Глава 4. КОРОНАЦИЯ

Шаг за шагом, вслепую, прошел Кейн назад вдоль коридора и, ткнувшись в завал, ощупал его в надежде отыскать хоть какую-нибудь щель и обнаружил, что рухнувшие пласты камня размером с него самого, а пустоты между ними засыпаны валунами поменьше. Десятка два рабов и несколько дней работы – и Кейн, наверное, раскопал бы лаз, чтобы выбраться. Двасслир сделал бы это и в одиночку, но, вероятно, он сейчас стал краеугольным камнем в этой кладке.

Ощупывая препятствие, Кейн нащупал и высвободил из-под обломков свой потухший факел. Делать было нечего, поэтому Кейн уселся и принялся высекать огонь. Факел вспыхнул, стена завала рядом словно выпрыгнула на Кейна из темноты. Он встал… и зашипел от боли и ярости, стукнувшись головой о выступающий край плиты.

Огонь горел не ровно, а клонился чуть в сторону, словно его колебал невидимый сквозняк. Его желтые языки указывали в сторону гробницы. Вспомнив, что эта пещера – лишь отросток огромной разветвленной системы подземелий, Кейн поспешно направился вдоль потока воздуха, то и дело поглядывая на факел.

Пересекая чертог, Кейн то здесь, то там замечал последствия обвала.

Внезапное сотрясение сдвинуло дряхлые камни, так что сталактиты обломились и попадали вниз, словно копья, со своего вечно темного неба. Одно из копий едва не пронзило останки Бротемлейна, пролетев всего в каком-то ярде от него.

Источник сквозняка обнаружился в дальнем конце пещеры: небольшая каменная штольня. Движение камней, видимо, не было случайностью. Вероятно, во время сотрясения какие-то щели закрылись, а какие-то открылись – и это была одна из них. Разлом, открывавший вход в штольню, тянулся до самого потолка и уходил вниз. Там, под гробницей, можно было различить еще одну пещеру. «Как будто все горы изрыты вдоль и поперек каким-то гигантским червем», – подумал Кейн, осматривая разлом.

Поток воздуха с ощутимой силой шел сквозь разлом, неся неприятный запах сырости – запах несвежий, но часто свойственный зверям. Он заинтересовал Кейна.

На мгновение ему показалось, что он слышит журчание невидимой воды. Вероятно, недалеко, где-то еще глубже в пещерах, текла подземная река. Сквозняк поднимает влагу с восходящим потоком воздуха. В конце концов, подумалось Кейну, ничего фантастического в его измышлениях нет. По крайней мере он надеялся, что не ошибся. Дно нижней пещеры находилось, судя по всему, футах в семидесяти от его ног. Как ни хаотично было нагромождение камней, Кейн сумел определить, что нижняя пещера уходит еще глубже в недра горы, к самым корням мира.

– Я нашел новую дорогу в ад, – вслух поздравил себя Кейн.

Шорох за спиной заставил его резко обернуться. Похоже, Кейн и в самом деле стоял у порога самого ада. На самой границе света и тьмы танцевал белый, как древние кости, таракан – таракан не менее чем в ярд длиной. Суетливый и сосредоточенный, он хлопотал над дохлой летучей мышью, сердито поводя гигантскими усами в сторону непонятного, невесть откуда взявшегося света. Не веря своим глазам, Кейн швырнул в него камнем, и насекомое скрылось, насмешливо поскрипывая в темноте.

Пожав плечами, Кейн вернулся к разлому. Он ткнул факелом вниз, чтобы увидеть побольше, и два зверька с белоснежным мехом, вытаращив на свет подслеповатые глаза, заверещали и в ужасе бросились прочь. Минуту спустя Кейн понял, что только что видел крыс размером с шакала.

Воздух, вода – пещеры внизу были заселены. Но кем! Быть может, эти чудовища – потомки обычных пещерных животных, которые каким-то образом оказались замурованными в скале. Или сами переселились сюда, когда долина превратилась в безжизненную пустошь. В неизменной тьме, не знающей смен времен года и солнца, во что только не превратится обычный зверь. Камнепад убил нескольких летучих мышей – а может, и еще кого-нибудь, чье название людям неизвестно, – и теперь запах крови манит к себе, как магнитом, всех окрестных чудовищ.

«Интересно, что есть еще там, внизу?» – подумал вдруг Кейн, но эта мысль ему не понравилась. Подхватив факел, он пошел прочь от расселины, решив, что столь несомненная дорога в Ад будет последней из всех его возможных путей отсюда. Даже перспектива раскопок внешнего коридора казалась Кейну более заманчивой.

