Римляне этрусский культ заимствовали полностью, до мелочей. И у римлян появились свои гладиаторы. Между прочим, в Риме гладиаторские игры назывались «munus», что значит «обязанность» – обязанность по отношению к неупокоенным душам. Как писал тот же Тертуллиан: «Так облегчали смерть убийствами». И ритуал оставался вполне этрусским. Скажем, служитель, что убитых гладиаторов с арену уносил, звался Харун. Харун же (на греческого Харона похоже, правда?) – имя этрусского бога мертвых. Выходил он на арену не просто так, а с большим молотом, потому как богу Харуну такой молот по чину полагался.

Я написал, что на обычных кладбищах гладиаторов хоронить было нельзя, но не уточнил, на каких можно. Так вот, гладиаторов, если они были не рабы, а свободные (то есть сами в гладиаторы записались), надлежало хоронить на кладбищах для САМОУБИЙЦ. Вполне логично – что петлю на шею накинул, что гладиатором стал. А вот «ланиста», тот, что гладиаторскую школу содержит, означало попросту «палач». И это тоже логично.

Историю римской гладиатуры излагать не буду, о ней в любой толковой книжке достаточно сказано. Но вот что любопытно. Вначале гладиаторов было мало. Сколько жертв требует душа отдельно взятого покойника? Не сотню же! Выставлялись на погребальных играх, как правило, три-четыре пары.

…Как по мне, все равно людоедство!

Итак, погребальные жертвы – дело семейное, частное, и гладиаторов не очень много. Но вот в 105 году до Р.Х. происходит нечто важное – гладиатура в Риме объявляются ГОСУДАРСТВЕННЫМ ДЕЛОМ. Отныне гладиаторские бои проводятся официальными лицами, более того, теперь это их прямая ОБЯЗАННОСТЬ. Именно с этого времени гладиаторские бои становятся такими, как их описал Джованьоли: арена, тысячи зрителей, дружный ор публики. Гладиаторов теперь много, убивают по сотне, по несколько сотен… Почему?

Историки мудро замечают, что к этому времени вера в богов у римлян слегка ослабела, и гладиатура как бы отрывается от заупокойного культа. В общем, становится спортом, кровавым, страшным – но спортом, зрелищем, так сказать. Отсюда и знаменитое: «Хлеба и зрелищ!» Мол, добрым римлянам всего то и надо, что бесплатную булку получить и на гладиаторов поглазеть.

А вот я так не думаю. То есть, зрелищем для народа гладиаторские бои действительно стали, но вот относились к гладиаторам совершенно так, как и прежде. Они, конечно, спортсмены, они чемпионы – но все-таки зомби. Шли века, а гладиаторы все еще считались принадлежащими «тому» свету. Стать гладиатором – по прежнему все равно что в петлю нырнуть, выйти на арену – мертвецом непогребенным стать.

Значит?

А как вы думаете, дорогой читатель, что первым делом запретили императоры-христиане? Правильно, гладиаторские бои. И добрые римляне, теперь уже тоже христиане, не стали спорить, несмотря на всю свою любовь к зрелищам. Не стали, потому что ПОНЯЛИ. Дело не в гуманизме, не в смягчении нравов. Императоры-христиане смертную казнь не отменили, пленных по-прежнему убивали, города со всем населением сжигали. Но вот гладиаторские бои проводить было НЕЛЬЗЯ – как не полагалось христианину приносить жертву Юпитеру или Марсу.

Итак, во времена Спартака гладиатор – по-прежнему мертвец, но жертву приносит уже не отдельная семья, а Римская Республика. И чем больше жертв, тем лучше. Так что для римлян, которые стекались на гладиаторские бои поглазеть, убийство на арене – не просто убийство, а жертвоприношение.

Синезий:

«Крикс и Спартак, люди из низких гладиаторов, предназначенным быть на арене цирка ОЧИСТИТЕЛЬНЫМИ ЖЕРТВАМИ за народ римский…»

Очистительные жертвы за весь народ – не шутка! Отсюда и энтузиазм, отсюда и невиданная, чудовищная популярность таких игр. Отсюда и постоянные требования добрых римлян: гладиаторов! гладиаторов! гладиаторов! С одной стороны – зрелище почище корриды, но с другой, так сказать, с темной – жертва «им», дабы «они» в покое нас оставили. Жертва за всех, за весь римский народ. Как не порадоваться, как такой жертвы не потребовать?

Только вот закавыка! Когда гладиаторы у погребального костра какого-нибудь сенатора насмерть резались, все понятно было: умер сенатор, значит, душу его следовало ублажить, а «тем», что невидимо у костра толпились, глаза кровью замазать. А кого, простите, ублажало римское государство да еще в таких масштабах? Кому глаза кровью замазывало?