Современная электронная библиотека ModernLib.Net

«ПЕТР ВЕЛИКИЙ, Историческое исследование

ModernLib.Net / Зарубежная проза и поэзия / Валишевский Казимир / «ПЕТР ВЕЛИКИЙ, Историческое исследование - Чтение (стр. 26)
Автор: Валишевский Казимир
Жанр: Зарубежная проза и поэзия

 

 


Таким образом был напечатан первый выпуск книги, касавшейся предметов самых разнообразных: истории, географии, лингвистики, арифметики, военного искусства, мореплавательного искусства. По большей части это были переводы или изложения без всякой научной ценностино весьма пригодные для популяризации. В 1707 году эта типография открыла второе отделение, послав в Москву наборщика и словолитчика, принесших в Россию русскую азбуку нового типа. То был «гражданский шрифт», названный так в противоположность старой славяно-сербской азбуке, сохраненной церковью. Петр его применил сейчас же в первой напечатанной книге - учебнике геометрии и во второй - руководстве для приветствий, переводе с немецкого. Затем следовали переводы сочинений по военному искусству, причем царь сам исправлял корректуры. Новая азбука не удовлетворяла творческое вдохновение Преобразователя. Если королева i Виктория добровольно сделала язык своих верноподданных «языком королевы», то в России, наоборот, «язык царя» стал языком страны. В 1721 году Петр поручил Святейшему Синоду, только что созданному им, перевод части сочинений Пуф-фендорфа. По этому поводу среди почтенного собрания возгорелся спор: подобает ли для названной работы употреблять древнеславянский церковный язык или следует остановиться на разговорном языке, с течением времени сильно изменившемся? Государь, вмешавшись в спор, положил конец разногласиям самым неожиданным образом: «Будет применен особый язык, до сих пор употреблявшийся только в дипломатической канцелярии царя», носивший на себе следы своего космополитического происхождения, весь испещренный иностранными словами и неологизмами, - лепет варвара, читающего по складам европейскую цивилизацию. С тех пор этот язык сделался языком официальным; теперь на нем говорит и пишет стомиллионный народ.
      Заставить переводить Пуффендорфа духовное собрание может показаться мыслью довольно странной, но, как известно, в привычках Петра было не пренебрегать никакими средствами для достижения намеченной цели. Ему нужны были книги, он обратился к заведующему своей типографией Поликарпову для составления истории и географии России и, не удовлетворившись выполнением им задачи, возложил ее на служащих своей канцелярии, язык которой он принял и сделал обиходным, Для создания музея Петр прибег к усердию всех своих подданных и принимал без строгого разбора все диковинки, какие ему предлагали: телят с двумя головами или, уродов-детей, стараясь в то же время привить убеждение, что «монстры» вовсе не порождение дьявола, как принято было думать. И разве не трогательно, в сущности, видеть, как он все свои усилия, хотя бы иногда и неверно рассчитанные, неловкие, неудачные, но неутомимо и непреклонно направляет к цели, горевшей светочем прогресса, манившей его взоры? И, в конце концов, он ее достигает! В 1719 году два его флотских офицера, Иван Евреинов и Федор Лужин, отправились в экспе^. дицию для исследования берегов Камчатки. На них было воз-"ложено "разрешение вопроса, поставленного Лейбницем: соприкасаются ли здесь Азия и Америка или они разделены морем? Результатом экспедиции явилась только карта Курильских островов; но, настойчиво преследуя свою мысль, Петр снова в 1725 году возобновил попытку с Берингом, и был открыт пролив, увековечивший имя смелого исследователя.
      В мемуарах Парижской Академии Делиль-старший говорит о карте Каспийского моря и смежных областей, показанной ему Петром в 1717 году, которая, не будучи вполне точной, исправляла имеющиеся на Западе сведения об этих странах. В 1721 году тридцать картографов, работая по разным местам, уже были заняты в различных областях России. Петр дал им указание, несколько краткое, по своему обычаю: «В каждом городе определить широту по циферблату и затем двигаться по прямой линии в различных направлениях ком-пасной картушки до границ каждого округа». Все-таки картографы исполнили до известной степени свою задачу. Кроме того, посланы были специальные исследователи: лейтенант Гербер на север Каспийского моря; доктор Мессершмид и шведский пленник Табберт, больше известный под именем Штраленберга, - в Сибирь; итальянец Флорио Геневени - в Персию, Хиву и Бухару; лейтенант ^Бухгольц и майор Лихарев - на Иртыш. При посредстве полученных таким образом сведений секретарь Сената Иван Кириллов составил географический атлас, представляющий собой ценный труд, над которым работал до 1734 года.
