть в руки Мао Лу. Мы должны схватить его как можно скорее, дабы вызволить ее из рук этого головореза. Они находятся в месте, которое называется Остров Трех Дубов, в уезде Шанг-пей. Кто-нибудь знает, где это?

В разговор вступил Тао Гань:

– Я никогда там не бывал, Ваша Честь, но я много слышал об этом месте. Это группа островов или что-то вроде болота посредине Великой Реки. Болото заросло частым кустарником, полузатопленным почти весь год. Сухие места покрыты густым старым лесом. Только люди вне закона, которые собираются там, знают все протоки, подходящие к болоту и пересекающие его. Разбойники взимают мзду с проходящих кораблей и часто совершают набеги на стоящие по берегам реки поселения. Говорят, что гнездящаяся там шайка насчитывает более четырехсот человек.

– Почему же правительство не очистит это разбойничье гнездо? – с изумлением спросил судья.

Скривив губы, Тао Гань ответил:

– Это нелегко, Ваша Честь! Потребуется настоящая флотская операция, которая может стоить многих жизней. Туда ведь нельзя добраться на военных сампанах, там – мелководье. Нужно использовать небольшие суда, а воины в них будут хорошей мишенью для стрел. Я слышал, что правительство установило военные посты вдоль берега, и стражники патрулируют всю округу. Власти хотят блокировать болото и заставить шайку сдаться. Но разбойники обосновались там много лет назад, у них давние связи с местным населением, которые очень трудно проследить. До сих пор нет никаких признаков того, что разбойники нуждаются в пище или в чем-нибудь еще.

– Да, дело плохо, – сказал Судья Ди. Посмотрев на Ма Джунга и Чао Тая, он спросил: – Как вы думаете, вам удастся забрать оттуда похищенную женщину и Мао Лу?

– Брат Чао и я как-нибудь справимся, Ваша Честь! – ответил Ма Джунг без тени уныния. – Эта работа – как раз для нас. Мы лучше отправимся прямо сейчас, чтобы поближе познакомиться с обстановкой!

– Хорошо! – сказал Судья Ди. – Я напишу рекомендательное письмо своему коллеге, судье Шанг-пея, и попрошу его содействовать вам!

Он взял кисточку для письма и набросал несколько иероглифов на официальном бланке. Поставил на нем большую квадратную печать суда и протянул Ма Джунгу со словами: «Удачи вам!»

Глава 15

Старшина И Тао Гань посещают весьма важную персону; делец совершает свою последнюю сделку

Когда Ма Джунг и Чао Тай ушли, Судья Ди обратился к Старшине Хунгу и Тао Ганю:

– Пока наши молодцы орудуют в Шанг-пее, мы здесь тоже не будем бездельничать. Во время обеда я все думал о Лю Фей-по и Хан Юнг-хане, двух главных подозреваемых по делу об убийстве куртизанки. Позвольте сообщить вам, что я не собираюсь спокойно сидеть и ждать следующего шага двух этих господ. Я решил схватить Лю Фей-по сегодня же!

– У нас нет достаточных оснований так поступить, Ваша Честь! – воскликнул Хунг в некотором замешательстве. – Мы имеем лишь некоторые смутные подозрения, как же мы…

– Я имею полное право арестовать Лю, и я это сделаю! – оборвал старшину судья. – Лю выдвинул в суде серьезное обвинение против Доктора Дянга, а ныне доказано, что это обвинение было ложным. Я допускаю, что никто не имел бы ничего против, если бы я закрыл глаза на это обстоятельство, тем более что Лю был явно вне себя от горя, когда выдвигал свое обвинение, да и ученый не возбудил против него дела за клевету. Но закон гласит: «Тот, кто неверно обвинил другого в значительном преступлении, должен быть наказан, как если б он сам совершил это преступление». Закон допускает широкое толкование этого пункта, но в данном случае я прочитаю его буквально.

Старшина Хунг был встревожен, но Судья Ди взял в руку кисточку и составил приказ об аресте Лю Фей-по. Затем он придвинул второй бланк и, заполняя его, сказал:

– Одновременно я арестую Ван И-фана за данные им ложные показания о своей дочери и Докторе Дянге. Сейчас вы вместе пойдете с четырьмя стражниками в дом Лю и арестуете его. Хунг, прикажи начальнику стражи взять двух человек и арестовать Ван И-фана. Да, и пусть их отвезут в закрытых паланкинах и поместят в камеры, расположенные подальше одна от другой, – они не должны знать, что оба пользуются гостеприимством нашей тюрьмы. Я выслушаю обоих на вечернем заседании суда – надеюсь, мы услышим от них что-нибудь новенькое!

Старшина все еще сомневался, а Тао Гань с усмешкой прошептал:

– Это как в игре: если хорошо мешать кости, может выпасть отличная комбинация!

Когда Хунг и Тао Гань ушли выполнять его приказание, Судья Ди достал из письменного стола листок с шахматной задачей. Он отнюдь не был так уверен в себе, как предположили его помощники. Но он чувствовал, что пора перейти к активным действиям, захватить инициативу. И эти два ареста были единственным, по его мнению, способом достичь цели.

Судья повернулся в кресле и достал из шкафчика шахматную доску. Потом он расставил черные и белые шашки в позицию, которая была изображена в той старой задаче. Он был убежден, что именно шахматная задача является ключом к раскрытию заговора, на существование которого указала убитая танцовщица.

Задача была придумана более семидесяти лет назад, и лучшие знатоки шахмат безуспешно пытались ее решить. Цветок Миндаля, не будучи шахматисткой, должно быть, выбрала ее не как задачу, а потому, что в ней мог содержаться иной смысл, не имеющий никакого отношения к шахматам. Может быть, это что-то вроде ребуса? Нахмурив брови, судья начал снова переставлять фигуры, пытаясь прочесть тайное послание, содержащееся в их расстановке.

Тем временем Старшина Хунг отдал начальнику стражи необходимые распоряжения относительно ареста Ван И-фана и вместе с Тао Ганем направился в дом Лю Фей-по. Четверо стражников следовали за ними на почтительном расстоянии, неся на плечах закрытый паланкин.

Хунг постучал в высокие ворота, покрытые красным лаком. Открылось небольшое окошко. Старшина предъявил бумагу, составленную судьей, и сказал:

– Его Превосходительство судья приказал нам поговорить с господином Лю.

Привратник открыл дверь и провел их в маленькую приемную во флигеле. Вскоре появился пожилой человек, который представился как управляющий Лю Фейпо.

– Я полагаю, – сказал он, – что сам смогу услужить вам. Мой хозяин сейчас отдыхает в саду, и тревожить его нельзя.

– Мы имеем приказ переговорить с господином Лю, – сказал старшина, – ты бы лучше пошел и разбудил его.

– Это невозможно, – испуганно вскричал управляющий, – я могу потерять место!

– Тогда проводи нас к нему, – сухо предложил Тао Гань, – мы сами его разбудим! Пошевеливайся, дружище, не мешай нам исполнять свои обязанности!

Управляющий повернулся, его седая козлиная бородка тряслась от гнева. Он пересек широкий двор, мощеный цветными изразцами, Хунг и Тао Гань шли за ним по пятам. Они прошли четырьмя извилистыми проходами к большому, обнесенному стеной саду.

Фарфоровые горшки с редкими цветами стояли вдоль широкой мраморной террасы. За ней находился искусно разбитый садик, в центре которого располагалось небольшое озерцо, где росли лотосы.

Гости обогнули озерцо и подошли к искусственным скалам в глубине сада, которые были изготовлены из больших, скрепленных раствором, глыб интересной формы и цвета. Рядом располагалась беседка – ее бамбуковый каркас был густо увит плющом. Указав на беседку, управляющий с раздражением сказал:

– Вы найдете хозяина там. А я уж здесь подожду!

Старшина Хунг раздвинул плети плюща. В прохладной беседке он увидел кресло-качалку и маленький чайный столик. В беседке никого не было.

Старшина Хунг и Тао Гань торопливо вернулись к управляющему. Хунг прошипел:

– Не пытайся нас одурачить! Здесь и не пахнет никаким Лю!

Управляющий испуганно посмотрел на него, подумал и сказал:

– Он, наверное, вышел в библиотеку!

Управляющий опять повел их долгим узким проходом к двери черного дерева, инкрустированной замысловатым цветочным узором из серебра. Он постучал в дверь несколько раз, однако никто ему не ответил. Тогда управляющий толкнул дверь, но та была заперта.

– Отойди! – нетерпеливо прорычал Тао Гань. Он вытащил маленький сверток с инструментами из своего просторного рукава и начал возиться с замком. Вскоре раздался щелчок, и дверь отворилась. За ней открылось просторное, роскошно обставленное помещение библиотеки. Массивные стол и стулья, высокие книжные стеллажи были сработаны из черного дерева. В комнате никого не было.

Тао Гань подошел к письменному столу. Все его ящики были выдвинуты, а толстый синий ковер был усыпан письмами и бумагами.

– Здесь поработал взломщик! – закричал управляющий.

– Ничего подобного! – возразил ему Тао Гань. – Ящики не взломаны, их открыли ключом. Где здесь тайник?

Управляющий дрожащей рукой указал на старинную картину, висевшую между шкафами. Тао Гань подошел и уверенно сдвинул ее. Прямоугольная железная дверь в стене оказалась незапертой. Тайник был пуст.

– Этот замок тоже цел, – сказал старшине Тао Гань. – Мы обыщем весь дом, но боюсь, что птичка уже упорхнула.

Хунг позвал четырех стражников и приказал осмотреть весь особняк, включая женскую половину. Но Лю Фей-по нигде не было – никто не видел его после обеда.

Хунг и Тао вернулись в суд в самом мрачном расположении духа. Во дворе они встретили начальника стражи, который сообщил им, что Ван И-фан арестован и помещен в тюрьму. Хунг и Тао застали Судью Ди в его личных покоях – он был все еще погружен в изучение шахматной задачи.

– Ван И-фан находится под замком, Ваша Честь! – доложил Старшина Хунг, – а вот Лю Фей-по бесследно исчез!

– Исчез? – переспросил судья в полном изумлении.

– И забрал с собой все свои деньги и важные бумаги! – прибавил Тао Гань. – Он, должно быть, ускользнул через садовую калитку!

Судья Ди стукнул кулаком по столу.

– Я опоздал! – воскликнул он в огорчении. Ди вскочил с кресла и зашагал по комнате. Потом остановился и сердито сказал: – Это все из-за выходки того глупца, кандидата Дянга! Если б я раньше узнал, что ученый невиновен…

Судья нервно подергал себя за бороду.

– Тао Гань, сходи и приведи сюда секретаря Советника Лянга. Еще есть время допросить его до вечернего заседания суда!

Тао Гань, торопясь, отправился выполнять приказание, а Судья Ди сказал:

– Бегство Лю – большая неприятность для нас. Убийство – дело серьезное, но есть вещи и поважнее!

Хунг, на которого последняя фраза судьи, никогда не бросавшего слов на ветер, произвели сильное впечатление, хотел было попросить разъяснений, но, поглядев на плотно сжатые губы Судьи Ди, передумал. Судья снова стал мерить шагами комнату, но вскоре остановился перед окном, заложил руки за спину и задумался.

Тао Гань удивительно быстро вернулся и привел с собой Лянг Фэна. Юноша казался встревоженным еще больше, чем в прошлый раз. Судья Ди не предложил ему сесть. Скрестив руки и пристально глядя на молодого человека, он сказал:

– На этот раз я буду говорить с вами откровенно, господин Лянг! Я подозреваю вас в гнусном преступлении. И только потому, что я хочу пощадить чувства старого советника, я допрашиваю вас здесь, а не на заседании суда.

Лянг побледнел и хотел было что-то сказать, но судья поднял руку.

– Во-первых, – продолжал он, – вашу трогательную историю о бессмысленных тратах советника можно объяснить намерением скрыть тот факт, что вы пользуетесь его состоянием в ущерб ему – дабы присвоить принадлежащие ему деньги. Во-вторых, я нашел в комнате убитой танцовщицы по имени Цветок Миндаля любовные письма, написанные вашей рукой. Самые последние письма доказывают, что вы хотели разорвать ваши отношения, возможно потому, что вы влюбились в Пух Ивы, дочь Хан Юнг-хана!

– Как вы об этом узнали? – воскликнул Лянг Фэн. – Мы…

Судья снова оборвал его:

– Вы не могли убить танцовщицу, так как вас не было на цветочной лодке. Но вы имели с ней связь и тайно виделись в вашей комнате. Вы выпускали ее через калитку, ведущую в ваш маленький сад. Нет, я еще не закончил. Смею заверить вас – меня ничуть не интересует ваша личная жизнь, то есть веселые развлечения с девицами из Квартала Ив. Но вы должны мне все рассказать о ваших отношениях с умершей танцовщицей. Один глупый юноша уже помешал моему расследованию, и я не могу допустить повторения чего-либо подобного. Отвечайте мне по правде!

– Ваша Честь, клянусь, что это – ошибка! – запричитал юноша, в отчаянии сжимая руки. – Я не знаком с этой куртизанкой, я не присвоил ни медяка из денег своего господина! Сознаюсь, и с великим удовольствием, что я действительно влюблен в Пух Ивы, и имею основания полагать, что мое чувство небезответно. Я никогда не говорил с ней, но я часто вижу ее в саду у храма, и… Так как Ваша Честь уже знает мою сокровенную тайну, вы должны также знать, что все остальное – неправда!

Судья Ди протянул ему одно из писем, найденных у танцовщицы, и спросил:

– Вы это писали или нет?

Лянг Фэн внимательно изучил предложенное письмо. Возвращая его судье, он спокойно сказал:

– Почерк похож на мой и имеет очень много особенностей, свойственных моему почерку. Но я не писал этого. Должно быть, тот, кто подделал его, имеет в своем распоряжении много образчиков моего почерка. Это все, что я имею сказать!

Судья Ди мрачно посмотрел на него и холодно сказал:

– Ван И-фан арестован. Сейчас я буду допрашивать его. Вам придется присутствовать на заседании. А сейчас можете пройти в зал суда!

Когда молодой человек ушел, Старшина Хунг заметил:

– Я думаю, что Лянг говорит правду, Ваша Честь!

Судья Ди не ответил. Он жестом приказал старшине помочь ему облачиться в судейскую одежду.

Три удара гонга возвестили об открытии вечернего заседания суда. Судья Ди вышел из своего кабинета в сопровождении Хунга и Тао Ганя. Усевшись за судейский стол, он увидел, что в зале всего лишь около дюжины зрителей. Жители Хань-юаня, наверное, на сей раз не надеялись услышать скандальные новости. Но судья тотчас заметил, что в переднем ряду стоят Хан Юнг-хан, Лянг Фэн, а за ними – мастер Су.

Совершив перекличку, Судья Ди заполнил бланк, передал его начальнику стражи и велел привести Ван И-фана.

Ван И-фан, казалось, был абсолютно не расстроен своим арестом. Он дерзко посмотрел на судью, встал на колени и твердым голосом ответил на положенные вопросы о своем имени и роде занятий.

Судья Ди сказал:

– Имеются доказательства того, что вы лгали суду. Это ведь вы пытались убедить Доктора Дянга, чтобы он купил вашу дочь. Хотите услышать подробности или сознаетесь?

– Ваш слуга, – почтительно ответил Ван И-фан, – признает свою вину в том, что пытался ввести в заблуждение Вашу Честь. Я позволил себе увлечься желанием помочь своему другу и покровителю, господину Лю Фей-по в его недавнем деле против ученого. Так как, в соответствии с законом, я за незначительностью проступка могу быть взят на поруки с уплатой штрафа, я прошу Вашу Честь назвать должную сумму. Нет никакого сомнения в том, что господин Лю Фей-по выразит желание взять меня на поруки и внесет необходимый залог!

– Во-первых, – сказал Судья Ди, – у суда достаточно доказательств, что вы, воспользовавшись тем обстоятельством, что Советник Лянг впал в детство, убедили его заключить невыгодную в денежном отношении сделку, и нажились на этом!

Второе обвинение, казалось, также не произвело никакого впечатления на Ван И-фана. Он спокойно ответил:

– Я решительно отвергаю обвинение в нанесении материального ущерба Советнику Лянгу. Господин Лю Фей-по представил меня Его Превосходительству, и по совету господина Лю я рекомендовал советнику продать часть имущества, которое, по мнению весьма сведущего господина Лю, в ближайшем будущем значительно потеряет в своей стоимости. Я прошу Вашу Честь попросить господина Лю засвидетельствовать это.

– К сожалению, – сказал Судья Ди, – я не имею возможности сделать это. – Господин Лю внезапно уехал, забрав с собой деньги и ценные бумаги!

Ван И-фан вскочил на ноги. Лицо его смертельно побледнело, и он закричал:

– Куда ехал? В столицу?

Начальник стражи хотел опять поставить Ван И-фана на колени. Судья отрицательно покачал головой и сказал:

– Господин Лю исчез, и его домочадцы не знают, где он находится.

