– Ла-ла-ла-а-а, – с самозабвением и необычайной одухотворенностью распевала на весь дом Яна Милославская, старательно наглаживая новенькие шелковые занавески и после каждого движения шипящего утюга любуясь ими.
      Сегодня она пребывала в наилучшем расположении духа, которое объяснить не могла, да и не пыталась. Просто солнце светило со всей своей щедростью, просто не отягощали никакие проблемы, просто она совершила целую кучу покупок, просто ей было очень хорошо и весело…
      Милославская уже две недели как отдыхала. Она наконец-то отоспалась, вошла в нормальный ритм жизни, почти полностью восстановила потраченные во время работы силы, навестила всех своих подруг и знакомых, на что ей вечно не хватало времени, сделала визит к косметологу и парикмахеру, и даже к стоматологу, что всегда ввергало ее в дикий первобытный ужас.
      Окна ее дома сверкали чистотой после недавней уборки, и Яна с нетерпением готовилась украсить их новыми шторами, которые она приобрела с утра в магазине одной своей давней знакомой. Милославской вдруг захотелось, чтобы комнаты заиграли новым светом и настроением, и она решила удовлетворить свое желание, тем более что после последнего выполненного ею заказа средства ей это позволяли.
      Яна Милославкая жила тут не так давно, но она один раз, сразу же после переезда, сделала в доме капитальный, даже глобальный ремонт, и уже не единожды меняла различные атрибуты дизайна своего жилища.
      В этом далеко не самом престижном, периферийном, зато тихом и спокойном районе города Яна поселилась несколько лет назад. Официально он назывался Агафоновкой, а снобы часто сквозь зубы с усмешкой говорили про него: «Простоквашино».
      Здесь жилось Милославской прекрасно, и Яна не разу еще не пожалела, что, имея возможность поселиться где-нибудь в центре города, всем прелестям цивилизации предпочла тогда небольшой домик, заслоненный огромными ветвями дуба, росшего под самыми его окнами.
      Дом ко времени его покупки не представлял из себя ничего особенного и был явно старше своей новой хозяйки. Но от него веяло таким теплом, что невольно всплывали в сознании Яны сладко-грустные воспоминания о навсегда ушедшем счастливом детстве. Отказать себе в удовольствии согреться этим теплом Милославская не сумела.
      Да и дуб – прекрасный дуб, в сравнении с ним сам дом казался младенцем! Огромное, могучее, сильное, дерево словно обещало защиту и поддержку, в которой женщина тогда очень нуждалась.
      Теперь при всей патриархальности в доме Милославской было довольно современно и комфортно, и она ни разу не погружалась еще в мечтания о лучшем.
      Джемма, чистопородная среднеазиатская овчарка, которую Яне некогда привезли из Туркмении, смиренно лежала у ног хозяйки и наблюдала за ней, прищурив глаза. Она была невероятно сообразительна и дьявольски верна. Милославская души в ней не чаяла.
      Неожиданно собака приподняла голову, навострила уши, забила хвостом и предупреждающе зарычала. Яна удивленно обернулась на нее. В ответ на вопросительный взгляд раздался громкий хриплый лай.
      Милославская бросила взгляд во двор: мимо окон промелькнула мужская фигура.
      – Кто еще там? – вслух произнесла женщина.
      Калитку, возвращаясь домой в приподнятом настроении, она запереть забыла, потому что все мысли ее были заняты новыми занавесками. Кто-то вошел к ней слишком смело – без стука, и именно это смутило Яну. К счастью, в лице Джеммы Милославская имела более чем надежного защитника, поэтому она с одним лишь чувством недоумения и любопытства двинулась к двери. Овчарка, разумеется, поторопилась обогнать ее.
      Незваный гость между тем опередил их обеих и первым раскрыл дверь. Джемма едва не поднялась на дыбы, но тут же вся спесь с нее сошла: на пороге стоял Семен Семеныч Руденко.
      Вид, однако, у него был неважный: глядел он хмуро, из-под бровей, губы поджал, лоб наморщил. Милославская, собравшаяся было кинуться ему на шею, тут же беспомощно опустила руки.
