Мать быстро пересекла комнату. На тумбочке рядом с кроватью Клесст она увидела глиняный кувшин и снова нахмурилась:
      - Там же есть вода. Ты что, не можешь напиться сама?
      Девочка надеялась, что не рассердила маму. Нет, только не сейчас, когда одиночество тенью окутало ее комнату, а ночь стала сжимать кольцо непроглядного мрака вокруг постоялого двора.
      - Кувшин такой тяжелый, а у меня руки слабые и дрожат... Мамочка, ну пожалуйста, дай мне воды!.
      Мать молча налила воды в голубую чашку и подала ее Клесст. Греша наверняка поднесла бы чашку к губам девочки, слегка поддерживая голову больной...
      Обхватив чашку обеими руками, девочка с жадностью пила. Пальцы у нее были удивительно длинными для ее возраста. Большие голубые глаза исподтишка наблюдали за матерью, следя, не появятся ли на ее лице признаки злости или нетерпения. Как будто бы никаких перемен...
      Сухие от температуры губы Клесст с шумом втянули последние капли воды.
      Мать поставила пустую чашку на место и направилась к двери.
      - Мама, прошу тебя! - тихо произнесла Клесст. - У меня лицо горит. Ты не могла бы как-нибудь его остудить?
      Мать положила свою узкую прохладную ладонь девочке на лоб.
      - Мне снова приснился плохой сон, мама, - прошептала Клесст, надеясь, что мать не уйдет.
      - У тебя все еще температура. Она приносит плохие сны.
      - Это был тот самый кошмар.
      В маминых глазах появилось беспокойство.
      - Какой кошмар, Клесст?
      Мать не рассердится? Не уйдет, если узнает, что пугает ее? Клесст не могла даже думать о том, что снова останется в темноте одна.
      - Это опять была собака, мама. Огромный черный пес.
      Мать повернулась к дочери и сцепила пальцы под высокой грудью.
      - Большой черный пес? - спросила она. - Ты имеешь в виду волка?
      - Громадный пес, мама. Больше всех, больше волка. По-моему, даже больше медведя. Черный, весь черный, даже глотка и язык. Только клыки белые. А глаза у него горели огнем. Он искал меня, мама. Он носился по холмам и искал меня по запаху. А я не могла убежать. Он подбирался все ближе м ближе, в конце концов мой след привел его сюда. Он увидел меня, и глаза у него налились кровью ж засверкали; а я не могла пошевелиться. И кричать тоже не могла... Из пасти у него вырывался дым...
      - Тс-с! Это просто плохой сон, - голос матери был тихим, словно она говорила через силу.
      Мурашки побежали по спине Клесст, когда память возвратила ей пережитый страх. Так хотелось девочке, чтобы Греша была рядом и сжимала ее в объятиях.
      - Это не все. Там на холмах - человек, одетый в длинный черный плащ. Этот человек охотится с большим псом. Я его почти не видела, потому что он скрывался во мраке, но я знала, что не могу встретиться с ним взглядом...
      - Прекрати!
      Ребенок с трудом перевел дыхание и удивленно посмотрел на мать.
      - Будешь говорить об этом - снова накличешь плохой сон, - пояснила явно встревоженная мать.
      Клесст решила не упоминать еще об одной странной фигуре из своего видения.
      - Почему они меня преследуют? - прошептала она со страхом.
      Хватит ли у нее смелости попросить мать остаться? Девочка посмотрела, не сердится ли та.
      Лицо матери скрывала тень, побледневшие губы были крепко сжаты. Она тихо проговорила, словно размышляя вслух:
      - Порой, когда душу раздирают боль и ненависть... Ее может выжечь до дна... Ничего другого в ней уже не останется... И появятся странные мысли...
      Пойдешь по пути, которым раньше не... Душа уже мертва... Но огонь твоей ненависти все тлеет... все выжидает... И ты знаешь, что всходит луна, скоро наступит роковая ночь, и нет способа повернуть все вспять...
      Порыв ветра подхватил сухие листья и швырнул их в стекло. За витражами окна надвигалась ночь.
      Глава 1
      БЕГЛЕЦЫ
      - Что с ним?
