Командование Второй военной области, имея зоной ответственности Хорватию и Боснию и Герцеговину, несмотря на все имевшиеся возможности в апреле 1992 года, осталось пассивным. Оно не было в состоянии побеспокоиться и о собственной безопасности. Бессмысленно было оправдывать майский разгром его штабной колонны в Сараево подлостью неприятеля и изменой в Белграде и в Пале. Само командование ЮНА не хотело сражаться в Сараево, а что касается неприятеля, то тяжело требовать от него соблюдения перемирия здесь, когда в это же время боевые действия шли по всей Боснии и Герцеговине.
      Командование 2 ВО целый месяц провело в бездействии, не обеспечив безопасность ни собственного штаба, находившегося на площади «6 апреля», ни дома ЮНА, ни военной больницы, ни казармы «Маршал Тито», расположенных в Сараево. Вокруг последней было относительно немного высотных зданий, и то в самом узком месте неприятельской обороны, ибо через Миляцку от этого комплекса начиналась Гырбовица находившаяся вне контроля мусульманских сил. Над казармой на небольшом расстоянии, как я уже упоминал, находился сербский поселок Пофаличи, а дальше за высотами Хум и Жуч, и за поселками Кобилья Глава и Жуч в 4-6 километрах лежала Вогоща, один из центров вооруженных сил сараевских сербов, а путь до Вогощи лежал не через городские кварталы, а по лесистым горам, совершенно не подготовленными противником к обороне, да почти им тогда и не контролируемым. Правда, силы Сараевского корпуса ЮНА, чье командование находилась в Луковице, где имелись две большие казармы «Гаврил Принцип-Сельо» и «Славиша Вайнер-Чича», впоследствии обеспечили своими танками и артиллерией наступление местных сербских сил на Гырбовицу, где те заняли позиции вдоль Миляцки. Несколько раз эти силы, состоящие из отрядов местных добровольцев и сербской милиции (под командованием Станишича и Каришика) и местных территориальцев, несколько раз пытались расширить свои позиции, переходя даже Миляцку, либо делая вылазки на соседние районы Храсно или Скендерию. Однако их успехи не могли быть закреплены из-за отсутствия единого командования, достаточного количества боевой техники и дисциплины в войсках. Их силы не могли получить и достаточно резервов, хотя, конечно, помощь из Пале и Соколаца весной все-таки подходила, в общем же, во всем этом бардаке явно не хватало военной организации, которой столь хвалились генералы в ЮНА. Было здесь, конечно, и предательство, ибо нелогично то, что, выйдя на Миляцку во время взятия Гырбовицы, танково-механизированная группа (батальонного состава) ЮНА и местные добровольцы получили приказ остановиться в паре сотен метров от казармы «Маршал Тито». Но, впрочем, в этом было и много элементарной глупости и самонадеянности. Явное свидетельство всему этому события 2 и 3 мая в Сараево. Тогда силы ЮНА все-таки двинулись на неприятеля, но довольно странным методом в колоннах всего с двух-трех направлений и явно ограниченными силами – отрядами величиной в усиленные механизированные роты-батальоны. Одна колонна, шедшая со стороны селения Наджаричи, была сразу остановлена противником огнем из гранатометов. Главный же удар был нанесен со стороны Враца по нескольким направлениям, но нигде успеха не имел. Трудно сказать, какие воистину цели преследовало командование ЮНА, но очевидно, что общий штурм города оно не планировало, а скорее всего пыталось спасти свои подразделения, что обороняли Дом ЮНА, штаб Второй военной области, военную больницу, находившиеся в наитяжелом положении. 3а несколько недель до этого неприятельское нападение на штаб 2 ВО было успешно отбито и, видимо, командование поначалу посчитало, что и в этот раз все пройдет благополучно, но на этот раз противник смог сразу взять в плен десяток военнослужащих в Доме ЮНА, а «специальцы» (парашютисты) майора Марко Лабудовича, оборонявшие военную больницу и посланные из нее почти в самый центр Сараево, попали в засаду у кинотеатра «Партизан». Тут их погибло больше десятка вместе с майором Лабудовичем. Другая колонна в несколько танков и бронетранспортеров, с которыми шли и четыре грузовых «пинца» с пехотой, двинулись от Враца через Гырбовицу и Скендерию к штабу 2 ВО на площади «6 апреля», но была остановлена в районе Скендерии и моста Вырбани, потеряв поврежденными несколько машин, причем три БТР было сожжено. Очевидно, что столь малые силы, притом не спешиваемые, шли наобум. Даже если их целью не было взятие городской скупштины, как заявлял потом один из неприятельских командиров полковник Йован Дивяк (серб по национальности, перешедший из ТО на сторону неприятеля, за что потом получил чин генерала армии Боснии и Герцеговины) все равно посылать их таким образом для генерала Милутина Куканьца и для командира Сараевского корпуса генерала Джурджевца, было явно неграмотно.
