Несмотря на огромное расстояние, глухой гул достигал замка Семмы. Из своего убежища в башне Стеррен видел, как по воздуху плыли тучи песка и огромные скальные глыбы.
      После наступления темноты зловещее оранжевое зарево залило всю южную сторону неба. Сияние, казалось, пульсировало и время от времени его пронзали ярко-красные или бледно-голубые молнии.
      Стеррен радовался, что не предложил Вонду совершить что-нибудь еще более эффектное, например убрать с неба малую луну. Процесс искривления края Мира оказался довольно некрасивым зрелищем.
      К полудню одиннадцатого дня месяца Сбора урожая титанический труд был закончен. Если раньше край Мира обозначался легким золотым сиянием, то теперь его ограничивала черная полоса, по предположению Стеррена, из камня.
      В небе показалось крошечное пятнышко, это возвращался Вонд. Стеррен не хотел, чтобы ворлок нашел его в башне замка Семмы, и заспешил к лестнице.
      На шестом этаже ему повстречалась Ширрин. Они почти одновременно остановились и некоторое время молчали. Пока Стеррен думал, как начать разговор, девушка повернулась и убежала. Пришлось идти дальше.
      Когда он примчался в Цитадель, Вонд уже был там. Он восседал в воздухе в Зале Аудиенций, огромные двери которого были распахнуты настежь.
      Стеррен замер в коридоре. Заговорить с ворлоком или незаметно проскользнуть к себе.
      Вонд сам разрешил эти сомнения:
      — Ах, это вы, Стеррен!
      Стеррен вошел в зал, стараясь сделать это как можно небрежнее.
      — Как все прошло? — спросил он.
      — Достаточно успешно, — с улыбкой ответил Вонд. — Песок, естественно, не хотел держаться, так что пришлось поднять коренную породу. Получился щит пятидесяти ярдов высотой, и только богам известно — какой длины. — Потянувшись, он добавил: — Как же прекрасно себя чувствуешь, когда работаешь в полную силу.
      Стеррен улыбнулся, надеясь, что Вонд не заметит всей фальши этой улыбки.
      — Я полюбовался вашим творением с башни.
      — С расстояния это выглядит не столь внушительно, — заметил Ворлок.
      — Верно. Но стену все же видно. Когда люди поймут, что это такое, представляете, как они будут потрясены? Их Император способен поднять край Мира! Сама идея больше говорит о вашем могуществе, чем ее воплощение.
      Вонд кивнул:
      — В следующий раз я сделаю что-нибудь еще более зрелищное. Нечто такое, что смогут увидеть даже в Этшаре. Что бы это могло быть, по вашему мнению, Стеррен? — Он замолк и, помрачнев, добавил: — Подумайте над этим, а мне сейчас, пожалуй, неплохо бы вздремнуть. Я работал всю ночь, и сейчас в голове у меня такой гул, будто вокруг разговаривают стены. — Вонд сопроводил эти слова слабым взмахом руки.
      Стеррен кивнул и молча проследил, как ворлок медленно левитирует в направлении своих личных апартаментов.
      «Вонд так и не понял, что происходит, — подумал он. Интересно, сколько времени это может продолжаться, когда же наконец до мага дойдет истина».
      Юноша вышел из Зала Аудиенций и его внимание привлекла дверь розового дерева, ведущая в Зал Имперского Совета. Он подошел к ней, немного постоял в нерешительности и повернул ручку.
      Помещение было пусто. Следы трагической кончины Илдирина уже убрали.
      Интересно, подумал молодой человек, как остальные слуги восприняли гибель своего товарища? Кто им об этом сказал? И главное, что сказал? Сколько из них, узнав подробности, решили оставить службу?
      Он прикрыл дверь и задумался.
      Погода, как и всегда в Империи Вонда, была прекрасной. Теперь это долго не протянется. Надо наслаждаться ею, пока есть возможность, решил Стеррен. Во внутреннем дворе Цитадели был разбит великолепный цветник.
      Он мирно сидел на скамейке, вдыхая тонкий аромат роз, когда раздался крик Вонда.
      Казалось, этот вопль шёл не из горла ворлока, а рвался из окружающего пространства, из стен дворца, из самой земли. Все вокруг начало вибрировать. Камни исторгали стон такого низкого тона, что его можно было скорее почувствовать, нежели услышать; воздух в замке, напротив, громко визжал, и даже листва деревьев жалобно и пронзительно посвистывала.
      Этот крик нельзя было описать словами. Это был ужас, ничем не прикрытый ужас, выраженный голосом.
