ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

БАОХИН

БОРИС

ЛОХОВ

КАМАЕВ

АННА ТИМОФЕЕВНА

ВИКТОРИЯ

Комната в коммунальной квартире. Одно окно, в которое видна верхушка пожелтевшей березы. Издалека доносится крик вороньей стаи.

В комнате стол, три стула, крохотный шкафчик для белья. В углу водопроводный кран, раковина, газовая горелка и полка для посуды. Стены оклеены голубыми обоями. На окне белая занавеска, кровать прикрыта белым покрывалом, над кроватью цветная вышивка на белом полотне. У стола сидит Виктория, худенькая миловидная девушка лет девятнадцати. Она одета в легкий цветной халат и домашние туфли. Занята она вязаньем.

За дверью слышится негромкое пение, потом стук, потом мужской голос: «Дарданеллы! Дома ты или нет?»

ВИКТОРИЯ (весело). Да! Ворвитесь.

Появляется Юрий Иванович Лохов, давно небритый мужчина лет шестидесяти. На нем грубые башмаки, широкие, обвисшие в коленях брюки, синяя хлопчатобумажная куртка, на голове – потрепанная мичманка. В руках у него авоська с двумя пустыми бутылками. Авоську сначала держит за спиной, скрывая ее от Виктории.

ЛОХОВ (продолжает прерванное пение). С девчонкой прощался матрос молодой…

ВИКТОРИЯ. Э, дядя Юра, опять вы пьяный.

ЛОХОВ (напевает). Надолго ее покидая…

ВИКТОРИЯ. Дядя Юра, нельзя же так. Как вернулись, так каждый день, каждый день! Это что там у вас? (Заглядывает ему за спину.) Снова соображаете? У меня бутылок нет, сразу вас предупреждаю.

ЛОХОВ (неожиданно). Брысь!

ВИКТОРИЯ (вскочила). Ой, дядя Юра…

ЛОХОВ. Ты что же это, Дарданеллы!

Слово «Дарданеллы» он использует вместо ругательства, вернее, в качестве ругательства.

Ты думаешь, дядя Юра алкоголик?.. Нет, дядя Юра не алкоголик. Ошибаешься. Со вчерашнего дня не принимаю. Выхожу из этого дела категорически.

ВИКТОРИЯ. Ну да, рассказывайте.

ЛОХОВ. Категорически! Больше не могу. Не имею права… Партия запрещает.

ВИКТОРИЯ. Партия?.. Да вы же беспартийный, дядя Юра.

ЛОХОВ. Мало ли что беспартийный. А знаешь, куда я сейчас иду?

ВИКТОРИЯ. Ну куда?

ЛОХОВ (со значением). В па-рих-махерскую!

ВИКТОРИЯ. Да ну-у? Серьезно?

ЛОХОВ. Н-да! Серьезно!

ВИКТОРИЯ. А зачем это вы? С чего ради?

ЛОХОВ. «Чего ради», «чего ради», Дарданеллы… Женюсь!

ВИКТОРИЯ. Женитесь?.. А что, дядя Юра, давно вам пора.

ЛОХОВ. Брысь!.. Брысь, насмешница. Дело у меня есть.

ВИКТОРИЯ. Какое дело, дядя Юра?

ЛОХОВ. Серьезное дело… Персонально просят, предлагают, можно сказать, на рассмотрение… (Вынул из кармана бумагу, протянул ее Виктории.)

ВИКТОРИЯ (читает). «Уважаемый товарищ Лохов! Ввиду того, что вы являетесь единственным работником пароходства, прибывшим в настоящее время с Дальнереченского участка, бюро партийной организации Белореченского пароходства предлагает вам выступить на производственном совещании по вопросу о состоянии грузооборота и причинах простоя судов на Дальнореченском…»

ЛОХОВ (взял бумагу). Ладно.

ВИКТОРИЯ. Ну, конечно. Это дело серьезное.

ЛОХОВ. То-то… Ты думаешь, дядя Юра самашедший. Нет, дядя Юра не самашедший…

ВИКТОРИЯ. Это ответственное дело. Надо вам подготовиться как следует.

ЛОХОВ. Подготовиться – не штука. Я и так без подготовки могу сказать пару ласковых. Вот послушай… (Откашлялся, изображает свое выступление на совещании.) Дорогие товарищи… Я, конечно, скажу вам по существу вопроса… В настоящий период на Дальней реке налицо имеются факты безобразия по линии простоя самоходных судов, а также потопление склада на пристани Покосной. Эти факты вам, конечно, известные, виноватых, конечно, нет, но если посмотреть на это дело на месте, то далеко ходить, товарищи, конечно, не надо. И что же у нас, дорогие товарищи, получается? Кто же, вы думаете, в этом деле виноватый? А?..

ВИКТОРИЯ. По-моему, нормально.

ЛОХОВ. До сих пор, как по маслу, а дальше хуже идет.

ВИКТОРИЯ. Почему?

ЛОХОВ. Да, видишь… Виноватый-то как раз в этих делах дружок мой. Вот какая беда… И сказать-то надо, и друга обижать не хочется. Он, может, того не хотел, что получилось… Не знаю, как уж и быть… А что, дочка, нету у тебя пустой посуды?

ВИКТОРИЯ. Опять посуды? Зачем она вам? Ведь снова вы напьетесь.

ЛОХОВ. Дарданеллы! Я же тебе с чувством объясняю: не могу я, не имею права! У меня на подстрижку (приподнял фуражку) не хватает.

ВИКТОРИЯ. Ладно, дядя Юра. Возьмите вон из-под молока. На полке.

ЛОХОВ. Ну вот… (Сложил в сетку несколько пустых бутылок.) Спасибо тебе…

ВИКТОРИЯ. Постригайтесь на здоровье… Да смотрите, чтоб по последней моде!

ЛОХОВ (в дверях). По моде, говоришь?.. И-эх, Дарданеллы! (Уходит.)

Виктория продолжает свое вязанье, потом разглядывает его (она вяжет кофту), примеривает и снова принимается за работу. Раздается стук в двери.

ВИКТОРИЯ. Да! Войдите.

Появляется Семен Николаевич Баохин. Ему около шестидесяти лет, он лыс, кругл и вальяжен. Он невысок ростом, но держится очень прямо. При этом голова его почти постоянно откинута чуть назад, брови чаще всего чуть сдвинуты, а глаза обычно слегка прищурены. Благодаря всему этому общий вид его довольно внушителен, а людей выше его ростом для него не существует.

Одет он в дорогой серый костюм, новую капитанскую фуражку, на руке у него тонкий плащ синтетического происхождения. В другой руке у него носовой платок, которым сейчас он вытирает пот со лба и шеи – он заметно устал. Войдя, он осматривает комнату продолжительным взглядом. При его появлении Виктория поднимается и идет ему навстречу.

БАОХИН. Извините, я хочу у вас спросить… Лохов Юрий Иванович здесь проживает?

ВИКТОРИЯ. Лохов? Здесь… То есть не здесь, а вот – соседняя дверь.

БАОХИН. Благодарю вас…

ВИКТОРИЯ. Но его нет дома.

БАОХИН. Да?

ВИКТОРИЯ. Да, он ушел.

БАОХИН. Давно?

ВИКТОРИЯ. Да вот минуты три-четыре. Как вы не встретили…

БАОХИН. Надолго он ушел, вы не знаете?

ВИКТОРИЯ. Не знаю. Он пошел в парикмахерскую.

БАОХИН. В парикмахерскую?.. Ага… А в какую парикмахерскую, не знаете? Тут их две, если мне память не изменяет.

ВИКТОРИЯ. Две, а в какую он пошел – я не знаю.

БАОХИН. Х-м… Придется подождать. Извините за беспокойство.

ВИКТОРИЯ. Пожалуйста, пожалуйста.

Баохин выходит, Виктория принимается за вязанье, но откладывает его, подходит к двери и открывает ее.

Вы его здесь ждать будете?

БАОХИН (появляется в дверях). Здесь. А что такое?

ВИКТОРИЯ. Да нет, ничего, но здесь у нас даже сесть некуда.

БАОХИН. Ну что поделаешь.

ВИКТОРИЯ. Если хотите, заходите ко мне. Что же вы на ногах стоять будете.

БАОХИН. Благодарю.

ВИКТОРИЯ. Заходите, в самом деле. Сколько ждать – ведь неизвестно.

БАОХИН. Хм… Ну что ж, пожалуй, вы правы. Пожалуй, я воспользуюсь. В ногах правды нет.

ВИКТОРИЯ. Проходите, проходите.

Баохин входит в квартиру.

Вот… Присаживайтесь.

БАОХИН. Благодарю вас. (Садится.) А ничего, я вам не помешаю? (Внимательно осматривает комнату.)

ВИКТОРИЯ. Нет, нет. Я как раз отдыхаю. Вяжу себе кофту. Вот. (Показывает ему кофту.) Ничего? Как вы находите?

БАОХИН. Х-м… Вы, простите, вы у нас работаете, в пароходстве?

