Любовь внарезку

Валентина Алексеева, Владимир Алексеев

Любовь внарезку

Часть первая

Ники: «Лубить американца?»

Где тот, который дан от Бога?

Один-единственный, навек…

Глупость, глупость, чушь собачья! Прошлый век. Замшелый тезис. Сейчас проще: трахнуться, как высморкаться. И – в разные стороны. Разбежались – и никаких эмоций. Никаких воспоминаний. Цинично, но верно. Сбой в небесной механике. Может, когда-то браки и заключались на небесах. Теперь – в преисподней.

И все же: где ты, где? Один-единственный, навек…

Такого нет. В наш век – не сыщешь. Но очень хочется найти…

Машины неслись как угорелые. Все мимо, мимо. Ни одна не тормознула, не замедлила даже ход. Словно не замечала его отчаянно вытянутой руки. «Сволочи, – ругнулся про себя окоченевший Дидков. – Хоть бы из жалости. Из любопытства, в конце концов: сколько этот тип заплатит. Деньги им перед Новым годом не нужны, что ли?»

Значит, свои дела нужнее: предпраздничная суета, покупки, подарки. Закончить дела сейчас, оставить все проблемы в старом году, чтобы не тащить в новый.

Все объяснимо, все понятно. Но и его, Дидкова, понять нужно. Прямой эфир ждать не станет. А до Останкино – ого-го сколько. Плюс предновогодние пробки.

«Погиб», – мрачно подумал служитель эфира, опуская затекшую руку.

И вдруг, пронзительно взвизгнув тормозами, перед ним осадил ярко-оранжевый «Жигуль». Дидков обрадованно распахнул дверку и остолбенел: ну и водитель! За баранкой сидел… ну если не ребенок, то уж явно несовершеннолетний юнец. Птенец, едва ставший на крыло, желторотый слёток.

– Права-то у тебя есть? – недоверчиво поинтересовался Дидков, стоя перед распахну – той дверцей. – Не угробишь?

– Садись – узнаешь. Куда едем?

– В Останкино, – после минутного колебания он все же втиснулся в теплый салон «Жигулей». – Сколько с меня?

– До Останкино – пять баксов, – не дрогнув, потребовал желторотик. – Деньги вперед! – И отъехал от парапета.

– Пять баксов?! – ужаснулся пассажир. – Охренел, что ли? За такие бабки я пешком дотопаю.

– Ну и шагай! – Водитель ударил по тормозам и снова подъехал к парапету.

– Э-э-э-эй! – запротестовал пассажир, выкладывая деньги на торпеду. – Вот. За безопасность полета.

«Жигуль» рванул с места.

– Дорога-то скользкая, – осторожно напомнил Дидков.

– Не боись. Я за рулем с пеленок! «Пеленки-то просохли?» – хотел съязвить Дидков, но решил не раздражать водителя: и так слишком ершистый. «Угробит, как пить дать, желторотик несчастный, – обреченно решил Дидков, глядя, как проносятся мимо фонарные столбы. – Этот молодой да ранний купил себе права и теперь бомбит на дорогах».

«Жигуль» лихо вывернул на трассу.

– За скорость доплатишь? – поинтересовался молодой бомбист и впервые улыбнулся пассажиру.

– Что?! Я же сказал: за безопасность. И уже заплатил.

– Как скажешь! – легко согласился молодой да ранний и сбросил газ.

– Ладно, ладно, – отступил мужчина, выкладывая на торпеду еще один доллар. – Меня уже босс обыскался: вон как пейджер надрывается, докрасна раскалился. Веди быстро, но без фанатизма, о'кей?

Оранжевая коробочка искусно лавировала в плотном потоке центральной трассы, легко объезжая неуклюжие автобусы, наглые «Газели», представительные иномарки.

Отстукав на пейджере ответное сообщение, Дидков стал искоса разглядывать водителя.

Кожаная куртка, потертые джинсы – все как у заправских шоферов. А стрижка «ежиком» – как у чумазого панка. Впрочем, светлые волосы не выглядят грязными. И руки чистые и нежные для такой профессии. Румянец на щеках совсем как у девушки. От мороза, наверное.