      Еще не замерло эхо, воздух все еще был наполнен гулом, когда окно спальни Вонда словно взорвалось изнутри. Стеррен пригнулся и прикрыл голову руками, защищаясь от острых стеклянных брызг.
      Когда упал последний осколок, он поднял глаза и увидел висящего над ним Вонда. В лице мага не было ни кровинки, руки дрожали.
      — Стеррен! — кричал он. — Стеррен!
      — Я здесь, — спокойно отозвался молодой человек. Вонд упал с неба, жестко приземлившись на посыпанную гравием дорожку.
      Подняв глаза на канцлера, он прохрипел:
      — Кошмары, Стеррен... Они вернулись.
      — Я так и думал, — кивнул Стеррен.
      Лицо Вонда исказилось. Спокойствие Стеррена положило конец страху, на смену ему пришли гнев и неуверенность.
      — Вы так и думали? — злобно спросил ворлок.
      Стеррен лишь моргал в ответ.
      Вонд наконец поднялся на ноги, по привычке использовав для этого свою магическую силу.
      — Итак, что же вы думали? Я... меня преследовал кошмар; откуда вы знали об этом?
      Стеррен лихорадочно подыскивал спасительный ответ, а Вонд продолжал:
      — Это был обычный ночной кошмар! Скверный сон. Мозг сыграл со мной глупую злую шутку.
      — Нет, — произнес Стеррен, изумленный тем, что даже сейчас Вонд не желает увидеть правду.
      — Это был просто страшный сон, — стоял на своем ворлок. — Иначе быть не может! Источник Алдагмора далеко. Я черпал Силу только из Лумета!
      — Нет, — повторил Стеррен.
      Молодой человек с ужасом понял, что Вонд находится на грани истерики, которая в любой момент может вылиться в самую дикую форму и мгновенно уничтожить его.
      — Нет, — в третий раз сказал он, — это исходит из Алдагмора.
      — Но каким образом? — спросил ворлок. — Ведь Зов не достигает этих мест.
      Стеррен покачал головой и пояснил:
      — Вы прекрасно знаете, что мест вне его досягаемости просто не существует. Даже когда вы еще не начали использовать Лумет, вы могли черпать Силу из Алдагмора. Не очень много, но могли. Разве вы не помните? Вы не могли летать, но были способны остановить сердце человека.
      — Но это может любой ученик, а у них не бывает кошмаров!
      — Великие боги! Да почему же вы не желаете посмотреть правде в глаза? Неужели вы не понимаете?! Вы извлекли столько Силы из Лумета, стали настолько могущественным, что Алдагмор настиг вас и здесь. Ваша способность воспринимать Алдагмор позволила вам подключиться к Лумету. Оба источника — суть одно. Лумет ближе, и вы можете получить из него больше Силы. Но в то же время вы слышите и Алдагмор.
      — Не правда, я не слышу его!
      — Слышите. Вы сами сказали. Еще не подключившись к Лумету Башен, вы много дней жаловались на шумы и шепот в голове. Неужели вы не понимали, что это такое?
      Вонд ничего не ответил, но его лицо говорило о том, какое потрясение он испытывает.
      — Нет, — наконец произнес он, — не понимал. Вы правы, я слышал Алдагмор, но перестал обращать на него внимание после того, как у меня появился Лумет. Зачем прислушиваться к шепоту, если слышите крик?
      Ворлок внимательно посмотрел на Стеррена и тоном обвинителя произнес:
      — Вы все знали! И знали, что Алдагмор обязательно доберется до меня!
      Стеррен не осмелился ответить.
      — Почему же вы не предупредили меня? Я... — его вдруг осенило. — Да вы же подталкивали меня! Вы... Это была ваша идея отогнуть край Мира!
      Глаза ворлока побелели от ярости, и Стеррен приготовился умереть.
      Однако ничего не произошло.
      — Почему вы не предупредили меня?! — вопил Вонд.
      — Я собирался, — честно признался Стеррен. — Но вы убили Илдирина. Раздавили человека словно жалкого червя и практически не заметили этого. Вы становитесь слишком опасным. Кроме того... — он набрал полную грудь воздуха и выпалил: — Кроме того, скажите честно, разве вы поверили бы мне?
      Ворлок уже несколько успокоился и заставил себя обдумать вопрос, усевшись на скамью рядом со Стерреном.
      — Нет, — признался он после продолжительного молчания. — Ни за что бы не поверил.
      — Кстати, я не представлял, сколько времени вы еще протянете, сколько Силы вам придется использовать прежде... прежде, чем произойдет это.
