Лежа в постели, Би Джей наблюдала за тем, как солнце выбрасывает первые лучи над горизонтом. Она с трудом села в кровати и стала упражнять пальцы правой руки, как делала это неукоснительно каждое, утро. Потом поднимала, опускала, сгибала и разгибала правую руку, массировала кончики пальцев ног, икру и бедро правой ноги, потом встала у кровати, опираясь в основном на левую ногу.
      Хэмиш, наверное, вежливо попросит ее вон из своего дома. Но она не могла этого допустить. То, что он ее отвергает, было для Бренды таким же вызовом, как оружейный залп вражеской армии. Как правило, злость преодолевала в ней душевную боль, и она начинала драться, готовая, во что бы то ни стало победить, вооруженная до зубов своей решимостью, жесткая, как бетон.
      Это всю жизнь помогало, еще с детства, когда отец ворчал, что даже бейсбольный мяч она бросает по-девчачьи.
      И она научилась бросать мяч, да так, что отец назвал ее, девятилетнюю девчонку, лучшим бейсболистом на свете.
      Тут она победила.
      Однако в жизни одна битва следовала за другой, и главное состояло в том, чтобы никогда не сдаваться, не признавать себя побежденной, а ключ к победам был прост – всегда оставаться сильной.
      Бренда воевала с редакторами газет и журналов, чтобы получать задания, какие хотела. Боролась с художниками-оформителями за лучшие места для своих фотоснимков.
      И борьба стоила того: она получала все, что хотела.
      А вот сейчас, сидя на кровати, Бренда мысленно измеряла расстояние между собой и дверью. Иногда, оставаясь одна, она мечтала о том, чтобы хоть на пять коротких минут избавиться от своей немощи, вспомнить, что это такое – пройтись свободно и легко, ставя сначала одну ногу, потом другую. Хоть на пять минут.
      Нещадно эксплуатируя здоровую левую ногу, Би Джей протащилась в ванную, потом назад. С трудом дотянулась до вешалок в шкафу. Одевание всегда было для нее довольно муторным занятием, обычно ей помогала миссис Би.
      В это утро, однако, Бренда почувствовала, что в ней крепнет решимость. Одевшись задолго до того, как в доме стали просыпаться, она доковыляла до лестничной площадки, потом придвинулась к ее левой стороне, чтобы здоровой рукой держаться за перила.
      Все это она продумала ночью, тщательно планируя, как обеспечить себе возможность оставаться в этом доме, пока она не поправится настолько, чтобы можно было уехать. Теперь, сидя на верхней площадке (одна нога бездействует, одна рука тоже), она уныло обозревала путь вниз, который ей придется проделать. Было страшно. Что, если поскользнешься, рука не удержит перила, упадешь… Нет, она этого не допустит. Заставит себя продвигаться осторожно, преодолевая ступеньку за ступенькой.
      Казалось, спуск длился вечность. Достигнув площадки в середине лестницы, Бренда вспотела и задохнулась. Она легла на спину, поставив ногу на первую ступеньку следующего марша, и отдыхала какое-то время, показавшееся ей бесконечным. Бессонная ночь мало способствовала успеху предприятия.
      Уже сидя на предпоследней ступеньке, Бренда вытерла пот со лба, передохнула и, собрав все силы, приняла вертикальное положение. Инвалидная коляска стояла чуть в стороне. Держась за столбик перил, Бренда с огромным трудом потянула к себе коляску и упала на сиденье. Если бы в доме не спали все его обитатели, она во весь голос закричала бы «ура». Это была внушительная победа.
      Приехав в коляске на кухню, девушка заварила кофе и поджарила себе несколько тостов. Она уже съела тост и допивала кофе, когда на кухне появился Хэмиш. Он пришлепал босиком, в небрежно запахнутом халате. Волосы всклокочены, глаза еще не раскрылись, как следует.
      Увидев Бренду, он растерянно замигал:
      – Как вы сюда попали?
      – На ковре-самолете. – Мирно попивая кофе, она старалась не смотреть на его волосатую грудь.
      Он нахмурился:
      – И все же, как?