      Бредиас пожал плечами.
      - Кажется, дышит, но не более. Он умрет к утру, если мы не остановимся где-нибудь.
      Уид со злостью сплюнул и подъехал к коню, на котором сидел раненый.
      Свесившийся с лошадиного крупа человек был поистине гигантом, но эта крепко сбитая масса мышц болталась, как мешок; лишь веревки удерживали тело в седле, не давая ему рухнуть с коня и покатиться вниз по горному склону.
      Запустив пальцы в густые рыжие волосы, Уид приподнял голову раненого.
      - Кейн! Ты меня слышишь?
      Окровавленное лицо было бледным и безжизненным. Зрачки закатились. Губы чуть шевельнулись, но Уид не понял, был ли это ответ на его вопрос.
      - С другой стороны, он может не пережить эту ночь, даже если мы где-нибудь остановимся, - заметил Бредиас. - По-моему, жар у него все сильнее. - Кейн!
      Никакого ответа.
      - Он потерял сознание, когда началась горячка, - продолжил Бредиас. - И кровь все не останавливается...
      - Не хочется задерживаться, - сказал Уид, принявший командование из рук Кейна. - Погоня слишком близко, нам нельзя рисковать.
      Бредиас плотнее закутался в плащ.
      - Кейн не дотянет до утра, если не отдохнет.
      - Ночью Пледдису через эти горы не перебраться, - добавил Даррос, ехавший сзади и только что нагнавший их.
      - Почему? - поинтересовался Уид. - Он же знает, что мы опередили его лишь на пару часов. Этот мерзавец наверняка уже подсчитывает свою награду.
      - Подсчитывает - у ярко пылающего костра. - Чернобородый лучник покачал головой. - Сегодня никто не поедет в горы. Человек ради золота может рискнуть жизнью, но не душой...
      Уид, внезапно опомнившись, бросил взгляд на восходящую луну. Этот длиннорукий головорез не был коренным жителем Латроксии - он родился на острове Пеллин, но за годы странствий в глубь континента слышал немало легенд и сказаний гор Мицея. Красный осенний диск луны напоминал ему...
      - Луна Повелителя Демонов, - прошептал он.
      - Пледдис непременно разобьет лагерь, - заверил их Даррос. - Его люди не поедут дальше в эту ночь. Они подождут рассвета, а затем снова пустятся по нашему следу.
      - Значит, мы можем рискнуть стать на постой, - подытожил Уид.
      - У нас нет выбора, - подтвердил Даррос. Два других громилы, длинный Фарассос и безухий Сет, оба с самыми мрачными физиономиями, молча согласились.
      - Красная осенняя луна - луна Повелителя Демонов... С ним - черный пес, он рыщет по холмам... Пес пьет кровь. Повелитель Демонов - души.
      - Заткнись, Бредиас! - рявкнул Уид. Его натянутые струнами нервы готовы были лопнуть от страха.
      - Мы ведь не станем разбивать лагерь прямо на дороге? - с беспокойством буркнул Сет. - Кейн чертовски тяжелый, а нас только пятеро.
      - У кого есть другие предложения? - поинтересовался Уид. - Ночь надвигается все быстрее.
      Голова Кейна не шевельнулась, но он невнятно прошептал:
      - Гнездо Ворона.
      - Что он сказал? - переспросил Уид.
      - Гнездо Ворона, - ответил Бредиас, наклоняясь над Кейном. Он поднес воду к пересохшим губам главаря и пожал плечами. - По-прежнему без сознания. Будто собирает оставшиеся силы. Я уже видел это раньше.
      - Кто-нибудь знает, что он имел в виду?
      - "Гнездо Ворона" - это постоялый двор недалеко отсюда, - пояснил Даррос, хорошо знавший окрестности. - Он стоит на реке Котрас. Надо проехать лиги три вверх по течению. Когда-то он был самым известным в этих краях, а потом Кейн напал на него и ограбил. Его так и не отстроили. Думаю, там и сейчас одни руины.
      Уид кивнул.
      - Да, я помню, Кейн об этом рассказывал. Это было лет восемь тому назад. Я присоединился к нему вскоре после того.