      — Ни один из ворлоков даже близко не подошел к тому могуществу, которым обладал я, — задумчиво и немного грустно произнес Вонд.
      Стеррен отметил, что ворлок употребил прошедшее время. Видимо, он уже смирился со своим положением.
      — Итак, — продолжил Вонд, — я оказался в той же ситуации, в которой вы нашли меня в Этшаре. Я переступил черту, и кошмары возобновились. Теперь мне надо либо еще дальше уйти от Алдагмора, либо перестать использовать магическую силу и научиться сосуществовать с кошмарами. В противном случае я услышу Зов.
      Стеррен понимающе качал головой.
      — Но мне некуда идти отсюда!
      — Мы же еще не на краю Мира, — заметил Стеррен. — Недалеко от него, но не на самом краю.
      — Между нами и краем пустыня. Те места не годятся для жизни. Я не смогу даже построить себе приличный дом — это потребует слишком много Силы.
      — А почему бы вам не попытаться сделать это руками? — спросил Стеррен.
      Вонд иронически фыркнул:
      — Я не умею.
      — Тогда вы можете остаться здесь, продолжать свое дело и уйти в сиянии славы. Ведь Зов это — не смерть, не так ли? Может быть, все не так уж и плохо?
      — Нет, — не задумываясь ответил Вонд. — Я не знаю, что это такое, но если кошмары только прелюдия Зова... нет. — Ворлок содрогнулся и поднялся с неожиданной решимостью. — Отныне я отказываюсь от магии. Я — Император и могу жить без нее так, как заблагорассудится.
      — Конечно, — подтвердил Стеррен.
      Но он знал, что с Вондом покончено.

      Вонд вошел в Зал Аудиенций, взобрался на подиум и неловко уселся на золоченый трон, принадлежавший когда-то королю Семмы:
      — Как я выгляжу?
      — Прекрасно, — заверил его Стеррен.
      — Кресло не очень удобное, — сказал ворлок, поерзав на сиденье и скептически осмотрев подлокотники. — Кроме того, оно не вписывается в обстановку.
      — Фенвел крупнее вас, и сидел он значительно глубже, — заметил Стеррен. — Что же касается внешнего вида, то позже мы задрапируем ваш трон чем-нибудь подходящим.
      Вонд согласно кивнул и спросил:
      — Как отреагировали слуги, когда им приказали перенести его сюда?
      — Троном занимались рабы, купленные вами в Акалле, а рабам, получившим прямой приказ, не пристало задавать вопросы.
      Некоторое время в зале висела гнетущая тишина. Вонд старался устроиться на троне поудобнее, а Стеррен молча следил за этим процессом. Найдя более или менее приемлемую позу, Вонд спросил:
      — А что об этом подумали в замке? Никто не протестовал?
      Стеррен отрицательно покачал головой:
      — Вместе с рабами я направил полдюжины своих гвардейцев. В замке, может быть, и удивились, но ничего не сказали. Вы — ворлок, Император, и вы — всемогущи. Ни один человек, кроме нас двоих, не знает о произошедших переменах в вашем решении.
      Вонд горько улыбнулся:
      — Все знают. Половина Семмы наверняка слышала мой вопль.
      — Нет, они ничего не знают, — стоял на своем Стеррен. — Здесь никто не имеет представления о ворлокстве. Во всей Империи лишь вы да я осведомлены об этом магическом искусстве. Не исключено, правда, что о нем слышали несколько торговцев и эмигрантов с севера.
      — Все догадаются, увидев меня восседающим на троне.
      — Не бойтесь, никто ни о чем не догадывается.
      Вонд скептически покачал головой, но спор прекратил.
      — Можно я открою двери? — поинтересовался Стеррен.
      Вонд с несчастной миной махнул рукой:
      — Действуйте!
      Молодой человек пересек Зал и стукнул в покрытую эмалью панель.
      Дверь растворилась. Каждую створку открывал дворцовый слуга — еще одно нововведение и лишнее напоминание о состоянии Вонда, до сегодняшнего дня он сам совершал эту торжественную процедуру при помощи магических сил.
      В приемной толпилась примерно дюжина посетителей. Сюда их направил либо Имперский Совет, либо один из чиновников, сочтя дело выходящим за рамки их компетенции, но достойным внимания самого Великого Вонда.
      При императорском дворе не имелось ни герольда, ни церемониймейстера, призванных объявлять о посетителях.
      Вонд обычно приглашал их сам усиленным магией громовым голосом. Глядя на нервничающих ходоков, Стеррен подумал, что теперь во избежание недоразумений в системе управления Империей следует многое изменить.