А может, это не парень, а девка? По голосу не разберешь, в таком возрасте голос у них ломается. Но улыбка – почти очаровательна, с явно девичьим кокетством. Правда, кокетство было не с ним, а с долларом: «Доплатите?»

Наклеенные на переднюю панель картинки из «Ну, погоди!» ни о чем не говорят. Этот мультик обожают и девицы, и парни, и дети, и старики.

Но, судя по хватке, за рулем все же парень. Манера вождения чисто мужская. Хоть и юнец, но уже профессионал. Права, кажется, не купленные, сам сдавал. И торгуется, как закоренелый бомбила, девка так бы не смогла. Целых шесть долларов с него вытянул! Его приятель за такие бабки всю резину на своей «пятерке» сменил. Обул четыре колеса, еще на запаску хватило. «Зеленые» только-только появляются в столичном обращении. Не совсем легально, кстати сказать. Спрос на них прямо бешеный.

Как-то ведь догадался этот стервец, что у пассажира есть валюта. Вот прохвост! Физиономист-психолог. Впрочем, водители моментально осваивают эти профессии. Этот небось с молоком матери всосал. Интересно, кто его родители? Может, он детдомовский, как и сам Дидков? Они быстро взрослеют, по себе знает… И все же, парень или девка?

– Как тебя зовут? – не удержал любопытства мужчина.

– Зачем это вам? Считаете, что за свои бабки должны получить всю информацию?

– Информация – моя профессия.

– Журналист, что ли? Ладно: меня зовут Ники.

– А полностью? Николай? Николь? Никита или Никита? Или… – Он тихо хмыкнул. – Ника, которая Самофракийская, то бишь богиня победы?

– Подходит.

– Что именно?

– Все! Особенно насчет победы…

– А как насчет богини?

Иронию в его голосе заглушил взорвавшийся с новой силой пейджер.

«От-твою… Не дадут спокойно побеседовать, то бишь проинтервьюировать», – выругался про себя пассажир. Разобравшись с пейджером, продолжал:

– А сколько годков нам настукало?

– «Нам»? – ухмыльнулся водитель. – Вам, небось, далеко за тридцать, а мне – восемнадцать.

– Ого! Я думал, и шестнадцати не натикало! Хорошо выглядишь, брат! А насчет моих «далеко» – обижаешь, брат, обижаешь! Мне всего… Стой, не туда! Надо было направо свернуть.

Оранжевый «Жигуль» сделал финт задним ходом и вмиг долетел до пропущенного поворота.

– Хорошо водишь, шеф! Не совсем по правилам, но блестяще! Кстати, откуда у тебя этот кормилец? «Мустанг» твой оранжевый? От предков?

– Угу. Они конный завод держат. «Ершист! Но не глуп! Очень даже!».

Дидков снова оценивающе глянул на водителя.

– Тормози, приехали. Вот моя визитка – на всякий случай. А если подождешь, продолжим интервью – с тобой интересно беседовать. Заплачу нормально, в «зеленых».

Пассажир поспешил к входной двери, над которой красовался мигающий разноцветными лампочками плакат: «С Новым 1993 годом!»

«Подождешь – как же, держи карман шире! Я за это время ого сколько нахалтурю. Вон у обочины толпа голосующих. В канун Нового года ставки удесятеряются».

Взметнув снежную пыль, оранжевый «Мустанг» рванул вперед, к новым победам, к новым «зелененьким».

Вдруг взгляд Ники упал на валяющуюся на торпеде визитку. «Дидков Юрий Иванович…», адрес, телефон, прочий информационный хлам.

Но тут глаз выхватил главное, такое необходимое: «Найти человека». Приписано от руки: «Литературная редакция».

«Дидков ищет пропавших, исчезнувших! Кто бы мог подумать! Это резко меняет дело. С этого надо было начинать, уважаемый Юрий Иванович».

В следующую секунду, взвыв на задней передаче, железный конь прыгнул назад, к подмигивающему разноцветными огнями приветствию: «С Новым 1993 годом!»

