Туристический бестселлер - Вокруг света за 280$. Интернет-бестселлер теперь на книжных полках

– Ну, как ваши дела? Негде переночевать? Можно у меня.

Как только мы приехали к нему домой, Соломон сразу же достал альбом с фотографиями и стал рассказывать о своих поездках с церковными группами и миссионерами. Альбом был заполнен групповыми фотографиями на борту круизных лайнеров, в холлах гостиниц, в церквях.

– Вот эта женщина, – он показывал на фото, – так меня любила, так любила, но я на ней не женился. А вот эта, – он показывал уже другую женщину, – ну страшно была в меня влюблена, но я не мог ответить ей взаимностью. Прелюбодеяние – один из смертных грехов, и я не мог пойти на сексуальные отношения без брака.

Как настоящий старый холостяк, Соломон готовить не любил и не умел. Ужинать нас он пригласил в свой любимый индийский ресторанчик под открытым небом. А на сон грядущий долго читал и комментировал отрывки из Библии.

На следующее утро мы сразу же рванули в сингапурское посольство. Там нас не обманули – визы были уже готовы. Сразу же – на выезд из города, на уже до боли знакомое место. Дорога до Джохор-Бару тоже была нам привычна.

К погранпереходу мы попали уже в сумерках. Сингапур, некогда бывший островом, уже давно стал полуостровом – его связала с материком двухкилометровая насыпная дамба через пролив Джохор. Народу – не протолкнешься. Автобусы подходили и отходили один за другим. Нам, не глядя, шлепнули выездные штампы. Вот так всегда! Спешишь, чтобы выехать из страны в последний день действия визы, а никто не ценит. А вот если бы мы задержались в Малайзии хоть на один день, тогда, я уверен, каждый полицейский и таможенник не упустил бы возможности читать нотацию или потребовал заплатить штраф.

Сингапур

Узкий перешеек, связывающий Сингапур с Малаккским полуостровом, с полным основанием можно назвать «дорогой жизни». По автостраде на остров попадают малайские «гастарбайтеры», по железной дороге – составы с металлом и нефтью, а по трубопроводу – питьевая вода.

Мы шли в сторону Сингапура с редкими попутчиками, а навстречу нам двигалась плотная толпа пешеходов, велосипедистов, мотоциклистов и автомобилей – в пятницу вечером малайцы, работающие в богатом Сингапуре, возвращаются на выходные к своим семьям. Людские потоки – входящий в Сингапур и выходящий – встречаются в монументальном здании, совмещающем в себе таможню, железнодорожный и автовокзалы.

С первых же минут в Сингапуре мы пошли проторенным путем – в ближайшую церковь. На Вудланд-авеню нашли методистскую церковь Святого Антония из Падуи.

Пастор-китаец преподобный Джон Кху встретил нас на удивление радушно. Мне даже не пришлось никакие легенды рассказывать, я так честно и сказал:

– Мы путешествуем вокруг света, только что попали в Сингапур, ищем, где бы переночевать одну ночь.

– Русские! У нас в комнате для гостей две недели жила монашка из России. Сейчас эта комната как раз свободна. Вы сможете там остановиться. Вы уже ужинали? – Он открыл ящик стола, достал оттуда три банкноты по 10 сингапурских долларов. – Вот вам на ужин. А сейчас я покажу ваши апартаменты.

В комнате для гостей стояло как раз три кровати. Потом Джон показал, как пользоваться душем, – в Сингапуре не совсем обычные краны. Затем провел дворами на соседнюю улочку.

– В этом магазине самый дешевый хлеб, в том – овощи. А если задумаете поесть в кафе, то лучше всего идите вон в то. Я не буду закрывать калитку, чтобы вам не пришлось обходить вокруг. И не бойтесь, ночью у нас можно гулять без всякого страха.

