XXI. ОБ ИГРАХ И ЦЕЛЯХ

С моря дул легкий ветер. Луна выглядывала из-за облаков, освещая мостовые.

Имель указывал путь, он шел быстро и нервно.

– Я подумал, что, вероятно, ты можешь что-то с ним сделать, – сказал он.

– Не всегда, – проворчал Арбас, с трудом поспевая за ренегатом.

– С ним такое часто? – спросил Имель.

Арбас пожал плечами:

– Я не настолько хорошо его знаю. Но пару раз я видел его таким. На него иногда находит. Он не спит, курит слишком много опиума и заливает в себя слишком много бренди. Любой другой человек дал бы дуба через неделю такой жизни, но Кейну хоть бы что…

– Это здесь, – сказал Имель, указывая на прибрежный кабак.

Над дверью не было никакой вывески, но смесь запаха кислого вина, мочи и рвотных масс была знакома убийце. Они осторожно миновали грязный кожаный занавес и всмотрелись в полумрак. Через порог было переброшено раздавленное тело человека. Арбас переступил через него.

– Кейн? – позвал он тихо.

Фигура, склонившаяся над стойкой, подняла голову.

– Заходи, Арбас, – пробормотал Кейн.

Убийца вошел в плохо освещенную комнату. Имель взволнованно последовал за ним. Еще одно искалеченное тело лежало среди обломков стола.

– Похоже, ты конфисковал это заведение исключительно в свою пользу, – заметил Арбас.

– Почти, – согласился Кейн. Он поднес бутылку к губам, глотнул и бросил ее Арбасу. Узколицая жрица любви протянула ему еще одну из-за стойки. Ее глаза беспокойно метались от лиц пришедших к Кейну.

– Содержатель таверны ушел, – сказал Кейн. – Моя подруга рассказывала мне историю своей жизни. Это очень интересно.

– Чем занимаешься? – небрежно поинтересовался Арбас, передавая бутылку Имелю.

– Искал спокойное место, чтобы немного выпить.

Лицо девушки было неестественно бледным под румянами. Арбас глянул вниз и увидел третье тело, растянувшееся за стойкой у ее ног.

– Спокойное место, – сказал убийца.

– Здесь стало гораздо спокойнее спустя некоторое время,– поведал ему Кейн.

Имель вздохнул и сел на скамью. Его люди доложили ему о драке. К тому времени Кейна узнали, и уже не было необходимости вмешиваться. Хотя для полководца позволительно выпить с низшими по званию, ренегат сомневался, пристойно ли драться с ними.

Кейн нахмурился, увидев встревоженное лицо Имеля.

– Выпей, – пригласил он. – Ты выглядишь расстроенным. Хочешь позаимствовать мою подружку?

Кейн грубо захохотал от этой мысли. Он скатился со стойки, держа в огромных руках две бутылки, и направился через замусоренную комнату. Продолжая смеяться, он скользнул в кресло за угловым столиком.

Арбас кивнул Имелю, и они пододвинули стулья и уселись рядом с Кейном. Проститутка робко наблюдала за ними из-за грязной стойки, поедая глазами входную дверь.

– Арбас,– сказал Кейн,– ты когда-нибудь спал с одноногой женщиной?

Убийца отрицательно покачал головой, наклоняя свою бутылку.

– Имель, – повернулся Кейн к товносианцу, – ты когда-нибудь спал с одноглазой женщиной?

Имель сделал большой глоток из своей бутылки, изо всех сил надеясь, что их никто не слышит. От бренди ему показалось, что убогая комнатка светится, и неожиданно он засмеялся вместе с Кейном.

– Было время,– начал Кейн, пододвигая бутылку компаньонам,– было время, когда императрица приглашала тебя в свою постель, и за это стоило сражаться. На следующий день отправляйся и разбросай свои кишки по полю битвы – черт побери, умрем за поцелуи ее императорского величества. Почему нет? Мужчины гибли и из-за более глупых вещей. Но это…

Арбас тоже развеселился. Проститутка выскользнула из-за стойки и скрылась в ночи. Никто не обратил на нее внимания.

