Стрела времени - Вернусь не я (Диомед, сын Тидея - 2)

      Странно, еще не ночь, а звезды такие яркие. Словно мы на корабле под самое меднокованое небо вознеслись!
      А правее... Я только вздохнул. Когда нас, эфебов, учили все эти Кассиопеи с Кефеями различать, созвездие, то, что сейчас Каллисто-Медведицы правее (огромное, о двадцати звездах!), Борцом называли. Борец - и все тут. А недавно узнал - иначе эти звезды теперь именуют. Не Борец уже - Геракл! *
      *Расположение звезд и планет соответствует весне 1119 года до Р. X. 21
      ...Радуйся, дядя! Верю, что даже если ты сейчас ТАМ - ты не с НИМИ!
      ТЫ - не с НИМИ! Ну, а еще правее, к востоку ближе...
      - То, где девять звезд, - засопело рядом. - Их сейчас Близнецами кличут...
      И вправду кличут - после того, как сгинули Кастор с Полидевком, братья Елены. Вовремя сгинули! Братья - на небе, заняты, нет им возможности за сестру вступиться, лад в семейке навести.
      Да, все верно, девять звезд, как и сказано... То есть совсем не девять! Больше - и намного!
      - Понял ли, маленький ванакт?
      На миг показалось, что я снова эфеб, и не старший - первогодок. Когда нас с Капанидом в первый раз в учебный лагерь отправили (тот, что в лесу, за алтарем Реи), мы все больше меч мечтали в руках повертеть. И не деревянный настоящий, бронзы аласийской. А нас, заставив побегать да поотжиматься от травы, завели на ночь глядя в самую глушь. Завели - бросили. Вот небо, вот звезды, тучек нет. Выбирайтесь, эфебы! Лагерь как раз на юге - идите, не заблудитесь. А там и поспать можно будет!
      Впрочем, лишние звезды - не загадка. А ежели и загадка, то самая простая. Для эфебов-первогодков.
      - Бродяги, дядя Антиген. Блуждающие звезды. Сейчас весна, Антисфории - Дни Равноденствия - недавно прошли. Так и должно...
      - Сосчитай!
      Сипит коряга, сопит. Недоволен дядюшка Антиген, великий Кормчий, аргивянским ванактом.
      Делать нечего. Пожал плечами, считать принялся. Все верно, большие, разноцветные... блуждающие... Оранжевый - Зевс, бледно-желтый - Крон... Дий Подземный! Но ведь бродяги, блуждающие (их еще "планетами" кличут) - это же... Это же и есть - ОНИ!
      ОНИ!
      Всесильные, всевидящие, равнодушно взирающие на нас, хлебоедов, с меднокованого неба!
      - Эх, маленький ванакт! Знаешь, был я в Эфиопии, золотишко да кость Абу-зверя торговал, так там, в Эфиопии этой, царь прежде всего в звездах должен разбираться, а уж опосля - в копьях да мечах! Ведь сколько этих, блуждающих, сейчас в Близнецах должно быть? Два всего - Арей да Крон. Один вверху, второй ниже. А что ты видишь?
      Не стал отвечать - незачем. Только усмехнулся. Даже не усмехнулся - губами дернул. Не править тебе Эфиопией, Тидид!
      ...ОНИ все были здесь. Все! Красный Арей внизу, над ним - еле заметный белесый Гермий, сияющая злым огнем Афродита, оранжевый Зевс... И Крон! На самом верху, выше всех, выше сына-Громовержца, выше внука-Эниа-лия!
      Как только из Тартара выбрался, старик?
      А ТЫ, мама? ТЫ - тоже там? Там, рядомч; Кастором и Полидевком, божественными Близнецами, ТВОИМИ братьями? Там, между севером и востоком, как раз над Троей, проклятой Троей, куда несет нас могучая длань По-седайона Конегривого?
      Да, ОНИ были там, где и должно, - над Троей. ОНИ спешили. Ждали.
      Жаждали!
      Я смотрел в холодное, не по-вечернему темное небо, в бесстрастные глазницы звезд, ловил ИХ острый взгляд, и вдруг почудилось (почудилось?), что купол небес медленно, бесшумно опрокидывается, и вот уже нет моря, исчезли волны, а мы мчимся вниз, прямо по звездам, словно по стенкам гигантского котла. А впереди нет ничего, кроме безвидной бездны, и лишь старик-Крон подмигивает нам желтоватым оком.
