Плот казался беспомощным, совершенно обреченным перед мощью этой черной громадины. Внезапно меня осенило. То был остров, и плот прошел мимо него, пока я спал! Мой замечательный маленький плот обошел его сам! Уж не ангел ли хранитель стоял на вахте у руля? Я взглянул на небо, потом назад — на грозный массив, высившийся в океане.

По мере того как плот медленно продвигался вперед, массив постепенно становился все меньше. Теперь я знал, что опасность позади».

Как показывала карта, то был остров Мера-Лава, самый южный в архипелаге Бэнкс. Взятый Уиллисом курс был слишком отклонен на север, к этому добавился неожиданно сильный снос — и ситуация стала угрожающей. Когда рассвело, мореплаватель заметил следующий остров—почти прямо по курсу плота, на расстоянии около пяти миль. Погода была скверная, ветер утих, моросил дождь. С верхушки мачты сквозь серую пелену дождя Уиллис увидел вырастающие из-за горизонта очертания суши.

Весь день «Беспредельный возраст» дрейфовал при полном безветрии, время от времени заливаемый мимолетными потоками дождя. После полудня плот оказался, по расчетам Уиллиса, вблизи острова Мериг. Расстояние не превышало мили, и, созерцая кокосовые пальмы на нем, мореплаватель испытывал сильное искушение добыть свежих плодов кокосов, которых ему так хотелось с той минуты, как он отплыл из Апиа, и которые могли придать ему сил. Но дорогу к ним преграждал высокий прибой, а отправляться туда в трехметровом каноэ было слишком рискованно. Чуть позже дрейфующий плот прошел недалеко от небольшого, поросшего буйной растительностью островка. В бинокль Уиллис мог видеть отдельные кокосовые орехи, которые будто сами просились пополнить его запасы, ведь у него не осталось уже даже картофеля…

Уиллис спустил на воду каноэ и прикрепил его вынос. Взял два весла, топорик и мачетэ, а также мешки для кокосов. Конечно же, оставлять плот было опасно. Но свежие плоды так необходимы, ведь до Австралии еще предстоит долгий путь. Уиллис оплыл вокруг всего острова, но не нашел безопасного прохода среди скал и коралловых глыб, о которые разбивались волны океана. Он мог сколько угодно любоваться видом этого поистине райского уголка, где наверняка было вдоволь и вкусных крабов, и разнообразнейших плодов, однако добраться до них не было никаких шансов. Можно представить себе, каким это было для Уиллиса горьким разочарованием после месяца лишений.

На обратном пути Уиллис вынужден был заняться ремонтом каноэ, для которого месяц пребывания на крыше каюты — под дождем и палящими солнечными лучами — не прошел даром. Очень пригодился нож: с его помощью Уил-лису удалось кое-что подправить, хоть он и провозился более часа, находясь в воде за бортом, прежде чем можно было плыть дальше. Чрезвычайно осторожно работая веслами, мореплаватель возвратился на плот, когда уже начало смеркаться.

«Беспредельный возраст» оставил позади Новые Гебриды и плыл теперь к Коралловому морю. Ветер по-прежнему дул с юга, только временами поворачивая на восток. Последним препятствием, преграждавшим в результате изменения трассы путь к Австралии, был Большой Барьерный риф — огромный коралловый массив, простирающийся на 1300 миль от Брисбена до Торресова пролива и далее до новой Гвинеи. Ширина рифа составляла по большей части от 20 до 30 миль. Каким образом и в каком месте пройти через гряды коралловых глыб? Эти вопросы постоянно мучили мореплавателя. День за днем он изучал карты, раздумывал, делал расчеты…

Ночью 8 августа, на сорок второй день плавания, дул очень сильный ветер, поднявший штормовую волну. Плывя только под фоком и бизанью, «Беспредельный возраст» двигался со скоростью четыре узла. Поскольку управлять плотом было трудно, Уиллис решил сбросить фок. С большим трудом управляясь с парусом и канатами, он внезапно потерял равновесие и упал навзничь, сильно ударившись о металлические части плота.

