- Вы что, имели какие-нибудь личные счеты с покойным Ляминым?
      - Никак нет! - громко гаркнул Песков. - Я ихнюю личность прежде не замечал, не случалось встречаться. Мне было сказано: молодых, которые в кожаном, не трогать, целить в старика. Ну, я и исполнил.
      - А матроса с "Олега", этого вы за что убили? У Пескова забегали глаза.
      - Так пришлось... винтовку с пирамиды не возьмешь, заприметят. А по должности мне оружия не положено, хотя я при снарядном погребе содержателем.
      - Ну, а с какой стати вы вообще примкнули к заговору? Разве после революции вам стало хуже? Песков долго молчал, тяжело вздохнул.
      - Хуже... Деньги аннулировали. Я с малолетства копил, рублик к рублику. А теперь на что они, царские деньги? Вот если б царь вернулся... Я б здесь, в Кронштадте, питейное заведение открыл, трактирчик с музыкой. Может, в купцы бы вышел.
      Приказание убить старика мастера Песков получил из штаба, все по тому же запасному телефону. Но чей это был приказ, кто его передал, - этого Песков не знал.
      - Смотри, Вышеславцев, есть ли у тебя достаточные основания для ареста такого человека? Имей в виду, что за него станут заступаться.
      - Его нужно арестовать. Такого врага нельзя оставлять на свободе ни одного лишнего дня!
      - Какие же обвинения вы с Лапшиным ему предъявите? Арестовал и законопатил черт знает куда Ведерникова, это, что ли? Тогда взгляни на дело с другой стороны. Предположим, ты начальник, отвечающий за всю морскую базу и за флот. Является к тебе командир небольшого парохода...
      - Товарищ начальник, в военном флоте любое судно принято называть кораблем.
      - Ну, ладно, Вышеславцев, я вижу, ты совсем оморячился в своем Кронштадте. Однако не сбивай меня. Значит, приходит к тебе капитан корабля и говорит, что к нему, к этому капитану, уже дважды являлся его бывший знакомый, нелегально перешедший границу, и этот заграничный гость предлагает Ведерникову примкнуть к контрреволюционной организации. Как бы ты на его месте на это посмотрел? Почему он не доложил, когда такое предложение было ему сделано в первый раз?
      Вышеславцев пожал плечами.
      - У Ведерникова, как и у многих бывших офицеров, порядочная каша в голове. Офицерский кодекс чести не позволяет выдавать прежних друзей.
      - А второй раз офицерский кодекс побоку? - спросил начальник.
      - Вот именно, побоку, потому что второй раз. Видите ли, это уже перешло за рамки частного, доверительного разговора и стало известно его подчиненному, Глинскому, за которого он отвечает. Сложно, но правдиво. Офицерскую психологию сразу не переделаешь.
      - Ну, ладно, Вышеславцев, на твою ответственность. Готовь ордер, я подпишу.
      Арестованный держался с поразительным спокойствием и самообладанием. Порой казалось, что речь идет не о нем, не о его судьбе и жизни, а обсуждаются поступки кого-то постороннего.
      - Гражданин следователь, или как вас следует именовать?
      Гражданин уполномоченный, может, так лучше? В общем, гражданин Вышеславцев, попытайтесь на короткое время представить себя в моей шкуре. В то время я фактически отвечал за оборону Кронштадта и флота. Командир базы часто отлучался в Петроград. В ночь на восемнадцатое августа комбазы был в отъезде, и ком-флота, вернее командир действующего отряда кораблей, тоже.
      - Это не меняет дела, гражданин Венкстрем. Венкстрем развел руками.
      - Простите, не понимаю. Вы предъявляете мне обвинение в задержке приказов и оперативных указаний. Но кто же их задерживал, я или узел связи? Была бы хоть одна жалоба на нечеткую работу, и я разгромил бы этот проклятый узел связи!
      - Сейчас вам удобно валить все на покойника, тем более, что он был причастен к заговору, играл в нем активную роль и застрелился, когда пришли его арестовывать. Но нам кое-что рассказали задержанные командиры частей и кораблей, в частности, гражданин Аненков...
      Венкстрем, прищурившись, посмотрел на Вышеславцева.
      - А вам не приходит в голову, что им тоже удобнее валить на меня? Аненков глупый, слабохарактерный человек, вероятно, давно надо было его сменить. Он попал в пиковое положение, когда командир "Гориславы" подал рапорт о том, что был атакован моторкой. Аненков минный специалист, окончил Мин~ный офицерский класс. Кому, как не ему, надо было дать свое авторитетное заключение. А он побоялся, начал выкручиваться. Знаете, как это бывает: посмотрим с одной стороны, взглянем с другой... Морская история учит нас и так далее... А когда эти два комиссара, Янис и Федяшин, начали копаться в этом деле, Аненков вообще скис, перепугался до того, что готов был подать рапорт о болезни. Только подходящей болезни, разрешающей отпуск, у него не нашлось.
      - Кто такой князь Шемаханский? - спросил Лапшин.
      - Князь Шемаханский? - Рыжие брови Венкстрема полезли кверху: - Никогда не слыхал.
      - Как вы сносились со Смирновым?
      - С каким Смирновым? Смирновым-первым или Смирновым-вторым? Один из них служит в штабе, другой командует миноносцем.
