Антропный принцип

Английский, шахматный, пенсил ли клуб.

Вижу ли темную воду ли невскую,

Чахлый газон и на нем деревцо,

Все мне мерещится, будто Раневскую

Я узнаю в дорогое лицо.

Через Тучковы ли, Львиные, Аничковы

Перехожу ли, другие мосты,

Припоминаю восторги я Анечковы;

Анечка, Анечка, помнишь ли ты?!

Если поленом кого отоварили

И волокут в непроглядную ночь,

Бледное личико вижу не Вари ли,

Той, что Раневской приемная дочь?

Памятник чей-то, рука ли, нога его,

Взгляд его грозен, гневлив ли, лукав —

Напоминает мне Ленечку Гаева,

Речь огневую и гаевский шкаф.

Чу! В подворотне собаки залаяли,

Сук с кобелями несметная рать.

То не Лопахина ли Ермолая ли

Голос зовет музыкантов играть?

Едут пожарные. Сладкого дыма вам!

Едет милиция – ясного пня!

Кто же другой нашим Петям Трофимовым

Будет калоши таскать из огня?

Вижу ль фигуру на ящике сыщика,

Ухнули тыщи-ка! Ну, их сыщи!

Все состоянье помещика Пищика

В землю ушло, в плауны и хвощи.

Встречу ль фотографа – сам его сфоткаю,

Вон приспособился рядом с дворцом.

Помню, они с гувернанткой Шарлоткою

Вместе хрустели одним огурцом.

Еду ль, ползу ль, нарушаю ли, вправе ли,

Вечно неловок, всегда неумен,

Что же вы все на меня-то оставили,

Это же я – Епиходов Семен!

Я неудачник, так ешь меня с кашею,

Я ведь ошибся бы даже в азах,

Что ж, презирай, точно Яша с Дуняшею,

Роман крути у меня на глазах!

Вырвусь на волю и выйду к Неве ли я,

К Мойке, Фонтанке, на мыс ли, на пирс,

Это не Варя, а я тут Офелия,

Буду тонуть, забываться, как Фирс.

Сдохну – не выпишут даже квитанции,—

Умер, мол, значит, пора на покой,—

Даже прохожий с начальником станции

Или почтовый чиновник какой

В ус не задуют, не чувствуя прибыли

(Пусть даже каждый из них и усат),

Травы ли, рыбы ли скажут: мол, прибыли?

Убыли, то есть? Пожалуйте в сад.

Веронике Капустиной

Гуляя по брегам, петляя меж холмами,

Не хижины люби, не ненавидь дворцы,

Но вспомни о родных – о бабушке иль маме,

Которы для тебя солили огурцы.

Зима уж на дворе; скользит закат по селам;

Веселых пташек нет, одни вороны лишь.

Оставь обиняки. Подумай, чьим рассолом

Наутро ты себя – больного – исцелишь?

Болезни вижу одр… Кругом глухие стены,

Все простыни в поту, и мрак в глазах свинцов.

Посмотришь ли в окно – там снегом заметенны

Кусты стоят рябин, но нету огурцов.

Воспомни лето, о! Еще совсем недавно

Клевали все подряд голодные скворцы.

Ты игры наблюдал дриады или фавна,

И зрели в парниках зелены огурцы.

Пупырышки на них росли и наливались,

И вся земля была видна и не пуста,

Когда с тобою мы наливкой наливались

До первых петухов и третьего листа.

О, мы тогда с тобой в такое проникали!..

И что теперь? Увы! Лишь саваны и тлен.

Чей остов виден там, – скажи, – не парника ли?

Где зелень и земля? Где полиэтилен?

И живы ль мы еще, уже не обладая

Тем самым огурцом, который всем знаком?

Ведь он отговорил, как роща золотая,

Пупырчатым своим, зернистым языком!

Как можете глотать копченых устриц слизь вы,

Развратно потреблять мадеру и коньяк,

Когда на берегах Славянки или Тызьвы

Нам с другом огурца не выискать никак?

Одной мечтой дыша, мы берега обыщем,

А как пахнет мечтой – то лучше не дыши.

И, постояв в слезах над Павловским кладбищем,

Мы побредем туда, где он взрастал в глуши,

Где были огурец, и Камерон, и Бренна,

И папильон в соплях, и Аполлон в снегу.

Настал ему конец, и помер он, и бренна

Истлела кожура… Прощай, прощай, огу…

Часть II

«Когда сезон откроют тополя…»

Когда сезон откроют тополя

И не земля, а воздух станет пухом,

Единое на части не деля,

Расстанемся со зрением и слухом.

И вот, глаза и уши, отшуршав,

Стрекозами и бабочками станут,

А ближний мир окажется шершав,

Пока пододеяльник не натянут.

Я ничего не режу, не дроблю

И только, булькая по альвеолам,

Люблю тебя и знаю, что люблю

Становится неправильным глаголом.

«Сам для себя сойду за диагноста…»

Сам для себя сойду за диагноста:

Плоть немощна, душа идет в распыл.

Нам на двоих почти что девяносто;

Откуда ж этот неприличный пыл?

Я не хочу придумывать гипотез, к —

Ромешный рай с абстракцией сличать;

Мы друг на друге оставляем оттиск —

И кто из нас конверт, и кто – печать?

Нам голос был, определен и внятен,

Не придавать значенья мелочам,

Последовательность бугорков и вмятин

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.