– Спасибо, доктор Мак, я чувствую себя гораздо лучше. – Надин приподнялась на локте в кровати. – Как прекрасно иметь нормальную почку. Я не устаю благодарить вас.
      – Вы делаете это уже на протяжении двух недель. Но продолжайте в том же духе. Врачам так же приятно слышать овации, как и актерам.
      Он стал осматривать ее. Надин поморщилась.
      – Больно?
      – Да. Такое ощущение, словно кто-то втыкает иголку в подушечку для булавок.
      – Это ощущение сохранится ненадолго. Просто во время операции мне пришлось перерезать несколько нервных окончаний.
      – Я готова терпеть, сколько нужно. Слава Богу, что ожоги окончательно зажили. Мне остается молиться о том, чтобы моя почка не взбунтовалась и не захотела вернуться к Джоанне, как почтовый голубь.
      Мак улыбнулся ее шутке, и Надин воодушевилась.
      – Я чувствую, что ее почка оказывает влияние на мои мозги. Подумать страшно, что бы я стала делать с ее плечевой костью.
      Джоанна вошла в палату, в которой теперь лежала вместе с Надин, и рассмеялась.
      – Слушай, а может быть, ты возьмешь сразу всю меня?
      – Прекратите немедленно, – потребовал Мак. – Нечего подмывать мою репутацию серьезного хирурга. Скоро я вас выпишу, Джоанна. Отправляйтесь домой завтра же.
      Сестры встревоженно переглянулись.
      – Вы быстро идете на поправку, – заверил Мак Надин. – Но мы задержим вас еще на неделю, чтобы удостовериться в том, что все в порядке.
      Надин была разочарована, но старалась не подавать виду.
      – Она поправится, доктор? – спросила Джоанна у Мака, проводив его до двери.
      – Думаю, да. Во всяком случае, все к тому идет. У Надин есть все шансы вернуться к нормальной жизни. Ей повезло, что у нее есть вы.
      – Понятно. Я должна поблагодарить вас, доктор Мак, и извиниться за то, что доставила вам столько хлопот.
      – Нет нужды в извинениях. Я понимаю, как трудно вам было принять решение.
      Джоанна смущенно замялась и протянула ему чек, выписанный на имя Ассоциации врачей, в которой состоял доктор Мак. Она застенчиво улыбнулась, видя, как он изумлен.
      – Нам хотелось бы оставить по себе добрую память.
      – Не беспокойтесь на этот счет, – ответил он сурово, изучая сумму, указанную в чеке.
      Прежде чем уйти, Мак неловко обнял Джоанну за плечи и сам же устыдился своей несдержанности.
      Доминик вошел к ним в палату с большим конвертом в руках.
      – Надин, ты с каждым днем хорошеешь.
      – Да, у меня снова стал здоровым цвет лица. Ты не в курсе, как поживают мои маленькие монстры?
      – Кстати, о цвете. – Он открыл конверт и достал оттуда детские рисунки. – Это тебе, а это для Джоанны. – Он удивленно вытаращился на ее пустую кровать.
      – Джоанна уже совсем поправилась. Завтра она выписывается и будет жить у меня вместе с детьми. Доминик, спасибо огромное, что ты нашел время, чтобы навестить их. Они тебя просто обожают.
      – Это чувство взаимно. Я смотрю, у вас здесь настоящий сад. Столько цветов! И аромат какой!
      – Верно. Мы провели в больнице лучшую часть весны, когда все расцветает, поэтому наши друзья стараются компенсировать нам недостаток весенних ощущений. Фиалки от Уинни и Эбби, большой смешанный букет от ребят с телевидения, розы от Люда.
      Доминик мрачно разглядывал алые розы, стоявшие у кровати Джоанны, когда она вошла в палату и остановилась на пороге с вопросом:
      – Я не помешала? Если так, могу зайти позже.
      – Не говори глупостей, – отозвался Доминик. – Это твоя палата. Я пришел навестить вас обеих и принес последние достижения детей в области художественного творчества. Взгляни, правда здорово?
      – Да, – кивнула Джоанна, внимательно разглядывая рисунки и чему-то втайне улыбаясь.