      – Что случилось? – спросила она, не здороваясь.
      – Дай чего-нибудь пожрать сначала, – ответил он, вешая на крючок фуражку, – сейчас расскажу, – ботинки гостя разлетелись в разные стороны.
      – Ну, проходи… на кухню что ли… – растерянно пробормотала Яна.
      – С утра как белка в колесе, – заговорил Руденко, брызгая у раковины мыльной пеной, – весь отдел на ушах, шеф в бешенстве…
      – Опять? – иронично спросила Милославская, заглядывая в холодильник.
      – Брось шутки, – отрезал Семен Семеныч, утираясь полотенцем, – не до них. Дело серьезное. Ну, чего там у тебя? – спросил он, рыская глазами по столу. – Я с раннего утра маковой росинки во рту не держал, да и утром-то не позавтракал толком. Сейчас только перерыв дали. К тебе вот забежал… Мы тут неподалеку…
      – Что-то я ничего не понимаю! Врываешься, командуешь… И-и-и вообще… кто это мы?
      – Сейчас все объясню, – Семен Семеныч сел на табурет, по привычке подогнув под себя одну ногу.
      Через пару минут Яна поставила перед ним разогретую в микроволновке пиццу и, достав из навесного шкафчика незаменимую серебряную джезву, принялась варить кофе.
      – Короче, звонят мне с утра, – начал гость, – Я спал еще. Срочно выезжай, говорят. Что к чему не объясняют, некогда, мол. Прилетаю – в отделе полный переполох. Спрашиваю, в чем дело. Отвечают: теракт.
      – Чего-о?
      – Не перебивай. Теракт, говорят. Акт тер-ро-рис-ти-чес-кий! Неподалеку от здания районной администрации прогремел взрыв.
      – Это у нас тут?! На Парковой?
      – Угу.
      – Ничего себе!… Вот дожили! Вот так Простоквашино! И что есть жертвы?
      – Ты дашь мне договорить или нет?!
      – Молчу.
      – Неприметный мужичок, серенький такой, обыкновенный – подробнее его никто описать не смог – быстренько вошел во двор дома на Парковой. Ну ты знаешь, старая четырехэтажка такая… В ней аптека еще…
      – Ну-ну, – глаза Милославской загорелись азартом.
      – Вошел и бросил под колеса стоящего там джипа «Лендровер» какой-то непонятный предмет.
      – И сразу взорвалось?
      – Нет, сначала он повернулся и убежал. Потом рвануло. Из-под колес – столб огня и дыма. К счастью, ни в машине, ни в непосредственной близости от нее никого не было, но свидетели все же нашлись. Правда толку от них, кроме того, о чем я сейчас рассказал, нет. Это все, что мы смогли у них выяснить.
      – Вот так штуки, – задумчиво протянула Яна, присаживаясь на табурет.
      – Штуки, – кивая и засовывая в рот солидный кусок пиццы, подтвердил Руденко. – А сколько народу съехалось! Сколько народу! Тьма! ФСБ, УБОП, представители власти, да еще скорые, пожарки, пресса, в общем, полный атас.
      – М-да, заварушка…
      – Ты представь мою фигуру во всей этой заварушке! С самого утра…
      – Сема, успокойся, я тебе сочувствую, – немного резко парировала Яна.
      Она минуту помолчала, задумавшись, а потом спросила Семена Семеныча:
      – Так ты говоришь, никто не пострадал?
      – Му-му, – жуя, утвердительно промычал Руденко.
      – Понятно. Ну, а что-нибудь еще, кроме показаний очевидцев, вы за эти полдня накопали?
      – А как же! После осмотра места происшествия изъяли фрагменты металла, железную скобу от гранаты, скорее всего, РГД-5, следы копоти взяли на пробу…
      Семен Семеныч принялся перечислять все те неинтересные рядовому обывателю мелочи, без которых не обходится работа милиции в таких случаях. Яна же внимательно слушала, живо заинтересовавшись новостью, которую ей принес приятель.