На сингапурской земле царят внешнее благополучие и стерильная чистота. Не то что мусора, – пылинки не увидишь на гладких улицах, словно вымытых зубными щетками. Видимо, сами сингапурцы невысокого мнения о ближнем: иначе зачем бы они вешали на столбах щиты с изображением руки, бросающей окурок, и чудовищной цифрой штрафа: 1000 сингапурских долларов (500$)! А безопасность достигается старым проверенным методом – все соседи «стучат» друг на друга.

На следующее утро мы на попутном микроавтобусе добрались до центра города. Нас высадили на улице Ватерлоо, возле китайского буддистского храма Тан-Си-Чонг. Так и везде в Сингапуре – улицы с чисто английскими названиями заполнены этническими китайцами. Этот храм пользуется среди местных жителей особой популярностью. Он посвящен богине милосердия Куань Инь. Говорят, будто все, что у нее попросишь, сбудется.

Однако в Сингапуре живут не только китайцы. Буквально в двух шагах от китайского храма стоит индуистский, построенный в 1989 г., храм Кришны. Еще немного дальше – храм Шри Веерьакалиамман (Храбрая Кали), построенный в 1881 г. бенгальскими рабочими в честь воинственной богини. Над воротами установлен традиционный для индуистских храмов гопурам – пирамида со скульптурами богов, богинь и мифологических героев. Прежде чем войти внутрь, верующие звонят в колокольчик, как бы извещая богиню о своем приходе с пожертвованиями и просьбами. Сразу же за дверями стоит ящик для складывания расколотых кокосовых орехов, которые должны символизировать уничтожение человеческого эго. Храм положено обходить исключительно по часовой стрелке и обязательно нечетное количество раз.

С задней стороны храма стоит буддистский храм Шакья-Муни-Будда-Гайя, известный также как Храм тысячи огоньков. В нем перемешаны и типично тайские элементы, и китайские бодхисатвы, и, что еще более удивительно, – индуистские божества. Гаутама Будда всю свою жизнь боролся против божеств и идолопоклонства. Как насмешка над ним, в этом храме установлена его 15-метровая статуя весом 300 тонн.

Он был и ярым противником всякой мистики и гаданий. Но современные буддисты, кажется, совсем не озабочены пунктуальным соблюдением заветов своего Учителя. Вот и в храме они установили колесо фортуны. Насколько его предсказания сбываются, неизвестно. Мне, например, выпал желтый листочек (с иероглифическим текстом, продублированным на английском языке), в котором предсказывается успех в судебной тяжбе. Сам по себе я человек не сутяжный, поэтому случая проверить пока не представилось.

Проходя по Силат-роад, заглянули и в сикхский храм. Народу было много – готовились к какому-то большому празднику. Сикхи, как это обычно и бывает, заметив наше невинное любопытство, сами пригласили войти. В каждом сикхском храме на первом этаже находится столовая самообслуживания (молятся в зале на втором этаже). Там обычно есть какая-нибудь еда: лепешки-чапати, рис, овощи, йогурт, сладкая каша, сладости и обязательно чай с молоком и корицей. Сикхи твердо придерживаются правила «путь к душе лежит через желудок». Стоит, проходя мимо сикхского храма, лишь немного задержаться перед входом, с интересом рассматривая фасад, как обязательно кто-нибудь из сикхов подойдет и пригласит внутрь, в столовую – поесть, в зал для молитв специально никого не зазывают, но и тем, кто хочет зайти, не запрещают.

Сикхские храмы – гурдвары («ворота Гуру») открыты для всех. Есть только одно непременное правило – в знак уважения к Гуру Нанаку, в храме (в том числе и в столовой) обязательно нужно покрывать голову – хоть чем-нибудь. Поэтому и оказываются там импозантно одетые мужчины в дорогих костюмах с… носовыми платками на головах.