– Имель,– пробормотал Кейн,– твоя подружка сбежала.

– Она слишком тощая, – ответил Имель, приканчивая вторую бутылку.

– Все эти герои из легенд, – запечалился Кейн, – шли и погибали за любовь прекрасной дамы. А все, что есть у нас троих, – одноногая сумасшедшая.

– Да уж, должна быть причина получше, чтобы жизнь отдать,– согласился Имель.

– А тебе-то зачем это надо? – спросил Кейн.

– У меня самый лучший повод, – ответил ренегат с пьяной откровенностью. – Я сражаюсь ради себя самого. Если все будет хорошо, то, когда это закончится, я буду одним из величайших лордов новой Империи. Земли и богатства, власть и высокое положение. Больше не надо будет терпеть насмешек со стороны Оксфорса Альремаса и ему подобных. Моя кровь так же чиста, как и у них. Все, что мне надо, – это богатство и власть.

– Если ты доживешь до этого, – жизнерадостно ввернул Арбас. Он вернулся от стойки с очередной партией тяжелых зеленых бутылок.

– Я поставил на ту, которая одержит победу, – возразил Имель. – Я знаю, каков риск. Любая цель, которая стоит того, чтобы стремиться к ней, имеет цену.

– И способ не платить по счетам, – ухмыльнулся убийца.

Имель поднял свою бутылку:

– Я рискну. Иначе ради чего жить? Но как насчет тебя, Арбас? Тебя, с твоей похвальбой, что ты учился в великом университете в Ностоблете? Почему будущий философ покинул пыльные библиотеки и лекционные залы, чтобы продавать свой клинок за запачканное кровью золото?

– Та же причина, что и у тебя, Имель, – с подчеркнутой медлительностью произнес Арбас. – Просто я более избирательно отношусь к тем, кого убивать, чем обычный наемник. Прибыльное занятие, хотя и не такое славное, как резня на поле боя.

– Тогда что ты делаешь здесь, с Кейном?

– Почему бы и нет? Мне платят и за это.

– Это не ответ.

– Такой же ответ, как и любой другой. Черт возьми, разве человек может по-настоящему контролировать свою судьбу? Разве он знает, почему поступает так, а не иначе? Мы играем в драмах, которые сочиняют боги, следуем узору наших судеб, – и какая разница, как мы пытаемся объяснить наши жизни и наши дела?

Имель рыгнул:

– Клянусь Хорментом! Тебе следовало остаться в университете. Но как насчет тебя, Кейн? Можешь ли ты объяснить, почему ты здесь? Или ты будешь извергать такую же философскую белиберду, как и Арбас?

Кейн горько рассмеялся:

– Это моя игра. Старая игра со старым врагом. И сегодня я обнаружил, что устал от нее.

Он встал и стремительно вышел. Они отправились за ним, следуя за звуками его ядовитого смеха во мраке.

ХХII. НАВЕРХ ИЗ БЕЗДНЫ

«Ара-Тевинг» шел на всех парусах, рассекая бронзовым тараном черные волны Сорн-Элина. В полумиле от правого борта в испещренное звездами небо вонзались унылые утесы северного берега Пеллина. На фоне одинокой луны плыли перистые облака. Корабль отплыл из Призарта на заре. Ночь «Ара-Тевинг» встретил, разрезая неизмеримо глубокие воды Сорн-Элина.

– Это здесь, – сказала Эфрель.

Кейн приказал спустить паруса. Трирема стала медленно дрейфовать под слабым ветерком. Эфрель, закутанная в горностаевый плащ с капюшоном, вышла на нос и молча стояла у перил, вглядываясь в чернильное море.

Арбас проследил за ее взглядом.

– Так, значит, здесь мы встретимся с нашими новыми союзниками, – неуверенно заметил он. – Когда ты сказал мне, что у Эфрель на уме, я был поражен, что ты принял за чистую монету этот горячечный бред. Теперь, когда я здесь, я уже не так скептично настроен. Если бы не черная линия утесов вон там, я бы поклялся, что мы плывем по морям ада. Ничего удивительного, что даже пеллиниты избегают этих вод!