      В 1720 году из хранилищ бесчисленных монастырей были истребованы грамоты, старинные рукописи и книги. Таким образом положено было начало архиву. Книги, захваченные в Митаве во время Северной войны и сложенные первоначально в с.-петербургском Летнем дворце, образовали основу библиотеки - непосредственный плод победы. Оставалось еще создать художественный музей. Поэтому в 1717 году Петр обратился к содействию флорентийских художников, между прочим к Боначчи, которому заказал.две статуи, изображающие Адама и Еву. В 1713 году он сделал покупки в Риме. Его агент Кологривов сообщал: «На сих днях купил я статую мраморную Венуса, старинная, найдена с месяц… Не разнит ничем против Флоренской славной, но еще лучше тем, что сие целое, а Флоренская изломана во многих местах; у незнаемых людей попалась, и ради того заплатил 196 ефимков, а как купить бы инако, скульптор говорит, тысяч десять и больше стоит». Школа живописи и ваяния присоединяется к музею в Удивительном сочетании с оружейной канцелярией. Вход в музей был даровой. Напрасно возбуждая вопрос, часто поднимающийся в наше время, советники царя убеждали его установить небольшую плату за вход, употребив ее на обогащение коллекции, по Петр не разделял такого мнения: по его приказанию посетителям даром раздавались прохладительные питья! Обычай этот существовал вплоть до царствования Анны Иоанновны и составлял ежегодный расход в четыреста рублей. В садах, окружающих Летний дворец, шестьдесят скульптурных групп, украшающих фонтаны, знакомили петербургскую публику с баснями Эзопа, Текст басен был напечатан рядом. Статуи из позолоченного свинца не отличались красотой, но дидактическое намерение - превосходно.
      Как средство умственной пропаганды, Петром не забыт был и театр. История театра до великого царствования мало известна. В некоторых монастырях Киева и Москвы, впоследствии в госпитале древней столицы происходили периодические представления, следуя примеру школ, учрежденных иезуитами. Сюжеты пьес были религиозные, актерами - семинаристы и студенты. Обстановка самая несложная, слог весьма грубый. Говорят, что в пьесе, изображавшей Благовещение, Богородица отвечала Ангелу: «Что же ты меня принимаешь за…?» В 1672 году, год рождения Петра, театр впервые был допущен при дворе. Придерживавшаяся заветов византийского аскетизма и наставлений «Домостроя», первая жена Алексея Михайловича, Милославская, враждебно относилась к театральным представлениям; вторая, характера веселого и более развитая, распахнула им ворота Кремля. Труппа была немецкая, но было условлено, что в обучение к ней поступят русские ученики из подьячих. Раньше всего была поставлена история Агасфера и Эсфири, в которой видели намеки на Алексея и Наталью. Смерть Алексея Михайловича и последующие смутные годы прекратили эти развлечения. Правда, говорят, Софья около 1680 года устроила театр даже в тереме» где давались пьесы в ее обработке, между прочим перевод «Лекаря поневоле» Мольера. Говорили, будто бы даже она сама выступала на сцене. Характер правительницы и беспокойное время ее правления делают такое предположение маловероятным. Может быть, смешивали ее со старшей сестрой Петра, царевной Натальей, имевшей тогда от роду семнадцать лет и обнаружившей впоследствии дарования природной актрисы.
      Во всяком случае, эти спектакли происходили в тесном кругу приближенных. Петр отбросил такое стеснение. Он перенес театр на Красную площадь, а зрителями созывал простонародье. Он захотел также иметь русскую труппу, которая исполняла бы русские пьесы, и добился этого. В 1714 году в обширном дворце в Петербурге, только что выстроенном и уже покинутом, царевна Наталья поместила русских актеров, игравших трагедии и комедии. Она сама занималась постановкой и машинами, рисовала декорации и писала пьесы, где преобладали политические намеки с нравоучительной тенденцией. Оркестр также состоял из русских музыкантов, хотя «батоги там часто заменяли дирижерскую палочку», по свидетельству Вебсра. Петр был большим любителем музыки, в особенности духовной. У него был довольно хорошо подобранный хор церковных певчих, и он часто присоединял свой голос к их пению. Имелись у него также светские трубачи и игроки на польских волынках. С 1720 года он часто приказывал играть при дворе оркестру герцога Голштинского, впервые услаждавшему русский слух сонатами, соло, трио и концертами знаменитых в то время немецких композиторов, как Телеман, Кейзер, Хейнишсн, Шульц, Фукс, или итальянских, как Корелли, Тартини и Порпора.