      – Хм, – заметила она, когда он закончил, – все это заставляет думать, что преступник использовал бутылку или банку с зажигательной смесью, начиненную металлическими предметами.
      – О! Да мы с тобой мыслим одинаково! Я тоже первым делом об этом сказал!
      – Думаю, Сема, что не один ты. Любой профессионал сказал бы то же…
      Милославская немного помолчала и, пододвигая приятелю кофе, спросила:
      – И что, все еще продолжают думать, что это был теракт?
      – А ты сомневаешься?
      – Я уверена, что это совершенно не так.
      – Я тоже. И многие наши. Но эту версию решено пока не исключать из возможных.
      – Зря. Напрасная трата времени и сил.
      Семен Семеныч хлебнул два раза из чашки и, сморщившись, протянул:
      – Ну что все вечно сыплется на мою голову, а?! Только-только все гладко пошло… Шеф о премии намекнул… И тут на тебе! Прими, Семен Семеныч, в раскрытии дела самое активное участие. А не получится, попрощайся со звездой. Ну что за жизнь?! Я в отпуск собрался… Маргарита уже путевки заказала в санаторий…
      Милославская искоса посмотрела на Руденко и, видя, что он на самом деле находится у черты отчаяния, протянула, положив руку ему на плечо:
      – Да пойдешь ты в отпуск, Сема, пойдешь. Не горюй, все образуется. Первый раз что ли, а? – Яна улыбнулась, – Прорвемся!
      – Прорвемся? Я не ослышался? Или, может быть, в единственном числе – прорвешься?
      – Именно первое!
      – Ты поможешь? – Руденко слабо улыбнулся.
      – А разве у меня есть выбор? Разве мы не друзья? – Милославская потянулась за сигаретой.
      – Ой, Янка, – оживленно начал Семен Семеныч, тоже прикуривая, – ну, шеф сегодня – прямо зверь! Ну, веришь, матом нас крыл трехэтажным, как никогда. Такое загибал! Он ведь тоже в отпуск собирался…
      – Верю, – Милославская тихонько засмеялась: шеф Руденко давно ей уже был как родной.

* * *

      С Семеном Семеновичем Руденко, капитаном милиции, Милославская была знакома очень давно, поэтому он вел себя с ней несколько фамильярно, не растрачиваясь на премудрости этикета и прочие любезности. Порой он был даже несколько грубоват, брюзжал без повода, надоедал своим присутствием. Однако по большей части между ним и Яной сложились теплые дружеские отношения.
      Она этого человека очень любила за широту его натуры, простоту, бесхитростность, беззлобность. Он уважал ее за неординарность суждений, тонкий интеллект, неподражаемое чувство юмора, силу характера и, наконец, за совершенно исключительную женскую красоту, которую она ко всему прочему умела приподнести. При этом ничего похожего на любовную связь между ними никогда не было. Люди в это верили неохотно, потому что союз Руденко-Милославская не распадался вот уже сколько лет.
      А крепила его дружба совершенно особого рода. Слишком часто работа заставляла их быть единомышленниками, и иногда Яна и Семен Семеныч целые дни, и даже ночи, вынуждены были проводить вместе. В такие периоды они жили общими интересами, мыслями, стремлениями… Потом на какой-то срок выпадали из поля зрения друг друга, изредка забегая на праздники или дни рождения. Потом вновь судьба связывала их более крепко в каком-то едином деле.

* * *

      – Ну, и каковы твои соображения? – спросил Руденко, серьезно глядя на подругу.
      Милославская неторопливо подошла к окну и, бесцельно глядя куда-то вдаль, сказала:
      – Во-первых, я уже сказала: это сто процентов не теракт.
      – Допустим. Во-вторых? – Семен Семеныч тоже подошел к окну и встал чуть позади Яны.
      – Во-вторых, я думаю, это действие было направлено против конкретного лица, – Милославская обернулась на друга, – Иначе зачем уродовать совершенно ни в чем не повинный джип и бросать адскую штуку именно под него, а не где-нибудь рядом, у входа той же администрации, к примеру?
      – Логично.
      – Ну, а в-третьих, лицо, против которого было направлено действие, хотели просто припугнуть.
