21. Амнистия

Прошло лето 1959 года. Приближалось 10-летие со дня основания КНР. Руководство Китая решало первую круглую дату юбилея основания республики ответить по особому и основательно. Отметить ее следовало не только в торжественной обстановке с широкой демонстрацией трудящихся и новой техники на площади Тяньаньмэнь, с приглашением иностранных гостей, но и какой-нибудь политической акцией. Возникла идея реабилитировать часть так называемых «скрытых контрреволюционеров» и «правых элементов», репрессированных в прошлые (1953 – 1957) годы. К «правым» тогда отнесли многих членов КПК, интеллигенцию, лиц, занимавшиеся производственно-экономическими и культурно-воспитательными вопросами, среди них были выпускники школ, студенты, военнослужащие, преподаватели учебных заведений, кадровые работники, директора и инженеры заводов и фабрик. Рамки кампании и охват удара были безосновательно расширены, по словам Дэн Сяопина, «был допущен явный перегиб, удар оказался слишком тяжелым» [297]. Это же подтверждал позднее заведующий отделом пропаганды ЦК КПК в те годы Лу Динъи. «Рамки этой борьбы были неоправданно расширены, она затронула многих произвольно названных правыми, множеству интеллигентов были предъявлены несправедливые обвинения» [298].

Как-то летом 1959 года первый секретарь КПК провинции Цзянси Ян Шанкуй в разговоре, при встрече сначала с председателем КНР Лю Шаоци, а затем с председателем ЦК КПК Мао Цзэдуном, совершающим инспекцию по стране, предложил провести правительственную акцию по реабилитации и амнистии части осужденных лиц к юбилею КНР. Мао Цзэдуну сама идея понравилась и он 24 августа 1959 г. написал письмо Лю Шаоци, где говорилось: «Товарищ Шаоци! Относительно вопроса о снятии по всей стране ярлыка правый элемент по срокам и по группам с 450 тысяч правых элементов, о чем говорил секретарь КПК провинции Цзянси Ян Шанкуй, – это важный политический вопрос. Он сказал, что уже говорил с тобой по данной проблеме, и ты согласился, вернувшись в Пекин обсудить этот вопрос. Я считаю, что самое меньшее 70% правых элементов стремятся перевоспитываться. К примеру, в течение семи лет, начиная с сегодняшнего дня (либо за еще более длительный период времени) можно примерно с 10% правых элементов, стремящихся перевоспитываться, ежегодно снимать ярлык «правого» элемента. Прошу тебя поставить это на обсуждение в Постоянном Комитете (Политбюро – В.У.) и Секретариате ЦК КПК, затем издать соответствующие указания ЦК КПК. В период празднования десятой годовщины основания КНР, учитывая действительно изменившуюся обстановку, с первой партии перевоспитавшихся правых элементов, составляющих около 10% от 450 тысяч человек, можно снять ярлык «правого»…. Это будет играть большую роль, они смогут почувствовать реальную перспективу.

…Кроме того, я раздумываю, можно ли в период празднования десятилетия КНР амнистировать группу (но не проводить «большой амнистии»…) осужденных военных преступников и обычных уголовных преступников, совершивших преступления и действительно исправившихся? До празднования юбилея осталось всего лишь чуть более 30 дней, можно ли выполнить это дело? Успеем ли мы ясно разобраться с этим? Если не успеем к юбилейным дням, то можно сделать это осенью, однако, по-прежнему под маркой юбилея десятилетия КНР. Возможно ли это сделать – прошу тебя посоветоваться с заинтересованными товарищами. Я вернусь (из Ханчжоу в Пекин – В.У.) к концу месяца. Мао Цзэдун» [299].

Уже 7 сентября 1959 г. ЦК КПК направил во все парткомы провинций, городов центрального подчинения и автономных районов «Уведомление относительно обсуждения вопроса проведения особой амнистии преступников и снятия ярлыков с исправившихся правых элементов». 16 сентября последовало решение ЦК КПК и Госсовета КНР «По урегулированию вопроса с правыми элементами, которые действительно перевоспитались». (Данное решение было опубликовано в центральной партийной газете «Жэньминь жибао» 18 сентября 1959 года.). 17 сентября ЦК КПК направил новую директиву «Относительно снятия ярлыка «правого» элемента с лиц действительно раскаявшихся и исправившихся» [300].