      Взглянув в голубые глаза, устремленные на нее, она сказала:
      – Правильнее спросить не «как», а «почему», Хэмиш. Спросите меня, почему.
      – Ну, так почему?
      Вытащив из-под стола стул, он сел, положив локти на стол. Густые бронзовые волосы торчали во все стороны.
      Бренда старалась не смотреть на него, но ощущала тепло и запах его тела. Вот так бы это было по утрам, – подумала она, если бы мы просыпались вместе.
      – Из-за прошлой ночи. Из-за того, что произошло.
      Он потер пальцами глаза и лицо, потом взглянул на нее внимательнее.
      – Простите меня, Бренда. Ради Бога, примите мои извинения. – В голосе была едва заметная нервозность.
      – Но, Хэмиш, вам не за что извиняться. Во всем виновата только я. – Она говорила точно по заранее намеченному сценарию, придавая своему голосу нотку волнения. – Я совсем не хотела воспользоваться тем, что вы заснули. Поверьте, ничего такого не планировала, просто потеряла голову, а потом… ну… потом все вышло из-под контроля. Беру на себя полную ответственность за то, что… искушала вас.
      Она наблюдала смену чувств на его лице – недоверие, смущение, даже отчаяние.
      – Это больше не повторится, – для вящей убедительности она схватила его за руку. – Никогда не повторится.
      Я не перебарщиваю? – мелькнула мысль.
      – Конечно, не повторится, – холодно подтвердил он. Значит, ее опасения не напрасны.
      – Хэмиш! – вскричала она. – Я даю слово! Не прогоняйте меня!
      – Я не могу оставить вас здесь. Вы беззащитны, живя рядом со мной, – ответил он, накрыв своей большой ладонью ее кулачок. Сострадание в его глазах разозлило Бренду.
      – Но это смешно! Как вы можете так думать? – воскликнула девушка; ей отчаянно хотелось выиграть этот почти безнадежный раунд. – Именно теперь, когда я научилась спускаться по лестнице и вам не придется меня носить? Вам даже не нужно будет прикасаться ко мне. Все изменилось, неужели вы этого не понимаете? Неужели выставите меня из дому, когда я делаю успехи?
      Заметив, как подергиваются мускулы у него на щеках, Бренда сочла это верным признаком того, что он колеблется.
      – Наш план начал себя оправдывать, – продолжала она все тем же умоляющим тоном. – Мое пребывание здесь, у вас, идет мне на пользу. Разве вы этого не видите?
      – Хорошо, я подумаю, – сказал Хэмиш, откидываясь на спинку стула. – Поговорю с вашим лечащим врачом.
      Бренда сгорбилась в своем кресле, борясь с противоречивыми чувствами, и прикрыла рукой глаза.
      – Пощадите меня, Хэмиш. Ну, взгляните на меня. Я сама спустилась по лестнице, без вашей помощи. И смогу точно так же взобраться наверх.
      Подняв на него глаза, Бренда увидела совершенно непроницаемое лицо и впервые за все время поняла, насколько неодолима железная воля этого человека. Ей следовало учесть, что перед ней зрелый мужчина, владеющий своими эмоциями, и драматизация положения ей не поможет.
      Хэмиш встал и резко отодвинул стул, царапая старый линолеум.
      – Посмотрим, – сказал он и направился вверх по лестнице в душ при спальне.
      Бренда застыла в кресле. Неужели решение отослать ее уже созрело в нем? Нет, нужно убедить его, что ей следует остаться.
      Миссис Би шумно выразила свой восторг по поводу подвига Бренды. Эмми требовала, чтобы она повторила его для зрителей.
      – Я это сделаю позже, – пообещала девушка. – Сегодня вечером, когда мы все пойдем спать. Сама поднимусь наверх, и вы увидите, как я это делаю.
      А про себя подумала: Боже мой, это будет еще труднее и страшнее, чем утром.
