КАК В ПРОСТОКВАШИНО

ФОРМИРОВАЛСЯ КАЗАЧИЙ ПОЛК

(Глава девятая. Ложно-патриотическая)

Однажды пес Шарик пришел к Матроскину и к дяде Федору на кухню в большом возбуждении:

— Вы знаете, кого сейчас больше всех у нас в стране уважают? Я в газете прочитал «Московский балаболец».

— Кого?

— Казаков, вот кого!

— Каких казаков? — спрашивает Матроскин.

— Таких казаков! Казачьих казаков! Которые с лампасами, — говорит Шарик.

— Почему ты так решил?

— Да потому, что в Москве скоро будет памятник поставлен казакам-освободителям. Тем, которые революционных рабочих разгоняли.

— Им будет памятник поставлен за то, что они рабочих разгоняли? — поразился Печкин.

Он тоже на кухне с Матроскиным чай пил.

— Ну да. Они же против царя бунтовали. Вот казаки и гоняли их с утра до вечера.

— Плохо они их гоняли, — ворчит Матроскин. — Гоняли бы они их хорошо, никакой бы революции не было. И советской власти тоже.

Тут Печкин взвился:

— А чем тебе советская власть помешала? Она же тебе дураку все дала. Если бы не советская власть, мы бы с тобой, Матроскин, как личности одной формации, полы бы мыли или рвы копали. Или бы свиней пасли.

— С чего это ты взял, что мы бы с тобой полы мыли, — обиделся Матроскин. — Ты бы, Печкин, может быть, и мыл полы. Только ты бы мои полы мыл. И свиней бы ты моих пас.

— Ладно, ладно, — успокоил их Шарик. — Только казаки сейчас в полном порядке, а мы время теряем.

— Что же ты предлагаешь? — спрашивает кот.

— Предлагаю полк казачий сформировать в нашей станице Простоквашинской.

— Да зачем? — спрашивает Печкин.

— Да затем, — кричит Шарик, — что можно вооружиться и с мафией бороться! Можно начальство учить уму-разуму! Можно милиционера Люськина с позором из деревни выгнать! Можно налогового инспектора Кукушкина на площади выпороть!

— Хорошие мысли, — говорит Печкин. — Меня они убеждают.

И так он барственно, по-казацки, стал дрова в печку подбрасывать.

— А меня нет, — говорит Матроскин, — и прошу оставить меня в покое, гражданин Шарик.

— Я теперь не гражданин Шарик, я теперь есаул Шарый, — говорит пес. Он даже запел для убедительности: — Есаул, есаул, что ж ты бросил коня…

— А я — станичный атаман Печкин! — обрадовался почтальон Печкин. — Дайте мне шашку острую и коня! Я буду почту верхом развозить.

Тут Матроскин схватил половник и замахнулся на них обоих:

— А я, как революционный матрос Котенко, говорю вам: а ну пошли с нашей кухни! А не то я этим вот половником головы вам быстро поотрубаю.

Оба нью-казака Шарик и Печкин сразу с кухни ускакали. Как известно, с революционными матросами во все времена шутки были плохи.

Так революционный матрос Матроскин завалил всю станичную вольницу. И не стала деревня Простоквашино станицей Простоквашинской.

Дядя Федор потом спросил.

— Матроскин, почему же ты не дал казакам образоваться? Это же так романтично.

— А потому что сначала казаки — это очень прогрессивно, — ответил Матроскин — А потом все по-другому оборачивается.

— Это как по другому?

— А так. Наш Шарик сейчас — Шарик как Шарик. А как только он нагайку в лапы возьмет, он сразу другим сделается. Он сразу один нехороший лозунг выбросит.

— Какой нехороший?

— А такой «Бей котов, спасай Россию».

И дядя Федор сразу его понял.

ИСТОЧНИКИ ИНФОРМАЦИИ

ИЗ ПРОСТОКВАШИНО

(Глава десятая. Политическая)

Почтальон Печкин, как известно, был не самый честный человек в Простоквашино. Однажды зимой, когда уже совсем делать было нечего, а снега намело под самую крышу, он прочитал чужое письмо.