ВИКТОРИЯ. Я? Нет, я на фабрике. На обувной.

БАОХИН. Ага… А, простите, давно вы здесь живете, в этой комнате?

ВИКТОРИЯ. Давно. Два года скоро. А что?

Баохин не отвечает.

Я с сестрой здесь жила. Со старшей. А она недавно замуж вышла и…

БАОХИН (поднимается). Вы разрешите мне взглянуть в окно?

ВИКТОРИЯ. В окно?.. Пожалуйста. Сколько угодно.

Баохин подходит к окну и некоторое время стоит перед ним молча.

БАОХИН. Х-м… Все так же… Все на месте… Просто удивительно… (Оборачивается.) А вот комната как будто стала меньше.

ВИКТОРИЯ. Вы что, бывали здесь раньше?

БАОХИН. Я здесь жил.

ВИКТОРИЯ. Серьезно?

БАОХИН. Да. И между прочим, здесь прошла моя молодость… Я переехал отсюда лет тридцать назад… э-э… тридцать четыре года.

ВИКТОРИЯ. Ого!

БАОХИН. Что, много?

ВИКТОРИЯ. Да ничего себе, прилично.

БАОХИН. А вот, представьте себе, за это время ничего тут не изменилось. (Повернулся к окну.) Вот и двор, и забор, и роща – все это сохранилось. Просто удивительно. Да… Разве только вороны… Тогда их было поменьше. А может, я не помню! Или внимания не обращал…

ВИКТОРИЯ. Вы что, с тех пор здесь не бывали?

БАОХИН. Представьте, не бывал.

ВИКТОРИЯ. Ни разу?

БАОХИН. Ни разу.

ВИКТОРИЯ. А откуда вы сейчас приехали?

БАОХИН. Приехал?.. Х-м. Я не приехал. Я здесь живу. В этом городе.

ВИКТОРИЯ (удивилась). Здесь?

БАОХИН. Да. А что тут удивительного?.. Просто все как-то… не доводилось… Не пришел Лохов, как вы думаете?

ВИКТОРИЯ. Сейчас посмотрю. (Выходит.)

Баохин уселся на свой стул. Виктория возвращается.

Не-е. Его нет.

БАОХИН. Вот этот самый Юра, сосед ваш, вот с ним мы здесь и жили. В этой комнате. Вдвоем.

ВИКТОРИЯ. С дядей Юрой?

БАОХИН. Ну да, с Юрием Ивановичем, с ним самым. Большими друзьями были.

ВИКТОРИЯ. А с ним вы тоже тридцать лет не виделись?

БАОХИН. Почему же? Встречаемся, бывает. По службе встречаемся и так иногда, на улице…

ВИКТОРИЯ. Постойте, но он ваш друг, вы говорите…

БАОХИН. Друг?.. Х-м. Ну да, конечно, друг, разумеется. Друг юности.

ВИКТОРИЯ. И вы не были у него…

БАОХИН (перебивает). Вот я к нему и пришел. Пришел и, как видите, жду его терпеливо… А что это вы все удивляетесь?

ВИКТОРИЯ. Да нет, я ничего. Так… Странно все-таки.

БАОХИН. А что тут странного? Ничего странного тут нет. Все идет своим чередом, все течет, все меняется… Жили-были, трудились вместе, друг без друга никуда – были лучшими друзьями, а пришло время и – прости, товарищ. У каждого своя дорога. Он – на службу, я – в институт, и пошло: он туда, я обратно. А там война. Он на Черном, я на Белом. Дальше – больше. Он шкипер, я капитан, меня в управление, его – на Дальнюю речку. Разные судьбы… И заботы разные. И интересы другие… А за последние годы, я знаю, его интересы весьма и весьма сузились. Я имею в виду пьянство… Я понимаю, в войну он семью потерял, но ведь в войну многие пострадали – нельзя же так… Другие, например, вернулись, отдали себя мирному труду, росли, продвигались и ничего – пережили…

Пауза.

ВИКТОРИЯ. А вы кем сейчас работаете, если не секрет?

БАОХИН. Кем работаю?.. Хм. Ну кем вы думаете?.. Послушайте, нельзя ли открыть окно?

ВИКТОРИЯ. Пожалуйста! (Открыла окно.)

БАОХИН. Благодарю, а то вроде бы как душно… Вам не душно?

ВИКТОРИЯ. Не-е. А знаете, я вас, кажется, где-то видела.

БАОХИН. Ну что ж, это вполне возможно.

ВИКТОРИЯ. А как ваша фамилия?

БАОХИН. Фамилия?.. Ну что ж. Баохин моя фамилия.

ВИКТОРИЯ. А-а! Знаю! Вы начальник пароходства. Точно?

БАОХИН. Ну что ж. Не отпираюсь.

Небольшая пауза. Крик ворон.

Что это они так расшумелись?.. Готов спорить, что раньше ворон здесь было меньше. Раз в десять.

ВИКТОРИЯ. Ну, значит, расплодились. Да еще, наверное, те живые, старики. Говорят, вороны живут по двести лет.

БАОХИН. Подвести лет?.. Безобразие.

ВИКТОРИЯ. Они, наверное, очень умные, как вы думаете?.. А вот, извините, конечно, товарищ Баохин, за любопытство, но интересно очень, сколько вы зарабатываете?

БАОХИН. Да так… довольно прилично.

ВИКТОРИЯ. А! Боитесь сказать. Значит, много. Интересно, рублей пятьсот будет?

БАОХИН. Да… Что-то в этом роде.

ВИКТОРИЯ. Что, даже сосчитать не можете?

БАОХИН. Х-м… А вы бойкая девушка.

ВИКТОРИЯ. Я – да, я – бойкая… А у вас есть сын?

БАОХИН. Есть.

ВИКТОРИЯ. Вот где богатый жених скрывается. Он не женат?

БАОХИН. Не женат, насколько я… э… осведомлен.

ВИКТОРИЯ. А где он работает?

БАОХИН. Он врач.

ВИКТОРИЯ. Значит, на студентке женится или на учительнице… А жена у вас старая или молодая?

БАОХИН. Молодая.

ВИКТОРИЯ. А красивая?

БАОХИН. Красивая. Еще вопросы будут?

ВИКТОРИЯ. Пока нет.

БАОХИН. Тогда будьте так любезны, взгляните, не пришел ли ваш сосед.

ВИКТОРИЯ. Это мы сейчас. (Выходит.)

Крик вороньей стаи.

Возвращается Виктория.

Не-е.

БАОХИН. Не пришел?

ВИКТОРИЯ. Нет еще.

БАОХИН. Благодарю вас. И еще одна просьба. Дайте мне воды.

ВИКТОРИЯ. Пожалуйста! (Подходит к крану, оборачивается.) Может, вам чаю согреть?

БАОХИН. Нет, благодарю вас. Воды…

Виктория подает ему воды, он пьет, потом, слегка смочив свой платок, возвращает Виктории стакан.

Благодарю вас… (Мокрый платок прикладывает к виску.)

ВИКТОРИЯ. Что с вами? Вам плохо?

БАОХИН. Нет, ничего… Очевидно, я устал. Видите ли, прошелся пешком. Давно не ходил пешком, а тут – от самого центра. И вот… Что-то… давит вроде бы… Да ничего. Сердчишко, правда, у меня иногда пошаливает, но не так, чтобы… Словом, ничего особенного. Скоро пройдет.

ВИКТОРИЯ. Может, мне в аптеку сбегать за лекарством?

БАОХИН. Нет, нет, благодарю… А скажите, есть поблизости телефон?

ВИКТОРИЯ. Есть. Автомат. Он здесь, внизу. А что?

БАОХИН. Ничего. Вызову потом машину, чтобы обратно уехать…

Пауза. Крик ворон в отдалении.

ВИКТОРИЯ. А можно вас еще спросить?

БАОХИН. Что ж, спрашивайте. Что с вами поделаешь, если вы такая любопытная.

ВИКТОРИЯ. Да нет, знаете, вы человек с большим жизненным опытом, а я… Между прочим, меня Викторией зовут.

БАОХИН. Очень приятно.

ВИКТОРИЯ. Ну вот… Ну… Ну, допустим, я мечтаю о семейной жизни. Вам-то я могу в этом признаться. Могу?

БАОХИН. А почему нет?

ВИКТОРИЯ. Так вот… А в семейной жизни, говорят, редко кто бывает счастливый. Так или нет?

БАОХИН. Х-м…

ВИКТОРИЯ. Ну вот вы? Вы – как?

БАОХИН. Я?.. Я считаю, что я вполне…

ВИКТОРИЯ. А вы первый раз женаты или второй?

БАОХИН. Второй. Второй раз.

ВИКТОРИЯ. А первая жена, она сейчас… жива?

БАОХИН. Да, она жива. И здорова… Насколько я осведомлен.

ВИКТОРИЯ (с разочарованием). А-а. Значит, первый раз у вас счастья не было…

БАОХИН. Почему же?