      - Я был тогда с Кейном, - грозно похвалился Бредиас. Он разбойничал в этих горах еще до того, как Кейн появился здесь лет десять назад. Его волосы, уже поредевшие, были затканы серебристо-серыми прядями; такие, как он, в постели не умирали.
      Это относилось и к остальным беглецам - остаткам некогда могучей банды Кейна. Но наемники под предводительством Пледдиса окружили их лагерь. Лишь горстка разбойников сумела прорваться через кольцо врагов, однако три дня отчаянного бегства не сбили со следа капитана наемников. Объединенные города приморской равнины Латроксия назначили высокую награду за голову Кейна, и Пледдис очень хотел ее заполучить.
      - Если стены "Гнезда Ворона" еще стоят, они дадут нам приют до рассвета, согласился Фарассос. Он закашлялся, кривясь от боли в сломанных ребрах.
      - Даррос, ты знаешь дорогу - веди, - решил Уид. - День кончается.
      - Уже кончился, - пробормотал кто-то.
      Ночь надвигалась на горы, накрывая их тьмой, словно крылом ворона.
      Растущие вдоль дороги серебристые сосны и заиндевевшие дубы отбрасывали длинные тени. Сумерки стремительно 'заглатывали долины и котловины, унылые поймы, над которыми поднимались клубы тумана, застилая русла и известковые холмы.
      Трясясь от холода, покрытые грязью и запекшейся кровью, израненные, изможденные люди - безжалостные, полуодичавшие бандиты, которых преследовали столь же беспощадные убийцы, пробирались вперед, исполненные мрачной решимости, не чувствуя ни боли, ни страха, хотя и боль, и страх, подобно навязчивым призракам, не покидали их ни на миг. Всадники мчались, поглощенные одной мыслью - бежать! Бежать от ищущих награду наемников, которые гнались за ними след в след.
      Все бандиты ехали на лошадях. Их имущество состояло из трофеев от бесчисленных грабежей и нападений. Но сейчас лошади спотыкались от усталости, одежда разбойников стерлась до дыр, а оружие зазубрилось и притупилось в яростных схватках. Они были последними. Последними из банды Кейна, самыми храбрыми по эту сторону Ада и самыми жестокими из всех преступных шаек, когда-либо бесчинствовавших в горах Мицея.
      Но отныне они уже не смогут напасть на путешественников, в одиночестве следующих горными тропами, не ограбят купеческий караван, не будут держать в страхе отдаленные поселения. Больше они не вылетят, как смерч, из-за поросших соснами холмов, чтобы разорить приморскую деревушку, а затем отступить в тайные горные долины, куда даже кавалерия объединенных городов заглядывать не решалась. Их товарищи погибли, став добычей для воронов. Их предводитель, чей смертоносный меч, покрытый дурной славой, в конце концов подвел хозяина, сейчас умирал в седле.
      Все они были мертвы. Над ними склонилась ночь...
      - Чтоб тебя!.. Темно, как в могиле, - выругался Уид, пытаясь отыскать путь во мраке. Он беспокойно поглядел на кровавый диск, всходивший над осенними холмами. В эту ночь луна не давала света.
      - Мы уже почти на месте, - заверил его Даррос. Через пару минут тропинка оборвалась, и Даррос воскликнул:
      - Вот он! Свет горит. Значит, постоялый двор не заброшен.
      - Не совсем так, - заметил Уид. Даже в темноте он смог разглядеть, что "Гнездо Ворона" наполовину разрушено. Серый каменный фундамент к деревянные стены возвышались над обрывом у реки Котрас. Благодаря тусклому свету, сочившемуся сквозь оконные стекла, Уид решил, что разрушенный дом был когда-то трехэтажным. От боковых крыльев остались только изъеденные пожаром стены. Над этими почерневшими обломками навис туман. Где-то под обрывом бурлила река.
      Разбойники осторожно провели обессилевших лошадей по крутой тропе, спускающейся с холма.