      Ладонь на глаза... Отпустило, хвала Деметре Теплой!
      - И это не все, маленький ванакт. Погляди на запад, где Орионов Пес. Тот, что Большой...
      На Пса я уже смотрел без всякого удивления. Пес и Пес, справа от Ориона, как и положено. А слева Арго, тот, на котором коряга плыть не пожелала...
      - Собака! Собачья Звезда!* Она же сейчас в море должна нырнуть, она же...
      *Собачья Звезда-Сириус.
      Привычное имя заставило улыбнуться. Интересно, кличут ли в Небесах Собачью Звезду - Дурной Собакой?
      - Она же на восток идет, Диомед! Не на запад - на восток!
      Я лишь плечами пожал. С чего это коряга волнуется? А ведь волнуется, впервые меня по имени назвала! После того, как ОНИ словно на смотр выстроились, чему уж удивляться? Ладно, запомним, Собачья Звезда, Дурная Собака, спешит на восток. Ну и ладно!
      Другое с толку сбивало. Отчего это мне котел привиделся? Бездонный, черный - с желтым Кроновым глазом над безвидной бездной? Может, потому, что слыхал я уже. Не так давно, год с небольшим назад...
      "А ты знаешь, мальчик, что такое Кронов Котел?"
      Мы тогда с дядей Эвмелом о Лигероне-выростке говорили, о том, что Крон-Время не торопится, но и отставать не любит. То есть это я так считал, а дядя... Эх, дядя Эвмел, не дослушал я тебя! Дурак - и башка у меня этолийская. Дурная!
      Ладно, и об этом - после!
      - Дядюшка Антиген! Значит, Лесбос прошли?
      -Ну?
      Я усмехнулся. Сейчас будет этой коряге "ну?".
      - Поворачиваем. Всем кораблям - вправо! На восток, к берегу!
      Впервые я увидел, как кормчий растерялся. Да так, что на миг короткий из коряги снова в человека превратился. Удивленного, с толку сбитого.
      Старого.
      - Но... Маленький ванакт... Диомед... Тидид! До Трои еще...
      - А кто сказал, что мы плывем в Трою, дядюшка Корягиос?
      Переспорил я все-таки Агамемнона! Он-то как раз с Трои начать хотел. Не жалко ему головы его длинноносой!
      В нашем, ахейском наречии - двадцать два значка для письма (это без тех, что Паламед Пухлый придумал). И в финикийском - столько же. А вот в Древнем шестьдесят три. Но это что! В Кеми, говорят, значков с три сотни. А вот у моряков их всего пять - белый, желтый, красный, синий, зеленый. Днем - флажками над мачтами, ночью - огнем в лампах бронзовых.
      Пять значков - легко выучить. Белый - внимание. Красный - тревога. И синий - тайный.
      Белый, красный, синий!
      К берегу! На восток! За Собачьей Звездой!
      АНТИСТРОФА-1
      Пленных сгоняли к берегу Каика - грубо, безжалостно, тычками, еле сдерживаясь, чтобы не повернуть копья бронзовыми жалами. Оно бы и без тычков обошлось, но я вовремя сообразил - велел прокричать по строю, дабы сдавшихся щадили. Кое-кто все же послушался...
      - Старшего! - бросил я, не оглядываясь. - Сотника или геквета.
      Двое гетайров, кивнув, скользнули к растерянной окровавленной толпе. Старшего найти легко. Тут, в Азии, каждый десятник норовит золотую бляху на панцирь нацепить. А уж сотник!.. А панцири-то паршивые! Тоже мне, вояки!
      Злость не исчезала, не уходила, черным морским раком вцепившись в печень. Я ждал всякого: долгих переговоров, закрытых, заваленных камнями ворот, но чтобы так! С ходу, не спрашивая, в упор!
      ...Нет, ждал! Потому и приказал зажечь красный огонь на мачте "Калидона". Но ведь был еще синий!
      - Вот, ванакт! Сотник. Зовут...
      Имя скользнуло мимо, не задев, не запомнившись. Какое мне дело, как кличут этого варвара в золоченом панцире с бронзовой юбкой до колен? И на лицо смотреть не стал - еще озверею...
      - Синий огонь! - вздохнул я, отвернувшись и глядя на поле - страшное поле в молодой зеленой траве, покрытое трупами. Нашими. Чужими. Мы выиграли эту битву - нежданную, ненужную...