      За завтраком Бренда внимательно слушала Хэмиша, который излагал для миссис Би план предстоящего дня. Хотя, как правило, это ее не интересовало. Потом она внимательно следила за тем, как он брал каждую девочку на руки и о чем-то с ней разговаривал, успевая ласково погладить по голове и слегка ущипнуть за щечку. Потом поцеловал их, наказав слушаться миссис Би и заботиться о Бренде. И наконец, широким шагом зашагал по ведущей к дому дорожке и скрылся из виду.
      Когда стрелки часов приблизились к десяти, Бренда сказала экономке, что намерена прокатиться до церкви. Она не могла отказаться от мысли испытать свое мужество и проделать это самостоятельно. Миссис Биллингс неодобрительно поджала губы, но не стала ее отговаривать. А Бренда, не дожидаясь, пока экономка. Передумает, шустро спустилась по трапу с крыльца черного хода.
      С минуту она боролась со страхом, когда ей пришлось в одиночку пересекать асфальтовую дорогу – она решилась на это впервые после катастрофы. Но, уже продвигаясь по дорожке, ведущей к церкви, с удовольствием прислушивалась к шелестенью хвои у себя над головой, к легкому шороху опавшей листы и тихому жужжанью мотора коляски.
      Ей стало смешно: радуюсь, словно пустилась во все тяжкие, подумала она. Но почти так оно и было. С наслаждением вдыхая терпкий запах сырой, холодной древесины, она рассматривала пожухлые листья папоротника, окаймлявшего дорожку. При виде гордого, красивого здания у нее захватило дух: ведь это церковь его, Хэмиша. С трудом справившись с тяжелой дверью, въехала внутрь и остановилась у входа.
      Она увидела Хэмиша коленопреклоненным на ступеньках, ведущих к алтарю, с опущенной головой и локтями на алтарном ограждении. Сердце ее забилось при виде мужчины, в чьих руках теперь ее судьба. Он и впрямь глубоко верующий человек, одинаково любящий своих детей и своего Бога.
      Но вот Хэмиш встал и постоял в молчании еще несколько минут, прежде чем уйти. По дороге к боковому приделу он оглядел церковь, мельком взглянул в зал, на хоры, на высокие окна и резко остановился, увидев Бренду. Она боролась со слезами, уже пощипывавшими ей глаза, с этим признаком слабости, которую всю жизнь презирала.
      Поменяв направление, Хэмиш зашагал прямо к ней: высокий, статный, мужественный и в то же время изящный.
      Он был в облачении священника. Его жесткий белый пасторский воротничок оказывал на нее странное гипнотическое действие. Это его униформа, успокаивала она себя, такая же, как деловой костюм бизнесмена или комбинезон механика.
      Бренда поехала навстречу ему, но в пяти-шести шагах от него остановилась. А когда он подошел к ней и шепотом произнес ее имя, затрепетала всем телом, сползла с кресла и упала перед ним на колени. Она пыталась что-то сказать, но не могла совладать с собой. Ее душили слезы.
      – Не надо, Бренда, не надо… – произнес Хэмиш мягко, и она почувствовала, что он поднимает ее с пола.
      Резкая боль вдруг пронзила ее от правого колена до разбитого таза, но ей было не до того.
      – Бренда, – произнес Хэмиш срывающимся голосом, держа ее перед собой так, чтобы она не упала снова, – в чем дело?
      – Н-н-не прогоняйте… меня… – только и смогла она вымолвить сквозь слезы.
      – Я и не могу вас прогнать, – сказал Хэмиш. – Знаю, что обязан, но не могу. Не знаю, почему вы вошли в мою жизнь, но, раз уж так случилось, значит, в этом есть какой-то смысл. Может, вы посланы мне Богом, просто чтобы напомнить, что я обыкновенный мужчина, с обычными слабостями и пороками. Или – что мне пора снова жениться. Я решил, что, когда вы достаточно окрепнете, начну подыскивать себе жену. Не знаю, правда, как это делается, но вокруг меня полно людей, готовых давать советы. Я не прогоню вас. Буду заботиться о вас до тех пор, пока вы не поправитесь настолько, чтобы жить самостоятельно. Не могу точно объяснить, почему я так решил, но сердце говорит мне, что решение мое правильно.