«Йес! Мы еще повоюем! Поищем и найдем! А вас, дорогой Юрий Иванович Дидков, я конечно же подожду! Буду ждать хоть полчаса, хоть час, хоть… Нет, больше не могу, впереди еще много дел».

Выйдя из студии и увидев знакомый «Мустанг», ожидавший его у входа, Дидков был приятно удивлен.

– Честно говоря, не думал… Впрочем, я рад. Запрягай, поехали! Поболтаем, – предложил и полез за портмоне. – Я помню: деньги вперед.

– Нет-нет, – остановил водитель, – оставьте себе.

– С чего вдруг?

– Не вдруг. Считайте это моим новогодним подарком.

И после небольшой паузы:

– Вы в самом деле участвуете в передаче «Найти человека»?

– В самом: пишу сценарии для некоторых передач, редактирую, – ответил Дидков, пряча назад деньги: кто станет возражать против новогоднего подарка? – «Найти человека» – старое название, сейчас уже другое.

– Дело не в названии, а в сути, верно?

– Верно, – согласился Дидков. – А ты ищешь кого-то?

– Ищу. Уже давно. Поможете?

– Звони, – разрешил Дидков, выходя из машины. – На праздники я уезжаю, а вернусь – помогу.

– Спасибо! Огромное спасибо! «Мустанг» рванул с места, послав вслед уходящему Дидкову густой столб снежной пыли.

Хороший человек Дидков. Особенно если не надует. Ну что ему стоит помочь? Просто поставить Ники перед телекамерой. А дальше – дело техники. Техника сейчас мощная: найдут! Не могут не найти…

Вдоль дороги – длинная шеренга голосующих. Но оранжевый «Мустанг» без остановки мчит к намеченной цели. Опаздывает. Надо успеть схватить зачет по страноведению. Страноведка до бесконечности ждать не станет.

Женщина – уникальная. Не просто странная, а, мягко говоря, ненормальная. Ну, нормально ли устраивать серьезный зачет за день до Нового года? Мучить и себя, и студентов. Вместо того чтобы наряжать елку, стоять у плиты, привечать гостей и мужа. Женщина, называется!

В ранних зимних сумерках массивное здание их ВУЗа глянуло множеством темных окон. Лишь в одном тускло мерцала слабая лампочка. Значит, страноведка еще не ушла. Прорвемся! На заднем сиденье лежит удачно забытый кем-то из пассажиров торт. Такой дефицит смягчит любое сердце, даже неженское.

В пустом вузовском вестибюле – один скучающий охранник.

– Где принимают зачет?

– В двести пятой, – зевая, сообщил охранник. – Совсем охренели, ночь скоро.

У приоткрытой двери двести пятой аудитории стоит Галка. Подслушивает. Увидев Ники, обрадованно затараторила:

– Представляешь, уже сорок минут Глеба потрошит, сволочь! Не факт, что скоро отпустит. Без автографа в зачетке, скорее всего.

Заметив в руках Ники коробку с тортом, вздохнула:

– Не поможет! Уже два таких отвергла. Ненормальная!

Ну, раз пряником не взять, придется грубой силой.

– Галь, видишь этот плакат: «Экономьте электричество, выключайте свет!»? Просекла грубое нарушение приказа? Сколько ж можно зря электроэнергию жечь? Сгоняй к охраннику: у тебя ведь с ним… отношения приятельские? Пусть действует согласно приказу, исправляет нарушение. Передай ему этот переходящий торт.

– Клёво! – восхитилась Галка и, схватив торт, побежала вниз.

Через пять минут свет в аудитории неожиданно погас. А еще через несколько минут незачетники сопровождали подслеповатую преподавательницу к раздевалке, по пути взывая ко всему человеческому в ней:

– Ну Клавдия Ивановна, миленькая, ну как же так?

– Я почти все ответил. Я же не виноват, что свет выключился, – канючит Глеб, обдавая преподавателя недвусмысленным чесночным ароматом.

Клавдия Ивановна слегка покачала головой:

– Придется вам прийти еще раз, Глеб.

– А нам? – скромно поинтересовались остальные.

– Вам – тем более.