Вернувшись к завалу, Кейн вдруг уловил звук, как будто кто-то ударил по камню. В первый момент он испугался, что плиты снова сдвинутся, но, вглядевшись, понял, что дело совсем не в этом. Разом встряхнувшись и воспрянув духом, Кейн подскочил к стене вплотную и первым попавшимся камнем выстучал по самой большой плите нехитрую мелодию.

Спустя некоторое время он услышал глухой ответный стук. Великан был жив!

И, если это вообще возможно, он расчищает теперь проход!

В нетерпении Кейн принялся расшатывать камни со своей стороны. Не отваживаясь снова тревожить большие глыбы, он начал вытаскивать и откатывать валуны поменьше, не замечая, что обдирает пальцы, по-собачьи отбрасывая крошево мелких осколков. К счастью, камень, перекрывший коридор, был только частью большого пласта, прочно засевшего в стене коридора.

Время мчалось вперед, и Кейн заметил, что работает уже не первый час, только по тому, как уменьшился просмоленный сук, освещавший результаты его усилий. Кейн уже не чувствовал собственных рук, как вдруг выпавший камень открыл отверстие и сквозь завал брызнули лучи света. Приглушенный полутьмой коридора и пылью, тонкий лучик дневного света переливался всеми цветами радуги.

– Двасслир! – завопил Кейн, пытаясь заглянуть в щелку. Откатился еще один камень с той стороны, и Кейн смог бы уже просунуть голову в проем. Между двумя гигантскими плитами образовался зазор, в который Кейн мог бы просунуть голову, но весь низ был еще завален камнями и щебнем.

В проем заглянул огромный карий глаз.

– Кейн? – радостно прогрохотал великан. – Так ты все-таки выбрался из-под обвала? Легенды о тебе не лгут, тебя и в самом деле нелегко убить!

– Можешь ты вызволить меня отсюда?

– Могу, если пролезу сам! – Глаз исчез. Снова послышался грохот камней. – Я думаю, что сумею немного раздвинуть эти плиты, и мы с тобой прокопаем лазейку для меня!

– Один из признаков высших разумных форм жизни – умение учитывать собственный опыт! – проворчал Кейн, нагибаясь за очередным камнем. Но желание великана предстать перед своим королем было выше гор у них над головами.

Постепенно они раскопали давешнюю брешь, и по мере того как свобода казалась все более близкой, а дневной свет становился все ярче, унылая работа все меньше раздражала Кейна. Теперь проход перегораживали только шатающиеся куски огромных плит.

Но в этот раз они не успели.

Неожиданный треск камня, который Двасслир неосторожно потянул на себя, раздался одновременно с грохотом вылетевшего из-под него валуна, словно выпущенного катапультой. Кейн завопил и попытался увернуться. Потеряв равновесие, он метнулся в сторону, но камни, летящие сверху, оказались быстрее.

Грохоча, как тысяча гроз, целый водопад камней обрушился со стены, под которой стоял Кейн. Взвыв от боли, Кейн ужом увернулся от огромной плиты, чудом не попавшей в него, а упавшей рядом. И все же он оказался намертво прижат к стене и завален камнями поменьше.

Чувствуя себя так, словно с него живьем содрали кожу – кровь стекала по ногам в сапоги, – гримасничая и шипя, Кейн попытался освободиться, но ровным счетом ничего не добился, только выяснил, что все кости у него каким-то чудом остались целы.

Неизвестно, какое волшебство удержало остальную часть завала, но на этом обвал и закончился. Раскопанная ими щель осталась не засыпанной.

В ней немедленно появилась голова великана.

– Кейн? Вот черт подери! Да тебя убить труднее, чем змею! Можешь ты выбраться оттуда?

– Нет! – выдохнул Кейн, тщетно пытаясь сдвинуть плиту. – Тут осыпалась целая куча осколков. Они забились за плиту, и мои ноги застряли! – Он выругался, пытаясь, по крайней мере, приладить на место выдранные с мясом куски кожи.

– Ладно, я вытащу тебя, как только расчищу ход, – проворчал Двасслир и снова принялся ворочать валуны.

Но тут Кейн услышал звук осыпающихся камней совершенно с другой стороны.

Чье-то тяжелое тело карабкалось из пещеры, и камешки сыпались у него из-под ног.

Оскалив зубы в зловещей усмешке, Кейн уставился на вход в гробницу.