      - Синий огонь! - сдерживаясь из последних сил, повторил я. - Вы видели синий огонь на мачтах?
      - Не понимай! Ахейски не понима-ай-й-й! По тому, как он взвизгнул, стало ясно - по ребрам. И хорошо врезали, не иначе - рукоятью меча.
      - Синий...
      - Видела, видела! - разом обрел язык варвар (чудо, не иначе!). - Огонь видела, тревогу поднимала, к берегу войска бежала, бас идея Телеф войска посылала!..
      - Но почему? - не выдержал я, не в силах оторвать взгляд от мертвого, залитого кровью поля. - Мы же союзники! Я же сам писал басилею Телефу! Синий огонь - условный знак!
      ...Писал - но не верил. Поэтому и приказал повернуть на восток, к берегам Мисии. А ежели бы я Агамемнона послушал, да прямо к Трое поспешил? На севере, у Геллеспонта, - хеттийцы, на юге - Телеф-союзничек. Капкан! Скилла с Харибдой! Не верил, но все-таки надеялся. Потому и синий огонь зажег. Мне так был нужен союзник на этом берегу! Мне так нужен был хотя бы клочок земли, где можно беспрепятственно высадить войско...
      - Почему?!
      - Басилея Телеф! Басилея! - отчаянно возопил сотник-варвар. - Басилея сказала: синий плохо. Басилея сказала: синий - трояна. Корабли трояна синий, огонь трояна тоже синий...
      Вот даже как? Я поглядел вперед, на приземистые, неуклюжие, неладно слепленные стены Пергама Мисийско-го. Ворота они все же успели захлопнуть, значит, "басилея Телеф" где-то там. Неужели правда? Но ведь это глупость! Зачем нападающим заранее сигнальные огни зажигать? Впрочем, что взять с варваров? Такие, как этот болван в бронзовой юбке, поверят еще и не в такое...
      - Басилея Телеф говорила...
      Я дернул бровью, и болван-сотник сгинул. Все стало ясно, оставалось одно: разъяснить самому "басилею Телефу". Союзничек!
      Впрочем, я снова ошибся. Разобраться с кучей валунов на холме, по недоразумению именуемой славным городом Пергамом Мисийским, - даже не полдела. И даже не четверть с осьмушкой...
      - Диомед! Диомед!
      Ну вот, только его здесь не хватало. Любимчик! Я сделал вид, будто не слышу, - пусть попрыгает рыжий, пытаясь пробраться через кольцо гетайров - или хотя бы внимание мое привлечь. Куреты - народ вежливый, никто басилея итакийского локтями не пихает... но и пропускать не спешит. А росточку-то мы ма-а-аленького, тетайрам-здоровякам как раз по плечо. Попрыгай, попрыгай, хитромудрый Одиссей, жаба ты рыжая!
      - Диомед!!!
      - Пропустите богоравного! - усмехнулся я. - Надорвется ведь!
      - Как же так, Тидид? Это не Троя! Не Троя, понимаешь? Но ведь мы же в Трою приплыли! Я сам видел - берег знакомый, вал - тот, что еще Геракл вырыл, дорога камня серого, что на холм ведет! И Скейские ворота видел, и эти... вторые, забыл, как их называют. И я видел, и все видели. И Гектор на стене стоял, я его сразу узнал, я ведь совсем недавно в этой Трое был! А потом гляжу: и стены другие, и город другой, и не Гектор это, а дядька какой-то... Мы же в Мисии, Тидид! Нам просто голову заморочили, нам глаза отвели. Мы же на союзников напали! Это ты ошибся, да? Твой кормчий ошибся? Я же тебе говорил, надо было на "Калидон" твой нашего кормчего взять, с Итаки... Но что же теперь делать? Что делать, Диомед? Мы же войну проиграли!!!
      А беда была рядом, совсем рядом, возле самого уха, возле самого сердца. Я это знал, чуял, но боялся обернуться, взглянуть ей прямо в глаза. И пока я объяснялся с ополоумевшим от объятий Паники-дочки рыжим ("Э-э, брат Одиссей! Проиграли, подумаешь! Одну войну проиграем, другую выиграем, да?"), пока посылал своих аргивян вместе со спартанцами Менелая к городским воротам, пока объяснялся с самим Менелаем, но уже всерьез (неглуп белокурый, сразу все понял!)...