      Она разложила на столе материалы из издательства, но все же чувствовала себя неловко. Как Доминик ни старался уверить ее, что зашел к ним обеим, Джоанна не сомневалась: его интересует прежде всего Надин. Он приглядывает за ее детьми. Из него мог бы получиться прекрасный отчим для Кейт и Джеффа. И вообще Доминик очень приятный и милый человек. После операции он каждый день заходил к ним в палату, приносил сласти и развлекал беседой.
      Взгляд Джоанны упал на розы, присланные Людом. Он часто звонил и справлялся об их здоровье, однако Джоанна догадывалась, что он не хочет возвращаться в Нью-Йорк, пока они в больнице.
      – Как ты нашел отца и тетю Салли? – поинтересовалась Надин.
      – Они очень тепло меня принимают. Я впервые в жизни познакомился с настоящими жителями Техаса. В вас обеих давно не ощущается колорита родных мест.
      На этот раз Доминик просидел у них дольше обычного. Ему было приятно общество сестер, хотя скрывать свои чувства к Джоанне стоило ему большого напряжения воли.
      Он чувствовал, что между сестрами произошла какая-то размолвка, но не понимал, чем она была вызвана. Теперь, когда все уладилось, он был искренне рад. Правда, часто, когда Джоанна не замечала, что Доминик на нее смотрит, на ее лице появлялось отсутствующее выражение. Она задумывалась о том, почему Люд не спешит увидеться с ней. Если бы на его месте был Доминик…
      Зазвонил телефон, и Надин взяла трубку.
      – Алло… Спасибо, Люд, хорошо. Она здесь, рядом. – Надин передала трубку Джоанне.
      Доминик заметил, что сестры как-то странно переглянулись. Он поспешил попрощаться и вышел, не желая слышать, как Джоанна будет разговаривать со своим любовником. «Идиот! Прекрати думать о ней!» – твердил он себе.
      Надин поднялась с кровати, набросила халат на плечи и отправилась прогуляться. Однако Джоанна очень быстро повесила трубку после краткого, ни к чему не обязывающего разговора. Люд предполагал, что Надин находится рядом, поэтому говорил деловито и по существу. Джоанна не разубеждала его, потому что не хотела интимного разговора по телефону. К тому же после признания Надин те чувства, которые она испытывала к Люду, не то чтобы пропали, а словно поблекли.
      Джоанна отправилась разыскивать сестру.
      – Можно пригласить вас на вальс, мэм? – шутливо обняла она за талию Надин.
      – С удовольствием. Только пусть лучше это будет менуэт. Не пугайся, но вальс я, наверное, пока не потяну.
      – Тебе не следовало подниматься так рано, – сказала Джоанна, провожая сестру обратно в палату. – Давай-ка поскорее ложись.
      – Пожалуй.
      Джоанна помогла ей снять халат. Надин легла, и вдруг взгляд ее стал серьезным и тревожным.
      – Джен, каждый раз, когда я собираюсь поблагодарить тебя…
      – Тебе ничто не мешает сделать это. Кроме того, ты на моем месте поступила бы так же.
      – Но ведь ситуация сложилась совсем не простая.
      – Все утрясется, – успокоила ее Джоанна, присаживаясь на кровать. – И потом, после того, что я узнала о Люде, идея родить ребенка от него не кажется мне такой уж заманчивой. Что же касается почки, то мне не жалко. Я чувствую себя с одной точно так же, как с двумя. Я рада, что она тебе пригодилась.
      Надин жалко улыбнулась и тут же расплакалась. Джоанна потрепала ее по плечу:
      – Не плачь, Дини. Все уже позади.
      – Я никогда не смогу этого забыть. История с Людом не дает мне покоя. Сама не понимаю, как я могла так поступить с тобой. Знаешь, когда Ферн впервые позвонила мне и сказала, что хочет познакомить меня с Людом, я сначала не согласилась, но она так повела разговор, что я передумала. Я загорелась идеей сниматься в кино и готова была на все ради этого. Даже переспать с режиссером. Но ему, казалось, это вовсе не нужно. Люд настоящий профессионал и умеет делать дело. Он сказал, я гожусь на эту роль, и заявил, что во мне чувствуется природный актерский талант. – Надин снова расплакалась. – И вот я испортила жизнь и себе, и тебе.
      – Давай забудем прошлое.
