Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Tertium organum

ModernLib.Net / Религия / Успенский Петр / Tertium organum - Чтение (стр. 10)
Автор: Успенский Петр
Жанр: Религия

 

 


      Прежде всего он видит, что проявившиеся физические явления часто скрываются, точно ручей, ушедший под землю. Но не исчезают совсем, а живут в скрытом виде в чьем-то сознании, в чьей-то памяти, в чьих-то словах или в книгах, как будущая жатва скрывается в семенах. И потом опять вырываются на свет, из скрытого состояния переходят в явное, производя шум, гром и движение.
      Мы видим эти переходы невидимого в видимое в личной жизни человека, видим в жизни народов, в истории человечества. Эти цепи событий идут непрерывно, переплетаясь между собою, входя одна в другую, временами скрываясь от наших глаз, временами появляясь опять.
      Художественное изображение этой идеи я нахожу в статье "Карма" Мабель Коллинз в книге "Light on the Path" (в русском переводе "Свет на Пути" статья "Карма" не приведена).
      -- Представьте себе вместе со мною, -- говорится в этой статье, -- что каждое индивидуальное существование есть как бы канат, протянутый из бесконечности в бесконечность, не имеющий ни конца, ни начала и не могущий быть разорванным. Этот канат образован из бесчисленного количества тонких нитей, которые, лежа тесно вместе, образуют его толщину... И помните, что эти нити живые, -- они подобны электрическим проволокам или даже скорее подобны вибрирующим нервам...
      Но иногда эти длинные живые нити, в своем непрерывном сплошном протяжении образующие индивидуальное существо, переходят из тени на свет...
      Эта иллюстрация представляет только небольшую часть -- одну сторону истины, это меньше, чем фрагмент. Но остановитесь на нем, при помощи его вы можете пойти дальше и понять больше. Что необходимо прежде всего понять, это то, что будущее не образуется произвольно отдельными поступками настоящего, но что все будущее есть неразрывная сплошная протяженность настоящего, как настоящее есть сплошная протяженность прошедшего. На одной плоскости, с одной точки зрения, пример каната совершенно верен.
      М. Collins. "Light on the Path and Karma" (p. 96, 97, 98).
      Приведенное место показывает нам, что идея кармы, созданная в глубокой древности индийской философией, есть идея непрерывной последовательности явлений. Каждое явление, как бы мало оно ни было, есть звено бесконечной и неразрывной цепи, идущей из прошедшего в будущее, переходя из одной сферы в другую, то появляясь в виде физических явлений, то скрываясь в явлениях сознания.
      Если мы посмотрим на идею кармы с точки зрения нашей теории времени и пространства многих измерений, то для нас перестанет казаться чудесной и непонятной связь отдаленных событий. Раз самые отдаленные по времени события соприкасаются в четвертом измерении, то это значит, что в сущности они происходят одновременно, как причина и следствие, и стены, разделяющие их, -- только наша иллюзия, которую не может превозмочь наш слабый рассудок. Вещи соединены не временем, а внутренней связью, внутренним соотношением. И время не может разъединить вещи, внутренне близкие, вытекающие одна из другой. Какие-нибудь другие свойства этих вещей заставляют их казаться нам разъединенными океаном времени. Но мы знаем, что этого океана в действительности не существует, и начинаем понимать, каким образом и почему события одного тысячелетия могут непосредственно влиять на события другого тысячелетия.
      Для нас становится понятной скрытая деятельность событий. Мы понимаем, что для наших глаз явления должны делаться скрытыми, чтобы сохранить нам иллюзию времени.
      Мы знаем это, знаем, что сегодняшние события вчера были идеями и чувствами -- и что завтрашние события сегодня лежат в чьем-то раздражении, в чьем-то голоде, в чьем-то страдании. Мы знаем все это, и тем не менее наша "позитивная" наука упорно желает видеть последовательность только между видимыми явлениями, то есть считать каждое видимое или физическое явление следствием только другого физического явления.
      Это стремление рассматривать все на одной плоскости, нежелание признать что-либо вне этой плоскости страшно суживает наш взгляд на жизнь, не дает нам охватить ее полностью -- и вместе с материалистическими попытками объяснить высшее как функцию низшего является главным тормозом развития нашего знания, главной причиной неудовлетворенности наукой, жалоб на банкротство науки и ее действительного банкротства во многих отношениях.