      Наконец, значение и влияние периодической печати не ускользали от пытливого взора великого мужа. В 1702 году на барона Понесена была возложена обязанность, посредством денежных субсидий, поддерживать хорошие отношения между царем и общественным мнением. Барон переводил, печатал и распространял намерения государя, относившиеся к военной организации его империи, приглашал ученых всех стран посвящать свои произведения его величеству и даже писать сочинения, клонящиеся к его похвале. Он наводнял Голландию и Германию брошюрами, в которых задолго до Полтавы Карл XII был разбит и поставлен в безвыходное положение; он субсидировал в Лейпциге журнал «Europaeische Fama», добросовестно за то отплачивавший царю восхвалением и лестью. В 1703 году в Москве появилась первая русская газета. Это второе окно к просвещению и к Западу. До сих пор царь один, или почти один, знал, что творится в чужих краях. Выдержки из иностранных газет (куранты), составлявшиеся в приказе внешних сношений, предназначались только для государя и его приближенных. Новости внутренней жизни страны передавались исключительно из уст в уста, искаженные, сея заблуждения в наивных душах. Первый номер новой газеты содержал сообщение о качествах пушек, только что отлитых в Москве, и числе учеников, посещавших недавно основанные школы.
      Современной русской периодической прессе еще далеко не удалось сравняться с европейской, и вообще, если для того, чтобьпсудить о деле Петра в этом отношении, придерживаться результатов видимых и непосредственных, то успех, им достигнутый, покажется незначительным. Несколько довольно слабых переводов, записки государственного секретаря Ша-фирова относительно причин, вооруживших царя против Швеции» составленные по-русски с французскими словами; историческая компиляция Петра Крскшина; другая - князя Хилкова, написанная тем же дурным языком, как труд Шафи-рова; еще одна, пожалуй, лучшая, - Василия Татищева, - вот и все из области литературы. Единственный хороший поэт того времени - Антпох Кантемир, сын молдавского господаря, дружба которого едва не оказалась роковой для Петра. Он оставил восемь сатир в силлабических стихах, изданных только после смерти великого царя. В области науки - посредственный учебник арифметики и несколько географических карт. В области искусств - несколько статуй, вывезенных из Италии, и три художника, там проходивших свое обучение: Никитин, Меркульев и Матвеев. Портрет Петра кисти последнего нельзя назвать особенно удачным. Пространство, пройденное великим наставником и его народом по его стопам, не может быть оценено таким образом. Определить его можно только посредством явлений из области более сокровенной - общего движения умов, вызванного реформой, посредством изменения в мыслях и чувствах, явившегося ее последствием. И если нужны точные документы, то вот два, относящиеся к противоположным моментам царствования, подобно двум краеугольным камням: завещание Посошкова в начале царст-г вования и завещание Татищева в конце его, обращенные не столько к прямым наследникам завещателей, сколько к их умственному потомству. Посошков - восторженный поклонник Преобразователя и его дела. Он его безусловный последователь во взглядах и принципах правительственного и административного характера, но в области религии и науки он остается замкнутым в монашеском миросозерцании XV века. Татищев является позднее, а заколдованный круг, по-видимому, пройден. Перед нами современный русский человек, чутко прислушивающийся к веянию, доносящемуся из далеких стран, не опасающийся течений открытого моря, скорее чересчур склонный ему отдаться, восприимчивый ко всякому прогрессу и готовый даже на все смелые шаги, напоминающий немного в этом отношении американца и эксцентричный. И это ~~ дело рук Петра Великого.
