Ловчий смерти

Валентин Леженда

Ловчий Смерти

В каждом живет маленький убийца, трусливый и беспощадный зверь, лишенный комплексов, зовущий и подталкивающий в темноту. Кто-то подчиняется зову, кто-то блуждает в сумерках, кто-то возвращается к свету. Но никто не застрахован от непоправимой ошибки. И где он, истинный свет?

Андрей Дашков

Часть первая. Танаис

1

Двое встретились на окраине леса далеко за полночь, когда в небе одиноко парил немигающий глаз кроваво-красной луны.

Хорошая ночь.

Ночь полнолуния.

По освещенной призрачным светом земле тяжелыми языками стелился молочный туман, делая лес каким-то нереальным, словно отражение в неподвижной воде. Казалось, чуть отвлекись, и он исчезнет, и тогда сгустившаяся живая тьма бесшумно поглотит тебя, затянув в свой холодный безжизненный омут.

Хорошая ночь…

Всадник, будто сотканный из самой черноты, словно призрак вынырнул из плотной завесы тумана. Его жеребец беспокойно перебирал копытами, остановившись прямо посреди дороги. Лошадь чувствовала опасность, затаившуюся в предательски неподвижном тумане.

– Ну что же ты, Безликий, – насмешливо прогремел всадник, нарушая напряженную тишину, – долго я буду тебя ждать…

От темной массы деревьев отделилась высокая тощая фигура в длинном плаще. Лицо незнакомца скрывал капюшон.

– Ты опоздал, Сын Карны, – тихо донеслось из-под капюшона, – раньше за тобой подобного не замечалось.

Всадник оглушительно рассмеялся:

– Не твоего ума дело. Говори, зачем звал. Не для того я совершил столь долгую поездку, чтобы выслушивать твои ничтожные упреки.

Безликий стянул капюшон. Был он не молод. Плоское лицо со слегка раскосыми глазами уже отмечено многочисленными морщинами. Левую щеку пересекал ритуальный шрам – метка Посредника.

Пришпорив коня, всадник подъехал ближе.

– Давно не виделись, Вергун, – проговорил Безликий и тут же, согнувшись пополам, хрипло закашлялся. – Я слышал, тебя пытались повесить год назад по приказу бана Гункара, честно говоря, я тогда этим слухам не поверил.

– Если верить всему, что болтает трусливое дурачье, то за последние несколько лет меня девять раз сжигали на костре, – стал с удовольствием перечислять всадник, – шесть раз обезглавливали и даже вбивали в грудь деревянный кол… Знать бы, кто из Посредников распространяет слухи, я бы приплатил этому фантазеру, чтобы он продолжал в том же духе.

Вергун спешился. Странный это был человек, странный и опасный. Его поступки были непредсказуемы, так же как и его мысли. Безликий непроизвольно поежился, опрометчиво заглянув в глаза Сына Карны, ибо там жила смерть.

Его смерть.

Смерть Безликого.

Срок не имел значения. Когда-нибудь это непременно случится. Не сегодня и не завтра, но в глазах Ловчего старик уже читал свой приговор, быстрый и безжалостный.

Безликий скользнул взглядом по рукояти меча Сына Карны. Рукоять тускло отсвечивала в лунном свете. Полированное серебро. Говаривали, что прикосновение к этому мечу – путь мучительной смерти. Пусть себе болтают. Безликий не самоубийца, он не станет проверять. В особенности когда слухи касаются одного из самых опасных Ловчих Смерти. Его дело маленькое. Он Посредник, лишь мостик между жизнью и смертью того, кому очень скоро придется спуститься в Серую Зыбь. Но таковы правила игры, и не ему что-либо менять.

Все же старик боялся. То, что он собирался совершить, было чистым безумием. Даже не безумием, а просто самоубийством. Но он сознательно шел на предательство. Да, ему много заплатили, но его привлекало не золото, а то сладостное чувство, которое пронизывает тебя насквозь, когда оказываешься на грани у последней черты.

Безликий играл с огнем и прекрасно понимал это. Даже Посредники не знали и половины того, что было доступно Сынам Карны, а ведь они сосуществуют бок о бок уже сотни лет. Если самые невероятные домыслы окажутся верными, если план людей, заплативших ему, провалится, старик не жилец. Приговор в глазах Ловчего станет явью, и тогда жалкая душонка Посредника очень скоро предстанет перед ледяными провалами глазниц Непостижимой Карны – богини Смерти.

– Ты что, язык проглотил? – раздраженно поинтересовался Вергун.

Но старик не спешил с ответом. Вот она, грань. Сейчас еще не поздно отступить, сделать шаг назад. Грань… Ее можно потрогать, коснуться трясущимися руками, попробовать на вкус. Но вкус этот был мерзок, вкус крови, его крови, крови Безликого.

Он хотел как следует запомнить, как будет выглядеть его приговор, если то, что он задумал, провалится.

Приговор был высок и строен, гибок как дикий зверь. Длинные черные волосы, падающие на плечи, уступали по черноте лишь безлунной ночи. Одежда Ловчего была дорогой. Как у человека из высшего сословия. Кое-где виднелись украшавшие кожаный камзол серебряные шипы, черный отороченный мехом плащ развевался от резких порывов холодного ветра.

Сын Карны не носил кольчуги, презирая доспехи.

– Я жду, старик.

Безликий вздрогнул.

– Его имя Ахтар, – облизав губы, быстро ответил он, – бан Северного Межземья.

– Это недалеко отсюда, – задумчиво проговорил Вергун. – Пожалуй, я справлюсь быстрее, чем предполагал.