      Неудовлетворенность наукой вполне основательна, и жалобы на ее несостоятельность вполне справедливы, потому что наука действительно зашла в тупик, из которого нет выхода, и официальное признание того, что ее главные направления были сплошным заблуждением, это только вопрос небольшого времени.
      * * *
      Возьмем какой-нибудь простой пример, где бы происходили в связи между собою все три рода известных нам явлений -- явления физические, явления жизни (физиологические) и явления сознания (психологические), -- и посмотрим, как рассматривает их позитивная наука.
      Представьте себе, что вы стоите у окна и видите на улице человека, который стреляет из револьвера в другого человека.
      Целая цепь явлений, идущая, очевидно, издалека, из неизвестного вам прошедшего, и уходящая в неизвестное вам будущее. Цепь совершенно связанная и нераздельная. "Выстрел" -- звено в этой цепи.
      Но, если наука будет рассматривать выстрел, она возьмет его совершенно вне той цепи, звеном которой он является, и если построит свою цепь явлений, звеном которой, по ее мнению, явится выстрел, то возьмет эти явления в неправильной последовательности, потому что включит в эту цепь только явления физические.
      "Выстрел" есть звено бесконечной цепи явлений. Это наука может признать. Но, рассматривая выстрел, она непременно возьмет его как нечто конечное, то есть как нечто, имеющее начало и конец, потому что у нее нет ни метода, ни средств обращения с бесконечностями. Правда, математика, которую позитивизм считает своей основой, совершенно точно устанавливает, что бесконечные величины подчинены совсем другим законам, чем конечные, и что с бесконечными величинами нельзя обращаться как с конечными. Этого наука тоже не может не признать в теории. Но на практике она совсем не считается с этим в своих заключениях. И непременно желает рассматривать всякое явление как конечное. Так и в данном случае.
      Что такое выстрел с точки зрения науки? Движение гашетки и пружины, удар курка по пистону, взрыв газов, выбрасывающий пулю, звук от сотрясения воздуха, полет пули и удар ее во что-нибудь, лежащее на ее пути.
      Вот и все, что видно с позитивной точки зрения. В какой же цепи является звеном это явление, рассматриваемое таким образом? Физик скажет, что причиной выстрела явилась взрывчатая сила, заключающаяся в порохе, то есть способность его быстро переходить в газообразное состояние, давая при этом огромное количество газов, сравнительно с небольшим количеством твердого вещества. Он объяснит, почему это происходит, расскажет, из чего сделан порох, может быть, укажет, откуда и каким образом перешла в порох энергия, развившаяся при выстреле. Затем он таким же образом разберет пистон и в заключение признает, что толчком к освобождению энергии, проявившейся при выстреле, явилось сокращение мускулов пальца, нажавшего гашетку. Небольшое количество энергии, затраченное в этом маленьком движении, несомненно, было раньше заимствовано из окружающего мира, получено с пищей. Возможно, что при нажатии на гашетку пальцем действовала энергия, заключавшаяся в съеденном накануне куске мяса.
      О последствиях выстрела наука скажет, что вырвавшиеся газы произвели сотрясение воздуха, и сила, вложенная при выстреле в пулю, ушла на разрывание мяса, костей и жил в теле другого человека.
      Все изложенное не карикатура, а совершенно точное изображение научного метода описания явлений. Больше наука, оставаясь наукой, ничего сказать не может.
      Но посмотрим, насколько такое рассмотрение выстрела соответствует действительности. Посмотрим реально, в каких цепях является звеном выстрел. Здесь мы, прежде всего, приходим к признанию очень важного факта. Выстрел является звеном в очень многих цепях. Позитивная наука рассматривает одну из них -- цепь физической последовательности. Попробуем рассмотреть другие цепи. Прежде всего посмотрим -- правильно или неправильно мы считаем фактом, что выстрел есть звено во многих цепях, во многих последовательностях явлений.