Ван И-фан на глазах терял самообладание. На лбу его выступила испарина. Он пробормотал едва слышно: «Лю скрылся… » Затем взглянул на судью и с трудом произнес:

– В таком случае я должен пересмотреть мои показания. – Немного поколебавшись, допрашиваемый добавил: – Я прошу Вашу Честь даровать мне время на размышление.

– Я удовлетворяю вашу просьбу! – сразу же ответил судья – он увидел горячую мольбу в глазах Вана.

Когда Ван И-фана вновь увели в тюрьму, Судья Ди поднял председательский молоток, чтоб закрыть заседание. Но в этот момент в передний ряд протолкался мастер Су с двумя членами своей гильдии. Один из них был резчик по нефриту, другой – поставщик самого камня. Последний продал мастеровому глыбу нефрита, но тот, расколов его на куски, обнаружил в камне изъян и требует вернуть плату. Но, так как он обнаружил изъян, уже расколов камень, он также не может вернуть его поставщику. Су пытался их примирить, но они отвергли все его предложения.

Судья Ди терпеливо выслушивал сбивчивые объяснения обеих сторон. Оглядывая зал, он заметил, что Хан Юнг-хан уже ушел. Когда Су изложил свое мнение, Судья Ди сказал:

– Суд считает, что виновны вы оба. Торговец, знаток камня, должен был знать, что кусок нефрита имеет изъян, когда закупал его, а ремесленник, в силу своего опыта обращения с камнем, должен был определить, что камень испорчен, его не ломая. Торговец приобрел камень за десять серебряных слитков и продал его за пятнадцать. Суд постановляет: торговец уплатит мастеровому десять серебряных слитков. Разбитый камень будет поделен меж ними поровну. Оба заплатят штраф по пять серебряных слитков за просчеты в своем ремесле.

И он стукнул молотком по столу, закрывая заседание. В своем кабинете Судья Ди сказал старшине и Тао Ганю:

– Ван И-фан хочет сообщить мне что-то важное, но не осмелился сделать это на открытом заседании. Правила запрещают допрашивать заключенных в частном порядке, но я чувствую, что в этом случае я имею право сделать исключение. Я прошу привести его прямо сейчас. Вы обратили внимание – он сказал, что Лю Фей-по сбежал. Сейчас мы узнаем о…

Вдруг дверь распахнулась и в комнату вбежал начальник стражи, а за ним – смотритель тюрьмы. Первый, задыхаясь, сказал:

– Ван И-фан отравился, Ваша Честь!

Судья Ди ударил кулаком по столу и грозно зарычал на смотрителя тюрьмы:

– Ты что, не обыскивал заключенного, собачья голова?

Тот упал на колени.

– Я клянусь, у него не было с собой пирожного, Ваша Честь! – жалобно возразил он. – Должно быть, кто-то тайком принес отравленное пирожное в его камеру!

– Значит, ты пропустил посетителя в тюрьму?! – рыкнул судья.

– В тюрьму не проходил никто из посторонних, Ваша Честь! – завопил смотритель тюрьмы. – Я в отчаянье!

Судья Ди вскочил и вышел из кабинета. В сопровождении Хунга и Тао Ганя он пересек внутренний двор, прошел по коридору, расположенному за архивом, и вошел в помещение тюрьмы. Смотритель тюрьмы освещал фонарем дорогу.

Ван И-фан лежал на полу у деревянной скамьи, служившей заключенным кроватью. Свет фонаря упал на его искаженное лицо; на губах мертвеца запеклась кровавая пена. Смотритель тюрьмы молча указал на круглое пирожное, валявшееся на полу возле правой руки Вана.

Было видно, что Ван только раз откусил от него. Судья Ди нагнулся. Это было круглое пирожное со сладкой соевой начинкой, такие продавались в любой булочной города. Но сверху, на месте штампа, которым обычно помечает изделие тот или иной мастер, был вытиснен цветок лотоса.

Судья завернул пирожное в свой платок и положил в рукав. Ничего не сказав, он повернулся и направился в свой кабинет.

Старшина Хунг и Тао Гань, обеспокоенные, пристально смотрели на непроницаемое лицо судьи. Судья понимал, что знак лотоса был вытиснен не для Вана, так как в камере было темно, когда посланец принес ему смертоносный подарок. Знак лотоса был адресован ему, судье! Это было предупреждение от Белого Лотоса! Ди устало сказал:

– Вана убили, чтобы заткнуть ему рот. Отравленное пирожное передал кто-то из служащих суда. В моем доме – предатель!

Глава 16

Двое странников нарушают покой округа Шанг-пей; коварное нападение на мирное речное судно

Ма Джунг и Чао Тай, изучив в архиве карту провинции, составили план своего опасного похода.

На конюшне они выбрали себе двух добрых коней и вскоре выехали из города, держа путь на восток. Спустившись в долину, они ехали по дороге около получаса. Затем Ма Джунг придержал коня и сказал:

– Тебе не кажется, что, если мы срежем путь и поскачем по рисовым полям, то скорее доберемся до пограничной реки? И выедем, так, скажем, на десять ли ниже по течению нашей военной заставы у моста?

Они свернули на узкую тропинку, бежавшую рисовыми полями. Стояла жара, и путники очень обрадовались, заметив небольшую хижину. Они жадно напились из ведра вкусной колодезной воды, которую им предложил крестьянин. Дав ему горсть медяков, приятели сговорились с мужиком, что он присмотрит за их лошадьми. Пока тот ставил коней в конюшню, Ма Джунг и Чао Тай разлохматили волосы и повязали их тряпками. Потом заменили сапоги для верховой езды соломенными сандалиями, лежавшими до того в переметных сумах.

Закатывая рукава, Чао Тай воскликнул:

– Ну что, брат! Все как в старые времена, когда мы вместе бродили по лесам!

Ма Джунг похлопал друга по плечу, потом каждый выдернул по жерди из изгороди, и путники тронулись пешком по тропинке, ведущей к реке.

Старый рыбак сушил на берегу свои сети. Он перевез их на другой берег за два медяка. Расплачиваясь с ним, Ма Джунг спросил:

– Здесь нет поблизости стражи, не правда ли?

Старик испуганно посмотрел на него, ничего не ответил и поспешил к своей лодке.

Ма Джунг и Чао Тай продрались через заросли высокого тростника на проселочную дорогу. Чао Тай сказал:

– Все правильно. Судя по карте, эта дорога ведет в деревню.

Друзья закинули свои бамбуковые дубинки на плечи и, с чувством распевая непристойную песенку, бодро зашагали вперед. Через полчаса они вышли к деревне.

Ма Джунг отправился первым и зашел на постоялый двор, расположенный на небольшой рыночной площади. Он тяжело опустился на деревянную скамью и крикнул, чтоб ему принесли вина. Потом в харчевню зашел Чао Тай и, садясь напротив друга, сказал:

– Я осмотрел деревню. Все спокойно!

Четверо пожилых крестьян, сидевших за соседним столом, испуганно оглянулись на вновь прибывших. Один из них поднял ладонь, скрестив указательный палец с мизинцем – жест, обозначающий разбойников с большой дороги. Его приятели закивали головами в знак согласия.

К гостям подбежал хозяин с двумя чарками вина.

Схватив его за рукав, Чао Тай прохрипел:

– Что это значит, собачья твоя голова! Убери-ка эти наперстки и принеси целый кувшин!

Хозяин убежал и скоро вернулся, неся вместе с сыном кувшин в два локтя вышиной и два бамбуковых черпака с длинными ручками.

– Так-то лучше! – воскликнул Ма Джунг. – И нечего к нам приставать с какими-то чарками!

Они запустили свои черпаки в кувшин и начали жадно поглощать вино – им очень хотелось пить после путешествия по жаре. Хозяин принес тарелку с солеными овощами. Чао Тай набрал целую горсть овощей – они были обильно приправлены чесноком и красным перцем. Довольно причмокивая, он сказал:

– Брат, это будет получше, чем пресные городские лакомства!

Ма Джунг кивнул, не в силах раскрыть набитый рот. Когда кувшин наполовину опустел, друзья съели огромную миску лапши и освежили рты деревенским чаем, который приятно горчил на вкус. Потом они встали и полезли в свои пояса.

От денег хозяин торопливо отказался, уверяя, что гости оказали ему высокую честь, посетив его заведение. Но Ма Джунг настоял на расплате и добавил щедрые чаевые. Два друга вышли на улицу. Они разлеглись под большой елью и вскоре уже громко храпели.

Ма Джунга разбудил удар по ноге. Он сел, огляделся и тихонько подтолкнул Чао Тая. Над ними стояли пятеро мужчин, вооруженных дубинками, а за их спинами виднелась толпа зевак – крестьян из этой деревни. Ма Джунг и Чао Тай поднялись с земли.

– Мы – стражники суда из Шанг-пея, – рявкнул коренастый мужчина. – А вы кто такие и откуда пришли?

– Ты что, слепой? – высокомерно ответил Ма Джунг. – Ты разве не видишь: я – Губернатор провинции, путешествую инкогнито!

В толпе загоготали. Начальник стражи угрожающе поднял дубинку. Ма Джунг быстро схватил его за отвороты куртки, поднял на локоть над землей и встряхнул так, что у того лязгнули зубы. Стражники хотели было помочь своему начальнику, но Чао Тай ткнул самому дюжему из них палку меж ног и опрокинул его на землю.

Вращая вокруг себя бамбуковым колом, он просвистел им над головами остальных, в непосредственной близости от их макушек. Охранники разбежались под улюлюканье толпы. Чао Тай с громкой бранью побежал вдогонку.

Начальник стражи был не из трусливых, он яростно пытался ослабить железную хватку Ма Джунга и нанес несколько сильных ударов ему по ногам. Ма Джунг с глухим стуком бросил пленника на землю и быстро схватил свой бамбуковый кол. При этом он успел отразить удар дубинки, направленный ему в голову, и сильно ударил начальника стражи по руке. Тот выронил дубинку и хотел сразиться врукопашную, но Ма Джунг не подпускал его к себе, ловко орудуя колом. Начальник понял, что ему долго не продержаться в этой неравной борьбе, развернулся и побежал прочь.

Вскоре вернулся Чао Тай.

– Эти ублюдки разбежались! – тяжело дыша, сказал он.

– Вы задали им хороший урок! – с довольным выражением на лице заметил какой-то старик-крестьянин.

Хозяин постоялого двора наблюдал за происходящим с безопасного расстояния. Теперь он подошел к Чао Таю и торопливо зашептал:

– Вам лучше побыстрей убраться отсюда! Местный судья со стражей совсем недалеко – они схватят вас!

Чао Тай почесал в затылке.

– А я и не знал! – сказал он с унынием в голосе.

– Не огорчайтесь, – прошептал хозяин, – мой сын проведет вас полями к Великой Реке. На берегу имеется лодка. Через пару часов вы будете на Острове Трех Дубов. Тамошние молодцы вам помогут, только скажете им, что вас послал старый Шао!

Приятели торопливо поблагодарили хозяина постоялого двора. Вскоре они уже пробирались рисовыми полями, следуя за идущим впереди юношей. После долгой ходьбы по раскисшей от влаги почве парень остановился. Показав на деревья, видневшиеся впереди, он сказал:

– Там в маленькой заводи вы найдете лодку. Течение, отнесет вас прямо туда, куда нужно, только остерегайтесь водоворотов!

Ма Джунг и Чао Тай легко нашли в кустах лодку. Ма Джунг вытолкнул ее из-под низко склонившихся ветвей. Вскоре друзья увидели реку. Ма Джунг бросил кол и взял в руки весло. Быстрый поток грязно-бурой воды отнес их от берега.

– Не слишком ли мала эта скорлупка для такой бурной реки? – с беспокойством спросил Чао Тай.

– Не тревожься, братишка! – смеясь, ответил Ма Джунг. – Не забывай, что я родом из Кянгсу – я вырос в лодке!

И он стал энергично грести, лавируя, чтобы избежать водоворотов. Они уже были посредине огромной реки – поросший тростником берег казался узкой плоской полоской. Потом и он полностью скрылся из глаз – вокруг расстилалась лишь широкая гладь коричневых вод.

– Меня клонит в сон от вида такого количества воды! – раздраженно сказал Чао Тай и лег на спину.

Более часа они молчали. Чао Тай крепко спал, а Ма Джунг сосредоточил все свое внимание на управлении лодкой. Вдруг он воскликнул:

– Посмотри-ка, там что-то зеленеет!

Чао Тай сел на дне лодки. Впереди он увидел множество клочков суши, поднимавшихся примерно на локоть над водой и поросших травой. Через полчаса они оказались среди больших островов, покрытых густым кустарником.

Смеркалось. Со всех сторон доносились мрачные крики ночных птиц. Чао Тай вдруг насторожился.

– Это не просто кричат птицы, – сказал он. – Это сигналы, которыми пользуются разведчики в армии!

Ма Джунг что-то проворчал в ответ. Ему было трудно управлять лодкой в извилистой протоке. Вдруг кто-то вырвал весло у него из рук. Лодка резко накренилась. У кормы вынырнула чья-то мокрая голова, а за ней – еще две.

– Сидите спокойно, или мы опрокинем лодку. Кто вы такие?

Говорящий положил руки на борт. Весь заляпанный грязью и увешанный водорослями, он походил на водяного.

– Старый Шао из деревни, что вверх по течению, послал нас сюда! – ответил Ма Джунг. – Мы попали в переделку с местной стражей!

– Расскажешь все это нашему главарю! – произнес человек и отдал весло, добавив: – Греби прямо на тот огонек!

Шестеро хорошо вооруженных парней поджидали их на грубо сколоченной пристани. Их предводитель держал в руке зажженный фонарь, и в его свете Чао Тай разглядел, что все люди одеты в военную форму, но без знаков отличия. Вооруженный отряд повел их через густой лес.

Вскоре показались огоньки, тускло мерцающие сквозь ветви. За деревьями открылась широкая поляна. Около сотни мужчин собрались вокруг костров, на которых в чугунных котлах варился рис. Все были вооружены до зубов.

Ма Джунга и Чао Тая провели на другой конец поляны, где под старыми узловатыми дубами на низеньких лавках сидели четверо мужчин.

– Вот те двое парней, о которых доложили дозорные, капитан! – почтительно доложил главный из сопровождающего их отряда.

Человек, которого назвали капитаном, был широкоплечий молодец в плотно подогнанной кольчуге и мешковатых штанах из черной кожи. Его волосы были повязаны красной лентой. Оглядев обоих друзей сверху донизу маленькими злыми глазками, он рявкнул:

– Говорите, мошенники! Зачем пришли? Откуда вы? Как вас зовут? Рассказывайте все!

Его резкие выкрики походили на звуки армейских команд. Чао Тай подумал, что он, наверное, дезертир.

– Меня зовут Юнг Бао, капитан, – с заискивающей улыбкой сказал Ма Джунг. – Я и мой приятель – лесные братья.

И он рассказал, как они подрались с охранниками и как хозяин постоялого двора послал их на Остров Трех Дубов. Потом он добавил, что двое крепких парней сочтут за великую честь, если капитан возьмет их к себе на службу.

– Сначала мы проверим, что за байки ты тут наплел, сколько в них правды и сколько лжи, – сказал капитан и обратился к охране: – Отведите их к остальным!

Обоим выдали по деревянной миске, наполненной рисом, и провели лесом на соседнюю поляну, размером поменьше. Свет факела осветил сложенную из бревен большую хижину. Перед ней на корточках сидел человек и ел рис. На краю поляны под деревом на коленях сидела девушка, одетая в синюю рубаху и штаны, какие носят крестьяне. Она также держала в руках палочки для еды.

– Отсюда вам не уйти! – предупредил конвоир и удалился.

Ма Джунг и Чао Тай, скрестив ноги, сели напротив мужчины. Тот мрачно на них посмотрел.

– Мое имя – Юнг Бао! – приветливо обратился к нему Ма Джунг. – А твое?

– Мао Лу, – угрюмо ответил тот. Он бросил пустую миску девушке и проворчал: – Вымой!

Девушка молча встала и подобрала ее. Она подождала, пока поедят Ма Джунг и Чао Тай, и забрала их миски тоже. Ма Джунг разглядывал ее с одобрением. Она была грустна и двигалась с трудом, но ее красота сразу бросилась в глаза. Мао Лу проследил его взгляд, нахмурился и грубо сказал:

– Она не для тебя, парень! Это моя жена!

– Очень хорошенькая! – заметил Ма Джунг равнодушно. – Послушай, почему они держат нас здесь? Можно подумать, что мы – какие-то злоумышленники!

Мао Лу сплюнул и быстро взглянул на сгустившиеся вокруг них тени. Потом он тихо сказал:

– Да, на дружелюбие это не похоже. Я пришел сюда вместе со своим другом, боевым парнем. Мы сказали, что хотим примкнуть к ним. Капитан забросал нас всякими придирчивыми вопросами. Моему другу надоело, и он что-то вякнул на этот счет. Знаете, что из этого получилось?

Ма Джунг и Чао Тай отрицательно покачали головами. Мао Лу провел большим пальцем руки по кадыку.

– Именно это, – сказал он с горечью. – Они держат нас здесь, как в тюрьме. Вчера ночью двое бандюг подкрались и хотели похитить мою жену – мне пришлось с ними драться, пока не подошли часовые. Надо сказать, что у них тут соблюдается дисциплина, но в остальном это просто мерзкая стая. Жаль, что я пришел к ним!