– Вот плата, – стараясь, чтобы дрожащие руки не выдали его, Посредник передал убийце черный замшевый кошель.

Он только что отрезал себе путь назад.

Навсегда.

Черта преодолена. Теперь все зависит от незримой игры, начавшейся несколько мгновений назад.

Вергун небрежно принял плату, развязал тесемки и стал в свете луны внимательно рассматривать выскользнувший на раскрытую ладонь камень. Камень был занятен. По краям кроваво-красный, к середине он светлел, отливая голубой лазурью, внутри переливались золотистые прожилки.

– Копрофит, – Сын Карны улыбнулся. – Однако высоко оценивают жизнь бана Северного Межземья неизвестные доброжелатели. Знать бы еще, чем он им не угодил.

Безликий молчал.

Ловчие редко интересовались нитями, ведущими к причине предстоящего убийства.

Вергун был сегодня уж слишком любопытен.

«Неужели догадывается?» – внутренне холодея, подумал старик.

Что он знал о них, о Сыновьях Карны? Как далеко заходят их страшные способности? Где в многочисленных слухах правда, а где вымысел? Безликий уже нутром чувствовал холодную сталь страшного клинка…

Спрятав плату, Вергун ловко вскочил на коня.

– Срок исполнения?

Посредник немного замешкался:

– Два, в крайнем случае три дня…

Сын Карны лукаво прищурился.

– Туман сгущается, – задумчиво проговорил он, – не боишься незваных гостей? Полнолуние – любимое время драссов!

Старик кивнул и, раздвинув полы плаща, продемонстрировал висящий на поясе меч.

– Смех Ветров, – с ходу определил оружие Вергун. – Думаешь, поможет? Ну смотри.

Лошадь резко развернулась и бесшумно сгинула во тьме.

Старик испуганно подумал, а не привиделась ли ему эта встреча? Скажем, в ночном кошмаре?

Нет, не привиделась, иначе отчего так трясутся поджилки, а ледяная рука холода все выше и выше подбирается к горлу.

Чувства не подводили его еще ни разу, а это значит, он проиграл первый и последний раз в жизни…

Уже занялось утро, когда Вергун прибыл в единственный крупный город Северного Межземья, Вельрад.

Профессиональное чутье подсказывало, что жертву нужно искать именно здесь, в неприступном замке у реки, одной из резиденций местного бана.

Задача не казалась слишком сложной, в прошлом были дела и посерьезней. Но сказать, что на этот раз все будет просто, тоже нельзя.

Вергун любил непредвиденные препятствия, они не позволяли лишний раз расслабляться. Если расслабишься, воронье тут же почует твою слабость и разорвет на куски, точнее, попытается разорвать. И что он тогда скажет матери Карне, представ весь как есть пред ее величественным троном, сложенным из человеческих костей?

По местным меркам, Вельрад действительно считался крупным городом. Многочисленный сброд, толкающийся на улицах, и те, у кого не было при себе оружия, заранее обречены. И хорошо еще, если только ограбят.

Вергун медленно рассекал людской поток, чувствуя на себе злобные взгляды местных. Чужаков здесь не любили, а именно так черный всадник и выглядел. Но держался чужак надменно и отвечал на слишком уж откровенные взгляды спокойной холодной усмешкой, в которой таилось нечто более опасное, нежели обычное презрение к черни. Вряд ли кто-нибудь из местных крыс смог бы распознать в нем Ловчего, на это были способны далеко не многие.

Вергун решил слегка осмотреться и не соваться в замок средь бела дня. Никакой срочности не было, и поэтому он спокойно повернул коня к ближайшему постоялому двору. Тут же к всаднику подбежал чумазый мальчишка, взяв недовольно фыркающего жеребца под уздцы. Сын Карны подмигнул мальчонке, швыряя серебряную монету. Глаза у мальчишки при виде серебра округлились, и Вергун, спешившись, спокойно направился к крыльцу, зная, что за лошадью теперь хорошенько присмотрят. Мальчишка даже заночует рядом с ней, если чужеземный гость задержится в городе до утра. Но задержка в планы чужака не входила.

Как только Сын Карны переступил деревянный порог, к нему поспешил щупленький мужичок, кланяясь на ходу и указывая на длинный стол у окна. Ловчий коротко кивнул, опускаясь на широкую скамью. Постоялый двор пришелся ему по душе: в меру опрятен, хотя и не очень богат. Вход располагался напротив окна. Место и впрямь удачное, да и общий зал как на ладони. Глазенки у подобострастного мужичка алчно поблескивали, значит, уже пронюхал о щедрости чужеземного господина.

Как?

Умел читать мысли?

Вергун улыбнулся своему забавному допущению, но мужичок истолковал его улыбку по-своему.

– Вам у нас нравится, господин? – И, не дождавшись ответа, спросил: – Желаете откушать?

Вергун кивнул.

– Заночуете?

– По обстоятельствам.

– Я все же приготовлю для вас комнату…

Мужичок снова поклонился, после чего поспешил на кухню, распорядиться начет нового постояльца. Хороший человек, с расспросами не лезет, выгоду свою знает, что ж, значит, дольше проживет.

Расслабленно развалившись на лавке, Вергун рассматривал других посетителей. Таковых оказалось немного. В углу бражничали два молодых купца, судя по обилию золотых безделушек из Ирских гор. Чуть поодаль от торговых людей сидели трое обманчиво беззаботных мужчин с мечами на поясах. В них Вергун безошибочно определил наемников – охрану уже порядком нализавшихся торговцев.