Какое-то время Уиллис лежал в полубессознательном состоянии. Однако в помрачненном сознании пробивалась мысль: случилось что-то скверное. Прийдя в себя, он попробовал подняться, но не смог. Обе ноги были неподвижны, как будто не принадлежали ему. Наблюдая за звездами, Уиллис убедился, что плот плывет нужным курсом. Но как долго он будет держаться, если капитан и в дальнейшем не сможет двигаться?..

В какой-то момент Уиллис замечает на палубе блок, оторвавшийся от такелажа: обрыв соединявшего его с плотом каната и был, собственно, причиной падения.

Много лет проработав лесорубом и докером, Уиллис хорошо ориентировался во всяких травмах позвоночника и знал, что очень часто им сопутствуют серьезные осложнения. И все же он не терял надежды, что его ушибы, хоть и очень болезненные, не будут чреваты опасными последствиями. Поскольку подняться он все еще не мог, то лежал спокойно на палубе и, обдумывая ситуацию, пытался найти из нее какой-нибудь выход. Боль постепенно уменьшалась, и Уиллис заснул. Плот самостоятельно плыл прежним курсом.

Проснулся мореплаватель днем. Боли он не чувствовал — разумеется, если не делал попыток двигаться. Но с горечью констатировал, что обе ноги по-прежнему будто чужие. А ведь ему просто необходимо было двигаться, хотя бы для того, чтобы управлять плотом, менять, если понадобится, курс, не говоря уже о многих других жизненно важных потребностях. Предоставленный самому себе, «Беспредельный возраст» зависел целиком от направления и силы ветра.

В данный момент, поскольку дул южный ветер, неуправляемый плот сносило на северо-запад, прямо на Соломоновы острова.

Так миновало два дня и две ночи. С помощью рук Уиллис кое-как перетаскивался по палубе, проводя время то в попытках подправлять курс, то в приготовлении еды — к счастью, ящики с продуктами были размещены невысоко. Малейшее движение вызывало мучительную боль: спина настолько опухла, что казалось, представляла собой большую подушку; любое прикосновение к ней было совершенно нестерпимым. Уиллис предполагал, что получил какие-то внутренние повреждения: перелом кости или даже повреждение позвоночника.

На третью ночь он почувствовал себя несколько лучше. Впервые, хоть от боли перехватывало дыхание, заставил себя подняться и пройти несколько шагов — не столько держась на ногах, сколько хватаясь крепко за что только было можно. Теперь он поверил в свое спасение.

12 августа — сорок шестой день плавания. Подгоняемый восточным ветром, «Беспредельный возраст» шел на юго-запад. Сейчас Уиллис уже не ставил перед собой цели добраться до Сиднея — он находился слишком далеко на юге, любой ценой нужно было дотянуть до южной оконечности Большого Барьерного рифа, чтобы, обойдя ее на некотором расстоянии, избежать риска разбиться на коралловых отмелях. В полдень координаты его составляли 13° 17' южной широты и 163° 15' восточной долготы, следовательно, плот проходил на целых 1000 миль севернее первоначально запланирванной трассы. Уиллис начинает обдумывать новое решение: не лучше ли, невзирая ни на что, взять е|ще севернее и попробовать обогнуть Большой риф с севера.

С каждым днем мореплаватель чувствует себя все лучше. Во время своих экспедиций Уиллис всегда вел тщательные наблюдения и подробно записывал их в дневник (книги его содержат интереснейший фактический материал). На этот раз он ухитрился сфотографировать свою спину: почти вся ее поверхность была покрыта темно-бурыми кровоподтеками.

16 августа плот пересекает судоходную линию Сидней — Гонконг. С наступлением ночи мореплаватель внимательно высматривает суда, зная хорошо по опыту, что вахтенные обычно не замечают такие небольшие и слабо освещенные объекты, как «Беспредельный возраст».

Ночь выпала темная, видимость плохая, да и палуба под ударами высоких волн так и ходит под ногами. Внезапно Уиллис замечает огни судна, идущего на расстоянии трех миль. Он освещает паруса, чтобы привлечь к себе внимание, и затем сигнализирует в направлении судна. Вот уже 50 дней мореплаватель находится в пути, а на материке никто не имеет представления о том, что с ним.

