Когда на станции «Биб» гаснет свет, становится слышно, как стонет металл.
      Лени Кларк прислушивается, лежа на своей койке. Над головой, за трубами, за проводами, за скорлупой
      обшивки - трехкилометровая черная толща океана, стремящегося раздавить ее. Она ощущает под собой Разлом, подвижки океанского ложа, достаточно мощные, чтобы сдвинуть с места материк. Она лежит в своем хрупком убежище
      и слышит, как микрон за микроном поддается броня станции, слышит ее скрип, низкий, на самом пороге человеческого восприятия. В отношении Разлома Хуан де Фука бог-садист, и имя ему - Физика.
      «И как они умудрились меня уговорить? - задумывается она. - Как это я согласилась сюда спуститься?» Впрочем, ответ ей известен.
      Она слышит шаги Баллард в коридоре. Кларк завидует Баллард. Баллард никогда не заводится, она, кажется, неизменно владеет собой, сама решает, как жить. Похоже, она чуть ли не счастлива здесь.
      Кларк скатывается с койки и нашаривает выключатель. Каюту заливает тяжелый свет. Стены рядом с ней не видно из-за трубок и панелей управления: на глубине трех тысяч метров не до эстетики. В первую очередь - функциональность. Она оборачивается, и в зеркале на переборке мелькает отражение скользкого черного тритона.
      Да, такое все еще случается изредка. Иногда ей удается забыть, что с ней сделали.
      Требуется сознательное усилие, чтобы ощутить механизмы, затаившиеся там, где прежде были ее легкие. Она так привыкла к хронической боли в груди, к легкому сопротивлению пластика и металла при каждом движении, что почти не замечает их. Но она все еще способна вспомнить, что значит быть вполне человеком, и порой путает воспоминания с истинными ощущениями.
      Такое возвращение в прошлое никогда не затягивается надолго. На «Биб» повсюду зеркала: предполагается, что они создают ощущение пространства. Случается, Кларк закрывает глаза, чтобы спрятаться от бросающихся на нее со всех сторон отражений. Не помогает. Закрывая глаза, она чувствует под веками линзы, прикрывающие роговицу, как гладкие бельма.
      Кларк выбирается из каюты и по коридору направляется к кают-компании. Там ее ждет Баллард. На ней гидрокостюм, и на лице неизменная уверенность в себе.
      Она встает.
      - Готова к выходу?
      - Ты командуешь, - отзывается Кларк.
      - Только на бумаге, - улыбается Баллард. - Что касается меня, Лени, мы с тобой на равных.
      Они уже два дня провели в Разломе, но Кларк никак не может привыкнуть к постоянным улыбкам Баллард. Ей только дай повод поулыбаться. На самом деле так не бывает.
      Что-то врезается в «Биб» снаружи.
      Улыбка Баллард тает. Звук повторяется: влажный глухой удар по титановой кожуре станции.
      - Сразу не привыкнешь, - замечает Баллард. - Верно? Опять…
      - Я хочу сказать, судя по звуку, что-то здоровенное!
      - Может, лучше выключить свет? - предлагает Кларк. Она не ожидает согласия. Наружные прожекторы «Биб»
      горят круглые сутки: электрический костер, разгоняющий мрак. Изнутри им не видно, на «Биб» нет иллюминаторов, но от сознания, что свет горит, почему-то становится спокойнее. Пум-м!
      …Почти всегда.
      - Помнишь курс подготовки? - вставляет Баллард меж ударами. - Как они уверяли нас, что абиссальная 1фауна должна быть исключительно мелкой?..
      Голос у нее срывается. Некоторое время обе прислушиваются, но удары не повторяются.
      - Должно быть, притомилась, - говорит Баллард. - А казалось бы, они должны были предвидеть…
      Она подходит к трапу и спускается по нему.
      Кларк, досадливо поморщившись, следует за ней. Неудачная атака какой-то сбившейся с пути рыбешки представляется ей не самым угрожающим звуком на станции. Ей слышится, как ведут переговоры о капитуляции сплавы корпуса. Она чувствует, как океан выискивает пути проникновения внутрь. Что если найдет? Тогда вся тяжесть Тихого океана ворвется сюда и превратит ее в студень. В любую минуту.
