Экзаменационные билеты по истории России. 11 класс

Располагая такими средствами и держась такой политики, московские князья в XIV и первой половине XV в. умели добиться очень важных политических успехов». И главными среди этих успехов были расширение территории московского княжества и приобретение великокняжеского стола, т. е., фактически объединение земель и народа русского вокруг нового политического центра. Однако, даже после того как третий московский князь из племени Александра Невского Иван Калита стал великим князем, московский удел оставался очень незначительным, При Калите и его сыновьях земельные приобретения совершались путем частных полюбовных сделок, но затем их потомки «вспомнили старое» и на подмогу мирным методам был снова пущен в ход насильственный захват с помощью Орды или без нее. Дмитрий Донской захватил Стародуб на Клязьме и Галич с Дмитровом, выгнав их законных владельцев. Сын его Василий «умздил» самого татарского хана и за «многое злато и сребро» купил ярлык на Муром, Тарусу и целое Новгородское княжество. Со временем слабые и бедные князья, все более беднея от татарского лиха и внутренних раздоров, стали сами искать дружбы и службы у московских князей. Успешному распространению московских владений способствовало и очередное «переселение народов». Благодаря усилиям московских князей Верхнее Поволжье стало безопаснее и с новгородской, и с татарской стороны. Это давало возможность избытку долго скоплявшегося в междуречье населения переходить за Волгу в просторные лесные пустыни тамошнего края.

Таким образом, к концу княжения Василия Темного, т. е. ко второй половине XV в., Московское княжество размерами своими превосходило любое из великих княжеств, тогда еще существовавших на Руси. Каким же образом Ивану Калите удалось обрести великокняжеский стол, будучи младшим среди всей остальной своей братии? Дело в том, что в XIV в. прежние родовые отношения старшинства стали окончательно утрачивать свою силу. Москвичи начали смелую борьбу со своими основными соперниками – старшими сородичами, тверскими князьями. Однако их силы к тому времени оказались неравны. На стороне тверских князей было право старшинства, личные доблести, средства юридические и нравственные. На стороне же московских князей оказались большие деньги и умение пользоваться обстоятельствами. Русь же переживала времена, когда последние средства стали гораздо убедительнее первых. Дело в том, что тверские князья в начале XIV в. все еще считали возможной борьбу с татаромонгольским нашествием. Московские же князья иначе смотрели на положение дел: они считали, что на Орду гораздо выгоднее воздействовать «смиренной мудростью», т. е. угодничеством и деньгами, чем оружием. Поэтому они усердно налаживали отношения с золотоордынским ханом, превратив его в орудие для исполнения своих замыслов. Никто из князей чаще Калиты не ездил на поклон к хану, и никто не был там более желанным гостем. В Орде уже привыкли, что с приездом московского князя у них появляется «многое злато и сребро». Именно благодаря этим «взяткам» московский князь и добился великокняжеского престола. Кроме того, хан поручил Калите наказать тверского князя за восстание против татар, что московский князь с превеликим удовольствием и исполнил: под его предводительством татары разорили Тверское княжество – не тронув, естественно, Москвы. В награду за этот «подвиг» Калита и получил в 1328 г. великокняжеский стол, который с тех пор уже не упустил ни один его наследник. «Приобретение великокняжеского стола, – подытоживает В. Ключевский, – московским князем сопровождалось двумя важными последствиями для Руси, из коих одно можно назвать нравственным, а другое – политическим. Нравственное состояло в том, что московский удельный владелец, став великим князем, первый начал выводить русское население из того уныния и оцепенения, в какое повергли его внешние несчастья. Образцовый устроитель своего удела, умевший водворить в нем общественную безопасность и тишину, московский князь, получив звание Великого, дал почувствовать выгоды своей политики и другим частям Северо-Восточной Руси. Этим он подготовил себе широкую популярность, т. е. почву для дальнейших успехов».