      Серая муть сумерек еще больше сгустилась, когда они сошли с поросшего соснами пригорка и вступили на дорогу, вьющуюся вдоль реки. Она была шире той, по которой они скакали раньше, но гораздо более запущенной. Молодые деревца пробивались сквозь утрамбованную копытами землю, а старые великаны сплетали ветви над головами путников. Ездили по ней и верхом: следы подков отмечали путь редких погонщиков скота, но выбоин от колес было мало, да и те старые и затоптанные. Уид подумал, что разбойные набеги Кейна здорово опустошили этот некогда многолюдный тракт.
      В темноте разбойники подъехали к постоялому двору. Рядом с ним возвышалась лишь пара пристроек, откуда донеслось ржание коней. Несколько окон слабо освещало дорогу. Два чадящих фонаря висело на фасаде у входа, но толстые деревянные двери казались наглухо запертыми. Дубовая вывеска покачивалась над фонарями, хотя ветер здесь, в долине, почти стих. Надпись на вывеске была обуглена, доска - изрезана ножом; тем не менее Уйду удалось прочесть печатные буквы: "Гнездо Ворона". Рядом с названием на вывеске был изображен черный ворон. Кто-то вставил осколок красного стекла в птичий глаз, и в нем отражался свет фонаря. Казалось, ворон наблюдает за непрошеными гостями.
      - Сколько, по-твоему, там людей? - спросил Дарроса Уид после того, как, выехав вперед, осмотрел здание.
      - Судя по всему, немного, - ответил лучник. - Думаю, хозяев - двое, может - трое. Да еще несколько постояльцев. Странно, что собаки нас еще не учуяли.
      - Ну, значит, не будет никаких хлопот. - Уид обернулся в темноту и начал отдавать распоряжения. Когда он окликнул Фарассоса, тот не ответил.
      - Фарассос! - позвал он снова.
      Ответа не было. Из темноты вынырнул конь без всадника. Фарассос ехал позади всех, прикрывая тылы. Никто не слышал, чтобы он закричал.
      - Парень накрылся, - бросил Бредиас. - Может, он отдал концы и упал?
      - Мы бы услышали, - возразил Уид.
      - Вернемся и поищем его?
      Красная луна глядела на них с затуманенных холмов. Уида пробирала дрожь от ее ржавого блеска. Он вспомнил предания об этой ночи, которые слышал столько раз.
      - Кому охота?..
      Было слишком темно, чтобы разглядеть лица бандитов, но УИД почувствовал, что они избегают его взгляда.
      - Если с Фарассосом все в порядке, он присоединится к нам на постоялом дворе, - пробормотал Сет. Но его голосу недоставало убежденности...
      Глава 2
      НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ
      Во сне на Клесст накатывали беспокойные волны жара. Вырванная из полусна внезапным шумом, девочка в испуге быстро вылезла из-под одеяла.
      Из окна на нее смотрел сияющий круг луны, и Клесст прикрыла рот рукой, чтобы не закричать.
      Во дворе внизу она услышала разъяренные вопли, грохот переворачиваемых скамеек и громкие стоны, полные нечеловеческой муки.
      Неужели черный пес отыскал ее? Где же он? Ворвался во двор? Может, он уже на лестнице, ведущей в ее комнату?
      Дикий рев все не прекращался. Девочка не могла разобрать слов.
      Преисполненная скорее любопытством, чем страхом, Клесст решила посмотреть, что происходит.
      Она спустила ноги на пол, села, крепко держась за спинку кровати, и сидела неподвижно, пока окончательно не пришла в себя. Ночной холод пробрался к ней под льняную рубашку, и она поспешно набросила на плечи теплую пелерину, которую сшила ей Греша. На мгновение горячка отступила, и Клесст, хоть и ослабевшая, почувствовала прилив сил. Она вся дрожала: огонь в комнате погас, но никто не принес дров.
      Разъяренные вопли стихли, и девочка неслышно прокралась по узкому коридору к балкону, откуда можно было увидеть центральный зал. Не выходя из тени, она добралась до сосновой балюстрады и посмотрела вниз.
      И тут же в испуге отпрянула. Зная, однако, что ее скрывает полумрак, она решилась взглянуть еще раз. Глаза ее расширились от удивления.
      Двери были распахнуты настежь. Холодный ветер раздувал огоньки светильников и гнал кружащиеся листья через порог. Чужие люди, дикие и опасные, ворвались в "Гнездо Ворона". Вместе с ними пришла смерть.