      – Сначала я должна рассказать тебе все до конца. С тех пор как нам сделали операцию, я только об этом и думаю. Я стараюсь быть честной сама с собой. Вот, например, что касается Карла. Раньше я пыталась убедить себя в том, что к моменту начала нашего с ним романа у вас все уже было кончено. Но теперь я вынуждена признать, что это не так. Ты была потрясена двойным предательством и в отместку вышла замуж за Бена. За этого ужасного человека, превратившего твою жизнь в ад своей черствостью и мелочностью. Каждый раз, когда я задумываюсь над тем, через какие муки тебе пришлось пройти, даже не считая неудачные беременности…
      – Прошу тебя, Дини, перестань плакать.
      – Я разбила ваши романтические отношения с Карлом, но… но как только заполучила его, поняла, что он мне вовсе не нужен! Мне было противно сидеть дома и вести хозяйство, пока он болтался по миру.
      – Почему же ты не ездила вместе с ним?
      – Я не могла. Если бы я ездила с ним, мне пришлось бы оставить тебя. Я понимаю, что это глупость, но так и было. Поэтому я решила привязать его к дому и с этой целью забеременела.
      – Надин…
      – Я понимаю, что это безумие. Более того, рождение ребенка оказало на Карла противоположное воздействие. Он стал чаще уезжать из дома. Эту муку невозможно было выносить. Тогда я забеременела во второй раз, на этот раз случайно. Карл перестал спать со мной. И после рождения Кейт наши интимные отношения не возобновились.
      Лицо Надин исказила гримаса боли, она не могла больше вымолвить ни слова.
      – Бедные мои дети! – продолжила она после паузы. – Их жизни я тоже разрушила. У них нет отца, потому что Карл по-настоящему никогда не хотел их появления на свет. Он тщетно старался полюбить их. Вот почему он так редко общается с ними даже теперь.
      По спине у Джоанны пробежал холодок.
      – Это был ужасный брак! Джен, я никогда в жизни всем сердцем не любила мужчину. Даже отца я не любила, потому что чувствовала себя виноватой в смерти мамы. Но мне всегда хотелось, чтобы мужчины сходили по мне с ума. Наверное, я надеялась, что когда-нибудь к кому-то из них испытаю настоящее чувство. И знаешь, что получалось? Когда мужчина проявлял ко мне интерес, я торжествовала и переполнялась гордостью. А потом это оборачивалось очередным разочарованием. И все потому, что в глубине души я была холодна и не могла уважать мужчину, который отказывался это видеть.
      Джоанна ощущала, как по ее щекам текут горячие слезы. Она не ожидала, что Надин способна на столь откровенную исповедь.
      – Джен, я не могла оставить Карла. Это он бросил меня. Я солгала тебе, потому что мне было стыдно. И это не все. Последнее, что он сказал мне уходя, было то, что он совершил величайшую ошибку в своей жизни, променяв тебя на меня. Если тебя это как-то утешит…
      Джоанна видела, что горе Надин непритворно и глубоко. Она готова была простить ее и сделать все, чтобы спасти сестру от душевных мучений.
      – О Господи! – воскликнула Надин. – Ведь это я настраивала Карла против тебя все эти годы! Но мне так и не удалось завоевать его полностью – он всегда принадлежал только тебе. Я готова была ненавидеть тебя из-за Карла. Наверное, в этом истинная причина того, что я связалась с Людом.

      – Такси, мадам? – Из зеленого «остина», подкатившего к подъезду клиники, раздался веселый голос Доминика.
      – Спасибо, очень кстати, – улыбнулась Джоанна. – Только если тебе по пути.
      – Твой путь – мой путь.
      – Сегодня прекрасный день, чтобы выписываться из больницы, – сказала она, усаживаясь на переднее сиденье.
      – Да, но все же постарайся не дышать полной грудью. По крайней мере здесь. Слишком большая загазованность. – Машина тронулась. – У меня есть небольшой домик под Вудстоком. Немного старомодный, но вполне удобный. Я буду очень рад, если вы с Надин и детьми как-нибудь проведете там со мной уик-энд.
      Доминик посмотрел на Джоанну и нашел ее обворожительной, хотя и несколько бледной.
      – Это очень мило с твоей стороны. Хорошая идея. Думаю, Надин меня поддержит.