Однако к середине XIV в. отношения между Золотой Ордой и Русью стали существенно меняться. Орда практически утратила контроль над русскими землями, и, хотя пыталась время от времени восстановить свое влияние, сил у нее для этого уже явно не хватало. Как до этого на Руси, в Орде начались внутренние междоусобицы, раздробленность: за двадцать лет здесь сменилось более 20 ханов. Со своей стороны московские князья больше не нуждались в союзе с татаромонголами, более того, связь с захватчиками теперь компрометировала их в глазах соотечественников. И тогда Москва меняет свою тактику: от союза с Ордой она переходит к борьбе. В ноябре 1374 г. в Переяславле-Залесском состоялся съезд князей и бояр всей Руси. Скорее всего именно на нем и было принято решение вступить в решительную схватку с Ордой. Несмотря на слабость татаромонгол, борьба с ними развивалась с переменным успехом. В 1377 г. на реке Пьяне, близ Нижнего Новгорода, московские войска были разбиты. А в 1378 г. на реке Воже в Рязанской земле уже ордынская рать потерпела тяжкое поражение. После этого обе стороны начали готовиться к решающему сражению, собирая последние силы и заручаясь поддержкой возможных союзников. Темник Мамая, который к тому времени утвердился в Орде, вступил в союз с литовским князем Ягайло и рязанским князем Олегом Ивановичем. Но это были не слишком надежные союзники: Ягайло стал великим князем литовским вместе со своим дядей, который постоянно угрожал сместить племянников с престола, и поэтому он не спешил оставлять свои земли без собственного присмотра. Из-за этого он опоздал к началу Куликовской битвы и не принял участия в сражении. Другой же союзник Мамая, Олег Иванович, вступил в союз с Ордой скорее всего только для того, чтобы уберечь свои собственные земли от разорения, но в сражении он также не участвовал и даже смог предупредить московского князя о приближении ордынцев. Все же Мамаю удалось собрать довольно значительное войско, в которое по разным источникам входило от 100 до 250 тыс. человек. В нем были не только татаромонголы, но и народы Поволжья и Северного Кавказа, а также наемники из генуэзских колоний (так называемая «фряжская» пехота). Со своей стороны московский князь Дмитрий заручился поддержкой братьев Ягайло – князя Псковского Андрея и князя Брянского Дмитрия. Кроме московских и владимирских полков, русское войско включало ростовских, муромских, ярославских ратников. Однако в битве не участвовали суздальско-нижегородские и тверские князья, а также неизвестно, были ли там новгородские ополченцы. Готовясь к сражению, князь Дмитрий значительно увеличил свое постоянное войско. Изменились тактика и стратегия: значительно большая роль, чем прежде, была отведена пехоте. Общая численность русского войска, по предположению летописца, составила 300–400 тыс. человек. Традиционно считается, что перед сражением Дмитрий Иванович получил благословение от Сергея Радонежского в Троицком монастыре. В конце августа 1380 г. русские войска собрались в Коломне и двинулись к Днепру, навстречу Мамаю. 7 сентября 1380 г. на берегу Дона состоялся военный совет, в результате которого решено было переправиться на противоположный берег реки и именно там начать решающее сражение. Однако ни настоящее место сражения, ни подлинные его участники точно не известны. Например, среди историков нет единого мнения по поводу того, на каком – левом или правом – берегу речки Непрядвы состоялась битва. Поэтому описание решающего сражения с монголотатарами существует только в самом общем виде. Так, предполагается, что вначале ордынцам удалось потеснить русскую рать, но в этот момент вступил в дело засадный полк под командованием серпуховского князя Владимира Андреевича и воеводы Дмитрия Боброка Волынского, после чего многочисленное войско Мамая обратилось в бегство. Таким образом, нельзя переоценить историческое значение Куликовской битвы: основные силы Орды были разбиты, а победа над Мамаем еще более укрепила авторитет Москвы как центра объединения русских земель.