– Что они замышляют? – спросил Чао Тай. – Я-то думал, что они – честные разбойники, которые всегда рады таким людям, как мы!

– Пойди и спроси у них! – усмехнулся Мао Лу.

Девушка возвратилась и поставила чашки для риса под деревом. Мао Лу проворчал:

– Почему бы тебе со мною не поговорить?

– Сам развлекайся! – спокойно ответила девушка и ушла в хижину.

Мао Лу покраснел от злости, но не предпринял даже попытки последовать за ней. Грязно выругавшись, он сказал:

– Я спас этой девочке жизнь! И что я с этого поимел? Кислую рожу! Я задал ей хорошую взбучку, но это не помогло!

– Женщине нужно, чтоб о ее спину измочалилось несколько ли хороших веревок, прежде чем она поумнеет! – мудро заметил Ма Джунг.

Мао Лу встал, подошел к подножью старого дуба, сгреб кучу листьев и улегся на ней. Ма Джунг и Чао Тай тоже улеглись на сухих листьях. Вскоре они крепко спали.

Чао Тай проснулся от того, что кто-то дул ему в лицо. Ма Джунг зашептал приятелю в ухо:

– Я все разведал, брат. В главной протоке стоят две большие джонки, готовые к отплытию завтрашним утром. На них нет охраны. Мы можем треснуть нашего друга Мао Лу по голове и забрать девушку на одно из этих судов. Но нам с тобой не стащить тяжелую джонку к реке. Кроме того, неплохо бы знать дорогу.

– Давай спрячемся в трюме, – прошептал Чао Тай. – А завтра, когда эти негодяи выведут судно на реку, мы захватим их врасплох.

– Отлично! – сказал Ма Джунг. – Или мы – их, или они – нас. Такие простые задачки мне по зубам. Что ж, обычно они отплывают до рассвета. У нас еще есть время, чтобы вздремнуть.

Вскоре оба уже храпели.

За час до рассвета Ма Джунг поднялся и потряс Мао Лу за плечо. Когда тот сел, Ма Джунг сильным ударом в висок лишил его чувств и крепко связал ему руки и ноги тонкой цепью, которую носил на поясе. Потом оторвал кусок ткани от его куртки и заткнул ему рот. После разбудил Чао Тай и вместе с ним вошел в хижину.

Пока Ма Джунг будил девушку, Чао Тай достал кресало и трут и зажег огонь.

– Мой друг и я – служители суда в Хань-юане, госпожа Дянг! – сказал он. – У нас есть приказ привезти вас обратно в город!

Фея Луны поглядела на них подозрительно и резко ответила:

– Не рассказывайте мне сказок. Если вы дотронетесь до меня, я закричу!

Ма Джунг тяжело вздохнул и достал письмо Судьи Ди, которое прятал под повязкой на голове. Девушка прочитала его и топорливо спросила:

– Как мы выберемся отсюда?

Когда Ма Джунг объяснил ей свой план, она сказала:

– Охрана приносит утренний рис сразу после рассвета. Они поднимут тревогу, когда обнаружат наше отсутствие!

– Ночью я целый час занимался тем, что прокладывал в лесу ложный след в противоположном направлении, – ответил Ма Джунг. – Можете довериться нам, мы знаем свое дело, милочка!

– Побереги свои учтивые обороты для кого-нибудь другого! – вдруг выпалила госпожа Дянг.

– Бойкая девица! – со вздохом сказал Ма Джунг Чао Таю.

Они вышли из хижины. Ма Джунг взвалил Мао Лу на плечи. Ориентируясь в лесу, как дома, он уверенно повел за собой Чао Тая и девушку через заросли по направлению к протоке. Вскоре перед ними выросли черные силуэты судов.

Когда беглецы подняли на борт одного из них, Ма Джунг направился к люку на корме и спустил Мао Лу вниз по крутому трапу. Затем спрыгнул в трюм сам. Чао Тай и Фея Луны последовали его примеру. Они очутились в маленьком камбузе – дальше трюм был забит до самой палубы штабелями больших деревянных ящиков, перевязанных толстыми соломенными канатами.

– Заберись наверх штабеля, Чао Тай, и попытайся сдвинуть чуть в сторону верхние ящики во втором ряду, – посоветовал Ма Джунг. – Получится прекрасный тайник. Я скоро вернусь!

Он взял с собой ящик с инструментами, что стоял в углу, и поднялся по трапу. Пока девушка обследовала камбуз, Чао Тай взобрался на самый верх штабелей и прополз в узкую щель между ящиками и потолком. Начав двигать ящики, он пробормотал: «Ух, какие тяжелые! Эти парни, должно быть, набили их валунами!»

Когда Чао Тай расчистил место, достаточное, чтобы укрыть четверых, вернулся Ма Джунг.

– Я проделал пару пробоин во второй джонке! – сообщил он. – Когда они обнаружат, что трюм затоплен, им не скоро удастся найти их!

Ма Джунг помог Чао Таю запихнуть Мао Лу в убежище. К тому уже вернулось сознание, и он дико вращал глазами.

– Пожалуйста, будь столь милостив, не задохнись! – сказал ему Чао Тай. – Помни, что наш судья желает допросить тебя прежде, чем ты умрешь!

Когда они уложили Мао Лу меж двумя ящиками, Ма Джунг протиснулся на передний штабель и протянул руки.

– Идите сюда, – сказал он Фее Луны. – Я помогу вам!

Девушка не ответила, она о чем-то раздумывала, покусывая губы. Вдруг она спросила:

– Сколько человек составляют команду такого судна?

– Шесть или семь! – нетерпеливо ответил ей Ма Джунг. – Ну, поторапливайтесь!

– Я остаюсь здесь, – заявила девушка. – Я вовсе не испытываю желания ползать по этим грязным ящикам.

Ма Джунг в сердцах выругался.

– Если ты… – начал он.

Вдруг сверху, с палубы, до них донеслись тяжелые шаги, зазвучали слова команд. Фея Луны приоткрыла крышку люка и выглянула наружу. Потом подошла к ящикам и прошептала: «Около сорока вооруженных людей поднимаются на палубу другой джонки! »

– Сейчас же иди сюда! – прошипел ей Ма Джунг.

Девушка вызывающе рассмеялась и скинула рубаху.

Полуобнаженная, она начала мыть кастрюли.

– У нее превосходная фигура! – прошептал Ма Джунг Чао Таю. – Но, во имя Неба, этот лоскут юбки неплохо соображает, что делает!

Тяжелые веревки с глухим стуком упали на палубу, и джонка стронулась с места. Моряки, шестами приводившие судно в движение, затянули монотонную песню.

Вдруг трап заскрипел. Дюжий матрос замер на лестнице и, открыв рот, уставился на полуобнаженную женщину. Девушка нахально глянула на него и небрежно спросила:

– Ты пришел мне помочь на кухне?

– Я… я должен проверить груз! – с трудом выдавил из себя парень. Взгляд его был прикован к округлой груди девушки.

– Что ж, – фыркнула Фея Луны, – если ты предпочитаешь общество загаженных ящиков, поступай, как знаешь! Я прекрасно управлюсь и сама!

– Ни за что! – воскликнул раззадоренный парень. Он быстро сбежал по трапу и подошел к девушке вплотную. – Разве ты не красавица? – сказал он, широко улыбаясь.

– Ты тоже неплох, – ответила Фея Луны. Она позволила обнять себя на минуту, потом оттолкнула его и сказала: – Делу – время, потехе – час. Подай мне ведро с водой!

– Эй, Лю, ты где там запропастился? – раздался над люком чей-то грубый голос.

– Осматриваю груз! – крикнул парень в ответ. – Сейчас я приду! Ты проверь, готов ли к поднятию парус?

– На сколько человек приготовить рис? – спросила девушка. – У нас на борту имеются воины?

– Нет, все они – на второй джонке, плывущей за нами, – ответил человек, которого звали Лю, и протянул девушке ведро. – Приготовь что-нибудь вкусное для меня одного, моя милая. Я здесь сам себе господин, а рулевой и четверо гребцов могут поесть, что останется.

С палубы донесся звон оружия.

– Ты же сказал, что на борту нет солдат, – заметила Фея Луны.

– Это дозорные с нашего последнего поста, – ответил ей Лю. – Они пришли осмотреть судно, прежде чем мы выйдем на реку!

– Мне нравятся военные люди! – сказала ему девушка. – Пусть они спустятся сюда!

Парень быстро поднялся по трапу, высунул голову из люка и крикнул:

– Эй вы, я осмотрел весь трюм! Здесь жарко, как в аду!

Вслед за этим последовала короткая перепалка, после чего он вернулся с довольным видом.

– Ну вот, я от них избавился! – сказал он. – Я ведь тоже из вояк и свое дело знаю!

Тут он обхватил девушку за талию и нащупал шнурок, на котором держались ее мешковатые крестьянские штаны.

– Только не здесь! – сказала Фея Луны. – Я еще не потеряла стыда, как некоторые. Пойди пошуруй среди ящиков, не найдется ли там для нас укромного уголка!

Лю торопливо подошел к ящикам и подтянулся на руках. Ма Джунт схватил его за горло, втащил наверх и сжимал мертвой хваткой до тех пор, пока тот не лишился сознания. Потом он спрыгнул вниз. Фея Луны торопливо захлопнула люк и снова надела рубаху.

– Замечательная работа, моя красавица! – взволнованно прошептал Ма Джунг и вдруг пригнулся у трапа. На ступеньках показались чьи-то тяжелые сапоги.

– Где тебя черти носят, друг Лю? – раздался сердитый мужской возглас.

Ма Джунг дернул мужчину за ноги. Тот упал с трапа, ударился головой об пол и больше не двигался. Чао Тай протянул сверху руки и помог Ма Джунгу уложить его на ящиках.

– Свяжи его и спускайся вниз, братец Чао! – прошептал Ма Джунг. – Будь готов к приему других негодяев, я отправлю их к тебе.

Он выбрался наружу через люк, пробрался вдоль борта по якорному канату и бесшумно ступил на палубу. Убедившись, что его никто не видел, он направился к рулевому, который обеими руками держал тяжелую ручку руля, и сказал ему:

– В трюме становится слишком жарко!

Он огляделся и увидел, что джонка находится уже посредине реки. Потом развалился на палубе, насмешливо глядя на рулевого.

Рулевой испуганно поглядел на него и громко свистнул. На свист прибежали трое дюжих моряков.

– Кто ты такой? – спросил первый из них.

Ма Джунг заложил руки за голову, зевнул и сказал:

– Я – дозорный, мне было предписано проверить груз. Мы со стариной Лю только что закончили это дело.

– Лю не сказал нам ни слова на этот счет! – недовольно проворчал моряк, заговоривший с ним первым. – Он слишком много о себе думает! Пойду и спрошу, сколько парусов он хочет поднять!

Моряк направился к трапу. Ма Джунг встал и пошел за ним с двумя остальными.

Когда тот остановился над люком, Ма Джунг неожиданным ударом послал его вниз по лестнице, затем быстро, как молния, развернулся и ударил в челюсть другого моряка. Тот, шатаясь, направился к поручням. Ма Джунг ударил его в грудь и перебросил через поручни в воду. Третий бросился на Ма Джунга с длинным ножом в руке.

Ма Джунг быстро пригнулся, и нож прошел над его спиной, когда он ударил врага головой в солнечное сплетение. Нападавший, задыхаясь, упал ему на спину. Ма Джунг выпрямился и бросил владельца ножа за борт.

– Хорош корм для рыбок! – крикнул он рулевому. – А ты держи курс, дружище, а то отправишься вслед за ними!

Ма Джунг посмотрел на вторую джонку. Она осталась далеко позади. Было заметно, что она резко осела на правый борт, люди в суматохе бегали по накренившейся палубе.

– Эти парни уже никогда не высушат свои рубахи! – довольно отметил он и направился к главному парусу.

Чао Тай высунул голову из трюма.

– Ты прислал ко мне только одного! – сказал он. – Где же остальные?

Ма Джунг указал рукой на воду. Он пытался поставить парус. Чао Тай вылез на палубу и сказал:

– Госпожа Дянг готовит нам обед.

Дул сильный ветер, джонка быстро бежала по волнам Великой Реки. Чао Тай разглядывал берега, а затем спросил рулевого:

– Когда мы доплывем до военного поста?

– Через пару часов! – хмуро ответил тот.

– Куда вы направлялись, ублюдок? – снова спросил Чао Тай.

– В Лю-шанг, это в четырех часах пути отсюда. Наши друзья собирались дать там сражение.

– Тебе повезло, парень! – заметил Чао Тай. – Теперь тебе уже не придется участвовать в этой потасовке!

Пока они ели рис в тени паруса, Ма Джунг поведал госпоже Дянг о приключениях ее мужа. Когда он закончил, глаза ее были полны слез.

– Бедный, бедный мой мальчик! – проговорила она с нескрываемой нежностью.

Ма Джунг и Чао Тай переглянулись. Ма Джунг прошептал:

– Ты можешь понять, что такая красивая женщина нашла в этом малохольном ораторе?

Но Чао Тай не слушал его, а внимательно смотрел вдаль. Вдруг он воскликнул:

– Ты видишь эти флажки? Это военный пост, брат!

Ма Джунг вскочил и велел рулевому приставать к берегу. Потом он подобрал парус. Через полчаса они подошли к причалу.

Ма Джунг протянул письмо Судьи Ди начальнику караула и доложил, что привез четырех разбойников с Острова Трех Дубов и одного – из их округа.

– Я не знаю, чем загружена джонка, – добавил он, – но груз очень тяжелый.

Вместе с четырьмя воинами они отправились осмотреть груз. Так же как и начальник караула, воины были в плотно подогнанных шлемах, железных наплечниках и латах поверх кольчуг. На поясе рядом с мечом у каждого висел тяжелый топор.

– Зачем вы, ребята, таскаете на себе так много железа? – спросил Ма Джунг с удивлением.

Начальник коротко ответил:

– Ходят слухи о стычках с вооруженными бандами ниже по реке. Нас здесь только четверо воинов, а остальные во главе с капитаном ушли в Лю-шанг!

Тем временем воины вскрыли один из ящиков. В нем были железные шлемы, кожаные куртки, мечи, арбалеты, стрелы и другое оружие. На шлемах спереди был изображен белый лотос, а в ящике лежала целая сумка с сотнями таких же маленьких серебряных знаков. Чао Тай набрал целую горсть в рукав и сказал начальнику караула:

– Джонка направлялась в Лю-шанг, за ней следовало второе судно с сорока разбойниками на борту. Но оно отправилось на дно.

– Это – хорошая новость, – воскликнул начальник караула. – Потому что, если мой капитан попадет в переделку в Лю-шанге, у него будет в распоряжении только тридцать воинов! Чем я могу вам помочь? На той стороне – военный кордон, охраняющий южную границу вашего округа Хань-юань.

– Быстрее перевези нас туда! – сказал Ма Джунг.

Очутившись на своей территории, Ма Джунг попросил четырех лошадей. Начальник заставы сказал им, что если они отправятся берегом озера, то будут в городе через два-три часа.

Чао Тай вытащил кляп изо рта Мао Лу. Тот хотел было выругаться, но его язык так распух, что он смог выдавить из себя лишь хриплое карканье.

Ма Джунг, привязывая ноги Мао Лу к подпругам, спросил госпожу Дянг:

– Вы умеете ездить верхом?

– Да, – ответила она, – но я немного больна, одолжите-ка мне свою куртку!

Накрыв седло сложенной курткой, она вскочила на лошадь.

Кавалькада тронулась в путь.

Глава 17

Рассказ очевидца об убийстве, произошедшем в храме, Судья Ди находит решение старинной загадки

Пока Ма Джунг и Чао Тай вместе с госпожой Дянг и арестованным Мао Лу возвращались в Хань-юань, Судья Ди вел дневное заседание суда.

В судебном присутствии было очень жарко, тяжелое парчовое одеяние судьи липло к его взмокшему телу. Судья чувствовал себя усталым и раздраженным – он провел всю предыдущую ночь и все утро вместе со Старшиной Хунгом и Тао Ганем, изучая бумаги, содержащие сведения о прошлом и образе жизни каждого из служителей суда, но эта работа не дала никакого результата.

Никто из стражников или писцов – а тем более слуг – не тратил денег больше, чем мог себе позволить по своему положению; никто из судейских не позволял себе частых отлучек – и вообще, не было найдено ничего подозрительного.

Судья во всеуслышание высказал версию, что Ван И-фан покончил с собой. Тело положили во временный гроб, который до вскрытия трупа поставили в одной из камер тюрьмы.

Заседание суда длилось долго из-за большого количества нуждающихся в рассмотрении рядовых дел. Ни одно из них не было особенно важным, однако, если бы их не рассматривали вовремя, управление уездом сбилось бы с установившегося порядка. Судье в этой рутинной работе помогал только Старшина Хунг, потому что Тао Ганю Судья Ди приказал пойти в город и выяснить царящее там настроение.

Закрывая заседание, Судья Ди облегченно вздохнул. Когда Хунг помогал ему переодеваться, в покои судьи пришел Тао Гань.