      – Можно будет поехать туда через неделю, – воодушевился Доминик. – Надин к этому времени настолько поправится, что необходимость постоянно иметь под боком докторов отпадет.
      Доминик довез Джоанну до дома Надин и проводил ее до подъезда, передав тяжелую сумку с вещами швейцару.
      – Спасибо за все, – тепло поблагодарила его Джоанна. – Я ценю твое великодушие к нам обеим и то, как заботлив ты был по отношению к Джеффу и Кейт. – Повинуясь безотчетному импульсу, она поцеловала его в щеку.
      Доминик возвращался к машине с грустной улыбкой. Ее поцелуй был абсолютно дружеским. И тем не менее Джоанна согласилась провести уик-энд в его загородном доме. Где же Люд? Неужели все еще в Калифорнии?
      Доминик ехал домой и всю дорогу пытался вразумить самого себя. У Люда наверняка неотложные дела на побережье, и согласие Джоанны ровным счетом ничего не значит. Она хорошо относится к нему, но как к другу, не более того. Господи, ему уже тридцать девять лет, а он все еще в состоянии сходить с ума по женщине, которая любит другого.
      Он продолжал ежедневно навещать Надин, радуясь, что та быстро идет на поправку. Скоро ее должны были выписать. Доминик был на вершине счастья, когда Надин согласилась принять его предложение: он опасался, что Джоанна не захочет ехать к нему одна.
      В конце следующей недели Доминик позволил себе позвонить Джоанне, чтобы справиться о ее здоровье и договориться о предстоящей поездке. Она говорила с ним весело, дружелюбно и, что самое главное, подтвердила свое согласие провести уик-энд у него.
      Доминик повесил трубку и вдруг почувствовал себя молодым, полным сил и слегка сумасшедшим. Хотя он не имел склонности к мечтаниям наяву, ему живо представилась Джоанна в интерьере его загородного дома. Он покажет ей окрестности, и наверняка сложится так, что они на какое-то время останутся наедине. Может быть, если она увидит его при других обстоятельствах, не тогда, когда он изображает из себя доктора Грэма или друга семьи Надин…
      Утром в пятницу Доминик припарковал взятый внаем фургон у дома Джоанны и бодро, через две ступеньки взбежал по лестнице к ее квартире. Она открыла ему дверь в футболке и шортах.
      – Ты выглядишь посвежевшей и отдохнувшей, как после отпуска. Надеюсь, что и чувствуешь себя прекрасно, – улыбнулся он ей и поцеловал в лоб.
      – Доминик, я пыталась дозвониться тебе, пока ты не уехал из больницы.
      – Я отключаю бипер на выходные. А что случилось?
      – Боюсь, что не смогу поехать с вами, – извинилась Джоанна.
      Доминик похолодел и обмяк от огорчения, так что вполуха слушал ее объяснения. Он прошел вслед за Джоанной в гостиную и, увидев на софе и стульях стопки вещей, предположил, что она собирается в Калифорнию.
      – …только сегодня утром я узнала, что Люд возвращается. Извини, Доминик. Я хотела предупредить тебя заранее, чтобы ты не заезжал за мной и не бегал по лестницам в такой жаркий полдень.
      – Ничего страшного, – ответил Доминик, с трудом переводя дух.
      Джоанна переложила кучу одежды с места на место. Доминик догадался, что у нее только что был посыльный из прачечной.
      – Извини за беспорядок. Хочешь чего-нибудь выпить?
      Доминик кивнул и, пока Джоанна отлучилась на кухню, стал рассматривать ее гостиную. Как он и предполагал, у Джоанны был великолепный вкус. Она вернулась с двумя бокалами лимонада.
      – Спасибо. – Он пригубил напиток. – Ага. Не ледяной, но прохладный и освежающий. Мама всегда поила меня именно таким. – Изо всех сил он старался скрыть разочарование и придать своему голосу обычное звучание, лишенное печальных ноток.
      Доминик искоса поглядывал на Джоанну, которая опустилась на стул, и не мог избавиться от сильнейшего ощущения утраты. Несмотря на все увещания, которые он обращал к себе, его сердце полностью принадлежало этой женщине. Особенно отчетливо он это понял, когда общался с ней в больнице. Он полюбил ее за то горе, которым она поделилась с ним, за ту смелость, с которой она решилась искать его поддержки за неимением Люда.