      Знал - рядом. И когда они подошли все сразу...
      ...Все сразу - Сфенел, Амфилох, Дылда Длинная с Полидором, Эвриал-трезенец. Плечом к плечу, молча, не глядя мне в глаза, вниз глядя, на истоптанную, изувеченную траву... Пришли - вместе. Словно мы, эпигоны, сыновья Семерых, снова под Фивами.
      Мы - все. То есть почти все...
      - Тидид! Тут, понимаешь...
      Эвриал... Дрожит голос Смуглого, и лицо опять белое, как тогда, возле Семивратных.
      - Диомед! - это уже Амфилох. - Нам только что сказали...
      Мертв голос Щербатого, каждое слово - непогребенный труп.
      "Кто?" - хочу спросить я, но голос не слушается, да и незачем спрашивать, ибо я уже понял, сразу понял. Почти все мы тут. Почти...
      - Ферсандр! - отчаянно кричит Сфенел. - Ферсандр, твой брат! Эти сволочи убили Ферсандра! Эти сволочи!.. Ты слышишь, Тидид?
      Не слышу...
      ...Река шумит совсем рядом, тихая, спокойная. Странно, я не могу ее увидеть. Только плеск - и легкий теплый ветерок..
      Тихо-тихо.
      Тихо...
      Река совсем близко, только шагни, только вдохни поглубже свежий прозрачный воздух...
      Плещет, плещет...
      Медленно, медленно, невыносимо долго сквозь бесцветное марево начинают проступать знакомые лица, сквозь проклятый плеск доносятся голоса...
      - ...слышишь, Тидид?
      Надо бы удивиться, почему они не заметили, ведь мы знакомы с детства, все знают, что Диомед Дурная Собака безумен, что его надо скрутить, сжать горло боевым захватом... Но я не удивляюсь. Не заметили. И я не вынырнул. Река плещет совсем рядом, только плеск стал чуть потише, я могу думать, могу даже говорить...
      Усталой чайкой мелькнула мыслишка - маленькая, страшненькая. А если это...
      ...НАВСЕГДА?
      Мелькнула - не испугала/И я вновь почему-то не удивился.
      ... Ферсандр плакал. Маленький, смешной в своем огромном, не по росту, заляпанном грязью панцире, в съехавшем на ухо гривастом шлеме. Слезы текли, он вытирал их рукой - тоже грязной, в крови. Еще один Ферсандр лежал на земле мертвый. Труп. Как и сотни других на этом страшном поле...
      Нет, не так. Это было раньше, под Фивами, когда мы встретились с моим двоюродным братом у Пройтидских ворот, над трупом басилея Лаодаманта.
      Сейчас по-другому. Маленький Ферсандр не плакал;
      он улыбался последней улыбкой, застывшей на посиневших губах. И не он - я стоял на коленях возле трупа, но . тоже не плакал, и снова не понимал, почему...
      "Я не хотел, Тидид! Я не хотел! Не хотел, чтобы так! Не хотел!.."
      И я не хотел этого, брат мой, храбрый Ферсандр Полиникид, первый из нас, эпигонов, прошедший свой путь до конца.
      Я любил тебя, брат!
      Хайре!
      Проклятая река не отпускала, плеск то становился тише, то вновь захлестывал прибойной волной.
      Плещет, плещет...
      Но мне было уже все равно. Я исчез, растворился в светлых волнах безумия, и уже не я, а кто-то другой отдавал приказы, выслушивал соболезнования, морщился, когда докладывали о потерях, распоряжался о погребальных кострах, готовился к штурму проклятого Пергама, дурацкой кучи валунов на холме, забравшей у меня друга и брата...
      Всего однажды дрогнул я-прежний, дернулся ламией в глиняном ларнаке, когда какой-то дурак-пустомеля в помятом шлеме ляпнул, будто убит Протесилай, родич филакского басилея. Жаль, не успел вырвать ему язык, мерзавцу. Жив оказался Чужедушец, ранили только - бок копьем пропороли.
      И хвала богам! И снова вместо меня-прежнего - кто-то другой.
      А может, и не так - или не совсем так. Не "кто-то" - сам я стал иным. Река, страшная река осталась позади, я все-таки вынырнул, вцепился руками в осклизлый берег, выполз, ткнулся лицом в мокрый, остро пахнущий ил... Вынырнул, выбрался. Но уже не я.
      Не я...
