И еще Кейн увидел тех, кто устремляется вслед за одинокими путниками, пока те не обернутся - и не сгинут. Кейн посмотрел в лицо Смерти, и его душу охватил ледяной ужас.
      А были и другие...
      Кейн рычал и кусал губы, кулаками бил себя по глазам, пока видения не стали расплываться. Постепенно от них остались лишь воспоминания.
      Он открыл глаза. Скалы вокруг стояли неподвижно. Приступ лихорадки отступил.
      Неожиданно Кейн ощутил чье-то зловонное дыхание. Глаза, напоминающие раскаленные багровые звезды, смотрели на него, предвещая беду.
      - Нет, Серберис, - услышал он чей-то голос. - Кейн не наш... пока.
      Кейн охнул и метнулся в сторону. Адский пес, больше любого медведя, предостерегающе зарычал на него.
      - Мы разбудили его, - раздался язвительный смех. - Что тебе снилось, Кейн?
      Когти Повелителя Демонов легли на ощетинившийся загривок пса. Высокий, стройный и мускулистый, хозяин Гряды Ворона стоял в черном одеянии, сшитом по последней моде, - рубашка с широкими рукавами, сапоги из тонкой кожи до колен и длинный меч у пояса. Широкий черный плащ ниспадал с плеч, но Кейн знал, что это не плащ...
      Кейн смотрел в упор на величественное воплощение зла, в черноту прищуренных глаз демона.
      - Если ты пришел за мной, Сатонис, оружие у меня наготове, как всегда.
      Повелитель Демонов усмехнулся. В его лице не было ничего человеческого.
      - До сих пор ты встречал меня куда радушнее, Кейн. Отчего же теперь ты показываешь когти?
      - Закончим эту игру, - рявкнул Кейн, отступая к стене откоса. Серберис, облизываясь черным языком, разлегся, перегораживая тропу. Боли Кейн уже не чувствовал, однако доставать меч не спешил.
      - Вассал играет до тех пор, пока ему позволяет его господин, - надменно заявил Повелитель Тлолувин. Плащ колыхался у его ног.
      - Я тебе не вассал! - Ладони Кейна сжались в стальные кулаки.
      - Однако в прошлом ты мне верно служил. Ночной ветер завывал на холмах, но плащ Сатониса не колыхнулся.
      - Ты служил мне - мы сражались бок о бок. Но Кейн никому не повинуется ни богам, ни демонам. Я не стану пешкой в игре, которую ты сейчас ведешь!
      - Если не пешкой, то, может, наградой, - засмеялся Повелитель Демонов. Тебе следует уразуметь: все смертные всего лишь пешки.
      - Я - не смертный.
      - Надеюсь, еще до рассвета я докажу тебе, что ты ошибаешься.
      - Может, это и последняя моя ночь; но тот, кто придет за мной, будет иметь дело не с пешкой, - парировал Кейн с яростью во взоре, ужасном, как взгляд самого Повелителя Демонов.
      Повелитель Тлолувин спокойно встретил взгляд Кейна.
      - У меня достаточно поводов, чтобы тебя уважать. Мы не раз сражались за общее дело.
      - Я смотрю, ты не слишком спешишь отблагодарить товарища по оружию.
      - Ну, Кейн, ты ведь прекрасно знаешь, - с наигранной укоризной возразил Повелитель Тлолувин, - я поступаю так в согласии со своей природой. Сатонис, Тлолувин, Лато - как бы меня ни называли, природа моя неизменна. Лишь глупец может ждать верности от Повелителя Демонов.
      - Тогда и ты, вполне возможно, только пешка в руках своей природы и законов, которым не можешь не подчиниться...
      Усмешка Сатониса уступила место грозному взгляду. Серберис громко зарычал и подался на полшага вперед.