Страноведка споткнулась на темной лестнице. Бумаги веером разлетелись по ступенькам: ведомости, экзаменационные билеты, зачетки, которые она несла, прижав к груди. Все трое бросились их собирать. Отдав бумаги и поддерживая преподавателя под руки, продолжают спуск:

– Осторожно, тут еще один марш.

– Вы еле на ногах держитесь, нельзя же так перерабатывать.

Страноведка улыбнулась:

– Не подхалимничайте! Приходите уже в Новом году.

Деканат называет это принципиальностью, студенты – идиотизмом. Можно подумать, что ей платят за переработку.

– Откладывать на целый год?

– Мы же не виноваты, что свет погас! – заголосили все трое. – Готовились, ждали!

– Переносить старое на новый – дурная примета. Мы всю новогоднюю ночь будем вам сниться! – выдала Ники.

Странная женщина вновь улыбнулась:

– Сниться? Нет, только не вы, Ники. Избавьте!

Уговорили! Во всех трех зачетках появился ее долгожданный автограф.

– Ура! – возликовала троица. – Теперь можно оттянуться по полной!

Как сладко ощущать твердую корочку зачетки в своем боковом кармане! Нацарапанное неуверенным почерком слово «зачет» согревает душу и приятно щекочет самолюбие: получилось! Теперь – к новым подвигам, к новым вершинам.

Спектакль двух «Д» – «Добыть Деньгу». Впрочем, спектакль – это для лириков. Для деловых людей, которые не распускают слюни по поводу рухнувшего Союза и «рушащихся человеческих ценностей», это – деловой проект.

Деньги нужны всегда. Срочно и много. А где их взять? На большой дороге, где же еще? БД (большая дорога) – самое подходящее для этого место. Подаренный бабушкой оранжевый «Жигуль», слава Богу, бегает исправно. Без такого боевого коня была хана, прямо скажем.

Однако на большой дороге пришлось столкнуться с морем конкурентов. Не только с профессионалами, которые гонят тебя от злачных точек и прокалывают шины. Но и с теми, кого таксисты презрительно зовут «метлой». Быть такой «метлой», подбирающей у бордюров случайных пассажиров, бомбить с утра до ночи, гоняясь за богатыми клиентами, для человека с незаконченным высшим – недостойно. Тогда и возник союз бомбистов-автолюбителей – «бал». Вернее, профбал. Само собой, подпольный. Противостоять натиску признанных авторитетов дорожной мафии, платить за крышу, за «точку», за любой чих стали теперь сообща. Это – дешевле.

Позже к профбалу потянулась интеллигенция: врачи, учителя, актеры. Те, у кого в одночасье рухнули все сбережения, нажитые честным многолетним трудом. А зарплату давали шприцами, театральным реквизитом, нижним бельем, даже мелом со школьного склада.

Интеллигенции оказалось немного. Лишь те, кому в прошлой жизни посчастливилось обзавестись личным авто. Безлошадные пошли в торговлю. Продавали на улицах пирожки, булки, чулки, разный ширпотреб – семью-то кормить надо!

Интеллигенты поначалу стеснялись. Еще бы! С вершин чистой науки и культуры опуститься до бомбил! До БД! Позор!

Однако один преподаватель, кандидат педагогических наук, привел их в чувство. «Раз страна выгнала нас на большую дорогу, будем учиться разбойничать. И пусть стране будет стыдно». «Жди! – посоветовал кандидату пожилой профессор. – Как же, устыдятся!»

Вновь прибывшие в их профбал водители делали вступительный взнос, а потом – ежемесячно «клали на бочку». Общий котел – дело святое: дать отмазку гаишникам, гостиничным администраторам за ценную информацию, другим нужным людям.

Сколько стоит организовать часовую пробку на подъездах к метро? Когда вся Москва сломя голову несется на работу. Или обесточить троллейбусную электролинию. Чтобы головная машина в каком-нибудь густонаселенном районе встала, как в землю вкопанная. А последующие – цепочкой за первой. Этакий парад двурогих монстров. Опаздывающие на работу проклинают городские службы и в конце концов отдаются на милость частников-профбаловцев.

Прочие пакости – в рамках полузакона, только плати организаторам.