      Лучше встретиться с угрозой снаружи, лицом к лицу. А здесь остается только ждать, пока это случится.
      Выходить из станции - все равно что тонуть, каждый день.
      Кларк, затянутая в кожу гидрокостюма, стоит лицом к Баллард. Вдвоем они еле умещаются в шлюзовой камере.
      Она уже научилась выносить эту вынужденную близость: тут отчасти помогает прозрачная броня на глазах. Герметизация, проверка налобного фонаря, проверка инжекторов… Заученный ритуал шаг за шагом подводит ее к тому ужасному моменту, когда спящая в ней механика пробуждается, чтобы изменить ее.
      Когда сбившееся на миг дыхание прекращается.
      Когда где-то внутри нее открывается вакуум, втягивающий в себя воздух из тела. Когда остатки легких сплющиваются в грудной клетке, кишечник спадается, когда демоны миоэлек-троники заполняют синусы и среднее ухо изотоническим раствором. Когда каждая полость тела, содержащая газ, исчезает за отрезок времени, нужный человеку, чтобы сделать вдох.
      Ощущения каждый раз повторяются. Внезапно подступает нестерпимая тошнота. Она упала бы, но в шлюзе падать некуда. Со всех сторон хлещет морская вода. Лицо скрывается под водой, перед глазами все расплывается и снова становится отчетливым. Линзы на роговицах приспособились к новым условиям.
      Она сползает вдоль стены и жалеет, что не способна завизжать. Пол шлюзовой камеры проваливается, как люк под виселицей, и Лени Кларк, извиваясь, вываливается в бездну.
      Они выходят из леденящей тьмы, где сверкают только налобные фонари, в оазис света, похожего на свечение натриевых ламп. Горловина поросла механизмами, как стальными водорослями. Кабели и проводящие трубки паутиной расползаются по дну во все стороны. Основная труба торчит на двадцать метров вверх, по сторонам монолит станции теряется из виду. Верхние прожекторы омывают всю конструкцию вечными сумерками. Они на мгновение останавливаются, не снимая рук с направляющего троса, который привел их сюда.
      - Никогда мне к этому не привыкнуть, - скрежещет Баллард. Голос ее искажен, как злая карикатура.
      Кларк смотрит на наручный термистор.
      - Тридцать четыре по Цельсию.
      Слова звонко гудят в ее ларингофоне. Кажется неправильным говорить, не дыша.
      Баллард выпускает трос и вплывает в пятно света. Чуть помедлив, без вдоха, Кларк следует за ней.
      Какая мощь, сколько даром растраченной энергии! Здесь ведут упорную битву сами континенты. Магма замерзает, ледяные воды океана обращаются в пар, в муках, по сантиметрам в год рождается океаническое ложе. Здесь, в Горле Дракона, сотворенные человеком механизмы не производят энергию, они всего лишь присосались к источнику и крадут мельчайшую долю ее, чтобы передать на «большую землю».
      Кларк парит между стен каньона из камня и стали. Сейчас она понимает, что значит быть паразитом. Она опускает взгляд. Огромные, как валуны, раковины моллюсков, багровые черви трехметровой длины, они ползают по дну среди машин. От легионов бактерий, собравшихся на запах серы, вода подернута молочной дымкой.
      Внезапно глубина наполняется пронзительным воплем.
      Он не похож на вопль. Кажется, дрожат, замирая, струны гигантской арфы. Но это кричит Баллард, кричит голосом, в котором, не желая того, смешались плоть и металл:
      - Лени!
      Обернувшись, Кларк успевает увидеть, как ее рука до плеча скрывается в невероятно огромной пасти.
      Зубы-ятаганы смыкаются на ее плече. Перед ее глазами полуметровое чешуйчатое рыло. Какая-то частица ее сохраняет достаточно хладнокровия, чтобы выискивать среди этого чудовищного смешения шипов, зубов, бородавчатой кожи и плавников глаза. «Каким образом оно меня видит?» - задумывается Кларк.
