Игральные кости ударились о бортик доски, заскользили и замерли. Семнадцать. Ошибки быть не могло.
      Пузатый фермер в засаленной серой блузе несколько секунд тупо смотрел на костяшки, затем вздернул голову и подозрительно уставился на своего партнера.
      — Не нравится мне это, парень. По-моему, ты мухлюешь. — Едва он открыл рот, тесная ниша в зале таверны, где игроки сидели на корточках, наполнилась густым запахом винного перегара.
      Тощий молодой человек в заштопанной, но опрятной куртке из потертого синего бархата бросил сгребать монеты. Его глаза раскрылись так широко, что при желании толстяк мог увидеть его безгрешную душу.
      — Я? — спросил он. — Я мухлюю? Абран, дружище, ты меня обижаешь.
      Он отодвинул выигрыш в сторону и улыбнулся:
      — Еще один бросок?
      Абран утвердительно кивнул:
      — Бросай. Я назову свою ставку потом.
      Молодой человек хотел возразить, однако правила позволяли проигравшему увидеть очередной результат, прежде чем ставить деньги.
      Да, видимо, игра подходит к концу.
      Молодой игрок пожал плечами и кинул кости. На первой выпало шесть очков. Вторая, побалансировав на ребре, тоже показала шестерку, третья, отскочив от бортика, перевернулась в воздухе и упала, явив играющим пятерку.
      Узрев такое, Абран отвернулся и с отвращением плюнул на грязный пол.
      — Опять семнадцать? — прорычал он. — Послушай-ка, парень! Стеррен, или как там тебя еще. Я не знаю, как тебе это удается. Может, ты действительно такой счастливчик, а может, просто ловкач-чародей. Но как бы то ни было, на сегодня ты заграбастал достаточно. Надеюсь, мы никогда больше не встретимся
      Кряхтя и поскрипывая суставами, фермер поднялся на ноги и направился к выходу.
      Всего час назад его кошель раздувался от выручки за неплохой урожай, теперь в нем одиноко позвякивало несколько монет.
      Стеррен молча проводил его взглядом и поспешно опустил монеты из последней ставки в свой кошелек, который за тот же час значительно прибавил в весе.
      Когда фермер скрылся из виду, молодой человек позволил себе широко улыбнуться:
      — На редкость удачный вечер! Бедный старый дурень держался до последнего. — Такого азартного партнера Стеррен не встречал уже несколько лет.
      Кроме того, когда играют двое, к ним время от времени присоединяются зрители. Помимо несчастного Абрана еще десяток человек внесли свой вклад в кошелек Стеррена.
      Он задал себе вопрос, который задавал уже, наверное, тысячу раз: жульничает он или нет? Стеррен совершенно искренне не знал этого. Бесспорно, он не пользовался костями со смещенным центром тяжести и не прибегал к такому банальному приему, как нашептывание заклинаний во время броска. Однако существуют виды магии, не требующие особых формул. В свое время ему пришлось побывать в учении у ворлока — правда, недолго, всего три дня, пока учитель не прогнал ученика из-за полной неспособности последнего. Мастер пытался научить его подключаться к источнику энергии, дающей силу ворлокам, но ничего не получилось, а если и получилось, то в настолько мизерной степени, что ни учитель, ни ученик этого не заметили.
      Ворлоки обладали способностью передвигать предметы при помощи силы воли, и им не составляло никакого труда провести махинацию с игральными костями. Чтобы повлиять на такой маленький предмет, особой мощи не требуется. Как говорили, ворлока может обнаружить только другой ворлок, поэтому, наверное, ни чародеи, ни волшебники, с которыми приходилось играть Стеррену, не могли ничего заподозрить.
      Не могло ли случиться так, что, сам того не ведая, он контролирует кости? Может быть, сила ворлока проявляется даже при непроизвольном мысленном пожелании?
      С другой стороны, думал Стеррен, нельзя исключать простое везение. Ведь он не всегда остается в выигрыше. Вдруг кто-то из богов неожиданно повернулся к нему лицом, или он родился под счастливой звездой? Хотя последнее вряд ли. Кроме успешной игры в кости, иных благостей на него не снизошло.
      Он поднялся на ноги, сунул кости в карман и отряхнул потертые бархатные штаны. Ночь еще только начинается. Возможно, ему посчастливится встретить еще одного лоха.
      Стеррен оглядел тускло освещенный зал. Ничего интересного. Большая часть уже изрядно упившихся посетителей принадлежала к постоянным клиентам, которые прекрасно его знали. По-настоящему легкие жертвы — захолустные фермеры в этот час либо уже храпели в своих постелях, либо обретались далеко за пределами городских стен. Найти их сейчас на улице было невозможно.
      Другие серьезные игроки собрались сейчас на Игорной улице поблизости от Лагерного городка. Появляться там Стеррен не осмеливался: рядом с лагерем околачивалось слишком много стражников. Встречаться с этими грубыми людьми ему не хотелось — они отличались крайней подозрительностью и чуть что незамедлительно приступали к действиям.
      Потенциальные жертвы можно было найти у Западных ворот или чуть дальше в новом Торговом квартале. В крайнем случае оставалась Гавань или Городок пряностей, которые он обычно старался избегать. Но в любом случае, чтобы найти партнера, следовало пуститься в отвратительное путешествие по грязным тавернам. Правда, был еще один выход — сидеть и ждать, пока рыбка сама не пожалует в его сети.
      По правде говоря, ни один из возможных вариантов не вызывал у юноши энтузиазма. Может быть, остаток ночи просто отдохнуть? Впрочем, это зависит от финансов. Если собрано достаточно, чтобы отстегнуть трактирщику за невмешательство, уплатить за комнату и погасить изрядно просроченный долг за выпивку, можно позволить себе немного расслабиться.