      - Твое хитроумие столь же беспредельно, как и твоя дерзость, Кейн. Думаю, мы поговорим об этом чуть позже... Оцени, однако, мое коварство. Ты должен признать, что в этот раз я установил правила игры. Семь лет не стихающая ненависть Ионор растравляла ей душу и терзала окружающих. А теперь, чтобы совершить эту сделку, она отдаст мне ребенка, дочь, ненависть к которой была для нее пыткой на протяжении стольких лет. Разве это не истинное творение моего искусства? Я знаю, ты чтишь искусство подобного рода. Ты должен оценить ловкость, с какой я заманил тебя сегодня к себе, - скрутил путами горячки, как праздничный пакет лентой; безжалостно бросил на дорогу, чтобы маршрут преследователей был помечен полосой смертей...
      - Даже если ты определил правила игры на эту ночь, Сатонис, - в голосе Кейна слышались гневные нотки, - ты не можешь распоряжаться деталями. Используй других в качестве пешек, но не Кейна! Я не поддамся никакой уготованной мне участи, и если погибну - погибну бесстрашно, как свободный человек.
      - Ты все размахиваешь окровавленным кулаком перед носом Судьбы... Что ж, такова твоя натура. Прежде чем наступит рассвет, мы поговорим подробней о свободе воли и узнаем, что такое твоя дерзость - пустая спесь или отчаянная вера...
      Серберис поднял черную морду к небу и завыл. Звук, напоминающий карканье ворона, отозвался эхом в ночной тьме.
      Повелитель Тлолувин погладил его по массивному загривку.
      - Верно, Серберис, я это чую. Ионор с ребенком приближаются к Голому Ворону. Мы подождем ее там.
      Его усмешка стала жестокой.
      - До свидания, Кейн! Пока мы тут мешкаем, зерна ненависти, посеянные семь лет тому назад и так старательно ухоженные, как раз должны взойти... Кстати, знаешь ли ты, что тропа, по которой ты пробираешься, совсем недалеко отсюда кончается пропастью?
      Раздался удар грома - оглушительный смех небес.
      Кейн остался один.
      Глава 10
      ЛУНА ПОВЕЛИТЕЛЯ ДЕМОНОВ
      Вначале Кейн надеялся, что Повелитель Демонов солгал. Он бросился вперед по тропе с яростью, прибавившей ему сил. Тропинка, идущая вдоль отвесной стены, выглядела безопасной. Но это был не тот путь, который искал Кейн. Он знал об этом, однако предполагал, что направляется все-таки в сторону Голого Ворона.
      Повелитель Тлолувин мог намеренно обмануть Кейна, чтобы тот свернул с дороги.
      Но на сей раз Повелитель Демонов не солгал. Кейн остановился на краю пропасти.
      Каменная глыба отломилась от обрыва и рухнула в Котрас.
      Напрягая зрение, Кейн вглядывался в туман. Над ним в ночной тьме возвышался склон, а под ногами слышался шум воды. Насколько Кейн помнил здешние места, он находился сейчас метрах в тридцати от вершины склона - не меньше.
      Значит, он в ловушке, разве что...
      Заглянув в пропасть, Кейн заметил узкую расселину. Если бы она могла послужить ему опорой, то, возможно, он перебрался бы на другую сторону пропасти, а потом уже придумал бы способ подняться по отвесному склону.
      О том, чтобы вернуться, конечно же, нечего было и думать.
      Неужели он и впрямь лишь пешка в игре Повелителя Демонов?
      Трещина в скале протянулась метров на пятнадцать - чистое безумие! Стена была скользкой от влаги и местами белой от изморози. Но через каждые несколько сантиметров в ней попадались углубления. В них могли поместиться разве что пальцы...
      Кейн раскинул руки и крепко вцепился в выбоины. Сойдя с тропы, он повис в воздухе, напряг плечи и оперся ногами о скалу. Над его головой все еще колыхался туман.
      Он делал все быстро - знал, что не может долго рассчитывать на свои силы.
      Повиснув над обрывом, как огромная обезьяна, Кейн продвигался вперед лишь благодаря ожесточенному упорству. При первом же неловком движении его ждала смерть.
      Щель понемногу сужалась. Кейну приходилось удерживать свой вес только на впившихся в скалу пальцах. Трещина становилась все уже.