      — Итак, — начал он, — сколько у нас здесь групп? Прошу разделиться и встать рядами, чтобы я смог оценить ситуацию.
      Смущенные просители продолжали переминаться с ноги на ногу. Некоторые из них не понимали по-этшарски.
      Канцлер повторил свои инструкции на семмате и подождал, пока небольшая толпа не разбилась на несколько групп.
      Оказалось, что просьб было пять: одна группа из четырех человек, одна — из трех, две пары и одно индивидуальное обращение.
      — Кто говорит по-этшарски? — спросил Стеррен. В каждой группе поднялось по одной руке; одиночка ничего не понял.
      — Вы говорите на семмате? — поинтересовался Стеррен.
      — Да, сэр, — ответил проситель.
      Этого достаточно, подумал канцлер.
      — Хорошо, — сказал он, — вот вы, четверо, входите.
      Говорящий по-этшарски предводитель прошел впереди своих людей по пышному красному ковру и остановился перед подиумом. Пока закрывались двери, Стеррен внимательно следил за лицами посетителей, чтобы определить, не находят ли они в таком приеме нечто странное.
      Ходоки, видимо, ничего не находили. Очевидно, им не сообщили, что у Великого Вонда нет трона, а слухи о том, что Император ведет дела, витая в воздухе, они сочли обычным преувеличением.
      Вошедшие склонились перед Императором в низком поклоне.
      — Встаньте, — произнес Вонд.
      Ничем не усиленный голос ворлока практически затерялся под сводами огромного каменного зала.
      Предводитель распорядился, осторожно выступил вперед и замер.
      — Говорите! — приказал Вонд.
      — Ваше Императорское Величество, — начал ходок, — мы представители ваших подданных, занятых взращиванием персиков. В этом году благодаря подаренной вами великолепной погоде у нас созрел прекрасный урожай. Плоды поспели одновременно, и нам не хватает времени для уборки. Мы... — Он замолчал, посмотрел на Стеррена, который бросил ему подбадривающий взгляд, и закончил: — Мы имели счастье видеть, как вы озаряете небеса по ночам. Не могли бы вы сделать это еще раз? Если вы озарите небо над нашими деревьями, мы сможем собирать плоды днем и ночью. Я... мы понимаем, что у вас есть и другие заботы, но персики гниют прямо на ветвях...
      — Нет, — решительно заявил Вонд, прервав просителя.
      Тот растерянно заморгал:
      — Нет? Но Ваше Величество...
      — Я сказал — нет!
      — Смею ли я спросить, почему...
      — Нет! — взревел Вонд, поднимаясь с трона самым естественным образом, но звук его голоса эхом отозвался от стен.
      Мантия ворлока начала развеваться словно на ветру. Вонд почувствовал это и с ужасом взглянул на широкие трепещущие рукава.
      Повернувшись к Стеррену, он бросил:
      — Немедленно уберите их отсюда, — и выбежал из зала.
      Ходоки с изумлением смотрели ему вслед. Стеррен выступил вперед:
      — Великий Вонд нездоров. Он надеялся, что, несмотря на недуг, сможет принять просителей, но оказалось, что боги не желают этого. — После недолгого колебания он продолжил: — Думаю, именно поэтому он отказал в вашей просьбе. Пока продолжается болезнь, его магические силы несколько ограничены, а ночное освещение небес, о котором вы упомянули, требует огромного напряжения.
      Посетители слушали его, беспокойно переговариваясь, и Стеррен заметил, как на лице предводителя промелькнуло подозрение. Видимо, он вспомнил старую пословицу: «Если болен король, королевство в опасности». Это присловье было, как никогда, справедливо, особенно учитывая отсутствие у Вонда законного наследника.
      — Не волнуйтесь, — успокаивающе произнес Стеррен. — Все это не так серьезно.
      Ему оставалось надеяться, что его ложь не слишком очевидна.
      — Что же нам теперь делать? — спросил предводитель группы.
      — Отправляйтесь по домам, побыстрее собирайте урожай и не волнуйтесь по пустякам. Если вам известны имена богов, обратите к ним молитвы. Помолитесь заодно и о здоровье Императора. Целительное заклинание тоже не повредит.
      Он взял предводителя под руку и повел к дверям. Новый стук в панель; двери раскрылись, и Стеррен выпроводил четверку из зала. Затем, повысив голос, канцлер объявил:
      — Великий Вонд болен! Сегодняшняя аудиенция отменяется! — Он повторил то же самое на семмате. — Вы можете остаться в поселении и изложить просьбы, как только Великий Вонд поправится. Кроме того, вы можете составить петиции и отдать их часовым, попросив переправить документ Императорскому Канцлеру Стеррену, который проследит за тем, чтобы они были прочитаны Великому Вонду, как только позволит его здоровье. Если вы не умеете писать, наймите писцов из канцелярии Цитадели.
