Глава 15

Ма Жун с Чао Таем угрюмо взирали на двух монахов-даосов, но те лишь низко кланялись, касаясь пола длинными рукавами желтых одеяний. Все четверо стояли у подножия широкой каменной лестницы, ведущей к высокой башне даосского храма.

На улице появились два уборщика в капюшонах. Один из них приподнял край черного плаща и хрипло прокаркал:

— Наши амулеты продаются получше ваших молитв, жалкие притворы!

Второй загоготал, и отзвук его смеха гулко раскатился в тишине безлюдного квартала.

— Этих наглых воров тут более чем достаточно, — сказал Чао Таю один из монахов. — Но кукольника мы никогда не видели.

— Во всяком случае, последние десять дней наш храм никто не посещал, — заметил другой монах. — А мы день и ночь молимся о дожде.

— Вот и продолжайте! — нелюбезно буркнул Ма Жун. — до свидания!

Он кивнул другу, и оба пошли прочь. Чао Тай уныло оглядел окна лавок напротив. Все ставни были закрыты.

— По-видимому, они открываются всего на час, рано утром, — вздохнул он, — как и на окраинах. Продадут то немногое из еды, что у них есть, — и снова дверь на замок. Ну, кого тут спрашивать о кукольнике и этой девчонке? Не можем ведь мы стучаться в каждую проклятую дверь в этом квартале, правда?

— Это будет нелегко, — мрачно согласился Ма Жун. — И ни одного уличного мальчишки поблизости не видно. Вот бы кто наверняка мог помочь, ведь они обожают кукольные представления! В обычное время…

Чао Тай, подергивая тонкие черные усики, вдруг спросил:

— А как выглядела обезьянка Юаня? В харчевне было так темно, что я не разглядел ее толком.

— Обезьянка? А что тебя интересует?

— У нее был хвост?

— Да. Длинный пушистый хвост. Она обвивала им шею Юаня.

— О Небо! Да это же древесная обезьяна! — расплылся в улыбке Чао Тай.

— Древесная так древесная, и что с того? — сердито проворчал Ма Жун.

Чао Тай в раздумье посмотрел на храм.

— По-моему, — негромко сказал он, — нам стоит забраться на эту пагоду, брат.

— Зачем? Хочешь поупражняться в лазанье по стенам?

— Нет, поискать деревья, брат. Здесь их совсем немного — бедному кварталу такая роскошь, как сад, недоступна. А бродячие артисты, которые держат обезьянок, обходящих публику с блюдом, очень о них заботятся, ведь эти обученные зверьки дорого стоят. Значит, Юань живет в таком месте, где есть деревья, чтобы обезьянке было вольготно. Будь зверек другой разновидности, кукольнику это не понадобилось бы. Все обезьяны, кроме древесных, отлично себя чувствуют, прыгая по всему дому, залезают на лари и постели, потому что им это нравится.

Ма Жун согласно кивнул. За много лет, проведенных в «зеленых лесах», он успел убедиться, что Чао Тай понимает толк в животных. Он вечно кого-нибудь приручал и прекрасно знал все звериные повадки.

— Ладно, — улыбнулся Ма, — залезем на эту проклятую пагоду. Оттуда должно быть видно, где тут растут деревья. Не очень надежная зацепка, но все же лучше, чем ничего. Друзья снова затопали по каменной лестнице. Послушник проводил их через внутренний двор к входу в девятиэтажную пагоду. Обливаясь потом и бормоча проклятия, они поднялись по крутой, узкой лестнице и с площадки девятого этажа вдруг увидели, что знойное марево над волнами крыш немного рассеялось. Весь квартал простирался внизу живописной картой. За храмом среди трущоб торчал одинокий островок зелени. А за ним на высоком шесте висел флаг — значит, неподалеку пост городской стражи.

— Пойдем к тому зеленому островку, брат, — предложил Чао Тай. — Гляди, крыши вокруг него образуют квадрат и высятся над другими. Я думаю, это старинный дом, построенный еще в те времена, когда этот квартал был сердцем города. Теперь в таких домах нашли приют десятки бедных семей.

— Хорошо. Именно в местечке вроде этого и мог поселиться Юань. Надо только придумать, как туда лопасть.

Ма Жун, склонившись над оградой, уставился на лабиринт дорожек и улиц.

— Смотри, вначале нам надо попасть на вон ту небольшую площадку за храмом, потом двинуть по извилистой тропинке и повернуть влево, на прямую дорогу. Это самый короткий путь.

Друзья, изрядно приободрившись, начали спускаться вниз.