      Отвлечь умы от интересов религиозных, заинтересовав их вопросами мирскими, человеческими, было великим делом. И тут является обстоятельство странное, не находящее себе объяснения в положении вещей: сподвижником, оказавшим наиболее содействия Петру в этой эволюции, был монах Феофан Прокопович. Он говорил лишь с церковного амвона, писал только о вопросах богословия или духовной дисциплины, но ему случалось превращать свои проповеди в политические памфлеты и свои остроумные уставы в сатиры. Он обмирщил даже духовенство! Просто потому, что создавшееся вокруг движение, ища избранников, кому могло бы сообщиться, не находя пищи, передалось этому пастырю и вынесло его за пределы монастыря. Внезапный вихрь новых мыслей и чувствований, оторвав умы от их привычек, предрассудков, сся-тынь, вековой праздности и бросив в воцарившуюся суету кипучей умственной и духовной жизни, создал современную Россию. Это также, и прежде всего, дело Петра Великого.
      Глава 3. Реформа духовенства. Упразднение патриаршества
        

      Родившийся в Киеве в 1681 году, Феофан Прокопович принадлежал по своему происхождению к сфере польских влияний, а по воспитанию - к католической церкви. Первоначальное образование он получил в униатской школе, затем побывал в Риме. Оттуда он вынес ненависть к католичеству, ум, доступный мыслям и идеям века, философии, науке, политике, до лютеранских тенденций включительно. Еще не зная Петра, простым профессором богословия, он уже оказывался проникнутым духом протеста, сторонником нововведений, смелого почина. Движение, поднятое Петром, проникшее уже, как мы видели, до глубины алтарей, захватило Прокоповича. Самый духовный облик этого пастыря является новостью для России. Он олицетворяет собой тип, доселе неведомый и теперь почти исчезнувший, западного прелата: разностороннее образование, вкусы литературные и художественные, честолюбие, склонность к интригам, дух скептицизма и задатки сибаритства - все налицо. Прокопович обладал библиотекой в 3000 томов и держал открытый дом. Он круглый год воздерживался от мясной пищи, но на стол у него ежегодно шло 1500 штук семги, 21 000 сигов, 11 пудов икры, 11 бочек всякой копченой рыбы и т. д. Он жил широко и так же широко творил милостыню. В 1721 году он учредил в одном из своих петербургских домов школу, лучшую из всех существовавших, написал для этого училища наказ, под которым обеими руками подписался бы всякий иезуит, и пригласил преподавателями иностранцев-лютеран: Он сочинял стихи и писал пьесы, которые разыгрывались учениками его школы. На смертном одре в 1736 году он восклицает: «О, голова, голова, ты упивалась знанием; куда придется приклонить тебя теперь?»
      Захватившее его движение, как мы уже указывали, развилось главным образом в киевской польско-малороссийской среде, взрастившей целое поколение людей с умом светлым и просвещенным. Для умственной реформы, как для реформы духовенства, Петр в этой среде нашел главнейшие источники и своих главнейших сотрудников. До Прокоповича Дмитрий, тоже монах малороссийский, назначенный епископом ростовским, служил делу Преобразователя словом и пером. «Влады-ко святый, как ты велишь? Велят нам по указу бороды брить, а мы готовы головы наши за бороды положить; лучше пусть нам отсекут головы, чем бороды обреют», - говорили ему. А он отвечал: «Что, отрастет голова ли отсеченная или борода обритая?» Еще более энергичный Феофан содействовал другой цели; Петр им пользовался как тараном, чтобы пробить брешь в старомосковской церкви.
      Этот оплот великая реформа не могла оставить незатронутым. И помимо того, сам по себе, без постороннего вмешательства, он грозил падением. Священники и монахи, духовенство белое и черное составляли собой мир, многочисленный, влиятельный, этой среды, богатой и нравственно опустившейся. Богатства были громадные. Монастыри владели девятьюстами тысячами крепостных. Одной Троице-Сергиевской лавре принадлежало девяносто две тысячи душ и рыбные ловли, мельницы, луга, необозримые леса. Архимандриты, настоятели этих монастырей, носили на башмаках бриллиантовые пряжки. Жизнь была повсюду вольная, во многих местах соблазнительно роскошная. На духовенство
      был большой спрос. Отличительной чертой семейной жизни России тех времен было уединение. Каждый держался особняком и, как имел собственный дом, желал иметь собственную церковь, собственного духовника. За неимением лучшего в общую церковь приносили свой образ и молились только перед ним. Не имея средств содержать священника круглый год, нанимали одного или нескольких для отдельных богослужений. На площадях всегда можно было найти свободных священников, ожидавших приглашения.