      У задыхающегося Кейна с губ сорвалось проклятие. С каждой секундой он был все ближе к гибели, и поэтому не стоило терять времени. Держась за стену одной рукой, другой он поспешно достал кинжал. Плоское лезвие отлично подходило для броска. Был лишь один способ проверить, может ли оно выдержать его вес. Кейн вбил в трещину клинок, перенеся на него всю тяжесть тела.
      Закаленная сталь затрепетала. Рукоять выгнулась под страшным давлением, но выдержала. Изо всех сил пытаясь удержаться, Кейн достал второй кинжал. Он воткнул его в каменный склон и закачался на двух клинках. Две непрочные опоры из стали удерживали Кейна над пропастью. Казалось, они не могут выдержать такой вес, и тем не менее они выдержали.
      С помощью этих импровизированных закладок Кейн сумел перебраться на относительно безопасный участок склона. Приблизившись к груде камней, оставшихся после лавины, он ловко поставил ногу на один из них. Много бы он дал за час отдыха! Однако Кейн знал - нельзя терять ни минуты. В подавленном настроении он побрел вдоль обрыва среди разбросанных камней.
      ***
      Стандорн чувствовал себя обманутым, хотя ему не о чем было волноваться.
      Этот плечистый наемник не доверял странному клубящемуся туману, который сначала покрыл, а затем обнажил осенние холмы. Точно так же не нравились ему таинственные тени, мелькающие во тьме на горных склонах, хотя его испуганные оклики и остались без ответа. Но разве тени могли отвечать?..
      И снова он стал бороться с разъедающим его сердце страхом. Надежда найти Кейна становилась все призрачней, поиски и так уже длились дольше, чем рассчитывали наемники. Пледдис растянул их ряды. Теперь его люди маленькими группками двигались в темноте. Стандорн бросил взгляд на Гряду Ворона и нависшую над ней луну Повелителя Демонов. Ужас леденил его душу. Дорога вдоль реки была не лучшим местом для прогулок.
      - Ты хоть знаешь, что делаешь? - спросил он Натиоса.
      Горец не отличался крепкими нервами.
      - Здесь есть следы. Посмотри сам и убедись: женщина и ребенок, они прошли незадолго до нас. Я вылижу тебе задницу, если это не Ионор с постоялого двора и ее дочь.
      - Но зачем им идти на Гряду Ворона? - не уступал тот. - Не представляю, что могло заставить ее сделать это сегодняшней ночью. Черт побери, ты же знаешь, какие истории рассказывают...
      - Я не сказал, что они идут на Гряду Ворона, - возразил Натиос. - Я сказал, что эта дорога проходит мимо гряды. Мы не знаем, куда направляется Ионор.
      - Тогда почему бы нам не вернуться? - вмешался кто-то из оставшейся шестерки. - Если эта чертова баба желает рисковать в такую ночь - ее дело.
      - Хватит болтать! - рявкнул Стандорн, про себя признав, что наемник прав.
      Однако сделай он так, ему пришлось бы отвечать перед Пледдисом, а тот не выносил трусов.
      - Если Ионор там, значит, у нее есть веская причина, - объяснил он. Может, она хочет встретиться с Кейном. У ее девочки точно такие же волосы, как у него. И эти голубые глаза... уж во всяком случае не от мамы. Кроме того, мы не знаем, кого ее дочка называет отцом. Может, Кейна. Он бывал и раньше в этих горах.
      - На постоялом дворе Ионор была готова выпить у него кровь из жил, настаивал спорщик.
      - Она могла просто делать вид, - парировал Стандорн. - Ведь Кейн все-таки решил остановиться в "Гнезде Ворона", а она приготовила ему поесть. Может, ему там рады куда больше, чем мы думаем. Это объясняло бы то, как он мог так бесследно исчезнуть...
      - И вообще, этот постоялый двор... есть в нем что-то странное, - вмешался Натиос.
      Несколько минут люди шли молча. Они все чаще озирались. Странные звуки, раздающиеся во мраке, звучали все ближе и ближе, становились все громче...
      - Как далеко до Гряды Ворона? - спросил Стандорн, испуганно глядя на голый скалистый пик на верхушке горы.
      - Недалеко - около километра по этой дороге, - ответил Натиос. - Стандорн, как ты думаешь, Кейн знает, что это ты в него попал?