Сначала он решил, что это скелет короля Бротемлейна восстал со своего трона. Но странную тень не венчала корона, чей рубиновый свет по-прежнему едва различимо струился во тьме.

И глаза! Живые, настоящие глаза, уставившиеся на Кейна с голодной злобой.

Медленно карабкаясь по камням, из пещеры вылезало чудовище, порожденное самой ночью!

Саблезубый тигр! Или привидение, призрак саблезубого тигра из адского мрака. Гигантское порождение тьмы и глубин каменного безвременья! Во всем своем великолепии, не сравнимый ни с одним из огромных животных, когда-либо виденных Кейном! Камни застучали, осыпаясь, из-под его когтей, когда он вылез из расселины в дальнем конце пещеры и встряхнулся. Гигант-альбинос, по крайней мере, вдвое превышавший чудовищ из легенд, которые были когда-то известны людям.

Мощные челюсти разомкнулись – зверь зевнул, демонстрируя жуткие клыки и жаркую глотку – саблезубые челюсти, которые могли перекусить Кейна с той же легкостью, с какой кошка убивает мышь.

Один Тлолувин знает, какие чудовищные создания населяют тьму пещер, тот каменный лабиринт, что ведет в самое сердце его королевства. Какие звери служат подземному королю, превращаясь из обычных существ в гигантов? Уловив чутким бархатным носом запах крови, киска оставила свою уютную корзинку и решила немного поохотиться там, куда хозяин не допускал ее тысячи тысяч лет.

Кошка почуяла дичь.

Не в состоянии высвободиться, Кейн обреченно обнажил меч. Пещерная киска уже, верно, нашла его – во тьме все чувства обостряются, и нюх у твари должен был быть отменным. Но существо медлило с атакой. По-видимому, ее смущал дневной свет, невиданный в ее владениях.

Погасший факел лежал среди камней в пределах досягаемости. Ценой лихорадочных усилий Кейну удалось зацепить его мечом и подтащить к себе. Зверь испустил рык. В ответ Кейн запалил факел. Тигр в недоумении попятился. Свет слепил ему глаза. Он недовольно помотал головой.

– Двасслир! Ты можешь пробиться сюда?

Ветвь почти сгорела, и огонь подбирался к самым пальцам Кейна.

– Тут посередине плита! – загрохотал великан с воодушевлением. – Я не сдвину ее, пока не раскидаю остальное! Тут, знаешь ли, маловато места, чтобы раскачать все это как следует!

Саблезубый явно начинал злиться и сделал шаг вперед, еще раз тряхнув головой. «Голод скоро пересилит его страх, – вдруг понял Кейн, – и он кинется на меня, не задумываясь». Зверь приближался. «Через минуту он сможет добраться до меня одним прыжком», – прикинул Кейн.

Сжав зубы и прищурившись, Кейн выставил вперед меч. Ему было ясно, что в его распоряжении один-единственный удар, но он твердо решил, что его убийца, прежде чем доберется до него, как следует отведает стали.

– Я попробую достать до его горла, когда он прыгнет! – мрачно выкрикнул Кейн. – Попробую ранить его как можно сильнее. Готовь топор, Двасслир! Если ты успеешь, то, может, и прикончишь его. Корона Бротемлейна ждет тебя, и когда ты вернешься, то сможешь рассказать своим, какой монетой за нее уплачено!

Двасслир в остервенении разбрасывал камни направо и налево. Кейн не смог оценить результатов его усилий. Он боялся отвести взгляд от хищника.

– Держи эту кошку на расстоянии, Кейн! – ревел великан. – Держи, сколько сможешь! Сейчас я расчищу дорогу. Я втравил тебя в эти поиски, и я не оставлю тебя на съедение, как козленка!

Факел погас в тот самый момент, когда Кейну было уже нестерпимо горячо держать его. Послышался тяжелый грохот сдвигаемого камня, но Кейн по-прежнему, не отрываясь, смотрел в глаза хищнику. Тигр подобрался, ободренный исчезновением факела. Кейн вдохнул побольше воздуха, чтобы вложить все свои силы в последний удар – и в изумлении увидел, что зверь отступает.

Пылающий конец ствола появился между камнями. Откуда-то снизу доносилось глухое ворчание. Обернувшись, Кейн увидел торжествующую физиономию Двасслира, проползающего через подкоп под завалом.