– Дно в этих местах даже ближе к аду, чем можно себе представить, – пробормотал Кейн. – Что до скилредов и их питомцев, то они все еще населяют эти воды – в этом нет сомнения. Мы уже видели доказательства этого – во время побега из Лартроксии и позже, в Призарте. Что меня приводит в замешательство, так это заявления Эфрель, что после неисчислимых тысячелетий у скилредов сохранился действующий флот. Дочеловеческие расы создавали поразительные машины и оружие, но я не видел действующий реликт Старшей Земли уже наверное… Ну, довольно долго.

Арбас, который, учась в университете, слышал кое-что о расах Старшей Земли – эпохи, скрытой ныне под покровом мифов, – попробовал надавить на Кейна, чтобы тот поведал подробности.

– Я видел крошащиеся кучи базальта, о которых Эфрель говорит, что это были крепости скилредов, – заметил он. – Но как что-то механическое может пережить базальтовые скалы?

– Вот и я о том же, – задумчиво сказал Кейн. – Если их флот был построен на закате той эпохи, как и Дан-Леге, и заботливо сбережен до наших дней… Впрочем, кто может сказать, что возможно, а что нет, если речь идет о науке Старшей Земли. Мы куда больше знаем о черной" магии, чем о дочеловеческой науке. – Кейн нахмурился и продолжил: – Есть и другая возможность. Я думал о том, зачем Эфрель добивалась, чтобы я возглавил ее восстание, и так долго лишь намекала о своем тайном союзе.

Имель, слушавший в мрачном молчании, перебил:

– Возможно, по ряду причин. Во-первых, Эфрель нужен человеческий флот и наземные войска. Во-вторых, ей срочно требовалась защита от кары Мариля, когда он узнает о заговоре, – а она знала, что это случится. В-третьих, ей необходима была первая сокрушительная победа, чтобы привлечь сторонников. Наконец, скилреды потребовали убедительное доказательство силы Эфрель, перед тем как вмешаться в человеческие дела.

– Хорошо,– ухмыльнулся Кейн.– Все в точности так, как мне сказала Эфрель. Да вдобавок скилредам нужно было время, чтобы создать устройства, позволяющие отличить наши суда от имперского флота. Все сходится.

– Тогда что же тебя тревожит? – поинтересовался Имель.

– Предположим, что скилреды намереваются использовать не реликты дочеловеческой эры,– промолвил Кейн.– Предположим, что это новые корабли, которые скилреды сооружают специально для Эфрель.

Арбас коротко глянул на задумчивое лицо Кейна:

– Продолжай.

– Если эта догадка верна,– сказал Кейн,– тогда становится ясно, что скилреды сохранили остатки древнего знания и власти. И после бесчисленных миллионов лет Эфрель каким-то образом уговорила их использовать свое могущество, чтобы вмешаться в дела людей.– Он помолчал, вглядываясь в чернильное море. – Интересно, не получится ли так, что Эфрель, призвав скилредов, вскоре обнаружит, что они не намерены возвращаться в свое потерянное королевство.

Его размышления оборвал радостный крик Эфрель:

– Они идут!

Корпус триремы вибрировал от высокого гудения откуда-то снизу. Моряки беспокойно переглядывались. Люди закричали, указывая на море.

Черные воды Сорн-Элина кипели и вздымались.

Их было четверо, и они, поднявшись из воды, словно стая гигантских черных китов, закружились вокруг «Ара-Тевинга». Только ни один кит не мог сравниться в размерах с этими металлическими левиафанами, и ни одно морское создание не могло плыть с такой невероятной скоростью.

Вопль изумления и ужаса вырвался у команды. Кейн ощутил дрожь: когда он последний раз видел чудо, которое могло сравниться с этим?