      - Ну, во-первых, не уверен, что именно я попал в него, - запротестовал лучник, хотя раньше он хвастался своей меткостью.
      - Может, Кейн жив. Ну и что, пусть его видели мертвым. О Кейне ведь разные вещи рассказывают... И до него бывали такие, кто, даже находясь в могиле, выполнял свое обещание...
      - Заткнись! - Стандорн выругался, подумав, что убитый наверняка отомстил бы своему убийце, если бы только мог выбраться из могилы.
      - Я просто хотел спросить: уверен ли ты в своем арбалете; помнишь ли ты, куда попала твоя стрела. Вот и все. Может, мы бы тогда знали: то ли Кейн ранен, то ли впереди на дороге нас поджидает оживший мертвец...
      - Я сказал, заткнись! Займись следами.
      - Даже слепец может прочесть этот след. Он ведет прямо на Гряду Ворона.
      - Черт! А это что такое? - вскрикнул кто-то. Они замерли, прислушиваясь.
      До их ушей донесся шорох. Звук шел откуда-то неподалеку.
      - Кто-то взбирается на берег! - сказал другой наемник.
      - Глупости, там слишком крутой склон, - возразил Натиос.
      - Что-то приближается!
      - Ну и что?
      С воплем, от которого кровь застыла в жилах солдат, на обрыв вылез Кейн.
      Кто-то вскрикнул от испуга.
      Лицо Кейна было разбито, одежда в грязи и заляпана кровью. В руке его сверкал меч, беспощадный звериный крик исказил его рот. Он появился из пропасти как мстительный призрак, и в эту ужасную минуту тень его выросла до исполинских размеров. Луна Повелителя Демонов отбрасывала на него красный отсвет, а его глаза горели обещанием верной смерти.
      Выстрел Стандорна в этот раз не был метким. Стрелу из арбалета выпустил страх.
      - Кейн! - истерически завопил кто-то. Наемники бросились врассыпную.
      С яростным криком безумца Кейн пустился за ними в погоню. Не думая об опасности, он нагнал их. Слишком долго охотились за ним шакалы - раненый лев вернулся, чтобы убивать.
      Стандорн терял драгоценные секунды, накручивая ручку арбалета. Реакция у него была плохой, товарищи оставили его одного. Когда же он наконец отбросил бесполезное оружие, то не успел схватиться за меч. Адский клинок Кейна рассек его почти надвое.
      Остальные даже не пробовали противостоять стремительному натиску разбойника. Лихорадочно спасаясь от воющего демона, Натиос прыгнул, неверно оценив расстояние от края обрыва, - его крики стихли в речной пучине.
      Кейн преследовал оставшихся наемников. С очередным врагом он расправился, вогнав в его тело меч по рукоять и разрубив позвоночник. Уцелевшие рассеялись по лесу, но и там Кейн выловил их по одному, перебив всех до последнего. С нечеловеческой силой разбивал он их черепа о камни, пока в руках не оставалось одно кровавое месиво.
      Когда последний враг был убит, гнев Кейна стал стихать. В лесном мраке он услышал чей-то оборвавшийся крик. Тени под соснами тоже гудели эхом предсмертных криков. Кейн закашлялся и тряхнул головой. Когда же он совсем успокоился, к нему вернулось ощущение надвигающейся опасности.
      Слышал ли Пледдис шум схватки? Успел ли кто-нибудь из наемников сбежать, чтобы предупредить остальных о появлении того, кого они разыскивают? Но не это было для Кейна сейчас главным. Он чувствовал куда более ужасную угрозу. С вызовом взглянул он на простирающиеся перед ним холмы.
      В сиянии багрового лунного диска высилась Гряда Ворона. На ее вершину вела тропинка. Где-то там Ионор с ребенком... но насколько близко она к вершине?
      Кейн ненадолго задержался, чтобы зарядить арбалет Стандорна и перевести дух. Это оружие со стальной тетивой могло убить с пятидесяти метров, а Кейн, наверное, сумеет подойти поближе...
      Вложив в последний бросок остаток сил, Кейн помчался к Гряде Ворона.