У дверей расположилось обычное мужичье, попеременно тискающее двух розовощеких девок, как видно специально ошивающихся на постоялом дворе для развлечения и привлечения постояльцев. Все эти людишки не представляли никакого интереса, кроме одного.

Старающийся особо не выделяться незнакомец сидел в самом дальнем углу, неспешно потягивая какое-то местное пойло. Вергун безошибочно признал в нем Берущего. Парень не был Ловчим. Скорее уж обычный самоучка, мечтающий привлечь внимание Великой Матери и тем самым получить то, о чем грезит каждый.

Бесполезная попытка.

Непостижимая не принимает никого со стороны, ибо число Ловчих всегда неизменно.

Таких, как этот, Сыны Карны, как правило, убивали. Конкуренции опасаться не приходилось, дилетант – он и есть дилетант, но само его существование бросало тень на весь клан.

Присутствие в городе самоучки настораживало.

«Неужели страхуют? – подумал Вергун и тут же резко осадил себя: – Чушь! Страховать меня – верх глупости».

Тогда что он здесь делает?

Случайность?

Вергун давно не верил в случайности.

Значит, следует быть настороже, вдвойне бдительней обычного. Но неприятности, как водится, начались гораздо раньше, чем можно было предположить.

Еда Сыну Карны понравилась. Кормили на случайно подвернувшемся постоялом дворе превосходно. Ну а вино… наверняка хозяин распорядился откупорить для чужеземца особый бочонок. Гость, легко расплачивающийся серебром, в Вельраде, как видно, редкость.

Когда пришла пора платить, Вергун решил не разочаровывать хозяина. Не колеблясь, Сын Карны выложил на крышку стола золотой кругляш и несколько секунд любовался отвисшей челюстью щуплого мужичка.

– Сдачу оставь себе.

– Господин небывало щедр, – только и смог выдавить из себя мужичок, поспешно накрывая ладонью скачущую по столешнице монету, дабы ее не заметили те, кому противопоказано часто видеть блеск золота.

Но кое-кто все же успел краем глаза уловить возникший на мгновение желтый металл, и это постороннее любопытство не укрылось от Сына Карны.

– Может, господин желает подняться в свою комнату и как следует отдохнуть после сытного обеда?

– Нет, возможно, позже.

Мужичок незаметно исчез.

Вергун сладко, до хруста в плечах, потянулся. Следовало прогуляться к замку, благо тот был виден на холме из любой части города.

Сын Карны встал и неспешно вышел, пересекая внутренний двор. Мальчишка, следящий за лошадьми, вопросительно посмотрел, седлать, мол, жеребца, но чужеземец лишь отрицательно покачал головой. Шумную толпу, вывалившуюся вслед за ним, он почувствовал затылком. Предстояла кровавая забава.

Ловчий незаметно усмехнулся.

Воронье было хоть и мелкое, но невероятно наглое. Таких непременно следует остудить.

Беззаботно прогуливаясь по городу, Вергун делал вид, что изучает местные достопримечательности. Достопримечательностей было немного: ветхие перекошенные домишки, копошащиеся в соломе куры, пьянчуга, валяющийся рядом с сомнительного вида корчмой, повешенный.

Повешенный особо заинтересовал Сына Карны. Судя по отрезанным ушам и вырванным ноздрям, то был насильник. Над болтающимся на высоком столбе трупом вовсю кружили мухи. Сразу видно, бан Ахтар правит краем железной рукой.

Полюбовавшись отошедшим в Серую Зыбь ублюдком, Вергун двинулся дальше, машинально отмечая, что девицы в шумной компании, орущей за спиной, куда-то бесследно исчезли, да и пьяные крики вскоре утихли, а сами гуляки незаметно растворились в уличной толпе.

Мимо проехали трое всадников из дружины бана. Судя по доспехам, Ахтар не жалел средств на облачение своих людей. Что ж, правильно делал, хотя это вряд ли ему теперь чем-то поможет.

И правда, зачем личная дружина мертвецу?

А то, что бан Ахтар мертвец, уже никто не сомневался, в особенности сошедшие в Серую Зыбь предки, наверняка готовящие своему неудачливому родственнику пышную встречу и уютное местечко в Пещерах Мертвого Эха. Один из дружинников безразлично скользнул взглядом по богато одетому чужеземцу. Глаза мечника зацепились было за удивительной красоты рукоять клинка, но Вергун как бы невзначай прикрыл сверкающие ножны полой плаща. К счастью для дружинников, никакого продолжения не последовало. Поднимать раньше времени лишний шум не хотелось. Одно дело несколько трупов обнаглевших смердов и совсем другое – мертвые мечники бана. Такое Ахтару вряд ли понравится, и он тут же захочет узнать, кто тот наглец, который отправил его дружинников к праотцам. То, что этот человек – его смерть, он, конечно, не догадается, но к чему все так усложнять?

Мечники, судя по всему, ехали проверять, не снял ли кто повешенного насильника, а то глядишь – на столбе объявится еще парочка свеженьких висельников.

Весело в Северном Межземье живется, ничего не скажешь.

Но где по-другому?

О таком месте не знали даже Сыны Карны.

«Интересно, когда же они нападут?» – вяло подумал Вергун.

Честно говоря, он уже порядком заскучал. Может, передумали? Вряд ли. Наверняка одетые под простых смердов мужики пасли веселых купцов. Но уж больно суровая у тех охрана. Таким палец в рот не клади, оттяпают руку по самое плечо. С одиночкой справиться куда легче. На первый взгляд.