      Его мягкий ласковый голос и его слова подействовали как бальзам на раны. Однако Бренду ужаснуло, до какой степени она потеряла контроль над собой.
      Ее рыдания чуть утихли, но почему-то началась жуткая икота. Хэмиш достал из кармана старенький, но чистый, аккуратно сложенный носовой платок. У Бренды уже не оставалось ни сил, ни воли. Впервые в жизни она поняла, что сдалась, сдалась на милость победителя.
      Но, как ни странно, это ее не огорчало.
      – Спасибо, – сказала она, сморкаясь и вытирая слезы. Платок сразу промок насквозь.
      Схватив Бренду под мышки, священник наконец-то поставил ее на ноги. У нее не было сил смотреть ему в глаза.
      – Все в порядке? – спросил он. – Видите ли, у меня встреча с миссис Дитон, то есть она должна была состояться десять минут назад.
      – Она и состоится, пастор, – произнес решительный голос. – Что у вас тут происходит?
      Бренда услышала сначала стук каблуков, слегка приглушенный резиновой дорожкой в центральном проходе, а потом увидела и миссис Дитон собственной персоной. Девушка виновато взглянула вверх, на Хэмиша, на мокрые пятна от своих слез на его рубашке.
      – Здравствуйте, миссис Дитон, – поздоровался священник, оборачиваясь.
      Обойдя священника, миссис Дитон метнула на Бренду острый взгляд чуть подкрашенных глаз, окруженных паутиной тонких морщинок. Этой женщине, одетой в дорогой темно-синий старомодный костюм, на вид было лет шестьдесят. Сумочку она прижимала к животу с таким видом, словно та набита золотом.
      – Это моя гостья, Бренда Джейн Долливер, – сказал Хэмиш, знакомя их. – А это миссис Дитон, она заведует строительством и перспективным планированием в нашем церковном совете, то есть очень ответственное лицо.
      – Значит, это и есть та самая знаменитость, – заявила миссис Дитон резким, командным голосом. – Вижу, что сейчас она не в лучшем состоянии.
      – Сегодня у Бренды неудачный день, – пояснил Хэмиш, – но вообще-то она делает большие успехи. Видите, уже может стоять, а это кое-что значит. – Он так улыбнулся Бренде, что у той забилось сердце.
      – С вашей помощью, как я понимаю. – Миссис Дитон не сводила глаз с красных пятен на щеках Бренды.
      – Ну что ж, она нуждается, в помощи, – сказал Хэмиш, словно Бренда не могла ответить сама.
      Но это, в самом деле, был тот редкий случай в ее жизни, когда она проглотила язык.
      – Молодая, смазливая дамочка цепляется за вас. Ничего в этом нет хорошего, Хэмиш, – заявила миссис Дитон. – Слава Богу, что это увидела я, а не казначей Форда.
      Би Джей только покраснела, а Хэмиш улыбнулся:
      – Уж он заварил бы кашу, не так ли?
      – Да, и не он один вечно каркает насчет приличий, – отрезала миссис Дитон. – Думаю, он считает мисс Долливер препятствием, мешающим вашей женитьбе на подходящей женщине.
      Миссис Дитон пронзила Бренду взглядом, который задержался на шрамике, все еще уродующем ее щеку. Возможно, он был сейчас заметнее, чем обычно, потому что слезы смыли с лица косметику. Убедилась, что я не гожусь в жены пастору, подумала Бренда.
      – Но это неправда! – сказала она вслух. – Пастор Чандлер ищет подходящую жену. Да, мы говорили с ним об этом не далее как позавчера.
      Мы найдем ему жену с целыми руками и ногами, с не изуродованным лицом, добавила она про себя.
      – Понимаю. – Миссис Дитон вскинула брови, потом подмигнула Бренде так, словно у них есть общий секрет. – Я жду в вашем кабинете, не задерживайтесь, – приказала она Хэмишу.
      – Она очень хороший человек, черствость у нее напускная, – прошептал Хэмиш, глядя в спину удаляющейся женщине.
      – Вам лучше идти за ней, – сказала Бренда, ища взглядом, где ее коляска.