У сикхов нет ни священников, ни монахов. В храмах все члены общины, вне зависимости от их социального статуса, по очереди готовят еду и работают на ее раздаче. Продуктами ежедневно обеспечивают сикхи – владельцы продуктовых лавок и магазинов, а деньги на общие нужды жертвуют, конечно, пропорционально своим доходам.

Христианские церкви в центре города можно встретить на каждом шагу. Построены они были европейцами, но сейчас паства большей частью состоит из китайцев с небольшой примесью индийцев. После радушного приема, оказанного нам предыдущей ночью, мы думали, что во всех сингапурских церквях будут встречать с распростертыми объятиями. Но нет. В римско-католической церкви Святой Девы из Лурда священник не только отказался нас оставить на ночь, но и заявил:

– В сингапурских церквях строго-настрого запрещено принимать постояльцев.

В португальской церкви Святого Иосифа священник сказал что-то невразумительное на тему «мне коза сейчас сказала, что у нас здесь места мало». В методистской церкви Фейерфилд мы не нашли ни единой живой души. В церкви Святых Петра и Павла священник был. Сославшись на занятость, он послал нас в церковное общежитие. Оттуда послали еще дальше. Армянская православная церковь – самая первая сингапурская христианская церковь. Ее построили на деньги армянской диаспоры в 1836 г. Но ровно через сто лет отсюда ушел последний настоятель. И с тех пор церковь находится на положении полуцеркви-полумузея. Сейчас службы там идут только по крупным праздникам, а церковный дом сдается людям, никакого отношения ни к армянам, ни вообще к христианам не имеющим. Из чисто научного интереса мы заглянули также в методистскую церковь Кум Яна, в англиканский кафедральный собор Святого Андрея, в монастырь Младенца Иисуса, в кафедральный собор Доброго Пастыря, но везде безрезультатно.

Возле Церкви Христа болтался какой-то китаец – то ли из прихожан, то ли из священников.

– Пошли бы в отель-бэкпакерс, – посоветовал он и достал из кармана несколько банкнот. – Вот вам 60 долларов. Этого вам троим хватит на две ночи в отеле «Гавайи» на Бенкулен-стрит, отсюда всего метров пятьсот, – и показал направление.

Он оказался прав на все 100! Трехместный номер на две ночи стоит ровно 60 долларов (30 американских) – ни больше, ни меньше.

Отель-бэкпакерс «Гавайи» стоит у начала Орчад-род, известного своими шикарными отелями, огромными развлекательными и торговыми центрами. В самом конце этого огромного проспекта в уютном переулке прячется российское посольство. За полгода путешествия мы настолько оторвались от российской действительности, что пришли туда в понедельник 12 июня. И только увидев, что двери наглухо закрыты, поняли свою ошибку. К счастью, в консульском отделе оказались не бюрократы – пригласили нас внутрь.

– Проблемы?

Свои проблемы мы научились решать сами и пришли в посольство только за информацией.

– Ходят ли российские суда из Сингапура в Австралию?

Ответ был обескураживающий:

– Теперь уже не советское время. Тогда капитан, придя в порт, первым делом должен был встать на учет в посольстве. Сейчас – совсем другое дело. Если наши суда и заходят в порт, то нам о них становится известно, только если они попадают в переделку. Так, например, уже шесть месяцев стоит арестованный за долги сахалинский траулер.

На выходе из посольства мы познакомились с бывшей москвичкой Мариной.

– У меня муж француз, и мы уже десять лет живем с ним в Сингапуре. Нашей дочери сейчас 12 лет, и я регулярно вожу ее на частные уроки русского языка в посольство.

Марина подарила нам подробный атлас Сингапура. Там были обозначены все церкви, буддистские и индуистские храмы, мечети. По нему мы потом все время и ориентировались.