14 сентября 1959 года от имени председателя ЦК партии в Постоянный комитет Всекитайского собрания народных представителей было направлено послание следующего содержания:

«В Постоянный комитет Всекитайского собрания народных представителей.

ЦК КПК вносит предложение Постоянному комитету ВСНП: в период празднования десятилетия основания Китайской Народной Республики провести особую амнистию группы действительно исправившихся военных преступников, контрреволюционеров и обычных уголовных преступников.

Социалистическая революция и социалистическое строительство в нашей стране уже одержали великие победы. Наша Родина процветает, производство и строительство бурно развиваются, жизнь народа день ото дня улучшается. Правительство народно-демократической диктатуры невиданно упрочилось и стало более сильным. Политическая сознательность народов всей страны и их степень организации невиданно повысились. Политико-экономическая обстановка в нашей стране прекрасна. Политика, проводимая партией и народным правительством в отношении контрреволюционных элементов и других преступников, широко сочетающая великодушие и наказание, трудовое перевоспитание и идеологическое воспитание, уже достигла великих успехов. Большая часть содержащихся под арестом преступников разного рода уже перестроилась в тои или иной степени, имеется немало людей уже действительно исправившихся. Основываясь на этом, Центральный Комитет КПК считает, что в период юбилея десятилетия основания КНР можно обнародовать документ об осуществлении особой амнистии группе уже действительно исправившихся военных преступников, а также контрреволюционеров и обычных уголовных преступников и провести данное мероприятие. Оно будет еще более способствовать превращению негативных факторов в позитивные, будет способствовать продолжению перестройки этих преступников и других, еще находящихся под стражей, будет играть важную воспитательную роль. Это будет способствовать тому, чтобы они почувствовали, что при нашем великом социалистическом строе они будут иметь перспективу только в случае их перевоспитания.

ЦК КПК предлагает Постоянному комитету ВСНП обсудить вышеуказанное предложение, а затем сделать соответствующее решение» [301].

Это предложение официально было опубликовано через четыре дня 18 сентября 1959 года в центральной партийной газете «Жэньминь жибао».

17 сентября 1959 г. на 9-ом заседании сессии ВСНП 2-го созыва было принято решение «Относительно особой реабилитации действительно исправившихся преступников», затем от имени председателя КНР Лю Шаоци было подписан «Приказ о проведении особой амнистии в Китайской Народной Республике», а ЦК КПК распространил директиву «Относительно особой амнистии преступников» [302].

4 декабря 1959 года последовало специальное решение суда об амнистии Пу И.: «На основании приказа о специальной амнистии председателя Китайской Народной Республики от 17 сентября 1959 года, – говорилось в нем, – суд рассмотрел дело военного преступника «Маньчжоу-Го» Айсин Цзяоло Пу И.

Военный преступник Айсин Цзяоло Пу И, мужского пола, 54 лет, по национальности маньчжур, из Пекина, на данный момент содержится под арестом уже 10 лет. В результате трудового и идеологического перевоспитания во время его содержания под арестом он показал себя как искренне перевоспитавшийся человек. В соответствии с решением Суда на основании Приказа о специальной амнистии он должен быть освобожден

Председатель Верховного народного суда КНР» [303].

Когда Пу И дослушал до конца решение о своем освобождении он разрыдался.

Итак, в конце 1959 г. Пу И был освобожден из тюрьмы для военных преступников в городе Фушуне.

