Наверху лейтенант Петраков щелкал вспышкой, делал фотографии. У него был блог в Сети, и он заранее предвкушал, какой эффект произведет его сообщение о том, что он участвует в расследовании убийства, которое наверняка нашумит на всю страну. Не каждый день грохают звезд, черт побери!

Малышко меж тем осматривался, и его серые глаза, взгляд которых стал чрезвычайно сосредоточенным и цепким, примечали каждую подробность. Теличкин остался в коридоре, возле двери, стараясь не глядеть в сторону трупа, и мечтая только об одном – чтобы его не затошнило. Евгения со своим чемоданчиком неподвижно застыла в дверях.

Так, занавески задернуты и закрывают окно… Почему, ведь уже не ночь и даже не утро? Следователь посмотрел на вид за окном – лес, а на возвышении виден Бекетовский замок. Правда, сейчас, в дождь, это была не слишком отрадная картина, но все же, все же… Рядом с дверью стандартная бумажка, призывающая не курить, однако на круглом столике блюдечко, и на нем – несколько окурков, от которых исходит соответствующее амбре… На окурках видны легкие следы помады – такой же, как на губах убитой актрисы.

Изучив обстановку, Павел наклонился над трупом.

– Мне нужно точное время смерти, – негромко промолвил он.

– Я бы сказала, от часу дня до двух. Возможно, ближе к двум. Кровь частично свернулась, но тело еще теплое. Правда, стоит учесть, что в комнате жарко… Поэтому я и настаиваю на вскрытии, чтобы не гадать зря.

Где-то громко заверещал мобильный телефон. Теличкина аж передернуло.

– Это не у меня, – поспешно сказал Петраков.

– И не у меня, – заметила Евгения.

– Ее сотовый, что ли?

Паша подошел к дивану, на котором лежала сумочка, вытащил из кармана латексную перчатку, надел ее и аккуратно выудил из сумочки мобильный телефон.

– Три пропущенных звонка, – констатировал он. – Последний раз она говорила по телефону в тринадцать часов тринадцать минут.

Присутствующие переглянулись. Разумеется, это было чистое совпадение, но цифры отдавали зловещей многозначительностью.

– Первый пропущенный вызов в тринадцать сорок две, – добавил Паша. – Возможно, в это время она была уже мертва. Трудно предположить, чтобы она не услышала такой громкий звонок, если бы была жива…

Петраков чихнул.

– Будь здоров, – сказала Евгения.

– Спасибо, – ответил лейтенант. – Видеосъемку делать?

– Обязательно, – кивнул Паша.

Когда видео было снято и все важные детали зафиксированы, он снова подошел к убитой и, присев на корточки, о чем-то задумался.

– Что-то не так? – подал голос лейтенант.

– Угу.

– И что?

– Ну… – Следователь вздохнул. – Красивое платье, украшения, макияж, прическа… Тебе это ни о чем не говорит?

– Она же актриса.

– Я помню, но перед нами труп девушки при полном параде. Это наводит на мысль, что она кого-то ждала. И при этом она лежит на полу…

Он замолчал, сосредоточенно покусывая нижнюю губу. Между его бровей пролегли тонкие морщинки. Теперь ему можно было дать не тридцать лет, а гораздо больше.

– Почему под телом кровь?

– Что? – удивился лейтенант.

– Удар нанесен прямо в сердце, спереди. Крови должно быть немного на одежде со стороны груди. Почему под телом лужа крови? Откуда она взялась?

Евгения нахмурилась.

– Я не трогала тело, потому что знаю, как ваши этого не любят, – призналась она. – Может быть, ранение сквозное? Или ее ударили в спину?

Однако никто не успел ответить на вопрос следователя, потому что в дверях появилось новое лицо – седовласый мужчина лет шестидесяти, похожий на профессора. Он нес чемоданчик чуть меньше того, который держала Евгения.

Завидев вновь прибывшего, Павел поднялся на ноги.

– Здравствуйте, Дмитрий Валерьянович, – сказал он.

– Всем желаю здравствовать, – бодро отозвался эксперт Леонов, встряхнув руку Малышко. – И процветать, само собой… – Он шагнул вперед и увидел труп. – О! Красивая девушка была, однако.

– Точно, – кисло подтвердил Теличкин.

