Глава 10

БУДЬ САМИМ СОБОЙ! ВЕДИ СЕБЯ НЕПОСРЕДСТВЕННО!

Итак, до настоящего времени мы занимались в основном различными вариациями одной основной темы, которую кратко охарактеризовали «Любовь и чеснок». Но то, что дает применение этой методики, — всего лишь мелкие, безвредные стычки в сравнении с взрывной силой такой, казалось бы, безобидной на первый взгляд просьбы, как просьба вести себя непосредственно. Из всех силков, капканов и прочих хитроумных ловушек различных размеров и назначений, которые имеются в арсенале всякого уважающего себя квалифицированного СПО, парадокс «призывов к непосредственному поведению» является, вне всякого сомнения, оружием, получившим наиболее широкое распространение. А уж коли речь зашла о парадоксах, то тут мы имеем налицо парадокс самого что ни на есть наипервейшего сорта — что называется, редкий экземпляр, удовлетворяющий самым строгим требованиям формальной логики.

В освященных временем храмах логического Олимпа понятие «принуждение» и понятие «непосредственное поведение» — то есть такое поведение, которое не сдерживается ни логикой, ни памятью, никакими внешними силами или ограничениями, — считаются понятиями совершенно не совместимыми. Подчиняться приказу и оставаться при этом естественным и непосредственным так же невозможно, как усилием воли заставить себя забыть о каком-то неприятном происшествии или выполнить сознательно принятое решение спать крепче. Одно из двух, либо мы ведем себя непосредственно, пользуясь полной свободой выбора, либо подчиняемся воле других — и тогда какая уж непосредственность! Но с точки зрения чистой логики делать и то, и другое одновременно мы никак не можем.

Не можем с точки зрения чистой логики? Подумаешь, тоже препятствие! Да кто это в наше время заботится о логике? Если я могу безнаказанно написать фразу «Будь непосредственным!» на бумаге, то я имею полное право и произнести ее вслух — совершенно не заботясь о том, удовлетворяет она требованиям этой самой вашей чистой логики или нет. В конце концов, язык без костей, а бумага все стерпит. Чего, разумеется, нельзя сказать о несчастном адресате подобных призывов к непосредственности — но что за дело? И потом, у него, в сущности, нет никакого выхода…

Если вы читали роман Джона Фауэлза «Собиратель», то вы прекрасно понимаете, о чем я веду речь. Собиратель, некий юноша, поначалу довольствовался тем, что коллекционировал бабочек, чьей красотой он мог потом спокойно любоваться в минуты досуга. По крайней мере они были надежно приколоты булавками и не могли улететь прочь. Но однажды он влюбился в прекрасную студентку по имени Миранда и, призвав на помощь описанную выше методику «продолжайте в том же духе», попытался применить к ней тактику, так хорошо зарекомендовавшую себя в его предшествующей коллекционерской практике. Но тут же натолкнулся на серьезные трудности. Поскольку юноша не отличался слишком приятной наружностью и отнюдь не считал себя неотразимым для прекрасного пола, он убедил себя в том, что Миранда никогда не влюбится в него естественным, непосредственным образом, то есть сама по себе. Поэтому он решил похитить девушку, а в качестве булавки использовал уединенный домик, где и держал ее в заточении. Собиратель всерьез надеялся, что в обстановке такого явного, неприкрытого насилия девушка в конце концов постепенно привыкнет к нему, оценит и полюбит. Надо ли говорить, что для несчастной пленницы ситуация с каждым днем становилась все более и более кошмарной. Увы, слишком поздно начал молодой человек осознавать всю безжалостность и трагическую безнадежность своих попыток реализовать парадокс под названием «Будь самим собой! Веди себя непосредственно!», слишком поздно до него дошло, что своими действиями он сделал невозможным то, чего так хотел добиться. Более того, теперь юноша уже не мог просто признать свою ошибку и отпустить на свободу Миранду, ибо к тому времени ему грозил арест за достаточно тяжкое преступление. Что, неправдоподобно? Притянуто за уши? Слишком «литературно»? Ладно, пусть так, Тогда давайте рассмотрим другую ситуацию, куда более тривиальную, она не потребует от вас никакого особого воображения. Это банальный, набивший оскомину пример мамаши, которая требует от сына, чтобы тот делал уроки, ссылаясь не на простое и всем понятное правило, что таковы школьные порядки, а взывая непосредственно к чувствам малолетнего отпрыска, который — будь он нормальным, хорошим ребенком — должен был бы получать от этого радость и высшее Наслаждение. Здесь мы сталкиваемся с явлением, которое сродни упомянутому выше определению пуританизма, только поставленному с ног на голову. Вместо императива «Твой долг — не получать никакого удовольствия» здесь действует основное правило, гласящее: «Выполнение твоего долга должно приносить тебе удовольствие».