– В городе что-то назревает, Ваша Честь. – В голосе Тао Ганя слышалось беспокойство. – Я побывал в нескольких чайных – люди ждут каких-то волнений, но никто не знает точно, откуда придет беда. Ходят слухи о бандах, которые собираются в соседнем уезде Шанг-пей; кое-кто предполагает, что вооруженные разбойники собираются переправиться через реку и прийти сюда, в Хань-юань. Когда я возвращался, владельцы лавок уже закрывали ставни, а это – дурной знак.

Судья подергал себя за усы и сказал помощникам:

– Это началось несколько недель назад. Я почувствовал что-то неладное сразу по прибытии в этот город, а теперь мое беспокойство обретает более ясные очертания.

– Я заметил, что за мной наблюдают, – закончил Тао Гань свой рассказ. – Единственное, что я могу предположить, это то, что в городе меня многие знают, и то обстоятельство, что я участвовал в аресте Монаха, без сомнения, вызвало много пересудов.

– Ты узнал человека, который следил за тобой? – спросил Судья Ди.

– Нет, Ваша Честь. Это был высокий парень с мощными мускулами, красной рожей и круглой бородой.

– Ты приказал охранникам арестовать его, когда подошел к нашим воротам? – нетерпеливо спросил судья.

– Нет, Ваша Честь, – печально ответил Тао Гань, – я не мог. Когда я проходил мимо храма, к нему присоединился второй, и они стали преследовать меня. Я остановился около лавки, торгующей растительным маслом, рядом с открытым чаном, стоявшим на улице. Когда этот верзила ко мне приблизился, я толкнул его прямо на чан. Он упал и опрокинул чан на себя – масло залило всю улицу. Из лавки выбежало четверо дюжих работников. Этот грубиян заявил, что я напал на него и потому во всем виноват. Но, оглядев нас обоих, работники решили, что он их дурачит. Последнее, что я видел, – это то, как они разбивают каменный кувшин об его голову, а второй мошенник удирает, точно заяц! – закончил Тао Гань свою историю.

Судья Ди испытующе посмотрел на этого тщедушного человека. Он помнил рассказ Ма Джунга о том, как Тао Гань заманил Монаха в гостиницу «Красный карп». Он подумал, что этот хитрец, с виду совсем безобидный, может оказаться опасным противником.

Дверь отворилась, и в комнату вошли Ма Джунг и Чао Тай, за ними последовала госпожа Дянг.

– Мао Лу – в тюрьме, Ваша Честь! – победно возвестил Ма Джунг. – А эта девушка – исчезнувшая невеста!

– Молодцы! – широко улыбнулся Судья Ди. Жестом пригласив девушку присесть, он сердечно к ней обратился: – Вы, госпожа, несомненно стремитесь как можно быстрее попасть домой. В свое время вам предстоит дача показаний в суде. А сейчас я хочу, чтобы вы рассказали мне, что с вами произошло после того, как вас поместили в буддийском храме, – я хотел бы проверить свою версию убийства, там совершенного. Подробности несчастного случая, который привел вас к этой неприятной ситуации, мне в общих чертах известны.

Щеки Феи Луны зарумянились. Овладев собой, она начала свой рассказ:

– В какой-то момент я подумала, что гроб уже наглухо заколочен. Но потом я почувствовала легкое дуновение воздуха, который проникал сквозь щели, оставленные неплотно пригнанной крышкой. Собрав все силы, я попыталась поднять крышку, но она не поддавалась. Я начала звать на помощь, стучала по стенкам руками и ногами, пока не разбила их в кровь. Дышать стало труднее, и я испугалась, что вот-вот задохнусь. Не знаю, как долго я пролежала в таком состоянии. Потом я вдруг услышала смех. Я закричала, что было сил, и снова начала стучать в стенки гроба. Смех резко оборвался. «Там кто-то внутри! – раздался хриплый возглас. – Это – злой дух, давай убежим!» Я неистово закричала: «Я – не злой дух! Меня положили в гроб заживо, помогите мне ради Небес!» Гроб затрясся от сокрушительных ударов, наносимых снаружи. Крышку подняли, и я наконец смогла глотнуть свежего воздуха. Я увидела двух мужчин, с виду мастеровых. У старшего было доброе, все в морщинах, лицо, а второй казался угрюмцем. По их раскрасневшимся физиономиям я сразу определила, что они уже много сегодня выпили, но неожиданное открытие их отрезвило. Они помогли мне вылезти из моего гроба, отвели в сад при храме и усадили на каменную скамью рядом с прудом с лотосами. Старик зачерпнул воды из пруда, чтобы я умыла лицо, а молодой заставил глотнуть какого-то крепкого напитка из бутылки, сделанной из тыквы-горлянки. Когда я почувствовала себя несколько лучше, я рассказала им, кто я такая и что со мной случилось. Тогда пожилой сказал, что его зовут плотник Мао Юань и что сегодня днем он работал в доме Доктора Дянга. А потом он встретил в городе своего племянника, и они вместе поужинали, а так как было уже очень поздно – решили переночевать в пустом храме. «Теперь мы отведем вас домой! – сказал плотник. – Доктор Дянг вам расскажет все остальное».

Фея Луны некоторое время поколебалась, а потом решительно продолжила:

– Его племянник все это время молча смотрел на меня. Вдруг он сказал: «Давай не будем поступать опрометчиво, дядюшка! Судьба так распорядилась, что эта красотка числится умершей. Кто мы такие, чтоб вмешиваться в веленья судьбы?» Я поняла, что этот человек меня возжелал. Я сильно испугалась и стала умолять старика, чтобы он меня защитил и отвел домой. Плотник сурово отчитал своего племянника. Тот пришел в бешенство, и между ними разразилась страшная ссора. Племянник вдруг поднял топор и нанес старику страшный удар по голове.

Девушка побледнела. Судья Ди подал знак старшине, и тот поспешно предложил ей чашку горячего чая. Глотнув чаю, Фея Луны воскликнула:

– Это было для меня уже слишком! Я потеряла сознание. Когда я очнулась, Мао Лу стоял надо мной, кривя губы в дьявольской усмешке. «Ты пойдешь со мной! – прорычал он. – И держи язык за зубами! Только пикни, и я прикончу тебя!» Мы вышли из сада через заднюю калитку, и он привязал меня к сосне, росшей в лесу прямо за храмом. Когда он вернулся, у него не было уже ни того топора, ни ящика с инструментами. Он повел меня по темным улицам города и привел в какое-то заведение, которое показалось мне низкопробной гостиницей. Нас встретила чрезвычайно противная женщина – за ней мы поднялись в маленькую грязную комнатку. «Здесь мы проведем с тобою нашу брачную ночь!» – сказал Мао Лу. Я обратилась к женщине и умоляла ее не оставлять меня одну. Казалось, она меня поняла. «Оставь цыпленка в покое, – сказала она Мао Лу. – Я позабочусь о том, чтобы подготовить ее для тебя на завтра!» Мао Лу ушел, ничего не сказав. Женщина бросила мне старый халат, и я наконец сняла с себя этот ужасный саван. Она принесла мне чашечку риса, и я проспала до полудня следующего дня. Проснувшись, я почувствовала себя значительно лучше и хотела как можно скорее уйти оттуда. Но дверь оказалась заперта. Я стучала в дверь и кричала, пока не пришла вчерашняя женщина. Я рассказала ей, кто я такая и что Мао Лу меня похитил, – поэтому она должна меня отпустить. Но она только рассмеялась и закричала: «Вы все меня потчуете одной и той же брехней! Сегодняшней ночью ты будешь принадлежать Мао Лу!» Я рассердилась и стала ее бранить. Я сказала, что донесу о ней и ее приятеле Мао Лу в суд. Женщина обозвала меня грязным словом, сорвала с меня халат и раздела догола. Я довольно сильна, и когда я увидела, что она достала веревку из рукава, я толкнула ее, пытаясь пробиться к дверям. Но я была ей не соперница – она неожиданно ударила меня ногою в живот, я стала судорожно хватать ртом воздух, а она в это время торопливо связала мне руки за спиной. Потом схватила меня за волосы и, прижав к полу мою голову, заставила опуститься на колени.

Голос девушки опять прервался, щеки покрылись гневным румянцем. Овладев собой, она продолжила:

– Она сильно хлестнула меня свободным концом веревки. Я закричала от боли и гнева, хотела отползти в сторону, но эта ужасная женщина нажала мне на спину своим острым коленом, схватила за волосы левой рукой и стала жестоко пороть веревкой. Я умоляла о пощаде, но должна была переносить это унижение, пока на теле моем не выступила кровь. Тогда эта женщина наконец остановилась. Тяжело дыша, она поставила меня к столбу у кровати и крепко к нему привязала. Потом это ужасное чудовище ушло, заперев за собой дверь. Я осталась стоять, стеная от боли, едва живая. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем вошел Мао Лу, сопровождаемый этой женщиной. Ему как будто стало меня жалко – перерезая веревки, он бормотал что-то несвязное. Мои распухшие ноги не держали меня, и он уложил меня на кровать, подал мокрое полотенце, а сверху набросил халат. «Поспи, – сказал он, – завтра мы отправляемся в путь!» Как только они ушли, я тотчас уснула в полном изнеможении. На следующее утро любое движение причиняло мне невыносимую боль. К моему ужасу, опять пришла эта женщина. На этот раз она была в хорошем настроении. «Несмотря на то, что Мао Лу жулик, – сказала она, – он мне неплохо заплатил». Она дала мне чашку чаю и смазала мои раны бальзамом. Потом пришел Мао Лу и заставил меня надеть штаны и рубаху. Внизу нас ждал одноглазый. Мы вышли; каждый шаг отдавался болью во всем теле, но они подгоняли меня угрозами, которые цедили сквозь зубы. Так что на улице я не осмелилась с кем-либо заговорить.

Потом мы ехали по равнине в крестьянской повозке, что было ужасно, а потом добрались на лодке до острова. Мао Лу хотел овладеть мною в первую же ночь, но я сказалась больной. Потом двое бандитов хотели добраться до меня, но Мао Лу затеял с ними драку, на крики пришли часовые и увели их. На следующий день к нам явились эти два воина.

– Спасибо, госпожа, – сказал Судья Ди, – остальное расскажут мои помощники. – Он подал Хунгу знак, чтоб тот налил девушке еще одну чашку чаю, и с уважением в голосе произнес: – Вы проявили огромное мужество в этом страшном испытании, госпожа Дянг. Вы и ваш муж за такое короткое время перенесли ужасные душевные и телесные страдания. Вы оба проявили бесстрашие. Теперь все позади, и я уверен, что вам суждена долгая и счастливая жизнь. Должен сообщить вам, что ваш отец Лю Фей-по уехал при подозрительных обстоятельствах. Вы не знаете, что может служить причиной столь неожиданного отъезда?

Фея Луны казалась взволнованной. Она ответила Судье Ди:

– Отец никогда не посвящал меня в свои дела, Ваша Честь. Я всегда думала, что они идут хорошо, – мы никогда не испытывали материальных затруднений. Человек он довольно упрямый и гордый, и ладить с ним нелегко. Мне известно, что моя мать и другие жены отца не очень счастливы с ним. Но со мною он всегда был добр. Я действительно не представляю…

– Хорошо! – прервал ее Судья Ди. – В свое время мы все выясним!

Он приказал старшине:

– Отведите госпожу Дянг во двор и прикажите подать ей закрытый паланкин. Пошлите вперед начальника стражи – пусть сообщит ученому и кандидату Дянгу о ее возвращении.

Фея Луны опустилась на колени и высказала свою благодарность. Старшина Хунг увел ее.

Судья Ди откинулся на спинку стула и велел Ма Джунгу и Чао Таю доложить о поездке.

Ма Джунг подробно рассказал о всех приключениях, подчеркивая мужество и находчивость госпожи Дянг. Когда он начал рассказывать о второй джонке, на которой находился вооруженный отряд, и о грузе с оружием, Судья Ди резко выпрямился.

Потом Ма Джунг пересказал слова начальника караула о беспорядках в Лю-шанге, но умолчал об эмблемах с белым лотосом, потому что не знал их значения. Но когда он закончил, Чао Тай положил на судейский стол несколько прихваченных значков и сказал с беспокойством в голосе:

– Шлемы, которые мы обнаружили в ящиках, были помечены такими же эмблемами, Ваша Честь! Я слышал, что много лет назад произошла опасная смута, организованная тайным обществом, которое звалось Белый Лотос. Кажется, эти разбойники из Шанг-пея тоже используют этот зловещий символ, чтобы запугать население.

Судья Ди пристально посмотрел на серебряные значки. Потом он вскочил со стула и стал нервно расхаживать по комнате, что-то сердито бормоча себе под нос. Его помощники испуганно переглядывались – они никогда не видели судью в таком состоянии.

Вскоре судья взял себя в руки. Встав перед помощниками, он произнес со слабой улыбкой:

– Передо мною встала задача, которую я должен спокойно обдумать. А вы ступайте и развлекитесь немного – вы заслужили отдых.

Ма Джунг, Чао Тай и Тао Гань молча пошли к дверям. Хунг некоторое время стоял в нерешительности, но, увидев осунувшееся лицо своего хозяина, последовал за остальными. Верных помощников судьи оставило радостное возбуждение после удачной поездки в Шангпей, они поняли, что впереди – разрешение более серьезных дел.

Когда все ушли, Судья Ди снова сел, скрестил руки на груди и опустил голову. Итак, его страхи оправдались. Белый Лотос возрожден, он готовится к решительным действиям. И один из центров заговора находится в Хань-юане, уезде, вверенном ему Императором, а он не смог своевременно раскрыть этого.

Вот-вот разразится кровавая гражданская распря, погибнут ни в чем не повинные люди, цветущие города будут разрушены. Конечно же, он бессилен полностью предотвратить беду – тайное общество имело отделения по всей Империи, и Хань-юань был всего лишь одним из его многочисленных центров.

Но Хань-юань расположен недалеко от столицы, сюда можно было вызвать Императорскую гвардию. А он даже не предупредил власти о том, что происходит в Хань-юане. Он не справился с самым важным делом, выпавшим ему на протяжении всей его служебной карьеры! Судья в полном отчаянии закрыл лицо руками.

Но вскоре он вновь овладел собой. Возможно, еще есть время. Сражение при Лю-Шанге было, наверное, пробной вылазкой заговорщиков, для выяснения готовности Императорских сил. Благодаря прекрасной работе Ма Джунга и Чао Тая заговорщики не получили подкрепления, им потребуется теперь день-другой для организации второй вылазки в каком-нибудь ином месте.

Местное командование в Лю-шанге известит высшие власти, и те начнут расследование. Но на это уйдет слишком много времени! Он, судья Хань-юаня, должен предупредить власти о том, что беспорядки в Лю-шанге не просто волнения местного значения, что это – часть разветвленного заговора, организованного возродившимся Белым Лотосом.

Он должен доказать это правительству. Сделать это можно сегодня же вечером, представив неопровержимые доказательства в столицу. Но у него пока не имеется этих доказательств!

Лю Фей-по бесследно исчез, но есть ведь еще Хан Юнг-хан, он может арестовать его и с пристрастием допросить. У него не имеется достаточно доказательств вины Хан Юнг-хана для того, чтобы применить к нему столь крайнюю меру, но на карту поставлена безопасность всей Империи! И наличие шахматной задачи указывает на Хана. Без сомнения, его предок, Отшельник Хан, в прежние годы совершил какое-то открытие, придумал нечто важное, а разгадку к своему изобретению зашифровал в шахматной задаче. Да, изобретение, которое его скверный потомок использовал для своих гнусных замыслов!

Но в чем его смысл? Помимо того, что Отшельник Хан был философом и знатоком шахмат, он был еще и хорошим архитектором. Буддийская часовня была возведена под его личным присмотром. Кроме того, у него были золотые руки: он сам вырезал на нефрите надпись, помещенную на алтаре.

Судья выпрямился на своем стуле и обеими руками ухватился за край стола. Прикрыв глаза, он вспомнил разговор в буддийской часовне. Перед его внутренним взором появилась красивая девушка. Стоя перед ним, она изящной ручкой указывала на надпись на алтаре. Надпись составляла правильный квадрат, он это четко помнил.

Пух Ивы сказала тогда, что каждое слово вырезано на отдельном куске нефрита. Таким образом, надпись представляла собою квадрат, состоящий из многих квадратиков. Но ведь и другая памятная вещь, оставленная старым отшельником – шахматная задача, – представляла собой квадрат, разделенный на мелкие квадратики…

Судья открыл ящик стола и стал выкидывать из него бумаги прямо на пол, торопясь найти копию надписи, которую ему подарила Пух Ивы. Свернутая трубочкой копия лежала в глубине ящика. Ди торопливо развернул ее на столе и прижал двумя пресс-папье. Затем он достал листок с шахматной задачей, положил его рядом с текстом и стал внимательно сличать их.

Надпись состояла из шестидесяти четырех слов, расположенных в восемь столбиков по восемь слов в каждом. Она и вправду представляла собою правильный квадрат. Судья сдвинул брови. Шахматная задача – тоже квадрат, но ее поверхность разделена на восемнадцать рядов по восемнадцать клеток в каждом. Даже если это сходство имело особенное значение – в чем же содержится связь между буддийским заклинанием и задачей?