– Иногда я не люблю свою профессию, – продолжал Леонов. – Такая приятная барышня – и мертвая… – Он повернулся к Петракову. – Ты все заснял? Ничего не пропустил?

– Все, все, не волнуйтесь…

– Дмитрий Валерьянович, мне нужны отпечатки пальцев, – вмешался Павел. – Неплохо бы также изучить все эти окурки. И я хочу понять, почему под телом лужа крови, хотя удар был нанесен спереди.

– Надо ее поднять и посмотреть, нет ли ран на спине, – подала голос Евгения.

– Присоединяюсь, – заметил Леонов. – Только сначала дайте мне как следует тут осмотреться. Мало ли что…

Следователь обернулся к Теличкину, который по-прежнему переминался с ноги на ногу в дверях номера.

– Ты все еще здесь?

– А я что, тебе не нужен? – мрачно спросил капитан.

– Нужен, только в другом месте. Спустись вниз, сядь в холле и слейся с обстановкой. Внимательно слушай, кто что будет говорить об убийстве. Какие предположения, и прочее. Вообще присмотрись, что да как. Ты меня понял?

– Понял, – кивнул тот. – Не маленький…

И, довольный тем, что ему не придется больше находиться там, где произошло убийство, он повернулся и быстрым шагом направился к лифту.

– Это что, какая-то шутка? – недоверчиво спросила Дина.

– Говорят, ее зарезали, – пробормотала Надя. – Видела машины у входа? Менты и «Скорая»…

– Да ну, ерунда какая-то!

– Я тебе точно говорю!

В холл спустилась Марина, и девушки тотчас вцепились в нее.

– Марин, ты слышала?

– Что?

– Наташку убили…

– Кошмар какой! Когда?

– Сегодня… Я же ее видела за завтраком! – Дина поежилась. – Ну жесть…

Марина вспомнила, что тоже видела Наташу не далее как сегодня утром, что актриса казалась еще более оживленной, чем обычно, и сценаристке сделалось не по себе. Убийство. Преступление. Глупость какая-то! С чего Наташе умирать? Смерть совершенно не в ее характере…

– Что это за шутки? – нервно спросил Голубец у Спиридонова в другом конце холла. – О чем они говорят?

Антон утром уезжал по делам и только что вернулся.

– Ходит слух, что Наташку прикончили, – хладнокровно сообщил оператор. В его черных глазах бог весть отчего мелькнули озорные искорки, словно он находил гибель актрисы невероятно смешной.

– Ты что, смерти моей хочешь? – возмутился режиссер. – Как я без нее буду фильм снимать?

Тут он увидел Теличкина, который, криво закрывшись журналом, тщетно пытался слиться с обстановкой; служащих гостиницы с перекошенными лицами и бледную, как смерть, горничную, которая с кем-то горячо разговаривала. В атмосфере явно витало напряжение, и Антон его почувствовал.

– Нет, – пробормотал он, все еще не веря, – нет, этого не может быть!

– Антон Иванович! – К нему подбежала Дина. – Антон Иванович, это правда?

– Я ничего не знаю! – рассердился режиссер. – Все это похоже на какой-то бред! Где Володя?

– Отсыпается, должно быть, – пожал плечами Спиридонов. – Он вчера напился.

– Нашел тоже время напиваться! – возмутился Антон и взялся за сотовый.

Он дозвонился до Володи, который все еще спал, и, услышав невнятный ответ, довел до сведения и.о., что в гостинице творится что-то странное и люди говорят, что Наташа Теплова убита.

– Хорош меня разыгрывать, – зевнул Володя.

Тут нервы у Голубца не выдержали.

– Третий час дня! – заорал он. – Какого черта ты дрыхнешь?

– А, так ты придумал эту бредятину, чтобы я быстрее проснулся? – с иронией осведомился и.о. – Так бы сразу и сказал! Ни черта у тебя не вышло, потому что я тебе не поверил! Пока!

И он бросил трубку.

Через несколько минут холл стал напоминать гудящий улей. Ежеминутно кто-то прибегал и убегал, слышались охи и ахи, трезвонили мобильники. Приехала еще одна группа полицейских, встали у лифтов и на лестницах и вежливо, но твердо выпроваживали всякого, кто хотел подняться наверх, в номера, а также зевак и посторонних, которые пытались проникнуть в гостиницу. Леонид Варлицкий, сидя в углу, с изумлением наблюдал за происходящим. В другом углу собрались те, кто обычно сидел за одним столом с Наташей: Коля Смолин, Зинаида и Лариса Панова. К ним после небольшого колебания присоединился Андрей Глазов, а вскоре подошел и оператор.