ВИКТОРИЯ. Было?.. И первый раз было и второй? Как же так? Разве…

БАОХИН. Милая девушка. Вы очень наивны… А я вам так скажу: если человек доволен, значит, он счастлив. Счастье это то, чем вы довольны, вот и все. (Вдруг.) Вы не против, если я приоткрою дверь? (Поднимается, но неожиданно садится снова. Стонет.)

ВИКТОРИЯ (подбегает к нему). Что с вами?.. Что с вами? (Трясет его.) Товарищ Баохин!

Баохин стонет.

Что с вами? Что?

БАОХИН (стонет). Худо… Тяжело…

ВИКТОРИЯ. Сейчас, сейчас… я вызову врача… Вам надо лечь. Ложитесь!

Она с трудом поднимает его и ведет к кровати. Он стонет.

Она срывает с постели покрывало и укладывает его.

Вот так… Вот так… Лежите. Я бегу звонить… (Хватает со стола свою сумочку, роется в ней.)

БАОХИН. Жене… Позвоните жене… Сорок три одиннадцать… Пусть за мной приедет…

ВИКТОРИЯ. Сейчас! Сейчас!.. Сорок три одиннадцать… (Бормочет.) Ноль два… Сорок три одиннадцать… (Выбегает.)

Баохин приподнимается, но стонет и ложится как лежал.

Крик ворон в отдалении.

Виктория возвращается.

ВИКТОРИЯ. Как вы?.. Я вызвала скорую помощь, сейчас они приедут… Вам очень плохо?

БАОХИН. Душно!..

ВИКТОРИЯ. Открыть дверь? (Открывает дверь.) Дать вам воды? (Дает ему воды, потом осторожно снимает с него ботинки.) Лежите, лежите… (Снимает с него пиджак, галстук, расстегивает ему рубаху.) Ну как вы?

БАОХИН. Ничего. Сейчас будет врач… А жена?.. Она дома?

ВИКТОРИЯ. Да. Она сейчас приедет. И врач приедет.

БАОХИН. Что вы ей сказали?

ВИКТОРИЯ. Кому?

БАОХИН. Моей жене.

ВИКТОРИЯ. Что вам очень плохо. Сказала, чтобы приезжала.

БАОХИН. Кажется, мне уже лучше…

ВИКТОРИЯ. А что это у вас?

БАОХИН. Сердце. Но так еще никогда не было. Первый раз.

Небольшая пауза.

ВИКТОРИЯ. Но сейчас вам лучше?

БАОХИН. Да… Да. Гораздо лучше. Я полежу немного и встану. Сегодня у меня доклад.

ВИКТОРИЯ. Какой уж вам доклад. Лежите… (Накрывает его покрывалом, поправляет ему подушку.) Вот приедет врач и…

БАОХИН. Послушайте, Виктория. Закройте, пожалуйста, окно… Они действуют мне на нервы…

ВИКТОРИЯ. Кто?

БАОХИН. Вороны.

Виктория закрывает окно.

А вам они не мешают?

ВИКТОРИЯ. Да нет. Я к ним привыкла… А что, в центре их разве не бывает?

БАОХИН. Нет, нет. Там они не появляются. Во всяком случае, не собираются в таком количестве.

ВИКТОРИЯ. Вообще-то да. Они больше по окраинам. Они, наверное, любят чистый воздух.

БАОХИН. Возможно. Но уже не помню, когда я их в последний раз видел.

ВИКТОРИЯ. Ну как вам?

БАОХИН. Лучше.

Стук в дверь.

ВИКТОРИЯ. Войдите!

Появляется Анна Тимофеевна, красивая нарядная женщина лет тридцати двух.

АННА ТИМОФЕЕВНА (в дверях). Квартира восемь?

ВИКТОРИЯ. Да.

АННА ТИМОФЕЕВНА. Это Вы мне звонили?.. Где он? (Проходит к кровати.) Семен! Что с тобой?.. Что случилось? Тебе плохо, да? Сердце, да?.. Сильно, нет?

БАОХИН. Ничего, Аня. Мне уже лучше.

АННА ТИМОФЕЕВНА. Боже мой, я чуть не умерла со страху. Вызвали врача?

ВИКТОРИЯ. Да. Сейчас приедут.

АННА ТИМОФЕЕВНА. Большое вам спасибо… Семен, как это случилось? Как ты сюда попал? (Виктории.) Это вы мне звонили?

ВИКТОРИЯ. Я.

АННА ТИМОФЕЕВНА. Спасибо вам большое… А как это было? Сразу, неожиданно или…

БАОХИН. Не сразу… Сначала было душно, давило, а потом вдруг…

АННА ТИМОФЕЕВНА. Это ужасно!

БАОХИН. Да, такого со мной еще не было.

АННА ТИМОФЕЕВНА. А как ты сюда попал?

БАОХИН. Я решил пройтись…

АННА ТИМОФЕЕВНА. Такую даль! Ты с ума сошел! Разве можно с твоим здоровьем, нет, ты просто спятил. Пешком! Здесь такие ухабы, на машине и то еле проберешься, и закоулки какие-то, ни одного человека, пусто, как в деревне. Это ужасно. Упадешь и будешь лежать, никто тебя не поднимет. (Виктории.) Спасибо, что вы ему помогли… А где это было? Неужели на улице?

БАОХИН. Да нет, Аня, успокойся…

ВИКТОРИЯ. Это здесь случилось…

АННА ТИМОФЕЕВНА. Здесь? Да как ты сюда попал? Зачем?

БАОХИН. Я пришел… навестить друга.

АННА ТИМОФЕЕВНА. Какого друга? Ты что, не мог вызвать его к себе? (На глаза ей попадается вязанье Виктории.) Это вы рукодельничаете? (Разглядывает кофту.)

ВИКТОРИЯ. Я. Вам нравится?

АННА ТИМОФЕЕВНА. Ничего, славненькая… (Разглядывает Викторию.) Но вам больше реглан пойдет… (Неожиданная мысль.) Так это где было?.. Что, прямо здесь?

ВИКТОРИЯ. Ну, конечно, здесь.

АННА ТИМОФЕЕВНА. А почему – конечно?.. Чья это квартира?

ВИКТОРИЯ. Моя.

АННА ТИМОФЕЕВНА. Ваша?

ВИКТОРИЯ. Ну конечно.

АННА ТИМОФЕЕВНА. Интересно… Значит, вы здесь живете?

ВИКТОРИЯ. Ну конечно!

АННА ТИМОФЕЕВНА. И что… Одна?

ВИКТОРИЯ. Одна. А что?

АННА ТИМОФЕЕВНА. Да ничего… Очень интересно…

БАОХИН. Аня, что тебя волнует?

АННА ТИМОФЕЕВНА. Волнует? Ну нет, не волнует, не будем преувеличивать, но… Интересно… (Виктории.) Простите… Не холодно вам в этом халатике?

ВИКТОРИЯ. Мне?.. Нисколько.

АННА ТИМОФЕЕВНА. А тебе, Семен? Ты весь расстегнут – ничего, не мерзнешь?

БАОХИН. Ну что ты, Анечка. Наоборот…

АННА ТИМОФЕЕВНА. Наоборот… Что это значит?.. Я спрашиваю, что все это значит?.. Я вас спрашиваю. (Взяла со стула галстук.) Что это?

ВИКТОРИЯ. Галстук.

АННА ТИМОФЕЕВНА (нагибается, поднимает ботинки Баохина.) А это?.. Как это называется?

БАОХИН. Ботинки, Аня…

АННА ТИМОФЕЕВНА. Это называется – ты решил пройтись, да?

БАОХИН. Аня! Бог с тобой… Я пришел к Лохову, к ее соседу.

АННА ТИМОФЕЕВНА. К соседу? Почему в таком случае ты лежишь здесь, а не у соседа?

БАОХИН. Но, Аня, его не оказал ось дома…

АННА ТИМОФЕЕВНА. Кто такой Лохов? Кто это? Что-то я никогда о нем не слышала.

БАОХИН. Аня, он друг, друг моей юности…

АННА ТИМОФЕЕВНА. А она? Она кто такая?

ВИКТОРИЯ. Подождите, вы что думаете…

АННА ТИМОФЕЕВНА. Я? Что я думаю?

БАОХИН. Аня…

АННА ТИМОФЕЕВНА. Что вы думаете, хотела бы я знать. Семен, сколько тебе лет?

БАОХИН. Аня!

АННА ТИМОФЕЕВНА. А ей? Ей сколько лет?

БАОХИН. Аня…

АННА ТИМОФЕЕВНА (Виктории.) Сколько тебе лет?

ВИКТОРИЯ. Не ваше дело.

АННА ТИМОФЕЕВНА. Боже, что же это делается? Ей наверняка и восемнадцати-то нет. Решил пройтись. Прошелся. Ничего себе прогулочка…

БАОХИН. Аня, ты просто… Это же глупо, Аня!