– Хо! Дело сделано! – прогрохотал великан, выпрямляясь. Для того чтобы протиснуться в вырытый им проход, великану пришлось затаить дыхание. – Пришлось использовать топор, чтобы подпереть нависшую глыбу. Она качнулась немного, но думаю, выстоит, пока мы не выберемся отсюда.

При неожиданном появлении существа собственных размеров саблезубый тигр отступил в глубь пещеры. Двасслир укрепил факел меж камней в проходе, затем склонился к Кейну. Навалившись могучим плечом, он сумел отвалить удерживающий человека камень.

Кейн пошатнулся, но устоял на ногах. Облизнув пересохшие губы, он решил принять как должное неожиданное освобождение.

– Можешь идти, человечек?

Морщась, Кейн сделал несколько неуверенных шагов.

– Да, хотя я предпочел бы на ком-нибудь ехать.

Великан подхватил факел.

– Теперь я увижу короля Бротемлейна! – объявил он.

– Не дури, Двасслир! – взмолился Кейн. – Что ты сделаешь против этого тигра без своего топора? Ты не сможешь защититься от него – он ведь сторожит нас в той пещере! Мы окажемся просто баловнями судьбы, если сумеем смыться прежде, чем он решит снова напасть!

Великан молча отстранил Кейна.

– Послушай, ну, мы можем просто переждать, пока эта кошка не устанет. Найдем дерево и вобьем его вместо твоего топора, и тогда попробуем взять корону!

– У нас нет на это времени, – отрезал Двасслир. – Я, видишь ли, не очень надеюсь снова заполучить топор. По топорищу прошла трещина, и топор может не выдержать в любой момент! А тогда обвалится вся стена! Ничего, факел удержит кошку на должном расстоянии, так что мы успеем забрать корону. Кроме того, кошка может быть не единственной тварью, обитающей в этих подземельях. Из пещеры, наверное, может вылезти и что похуже. У нас нет времени, Кейн.

Кейн выругался и поплелся вслед за великаном.

– Хэй! Саблезубый! – прокричал Двасслир, вступая в зал с исполинскими сталактитами. Громовое эхо прокатилось и вернулось, отразившись от дальней стены. – Саблезубый! Помнишь ты меня? Мои предки воевали с тобою! Мы одевались в шкуры твоих пращуров и делали ожерелья для наших женщин из их когтей. Эй, слышишь меня, саблезубый! Ты в три раза больше своих предшественников, но я не боюсь тебя! Я – Двасслир, последний потомок старых королей! Я пришел за своей короной! Прячься в нору, саблезубый, – или я спущу с тебя шкуру, чтобы завернуть в нее мою королевскую корону!

Эхо прогремело по пещере, и в ответ на вопли гиганта донеся рык разозленного животного. Огромная кошка неслышно вышагивала где-то рядом во тьме, но многократное эхо мешало определить, из какого угла она рычит. Под потолком в панике метались мыши, поднимая тучи пыли. Кейн в тревоге поднял меч, не задумываясь над тем, что мягкая лапа может ударить его сзади.

– Король Бротемлейн! Легенды моего народа не солгали! – послышался благоговейный шепот Двасслира. Он стоял, окаменев, перед троном своего героя, на его лицо лег отблеск былой славы. Красные искорки – отражение рубинов – плясали в его зрачках.

Великан перевернул обрушившийся сталактит и, воспользовавшись им как лестницей, потянулся к короне мертвого короля. Движением легким, какого от него трудно было ожидать, он поднял тяжелый обруч, не потревожив праха.

– Патриарх, это нужно сейчас твоим детям.

Возмездием всем могильным ворам прозвучал во тьме ужасный рык, и саблезубый тигр выскользнул из тьмы. Подобрав тело прирожденного убийцы, он прыгнул на беззащитную спину великана. В последнее мгновение Двасслир, бывший все время настороже, сумел развернуться и несколько смягчил силу прыжка.

Сплетясь в единый клубок, огромная кошка и великан скатились к подножию трона.

Зубы тигра впились в плечо Двасслира, его когти оставляли на спине великана глубокие следы. Зверь подбирался к горлу. Кейн бросился к ним. Ярко сверкнул его меч. Но тигр заметил движение Кейна и одним мягким ударом лапы отбросил воина далеко в сторону. Кейн ударился затылком о каменный пол и замотал головой, пытаясь восстановить зрение.

Двасслир, воя, приподнялся на колени и попытался отодрать от себя разъяренного хищника. Локтем он натолкнулся на факел, подхватил его и с размаху ткнул горящим концом в чудовищную морду. Заверещав от ужаса и боли, полуослепший тигр ослабил хватку, и великан ударом ноги отшвырнул зверя.