Судья попытался еще раз все спокойно обдумать. Текст был приведен дословно из древней и знаменитой буддийской книги. Вряд ли он может иметь скрытый смысл без существенной перестановки слов. Поэтому разгадка, если она вообще есть, содержится в шахматной задаче.

Судья подергал свои бакенбарды. Пожалуй, ясно, что эта головоломка не является шахматной задачей в полном смысле этого слова. Чао Тай говорил, что белые и черные фигуры расставлены наугад, особенно бессмысленной казалась позиция черных. Судья Ди прищурился. А что, если ключ – в позиции черных, а белые фигуры добавлены для большего правдоподобия?

Ди быстро сосчитал клетки, занимаемые черными. Они были вписаны в центральный квадрат, составляющий восемь на восемь клеток! Шестьдесят четыре слова буддийского текста были расположены на такой же площади!

Судья схватил свою кисточку. Поглядывая на задачу, он обвел кружками семнадцать слов буддийского текста в соответствии с расположением семнадцати черных фигур. Закончив, он глубоко вздохнул. Вместе семнадцать слов составили фразу, которая могла иметь лишь одно значение. Загадка была разгадана!

Судья бросил кисть и утер пот со лба. Теперь-то он знал, где находится штаб Белого Лотоса!

Судья поднялся и подошел к двери. Его четыре помощника стояли в коридоре и обеспокоенно обсуждали, что же могло так огорчить их начальника. Ди жестом приказал им войти.

Войдя в его покои, помощники сразу увидели, что огорчение судьи как рукой сняло. Судья Ди стоял очень прямо, сунув руки в рукава. Устремив на помощников пламенный взор, он сказал:

– Этой же ночью я проясню дело об убийстве куртизанки. Я наконец прочитал ее последнее послание!

Глава 18

Часть городской усадьбы удивительным образом загорается; судья находит тайник, который так долго искал

Собрав вокруг себя всех четырех помощников, Судья Ди торопливым шепотом изложил им свой план.

– Будьте осторожны! – закончил он свою речь. – В суде – предатель, и даже стены имеют уши!

Когда Ма Джунг и Чао Тай ушли, судья сказал Старшине Хунгу:

– Пойди в караульное помещение и следи за стражниками. Если увидишь, что к кому-нибудь из них пришел посторонний, немедленно схватишь обоих.

Затем судья вместе с Тао Ганем поднялся наверх и вышел на мраморную террасу. Судья Ди с тревогой смотрел на небо. Светила луна, было безветренно, жарко и тихо. Со вздохом облегчения он сел у балюстрады.

Положив подбородок на руки, судья смотрел на темнеющий внизу город. Сменилась первая ночная стража, люди зажигали свет в домах. Тао Гань стоял за стулом судьи и напряженно вглядывался в темноту, теребя длинные волоски, росшие из родинки на щеке.

Долгое время они молчали. Снизу, с улицы, до них донесся резкий звук трещотки – ночной дозор совершал свой обход.

Судья Ди резко поднялся.

– Уже поздно! – заметил он.

– Нам предстоит непростая работа, Ваша Честь! – веско произнес Тао Гань. – Она может занять больше времени, чем мы думали!

Вдруг судья схватил Тао Ганя за рукав.

– Смотри! – воскликнул он. – Началось!

С восточной стороны над крышами взвился серый столб дыма. Потом появилось пламя.

– Пойдем! – приказал Судья Ди и побежал вниз по лестнице.

Когда они ступили на двор, раздался тяжелый звон большого медного гонга, висящего у ворот. Двое дюжих часовых били в него деревянными молотами. Пожар уже был замечен.

Стражники и часовые выбегали из казарм, застегивая ремешки на шлемах.

– Все – на пожар! – приказал Судья Ди. – Двое останутся здесь у ворот.

Затем он выбежал на улицу. Тао Гань последовал за ним.

Ворота усадьбы Хана были широко распахнуты. Слуги бегали туда и обратно, вынося наспех увязанные пожитки. Пламя плясало на крыше кладовой, расположенной в глубине усадьбы. На улице собралась толпа горожан. Руководимые старостой квартала, они выстроились в цепочку и передавали ведра с водой стражникам, стоящим на стене сада.

Судья Ди остановился перед воротами и зычно прокричал:

– Двое стражников, встаньте здесь! Следите за тем, чтобы воры или мародеры не пробрались внутрь! Я пойду посмотрю, не остался ли там кто-нибудь!

Сопровождаемый Тао Ганем, он устремился в глубь опустевшей усадьбы – прямо к буддийской часовне.

Остановившись перед алтарем, Судья Ди вынул копию буддийского текста из рукава и указал на семнадцать обведенных им слов.

– Смотрите! – сказал он. – Эта фраза – ключ к буквенному замку на нефритовой доске: «ЕСЛИ ТЫ РАЗГАДАЕШЬ МОЕ ПОСЛАНИЕ И ПОГРУЗИШЬ ВНУТРЬ ЭТИ СЛОВА, ТЫ ВОЙДЕШЬ ВО ВРАТА И ОБРЕТЕШЬ ПОКОЙ». Это может означать только одно: нефритовая доска – дверь в потайную комнату. Подержи листок!

Судья нажал указательным пальцем на нефритовый квадратик со словом «если». Квадратик немного ушел вглубь; тогда судья нажал посильнее, надавив на него большими пальцами обеих рук. Квадратик углубился на полдюйма и больше не двигался. Тогда судья надавил на слово «ты». Когда он наконец нажал на слово «покой», раздался щелчок. Судья толкнул доску, и она медленно повернулась внутрь, открыв темный лаз размером три на три локтя.

Судья взял у Тао Ганя фонарь и вполз внутрь. Тао Гань последовал его примеру. Дверь медленно затворилась за ним. Тао Гань быстро схватился за ручку двери и повернул ее. К своему облегчению, он обнаружил, что дверь можно открыть.

Судья пошел впереди Тао Ганя по низкому коридору. Примерно через десять шагов коридор сделался выше, и судья смог выпрямиться. Свет фонаря упал на ступеньки, ведущие вниз. Судья спустился по ним, насчитав двадцать ступенек. Он оказался в подземелье размером десять на десять локтей.

Вдоль правой стены стояла дюжина больших глиняных кувшинов, горлышки которых были запечатаны толстым пергаментом. Одна из пергаментных крышек была сорвана. Судья Ди засунул руку в кувшин и достал оттуда горсть сушеного риса.

Слева они увидели железную дверь, рядом с которой находилась темная арка, открывавшая новый коридор. Судья Ди повернул ручку двери. Она бесшумно отворилась; чувствовалось, что ее петли хорошо смазаны. Судья замер в изумлении.

Перед ним открылась маленькая шестиугольная комната, освещаемая единственной свечою, вставленной в подсвечник, выступавший из стены. За квадратным столом посредине комнаты, изучая какой-то свиток, сидел человек. Судья видел только его широкую спину и мощные плечи.

Судья и Тао Гань на цыпочках вошли в комнату. Человек резко обернулся. Это был мастер Ванг.

Ванг вскочил и швырнул стул под ноги Судье Ди. Когда судья поднялся с пола, Ванг уже обежал вокруг стола и выхватил длинный меч. Судья увидел его лицо, искаженное яростью. В этот момент что-то просвистело мимо его плеча. Ванг увернулся с ловкостью, удивительной для такого тяжеловеса. Нож вонзился в дверцу шкафа в глубине комнаты.

Судья Ди схватил со стола тяжелое пресс-папье. Отклонившись, чтоб избежать удара мечом, который Ванг нацелил ему в грудь, судья мощным рывком опрокинул стол. Ванг быстро отскочил, но крышка стола ударила его по коленям. Он повалился вперед, но при этом успел направить клинок в сторону судьи. Острие меча пробило рукав Судьи Ди – судья ответил сильным ударом пресс-папье по темени Ванга. Мастер упал на опрокинутый стол – кровь медленно сочилась из его пробитого черепа.

– Я промахнулся! – с сожалением сказал Тао Гань.

– Т-с-с! – прошипел Судья Ди. – Здесь могут быть и другие!

Судья наклонился и осмотрел голову Ванга.

– Пресс-папье оказалось тяжелей, чем я думал! – заметил судья. – Он мертв!

Когда судья выпрямился, взгляд его упал на две шеренги черных кожаных сундуков у стены, по обе стороны от дверей. Их было больше двух дюжин. Каждый был снабжен медным замком и перетянут ремнями.

– В таких сундуках наши предки хранили золото! – заметил судья с удивлением. – Но, похоже, они все пустые! – Он быстро оглядел комнату и продолжил: – Хан Юнг-хан знает, что лучше лгать, добавляя ко лжи известную долю правды. Когда он рассказывал мне о своем похищении, он описал этот тайный штаб Белого Лотоса, находящийся под его собственным домом. Хан, должно быть, – глава заговора, и послал Лю-Фей передать свои последние указания на места. И Ванг, наверное, был одним из руководителей заговора. Тао Гань, посмотри, его рана сильно кровоточит! Вытри кровь платком, а потом завяжи им его голову. Необходимо спрятать тело – мы не должны оставлять следов своего посещения!

Судья поднял свиток, который изучал Ванг, и поднес его к свече – документ был написан аккуратным мелким почерком. Тао Гань вытер кровь со стола и пресс-папье, а затем обернул голову покойного тряпкой. Когда он поставил стол на место, Судья Ди взволнованно произнес:

– Здесь – полный план восстания Белого Лотоса! К сожалению, все имена и названия зашифрованы. Нужно найти ключ к шифру. Посмотри в бюро у задней стены!

Тао Гань вытащил свой нож, поколдовал над дверцей бюро, отпер ее и заглянул внутрь. На нижней полке стоял ряд печатей с вырезанными на них девизами Белого Лотоса. Он достал с верхней полки коробочку сандалового дерева, предназначенную для хранения документов, и протянул ее судье. Коробочка была пуста, но в ней было сделано два отделения для двух маленьких свитков. Дно коробочки было отделано пурпурной парчой. Судья Ди свернул в трубочку документ, который он поднял с пола. Свиток точно вошел в одно из ее отделений; в коробочке осталось место для точно такого же свитка.

– Мы должны найти второй свиток! – взволнованно сказал Судья Ди. – Там должен быть ключ к шифру! Посмотри, нет ли где-нибудь в столе потайного отделения!

Сам судья тем временем поднял с полу ковер и внимательно изучал каменные плиты. Тао Гань отодвинул полуистлевшие драпировки и осматривал стены.

– Ничего, сплошной камень! – сказал он. – Наверху есть отверстия – оттуда идет свежий воздух!

– Это вентиляционные шахты! – нетерпеливо сказал Судья Ди. – Они выходят на поверхность где-то в левом крыле дома. Давай проверим все сундуки!

Они перетрясли все сундуки, но в них ничего не было.

– Теперь пойдем во второй коридор! – сказал судья.

Тао Гань взял фонарь и вслед за судьей вышел из комнатки. Показывая на квадратную яму в полу около арки, Тао Гань заметил:

– Это, должно быть, колодец!

Судья Ди заглянул туда и сказал:

– Да, Отшельник Хан все продумал! Это подземелье, очевидно, предназначалось под убежище для семьи в смутное время. Здесь было золото, сушеный рис для еды и вода для питья. Посвети-ка мне!

Тао Гань поднял фонарь повыше, чтобы осветить коридор за аркой.

– Похоже, этот проход вырыт гораздо позже, Ваша Честь! – сказал он. – Камень здесь заканчивается, стены земляные, а деревянные подпорки выглядят почти как новые!

Судья Ди взял у Тао Ганя фонарь и осветил продолговатый узкий ящик у стены.

– Открой этот ящик! – приказал он своему помощнику.

Тао Гань сел на корточки и просунул свой нож под крышку. Приподняв ее, он быстро отвернулся. Из ящика исходил тошнотворный запах. Судья Ди закрыл шарфом рот и нос. В ящике он увидел разлагающееся тело мужчины. От головы остался лишь оскалившийся череп; испуганные насекомые ползали по полуистлевшей одежде, облегающей гниющее тело.

– Опусти крышку! – резко сказал судья. – В свое время мы обследуем этот труп. Сейчас у нас нет на это времени!

Они прошли еще шагов десять и увидели впереди высокую и узкую железную дверь. Судья открыл дверь и выглянул наружу. Перед ним был цветущий, залитый лунным светом сад. Прямо перед глазами находилась беседка, увитая плющом.

– Это сад Лю Фей-по! – шепнул стоящий за спиной судьи Тао Гань. Он вышел в сад и добавил: – Снаружи эта дверь отделана камнем и выглядит частью декоративной стены. В этой беседке Лю имел обыкновение отдыхать после обеда!

– Вот как объясняются его внезапные исчезновения! – сказал Судья Ди. – Пойдем назад!

Но Тао Гань медлил. Он рассматривал потайную дверь с нескрываемым восхищением. Издалека доносились крики людей, старающихся погасить огонь в усадьбе Хана.

– Закрой дверь! – прошептал Судья Ди.

– Верх мастерства! – прошептал Тао Гань, закрывая дверь.

Он двинулся вслед за судьей по проходу. Свет фонаря упал на нишу в стене. Тао Гань схватил судью за рукав и молча указал на груду усохших костей. Среди них виднелись четыре черепа. Судья осмотрел их и сказал:

– Белый Лотос, вероятно, расправлялся со своими жертвами в подземелье. Эти кости лежат здесь уже давно, а тело в ящике принадлежит их недавней жертве!

Ди зашел в шестиугольную комнатку и сказал:

– Помоги мне спрятать труп Ванга в колодец!

Они перенесли обмякшее тело в первое подземелье и бросили его в темную яму. Глубоко внизу раздался всплеск.

Судья Ди снова зашел в комнату, задул свечу закрыл за собой дверь. Они прошли через первое подземелье и поднялись по ступенькам в подземный коридор, ведущий к алтарю. Вскоре они снова оказались в часовне, и нефритовая доска бесшумно затворилась за ними.

Встав перед алтарем, Тао Гань нажал на несколько слов в надписи. Но стоило ему нажать на один квадратик и перейти к следующему, как первый тут же возвращался на свое место.

– Каким же искусником был Отшельник Хан! – вздохнул Тао Гань. – Если не знаешь ключевой фразы, можно до старческой седины нажимать эти квадраты!

– Потом, потом! – прошептал Судья Ди и потащил Тао Ганя за рукав к выходу из часовни.

Во дворе они встретили несколько слуг.

– Пожар потушили! – закричали слуги.

На улице судья и Тао Гань встретили Хан Юнг-хана, одетого в домашний халат. Хан поблагодарил Судью Ди:

– Благодаря решительным действиям ваших людей, пожар не причинил большого ущерба, Ваша Честь! Сгорела почти вся крыша хранилища, и промокли мои тюки с рисом – и это все. Я думаю, пожар возник от загоревшегося под крышей сена. Двое из ваших воинов удивительно быстро оказались на моей крыше и не дали огню распространиться. К счастью – не было ветра, которого я сильно опасался!

– И я тоже! – чистосердечно признался судья. Они обменялись любезностями, после чего судья и Тао Гань возвратились в суд.

В своих покоях судья обнаружил две престранных фигуры: халаты на них были изодраны в лохмотья, а лица перемазаны сажей.

– Плохи дела! – мрачно воскликнул Ма Джунг. – У меня чертовски свербит в носу, а во рту от этого проклятого дыма стоит горечь! Теперь нам понятно, что легче поджечь что-нибудь, нежели потом тушить выпущенный огонь!

Судья Ди слегка усмехнулся. Заняв свое место за столом, он сказал Ма Джунгу и Чао Таю:

– И снова вы прекрасно поработали! Мне очень жаль, что я не могу отпустить вас сейчас и дать вам заслуженный отдых. Главная работа – еще впереди!

– Больше всего я люблю разнообразие в делах! – бодро ответил Ма Джунг.

– Пойдите умойтесь, – продолжил судья, – и наскоро перекусите. Затем надевайте кольчуги и шлемы и возвращайтесь сюда! – Обратившись к Тао Ганю, он добавил: – Позови Старшину Хунта!

Когда Судья Ди остался один, он взял длинный свиток чистой бумаги, окунул свою кисточку в тушь, достал из рукава документ, найденный в склепе, и углубился в чтение.

Когда пришли Хунг и Тао Гань, судья поглядел на них и сказал:

– Положите на стол все документы, касающиеся дела об убитой танцовщице, для того чтобы вы смогли зачитать те места, которые я попрошу!

Пока помощники раскладывали бумаги, Судья Ди начал что-то писать. Он покрывал поверхность свитка быстрым наклонным почерком – казалось, его кисточка летает над бумагой. Потом он остановился и попросил своих помощников зачитать те места из записей, которые он хотел дословно изложить в своем рапорте.

Наконец он с глубоким вздохом отложил кисть. Судья Ди свернул свой рапорт вместе с документом, найденным в склепе, обернул вощеной бумагой и приказал Хунгу запечатать сверток большой судейской печатью.