      – Подождет, пока вы не оправитесь. Она все понимает.
      – Я уже в порядке, правда. Спасибо за поддержку. Не подкатите мне коляску поближе? Пожалуйста.
      – У нас все получится, Бренда. Мы заставим обстоятельства подчиниться нам, – заверил ее Хэмиш. – Уезжая отсюда, вы будете, как минимум передвигаться на костылях. И этого не будет, – он легонько провел пальцем по шраму на щеке. – Лично я его уже не замечаю; кроме того, он придает вам известное своеобразие.
      – Ну да, такой мрачно-романтический ореол, – сказала Бренда, – и притягивает нежелательные взгляды.
      Хэмиш прижал ее к себе. Она почувствовала шершавый твид пиджака на своей щеке и услышала, как стучит его сердце.
      – Если хотите, подождите меня, я закончу беседу с миссис Дитон и провожу вас домой.
      – Ничего, доеду одна. Нужно привыкать полагаться только на собственные силы.
      – Еще рано, Бренда. – Он прижал ее крепче. – Всему свое время.
      Бренда не послушалась бы, но тут появилась Тэмми. Она перехватила ее у выхода.
      – Бренда, рада вас видеть! Как вы себя чувствуете?
      – Спасибо, хорошо.
      – Знаете, в это время дня у нас в церковной кухне всегда есть горячий кофе. Может, выпьем по чашечке?
      Бренда помотала головой.
      – Ну, пожалуйста… – умоляюще протянула Тэмми.
      Они пили кофе, а люди входили и выходили.
      – Что все они здесь делают? – спросила Бренда.
      – Мужчина, который только что вышел, – слесарь на пенсии. Он проверяет систему отопления, чтобы к зиме все было в порядке, – объяснила Тэмми. – А Кетлин Петерсон, что пьет кофе, недавно потеряла мужа, и мы дали ей работу – составить списки подростков нашего прихода.
      – Ах да, я вспомнила, ваш муж занят составлением программы мероприятий для молодежи, да?
      – Ну да! – радостно подтвердила Тэмми.
      – Мне кажется, у него довольно напряженная жизнь.
      – Да, к сожалению, работа в медицинском центре отнимает у него очень много времени. Но он любит свое дело. И мы ждем, когда получим приход.
      – Вы надеетесь получить этот приход? – спросила Бренда.
      – Видимо, нет. Сначала мы на это рассчитывали. И церковные старосты, и многие прихожане думали… Понимаете, когда Мэрилин тяжело заболела, многие ожидали, что… что Хэмиш уволится. Я не знаю, все это было как-то неопределенно. Мы приняли предложение, надеясь получить свой приход, но так не вышло.
      Разговор становился интересным. Похоже, Хэмишу и в самом деле грозит увольнение.
      – Значит, Хэмишу непременно надо жениться?
      – Да, конечно. Но я понимаю, почему это так трудно для него. Видите ли, Мэрилин была просто совершенство. Она и меня научила многому из того, что должна уметь жена пастора.
      – Совершенство? – Бренда чуть не захлебнулась кофе.
      – Ну да, почти что. Даже больная, когда мы все чувствовали, что ей не выжить, она все равно поддерживала Хэмиша, заботилась о детях и всегда была терпелива с людьми. Никогда не отказывалась помочь тем, кто в этом нуждался. В общем, идеальная жена для пастора.
      – Вы хорошо ее знали?
      – Да, конечно, мы были подругами. Родство душ. Я до сих пор тоскую по ней. Она бы радовалась за нас с Медфордом, – добавила Тэмми, поглаживая живот.
      Сердце Бренды болезненно сжалось.
      – Нужно сказать, – продолжала Тэмми, – что Мэрилин была очень серьезная.
      – В самом деле?
      – Да, и знаете, единственное, что ей не нравилось в Хэмише, это его жизнерадостность. Она и девочек хотела вырастить такими же серьезными. – Перегнувшись через стол, Тэмми хихикнула: – Что касается Эми, ей это не удалось, правда? Я очень рада за Эми.