2. В начале ХХ в. произошли коренные перемены не только в политической и социально-экономической жизни страны, но и в духовном состоянии российского общества. Индустриальный бум предполагал новые условия и нормы жизни, которые шли вразрез с традиционными представлениями людей о высших ценностях. Интенсивное развитие материального производства нарушало установившуюся в течение столетий гармонию природы и человека, приводило к нивелировке человеческой индивидуальности, к стандартизации и унификации всех сторон человеческой деятельности. Это вызвало чувство растерянности, ожидание неминуемой скорой катастрофы. Прежние представления о человеческих ценностях – добре и зле, истине и лжи, прекрасном и безобразном – теперь оказались смешными, неправильными, ненужными, требующими срочного и радикального переосмысления. Эти процессы в разной степени затронули и философию, и науку, и литературу, и искусство. Подобные процессы переживали в свое время и другие страны, но в России поиски высшего духовного смысла, истины во все века проходили более болезненно, более остро, нежели в странах западной цивилизации. Расцвет культурной жизни в российском обществе в это время стал беспрецедентным. Он затронул все виды творческой деятельности, вызвал к жизни прекрасные художественные произведения и научные открытия, указал новые направления творческого поиска, породил плеяду блестящих имен, ставших гордостью не только отечественной, но и мировой культуры, науки и техники. Этот социокультурный феномен стал известен в истории под названием Серебряного века русской культуры.

Отставая в темпах роста индустриального производства, Россия на рубеже XIX – ХХ вв. внесла свой вклад в мировой научно-технический прогресс, который был назван «революцией в естествознании», поскольку научные открытия того периода потребовали кардинального пересмотра устоявшихся представлений и взглядов на окружающий мир. Именно русские ученые совершили выдающиеся открытия в области математики, физики, биологии, химии и т. д. Физик П. Н. Лебедев впервые в истории определил общие закономерности, присущие волновым процессам различной природы (звуковым, электромагнитным, гидравлическим и др.), сделал потрясающие открытия в области физики волн. Он стал создателем первой в России физической школы. Знаменитый русский ученый В. И. Вернадский завоевал мировую известность благодаря энциклопедическим трудам, ставшим основой для определения новых научных направлений в геохимии, биохимии, радиологии. Его научные труды о биосфере и ноосфере (новое, эволюционное состояние биосферы, при котором разумная деятельность человека становится решающим фактором ее развития) заложили основу современной экологии. Неоспоримая ценность высказанных им идей стала очевидной только в наше время, когда мир оказался на пороге экологической катастрофы. Русский физиолог И. П. Павлов основал учение о высшей нервной деятельности и об условных рефлексах. В 1904 г. он был удостоен высшей награды – Нобелевской премии за исследования в области пищеварения. Через четыре года Нобелевскую премию присудили другому русскому ученому – И. И. Мечникову за труды по иммунологии и инфекционным заболеваниям. Ряд выдающихся открытий в теории и практике самолетостроения принадлежит Н. Е. Жуковскому, который в 1904 г. участвовал в основании Аэродинамического института под Москвой. Учеником и последователем Жуковского был известный механик и математик С. А. Чаплыгин. Первенство в разработке основ современной космонавтики, несомненно, принадлежит скромному учителю калужской гимназии, имя которого теперь знает весь мир, К. Э. Циолковскому. В 1903 г. он обнародовал ряд замечательных трудов, обосновавших возможность космических полетов и определивших пути достижения этой цели.

В начале ХХ в. Российское государство переживало настоящий научно-технический подъем. Создавалось множество научно-технических обществ: географических, ботанических, астрономических и т. п., объединяющих ученых, практиков, энтузиастов-любителей. Эти объединения были не просто центрами научно-исследовательской деятельности. Кроме всего прочего, они занимались широкой пропагандой научно-технических знаний среди населения. Начало новой эпохи ознаменовалось для страны поисками новой идеологии, которая смогла бы не только объяснить происходящее, но и указать пути дальнейшего развития российского общества. Самой популярной философской теорией того времени был марксизм, который имел в России благодарных последователей в лице революционной части русской интеллигенции. Впрочем, многие русские интеллигенты очень быстро разочаровалась в марксизме, в его безапелляционном признании первенства материальной жизни над духовной. А после революции 1905 г. был пересмотрен и революционный принцип переустройства общества. В 1909 г. был опубликован сборник статей «Вехи», составленный известными философами Н. А. Бердяевым, С. Л. Франком, С. Н. Булгаковым, П. Б. Струве и др. После разочарования в марксизме все они перешли на позиции идеализма и создания новой религиозной философии. Авторы сборника обвиняли русскую интеллигенцию в догматизме, в поклонении устаревшим философским учениям XIX в., в незнании современной философии, в нигилизме, низком правосознании, в отрыве от народных масс, в забвении и охаивании русской истории. Все это, как они считали, и привело к тому, что именно интеллигенция стала главной поджигательницей русской революции, поставившей страну на грань национальной катастрофы. Ученые пришли к выводу, что в России идеи революционного преобразования вообще не имеют перспективы, а социального прогресса можно добиться лишь путем постепенных, эволюционных изменений, начинать которые следует с выработки новых религиозно-нравственных идеалов, основанных на христианском учении. Русские религиозные философы считали, что официальная православная церковь слишком срослась с самодержавным государством, а потому не может взять на себя роль спасителя русских душ. Основной акцент в своих произведениях русские философы Н. Бердяев, С. Булгаков, И. Ильин и другие делали на так называемую русскую идею – проблему самобытности исторического пути России, своеобразие ее духовной жизни, ее особое предназначение в истории.

