Церковный служка сидел возле ящика для пожертвований и дремал.
      День был жаркий, а проповедь длинная. Священник еще молодой, и ему доставляет удовольствие слушать самого себя. Но во время проповеди можно сидеть с полузакрытыми глазами, не рискуя навлечь чье-либо осуждение. Церковный служка был человеком опытным.
      Тема сегодняшней проповеди была взята из Евангелия от Матфея — глава 18, стих 20: "И если где двое или трое соберутся во имя мое, я буду среди них".
      Дверь скрипнула. Еле-еле… Служка наморщил лоб. Это, наверно, уже собираются те, кто пришел на крестины. Но он ошибся. На пороге стоял негр. Высокий худой негр.
      — Эй, ты, — шепнул служка, — это же церковь для белых, не знаешь, что ли?
      Негр не ответил. Только стоял и смотрел прямо перед собой. Глаза у него были большие и скорбные.
      — Пошел вон! — зашептал служка. — Убирайся, черномазый болван!
      Священник продолжал говорить. Только по легкому движению бровей можно было догадаться, что он заметил пришельца. Но сидевшие на задних скамьях начали оборачиваться. Негр по-прежнему стоял не двигаясь. Лишь глаза его заскользили по лицам обернувшихся к дверям людей. Эти глаза словно искали что-то. И, встретившись с ними, люди отводили взгляд. Но вот негр посмотрел на священника, и в церкви наступила тишина.
      Служка первый стряхнул с себя наваждение. Одним прыжком он очутился рядом с нахалом. Теперь уж ему не надо было понижать голос.
      — Вон отсюда! — заорал он. — Читать не умеешь, образина? Видишь — написано: для белых.
      Он решительно схватил чужака за плечо и хотел вытолкать его. Но негр не тронулся с места.
      Прихожане зароптали. Кое-кто из мужчин начал пробираться к выходу. Священник кашлянул.
      — Я думаю, тебе лучше уйти, — сказал он, смущенно глядя себе под ноги. — Это церковь для белых. Цветные сюда не допускаются.
      — Мало им своих церквей! — крикнул кто-то.
      Служка опять попытался вытолкать негра. Двое мужчин с задней скамьи встали и подошли к ним.
      — Выгоните его! — истерически закричала какая-то девушка. — Посмотрите, как он стоит и пялится на нас. Господи, да выгоните же скорее!
      — Они с каждым днем наглеют, — процедила пожилая дама. — Теперь даже в церкви от них покоя нет.
      Один из мужчин вплотную придвинулся к негру и сунул ему под нос кулак.
      — Таких, как ты, нужно привязывать сзади к машине и тащить по грязи. Мотай отсюда, пока не получил по роже!
      Негр по-прежнему стоял неподвижно, и второй мужчина ударил его. Все прихожане вскочили с мест. По лицу негра потекла кровь, но и тогда он не вымолвил ни слова.
      — Ты оглох, что ли? — прорычал тот, кто ударил. — Отвечай, когда тебя спрашивает белый.
      Священник осторожно постучал по кафедре.
      — Мы не должны забывать, что находимся в доме божием, — пробормотал он. — Пожалуйста, поскорее выведите этого человека, чтобы мы могли продолжать.
      Служка открыл дверь, и двое его добровольных помощников наполовину вытолкнули, наполовину вынесли негра на улицу. У церкви остановилось несколько любопытствующих прохожих. Вскоре собралась целая толпа,
      — Я бы тебе задал хорошенько, только чтобы услышать, как ты заорешь, — сказал тот, кто раньше грозился ударить.
      — В чем дело? — зашумели прохожие. — Что здесь произошло?
      — Да этот проклятый ниггер хотел устроить скандал в церкви!
      Негр молчал, но его глаза блестели от слез. Какая-то женщина подошла поближе и плюнула ему в лицо.
      — Бродяга паршивый, — прошипела она, — всех бы вас перевешать!
      Толпа подступала все ближе.
      — Давайте возьмемся за него! — крикнул кто-то. — Вымажем дегтем и вываляем в перьях!
      — А что, правда. Черт бы побрал этот вонючий сброд. Но тут откуда ни возьмись явились два полисмена с дубинками и пистолетами. Они решительно протолкались сквозь толпу, ловко схватили негра и запихнули его в полицейскую машину. В тот же вечер он был обвинен в оскорблении святыни и единодушно приговорен к смертной казни.
      Палач потом сказал жене:
      — Странный все-таки тип. На суде не сказал ни слова. Стоял и смотрел, а глазища, как у собаки. И, по-моему, он не настоящий негр. Мулат, наверно. Но ты бы видела его руки! На обеих ладонях глубокие раны, как будто туда гвозди вбивали. Жалко даже, черт бы его побрал.