      Он задернул тяжелую серую занавесь, скрывающую нишу от посторонних глаз, и высыпал содержимое кошелька на грязный пол.
      Минут десять спустя, когда он изучал медную монету, пытаясь установить, обрезана она или нет, со стороны зала до него донесся какой-то тревожный шум. Вряд ли это касается меня, сказал себе Стеррен, но на всякий случай ссыпал деньги в кошелек. Обрезанная монета — если, конечно, она обрезана, — не играла никакой роли. И без нее положение оказалось намного лучше, чем можно было ожидать. После уплаты долгов у него даже кое-что останется.
      Правда, очень мало. Не хватит даже на пристойный ужин. Но во всяком случае, он сможет начать жизнь с чистой страницы.
      Шум в зале не затихал. До Стеррена доносились громкие голоса, кто-то почти кричал на незнакомом варварском наречии. Он решил, что ситуация заслуживает изучения, и осторожно выглянул из-за занавеси.
      Хозяин таверны препирался с какой-то весьма странной компанией из четырех человек. Таких занимательных типов Стеррен еще никогда не видел. Двое представляли собой утесообразные туши, облаченные в кожаные со стальными пластинами туники и кроваво-красные килты варварского покроя. На черноволосые головы были нахлобучены простые стальные шлемы без всяких украшений, а на широких поясах висели мечи. Вне всякого сомнения, иностранцы и скорее всего солдаты. Темно-коричневый загар на лицах обоих мужчин говорил о том, что они происходят из южных земель — скорее всего из Малых Королевств.
      Третий мужчина был невысоким и коренастым. Простая холщовая куртка и синий шерстяной килт выдавали моряка. Этот человек и производил основной шум. Одной рукой он ухватил хозяина таверны за воротник, другую вздернул ввысь в жесте, видимо, магическом, так как с выпрямленного указательного пальца неторопливо стекали вниз розоватые искры.
      Последним членом группы была женщина, облаченная в одеяние из зеленого бархата, богато расшитого золотом. Эта претенциозная вышивка, прическа, вышедшая из моды лет пять назад, и смуглый цвет лица говорили о том, что благородная дама происходит из той же варварской страны, что и солдаты.
      — Где он? — донесся до — ушей Стеррена утробный рев моряка.
      Вместо ответа хозяин ткнул дрожащим пальцем в сторону ниши.
      Вот так штука! Значит, эта компания явилась сюда по его душу? Никого из них Стеррен не знал. Может быть, они родственники какого-нибудь ободранного им недотепы и желают постоять за фамильную честь?
      Он попытался припомнить, не играл ли в последнее время с варварами. Вроде бы нет — варвары, по слухам, обладали необузданным нравом, а в Мире и без них полно покладистых и доверчивых игроков. Последний раз это было на народном гулянье, а кто станет мстить за случившееся во время гуляний, если, конечно, это не прямое насилие?
      Тогда не исключено, что перед ним наемники. В любом случае встречаться с ними нежелательно.
      Стеррен нырнул обратно за занавеску и продумал возможные варианты бегства.
      Увы, три серые каменные стены, занавеска, дощатый пол, тяжелые стропила потолка, наверняка служившего полом для верхней комнаты, — ни окон, ни дверей, через которые можно было бы выскользнуть. В зале спрятаться тоже негде, вся меблировка состояла из нескольких деревянных столов и стульев. Коптящие масляные лампы, заливая помещение неярким светом, распространяли мощный аромат рыбьего жира, который, смешиваясь с запахом кислого эля, создавал специфическое зловоние таверны. Помощи ему ждать неоткуда. На посетителей надежды нет. Стеррен в этих краях популярностью не пользовался. Игроки, которым часто везет, редко бывают любимцами публики, особенно если их ставки недостаточно велики, чтобы угостить завсегдатаев.
      Придется положиться на свою сообразительность. Хорошо зная себя, Стеррен предпочел бы этого никогда не делать.
      Однако выбора не было. Высунувшись из-за занавеси и указывая на дверь, юноша заголосил:
      — Он уходит! Уходит! Хватайте его!
      Только двое из загадочной четверки отреагировали на этот вопль. На миг они отвлеклись, бросив тревожные взгляды на дверь. Что касается двух утесообразных солдат, то те, похоже, просто его не слышали. Увидев Стеррена, они тяжелой поступью направились к нише. Их медленное, но неумолимое приближение напомнило юноше мощный прилив, постепенно затапливающий причалы.
      Оставшаяся пара — моряк и иностранная аристократка — двинулась вслед за солдатами. Моряк опустил руку, и поток искр иссяк.
      Стеррен не пытался сопротивляться. Он просто стоял и ждал.
      Его вопль оказался хилой уловкой, но ничего лучшего он придумать не мог. В прошлом подобные шутки иногда срабатывали, так что попытаться стоило.
      Теперь он решил открытой грудью встретить то, что несут ему эти люди. Если их послали кредиторы, он даже оплатит долг — если ему предоставят такую возможность, прежде чем свернут шею. Более того, он может заплатить с процентами. Сейчас его средства превышали размеры любого отдельно взятого долга.
      У занавеси все четверо остановились. Один солдат вы ступил вперед и полностью отдернул занавесь.
      Моряк осмотрел голые стены, перевел взгляд на удачливого игрока и произнес совершенно обыденным тоном:
      — Это была абсолютно идиотская выходка.
      В его этшарском чувствовался явный привкус порта.
      — Вы — Стеррен сын Келдера?
      Стеррен осторожно ответил:
      — Не исключено, что я знаю человека с таким именем.
      Он заметил, как немногие оставшиеся посетители, осторожно оглядываясь, один за другим потянулись к выходу.
      Моряк обменялся с разодетой дамой несколькими словами на каком-то варварском наречии. Дама бросила короткую фразу солдатам, и огромные стальные клешни захватили руки Стеррена. В ноздри юноше ударил острый запах пота. Крайне неприятный запах.