Все христианские церкви Сингапура на атласе были обозначены одинаковыми символами. Поэтому мы действовали методом случайного тыка, попадая и к католикам, и к методистам, и к баптистам. Все церкви в центре мы обошли в первые два дня, поэтому каждый следующий вечер выбирали какое-нибудь направление (кроме юго-востока – там было море) и шли, пока не надоест (заодно и город изучили не только лучше любых туристов, но и многих местных жителей). Когда идти было уже лень или погода совсем портилась, доставали атлас и смотрели, какая церковь оказалась к нам ближе всего. Как выяснилось, степень гостеприимства зависит не столько от конфессиональной принадлежности христиан, сколько от географического местоположения церкви – чем дальше от центра, тем гостеприимнее и священники, и прихожане.

В малайском порту Келанг мы убедились, что на территорию порта пройти нелегко. А в Сингапуре и до порта тащиться было далеко. Причалы растянулись на десятки километров, а большинство судов болтаются на рейде в проливе. На них вообще непонятно как попасть. Самих же моряков отловить можно – все, кого отпускают погулять в городе, высаживаются из водных «такси» на причале Клиффорда.

Вычислить среди них русских не составляет труда. От азиатов они отличаются по внешнему виду, а от европейцев тем, что всегда держатся сплоченной группой (видимо, привычка, оставшаяся еще с советских времен). И все же, даже несмотря на свое «численное преимущество», моряки относились к нам с подозрением, а уж на объектив видеокамеры реагировали, как выходящие из зала суда преступники.

– Вы нас не снимайте, мы никому не говорим, что находимся в загранке, даже соседям по подъезду. Времена сейчас сами знаете какие. Зачем лишний раз обращать на себя внимание бандитов.

Но это все были моряки, работавшие в смешанных экипажах на судах под иностранными флагами. Чисто российское судно при нас в Сингапур зашло только однажды. Команда рыболовного сейнера из Южно-Сахалинска была почти в полном составе. И все, как один, сильно навеселе.

– Ура! Русские! – они бросились к нам обниматься – пьяные все же. – В Австралию? Нет, мы идем назад в Россию. С нами? Конечно, какой вопрос! Довезем вас до Южно-Сахалинска! Вначале, правда, зайдем в Корею, трал поменяем, потом в море – месяца на три-четыре, а потом точно – на Сахалин!

– Татьяна Александровна, собирайтесь, поплаваете с рыбаками полгода и домой. – Видно было, что ее такая перспектива не обрадовала, поэтому я продолжил: – Если отказываетесь, то бросаем это дело и идем в индонезийское посольство за визой.

Индонезийское посольство мы нашли легко – оно было отмечено в атласе, но документы на визу сразу сдать не смогли. Для этого обязательно нужно иметь обратный билет. Что же делать? Купить авиабилет, а после получения его тут же сдать? На это денег у нас не было. К счастью, в Индонезию из Сингапура можно попасть не только по воздуху. На ближайший индонезийский остров Батам ходит паром. Вот только признают ли билет до него и обратно? Придется рискнуть. К счастью, наши билеты на паром приняли без вопросов. А ведь могли бы и спросить: «Как вы собираетесь возвращаться в Сингапур, если у вас однократная сингапурская виза?»

Индонезия

Индонезия находится на самом крупном в мире архипелаге, состоящем из 13 600 островов, растянувшихся на 5000 километров на границе между Тихим и Индийским океанами. В стране живет свыше 350 этнических групп, говорящих на 250 языках. Межэтнические и межконфессиональные противоречия существовали там испокон веков. Но начавшаяся в мае 1998 г., после десятилетий военного режима, демократизация привела к сильному ослаблению центральной власти и падению авторитета правоохранительных органов. А чем это грозит, мы прекрасно знаем на примере 1990-х гг. в России. Бандитизм, коррупция, рост сепаратизма. В Индонезии, разделенной на тысячи островов, ситуация еще сложнее.