Ранним холодным утром 9 декабря 1959 года поезд с бывшим императором, освобожденным из исправительной колонии находящейся на северо-востоке страны, подошел к Пекинскому железнодорожному вокзалу. Через 35 лет внук вдовствующей императрицы Цыси вновь появился в Пекине. Пу И хорошо знал «старый Пекин» с его Запретным городом, императорскими дворцами и парками, летней резиденцией Ихэюань, довольно часто их вспоминал, сейчас он приехал в новый Пекин, и он, глубоко вдыхая свежий столичный воздух, с удивлением рассматривал – какие же произошли изменения, пока он сидел на троне в Маньчжоу-Го и «странствовал» по тюрьмам.

На второй день после приезда в столицу его и шесть братьев и сестер повезли в органы общественной безопасности Пекина, чтобы уладить все формальности по его освобождению и проживанию в столице. Ему должны были сделать гражданский паспорт.

14 декабря он вместе с первой партией из 10 человек амнистированных приехал в правительственную резиденцию Чжуннаньхай для встречи с премьером Госсовета КНР Чжоу Эньлаем, где у них произошла беседа. Пу И рассказывал, что он «немножко нервничал при первой встрече с Чжоу Эньлаем». Премьер, коснувшись амнистии, сказал, что партия и народное правительство амнистировали бывшего императора, в не его преступления. «Вы были императором в конце династии Цин, за это вы не ответственны, – продолжал он, – но вы должны быть в ответе за свои деяния в период марионеточного Маньчжоу-Го».

Затем Чжоу Эньлай дал указание, чтобы им в течение ближайших двух месяцев устроили поездку по стране для знакомства с ситуацией в Китае и жизнью населения.

Временно его поселили в гостинице в восточной части города на Дундане.

Он посетил Чанчуньский автомобильный завод, построенный с помощью СССР. Завод выпускал грузовики «Освобождение». Он через год рассказывал советской журналистке, что своими глазами видел, как самоотверженно помогали китайским рабочим советские мастера и инженеры. Он посетил тогда также завод электроприборов, текстильные фабрики страны, машиностроительные заводы № 1 и № 2, нефтекомбинат.

Сразу же после китайского нового года «Чуньцзе» 16 февраля 1960 года через два месяца после их приезда в Пекин Пу И и других амнистированных вновь принял Чжоу Эньлай. Через несколько дней бывший император со специальным рекомендательным письмом «цзешао синь » уже был в западном районе столицы в Ботаническом саду Института ботаники академии наук Китая.

««Император» прибыл к нам на работу, для нас это большая честь!» – такими словами шутливо встретили ответственные работники Пу И в Ботаническом саду. – «Сейчас я обычный гражданин» – серьезно ответил пришедший и передал рекомендательное письмо. Затем его в общих словах ознакомили с обстановкой в Ботаническом саду, провели к общежитию, где он будет жить. В общежитии его поселили в восемнадцатиметровой комнате вместе с местным бухгалтером. Для Пу И в комнате были приготовлены все необходимые для него вещи, одновременно были подготовлены книги, которые он должен изучать, а также чернила и кисть для письма.

Первые дни в Ботаническом саду бывший император штудировал «Справочник по работе в ботаническом саду», подробно расспрашивал местных рабочих и специалистов, просил их обучать его. Мы знаем из его биографии, что опыта работы в саду у Пу И почти не было. Если не считать его интерес в детском возрасте к муравьям, бегавшим по огромному и старому кипарису в Запретном городе, которых он подкармливал крошками, к сверчкам и дождевым червям, которых он держал в древних фарфоровых чашках и чанах, и за которыми наблюдал в те годы.

Затем все полезные советы он записывал в свою записную книжку. Так он учился, овладевая навыками новой для него профессии. С этого времени он стал получать жалование по 60 юаней в месяц.

В последующие годы Пу И участвовал в «субботниках чистоты», трудился в теплице, изучал иглотерапию, иэрчжэньсю-терапию (это когда от всех болезней можно лечить уколами в определенной области ушной раковины, где находится до 2 тысяч специальных точек).