Прочитал и за голову схватился.

Это письмо писал шофер одною крупного бизнесмена — бывшею начальника охраны — своему племяннику Васе в деревню. Там были такие эпизоды:

«…А на днях мой хозяин еще одного первого заместителя премьер-министра купил. У нас их штук десять теперь, и все — первые…

Этот первый НАШЕМУ за это все Уренгойское газовое месторождение по дешевке сдал в краткосрочную аренду на триста лет.

Да, чуть не забыл, на днях НАШИ шлепнули одного банкирчика. Шлепнули прямо в лифте. И во вторник шлепнут еще одного. Он хочет одиннадцатому первому заместителю стукнуть о нашей сделке.

НАШИ такого не любят. Сначала НАШИ хотели одиннадцатого первого заместителя премьера тоже купить, но его уже перекупила братва из другой команды. Вот и приходится принимать силовые решения…

Когда мы десятого покупали, был очень важный вопрос, как хорошему человеку деньги выплатить? НАШ ему деньги в наш собственный «Шлепа-банк» перевел на его счет — пятьсот пятьдесят тысяч долларов.

На всякий случай они договорились, что это плата за лекцию «О невозможности проникновения коррупции в высшие эшелоны власти», которую этот десятый вице-премьер читал в клубе железнодорожников.

Сейчас этот первый хочет издать свою лекцию в Германии в виде книжки. И немцы ему уже выдали аванс пятьсот тысяч марок Теперь у каждого немца дома будет такая книжка. (И Нюренгринский газ по дешевке. Немцы ведь не фраера.) Так что, дорогой Вася, живем мы насыщенно и интересно…

Ты, Вася, это письмо никому не показывай, а то у тех, кому ты его покажешь, будут сложности…» Печкин как прочитал письмо, так по сугробам и бросился к коту Матроскину:

— Ведь ужас что творится! Давайте принимать меры. Так ведь всю страну растащат. Я как бывший коммунист (и как будущий) этого не допущу.

— Не растащат, — сказал Матроскин. — Примем меры. Вы, дядя Печкин, это письмо отправьте по адресу. А я с него копию сниму и в милицию передам. Там сразу разберутся и кого надо возьмут.

Снял Матроскин копию письма, надел лыжи и бегом к инспектору Люськину.

— Смотрите, что делается! Страну распродают. Берут взятки и людей убивают!

— Безобразие, — говорит инспектор Люськин. — Будем искать источник.

— Источник чего?

— Информации.

— Да при чем тут источник? — возмущается кот. — Надо бандитов искать.

— А вот этого не надо! — отвечает Люськин. — У нас налицо вмешательство в частую жизнь, нарушение тайны переписки. Это же нарушение конституции, а мы будем бандитов искать! Нам нельзя отвлекаться на мелочи. Этим мы и займемся. Мы найдем преступника. Говорите, кто источник?

— Бизнесмен!

— Какой бизнесмен?

— Который первого вице-премьера купил. От него все и истекает, отвечает кот.

— Ну вот что, — творит Люськин. — Ты мне голову не мудри. Ты мне прямо отвечай, от кого это письмо к тебе пришло.

— От человека, который у бизнесмена служит, который десять первых вице-премьеров купил, которые страну продают. Этот бизнесмен «Шлепа-банк» имеет и по полмиллиона платит за одну лекцию в клубе железнодорожников. А во вторник он еще и банкирчика шлепнуть хочет.

— Нет, ты понимаешь, на какого человека ты руку поднимаешь? То есть, я хотел сказать, ты понимаешь, от какого дела ты меня отрываешь? Мне нужен источник.

Матроскин письмо забрал и ушел.

И куда он только с этим письмом не ходил.

И в газету «Известия», и к первому прокурору страны, и на Центральное телевидение. И везде слышал только одно:

— Источник. Срочно откройте источник. Как только мы узнаем все источники, мы быстро в стране порядок наведем.

«Очень грустная история, — подумал Матроскин. — Я так понимаю, что в стране источников все меньше и меньше становится. Скоро будет один сплошной порядок».

И решил он больше никуда из Простоквашино нос не высовывать.