      – Ты считаешь? – Руденко смотрел хитро и лукаво, словно скрывал что-то важное.
      – Если бы преступник желал большего, уверяю, он бы дождался момента, когда желаемый объект сел бы в машину.
      – Согласен.
      – Отсюда следствие – лицо, против которого направлено действие, – хозяин джипа.
      – А теперь меня послушай, – Руденко снова увлек подругу к столу. – Конечно, до всего этого я тоже дошел в своих соображениях. Естественно, кинулся искать хозяина джипа, – Семен Семеныч прищурился.
      – Нашел?
      – Нашел. Он был в одной из квартир этой четырехэтажки. У него там любовница живет. Ночь он провел с нею…
      – Знакомая картина из жизни нового русского.
      – А вот тут ты не угадала! Знаешь, кто владелец автомобиля?
      – Еще скажи, что какой-нибудь заводской работяга, – саркастично парировала Милославская.
      – Не заводской, но работяга, – поучительно протянул Руденко.
      Яна удивленно раскрыла глаза.
      – С каких это пор простые рабочие на джипах ездят? Мы что наконец-то построили коммунизм? – спросила она.
      – Увы, нет.
      – А в чем дело? Он клад нашел? Получил наследство? Банк ограбил?
      – Пока не знаю. Знаю только, что он рабочий казино «Фортуна».
      – Ты что же, его не допросил что ли?
      – Пытался. Но он как свой джип увидел, ему плохо стало. За сердце схватился и на корячки сел. В прямом смысле дар речи потерял. Мычит, а чего не поймешь… Потом подруга его выскочила, под мышки его и домой. Мол, без адвокатов показаний не даем и все такое, помощь ему медицинская нужна и так далее. Вручили повестку, на том и расстались.
      – Неужели они взрыва не слышали?
      – У нее окна квартиры на другую сторону и хороший стеклопакет. Так что сквозь сон слышали они шум какой-то, выглянули в окно – все тихо, а на улицу выйти им и в голову не пришло. Шум их разбудил, и они снова за интим, собаки. Дверь не открывали минут пятнадцать, пока я звонок совсем не надорвал. Сердцем чуял, что есть кто-то в квартире, звонил, звонил, звонил…
      – Представляю, как ты их обрадовал.
      Руденко усмехнулся. Яна сказала:
      – Я так понимаю, это все его девица тебе поведала, а его ты хоть о чем-нибудь смог спросить?
      – Спросил. Говорю, кого-то подозреваете? Головой мотает.
      Вам угрожали? Тоже головой мотает. В общем, ничем наш с ним разговор не закончился.
      – Когда он по повестке-то к вам явится? – спросила Милославская задумчиво.
      – Сегодня в семнадцать ноль ноль.
      – А может быть мы его сами навестим? А? Что время терять? У тебя какие планы?
      – Какие-какие, – радостно отозвался Семен Семеныч, – Заскочил вот перекусить, и бросаю все силы на расследование…
      Яна молчала.
      – А ты, – осторожно спросил Руденко, – загорелась, да? Берешься вместе со мной?
      – Вроде как.
      Семен Семеныч кинулся на подругу и сгреб ее в охапку, крепко расцеловав в обе щеки.
      – Свой человек! – подытожил он в заключение.
      – Ну что, я собираюсь? – Милославская привстала с места.
      – Угу.
      Яна скрылась в своей комнате, откуда в течение пятнадцати минут доносилось то неразборчивое бормотанье, то шорох одежды, потом зашумел фен.
      – Как на свадьбу, – покачивая головой, заметил Семен Семеныч, поглядывая на часы.
      Наконец Милославская предстала перед ним в полном, как она выразилась, боевом обмундировании: в черных джинсах и широкой хлопковой блузе навыпуск. При этом она не забыла про неброскую бижутерию, косметику и, в тон блузе, сумочку. Игриво посмотрев на приятеля, спросила:
      – Как?
      – Шляпу одень с перьями, – огрызнулся он.
      – Плохо? – Яна обиженно выпятила губы.
      – Долго, – со вздохом объяснил Руденко и встал. – Идем?