Через полчаса утомительных блужданий по грязным улицам настроение опять стало портиться. С каждым шагом в глубь квартала дома становились беднее, а по пути не встретилось ни одного человека, у кого можно было бы спросить дорогу. Наконец, на углу очередной улицы путники увидели старуху в лохмотьях. Она рылась среди отбросов зловонной сточной канавы в поисках съестного.

Нет, старуха не замечала поблизости никаких кукольников или акробатов, но сказала, что через три улицы отсюда действительно стоит высокий старый дом.

— Дом очень большой, — предупредила она, — и бродяги живут в дальней его части. Во двор не заходите — туда мы сносим своих мертвецов, а потом их забирают уборщики. — Нищенка смахнула с потного лица седую прядь. — Вам повезло. Сегодня тут очень много уборщиков. Они хорошие люди, могут вызвать духов умерших и продают амулеты от всех болезней.

Чао Тай поблагодарил старуху, и они двинулись дальше. На следующей улице им повстречалось человек десять уборщиков. Среди них шагал рослый мужчина в длинном халате из дорогой парчи и высокой черной шапочке.

— Эй, доктор! — окликнул его Ма Жун. — Что вы тут делаете?

Доктор Лю, что-то сказан высокому уборщику, подошел к двум друзьям.

— Я осматривал двух молодых женщин в большом старом доме, господин тайвэй, — вежливо ответил он, — но, к сожалению, ничем не сумел помочь — обе были тяжело больны и умерли у меня на глазах.

Ма Жун побледнел. У него екнуло сердце.

— Вы имеете в виду дочерей Юаня?

— Юань? Их звали Юань? — спросил Лю долговязого уборщика.

Тот пожал плечами, укутанными черным плащом.

— Покажите нам дорогу, доктор, — приказал Чао Тай. — Вот уж не думал, что вы так заботитесь о бедняках!

— Я очень серьезно выполняю свой долг, — холодно отозвался Лю. — Что ж, пойдемте, если не верите мне на слово.

Лекарь развернулся, друзья поспешили за ним, а группа уборщиков замыкала шествие. Через некоторое время высокая фигура в черном плаще приблизилась к Чао Таю, приглушенный балахоном голос просипел:

— А я вас знаю, господин тайвэй. Это вы приказали обезглавить четверых наших товарищей!

— Могу лишить головы и вас! — ледяным тоном отрезал Чао Тай. — И даже за гораздо меньшую провинность! Будьте осмотрительнее, мой друг!

Долговязый отстал, и Чао Тай услышал, как он перешептывается со своими спутниками.

На следующей улице к ним присоединилась еще дюжина людей в капюшонах, и все они оживленно загомонили, но так, чтобы блюстители закона не могли разобрать ни слова. Ма Жун оглянулся — глаза в прорезях капюшонов сверкали злобой. Он подтолкнул друга, и тот схватился за рукоять меча — тоже почуял угрозу в поведении уборщиков.

— Ну вот мы и на месте, — сказал доктор Лю, останавливаясь перед полуразрушенными воротами.

Сквозь трещины в штукатурке проступали видавшие виды кирпичи, но кованая дверь казалась довольно крепкой. Лю указал на деревянную щеколду. Двое уборщиков подняли ее и толкнули створку. Лекарь вошел первым, за ним — Ма Жун и Чао Тай, но уборщики оставались снаружи, и узкую улочку буквально запрудили фигуры в черных капюшонах.

Ма Жун приблизился к двум неподвижным фигурам, лежавшим на куче отбросов у входа в высокую полутемную привратницкую, и с облегчением перевел дух — умершие женщины были ему незнакомы.

— Воздух здесь пропитан болезнью, доктор, — проворчал Чао Тай. — Бродяг нужно куда-то переселить.

— Вот и займитесь этим, тайвэй. А я позволю себе откланяться — у меня и своих дел хватает.

— Не могу сказать, что я был рад встрече с вами, — буркнул Ма Жун.

— Осторожно, тайвэй, — злобно огрызнулся Лю. — Очень скоро я могу вам понадобиться.

— Если мы заболеем, — весело вставил Чао Тай, — то позовем нашего лекаря. Он будет несказанно рад для разнообразия поглядеть на живое тело! Доктор Лю повернулся и, не сказав ни слова, вышел.

Два друга зашагали по длинному, узкому проходу. Сквозь прорехи разваливающейся крыши виднелось неласковое небо. Здесь не было окон, зато стены, несмотря на пятна плесени, выглядели довольно крепкими. Проход заканчивался дверью. Чао Тай попытался ее открыть, но тяжелая створка не поддалась. Приложив к ней ухо, тайвэй услышал с той стороны чье-то бессвязное бормотание.