      Потом ее настигает боль.
      Руку будто выкручивают из сустава. Тварь дергается, мотает головой, пытаясь оторвать кусок от добычи. От каждого рывка все нервы в ней разражаются воплем.
      Кларк почувствовала, что силы покинули ее.
      «Пожалуйста, кончай, покончим с этим, пожалуйста, Господи, если ты меня убиваешь, давай побыстрей…»
      Она чувствует позыв к рвоте, но ее удерживают пленка, затянувшая рот, и слипшиеся внутренности.
      Кларк закрывается от боли. Этому она давно научилась. Втянуться внутрь, покинуть собственное тело во власти жестокого вивисектора; уже издалека она чувствует, как рывки мучителя вдруг слабеют. Рядом с ней появляется другое существо, обладающее руками, ногами и ножом. «Знаешь, нож - это такая штука, которая пристегнута у тебя к бедру и о которой ты начисто забыла». И чудовище вдруг исчезает, разжав хватку.
      Кларк велит мышцам шеи приняться за работу. Так кукловод заставляет двигаться марионетку. Голова поворачивается, и она видит Баллард, схватившуюся с созданием, чуть ли не превосходящим ее ростом. Однако… Баллард рвет тварь на куски голыми руками. Как легко обламываются сосульки ее зубов! Из ран вытекает темная ледяная вода, отмечает предсмертные конвульсии расплывающимся дымным следом.
      Тварь вяло извивается. Баллард отталкивает ее от себя. Десятки мелких рыбешек влетают в освещенное пространство и принимаются обгладывать тело. Фотофоры

у них на боках вспыхивают переливами взбесившейся радуги.
      Кларк возвращается с изнанки мира. Боль в боку держится на расстоянии - неотступная пульсирующая боль. Она смотрит на свою руку: на месте. Даже пальцы свободно шевелятся. «Бывало хуже, - думает она. - Только почему это я еще жива?»
      Баллард возникает рядом с ней, глазные линзы светятся не хуже фотофоров.
      - Господи Иисусе, - прерывистым шепотом выговаривает она. - Лени, ты цела?
      Кларк с минуту обдумывает ответ. Как ни странно, она, кажется, действительно невредима.
      - Ага…
      А если и нет, сама виновата, черт побери. Сразу сдалась, обвисла и ждала смерти. Сама напросилась. Вечно она сама напрашивается.
      Опять шлюзовая камера. Вода вокруг них уходит. И внутри них тоже: похищенное у нее дыхание, получив наконец свободу, мчится назад сквозь тело, надувая легкие и внутренности, вдохновляя.
      Баллард срывает герметичную маску с лица, и ее голос дрожит в шлюзе.
      - Господи! Господи! Поверить не могу! Ты видела эту зверюгу? Какие же они здесь громадные вырастают! - Она проводит рукой по лицу: молочные полушария глазных линз остаются в ладони, открываются огромные глаза цвета спелого ореха. - Подумать только, ведь в обычных условиях они всего-то несколько сантиметров длиной!
      Она раздевается, спускает «кожу» с рук и все говорит, говорит.
      - А знаешь, при всем при том она оказалась очень даже хрупкой. Разваливается на куски от одного хорошего пинка.
      Баллард всегда раздевается, едва вернувшись на станцию. Кларк подозревает, что, дай ей волю, она и рециклер вырвала бы из груди и зашвырнула в угол, где уже валяются, ожидая следующего выхода, роговичные линзы и кожа гидрокостюма.
      «А может, она прячет у себя в каюте и второе легкое? - с усмешкой думает Кларк. Руку у нее колет, как иголками. - Может, держит в банке и по ночам запихивает себе в грудь?»
      Она чуточку опьянела, вероятно, это последействие тех снадобий, которыми накачивает ее «кожа», чтобы замедлить нервные реакции при выходах. Мелочи, по сравнению с перспективой урезки мозгов.
      «Мне совершенно не на что жаловаться…»
      Баллард уже скатала «кожу» до пояса. Как раз под левой грудью в ребрах видна розетка электролизного устройства.