Неравномерность настроений русского общества начала ХХ в. наиболее ярко отразилась в русской художественной культуре Серебряного века. Как и раньше, в произведениях писателей продолжают сохраняться устойчивые традиции «критического реализма» XIX в. Здесь первенствуют Л. Н. Толстой, А. П. Чехов, В. Г. Короленко, Д. Н. Мамин-Сибиряк. Им уже готова и смена: И. А. Бунин, А. И. Куприн, М. Горький. С другой стороны, все громче звучат голоса иного поколения писателей, протестующих против главного принципа реалистического искусства – принципа непосредственного изображения окружающего мира. С их точки зрения, искусство, синтезирующее два противоположных начала – дух и материю, способно не только «отображать», но и «преображать» существующий мир, создавая новую реальность. Основателями нового направления в искусстве стали поэты-символисты. Символизм возник как протест против обнищания русской поэзии, вызванного, по мнению его приверженцев, увлечением общества материалистическими воззрениями русской литературной критики писателей-разночинцев – Белинского, Добролюбова, Чернышевского и др. Представители этого движения начали крестовый поход против материалистического мировоззрения, утверждая, что вера, религия – краеугольные камни человеческого бытия и искусства. Родоначальник русского символизма Дмитрий Мережковский утверждал, например, что «без веры в божественное начало нет на земле красоты, нет справедливости, нет поэзии, нет свободы». Символисты полагали, что поэт обладает способностью приобщения к запредельному миру посредством художественных символов. Против символов выступили акмеисты (от греч. «акме» – «высшая степень чего-либо», «цветущая сила»). Они не признавали мистических исканий символистов, провозглашая самоценность реальной земной жизни, ратовали за возвращение словам их изначального, традиционного смысла, освобожденного от шелухи символических толкований. Главным критерием искусства для акмеистов (Н. Гумилев, С. Городецкий, А. Ахматова, О. Мандельштам, М. Зенкевич, В. Нарбут) был безупречный эстетический вкус, красота и отточенность художественного слова.

Русская художественная культура начала ХХ в. не избежала влияния появившегося на Западе и проникшего во все виды искусства авангардизма. Последователи этого движения объявили о своем разрыве с традиционными культурными приоритетами прошлых эпох и провозгласили идеи создания «нового искусства». Русский авангардизм был представлен в первую очередь футуристами (направление в искусстве, отрицающее художественное и нравственное наследие, проповедующее разрыв с традиционными ценностями и создание новой современной урбанистической культуры). Футуристы обращали в своем творчестве внимание не на содержание, а на форму стихосложения, на поэтическую конструкцию. При этом они провозглашали свое право на конструирование новых слов. В своих программных выступлениях они ориентировались на шокирующую антиэстетичность. Для этого они вносили в поэтическую ткань материал, совершенно чуждый самой поэтической природе: вульгарную лексику, профессиональный жаргон, язык документа, плаката и афиши. Выпускаемые ими альманахи и сборники носили эпатирующие названия: «Пощечина общественному вкусу», «Дохлая Луна», «Рыкающий Парнас» и т. д. Российский футуризм был разбит на несколько поэтических группировок. Самые ортодоксальные из футуристов объединились в петербургскую группу «Гилея» (В. Хлебников, Д. Бурлюк, А. Крученых, В. Маяковский, В. Каменский, Е. Гуро). Оглушительный успех имели сборники стихов и публичные выступления Игоря Северянина, стоявшего во главе «Ассоциации эгофутуристов».