Пользуясь слабостью центрального правительства, Восточный Тимор в сентябре 1999 г. добился независимости, бунтовали Ириан Джая (западная часть острова Новая Гвинея) и Моллуккские острова. По всей стране шли столкновения между мусульманами и христианами, китайские погромы. И в эту страну мы попали из благополучного Сингапура, где ввоз жевательной резинки считается контрабандой, а самым страшным преступлением – переход улицы на красный свет светофора.

Паром пришел на индонезийский остров Батам. Таможенник обратил внимание, что у нас есть обратные билеты назад до Сингапура, но сингапурской визы нет. Зато есть австралийская, но нет билета в Австралию.

– А деньги-то у вас есть?

Не зная, что ответить, я перешел в ответное наступление.

– Мы – журналисты, – я показал свое удостоверение. – Нас ждут в Джакарте. У меня есть телефон российского посольства. Вы можете туда позвонить.

Я, конечно, блефовал. В российском посольстве нас никто не ждал. Но таможенник-то этого не знал. А проверить постеснялся.

Едва мы вышли из здания таможни, как в темноте (уличных фонарей там, конечно же, не было) нас сразу же обступила толпа зазывал. С криками: «Мистер! Мистер!», они хватали за руки, тянули в разные стороны, что-то предлагали… Такого напора мы не ожидали и, честно говоря, растерялись. Рванули по какой-то темной дороге. Хэлперы увязались вслед, но, поняв, что толку от нас нет и не будет, отстали. А мы продолжали идти по какой-то неизвестной дороге, в совершенно случайном направлении. Лишь бы уйти куда-нибудь подальше от назойливой толпы, а там разберемся.

Индонезийского языка мы не знали, ни единого слова! Но, что для нас было значительно важнее, было неизвестно, как здесь обстоит дело с автостопом. Проезжающие мимо мотоциклисты приветствовали нас возгласами «Хеллоу, мистер!», автомобилисты притормаживали, предлагая подвезти. По пути? Или за деньги? Спросить было не у кого. Махать рукой не понадобилось. Очередная легковушка тоже остановилась сама. Куда бы попроситься?

– В церковь, – вижу, не понимает. Показал водителю на пальцах крест, тогда до него дошло.

– А! Греджа.

Так началось изучение индонезийского языка.

Высадив у ворот протестантской церкви Джемаат Иммануэль, водитель денег не попросил, а мы не предложили. Вот и первый успешный опыт индонезийского автостопа.

В церкви шла репетиция церковного хора. Среди любителей пения нашелся знаток английского языка. К нему мы и обратились:

– Можно нам здесь переночевать?

– Пойду спрошу пастора. А вы ужинали?

На ужин нам пожарили бананы, а вот пастора найти не смогли. Проблему решили просто: устроили нас на одну ночь в ближайшем отеле.

Карты Индонезии не было. От школьных уроков географии я помнил только то, что первый большой остров на нашем пути – Суматра. Чтобы попасть туда, необходимо добраться до порта. Но их на Батаме целых три (это я выяснил еще в Сингапуре, когда покупал билеты на паром). Какой из них нам нужен?

Рядом притормозила легковушка.

– Проблемы?

– На Суматру нужно плыть. Но не знаем откуда.

– Садитесь, я вам помогу.

В порту выяснилось, что все паромы на Суматру ушли рано утром.

– Вы можете добраться на пароме до Селат-Паджанга, а там сразу сесть на судно до Пеканбару, – хэлперы обступили со всех сторон, пытаясь навязать нам свои билеты.

В порту, как назло, ни одной, даже самой примитивной карты Индонезии не было. Пришлось поверить на слово.

На «Комете» мы за пару часов домчались до Селат-Паджанга. Там уже стояла под погрузкой древняя деревянная посудина. Места нам достались спальные. И всю ночь мы плыли, лежа в деревянных отсеках размером с холодильник. Утром пристали в порту Пеканбару. Но на каком острове?