      – Идем, – Милославская ободрилась, – Джемма, за мной, – позвала она собаку, решив взять ее с собой.
      Садясь в машину, Яна под нос себе пробормотала:
      – Черт, занавески так и не догладила!

      – Фамилия? Имя? Отчество? – глядя исподлобья, спросил Руденко и ближе пододвинул незаполненный листок протокола.
      – Вы же знаете, – процедил сидящий напротив него мужчина лет тридцати двух, небритый, угрюмый и явно не настроенный на разговор. Он весь сгорбился, уперся локтями в колени и сжал голову обеими руками.
      – Отвечайте на вопросы! – раздраженно прикрикнул Семен Семеныч и тут же добавил спокойней: – Порядок такой…
      – Вадуев Александр Сергеевич, – нехотя ответил мужчина на его вопрос и шмыгнул носом. Следом он также небрежно назвал год своего рождения, дату, адрес по прописке и место жительства.
      – Так-то оно лучше, – удовлетворенно пробормотал Три Семерки, делая торопливые записи в протоколе. – Ну-с, – произнес он, закончив, и по привычке погладил свои усы, – что вы можете сказать по поводу сегодняшнего происшествия?
      – Хм, я безумно счастлив, – саркастично ответил Вадуев и выпрямился. Он начал подергивать одной ногой и «ломать» пальцы рук, от чего раздавался неприятный хруст.
      – Только вот этого не надо! – снова сорвался на крик Семен Семеныч. – А то мы ведь и по-другому разговаривать умеем!
      – Это мы знаем, – криво улыбаясь, снова съязвил Александр и отвернулся.
      Руденко встал, закурил и начал ходить из стороны в сторону. Яна, до того спокойно сидевшая в оном из старых обшарпанных кресел в конце кабинета и поглаживающая Джемму, пересела на место своего приятеля и сторого сказала:
      – Думаю, молодой человек, скорейшее раскрытие произошедшего в ваших интересах тоже. Так что не надо здесь устраивать представлений. Мы и не таких актеров видывали, – собака подобралась поближе к своей хозяйке и села у ее ног, начав предупреждающе постукивать хвостом.
      Голос Милослвской был ровным и жестким. Вадуев перестал хрустеть пальцами и, прищурившись, посмотрел на нее.
      – Первая и главная версия случившегося, – продолжала Яна, – террористический акт. – Будет здорово, если мы сейчас признаем ее единственно возможной, а вас запишем в соучастники, – женщина холодно улыбнулась.
      Вадуев нервно закинул ногу на ногу, глянул на нее недоверчиво.
      – Но мы люди неглупые, поэтому делать этого не станем. Истина нам дороже. А если к этой истине присмотреться получше – вас хотели как следует припугнуть. А знаете что обычно за этим следует – убийство…
      Александр закашлялся.
      – Были у вас злоумышленники? Подозреваете кого-то? Угрожали вам ранее? – начала наступление женщина.
      Вадуев весь вытянулся и, неожидано перебив Яну, вскрикнул:
      – Нет!
      В кабинете на мгновенье установилась полная тишина. Милославская онемела от удивления. Джемма насторожилась. Руденко выронил остаток сигареты.
      – А в чем же тогда дело? – тихо произнесла Яна.
      – Откуда мне знать?! – воскликнул мужчина. – Поговорите лучше с шефом…, – тут же добавил он сквозь зубы.
      – С шефом? – осторожно переспросила Милославская.
      – Он тоже на этой машине ездит.
      – Так, давайте по порядку, – Яна облокотилась одной рукой о стол. – Автомобиль принадлежит вам?
      – Мне. Но по доверенности им управляет мой босс.
      – Где вы работаете?
      – В казино «Фортуна».
      – Значит, вы имеете в виду директора казино?
      Вадуев молча кивнул.
      – Да-а, его участие в этом сюжете, конечно, более реально, – задумчиво протянула Милославская и спросила с иронией: – Скажите, а откуда у вас к нему такое доверие?
      – Я дальний родственник его жены. Приехал из деревни. Он мне работу дал, – выдавил мужчина.