      – Да, – согласилась Бренда, чувствуя, что ей трудно дышать. – Эми прелесть. Вся в отца.
      – Ну что ж, мне пора браться за работу. Наша Мики Коставич, которая всегда готовит рождественское представление, выбыла из строя. Думаю, она не сможет заниматься этим целиком и полностью в нынешнем году. – Тэмми допила остатки кофе.
      – Рождественское представление? Но еще только конец октября.
      – Мы готовимся к нему практически целый год, – сказала Тэмми, вставая из-за стола. – У нас уйма всяких дел. Пастор нас всячески поощряет. Он вообще приветствует все, что сближает людей. Так же рассуждает и мой Медфорд, но, к сожалению, он не может часто бывать здесь.
      – А как вы думаете… что будет, если… если пастор Чандлер не женится в ближайшем будущем? – Вопрос сорвался у Бренды с языка сам собой, помимо ее воли.
      – Женится, женится. Он понимает, что давно пора это сделать, – уверенно заявила Тэмми.
      Глядя вслед удаляющейся женщине, Бренда подумала: может, она уже не мечтает завладеть приходом Хэмиша, но вдруг Хэмиш и в самом деле его потеряет?
      И все из-за того, что прихожане непременно хотят его снова женить.
      Подъезжая к дому, Бренда ощутила, как вдруг похолодало и запахло настоящей поздней осенью. Сухие желтые листья разлетались от ветра во все стороны и шуршали под колесами.
      Глядя на дом, она подумала, что видит его словно бы впервые. Как будто раньше он и все в нем было слегка не в фокусе, а теперь стало на свое место. Въехав внутрь, она обвела взглядом старую, обшарпанную, но уютную кухню и почувствовала, что та обдает ее теплом, успокаивает так же, как твидовый пиджак Хэмиша, к которому она сегодня прикасалась щекой.
      – Чем вы заняты? – спросила Бренда у миссис Би.
      – Готовлю обед. Салат с курицей и овощной суп.
      Какое-то время Бренда наблюдала, как миссис Би раскладывает салат на куске хлеба, добавляет лист латука и потом накрывает все это вторым куском хлеба.
      – Может, помочь вам? – спросила Бренда. – Если вы не возражаете, конечно.
      Миссис Би внимательно посмотрела на девушку, потом расплылась в улыбке.
      – Было бы очень мило с вашей стороны, – сказала она. – Я придвину вас поближе к столу, так вам будет удобнее.
      Бренда не могла бы объяснить себе, что заставило ее предложить свои услуги, но когда она какое-то время спустя увидела гору бутербродов на подносе, то почувствовала, что ей действительно необходимо стать частью этой семьи. Не просто гостьей-бездельницей, вокруг которой все суетятся, потому что она инвалид. Нет, ей захотелось, чтобы ее приняли душой, чтобы ее любили.
      С того дня она стала больше времени проводить с девочками, хотя и видела, что Энни всегда прячется за Эми. Бренда читала им книжки, играла с ними, гладила кукольную одежду. А через три дня познакомилась с котятами.
      – Я видела кошку. Она опять худая! – возвестила Эми, влетев на кухню через черный ход. Глаза ее были величиной с блюдце. Энни вбежала следом, улыбаясь от уха до уха. Голубые глаза ее сияли, она согласно кивала, доверяя Эми говорить за них обеих.
      – А ты не посмотрела, где ее котята? – спросила миссис Би.
      Эми замерла. Ее рот образовал заглавную букву «О».
      – О-о, нет! А где они?
      – Ну так вот, кошки-мамы часто прячут своих детей. Если хотите их увидеть, идите вслед за кошкой. – И миссис Би потрепала Эми по щеке.
      Эми повернулась к младшей сестренке, чье выражение лица моментально стало таким же серьезным, как у старшей, и обе стремглав выскочили из кухни.
      – Я тоже хочу посмотреть, – сказала Би Джей. Она подняла правую руку, лежавшую на панели управления. – Пока, – сказала она, улыбаясь, и пошевелила пальцами в прощальном жесте.
      – А рука все лучше и лучше! – засмеялась миссис Би.