      Кларк рассеянно разглядывает дырчатый кружок, вставленный в кожу Баллард. «Через него в нас входит океан, - вспоминает она. Давно усвоенные сведения здесь приобретают новый смысл. - Мы всасываем его в себя, обчищаем на кислород и сплевываем обратно».
      Колющее онемение распространяется, перетекает из плеча в шею и грудь. Кларк слегка встряхивает головой, чтобы прочистить мозги.
      И вдруг бессильно приваливается к переборке.
      «Шок! Или я теряю сознание?»
      - Я хочу сказать… - Баллард резко замолкает, озабоченно глядит на Кларк. - Господи, Лени, ты ужасно выглядишь. Почему ты сказала, что все в порядке, когда совсем не все в порядке?
      Иголочки добрались уже до основания черепа. Кларк усилием воли разгоняет их.
      - Все… в порядке, - говорит она. - Ничего не сломано. Обычные синяки.
      - Чушь! Снимай-ка «кожу».
      Кларк с усилием выпрямляется. Онемение чуточку отступает.
      - Ничего такого, с чем бы я сама не справилась.
      «Только не трогай меня. Пожалуйста, не трогай».
      Баллард молча делает шаг к ней и распечатывает герметичный шов у нее на плече. Скатывает вниз материю и открывает уродливый багровый синяк. Смотрит на Кларк, подняв бровь.
      - Обычный синяк, - повторяет та. - Я сама все сделаю. Хотя спасибо, конечно. - Она отстраняется от заботливых рук Баллард.
      Баллард внимательно смотрит на нее и чуть заметно улыбается.
      - Лени, - говорит она, - стыдиться тут нечего.
      - Это насчет чего?
      - Ну, ты знаешь. Что мне пришлось тебя выручать. Что ты растерялась, когда эта тварь на тебя набросилась. Вполне объяснимо. Большинству людей нужно время, чтобы привыкнуть к новому. Я просто из удачливых, вот и все.
      «Верно. Тебе всегда во всем везло, да? Знаю я таких, как ты, Баллард, вам всегда все удавалось…»
      - Тебе совершенно нечего стыдиться, - заверяет ее Баллард.
      - Я и не стыжусь, - отвечает Кларк искренне.
      В ней вообще осталось не так уж много чувств. Только это покалывание. И напряжение. И смутное удивление, что она все еще жива.
      Переборка покрыта каплями влаги.
      Глубина за бортом касается ее ледяными ладонями, и Кларк, сидя внутри, смотрит, как собираются на металле и скатываются вниз бусины атмосферной влаги. Она, выпрямившись, сидит на койке под тусклым флуоресцентным светильником. До любой стены рукой можно дотянуться не вставая. Слишком низкий потолок. Слишком тесная комната. Ей кажется, что океан стискивает станцию, зажимая ее внутри.
      И ничего нельзя сделать, остается только ждать…
      Обезболивающая мазь покрывает синяк теплой ласковой пленкой. Кларк умело ощупывает поврежденное плечо пальцами. Диагностер в медицинском отсеке обработал ее на совесть. В этот раз ей повезло: кости целы, кожный покров не нарушен. Она снова затягивается в свою «кожу», скрывая синяки.
      Кларк ерзает на матрасе, поворачиваясь лицом к внутренней стене. Отражение смотрит на нее глазами из матового стекла. Она разглядывает отражение, восхищаясь его способностью отзываться на каждое ее движение. Тело и призрак движутся как единое целое - замаскированные тела, бесстрастные лица.
      «Это я, - размышляет она. - Вот так я теперь выгляжу. - Она пытается разгадать, что скрывается за стеклянным фасадом. - Я скучаю, или злюсь, или волнуюсь? Разве угадаешь, когда глаза скрыты за матовыми линзами? - Она не видит ни следа вечно таящегося в ней напряжения. - Может, я завизжать готова от ужаса, - думает она. - Может, я там внутри бешусь как черт, но под этой „кожей" никто не заметит».
      Она склоняется вперед. Отражение подается навстречу. Они смотрят друг другу в глаза: белизна против белизны, лед против льда. На миг они почти забывают о непрестанной войне «Биб» с давлением. На миг они не ощущают охватившего их одиночества клаустрофобии.