      — Так вы Стеррен сын Келдера или нет? — вновь спросил моряк.
      — Зачем вам это? — не очень уверенным тоном, но все же глядя прямо в глаза собеседника, поинтересовался Стеррен.
      Моряк помолчал и, почти улыбаясь, видимо, восхищенный отвагой молодого человека, задал вопрос:
      — Так да или нет?
      Стеррен покосился на неподвижные глыбы, захватившие его руки, вздохнул и произнес:
      — Меня зовут Стеррен из Этшара, а отца моего называли Келдер Младший.
      — Прекрасно, — бросил моряк и сказал два непонятных слова, обращаясь к женщине.
      Та ответила длинной речью. Моряк внимательно выслушал и вновь повернулся к Стеррену:
      — Видимо, вы тот, кто нам нужен. Однако леди Калира желает убедиться и просит меня задать вам еще несколько вопросов.
      Стеррен пожал плечами, насколько позволили ему захваченные руки:
      — Валяйте. Мне скрывать нечего.
      Скорее всего, решил он, это какое-то семейное дело. В противном случае не имело бы никакого смысла устанавливать его личность. Если повезет, он отболтается и выскользнет на свободу.
      — Являетесь ли вы старшим сыном своего отца?
      Такого вопроса он не ожидал. Вдруг у этих варваров существует чудовищная традиция умерщвлять первенцев и основных наследников? Или, по их обычаям, старший в семье несет ответственность за деяния всех членов клана? Последнее было не важно, так как у Стеррена не оставалось в живых ни одного родственника, во всяком случае, хоть сколько-нибудь близкого.
      После недолгого колебания он ответил:
      — Да.
      — Но вы носите другое имя, отличное от имени отца.
      — Ну и что? Повторение имен — глупейший обычай. Отец считал, что Келдеров и так расплодилось чересчур много.
      — Ваш отец был старшим сыном у своей матери?
      Для Стеррена этот вопрос не имел вообще никакого смысла.
      — Да, — в изумлении ответил он.
      — Ваш отец умер?
      — Уже как шестнадцать лет. Он повстречался...
      — Не важно. Нам достаточно ваших слов.
      Направление допроса беспокоило Стеррена все больше и больше. Может быть, эти люди явились сюда, чтобы отомстить ему за дурные поступки отца? Что он, собственно, знал о старике? Лишь то, что он был торговцем и погиб от рук обезумевшего колдуна.
      Великие боги, как же глупо и несправедливо погибать из-за чьих-то старых грехов, когда своих собственных хоть отбавляй!
      Стеррен подумал, уж не является ли этот моряк с розовыми искрами тем самым безумным колдуном, но тут же прогнал эту идею как полностью лишенную смысла. Скорее всего розовый искропад был частью купленного в лавке чародея готового заклинания. Не исключено, что он должен был произвести впечатление на даму или кого-то еще.
      — Кто была его мать и ваша бабка? — спросил моряк.
      Бабка? Стеррен изумился еще больше. Ему было семь лет, когда она умерла. Он помнил только ее ласковое морщинистое лицо и голос, рассказывающий невероятные истории. Дед, который воспитывал внука, страшно тосковал без нее и частенько вспоминал, как привез, свою жену из крошечного королевства на самом краю земли и как прекрасно она уживалась с соседями, если те поступали в соответствии с ее желаниями.
      — Ее звали, Танисса Упрямая. Она родом откуда-то из Малых Королевств.
      Так же как и эти люди, или, вернее, трое из них, подумал он. Вопросы неожиданно начали обретать смысл. Неужели бабуля что-нибудь украла или совершила другое гнусное преступление, и соотечественники наконец напали на ее след.
      Надо признать, что они не очень-то торопились. Какой смысл мстить третьему поколению!
      — Она умерла, — с некоторой надеждой добавил Стеррен.
      — Называли ли ее когда-нибудь Танисса из Семмы?
      — Не знаю, никогда не слыхал.
      Последовал еще один диалог на непонятном языке, в котором упоминались имена Стеррена и его бабушки. К концу диалога женщина уже улыбалась и казалась немного взволнованной.
      Ее улыбка вовсе не была мстительной, но это не утешало. Что бы там бабушка ни натворила, это произошло полвека назад, и благородная дама никак не могла быть тому свидетельницей. Следовательно, ее послал на охоту кто-то другой. Возможно, отец или мать аристократки пострадали от его бабушки, и теперь она радуется, что справилась с работой. Во всяком случае, у нее нет причины лично недолюбливать Стеррена.
      Взгляд, брошенный им в обе стороны, показал, что солдаты никак не реагируют на события. По-видимому, они ничего не поняли.
      Переводчик, каковым, по всей вероятности, и являлся моряк, повернулся к Стеррену:
      — У вас есть семья?
      — Нет. — Он решил, что врать не имеет смысла.
      — Не женаты?
      Стеррен отрицательно покачал головой.
      — Что случилось с вашей матерью?
      — Она скончалась при моем рождении, — может быть, они пожалеют его, узнав, что перед ними сиротка.
      — Ага, значит, братьев-сестер у вас нет. А как насчет Келдера Старшего — вашего деда?
      С некоторым опозданием до Стеррена дошло, что он лишает себя возможности, с одной стороны, припугнуть их родней, а с другой — равномерно распределить бремя бабушкиной вины на плечи нескольких людей. Но было уже поздно.
      — Он умер три года назад. В глубокой старости.
      — Дяди, тети?
      — Не имею.
      — Другие дед и бабка?
      — Скончались до моего рождения. Отравились скверной водой.
      — Прекрасно! — с улыбкой произнес моряк. — В таком случае ничто не мешает вам отбыть немедленно.
      — Что?! — воскликнул Стеррен. — Куда отбыть? Я никуда не собираюсь! — Он даже не пытался скрыть свое удивление и негодование.