Время шло, а ничего не происходило. За ним, без сомнения, следили. Что ж, можно и ускорить события.

Вергун нырнул в узкий переулок и внезапно оказался у небольшого леса.

Городская окраина? Почему не застроена? Черная громада замка виднелась чуть левее. К холму вполне можно было подобраться и через подлесок.

Небольшой метательный нож рассек воздух за спиной Ловчего. Вергун даже не обернулся, слегка отклонившись от траектории лезвия, с ностальгической грустью провожая взглядом промелькнувший мимо клинок.

Тут бы дуракам и отступить. Ведь яснее ясного, что имеют дело не с богатым простаком. Но дурные головы варят плохо, в особенности когда перед глазами блестит чужое золото.

Сын Карны обернулся.

Из-за ближайшего сруба выступила вся бравая пятерка. Жертва оставалась на месте. Тем лучше. Воронье весело переглядывалось, вожделенные желтые монеты почти звенели в их карманах…

Почти…

Вергун открыто забавлялся, позволяя взять себя в круг. Если бы среди нападавших был хотя бы один профессионал, он бы понял: что-то не так.

Недооценка противника – удел глупцов.

Сколько таких вот самоуверенных болванов сходило в землю на глазах у Сына Карны. С предсмертным хрипом и застывшим вопросом в глазах. Вечным вопросом, задаваемым, как правило, у последней черты: «Почему сейчас?» Почему так сложилось, почему не повезло именно мне? Глупо спрашивать, когда овцы пытаются охотиться на матерых волков…

Кольцо смыкалось.

У двоих в руках тяжелые топоры.

«Дровосеки», – с усмешкой подумал Ловчий.

Остальные вооружены короткими клинками. Малые Сполохи хороши в ближнем бою, но не сейчас.

Пора.

Взмахнув, словно крыльями, плащом, Вергун резко присел на одно колено, склонив голову и закутавшись в черную ткань.

Нападающие было отпрянули, запоздало среагировав на неожиданно резкое движение. Они еще могли спастись. Но так ничего и не поняли. В их тупых головах проскочила одна-единственная мысль, и эта мысль была до примитивности проста – жертва сдалась, укрывшись плащом и не желая смотреть, как ее рубят на куски.

Фатальное заблуждение.

Издав торжествующий рев, нападающие бросились вперед. Но их снова поджидала неожиданность. Словно камень, выпущенный из пращи, незнакомец стремительно выпрямился. Со стороны это выглядело необычно. Черноволосый воин взмахнул правой рукой и тут же снова присел на одно колено, на этот раз глядя не вниз, а прямо перед собой. Лишь очень тонкий слух мог выделить из общей массы звуков двойной звон выскочившего из ножен клинка.

Двойной.

Когда меч выходил и входил обратно в ножны.

Все решилось за доли секунды. Нападающие медленно оседали на землю. Торжествующие крики сменились предсмертными хрипами…

Вергун встал во весь рост лишь тогда, когда тела, дергающиеся на обагренной кровью траве, окончательно затихли.

На этот раз навсегда.

У каждого на горле виднелась ровная кровавая улыбка – открывшийся в последней усмешке второй рот. Незаживающий предсмертный оскал…

– Мара, – Вергун с нежностью коснулся слегка теплой рукояти меча. – Ты, как всегда, безупречна.

Затем он стремительно обернулся, почувствовав чужой взгляд, уловив спиною движение. Кто-то подглядывал за ним и все видел. Поймет ли этот кто-то, с КЕМ или, вернее, с ЧЕМ столкнулись неудачливые грабители?

Вряд ли, но проверить все же стоит.

Может, за бравыми парнями увязалась одна из девиц? В подобное верилось с трудом. Свидетелей после кровавых заварушек не оставляют. Значит, кто-то осознанно шел на риск.

Вергун прикрыл глаза, касаясь губами перстня на правой руке. На широкой полосе тусклого серого металла имелось украшение – искусно выгравированная кисть скелета. Пожалуй, только Посредники знали, ЧТО означает этот символ.

Вергун опустил руку.

Так и есть, он не ошибся, за ним действительно следят. Тот самый незнакомец, что привлек его внимание на постоялом дворе. Берущий. Самоучка, мечтающий о служении Непостижимой, который никогда не получит этого шанса. Сопляк все видел. Какие он сделает выводы? Если не дурак (а на глупца он походил меньше всего), смекнет, что застал Ловчего Смерти за работой.

«Незапланированной работой», – мысленно поправил себя Вергун.

Убрать свидетеля?

Сын Карны прислушался к своим ощущениям.

Нет, сегодня не его черед. Возможно, завтра… Да, завтра. Но не сегодня, сегодня пусть живет…

В тот день Ловчий был неслыханно великодушен, а случилось с ним такое, пожалуй, впервые.

2

Лес оказался довольно густым.

Судя по всему, он находился в восточной части города, где-то ближе к окраине. Неясно было, почему лес не вырубили, когда возводили молодое городище. Странная причуда одного из прежних банов северных земель.

Вергун знал, что столице Северного Межземья добрые полторы сотни лет. Немалый срок, и город, вопреки всему, устоял. Одно это уже вызывало уважение.

Вскоре Сын Карны добрался до остатков старой внешней стены, сложенной некогда из толстых просмоленных бревен. Теперь от них остались лишь жалкие гнилые пеньки. Местные наверняка растащили бревна на постройку новых срубов. Чуть дальше виднелась покрытая красным мхом кладка новой стены, вытянутым кольцом окружающей город. Без сомнения, за прошедшее столетие Вельрад здорово увеличился в размерах, о чем ясно говорила разница между прежней деревянной границей и новой каменной.