Он еще будучи императором Маньчжоу-Го интересовался китайской медициной. У него во дворце тогда было довольно много книг по китайской медицине, по изготовлению китайских лекарств. Он сам признавался, что он внимательно читал и изучал такой капитальный труд, как Энциклопедия «Бэнь цао гань му » (Энциклопедия трав, или Materia medica), составленную еще в эпоху Мин (1368-1644 гг.) Ли Шичжэнем, содержащий описание 1892 различных видов лекарственных средств. Этот известный труд стал эпохальным явлением в истории мировой фармакологии той эпохи. Позднее была найдена эта энциклопедия, где рукой Пу И красными чернилами поставлены кружочки у некоторых разделов [304], которые им просматривались и изучались. Он был знаком и с некоторыми другими классическими книгами по китайской медицине.

Известно, что основные теоретические концепции, на которых зиждется китайская медицина, сформировались, в общем, еще более двух тысячелетий назад. Богатейшие теоретические знания, накопленные древней медициной, были собраны китайцами в книге «Нэй цзин » («Внутреннем каноне») еще в доциньскую эпоху (до 221 г. до н.э.) В эпоху Хань (206 г. до н.э. – 222 г.н.э.) появилось ценнейшее и не утратившее своего значения во все последующие века руководство по клинической диагностике и терапии «Шан хань лунь » («Трактат о болезнях, вызванных охлаждением»), составленный Чжан Чжунцзином.

Когда он проходил перевоспитание в китайских тюрьмах и исправительных лагерях он также интересовался китайской медициной и брал уроки у врача китайской медицины, приходившего к ним в тюрьму.

В последнее время его очень занимала проблема: как лечить повышенное давление крови у человека электричеством.

Пу И активно участвовал в массовых движениях по посадке деревьев, озеленению родины и других.

Весной 1960 года, то есть через год после выхода из тюрьмы, в которой Пу И просидел 10 лет, с ним впервые встретилась в Пекине украинская журналистка Олеся Кравець. Встреча произошла в партбюро Академии наук, в присутствии нескольких сопровождавших, в том числе начальника отдела управления внешних сношений Академии наук КНР Чао Цин. Вот какое впечатление произвел на журналистку бывший император, которого не видели советские люди около 10 лет: «Он был сухощав и желтовато-смугл. Держался прямо. Овальной яйцевидной формы красивый череп. Подвижные уши, большие, с мясистыми мочками, что по китайским понятиям свидетельствуют о мудрости. Обыкновенное лицо такого респектабельного служащего, не лишенное известной доли обаяния, но уже лишенное свежести. Большегубый рот с крепкими зубами, такими и чистыми, что казалось, их было у него много больше положенной нормы, и такими красивыми, что все время хотелось смотреть на них.

Глаза агатово-черные скрывались за витринно-толстыми и обширными стеклами очков. Тронутые сединой жесткие редковатые волосы – «пена на море после урагана», как поэтично называют седину в Китае, – расчесаны были на косой пробор по «осенней прическе»…

Одежда скромная – все тот же стандартный, характерный для нынешнего Китая, синий костюм, измятый неопрятной бедностью. Правда, ткань не хлопчатобумажная, а шерстяная.

Единственное, что нарушало общий типично-стандартный вид Пу И, так это его старинного покроя бархатные черные туфли на многослойной войлочной подошве, с обстоятельными круглыми носками, глубокие и удобные. Такие, как носили в старину. В наши дни можно увидеть такую обувь чаще всего на старых картинах или на сцене…» [305].

Пу И говорил глуховатым, осипшим голосом, много курил, затягиваясь, видно было что он волновался. Он сразу же изъявил желание сделать официальное заявление, поблагодарив Советский Союз за бескорыстную помощь. «СССР большой друг Китая, – заявил Пу И, – я понял это, когда путешествовал по стране и видел работу советских мастеров и инженеров на предприятиях Китая» [306].