      — Но почему же? — поинтересовался моряк. — Вы, надеюсь, не ходите в учениках?
      — А что, если хожу? Куда вы меня тащите? Да кто вы такие, наконец?
      Его самоуверенность развеялась как дым. Конечно, эти люди не осмелятся убить его прямо в Этшаре. Но если им удастся вытащить его из города... За пределами городских стен законов нет, по крайней мере Стеррен о таких не слыхивал.
      — Я всего-навсего переводчик... — начал моряк.
      — А что это были за искры? — перебил его Стеррен. Моряк небрежно махнул рукой:
      — Ничего особенного. Я купил несложное заклинание в Квартале Чародеев, чтобы было легче вас отыскать. На самом деле я только переводчик, и мне вы не нужны.
      — В таком случае, кто эти трое и что им от меня надо?
      — Леди Калира забирает вас в Семму.
      — Черта с два! — заявил Стеррен. — Я не оставлю город!
      Его охватила паника. Перед глазами встали картины медленной и мучительной смерти.
      — Боюсь, вам придется ехать независимо от желания, — со вздохом произнес моряк.
      — Но почему? — спросил Стеррен, подпустив в голос панические нотки, пытаясь вызвать жалость. В ответ переводчик только усмехнулся:
      — Вы обращаетесь не по адресу. Они наняли меня в Акалле Алмазном, чтобы я доставил их в Этшар и помог отыскать вас. Меня не касается то, что они намерены сделать с вами.
      — Зато касается меня! — заявил Стеррен. Он попытался освободиться, но солдаты, по-видимому, даже не заметили его усилий. — По крайней мере вы могли бы спросить у них.
      — Хорошо, я поинтересуюсь у леди Калиры, — согласился моряк.
      Этот малый относился к судьбе Стеррена с отвратительным равнодушием.
      — Ну так спросите! — взвизгнул Стеррен.
      Моряк отвернулся и что-то произнес.
      Высокая дама ничего не ответила. Вместо этого она шагнула вперед и, обращаясь к Стеррену, произнесла очень медленно и очень внятно:
      — О'ри Стеррен, Енне Карнаи т'Семма.
      — Во имя всех демонов, что это означает? — спросил Стеррен.
      Он хотел кое-что добавить, но вдруг почувствовал, как оба варвара отпустили его руки. Он поднял глаза и увидел, как по их необъятным лицам расползлись широкие улыбки. Один протянул свою огромную лапищу и энергично затряс руку Стеррена, сжав ее до боли.
      Последний, совершенно смешавшись, обратился к моряку:
      — Так что же она сказала?
      — Не знаю. Это был семмат, а не наречие торговцев. Я не говорю по-семматски.
      Леди Калира, заметив растерянность Стеррена, произнесла:
      — Од'ная семмат? — уяснив, что он опять ничего не понял, леди добавила с ужасным произношением:
      — Этшарский плохой.
      Несколько мгновений Стеррен тупо пялился на нее, затем повернулся к моряку и воинственно поинтересовался:
      — Да как она смеет утверждать, что мой родной язык никуда не годится? Это что, своеобразный варварский ритуал? — теперь Стеррен пребывал в еще большей растерянности, чем раньше.
      — Нет, нет, нет, — торопливо ответил моряк. — Она имеет в виду, что плохо говорит по-этшарски. Думаю, она знает не больше десятка слов, да и те, по совести говоря, узнала от меня по пути сюда.
      Аристократка из Семмы, очевидно, отказалась от попыток вступить в прямой контакт со своим пленником и произнесла длинную речь, обращаясь к переводчику.
      Моряк внимательно выслушал ее и повернулся к молодому человеку:
      — Она говорит, что король Фенвел Третий разыскивает наследника брата вашей бабки — Восьмого Военачальника Семмы, умершего четыре месяца назад. Она советовалась с каким-то магом, и тот назвал вас. Она должна доставить вас в Семму, чтобы вы приступили к своим наследственным обязанностям в качестве нового военачальника. Вы теперь «Энне Карнаи» — Девятый Военачальник Семмы.
      — Но это же глупость, — заверил его Стеррен.
      — Так она сказала, — пожал плечами моряк.
      — А что, если я не поеду? Наследство — это, конечно, мило, но наследственные обязанности — совсем другое дело. — Он не желал иметь ничего общего ни с войнами, ни с военачальниками. Кроме того, кто захочет жить среди варваров, которые даже не говорят по-этшарски?
      Вся эта затея была абсолютно нелепой.
      Переводчик обратился с вопросом к леди Калире, и радость на ее лице мгновенно увяла. Она произнесла что-то суровым тоном, и моряк после некоторого колебания перевел:
      — В ее стране отказ от выполнения наследственных обязанностей считается изменой, а измена карается смертной казнью на месте.
      — Смертной казнью? — наследство стало выглядеть еще менее привлекательным.
      Леди Калира произнесла что-то по-семматски, и руки солдат словно по команде упали на рукоятки мечей.
      — Но Семма не моя страна! — запротестовал Стеррен. — Я родился и вырос в Этшаре, мои родители — этшарцы!
      Взгляд его метался между леди Калирой и переводчиком. Моряк пожал плечами, этот жест действовал Стеррену на нервы.
      Леди Калира произнесла на ломаном этшарском:
      — Вы наследовать.
      Стеррен с отчаянием посмотрел на солдат. Тот, что стоял слева, как бы предупреждая, на несколько дюймов обнажил клинок.
      — Эй! — закричал хозяин. — Только не в моем заведении! Выведите его вначале!
      В глубине души Стеррен надеялся, что хозяин кликнет городскую стражу.
      Уповать на появление стражников! Для него это что-то новенькое!