Зашли в ближайшую церковь (все протестантские церкви Индонезии входят в объединение, обозначаемое аббревиатурой НКБП). Пастор, на наше счастье, оказался англоязычный. Посмотрев у него карту Индонезии, я наконец-то убедился, что мы действительно находимся на Суматре. Причем не на берегу, а в самом центре! Оказывается, полночи на судне мы плыли вверх по реке. Пользуясь возможностью, я переписал в записную книжку последовательность населенных пунктов, через которые проходит трасса на Джакарту. Будем хоть знать, куда проситься.

К вечеру на грузовике подъезжали к Солоку. Всю дорогу я объяснял шоферу, что мы люди безденежные, поэтому и едем автостопом. И что? Высадил он нас прямо напротив дорогого интуристовского отеля.

На отель мы даже не взглянули, сразу пошли на выход из города. По пути нам попалась ярко освещенная двухэтажная мечеть. На втором этаже (вернее, это был очень широкий балкон, идущий по всему периметру) шли занятия с детьми. Родители тусовались на улице, ожидая, когда можно будет забрать своих чад домой.

– А можно ли нам у вас переночевать? – Своим вопросом я вызвал смятение среди прихожан.

Мнения разделились: одни считали, что мы можем остаться спать прямо в мечети, другие возражали. Переводчицей выступала Нурсанти – студентка с факультета иностранных языков местного университета. Проблема была в том, что имама, который и должен устанавливать порядки, в мечети не было. Пришлось сторожу брать ответственность на себя.

– Вы можете остаться спать здесь, – заключил он, а прихожане шумно его поддержали.

Вскоре нас разбудили. Среди уже известных лиц появился еще один персонаж – серьезный бородатый мужик.

– Приехал мулла и сказал, что в мечети вам спать нельзя, – Нурсанти ввела меня в курс дела. – Вы нас извините, но вам придется встать. Мы перевезем вас в другое место.

Нас отвезли в какое-то пустующее офисное здание, где мы и провели остаток ночи.

Пару раз мы подъезжали на пикапах и легковушках, но все же больше рассчитывали на грузовики. Вечер застал нас в Банко. Мы попытались и оттуда уехать, но к нам прицепился полицейский, навязчиво пытавшийся посадить на автобус. Объяснить, что у нас на это нет денег, не удалось. Пришлось сделать вид, что мы специально приехали из России для того, чтобы посетить такой замечательный индонезийский городок, к великому нашему сожалению, не отмеченный ни на одной туристической карте и не описанный в путеводителях.

В Банко мы все мечети обходили стороной.

– Не подскажете, как мне найти христианскую церковь? – спросил я прохожего.

Он испепелил меня взглядом.

– Да вы что! Это же мусульманский город!

Наверное, так же после 11 сентября реагировали бы жители Нью-Йорка на иностранца, спрашивающего, как пройти в мечеть.

Может, в Банко на самом деле нет христиан? Мы настроились на ночлег под открытым небом и пошли на выезд из города. И совершенно случайно я увидел на склоне холма кладбище с крестами. Значит, здесь должна быть и церковь! И уже с новыми силами я продолжил опрос местного населения. После того как десять человек подряд заверили, что в городе живут только мусульмане, мой энтузиазм заметно охладел. Но я упорно продолжал приставать с расспросами. И моя настойчивость была вознаграждена. Интеллигентный мужик в очках, к тому же говоривший по-английски (возможно, и христианин), подтвердил:

– Действительно, у нас на окраине города есть одна маленькая церквушка, – он показал нам направление.

Церковь спряталась в коротком узком переулке, между пожарной частью и… мечетью. Нашли мы ее с огромным трудом. Но, когда постучали в дверь пасторского дома, не пришлось ничего объяснять. Христиане, живущие в меньшинстве в мусульманском окружении, относятся к единоверцам, как в первые века христианства, как к своим братьям и сестрам.

Вечером к пастору Ангжиату Пурбе на регулярную встречу по изучению Библии собралась группа прихожан – почему-то только мужчины. Я попытался выяснить:

– Какая у вас церковь?