АННА ТИМОФЕЕВНА. Нет, это у меня в голове не укладывается. Семен! Да ведь ты меня в два раза старше, ты что, об этом забыл? Ведь ты старик, Семен. Подумать только! Я живу со стариком, я отдаю ему свои лучшие годы, и что же?

БАОХИН (со стоном). Аня!

ВИКТОРИЯ. Вы что говорите, соображаете? Вашему мужу плохо, а вы что? Он тут почти без сознания был…

АННА ТИМОФЕЕВНА. Без сознания? Ну еще бы!

ВИКТОРИЯ. Вы что, не верите?

АННА ТИМОФЕЕВНА. Нет, почему же? Я верю, охотно верю, он и умереть здесь мог, но меня удивляет, как ты можешь мне об этом распространяться.

БАОХИН (стонет). Аня…

ВИКТОРИЯ. Слушайте! Что вы тут наговариваете?

АННА ТИМОФЕЕВНА. Да еще вызвала меня сюда – не постеснялась…

ВИКТОРИЯ. Я не хочу вас слушать! Забирайте отсюда вашего мужа и…

БАОХИН. Аня! Успокойся наконец… У меня был приступ, мне показалось, что я… Словом, я сам попросил тебе позвонить. Сам!

АННА ТИМОФЕЕВНА. Очень мило с твоей стороны. Спасибо тебе. Как на прогулку, так с девочками, а как нянчиться – так жене. Ну нет, Семен, ты об этом пожалеешь. (Виктории.) А тебе, раз ты путаешься со стариками, надо быть посамостоятельнее…

ВИКТОРИЯ (Баохину). Вы меня извините, но почему она у вас такая дура?

АННА ТИМОФЕЕВНА. Что? Что ты сказала? Повтори!

ВИКТОРИЯ. Пожалуйста. Я сказала, что вы дура.

Баохин стонет.

АННА ТИМОФЕЕВНА. Семен! Что она себе позволяет?

ВИКТОРИЯ. А вы что позволяете?

АННА ТИМОФЕЕВНА. Замолчи, негодяйка!

ВИКТОРИЯ. От негодяйки слышу.

АННА ТИМОФЕЕВНА. Мерзавка!

ВИКТОРИЯ. Сама ты мерзавка.

АННА ТИМОФЕЕВНА (плаксиво). Семен! Что ты ей позволяешь?

Баохин стонет.

(Виктории.) Извинись! Сейчас же извинись!.. Извинись или…

ВИКТОРИЯ. Что?

АННА ТИМОФЕЕВНА. Или…

ВИКТОРИЯ. Ну?

АННА ТИМОФЕЕВНА (Баохину). Заставь ее передо мной извиниться! Слышишь? Если она сейчас же передо мной не извинится, то… то… Семен, ты об этом пожалеешь.

БАОХИН. Анечка, успокойся, прошу тебя… Не сердись, пожалуйста, но в данном случае она… права.

АННА ТИМОФЕЕВНА. Она права?.. Даже так?.. Она меня оскорбляет, а ты… ты… Выходит, ты уже с ней заодно? Вот, значит, как! Ну, Семен, пеняй теперь на себя. Я тебя предупреждала. (Подходит к окну, открывает его, кричит.) Олег!.. Оле-ег!

В окно снова доносится отдаленный крик ворон.

БАОХИН. Аня! (Попробовал приподняться, но безуспешно.)

АННА ТИМОФЕЕВНА (обернулась). Лежи теперь спокойно, жди врача. (В окно.) Олег! Зайди сюда.

БАОХИН (с мольбой в голосе). Анечка! Какой Олег?.. Неужели снова тот…

АННА ТИМОФЕЕВНА. Да, он самый. Тот, которого ты уволил. А за что, никто до сих пор не может понять.

БАОХИН. Но, Аня, мы ведь договорились… Ты уверяла меня…

АННА ТИМОФЕЕВНА. Ничего. Ты меня тоже кое в чем уверял. А теперь, после того, что я тут увидела, он снова будет ходить к нам домой. Так и знай.

БАОХИН. Но, Аня…

АННА ТИМОФЕЕВНА. Ничего. Он настоящий друг, а я, если хочешь знать, между мужчиной и женщиной больше всего ценю дружбу. Не то что некоторые. Кроме того, я не могу сейчас сидеть за рулем, на днях у меня отняли права. Не ходить же мне пешком, сам подумай. Проходи, Олег.

Деликатный стук в дверь.

Появляется Камаев, молодой человек лет двадцати пяти. От него веет здоровьем, галантностью и самонадеянностью. Он щегольски одет, коротко подстрижен, в руках у него темные очки.

КАМАЕВ. Добрый день. (Легкий поклон.) Семен Николаич… (Поклон ниже.) Что с вами, Семен Николаич?

АННА ТИМОФЕЕВНА (саркастически). Ничего особенного. Просто он немного переутомился.

БАОХИН. Аня, я прошу тебя…

АННА ТИМОФЕЕВНА. А вот, обрати внимание… Хозяйка этой квартиры.

КАМАЕВ (поклон). Мне очень приятно. Камаев Олег Никитович… Шофер первого класса «А».

ВИКТОРИЯ. Да уж вижу.

КАМАЕВ. А почему девушка такая сердитая?

АННА ТИМОФЕЕВНА. Ты что, еще ничего не понял?

КАМАЕВ. А что такое? Что я, собственно, должен понять?

АННА ТИМОФЕЕВНА. Олег, ты просто святой.

БАОХИН. Аня, прекрати это… Я тебя очень прошу…

АННА ТИМОФЕЕВНА (Камаеву). Ты еще не понял, где мы находимся?

КАМАЕВ (правда, не сразу). Ну что вы! Не может этого быть.

АННА ТИМОФЕЕВНА. Нет, ты просто ребенок. А спрашивается, что тут еще могло быть?

КАМАЕВ. Простите, вы имеете в виду… э… адюльтер?

АННА ТИМОФЕЕВНА. У меня нет никаких сомнений.

БАОХИН. Аня, прошу тебя! Ты все выдумала!

АННА ТИМОФЕЕВНА. Выдумала? Ну так докажи мне, если я выдумала. Ну! Чем ты мне докажешь?

Баохин стонет.

КАМАЕВ. Так, так… Положение серьезное…

ВИКТОРИЯ. Ну и люди. Вместо того, чтобы успокоить человека…

АННА ТИМОФЕЕВНА. Что же ты его сама не успокаивала?

КАМАЕВ. Анна Тимофеевна, а может, действительно, все это только блеф вашей фантазии?.. Нет?

АННА ТИМОФЕЕВНА. Может, и ты меня за дуру принимаешь?

КАМАЕВ. Никогда в жизни. Мне только интересно знать, кто же в таком случае позвонил по телефону?

АННА ТИМОФЕЕВНА. Она. Он потерял сознание…

КАМАЕВ. Потерял сознание? (Внимательный взгляд на Викторию.) Что вы говорите? (Баохину.) Семен Николаич, разве вам можно так рисковать?

АННА ТИМОФЕЕВНА. Он лежал без сознания, а она в это время позвонила. С перепугу. Это же совершенно ясно.

ВИКТОРИЯ. К черту! С меня хватит! Товарищ Баохин, вы меня простите, но этого больше терпеть не могу. Лучше я пока уйду.

КАМАЕВ. Стоп! (Останавливает Викторию.) Стоп… Сейчас главное не горячиться. Положение у нас сложилось очень серьезное. Давайте-ка спокойно все обдумаем… Значит, так. Первое. Кто-нибудь об этом знает?.. Кроме нас… Семен Николаич, еще кто-нибудь вас здесь видел?.. Нет? Отлично.

БАОХИН. Послушай, Олег. Ничего подобного здесь не было. Не было. У меня был приступ, вот и все. Сейчас приедет врач и…

КАМАЕВ. Врач? Вы вызвали врача?.. Какая неосторожность! Что вы вызвали? Скорую помощь?..

ВИКТОРИЯ. А то еще что?

КАМАЕВ. Ай-ай-ай! Ну разве можно так рисковать! Чего доброго, вот-вот прикатит.

АННА ТИМОФЕЕВНА. Олежек, кто прикатит?

КАМАЕВ. Скорая помощь! Это опасность номер один.

БАОХИН. Опасность?

КАМАЕВ. Семен Николаич! Вы меня удивляете. Неужели вы не понимаете всей серьезности положения? Кого-кого, а вас весь городской контингент, буквально каждая собака знает, и если хоть кто-нибудь увидит вас на этой, я прошу прощения, кровати – все! Моментально пойдет по всему городу.

АННА ТИМОФЕЕВНА. Это ужасно! И как это сразу не пришло мне в голову!

КАМАЕВ. Хорошо еще, что тут все свои. Потому что главное сейчас – это глубокая конфиденциальность. (Виктории.) Правильно я рассуждаю?

ВИКТОРИЯ. Нет, неправильно! Вот пойду сейчас и позову кого-нибудь. Назло.

АННА ТИМОФЕЕВНА. Что?.. Да ты с ума сошла!