      Коренастый чернобородый мужчина держал в руке натянутый арбалет, обводя взглядом зал и балкон, на котором стояла Клесст. Другой, с непропорционально длинными конечностями и волосами мышиного цвета, потрясал мечом необыкновенных размеров. Видимо, он был командиром, потому что отдавал распоряжения кому-то снаружи.
      Обитатели постоялого двора и гости замерли у стойки. Тут были и мать (ее лицо ничего не выражало), и Селле - костлявая горничная, прижимающаяся к ней.
      Пузатый бармен Холос нервно облизывал губы. Тут же был Маудерас - конюх, выполняющий в "Гнезде Ворона" всю грязную работу. Последний с мрачным видом сжимал окровавленное предплечье. Двое постояльцев - по виду погонщики скота тоже стояли у стойки. Еще один гость, чей зеленый мундир свидетельствовал о принадлежности к армии, скорчившись, лежал у перевернутого стола со стрелой в спине.
      "Бандиты, - с дрожью подумала Клесст, припомнив все страшные рассказы, которые слушала, сидя в безопасности у камина. - Грозные убийцы, хозяйничавшие в недоступных горах, напали на "Гнездо Ворона" в эту страшную ночь - ночь моего дня рождения";
      Девочка заметила движение у дверей. Появились еще два разбойника, согнувшиеся под тяжестью третьего. У одного из них, жилистого мужчины с залысинами, не хватало зубов, хотя, судя по шевелюре, он совсем не был стар. У другого, крепкого и смуглолицего, были оттопыренные уши и переломанный нос.
      Человек, которого они несли, выглядел громадным - таким, как оба тащивших его человека, вместе взятые. Спутанные рыжие волосы спадали на заросшее звериное лицо. Клесст вспомнились рассказы об упырях и троллях, которые обитают в горах, укрываясь в недоступных пещерах и выходя из них ночью, чтобы нападать на путников и похищать маленьких девочек...
      Казалось, высокий мужчина, похожий на тролля, был без сознания. Однако когда его внесли в зал, он выпрямил колени, и Клесст услышала его голос:
      - Я сяду там.
      Нетерпеливым движением он высвободился из рук товарищей и опустился на стоящий у камина стул с низкой спинкой. Безухий бандит поставил на ножки перевернутый стол и придвинул его к гиганту, а белобрысый забрал у Холоса бутылку и пересек зал. Рыжеволосый великан взял бутылку из рук бандита и припал к ней губами. Когда он с глухим стуком поставил ее на стол, она оказалась наполовину пуста.
      Легким движением он откинул с лица взмокшие пряди волос и набросил на плечи плащ из волчьей шкуры. Из раны в боку - из-под наскоро сделанной повязки - сочилась кровь. На голове у бандита тоже была ссадина, но там кровь уже запеклась неровными полосами. Лицо его было бледным.
      Его глаза при свете камина сияли странным голубым светом. Взгляд раненого блуждал по залу, а потом задержался на укрытом в тени балконе, встретившись со взглядом Клесст. Девочка в ужасе замерла. В глазах незнакомца было что-то неестественное и в то же время смутно знакомое. Кейн, хоть и заметил ее, продолжал дальше разглядывать зал.
      Он задержал взгляд на лице матери Клесст, словно роясь в памяти.
      - Добрый вечер, Ионор, - приветствовал он ее. Губы матери остались крепко сжатыми. Наконец, не выдержав паузы, она ответила бандиту.
      - Здравствуй, Кейн, - прошептала она и быстро отвернулась.
      У Клесст перехватило дыхание. Кейн - безжалостный главарь шайки убийц; немало рассказов слышала о нем маленькая девочка. Неудивительно, что все стояли ни живы ни мертвы... Она услышала, как Кейн спросил:
      - Уид, есть кто-нибудь в комнатах наверху, кроме ребенка, который прячется за балюстрадой?
      - Я только что осмотрел пристройки, - ответил худой светловолосый мужчина, - сейчас обыщу все здесь. Они говорили, что больше тут никого нет...
      - Убедись в этом, - последовал приказ. - А ребенка уложи в постель.