После нескольких его попыток на судне, которое тем временем приблизилось на расстояние одной мили, замечают вспышки рефлектора. Следует ответ, который Уиллис не может разобрать. Он заходит в каюту, выписывает соответствующие знаки азбуки Морзе и затем передает: «П-Л-О-Т». Ответ снова невразумительный, поэтому Уиллис вновь передает: «П-Л-О-Т». Результат тот же. Потеряв всякую надежду, мореплаватель уходит с палубы с одним-единственным желанием — забыть этот нелепый и досадный инцидент.

Миновала полночь, наступило 19 августа — Уиллису в этот день исполнился 71 год! По такому торжественному случаю мореплаватель приготовил себе праздничную чашку кофе и, потягивая горячий напиток, глубоко задумался. Он вспоминал свое тяжелое детство, мать и далекую родину.

Внезапно в каюту проникает ослепительный свет. Судно подошло-таки к плоту!

— Кто вы? — прозвучал с мостика чей-то голос.

— Капитан Уиллис, плот «Беспредельный возраст».

— В чем вы нуждаетесь?

— Передайте сообщение о встрече со мной. Это все…

Получив необходимую информацию, судно, носившее название «Барон Эд-бург», отплыло.

На этот раз никто не подвел, и в тот же день госпожа Уиллис читала: «…Как сообщило судно „Барон Эдбург“, 19 августа в 00.15 на 159°45' вост. долг, им замечен плот „Беспредельный возраст“.

Спустя два дня после встречи с судном наступил полный штиль: ни одной морщинки на глади океанских вод. Однако вскоре на севере начали собираться тучи, потемнело и появился ветер.

Сначала легкий, он начал все более усиливаться, но так постепенно и незаметно, что Уиллис даже не счел необходимым спустить грот. Когда же совсем стемнело, сила ветра уже настолько возросла, что под его напором паруса натянулись и стали жесткими, будто были из жести, а весь такелаж стонал и скрипел от напряжения. Уиллис решил не спускать паруса, хоть они и перегружены, справедливо рассудив, что лучше потерять их, чем рисковать свалиться, как это случилось две недели тому назад.

Он провел на палубе тяжелую ночь. Паруса все же выдержали натиск ветра, который с наступлением дня начал слабеть. Вскоре уже можно было спустить грот и произвести необходимый ремонт лопнувших швов.

Последующие дни прошли в спокойном плавании, хоть небо было полностью обложено тучами. Уиллис вел плот на юго-запад, находясь уже в нескольких сотнях миль от Большого Барьерного рифа, преграждавшего путь в Австралию.

По-прежнему держалась плохая погода — дожди и туман. Для определения своего положения мореплаватель вынужден был прибегать к вычислениям, что всегда дает приближенные результаты, особенно при плавании в зоне течений. Но вот наконец распогодилось, и Уиллис увидел прямо по курсу плота риф. Сверившись с картой и сообразуясь со своими расчетами, он решил, что это риф Мэрион. Свернув правее, чтобы обойти его с подветренной стороны, Уиллис снова взял прежний, западный курс. До Большого Барьерного рифа оставалось не более 150 миль.

Пройдя 147° восточной долготы, плот двигался значительно севернее запланированной трассы, а Уиллис располагал, к своему огорчению, лишь общей картой Австралии — детальной карты ее восточного побережья у него не было. В связи с этим плавание и высадка, до которой оставалось буквально два-три дня, значительно осложнялись.

Все было наготове: сооружен аварийный «якорь», — ящик, заполненный железным ломом, — вместо утраченного во время сильного волнения; шкоты парусов можно было ослабить в любую минуту; бинокль, средства сигнализации уложены под рукой; радиопередатчик вышел из строя, поэтому возиться с ним не было необходимости.

Вечером 3 сентября мореплаватель с высоты мачты высматривает рифы, однако не замечает ни малейшего следа ломающихся волн. На всякий случай он меняет курс на северо-западный и сохраняет бдительность всю ночь.