Корабли скилредов были примерно в три раза длиннее флагмана Кейна, хотя не намного шире. Он были каплевидной формы – овальная корма и сужающийся нос. Заостренный нос окружало, подобно короне, кольцо шарообразных выступов, испускавших светло-зеленый свет. Столб пара поднимался из искрящейся грозди – каждый шар был примерно десяти футов в длину и сделан то ли из полупрозрачного кристалла, то ли из просвечивающего металла. На одинаковых расстояниях вдоль покатых металлических бортов были расположены конические или овальные выпуклости – черные и на первый взгляд безжизненные.

На мгновение четыре металлические левиафана зависли над поверхностью. Хотя команда была предупреждена, появление этих удивительных кораблей привело всех в страх и трепет. Затем – легко, как акула бросается на жертву, – подводные лодки увеличили скорость и помчались по волнам, оставив «Ара-Тевинг» позади. Несясь чуть ли не над водой, они рассекали море – бесшумно, слышен был только шум воды и гудение двигателей. Кейн следил за их молниеносными передвижениями по свету, испускаемому движущими устройствами. Он оценил их скорость примерно в шестьдесят с лишним узлов. По струям пара, извергавшимся у них в кильватере, он понял, что их двигатели выделяют много тепла.

Они мчались по Сорн-Элину, пока бледно-зеленые волны за их кормой не перестали бурлить. Кейн ждал. Так же внезапно, как и раньше, из морских глубин раздался воющий гул, черная вода вздыбилась – флот скилредов вновь появился перед пораженными людьми и их хрупким деревянным корабликом.

– Теперь смотри, Кейн! – раздался пронзительный хохот Эфрель.

Кейн почувствовал, что у него зашевелились волосы – словно в ожидании удара молнии.

Внезапно конический выступ на носу одной подводной лодки ослепительно сверкнул фиолетовым. Из него с треском вылетел луч и достиг базальтовых утесов, находящихся на расстоянии полумили. Луч ударил по мысу – и тут же деревья и растительность исчезли в ревущем огне, горы начали крошиться и рассыпаться.

Через секунду все четыре подводные лодки открыли огонь – сверкающие лучи испускались из башенок, расположенных вдоль черных корпусов. Адское пламя вырвалось из ночи, и жадные лучи обрушились на берег. Море вздыбилось потоками шипящего пара, когда раскаленные докрасна массы базальта обвалились и расплавленной лавиной рухнули в кипящее море. Чахлый лес занялся пламенем, а через мгновение от него остался белый пепел. Береговая линия на протяжении сотни футов превратилась в извергающий огненную лаву вулкан.

Все прекратилось так же внезапно, как и началось. Кейн перевел дух, осознав, что все это время сдерживал дыхание. Он плохо видел из-за вспышек разрушительных молний. На побережье в клубах пара и дыма тлела страшная красная рана.

Команда была чересчур ошеломлена, чтобы впасть в панику.

– Смотри, Кейн! – завопила Эфрель. – Смотри!

Кейн проследил за ликующим жестом колдуньи. Четыре судна скилредов отплыли от «Ара-Тевинга» и образовали квадрат. Кейн вгляделся в черную воду между ними.

Из волн поднимались извивающиеся черные щупальца, хлеща воздух и злобно шлепая по корпусам подводных лодок. Море содрогнулось – и из него вынырнула гигантская масса сплетенных щупальцев. На секунду над поверхностью моря показалось огромное раздутое туловище. Кейн рассмотрел, что оно было величиной с огромнейшего кита, с извивающимися щупальцами немыслимой длины, которые человек не смог бы охватить, со скрежещущим клювом, который мог раздробить корпус военного корабля, как орех, с бледными глазами размером с двери, уставившимися на него злым и умным взглядом.

Чудовище из детства земли выпрыгнуло из воды и опять погрузилось в чернильные волны. Теперь Кейн знал, что орайха и в самом деле так ужасен, как говорят предания. И Кейн был рад, что он скрылся. При мысли о том, что подобное создание рыщет в глубинах под «Ара-Тевингом», его слегка зазнобило. Он подумал, смогут ли скилреды держать такое чудовище под контролем…

Через мгновение подводные лодки скилредов тоже исчезли. «Ара-Тевинг» опять остался один в море – команду лишь теперь охватила паника, и только затихающие красные отблески на тлеющем побережье подтверждали, что произошедшее не было безумным ночным кошмаром.