      В государстве духовенство занимало исключительное место. С 1619 по 1633 год прадед Петра, патриарх Филарет, управлял страной от имени сына своего Михаила, первого из Романовых. Патриарх Никон не хотел уступать царю Алексею Михайловичу, и, чтобы сломить его упорство, государю пришлось прибегнуть к помощи патриархов-соперников, анти-охийского и александрийского. Влияние католичества содействовало слабости гражданского правительства для придания духовному правительству сходства с папством. Но, как уже было сказано, ни доблести, ни духовные силы в этом сословии не соответствовали, столь высокому материальному положению. Пользовавшиеся таким уважением священнослужители хорошо знали только обрядность, но совершенно отвыкли от управления душами. Они были слишком упитанны, а также слишком невежественны. Славяно-греко-латипская Академия в Москве насчитывала в 1700 году всего полтораста учеников, ничему не обучавшихся в заведении, которое само было чуть живо. Кроме того, обозначив независимость своей церкви окончательным разрывом уз, связывавших ее с константинопольским вселенским патриархом, Годунов оказал ей в 1599 году спорную услугу. Теперь эта церковь сделалась автокефа-лпческой, но, можно сказать, обезглавленной. Ее глава, патриарх московский, сохранил лишь власть административную. Собственно духовная власть от него ускользнула. Он не мог даже путем толкований затрагивать вопросов веры, догмата. Последние остаются достоянием Вселенского собора, созыв которого представлялся невероятным, чтобы не сказать - невозможным. И с лишением права касаться этой области отделившаяся церковь потеряла свою жизненную и двигательную силу. Она была осуждена на неподвижность. Когда она захотела выйти из такого состояния, то наткнулась на раскол. Желанием внести изменение только в ограниченной области наружных проявлений благочестия, в формулах молитв, Никон вызвал крик возмущения от одного края страны до другого. Даже как орган административный патриаршество представляло собой, власть обесцененную, обессиленную.
      И тут необходимость реформы была очевидна для Преобразователя. Конечно, он был очень доволен, что потребовалось его вмешательство. В новом государстве, к созданию которого он приступал, наследие Филарета и Никона представляло слишком много неудобств. Посещение юным государем Немецкой слободы, пребывание в Голландии и Англии подготовили плохую почву для восприятия мысли о разделе власти или даже схоластического принципа о двух светилах, озаряющих народы независимым блеском. Когда патриарх Адриан неодобрительно отнесся к договору, то получил резкое возражение: «Разве патриарх заведует моими таможнями?» Однако в данном случае Петр поступал с большой осторожностью. При своей склонности насиловать волю Петр как будто задумывался.перед насилием совести. Он не затрагивал патриарха на его престоле, терпеливо переносил, что в его отсутствие, а иногда и в присутствии, этому духовному владыке в Москве как будто принадлежало главенство в делах гражданского управления. Но известие о его смерти в 1700 году царь принял как уведомление о победе.
      Говорят, что, следуя советам Курбатова, Петр решился не назначать непосредственного заместителя усопшему. Не закралась ли уже с этих пор в его ум мысль об упразднении патриаршества? Нет, это маловероятно. Лишить освободившийся престол части присвоенных ему полномочий и возложить затем этот сан, обставленный уже меньшим почетом и властью, на избранника более покорного; воспользоваться в то же вр amp;-мя отсутствием хозяина, чтобы вымести сор из дома и произвести неотложные поправки - вот в чем, по-видимому, зат ключался первоначальный план Преобразователя. Указом от 16 декабря 1700 года было образовано временное управление духовными делами в коллегиальной форме, с распределением различных категорий дел между известными отделами и предоставлением, в принципе, «наиболее важных на усмотрение временного блюстителя патриаршего престола».