Как только светает, он опять осматривает горизонт. Ему удается разглядеть вдали короткую белую линию прибоя. Мореплаватель продолжает двигаться вперед, готовый ко всяким неожиданностям.

День подходит к концу. «Беспредельный возраст» до наступления ночи не успевает достичь рифа. Уиллис сбрасывает грот и опять ждет рассвета, сокращая время ожидания тем, что изредка позволяет себе несколько минут подремать.

На следующий день все еще не видно ничего похожего на очертания Большого Барьерного рифа. Теперь Уиллис понимает, что накануне наблюдал скорее всего одну из небольших отног кораллового вала, которые нередко бывают выдвинуты на восток на значительное расстояние.

Поставив все паруса, он снова двинулся на запад. Отсутствие детальной карты очень тревожило и вынуждало к постоянной бдительности. Все же Уиллис нашел время приготовиться к тому, чтобы оставить плот, если он наткнется на риф и продолжать плавание станет невозможно. Из каноэ и байдарки мореплаватель соорудил катамаран, на котором, забрав с собой наиболее ценные и необходимые вещи, собирался продолжить плавание.

И третья ночь прошла спокойно.

Утром следующего дня, взобравшись на мачту, Уиллис увидел наконец клокочущий прибой. Его прерывистая зигзагообразная линия, свидетельствовавшая о неровности берегового рельефа, окружала плот крутой дугой. «Беспредельный возраст» оказался в ловушке, из которой при существующем ветре уже не мог выбраться. Оставалось только одно — плыть вперед.

Через некоторое время плот подошел совсем близко к рифу: на несколько миль вокруг разносился грохот разбивающихся о коралловые выступы пенистых валов.

Плот хорошо слушался руля, и Уиллис, благо дул слабый ветер, мог выбрать самое безопасное место, через которое, быть может, удастся провести плот в глубь Большого Барьерного рифа.

Вскоре «Беспредельный возраст» оказался в канале шириной около 50 метров. С поднятыми килями, под полными парусами он плыл вперед спокойно и уверенно. Через четверть мили поплавки легко, но прочно уперлись в дно. «Беспредельный возраст» остановился. Был отлив, и все большая поверхность рифа начинала показываться из воды. Плот находился несколько ниже 18° южной широты, примерно миль на 100 выше Сиднея. Судя по тому, что видел Уиллис, риф простирался перед плотом на несколько миль.

Наконец-то измученный мореплаватель мог отдохнуть. Пока не наступит прилив, не найдется такой силы, которая сдвинула бы плот хоть на дюйм.

Впервые за 72 дня Уиллис стоял на суше. Он все еще хромал после того злополучного происшествия, но ничто не способно было омрачить радости от ощущения под ногами твердой земли. Он бродил вокруг плота, пробираясь среди выступов рифа, собирал моллюсков и маленьких крабов, из которых соорудил себе роскошную трапезу.

Ночью начался прилив, и прибывающая вода будто оживила риф. В темноте слышно было, как что-то шуршит, шумит, булькает — это пузырьки воз духа, отрываясь от коралловых скал, прорывались сквозь все увеличивающийся слой воды. Когда она достигла уровня, при котором «Беспредельный возраст» осел на рифе, плот стал вздрагивать, крениться, скрипя и потрескивая. Качка все усиливалась, пока наконец Уиллис, просветив фонариком, не убедился, что плот пришел в движение. Даже низко расположенные рули, застрявшие в коралловых выступах, были уже свободны…

Уиллис собирался подождать еще немного, пока вода поднимется повыше. Подготавливая паруса, он вдруг почувствовал, что дуновения ветра как будто продвигают плот вперед. Бросившись к штурвалу, он убедился в том, что «Беспредельный возраст» плывет! Задевая дном о коралловые выступы, переваливаясь и спотыкаясь, плот шел на запад по каналу, который Уиллис высмотрел еще днем. Держа в памяти открывающееся через милю свободное водное пространство, мореплаватель буквально ощупью направлял туда плот в надежде, что там, быть может, кончается риф, который был в этом месте на удивление узким.