      – Благодарю за лимонад, – сказал он. – Разумеется, я разочарован, что ты не едешь со мной… я хотел сказать, с нами… но я все понимаю.
      Но он не мог понять, почему Джоанна была так грустна, задумчива и несчастна. Разве такой должна быть женщина, когда она с нетерпением ждет возвращения любимого человека?
      Доминик еще раз извинился и решил, что Джоанна просто смущена тем, что нарушила свое обещание. В дверях он поцеловал ее в обе щеки и грустно взглянул ей в глаза на прощание.
      Джоанна закрыла за ним дверь и нахмурилась. Доминик, пожалуй, действительно расстроен тем, что у нее изменились планы. И он поцеловал и попрощался с ней совсем не так, как делал это раньше.
      Может ли быть, что именно она, а не Надин, всерьез интересует его?
 
      – Джоанна, ты прекрасно выглядишь. – Люд обнял ее, затем отстранил от себя, чтобы получше разглядеть. – Мне не терпится сжать тебя в объятиях, но я боюсь сделать тебе больно.
      Она снисходительно усмехнулась.
      Они сидели в гостиной, окна были открыты, и с улицы доносился шум города.
      Загорелый, веселый, полный жизненных сил мужчина в слаксах и спортивной рубашке, расстегнутой до середины груди, показался Джоанне незнакомцем, хотя они не виделись всего месяц.
      Люд смотрел на Джоанну и с радостью убеждался в том, что она все так же хороша и сексуальна, как и до операции.
      – Радость моя, я так без тебя соскучился, – протянул он к ней руки. – По телефону об этом совершенно невозможно говорить.
      – Я знаю. Ты продал фильм?
      – Да. Компании Эн-би-си. Они заплатили хорошо, хотя чуть меньше, чем мы предполагали. Но не будем сейчас об этом говорить. Похоже, ты не особенно рада видеть меня. Ты встретила кого-то, пока я был в отъезде? Влюбилась в какого-нибудь доктора в больнице? – Люду не понравилось то, как Джоанна смотрит на него. – А, Джоанна?
      – Я все знаю о тебе и Надин.
      Он стиснул зубы и с силой сжал руки Джоанны. Нельзя сказать, что он не ожидал этого. Надин никогда не умела держать язык за зубами.
      – Я собирался все рассказать тебе.
      – Когда? После рождения ребенка?
      – После завершения фильма. Надин угрожала мне тем, что откажется сниматься. Она просто до ручки довела меня. Хотя тебе, наверное, она рассказала эту историю по-другому.
      – Нет. Она во всем призналась. После того как мы обменялись почками, нам стало легче обмениваться чувствами и мыслями.
      Джоанна вкратце рассказала Люду, что предшествовало ее откровению.
      – Хорошо, значит, ты в курсе дела. Я не знаю, что мне теперь делать. Если она что-то и хотела от этой связи, то мне она была безразлична. Ты единственная женщина, которую я любил и продолжаю любить всеми силами души.
      Люд нежно обнял Джоанну и стал покрывать поцелуями ее лицо и шею, зарываясь в душистые волосы. Он возбудился от этого и стал ласкать ее бедра и ягодицы.
      – Мы так долго не были вместе, – шептал он. – Я с ума схожу от одной только мысли о тебе.
      Джоанна ничего не ощущала, кроме чисто физиологического удовольствия от его прикосновений. Люда встревожила ее реакция. Он нахмурился и отстранился.
      – Я понимаю, тебе пришлось выдержать тяжелое испытание, моя радость. Но все уже позади. Этот сценарий имеет хороший конец – мы с Джоанной вместе.
      Ребенок должен был быть третьим! Джоанну охватила ярость.
      – Мой сценарий отличается от твоего, Люд. Я не могла предположить, что, пока я была беременна, ты заведешь роман с моей сестрой.
      – Роман? Нет! Ради Бога, это была случайность.
      – Довольно продолжительная случайность, не так ли? Ты не мог не понимать, что она ни за что не откажется от роли, о которой мечтала всю жизнь.
      – Тогда я еще не понимал этого. Она превратила мою жизнь в кошмар.
      – Если бы ты рассказал об этом мне, мы вдвоем что-нибудь придумали бы. То, что я носила под сердцем твоего ребенка, изменило бы ситуацию.