КАМАЕВ. Сделаешь большую глупость, а потом долго будешь каяться.

ВИКТОРИЯ. А мне плевать…

КАМАЕВ. Не торопись. Подумай сначала. А вдруг Семен Николич не поправится и чего доброго… долго не поправится…

Баохин стонет.

Представляешь? Тебя судить могут.

ВИКТОРИЯ. За что?

КАМАЕВ (немного подумал). За растление. Срок могут дать.

БАОХИН. Я уверяю вас, клянусь! Даю вам честное слово: ничего здесь не было!

АННА ТИМОФЕЕВНА. Это вопрос решенный. Было.

Виктория вдруг бежит к двери, на пороге останавливается.

ВИКТОРИЯ. Ну вот что. Если было, то я сейчас кого-нибудь позову, а если не было, то… Тогда еще посмотрим. Поняли?

КАМАЕВ. Слушай! Не делай глупостей. (Хотел к ней подойти.)

ВИКТОРИЯ. Стой там!.. Ну так как? (Анне Тимофеевне.) Ты! (Камаеву). И ты! Отвечайте. Было или не было?

Небольшая пауза.

АННА ТИМОФЕЕВНА. Но, милая…

ВИКТОРИЯ. Было или нет?

КАМАЕВ. Могло быть… Могло и не быть…

ВИКТОРИЯ. Ну!.. Последний раз спрашиваю.

КАМАЕВ. Скорей всего, что не было. По-моему, не было. (Анне Тимофеевне, внушительно.) Не было.

АННА ТИМОФЕЕВНА. Хорошо, милая… Мы вам верим.

ВИКТОРИЯ. А теперь возьмите назад все свои обзывательства. Ну!

АННА ТИМОФЕЕВНА. Но, дорогая моя, нельзя же так… Ты пользуешься моментом…

ВИКТОРИЯ. Вы берете свои слова обратно или нет?

КАМАЕВ. Я – всегда пожалуйста, но, по-моему, лично я не сказал ничего лишнего. Я вообще всегда выбираю выражения.

ВИКТОРИЯ. Извинись!

КАМАЕВ. Хорошо. Я извиняюсь.

ВИКТОРИЯ (Анне Тимофеевне). Ну!

БАОХИН. Аня, извинись, я тебя очень прошу.

КАМАЕВ (внушительно). Извинитесь.

АННА ТИМОФЕЕВНА. Хорошо. Я беру свои слова обратно.

ВИКТОРИЯ. Вот так. (Проходит в комнату.) И чтобы в своей квартире я не слыхала больше ни одного грубого слова.

КАМАЕВ. Было или не было…

ВИКТОРИЯ. Что?

КАМАЕВ. Не было, не было! Но сейчас дело не в этом. Неужели вы не представляете себе, что будет, если хоть кто-нибудь что-нибудь узнает. Было или не было – об этом и разговору не будет, и никаких сомнений, уж будьте спокойны. (Анне Тимофеевне). Подойдите, пожалуйста, к окошку и присмотрите там за скорой помощью. (Продолжает). Что будет! Ну! Такой скандал, что вы себе даже не воображаете. (Виктории.) Закрой, пожалуйста, дверь на ключ, вдруг кто зайдет. (Продолжает.) Вся область, да что область, сейчас – раз, раз, да еще, чего доброго, и на Запад попадет…

АННА ТИМОФЕЕВНА. Какой ужас!

КАМАЕВ. А там в газетах напишут и по радио передадут с острова Окинава. Они там такие дела ой как любят. Вы их хлебом не кормите, а дайте что-нибудь такое, сексуальное. (Виктории.) Я прошу прощения. (Баохину.) Тогда уж вы на весь Союз загремите…

Баохин стонет.

Я по опыту знаю. Я разных людей возил, и маленьких, и больших…

БАОХИН. Неужели…

КАМАЕВ. Ну а как же? Будь на вашем месте кто-нибудь другой, ну я, допустим, ну тут другое дело. Никто бы и внимания не обратил. А вы все-таки человек авторитетный, известный в городе товарищ…

АННА ТИМОФЕЕВНА. Что же нам делать?

КАМАЕВ. Действовать. Мое мнение: Семена Николаича в машину и домой – моментально.

АННА ТИМОФЕЕВНА. Олег! Ты светлая голова. (Баохину.) И его-то ты уволил с работы!

КАМАЕВ. Анна Тимофеевна, взгляните-ка, никого там нет – на выходе?

БАОХИН. Ноя… Я не могу подняться.

КАМАЕВ. Я вам помогу, Семен Николаич. (Анне Тимофеевне.) Никого нет?

АННА ТИМОФЕЕВНА. Есть. Расселись у самого подъезда.

КАМАЕВ (подходит к окну). Пенсионеры. Козла забивают. (Баохину.) Они вас знают, как вы думаете?

БАОХИН. Знают. Они со мной поздоровались.

АННА ТИМОФЕЕВНА. Ну вот. Сначала он прошел, потом мы подъехали. Мы их уже заинтриговали. Сидят ждут, чем кончится.

КАМАЕВ. Так… Второй этаж. (Выглядывает в окно.) Высоковато.

АННА ТИМОФЕЕВНА. Что же делать?

БАОХИН. Послушайте, если пришел Лохов, тогда можно переместить меня к нему. Он не откажет.

ВИКТОРИЯ. Сейчас посмотрю.

КАМАЕВ. Стоп! Кто такой Лохов?

АННА ТИМОФЕЕВНА. Кто он такой?

ВИКТОРИЯ. Сосед.

КАМАЕВ. Риск. С соседей обычно все и начинается.

БАОХИН. Он мой старый друг…

КАМАЕВ. Это еще не гарантия.

БАОХИН. Он не выдаст.

КАМАЕВ. Вы уверены?.. (Виктории.) Посмотри, пожалуйста, дома он или нет.

Виктория выходит.

АННА ТИМОФЕЕВНА. А она не выдаст?

КАМАЕВ. Она – нет. Зачем ей капать на свою голову?

АННА ТИМОФЕЕВНА. Но ведь грозилась же она…

КАМАЕВ. Да нет, сдуру могла, а так не будет.

Виктория возвращается.

ВИКТОРИЯ. Его нет.

КАМАЕВ. Так, так…

АННА ТИМОФЕЕВНА. Может, тебе, Олег, спуститься вниз и разогнать пенсионеров?

КАМАЕВ. Нет, что вы. Так мы их еще больше заинтригуем.

ВИКТОРИЯ. Зря все это, по-моему…

АННА ТИМОФЕЕВНА. Что?

ВИКТОРИЯ. Да вот страхи ваши и вообще. Здесь врач нужен, а не…

АННА ТИМОФЕЕВНА. Милая, ты этого еще не понимаешь…

ВИКТОРИЯ. Ну если уж вы так боитесь, то вы можете сказать, что товарищ Баохин мой дядя. Или дедушка.

КАМАЕВ. Глупо. Тем самым мы только подольем масла в общий ажиотаж.

АННА ТИМОФЕЕВНА. Скорая помощь!

Небольшая пауза. Баохин стонет.

Что делать?.. Может, не открывать и все?

КАМАЕВ. Нет! Весь дом поднимут! Милицию вызовут! Нет! Выход один!

АННА ТИМОФЕЕВНА. Какой?

КАМАЕВ (закрыл дверь на ключ). Семен Николаич! Надо прятаться.

БАОХИН. Но… где?

АННА ТИМОФЕЕВНА. Где?

БАОХИН. Куда здесь спрячешься?

Небольшая пауза.

Негде!

АННА ТИМОФЕВНА. Некуда!

БАОХИН. Спрятаться нельзя…

АННА ТИМОФЕЕВНА. Нельзя…

КАМАЕВ. Эврика! Спрятаться можно.

БАОХИН. Где же?

АННА ТИМОФЕЕВНА. Где?

КАМАЕВ. Под кроватью!

АННА ТИМОФЕЕВНА. А!.. Гениально!

Баохин стонет.

КАМАЕВ. И просто. Как и все гениальное.

АННА ТИМОФЕЕВНА. Полезай немедленно!

БАОХИН. Но… Нельзя ли как-нибудь без этой крайности?

КАМАЕВ. Это единственный выход!

АННА ТИМОФЕЕВНА. Давай скорее! Олег, помоги ему!

БАОХИН. А может… может, не надо?

АННА ТИМОФЕЕВНА. Не валяй дурака! Полезай немедленно! Я тебе приказываю!

КАМАЕВ. Смелей, Семен Николаич! Учтите! На кровати вы рискуете своей репутацией, а под кроватью вы ничем не рискуете. Там вы в полной безопасности!

АННА ТИМОФЕЕВНА. Ты слышишь? Полезай немедленно! В конце концов это дело чести! Я не переживу такого позора, ты слышишь?

Стук в дверь.

Ну!

БАОХИН. Лезу… Лезу… Боже мой! (Стонет.)

Стук в дверь.

АННА ТИМОФЕЕВНА (у двери, громко). Сейчас! Одну минуточку!