      Надвигающаяся опасность не смогла заглушить усталости, наваливающейся на него при каждом шаге.
      ***
      Клесст неожиданно остановилась и ухватилась за полу плаща Ионор.
      - Мама, давай вернемся. Я устала.
      - Идем, Клесст. Уже недалеко. Если не перестанешь ныть, я тебя отшлепаю.
      Мама шлепала больно, к тому же девочка чувствовала, какая она сейчас злая.
      - Мама, я боюсь этого места. Солдаты остались далеко позади.
      - Я сказала, идем!
      Ионор подала ей руку, потянула, а когда Клесст пошла, отпустила девочку.
      Она всегда старалась лишний раз не прикасаться к ребенку... Так было лучше.
      - Мама, кажется, я знаю это место.
      - Наверное. Ты часто здесь играла.
      - Никогда я здесь не играла. Все дети обходят эту гряду, а я вообще не ухожу так далеко от дома.
      Ионор решительно рвалась вперед, то и дело нетерпеливо замедляя шаг, чтобы девочка не отставала. Клесст не принадлежала ей. Она была ребенком Кейна частицей, отторгнутой от ее тела. Украденной. Ионор чувствовала себя изнасилованной, опозоренной и обворованной. Клесст не была ее дочерью, Ионор знала это с самого начала. Девочка была вроде раковой опухоли, привитой к ее телу Кейном, от которой Ионор избавилась... Почти избавилась... Девочка жила рядом с матерью. Если б Ионор любила ее, может, все сложилось бы иначе. Но любви не было никогда. Ионор испытывала перед Клесст не больше вины, чем перед опухолью, вырезанной и уничтоженной хирургом.
      Через несколько минут все будет позади. Семь лет ненависти... Клест не почувствует боли. Не так, как...
      - Мама, это выглядит, как то самое место из моего кошмара!
      - Успокойся, Клесст.
      - Нет, мама! Я узнала, это - то самое место. Около той большой скалы на вершине появляется черный пес, а за ним та черная фигура, - голос девочки звенел от страха.
      Ионор нахмурилась. Она надеялась избежать физического контакта с ребенком - обойтись без насилия, хотя под плащом на всякий случай прятала приготовленный заранее моток веревки.
      - Не бойся, Клесст. Когда мы подойдем к этому камню, ты увидишь, что нет там ни пса, ни его хозяина. И тогда ты избавишься от своих кошмаров.
      - Я все-таки боюсь, - прошептала Клесст. Ее глаза округлились от страха.
      - Пошли быстрее!
      Клесст медленно шагнула вперед. Она не хотела сердить мать. Раньше она думала, что, если никогда не выводить Ионор из себя, мать забудет ту страшную вещь, которая случилась когда-то, - хоть девочка и не знала, что это было за преступление. Теперь она сомневалась в том, что такое когда-нибудь произойдет...
      Ее совиные глаза разглядывали голую скалистую вершину. Ионор забыла - если вообще об этом знала, - как хорошо девочка видит в темноте.
      - Мама! - закричала Клесст, вырываясь. - Я вижу их! Черного пса и его хозяина! Они ждут в тени больших камней, прямо перед нами. Пес тоже увидел меня! Разве ты не видишь, как горят его глазищи?
      - Подойди ко мне, говорю! - рявкнула Ионор, доставая веревку. Судорожно пытаясь поймать девочку, она споткнулась о выступающий корень. Сейчас же вернись! - закричала она, растянувшись на земле и глядя вслед убегающей дочери.
      Для Клесст крик матери стал последней каплей, переполнившей чашу страха.
      Девочка побежала назад, вниз по склону. Панический ужас прибавил ей сил.
      Ионор окликнула дочь еще раз, а потом решила поберечь дыхание. Клесст не могла далеко убежать.
      Малышка же мчалась вниз так быстро, как никогда в жизни не бегала. Топот ног за спиной становился все громче, и для нее мать, черный пес и его хозяин слились в единый гонящийся за ней по пятам кошмарный призрак.