      * * *
      - За что? За что? Мы же союзники! Союзники!.. На невысокой приземистой стене, увенчанной полуобвалившимися зубцами, здоровенный детина в шитой золотом накидке. На голове - шлем с тремя гребнями, на левой ноге - окровавленная повязка.
      - За что? Это ошибка! Ошибка! Мне сказали, что плывут троянцы... сам Гектор, его видели! Мне сказали, что троянцы проведали о сигнале, о синем огне. Это ошибка, ошибка! За что?
      Хороший вопрос, Телеф, басилей мисийский! У ворот - таких же невысоких, обитых позеленевшей медью, острая стена копий. Спартанцы -Менелая готовы. И мои аргивяне готовы. И куреты. И критяне Идоменея. И муравьи-мирмидонцы* малыша Лигерона. Ну, что еще скажешь, Телеф?
      *По преданию, жители Фтии произошли от муравьев, отсюда и название: мирмекс - муравей (греч.).
      - Я согласен... Согласен, если вы заплатите пеню и немедленно уплывете... Согласен простить, не воевать!..
      - Э-э, Телеф-мисиец! - не выдерживает черный от злости Фоас ("Твой брат мой брат, Диомед! Не прощу, не пожалею!"). - Мама у тебя есть, да? Зарежу твою маму! Собака у тебя есть? И собаку зарежу! Выходи, если мужчина! А если не мужчина, я тебя моим куретам отдам - как женщину!
      - Прикажи мне, Тидид! - дергает губами белокурый Менелай. - Я этого варвара!..
      - Мне, мне, дядя Диомед! - вопит малыш Лигерон. - Я его за дядю Ферсандра! Я его!..
      Странное дело! За эти дни Ферсандр и сын Пелея успели сдружиться. Даже на одном корабле плыли от самого Скироса. Может, потому что оба - маленькие?.. А здорово он дрался, выродок, Ахилл-Невскормленный! Повязка на ноге Телефа - его заслуга. Зауважал я малыша после этой ночи!
      Мы, эпигоны, молчим. Нам слов не нужно.
      - Диомед! Диомед! Так нельзя! Он же союзник! Нам надо под Трою! Под Трою!
      Это кто же тут такой умный? Рыжий, кто же еще?!
      - Нас всех обманули! Это затмение, нам глаза отвели. Надо выплатить... помириться. Нам нужно под Трою! Рыжему не отвечают. И я молчу, хоть и есть что сказать. ...Что, Жрец Верховный, заминка с Гекатомбой?
      - Ворота! - выдыхаю я. - Открывай ворота, Телеф!
      - Я сын Геракла! - вопят в ответ. - Я твой двоюродный брат, Диомед! Я твой брат!!!
      Лучше бы молчал, колченогий!
      - Брат, да? - вновь не выдерживает Фоас. - Маму свою вспомнил, да? Геракл Великий всех любил, да? Потаскух вонючих любил, коз любил, овец любил, да? Врешь ты все, козий выблядок, а еще про Геракла слово скажешь... Заскрипели ворота. Бессильно, покорно.
      * * *
      - Искусство войны - искусство богов, Менелай!
      - Отец говорил мне это. Я долго не понимал, почему. На пергамских стенах пусто. Незачем охранять, незачем ладить катапульты и готовить котлы со смолой. Пал Пергам Мисийский, и некому махать кулаками после драки. Оружие брошено, стражники связаны, в городе - плач и вой. Одни мы на стене с Менелаем Атридом.
      - А теперь, кажется, понял. Боги вершат судьбы людей, так? И тот, кто ведет в бой войско, тоже...
      -Да.
      А застеной - холмы в молодой весенней траве. Море осталось вдалеке, перед нами - Азия, неровная земля до самого горизонта. Восточный Номос...
      - У тебя убили брата, Тидид, а ты даже не плачешь над ним.
      -Да.
      Я не плачу. Искусство войны - искусство богов. Бог Дамед не может плакать. Он должен думать о войне.
      ...Дамед! Именно так назвал меня раб-варвар на корабле. Именно так обращались ко мне перепуганные до смертной икоты мисийцы: "Дамеда! Дамед! Не убивай! Пожалей, бог Дамед!" На "бога" я даже не обиделся - да и внимания не обратил. Чего только не скажешь, когда у горла - бронзовый клинок?
      - Наши все уверены, что мы пристали сюда по ошибке, что кормчие сбились с пути, а боги отвели нам глаза. Но ведь это не ошибка, Тидид? Ты так и...