НОВЫЙ УКАЗ ПРЕЗИДЕНТА В ПРОСТОКВАШИНО (Глава одиннадцатая. О безупречной честности)

А тут в Простоквашино новый указ президента пришел. Очень важный и полезный указ.

Президент приказывал всем государственным служащим с первого сентября быть честными. Кто указ будет нарушать, с того будут брать штраф в размере одного месячного оклада.

Матроскин сразу ожил.

А почтальон Печкин даже возгордился:

— Все, теперь новая жизнь в стране начнется. Это я как государственный служащий утверждаю. Я, например, с этого дня только одну правду буду говорить.

— И жене тоже? — спрашивает пес Шарик.

— А жена-то тут при чем? Она не государственная служащая. Я буду правду всем клиентам говорить и начальникам.

Кот Матроскин новому указу с утра до вечера радовался:

— Ой, я теперь столько правды узнаю!

Решил он начать с почтальона Печкина. Дождался первого сентября и спрашивает:

— Печкин, а Печкин, помнишь, полгода назад ты коробку с долларами от нашего начальника администрации выносил?

— Помню, — отвечает Печкин.

— Так вот скажи, откуда она взялась? Кто тебе такие огромные деньги дал — целых пять долларов?

Печкин подумал и говорит:

— Если я тебе правду не скажу, меня на месячный оклад накажут. А если я тебе правду скажу — на пять лет.

Матроскин понял намек. И больше он Печкина не мучил. Дальше сам Печкин мучиться стал. Он говорит:

— У меня месячный оклад маленький. А вот у нашего премьер-министра большой. Он своим окладом бросаться не будет. Давай, Матроскин, ему позвоним и спросим: правда ли, что он от проданного за рубеж газа проценты получает и поэтому миллиардером стал? Как об этом французские газеты писали и наши русские «Известия»?

Стали они в Москву звонить в приемную премьер-министра. Им говорят:

— Ждите ответа! Ждите ответа! Ждите ответа!

Они два дня прождали и трубку бросили.

И видят они с грустью, что от этого указа президентского ничего не изменилось. Обещали подъем производства, а вокруг один спад. Обещали с преступностью покончить, а ее еще больше стало. Обещали за взятки наказывать и крупных чиновников судить, — никого не наказали, и все крупные жулики на свободе.

А тут президент выступает и твердо так говорит:

— Я верю, что мой указ о честности будет, понимаешь, хорошо работать И уже, понимаешь, хорошо работает. Честность в стране выросла на сорок процентов и растет с каждым часом.

Матроскин ничего не понимает. И вдруг он почувствовал, как у него в голове одна важная мысль засветилась. Он ее за кончик поймал и творит Печкину:

— Все, Печкин. Я теперь понял, почему наш президент два месяца отдыхать собирается.

— Почему? — спросил Печкин.

— Ведь ему за один месяц теперь можно и не платить! Печкин, это…

…КОНЕЦ!

ЭПИЛОГ

После этого случая кот Матроскин одним важным делом занялся. Он решил Простоквашино от государства отсоединить и сделать свою свободную Простоквашинскую республику. Свои деньги выпустить — «простоквашки» (не жульнические), свои паспорта людям раздать (долгоиграющие), свой аэродром построить, свою таможню и зажить как все честные люди…

Что из этого вышло, об этом особый разговор!

Дополнительная глава

КАК МАТРОСКИН ШАРИКА

РЫНОЧНОЙ ЭКОНОМИКЕ ОБУЧАЛ

Однажды в самом начале перестройки пес Шарик стал к дяде Федору приставать:

— Расскажи мне, дядя Федор, что такое рыночные торговые отношения?

Расскажи да расскажи! А дядя Федор не знает.

Тогда кот Матроскин взялся ему на простых примерах объяснить.

— Вот смотри, Шарик. Мы с моей коровой Муркой произвели сто литров молока. Мы садимся на трактор и везем это молоко на рынок. Там молоко продаем, берем деньги и покупаем тебе в магазине мотоцикл с коляской. Вот и все. Это есть торговые рыночные отношения.

— А что такое государственно-торговые отношения?

