Глава 9

Еще никогда судье Ди не доводилось спать в таких ужасных условиях. В конуре, где разместили их с Чао Таем, едва помещались два узких настила. Судья лег не раздеваясь, но и одежда недолго спасала его от полчищ ненасытных клопов, немедленно бросившихся в нападение. Судья всю ночь не мог сомкнуть глаз, а вот Чао Тай нашел более удачное решение: молодой человек вытянулся на полу головой к двери, и вскоре от его мощного, громоподобного храпа задрожали тонкие перегородки между комнатами.

Они встали на заре и спустились вниз. В зале не было ни души. Как видно, обитатели «Огненной птицы» не считали ранний подъем полезным для здоровья. Чао Тай разжег печь, наскоро сполоснулся и, приготовив для судьи чайник, отправился с посланием к судебному лекарю. Ди сел за столик в углу и налил себе чаю.

Сверху спустилась Гвоздика. Стукнув изо всех сил по стойке кулаком, она разбудила содержателя притона и ушла на кухню готовить утреннюю трапезу. Вскоре но лестнице затопали Тунлин и четверо его помощников. Вожак пододвинул стул к столику судьи и, возмущенно отвергнув предложенную чашку чаю, крикнул Гвоздике, чтобы та принесла подогретого вина.

— Ну, что тебе удалось узнать прошлой ночью, брат? — спросил он, с нескрываемым удовольствием сделав глоток.

— Убитая была богатой женщиной, — ответил судья. — И тот, кто ее прикончил, тоже не бедствовал, потому как оставил на теле вот эти побрякушки. — Ди, достав из рукава серьги и браслеты, положил их на стол. — Когда я это продам, получишь половину.

— О Небо! — обрадовано воскликнул Тунлин. — Твой поход на болото оказался очень прибыльным, да? Да, женщину наверняка убил человек ее же круга. Кстати, ты мог бы здорово набить кошель, раскрутив это дело! Постарайся найти ублюдка — и тяни тогда из него деньги сколько влезет. Но не забудь передать, что, если он подумывает убить кого-то, я бы попросил сделать это за пределами моего города.

Вошел бродяга в лохмотьях и попросил чашку лапши. Жадно проглотив ее, он от стоики обратился к Тунлину:

— Слышали новость, хозяин? Только что в суд принесли тело жены правителя уезда. Ее убили на болоте.

Главарь, грохнув кулаком по столу, разразился чудовищной руганью.

— Ты, во имя всех демонов Преисподней был прав насчет того, что убитая была госпожой! — крикнул он судье. — Надо как можно скорее найти этого убийцу, брат! Выбей из него побольше денег, а потом тащи в суд. Ну надо ж было из всех людей выбрать именно жену правителя уезда!

— А почему это тебя так волнует?

— Да ты ведь сам прекрасно понимаешь, что за птица императорский чиновник! Если, к примеру, мы с тобой заявим, что твоей или моей жене перерезали горло, судейская стража изобьет нас, приговаривая, что надо лучше следить за своими домочадцами, а вот жена правителя уезда — совсем другое дело! Коли убийцу тотчас не найдут, весь город наводнят лазутчики, люди из тайной службы, особые дознаватели из управы округа и прочие паразиты, именующие себя блюстителями закона. Они начнут прочесывать город, брат, и хватать всех направо и налево. А нам с тобой придется срочно собирать пожитки и удирать! Вот почему я беспокоюсь, брат, вот почему говорю тебе: пошевели мозгами и найди этого ублюдка! — Тунлин уныло уставился на свою чашу с вином.

Судья Ди покачал головой:

— Это будет нелегко, учитывая, что убийца принадлежит к тому же кругу, что и его жертва.

— Мерзавец наверняка был ее любовником! — прорычал Тунлин. — Ох уж эти так называемые благородные особы! Узлы на их одежке завязаны так же свободно, как и у наших девок! Видно, парень устал от нее, вышла ссора, и он дал подружке по голове. Старая история! Ну ладно, я кликну своих людей и прикажу глянуть на эти побрякушки. Они мигом разнюхают, где эта потаскушка обычно играла в любовные игры с собратом нашего правителя. Это поможет тебе вычислить собачьего сына.