      И снова выбор государя пал на малоросса. Епископ рязанский и московский Стефан Яворский - также дитя Киева и воспитанник иностранных школ. С заранее обдуманной целью Петр отобрал у него заведование монастырями и вручил последнее приказу под председательством мирянина Мусина-Пушкина. Преобразователь решил направить в эту сторону первые взмахи метлы. Монастырь давал приют громадному бродячему населению мужчин и женщин, большая часть которого не приносила никаких обетов. Лжемонахи и лжемонахини, надевшие рясу благодаря случайностям жизни, полной приключений, иди желанию избегнуть тяжелых обязанностей, часто просто привлекаемые вечной праздностью, странствовали по монастырям, заходя по пути в города и селения и повсюду внося соблазн непристойным поведением. Немедленно были приняты две радикальные меры: общая проверка иноческого состава с подчинением позднейших поступлений и выходов контролю государя; косвенная конфискация доходов. Одежда впредь не должна была делать монаха, а доходы, сосредоточенные в приказе под заведованием Мусина-Пушкина, предполагалось распределять по монастырям сообразно' их нуждам, излишек же отдавать на содержание богаделен.
      Реформа имела следствия, не предвиденные Петром. Предоставленное самому себе, духовенство приняло бы ее без всякого сопротивления. В области вопросов материальных неограниченная власть царя являлась законом для самой церкви. На отказ священнослужителей принять участие в расходах по войне с татарами Иван Васильевич приказал схватить двадцать человек духовных лиц и вывести на единоборство с таким же количеством медведей, устроив подобие цирка. Петр не намеревался заходить так далеко, но Прокопович - его передаточная инстанция - объявлял папистом всякого священника или монаха, который вздумал бы проявлять какие-либо стремления к самостоятельности против царя. Но призыв к сопротивлению доходил до монахов извне. Почти беспрекословно признанные ими притеснения подхватывались другими недовольными и переносились на почву чисто религиозную. Раскольники подняли знамя бунта. Петр был совершенно справедливо этим удивлен. До раскола ему не было никакого дела. Его еще не было на свете, когда в 1666 году возникло это брожение душ, вызванное мероприятиями Никона, и он относился совершенно безразлично к вопросам обрядности, составлявшим основу этого великого спора. Чувство презрения, смешанного с жалостью, проглядывает в его отзывах о несчастных сектантах, преследуемых правящей церковью. В окрестностях Олонецка, на берегах Выга, близ недавно возникшего завода, поселилось довольно большое
      количество раскольников, и в 1700 году они уже здесь основались и соединились в религиозную общину. От царя в Вы-говскую общину пришел указ: «Ведомо его царскому величеству учинилось, что живут для староверства разных городов люди в Выговской пустыни и службу свою к Богу отправляют по старопечатным книгам; а ныне его царскому величеству для войны шведской и для умножения ружья и всяких воинских материалов ставятся два завода; так чтоб- они в работе к Повенецким заводам были послушны и чинили бы всякое вспоможение по возможности своей, и за то царское величество дал им свободу жить в той Выговской пустыни и по старопечатным книгам службы свои к Богу отправлять».
      К сожалению, сами раскольники не проявляли такой терпимости. Друг Лефорта и Гордона, кальвиниста и католика, казался подозрительным их суровой вере. Очевидно, он соучастник, если не зачинщик, нечестивых новшеств, возмущавших совесть истинно верующих. Не антихрист ли он? Вообще защита религии обязательное связующее средство, и ее защитники - драгоценные союзники. Как все преследуемые, раскольники были людьми мужественными н постепенно сделались людьми выдающимися. Трудолюбивые, бережливые и трезвые, относительно образованные или, по крайней мере, научившиеся читать из любви к тестам - предметам ожесточенных споров, они быстро приобрели богатство, влияние, почет; они подкупали чиновников, заручились высоким покровительством, издевались над невежеством правительственного духовенства, превратились в силу. С ними заискивали, дорожили их поддержкой, и таким образом их сопротивление реформе обрядностей постепенно слилось и смешалось с общим сопротивлением, вызванным преобразованиями. В легенде, рисующей Петра незаконным сыном Никона, такое сочетание нашло себе яркое выражение, и Притеснение монахов явилось для них благодарной почвой.