Однако надо знать, кому платить и как. Для этого у профбала есть мозговой центр, МЦ. Типа ученого совета. Из бывших: представители культурной и научной элиты. Председатель совета, профессор права Королёва, отслеживает, чтобы их мелкие диверсии, т. е. «проекты», не выходили за рамки закона. Не слишком выходили. Королева правит без нажима, квалифицированно спасая участников от слишком рискованных авантюр. Ее уважают даже самые матерые водилы: «Какой же бал без королевы».

Исполнительным директором и менеджером единодушно назвали Ники. Несмотря на возмутительную молодость – восемнадцать лет, – автор генеральной идеи с неуемной энергией выдает свежие: одну за другой.

Новый проект «Поющая колонка» развернулся во всю силу. «У нашего менеджера мотор в одном месте», – прокомментировал один из профбаловцев. «Не в одном, а в двух», – в тон ему ответил другой.

Вначале это была самая заурядная бензоколонка. Таких в Москве – не сосчитать. Для их водителей она стала второй, после БД, кормящей мамой. Пополняла их кошелек в трудные моменты. Когда на большой дороге случалось затишье или когда их личное авто не завелось, сломалось, опохмелялось… Здесь они могли перекантоваться, подрабатывая заправщиками, мойщиками, выполняли мелкие поручения администрации.

Облезлая, плохо оснащенная и плохо освещенная, с постоянными жалобами клиентов на недолив, эта захудалая колонка гордо именовала себя автозаправочным комплексом, АЗК. Последнюю букву аббревиатуры оправдывал лишь небольшой скособоченный бокс, приспособленный под мойку. С вечно протекающим шлангом и пьяными мойщиками.

Однако местоположение комплекса удобное, недалеко от центра, клиенты хоть и плюются, но заглядывают сюда часто.

Создать новый имидж АЗК было несложно. Сложно – все согласовать и доказать. «Вложи рубль, получи пять» – главный аргумент Ники. Но убеждал он не всех. Пришлось бросить на проект все имеющиеся силы и средства, обивать пороги разных учреждений, мотаясь с утра до ночи от дирекции к управлению и обратно. От Москонцерта к исполнителям популярных песен, будущим звездам бензоколонки.

В этот период обвального крушения всех государственных структур, еще вчера таких прочных и надежных, не знаешь, куда бросаться. Одна контора лихорадочно перестраивается, ей не до твоих проектов. Другая – в растерянном оцепенении. Словно загипнотизированная происходящими переменами, ждет, что будет дальше. Ники-то знает, чувствует, что дальше будет хуже. Надо брать ноги в руки и – вперед, сверкая пятками. Пока не догнали. Время – деньги, и нельзя тратить его на чиновничий паралич.

Вездесущие коллеги-водители снабдили нужными адресами, и – по коням. К народным любимцам, лично. В этом и крылась главная изюминка проекта.

Как ни странно, известные исполнители популярных песен не посылали менеджера куда подальше. Слушали с интересом, кивали: «Да, зарплата и в самом деле нищенская. Да, и ее не платят. Верно, надо как-то выживать. О-о, ваш проект очень интересен. Да, да…» А потом – гордый отказ: «Нет. До бензоколонки не опустимся!»

Но один все же согласился. Скорее всего, из чистого авантюризма. Не оперный певец, не звезда первой величины. Однако достаточно известный, из тех, чье имя у всех на слуху.

«Поющая колонка» зазвучала уже через несколько дней.

Прибывшая с инспекцией межрайонная комиссия была в шоке от произошедших за столь короткий срок перемен.

Выкрашенная свежей краской АЗС сверкала, как новая монета. Покосившийся бокс подправили, установили мощную щетку-автомат. Облупившийся щит с ценами сортов бензина заменило современное неоновое табло с голубой подсветкой ценника. Под ним красовалась размашистая надпись: «НАЛИВАЕМ БЕЗ ОБМАНА». А дальше, над мойкой, еще одна: «ОМЫВАЕМ БЕЗ ПРОБЛЕМ».