      -Да.
      А повзрослел Менелай Атрид, повзрослел! В Спарте, когда Прекрасная возложила на его голову венок, совсем еще мальчишкой был белокурый. А теперь седая прядь на виске. Еле заметная, но все же...
      - Ты отослал всех и оставил меня, Диомед. Это потому, что я брат Агамемнона? Что я третий воевода?
      - Да. Погляди, Атрид, что ты видишь? Что это? Я кивнул вдаль, где неровная цепочка зеленых холмов смыкалась с горизонтом. Сейчас они зеленые, а через месяц-полтора, когда с небес рухнет жара, все подернется желтизной, и высохшие улитки замрут на мертвых стеблях...
      Что мог ответить мне Менелай Атрид, больной несчастный мальчишка с гнилой кровью, невольный виновник этой проклятой войны, Гекатомбы, Последней Битвы?
      - Азия, Тидид! Земля Востока, земля Асов.
      Менелай, басилей спартанский, не знал слова "Номос", но ответил он правильно.
      Теперь мы оба молчали, глядя вдаль, и зеленые холмы расступались, бледнели, исчезали утренним туманом... И Азия, земля Светлых Асов, распростерлась пред нами! Огромная, желто-зеленая, в ярко-синих стрелках рек. На западе - море Лиловое, на севере - море Мрака, на юге...
      - Великое Царство, Тидид? То, которое хочет завоевать мой брат?
      - Да.
      ...На юге - море Зеленое, в котором сонной рыбой плавает Аласия - Медный остров, Кипр, родина той, что убила мою Амиклу.
      ...Будь ТЫ проклята, косоглазая тварь! Я не забыл, я еще попробую ТВОЕЙ крови!
      А дальше, на восток, за царством Хеттийским,- каменный лабиринт гор, среди которых спрятались десятки стран, десятки племен: Паххува, Цухма, Ишува, Араван-на - не упомнить всех, не пересчитать. А за Зеленым морем - земля Мукиш, которую у нас зовут Сирией, а еще дальше многокорабельная Финикия...
      - Моя жена... Елена - только предлог? И для брата, и для тебя?
      -Да.
      Бесконечна Азия, Земля Асов, земля светлых богов. И наша Европа, Темный Эреб, гнездилище Семьи-Семейки (эх, мама, мама!), кажется перед нею грудой мелких камешков...
      - Значит, ты не будешь брать Трою, Тидид? Это и есть настоящий план? Сначала хеттийцы...
      -Да.
      Вырос белокурый Атрид, вырос! Не спорит, не возмущается, не зовет меня ткнуться лбом в троянские стены.
      ...Это Любимчик все не успокоится. И Пергам грабить не след, и Телефа-предателя обижать не след, а должно хитоны подоткнуть и вприпрыжку мчаться к Скейским воротам - под Гекторово копье, под железные хеттийские мечи. Обидно рыжему! Все Семейка просчитала, все продумала: хеттийцы на севере, Телеф на юге, и молот готов, и наковальня.
      ...И вновь, как и прошлой ночью, почудилось, будто призрачная твердь, но уже не морская - земная, исчезает, выгибается стенками гигантского, черного, бездонного котла, и желтый глаз Крона, Крона-Времени...
      Чудится? А если нет? Что ОНИ задумали? Что? А ежели задумали, то сказали ли Любимчику? Едва ли, он - сошка мелкая, Одиссей-басилей, сын Лаэрта Пирата, мой бывший друг. Его дело маленькое - нас под Трою гнать... Да, не везет тебе, Лаэртид! И под Фивы не поспел, и под Трою не пускают. Интересно, что тебе ОНИ за службу пообещали? Пифос варенья да корзину печенья?
      - Этот ваш план - твой и брата... Ты мне расскажешь, Тидид?
      -Да.
      Поэтому мы с белокурым здесь, на пустых пергамских стенах. Впрочем, все нужное и так делается - без нас. Амфилох вместе с Идоменеем грузят корабли, Лигерон со своими муравьями зачищает округу, богоравный Капанид выгребает золото-серебро из пергамских закромов (хозяйственный парень!), Фоас... Он тоже приделе, мой чернобородый родич.