Вошли Ма Джунг и Чао Тай. На них были тяжелые кольчуги с железными наплечниками – в этом одеянии они казались еще выше ростом.

Судья Ди протянул каждому по тридцать серебряных монет и, внимательно глядя на помощников, произнес:

– Сейчас вы оба помчитесь верхом в столицу. Почаще меняйте лошадей, а если не будет лошадей на почтовых станциях, наймите их – этого серебра должно вам хватить. Если не случится никаких неожиданностей, вы на рассвете уже минуете ворота. Ступайте прямо во дворец Главы Имперского Суда. Там на воротах висит серебряный гонг. Каждый житель Империи может ударить в гонг в первый утренний час и изложить свое дело Главе Суда. Скажите его управляющему, что вы прибыли издалека, и сообщите о вопиющей несправедливости, совершенной по отношению к вам. Когда вы окажетесь перед Главой Имперского Суда, встаньте на колени и передайте ему этот свиток.

Когда Судья Ди протянул запечатанный пакет Ма Джунгу, тот сказал:

– Это же легкое дело! Не лучше ли нам надеть обычное платье. Все это железо – только лишняя тяжесть для лошадей!

Судья Ди строго посмотрел на двух своих помощников и с расстановкой произнес:

– Мое поручение может оказаться и легким, а может – и трудновыполнимым. Я не исключаю возможности, что вас попытаются перехватить на пути. Поэтому лучше поезжайте, как велено. Не обращайтесь за помощью ни к каким лицам, рассчитывайте только на себя. Если кто-нибудь попытается остановить вас, избавьтесь от него. Если один из вас будет убит или ранен, второй должен продолжить путь и доставить послание в столицу! Отдайте его лично Главе Имперского Суда и никому больше!

Чао Тай подтянул пояс, на котором висел его меч, и спокойно сказал:

– Это, должно быть, очень важная бумага, Ваша Честь!

Судья Ди засунул руки в рукава и сурово ответил:

– Она содержит Указанье Небес!

Чао Тай понял. Он гордо расправил плечи и сказал:

– Да здравствует Императорский дом десять тысяч лет!

Ma Джунг с удивлением посмотрел на своего друга, но машинально дополнил здравицу, освященную седыми веками:

– Да здравствует Император!

Глава 19

Персона, наводящая страх, посещает Судью Ди; опасный злоумышленник наконец разоблачен

Утро следующего дня выдалось очень погожим. Вечером с гор спустился прохладный туман – свежесть была разлита в утреннем воздухе.

Старшина Хунг полагал, что Судья Ди – на террасе, но попавшийся ему по дороге слуга сообщил, что судья пребывает в своих покоях.

Хунга поразило, как выглядит судья этим летним утром. Ди, сгорбившись над столом, неподвижно смотрел прямо перед собой воспаленными красными глазами. Спертый воздух его покоев и измятый халат указывали на то, что судья еще не ложился, проведя всю ночь за рабочим столом. Заметив огорчение, невольно проступившее на лице его помощника, Судья Ди сказал со слабой улыбкой:

– Вчера вечером, отослав наших храбрецов в столицу, я понял, что не смогу уснуть. Я сидел за столом и со всех сторон обдумывал сложившуюся ситуацию. То, что мы обнаружили тайный штаб Хан Юнг-хана и подземный ход, связывающий его с садом Лю Фей-по, указывает, что оба они – Хан и Лю – важные участники заговора. Теперь я могу сообщить тебе, Хунг, что тайное общество, с которым мы тут столкнулись, злоумышляет против Императорской Династии и имеет свои отделения по всей Поднебесной. Положение очень серьезное, но я имею основание надеяться, что небезнадежное. Думаю, что мой рапорт уже в руках Главы Имперского суда, – не может быть сомнения в том, что правительство немедленно примет необходимые меры!

Судья отпил чаю и продолжил:

– Вчера вечером в цепи моих рассуждений все еще недоставало одного звена. Я смутно помнил, что в один из последних дней я отметил какое-то несоответствие в построенной мною версии. Оно меня поразило, но потом, в горячке более срочных дел, я совершенно забыл о нем. Это был какой-то пустяк, но вчера вечером я вдруг почувствовал, что упущена деталь очень важная – могло оказаться, что как раз именно она являлась недостающим фрагментом головоломки – главное, надобно было ее вспомнить!

– Ваша Честь вспомнили, что это было? – нетерпеливо спросил старшина.

– Да, – ответил судья, – я вспомнил. Сегодня утром, перед самым рассветом, это пришло мне в голову, но – только когда запели петухи! Ты никогда не задумывался, Хунг, что петухи начинают кричать еще до того, как появятся первые лучи солнца? У животных тонкая интуиция, Хунг. Ладно, открой окно и скажи слуге, чтоб принес мне чашку риса с маринованным перцем и соленой рыбой. Хочется чего-нибудь вкусненького. И завари мне большой чайник крепкого чая!

– Сегодня утром состоится заседание суда, Ваша Честь? – спросил Хунг.

– Нет, – ответил судья, – как только вернутся Ма Джунг и Чао Тай, а мы навестим Хан Юнг-хана и Советника Лянга. Я хотел бы сделать это прямо сейчас, время не ждет. Но, так как убийство куртизанки оказалось делом государственной важности, я, простой уездный судья, не вправе предпринимать никаких шагов без указаний из столицы. Мы можем только надеяться, что Ма Джунг и Чао Тай скоро вернутся!

Позавтракав, Судья Ди послал старшину в архив просмотреть вместе с Тао Ганем текущие дела, а сам поднялся на террасу.

Он недолго постоял у мраморной балюстрады, глядя на расстилавшийся перед ним мирный пейзаж. Бесчисленное множество рыболовных суденышек собралось у причала: по дороге, ведущей вдоль свинцовосерого озера, бойко двигались повозки крестьян, везущих в город мясо и овощи. Трудолюбивый сельский народ, как всегда, торопился по своим неотложным делам – даже грозивший вот-вот разразиться мятеж не мог остановить их нескончаемых тяжелых забот о ежедневном пропитании.

Судья переставил кресло в тень и расположился в нем. Вскоре он задремал – сказалась бессонная ночь.

Судья не просыпался до тех пор, пока не пришел Хунг с подносом, где стоял обед. Судья Ди встал, подошел к балюстраде и, прикрыв глаза от солнца веером, посмотрел вдаль. Ма Джунга и Чао Тая не было видно. Разочарованный, судья сел в свое кресло.

– Пора бы им уже возвратиться, Хунт! – сказал он.

– Может быть, власти решили подробнее их допросить, Ваша Честь! – ответил Хунг, чтобы его утешить.

Судья Ди с обеспокоенным видом отрицательно покачал головой. Он торопливо съел свой обед, а затем отправился в свои покои. В комнате Хунг и Тао Гань присели напротив судьи и стали работать с бумагами, поступившими сегодняшним утром.

Прошло с полчаса, прежде чем на лестнице раздались тяжелые шаги. Вошли Ма Джунг и Чао Тай, потные и усталые.

– Благодарение Небесам за ваше благополучное возвращение! – воскликнул Судья Ди. – Вы видели Главу Суда?

– Да, Ваша Честь! – хрипло ответил Ма Джунг. – Мы передали ему свиток, и он просмотрел его в нашем присутствии.

– Что он сказал? – взволнованно спросил судья.

Ма Джунг пожал плечами и ответил:

– Он свернул свиток, положил его в рукав и приказал передать Вашей Чести, что изучит документ в свое время.

Лицо Судьи Ди разочарованно вытянулось. Это были плохие новости. Конечно же, он не думал, что Глава Имперского суда будет обсуждать это дело с его помощниками, но он не ожидал столь небрежного отношения к своему рапорту. После некоторого раздумья Ди сказал:

– Как бы то ни было, я очень рад, что с вами ничего не случилось!

Ма Джунг сдвинул с мокрого лба тяжелый шлем и сказал удрученно:

– Да, с нами ничего не случилось, но повсюду все равно творится что-то неладное, Ваша Честь! Утром, когда мы проезжали через Западные ворота столицы, нас догнали двое всадников, оба – люди немолодые. Они представились как торговцы чаем, сказали, что направляются в западные провинции, и спросили, не могут ли доехать с нами до Хань-юаня. Их речь была очень учтива, и они были безоружны – как мы могли отказать им? Но у старшего такие глаза, что меня каждый раз брала дрожь, когда я ловил его взгляд. Впрочем, они не побеспокоили нас и всю дорогу молчали.

– Вы оба устали, – заметил Судья Ди, – наверное, вы были чересчур подозрительны.

– Это – еще не все, Ваша Честь! – вступил в разговор Чао Тай. – Где-то через полчаса с боковой дороги выехало около тридцати всадников. Их начальник тоже утверждал, что они – торговцы и держат путь в западные провинции. Ну, если они торговцы, то я – повитуха! Я никогда не встречал такого сборища головорезов – уверен, что у них под одеждой припрятаны мечи. Они поехали впереди нас, и мы не слишком тревожились, но, когда примерно через полчаса к ним присоединились еще порядка тридцати таких же «торговцев» и замкнули нашу мирную кавалькаду, брат Ма и я решили, что попали в переделку.

Судья выпрямился в кресле и внимательно посмотрел на Чао Тая. Тот продолжил:

– Так как мы уже передали бумаги, мы не очень-то волновались. Мы думали, что если случится заварушка, то хоть один-то из нас пробьется и приведет подмогу с военного поста. Но что совсем плохо, так это то, что парни и не думали на нас нападать – они были настолько поглощены собой и размышляли о чем-то столь важном, что и не думали нападать на двух жалких гонцов! Единственной их целью, похоже, было – не дать нам возможности поднять тревогу. Но мы и не смогли бы этого сделать – все посты, которые мы проезжали, были безлюдны. За весь путь мы не повстречали ни одного воина! Когда мы объезжали озеро, всадники стали рассредотачиваться группами по пятьшесть человек, и вскоре с нами остались только два этих пожилых человека. Мы сообщили им, что они арестованы, и привели их в суд. Но они и не возражали. Эти наглые злоумышленники заявили, что хотели бы встретиться с вами, Ваша Честь!

– Эти шестьдесят негодяев, которые ехали с нами, не кто иные, как бунтовщики, Ваша Честь! – добавил Ма Джунг. – Когда мы подъехали к городу, я вдали углядел две длинные колонны всадников, спускавшихся с гор по направлению к нашему городу! Они думали, что застанут нас врасплох! Но подворье суда построено весьма надежно и стоит на возвышенном месте, так что мы сможем дать им хороший отпор!

Судья Ди ударил кулаком по столу.

– Только Небесам известно, почему правительство не принимает мер после того, как ему стал известен мой рапорт! – сердито воскликнул он. – Но, что бы ни случилось, эти презренные смутьяны не смогут легко овладеть моим городом! У них нет таранов, а у нас – около тридцати воинов. Как дела с оружием, Чао Тай?

– На складе у нас достаточно стрел, Ваша Честь! – с энтузиазмом воскликнул Чао Тай. – Я думаю, мы продержимся день-другой, и им тоже не поздоровится!

– Приведи этих двух презренных предателей! – приказал Судья Ди Ма Джунгу. – Они думают, что смогут со мной сговориться. В Хань-юане – их штаб, и они надеются, что я сдам город без боя. Сейчас мы им покажем, насколько они ошибаются! Но сначала эти негодяи мне скажут, сколько человек у мятежников и каковы их планы! Доставить их ко мне!

Ма Джунг вышел из комнаты, что-то довольно ворча себе под нос, и вернулся с двумя людьми в длинных синих халатах и черных шапочках. Старший был высоким мужчиной с холодным, бесстрастным лицом, обрамленным редко растущей круглой бородой. Глаза его под тяжелыми веками были полузакрыты.

Второй был коренастым человеком с насмешливым выражением лица, украшенного блестящими черными усами и густой короткой бородой. Он посмотрел на судью и его четырех помощников цепким сверкающим взглядом.

Но Судья Ди глядел только на старшего, он не мог вымолвить ни слова от изумления. Несколько лет назад, когда он служил в Правительственном Архиве, он однажды издали видел этого страшного человека, кто-то тогда шепнул судье его имя.

Высокий поднял голову и задержал странный, твердый, как сталь, взгляд на Судье Ди. Затем неторопливо качнул головой в сторону его помощников. Судья тотчас же знаком приказал им уйти.

Ма Джунг и Чао Тай ошарашенно смотрели на судью, но тот сделал нетерпеливое движение головой, и они направились к двери следом за Старшиной Хунтой и Чао Таем.

Вновь прибывшие сели в кресла с высокими спинками, стоявшие у стены и специально предназначавшиеся для высоких гостей. Судья Ди встал на колени и трижды коснулся лбом пола.

Старший достал веер из рукава. Лениво обмахиваясь, он обратился к своему спутнику лишенным какого бы то ни было выражения голосом:

– Это – Судья Ди. Ему потребовалось два месяца, чтобы обнаружить здесь, в Хань-юане, его городе, штаб опасного заговора. Вероятно, ему не известно, что судья должен знать обо всем, что происходит во вверенном ему уезде.

– Он даже не знает, что творится в его собственном суде, господин! – ответил другой. – Он с изумительной радостью упоминает в своем рапорте, что у заговорщиков есть лазутчик среди служащих суда! Какая преступная халатность!

Старший вздохнул со смирением:

– Да уж, как только эти молодые чиновники получат назначение за пределами столицы, – сухо заметил он, – они сразу начинают воспринимать все в удивительно легкомысленном свете. Из-за недостатка контроля со стороны высшего начальства, я полагаю. Напомни мне, что мы должны вызвать Губернатора Провинции, я намерен поговорить с ним об этом позорном деле.

Последовала продолжительная пауза. Судья Ди молчал. Было позволительно обращаться ко столь высокому лицу только после его разрешения. Порицание и поиск просчетов входили в обязанности этого высокопоставленного чиновника, поскольку он занимал должность Имперского Ревизора, а на самом деле являлся грозным главой императорской Тайной Службы.

Его звали Менг Ки, от этого имени бросало в дрожь людей, занимающих самые высокие посты в государстве и носящих расшитые золотом одежды. Бесконечно преданный Императору, совершенно неподкупный, беспристрастный и бессердечный, он был наделен практически неограниченной властью. Он представлял собой последнюю инстанцию, главный контрольный орган, следящий за работой громадного аппарата гражданских и военных имперских служб.

– К великому счастию, вы, мой господин, были, как всегда, предусмотрительны! – сказал густобородый. – Когда десять дней назад наши агенты доложили о слухах, что Белый Лотос возрождается во многих провинциях, об этом было сообщено Главнокомандующему, и он принял все необходимые меры. А когда этот самый Судья Ди наконец очнулся от сладкого сна и доложил, что штаб заговора находится в Хань-юане, Императорские солдаты заняли позиции в горах и вокруг озера. Нас никогда не застанут врасплох, мой господин!

– Мы делаем лишь то немногое, что в наших силах, – сказал Ревизор. – Да, власти на местах – самое слабое звено в управлении государством. Восстание, конечно, будет подавлено, но с немалым кровопролитием. Если бы этот Ди более внимательно исполнял свои обязанности, мы бы уже схватили главарей и подавили восстание в зародыше!

Вдруг Менг Ки повысил голос, в словах зазвенела сталь, и он обратился непосредственно к Судье Ди:

– Ты совершил по крайней мере четыре непростительные ошибки, Ди! Во-первых, ты позволил сбежать Лю Фей-по, хотя, как сам заявил, имел против него подозрения. Во-вторых, ты допустил убийство одного из агентов заговора в твоей собственной тюрьме. В-третьих, ты убил Ванга, хотя должен был взять его живьем и допросить. В-четвертых, ты послал в столицу неполный отчет, в котором не имеется ключа к шифру заговорщиков. Отвечай, Ди, где ключ?

– Ваш покорный слуга признает свою вину, – сказал Судья Ди. – Он не имеет документа, но предполагает, что…

– Избавь меня от твоих предположений, Ди! – оборвал его Ревизор. – Я повторяю, где шифр?

– В доме Советника Лянга, Ваше Превосходительство! – ответил Судья Ди.

Ревизор вскочил со своего кресла.

– Ты в своем уме, Ди? – разгневанно бросил он. – Как ты осмеливаешься бросать тень на достойную репутацию Советника Лянга!

– Ваш покорный слуга признает свою вину, – произнес судья полагающуюся к сему случаю фразу. – Советник Лянг не ведает о том, что происходит в его доме!

– Он попросту пытается выиграть время, мой господин! – презрительно заметил бородатый. – Не пора ли арестовать его и бросить в его собственную тюрьму?

Страшный глава тайных дел не ответил. Он зашагал взад и вперед по комнате, длинные рукава его халата развевались. Вдруг он остановился перед коленопреклоненным судьей и резко спросил:

– Как документ попал в дом советника?

– Его принес туда главарь Белого Лотоса, Ваше Превосходительство, для большей сохранности! – ответил Судья Ди. – Ваш покорный слуга нижайше просит, чтобы люди Вашего Превосходительства заняли особняк советника и арестовали каждого, кто будет там находиться, но так, чтобы сам советник или кто-нибудь с улицы не узнали об этом. Потом я хочу послать за Хан Юнг-ханом и Канг Чунгом, с просьбой прийти к советнику, сообщив, что советник желает немедленно видеть их по срочному делу. Я прошу Ваше Превосходительство о том, чтобы вы, когда отправитесь туда, позволили мне действовать так, словно я – помощник Вашей Чести.