И тут же сверху донесся грубый насмешливый голос:

— Вот вы и попались, грязные собаки!

Сквозь дыру в крыше на них смотрел уборщик. Потом послышался негромкий свист, и в голову Ма Жуна чуть не угодила стрела.

— Назад, к другой двери! — прошипел ЧаоТай.

Они стремглав кинулись обратно. Ма Жун перескочил через трупы двух женщин и потянул дверь. Тщетно!

— Мы в ловушке, — выдохнул Чао Тай. —У этих негодяев луки, и, если мы будем смиренно ожидать своей участи, нас просто подстрелят с крыши. Давай выбьем вторую дверь и прорвемся с той стороны!

— Одним духам ведомо, какое оружие они прячут под своими проклятыми плащами, — возразил Ма Жун. — А соотношение — сорок против двоих. Тут скорее нужна ловкость, а не сила, брат! Помоги-ка мне скорее снять кольчугу! — Прошептав на ухо Чао Таю, что надо делать, он рявкнул во весь голос: — Что вы о себе возомнили, псы! Наши стражники от вас мокрого места не оставят!

Уборщики издевательски захохотали.

— А мы вас обоих аккуратно завернем в полотно, — крикнул кто-то. — И никто ничего не узнает!

— Эй, может, лучше договориться? — ответил Ма Жун, помогая Чао Таю надеть свою кольчугу на одну из умерших женщин.

Чао Тай застегнул на голове покойницы шлем и, когда Ма Жун подхватил ее под руки, воткнул острие меча в затылок, как раз под кромкой железа.

— Прости, девочка, — пробормотал он и двинулся к двери, неся перед собой на мече безжизненное тело.

Ма Жун, одетый только в кожаные штаны и нижнюю рубаху, быстро осмотрел засов — тот был исправен. Оглянувшись, Ма увидел, как труп женщины пронзили две стрелы. Чао Тай медленно опустил ее на пол, подошел поближе и нагнулся, пряча лицо. Первая стрела ударила его в спину, вторая отскочила от шлема. Чао вскрикнул и, упав на распростертое тело, затих.

— Тащи сюда обоих! — завопил кто-то на крыше.

Ма Жун стоял, прижавшись к стене у двери, и ждал, когда поднимут щеколду. Наконец дверь открылась и вошел человек в черном. Ма Жун крепко обхватил его за шею и глубоко вонзил меч в правый бок. Одновременно он захлопнул дверь ногой, потом, подождав, пока корчащееся тело упадет на пол, запер засов.

— Что случилось? — завопили снаружи.

Ма Жун быстро накинул черный плащ своей жертвы, сунул за пояс кинжал и, надвинув на голову капюшон, подскочил к Чао Таю, все еще лежавшему без движения.

— Давай руку! — крикнул он.

Сквозь дыру просунулись две головы в капюшонах и в проход спустили легкую бамбуковую лестницу. Ма Жун мигом поднялся наверх. Два уборщика, вооруженные луками и стрелами, стояли в опасной близости от края крыши. К своему удовлетворению, тайвэй заметил, что чуть поодаль карниз нависает над плоской крышей крыльца с противоположной стороны прохода.

— Что… — начал один из уборщиков — тот, что был повыше.

Ма Жун нанес резкий удар, и любопытный вниз головой полетел в дыру. А тайвэй, распахнув плащ, изо всех сил пырнул кинжалом в живот второго уборщика и хотел было спуститься, но, поразмыслив, вновь плотно обернулся плащом и осторожно пошел вдоль карниза к плоскому навесу над крыльцом. При виде столпившихся у двери уборщиков он заорал:

— Бегите! У главных ворот стражники!

Они колебались всего один миг и, услышав громкий стук в окованную железом дверь, бросились к другому выходу.

Ма Жун, как только мог быстро, не рискуя свернуть шею, заскользил по шаткому карнизу обратно и, несмотря на то что последний оказался довольно надежен, почувствовал себя уверенно, лишь благополучно добравшись до входа в привратницкую.

— Стражники — у дальних ворот! — крикнул тайвэй. — Но с этой стороны пока ничего не видно. Если поторопимся, можем успеть!

Снизу донеслись гневные вопли и ругательства. Ма Жун быстро оглядел толпу. Доктор Лю все еще болтался среди уборщиков.