Эфрель откинула голову, хохоча. Горностаевый капюшон упал, и Кейн взглянул в жуткое лицо, воющее на мертвенно-бледную луну.

– Заставь людей пошевеливаться! – рявкнул Кейн Имелю.– Надо поскорей выбираться из этих вод.

– Что ты теперь думаешь, Кейн?! – торжествующе воскликнула Эфрель. – Разве я солгала? Ты хотел увидеть это, и разве я не выполнила твою просьбу? Ты все еще боишься Неистена Мариля? Ты все еще сомневаешься, что Эфрель управляет силами, непредставимыми жалким философским человеческим воображением?

– Но на самом ли деле ты управляешь этими силами? – вслух подумал Кейн.

ХХIII. НОЧЬ В ПОКОЯХ М'КОРИ

В покоях М'Кори царил полумрак. Тусклая свеча бросала мягкий свет на два тела, раскинувшихся на ложе,– М'Кори нежно гладила мускулистую спину Лагеса. Он спокойно лежал, расслабившись и наслаждаясь успокаивающими движениями ее рук. Лагес издал довольный вздох.

– Ленивое животное! – воскликнула М'Кори и шаловливо шлепнула его по ягодицам. Он грубо схватил ее и притянул девушку к себе. Застежки ее пеньюара были расстегнуты во время их предыдущих объятий, и, когда они слились в поцелуе, Лагес потянул его с ее плеч. Она гортанно застонала и прижалась к его обнаженной груди. Через несколько секунд она хихикнула и игриво оттолкнула его.

– Что за вольности ты позволяешь себе, грубиян! – вскрикнула она, изображая недотрогу, к которой пристает непочтительный ухажер. – Кажется, ты слишком беспечно относишься к милостям девушки. Неужели ты хочешь обесчестить меня!

Приняв ее игру, Лагес вскочил, приняв взволнованный вид – несколько неуверенно после выпитого вина, – и продекламировал:

– О, прекрасная дама! Не топчи мое сердце! Ведь в нем горит неугасимая страсть бедного воина, которому грозит гибель в бою!

М'Кори ахнула и упала на подушки. Ее лицо побледнело, она поднесла руку ко рту и закусила кулак, чтобы сдержать слезы.

Лагес проклял себя за свою неловкость. Черт побери! Вечно он ляпнет что-нибудь не то! Она так пыталась забыться, отвлечься от напряжения назревающего конфликта, а он тотчас напомнил о нем. Прошедшие месяцы были для нее трудными, он знал это. При всей своей веселости она на самом деле была уязвима, как дитя. Временами Лагес боялся, что он сломает ее своими грубыми руками и неделикатным обхождением.

Он прикоснулся к обнаженному плечу и привлек ее к себе. Ее глаза цвета морской волны вновь наполнились слезами, но она взглянула на него и попыталась не плакать.

– Ты не вернешься, – мягко сказала она. – Я знаю.

Лагес рассмеялся и неясно встряхнул ее:

– М'Кори, М'Кори! Это так глупо! Ты говорила то же самое и в прошлый раз, помнишь? А на этот раз риска будет гораздо меньше. Мы знаем, каковы приемы Кейна и как им противостоять. Мы даже оборудовали некоторые корабли катапультами, как у него. И мы намного превосходим мятежников численностью. Я даже не буду возглавлять наши силы, – добавил он с досадой. – Твой отец сам поведет флот. – Он довольно заметил, что М'Кори не беспокоилась об отце. Марилю никогда не было дела до дочери, что бы он ни говорил.

Ее прическа была в беспорядке, и кольца белокурых волос падали ей на грудь. Лагес приподнимал каждую прядь осторожными пальцами. Из ее глаз ушла боль. Под нежностью в ней таилась сила.

– Не забывай предсказание, М'Кори, – напомнил он, чувствуя, как ее сердце бьется под его кончиками пальцев. – Ты же не собираешься сдаться сейчас, после того как ты так долго сохраняла веру?