      Но Клесст уже сама побежала в свою комнату.
      - Как ты себя чувствуешь? - спросил Уид, пораженный тем, как быстро Кейн пришел в сознание. Впрочем, в теле рыжеволосого гиганта всегда таился какой-то неиссякаемый запас сил.
      Кейн уклончиво пробурчал:
      - Чертова лихорадка, приходит и уходит. По большей части я с трудом различаю, где нахожусь. Могу поклясться, что никогда еще не был так серьезно ранен. Видимо, стрела была отравлена.
      - Пусть Бредиас прочистит рану и наложит свежую повязку. Возможно, яд разъел уже весь бок...
      - Позже. Я не хочу, чтобы рана снова кровоточила. - Кейн осторожно вытер лоб, стирая высохшую кровь и капли пота. - Я почувствую себя лучше, когда поем и чуть-чуть вздремну. Только пару часов, не больше. Пледдис недалеко.
      - Думаю, мы можем рискнуть пробыть здесь до рассвета. Пледдис должен будет сделать привал. Сегодня луна Повелителя Демонов... - УИД на секунду умолк, а потом добавил:
      - Мы потеряли по дороге Фарассоса.
      - Нет смысла его искать, - быстро сказал Кейн. - Не в эту ночь.
      Обойдя второй этаж, Сет вернулся в зал.
      - Никого не нашел, - сообщил он. - Только та худенькая девчонка. Я запер ее. Второй этаж пуст, а вот на третьем есть комната, в которой горит камин.
      Кейн кивнул. Ему было трудно сосредоточиться; он чувствовал, что силы вновь оставляют его.
      - Уид, расставь караульных так, чтобы они могли наблюдать за двором, приказал он. - И здесь, внутри, тоже поставь кого-нибудь. Рядом с кухней кладовая. Свяжи этих людей и запри их там. Убивать их незачем. Труп брось туда же... Женщин оставь, пусть уберут этот разгром. Сомневаюсь, что кто-нибудь еще здесь сегодня появится. Но если все-таки это случится - не поднимайте сразу шум... Женщины пускай приготовят нам поесть. Но повнимательнее с ними...
      Он бросил взгляд на хмурое лицо Ионор.
      - Ты ведь не попытаешься меня отравить, правда?
      - Ты заслуживаешь куда более худшей участи, - вызывающе ответила она.
      - Принеси мне еще одну бутылку, - попросил он насмешливо. - А на вертеле я вижу, между прочим, гуся...
      Она неохотно повиновалась. Кейн следил за ее движениями, пока она осторожно к нему приближалась. Вспомнив что-то, он скривил рот в холодной усмешке.
      - Садись, - бросил он.
      Поскольку это было отнюдь не приглашением, Ионор уселась напротив, отодвинув стул, который он попытался было поставить к себе поближе.
      - Неужели твои воспоминания так тягостны, а, Ионор?
      Ее голос, на первый взгляд звучавший совершенно спокойно, на самом деле был пропитан ненавистью.
      - Ты и твои бандиты напали на постоялый двор моего отца, перебили наших гостей, уничтожили мою семью, разграбили и подожгли "Гнездо Ворона". Ты отдал моих сестер своим людям на поругание, и смерть стала для них избавлением. Я слышала их крики, хотя мною занялся ты сам. Я до сих пор слышу их крики. Нет, Кейн! Тягостны - это слишком мягко сказано.
      Бледное лицо Кейна не выражало никаких чувств.
      - Ты не должна была убегать от меня, - сказал он, разрывая зажаренную дичь с удивительной ловкостью. - Я помог бы тебе забыть обо всем этом.
      Ионор радовалась в душе, видя, как горячка терзает исполинское тело разбойника.
      - Ничто и никогда не сотрет из моей памяти ту ночь, - прошептала она.
      Чья-то рука крепко ухватила ее за плечо и стащила со стула.
      - Принеси нам пожрать, - рявкнул Сет. Его рот был набит мясом с тарелки убитого солдата.
      - Может, поговорим позже? - бросил Кейн вслед Ионор. Она вздрогнула, но не отозвалась.