— Это совсем другое. Слушай. Тогда всех Мурок нашего поселка собирают в один сарай. А всех хозяев — в один колхоз.

— А дальше?

— А дальше так. Вот мы с Муркой произвели сто литров молока. Нам говорят: «Отвезите молоко на молочный завод».

— Кто говорит?

— Государственные начальники. И мы везем молоко на завод.

— И там нам дают деньги?

— Кто дает?

— Ну эти, государственные начальники, — говорит Шарик.

— Ничего они тебе не дают.

— А как же мотоцикл покупать?

— А так. Ты слушай. Завод делает из молока молочный порошок. И везет в центр, в Москву.

— И там тебе дают деньги на мой мотоцикл с коляской.

— Кто дает? — опять спрашивает Матроскин.

— Эти, государственные начальники, — отвечает Шарик.

— Ничего они не дают. Там на другом заводе, наоборот, из порошка делают молоко. И везут его в магазин.

— И там дают деньги на мой мотоцикл! — обрадованно решил Шарик.

— Ничего подобного. Ты, право, Шарик, как дурачок. Ты все хочешь упростить. Оттуда они идут в Министерство сельского хозяйства.

— А оттуда ко мне на мотоцикл?

— Оттуда их перечисляют в наш колхоз директору.

— А он уже дает деньги мне, и я иду покупать себе…

— Ошейник.

— Почему ошейник?

— Потому что на мотоцикл уже не осталось.

— А кто же все деньги забрал? — спрашивает пес.

— Как кто? Государственные начальники.

— А зачем?

— Чтобы купить себе мотоцикл с коляской.

Шарик сразу все понял.

Еще одна дополнительная глава

ИЗ ИСТОРИИ ДЕРЕВНИ ПРОСТОКВАШИНО

(Как в Простоквашино тысячемноголетие справляли)

Первый раз деревню Простоквашино дотла разорили в 982 году, когда сын Святослава Владимир хотел себе дочь Рогволда из Полоцка в жены взять. Велел он сказать:

— Хочу твою дочь Рогнеду в жены взять.

Рогнеда же не хотела:

— Не хочу за Владимира, хочу за Ярополка.

Собрал тогда Владимир много воинов — варягов и словен, чуди и кривичей и на Полоцк напал.

Простоквашинцы тогда выступили за Владимира. И прогнали тогда полочане Владимира, а Простоквашино пожгли.

Второй раз Простоквашино дотла разорили в 997 году, когда пошел Владимир-князь на печенегов. А князь Варяжко за печенегов выступил. Простоквашинцы за князя Варяжко встали. И пожег князь Владимир Простоквашино, а пепел развеял по Поченегщине.

В третий раз Простоквашино тогда разорили, когда король Болеслав польский с князем Свенельдом киевским на половецкого хана Редедю походом шли.

Простоквашинцы не хотели за них выступать. Они так говорили:

— Нам Редедя не враг. Он нам ничего плохого не делал.

И пожег Свенельд киевский Простоквашино.

И так жгли Простоквашино много раз. Старожилы утверждают, раз двести или семьсот.

При нашествии на Русь поляков простоквашинцы были за Москву. За что их поляки пожгли.

При отступлении поляков из Руси простоквашинцы были за их царевича Владислава, за что их Москва пожгла сурово.

При нашествии на Московию французов русские разорили Простоквашино, чтобы французам оно со всем продовольствием не досталось:

— Умрем, но не дадим врагу Простоквашино!

При отступлении французов они пожгли его на дрова.

При Николае Втором Простоквашино стало селом. Там большой храм построили в честь Владимира — святого киевского. Так сказали простоквашинцы тогда:

— Слава тебе, Господи, за благодать Твою!

И три дня молились и соблюдали пост.

При Сталине мудром, любимом Простоквашино опять деревней сделалось — храм, во славу коммунизма, взорвали. И сказали тогда все простоквашинцы от мала до велика:

— Спасибо партии.

И тоже голодали.

В общем, простоквашинцам есть чем гордиться.

И к славному своему юбилею оно хорошо украсилось. В Простоквашино все заборы покрасили.