Нечто похожее происходило и с русской живописью. Как и прежде, во главе ее стояли представители старой академической школы и наследники передвижников: И. Е. Репин, В.

И. Суриков, К. А. Коровин. Однако русское искусство начала ХХ в. определяли не они одни. В моду вошел стиль под названием «модерн». Представители этого направления создали творческое общество «Мир искусства» и провозгласили своей задачей восстановление той связи живописи с культурой, которая, по их мнению, была ослаблена у художников-передвижников. Они начали резко критиковать передвижников за то, что те, выполняя чуждую искусству функцию, нанесли огромный вред русской живописи. Мирискусники были убеждены, что искусство – это самостоятельная, самоценная сфера человеческой деятельности, которая не должна зависеть от политических и социальных влияний. За время его существования (общество возникло в 1898 г. и просуществовало с перерывами до 1924 г.). В объединение «Мир искусства» входили почти все крупные русские художники. Наиболее активными из них были А. Бенуа, Л. Бакст, Е. Лансере, Н. Рерих, К. Сомов. «Мир искусства» оказал огромное влияние на развитие живописи, оперы, балета, оформительского искусства, художественной критики, музейного и выставочного дела. Движение мирискусников было движение общекультурным, способствовавшим соединению многих направлений художественного и прикладного творчества в едином культурном пространстве. В 1907 г. в Москве прошла выставка под названием «Голубая роза», на которой были представлены работы А. Арапова, Н. Крымова, П. Кузнецова, Н. Сапунова, М. Сарьяна и других художников. Это были молодые живописцы, которые не желали мириться с существующим положением в отечественном искусстве, были знакомы с работами художников Запада и хотели обрести собственную индивидуальность в синтезе западного опыта и национальных традиций. Представители «Голубой розы» находились в тесном контакте с поэтами-символистами, выступления которых проходили на каждом их вернисаже. Но в русской живописи символизм так и не стал единым стилевым направлением. На каких-то этапах своего творчества ему следовали такие разные по своим живописным системам художники, как М. Врубель, К. Петров-Водкин и др. В это же время в русскую живопись проникает и авангард. В 1910 г. в Москве проходила выставка под названием «Бубновый валет», а вскоре после этого ее участники создали общество с тем же названием, которое просуществовало вплоть до 1917 г. Яркими представителями «Бубнового валета» были П. Кончаловский, И. Машков, А. Лентулов, Р. Фальк, В. Рождественский и др. В своих работах представители этого объединения стремились навсегда освободить живопись от влияния социальной и политической жизни, вернуть ей способность пользоваться присущими только ей средствами – цветами, линией, пластикой. Даже сама поверхность холста, покрытая слоем красок в их неповторимом сочетании, казалась им идеалом совершенства. Неудивительно, что самым излюбленным жанром «бубновых валетов» был натюрморт. Добиваясь непосредственности и целостности художественного восприятия, они нередко обращались к упрощенным формам искусства ранних примитивных эпох. Самые стойкие последователи этого направления – неопримитивисты вышли из «Бубнового валета» и в 1912 г. открыли самостоятельную выставку «Ослиный хвост». Немного позже они объединились в группу с тем же названием (М. Ларионов, Н. Гончаров, С. Бобров, А. Шевченко и др.). Художники нового поколения пробовали свои силы в различных жанрах и стилях, часто переходили из одной группы в другую. Поэтому принадлежность тех или иных мастеров к определенным стилевым школам является весьма условной. Тем не менее в историю мировой культуры такие русские художники, как В. Кандинский, М. Шагал, П. Филонов, вошли как представители уникального, «авторского» стиля, объединившего европейские авангардные тенденции с русскими национальными традициями.