Что же делать? Вопрос этот чисто риторический, ибо ответа он не имеет. Ну что, например, можно посоветовать жене, чей муж требует от нее не только круглосуточной готовности в любой момент выполнять свои супружеские обязанности, но еще и желает при этом, чтобы она всякий раз умирала от счастья? Что можно посоветовать тому, кто оказался в положении упомянутого выше бедного мальчугана, обязанного с радостью Делать школьные уроки? В сущности, у всех у нас есть только две возможности: либо признаться в своей собственной неполноценности, либо заподозрить, что мир сошел с ума. Но поскольку у каждого из нас весьма мало шансов переделать мир, то в конечном счете нам не остается иного выбора, кроме как взвалить всю вину на свои же собственные хрупкие плечи. Вам этот вывод кажется не слишком-то убедительным, не правда ли? Что ж, читайте дальше и увидите, что все это гораздо проще, чем может показаться на первый взгляд.

Представьте себе на минутку, что вам выпало родиться в семье, где каждый — неважно, по какой причине, — непременно должен чувствовать себя счастливым. Или, точнее говоря, в семье, где родители одержимы идеей, что безмятежно-радостное состояние духа их чад служит наилучшим доказательством родительских успехов. А теперь посмотрим, что будет, если у вас вдруг случится плохое настроение, или вы просто устали, или, скажем, испытываете страх перед каким-нибудь грядущим событием — завтрашним уроком физкультуры, визитом к зубному врачу, перспективой остаться в темноте, — или, наконец, вам просто неохота вступать в отряд бойскаутов. Но родители отнюдь не склонны видеть во всем этом временную смену настроения, внезапный приступ усталости, раздражительности, типичное для детского возраста состояние повышенной возбудимости или что-нибудь столь же объяснимое и простительное. Они воспримут ваше плохое настроение как молчаливый — но оттого ничуть не менее красноречивый — укор их родительским добродетелям. И в попытке самооправдания против столь незаслуженных обвинений непременно напомнят вам, как много — и что именно — они для вас сделали, какие жертвы им пришлось принести и что, следовательно, у вас нет ни права, ни причин чувствовать себя несчастными.

Отдельные родители умудряются доводить эту методику до прямо-таки мастерского совершенства. Например, в борьбе за счастье ребенка они могут обратиться к нему со следующей сентенцией: «Ступай в свою комнату и не выходи, пока у тебя на лице не появится улыбка». За подобными речами стоит, пусть и в неявном виде, некое четкое и глубокое убеждение, а именно что при наличии доброй воли и надлежащих стараний чадо вполне способно перестроить свои внутренние ощущения, то есть сменить характер эмоциональных переживаний и перейти от дурного настроения к прекрасному. А сделать для этого надо самую малость, всего лишь привести в действие те лицевые мускулы, которые воспроизводят радостную улыбку — и вот вам уже снова возвращены права гражданства «хорошего» человека в мире нормальных, «хороших» людей. Рецепт этого блюда, которое мы настоятельно рекомендуем всем искателям собственного несчастья, до смешного прост: возьмите немного грусти, тщательно перемешайте ее с любыми дурными наклонностями — лучше всего с неблагодарностью, — затем бросьте все это туда, где у вас уже томятся вместе любовь и чеснок, — и бульон готов. Гарантирую, что даже небольшое количество этого магического кушанья способно вызвать у любого человека глубочайшее чувство вины, чьи признаки вы без труда сможете истолковать как проявление именно тех самых черт характера, которых у него не должно было бы быть, если бы он не был тем, что он есть. А если же он наберется наглости и спросит, каким же это, черт побери, образом он должен настраивать шкалу своих чувств и настроений, вы можете спокойно возразить, что у нормальных, «хороших» людей такие вещи происходят сами по себе, и им просто не придет в голову задавать подобные дурацкие вопросы. (При этом не забудьте поднять брови и сделать грустное выражение лица.)