      - Слушай, Атрид! Главный враг для нас - не Приам с его союзниками. Это козопасы - в шкурах и с дубинами. Главный враг - хеттийцы. У ванакта Суппилулиумаса - войско с железными мечами. Нам его не разбить, из наших воинов почти никто не воевал, из вождей тоже...
      Да, собрал Агамемнон воинство превеликое - громадную толпищу мальчишек, в первый раз взявших в руки копья. И над ними - тоже мальчишки. Кто из нас сражался - по-настоящему, не из-за трех коров? Я? Мы, эпигоны? Фивы - и те взяли только благодаря дяде Эгиалею.
      ...И нам нельзя проиграть! Дорийцы на севере! Дикари - тоже с железными мечами! - под предводительством Гилла, сына дяди Геракла. Ждут - устали ждать. Почему никто не хочет о них помнить?
      - Но нам повезло. Уже много лет Суппилулиумас воюет - и на севере, и на юге, и на востоке. На севере, возле Геллеспонта, с фракийцами и шардана . На юге - с тусками**. На востоке - с каска и урартами ***. Поэтому его войско сейчас разделено на четыре части. Сам он вместе с лучшими воинами - Сыновьями Солнца - совсем рядом, в земле Ассува, это в трех переходах от Трои...
      *Шардана - народ, участвовавший в так называемом походе Народов Моря против царства хеттов (хеттийцев) и Египта (Кеми). Вероятнее всего, выходцы из Причерноморья.
      ** Т у с к и - обитатели запада Малой Азии (совр. Турции), предполагаемые предки этрусков.
      *** Каска и урарты-жили на востоке Малой Азии, постоянные ; враги хеттов.
      Кое о чем я узнал еще в Аргосе (спасибо Идоменею и его друзьям из Дома Мурашу - тем, у которых бороды колечками). А о главном мне рассказали тут. Телеф, козий выблядок, поначалу отмалчивался, но когда я отдал его Фремониду Одноглазому... Ох, и запела же "басилея"! Без всякой лиры-кифары запела!
      - Я понял, - кивнул белокурый, подумав. - Отец говорил о таком. Нужна гирька.
      - К-как? - поразился я.
      - Гирька, - улыбнулся Менелай. - Маленькая такая. На весах - равновесие, но достаточно кинуть гирьку. В нужное время да в нужное место... Так?
      - Именно так, Атрид!
      Я вновь поглядел на бесконечную гряду зеленых холмов. Старое правило: перед сражением командир всегда должен осмотреть место боя. Всегда заметишь что-нибудь этакое. Да только что тут увидишь, если место боя - вся Азия, бесконечный Восточный Номос, и эти холмы - даже не ступеньки, а так, камешек у ворот?.. Молодец Менелай! А я его за мальчишку-недоростка держал. Да и не один я.
      - Именно так, Атрид. На хеттийских весах - равновесие. Достаточно колыхнуть их-и даже железные мечи не помогут Суппилулиумасу. Но с Трои начинать нельзя, хеттийский ванакт недаром заключил перемирие - тут, на севере. Он ждет... Ну и пусть ждет!
      Я улыбнулся, белокурый усмехнулся в ответ... помрачнел.
      - Я думал, ты совсем другой, Тидид!
      - Другой? - изумился я. - Почему? ...Но в памяти уже всплыло. Другой... Не я... Из проклятой реки на скользкий ил выплыл уже не я. Другой.
      ...Плещет, плещет...
      - Понимаешь... Мой брат... Агамемнон... Он те.бя побаивается. Ну, да это не тайна, сам знаешь! Но, когда мы говорили с ним в последний раз, он, брат, сказал, что у каждого есть своя цена. И у тебя тоже, Диомед. Просто такому, как ты, нужно пообещать много. Очень много, очень! И тогда ты станешь служить даже Агамемнону! Я думал.:.
      - Что Диомед, ванакт Аргоса и всей Ахайи, пошлет носатого с его мечтой о Царстве Великом прямиком в Гадес? - понял я.
      - Вроде того, - Менелай встал, зябко дернул плечами. - Разве я хотел войны? Разве мне нужны руины Трои?
      Скривился белокурый, махнул рукой. Не договорил. Да и зачем? И так все ясно... Зачем ты выбрала этого парня, Елена, Елена Прекрасная? Что он тебе сделал плохого?
      Теперь мы молчали, и я понимал, что разговор пора заканчивать, я просто должен отдать приказ спартанскому басилею, третьему воеводе Великого Войска. Он обязан ответить: "Слушаюсь!"