С помощью Камаева Баохин забирается под кровать. Камаев бросает под кровать его пиджак, плащ, галстук, ботинки и опускает покрывало до полу. Виктория с трудом удерживает смех.

АННА ТИМОФЕЕВНА. Ну?.. Я открываю?

Баохин вдруг выглядывает из-под покрывала.

БАОХИН (со стоном). Но они спросят: где больной?

Стук и недовольный мужской голос за дверью.

АННА ТИМОФЕЕВНА. Да! Где больной?

КАМАЕВ. Больной?.. Здесь! (Сбрасывает с себя пиджак, штиблеты, бросается на кровать.) Открывайте!

Виктория громко смеется.

АННА ТИМОФЕЕВНА. Перестань смеяться!

КАМАЕВ. Заткнись!

ВИКТОРИЯ (сквозь смех). Я… я… я – не могу!

КАМАЕВ (вскакивает). Кончай смеяться!.. Убью!

Виктория забивается в угол и смеется там себе в рукав. Камаев снова ложится на кровать.

Открывайте! Скажите, что она моя сестра, с ней истерика… Открывайте!

Анна Тимофеевна открывает дверь.

Появляется Борис, молодой человек около тридцати. На его плечи накинут белый халат, в руках у него портфель.

БОРИС. В чем дело?..

АННА ТИМОФЕЕВНА. Борис?

БОРИС. Что это значит?

АННА ТИМОФЕЕВНА. Ты один? (Она загородила ему дорогу.)

БОРИС. Что такое?.. Что ты здесь делаешь?

АННА ТИМОФЕЕВНА. Я спрашиваю: ты один?

БОРИС. Что?.. Санитар в машине… В чем дело?

АННА ТИМОФЕЕВНА. Проходи. (Закрывает за ним дверь.) Нам повезло. Со скорой приехал Борис… Слава богу.

КАМАЕВ (садится). Уф!.. Здравствуйте, Борис Семеныч.

БОРИС. И ты здесь… Что же все это значит?

Борис останавливается перед Викторией, которая сейчас вытирает слезы.

АННА ТИМОФЕЕВНА. Ну вот. Вся семья в сборе.

БОРИС (Виктории). Что с тобой?

ВИКТОРИЯ. Не могу…

БОРИС. Что с ней?

КАМАЕВ. Она здорова. Не в ней дело.

АННА ТИМОФЕЕВНА. Семен, вылезай! Сын приехал.

БОРИС. Что же все это значит? Объясните вы или нет?.. Зачем вы вызвали врача?

АННА ТИМОФЕЕВНА. Семен!

Небольшая пауза.

(Громко.) Семен!

КАМАЕВ. Вылезайте, Семен Николаич. Опасность миновала.

АННА ТИМОФЕЕВНА. Семен!.. Ты что там, оглох?

Пауза.

Семен!.. Что с ним? (Заглядывает под кровать.)

Борис бросается к кровати, отодвигает ее. Камаев ему помогает.

КАМАЕВ. Осторожнее…

Вдвоем они убирают кровать в сторону. Баохин лежит на полу, не шевелясь.

БОРИС. Папа?.. (Склоняется над Баохиным.) Папа!.. Папа!

АННА ТИМОФЕЕВНА. Семен!.. Что с ним?

БОРИС. Папа!.. (Берет Баохина на руки, укладывает его на кровать.) Вы что тут наделали, идиоты? (Прослушивает Баохина.)

АННА ТИМОФЕЕВНА. Мы?.. Мы сами недавно приехали. Как он?

Борис достает из портфеля лекарства и шприц. Все молчат. Борис делает Баохину уколы и снова его прослушивает.

Ну что?

БОРИС. Кипяток! Быстро!.. Грелку к ногам!

Виктория бросается выполнять поручение Бориса.

АННА ТИМОФЕЕВНА. Он был здесь, у нее в комнате… Понимаешь?.. Ему стало плохо. А она позвонила мне… Мы недавно приехали.

БОРИС. Почему он был под кроватью?

АННА ТИМОФЕЕВНА. Мы… Мы его спрятали. А что было делать?

КАМАЕВ. Подумайте, если бы приехали не вы, а кто-нибудь посторонний…

БОРИС. Идиоты!

АННА ТИМОФЕЕВНА. Но пойми, Борис! На карту была поставлена честь твоего отца…

БОРИС. Дура! Ему нельзя шевелиться!

Небольшая пауза.

АННА ТИМОФЕЕВНА. Но ведь мы о нем заботились… Разве нет? Только о нем и думали…

ВИКТОРИЯ. Плохо вы о нем думали.

БОРИС. Замолчите все!

Пауза. Борис снова слушает его пульс.

АННА ТИМОФЕЕВНА. Как он?.. Как?

БОРИС. Папа!.. Папа!.. Папа!

Пауза.

АННА ТИМОФЕЕВНА. Как?.. Ну что же ты молчишь?.. Ну!

БОРИС. Он умирает…

АННА ТИМОФЕЕВНА (громко). Умирает?.. А!

Баохин стонет.

Семен!

БАОХИН (вдруг). Что она сказала?.. Борис?.. Это ты сказал?

БОРИС. Папа!

БАОХИН. Я слышал. Она сказала, что я умираю… Это правда?

БОРИС. Папа… Нет, папа!

БАОХИН. Нет, это правда… Я и сам чувствую, что умираю… Все. Комедия окончена…

БОРИС. Папа!.. Все будет хорошо, но тебе нельзя разговаривать.

БАОХИН. Не надо меня обманывать. Я умираю…

БОРИС. Папа…

БАОХИН. Ты сам сказал, что я умираю.

АННА ТИМОФЕЕВНА. Семен, дорогой… (Всхлипывает, утирается платком.)

БАОХИН. Аня, не надо притворяться. Хватит. Комедия окончена.

БОРИС. Я запрещаю тебе говорить!

АННА ТИМОФЕЕВНА. Семен, молчи, тебе нельзя…

БАОХИН. Я сказал: хватит прикидываться. Всю жизнь прикидывалась, так хоть сейчас перестань!

БОРИС (Анне Тимофеевне). Молчи! (Баохину.) Ты не должен волноваться, слышишь.

БАОХИН (Борису). Ты видел, как твой отец валялся под кроватью?

БОРИС. Папа, я должен тебя послушать.

БАОХИН. Нет. Не надо. Ничего уже мне не надо.

БОРИС. Но, папа…

БАОХИН. Некрасиво вышло… по-дурацки…

БОРИС. Папа, если ты будешь волноваться…

БАОХИН. Ну и что? Какое это сейчас имеет значение?

КАМАЕВ. Я прошу прощения, Семен Николаич, но может, в клинику позвонить, профессорам?

БАОХИН. ЧТО?

КАМАЕВ. Я говорю, может, в клинику…

БАОХИН (приподнялся на локтях). Как?.. Он еще здесь? Еще не убрался?.. Он еще находит возможным…

КАМАЕВ. Кто, Семен Николаич?

БАОХИН (вдруг сел на постели). Ты!.. Ты еще здесь?

КАМАЕВ. Это вы мне?

БАОХИН. Тебе! Именно тебе… Сутенер!

КАМАЕВ (не сразу). То есть, вы хотите сказать…

АННА ТИМОФЕЕВНА (Камаеву). Помолчи…

КАМАЕВ. Не понимаю, я всегда уважал Семена Николаича и…

АННА ТИМОФЕЕВНА. Помолчи, тебе говорят…

БАОХИН (Анне Тимофеевне). А ты? Думаешь, ты лучше?

АННА ТИМОФЕЕВНА. Семен!

БАОХИН. Чем ты лучше его?

БОРИС. Папа…

БАОХИН. Не мешай мне! Пусть эта подлая баба хоть раз услышит, что я о ней думаю.

АННА ТИМОФЕЕВНА. Семен! Ты не можешь…

БАОХИН. Нет, могу!.. Хватит! Я хочу взглянуть правде в глаза. Перед смертью…

АННА ТИМОФЕЕВНА. Семен! Я не хочу, чтобы ты умирал…

БАОХИН (лег). Врешь… С самого начала… С тех пор, как ты стала моей женой… все пять лет… каждый день и каждый час ты ждала этой минуты.

АННА ТИМОФЕЕВНА. Неправда, Семен…

БАОХИН. Нет, правда… Тебе нужны мои деньги и мои вещи… (Снова приподнимается на локтях.) Так вот же! Все это я отдам кому угодно, только не тебе… Бумагу и ручку!.. Борис, ты получишь дачу, а деньги… деньги я оставлю (указал на Викторию) ей.

ВИКТОРИЯ (испуганно). Мне не надо!

БАОХИН. Нет, я прошу вас, ради справедливости… примите…

За дверью раздается голос Лохова: «Раздалась команда: поднять якоря, свист боцманской дудки раздался…»

Это Лохов. Позовите его сюда.

БОРИС. Нет! Тебе нужен полный покой. В конце концов я врач и…

БАОХИН. Не мешай мне!