В пещере запахло паленой шерстью. Медвежья шкура клочьями свисала с плеч великана.

– Лицом к лицу! – дико прокричал он. – Трус из темного подземелья! Наберись теперь смелости и нападай на своего господина лицом к лицу!

Прежде чем тигр успел подобраться для прыжка, Двасслир подскочил к нему, размахивая факелом в левой руке. Вся пещера, казалось, следила за этой парой, кружившейся в центре зала. Снова они сцепились, наполнив воздух запахом крови и паленой шкуры. Кейн по-прежнему силился подняться, но не мог. Гигантские челюсти кошки ловили пустоту, но когти, каждый размером с хороший кинжал, оставляли глубокие раны в теле Двасслира.

Словно не замечая, что уже умирает, великан всей своей мощью обрушился на голову тигра. Проклиная боль и слабость, он схватил тварь зубами за ухо и с жутким хохотом крушил кулаками череп зверя. Кровь заливала белоснежный мех.

Двасслир выкрикивал что-то в такт ударам. Кейн с трудом разобрал слова древней песни великанов о доблести и битве.

Неожиданно Двасслир выпрямился и со словами: «Теперь умри, саблезубый! Умри, узнав, как надо вести себя с повелителем!» – он уселся на тигра верхом, сжав его в тисках коленей. Зверь отчаянно пытался выбраться, но не мог.

Гигантские кулаки молотили его по голове и ребрам. Тварь едва дышала.

Откинувшись, как всадник в седле, Двасслир наносил удар за ударом. Тихий храп вырвался из горла хищника. Он был не в состоянии сражаться дальше. Впервые за много-много столетий саблезубый тигр узнал, что такое страх. Кровь заливала великану руки, плечи, спину, но его колени сжимались все сильнее. Зверь прогнулся в последнем усилии и рухнул на пол, испустив дух.

Смеясь, Двасслир повернул к себе оскаленную морду твари. Он хотел заглянуть в мертвые глаза врага.

– Ну, теперь корона короля Бротемлейна моя! – выкрикнул он и пинком отшвырнул мертвое тело. Великан шатался, но стоял прямо. Плащ его потемнел от крови и висел клочьями. В страшных ранах, нанесенных тигром, желтым просвечивали кости и сухожилия, стоило только великану шевельнуться.

Застонав, он добрался до трона и сел, прислонившись спиной к его подножию.

Превозмогая боль в голове, Кейн подошел и опустился на колени перед великаном.

Осторожно и привычно прощупав раны, Кейн наткнулся на два ручейка крови – место, куда вонзились гигантские, как бивни, клыки тигра. Кейн видел слишком много ран на своем веку, чтобы понять: эти – смертельные.

Двасслир торжествующе, но слабо улыбнулся. Лицо его было бледным.

– Вот так мои предки расправлялись с гигантами на заре мира, – удовлетворенно сказал он.

– Клянусь, – произнес Кейн, – ни один из них не встречал зверя таких размеров. И тем более никто из них не убивал его голыми руками!

Великан устало покачал головой.

– Ты так думаешь, человечек? Но ты же не знаешь легенд нашего народа, Кейн. А они говорят чистую правду, и теперь я это знаю наверняка. Пламя и Лед! То были славные дни!

Кейн поискал взглядом вокруг и наткнулся на золотой обруч, выпавший из рук гиганта, когда напал тигр. Рубины горели, как кровь Двасслира. Корона оказалась невероятно тяжелой. И хотя сама судьба теперь отдавала ее в его руки, Кейн уже не жаждал обладать короной короля Бротемлейна.

– Теперь она твоя, – пробормотал Кейн, водружая корону на склоненное чело великана.

Двасслир безотчетным движением вскинул голову, и в лице его было величие, гордость и печаль.

– Я мог бы вернуть им дни былой славы! – прошептал он. И чуть погодя добавил:

– Но, быть может, появится новый герой – тот, кто сумеет сделать явью старинные были!

Он сделал Кейну знак оставить его – так короли отпускают слуг, перед тем как уснуть. Его глаза уставились в пустоту.

– Вот в то время стоило жить! – вздохнул великан на прощание. – Время героев!

Кейн тяжело поднялся на ноги.

– Великий народ, великое время, – тихонько пробормотал он, уходя. – Все это – правда. Но, думаю, нынче последний из героев оставил нас!

ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