С марта 1960 г., когда Пу И стал работать в Ботаническом саду Академии наук Китая, он стал получать жалование по 60 юаней в месяц. Его младшая сестра работала в ресторане, имела троих детей и получала в два раза меньше брата – всего 30 юаней в месяц. Пу И рассказывал, что он «немножко нервничал при первой встрече с Чжоу Эньлаем». Премьер при встрече, коснувшись амнистии, сказал, что партия и народное правительство амнистировали бывшего императора, а не его преступления. «Вы были императором в конце династии Цин, за это вы не ответственны, – продолжал он, – но вы должны быть в ответе за свои деяния в период марионеточного Маньчжоу-Го». В том же 60-м году он начал изучать трехтомник статей Мао Цзэдуна, планировал, когда совсем перевоспитается начать писать книгу «Первая половина моей жизни». Но для этого, как он подчеркнул в беседе с советской журналисткой, он должен стать «красным не только снаружи, но и внутри». На просьбу Олеси Кравец написать несколько слов о его дальнейших намерениях и устремлениях, Пу И авторучкой написал:

«Есть компартия Китая, только благодаря ей был создан народный новый Китай, народ стал свободен, и Китай достиг невиданных ранее славы, силы и благополучия.

Перед Китаем, строящим социализм, открылись перспективы коммунистического строительства.

Одновременно только тогда, когда появилась компартия Китая, только тогда в отношении преступников начали применять методы перевоспитания. Вот я, например. Меня, в прошлом «черта», сделали человеком.

Моя жизнь дана мне компартией. Мое лицо дано мне компартией. Я всю свою жизнь буду следовать за компартией. И, взяв за образец жизнь Мао Цзэдуна, буду непрерывно учиться и самопреобразовываться. Я буду бороться за то, чтобы быть и специалистом, и красным. Все это для нашей социалистической родины, для блага народа. Все это для того, чтобы искупить свои прошлые преступления. Такова моя воля. Такова моя твердая решимость на пути в будущее.

17 марта 1960 года, Пекин» [307].

Мы видим, что в этой небольшой записке нашли отражение почти все лозунги КПК тех лет, слышим слова и штампы, которые автоматически произносили китайцы, иногда даже не задумываясь, что они говорят, хотя думали они часто по иному.

Примерно в это же время он начал писать свою «автобиографию». Годом позже, уже будучи сотрудником Комитета по изучению исторических материалов при Народном Политическом Консультативном совете Китая (НПКСК) Пу И всецело занялся своей книгой. В апреле 1962 года он оказался уже депутатом НПКСК. Бывший император активно и с большим удовольствием посещал официальные приемы и банкеты, раздавал направо и налево многочисленные интервью китайским и иностранным корреспондентам, появлявшиеся сразу же на страницах печатных изданий, бойко высказывался по различным международным проблемам.

10 июня 1961 года Чжоу Эньлай в Госсовете устроил прием, на который пригласил Пу И и его ближайших родственников. На приеме, который длился около пяти часов, были также приехавшая из Японии жена Пу Цзе и ее младшая дочь Ху Шэн, их сопровождали мать Сага Хисако и младшая сестра жены Митида Котоко. На встрече присутствовали также маньчжуры – известный писатель Лао Шэ (1899-1966), автор таких знаменитых литературных произведений переведенных на многие языки мира, включая русский, как «Рикша», «Записки о Кошачьем городе», «Под пурпурными стягами», пьес «Лунсюйгоу», «Чайная» и других, погибший в первые дни «культурной революции». Его жена – известный современный художник, супруга известного артиста пекинской оперы Чэн Яньцю (1904-1958). Чжоу Эньлай выступая перед собравшимися, отметил, что среди присутствующих имеется бывшие император и придворная аристократия, сейчас они все живут на равных правах, как и мы. Пу И в Пекинском ботаническом саду изучает тропические растения, а также добровольно участвует в труде. Его брат Пу Цзе изучает садоводство в парке Цзиншань. Их третья сестра – член районного комитета НПКСК Дунчэн, пятая сестра совершенно самостоятельно выучилась на бухгалтера, шестая сестра хороший каллиграф и художник, седьмая – герой труда, отличный преподаватель начальной школы. Кто скажет вам сейчас, когда вы идете по улице – что это бывшие император, аристократия, бюрократы. Сегодня вы все изменились, превратились в рабочих, служащих, преподавателей, все служите народу [308].

