— Зар-раза, — сказал пилот с экспрессией. Капельки его слюны упали на монитор и засветились там, как крошечные стеклянные луны.
      Пилот вытер монитор рукавом. Обернулся ко мне:
      — Здесь негде сесть, милостивый государь. Позвольте вас отстрелить, ибо другого пути я не вижу.
      На мониторе тянулась безрадостная серо-бежевая равнина.
      — Отстреливайте, сударь, — печально согласился я.
      …Могло быть и хуже.
      Скафандр избавил меня от сколько-нибудь серьезной травмы. Я поднялся с четверенек; катер уходил за горизонт, волоча за собой белесый след в зеленоватом небе, а над моей головой таял мой собственный воздушный след — отпечаток короткого неуклюжего полета.
      Слежавшаяся пыль. Песок, похожий на пепел, скалы, похожие на несвежий ноздреватый сыр. Камушки — не то черепки глиняного кувшина, не то чешуйки окаменевшей шишки — располагались вдоль силовых линий какого-то местного поля; казалось, терпеливый ребенок трудился здесь, выкладывая «дорожки» из бурых и черных камней.
      Я шагнул. Мой башмак нарушил целостность ближайшей цепочки, но стоило оторвать ногу от грунта — и камни заворочались, будто тяжелые насекомые, устраиваясь на новом месте, выстраиваясь заново, и через несколько секунд отпечаток рифленой подошвы оказался естественной деталью ландшафта: камни включили его в свою картину мира…
      Щитки скафандра «загорели», фильтруя лучи очень яркого белого солнца. Сильный ветер задувал внешние микрофоны, не давая услышать ничего, кроме унылого завывания на трех нотах. Я огляделся; бесптичье, безлюдье и бестварье от горизонта до горизонта. И не хочется думать о том, что будет, если я не найду вход в Медную Аллею, или они по какой-то причине откажутся меня впустить…
      Я взобрался на камень повыше.
      Вот она, расщелина, на которую ориентировался пилот. Почти отвесные стены. Лента грузового транспортера. Прозрачная колонна лифта.
      А внизу, в тени скал — имение, где я с сегодняшнего дня служу учителем рисования.

* * *

      Люк открыло служебное устройство. Отступило, приглашая войти; склонило красивую черноволосую голову, не опуская при этом взгляда — холодного взгляда домашней машины, сканирующей чужого:
      — Добрый день, тан-Лоуренс. Меня предупредили о вашем приезде. Хозяина нет дома. Тина-Делла ждала вас вчера.
      — К сожалению, я задержался. Не мог договориться насчет ка…
      И осекся, сообразив, что оправдываюсь.
      Устройство выпрямилось; губы его сложились в улыбку:
      — Я покажу вам вашу комнату и свяжусь с тина-Деллой. Она придет и встретит вас.
      — А тан-Глостер…
      — Хозяин вернется к вечеру. Здесь можно снять скафандр. Будьте добры, передайте мне управление вашим багажником — я отведу его наверх и распакую вещи.
      Я проводил устройство взглядом, как прежде провожал катер. Оно поднималось по лестнице, и мой багажник — старомодный и громоздкий, на гусеничном ходу — тянулся за ним, будто домашнее животное.
      Кожа зудела. Скорее всего, на нервной почве; я обнял себя за плечи.
      Огромная гостиная. Высоченный потолок — в колониальном стиле. Смотрите все, как много у нас ресурсов, как много воздуха мы в состоянии очистить, увлажнить и согреть…
      Те времена давно прошли. Теперь здесь сумрачно — и довольно-таки холодно.
      По потолку метнулась многоногая тень. Я вздрогнул; это был всего лишь робот. При виде меня остановился, оторвал передние лапы от потолка и повис вниз головой, зачем-то демонстрируя мне мохнатый животик с мерцающим на нем протоколом. Спутал меня, что ли, со служебным устройством?
      Регулятор обогревателя стоял на отметке «максимум». Я подошел ближе. Экран притягивал и завораживал взгляд; в сочетании огненных пятен виделись смеющиеся человеческие лица, бег облаков, налетающие на берег волны…
      Это было самое теплое и самое светлое место во всей комнате. Я опустился на краешек одного из трех больших кресел, придвинутых близко к экрану, и протянул к обогревателю трясущиеся ладони.
      — Тэ-ан-Лоу-рен-з?
      Сначала я ничего не увидел — в моих глазах лежал отпечаток светящегося экрана. Я понял только, что в полутьме на ступенях лестницы кто-то стоит. Прошло несколько секунд, прежде чем я разглядел, что это девушка, что она очень молода и, пожалуй, миловидна, что подростковая фигура ее облита черным платьем до самого пола.
      Незнакомка подошла ближе — тогда я сообразил, что она меня изучает. Спокойно и деловито, будто соотнося свои впечатления с докладом служебного устройства.
      — Я Дэ-ел-ла…
      Она говорила странно. Как будто сам процесс речи требовал от нее значительных усилий.
      Подписывая договор, я не знал, что дочь хозяина Медной Аллеи страдает пороками развития.