Лицо М'Кори приняло мечтательное выражение.

– Так давно,– тихо сказала она.– Интересно, эта женщина на самом деле была жрицей Лато? – На ее щеки вернулся румянец. Губы приоткрылись.

Он залюбовался ее бледной красотой, отраженной в свете свечи.

– Когда мы будем мужем и женой, тебе придется привыкнуть к моему отсутствию всякий раз, когда Империя в опасности.

Она покорно посмотрела на него.

– Давай жить сегодняшним днем, – прошептала она и потянулась к нему.

XXIV. НОЧЬ В ПОКОЯХ ЭФРЕЛЬ

Огромные масляные светильники ярко горели, пытаясь разогнать чернильный мрак подземной палаты. Их неестественный слепящий свет озарял жуткую сцену, какие нередко видел этот зал.

Кейн стоял рядом с Эфрель и наблюдал, как мускулистый стражник из доверенной гвардии вводил в потайные покои партию узников. Примерно шестьдесят человек из тех, кто был взят в плен в битве три месяца назад, не были связаны, но не пытались сбежать. Они с трудом переставляли ноги, на их лицах застыла маска полной безнадежности. Захваченные парализующими чарами Эфрель, они были не в состоянии управлять своими движениями, неумолимо приближаясь к гибели. Как бездумные автоматы, имперцы были притянуты ментальным приказом ведьмы. Ужас в их глазах рос по мере того, как они приближались к водоему.

Сегодня черный бассейн не был, как обычно, спокойным и гладким, подобно зеркалу. Вода кипела и волновалась от стремительных движений под темной поверхностью, и время от времени показывались плывущие тени. Иногда над водой поднималась черная фигура и погружалась обратно скорей, чем ее могли бы рассмотреть обычные человеческие глаза. В водоеме таился ужас.

Эфрель говорила:

– Все указывает на то, что Неистен Мариль вскоре собирается нанести удар. Его лихорадочные приготовления подходят к завершению. Я полагаю, ты готов мгновенно собрать все наши силы.

– Конечно, – подтвердил Кейн. – Ты уже видела, что мои люди в полной готовности, флот на месте и готов к отплытию. Главное, убедись, что твои милые друзья будут готовы, когда мне потребуется их помощь.

Он подумал о почти непреодолимых трудностях, с которыми он столкнулся, чтобы организовать скилредов и привести с их устрашающим оружием в боевой порядок. Трудности возрастали из-за необходимости все держать в тайне. Но и это было ничем по сравнению с поддержанием дисциплины среди его людей, когда они узнали о том, кто их союзники. Кейн поддерживал порядок железной рукой. Никто не покидал остров без специального распоряжения.

В течение нескольких недель после той ночи, когда он побывал в Сорн-Элине с Эфрель, происходили бесчисленные встречи со скилредами в тайном зале колдуньи. Здесь, окруженный реликтами многовековых чародейских занятий, Кейн наблюдал, как Эфрель общается с жуткими созданиями.

Они общались телепатически, хотя как Эфрель могла обмениваться мыслями с такими нечеловеческими чудовищами, оставалось загадкой даже для Кейна. Он и сам развил свои телепатические способности до степени, недоступной большинству людей, но он не мог понять ничего из того, что проносилось между Эфрель и скилредами. Если скилреды могли устанавливать ментальный контакт с человеческим разумом, они делали это только с Эфрель – или же ведьма сама обладала невероятными психическими силами. Так или иначе, но колдунья совершила невозможное: благодаря ее помощи Кейн смог проработать со скилредами детали предстоящей битвы.

Впрочем, перспектива объединиться умами со скилредами была для него малопривлекательной. Куда больше его интересовали парализующие чары Эфрель. Она хорошо хранила этот секрет – как, впрочем, и все свои секреты. Но Кейну казалось, что он разгадал, на чем основано ее заклинание, и он подумывал, не опробовать ли ему на каком-нибудь пленнике собственное контрзаклинание: сможет ли оно нейтрализовать чары Эфрель.