– НРКБ.

– А она католическая или протестантская?

Прихожане посмотрели с таким удивлением, что возникло неприятное ощущение, будто они впервые услышали о том, что не все христиане братья и сестры (а уж если бы я сообщил о том, как в Ольстере протестанты и католики друг друга готовы удушить голыми руками, то это наверняка расценили бы, как злостную клевету). О том, что мы попали в протестантскую, а конкретнее – в лютеранскую церковь, мы узнали только на следующее утро от пастора.

Автостоп на Суматре оказался занятием очень утомительным. Как и в Китае, нам не давали подолгу стоять на одном месте. Но не потому, что быстро увозили. Местные жители из окрестных домов собирались вокруг и помогали нам «остановить автобус». Все водители легковых машин рассчитывали, что мы заплатим за проезд. Я пытался объяснить, что у нас нет денег. Но мне не верили! Как же так?! Европейцы, и без денег! Приходилось рассказывать легенду о том, что нас якобы обворовали. Но и это мало помогало!

На третий день мучений неожиданно повезло – попали в грузовик, идущий прямо до Джакарты. Следующие два дня ехали, останавливаясь только у придорожных забегаловок пообедать и на стоянках – переночевать. На ночь водитель оставлял нам кабину, а сам уходил спать в другой грузовик (они двигались втроем).

Двухдневная поездка дала прекрасную возможность узнать жизнь индонезийских дальнобойщиков. Во многом она схожа с жизнью их российских коллег: дороги безобразные – асфальт есть, но с ямами и выбоинами. Неудивительно поэтому, что нам несколько раз пришлось останавливаться на шиноремонт. Самописцев, как в Европе, в индонезийских грузовиках нет. Но больше трех часов подряд мы ни разу не ехали. Регулярно останавливались позавтракать, пообедать или просто попить чаю. Или опять же на шиноремонт. Полиция сплошь коррумпированная – останавливают на каждом посту, документы проверяют не всегда, а вот бакшиш требуют: стандартная такса – 2000 рупий.

Через пролив между Суматрой и Явой паромы ходят круглосуточно. Едва один отходит от причала, как его место тут же спешит занять следующий. Погрузка и выгрузка идут практически без перерыва. Но и при этом на причале образуется длинная очередь из грузовиков и автобусов. Мы встали в хвост и настроились на длительное ожидание. Только через несколько часов удалось въехать на паром, и еще примерно через час мы были уже на Яве.

Джакарта – индонезийский Ибу-Кота (Мать-город) – не только столица Индонезии, но и крупнейший мегаполис всей Юго-Восточной Азии. 22 июня 1527 г. его захватил мусульманский принц Фатахилла из султаната Бантам. Тогда город и получил свое нынешнее название – Джакарта, что в переводе означает «Окончательная победа». То, что победа не была окончательной, уже в 1619 г. доказали голландцы. Они разрушили город до основания, а на руинах стали строить Батавию – столицу Голландской Восточной Индии: проводить каналы, возводить дома в классическом голландском стиле – попытались воссоздать уголок своей родины, второй Амстердам.

Все бы было хорошо, но они не учли азиатского представления о гигиене: каналы, в которые местные жители стали сбрасывать мусор и нечистоты, стали рассадниками малярии и дизентерии. Вскоре весь город, за исключением нескольких центральных улиц и престижного района Ментенг, застроенного особняками и виллами, стал похож на огромную клоаку. Капитан Кук, возвращаясь в Европу после триумфальных открытий в Австралии и Новой Зеландии, за время которых он потерял всего одного члена экипажа, зашел в Батавию на стоянку. И здесь от дизентерии и малярии умерло сразу 27 матросов. Вот вам и Новый Амстердам!