      «Сколько раз, - вспоминает Кларк, - я мечтала о таких вот мертвых глазах?»
      Коридорчик у ее каюты зажат в тесноте внутренностей «Биб». Кларк едва не упирается макушкой в потолок. Всего несколько шагов - и она в кают-компании.
      Баллард, переодевшаяся в безрукавку, сидит за библиотечным терминалом.
      - Рахитики, - говорит она.
      - Что?
      - Здешним рыбам недостает микроэлементов. Они страдают от авитаминозов. Гниют заживо. Это пустяки, что они такие свирепые. Стоит им цапнуть покрепче, и они обломают о нас зубы.
      Кларк тычет пальцем в кнопку пищевого процессора; машина отвечает ей коротким ворчанием.
      - Я думала, в Разломе полно еды. Оттого они и вырастают такими большими.
      - Еды достаточно. Не хватает качества.
      Из процессора на тарелку Кларк выползает малосъедобная на вид слизь и растекается жидкой лепешкой. Она с отвращением разглядывает свою порцию.
      «Как я их понимаю!»
      - Ты и есть будешь в снаряжении? - спрашивает Баллард, когда Кларк переносит тарелку к столу.
      Кларк моргает:
      - Да, а что?
      - Да ничего. Просто, знаешь ли, приятно было бы видеть глаза собеседницы.
      - Извини, я могу их снять, если тебе…
      - Да нет, пустяки. Переживу. - Баллард закрывает библиотечный экран и усаживается напротив Кларк. - Ну, как тебе здесь нравится?
      Кларк пожимает плечами и продолжает есть.
      - Я так рада, что мы здесь всего на три месяца, - говорит Баллард. - Со временем все это наверняка достанет.
      - Могло быть хуже.
      - О, я и не жалуюсь. Я ведь сама искала трудностей, хотела испытать себя. А ты?
      - Я?
      - Что тебя сюда привело? Чего ты искала? Кларк отвечает не сразу.
      - Вообще-то, не знаю, - произносит она наконец. - Наверно, места, где меня оставят в покое.
      Баллард смотрит на нее. Кларк отвечает ей непроницаемым взглядом.
      - Ну, тогда я тебя оставлю, - говорит Баллард вежливо. Кларк смотрит, как она уходит по коридору. Слушает,
      как закрывается за ней дверь каюты.
      «Брось это, Баллард, - думает она. - Я не из тех, кого тебе приятно было бы узнать поближе».
      Скоро начало утренней вахты. Пищевой процессор, как всегда, неохотно выдает Кларк завтрак. Баллард в отсеке связи как раз положила трубку. Вот она уже появляется в дверях кают-компании.
      - Из управления сообщают… - Она перебивает себя: - У тебя голубые глаза!
      Кларк слабо улыбается:
      - Ты их и раньше видела.
      - Знаю. Просто от неожиданности. Давно я не видела тебя без линз.
      Кларк садится к столу.
      - Так что сообщили из управления?
      - Мы выдерживаем расписание. Остальная команда спускается через три недели. На четвертую нас подключают. - Она садится напротив Кларк. - Не совсем понимаю, почему нас не подключают уже сейчас.
      - Наверно, хотят убедиться, что все работает как надо.
      - А все-таки шесть месяцев работы вхолостую - это слишком много. Казалось бы, они должны торопиться запустить геотермальную программу как можно скорее, особенно после того, что случилось.
      «После того, как растворились в магме Лепра и Уин-шир…»
      - И еще одно, - добавляет Баллард. - Я не сумела связаться с «Пиккардом».
      Кларк поднимает взгляд. Станция «Пиккард» стоит на якоре Галапагосского Разлома: не самая безопасная гавань.
      - Ты знакома с той парой? - спрашивает Баллард. - Там Кен Любин и Лана Чанг.
      Кларк качает головой.
      - Когда я прибыла, они уже закончили подготовку. Я, кроме тебя, никого из разломников не знаю.