Вергун подошел к высокой стене и на глаз прикинул высоту. Выходило где-то три человеческих роста. Не мало, но и не много. И хотя преграда была вполне преодолимой, от нежеланных гостей она надежно защищала.

Следовало спокойно обдумать план возможного отхода. Можно уйти внаглую, особо не прячась, а можно просто раствориться в ночи, и последний вариант нравился Сыну Карны все больше и больше.

Двигаясь вдоль каменной преграды, Ловчий вышел к замку.

Замок располагался на открытой, не поросшей лесом местности, возвышаясь на небольшом холме. Чуть дальше гнала темные воды узкая речка Лемен. Резиденция бана Ахтара хорошо охранялась, а иначе и быть не могло, учитывая тот сброд, что со всех концов стекался в город, без дела шатаясь по улицам. Местный правитель не доверял своим подданным. Не доверял и правильно делал. Этим в первую очередь объяснялось особое расположение замка в отдалении от городских построек, ну и, конечно же, холм, обзор с которого позволял окидывать взглядом не только лежащий в небольшой низине город, но и значительную часть территории за пределами стены.

Многочисленные дозорные башни подтверждали худшие опасения: бан Ахтар был настоящим параноиком. Это в определенной степени усложняло задачу, но не делало ее невыполнимой.

Вергун знал множество способов отводить чужой взор и, немного поколебавшись, выбрал самый простой, вытащив из-под воротника камзола невзрачную на первый взгляд безделушку. Светло-голубая Слеза мертвеца висела на кожаном ремешке, украшенном мелким замысловатым узором. Этот старый амулет мог не только отводить взгляд, но и защищать от нер, приходящих, когда шел дождь. О таких камнях в Северном Межземье наверняка не знали, так что вряд ли у кого-нибудь из стражников в караульных башнях найдется хорошая защита от Слезы мертвеца. Тем не менее лишняя осторожность никогда не помешает.

У замка Сын Карны обнаружил небольшой защитный ров, заполненный заостренными кольями. Колья регулярно обновлялись – между сгнившими старыми на дне виднелись свежие со светлым, обнажившимся в местах срезов деревом. Со стороны ров не был виден. Что ж, весьма искусно. Местные, конечно, осведомлены о яме, но чужаки, ломящиеся напролом, наверняка попали бы в ловушку, во всяком случае, часть из них. Подъемный мост был опущен, и Ловчий беспрепятственно вошел. По двору замка сновали воины. Разгружались громоздкие неповоротливые телеги, из кузницы доносилось привычное мерное лязганье. На чужака никто не обращал внимания, люди сторонились, если оказывались на пути, смотря сквозь, словно Сын Карны был призраком. Старый камень по-прежнему действовал.

Послышались громкие голоса. Вергун заинтересованно оглянулся. На открытой каменной веранде, идущей вдоль верхних этажей замка, мирно разговаривали два молодых торговца, те самые, с постоялого двора. Торговые люди беседовали с высоким чернобородым человеком в дорогих одеждах.

Сын Карны внимательно рассматривал свою будущую жертву.

Неожиданно бан Ахтар, оборвав разговор на полуслове, с тревогой посмотрел во двор замка. Ловчий насторожился. Конечно, местный правитель не мог увидеть его, но тем не менее что-то почувствовал. С этим человеком нужно быть особенно осторожным, похоже, чувство опасности у него обострено во много раз сильнее, чем у прочих людей. Наверняка не обошлось без магического вмешательства.

Пара секунд – и беседа как ни в чем не бывало возобновилась. Купцы выглядели довольными. Визит вежливости? Вряд ли. Уж скорее удачная торговая сделка. А не их ли телеги стоят во дворе? И что это из них выгружают? Вергун подошел ближе. Местные холопы переносили из телег в подвал замка крупные продолговатые свертки разной величины. Сын Карны выбрал самого молодого из них и, дождавшись, когда парень возьмет очередной, судя по всему довольно тяжелый, сверток, уставился немигающим взглядом жертве в затылок. Холоп оступился, роняя ношу себе под ноги. Грубая ткань развернулась, и Ловчий тут же заметил блеск тонких клинков ирской ковки. Хорошее оружие, но не для грубой работы, а скорее для регулярных войск.

С кем собирался воевать бан Ахтар? Что-то не видно в городе наемников.

Или они прибудут позже. Не в этом ли причина, по которой кое-кому захотелось, чтобы правитель Северного Межземья тихо и по возможности быстро сошел в Серую Зыбь?

Все может быть.

– Осторожней, дубина! – громко взревел один из воинов, следивших за разгрузкой.

Свистнула плеть, и виновато озирающийся парень неуклюже собрал выроненное оружие. Пора уходить. Все, что нужно, Вергун уже увидел. Соваться во внутренние помещения замка не имело смысла. Слеза мертвеца в замкнутом пространстве действовала слабее, да и не на каждого.

Почему?

Может, подпитывалась светом небес?

Кто знает.