Как только вы почувствуете, что партнер достаточно наловчился в искусстве впадать в тоску и таким образом постоянно создавать отрицательный эмоциональный фон, можете на время оставить его в покое — дальнейшее углубление депрессивного состояния будет уже происходить у него без всякого внешнего вмешательства. Однако для этого совершенно необходима предварительная тренировка, ибо у неподготовленного человека далеко не всегда удается с первого раза вызвать достаточно глубокое чувство вины. Я имею в виду тех твердоголовых, лишенных творческого воображения субъектов, которые — наравне с кандидатами в неврастеники — переживают время от времени периоды дурного настроения, но в отличие от последних придерживаются на этот счет упрощенческих взглядов, ошибочно полагая, что моменты тоски — неотъемлемая часть любого человеческого существования. По каким-то неведомым причинам они убеждены, что тоскливое настроение приходит и уходит, и если оно не исчезло к вечеру, то непременно выветрится к утру. Нет, дорогие читатели, настоящая, доброкачественная депрессия, верными спутниками коей являются тоска и отчаяние, заключается совсем в другом. Она в умении человека постоянно напоминать себе о том, что ему твердили в детстве, а именно — что у него нет ни права, ни причин чувствовать себя несчастным. И тот, кто с должным усердием и прилежанием решил следовать этому нехитрому правилу, может быть совершенно уверен: приступы депрессии со временем будут становиться у него лишь глубже и продолжительней.

Друзья и домочадцы, которые по простодушию или по велению здравого смысла попытаются как-то помочь бедняге, впавшему в депрессивное состояние, подбадривая его или призывая взять себя в руки, с наивным изумлением обнаружат, что все их жалкие потуги «каким-то неуловимым образом» еще более ухудшают ситуацию. Ибо теперь несчастная жертва получает все основания чувствовать себя виноватым вдвойне: мало того что бедняга казнит себя, сознавая всю постыдность своей депрессии, отныне к этому прибавляются угрызения совести, что он неспособен откликнуться на оптимистические призывы доброжелателей и вынужден платить черной неблагодарностью за их искреннюю заботу и участие. Например, Гамлет полностью отдавал себе отчет в том, какая душераздирающая пропасть отделяет его восприятие мира от взглядов других людей, однако мы должны с восхищением признать, что он умудрился мастерски использовать это обстоятельство для осуществления своего замысла. «Недавно, не знаю почему, я потерял всю свою веселость и привычку к занятиям. Мне так не по себе, что этот цветник мирозданья, земля, кажется мне бесплодною скалою, а этот необъятный шатер воздуха с неприступно вознесшейся твердью, этот, видите ли, царственный свод, выложенный золотой искрой, на мой взгляд, просто-напросто скопление вонючих и вредных паров. Какое чудо природы человек! Как благородно рассуждает! С какими безграничными способностями! Как точен и поразителен по складу и движеньям! Поступками как близок к ангелам! Почти равен богу — разуменьем! Краса вселенной! Венец всего живущего! А что мне эта квинтэссенция праха? Мужчины не занимают меня и женщины тоже…» ( Шекспир У. Гамлет. М., «Детская литература», 1956, с. 71.)