      - Симпатичные люди. Я решила им позвонить, спросить, как дела на «Пиккарде», но никто не ответил.
      - Неполадки.на линии?
      - Они говорят, скорее всего, что-то в этом роде. Ничего серьезного. Они спускают батискаф, проверят…
      «Может, в океанском дне открылась пропасть и проглотила их целиком, - думает Кларк. - Или в корпусе нашлось слабое место, достаточно одной ненадежной пластины…»
      В глубине конструкции «Биб» что-то скрипит. Кларк озирается по сторонам. Кажется, пока она отвлеклась, стены сдви-• нулись еще тесней.
      - Иногда, - признается она, - я жалею, что на «Биб» поддерживают обычное давление. Лучше бы нас накачали до забортного. Чтобы снять нагрузку на корпус.
      Баллард улыбается:
      - Что ты! Неужели тебе охота потом просидеть три месяца в декомпрессионной камере?
      Из отсека управления доносится писк: какой-то механизм требует внимания.
      - Сейсмическая активность. Очень мило! Баллард скрывается в рубке. Кларк идет за ней.
      По экрану змеится желтая линия. Она похожа на ЭЭГ

человека, которого мучат кошмары.
      - Надевай свои глазки, Кларк, - говорит ей Баллард. - Горловина зашевелилась.
      Еще от самой станции они слышат зловещее, похожее на треск разрядов шипение со стороны Горловины. Кларк плывет позади Баллард, придерживаясь одной рукой за направляющий трос. В отдаленном свечении, отмечающем цель их движения, что-то не так. Изменился цвет. Он рябит.
      Они вплывают в светящийся нимб и видят, в чем дело. Горловина охвачена пламенем.
      Сапфировое свечение разрядов пробегает по всем генераторам. На дальнем конце площадки, почти невидимый из-за расстояния, из темноты вырывается дымный смерч.
      Его шум заполняет собой пучину. Стоит Кларк закрыть на мгновение глаза, и ей слышатся трещотки гремучих змей.
      Баллард перекрикивает шипение:
      - Господи, не должно здесь такого быть!
      Кларк смотрит на термистор. Показания так и мелькают: температура воды сменяется за секунды от четырех до тридцати восьми и обратно. Их толкают и тянут во все стороны сразу мириады беспорядочных подводных течений.
      - Откуда этот свет? - кричит напарнице Кларк.
      - Не знаю! Думаю, биолюминесценция! Теплолюбивые бактерии.
      Совершенно неожиданно все прекращается. Океан снова тих. Светящиеся паутинки тускло пробегают по металлу и пропадают. Смерч вдали со вздохом распадается на десяток недолговечных пыльных чертиков.
      Черная сажа медленно оседает в медно-красном свете.
      - Фумарола

,- слышен во внезапной тишине голос Баллард. - Очень большая.
      Они плывут к месту прорыва. В дне видна свежая рана, расселина в несколько метров длиной между двумя генераторами.
      - Этого они не предусмотрели, - замечает Баллард. - Трубили, что место для рабочей площадки выбрано совершенно устойчивое.
      - В Разломе не бывает ничего устойчивого, - возражает Кларк. «А если бы было, нам нечего было бы здесь делать».
      Баллард, переплыв щель, рассматривает датчики генератора.
      - Ну, если им верить, здесь все в порядке! - кричит она через плечо, заглянув внутрь. - Постой, дай я подключу эту цепь…
      Кларк, нащупав один из цилиндрических датчиков, подвешенных к поясу, заглядывает в расселину. «Я бы вполне пролезла», - прикидывает она.
      И пролезает.
      - Повезло нам, - рассуждает над ней Баллард. - И второй тоже в порядке. Нет, погоди, во втором охладительная трубка забита, но это мелочи. Резервная система справится, а потом… Вылезай сейчас же!
      Кларк выглядывает снизу, придерживая одной рукой установленный ею датчик. Лицо Баллард смотрит на нее, как в дымовую трубу.
      - Ты с ума сошла! - кричит она. - Это же действующий гейзер!
      Кларк снова заглядывает вниз, в глубину. Стены расселины изгибаются, скрывая отверстие блеском свежих каменных сколов.