Ма Жун вернулся к дыре и соскользнул по бамбуковой лестнице. Чао Тай уже снял с покойницы его кольчугу и вместе со шлемом завернул в свой шейный платок, а сам переодевался в черный плащ лучника, сброшенного Ма Жуном в проход. Голова убийцы-неудачника самым неестественным образом болталась на шее.

— Надвинь пониже капюшон и пойдем! — поторопил друга Ма Жун.

Они поднялись по лестнице и огляделись. Людей в черном и след простыл.

Друзья добрались по карнизу к дальнему концу прохода и спрыгнули во двор. Ворота выходили на узкую улочку.

— К посту! — выдохнул Ма Жун.

За поворотом они неожиданно наткнулись на четырех уборщиков.

— В какой стороне стражники, братья? — спросил Чао Тай.

— Везде! Спасайтесь!

Перепуганные смутьяны, оттолкнув обоих тайвэев, рванули в какой-то лаз.

На поиски поста городской стражи у друзей ушло немало времени. По пути они встретили лишь одного мирного жителя, но и тот при виде двух высоких фигур в черных капюшонах быстро исчез.

Чао Тай и Ма Жун скинули плащи и капюшоны только во дворе небольшого домика, где устроились начальники поста. Оба тайвэя разделись догола и присели на каменный пол. Пока двое стражников обливали их холодной водой, другие окуривали одежду и оружие над жаровней с ароматными травами, постоянно горевшей в углу двора.

К своему удовольствию, Чао Тай узнал от дежурного начальника, что лошадь уже оседлана. Это соответствовало плану, задуманному Ма Жуном для быстрого оповещения всех постов: днем на каждом из них следовало держать лошадей, готовых доставить сообщение, а ночью иметь под рукой несколько хлопушек, рассылающих многочисленные цветные огни. Он приказал начальнику стражи разослать конных гонцов на все ближайшие посты, собрать сотню людей и, окружив квартал, обезвредить уборщиков.

— Хватайте всех, у кого есть оружие, — добавил он, — а каждого, кто вздумает сопротивляться, убивайте на месте. Арестованных ведите к нам, в Ведомство охраны общественного порядка.

Чао Тай поморщился, когда Ма Жун залепил ему рану на спине масляной нашлепкой. Кольчуга, конечно, помешала стреле пронзить его тело, зато ее железные кольца вдавились и поранили кожу.

— Радуйся, что это была всего лишь обычная деревянная стрела, — хмыкнул Ма Жун. — Будь у них новомодная штуковина с железным древком, она убила бы тебя, несмотря на кольчугу. Оружейникам сто раз говорили, что теперь, когда появились самострелы, кольчуги надо делать с утолщенными пластинами на груди, спине и по бокам. Но упрямые негодяи твердят, что нельзя жертвовать подвижностью ради безопасности!

Наконец друзья снова оделись, перекусили вместе с начальником поста и вернулись в трущобы. Слухи о стычке стражи с уборщиками, по-видимому, уже распространились по всему кварталу, потому что из окон то и дело кто-нибудь высовывал голову, испуганно озирая грязные улицы. Ма Жун и Чао Тай, расспрашивая любопытных, кое-как добрались до большого старого дома на узкой, но удивительно чистой дороге. Ворота здесь были широко распахнуты.

Облезлый от старости проход был совершенно пуст, но чисто выметен. Друзья осмотрели дверные проемы, ведущие в комнатки по обеим его сторонам, — сами двери, должно быть, давно утащили на дрова.

— Никого! — пробормотал Чао Тай.

— Тише! — поднял руку Ма Жун, уловив отдаленные звуки флейты.

Они миновали привратницкую и, распахнув двустворчатую дверь в конце прохода, оказались в запущенном саду с персиковыми и апельсиновыми деревьями. Вдоль стен открытые балконы вели к высокому дому. Это был тот самый зеленый островок, что друзья видели с вершины пагоды. Звуки флейты стали громче. Чувствовалось, что играет настоящий мастер, — четкая, приятная мелодия невольно завораживала.

— Нашел! — воскликнул Чао Тай, указывая на маленькую коричневую обезьянку, которая повисла на ветке, зацепившись хвостом, и внимательно разглядывала их темными глазками-бусинками.

Чао Тай засвистел, подзывая ее, а Ма Жун быстро побежал но левому балкону с низкой, облупленной оградой. Похоже, этот дом давно не приводили в порядок.

Догнав его, Чао Тай недовольно проворчал:

— Надеюсь, твоя девица дома! Я готов унести отца и сестру, чтобы ты мог потискать ее в уголке! Ты это честно заслужил!