– Все хорошо, только слишком фривольные надписи, – констатировала комиссия. – Надо бы…

Фраза осталась незавершенной: в это время раздался знакомый голос. Борис Исеев послал по радиомикрофону свой горячий привет всем клиентам АЗК и запел популярный хит: «Яблоки на снегу-у». Известный исполнитель не забывал при этом переставлять заправочный шланг из одного бензобака в другой и получать щедрые чаевые, небрежно засовывая их в нагрудный карман куртки. Вскоре нагрудный карман раздулся до неприличных размеров, и деньги пришлось рассовывать по другим.

Очередь к необычному заправщику растянулась на километры и все росла. В основном – иномарки. «Новым русским» – хозяевам богатых авто безумно льстило, что их обслуживает сам Борис Исеев. За это они сыпали ему пригоршни «зеленых».

К вечеру про поющую колонку пронюхали шустрые телевизионщики. Бойкий оператор снял сюжет на злободневную тему: «Малый бизнес». Подумав, прибавил эпитет «процветающий».

Телевизионщикам все происходящее показалось супердемократичным: популярный, всеми любимый артист не гнушается непрестижной, казалось, работы заправщика. Что они и отразили в своем репортаже.

На фоне попавшего в камеру зимнего пейзажа, «Яблоки на снегу» в страстном исполнении Б. Исеева звучали особенно убедительно…

В заключение этого необычного концерта Б. Исеев исполнил свою коронную: «Про-щай, дев-чо-онка, ты так мила!..» В авторской интерпретации это легко срифмовалось с его собственным куплетом: «Бен-зо-ко-ло-онка, ты мне нужна».

Машины устроили любимому артисту прощальную сирену, слышную на многие километры. Такого горячего приема певец не встречал даже в Лужниках.

Уходя, Борис Исеев щедро поделился гонораром с организаторами.

Сейчас АЗК выглядел не так броско, как в первые дни. «Фривольные» плакаты пришлось снять. Популярный исполнитель уехал на новогодние гастроли. Его песни можно было услышать только в записи, а это, конечно, не так волнующе.

Но зато у АЗК появился новый шиномонтаж, у заправщиков – новая униформа. Цвета весенних маков. И они заалели, словно яблоки на снегу: видно за километр.

В этот предпоследний день старого года «алых маков» на их АЗК оказалось всего двое: долговязый Глушак и Миша Златов, кассир их «бочки» и сосед по дому. Объехав длинную очередь заправляющихся машин, оранжевый «Жигуленок» подрулил к своей обычной парковке позади обновленной мойки. Менеджер должен глянуть, как работает любимое детище их подпольного профсоюза.

«Алые маки» не обратили ни малейшего внимания на подошедшего к ним профлидера.

– Здравствуйте, товарищи! С наступающим!

– И тебя туда же, – мрачно отреагировал один из них и стал стаскивать с себя маковый балахон. – Хватит, наработался! Дома жена ждет.

– Как? Вас всего двое, а очередь – вон какая. Тебе что, деньги не нужны?

– Всех денег не заработаешь. Жена ждет, – повторил заправщик, передавая Ники шланг.

– Но… – приняв эстафету, запротестовал лидер.

Однако Глушак уже шагал прочь. Второй, Миша Златов, был менее агрессивен.

– Какие люди без охраны! – весело приветствовал он Ники, сверкнув золотой улыбкой.

Семь лет назад Златов лихо отпраздновал свое двадцатилетие. А заодно и окончание профтехучилища. Праздник закончился грандиозной дракой: один из приглашенных Михаила стал приставать к его невесте, восемнадцатилетней красавице Нине. «Друг, называется! Козел!» – орал Миша, колошматя парня. «Так я же – по-дружески», – слабо оправдывался тот. Но бил крепко.

В результате оба ушли в откат – друг в травматологию, а Михаил – в зубоврачебное отделение. Новые челюсти из червонного золота удивительно подходили Мишиной фамилии. Теперь к нему обращались не иначе как «Злат»: «Эй, Злат, сгоняй за сигаретами».

Такое обращение Мише здорово льстило. Друзья ему даже завидовали: успел, стервец, обдурить государство! Только в дармовом советском прошлом за несколько целковых можно было обеспечить свое будущее. «У тебя во рту целое состояние, Злат!»