Так оно и оказалось. Не без труда преодолев это расстояние, «Беспредельный возраст» вышел на открытое место. Теперь он был свободен!

Уиллис замерил глубину: 25 метров. Это означало, что Большой риф благополучно пройден и, возможно, еще в тот же день покажутся берега Австралии.

Однако на рассвете перед носом плота снова появились белые буруны, и вскоре понтоны с грохотом ударились о коралловые выступы.

Когда рассвело, повторилось то же, чю и накануне. Плот опять осел, обламывая коралл. Уиллис имел достаточно времени, чтобы привести в порядок оснастку, снять паруса и уберечь самые ценные вещи от намокания. Небо было обложено тучами. Мореплаватель, измученный ночными приключениями, решил подкрепиться завтраком.

Позднее, взобравшись на мачту и осмотревшись, Уиллис убедился, что лежащая перед ним часть рифа значительно уже той, через которую он вчера пробирался. Перед плотом как слева, так и справа виднелись большие пространства открытой воды, лишь кое-где прорезанные коралловыми выступами. Итак, можно было надеяться, что, когда поднимется вода, удастся преодолеть и эту преграду. Заготовив солидный запас крабов, мелких моллюсков и трепангов, мореплаватель мог теперь немного отдохнуть в ожидании прилива.

Наконец вода снова подняла плот, и после долгой серии сотрясающих весь его корпус толчков и ударов, которые сопровождались резким скрежетом дробящегося под металлическими понтонами коралла, «Беспредельный возраст» двинулся вперед под всеми парусами и благополучно преодолел вторую гряду Большого рифа.

Ветер все более усиливался. Уиллис плыл на северо-запад, то и дело бросая тревожный взгляд на мрачное, свинцовое небо над головой. За кормой, там, где волны атаковали риф, уходила вдаль пенистая полоса прибоя. Перед носом плота простирались свободные воды океана.

Возможно, это пространство является каналом, пролегающим между коралловой грядой и материком? В таком случае для «Беспредельного возраста» это был последний этап огромного перехода из Перу через весь Тихий океан.

Ночь была очень темной, а ветер уже достиг силы шторма. Уиллис все время прибегал к зондированию, надеясь своевременно обнаружить сушу. Видимость была чрезвычайно плохой. Внезапно он услышал грохот прибоя и в первую минуту предположил, что это волны разбиваются о берег континента. Огромная белая стена зловеще ревела и пенилась, высоко взметая брызги воды. Пытаясь развернуть плот, он вдруг понял, что это лишь новая коралловая гряда!

Итак, все усилия оказались напрасными. «Беспредельный возраст» в третий раз с грохотом врезался в риф. Высокие волны стали обрушиваться на плот, и Уиллис ужаснулся при мысли о том, что они могут разнести его в щепы. Опасаясь, как бы его не смыло за борт, он схватил прикрепленный к каноэ канат, обеспечив себе тем самым возможность спасения на случай, если окажется в воде. Однако волны протолкнули плот немного дальше и перестали атаковать его с такой яростью, как вначале.

К счастью, на этот раз не пришлось долго ждать. Усиливающийся прилив уже через час снял плот с рифа. Плавание продолжалось.

Около полудня Уиллису вновь довелось пробиваться через мели, которые не удалось обойти. И опять все прошло гладко.

С каждым часом «Беспредельный возраст» продвигался все далее вперед. Чаще всего зондирование показывало значительную глубину, порой же бывало так мелко, что моряк видел как бы проплывавшее под плотом дно. Время от времени плот задевал подводные скалы, однако благоприятный ветер каждый раз проталкивал его через мели в северо-западном направлении. От многократных ударов о рифы он получил серьезные повреждения. Несмотря на старания Уиллиса, три выдвижных киля один за другим были сломаны, в связи с чем пострадала и обшивка палубы.

Рули, хоть и действовали исправно, были все же погнуты, ослабели крепления, соединявшие их с корпусом плота.

Переправа через Большой риф уже сама по себе была захватывающим приключением. До тех пор не было еще случая, чтобы какому-либо судну подобных размеров удавалось пробиться через него. Уиллис сделал несколько фотографий и заснял на кинопленку эту удивительную эскападу. Он верил в ее счастливое завершение.