      Итак, Преобразователю приходилось начинать борьбу с раскольниками. Но как к этому приступить, соединившись с правящей церковью, преимущества которой, грозившие соперничеством его власти, он только что стремился уничтожить? Такой исход был неизбежен, хотя и очень нежелателен. Петр старался уклониться от этого, переместив вопрос. Как и с монахами, он надеялся сначала на их поддержку, и только в 1716 году, после переписи, преследовавшей цели фиска, их обложили двойной податью. Эти люди, имея состояние, отказывались исполнять общественные обязанности; их нельзя
      было сделать ни чиновниками, ни солдатами, за преимущество стоять особняком они должны были платить. Конечно, они отказались, и борьба началась. Петр сейчас же увлекся ей. В сентябре 1718 года Георгий Ржевский в сопровождении монаха Питирима, обращенного бывшего раскольника, отправился в Нижний Новгород - один из главных центров раскола - и работал там с кнутом в руке над восстановлением порядка; в это же время Стефан Яворский, следуя данному примеру, пользовался тем же оружием в борьбе с кальвинистской и лютеранской ересью. В 1717 году, замеченная в склонности к протестантизму, жена маленького чиновника областного приказа Наталья Зима получила 85 ударов кнутом в три приема и спасла свою жизнь, лишь отказавшись от своих заблуждений. Других, менее покорных, казнили. Петр собственноручно подписывал приговоры.
      Это являлось отрицанием идей и принципов, которые предполагалось проводить Петру при помощи самого Яворского. Но «временный хранитель патриаршего престола» изменил свои взгляды, вступив в эту должность. Заботы о сохранении рождающейся популярности или сознание новой принятой на себя ответственности заставляли его с каждым годом обнаруживать все большие склонности превратиться не только в представителя древнего православия с его непримиримым и неуклонным фанатизмом, но всей старой Руси, с ее духом, восстававшим против всякого нововведения. В 1712 году он решился уже обрушиться на новый режим вплоть до области его реформ административных, громя с высоты кафедры непопулярное учреждение фискалов!
      Положительно Петр сделал неудачный выбор сотрудника. Признание им своей ошибки, перед которым он по обыкновению не остановился, послужило началом новой судьбы для правящей церкви и ее главы.
      И сначала, даже до последнего испытания общей борьбы против раскола и неприятностей, из того для него возникнувших, Преобразователь стремился оградить себя и свое дело от этого враждебного владыки, постепенно убавляя уделенные ему полномочия и власть, и без того уже сокращенные. Даже в делах, оставленных под его ведением, Яворский был ограничен прежде всего совещанием епископов, периодически собиравшихся в Москве, затем все возрастающим вмешательством Мусина-Пушкина. С созданием Сената в 1711 году блюститель патриаршего престола потерял последнюю тень независимости. Дела церкви, подобно другим, были отныне
      подчинены высшему руководству нового собрания. Заместитель патриарха не мог более назначить архиерея в епархию без согласия сенаторов. Если он пытался вмешиваться в споры, где так произвольно распоряжались вверенными ему интересами, и предъявлял на то свои права, его резко обрывали, и он в слезах удалялся из заседания. В 1718 году, заподозрив своего бывшего сотрудника в сочувствии Алексею, Петр удалил его из Москвы, поселил в Петербурге, чтобы иметь, всегда на глазах, и создал ему соперника в лице Прокоповича, назначенного епископом псковским и облеченного все возрастающим доверием.
      В 1720 году от прежней власти и прежнего почета патриаршества не осталось почти никакого следа. Яворский не сохранил ничего. Но Преобразователь сознавал, что такое положение вещей: подчинение духовной власти даже не государю (византийская традиция с тем примирялась), но простому органу его управления - было неестественным. Бесспорно, духовенство проявило покорность; но можно ли было его назвать духовенством? Скорее полком, подчиненным в.ренной дисциплине, только без чести знамени. Игумен сек монахов, архиерей сек своих игумнов, правительство лишало сана и ссылало архиерея, наказав его плетьми. Покоряясь такому порядку, все, от мала до велика, на всех низших и высших ступенях разделявшей их лестницы - все одинаково опустились, предавались праздности, пьянству, невежеству, худшим порокам. Так не могло продолжаться. Следовало найти выход. Под давлением столь неотложной необходимости, под влиянием друзей Прокоповича, почерпнувшего большую часть своей премудрости у протестантских богословов, Квенштедта и Герхарда, возникло пресвитерианское учреждение духовной коллегии, или Святейшего Синода, призванного с 1721 года извлечь Россию из бездны, грозившей поглотить ее религиозное и духовное будущее.
      Мысль о нем занимала Петра уже с 1718 года, и можно предположить, что соучастие духовенства в возмущении царевича не было чуждым такому решению. Но нам кажется, что царь смотрел на вещи с более высокой точки зрения. В следующем году он при сотрудничестве Прокоповича работал над редакцией «Регламента», предназначенного _ оправдать новую реформу и определить ее основы.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34