      - Нам, - говорит Кларк, - необходимы температурные данные изнутри устья.
      - Вылезай оттуда. Если он снова рванет, тебя поджарит заживо!
      «Это он может», - мысленно соглашается Кларк.
      - Он же только что выплеснулся, - отзывается она. - Ему нужно время, чтобы снова собраться с силами.
      Она поворачивает головку датчика; крошечный взрыватель проделывает выбоину в скале и надежно закрепляет цилиндрик.
      - Вылезай, я сказала!
      - Одну секунду.
      Кларк включает датчик и отталкивается ногой. Как только она появляется над расселиной, Баллард хватает ее под мышки и оттаскивает подальше от гейзера.
      Кларк напрягается всем телом, вырывается из ее рук.
      - Нет… - «Не трогай меня!» И, опомнившись: - Все в порядке, я вылезла. Не надо тебе…
      - Дальше. - Баллард отплывает вперед. - Вон туда. Они уже на краю освещенного участка, между залитой
      светом Горловиной и чернотой снаружи. Только теперь Баллард оборачивается к Кларк:
      - Ты что, из ума выжила? Что, трудно было смотаться на «Биб» за автоматом? Установили бы дистанционно!
      Кларк не отвечает. Она видит, как что-то приближается к Баллард со спины.
      - Оглянись, - говорит она.
      Обернувшись, Баллард видит скользящего к ним глубоководного угря. Он извивается в воде беззвучно, как бурая струйка дыма, и конца ему не видно. Из темноты уже показалось несколько метров змеевидного тела, но Кларк все еще не различает хвоста.
      Баллард достает нож. Кларк, помедлив, повторяет ее движение.
      Челюсть угря откидывается гигантским зубчатым ковшом. Баллард, подняв нож, делает движение ему навстречу. Кларк удерживает ее:
      - Подожди минуту. Он не нападает.
      До пасти угря осталось не больше десятка метров. Теперь из сумрака показывается и хвост.
      - Чокнутая! - Баллард, не отрывая взгляда от чудовища, отстраняется от протянутой к ней руки.
      - Может, он не голоден, - говорит Кларк.
      Ей уже видны глаза: два крошечных немигающих огонька на конце рыла.
      - Они всегда голодны. Ты что, проспала лекцию? Угорь закрывает пасть и обходит их. Тело выгибается
      над головами огромной аркой. Потом он поворачивает голову назад и открывает пасть.
      - К черту! - кричит Баллард и нападает.
      Первый же удар вспарывает бок чудовища метровой раной. Угорь мгновение разглядывает Баллард, словно остолбенев от удивления. Потом мучительно содрогается.
      Кларк, не двигаясь, наблюдает со стороны.
      «Почему бы ей не оставить его в покое? Отчего ей всегда не терпится доказать, что она лучше всех?»
      Баллард наносит второй удар - на сей раз по большому вздутию посредине тела, видимо заменяющему твари брюхо.
      Она открывает выход из него, и из прорези вываливаются две большие рыбы-змеи и еще какое-то нелепое существо, неизвестное Кларк. Одна рыба-змея еще жива и очень зла. Она цапает зубами первое, что оказывается перед ней.
      Баллард. Сзади.
      - Лени!
      Нож Баллард наносит резкие удары. Рыбина распадается на части, но челюсти ее не размыкаются. Бьющийся в агонии угорь задевает Баллард, и та кубарем летит на дно.
      Кларк наконец начинает двигаться.
      Угорь опять налетает на Баллард. Кларк подныривает под него и за руку оттаскивает напарницу подальше от судорожно сжимающихся колец.
      Баллард безостановочно втыкает и снова вскидывает нож. От рыбы-змеи остались жалкие клочья, уцелела одна голова с жабрами, но зубы держат все так же цепко. Баллард пытается извернуться назад, но до головы ей не дотянуться. Кларк заходит сзади и берет рыбью голову в руки. Глаза злобно и бессмысленно пялятся на нее.
      - Добей ее! - визжит Баллард. - Ради бога, чего ты ждешь?