Солнце опускалось за горизонт, когда Уиллис снова вывел «Беспредельный возраст» в открытый океан. После четы-рехсуточного поединка между плотом и коралловыми массивами, закрывавшими доступ в Австралию, Большой риф в конце концов остался за кормой.

Ночью ветер снова стал свежеть. Стоя у штурвала, Уиллис старался превозмочь обессиливающую усталость, но в конце концов она взяла верх. Закрепив руль и предоставив плоту плыть самостоятельно, он опустился на палубу, чтобы, лежа без движения, хоть немного отдохнуть. И вскоре уснул.

Когда, внезапно проснувшись, он вскочил на ноги, то увидел, что перед носом плота то появляется, то исчезает какой-то свет. Через несколько минут у него уже не оставалось сомнений — это был свет маяка: четыре вспышки с восьмисекундным интервалом.

Плот шел вперед, и Уиллис все более укреплялся в мысли, что это маяк одного из островов Брук, до которых он надеялся добраться после перехода через рифы.

Увы, из-за отсутствия карты и списка маяков этой части побережья он не мог точно определить свое местонахождение, кроме того, трудно было принять решение, с какой стороны лучше обойти остров, чтобы не разбиться о его скалы. Уиллис до боли в глазах всматривался в темноту, боясь ошибиться. Но вот совершенно неожиданно показался остров: чуть ли не под самым носом плота возник его крутой, обрывистый берег. Уиллис лихорадочно вращал штурвал, чтобы взять левее. Ситуация становилась опасной. Темно — хоть глаз выколи. А вспышки маяка слепили, еще более затрудняя ориентацию. Мореплавателю не оставалось ничего другого, как дожидаться, когда после четырех вспышек свет погаснет, и тогда в течение нескольких секунд перерыва пытаться разглядеть черные контуры острова.

Если бы иметь карту! Внезапно вспышки света прекратились, это означало, что «Беспредельный возраст» вошел в мертвую зону маяка, и опасности не избежать. Так оно и оказалось. Плывя в совершенном мраке, плот вдруг ударился о подводную скалу с такой силой и грохотом, что, казалось, разлетится вдребезги. Под напором штормового ветра и больших волн он обрушивался на скалистые выступы, затем, поднятый очередным водяным валом, совершал отчаянный прыжок, который заканчивался новым падением и страшным ударом. Наконец, застряв на особенно большом уступе, плот перестал двигаться вперед. Теперь он только поднимался вверх и снова ударял о него с методичностью копера, забивающего сваю.

Оглушенный немыслимым грохотом разрушаемого океаном плота, Уиллис чувствовал, что последние силы покидают его. Руки слабели, он с трудом держался. Казалось, время остановилось. Он уже не знал, когда произошло столкновение: полчаса, час или три часа назад.

Тем временем «Беспредельный возраст» начал медленно клониться на правый борт. Удары набегавших с юга волн в левый понтон неуклонно увеличивали крен. Уиллис сознавал, что должен как можно скорее покинуть плот, прежде чем тот перевернется кверху дном, погребая его под собой. Но где же искать спасения, если вокруг сплошной ад, если плот окружен скалами, о которые разбиваются огромные океанские волны? Он остался на палубе, привязанный к ней веревками, беспрестанно заливаемый потоками воды. «Беспредельный возраст» кренился с боку на бок, вздымался на скалистом выступе под напором очередного водяного вала, чтобы через мгновение снова опуститься в бешеный водоворот волн. Уиллису было уже безразлично, чем закончится это ужасное испытание, только бы оно скорее прекратилось. Однако хоть разрушение плота в этой ситуации казалось неизбежным, он все еще был цел. Одинокому, беспомощному человеку не оставалось ничего другого, как ждать…

Внезапно Уиллис ощутил, что палуба выровнялась, прекратился оглушительный грохот. Перегнувшись в темноте за борт, он увидел движущуюся к корме воду. Не поверив своим глазам, зажег фонарь: плот плыл. Ветер гнал его вперед, и, покачиваясь на волнах, он плыл, как в давние добрые времена!