      Но стражники вряд ли успеют явиться вовремя. Выхода не было. Выдавив из себя кривую ухмылку, Стеррен произнес:
      — Что же. В таком случае я, видимо, отправлюсь в Семму.
      Леди Калира самодовольно улыбнулась.

      Стеррен уныло взирал на испепеленный солнцем крохотный городишко. Акалла Алмазный. Малые Королевства полностью соответствовали его самым мрачным представлениям.
      Юноша ничего не знал о том, что ждет его впереди. Варвары вытащили своего пленника из таверны, собрали его немногочисленные пожитки в комнате на улице Баргин и, невзирая на отчаянные протесты, препроводили на арендованный корабль.
      Сбежать так и не удалось. В последнюю секунду он от отчаяния прыгнул с пирса. Но его тут же выудили из грязной воды и постыдно втащили на борт судна.
      После этого несчастный оставил мысли о бегстве, тем более что пловец он был никудышный.
      На корабле варвары изолировали его от переводчика и дали понять, что ждут от него успехов в изучении их варварского языка, именуемого семматом. Стеррен повиновался, понимая, что иначе он лишает себя возможности получать полезные сведения.
      Тем не менее, когда через десять дней судно вошло в порт Акалла Алмазного, молодой человек не сильно преуспел в своих занятиях. С тех пор как они покинули Этшар Пряностей, стояла жаркая безветренная погода. Все эти десять дней ушли на то, чтобы пересечь Восточный залив и добраться до Южного побережья. Один из гигантов — солдат Алдер д'Иун на языке знаков с привлечением примитивного семмата объяснил Стеррену, что путешествие в Этшар заняло у них всего четыре дня, потому что судно постоянно бежало впереди шторма — очень дорогого шторма, специально заказанного для этой цели.
      По мнению Алдера, расстояние между Этшаром и Акаллой не превышало ста лиг. Эта цифра привела Стеррена в недоумение: он считал, что Малые Королевства лежат на противоположном побережье океана, а сто лиг — это сравнительно неширокий заливчик.
      Правда, юноша не был уверен, что правильно понял Алдера. Он уже сносно считал на семмате, однако слова «день» и «лига» вполне мог перепутать. Проверить услышанное у переводчика не удалось, леди Калира (на семмате «Айа Калира») прямо и четко запретила моряку говорить со Стерреном на этшарском. Сумма, которую она пообещала заплатить за эту услугу, была достаточно высокой и тот вовсе не хотел ее потерять.
      Более того, предусмотрительная леди заплатила всем членам команды, говорящим по-этшарски, чтобы они не разговаривали со Стерреном и обращались к нему только в случае крайней необходимости. Таким образом, юноше оставалось либо учить семмат, либо вообще молчать.
      Однако, каким бы ни было истинное расстояние, на десятый день после полудня судно вошло в гавань и вступило, в тень унылого, каменного сооружения, именуемого на семмате «Карнаи Акалла». Стеррен решил, что «карнаи» означает замок, но и в этом случае не был уверен в правильности своей догадки. Замков он никогда не видел, а невзрачный вид припортового укрепления не вызывал желания внимательно изучать побережье.
      Он сообразил, что Семма лежит где-то в глубине континента, и Акалла Алмазный — ближайший от нее морской порт. Является ли Акалла независимой державой или завоеванной провинцией, Стеррен не знал. По совести говоря, ему было совершенно наплевать, поскольку это не имело никакого отношения к его планам бегства в Этшар.
      Похоже, что на Акаллу Алмазный плевать хотело большинство человечества. Городишко состоял из трех-четырех улиц, вытянувшихся у самой воды и с обеих сторон замыкающихся зазубренными утесами.
      Дома в городе были сооружены из крупных желтоватых блоков. Все швы кладки проросли блеклым зеленым мхом или серым лишайником. Едва живой плющ карабкался на стены. Тучи мух с жужжанием клубились в пыли, а немногочисленные городские обитатели, сидевшие на порогах лавок, казалось, спали, свернувшись клубочком под грязными белыми накидками. В воздухе витал запах сухого тлена.
      Более сильное впечатление производил замок, но и он, покрытый умирающей растительностью, казался совсем безжизненным.
      Наблюдая, как матросы швартуют корабль, Стеррен поинтересовался у стоящего рядом солдата — товарища Алдера по имени Догал д’Тра — далеко ли от Акаллы до Семмы.
      Вернее, он попытался спросить об этом, исходя из своего скудного словарного запаса:
      — Сколько лиг есть Семма?
      Наверное, он так и сказал, если предположить, что слово «лига» было произнесено правильно, а грамматика изувечена не до конца.
      Этот, казалось бы, простой вопрос заставил стражника глубоко задуматься. Он долго что-то бормотал себе под нос на семмате:
      — ...Акалла... может быть, один; ...Скайя... четыре или пять; ...Офкар... хм-м-м...
      Наконец после сложных подсчетов он произнес:
      — Двенадцать, тринадцать, а может быть, и четырнадцать лиг.
      Стеррен хорошо усвоил числительные до двадцати, однако на всякий случай продемонстрировал десять пальцев и произнес:
      — Два, три, больше?
      — Да.
      Потрясенный Стеррен уставился вдаль. Тринадцать лиг? Этшар Пряностей из конца в конец простирался не более чем на лигу. Чтобы пройти от Западных ворот до Арены, требовался целый час. Значит, чтобы добраться до Семмы, придется прошагать целую ночь!
      Однако, к радости Стеррена, идти до Семмы пешком никто не собирался. Когда на берег был спущен трап, компания направилась в гостиницу рядом с портом.
      Переводчик остался на судне, он выполнил свою работу и сопровождать их далее не собирался.
      Узнав об этом, юноша пожалел, что недостаточно прилежно занимался проклятым варварским языком. Теперь, даже в чрезвычайных обстоятельствах, ему придется обходиться своими ограниченными познаниями семмата.