* * *

      Комната, в которой меня поселили, была большая и очень, очень холодная. Служебное устройство — имя ему было Нелли — принесло обед и на вопрос об обогревателе ответило удивлением:
      — Здесь оптимальная температура воздуха, тан-Лоуренс.
      — Мне холодно, — повторил я.
      — Условия вы согласовывали в хозяином, не так ли?
      — Когда он вернется?
      Устройство на долю секунды замерло, не то выходя на связь, не то запрашивая архивы памяти.
      — Он вернется через три, четыре или пять стандартных часов. В душевой есть теплая вода, а в кровати предусмотрена система обогрева… У вас есть еще пожелания?
      Пожеланий не было.
      После ухода Нелли я забрался в кровать и включил обогрев на полную мощность. Постепенно — очень медленно — промозглый холод выполз из постели, и место его заняло несмелое, ненадежное, но все-таки явственно ощутимое тепло. Я лежал, свернувшись под капиллярным греющим одеялом, я был живая планета в тьме и космосе огромной комнаты, и граница, проведенная между всем на свете своим и всем на свете чужим, плотно прилегала к моей собственной шкуре.
      Я был несомненным владельцем шкуры — но и только.

* * *

      — Тан-Лоуренс?
      Голос Нелли из динамика.
      — А… Да?
      — Хозяин вернулся и желает вас видеть.
      Медная Аллея изнутри казалась обширнее, чем снаружи. Кабинет хозяина помещался на четвертом уровне; лифт был без кнопок, вероятно, Нелли управляло им со встроенного пульта.
      — Тан-Лоуренс, хозяин.
      — Спасибо, Нелли… Добро пожаловать, любезный тан.
      Кабинет хозяина поражал размерами; пол был устлан покрытием, по фактуре очень похожим на настоящее дерево — а может быть, это и было дерево? При одной мысли об этом я невольно поджал пальцы ног в башмаках.
      — Разумеется, это синтопласт, мой любезный тан-Лоуренс… Вы побледнели так, будто ходите по ковру из человеческой кожи.
      Я постарался успокоить дыхание.
      Во всей огромной комнате не было никакой мебели, если не считать двух кресел, придвинутых к обогревателю. Тан-Глостер, хозяин Медной Аллеи, вольготно располагался в том из них, что стояло к теплу поближе.
      Возраст хозяина не поддавался определению. Лицо его оставалось в тени, я видел только, как поблескивают глаза — правый невооруженный, на левом — контактная линза-диагностер.
      — Прошу вас, садитесь, — мягко предложил тан-Глостер. — Нелли сказало, вам холодно?
      — Вероятно, я не привык, — отозвался я, усаживаясь. Кресло было мягкое и, кажется, покрытое инеем.
      — Да, вы не привыкли, — тан-Глостер кивнул. — Медная Аллея — замечательное место, но не всякий чужак сумеет его оценить… Как вы нашли тина-Деллу?
      — Она встретила меня, когда…
      — Нет, я спрашиваю, понравилась она вам или нет.
      — Конечно, понравилась! Очень приветливая и обаятельная девушка — ваша дочь.
      — Она не дочь мне, тан-Лоуренс. Она — дочь моей покойной жены, ребенок от первого брака… Почему вы нервничаете? Вас напугала ее манера говорить?
      — Нет, что вы… Она производит замечательное впечатление…
      — Правда?
      — Вы не могли бы снять сканер? — спросил я после минутной паузы.
      Я был уверен, что он откажет. Но он, ни слова не говоря, вытащил из нагрудного кармана контейнер. Подержал ладони прямо перед экраном обогревателя, и, продезинфицировав таким образом руки, сощипнул линзу с глазного яблока. Захлопнул крышку контейнера:
      — Так?
      — Спасибо, — пробормотал я.
      — Не подумайте, что я не люблю Деллу. Я ее люблю. Она живет в Медной Аллее почти от самого рождения.
      — Я ничего такого…
      — Вы, вероятно, очень одиноки? Нуждаетесь в деньгах? Потеряли дом и семью?
      Преодолевая неловкость, я тоже протянул ладони к обогревателю; по счастью, хозяина Медной Аллеи мой ответ не интересовал:
      — Какие инструменты понадобятся вам для уроков? Этюдник, кисти, принтер… Что еще?
      — Благодарю, но я взял с собой все необходимое. По крайней мере, на первый случай.
      — Время ужина, — он смотрел на меня, не мигая. — За вечерним столом мы традиционно собираемся вместе — я, Делла и ее няня. Вы уже видели няню?
      — Нет, — признался я.
      Мой собеседник чуть опустил веки:
      — Мы сделаем все, чтобы вам было хорошо в Медной Аллее, тан-Лоуренс. Вы не пожалеете.