Старый человек нашел в себе силы подняться и добраться до штурвала. Увы, руль бездействовал: цепь, соединявшая обе лопасти, была сорвана. Уиллис тотчас же взялся исправлять его, опасно балансируя над самым бортом. В это время он обнаружил, что нижняя часть рулей, выступавшая ниже поплавков, помята, будто была сделана из фольги.

Наконец «Беспредельный возраст» стал в какой-то степени управляемым. Только теперь Уиллис мог перевести дыхание. Первое, что он сделал, это взглянул на часы: пятый час. Близился рассвет. Мореплаватель держал курс по ветру, стараясь как можно дальше отойти от лежавших сейчас с правого борта островов Брук, и без устали всматривался в расстилавшийся перед ним океан, чтобы не прозевать еще какой-нибудь подводной скалы.

Наконец лабиринт скал, окружавших острова Брук, остался за кормой. Уиллис брал теперь левее того курса, которого придерживался в течение последних дней, и плыл на расстоянии около трех миль от лежавшего с наветренного борта острова Голд. До побережья Австралии оставалось всего лишь около 10 миль.

Сейчас, когда уже рассвело и все складывалось хорошо, Уиллису просто трудно было поверить в реальность ужасных перипетий последней ночи. Ведь плот и он сам уцелели только благодаря счастливому стечению обстоятельств.

9 сентября в 9.00 Уиллис заметил очертания суши прямо по курсу. Австралия! Итак, этот 71-летний человек в одиночку переплыл самый большой из океанов на примитивном судне за 204 дня!

Перед плотом, едва различимый в серой мгле, поднимался из-за горизонта плоский берег, поросший деревьями. Похоже, рифов и скал не было, следовательно, опасностей при высадке не предвиделось. Чуть позже Уиллис уже мог различить песчаный и совершенно безлюдный пляж. Дул легкий ветерок. Мореплаватель приготовил якорь, сложил под рукой и сигнальные ракеты — на случай, если возникнет необходимость привлечь внимание. Плот осторожно приближался к берегу.

Вскоре после одиннадцати часов за борт пошел якорь. «Беспредельный возраст» повернул против ветра, паруса его захлопали. Теперь, когда он прошел 11 000 миль и, преодолев Большой Барьерный риф, достиг берега Австралии, ему полагался заслуженный отдых. Путешествие закончилось. Высадка произошла на 18° южной широты и 146°1' восточной долготы.

Уиллис забыл об усталости. Бредя по пояс в воде, он добрался до пляжа. А когда ощутил под ногами твердую землю, опустился на колени и припал к ней.

Через некоторое время, пробираясь среди деревьев, Уиллис встретил первых людей. «Я — Уильям Уиллис, — прел-ставился мореплаватель, — прибыл сюда на плоту…»

Весть о благополучном завершении огромного перехода через океан молниеносно облетела всю Австралию, радио и телеграф разнесли ее по другим континентам. Австралия приняла мореплавателя с большой сердечностью. Вскоре туда прибыла и его жена; они вместе осматривали чудесную страну, везде встречая радушие и гостеприимство. Благодаря любезности австралийских властей судно «Боонаро» переправило «Беспредельный возраст» в Сидней, а затем оттуда плот был доставлен в Соединенные Штаты.

Так закончилось самое долгое путешествие на плоту, во время которого одинокий мореплаватель, неоднократно рисковавший жизнью, проявил невиданную стойкость, мужество и самоотверженность.

В двух одиночных рейсах на плоту, осуществленных в 60— и 70-летнем возрасте, он прошел в общей сложности 18 000 морских миль, что почти равнозначно путешествию вокруг света. При этом он находился в плавании 320 дней. Один! Пример, можно сказать, исключительный.

«Беспредельный возраст» экспонируется в Морском музее американского города Ньюпорт-Ньюс. Вот уже несколько лет рядом с ним выставлена маленькая яхта «Малыш» («Little one») — последнее судно Уиллиса: в 1968 году он отправился на ней в путешествие, из которого уже не возвратился.