      – Хозяин казино устраивает простым рабочим несчастного владельца «Джипа»? – Милославская усмехнулась.
      – Машину он тоже…
      – Что, тоже в подарок? Скажите, какая благотворительность?!
      – Яна засмеялась ледяным смехом.
      Вадуев снова захрустел пальцами.
      – Хотите, скажу, как на самом деле? – Милославская вдруг замолчала, прищурилась и уставилась Александру прямо в глаза. – Машина только по бумагам принадлежит вам. На самом деле это известная многим формальность: в случае чего с вашего босса абсолютно нечего будет взять, поскольку все остальное его имущество тоже, наверное, кому-то «пожертвовано»… Эта уловка стара, как мир новых русских.
      Вадуев молчал. Потом спросил тихо, но с вызовом:
      – И что, это преступление?
      – Нет, но вы рискуете жизнью, – вздохнув, ответила Милославская. Она пододвинула к себе начатый Руденко протокол, прочла, пробежав глазами, и сказала: – Допиши, товарищ капитан.
      Семен Семеныч снова присел за стол, записал под диктовку слова подруги, выяснив предварительно у Вадуева, что его шеф – Воробьев Алексей Михайлович, а в своей среде – просто Воробей.
      Когда все формальности с протоколом были закончены, Вадуева отпустили. Правда, он не особенно обрадовался, буркнув себе под нос что-то вроде того, что ночь в обезьяннике гораздо приятнее разговора с боссом.
      Милославская с Руденко остались наедине.
      – В желудке сосет, – пожаловался Семен Семеныч и глянул на часы.
      – Зайдем куда-нибудь перекусить? – тоже глядя на циферблат, предложила Яна.
      Ее приятель одобрительно кивнул, надел фуражку и, закрыв кабинет, они молча зашагали по коридору, каждый думая об одном.
      Воздух на улице, после двухчасового пребывания в отделе, прокуренном, пыльном, показался Милославской просто райским.
      – Хорошо! – улыбаясь, сказала она.
      Три Семерки посмотрел на нее удивленно и ничего не ответил. Также молча они перешли дорогу и перешагнули порог недавно открывшегося прямо напротив милиции кафе, Джемму привязяв за железные перила у входа. Выбрали столик в углу у окошка, сели и стали изучать тут же предложенное официантом меню.
      – Вот это я еще не пробовала, – сказала Милославская, ткнув пальцем в строку, где было написано «суси с тунцом».
      – Я тоже, – поддержал ее приятель, и выбор был сделан.
      Пока готовился их заказ, приятели имели время обсудить разговор с Вадуевым.
      – Насчет того, что настоящий хозяин «Джипа» – Воробей, ты, конечно, права, – начал Руденко, – и тратить время на Вадуева больше не стоит.
      – Согласна. Знаешь, о чем сейчас надо подумать? О том, почему Воробью угрожали и кто может быть его недоброжелателем.
      – Надо с ним поговорить, – закивал Три Семерки.
      – А я думаю, надо сначала самим пораскинуть мозгами. Мы ведь хорошо знаем свой город? Да и доступ к определенной информации о криминалитете ты имеешь, так? Даже если мы ни до чего не додумаемся, все равно придем на разговор с Воробьем подготовленными, а не профанами. Так что напряги мозги.
      – Яна, ты голова!
      – Итак, – не отвечая на комплимент, продолжила Милославская, что мы имеем? Воробей – хозяин казино «Фортуна». Казино – это деньги, а деньги – это всегда криминал. Слушай, а до него далеко? Где оно вообще находится? Я что-то и не знаю…
      – Нет, недалеко, квартала четыре. На Мичурина.
      – Мичурина – улица большая, где именно?
      – Да дома через два от пединститута.
      – Так там, по-моему, совершенно другое казино… Да! Ну точно, мы с подругой еще там были как-то. «Золотое руно» оно называется, а не «Фортуна».
      – Я сам там не был, но ребята наши не могли ошибиться, это точно. Ты что-то перепутала.
      – Да не перепутала я ничего! «Золотое руно» там года два уже.