Анна Тимофеевна всхлипнула.

Не мешайте!.. Не давали мне житья, так дайте хоть помереть по-человечески!

БОРИС. Хорошо. Делай, что хочешь, но только успокойся, прошу тебя.

БАОХИН (лег). Позовите его. Он мой друг… Я хочу с ним поговорить.

Виктория выходит. Пауза.

Виктория возвращается, за ней – Лохов. Он в прежнем виде, небрит и неподстрижен.

ЛОХОВ. Мое почтенье… Кого я вижу! Сам Семен Николаевич! Так вот ты где, оказывается! А я тебя по всему городу ищу.

БАОХИН. Здравствуй, Юра, проходи…

ЛОХОВ. Дарданеллы! Что ты тут делаешь?

БАОХИН. Помираю, Юра.

ЛОХОВ. Помираешь?.. Дарданеллы! Что это ты вздумал? От хорошей жизни да помирать! Не-ет, ты это, Семен, брось!

БАОХИН. Нет, Юра. Кончено. Собрался я… Все. Вот… имущество распределяю… Юра, я хочу тебе оставить машину. Ты не против?

ЛОХОВ. Брось, Семен!

БАОХИН. Юра, когда-то ты мечтал о машине, я ведь помню…

КАМАЕВ. Простите, Семен Николаич. Хоть вы меня и третируете, но относительно…

БОРИС. Замолчи!

КАМАЕВ. Относительно вашей машины я не могу не высказаться.

БОРИС. Слушай! Тебе сейчас лучше помолчать, тебе не кажется?

КАМАЕВ. Не могу молчать. Семен Николаич…

БАОХИН. Говори, говори… Оба говорите.

КАМАЕВ. Я, конечно, не претендую, но хочу сказать, что такая классная машина должна попасть в квалифицированные руки.

БОРИС. Ну и нахал. (Анне Тимофеевне.) Слушай, уведи отсюда этого дебила.

КАМАЕВ. Что? Что вы сказали, Борис Семеныч?

БОРИС. Выйди!

КАМАЕВ. Как вы меня назвали?

БОРИС. Уходи!.. Неужели не понимаешь?

БАОХИН. А вы подеритесь… Ну. Что вам стоит. (Лохову.) Ты видишь, Юра. Они готовы здесь подраться. Из-за машины.

БОРИС. Папа, при чем здесь машина?

БАОХИН (приподнялся на локтях). При том, что ты готов из-за нее подраться. Здесь! Сейчас!

БОРИС. Отец! Ну что ты говоришь!

БАОХИН. И это мой сын! Отец умирает, а сын готов подраться из-за его машины. Здесь! У этой постели!

БОРИС. Папа!

БАОХИН. Юра, полюбуйся на них! И это мои родные, мои родственники… Сын! Жена!

ЛОХОВ. Жена?

БАОХИН. Видишь, как она убивается…

ЛОХОВ. Дарданеллы! Да разве можно такую молодую вдовой оставлять! Да ты что? Нельзя, Семен, не имеешь права!

БАОХИН (снова лег на подушку). Эх, Юра, Юра! Хороший ты человек… «Вдовой оставлять…» (Приподнял голову.) Да она – вот она! Она сюда своего хахаля привела! Прямо сюда! Вот он! Стоит здесь и требует своей доли… (Кричит.) Вон отсюда! Все трое! Вон!

АННА ТИМОФЕЕВНА. Семен…

БАОХИН (Анне Тимофеевне). Вон!

БОРИС. Папа…

БАОХИН (Борису). Вон!

БОРИС. Папа!

БАОХИН. Вон, я вам говорю! Хочу умереть среди порядочных людей!.. Вон! Вон!

ЛОХОВ. Семен, Дарданеллы, что это ты?

БОРИС (Анне Тимофеевне и Катаеву). Выходите, так будет лучше.

КАМАЕВ (на пороге). Дебила я не знаю, но нахала, Борис Семеныч, я вам никогда не прощу.

Борис выводит Анну Тимофеевну и Катаева. Сам останавливается на пороге.

БОРИС. Папа, я останусь. Как врач. Должен я наконец тебя послушать!

БАОХИН. К черту! Не нуждаюсь! Я и сам себя слышу!

БОРИС (от каждого крика отца он испуганно вздрагивает). Хорошо, хорошо, только успокойся, я тебя умоляю…

БАОХИН (орет). Уходи!

Борис в отчаянии разводит руками, трясет головой и выходит.

Баохин в изнеможении роняет голову на подушку.

Ну все… Кончено… Я слышу, как у меня разрывается сердце…

ЛОХОВ. Не вздумай, Семен, не вздумай…

ВИКТОРИЯ. Конечно! Разве можно вам так волноваться?

БАОХИН. Родственники!.. Всю жизнь мне испортили и помереть спокойно не дают… (Приподнимается.) Под кровать меня засунули!.. Уголовники… Не пускайте их сюда. Ни в коем случае! (Уронил голову на подушку.) Спасибо… Тебе, Юра… И тебе, милая, благородная девушка… Спасибо, что вы здесь, со мной… Вы мне родные, вы мне и близкие… Вы мне и глаза закроете…

ЛОХОВ. Близкие мы или далекие, а помереть мы тебе не дадим. Даже не рассчитывай! Что ты, помирать сюда пришел?

БАОХИН. Нет… (Улегся.) Не помирать я сюда шел, другая у меня была цель…

ЛОХОВ. Нет, Семен, так дело не пойдет. В кой-то веки зашел – и на тебе, улегся. Да еще помирать собираешься.

БАОХИН (снова приподнялся). Перед тобой, Юра, виноват… я… Прости…

ЛОХОВ. За что, Семен?

БАОХИН. Забыл я тебя… Друга забыл. Стыдно сказать, в одном городе жили – тридцать с лишним лет носу не показывал… А пришел, знаешь, зачем?

ЛОХОВ. Дарданеллы! Что за разговор такой неинтересный? Ты лежишь, как бревно, а я торчу тут… Вставай, Семен! Помереть ты всегда успеешь. Давай-ка лучше выпьем! За встречу… Ну, Семен! Как бывало!.. Что? Плохо у нас бывало?

БАОХИН. Хорошо бывало…

Виктория, стоя у дверей, время от времени пошептывает что-то в коридор.

ЛОХОВ. Эх, Дарданеллы! «На воде, в небесах и на суше…» Да и тут, Семен, в комнатке в этой бывали чудеса, а, Семен?

БАОХИН. Да… Хорошо жили…

ЛОХОВ. А что? Законно жили.

БАОХИН. Помнишь, буксир был «Григорий Котовский»…

ЛОХОВ. «Котовский»? Ну как же! На «Котовском» матросами ходили…

БАОХИН. Матросами…

ЛОХОВ. За лесом ходили.

БАОХИН. За лесом… А «Лейтенант Шмидт»? (Плачет.)

ЛОХОВ. Ну как же!

БАОХИН (плачет). А «Иван Тургенев»?

ЛОХОВ. А помнишь ты, как гудели мы однажды в Зарецке? Крепко!

БАОХИН (сквозь слезы). Ну как не помню!.. На «Тургеневе» и было…

ЛОХОВ. Без нас так и отвалил, пароход-то. Эх, Дарданеллы! Давай-ка, Семен, выпьем! (Достает из-за пазухи бутылку.) Ей-богу, это тебе не повредит! Дай-ка, нам, дочка, стаканчики!

ВИКТОРИЯ. С ума сходите, дядя Юра! Умирает же человек, а вы…

ЛОХОВ. Давай, говорю, стакан. Да закройся-ка пока на ключ!

ВИКТОРИЯ. Не дам. Вам можно, а ему…

БАОХИН. А мне тем более. Мне сейчас все можно. Двадцать лет в рот не брал, врачи не рекомендовали. А сейчас… Какое это сейчас имеет значение! Дайте нам стаканы… В последний раз…

Виктория закрывает двери на ключ и подает стакан. Лохов разливает вино. Баохин садится на постели.

ЛОХОВ. Ну, Семен, будь здоров!

БАОХИН. Не шути, Юра. Грех так шутить… Выпьем за наши молодые годы… (Плачет.)

ЛОХОВ. Будь здоров, Семен.

Оба выпивают.

БАОХИН. Что это?.. Портвейн?.. Врачи мне говорили, нет ничего хуже портвейна. Но сейчас это не имеет никакого значения… Что-то я не припомню, Юра, был в те годы портвейн?

ЛОХОВ. Портвейн?.. Портвейн… Дарданеллы! Тоже не помню. Мадера, та была…

БАОХИН. Мадера – да…

ЛОХОВ. «Сливянку» помню…

БАОХИН. «Спотыкач»…

ЛОХОВ. «Ерофей Павлович»… Это сладкие. А еще «Колгановая»…

БАОХИН. «Кориандровая»…

ЛОХОВ. Сорокаградусная…

БАОХИН. «Можжевеловая»…

ЛОХОВ. А эта – тридцати…

БАОХИН. «Тминная», «Горный дубняк»… Юра! А не грех мне это вспоминать? Перед смертью-то, а?