– Труповозка приехала, – доложил он, блестя глазами.

Двое дюжих служителей снесли вниз нечто, обмякшее в черном мешке. Все разговоры в холле тотчас прекратились, и все следили, как черный мешок плывет мимо, мимо и дальше, за стеклянные двери, в современную ладью Харона на четырех колесах. Несколько человек украдкой сделали фотографии на свои мобильные. Надя стояла, вцепившись в руку сценаристки, с глазами, полными слез.

– Какой кошмар, – прошептала девушка.

Из лифта вышла угрюмая докторша «Скорой» и прошествовала к выходу, ни на кого не глядя. За дверями гостиницы вокруг нее мотыльком заметался бойкий корреспондент, но сколько ни суетился, не мог выжать из Евгении ни слова в ответ на свои расспросы.

Коля, Зинаида, оператор и Лариса переглянулись с видом заговорщиков.

– Даже страшно представить себе, какой их ждет облом, – пробормотал Спиридонов себе под нос.

– И не говори, – кивнул Коля.

– Зато кое-кому будет отличный пиар, – хладнокровно уронил Глазов.

Он стоял, скрестив руки на груди, и пытался делать вид, что происходящее ни в коей мере его не касается, но напряженное выражение глаз выдавало его.

– А где Вася? – неожиданно спросила Надя.

В суматохе она совершенно о нем забыла, но теперь – теперь его отсутствие среди них полоснуло ее по сердцу нехорошим предчувствием, как ножом. Услышав, что произошло убийство, они все собрались здесь. Почему же Васи нет?

– И Володи тоже нет, – сказала Дина упавшим голосом.

Однако Володя спустился через минуту, и лицо у него было ошарашенное, как у первоклассника, которому злой учитель задал задачу, подходящую разве что для университетского курса математики. Он бросился к Антону, возбужденно жестикулируя.

– Убийство! Зарезали, как… как не знаю кого! Что же мы теперь будем делать? Две трети материала придется переснимать! Боже мой, какой ужас!

Он схватился за голову.

– А Володя наш прямо убивается, – заметила востроглазая Лариса, косясь в его сторону.

– Ну и пусть убивается, – отозвался бессердечный, как и его герой, Коля. – Ему полезно.

– Добрый ты человек! – с иронией заметил Глазов.

– И не говори, – хмыкнула Зинаида. – Интересно, что теперь будет?

– Как – что? – Лариса сделала большие глаза. – Следствие. Кто убил, как убил, за что убил… ну и все прочее. – Она хихикнула.

Несколько полицейских, собравшись возле стойки, негромко переговаривались. К ним вскоре присоединился тип, вышедший из лифта, – лохматый малый с простоватым лицом, одетый в штатское.

– Этот, что ли, у них главный? – недоверчиво спросил Коля. – Неудивительно, что они не могут отличить труп от…

Зинаида с силой ущипнула его за руку.

– Ты сдурела, что ли? – возмутился актер.

– Язык придержи, – проворчала гримерша. Тип меж тем заговорил с Ириной Федоровной, не обращая на киношников никакого внимания.

– Сейчас он объявит, что произошло убийство, – вздохнула Лариса. – Господа! Мне надо сообщить вам…

– …Пренеприятное известие… – сквозь зубы подхватил Глазов.

Он оглянулся на Варлицкого, который с удивлением смотрел на их оживленную группу, и прикусил язык, досадуя на себя.

Однако лохматый тип не стал делать объявлений. Он взял у Ирины Федоровны план корпуса, сделал на нем какие-то пометки, спросил, где он может без помех допросить свидетелей, дал четкие указания полицейским и удалился в кабинет администраторши. Там он сел за стол и, достав из сумки блокнот с густо исписанными листками, просмотрел их.

– Любопытно, – пробормотал Малышко себе под нос. – Очень любопытно.

Ни один человек в это мгновение уже не назвал бы его лицо простоватым. Павел откинулся на спинку кресла и задумался. Наконец он закрыл блокнот и вызвал Теличкина.

– Тимофей! Позови-ка сюда горничную, которая нашла тело. С нее мы и начнем.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.