      Скендерия, как и весь путь через центр города, находилась в руках неприятеля и местные сербы отсюда либо бежали, либо скрывались по своим квартирам в страхе, в отличие от своих куда более многочисленных соседей мусульман. Здесь давно уже хозяйничали местные мусульманские вожди боевиков – Юсуф Празина-«Юка» и Мушан Топалович-«Цацо», чьи отряды многократно превосходили число столь малочисленных сил ЮНА, даже с учетом еще трех сотен солдат и офицеров в самом штабе. К тому же, взаимодействия с местными сербскими силами практически не было и вместо обещанных четырех-пяти сотен местных сербских бойцов, отряд ЮНА получил практически нулевую поддержку. Это и неудивительно, ибо на самой первой линии обороны местных сербов было очень мало и они толком не знали что происходит. Спасло штаб 2 ВО то, что в 18-00 2 мая на сараевский аэродром спустился самолет с делегацией СДА во главе с Алией Изетбеговичем, который утром этого же дня в Лиссабоне подписал план тройного деления Боснии и Герцеговины. Прямо на аэродроме всю делегацию арестовали парашютисты ЮНА и отвезли в штаб Сараевского корпуса. Это был шанс обезглавить противника и, разделив его, разгромить наинепримиримых, и тем самым добиться мира.Уже тогда многие в руководстве мусульман,в том числе тогдашний министр МВД Алия Делимустафич выступили против Изетбеговича. К тому времени было ясно, что игра в миротворцев для ЮНА в Сараево больше не имела смысла и надо было выбирать между победой и поражением.Милутин Куканяц сразу же потребовал прекращения нападений противника, что было тем через полчаса исполнено. Сразу же с согласия тогдашнего югославского министра обороны генерала Аджича тогдашний командующий ЮНА генерал Панич обратился за помощью к тогдашнему командующему миротворческими войсками ООН канадскому генералу Макензи. Требовал он однако от того не капитуляции противника, а спасения собственного штаба, хотя три сотни человек там вполне могли продержаться до подхода главных сил ЮНА и местных сербов, тем более.Сам штаб находился практически в подножии горного массива Требевич, на котором, на расстоянии, может, тысячи метров по воздушной линии,находились позиции сербских сил САИ Романии и оттуда уже те же парашютисты ЮНА вполне могли пробиться до штаба 2 ВО. Был, конечно,тут риск но ведь началась настоящая война, к которой и готовили генералов ЮНА, в том числе Куканьца, завершившего, по его же словам, все военные школы ЮНА. Известно из всей военной истории, что лучше сразу победить противника, пусть ценой чьих-то жизней, чем растягивать войну во времени и пространстве, увеличивая число жертв и возможность поражения. Дело здесь в самой системе ЮНА, обеспечившей в Сараево в мае 1992 года повторение опыта Вараждина сентября 1991 года, пусть не в числе захваченного вооружения, но в самом развитии событий, В Сараево же ситуация была лучше для ЮНА, чем в Вараждине.Здесь штаб и главные силы Сараевского корпуса ЮНА находились в сербской Луковице, а было здесь достаточное число местных сербских добровольцев.На деле все произошло по уже известному по Хорватии сценарию, и в 16-00 3 мая генерал Макензи после того, как ЮНА выпустила три десятка пленных «зеленых беретов», привел колонну машин к штабу 2 ВО, ибо часть штабных машин была уничтожена или повреждена в ходе неприятельских нападений.