— Хорошая мысль, — потакая вожаку, кивнул судья Ди. Но вдруг, оторвав взгляд от чашки, с любопытством спросил: — А как же твои люди это узнают? Ведь никто из них никогда не видел ее!

— Да по этим побрякушкам, понял? — Нетерпеливо бросил Тунлин. — Это же их работа! Когда ты или я видим проходящую мимо дорогую юбку или ее проносят в паланкине, мы стараемся хоть одним глазком глянуть на мордашку хозяйки, а нищий смотрит только на ее побрякушки. Он годами учится этому, иначе не сумеет выжить. Увидев под покрывалом дорогие серьги или браслет на руке, отодвигающей занавеску паланкина, нищий сразу оценивает их стоимость и прикидывает: если товар хороший, за этой женщиной стоит пойти, так как она может обронить дорогой платочек, а то и несколько монет. Побрякушки, что ты принес, отличной работы и сделаны на заказ, поэтому, вполне возможно, кто-то из моих людей обратил на них внимание. Теперь понял?

Судья Ди пододвинул украшения к Тунлину, думая о том, что по ходу дела получил весьма полезные знания, каковые, несомненно, пригодятся в дальнейшем. Тут он заметил у двери Чао Тая и сказал Тунлину:

— Мне пора идти — есть одно небольшое дельце. Скоро вернусь.

По пути к рыночной площади Чао Тай спросил судью Ди:

— Думаю, сейчас мы пойдем к вашему собрату Тэну и расскажем о неблаговидных делишках менялы?

— Не все сразу! — ответил судья. — Для начала навестим Лен Цяня и попробуем вытянуть у него деньги. Так мы проверим, правду ли сказал Кунь-Шань.

Чао Тай изумленно вытаращил глаза.

— Если Лен Цянь безропотно покорится, — продолжал Ди, — то тем самым признает себя мошенником. Но не следует исключать возможность, что Кунь-Шань проделал с нами какой-нибудь опасный фокус. Мне надо выяснить, как поведет себя меняла. Если я пойму, что ловушки можно не опасаться, я подам тебе знак.

Чао Тай кивнул. Он надеялся на лучшее.

Серебряная лавка Лен Цяня располагалась в большом двухэтажном доме на оживленной рыночной площади. Вход был с улицы, а внутри нее за длинной, около двух чжанов, стойкой дюжина молодых людей обслуживала толпу посетителей: взвешивали серебро, оценивали украшения, меняли медные монеты на серебро и наоборот. Среди общего гомона слышались бесцветные голоса учетчиков, проверявших счета.

Судья Ди подошел к старшему служащему, что сидел в конце стойки за высоким столом, деловито щелкая костяшками счетов.

— Я хотел бы поговорить с господином Леном, если это возможно, — заявил судья, просовывая визитный лист под деревянную решетку. — Мне надо передать ему определенную сумму денег, и сумма эта — довольно большая.

Служащий, с сомнением оглядев двух рослых посетителей, принялся задавать вопросы, и Ди поведал вполне правдоподобную историю об удачной спекуляции на рисовом рынке. Помощник менялы, успокоенный его вежливыми речами и обращением, черкнул на листе несколько иероглифов и, подозвав мальчика-посыльного, велел отнести наверх. Вскоре мальчик вернулся с известием, что господин Лен ждет господина Шэна и его компаньона.

Меняла в дорогих белых утренних одеждах сидел за большим, покрытым красным лаком столом. Продолжая беседовать с двумя служащими, он жестом указал гостям на пару стульев с высокими спинками, стоявших у чайного столика напротив окна; один из служащих поспешил налить посетителям чаю. Ди внимательно разглядывал менялу, пока тот отдавал распоряжения, и ему показалось, что Лен Цянь слишком бледен и явно обеспокоен. Затем судья окинул взглядом кабинет, особое внимание уделив висевшему на стене за спиной хозяина свитку с изображением цветов лотоса и написанным каллиграфическим почерком длинным стихотворением. От окна судье удалось разобрать лишь подпись: «Твой невежественный младший брат Тэ». Очевидно, картину нарисовал Лен Тэ — брат Лен Цяня, но словам одного из зрителей на заседании местного суда, умерший две недели назад.

Наконец Лен отослал служащих и, повернувшись к гостям, любезно спросил, чем может быть им полезен.