      Войдя в гостиницу, Стеррен огляделся, и его мнение об Акалле чуть-чуть повысилось. Помещение было удобно спланировано: в нескольких нишах уютно расположились столы, напротив входа вдоль стены выстроились бочонки, а лестница в дальнем углу зала вела на галерею, в которую выходили двери спальных комнат.
      В зале довольно много народа. Под потолком плавал табачный дым, звякали кружки, журчали дружелюбные голоса. Туда и сюда с деловым видом сновали улыбающиеся официантки.
      Леди Калира, не обращая внимания на суету, безошибочно вычислила хозяина заведения и потребовала у него две комнаты — одну для себя и вторую для Стеррена, Алдера и Догала.
      Перспектива находиться под постоянным надзором и полное отсутствие людей, изъясняющихся по-этшарски, повергли молодого человека в уныние.
      Однако выбора не было, и он собрался извлечь максимальное удовольствие из создавшегося положения. Пока Догал относил наверх багаж, а леди Калира торговалась с хозяином, Стеррен решил поупражняться в семмате, завязав беседу с самой хорошенькой официанткой.
      Девица внимательно выслушала его, улыбнулась и, прощебетав что-то непонятное, засеменила прочь.
      Юноша в изумлении смотрел ей вслед.
      — Что это... — начал он по-этшарски, но, спохватившись, тут же перешел на семмат.
      — Что это есть? — спросил он Алдера.
      — Что есть что?
      — Что она... сказать?
      — Не знаю, — ответил Алдер, пожимая плечами. — Она говорит на акаллане.
      — Акаллан? Еще... язык?
      — Естественно, — невозмутимо бросил Алдер.
      Стеррен дико завращал головой, прислушиваясь к разговорам вокруг себя. Леди Калира и хозяин, как он понял, объяснялись на Торговом наречии. Пара за соседним столом шепталась на странном свистящем языке, совершенно ни на что не похожем. До его ушей доносились и другие незнакомые диалекты.
      — Великие боги, — произнес Стеррен, — как они вообще здесь друг друга понимают?
      — Что? — спросил Алдер.
      Стеррен понял, что опять говорит по-этшарскн, и ему захотелось зарыдать или закричать. Прислушавшись к своему внутреннему голосу, несчастный решил — без выпивки здесь не обойтись. Он тяжело опустился на ближайший стул и, прибегнув к понятному повсеместно языку жестов, поднял руку с вытянутым вверх пальцем и бросил на стол монету.
      Это сработало — официантка с улыбкой поставила перед ним полную кружку. Стеррен слегка повеселел.
      В конце концов, напомнил он себе, это — порт и, естественно, люди здесь говорят на самых разнообразных языках.
      — В Семме, — обратился он к Алдеру, — все говорить один язык?
      Вопрос звучал неуклюже, но лучше сказать он не мог.
      — Естественно, — ответил Алдер, подсаживаясь за столик к Стеррену. — В Семме все говорят на семмате. Почти все — там, наверное, сейчас есть несколько иностранцев, которые не знают языка.
      Стеррен изо всех сил пытался уловить смысл сказанного. Теперь он по-настоящему желал усвоить язык как можно быстрее. Как ни постыдно изучать варварское наречие из-под палки, стыд этот не идет ни в какое сравнение с угрозой изоляции и неспособностью объяснить свои потребности.
      Похоже, в обозримом будущем ему придется торчать в Семме. Тринадцать лиг в глубине континента! У него просто не будет возможности покрыть это расстояние и не быть схваченным, особенно если семманцы прибегнут к магии. А это они обязательно сделают.
      Если уж бежать, то сегодня ночью. Ему надо тайно проникнуть на борт корабля, отправляющегося в Этшар.
      Но как это сделать, если во всем Акалле Алмазном невозможно отыскать хотя бы трех людей, говорящих на понятном ему языке? Как он сможет узнать, куда направляется судно? Как сможет отработать дорогу домой, не понимая команд? Как он сможет выиграть (если завяжется игра), не понимая ни слова и не зная правил?
      Нет, эта затея безнадежна. Он обречен отправиться в Семму — страну, из которой пятьдесят лет назад сбежала бабушка, наплевав на свой статус аристократки.
      Что же, раз он обречен прозябать в Семме, надо попытаться извлечь из этого максимальную пользу. В конце концов он найдет способ приспособиться к ситуации.
      Но прежде всего следует выучить язык.
      — Алдер, — сказал он. — Я хотеть учить семмат хорошо... Быстро.
      Солдат сделал большой глоток пива и кивнул.
      — Прекрасно. Что вы хотите узнать прежде всего?

      Узнав, что ему не придется топать пешком тринадцать лиг, Стеррен повеселел. Однако уже через час пребывания в седле настроение его безнадежно испортилось. Он глубоко сожалел, что так и не решился бежать прошлой ночью. Великие боги, ну кто бы подумал, что ехать верхом такое мучение! Ему всегда казалось, что главное — забраться на лошадь (что было нетрудно с помощью двух могучих солдат) и преспокойно усесться.
      Он и представить не мог, как трудно удержаться в дергающемся вверх и вниз седле. Очень скоро Стеррен почувствовал, что в кровь стер себе весь зад. Каждое движение причиняло теперь острую боль.
      Он был весьма удивлен, когда между скачками заметил, что отряд движется не по дороге, а по выжженной солнцем равнине, простирающейся во все стороны до самого горизонта. Стеррен не представлял, каким образом его спутники ориентируются. Но предпочел не задавать лишних вопросов.
      Он отложил на время все свои волнения по поводу войн, военачальников, жизни среди варваров и занялся более близкими ему проблемами или, если быть точным, проблемами, близкими его седалищу.