      - У Тихи, богини Удачи, одна прядь волос на голове, Атрид. Все дается в жизни только однажды - не ухватишь, станет поздно. Один раз можно полюбить так, что любовь станет дороже собственной души...
      Я боялся взглянуть ему в лицо. Боялся увидеть собственное отражение - как в серебряном сидонском зеркале...
      ... Та, что блистает под стать Новогодней звезде в начале счастливого года. Лучится ее красота, и светится кожа ее...
      И все-таки ты счастливее моего, белокурый сын Атрея! Из Трои возвращаются. Из темного Гадеса - нет. Почему ты не отпускаешь мою душу, Амикла? Но ты права - не отпускай!
      - Один раз можно стать ванактом Аргоса. Один раз можно победить Царство Хеттийское. Один раз можно завоевать Азию. А Великое Царство... Пусть им правит твой брат! Я не вернусь в Аргос, Менелай! Может, на Востоке, в чужой земле, я стану счастливее...
      Я говорил странные, чужие слова, но понимал - все это правда. Диомед Дурная Собака, сын изгнанника, ванакт на чужом троне, никому не нужен в земле Ахейской. Никому! Ему нечего делать на Поле Камней! Так пусть же ведет меня сорвавшийся с цепи Пес - Собачья Звезда!
      * * *
      Ночь над Азией, ночь...
      Темный Эреб навалился брюхом на обитель Светлых Асов - грузно, недвижно. Не скоро Солнцеликий Гелиос, которого в этой земле называют Истанус, наберется сил и прогонит тьму, пришедшую с Запада.
      Мы - тьма. И я - тьма.
      Ночь...
      - Мама! Почему ты молчишь, мама ? Ведь мы расстаемся, ты уходишь, и я ухожу... Нет, хуже, мама, хуже! Со мной что-то случилось, это уже не я, разве я смог бы заболеть войной, полюбить ее, наслаждаться каждым ее мигом? Разве можно любить войну? Войну любят боги... Меня уже так назвали: "БогДамед". Из твоего сына получится плохой бог, мама! Помнишь, я был еще маленький, и папа был жив, и все были живы, ты просила его, папу, уехать - подальше, прочь от вашей проклятой Семейки. Ведь ты хотела этого, мама.
      ТЫ хотела!
      А сейчас... ТЫ с НИМИ, с моим Дедом, моим НАСТОЯЩИМ Дедом, с ЕГО братьями, с ТВОИМИ братьями. СНИМИ - не со мной. Ведь я - человек, я жил, как человек, любил, как человек... Зачем ТЫ спасла меня, мама, в ту ночь, когда Танат Жестокосердный пришел за мною, за твоим маленьким сыном ? Я бы ушел - ушел, зная, что меня любят, что ни у кого - ни у кого, ни в одном из миров! - нет такого папы и такой мамы, я был бы счастлив даже там, среди бледных асфоделей...
      А когда не любят... Когда не любишь сам... Когда тех, кого ты любил, уже нет... Тогдасрываешься с цепи - как Пес, как Собачья Звезда. Разве тот, кто любит, захочет завоеват ъмир? Зачем ему мир?
      Иногда мне видится самое страшное: ВЫ против нас, лицом к лицу, копьем к копью. Отцы - против детей, деды - против внуков. Мы же ВАШИ дети - несчастные, безумные, с отравленной - ВАМИ отравленной! - кровью. Разве можно убивать детей ?
      Почему ТЫ молчишь, мама? Почему?
      Ночь над Азией, ночь...
      Мы - тьма. И я - тьма.
      Искусство войны - искусство богов. Боги повелевают людьми...
      - Менелай, басилей спартанский! Все ли понятно?
      - Все, ванакт!
      - Промах, басилей тиринфский! Полидор, басилей лернийский!
      - Не подведем, Тидид! Ты сказал, через три года?
      - Через три года, ребята. Помните: мы - Аргос!
      - Мы - Аргос, ванакт!
      - Лигерон! Из твоей доли добычи мне нужно...
      - Знаю, дядя Диомед, знаю! Тебе нужно все золото и серебро, да? Я знаю, все уже отдали. Зачем ты спрашиваешь, дядя Диомед? Я ведь не жадина! Это для войны, да? А разве золотом воюют?
      - Еще как воюют, Пелид!
      - Ой, ты меня впервые Пелидом назвал! Как взрослого!