Знать бы, как этим состоянием воспользоваться.

Красавица Нина, судя по всему, не знала. Наверное, поэтому сбежала к исколошматившему Михаила другу, как только он выписался из травматологии.

Злат грустил недолго. Новая любовь помогла забыть старую. Продлилась она ровно неделю, влюбленные разбежались в разные стороны.

Злат неутомимо продолжал искать. Каждый раз, увидев новую красотку, вскрикивал:

«Это – она. Женюсь!» А через несколько дней убегал без оглядки. И начинал все сначала. Высокий, плечистый, с золотой улыбкой – завидный жених.

После седьмой попытки найти одну-единственную Злат сделал заключение: «Все девки – суки». Поиски, правда, не прекратил, но руку и сердце никому больше не предлагал.

Сейчас Злат уже не бегает, задрав штаны, за каждой юбкой. Живет с одной женщиной, потом – с другой. Поочередно. Но подолгу, по несколько месяцев кряду. В профбал он вступил недавно, когда их сверхсекретный почтовый ящик успешно рассекретили и сотрудникам перестали выдавать зарплату. Оборонка разваливалась с не меньшей скоростью, чем остальные госпредприятия.

…Злат быстро перебрасывал заправочный шланг от одной машины к другой, не проливая ни единой капли едкого топлива. Его аккуратность, как правило, не оставалась без внимания щедрых клиентов.

– Дела идут, контора пишет. В основном зелененькими, – подмигнул он исполнительному директору. И, глядя вслед удаляющемуся коллеге, передразнил: – «Жена»! Телка его ждет, вот кто. Реально. Толстуху со склада помнишь? Нет? Ну и лады, реально!

Увлекшись, Злат не заметил, как из горловины заправляемой «Волги» брызнула струя бензина.

– Эй ты, «реально»! Куда зенки наставил? Коз-зел!

Клиент чаевых не дал.

А Ники чаевые сыпались как из рога изобилия. Кожаная куртка заправщика мелькала между машин, от одного бензобака к другому, к кассе и обратно. Касса, само собой, за дополнительное вознаграждение, для ленивых водителей: кто захочет в такой мороз покидать теплый салон.

– Волка ноги кормят, – констатировал Злат в перерыве между клиентами.

– Не ноги, а руки. Иногда – голова, – напомнил менеджер на всякий случай. – Ты оповестил наших об операции «Мир»? План ясен?

– А как же, реально! «Миру» – мир, – сострил Злат. – Завтра чуть свет приеду, – пообещал, направляясь к подъехавшему клиенту.

Следующее утро, последнее в уходящем девяносто втором, выдалось холодным и солнечным. Значит, новогодняя ночь будет традиционно морозной и звездной.

Лихо пролетев по Садовой мимо желто-коричневого здания с развевающимся американским флагом, оранжевый «Мустанг» Ники свернул в короткую узкую улочку между боковой оградой американского посольства и гостиницей «Мир». В ней любят останавливаться иностранные гости: удобно.

Улочка упирается в широкий проезд, строго напротив Горбатого мостика. Традиционное место митингов и демонстраций. Белый дом-то – вот он, рядом. Протест должен быть услышан.

Сегодня, несмотря на мороз, тоже собрались какие-то люди.

Сдав назад, «Жигуль» остановился на пересечении узкой «посольской» улицы и еще более узкого переулка, огибающего с тылу гостиницу «Мир», а другим концом упирающегося в Новый Арбат. У посольства, занимающего целый квартал, парковка, само собой, запрещена. Заблокировать переулок своими машинами и отсечь случайных халтурщиков здесь проще простого: пусть не суются в чужие точки.

Высокая колокольня давно недействующего храма нависала прямо над оранжевым «Жигулем». Залезть бы на верхотуру и наблюдать за посольским двором. Так близко: плюнь – долетит. Впрочем, и отсюда видно – и двор, и постройки, и выходящих из них американских обитателей. Прилегающие к посольству улицы и подъезд к гостинице «Мир» – тоже как на ладони. Удобное место.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.