      Цепь физической последовательности, которую рассматривает наука, не есть причинная цепь, то есть это не есть цепь предшествовавших причин, приведших к выстрелу. Это есть цепь средств, создавших возможность явления выстрела. Это цепь накопления физической энергии, развязанной при выстреле. Но развязало эту энергию нечто совсем другое. Развязало эту энергию чувство, горевшее в момент выстрела в душе стрелявшего, его желание выстрелить, решение выстрелить. Желание и решение выстрелить это явления сознания. Они создались под влиянием многих других предшествовавших им обстоятельств. И ряд этих предшествовавших обстоятельств, куда входили и явления сознания, и физические явления, представляет собой причинную цепь выстрела, то есть цепь причин, создавших явление выстрела, развязавших все скрытые энергии (мускульную силу пальца и взрывчатую силу пороха), действовавшие в момент выстрела. В выстреле ряд затаенных, скрытых, явлений сознания -- желание мести, злобы, ненависти, страха -- выразился в виде физического явления.
      Ручей из-под земли выбился наружу.
      Несомненно, что выстрел -- звено в цепи многих событий. Может быть, это результат заговора, может быть, он вызван страстью и ревностью, может быть, человек стрелял защищаясь, может быть, защищая другого, -- может быть, он действовал по чувству долга, может быть, им руководили его личные эмоции -во всяком случае "выстрел" имел свою историю в прошедшем, и он будет иметь ее в будущем. За ним следуют прямые и непосредственные последствия: рана, нанесенная другому человеку, боль, страданье, может быть, смерть, горе его близких, их озлобление против убийцы, арест стрелявшего, допрос, следствие, суд и т.д. Все это цепи событий, звеном которых является выстрел.
      Если мы будем рассматривать выстрел вне этих цепей, мы никогда не поймем, что представляет собой выстрел как явление.
      Позитивная наука, считающая себя реальной и точной, на самом деле изучает совершенно искусственный фантастический мир, не имеющий ничего общего с реальным миром. В реальном мире нет ничего отдельного, все связано. Нет ничего конечного, законченного, определившегося. Наука изучает "выстрел", беря его только как понятие, то есть беря только общие свойства всех (или большинства) выстрелов. Но в реальном мире выстрел как понятие не существует. Логическое понятие выстрела это просто искусственное нечто, созданное для удобства рассуждения. Изучать это искусственное нечто, принимая его за реальное, это и значит впадать в грех материализма -принимать ложное за истинное. В действительности каждый выстрел есть звено в своей собственной, совершенно особенной комбинации причинных цепей. И нельзя из этой комбинации цепей искусственно брать только одну, внешнюю. Если мы не знаем или не видим ничего кроме этой внешней ^последовательности, мы знаем только феномен того, что в действительности произошло, то есть собственно не знаем ничего. Два феномена, кажущиеся совершенно одинаковыми, могут быть звеньями настолько различных комбинаций причинных цепей, что в действительности эти явления не только не одинаковы, но прямо противоположны одно другому.
      Для позитивной науки все выстрелы одинаковы, они различаются только силой. Но для действительно точного исследования двух одинаковых выстрелов нет.
      Мы можем не предположительно, но совершенно утвердительно сказать, что мир физических явлений представляет собой как бы разрез другого мира, который существует здесь же и события которого происходят здесь же, но невидимо для нас. Я совсем не хочу говорить здесь о чем-либо чудесном или сверхъестественном. Нет ничего чудеснее и сверхъестественнее жизни. Возьмите улицу большого города -.во всех ее деталях, в данный момент, то есть возьмите все, что можно взять. Получится огромное разнообразие фактов. Но как много скрывается под этими фактами того, чего совсем нельзя видеть. Сколько желаний, страстей, мыслей жадных, алчных, сколько страдания, мелкого, крупного, сколько обмана, сколько фальши, сколько лжи, сколько невидимых нитей -- симпатий, антипатий, интересов, корысти, -- связывающих эту улицу со всем миром. Если представить себе все это, то станет ясно, что улицу нельзя изучить только по тому, что видно. Нужно войти вглубь. Сложный и обширный феномен улицы не покажет ее бесконечного ноумена, связанного и с вечностью, и с временем, и с прошедшим, и с будущим, и со всем миром.
      Поэтому видимый, феноменальный, мир мы с полным основанием можем рассматривать как разрез какого-то другого, бесконечно более сложного мира, в данный момент для нас проявляющегося в первом.