Начало ХХ в. открыло миру имена великих русских композиторов-новаторов: А. Скрябина, И. Стравинского, С. Танеева, С. Рахманинова. Свою творческую задачу они видели в расширении рамок традиционной классической музыки и создании новых музыкальных форм и образов. Необыкновенного расцвета достигла и музыкальная исполнительская культура. Выдающимися представителями русской вокальной школы были Ф. Шаляпин, А. Нежданов, Л. Собинов, И. Ершов. В начале ХХ в. определилось ведущее в мировом балетном искусстве положение русского балета. Русская школа балета основывалась на академических традициях конца XIX в., на классических сценических постановках выдающегося балетмейстера Мариуса Петипа. Однако новые тенденции не обошли и этот вид искусства. Молодые балетные постановщики А. Горский и М. Фокин акцентировали свое внимание на принципе живописности, в результате которого полноправными авторами спектакля становились не только балетмейстер и композитор, но и художник. В оформлении балетов Горского и Фокина принимали участие К. Коровин, А. Бенуа, Л. Бакст, Н. Рерих. Русский балет начала ХХ в. подарил миру целую плеяду блестящих танцовщиков: А. Павлову, В. Нежинского, С. Лифаря, Т. Карсавину.

Серебряный век наступил и в русском театре. Именно с этой эпохой связаны имена выдающихся театральных режиссеров: К. Станиславского, В. Мейерхольда, Е. Вахтангова. Основатель психологической актерской школы К. С. Станиславский полагал, что будущее театра в углубленном психологическом реализме, в решении сверхзадач актерского перевоплощения. В. Э. Мейерхольд в свою очередь экспериментировал в области театральной условности, использовании элементов народного балагана и театра масок. Е. Б. Вахтангов настаивал на необходимости создания выразительных, зрелищных, веселых спектаклей. В это время на первый план выступает стремление к синтезу различных видов творческой деятельности. Инициатором этого явления был «Мир искусства», объединивший в своем кругу не только художников, но и поэтов, философов, музыкантов. Апофеозом деятельности мирискусников стали организованные С. Дягилевым знаменитые «Русские сезоны» в Париже.

В начале ХХ в. происходит зарождение совершенно нового вида искусства – кинематографии. Первые в России «электротеатры» и «иллюзионы» появились в 1903 г., а всего через 10 лет их было построено уже около 4 тыс. Первая русская игровая картина была показана в 1908 г., а уже в 1911 г. был снят настоящий полнометражный фильм «Оборона Севастополя». Снимая фильмы, русские кинорежиссеры старались использовать произведения отечественной классической литературы. В 1914 г. в России действовало около 30 отечественных кинофирм, которые снимали фильмы в основном с мелодраматическими сюжетами. Однако это не помешало тому, чтобы мир узнал режиссера Я. Протазанова, актеров И. Мзжухина, В. Холодную, В. Максимову, А. Коонен и т. д. Кинематограф отличался от других видов художественной культуры своей доступностью для широких масс населения. Поэтому именно кино стало первым камнем в фундаменте здания, названного массовой культурой.

Билет № 6

1. Московская Русь в эпоху Ивана Грозного

2. Участие России в Первой мировой войне: причины, роль Восточного фронта, последствия

1. После того как в 1538 г. умерла Елена Глинская, внутри Московского государства началась борьба за власть. Наследник престола, будущий царь Иван Грозный, был еще маленьким, и поэтому страной вместо него управляли бояре. Наибольший политический вес в то время имели Шуйские, Бельские и Глинские, бывшие ближайшими родственниками царя по матери.

Более или менее самостоятельной фигурой Иван IV стал только после своего венчания на царство, которое произошло в январе 1547 г. в Успенском соборе, и женитьбы в феврале того же года на Анастасии Захарьиной. Его царствование началось крайне неудачно. Уже в июне того же года в Москве произошел страшный пожар: за два дня город выгорел почти дотла, при этом в огне погибло около 4 тыс. москвичей. «Доброжелатели» обвинили Глинских в поджоге. Разгневанный народ ворвался в Успенский собор и убил Юрия Глинского, бывшего на тот момент главой рода. Напуганный происшедшим, Иван IV бежал из Москвы в село Воробьево. Однако на этом беды не кончились. Уже на третий день народ явился к царю, требуя выдать остальных предполагаемых виновников пожара. Волнения начались и в других городах, например в Пскове, Устюге. И, хотя все народные восстания были жестоко подавлены, они показали, что Московская Русь нуждается в немедленных и радикальных преобразованиях.