      День был прекрасный. Бренда спустилась с крыльца и поехала по заднему двору.
      Двигаясь на голос Эми, она въехала в сарай, служащий гаражом, радуясь, что уровень его пола совпадает с уровнем земли. Внутри она увидела, как девочки взбираются на сеновал по узкой и довольно крутой лесенке.
      Бренда наблюдала за ними, затаив дыхание, но вскоре поняла, что они, видимо, карабкались туда уже много раз, потому что чувствуют себя уверенно и совсем не боятся высоты. Внимательно разглядывая лестницу, девушка соображала, сможет ли ее одолеть. Эми и Энни уже взобрались наверх, оттуда слышалось их ласковое воркованье и сюсюканье.
      – Эй, Эми! Энни! – крикнула Бренда. – Я тоже хочу посмотреть.
      Эми повисла над краем сеновала:
      – Хочешь, я принесу тебе одного вниз?
      – А сколько их там?
      – Много!
      – Нет, я хочу тоже взобраться наверх. Спустись, помоги мне, – попросила Бренда.
      Когда Эми спустилась, Бренда села боком на нижнюю ступеньку и левой рукой ухватилась за верхнюю. Эми подталкивала ее, и обе радовались каждой ступеньке, которую удавалось одолеть.
      А я-то вздыхала, какая трудная лестница в доме! – думала Бренда.
      Подтянувшись на одной руке, Бренда перевалилась на солому и доползла до того места, где на кухонном полотенце лежало, как в гнездышке, все кошачье потомство. На котят стоило посмотреть! Крошечные комочки меха, с еще не раскрывшимися глазками, жадно сосали кошку-мать. Их было шестеро, все черные с белым и только один – серебристо-серый.
      Бренда смотрела на них так же заворожено, как девочки, и жалела, что лишена была такого удовольствия в своем детстве.
      Услышав голос отца, который вернулся к обеду, девочки быстро скатились с лестницы. Оставшись одна, Бренда подползла к верхней ступеньке, прислушиваясь к визгам сестер, которых Хэмиш, конечно же, подхватил по одной на каждую руку и понес в дом, как всегда. Чувствуя себя одиноко, она все же была рада, что он не увидит ее неуклюжих попыток спуститься вниз.
      Пытаясь, стать здоровой ногой на узкую ступеньку, она услышала, как хлопнула дверь черного хода, и тяжелые шаги протопали по трапу. Это Хэмиш бежит за ней! Увидев, что он вбегает в дверь, она отпустила верхнюю ступеньку, чтобы схватиться за следующую, пониже. И то ли отвлеклась, глядя на Хэмиша, то ли слишком нервничала, но нога ее соскользнула со ступеньки, а рука не успела схватиться за следующую, и в результате она полетела вниз.
      Хэмиш едва сумел ее подхватить, и оба растянулись на замусоренном, потрескавшемся бетонном полу. Опомнившись, она обнаружила, что лежит поперек его груди.
      – Вы ушиблись? – спросила она, прикоснувшись к его лицу. И увидела гнев в голубых глазах.
      – Никогда больше так не рискуйте! – закричал он. Потом, приподнявшись, осторожно снял ее со своей груди. Хмурясь, он рассеянно стряхивал пыль и солому с ее одежды. – О чем вы думали, черт возьми?!
      В дверном проеме появились обе девчушки.
      – Вы упали? – спросила Эми.
      – Я прибежал вовремя, – сказал Хэмиш. – Ну, то есть почти вовремя.
      – Не сердись, папочка, – попросила Эми. – Мы помогли Бренде взобраться наверх, а потом забыли про нее. – Снимая солому с блузки девушки, она пояснила: – Папа пришел домой, и мы забыли, что одной вам не слезть. Взглянув на Эми и Хэмиша, сидящих перед ней на четвереньках и обирающих соломинки с ее одежды, Бренда разразилась смехом.
      – Я совсем не ушиблась. – Она повернулась к Энни и подмигнула ей: – Ваш папа меня спас. А потом стал меня ругать. А теперь все опять прекрасно, кроме того, что все мы грязные, как поросята!