Далее Чжоу Эньлай подчеркнул, что только после основания КНР народ всего Китая стал равноправным, сюда же включается и бывший император, который перевоспитался, в других странах такого не могло бы быть. Прошу всех вспомнить, в какой стране мира, после того как свергли феодальный строй и создали республику бывший император мог продолжать жить, да еще занять свое равноправное со всеми место в обществе? Здесь Пу И вставил, что такого дела во всемирной истории еще не было. Родня Пу Цзе поблагодарила премьера Чжоу Эньлая за помощь, оказанную им в том, чтобы они смогли приехать в Китай повидаться с родственниками. Чжоу Эньлай ответил, что это не помощь одного конкретного человека, а это политика нашей страны [309].

К 1964 году «автобиография» Пу И была закончена и в марте этого года она впервые была издана в Пекине под названием «Первая половина моей жизни». Книга представляла собой коллективный труд безымянной группы высококвалифицированных специалистов-историков, привлеченных в помощь «автору». Как считает российский старейший китаевед академик С.Л.Тихвинский «по богатству содержащегося в ней фактического материала, что само по себе требовало проведения специальных исследований, по характеру изложения и своему литературному стилю, эта книга явно выходит за пределы интеллектуального уровня, эрудиции и литературных способностей Пу И» [310]. Это же подтверждали многие зарубежные историки в своих рецензиях на данную книгу [311]. Да и сам «автор» открыто признавал это. «Учреждение, в котором я работал, – писал он, – создало для меня массу удобств, предоставив мне, в частности, множество ценных исторических материалов. Благодаря помощи многих незнакомых мне друзей я смог получить ряд ценных сведений из библиотек и архивов, а также пользоваться материалами, специально найденными для меня. Некоторые из них были слово в слово переписаны из редчайших источников людьми, которых я никогда не видел. Уточнить и проверить многие факты и сведения помогли мне работники издательств» [312].

Об интересе, проявленном к необычной книге населением коммунистического Китая говорит ее многократное переиздание и большие тиражи, причем размеры тиражей шли по нарастающей степени: первое издание – март 1964 год – тираж 34,5 тыс.; второй тираж – ноябрь 1964 г. – 30 тыс.; третий четвертый и пятый тираж – 1966 г. – 50 тыс. (правда, часть тиража в связи с началом «культурной революции» так и не поступила в продажу). Далее, сразу же через год после окончания «культурной революции» в 1977 г. – рекордный тираж 70 тыс.; ноябрь 1978 г. – 50 тыс.; декабрь 1979 г. – 220 тыс.; октябрь 1981 г. –320 тыс.; декабрь 1982 – 380 тыс.; август 1983 г. – 150 тыс.; октябрь 1983 г. – 1,2тыс. Всего же, по далеко неполным данным, только к 1987 году общее количество изданных в Китае книг Пу И «Первая половина моей жизни» достигло астрономической цифры – один миллион 700 тыс. экземпляров [313]. Пожалуй с его книгой могли сравниться только красные «Цитатники» («Мао чжуси юлу ») Мао Цзэдуна, его избранные произведения и «три» и «пять» самых популярных статей, изданных за время «культурной революции» (1966-1976 гг.), тираж которых достигал астрономической цифры – более 5 млрд. экземпляров.

Книга Пу И и он сам, как неординарный автор – бывший император, стали широко известны за рубежом. После выхода книги на имя автора из-за рубежа в отдельные месяцы приходило до нескольких десятков писем. Писали на английском, немецком, французском, испанском языках, просили прислать автограф, фотографию автора, разрешение снять о нем фильм. Многие корреспонденты, литературные деятели, приехавшие в Китай иностранные гости, руководители отдельных стран, работники суда и прокуратуры изъявляли желание встретиться и сфотографироваться с автором.