Похоже, не так уж важно, исходит ли парадоксальный призыв «Будь счастливым!» от нас самих или диктуется какими-то внешними авторитетами. Более того, требование «Будь счастливым» представляет собой лишь одну из многочисленных вариаций уже известной темы «Будь самим собой! Веди себя непосредственно!». В сущности, любой вид непосредственного поведения может быть с успехом использован в качестве исходного материала, чтобы изготовить себе из него крепкую и надежную ловушку. Взять хотя бы требование не по указке со стороны, а подчиняясь внутреннему порыву, удержать в памяти или, напротив, забыть какое-то событие вашей жизни. Или ситуацию, когда вы высказываете желание получить в подарок какую-нибудь приглянувшуюся вам вещь, а потом бываете разочарованы, что вам подарили ее «только» потому, что вы об этом попросили. Или твердое намерение непременно получить самому или доставить партнеру сексуальное наслаждение, реализация которого зачастую оказывается невозможной именно потому, что осознанное намерение убивает желание. Не говоря уж о таких банальных вещах, как призывы поскорей заснуть, потому что вам хочется спать, или, наконец, требование любить кого-то, потому что это ваш моральный долг, — надо ли говорить, что такой подход на корню губит саму возможность любви.

Глава 11

С ЧЕГО ЭТО ВДРУГ кто-то ДОЛЖЕН МЕНЯ ЛЮБИТЬ?

Конечно, любовь — тема совершенно неисчерпаемая. И я ограничусь здесь весьма скромной задачей рассмотреть лишь отдельные ее стороны, таящие в себе наиболее мощные и перспективные источники несчастья. В этой связи хочу для начала напомнить вам об одной интригующей идее Достоевского, которая заключается в том, что в известной библейской заповеди «Возлюби ближнего как самого себя», оказывается, больше смысла, если перевернуть ее с ног на голову, то есть считать, что человек способен возлюбить ближнего только в том случае, если он любит самого себя.

Не так элегантно, но зато более точно ту же самую мысль высказал несколько десятилетий спустя и Маркс (нет-нет, не Карл, а Грушо): «Мне бы никогда и в голову не пришло вступить в клуб, где сгорают от желания иметь меня своим членом». Если вам удалось постигнуть всю глубину этого афоризма, то считайте, что вы достаточно подготовлены, чтобы усвоить дальнейшее.

Быть любимым — штука весьма загадочная, даже тогда, когда все вроде бы складывается самым благоприятным образом. А вообще попытки прояснить что-нибудь насчет любви, как правило, не дают никаких реальных результатов, а если паче чаяния их и удается достигнуть, то это лишь еще больше усложняет и запутывает ситуацию. В лучшем случае ваш вопрос, почему вас любят, просто останется без ответа: в худшем же случае причиной любви неожиданно окажется какая-нибудь такая ваша особенность, которую вы никогда не считали для себя слишком лестной — скажем, родимое пятно на левом плече. И вы в очередной раз убедитесь в справедливости поговорки, что слово — серебро, а молчание — золото.

Итак, вот вам еще один полезный урок, который поможет расширить познания в изучаемом предмете. Никогда не принимайте нежную привязанность к вам со стороны ближнего как нечто дарованное вам свыше и потому не нуждающееся в объяснении. Наоборот, размышляйте, пытайтесь докопаться до истоков, дойти до истины. Непрерывно задавайте вопросы — но прежде всего самому себе, а не тому, кто души в вас не чает. Ведь нет никаких сомнений, что за всей этой так называемой любовью должны стоять какие-то меркантильные интересы или эгоистические соображения, а кто же в них так просто признается? Любовь — это парадокс, который ставил в тупик умы, и почище, чем у нас с вами. Из этого источника черпали вдохновение авторы самых прославленных творений мировой литературы. Попробуйте вдуматься в смысл фразы, взятой из одного из писем Жан Жака Руссо к мадам д'Удето: «Будь вы моей, то сам факт обладания вами лишал бы меня той, пред кем преклоняюсь». Что, не уловили? Тогда прочитайте еще раз. Не спорю, что на вкус среднего потребителя подобных сентенций мысль, которую, судя по всему, хотел выразить этой фразой Руссо, должна казаться, мягко говоря, несколько неожиданной. Ибо гласит она следующее: «Если ты, моя возлюбленная, уступишь страстным мольбам и упадешь в мои объятья, то самим этим фактом впредь лишишь себя права считаться олицетворением моей любви». Этот бытовавший в XVIII веке несколько возвышенный подход к любви жив-здоров и по сей день. Особенно процветает он в одной из стран Средиземноморья, где мужчина, предварительно как следует убедив себя в том, что он буквально сгорает от страсти, начинает преследовать избранницу непрерывными мольбами, просьбами и уговорами, пока та наконец не решится уступить его пламенным речам. И вот тут-то он и вознаграждает ее оскорбительным презрением — ведь порядочная женщина никогда бы не позволила себе сдаться. Неудивительно, что именно в этой же самой стране существует широко распространенная — хотя, разумеется, и не признаваемая официально — поговорка: «Все женщины шлюхи, кроме моей собственной матери — та была святой». (Уж она, конечно, никогда не позволила бы себе «этого».)