      И этот мир ноуменов бесконечен и непостижим для нас, как непостижим для двумерного существа трехмерный мир во всем разнообразии его функций. Самое большое приближение к "истине", какое только возможно для человека, заключается в положении: всякая вещь имеет бесконечное разнообразие значений, и всех этих значений знать невозможно. Иначе говоря, "истина", как мы ее понимаем, то есть конечное определение, возможна только в конечном ряду явлений. В бесконечном ряду она где-нибудь непременно станет своей собственной противоположностью.
      Последнюю мысль выразил Гегель: "Всякая идея, продолженная до бесконечности, становится своей собственной противоположностью".
      В этом изменении значения лежит причина непостижимости ноуменального мира для человека. Ноумен вещи, то есть вещь в себе, заключается в бесконечном количестве функций и значений вещи, которых нашим умом охватить невозможно. И кроме того, в изменении значения одной и той же вещи. В одном значении вещь -- это огромное целое, включающее в себя множество частей, в другом значении это ничтожная часть большого целого. И наш ум не может связать всего этого в одно. Поэтому ноумен вещи отступает от нас по мере нашего познания, как тень идет впереди нас. Так говорит "Свет на Пути".
      Вы войдете в свет, но никогда не коснетесь пламени.
      Это значит, что всякое познание условно. Мы никогда не можем охватить всех значений одной данной вещи, потому что для того, чтобы охватить все эти значения, нам нужно охватить весь мир, со всем разнообразием его значений.
      * * *
      Главное различие феноменальной и ноуменальной сторон мира заключается в том, что первая всегда ограничена, всегда конечна, она охватывает те свойства данной вещи, которые мы вообще можем познать как явления; вторая, ноуменальная, сторона всегда неограниченна, всегда бесконечна. Мы никогда не можем сказать, где кончаются скрытые функции и скрытое значение данной вещи. Вернее всего, они не кончаются нигде. Они могут бесконечно меняться, то есть казаться разными, всегда новыми, с новых точек зрения, но они не могут исчезнуть, так же как не могут закончиться, остановиться.
      Все самое высшее, к чему мы придем в понимании смысла, значения, души данного явления, с другой, еще более высокой точки зрения, при еще более широком обобщении, будет опять иметь другой смысл. И конца этому нет. В этом величие и ужас бесконечности.
      * * *
      При этом мы должны помнить, что мир, как мы его знаем, не представляет собою чего-либо устойчивого. Он должен меняться при малейшем изменении форм нашего познавания. Явления, кажущиеся нам совершенно отдельными, могут быть видны оттуда как части одного целого. Явления, кажущиеся нам совершенно одинаковыми, могут казаться оттуда совершенно различными. Явления, представляющиеся нам как нечто целое и неделимое, на самом деле могут быть очень сложными, включать в себя различные, не имеющие между собой ничего общего элементы. И все вместе может быть одним целым, совершенно непонятной нам категорией.
      Причем оттуда означает не другое место, а другой способ познания, другой взгляд. И мы начнем смотреть не отсюда, а оттуда, если будем рассматривать явление не как отдельный феномен, а вместе со всеми перекрещивающимися в нем цепями явлений.
      ГЛАВА XIII
      Голоса камней. -- Стена церкви и стена тюрьмы. -- Мачта корабля и виселица. -- Тени палача и подвижника. -- Различное комбинирование в высшем пространстве известных нам явлений. -- Связанность явлений, кажущихся нам отдельными, и различие явлений, кажущихся одинаковыми. -- Как должны мы приближаться к ноуменальному миру? -- Понимание вещей не в категориях времени и пространства. -- Реальность очень многих "образных выражений". -Оккультное понимание энергии. -- Письмо индуса-оккультиста. -- Искусство как познание ноуменального мира. -- Искусство и любовь. -- Творчество любви. -Любовь и оккультизм. -- Что мы видим и чего не видим? -- Диалог Платона о пещере
      Нам кажется, что мы что-то видим и что-то понимаем. Но в сущности, все происходящее кругом нас мы ощущаем необыкновенно смутно -- как улитка смутно ощущает солнечный свет, дождь, темноту.
      Иногда мы смутно чувствуем в предметах разницу, зависящую от их функций.
      Раз я переезжал на лодке через Неву с один моим приятелем (В. М. А., с которым мне и раньше, и после приходилось вести много разговоров на темы, затрагиваемые в этой книге). Мы что-то говорили, и около крепости оба замолчали, смотря на стены и думая, вероятно, приблизительно одно и тоже. "...Тут же и фабричные трубы!.." -- сказал А. Из-за крепости действительно высовывались какие-то кирпичные закоптелые верхом трубы.