      – Не может быть, – упирался Руденко.
      В этот момент официант принес заказ и перед разгоряченными приятелями задымились ароматные красные сладкие перчики, разрезанные на части, фаршированные обжаренным тунцом и запеченные в духовке.
      – М-м-м, – протянула Яна.
      Руденко тут же схватился за вилку и замолчал. Отрезав кусочек суси, Милославская посмотрела на приятеля и категорично сказала:
      – Чтобы разрешить наш спор, нужно поехать туда и посмотреть, что за заведение там находится.
      – Давай посмотрим, – пожав плечами ответил Три Семерки, который, как любой мужчина, не любил проигрывать в споре.
      Завершив трапезу сладким чаем с лимоном, приятели покинули кафе и направились к стоящей у противоположной обочины «шестерке» Руденко.
      Три Семерки молча завел мотор, круто вывернул руль, машина развернулась и поехала в обратном направлении.
      – Вот она Мичурина, – удовлетворенно протянул он через некоторое время.
      Яна стала напряженно вглядываться в мелькающие мимо дома. Вдалеке закраснел главный корпус педагогического института. Руденко кашлянул.
      – Ну, смотри, – сказал он.
      – Смотрю, – ответила Яна.
      – Вон! Вон! Гляди – неоновая вывеска вся переливается, это «Золотое руно»!
      Семен Семеныч сбавил скорость – и впрямь по левую сторону над невысоким крыльцом играла огнями вывеска «Золотое руно».
      – Не может быть! Не может быть! – упрямо затвердил он, но все же притормозил.
      – Читай! Или ты своим глазам не веришь?! – сердито сказала гадалка.
      – «Золотое руно», – подчинившись, недовольно протянул Три Семерки и тихо поехал вперед.
      – Ой, Сема, смотри, – вдруг вскрикнула Милославская. – А вон, что это?
      – Где?
      – Да вон, гляди, иномарка рядом на пьедестале стоит… Кажется, написано «Фортуна»…
      – Я же говорил! – закричал Руденко, торжествуя, и подъехав ближе, остановился. – Говорил же!
      – Да. Но мы оба правы. Только главное не в этом, – остудила пыл своего приятеля Яна. – А знаешь в чем? – продолжила она задумчиво.
      Семен Семеныч посмотрел на подругу вопросительно.
      – Из соседства двух этих заведений мы можем сделать свой вывод…
      Три Семерки сделал удивленную мину.
      – Поясняю: «Золотое руно» тут уже давно, а «Фортуна» не очень. И посмотри, как она клиентов завлекает: автомобиль как супервыигрыш! Конкуренция? И очень жесткая! Даже наглая, я бы сказала. Выручка у «Золотого руна» наверняка похудала.
      – И?… – растекаясь в улыбке, протянул Руденко. – Это мотив?
      – А разве нет? – Милославская подморгнула.
      – Предъявить обвинение прямо сейчас? – глаза Семена Семеныча загорелись.
      – Не советую, – Яна тронула его за плечо. – Лучше проверь нашу идею по своим каналам: было ли противостояние, в каких отношениях были хозяева этих казино… Не руби, Сема, с плеча. Можно ошибку большую совершить и навредить делу. Хотя я, конечно, считаю, что мы абсолютно правы.
      – Может, зайдем, судьбу испытаем? – Руденко шутя кивнул на «Фортуну».
      – Я не в вечернем платье, а ты не в штатском. Зачем к себе внимание привлекать? А на смену обличья уйдет часа два, а то и больше, будет слишком поздно. Лучшее сейчас для нас расстаться. Ты встреться с теми, кто сейчас по этому делу работу ведет, может, они что-то интересное узнали. А я домой поеду, устала, тоже с утра на ногах.
      Дело казалось теперь Милославской простым и ясным. Взрыв – способ воздействовать на зарвавшегося конкурента. Того огня, который загорелся в Яне поначалу, уже не было, и она мысленно попрощалась с идеей дойти в этом расследовании до чего-то неординарного.
      Семен Семеныч согласился с подругой, решив, что она на этот раз совершенно права. К тому же, он видел, что она на самом деле устала.