ЛОХОВ. Брось, Семен! Давай-ка лучше споем… (Поет.)

Баохин машет рукой и подхватывает.

Стук в дверь. Баохин и Лохов продолжают пение.

Баохин плачет. В дверь стучат.

ЛОХОВ. Семен… Ну что ты, Дарданеллы…

БАОХИН. Юра… Юра! Слушай! Ты знаешь, зачем я сюда пришел?.. Подлец я, Юра. Думаешь, навестить тебя пришел? Нет, Юра. Я пришел сюда с другой целью. Ты знаешь, почему на Дальней реке склад затопило?..

ЛОХОВ. Знаю, Семен…

БАОХИН. По чьей вине, знаешь?

ЛОХОВ. По твоей, Семен, по твоему приказу.

БАОХИН. Мой был риск, моя авантюра. Отличиться хотел… А сегодня – выкрутиться.

ЛОХОВ. Да вот ездил я сейчас, искал тебя… Бумагу я получил. Поговорить с тобой собирался, посоветоваться.

БАОХИН. Прости, друг… Ты искал меня, предупредить искал, посоветоваться, а я сюда пришел – провести тебя хотел, задобрить… Прости, Юра…

Стук в дверь. Виктория приоткрыла дверь и информирует изгнанников.

Прости… (Положил голову на подушку.)

ЛОХОВ. Ладно, Семен… Ладно уж, Дарданеллы…

БАОХИН. Нехорошо… Некрасиво… Друга хотел купить… Да что, Юра! Разное со мной бывало. И на службе бывало, и в личной жизни. Жену, помнишь ты ее, Клаву, сам я ее бросил. Сам, а устроил все так, что…

ЛОХОВ. Слышал я, Семен…

БАОХИН. Выгнал ее, можно сказать. И сын с ней ушел. И правильно он сделал.

Стук в дверь.

Откройте ему. Сыну моему откройте…

Виктория открывает дверь, впускает Бориса и снова запирается.

БОРИС. Папа! Как ты?

БАОХИН. Сядь, сынок. Не сердись на отца.

БОРИС (берет в руку руку Баохина). Папа, позволь мне…

БАОХИН (высвобождает руку). Не надо, сынок. Со мной все ясно. Скоро конец… Скоро. Я чувствую, как у меня останавливается сердце. (Предупреждает новую попытку Бориса.) Не надо. Послушай лучше, как отец в своих грехах кается… Скажи мне, как мать? Здорова она?

БОРИС. Ничего, папа, здорова.

БАОХИН. Жаль, что я ее не увижу…

После длительного перерыва издалека снова доносится крик вороньей стаи.

А, вот они…

Крик вороньей стаи.

Откуда их столько?

ЛОХОВ. Дарданеллы… Этого добра здесь всегда хватало.

БАОХИН. Мне кажется… Сегодня все, сколько их есть, они собрались сюда…

Стук в дверь.

(Борису.) А что Аня?.. Как она там?

БОРИС. Плачет.

БАОХИН. Впустите ее… Она не виновата… Ведь я знал, что она меня не любит. И что обманывает знал. Знал, а делал вид, что не знаю. Жил, как поспокойнее. Лицемерие… А ей что? Она молодая, красивая, ей жить хочется… Выходит, сам я виноват… Пусть она войдет.

Виктория открывает дверь. Входит Анна Тимофеевна.

АННА ТИМОФЕЕВНА. Семен! Как ты?

БАОХИН. Аня, бог с тобой, прощаю я тебя… И ты меня прости… Не поминай лихом… Похороните меня, и выходи замуж. Ничего… Замуж выходи обязательно, ребенка тебе надо, пока не поздно… Да вот за него и выходи, за этого… Если вы друг друга любите.

Анна Тимофеевна заплакала.

Пусть-ка он сюда войдет.

Виктория впускает Камаева.

Ну?.. Оба молодые, цветущие… Юра, что ты скажешь?

ЛОХОВ. Ну что? Хорошая пара, Дарданеллы…

БАОХИН. Ну и бог с вами… Будьте счастливы.

АННА ТИМОФЕЕВНА (сквозь громкий плач). Семен!.. Век тебя не забудем!..

КАМАЕВ. Какой человек, а?.. Какой человек!

БАОХИН. Ладно… Борис, матери передай, винился, мол, и думал перед смертью о ней…

БОРИС. Папа! (Берет отца за руки.)

БАОХИН. Ну вот… Из-за имущества, надеюсь, не подеретесь… Борис, забирай себе машину, а вы – остальное… Есть у меня просьба: ходите за садом. Не бросайте его… Позовите садовника… Яблони привить. Сам их сажал… Живите дружно… За деньгами не гоняйтесь, за чинами – тоже… Главное, чтобы совесть была чиста… Если бы я мог прожить еще одну жизнь, я жил бы совсем по-другому. Подумайте об этом пока не поздно…

Крик ворон в отдалении.

Слышите?

Крик ворон ближе.

Слушайте, слушайте… Хотя бы иногда… Не думайте, что это вас не касается… Не думайте…

Пауза.

БОРИС (вдруг). Папа… Ты… У тебя… Пульс у тебя почти нормальный!

Пауза.

Папа! У тебя хороший пульс!

БАОХИН (садится на постели). Что?.. Что ты сказал?

БОРИС. У тебя хороший пульс, клянусь тебе!.. Постой! Я измерю давление! (Занимается своим делом.)

Пауза.

Папа! (Обнимает отца.) Давление вполне приличное!

БАОХИН. Не может быть!

БОРИС. Я тебе говорю! Ты будешь жить!

БАОХИН. Но… Как же так?

ЛОХОВ. Ну! Дарданеллы! Что я говорил!

БАОХИН (он потрясен). Это… это невероятно…

БОРИС. Ты мне не веришь?.. Было плохо, но теперь… Ты скоро сможешь подняться.

ЛОХОВ. Вставай, Семен! Это дело надо отметить!

БОРИС. Папа… Ты как будто не рад?.. Ты будешь жить, понимаешь? Это же прекрасно! Жить!

БАОХИН. Жить… Жить… Но как? Как мне теперь жить?

Небольшая пауза.

БОРИС. Что значит «как»?.. Что за вопрос?

ЛОХОВ. Дарданеллы! Живи у меня!

БОРИС. Папа, я не понимаю… Ты только что говорил… Мама тебя простит… Так в чем же дело?

БАОХИН. Но… А ты уверен, что она меня простит?

БОРИС. Конечно!

ЛОХОВ. Оставайся здесь, Дарданеллы! Заживем, как бывало.

БАОХИН. Но как же мы здесь… вдвоем?.. И потом, все так странно и… Просто удивительно!

КАМАЕВ. Семен Николаич, а может вы хотите домой?

БАОХИН. Да, но… Нет, нет! Теперь это невозможно!

БОРИС. Папа!

ЛОХОВ (перебивает). Семен!

КАМАЕВ. Семен Николаич, если хотите домой, не стесняйтесь! Пусть все будет по-старому, а? Анна Тимофеевна?.. У меня, например, никаких претензий.

АННА ТИМОФЕЕВНА. Н-н… н… С-с… С… Семен! В конце концов, если… то, что же… Может, в самом деле?

БАОХИН. Нет! Это просто невероятно… Это черт знает, что такое!

БОРИС. Папа! Неужели после всего, что здесь случилось, ты сможешь…

ВИКТОРИЯ. Уж лучше оставайтесь здесь!

БАОХИН. Но я… Я не знаю, что сказать… Просто не знаю!

Все говорят разом.

БОРИС. Ты вернешься к нам!

ЛОХОВ. Оставайся здесь, Семен!

ВИКТОРИЯ. Оставайтесь здесь!

АННА ТИМОФЕЕВНА. Раз так случилось…

КАМАЕВ. Возвращайтесь домой!

ЛОХОВ. Ну, Семен… Определяйся!

Пауза. Баохин встает с кровати и идет сначала в одну сторону, потом в другую и в нерешительности останавливается. Неожиданно слышится крик вороньей стаи. Он нарастает и усиливается, как порыв ветра.

БАОХИН. Боже мой… Что же мне делать?

Все говорят очень громко, как бы вопреки крику вороньей стаи, полностью заглушая его.

БОРИС. Ты должен вернуться к нам, иначе я перестану тебя уважать.

ЛОХОВ. О чем ты думаешь, Дарданеллы! Оставайся здесь!

ВИКТОРИЯ. Не поддавайтесь, товарищ Баохин! Оставайтесь здесь! Оставайтесь!

АННА ТИМОФЕЕВНА. Возвращайся, если ты хочешь. Что поделаешь…

КАМАЕВ. Возвращайтесь, Семен Николаич. По-моему, так даже будет лучше.

Небольшая пауза, во время которой царит полная тишина. Баохин садится на стул, стоящий посредине комнаты.

БАОХИН. Что делать – не знаю…

Занавес