      Когда отряд остановился у крохотного ручейка, чтобы передохнуть и подкрепиться, высокая башня «карнака» Акаллы уже давно скрылась из виду. Горло Стеррена пересохло, руки затекли, спину ломило от безуспешных попыток держаться прямо. О том, что творится ниже, несчастный старался не думать. Как только лошади встали, он мешком свалился на землю и долго лежал без движения на колючей траве.
      Алдер и Догал вежливо притворились, что ничего не замечают, однако леди Калира оказалась менее милосердной.
      — Неужели вы никогда раньше не ездили верхом? — без всякого вступления спросила она.
      — Нет.
      Предположение, что уличный игрок из Этшара может быть первоклассным наездником, просто требовало комментариев, однако состояние здоровья не позволило Стеррену продемонстрировать свое остроумие.
      — Вам следовало сказать мне об этом в гостинице, — продолжала дама. — Я могла раздобыть фургон. На худой конец мы немного подучили бы вас.
      Стеррен попытался пожать плечами, но мышцы спины отказывались повиноваться:
      — Я... Это быть... Это не быть...
      Проклятие! Он не мог вспомнить слова «казалось», «представлялось» или «выглядело». Прежде чем кто-то из семманцев пришел к нему на помощь, он выпалил:
      — Я видеть это неплохо, но ошибиться.
      — Вы хотите сказать, что это казалось вам легким делом?
      — Похоже, что так, — кивнул Стеррен.
      — Военачальник должен уметь держаться в седле, — заметила леди Калира.
      — Я не военачальник.
      — Вы — Стеррен, Девятый Военачальник Семмы.
      — Я — Стеррен из Этшара, игрок в кости, — не сдавался Стеррен.
      Услыхав эти слова, благородная дама слегка отпрянула.
      — Знаете, вам не следует упоминать об этом, когда мы прибудем в Семму.
      — Это почему же? — поинтересовался Стеррен.
      — Да потому, что вы — военачальник! Вы занимаете важный государственный пост. Мы не можем допустить сплетен о том, что вы зарабатывали на жизнь, шельмуя в игре.
      Смысла всей речи Стеррен не уловил, но ключевое слово дошло до него в контексте.
      — Я не шельмовать! — заорал он, но тут же умолк — острая боль хлестнула его по ягодицам.
      — Тогда каким же образом вам удавалось выигрывать?
      — Мне везло, — не очень убедительно пробормотал юноша.
      — Ха! — ответила аристократка. — Как будто чародею может не везти!
      — Ворлоку, — поправил ее Стеррен. Леди Калира не поняла и сменила тему.
      — В седле следует расслабиться, — сказала она и проиллюстрировала свои слова, свободно бросив вниз руки. — Двигайтесь вместе с лошадью. Не сопротивляйтесь.
      Стеррен покорно кивнул, хотя в глубине души сомневался, что с его стертой задницей это возможно.
      — Кроме того, мы сделаем вам мягкую подстилку и для отдыха иногда будем идти пешком.
      На этот раз Стеррен кивнул с чуть большим энтузиазмом.
      К вечеру благодаря подстилке и периодическим спешиванием, когда боль в потертостях становилась невыносимой, он настолько улучшил технику своей верховой езды, что, несмотря на боль во всем теле, оказался способен поддерживать подобие беседы со своими спутниками.
      Стеррен начал с того, что, ткнув пальцем во все стороны света, осведомился, что там находится. Семманцы видели вокруг только песок и траву. Следовательно, военачальника интересовало то, что находится за горизонтом.
      Впереди по курсу лежала Семма, позади — Акалла Алмазный.
      — Скайя, — ответил Догал, показывая на север. Стеррену это слово ничего не сказало. Когда юноша вытянул руку в противоположном направлении, ответ оказался более интересным:
      — Там ничего нет, — произнес Догал.
      — Ничего?
      Южная сторона горизонта казалась размытой и слегка желтоватой.
      — Практически ничего. Пара лиг песков; и затем край Мира. Если вы привстанете на стременах и хорошенько всмотритесь, то увидите его.
      От предложения приподняться в стременах Стеррена бросило в дрожь, и он предпочел не любоваться видами.
      Тем не менее идея близости края Мира заворожила его. Подумать только, он находится рядом с оконечностью всего сущего!
      Через некоторое время Догал прервал его размышления.
      — Сейчас к северу от нас находится Офкар, — заметил он. — Скайя не велика. Больше Семмы или Акаллы, но меньше Офкара.
      — Семма граничит с Офкаром? — осведомился Стеррен.
      — Именно. — Догал утвердительно кивнул. — Ваше произношение, лорд Стеррен, значительно улучшилось. Примите мои поздравления.
      Стеррен промолчал, но в душе возгордился собой. Он изо всех сил старался правильно произносить варварские слова, и ему было приятно слышать, что он преуспел в этом деле.
      Следовало, конечно, раньше догадаться, что Акалла, Скайя и Офкар были независимыми королевствами, втиснутыми в тринадцать лиг между Семмой и побережьем. Он всегда знал, что все эти королевства — малые, но, чтобы настолько...
      В какую же неприятную авантюру его втянули! Если эти королевства так тесно прижались друг к другу, то наверняка между ними частенько возникают конфликты. Неудивительно, что они испытывают острую нужду в военачальниках.
      — Что есть Семма... — произнес он, будучи не в силах составить фразу: «Расскажите мне о Семме».
      — Королевство, — пожал плечами Догал.
      — И много там городов?
      — Городов в Семме нет.
      Стеррен не знал слова «поселение», поэтому спросил:
      — Много замков?
      «Карнак» и в самом деле означало «замок», он проверил это еще в гостинице.
      — Всего один — замок Семма. Туда мы и направляемся.
      Н-да, парень просто кладезь информации. Стеррен подъехал поближе к Алдеру.
      — Привет, — произнес он.
      — Приветствую вас, лорд Стеррен, — вежливым поклоном ответил солдат.