      Огромная нездоровая яблоня свесила ветви над дорогой. Последняя из погибшего сада, который рос когда-то на склоне, она словно протягивала к людям искривленные уродливые руки, взывая о помощи. Сладковатый дурман гниющих плодов разливался в ее тени, напоминая запах увядших цветов на кладбище. Яблоня напугала Клесст еще по пути наверх, когда несколько минут назад они вместе с матерью прошли мимо.
      А сейчас ее нога поскользнулась на гнилом яблоке. Клесст пискнула и упала на покрытую падалицей землю. Удар вышиб воздух из ее легких, и она не смогла даже закричать...
      Она отчаянно попыталась подняться на ноги и убежать. Поздно. Холодная рука Ионор схватила девочку за растрепанные от бега волосы. Не дав Клесст перевести дыхание, мать рывком поставила ее на ноги, а потом больно ударила по лицу.
      - Я тебе покажу, как не слушаться!
      Она тяжело дышала. Схватив девочку за запястья, она стала неловко связывать ее руки веревкой.
      Онемевшая Клесст смотрела, как веревка впивается ей в запястья, от страха не понимая, что происходит. Может, мать хочет ее выпороть?
      Загрохотали чьи-то шаги, а потом к тени от кривой яблони присоединилась еще одна.
      "Это тот человек в черном, - подумала Клесст. - Он пришел со своим псом.
      Мать отдаст меня им..."
      - Кейн! - пробормотала Ионор, отскочив от девочки.
      Глаза Кейна яростно сверкали.
      Арбалет дернулся в его руках.
      Ионор вскрикнула от ужасной боли, когда стрела с зазубренным наконечником разодрала ей живот и отшвырнула тело, пригвоздив его к дереву. Ионор должна была упасть, однако повисла, извиваясь в муках. Кейн стоял так близко, и пружина арбалета была такой могучей, что наконечник стрелы, пробив женщине позвоночник, вонзился в искривленный ствол. Ионор судорожно попыталась высвободиться, но неожиданно силы покинули ее. Умирая, она исторгала из себя страшные проклятия ненависти. Ее губы произносили их все неразборчивее. В конце концов даже ее ненависть не была безграничной... И вот безвольное тело Ионор повисло на яблоне, насаженное на стальной стержень.
      Неуклюже - грудь его тяжело вздымалась, а глаза застилал багровый туман Кейн поднял рыдающую девочку и закутал ее в свой кожаный плащ.
      - Отличная работа, Кейн! - прозвучал саркастический смешок. - А я уже считал себя победителем в этой игре.
      Клесст спрятала лицо на плече Кейна. Он чуть отодвинул девочку так, чтобы дотянуться до меча.
      На тропе перед ним стояли Повелитель Демонов и его пес.
      - Ты все еще считаешь меня своей пешкой? - спросил Кейн. - Вот твоя служанка! - и он указал на Ионор. - Сделка не состоится, и если ты все-таки хочешь кого-нибудь заполучить себе на ужин, то вынужден будешь сыграть по моим правилам.
      - По твоим правилам, Кейн? - усмехнулся Сатонис. - Нет уж, благодарю.
      Может, я ошибся, назвав тебя пешкой. Сыграем как-нибудь еще раз, тогда и увидим, действительно ли Кейн - хозяин своей судьбы, баловень удачи... Но не могу сказать, что такой поворот дел меня устраивает. Наши души, Кейн, похожи, как клинки, выкованные одним кузнецом. Думаю, мне будет недоставать тебя после стольких столетий ожидания... ведь ты верой и правдой служил мне столько раз!
      Глаза Кейна гневно вспыхнули.
      - Конечно, как помощник и союзник, - поспешно добавил Повелитель Демонов, изображая почтительность.
      Он потрепал своего пса по тяжелой, нескладной голове.
      - Пошли, Серберис. Луна заходит,; а наш приятель Кейн пригнал сегодня в наши владения много душ. Мы не можем задерживаться с охотой - мои бесенята вконец изголодались...
      Серберис открыл пасть и жутко завыл, пуская обильную слюну.
      Пес и его хозяин растворились во мраке.
      Кейн почувствовал что-то вроде сочувствия к тем, кто осмелился гнаться за ним в ночь Повелителя Демонов. Правда, чувство это оказалось весьма мимолетным.