– Зачем это шутовство, Ди? – спросил Ревизор. – Город в руках моих воинов, я сейчас арестую Хан Юнгхана и Канг Чунга, потом мы отправимся в дом советника, я все объясню советнику, а ты нам покажешь, где документы!

– Ваш покорный слуга хотел бы убедиться, – сказал Судья Ди, – что главарь Белого Лотоса не сбежал. Я подозреваю Хан Юнг-хана, Лю Фей-по и Канг Чунга, но я не знаю, какую роль каждый из них играет в заговоре. Возможно, что главарем является еще кто-нибудь, пока нам неизвестный. Арест названных лиц может спугнуть его, и он улизнет.

Ревизор задумался, подергал жидкую бахрому на подбородке и сказал своему помощнику:

– Пусть наши люди приведут Хана и Канга к советнику в дом. И смотри, чтобы все было проделано незаметно!

Бородатый нахмурился – он явно был против. Но когда Ревизор нетерпеливо махнул ладонью, он быстро встал и вышел из комнаты, не прибавив больше ни слова.

– Можешь встать, Ди! – сказал Ревизор. Он снова сел в свое кресло, достал свиток документов из рукава и углубился в чтение.

Судья Ди подошел к чайному столику и робко спросил:

– Вашему слуге будет предоставлена честь предложить Вашему Превосходительству чашку чая?

Ревизор с неудовольствием взглянул на него поверх бумаг и холодно ответил:

– Нет, не будет. Я ем и пью только то, что готовят мои люди.

Он снова углубился в чтение. Судья стоял, опустив руки по швам, как было предписано правилами. Он не знал, как долго пришлось ему простоять. Первоначальное чувство облегчения, которое он испытал, когда ему стало известно, что Имперское Правительство приняло решительные и неотложные меры против заговорщиков, уступило место чувству растущего беспокойства за правильность своих выводов. Торопливо и лихорадочно он вновь и вновь пытался просчитать все варианты – может быть, он упустил какую-нибудь важную нить, ведь его выводы не были еще полностью подтверждены.

Сухой кашель оторвал его от раздумий. Ревизор положил документ в рукав, встал и сказал:

– Пора, Ди. Особняк Лянга далеко отсюда?

– Всего несколько минут ходьбы, Ваше Превосходительство!

– Тогда отправимся пешком, чтобы не привлекать внимания, – решил Ревизор.

В коридоре Ма Джунг и Чао Тай встревоженно посмотрели на судью. Тот ободряюще улыбнулся и быстро сказал:

– Я ухожу, вы вдвоем охраняйте главный вход, а Хунг и Чао Тай пусть присмотрят за задней дверью. Не впускайте и не выпускайте никого, пока я не вернусь.

На улице продолжалась обычная жизнь, люди торопились по своим неотложным делам. Судья Ди не был удивлен этим обстоятельством. Он знал, насколько умело действует Тайная Служба – никто не смог бы заметить, что город под ее полным контролем. Судья быстро шагал по улице. Ревизор следовал за ним. Ни один человек не обратил внимания на двух мужчин в синих халатах.

Дверь особняка Лянга открыл худощавый человек с бесстрастным лицом. Судья никогда его раньше не видел – очевидно, люди Ревизора уже заняли дом. Человек почтительно обратился к Ревизору:

– Все домочадцы уже арестованы, двое гостей уже прибыли, они находятся в библиотеке вместе с советником.

Он молча проводил их полутемными коридорами.

Когда Судья Ди вошел в тускло освещенную библиотеку, он увидел, что старый советник сидит на своем обычном месте – в кресле за отделанным красным лаком столом, напротив окна. В креслах у противоположной стены он увидал Хан Юнг-хана и Кунг Чунга, сидевших в напряженных позах.

Старый советник тяжело поднял голову. Слегка приподняв козырек, он поглядел на дверь.

– Опять посетители! – пробормотал он.

Судья Ди шагнул к столу и низко поклонился. Ревизор остался стоять у дверей.

– Я – местный судья, Ваше Превосходительство! – сказал Судья Ди. – Пожалуйста, извините за неожиданное вторжение. С вашего позволения, я только хотел…

– Будьте кратки, Ди, – устало ответил старик. – Мне пора идти принимать лекарство.

Его голова упала на грудь.

Судья опустил руку в чашу с золотыми рыбками. Он быстро нащупал под водой пьедестал маленькой богини. Золотые рыбки взволнованно заметались, их холодные маленькие тела прикасались к его запястью. Судья почувствовал, что верхняя часть пьедестала поворачивается. Это была как бы крышка, а статуя Феи Цветов – ее ручкой. Он поднял ее и увидел медный цилиндр, край которого торчал над водой. Судья засунул руку внутрь цилиндра и достал маленький свиток, обернутый пурпурной парчой.

Советник, Хан и Канг Чунг сидели совершенно спокойно.

– Сядь! – вдруг резко прокричал скворец из своей серебряной клетки.

Судья Ди вернулся к дверям, протянул свиток Ревизору и прошептал:

– Это – недостающий документ.

Глава Тайной Службы развернул свиток и торопливо пробежал начало документа глазами. Судья Ди быстро обернулся и осмотрел комнату. Старый советник сидел неподвижно, как истукан, и смотрел на чашу с золотыми рыбками. Хан и Канг Чунг разглядывали высокого мужчину, стоящего у дверей.

Ревизор подал знак рукой. Внезапно весь коридор заполнили Императорские стражники в сверкающих золотом доспехах. Ревизор указал на Хан Юнг-хана и Канг Чунга и приказал:

– Схватите этих людей!

Когда воины вошли в комнату, Ревизор сказал Судье Ди:

– В этом списке нет Хан Юнг-хана, но мы все равно арестуем его. Пойдемте, я извинюсь перед Его Превосходительством!

Судья удержал его, а сам быстро подошел к столу, сорвал козырек со лба советника и сурово сказал:

– Встань, Лю Фей-по! Я обвиняю тебя в подлом убийстве Императорского Советника Лянг Мен-кванга!

Человек, сидевший за столом, медленно поднялся, выпрямился и расправил плечи. Несмотря на накладную бороду и бакенбарды, можно было легко узнать под ними властное лицо Лю Фей-по. Он не смотрел на своего обвинителя, его горящий взор был прикован к Хан Юнг-хану, закованному в цепи.

– Я убил твою любовницу, Хан! – насмешливо закричал ему Лю. Левой рукой он сорвал бороду.

– Арестуйте этого человека! – рявкнул Ревизор.

Судья Ди стоял и смотрел, как четыре воина подошли к столу. Первый из них вращал перед собой веревкой. Лю шагнул к ним, руки его были вложены в рукава.

Вдруг его правая рука вынырнула из рукава. В ней блеснул нож. Кровь хлынула из горла Лю Фей-по. Он захрипел, закачался и рухнул на пол.

Главарь Белого Лотоса, претендент на высокий Трон Дракона, покончил с собой.

Глава 20

Судья Ди отправляется на рыбалку вместе со своими помощниками; он раскрывает тайну озера Хянь-юань

В последующие дни стальная рука Императора сурово карала участников заговора Белого Лотоса.

В провинциях и в столице многие высокопоставленные и низшие чиновники, а также богатые граждане были арестованы, допрошены и вскорости казнены.

После внезапного ареста центральных и местных руководителей хребет заговора был переломлен; нигде не обнаружилось даже попытки организовать крупное выступление заговорщиков. В некоторых уездах вспыхивали небольшие волнения, но они были с легкостью подавлены местными гарнизонами.

В Хань-юане люди Тайной Службы взяли всю полноту власти в свои руки. Сам Ревизор поспешил в столицу сразу же после самоубийства Лю Фей-по, оставив за главного чернобородого человека, хранившего вечно язвительное выражение на лице; Судья Ди стал его первым советником и помощником в делах.

Уезд был полностью очищен от злоумышленников. Канг Чунг во всем сознался и назвал служащего, бывшего лазутчиком Белого Лотоса в суде. Кроме того, были выявлены приспешники мастера Ванга и около дюжины головорезов, которых Лю Фей-по использовал для грязной работы. Все они были отправлены в столицу. Так как Судья Ди был временно отстранен от своих обязанностей, он, к своему удовлетворению, не был вынужден присутствовать при казни Мао Лу. Высшие власти сначала приговорили засечь его до смерти, но судья добился смягчения приговора – он был попросту обезглавлен.

В своем обращении судья указал, что Мао Лу не осмелился изнасиловать госпожу Дянг и даже защитил ее от двух негодяев на острове Трех Дубов. Монах был приговорен к десяти годам каторги на северной границе государства.

В то утро, когда был казнен Мао Лу, на город обрушились потоки дождя. Жители Хань-юаня поговаривали, что это местное божества – покровитель хочет смыть кровь, пролитую в его владениях. Дождь кончился так же внезапно, как начался, и день установился прохладный и солнечный. В тот же вечер все полномочия должны были быть возвращены Судье Ди, и, пользуясь последними свободными часами, он решил съездить на озеро порыбачить.

Ма Джунг и Чао Тай спустились на набережную, нашли небольшую плоскодонку и подогнали ее к пристани. Судья Ди пришел туда пешком, надев большую круглую шляпу от солнца. Его сопровождали Старшина Хунг и Тао Гань. Последний нес в руках рыболовные снасти.

Когда все вошли в лодку, Ма Джунг устроился на корме и взял в руки весло. Лодка медленно поплыла по волнам. Некоторое время все молчали, наслаждаясь дуновениями свежего ветерка.

Вдруг Судья Ди заговорил:

– Мне было очень интересно в течение последней недели наблюдать за тем, как действуют люди Тайней Службы. Этот парень с короткой бородой – я до сих пор не знаю, кто он такой на самом деле! – был поначалу довольно сдержан, но потом он немного оттаял и позволил мне просмотреть некоторые документы. Он превосходно ведет следствие – я многому у него поучился. Он все время так загружал меня делами, что я только сейчас могу спокойно с вами поговорить. – Судья опустил руку в прохладную воду и продолжил: – Вчера я посетил Хан Юнг-хана, он все еще переживает из-за сурового допроса, которому подвергся, но более всего его расстраивает то, что Хань-юань, его родной город, оказался гнездом опасного заговора. Он ничего не знал о тайнике, который его предок устроил под домом, но наш бородатый приятель не поверил ему. Он допрашивал Хана два дня подряд и был очень суров. В конце концов Хана освободили, потому что я указал на тот факт, что Хан немедленно доложил мне о том, что его похитил Белый Лотос, несмотря на их страшные угрозы. Хан был мне очень благодарен, а я воспользовался случаем и сообщил ему о том, что его дочь и Лянг Фэн влюблены друг в друга. Сначала Хан возмутился и сказал, что Лянг Фэн не пара для его дочери, но потом уступил и решил, что не будет препятствовать их помолвке. Лянг Фэн – серьезный и честный юноша, а Пух Ивы – очаровательная девушка. Я думаю, что их брак будет счастливым.

– Но разве у Хана ничего не было с Цветком Миндаля? – спросил старшина.

Судья Ди печально улыбнулся.

– Я должен откровенно признаться, – сказал он, – что все это время держался неправильного мнения о Хане. Он весьма старомодный, немного высокомерный и довольно ограниченный человек – сердце у него доброе, но с умом – слабовато. Не слишком яркая личность. Нет, у него никогда не было с убитой танцовщицей романа. Вот она была личностью выдающейся! Выдающейся по силе своей любви и своей ненависти. Смотрите, я вижу вдали, среди зеленых деревьев Квартала Ив белые мраморные колонны памятной арки, которую возводят по указу Его Императорского Величества. Надпись на ней будет гласить: «Образец преданности семье и своему государству».

Лодка была уже далеко от берега. Судья закинул свою лесу, потом вдруг ее неожиданно выдернул. Ма Джунг громко выругался. Он тоже заметил большую темную тень, которая прошла под водой как раз под их лодкой. Блеснули два маленьких светящихся глаза.

– Здесь мы ничего не поймаем! – раздраженно сказал Судья Ди. – Эти твари распугают всю рыбу! Смотрите, вот еще одна!

Заметив испуганный взгляд своих спутников, он произнес:

– Я все время предполагал, что из-за этих гигантских черепах исчезали тела несчастных, тонувших в озере. Если только эти огромные бестии отведают вкус человеческого мяса… Но не бойтесь, они никогда не нападают на живых людей. Отплывем подальше, Ма Джунг, может быть там нам больше повезет.

Ма Джунг стал энергично грести. Судья сунул руки в рукава и задумчиво оглядел панораму города, еле виднеющегося на далеком берегу.

– Когда же Ваша Честь обнаружили, что Лю Фейпо убил старого советника и занял его место? – спросил Старшина Хунг.

– В самый последний момент, – ответил судья. – Я имею в виду ту ночь, которую я провел без сна за своим письменным столом, после того как послал Ма Джунга и Чао Тая в столицу. Дело о растратах советника было весьма необычным. Главным же было дело об убийстве танцовщицы. И началось оно на самом деле несколько лет назад с оскорбленного честолюбия Лю Фей-по. Но в последнее время, и мы были тому свидетелями, политические планы Лю были потеснены его весьма неравнодушным отношением к двум женщинам, а именно – к своей дочери Фее Луны и своей любовнице Цветок Миндаля. Это его отношение составляло суть дела, и когда я это понял, все остальное сделалось мне совершенно ясно. Лю Фей-по был человеком редких дарований – отважным, ловким, энергичным, одним словом – прирожденным руководителем. Но его провал на литературных экзаменах сильно задел его самолюбие, и даже последующий успех на купеческом поприще не смог залечить эту рану. Она постоянно мучила его, что и вылилось в горькую обиду на правительство. Случайность направила его честолюбие на возрождение Белого Лотоса с тем, чтобы свергнуть Императорскую Династию и стать родоначальником новой. Однажды ему случилось купить в столичной книжной лавке старинную рукопись, написанную Отшельником Ханом, которая содержала план тайника. Ревизор нашел рукопись среди бумаг Лю в его столичном доме. Отшельник Хан сообщал, что он запланировал строительство тайного убежища на случай беспокойных времен и что он решил спрятать там целое сокровище – двадцать сундуков с золотыми слитками, а также вырыть колодец и запастись провизией. Рукопись заканчивалась чертежом буквенного замка на дверях, ведущих в убежище и расположенных на алтаре в буддийской часовне. И кроме того, Отшельник писал, что секрет будет передаваться в семье Хан от отца к старшему сыну. Когда Лю прочитал эту рукопись, он, вероятно, подумал сначала, что все изложенное – лишь фантазия старческого ума. Но, поразмыслив, решил, что все-таки стоит наведаться в Хань-юань, чтоб уточнить – не привел ли Отшельник свой план в исполнение. Он добился того, что Хан Юнг-хан пригласил его пожить недельку-другую в собственном доме. Лю быстро понял, что Хан ничего не знает о секрете своего предка. Хан знал только то, что его прадед повелел никогда не закрывать двери буддийской часовни и хотел, чтобы там всегда горела лампада. Хан считал, что это распоряжение было проявлением благочестия со стороны его предка, но, конечно же, на самом деле Отшельник хотел, чтобы его наследники имели доступ к секретной двери в любое время дня и ночи – на случай неотложной необходимости. Одяажды ночью Лю пробрался в часовню и удостоверился, что подземелье и все в нем содержащееся, существуют в полном соответствии с описанием Отшельника. Лю, должно быть, решил, что внезапная кончина Отшельника помешала ему передать секрет своему старшему сыну, деду Хан Юнг-хана. Но издатель шахматного задачника опубликовал на последней странице задачу, являвшуюся ключом к дверям, ведущим в подземелье. Никто, кроме Лю Фей-по и, возможно, покойной танцовщицы, не знал о тайне этой задачи.

– Отшельних был человеком выдающегося ума! – воскликнул Тао Гань. – Тот факт, что шахматная задача была напечатана, гарантировал сохранность на веки вечные ключа от двери, находящейся в буддийской часовне, а не посвященный в ее тайну никогда бы не догадался о подлинном предназначении задачи!