      - Хочешь опиума? - спросил Бредиас у Кейна, когда все пленники были заперты. - Он смягчает боль, и ты сможешь поспать. Завтра тебе потребуется много сил.
      - Засну и так, - пробормотал предводитель бандитов, глотнув еще вина. - Не хочу дурманить голову. Пледдис может настичь нас прежде, чем мы доберемся до следующего холма.
      Его подбородок медленно опустился на грудь. Через минуту он резко вздернул голову и обвел зал свирепым взглядом.
      - Принесите мне меч, - потребовал он. - Пледдис наступает нам на пятки, а я сижу здесь, размякший, как купец на собственной свадьбе. Нет времени спать.
      Набейте мне трубку, она не даст мне заснуть. Уид подозвал Бредиаса, и щербатый бандит стал набивать чубук скверным табаком, всыпав на дно щепотку опиума. Он раскурил трубку и передал ее Кейну.
      В дверях появился Даррос с длинным мечом в руке.
      - Черт побери, не нравится мне этот туман, - пробурчал он, умолчав, впрочем, о том, что его действительно беспокоило.
      Кейн обнажил свой меч - клинок с необычной рукоятью, и прислонил его к ноге. Пальцами он погладил меч и ощутил его мощь. Кейна не могли одолеть ни боль, ни усталость. Тело его горело не от высокой температуры, а от жажды крови врагов. Кейн пытался восстановить силы, отрешиться от чувств, но не мог.
      Безмерно уставший, он даже не мог расслабиться. Видел он то лучше, то хуже его зрение подчинялось ритму пульсирующей в висках крови.
      - Я начинал сражаться и в худшем состоянии, - с ожесточением бросил он, затягиваясь крепким дымом.
      Когда трубка погасла, Уид вытащил ее из расслабленных пальцев Кейна.
      Тяжелая голова предводителя разбойников поникла, дыхание стало ровным и редким, глаза были закрыты.
      - Пусть он отдохнет, - сказал Уид. - Давайте перенесем его на кровать. Ты говорил, наверху постелено?..
      Спотыкаясь на узкой лестнице, сгорбившись под тяжестью Кейна, Сет и Даррос занесли тело главаря на верхний этаж. Комната была приготовлена для нескольких постояльцев. Жарко пылал камин, на кровать было наброшено покрывало. Кейна уложили и старательно укрыли.
      - Идите отдохните, - посоветовал Уид. - Бредиас и я будем караулить первыми.
      Он подождал, пока они выйдут, а затем склонился над ухом спящего.
      - Кейн, - прошептал он. - Кейн, ты слышишь меня?
      Из горла Кейна донеслось бессмысленное ворчание.
      Сдвинув брови, Уид наклонился еще ниже.
      - Где ты спрятал деньги? Помнишь? Ты всегда укрывал свою часть добычи.
      Куда ты заныкал сокровища, Кейн? Мне-то ты можешь сказать. Я твой друг. Мы возьмем твою долю, и эти деньги помогут нам сбежать. Будем жить как короли в какой-нибудь далекой стране. Где деньги, Кейн?
      Однако Кейн, как видно, слишком крепко спал. Уид поднялся, опечаленный.
      - Ну хотя бы не умирай, не дай золоту сгнить! - на прощание произнес он.
      Приоткрыв окно на пару сантиметров (в комнате было жарко, и Уид опасался, что у Кейна еще выше поднимется температура), он тихонько вышел, чтобы присоединиться к Бредиасу.
      Глава 3
      ВОРОНЫ ПРИЛЕТАЮТ НОЧЬЮ
      Сноп искр брызнул из очага и исчез в пасти камина. Уид выругался и кочергой передвинул свежие поленья на место обуглившихся. Может, теперь огонь станет ярче... Огромный камин из обожженных кирпичей занимал почти всю стену.
      Казалось бы, он должен хорошо обогревать зал, но пламя, словно нехотя, едва касалось дров, и в помещении стоял небывалый для осени холод.
      Потирая ладони, Уид поднялся и еще раз выглянул в окно. Полная луна все еще поднималась над холмами, а из-за реки Котрас надвигался туман: еще чуть-чуть, и долины не будет видно. Через стекло Уид не много мог разглядеть лишь захламленный двор и засыпанную листьями дорогу. Вывеска над входом раскачивалась от ветра. Скрип ее петель напоминал карканье ворона, а крылья деревянной птицы отбрасывали трепещущую тень на замерзшую землю.