      Сострадание к врагам Кейну было не свойственно...
      ***
      Несмотря на новый приступ невыносимой боли, Уид почувствовал, как кто-то опускает его на землю. Ожидая очередной пытки, он тем не менее был счастлив от того, что больше не болтается, подвешенный за выкрученные руки. А потом лезвие ножа разрезало путы.
      Уид разомкнул распухшие веки. Перед ним стоял Кейн, хотя узнать его было нелегко. Предводитель разбойников выглядел ужасно - его можно было принять за выходца из Ада.
      Кейн сунул в рот Уида горлышко бутылки. Бандит попытался удержать ее, но оказалось, что руки его не слушаются. Алкоголь обжигал огнем расквашенные губы и поломанные зубы, которые превратились в единую ноющую рану, но разбойник жадно пил из наклоненной бутылки.
      Наконец он пришел в себя настолько, что заметил разбросанные по залу тела своих охранников. Кейн напал на них неистово и стремительно, когда Уид был еще без сознания, и ни одному из них не удалось убежать.
      - Ты в состоянии ехать верхом? - скорее потребовал, чем спросил Кейн. Уид посмотрел на своего предводителя и поспешно отвел взгляд.
      - Думаю, что да, - невнятно ответил он. Вставая, Уид скривился от боли в сломанных ребрах. - Дай мне минутку передохнуть.
      - В конюшне стоят оседланные кони, - сказал ему Кейн. - Наемники тебя не потревожат.
      - Черт возьми, что произошло? - пробормотал Уид, пытаясь сохранить равновесие. - Где Пледдис и его люди? Все ушли искать тебя...
      Ночной ветер донес зловещий вой. Он был похож на лай гончего пса, приближающегося к своей жертве. Это был не самый приятный звук...
      - Подозреваю, что они встретили других охотников, - ответил Кейн.
      Он бросил Уиду внушительный слиток золота. Хоть весил тот немало, золото истерзанные руки пленника смогли удержать.
      - Это тебе, - обратился к нему Кейн. - Используй его так, как сочтешь нужным. Когда почувствуешь себя в силах ехать, возьми Клесст, и поезжайте.
      Скоро рассвет, и вы будете в безопасности. Кроме того, Пледдис мне кое-что должен. Забери Клесст с собой и остановитесь на постоялом дворе в Обри - этот городок далеко на севере. Туда власть объединенных городов уже не распространяется, и никто не будет вас там преследовать. Хорошенько позаботься о ребенке, а когда я вернусь, то поделюсь с тобой спрятанной добычей. Я знаю, что золото тебя сильно интересует... Уид стер кровь с лица, так и не поняв, как Кейн проник в его самые потаенные замыслы.
      - Да, Кейн. Сделаю все, как скажешь. А ты? Пледдис может вернуться в любую минуту...
      - Я сам позабочусь о своих долгах, - грозно заметил Кейн. - А ты выполняй то, что я тебе поручил.
      ***
      Когда Пледдис толчком распахнул двери "Гнезда Ворона", уже светало. Луна Повелителя Демонов давно скрылась за черными холмами. Капитан, шатаясь, вошел в зал. Его одежда была изодрана и окровавлена, а лицо - бледнее, чем обычно. Он весь дрожал, на его мече высыхал ихор. Улыбка давно исчезла с губ Пледдиса.
      - Демоны! - пробормотал он сдавленным голосом. В отупении и ошеломлении он вышел на середину зала. - Дьяволы с холмов! Чтоб их!.. Эти твари были повсюду.
      Выли, царапались, бросались на нас с деревьев и со скал... Слишком много их было... повыползали отовсюду. Мы не могли их остановить!
      Его глаза все еще были переполнены ужасом.
      - А этот пес! Проклятый черный пес! Я видел, как он утащил Эриала. У меня в ушах еще стоит его лай. Я бежал через холмы, как затравленный лис; я был быстрее всех... и вернулся живой...
      Он замолчал, чтобы перевести дух, и лишь тогда заметил, что в таверне не все в порядке. В здании царила мертвая тишина.