Книга получила неплохой отзыв у премьера Чжоу Эньлая. Как-то он сказал, что книга «Первая половина моей жизни» – хорошая книга. В партийной газете появилась специальная статья «Решительно следовать по пути, тесно связанному с рабочими, крестьянами и солдатами», где автор процитировал слова Чжоу Эньлая «Пу И вернулся из Советского Союза 16 лет назад, он написал одну книгу, там очень горестные переживания. Мы переделали последнего императора, это беспримерное достижение в мире» [314]. Вообще Пу И, судя по всему, хорошо относился к премьеру Чжоу Эньлаю.

«Но наш премьер очень прост с людьми, – вспоминал Пу И его встречи с Чжоу Эньлаем. – Вместе с ним чувствуешь легкость и радость на душе, как будто ты пришел в счастливую семью».

По приглашению заведующего комитета по делам китайских эмигрантов Госсовета Ляо Чэнчжи, возглавлявшего также Китайский комитет в защиту мира, Пу И был приглашен для участия в мероприятиях иностранного клуба в Пекине. Однажды там Пу И встретился с известным американским корреспондентом Эдгаром Сноу. «О, император прибыл, – пошутил он. – Я должен перед вами сделать коутоу (коутоу – «бить челом», простереться ниц – церемониальный поклон на приеме у китайского императора в старом Китае. Во время аудиенции у Сына Неба китайский или иностранный подданный должен быть трижды стать на колени и при этом трижды поклониться до земли – В.У .)». – «Тот император, который совершал преступления, уже в истории, он скончался. Сейчас перед вами стоит не он, а гражданин Пу И»,– последовал ответ. – «Я вижу, что вы сейчас неплохо выглядите!»,– продолжал Э.Сноу, окинув Пу И оценивающим взглядом. – «Вы говорите верно. Несколько десятилетий императорской жизни сделали меня крайне испорченным. В то время я был похож на кисейную барышню, когда я шел, то не должно было быть даже легкого движения ветерка, иначе в любое время „его высочество могло отойти в мир иной“. Сейчас все далеко не так, я могу целый день ходить, трудиться и ни чуточки не чувствую усталости. Действительно, чем дальше, тем я становлюсь моложе!» [315], – закончил Пу И.

В книге Эдгара Сноу “Красный Китай сегодня” (“Red China today. The Other Side of the River”) мы не найдем этого абзаца, но там имеется несколько иной: ”Мои преступления привели к смерти миллионы людей. Я должен был за это умереть. Но вместо этого я получил шанс раскаяться в содеянном и участвовать в строительстве социализма. Я вполне счастлив своей работой и впервые в своей жизни доволен тем, что я приношу пользу” [316]. – “Сейчас вы поддерживаете социализм? – спросил Эдгар Сноу – Да, конечно!, – сказал он. – “Социализм – это хорошо“. – Затем он предложил тост за дружбу между китайским и американским народами!” [317]. Тогда же Пу И рассказал Э.Сноу, что он работает в ботаническом саду академии наук Китая и специализируется там по тропическим цветам.

В Америке книга Пу И «Первая половина моей жизни», но под другим названием «Последний маньчжур» [318], была переведена и издана в 1967 году, в год смерти императора, затем она несколько раз переиздавалась.

Несколько раз вспоминал о Пу И и Мао Цздун. Это было связано с политикой перевоспитания преступников с помощью трудового воспитания, проводившейся в 50– начале 60-х годов в Китае на различных подведомственных министерству внутренних дел предприятиях.. Мао Цзэдун считал, что «человека можно перевоспитать только в том случае, если политический курс и методы верны» [319]. «В определенных условиях, после того как противник сложил оружие и капитулировал, абсолютное большинство наших врагов может перевоспитаться, но для этого нужны хороший политический курс и хорошие методы, – считал он, – нужно, чтобы они перевоспитывались сознательно, нельзя полагаться только на насилие и подавление» [320]. Министр общественной безопасности Се Фучжи уверял Мао Цзэдуна, что «работа по перевоспитанию японских и китайских военных преступников ведется довольно хорошо, после их освобождения абсолютное большинство, за небольшим исключением, проявило себя хорошо» [321].