      – Я тебя довезу, – сказал он.
      – Спасибо, – ответила Яна и погрузилась в размышления о недоглаженных занавесках.

      – Господи, кто еще там? – пробормотала сонная Милославская, нащупывая ногами тапочки. – Джемма, да успокойся ты ради бога!
      Так и не найдя домашней обуви, Яна торопливо, пошатываясь от головокружения, засеменила к окну, чтобы посмотреть, кто беспокоит ее в столь ранний час. У калитки стояла совершенно не знакомая ей женщина и настойчиво била щеколдой.
      – О боже! – произнесла разбуженная хозяйка дома, тяжело и недовольно вздыхая, и, приоткрыв пошире форточку, крикнула: – Что вам угодно?
      – Яна Милославская тут живет? – поправляя упавшие на лицо волосы, тревожно спросила та.
      – Это я.
      – Мне срочно нужно с вами поговорить!
      – Вы нашли не самое подходящее время.
      – Я вас умоляю!
      – Сейчас выйду…
      Яна, потирая глаза, поплелась в спальню за халатом. Надев его прямо на пижаму и слегка подвязав шелковым пояском, она немного оправила спутанные за ночь волосы и пошла к двери, по пути пытаясь сообразить, зачем незнакомка к ней пожаловала.
      Позевывая, хозяйка отперла дверь и шагнула на крыльцо. Где-то закричал запоздалый петух. Перепуганная галка шумно вспорхнула с ветки дерева. Воздух был еще совсем свеж, и Милославская поежилась, почувствовав вдруг, как по спине побежали мурашки. «Принес же черт!» – сердито подумала она про себя.
      С трудом отодвинув тяжелый засов, Милославская открыла наконец калитку. Перед ней стояла женщина лет сорока с исплаканным лицом, невысокая, худенькая. Она смотрела на Яну с мольбой и надеждой. «Очередная клиентка», – тут же догадалась Милославская.
      – Здравствуйте, – подрагивающим и немного виноватым голосом произнесла гостья.
      – Здравствуйте, – ответила Яна, смерив ее оценивающим взглядом.
      «Одевается в дорогом бутике. Точно клиентка,» – с большей уверенностью мысленно повторила Милославская, а когда увидела чуть левее престижную иномарку, то сомнения в собственном предположении у нее и вовсе улетучились. «Богатые по другому поводу меня не беспокоят, – удрученно подумала она, – наверное, узнала, что муж ей неверен и хочет окончательно припереть его к стенке. Пошлю ее к чертовой матери!»
      – У меня мужа… мужа убили, – с горечью произнесла незнакомка и, закрыв лицо руками, зарыдала.
      Этого Яна не ожидала.
      – Успокойтесь, – холодно и строго сказала она, зная, что иной тон действует на клиентов так, что потом они еще полчаса бьются в истерике, и ее попытки выяснить что-либо оказываются тщетными, – Войдите.
      Милославской сейчас вообще совершенно не хотелось браться за какое-либо дело, поскольку она уже пообещала помочь Руденко в расследовании заварушки со взрывом. Однако женщина выглядела такой несчастной, что отказать, не пытаясь вникнуть в суть ее проблем, Яна не сумела.
      Хозяйка пропустила гостью вперед и молча зашагала вслед за ней, прикрыв калитку.
      – Проходите, – произнесла Милославская, указывая на вход остановившейся у крыльца незнакомке.
      Та кивнула два раза и пересчитала ногами ступеньки. Не разуваясь, то ли по привычке, то ли от владевшей ею растерянности, она прошла до середины прихожей и остановилась только перед злобно сверлящей ее глазами Джеммой.
      Испуганно прижав к себе руки, гостья вопросительно посмотрела на Милославскую.
      – Не бойтесь, – сказала та. – Джемма, свои. Иди на место. Вас как зовут? – обратилась она к незнакомке.
      – Люда, – кивнув, ответила та.
      – Вот что, Люда, вы сейчас посидите минутку в моем кабинете, а я немного приведу себя в порядок, – продиктовала хозяйка.