Сам генерал ЮНА Милутин Куканяц выехал из своего штаба в машине «голубых касок» вместе с уже находившимся там по договору с Макензи Алией Изетбеговичем, его дочерью Сабиной и его же замом министра внутренних дел Юсуфом Пушиной, а так же с двумя наблюдателями – югославским журналистом Неделько Деретичем (из ТАНЮГ) и одним «миротворцем». При этом вся колонна ЮНА следовала уже за машиной с Куканьцем.Когда тот перешел в машину генерала Макензи, Изетбегович со своим окружением отсоединялись от колонны и отправилась в здание председнишства Боснии и Герцеговины. Тогда то большая часть колонны попала на Скендерии (на улице Доброволячка) в засаду, хотя ее головные машины смогли благополучно дойти до Гырбовицы в районе моста Вырбаня. На улице Доброволячка колонну уже поджидали неприятельские силы Патриотской лиги под непосредственным командованием Йована Дивяка, Юки Празины, Эмина Хатабовича, Эмина Швракича при общем командовании Сефера Халиловича и Эюпа Ганича. Колонна, практически сразу же, была разгромлена, и после десятка мертвых и несколько большего числа раненых, еще две сотни человек сдалось в плен вместе со всем оружием и снаряжением. Генерал Куканяц плена, конечно, избежал, но возникает вопрос, почему Куканяц не потребовал, чтобы машина с ним и Изетбеговичем шла не первой, а последней, в хвосте колонны, раз уж Макензи, боясь нападения на Изетбеговича сербских бойцов с Гырбовицы, не соглашался везти туда последнего. Само освобождение пленных затянулось до 13 мая и для многих из них это обернулось избиениями и издевательствами в плену, да и политические переговоры ради их освобождения принесли интересам местных сербов немало ущерба. Это был отнюдь не одиночный случай. Еще хуже пришлось военнослужащим ЮНА, многие из которых были 18-19 летние срочнослужащие, в Тузле.Там точно так же штаб Тузланского корпуса выходил колонной и 15 мая на улице Скоевская попал в засаду неприятельских сил, чье политическое руководство это ныне объясняет, якобы, зашитой от агрессии ЮНА на Тузлу. На Скоевской число погибших перевалило за сотню, если не две, а пленным пришлось куда дольше, чем в Сараево провести время в тюрьмах и лагерях. Вероятно, такая же судьба постигла бы и две с половиной сотни военнослужащих (учащихся и преподавателей, а так же остальных военнослужащих) учебного центра сухопутных сил ЮНА в казарме «Маршал Тито», не будь вблизи уже сербской Гырбовицы через которую они только в июне смогли выйти.Такие же нападения были совершены и на узел связи ЮНА на горном массиве Влашич и на фабрику взрывчатых веществ в Витезе (что, естественно, обеспечило противника большим количеством взрывчатых веществ, в том числе промышленного пластита «Витезит»). Миротворчество командования ЮНА было делом катастрофичным. Однако и югославский политический верх не меньше «возлюбил» миротворчество и провозглашая 27 апреля 1992 года новую Югославию без всяких территориальных претензий к Боснии и Герцеговине и, конечно, к Хорватии, не обращал внимания на новые случаи нападение на ЮНА,как например под городом Яйце или под городом Ключ (Б и Г), где в колонне ЮНА, выводимой из Хорватия 27 мая, мусульманские боевики Эмира Авдича убили шестерых и ранили 26 военнослужащих ЮНА. Югославское председништво, решением от 4 мая «о выводе в течении 15 дней всех военнослужащих ЮНА с территории Боснии и Герцеговины», окончательно поставило точку на единстве и Югославии и сербского народа.