      - Со Смирновым с форта номер четыре.
      - Форты не находятся в моем непосредственном ведении, они подчиняются начальнику крепостного района.
      "Ну и бестия! - думал Вышеславцев, с трудом подавляя закипавший гнев. Крутится, крутится... Порой начинает казаться, что не мы его допрашиваем, а он от нас требует ответа, с какой стати его потревожили".
      - Расшифруйте, что значит "замком по морде"? Венкстрем как будто бы немного смутился.
      - Это глупая шутка, непростительная в моем возрасте. Я думал, это забылось. Ведь эта дурацкая бумажка висела только два дня. И потом, Венкстрем опять перешел в наступление, - нынешнее название моей должности "Наопер" тоже не слишком благозвучно, хоть оно правильное. На всех флотах и флотилиях начальник оперативной части штабов так и именуется.
      - Ладно, Венкстрем, простим вам эту шутку, тем более, что вы вообще шутник. Давайте шутить дальше. Скажите: всерьез или в порядке шутки вы принимали участие в разработке плана эвакуации, на тот случай, если Питер все-таки придется сдавать Юденичу?
      Венкстрем чуть заметно побледнел.
      - Сдача Питера, если б это случилось, была бы шуткой фортуны, трагической гримасой судьбы. Я лично относился к этой возможности болезненно. Мой план предусматривал два варианта. Первый вариант - затопить те корабли, которые нельзя провести по Неве в Ладожское озеро, на кронштадтских фарватерах и в самой гавани. Это сделало бы подходы к Кронштадту непреодолимыми. Второй вариант - если первый не удастся, затопить корабли ближе, в устье Невы.
      - Правильно, все правильно, Венкстрем. Вы сказали сущую правду. Вы только умолчали о пустяке - о том, что, закупорив устье Невы, вы предполагали вызвать искусственное наводнение. Весь Петроград должен был быть затоплен до вторых этажей домов, а рабочие окраины ушли бы под воду совсем. Прошло бы не менее полугода, прежде чем удалось бы ликвидировать затор.
      Венкстрем нервно передернул плечами.
      - Я только предложил проект. Его могли утвердить или отклонить. Проект был категорически отклонен товарищем Лениным, - произнес Вышеславцев. - Вас недооценили, Венкстрем. Вы своего рода гений подлости. Мало того, что вы знали о предстоящем налете катеров и распорядились увести на ремонт боны заграждения, мало того, что вы через Смирнова передали за границу секретные позывные, вы еще...
      - Ложь! Ложь! - крикнул Венкстрем. - Это Моисеев, сбежавший еще во время мятежа на Красной Горке, передал планы, шифры, сигналы! Я ничего не знал, я ничего не мог знать! Откуда?
      - От вашего товарища по корпусу, последнего потомка рода французских аристократов, некогда бежавших в Россию от якобинского террора. Фамилия вашего друга Кутансе, вернее де Ку-тансе, а интимное прозвище среди кадетов - Шемаханская царица. Вот откуда и князь Шемаханский. У Кутансе были фальшивые документы, и мы не знали, кто он такой, но его опознал Ведерников. Продолжать?
      Венкстрем рванул воротник кителя так, что отлетели крючки.
      - Можете не продолжать. Я проиграл. Англичане не те партнеры. Лавочники, считали каждый грош!
      Отвернувшись от арестованного, Вышеславцев подошел к окну, прижался лбом к холодному стеклу. Капли дождя расшибались о наружный подоконник, брызгали маленькими фонтанчиками. Огни в гавани и на рейде казались смазанными, растекшимися. Их было мало, этих огней.
      Арестовали всех, кроме таинственного князя Шемаханского. Кутанов скрылся. Но с острова удрать не так-то просто. Вероятно, Кутанов-Кутансе решил дождаться ледостава и сделать попытку удрать за кордон по льду. Из показаний арестованных роль его в заговоре была достаточно выявлена. Это был не просто технический исполнитель, а доверенное лицо бывших союзников царской России - Англии и отчасти Франции.
      Начались повальные обыски, но найти Кутанова не удавалось. Помог случай.
      Однажды часовой обратил внимание на маленький буксир, маневрировавший в заливе. Буксир вышел из Ораниенбаума и, по-видимому, занимался проверкой состояния буйков на фарватере. Незаметно буксир сблизился с рыбачьей лодкой, стоявшей на привязи возле старинного, упраздненного форта. На несколько секунд лодка оказалась заслоненной от наблюдателей корпусом буксира. И тут часовой заметил, что в лодке, где только что сидели двое рыбаков с удочками, остался один человек.
      Часовой поднял тревогу. Буксиру приказали подойти к пристани. В залив, ему навстречу, тотчас вышел военный катер, вооруженный пулеметом. Волей-неволей команде буксира пришлось выполнить приказ.
      Когда задержанные были доставлены в Чека, в одном из них тотчас опознали Кутанова. Вся команда буксира, как выяснилось, была укомплектована бывшими офицерами и гардемаринами.
      Так бесславно закончился Кронштадтский заговор.
      А события, происшедшие в ночь с семнадцатого на восемнадцатое августа 1919 года, моряки окрестили "побудкой", "английской побудкой", и в конце концов за этой датой укрепилось постоянное название: "Кронштадтская побудка".