      – Разве? Она стала бы ревновать еще сильнее.
      – Да. Но Надин знала, как я хочу ребенка. Она всегда завидовала мне, но и любила тоже. Связь, существующая между близнецами, никому не понятна. Люд, в любом случае было бы гораздо лучше, если бы ты не затеял эту историю и не использовал нас обеих.
      – Я никогда не использовал тебя, любовь моя. Поверь мне. Я влюбился в тебя с первого взгляда. С того момента, когда впервые увидел.
      – Конечно. К Надин ты испытывал другие чувства и тем не менее спал с ней.
      – Женщины никогда не смогут понять этого. – Он в отчаянии схватился за голову.
      – Я попытаюсь понять тебя, если ты мне это объяснишь.
      – Я не собирался заходить дальше, чем невинный флирт ради общего дела. Мне было нужно, чтобы она довела съемки до конца. Но когда красивая женщина – а она как две капли воды похожа на тебя – соблазняет мужчину, и оба как следует выпили, то физиология берет свое.
      – Понятно. Во всем виновата физиология. А любопытство? Неужели тебе не было любопытно, какова Надин в постели?
      Люд тяжело вздохнул и вытер вспотевшие ладони о брюки.
      – Честно признаться, было. Но когда мужчина и женщина занимаются одним делом, их отношения всегда сопровождаются сексуальным интересом друг к другу. Может быть, женщины считают иначе, но для мужчин это так.
      – Для некоторых женщин это тоже так, – ответила Джоанна, вспомнив Эбби. – Но они не считают обязательным удовлетворение своего сексуального любопытства.
      – Не понимаю, в чем ты обвиняешь меня. Я не собирался вступать в связь с Надин. Это случилось потому, что я не видел другого выхода, чтобы усмирить твою сестру, спасти сериал и наши с тобой отношения от ее ревнивой мстительности.
      Джоанна пристально посмотрела на него. Люд перевел дух. Он был так спокоен, уравновешен и рассудителен.
      – Это было совсем не так, как с тобой. Я не любил Надин.
      – И все же что-то в ней напоминало меня?
      – Конечно. В истории есть масса примеров тому, как мужчина подпадал под влияние чар сестры своей возлюбленной. У некоторых народов заведено так, что после смерти жены мужчина обязан жениться на ее сестре. В этом проявляется своего рода полигамия. Слава Богу, что у тебя только одна сестра, – попытался пошутить Люд.
      Джоанна смотрела на него равнодушно и с оттенком презрения.
      – Лорри вовсе не моя сестра.
      – Кто?
      – Лорри из Нью-Хэмпшира, дочь хозяина горнолыжной базы. – Как ни старалась Джоанна держать себя в руках, голос у нее дрожал.
      – Хорошо, я расскажу тебе всю правду. – Люд тут же утратил свою напускную самоуверенность. – Я был счастлив, что ты забеременела, но чуть-чуть боялся этого. Оказавшись в Нью-Хэмпшире, я немного расслабился. В первую ночь я пришел к Надин. – С этими словами он взял ее руку в свою. – Я хотел тебя, скучал без тебя, поэтому лег в постель с женщиной, которая так тебя напоминала. Я пытался представить себе, что Надин – это ты.
      – Это противоречит твоим же собственным словам. Насколько я поняла, тебя привлекала идея любить одновременно двух сестер.
      – Логика не имеет к этому ни малейшего отношения. Я изводился противоречивыми чувствами. Иногда мне казалось, что Надин – это ты. Честное слово. Но потом начался совершенный кошмар. К вечеру следующего дня я понял, что не могу так больше. Я не мог быть с тобой, я не хотел быть с Надин. Поверь, я понимаю, какую страшную ошибку я допустил. Я чувствовал себя виноватым перед тобой, мне было жаль Надин…
      – Поэтому ты решил вовлечь в этот узел третью женщину?
      Ирония в ее голосе подействовала на него как холодный душ. Люд подумал, что было бы гораздо лучше, если бы Джоанна устроила истерику со слезами, обвинениями и проклятиями по его адресу.
      – Прошу тебя, любовь моя, выслушай меня до конца. Я не знал, как развязаться с Надин, и пригласил Лорри к себе в комнату, чтобы твоя сестра поняла, как они безразлична мне.