Началом эпохи перемен считают февраль 1549 г. Тогда на Красной площади было созвано народное вече, перед которым царь покаялся в своих ошибках, обвинил во всех бедах бояр и пообещал в скором времени во всем разобраться. На этом Соборе, называемом иногда «Собором примирения», была зачитана и программа реформ. Этот первый Земский собор стал высшим сословно-представительским учреждением, на которое опиралась власть царя в период сословно-представительской монархии. При этом собор так и не стал законодательным органом: решения его только тогда принимали силу закона, когда в его работе принимала участие Боярская дума во главе с царем. Решения Собора должны были приниматься единогласно. Но такая форма правления Российским государством просуществовала недолго – до середины XVII в.

Что касается реформ, предложенных царем народу, то их программа была выработана узким кругом советчиков Ивана Грозного и включала в себя несколько основных моментов. Прежде всего было принято решение о необходимости создания нового Судебника. Его составили на основе Судебника 1497 г., приняв во внимание то, что с тех пор ситуация в государстве несколько изменилась. Так, например, были подтверждены и уточнены нормы крестьянского перехода в Юрьев день, распространено действие Судебника на те земли, которые за последние полвека были присоединены к Московскому государству, и ликвидировано право монастырей не уплачивать податей в казну. По новому закону было запрещено продавать в холопы боярских детей, а дворяне освобождались от подсудности боярам-наместникам. Введены были также наказания для бояр и дьяков-взяточников.

В середине этого века была реформирована и система взимания налогов, Прежде всего была установлена общая для всего государства единица налогообложения – соха. В зависимости от социального положения владельца земли, плодородия почвы и некоторых других условий соха составляла от 400 до 600 га земли. В городах же в «соху» включалось определенное количество дворов. После отмены кормлений в 1556 г. население стало платить общерусский «кормленичный откуп». Сбор этого налога осуществлялся через губные учреждения. За счет «кормленичного откупа» служилым людям платили «подмогу» для поступления на военную службу. Таким образом, многие реформы середины XVI в. были направлены на создание боеспособного, сильного войска и определение порядка несения воинской службы. Службу «по отечеству» проходили дворяне и боярские дети. В 1556 г. было принято «Уложение о службе», в котором устанавливалось, что дворянская служба теперь переходила по наследству и начиналась с 15 лет. Согласно этому «Уложению» с каждых 100 четвертей земли в одном поле (что соответствовало 170 га) должен был идти на службу один всадник. С первых 100 четвертей отправлялся на службу сам землевладелец, с последующих – его вооруженные холопы. В 1550 г. созданные еще при Василии III отряды пищальников были преобразованы в стрелецкое войско. Стрельцами назывались «служилые люди по прибору». Первоначально стрельцов было около 3 тыс., затем их число было доведено до 25 тыс. Они получали денежное, хлебное или земельное жалование, огнестрельное оружие и обмундирование. Руководил ими специально созданный для этого Стрелецкий приказ. Во время ведения войн войско пополнялось людьми, которых приводили с собой земледельцы («боярские люди»), и теми, которых выставляли тягловые дворы городов и деревни («сборные люди» и «посошные люди»). Кроме того, в русском войске служило около двух с половиной тысяч иностранцев.

Преобразования затронули и органы государственной власти. В 1552 г. была заведена специальная Дворовая тетрадь – полный список Государева двора, в который вошло около 4 тыс. человек. Эти люди именовались дворовыми детьми или дворянами, тогда как бояре и их дети составляли нижний слой служилых людей. В Дворовой тетради дворяне были записаны по тем уездам, в которых они владели землей. Именно из их числа выходила потом дворянская знать: воеводы и городские головы, дипломаты и администраторы.