      И когда он это сказал, я вдруг с необыкновенной яркостью, точно толчком или электрическим ударом, ощутил разницу фабричных труб и тюремных стен. Я ощутил разницу самих кирпичей. И мне показалось, что А. тоже ощутил это.
      Потом как-то в разговоре с А. я вспомнил этот эпизод, -- и он сказал мне, что не только тогда, а постоянно ощущает эту разницу и глубоко уверен в ее реальности. "Только позитивизм уверил себя, что камень есть камень и больше ничего, -- сказал он. -- Но какая-нибудь простая женщина или ребенок прекрасно знают, что камень из стены церкви или камень из стены тюрьмы -это две разные вещи".
      И вот мне кажется, что, рассматривая данное явление в связи со всеми цепями последовательностей, звеном которых оно является, мы увидим, что субъективное ощущение разницы двух физически одинаковых предметов, которое мы часто считаем только художественным образом и реальность которого мы отрицаем, -- вполне реально; увидим, что эти предметы действительно различны, так же как различны свеча и монета, кажущиеся одинаковыми кружками (движущимися линиями) в двумерном мире плоских существ.
      Мы увидим тогда, что предметы, одинаковые по материалу, из которого они состоят, но различные по своим функциям, действительно различны и что различие настолько глубоко, что делает разным физически как будто одинаковый материал. Бывают Разные камни, разное дерево, разное железо, разная бумага. Никакая химия не уловит этой разницы, но она есть, и есть люди, которые ее чувствуют и понимают.
      * * *
      Мачта корабля дальнего плавания, виселица, на которой вешают борцов за свободу, крест в степи на перекрестке дорог -- могут быть сделаны из одинакового дерева. Но в действительности это разные предметы из разного материала. То, что мы видим, осязаем, исследуем, -- это только "кружки на плоскости" от монеты и свечи. Это только тени реальных вещей, сущность которых заключается в их функции. Тени матроса, палача и подвижника могут быть совершенно одинаковы -- по теням их не различишь, точно так же как химическим исследованием не различишь дерева мачты, виселицы и креста. Но это разные люди и разные предметы -- равны и одинаковы только тени.
      И такое отношение повторяется при наблюдении всех феноменов. Мачта, виселица и крест -- это вещи настолько различных категорий, атомы настолько различных тел (которые мы знаем по их функциям), что ни о какой одинаковости их не может быть даже речи. Наше несчастье в том, что мы химический состав считаем наиболее реальным признаком тела. Между тем реальные признаки нужно искать в функциях вещи. Если бы у нас явилась возможность расширить и углубить наш взгляд на цепи последовательностей, звеньями которых являются наши действия и поступки; если бы мы научились брать их не только в узком значении по отношении к жизни человека, к своей жизни -- но в широком космическом значении; если бы нам удалось найти и установить связь простых явлений нашей жизни с жизнью космоса, то, несомненно, в самых "простых" явлениях для нас открылось бы бесконечно много нового и неожиданного.
      Мы можем таким образом узнать, например, нечто совершенно новое о простых физических явлениях, которые привыкли считать естественными, необходимыми и объясненными, о которых мы привыкли думать, что что-то знаем о них. И вдруг мы можем узнать, что ничего не знаем, что все, что мы до сих пор знали о них, это только неправильный вывод из неправильных предположений. Нам может раскрыться нечто бесконечно большое и неизмеримо важное в таких явлениях, как расширение и сокращение тел, теплота, свет, звук, движение планет, наступление дня и ночи, смена времен года и пр. и пр. Вообще для нас вдруг могут объясниться самым неожиданным образом свойства явлений, которые мы привыкли принимать как данные, как не заключающие в себе ничего сверх того, что в них видим.