      - Где... где же все? - воскликнул Пледдис.
      - Я здесь, - отозвался Кейн, выступая из темноты.
      СИРЕНА
      ПРОЛОГ
      - Ее привезли вскоре после того, как стемнело, - бормотал служитель, словно краб боком пробираясь меж молчаливых рядов каменных плит. - Кажется, вот она.
      Он остановился возле одного из низких каменных постаментов, длинного и плоского, как гроб, и приподнял грязную, мерзкую тряпку. Мертвые девичьи глаза безмятежно уставились в темное небо, лицо, скривившееся от боли и пытки, превратившееся в белую оскаленную маску, было испачкано и покрыто синяками.
      Застывшие капельки крови расплылись на шее и груди девушки, сверкая, как ожерелье из темных рубинов.
      Человек в плаще коротко и отрицательно качнул головой под темным капюшоном. Страж, с лицом белым и круглым, как луна, опустил тряпку.
      - Нет, это не та, - пробормотал он извиняющимся тоном. - Знаешь, иногда возникает такая путаница. Их же много тут, этих девочек. Они постоянно вьются у ворот... - Ежась от холода, он двинулся вдоль помостов, то здесь, то там заглядывая под грязную ветошь. Его спутник молчаливой темной тенью следовал за ним.
      Еле горящие фонари скорее сгущали, чем разгоняли тьму в городском мраке Керсальтиаля. Тяжелый дым курений, призванных отгонять запах смерти, смешиваясь с тьмой, превращал ее в театр темных призраков - более зловонный, чем городские отстойники. Со всех сторон сквозь дымку полумрака доносилось монотонное "кап-кап-кап" тающего льда, время от времени где-то с шумом и грохотом обрушивался целый пласт. Городской морг нынче ночью был переполнен, как всегда.
      Лишь несколько из его сотен с лишним холодных каменных плит были темны и пусты, на остальных под тряпками громоздились чьи-то безымянные тела - иногда в самых невообразимых позах, словно ни смерть, ни холод не могли заставить их утихомириться. Над городом нависла ночь; но через несколько часов ее сменит утро, здесь же, в этом лишенном окон зале, ночь царила всегда. В свете горящих фонарей, в перекрестье теней на полу и по углам лежали мертвые, без имен и званий, дожидаясь своего срока, одни - родных, которые, быть может, разыщут и заберут их, другие - общей могилы где-нибудь за стенами города.
      - По-моему, здесь, - подал голос служитель. - Да. Сейчас я зажгу лампу.
      - Покажи, - распорядился голос из-под капюшона.
      Служитель оглянулся настороженно и испуганно. Этот неизвестный в плаще излучал какую-то силу. Властность и величие сквозили в его словах и жестах.
      Предчувствие беды давно накрыло надменный Керсальтиаль, чьи гордые башни подпирали небо, чьи подвалы и погреба уходили в самое сердце земли.
      - Но свет... вы ничего не увидите... - пробормотал служитель, все же послушно откидывая подобие савана.
      Не то проклятие, не то рычание вырвалось из горла странного посетителя какой-то нечеловеческий звук, в котором звучало больше ярости, чем горя.
      Лицо, обратившее к ним неестественно расширенные глаза, было, вероятно, прекрасно при жизни, но смерть исказила его черты, искривила ужасом и болью.
      Струйка крови застыла, стекая с прикушенного языка девушки, а шея выгнулась под невозможным для живого человека углом. Одежда из светлоокрашенного шелка была порвана и натянута на нее неумело и грубо, словно ее одевал мужчина. Она лежала на спине, с плотно прижатыми к телу маленькими кулачками.
      - Ее нашла городская стража? - повторил посетитель.
      - Ну да, поздно вечером. В парке у гавани. Она висела на одном из деревьев - в той роще, где каждую весну столько белых цветов. Должно быть, только-только отошла. Стражники сказали, что она была еще теплой, как живая, хотя нынче с моря тянет холодом. Похоже, сама повесилась... вскарабкалась на дерево, привязала веревку и прыгнула вниз. Я никогда не мог понять, почему они все это делают... Такая хорошенькая...