Мы приехали в один из трущобных пригородов Джакарты, вид которых наверняка не сильно изменился с момента визита капитана Кука. Хижины построены из подручного материала: досок, кусков фанеры, листов гофрированного железа, шифера, картона, пластика… – все идет здесь в дело. А вот и знаменитые голландские каналы, ставшие индонезийской канализацией. Грязную вонючую воду разглядеть можно с большим трудом – почти вся поверхность закрыта пластиковыми бутылками, полиэтиленовыми мешками и всем тем, что «не тонет»… Вдоль берега тянется ряд туалетных домиков – они установлены на помостах прямо над водой, никаких выгребных ям не нужно. Между ними – помосты для стирки белья, тут же местные жители умываются, чистят зубы. Это не просто совмещенный санузел, а объединение водопровода с канализацией. Райское место!

Первую ночь в Джакарте мы провели на стоянке дальнобойщиков. А на следующее утро ее хозяин повез нас в центр города, прямо к дверям российского посольства.

Консул, едва увидев нас, сразу же спросил:

– Что случилось? Паспорта украли?

Судя по тому, что нам уже рассказали о Джакарте, украсть их здесь могли запросто. Но у нас был вопрос важнее.

– А ходят ли российские грузовые суда из Индонезии в Австралию?

Консул в этом вопросе разбирался не лучше, чем его коллега в Сингапуре. Он, естественно, летал на самолете, так же, как и все российские специалисты и пока еще редкие туристы. Помочь он нам не мог, но совет все же дал:

– Я, конечно, не могу запретить вам ехать в Западный Тимор, но не советую. Обстановка там очень неспокойная. А о Восточном Тиморе и речи быть не может.

На центральной площади Джакарты – Медан Мердека (площадь Свободы) отгрохали помпезный монумент-музей Монас (Национальный монумент). Его венчает 137-метровый обелиск из итальянского гранита с позолоченным «Факелом Независимости», а перед входом, куда тянется длинная очередь, как в Мавзолей Ленина, стоит конная статуя национального героя – принца Дипонегоро. Тут же перед входом раскинулся стихийный рынок.

В северо-восточном конце площади видны купола и минареты мечети Истикал – одной из крупнейших в Юго-Восточной Азии. Прямо напротив мечети стоит католический кафедральный собор, неподалеку от него протестантская церковь Святого Эмануэля и англиканская церковь Всех Святых. Как в них относятся к «братьям-христианам», мы так и не узнали. На несколько дней нам предоставили приют в Российском культурном центре на улице Дипонегоро.

Игорь Петрович Василюк извинился за то, что отдельной комнаты для нас нет.

– Мы можем поселить вас в кинозале. Только вам придется каждый вечер возвращаться сюда не позднее девяти часов вечера. Нас недавно ограбили, поэтому мы теперь по вечерам включаем сигнализацию.

На следующий день мы зашли в представительство АПН – мне нужно было срочно отправить статью в журнал «Учеба, работа, бизнес за рубежом». Сергей Мельников встречался со Стасей и Эдиком.

– Они приплыли в Джакарту на каком-то попутном судне с Батама, прожили у нас в представительстве три недели. Каждый день ходили в порт, пытаясь попасть на попутное судно до Австралии. Но успеха так и не добились. Виза у них заканчивалась, дольше оставаться у нас они не могли. Я краем уха как-то слышал, что Стася выяснила: якобы существует регулярная пассажирская линия, связывающая остров Ломбок с Австралией. Они купили билет на ночной поезд до Сурабаи – это крупный порт на восточном побережье Явы, и уехали. С тех пор я о них ничего не слышал.

– Мы знаем, что до Австралии они добрались. Но как им это удалось, неизвестно. На связь они не выходят – не хотят нам мешать своими советами.

На следующий день мы для очистки совести все же съездили в грузовой порт. Нас, как европейцев, на территорию пропустили без вопросов. Судов на Австралию в тот день не было, а повторять «трехнедельную осаду» мы не стали.