      Кларк, зажмурившись, сжимает кулак. Череп лопается в руке, как пластмассовый мячик. Тишина.
      Чуть погодя она открывает глаза. Угорь исчез, удрал во тьму, чтобы там залечить раны или умереть. Но Баллард никуда не делась, и она очень сердита.
      - Что с тобой такое? - возмущается она.
      Кларк разжимает ладонь. Кусочки кости и студенистая плоть всплывают над ее пальцами.
      - Тебе полагается прикрывать мне спину! Что за странная пассивность?
      - Извини. - «Иногда это помогает». Баллард ощупывает себе спину.
      - Мне холодно. Она, кажется, прокусила мне «кожу». Кларк заплывает ей за спину и присматривается.
      - Да, пара проколов. А в остальном ты как? Ничего не сломала?
      - Она прокусила «кожу», - рассуждает Баллард сама с собой, - и этот угорь мог… - Она оборачивается к Кларк, и в ее голосе, как бы он ни был искажен, явственно слышатся страх и неуверенность. - Меня же могли убить. Я могла погибнуть!
      На миг Кларк чудится, что Баллард предстала перед ней неприкрытая линзами, второй кожей и самоуверенностью. И все ее слабости оказались на виду, подобные тонкой паутине трещин.
      «Значит, и тебя можно достать, Баллард. Не все тебе забавы да игрушки. Теперь будешь знать. Больно, да?»
      В глубине ее души загорается искорка сочувствия.
      - Все в порядке, - говорит Кларк. - Понимаешь, Жан-нет, это…
      - Идиотка! - шипит Баллард. Она щурится на Кларк, как злобная слепая старуха. - Плавает тут как ни в чем не бывало! Это из-за тебя!
      Но Кларк уже снова настороже. Миг слабости миновал, и как раз вовремя.
      «Это не просто злость, - думает она. - И не минутная вспышка. Я ей не нравлюсь. Вовсе я ей не нравлюсь.
      И никогда не нравилась».
      Станция «Биб» парит над морским дном на причальном канате. Серая, как пушечный металл, планета со светящимся прожекторами экватором. На южном полюсе - шлюз для подводных пловцов, на северном - причальный док для батискафов. Между ними крепления и якорные канаты, трубки и кабели, металлическая броня и Лени Кларк.
      Она выполняет рядовой визуальный осмотр корпуса: стандартная еженедельная процедура. Баллард внутри, проверяет оборудование отсека связи. Это не слишком соответствует духу командной взаимопомощи, но Кларк так удобнее. В последнюю пару дней отношения между ними укладываются в границы вежливости, временами Баллард даже возвращается к своему фирменному дружелюбию, но чем больше времени они проводят вместе, тем напряженнее становится атмосфера. Кларк уверена, что рано или поздно кто-нибудь да сорвется.
      К тому же здесь, в пустоте, одиночество так естественно.
      Она проверяет стык кабеля, когда на свет выныривает морской черт, длиной около двух метров и очень голодный. Он, разинув пасть, бросается прямиком к прожектору на корпусе. Несколько зубов обламываются о хрустальный колпак. Морской черт корчится, задевая корпус хвостом, и уплывает, скрывается в темноте.
      Кларк как зачарованная провожает его взглядом. Морской черт, отплыв в темноту, где его почти не видно, мечется взад и вперед и вдруг нападает снова.
      Прожектор легко отражает атаку. Гораздо больше страдает сам агрессор. Огонек на конце «удочки» - червеобразного выроста спинного плавника - яростно вспыхивает.
      Рыба снова и снова бьется о прожектор, пока наконец не опускается без сил на илистое дно.
      - Лени? С тобой все в порядке?
      Кларк ощущает слова как жужжание под подбородком. Она нашаривает переключатель связи.
      - Я в порядке.
      - Снаружи донеслись какие-то звуки, - объясняет Баллард. - Я просто хотела убедиться…
      - Я в порядке, - повторяет Кларк. - Просто тут одна рыбина пыталась откусить прожектор.
      - Пора бы им поумнеть, верно?
      - Наверно, пора, но это вряд ли. Ладно, до скорого.