Сын Карны покинул замок. Первоначальные планы слегка менялись. Задача будет не из легких. Тем лучше, ибо простые пути ведут, как правило, к ошибкам. Решение созрело спонтанно. Он наведается в замок этой ночью. Ночь его стихия. Конечно, можно убить бана прямо сейчас. Но так поступил бы грубый дилетант, ничего не понимающий в утонченном искусстве убийства. Жертве всегда нужно давать маленький шанс, ибо все должно происходить по неписаным правилам Ловчих Смерти. Сегодняшняя ночь была идеальной для дерзкого рейда. Вергун чувствовал, небесные светила выстроились в благоприятном порядке, а значит, душа убитого найдет успокоение, и это главное, иначе можно навлечь на себя гнев Непостижимой, которая не прощает ошибок…

Снова оказавшись среди приземистых деревянных домов, сын Карны спрятал Слезу мертвеца под одеждой. Сегодня ночью она ему не понадобится. Безделушка годилась для легкой разведки, но не для серьезного дела. Да и какой уважающий себя Ловчий будет часто прятаться под защитой отводящей взгляд силы.

Возвращаясь на постоялый двор, Вергун в очередной раз размышлял над тем, кто же он на самом деле: вечный беглец или забавная игрушка в руках Непостижимой. Вся его жизнь была подчинена лишь одному – убегать, но убегать не от людей (смешно даже помыслить такое), а от того неизбежного, что рано или поздно ожидает каждого. Такова роль и проклятие Ловчего Смерти. Ловчими их прозвали другие, те, кто боялся и ненавидел их. Казалось, что Непостижимая подчиняется своим сыновьям, помогает, действует с ними заодно. Но на самом деле все было не так. С каждым убийством Вергун лишь отдавал долг, длинный бесконечный долг, плату за страшный и такой желанный дар. Он приносил жертвы. Он платил. Конечно, был риск превратиться в безумца, несущего смерть, который ни перед чем не останавливается, стремясь поскорее вернуть ВЕСЬ долг. Но такие не задерживались среди людей. Их быстро находили и уничтожали, как больных псов, свои же Сыновья Карны.

Вергун не ловил смерть, он бежал от нее. Но и бесконечный бег по кругу тоже может рано или поздно надоесть. Догадывались об этом другие? Вряд ли. А если бы и догадывались, то что с того? Что тогда изменится? Взамен утерянной свободы они обретали… иллюзию. Но надолго ли? Стоит лишь опустить меч, и ОНА придет за предавшим ее сыном.

Как выглядела разгневанная Мать Карна – не знал никто, но следы после себя она оставляла страшные. Вергун как-то видел Ловчего, отказавшегося служить, точнее то, что с ним случилось. Карна пришла за ним ночью, от отступника остался лишь горячий черный пепел и оружие. Как же его звали? Вергун не помнил. Смерть стирала имена…

Его все устраивало, он был доволен существующим положением вещей. Утратив свободу (а возможно, и нечто большее), он особо не сокрушался, ибо многое приобрел взамен. Да и как можно потерять то, чего у тебя не было изначально?

То, что он приобрел, Ловчий называл «особыми возможностями». Ими не могли обладать обычные люди. Он и сам до конца не знал, насколько глубока бездна, открывшаяся в нем, когда он стал на опасный путь служения Карне. Многое по-прежнему было ему недоступно. Но это многое лишь ждало своего часа, часа пробуждения, чтобы раскрыться в полную силу.

Вергун не убивал без нужды, и Мать была им довольна, во всяком случае до сих пор. А те, кто уходил в Серую Зыбь с его помощью… что ж, среди них не было ни одного праведника, и за это он ручался своим мечом. Обмен был честным, сулящим выгоду обеим сторонам. Пока что у него не было повода сожалеть о чем-либо, хотя кто знает, что преподнесет будущее? Знать все наперед, к сожалению, невозможно, да и опасно. Жестокая, но справедливая игра…

Вернувшись на постоялый двор, он на скорую руку перекусил, затем сходил к конюшне и под удивленным взглядом присматривающего за животными мальчишки вывел лошадь на улицу. Когда он возвратится без коня, это будет выглядеть довольно странно, но ведь он чужак, мало ли какие обычаи царят в его родных краях. Может быть, он захотел продать жеребца, хотя на нуждающегося Ловчий походил меньше всего…

Выехав за пределы города, Вергун с удовлетворением отметил, что уже смеркается. Осенний день был коротким, ночи становились все холоднее, предвещая скорую и наверняка суровую зиму. Но Сын Карны думал о предстоящей смене времени года совершенно равнодушно. Приходящие зимой были конечно опасны, но не опаснее людей, хотя многие считали по-другому.

В небольшой рощице он отпустил коня. Животное хорошо знало, что нужно делать и где ждать хозяина. Позарившийся на одинокую лошадь горько об этом пожалеет, потому что конь принадлежит Сыну Карны.

Ловчий вернулся в город за полчаса до того, как окончательно стемнело, и ленивые, словно осенние мухи, стражники неспешно заперли на ночь железные ворота. Вряд ли они обратили внимание на то, что чужак вернулся без коня, а если и обратили… ну мало ли чудаков на белом свете, видно, решил подкормить местных волков, только и всего. Вергун ухмылялся своим мыслям, они его определенно забавляли.

«Хорошее начало, – подумал он, – как в старые добрые времена».

Снова объявившись на постоялом дворе, он все-таки заглянул в выделенную ему комнату. Комната была опрятной. Посыпанный свежими опилками пол пах лесной вырубкой. На маленьком столе кувшин с вином. Удобная кровать, набитая гусиным пухом перина.

Что еще нужно уставшему с дороги путнику?

Владелец постоялого двора подумал и об этом.