      Он проверил дверные засовы. Конечно, снаружи тоже кто-то должен сторожить - даже в такую ночь, несмотря на то, что Пледдис наверняка где-нибудь отдыхает.
      Разбойник опять вспомнил о загадочном исчезновении Фарассоса. Нынешняя ночь не годилась для прогулок вдали от яркого огня. Даже Уиду, чужому в здешних горах, при взгляде на луну Повелителя Демонов становилось не по себе.
      Уид тяжело опустился на скамью, переведя взгляд на двери. За спиной у него, на кухне, кто-то разговаривал, но слов было не разобрать. Оттуда доносился теплый запах жареной дичи. Когда припасы в дорогу будут готовы, он свяжет женщин и запрет их вместе с другими узниками. Ну а потом Бредиас встанет в карауле снаружи.
      Уид крепко сжал пальцами виски. Глаза сами закрылись. Бредиас мог отказаться стоять на страже. Уид бы его не винил. Он и сам вряд ли отважился бы. Кроме того, хоть Уид и был правой рукой Кейна, Бредиас слишком долго имел дело с их вожаком, чтобы кто-то другой мог заставить его повиноваться...
      Шум из кухни то отдалялся, то приближался, сливаясь в своеобразную мелодию. Огонь грел все сильней, и Уид боком ощущал его тепло. Пытаясь преодолеть смертельную усталость, он влепил себе увесистую оплеуху. Может, побродить немного по залу?
      А может, лучше выйти, сесть на коня и ускакать?.. В одиночку у него было бы больше шансов сбежать от погони. Пусть Пледдис изловит Кейна и всех остальных. В конце концов именно из-за Кейна их преследуют с таким упорством.
      Пледдис не тратил бы силы, преследуя его одного. Награда за голову Уида хорошая приманка для одинокого ловца, а Пледдис должен был платить своим людям.
      Невыгодный финансовый расклад мог спасти Уида. Ну а Кейн даже в своем нынешнем состоянии сам сможет уйти от погони. Он не однажды совершал невероятное. Может, и на этот раз он отведет руку судьбы...
      Уид был предан Кейну. Он сражался за него, выполнял его приказы, а Кейн доказал, что он толковый и щедрый командир. Честно говоря, в последнем сражении Уид и остальные вырвались из засады лишь благодаря яростной контратаке Кейна, который, как лев, бросился на наемников. Тем не менее еще больше Уид заботился о собственной шкуре, а Кейн, судя по всему, никогда уже не вернет себе власть в горах Мицея. Единственным утешением в этом поражении была добыча, которую Кейн где-то укрыл. А сейчас у Уида были только конь, растерявший подковы, выщербленный меч да истрепанная одежда. Вот если бы Кейн сказал, где его тайник...
      Уида окутал сладковатый запах жареных цыплят, и рот наполнился слюной, хоть он был уже сыт и пьян. Нужно встать, пока не сморил сон...
      Он вскочил на ноги. А может, ему только казалось, что он встает, ходит по залу, выглядывает в затуманенное окно. Когда он мерил шагами комнату, тени от ламп тоже двигались, складывались в замысловатые узоры...
      Уид упал на пол.
      В замешательстве и панике он попытался встать, отбросил пинком перевернувшуюся скамью, попробовал освободить застрявшие ноги, решив, что во сне соскользнул наземь. Неожиданно он увидел над собой насмешливое лицо, кончик шпаги, нацеленный ему в подбородок, и обмер.
      - А теперь пойдем, разбудим остальных, - оскалился Пледдис.
      Уид лежал в ожидании смерти, пытаясь подавить боль. Люди Пледдиса связали его, отобрали меч и кинжал. Дюжина, а то и больше, наемников ворвалась в "Гнездо Ворона", входя через кухню. Там на пороге с размозженной головой лежал Бредиас. Неистовая ярость наемников, набросившихся на Дарроса и Сета, быстро утихла. Оба бандита погибли во сне.