      Решение югославского верха о создание «третьей» Югославии было в полной противоположности с его предыдущей политикой поддержки, пусть и относительной, местных сербов в Хорватии и в Боснии и Герцеговине.Тем самым многие усилия последних по созданию «Великой Сербии» теряли свой смысл, ибо свое благополучие и безопасность, они могли достичь с куда меньшими жертвами в рамках социалистических границ.
      Но не только местные сербы оказались оставлены с созданием «третьей» Югославии, сама ЮНА в Хорватии и Боснии и Герцеговине оказалась преданной и возможно именно поэтому и надо было создавать в ходе войны Вторую ВО на территориях Хорватии и Боснии и Герцеговины, дабы легче ее было подставить под удар. Ведь в Боснии и Герцеговине председништво, из которого благодаря политике Белграда вышли сербские члены, формально законно провозглашала «присвоение» всех сил и средств ЮНА, притом, что те, кто в ЮНА этого не желал, могли якобы организованно под присмотром МВД, конечно мусульмано – хорватского, и наблюдателей ЕС покинуть Боснию и Герцеговину. Тем самым, югославский верх дал основания для нападений на ЮНА, и неудивительно, что Еюп Ганич один из главных организаторов разгрома колонны ЮНА на улице Доброволячка, в 1996 году, сразу после войны, беспрепятственно посетил Белград, хотя в тамошнем военном суде против него было выдвинуто обвинение за «Доброволячку».
      До сих пор не описана трезво и беспристрастно история боевых действий в Сараево весны 1992 года. Это, впрочем, и понятно, ибо пришлось бы тогда связать уход ЮНА из Сараево и последующее, через несколько дней, неприятельское нападение на сараевское селение Пофаличи, где большинство тогда составляли сербы. В этом селении либо сразу в нападении, либо в течение последующих нескольких недель погибло до несколько десятков сербов,в том числе гражданских лиц, а остальные сотнями бежали в сторону Вогощи, не имея существенной помощи ни ЮНА, ни местных сербских сил.
      Дело здесь не в чьих-то личностях, что ныне постоянно пытается навязать народу, а в том, что здесь обанкротилась политическая модель государства, а тем самым и его военная сила. Абсурд считать, что с крахом идеологии государство остается неповрежденным и выискивать в государственной политике какие-то абстрактные политические категории.Ведь те лица, что находятся в аппарате государства в той или иной мере служат определенной идеологии, и если эта идеология обанкротилась, то нельзя, даже если очень хочется, носителям власти, без проблем сделать переход к другой идеологии с «высоко поднятой головой». Этот переход-вещь тяжелая, поэтому таким фарсом тогда, а тем более сейчас выглядят национальные программы и вожди, пытающие совместить две совершенно несовместимые вещи –коммунизм и национализм и коль это было абсурдом в теории, то тем более было абсурдом на практике.
      ЮНА сама по себе была не плохой армией, но ее организация требовала силы воли и чувства долга в самом командовании, а это постигалось лишь на основе сильной и ясной идеи. Возможно, воскресни Тито, и он пусть ценой больших жертв попытался бы сломить неприятельское сопротивление, но Тито это мог делать лишь в интересах «Коминтерна и коммунистической идеологии», а они были уже мертвы. К тому же, в такой войне он должен был сокрушить всякий национальный отпор, что вообще делало войну бессмысленной, да и бойцов для его армии нельзя уже было бы найти.
      Каждая война требует особой организации для каждого театра боевых действий. В особенности это касается войны гражданской, которая требует особых методов действий и форм организации для каждого периода войны, и это является следствием не только имеющихся возможностей, но и достигаемых целей. Проще говоря, война является одной из форм политики, подобно дипломатии, и соответственно так же ведома идеологией, как и вся политика, а тем самым вооруженные силы и становятся главными носителями идеологии, стремясь к ее абсолютному воплощению уже самой естественной целью полной победы в войне.