Не успел Вергун как следует насладиться покоем, как в дверь его комнаты тихонько постучали. Сын Карны удивленно приподнял бровь. Стук повторился, на этот раз настойчивее. Ловчий подошел к двери и резким движением отодвинул засов. На пороге нетерпеливо топталась пышнотелая молодая девица, возможно, одна из тех, что днем развлекали охочих до чужого золота покойников. Девица явно входила в оплату комнаты. Он ничего не сказал, просто посмотрел ей прямо в глаза, посмотрел по-особому, как умел. Девица резко отвернулась и, брезгливо передернув плечами, пошла обратно к лестнице. Кровь отлила от ее розовощекого лица, придав ему ту самую бледность, которая так влекла Сына Карны. Больше она его сегодня не побеспокоит.

Вергун снова запер дверь, затем распахнул настежь маленькое оконце, впуская в комнату ночную прохладу. Жизнь на постоялом дворе замирала. Невдалеке кто-то орал пьяным голосом, но ночного крикуна быстро успокоили. Звуки драки медленно переместились куда-то вглубь города. Залаяла собака, затем к ней присоединилась вторая. На центральной площади в Башне Часа десять раз пробил колокол, до полуночи оставалось немного.

Ловчий с удовольствием вслушивался в звуки погружающегося в ночную жизнь Вельрада. Любой город был оборотнем, живым существом. Это существо жило, но никогда на самом деле не засыпало. У него было два лица, дневное и ночное, и каждое сулило свои удовольствия и свои опасности. По крайней мере ЗДЕСЬ можно с чистой совестью выбирать. Редкий случай.

Зажмурившись и вдыхая обтекающую лицо прохладу, Сын Карны осторожно вышел из тела, обратившись в слух и глаза. Он легко прошел сквозь каменные стены постоялого двора, видя других постояльцев, которых было не так уж и много. Купцы из Ирских гор, проживающие в комнате этажом ниже, уже беспробудно спали, и сны их были просты и предсказуемы. В небольшом помещении, расположенном рядом, сидели их охранники. Наемники, как и полагается, бодрствовали, играя в «Блуждающую могилу»: швыряли на шестиугольную деревянную доску с многочисленными выемками отполированные человеческие кости. Вергун слегка подслушал их мысли, узнав, что наемные головорезы решили прикончить своих нанимателей, как только те покинут Вельрад, и забрать себе полученную за оружие выручку. Ситуация позабавила Ловчего, и он поспешно вернулся в комнату к безмятежно спящим купцам, осторожно коснувшись их сознания. Через несколько мгновений Вергун всерьез зауважал торговых людей. Эти далеко пойдут. Купцы подозревали о намерении своих телохранителей. Сработала выпестованная годами интуиция. Они заранее обо всем позаботились, еще утром подсыпав в вино наемников медленно действующий яд. К моменту, когда вся процессия отдалится от города, троица, задумавшая выгодное кровавое дельце, будет мертва. Торговые люди, конечно, окажутся без охраны, но живыми и здоровыми, а это уже немало.

Вергун скользнул чуть в сторону, застав постояльца соседней с храпящими купцами комнаты за сладким занятием. Отвергнутая Сыном Карны пышнотелая девица с небывалым энтузиазмом ублажала молодого торговца лошадьми, прибывшего в Вельрад из далекого Эмброка. Мысли этих двоих были пусты, как мысли пасущейся на лугу коровы.

Ловчий переместился чуть левее и прошел сквозь внешнюю стену, оказавшись на улице. Внезапная свобода окрылила, и он взмыл высоко в небо, обозревая сверху ночной город. Сквозь прозрачное тело пролетело несколько пищащих комочков. Летучие мыши, вечные странники тьмы. Он услышал их и увидел три маленькие тени, промелькнувшие во мраке…

Ночной Вельрад освещался плохо. Вдоль главной улицы двигались вооруженные всадники, как видно, ночная варта. Тот, что ехал впереди, держал в правой руке коптящий факел. Окна некоторых домов светились. Возможно, то были местные пивнушки, а может, кто-то просто предпочитал спать при свете, отпугивающем некоторых гостей. В это время года были свои опасные посетители, и далеко не для всех высокие каменные стены являлись такой уж непреодолимой преградой. Мало кому улыбалась возможность наутро не проснуться, попав прямо из объятий сна на узкую горную тропу, ведущую в Серую Зыбь.

Вергун устремил взгляд в ту сторону, где в свете звезд чернел замок. Сейчас погруженное во тьму мрачное строение напоминало затаившегося на холме могучего хищника, готового в любую минуту броситься на лежащий внизу город и высосать жизнь из ничего не подозревающих, разморенных ложной безопасностью обитателей.

Соблазн скользнуть во тьму и заглянуть в замок был велик. Чем сейчас занят бан Ахтар? Беспокойно спит или, быть может, развлекается в компании смуглых красавиц из далекой Лирии. Вряд ли предприимчивые купцы ограничились только оружием и не привезли в Вельрад знаменитых южных рабынь, славившихся небывалой красотой и секретами плотской любви. Мысль была забавной. Но не следовало забывать о том, что сегодня в замке Ахтар наверняка ощутил близость неотвратимого. Если Вергун верно оценил этого человека, то спать бан сегодня не будет.

Сын Карны почувствовал, что увлекся. Слишком долгий ВЫХОД начинал потихоньку истощать силы, вытягивая капли источника жизни. Ловчий встряхнулся, окончательно придя в себя. Стоя у окна, он слегка продрог, следовало размяться.