      Посетители топтались на месте, но не уходили. Послышалось неясное бормотание.
      — Это — все! — жестко бросил Стеррен. Он повернулся к слугам и, жестом приказав им закрыть двери, направился к лестнице.
      Он ступал медленно, с достоинством, зная, что ходоки смотрят ему вслед. Скрывшись из их поля зрения, канцлер перешел на рысь и поспешил к спальне Вонда.
      Он нашел ворлока сидящим на полу и тупо рассматривающим дыру в стене. Раньше на этом месте было окно, выходящее в цветник внутреннего двора.
      — Я не способен даже починить окно, — без всякой преамбулы заявил Вонд, увидев входящего Стеррена.
      — Я немедленно прикажу слугам заняться этим, — сказал молодой человек.
      — Стеррен, — запричитал Вонд, — я не способен даже починить это вонючее окно! Я не способен ни на что! Я даже не могу позволить себе сердиться! Я боролся с собой изо всех сил, но вы слышали, как загремел мой голос и почувствовали ветер. Как мне жить без моей магии?
      — Я ничего не почувствовал, — честно заявил Стеррен. — Я увидел, как затрепетали рукава вашей мантии, и понял, что случилось. Но ветер меня не достиг. Вам почти удалось сдержаться. Потребуется лишь немного практики. Вы спрашиваете, как жить без магии. А я спрошу — как долго вы проживете с ней?
      — И все это вы сотворили собственными руками, — с горечью произнес Вонд.
      — Нет. Все это сотворили вы сами, — ответил Стеррен. — Но кто бы то ни был, дело сделано.
      — Боги! — воскликнул Вонд, бросившись на кровать. — Кошмары уже начались!
      — Пока это случилось лишь единожды, — заметил Стеррен. — И после величайшей работы, которую не смог бы выполнить ни один ворлок. Может быть, если вы перестанете пользоваться магией, кошмары прекратятся?
      — Убирайтесь отсюда! — заорал Вонд.
      У дверей Стеррен обернулся.
      — Я пришлю слуг, чтобы они починили окно.

      Эта ночь прошла спокойно. На следующую кошмаров тоже не было, и настроение Вонда значительно улучшилось. Он по-прежнему оставался в своих апартаментах, но уже поговаривал о выходе к людям и возобновлении своей императорской деятельности, после того как отвыкнет пользоваться магией.
      Даже выпавший на следующий день дождь не убавил его оптимизма. Наоборот, Вонд понял, что перестал контролировать погоду, и обрадовался еще больше.
      На третью ночь его вопль разбудил весь дворец, и Стеррен через три ступеньки помчался в спальню Вонда.
      Два охранника и камердинер уже находились там. Они молча взирали на своего Императора, плавающего в футе от пола и молотящего кулаками в северную стену комнаты.
      — Ваше Величество! — закричал Стеррен. — Вы забыли, что следует пользоваться только ногами!
      Ворлок обвел всех невидящими глазами, но постепенно его взгляд стал осмысленным. Он резко снизился, упал на колени, но подняться так и не смог.
      Стеррен подбежал и обнял его за плечи.
      — Вы, — обратился он к одному часовому, — быстро тащите сюда бренди. А вы, — последовал приказ второму, — приведите гербалиста.
      Солдаты заторопились прочь.
      — Могу ли я быть полезен? — спросил камердинер.
      — Поищите теурга Агора, — ответил Стеррен.
      Камердинер исчез, оставив Стеррена наедине с полумертвым от ужаса ворлоком.
      Молодой человек посмотрел на забрызганную красным стену — колотя по ней, Вонд разбил руки о неровности камня.
      — За что вы били стену? — спросил Стеррен.
      — Не знаю, — прошептал ворлок пересохшими губами. — Разве я ее бил?
      Он поднял глаза, увидел пятна крови и перевел полный изумления взгляд на израненные руки.
      — Опять кошмары? — поинтересовался канцлер.
      — Конечно, идиот! — простонал Император.
      Он еще раз взглянул на стену и спросил:
      — Я что, опять летал?
      — Да, — ответил Стеррен.
      — Значит, я снова использовал магическую силу. Как бы осторожен я ни был, кошмары вновь и вновь заставляют меня прибегать к ворлокству. Это вопиющая несправедливость!