— Речь пойдет о передаче определенной доли от суммы размером в тысячу монет золотом, — бесстрастным тоном заявил судья Ди. — И вот документ, на основании коего произойдет упомянутая передача.

Он достал из рукава вырванную страницу тетради и положил на стол.

Лицо менялы стало пепельно-серым. Он смотрел на предательский листок бумаги, не скрывая ужаса, и судья Ди, с облегчением переведя дух, подал знак Чао Таю. Гигант встал, тяжелой поступью подошел к двери и закрыл ее на задвижку, затем вернулся к окну и запер ставни. Меняла следил за ним полным отчаяния взглядом. Наконец Чао Тай, обеспечив полное уединение, встал за спиной менялы, и судья Ди продолжил:

— Разумеется, остальные листы тоже у меня — целая толстая тетрадь.

— Как она к вам попала? — нервно выдохнул Лен.

— Послушайте, господин Лен! — укоризненно одернул его судья. — Давайте не будем отвлекаться от дела, ладно? Вы видите, что я вполне благоразумный человек, но, как могли прочесть на моем визитном листе, еще и посредник в торговых сделках, а потому рассчитываю получить комиссионные от вашей прибыли. По моим расчетам, последняя составила примерно тысячу золотых монет.

— Сколько вы хотите? — испуганно осведомился меняла.

— Всего лишь семьсот, — спокойно ответил Ди. — И у вас останется довольно приличная сумма, чтобы начать все сначала.

— Мне следовало бы отдать вас под суд! — пробормотал Лен.

— А мне — вас, — учтиво откликнулся судья. — Так что будем считать, мы квиты.

Лен вдруг закрыл лицо руками и простонал:

— Это — кара, ниспосланная Небом! Призрак Ко преследует меня!

В дверь постучали. Лен Цянь хотел было отозваться и привстал, но тяжелая рука Чао Тая легла ему на плечо, вынуждая снова сесть, а низкий голос прогудел в самое ухо:

— Не волнуйтесь, пожалуйста! Это может навредить вашему здоровью! Велите им уйти!

— Зайдите попозже, я занят! — послушно крикнул меняла.

Судья внимательно изучал его, поглаживая бороду.

— Если Ко не знал, что вы его обкрадывали, почему вас так беспокоит его призрак? — полюбопытствовал Ди.

Лен бросил на него встревоженный взгляд.

— Что вы имели в виду? — задыхаясь пробормотал он. — Скажите, футляр был открыт или запечатан?

Судья не имел ни малейшего представления, что так взволновало менялу. Насколько он понимал, Кунь-Шань стащил тетрадь, когда забрался в дом Лен Цяня, чтобы ограбить его, но дело, видимо, обстояло несколько сложнее.

— Благодарение Небу! — воскликнул Лен. — Значит, это не из-за меня Ко покончил с собой!

— Вы уже открыли нам так много, что лучше бы рассказать все до конца! — холодно обронил судья. — Повторяю, я — человек благоразумный и готов обсудить условия сделки.

Лен вытер пот со лба — мысль о том, чтобы поделиться с кем-то своими тревогами, явно принесла ему облегчение.

— Я допустил глупейшую ошибку. Приглашая меня на обед, Ко попросил захватить с собой документы, которые он хотел проверить. Я положил их в футляр, скрепил печатью и положил за пазуху, но, придя в гости, забыл сразу отдать. В самый разгар, непосредственно перед тем, как старику стало плохо, он спросил меня о документах. Я сунул руку за пазуху и но ошибке вытащил запечатанный футляр со своей тетрадью, который всегда носил с собой, а он, увы, был того же размера и веса, что и принесенный для Ко. Я отдал его старику и, только после того, как он ушел в дом принимать лекарство, осознал совершенный мною чудовищный промах. Увидев, как несчастный бросился в реку, я, естественно, подумал, что в спальне он вскрыл футляр и, не в силах перенести предательства лучшего друга, в отчаянии покончил с собой. Эта страшная мысль неотступно преследует меня эти два дня. Я не сплю по ночам, и… — Меняла в полном смятении чувств покачал головой.

— Ну, я вижу, у вас нет оснований жаловаться, что мы поступаем с вами несправедливо! — сказал судья Ди. — Вы ведь, я думаю, собирались, прихватив эти деньги, удрать из города в один из ближайших дней?