      Постоянность, длительность, периодичность, непериодичность явлений могут получить для нас совершенно новый смысл и значение. Новое и неожиданное может открыться нам в переходе одних явлений в другие. Рождение, смерть, жизнь человека, его отношения с другими людьми, любовь, вражда, симпатии, антипатии, желания, страсти -- вдруг могут осветиться совершенно новым светом. Нам очень трудно сейчас представить себе природу этого нового, которое мы можем почувствовать в старых вещах; и очень трудно будет уяснить себе ее, когда мы начнем ее чувствовать. Но в сущности, только наша неспособность чувствовать и понимать это новое и отделяет нас от него, потому что мы живем в нем и среди него. Но наши чувства слишком примитивны, наши понятия слишком грубы для той тонкой дифференцировки явлений, которая должна открываться нам в высшем пространстве. Наш ум, наша способность ассоциаций, недостаточно эластичны для схватывания новых соотношений. Поэтому первым чувством при знакомстве с "тем миром" (то есть с этим же самым нашим миром, только взятым без тех ограничений, в которых мы его обыкновенно рассматриваем) -- должно быть удивление, и это удивление должно все больше и больше расти по мере большего знакомства. И чем лучше мы знаем какую-нибудь вещь или какое-нибудь отношение вещей, чем ближе, чем фамильярнее нам они, тем больше нас должно удивлять то новое и неожиданное, что мы будем в них открывать.
      Желая понять ноуменальный мир, мы должны искать скрытое значение во всем. Теперь в нас слишком глубоко въелся позитивизм с его стремлением искать у всего видимую причину и видимое следствие. С багажом позитивных привычек нам очень трудно постигать некоторые идеи. Между прочим, нам очень трудно понять реальность различия в нуменальном мире одинаковых предметов нашего мира с различными функциями.
      Но, если мы хотим приблизиться к пониманию ноуменального мира, мы всеми силами должны стараться замечать все те кажущиеся, "субъективные" различия между предметами, которые нас иногда поражают, которые мы иногда до боли ясно чувствуем, -- те различия, которые выражаются в художественных образах, часто являющихся прозрением в мире реальностей. Эти различия и есть реальности ноуменального мира, гораздо более реальные, чем вся майя наших феноменов.
      Мы должны стараться замечать эти реальности и развивать в себе способность чувствовать их, потому что именно таким образом, и только таким образом мы становимся в общение с ноуменальным миром, или миром причин.
      * * *
      Очень интересный пример понимания скрытого значения явлений я нахожу в книге "Оккультный мир" ("The Occult World") в письме одного индуса-оккультиста к автору этой книги А. П. Синнету.
      -- Мы, видим огромную разницу, -- пишет корреспондент Синнета, -- между качествами двух равных количеств энергии, затрачиваемой двумя людьми, из которых один, предположим, идет на свою обычную, покойную, ежедневную работу, а другой идет в полицейский участок сделать донос на своего товарища. Люди науки не видят этой разницы. А мы видим специфическую разницу между энергией дующего ветра и энергией вращающегося колеса.
      Всякая мысль человека, появляясь, переходит во внутренний мир и становится активным существом, соединяясь и как бы срастаясь с "духом" (elemental) -- то есть с одной из полусознательных сил природы.
      Если мы оставим пока последнюю часть этого замечания и возьмем только первую, то мы увидим, что, конечно, "человек науки" не признает разницы в качествах энергии, затрачиваемой двумя людьми, идущими: один на работу, а другой с доносом. Для науки этой разницы не видно. Наука ее не ощущает и не признает. Но у нас есть форма познания, прекрасно ощущающая эту разницу, понимающая и знающая ее.
      Я говорю об искусстве. Музыкант, живописец, скульптор прекрасно понимают, что можно идти не одинаково -- и даже нельзя идти одинаково. Рабочий и доносчик идут различно.
      Лучше всего понимает это, по крайней мере лучше всего должен понимать, актер.
      Поэт понимает, что мачта корабля, виселица и крест сделаны из разного дерева. Он понимает разницу камня из стены церкви и из стены тюрьмы. Он слышит "голоса камней", понимает речи старинных стен, курганов, развалин, рек, лесов и степей. Он слышит голос безмолвия. Понимает психологическое различие молчания. Понимает, что молчание может быть разное.
      Все искусство, в сущности, заключается в понимании и изображении этих неуловимых различий. Феноменальный мир -- только материал для художника, -как краски для живописца и звуки для музыканта, -- только средство понять и выразить свое понимание ноуменального мира.