      Нелогично генералам, которые как раз и являются очень часто лишь политиками, оправдывать свои неудачи объективными политическими причинами. Действовать надо в тех условиях, какие существуют, и, если к этому военные вожди не приспособлены, значит они не могут быть такими вождями. Сербское же руководство сознательно шло в войну и поэтому должно было дать все от себя зависящее, показав самоотверженность и волю при тщательном и ответственном планировании операции, отказываясь от всяких личных желаний и предубеждений ради общей победы. Примеров такой самоотверженности конечно можно было найти даже среди тогдашних генералов ЮНА, но общая генеральная линия, задаваемая всей ЮНА, а в конечном итоге всему сербскому народу, была нацелена на «миротворчество», а тем самым на поражение.
       Создание вооруженных сил Республики Сербской.Сараево-ключ войны. Бои за Сараево. Соотношение сил сторон.
      События в Сараево обусловили создание Республики Сербской, ибо именно Сараево и было центром, в котором решалась судьба Боснии и Герцеговины. Планы, предлагавшиеся еще основателем СДС Йованом Рашковичем о создании единой Краины из Книнской и Босанской Краин, были неосуществимы в тех условиях, хотя само объединение РС и РСК было более чем необходимо. Однако, провозгласив Сараево столицей РС, власть на деле от него отказалась и дело здесь не в самом переносе столицы в Пале (поселок в 20 километрах от Сараево). Это было лишь следствием.Причина лежала в полной подчиненности Белграду вследствие многих факторов, о которых можно писать целые книги, но как только от Сараево сербская власть отказалась,война для сербского народа стала бессмысленной, как и любая война, в которой нет стремления к победе над неприятелем. Это в полной мере проявило себя уже во второй половине 1992 года в особенности в восточной части Республики Сербской, ибо в западной этот период все же ознаменован несколькими операциями корпусного масштаба:операция «Коридор-92» по соединению сербских сил в Босанской Краине с сербскими силами занявшими Бырчко и Шамац,операция по взятию Босанского Брода в октябре 1992 года,операция по взятию Яйце в ноябре 1992 года.Созданные на основе частей ЮНА 1-ый и 2-ой краинские (краишки) корпуса ВРС,как и войска Республики Сербской Краины действовавшие совместно сними практически продолжали здесь свою «хорватскую» войну. Для них, как и для всех сербских вооруженных сил, в особенности из РСК, главным противником были как раз хорваты, которых они, очевидно, полностью поразить не могли. Конечно, в теории это было возможно, но естественно, на совершенно иных условиях ведения боевых действий, и организации. К тому же они должны были добиться установления связи с восточной частью Республики Сербской, а тем самым с Сербией. И хотя все это было сделано со многими упоминавшимися недостатками, здесь еще как-то все было относительно понятно. Однако в восточной части Республики Сербской, и прежде всего вокруг Сараево, велись очень странные политические игры, стоившие жизни тысячам людей. Сам ход войны в Боснии и Герцеговине не многим переменился с уходом ЮНА из Боснии и Герцеговины,и с официальным переходом власти к местному сербскому руководству. На Скупштине Республики Сербской 12 мая Радован Караджич стал президентом независимой РС, и Биляна Плавшич – вице-президентом.Было тогда же принято решение о создании ВРС, что и произошло 19 мая 1992 года.В сущности, это значило лишь создание Главного штаба ВРС, дислоцированного в Хан-Пиеске на Романии, который объединил все сербские вооруженные силы, кроме милиции, используя все еще сохранившиеся структуры командования и обеспечения ЮНА. Он объединил в большей степени и регулярные соединения ЮНА
      – Баня-Лучкого, Билечского (Герцеговина), Сараевского и военно-воздушного корпусов ЮНА практически полностью, а также многие части и подразделения Тузланского,Бихачского и Книнского корпусов дислоцированные на территории Боснии и Герцеговины.Большую роль в создании ВРС сыграли «партизанские» части ЮНА (бригады и дивизии) которые, будучи резервными, становились базой создания сербских легких и пехотных бригад. Использовались, в этом структуры ТО, бывшие вместе с МВД основой в начале войны для создания местных сил самообороны, а так же добровольческие отряды, хотя это многие в сербском военно-политическом верху РС признавать потом не хотели.