В своей книге «Бытие и ничто» Жан Поль Сартр определяет любовь как тщетное стремление подчинить себе свободу как таковую. Он пишет: «…любовника не может удовлетворить та высшая форма свободы, которую представляет собой добровольный и свободный союз двух людей. Кто может довольствоваться любовью, даруемой лишь ради чистого соблюдения клятвы в верности? Кто сможет смириться со словами: «Я люблю вас, потому что по свободному выбору связала себя обещанием любить вас и не желаю нарушать данного слова; я люблю вас из верности самой себе». Поэтому любовник требует клятв, и в то же время клятвы вызывают у него раздражение. Он хочет, чтобы его любили по свободному выбору, но требует, чтобы эта свобода как таковая уже не была более свободной». Тем, кто хотел бы углубить свои познания в любви, узнать обо всех непостижимых и в то же время неизбежных ее превратностях — а вдобавок к тому получить сведения и о многих прочих разновидностях иррационального поведения, — могу порекомендовать оригинальную и захватывающую книгу норвежского философа Иона Элстера «Улиссы и Сирены» Однако для начинающих должно оказаться вполне достаточно того, что было сказано выше. Возможно, эти начальные знания и не позволят им сразу же достигнуть тех заоблачных вершин, где пребывают великие гении этого мира, вроде Грушо Маркса, но уж, во всяком случае, они помогут сдвинуться с нулевой точки и сделать первые шаги в нужном направлении. Ибо впереди у нас непочатый край работы. Главное условие успеха — полная уверенность в своей неспособности внушить кому-нибудь чувство любви. Опираясь на это основополагающее убеждение, можно без всякого труда мимоходом дискредитировать любого, кому вздумается нас полюбить. Ведь совершенно очевидно, что у человека, который способен влюбиться в того, кто никакой любви не достоин, должно быть что-то сильно не в порядке. Нарушение психической деятельности типа склонности к мазохизму; невротические симптомы, обусловленные «кастрирующей» мужчину зависимостью от сильной, авторитарной матери; паталогическая тяга к ситуациям, дающим возможность реализовать комплекс неполноценности, — здесь сгодятся любые причины, лишь бы они имели клиническое объяснение этой совершенно неуместной и нелепой любви и позволяли превратить ее в нечто, лишенное хоть мало-мальского интереса и даже попросту отравляющее вам жизнь. (Огромную помощь в выборе подходящего диагноза могут оказать хотя бы поверхностные знания из области психологии или опыт посещения разного рода групп встреч и клубов знакомств.)

Ну а как только найден нужный диагноз, перед вами сразу же в самом неблагоприятном свете предстают не только влюбленный и предмет его обожания, но и сама любовь как таковая. О лучших результатах трудно даже и мечтать! Из всех известных мне авторов эту цепь умозаключений с наибольшим блеском и наглядностью продемонстрировал Рональд Ланг в своей книге «Узлы». Схематически она выглядит следующим образом.