* * *

      В столовой было немного теплее, чем в гостиной. В кресле с высокой спинкой сидела тина-Делла, причем я сперва услышал ее, и только потом увидел. Она… пела? Нет, не так. Она издавала длинные, мелодичные звуки, сочетание которых имело смысл, но не было мелодией.
      — Добрый вечер, — сказал я как можно приветливее.
      Она некоторое время смотрела на меня, будто пытаясь понять значение простых слов.
      — Д-а, — сказала, через силу заставляя работать свои губы и язык. — Дэ-обрый в-эчер.
      В соседнем с тина-Деллиным кресле мой глаз уловил движение. Я глянул — и невольно содрогнулся.
      — Это наша няня, — сказал хозяин, стоя в дверях. — Делла, ты же знаешь, что тан-Лоуренс говорит только по-человечески. Языком.
      Я сделал над собой усилие — и отвел взгляд от сидящей в кресле няни. И это существо станет ужинать с нами за одним столом?!
      — Она из постояльцев, — кивнул хозяин, кажется, удовлетворенный моим замешательством. — Наверное, мне следовало вас предупредить.
      — Вы доверяете девушку…
      — Дорогой тан-Лоуренс, нет лучшей няни, чем постоялка. По способности к абстрактному мышлению Делла превосходит и вас, и меня вместе взятых… Правда, она неохотно артикулирует, но это дело наживное.

* * *

      Хозяин занял свое место во главе стола, по правую руку от него уселись тина-Делла и няня, по левую — я. Постоялка оказалась почти прямо передо мной; у нее не было глаз, но я не сомневался, что она изучает меня.
      Мы молча прочли молитву. Повинуясь знаку хозяина, принялись за еду. Я боялся, что меня стошнит при виде жующей постоялки — но она поглощала свой корм весьма деликатно, и только время от времени напевала Делле несколько нот. Эти звуки не были неприятны: я поймал себя на том, что вслушиваюсь.
      — Взрослый человек не в состоянии научиться частотной речи, — сообщил хозяин, наблюдая за мной. — Даже если у него абсолютный слух.
      — А вы, тан-Глостер? Вы понимаете частотную речь?
      — У меня в свое время тоже была няня…
      Постоялка напоминала большой морщинистый мешок, утыканный разной длины волосками; гибкие сенсоры были похожи на растущие вразнобой кошачьи усы. Я отвел глаза.
      — Они поразительно чувствуют, — сказал хозяин. — Не распознавая артикулированную речь, способны усваивать восемьдесят процентов информации — из одного только интонационного рисунка. Вы никогда не пытались говорить с постояльцами, тан-Лоуренс? Вам еще представится такой шанс…