Полночь приближалась. Вергун обернулся, бросая на комнату последний взгляд. То-то хозяин удивится, а заодно и огорчится, что упустил такого выгодного постояльца. Взобравшись на узкий подоконник, Сын Карны подтянулся, уцепившись за резной конек. Прыжок – и вот он уже бесшумно скользит по крышам ночного города. Дома жались друг к другу настолько плотно, что казались стадом испуганных животных, которых застал врасплох неведомый ужас, а они так и застыли, парализованные страхом. Именно страх повлиял на планировку северного города, человеческий инстинкт самосохранения. В стаде безопасней, но лишь на первый взгляд, ибо стадо привлекает стаи хищников. Одиночке легче выжить при условии, что у него острые зубы.

Около полуночи Вергун был уже в лесу, который подробно изучил накануне. Он заранее выбрал свой путь и мог пройти лес насквозь с закрытыми глазами, не потревожив даже самой незначительной ветки. Ловчий отлично видел в темноте. Еще одно удобное преимущество. Мать Карна хорошо заботилась о своих сыновьях…

А вот и замок.

Пересечь открытое пространство нужно быстро. Ночь довольно темная, но кто знает, на что способны невидимые сейчас дозорные бана.

Оказавшись у рва, Вергун слегка нажал браслет на правом запястье, из которого тут же выдвинулось короткое изогнутое лезвие, то же самое он проделал и с левой рукой, второй «коготь» со щелчком прыгнул в ладонь. Изогнутые лезвия глубоко вошли в стену. Острые железные набойки на носках сапог помогали не соскальзывать вниз. Сын Карны напрягся и словно ящерица побежал по стене. Завершающий рывок – и Ловчий возник перед опешившим стражником, обходящим верхний периметр замковой стены.

– Как ты…

Больше он ничего не успел сказать, тяжелый «коготь» уткнулся в не защищенную шлемом шею. Тело стражника обмякло. Вергун вовремя подхватил его и уложил у края стены. К утру, может, очухается. Дальше все было еще проще. Снова стена и снова помогли «когти». Бесшумным призраком Сын Карны проскользнул в башню, особо не рассчитывая, что она окажется ТОЙ САМОЙ. Через узкое окно он проник в тесное помещение, покрытое потертым ковром. В медных канделябрах горели свечи.

Ловчий огляделся. Нет, он проник не в комнату, а в коридор. Чувства слегка обманули его. Что ж, ничего страшного. Первая попавшаяся на пути дверь открылась без единого звука. Сын Карны вошел. Спальня. В маленькой светлице дремала немолодая служанка, сидя за узким столом и подперев рукой седую голову. Вергун понял, что попал не туда, куда вел его инстинкт, но любопытство взяло верх, и он бесшумно прошел мимо сопящей женщины. Вторая комната оказалась намного больше. Стены и пол укрывали дорогие восточные ковры. У огромной, занавешенной полупрозрачным шелковым пологом кровати скалилась черная медвежья шкура. Свет единственной свечи колебался от потока свежего воздуха, врывающегося в приоткрытое окно. Тени танцевали, словно сонм живых существ, готовых накинуться на беззащитную жертву.

Вергун поднял край полога. На кровати спала девочка лет одиннадцати. Наверняка дочь бана. Лицо ее было безмятежным. Та самая внешность, которая расцветает с годами, словно бутон цветка. Годам к шестнадцати дочь Ахтара превратится в настоящую красавицу. Но жизнь жестока к красоте, и Сын Карны немного посочувствовал девочке, которая очень скоро лишится покровительства и защиты отца. Ловчий обратил внимание на темно-багровый камень на шее спящей. Страж тени защищал от постороннего проникновения в сны. Вергун недооценил северян, считая их слишком дремучими. Хотя, что это меняло?

Подойдя к открытому окну, Сын Карны прислушался, касаясь губами перстня. Покои бана располагались выше.

Ловчий перебрался через подоконник и легко поднялся по стене. Окно было приоткрыто, ставни сняты, и это настораживало. Но отступать поздно. Вергун нырнул в темный зев комнаты.

Его уже ждали.

Знакомо щелкнули спущенные тетивы. С десяток арбалетов выпустили серебряные болты.

«Безликий?!!» – с удивлением успел подумать Сын Карны, вспоминая старика, столько лет прослужившего Братству.

Кто бы мог подумать?

В следующее мгновение он выхватил меч.

3

Прозрачная тень… шум ветра… внезапный плеск воды… дуновение тьмы… капля багрового безмолвия… синева полированной стали… дыхание холода, обдавшее лицо… крик потревоженной ночной птицы… резкий, режущий глаза свет звезд… колышущиеся ветви безликих деревьев… Вереница образов как всегда была другой. Не такой как в прошлый раз. Натянутая струна со сладостным ожиданием лопнула. Открылся свет… красный, белый, фиолетовый, черный и снова… красный… Красный – рвущийся наружу поток, бьющийся в чужих венах… Белый – сполох холодной стали… Фиолетовый – разбухающие от крови вены… Черный – колодец чужих кошмаров… надвигающийся колодец… Красный – вырвавшаяся из тела кровь… Настроиться на бой не трудно, трудно удержать натянутой новую струну… новый звук… ноту… и еще труднее остановиться. Как только меч вышел из ножен, живые обречены. Качнулся маятник. Утрачивая свет, замкнулся обманчиво бесконечный круг, для кого-то навсегда, но не для Ловчего. Ничто не имело значения. Время медленно сбегало с клинка, падая каплями… незримыми каплями крови… Ее невозможно увидеть, слышно лишь рассекающее пустоту лезвие. Клинок, сотканный из тысяч стальных пылинок, язык бездушной смерти.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.