Ма Жун улыбнулся. Из уст его побратима это звучало настоящей похвалой.

Войдя в дом, друзья замерли — в сводчатом дверном проеме их взору предстала очаровательная картина. Юань играл на длинной флейте, сидя посреди просторного зала, казавшегося почти пустым, потому что, кроме грубых скамеек вдоль стен да маленького бамбукового чайного столика, там ничего не было. И вот на этом-то открытом пространстве, размахивая длинными переливчатыми рукавами халата, самозабвенно кружилась Коралл. Носки ее крохотных, расшитых туфелек едва касались пола. После недавней стычки, крови и грубого насилия эта мирная сцена как будто бы перенесла их в другой мир.

Оба воина остолбенели от удивления и восторга.

Наконец Ма Жун вошел и тихонько кашлянул. Юань вынул флейту изо рта и, вскинув брови, оглядел незваных гостей с головы до ног, потом встал и слегка поклонился.

— Чему обязан столь неожиданным визитом, мой господин? — хорошо поставленным голосом спросил он.

— Ваша дочь Бирюза дома? — выпалил Ма Жун.

Юань задумчиво взглянул на него:

— Нет, вышла полчаса назад. Прошу вас, садитесь! — Он указал на скамью и тут же приказал дочери: — Принеси корзину с фруктами, Коралл!

Ма Жун не знал, как начать разговор. Он подергал ус и, решив, что сразу приступить к делу было бы очень невежливо, как бы невзначай обронил:

— Мы тут встретили несколько уборщиков. Говорят, они замешаны в беспорядках. Скажите, вы что-нибудь слышали об этом?

— Нет. Правда, в последнее время эти люди стали нам досаждать. Они устроили какое-то братство и заставляют всех покупать бесполезные амулеты, уверяя, будто их обладатели неуязвимы для болезней. Кроме того, они болтают всякую чушь: мол, чума — это знак, что Небо лишило императора тяньминь и начинается Новая Эра. — Кукольник пожал плечами. — А если и так? Всегда будут правители и подданные, последние — всегда в проигрыше!

— И да помилуют нас духи! — подытожил Чао Тай и, решив избавить Ма Жуна от самой неприятной части разговора, объявил: — Мы пришли сюда по приказу своего начальника, господина верховного судьи. Он желает немедленно видеть вас и вашу дочь Коралл.

— Ах вот как? Господин начальник желает нас видеть? — протянул Юань.

Коралл принесла корзину, подвинула к гостям чайный столик и поставила две чашки. Наблюдая за ней, Ма Жун решил, что девушка очень мила, но ей не хватает гордой и яркой красоты, присущей сестре.

— Эти двое господ хотят препроводить нас в губернаторский дворец! — объяснил дочери Юань.

Она испуганно прикрыла рот рукавом халата.

— Не волнуйтесь! Господин судья Ди просто хочет задать вам несколько вопросов! — поспешил вставить Ма Жун.

— А как же наша обезьянка? — забеспокоилась Коралл.

— Никуда не денется. Она еще не знает окрестностей и не убежит из сада. Да и Бирюза, вернувшись, позаботится о ней! Идем!

Когда они шли по балкону, кукольник махнул рукой в сторону сада:

— В свое время тут было неплохо, правда? Но много лет назад хозяин переехал за город. Потом здесь поселились какие-то бродяги, но и они вскоре ушли. Говорят, в доме водятся привидения. — Он усмехнулся. — Однако сам я еще не встретил ни одного! Зато большой зал очень подходит для танцев Коралл, а в саду сестра упражняется с мечами.

Едва они вышли на улицу, мимо прошел вооруженный до зубов отряд стражи. Охота на уборщиков-смутьянов началась.

Глава 16

Судья Ди сидел за столом, одну за другой подписывая бумаги, которые ему протягивал Tao Гань. При виде вошедших Ма Жуна и ЧаоТая он положил кисточку.

— Арест господина Ху не вызвал никаких затруднений. А что у вас? Отыскали этого кукольника? Уже вторая половина дня!

— Да, мой господин, — доложил Ма Жун. — Юань с дочерью Коралл ждет в приемной! Бирюзы не было дома, но, поскольку вы говорили, что она вам и не нужна, мы не стали ждать ее возвращения. Кроме того, по дороге в трущобы, мой господин, мы обнаружили, что среди уборщиков квартала назревает смута. Эти негодяи основали нечто вроде религиозного братства, продают людям ни на что не годные амулеты и распускают всякие лживые слухи.

Судья Ди в сердцах стукнул по столу кулаком.