– Совершенно верно, – сказал Судья Ди. – Отшельник Хан был мудрым и очень хорошо образованным человеком, с таким мне очень хотелось бы повстречаться. Но Лю Фей-по стал внезапным обладателем огромного капитала, оставленного Отшельником, что доставило ему средства для организации широкого заговора, и одновременно получил в свое распоряжение идеальное убежище для тайного штаба организации. Он построил свою усадьбу на свободном участке между особняком Хана и усадьбой Советника Лянга и нанял четырех землекопов – прорыть подземный ход, соединяющий тайник с его собственным садом. Я предполагаю, что потом Лю Фей-по сам убил этих несчастных, – мы нашли их кости в потайном коридоре. Как бы то ни было, по мере того как тайная организация разрасталась, росли и расходы Лю. Он был вынужден передавать огромные взятки для подкупа чиновников, платить главарям бандитов и снабжать их оружием. Его собственное состояние и сокровища Отшельника быстро таяли, так что ему пришлось призадуматься о новом источнике доходов. Тогда он задумал овладеть состоянием Советника Лянга. Он стал частенько наведываться к нему по-соседски, гулять с ним по саду и легко усвоил привычки советника и его домочадцев. Приблизительно через полгода он заманил старика в потайной ход и там разделался с ним. Он поместил его тело в гроб, который нашли мы с Тао Ганем. С этого времени «советник» заболел, его зрение ухудшилось, он стал забывчив и проводил почти все свое время в спальне. Вся эта маскировка позволяла Лю Фей-по вести двойную игру. Он, наверное, переодевался в подземелье, а затем через свой сад пробирался в дом советника. Комнаты, занимаемые секретарем Лянг Фэном, находились с другой стороны усадьбы, чета старых слуг уже выжила из ума – таким образом, все благоприятствовало его перевоплощениям. Бывало, что непредвиденные обстоятельства заставляли его играть свою роль дольше, чем он предполагал. Именно этим, а также его посещениями совещаний главарей Белого Лотоса в подземелье, объясняются его «исчезновения», которые уже начали привлекать внимание, – об этом рассказал носильщик паланкина Старшине Хунгу. Вместе со своим подручным Ван И-фаном Лю изучил характер и масштабы владений, принадлежащих советнику, и начал распродавать их по частям. Таким образом, Лю приобрел средства, в которых нуждался для завершения подготовки восстания. Все шло хорошо. Он уже стал советоваться со своими сообщниками о подходящей дате для выступления. И вот тут начались неприятности. Это касалось поначалу его личной жизни. Так мы и подошли к Цветку Миндаля или, называя ее настоящим именем – госпоже Фан Хо-и.

Лодка медленно плыла по спокойной поверхности вод. Ма Джунг сидел на корме, скрестив ноги. Он и трое его товарищей внимательно слушали судью. Судья Ди сдвинул соломенную шляпу на затылок и продолжил:

– Заговор распространился и на провинцию Шаньси. Землевладелец из Пинг-янга по имени Фан стал его участником, но потом раскаялся и решил сообщить о заговоре властям. Белому Лотосу стали известны его намерения. Его заставили покончить с собой, а перед этим подписать документ, где он сознавался в том, что злоумышлял против государства. Все его имущество попало в руки Белого Лотоса, а его вдова, дочь Хо-и и маленький сын стали нищими. Поэтому его дочь и продала себя в куртизанки. На эти деньги ее мать смогла купить небольшое поместье в Пинг-янге, к тому же Цветок Миндаля регулярно посылала ей большую часть заработанных денег на образование своего младшего брата. Эти сведения я обнаружил в рапорте, присланном вчера из Пинг-янга, где Тайная Служба схватила и допросила местных главарей Белого Лотоса. Остальное в ее истории можно легко вообразить. Перед своей смертью ее отец, наверное, рассказал ей что-то о заговоре, поведав, что логово заговорщиков находится в Хань-юане, а главою его является Лю Фей-по. Храбрая и преданная девушка решила отомстить за отца и расстроить заговор. Теперь нам понятно, почему она настаивала на том, чтоб ее перепродали именно в Хань-юань, и почему она сделалась любовницей Лю Фейпо. Ее целью было вытянуть из него как можно больше сведений о Белом Лотосе, а затем донести властям на него и его сообщников. Она обладала странной, колдовской красотой и, кроме того, была исключительно сильной личностью. Я думаю, ее семья принадлежала к одной из тех, что хорошо известны в Пинг-янге, в которых от матери к дочери передаются тайные знания, по сути своей – магические. Но все же я сомневаюсь, удалось ли бы ей привязать к себе такого эгоистичного и самолюбивого человека, как Лю Фей-по, если бы она не обладала разительным сходством с его собственной дочерью, Феей Луны. Я не претендую, друзья мои, на то, чтобы сделать полный разбор темных сторон человеческих страстей. Я ограничусь замечанием, что любовь Лю к дочери мешалась с чувством, которое, согласно нашим священным установлениям, человек может питать только к женщине, не связанной с ним кровными узами. Страстная любовь Лю Фей-по к своей дочери была единственным уязвимым местом в его жестокой и холодной душе. Он изо всех сил боролся со своей преступной страстью, а его дочь ничего не знала об этом. Я не берусь судить, как повлияла его ужасная страсть на его отношения с женами, но не удивлюсь, если узнаю, что его домашняя жизнь была отнюдь не счастливой. Возможно, его роман с куртизанкой позволил Лю бежать от самого себя, от бури, бушующей в его душе, – и это придало их отношениям ту глубину, какой Лю, возможно, не испытывал ни с какой другой женщиной. Во время их тайных свиданий – теперь стало известно, что они встречались в садовом павильоне в доме мастера Ванга – Цветок Миндаля выведала у своего любовника некоторые секретные сведения о Белом Лотосе, в том числе и тайный смысл шахматной задачи. Лю часто писал ей, ему требовалось дать выход обуревающей его страсти хотя бы в письме. Но он был достаточно предусмотрителен, чтобы писать эти письма не своим почерком, – он писал почерком Лянг Фэна, который хорошо изучил, работая над денежными документами советника. Но лишь Небу известно, что за каприз заставил Лю подписывать эти любовные письма псевдонимом кандидата Дянга, возлюбленного своей дочери. Повторяю, что эти темные движения его души пребывают за гранью моего понимания. Лю никогда не собирался выдавать свою дочь замуж. Он не мог допустить и мысли, что его дочь когда-нибудь покинет его и будет принадлежать другому мужчине. Когда он узнал о ее любви к кандидату Дянгу, Лю резко воспротивился их помолвке и приказал своему подручному Ван И-фану оклеветать Доктора Дянга, чтобы у Лю появился веский повод для отказа. Но тогда Фея Луны впала в уныние. Лю не смог вынести ее несчастного вида – должно быть, ему стоило огромных усилий перебороть себя и согласиться на этот брак. Мы можем смело предположить, что предстоящая разлука с Феей Луны причиняла ему огромную боль. Более того, его любовные письма к танцовщице показывают, что в то же самое время он начал подозревать о действительных намерениях Цветка Миндаля из-за ее нескрываемого и страстного желания узнать как можно больше о Белом Лотосе. Он решил порвать с ней. И, так как он должен был потерять обеих любимых им женщин, мы легко себе можем представить, в каком смятении пребывала его душа. В довершение всего его денежные трудности с каждым днем возрастали. Играя роль «советника», он распродал большую часть его имущества, а день, на который было назначено восстание, приближался. Ему нужны были деньги, много денег, причем – очень быстро. Поэтому он воспользовался средствами своего сообщника мастера Ванга, а также приказал Канг Чунгу убедить своего старшего брата предоставить существенный заем Ван И-фану. Я думаю, что правильно обрисовал ситуацию, которая сложилась два месяца назад ко времени нашего прибытия в Хань-юань.

Судья Ди умолк.

– Как Ваша Честь узнали, что Канг Чунг был членом Белого Лотоса? – спросил его Тао Гань.

– Только потому, что он очень уж суетился, чтобы обеспечить этот заем, – ответил Судья Ди. – Мне сразу показалось подозрительным, что такой опытный делец, как Канг По, мог решиться предоставить огромный заем столь сомнительному типу, как Ван И-фан. И как только я понял, что Ван И-фан – член заговора, я понял, что Канг Чунг тоже в нем замешан. Яростные старания Лю Фей-по раздобыть наличные деньги дали мне важную нить, которая вместе с исчезновением Лю и внезапной болезнью Советника Лянга привела меня к тому, что я раскрыл секрет перевоплощений главы заговорщиков. Я связал подозрительную жажду золота у старого советника с тем, что члену Белого Лотоса Вану нужны были деньги. Так как советник из-за своего почтенного возраста находился вне подозрений, напрашивался только один вывод.

Тао Гань кивнул в знак понимания и медленно потянул за три волосинки, росшие у него на щеке. Судья Ди продолжил:

– Теперь я перехожу к убийству куртизанки – очень сложному делу, которое сделалось мне понятным лишь в самый последний момент. Фея Луны вышла замуж за кандидата Дянга, и на следующий день состоялся пир в цветочной лодке. Так как Лю уже подозревал танцовщицу, он в этот вечер не спускал с нее глаз. Когда она, стоя между мной и Ханом, сказала мне о заговоре, Лю прочитал ее слова по губам. Но он ошибался, решив, что она обращается к Хану.

– Но мы же решили, что такая ошибка невозможна! – прервал судью Старшина Хунг. – Ведь она обратилась к вам «Ваша Честь»!

– Я должен был раньше догадаться об этом, – сказал Судья Ди со слабой улыбкой. – Помните, она не смотрела на меня, когда произносила эти слова, причем говорила быстро. Поэтому Лю Фей-по перепутал слова «Ваша Честь» с «целью чувств» – обычным любовным оборотом, который, как вы понимаете, ко мне относиться никак уж не мог. Открытие привело Лю Фей-по в страшную ярость: его любовница не просто хотела предать его, а хотела открыться его тайному сопернику! Чем он мог объяснить тот факт, что она обратилась к нему со столь нежными словами, как не тем, что она была в близких отношениях с Ханом? Этим и объясняется то обстоятельство, что на следующий же день Лю хотел заставить Хана удержать рот, на замке, похитив его и запугав. Этим же объясняется то, почему последними словами Лю, перед тем как он вонзил кинжал себе в горло, была насмешка над его мнимым соперником. К счастью, слова танцовщицы о шахматной игре ускользнули от Лю, потому что в этот момент девица Анемон вернулась к нашему столу и загородила говорящую. Если бы Лю прочитал по губам и вторую фразу, он, без сомнения, перевел бы из подземелья штаб заговора. Узнав, что танцовщица хочет предать его, Лю был вынужден разделаться с нею немедленно. Я мог бы установить истину по его взгляду, когда он наблюдал ее танец. Он решился убить ее и знал, что в последний раз видит ее ослепительную красоту, от которой перехватывает дыхание. В его глазах была ненависть, ненависть обманутого любовника и в то же время глубокое отчаяние человека, теряющего любимую женщину. Недомогание мастера Пенга предоставило Лю хороший повод для того, чтобы выйти из комнаты. Он отвел Пенга на палубу к правому борту. Пока Пенг находился у поручня в совершенно расслабленном состоянии, Лю прошел на левый борт, вызвал Цветок Миндаля через окно и провел ее в каюту. Ударив ее с такой силой, что она потеряла сознание, он положил бронзовый треножник ей в рукав и опустил ее тело в воду. А потом присоединился к Пенгу, которому к тому времени стало несколько лучше, и вместе с ним спустился в столовую. Представьте себе его состояние, когда он узнал, что тело не пошло ко дну озера и что убийство раскрыто. Но Лю ожидали еще худшие треволнения. На следующее утро он узнает, что его горячо любимую дочь Фею Луны нашли мертвой на брачном ложе. Одновременно он потерял обеих женщин, царивших над его помыслами. Его неистовая ненависть обрушивается не на кандидата Дянга, а на его отца. Запретная страсть Лю Фей-по к своей дочери внушила ему ту мысль, что и ученый грешит тем же. Этим, насколько могу судить, и объясняется то невероятное обвинение, которое Лю выдвинул против доктора Дянга. Смерть Феи Луны глубоко потрясла Лю. Но, когда необъяснимым образом исчезло ее тело, Лю полностью потерял контроль над собой. С этого момента Лю словно рехнулся, он вряд ли мог контролировать свои действия. Его сообщник Канг Чунг признался, что Лю приказал своим людям искать труп его дочери. Лю вел себя столь странно, что Канг Чунг, мастер Ванг и Ван И-фан ощутили беспокойство за своего руководителя. Они настойчиво отговаривали Лю от его решения похитить и напугать Хан Юнг-хана, они говорили, что это слишком рискованно и что убийство куртизанки – уже достаточное предупреждение для Хана, чтоб он не болтал о том, что она ему рассказала. Но Лю отказался что-либо слушать, ему хотелось как-то уязвить своего соперника. Поэтому его люди сунули Хана в закрытый паланкин, поносили вокруг сада Лю, а затем принесли в тайник под его же собственным домом! Хан совершенно правильно описал мне шестиугольную комнату и даже вспомнил, что его пронесли на десять ступеней вверх – ровно столько ступеней ведут из потайного хода, прорытого Лю, в подземелье. Человек в белом капюшоне был, конечно, сам Лю, который не мог отказать себе в удовольствии поиздеваться над тем, с кем, как он думал, Цветок Миндаля ему изменяла. Мы приближаемся к развязке этой мрачной истории. Тело Феи Луны не найдено, денег вновь не хватает, и к тому же Лю боится, что я начал его подозревать. Загнанный в угол, он решает исчезнуть, как Лю Фей-по, и руководить последней стадией заговора в роли Советника Лянга. Я арестовал Ван И-фана раньше, чём Лю успел предупредить его о своём исчезновении. Когда я сообщил Вану, что Лю сбежал, Ван решил, что Лю оставил свои честолюбивые замыслы. Он задумал мне все рассказать, чтобы спасти свою шкуру. Но служащий из суда, бывший лазутчиком Лю, предупредил главу заговорщиков, и тот приказал ему отнести Вану отравленное пирожное. Эмблема в виде лотоса на пирожном была изготовлена не для Вана – вспомните, ведь в камере было темно – она предназначалась для меня, чтобы запугать и запутать меня настолько, чтобы я не смог помешать в последние дни подготовке заговора. В ту же ночь Лю сообщил Вангу и Канг Чунгу, что с этого времени они должны видеться с ним в усадьбе Советника. Ванг и Канг, посовещавшись, решили, что Лю совершенно потерял голову и что Ванг должен его заменить. Ванг идет в подземелье, чтобы добыть секретный документ, который наделит его властью над всей организацией. Но Лю уже перенес этот документ в тайник, находившийся в чашке с золотыми рыбками. Мы с Тао Ганем застали Ванга в шестиугольной комнате, и он был убит.

– Как Ваша Честь узнали, что документ спрятан в чаше с золотыми рыбками? – с интересом спросил Чао Тай.

Судья Ди улыбнулся и сказал:

– Когда я навещал так называемого советника и ждал его в библиотеке, золотые рыбки вели себя совершенно естественно. Когда они увидели, что я склонился над чашей, они даже выплыли поближе к поверхности воды, ожидая, что их покормят. Но когда я протянул руку к статуэтке, они вдруг заволновались. Это несколько удивило меня, но я не подумал о возможной причине такого поведения. Только когда я пришел к выводу, что Лю выдает себя за советника, я вдруг вспомнил об этом случае. Я знал, что эти рыбки очень чувствительны, как все высокопородные животные. Им неприятно, когда люди опускают руки в их воду. И я подумал, что чья-то рука их уже не раз потревожила, что-то делая под водой и вторгаясь в их маленький покойный мирок. Тогда я решил, что в пьедестале статуэтки, возможно, находится тайник. И так как самым наиважнейшим документом у Лю был этот маленький свиток, я пришел к заключению, что Лю спрятал его именно там. Это, пожалуй, все!

Судья взял свою удочку и начал приводить в порядок лесу.

– Это важное дело, – сказал Старшина Хунт, – несомненно, будет способствовать повышению в должности Вашей Чести!

– Повышение в должности? – спросил судья с удивлением. – Конечно же, нет. Я рад, что меня вообще не сняли с поста. Ревизор сурово разнес меня за то, что я столь поздно раскрыл заговор, и в том документе, который восстанавливает меня в должности судьи, это записано черным по белому, причем в недвусмысленных выражениях! К документу прилагалась бумага из Министерства по Служащим, в которой говорилось о том, что решение властей относительно моей службы было столь мягким потому, что в самый последний момент я нашел ключ к замыслам заговорщиков. Уездный судья, друзья мои, должен знать обо всем, что творится в его округе!

– Что ж, – сказал Хунг, – как бы то ни было, дело об убийстве куртизанки благополучно завершено!

Судья Ди ничего не ответил. Он закинул удочку и задумчиво смотрел на воду. Потом медленно покачал головой и сказал:

– Нет, у меня сложилось такое чувство, что это дело еще не окончено, Хунг. Поступками куртизанки руководила столь непримиримая ненависть, что, боюсь, самоубийство Лю не удовлетворило бы ее. Подобные страсти обладают столь великой силой, что живут сами по себе и способны приносить несчастия даже после того, как люди, питавшие их, умирают. Говорят даже, что эти темные силы завладевают покойниками и используют их для своих адских целей!

Заметив выражение растерянности на лицах своих помощников, судья поспешил добавить:

– Но, как-6ы то ни было, сколь бы зловещи ни были эти мрачные силы, они способны повредить лишь тому, кто сам вызовет их, совершив какое-нибудь черное дело.

Судья перегнулся через борт и всматривался в воду. Может быть, он снова увидел там, в глубине, это спокойное лицо, которое смотрело на него ничего не видящим взглядом, как в ту роковую ночь в цветочной лодке? Судья вздрогнул и тихо сказал сам себе: «Я думаю, человеку, замыслившему зло, лучше не бродить одному ночной порой по берегу этого озера!»