      И ни в чем, на настоящей ступени нашего развития, мы не обладаем таким сильным средством для познания мира причин, как в искусстве. Тайна жизни заключается в том, что ноумен, то есть скрытый смысл и скрытая функция вещи, отражается в ее феномене. Феномен -- это отражение ноумена в нашей сфере. Феномен -- изображение ноумена. И по феномену можно узнать ноумен. Только здесь ничего не сделают химические реактивы и спектроскоп. Отражение ноумена в феномене может понять и почувствовать только тот тонкий аппарат, который называется душой художника. "Оккультизм" -- скрытую сторону жизни, нужно изучать в искусстве.
      Художник должен быть ясновидящим, он должен видеть то, чего не видят другие. И он должен быть магом, должен обладать даром заставлять других видеть то, чего они сами не видят и что видит он.
      Искусство видит больше и дальше, чем мы. Раньше было указано, что мы вообще ничего не видим, только ощупываем, поэтому мы и не замечаем тех различий вещей, которые не выражаются физически и химически. Но искусство -это уже начало зрения. Оно видит гораздо больше того, что видят самые усовершенствованные аппараты. И оно ощущает бесконечные невидимые грани того кристалла, одну из граней которого мы называем человеком.
      * * *
      Истина заключается в том, что земля -- это сцена драмы, из которой мы видим только отдельные бессвязные части и большая часть действующих лиц которой для нас невидима.
      Это говорит теософическая писательница Мабель Коллинз, автор "Света на Пути", в маленькой книжке "Illusions" ("Иллюзии"). И это очень верно, мы видим необыкновенно мало.
      Но искусство идет дальше обыкновенного человеческого зрения, и поэтому есть стороны жизни, о которых может и имеет право говорить только искусство.
      Таков вопрос о любви. Только искусство умеет подходить к любви, только искусство умеет говорить о ней.
      Любовь всегда была и есть главная тема искусства. И это вполне понятно. Здесь сходятся все нити человеческой жизни, все эмоции; через любовь человек соприкасается с будущим, с вечностью, с расой, к которой он принадлежит, со всем прошлым человечества и со всей его грядущей судьбой. В соприкосновении полов, в их влечении друг к другу лежит великая тайна жизни, тайна творчества. Отношение скрытой стороны жизни к явной, то есть проявление реальной жизни в нашей, кажущейся, особенно ярко вырисовывается в этой вечно трактуемой, вечно разбираемой и обсуждаемой -- и вечно не понимаемой области, именно в отношениях полов. Обыкновенно отношения мужчин и женщин рассматривают, как необходимость, вытекающую из необходимости продолжения человеческого рода на земле. Рождение -- вот raison d'etre любви с религиозной, моральной и научной точки зрения. Но в действительности творчество заключается не в одном только продолжении жизни, а прежде всего и больше всего, в творчестве идей. Любовь является огромной силой, производящей идеи, будящей творческую способность человека.
      Когда сольются две силы, заключающиеся в любви -- сила жизни и сила идеи, -- человечество сознательно пойдет "к своим высшим судьбам".
      Пока только искусство чувствует это.
      Все, что говорится о любви "реалистически", всегда грубо и плоско.
      Ни в чем так резко не проявляется различие глубокого "оккультного" понимания жизни и поверхностного "позитивного", как в вопросе о любви.
      * * *
      В ряду других вопросов современности у нас есть ужасный "половой вопрос". Это вопрос целиком из быта двумерных существ, живущих на плоскости и движущихся по двум направлениям -- производства и потребления.
      Для людей существует вопрос о любви.
      Любовь -- это индивидуализированное чувство, направленное на определенный объект, на одну женщину или на одного мужчину. Другая или другой не могут заменить любимого.
      "Половое чувство" -- это не индивидуализированное чувство, тут годится более или менее подходящий мужчина, всякая более или менее молодая женщина.
      Любовь -- орудие познания, она сближает людей, открывает перед одним человеком душу другого, дает возможность заглянуть в душу природы, почувствовать действие космических сил.
      Любовь -- это признак породы.
      Она проявляется уже у животных в тех породах, где действует отбор, у диких хищных животных, у чистокровных лошадей, у породистых собак.
      У людей любовь -- это орудие совершенствования расы. Когда из поколения в поколение люди любят, то есть ищут красоты, чувства, взаимности, то они вырабатывают тип, ищущий любви и способный на любовь, тип эволюционирующий, восходящий.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22