— Да, собирался, — вздохнул Лен Пянь. — Будь старик Ко жив, я уехал бы на этой неделе, оставив ему письмо с объяснениями и мольбой простить меня. На уплату долгов мне нужно девятьсот монет золотом, остальные деньги я хотел использовать для того, чтобы где-нибудь далеко отсюда начать жизнь заново. После смерти Ко я надеялся сразу получить постановление суда о передаче имущества. Это дало бы мне доступ к его хранилищу, где, как мне известно, лежат двести золотых монет, во теперь придется бежать немедленно, иначе мои заимодавцы, не получив своих денег, поднимут шум.

— Я вас надолго не задержу, — успокоил его судья. — Наше дело решается предельно просто: где вы храните золото?

— В золотой лавке «Небесный дождь».

— Прекрасно. Напишите два требования выдать деньги на триста пятьдесят золотых монет каждое и скрепите печатью, не указывая имени получателя.

Лен достал из ящика стола два больших листа с печатями своей серебряной лавки и, на ощупь отыскав кисточку, быстро заполнил. Судья Ди тщательно проверил обе бумаги и убрал в рукав.

— Можно мне попросить у вас на минутку эту удобную кисточку и листок бумаги?

Все это время Чао Тай стоял за спиной Лен Цяня. Развернув стул так, чтобы меняла не смог разобрать ни единого иероглифа, судья Ди устроился за чайным столиком и мгновенно набросал короткую записку своим собственным выразительным почерком:

Положив записку в футляр со знаком серебряной лавки, судья скрепил его маленькой личной печатью, которую всегда носил с собой, и тут же встал.

— Прощайте, господин Лен! И запомните: в течение часа вам не следует уходить отсюда. Мой помощник проследит за этим с противоположной стороны улицы. Попытка уйти раньше времени обернется для вас крупными неприятностями. Возможно, мы еще встретимся!

Чао Тай открыл судье дверь и вышел следом. На улице Ди протянул помощнику записку для правителя Тэна и, присовокупив к ней один из визитных листов «господина Шэна», распорядился:

— Поскорее беги в суд и сделай все «Огненную птицу».

Глава 10

Войдя в притон, судья Ди застал Тунлина за разговором со стариком в лохмотьях. Содержатель наливал в чаши вино. Рядом Гвоздика, положив ногу на ногу, стригла ногти.

— Иди сюда, брат! — крикнул Тунлин. — У меня есть для тебя новости. Послушай, что говорит этот человек!

Старик бросил на судью злобный взгляд налитых кровью водянистых глаз. Его худое обветренное лицо было морщинистым, как дикое яблоко.

— Я всегда стою на углу второй улицы слева от Западных городских ворот, — заныл нищий, подергивая косматую седую бороду. — Четвертый дом от угла — закрытый дом веселья из самых дорогих. Там мне постоянно что-нибудь перепадает.

— Прекрасное место, — заметила Гвоздика. — В лучшие времена мне приходилось бывать там пару раз.

Попрошайка повернулся к девушке и, окинув ее затуманенным взором, сердито проворчал:

— Я тебя видел. В следующий раз скажи своему приятелю, чтобы дал мне не два медяка, а побольше. Ну хотя бы четыре. Между прочим, когда господа выходят оттуда с довольными физиономиями, мне перепадает и кое-что посущественнее!

— Говори по делу! — оборвал его Тунлин.

— Ну так вот, серьги, что вы мне показали, приходили туда дважды. Лица женщины я не мог разглядеть — на вей было покрывало, во серьги сквозь него просвечивали. Выходя из зеленого терема с каким-то молодым господином, она посмотрела на меня и сказала: «Дай этому бедняку десять медных монет», что он и сделал.

— Не удивляйся, — пояснил судье Тунлии, — представь себе, попрошайки выклянчивают немало денег! Когда-нибудь можешь сам попробовать!

Судья Ди пробормотал в ответ нечто невразумительное. События принимали совершенно неожиданный оборот. То, что еще у кого-то в Вейпине могла быть пара таких же серег, казалось невероятным, во и предположение о тайном возлюбленном госпожи Тэн выглядело просто немыслимым!