      – Понятно. – Джоанна смотрела на него с недоверием. – Лорри тебя совсем не интересовала, но поскольку ты мужчина, то решил заняться любовью с ней тоже.
      – Джоанна, прошу тебя. Поверь, это большая разница. Разумеется, я могу совершить половой акт механически, но это не имеет никакого отношения к любви, которую я питаю к тебе.
      Люд обнял ее за плечи и зашептал в ухо:
      – Я никогда никого не целовал так, как тебя.
      – Мне это не нравится, Люд, – сказала Джоанна, отодвигаясь. – Того, что я испытывала к тебе раньше, больше нет. Как ты мог спать с двумя другими женщинами, зная, что я жду от тебя ребенка? Впрочем, теперь мне понятно, что ты не хотел его по-настоящему.
      – Неправда, я хотел ребенка. Просто мне было немного страшно взять на себя такую ответственность. Многие мужчины боятся отцовства. Должно было пройти время, и я свыкся бы с мыслью о ребенке. Джоанна, пойми, мне не нужна никакая другая женщина, кроме тебя.
      Он обнял ее, и Джоанна почувствовала, что слабеет. Люд мог быть таким настойчивым, но ей не хотелось сейчас пасть жертвой его обаяния.
      – Джоанна! – Он отстранил ее от себя. – Ты до сих пор не сказала, что ты чувствуешь ко мне?
      – Того, что было раньше, не чувствую. Не могу после Надин, – прошептала она удрученно.
      – При чем тут Надин! Это не имеет никакого значения! Я говорю о нас с тобой.
      – Надин – это часть меня, теперь более чем когда-либо. Она не может не иметь для меня значения.
      – Прости меня, я вовсе не это имел в виду. Мне казалось, ты любишь меня, – горько усмехнулся Люд.
      Джоанна задумалась о том, действительно ли он переживает эту размолвку или просто разыгрывает перед ней скорбящего любовника, получившего отставку.
      – Джоанна, я люблю тебя.
      – Я очень хотела услышать и почувствовать это тогда, когда теряла ребенка. Ты даже не приехал, чтобы поддержать меня во время операции. А я так нуждалась в тебе.
      – Мне очень жаль, что все так вышло. Я не понимал этого. Но теперь я здесь, с тобой. Я все исправлю. – Он положил ей руки на плечи. – Если ты простила Надин настолько, что отдала ей свою почку, наверное, ты сможешь простить меня и поехать со мной в Калифорнию. Мы принадлежим друг другу, и ты это знаешь.
      Он привлек ее к себе и стал ласкать ее шею и затылок, зная, что это возбуждает ее.
      – Разве тебе перестали нравиться мои «причиндалы»? Помнится, именно так ты их называла, – сказал он и прижался к ней низом живота.
      – С тех пор они успели побывать слишком во многих местах, – ответила Джоанна, отодвигаясь от него.
      – О Боже! Я не могу поверить в то, что ты перестала любить меня!
      Люд закрыл лицо руками. Его горе тронуло ее. Но она тут же представила себе, как он обнимает Надин, Лорри и еще бог знает кого.
      – Я думала, что люблю тебя. Но вероятно, это была простая влюбленность. Что-то вроде ослепления.
      – Ты больше не хочешь быть со мной? Разве нам не было хорошо вместе?
      – Конечно, нам было хорошо. Как бывает всегда, когда женщина и мужчина ведут любовную игру.
      – Я не играл с тобой, Джоанна. Я тебя люблю. Я хочу тебя. Я всегда хотел, чтобы мы жили вместе.
      – Ты собирался жениться на мне?
      – Разве тебе это не кажется старомодным? – Он искренне удивился. – Мне никогда и в голову не приходило, что ты хочешь за меня замуж. Ты не заговаривала об этом.
      – Потому что ждала, пока ты сам это предложишь. Наверное, я действительно несколько старомодна. Я понимаю, что брак не гарантия, но он демонстрирует намерения человека. Если люди просто живут вместе, это никого ни к чему не обязывает. Такая жизнь может длиться довольно долго, но заведомо имеет конец. Впрочем, она хороша для пары, не связанной ничем, кроме того, что они вешают одежду в один шкаф.