      Стеррен вздохнул. Поскорее бы привыкнуть к этому напыщенному обращению.
      — Что есть Семма?
      Алдер с любопытством взглянул на молодого человека:
      — Что вы хотите знать?
      — Что это... Как это... Как там.
      — Иными словами, что она собой представляет?
      Стеррен с благодарностью вцепился в фразу, которую никак не мог составить.
      — Да, что она собой представляет?
      — Мне трудно объяснить это, лорд Стеррен, потому что кроме Эть-шара я нигде не бывал.
      — Не Эть-шар, а Этшар, — небрежно произнес Стеррен, радуясь тому, что и он может поправить чье-то произношение.
      — Эть-шар. — Алдер старательно попытался выговорить непривычное звукосочетание и даже плюнул в сердцах, когда из этого ничего не вышло.
      — Там много людей?
      — Точно не знаю. Замок просто кишит людьми.
      — Я иметь в виду не замок.
      — Но там живут все, за исключением крестьян.
      Странно. Юноша задумался. Может, он все же неверно понимает слово «карнак».
      — Что такое «крестьяне»? — это слово Стеррен еще не слышал.
      — Простые люди. Фермеры, — пояснил Алдер.
      Стеррен радостно закивал головой. Ну конечно же! Прежняя легкая добыча, жертвы его таланта.
      — Крестьян много?
      — Полагаю, да.
      — Вы — крестьянин?
      — Я — солдат, лорд Стеррен, — в тоне Алдера явно слышалась укоризна.
      — Вы родились не солдат, — заметил Стеррен, гордясь своим стремительно растущим словарным запасом.
      — Верно. Я родился крестьянином.
      — Что уж тут плохого, — поспешно добавил Стеррен, заметив, что ненароком обидел спутника. — Я тоже родился крестьянином.
      Конечно, это была ложь. Стеррен родился в торговом сословии. Но он хотел подчеркнуть, что тоже принадлежит к простым людям.
      Изумленный Алдер поправил его:
      — Нет, лорд Стеррен, вы появились на свет благородным.
      — Но я не знал об этом.
      Поразмышляв немного, солдат улыбнулся:
      — Верно.
      Довольно долго молодой человек ехал молча, погруженный в собственные мысли,
      По крайней мере в Семме есть замок. Опасения, что он окажется в забытой богами, утонувшей в грязи деревушке, оказались безосновательными. Замок, конечно, не город, но на определенный уровень цивилизации рассчитывать можно.
      Всю оставшуюся часть дня и даже сидя у ночного костра. Стеррен непрерывно расспрашивал солдат, стараясь понять, что представляет собой Семма. Беседа значительно расширила его языковые возможности, обогатив лексикон.
      Семма была крошечным, тихим королевством, большинство населения которого составляли крестьяне, живущие на семейных фермах. Крестьяне выращивали на песчаных почвах апельсины, лимоны, финики, инжир, оливки и кукурузу, разводили овец, коз, а то и крупный рогатый скот. В свое время некоторые из них производили на экспорт пряности, но Семма потеряла внешнеторговые связи после того, как Офкар временно перерезал транспортные пути к морю, и рынок переориентировался на более надежные источники снабжения.
      В самом центре королевства стоял замок Семма, рядом с которым расположилось единственное городское поселение, которым могла похвастать держава. Замок служил жилищем примерно сотне аристократов, чему Стеррен поначалу просто отказывался верить, однако Алдер и Догал настаивали на своем. Стеррен легко мог представить себе сотню человек, вынужденных тесниться в одном доме (в родном городе он видел и не такое), но чтобы люди, именующие себя аристократами, жили как сельди в бочке...
      Алдер, заметив его недоверие, пояснил;
      — Это — включая детей. Кроме того, большинство обитателей — не высшая аристократия, а замок достаточно велик. Вы увидите сами.
      Пока Стеррен переваривал сказанное, леди Калира воспользовалась моментом и преподнесла ему целебный бальзам для ран, полученных в седле.
      — В дороге я всегда держу это снадобье под рукой, — сказала она, — хотя использую его для других частей тела.
      Стеррен поблагодарил и в поисках укрытия отполз от костра. Дама деликатно отвернулась, этшарит спустил штаны и обильно намазал бальзамом пораженные места.
      Покончив с этой процедурой, Стеррен присоединился к остальным. Он только-только начал интересоваться состоянием армии, которой ему придется командовать, когда леди Калира объявила, что всем пора заткнуться и отходить ко сну.
      Стеррен безропотно повиновался. Военные проблемы остались на утро.

      Центральную башню замка они заметили ранним утром. Прошло меньше часа с тех пор, как был погашен костер, и отряд тронулся в путь.
      Пустынным прериям пришел конец, фермы — небольшие желтые домики, окруженные фруктовыми деревьями и полями высокой кукурузы, — тянулись одна за другой. На открытых выгонах паслась разнообразная живность, выедая местные травы до корня. Многочисленные обитатели ферм, погруженные в собственные заботы, как один игнорировали появление всадников.
      Теперь равнина выглядела не такой унылой и плоской. Отряд то и дело преодолевал нечто похожее на подъемы и спуски, но до настоящих холмов этим неровностям почвы было еще очень далеко.
      От своих спутников Стеррен узнал, что Семма приблизительно имела форму треугольника. На юго-востоке она граничила с пустыней, простирающейся до края Мира, на севере — со сравнительно крупным и могущественным королевством Ксиналлион, и на западе — с Офкаром. За последние двести — триста лет Семма несколько раз воевала со своими соседями, и в первую очередь с Ксиналлионом.
      Однако при Седьмом и Восьмом Военачальниках мир держался на удивление долго. На памяти Догала и Алдера войн не было вообще. Однако дедушка Алдера по Материнской линии сражался лет пятьдесят назад в Шестой Ксиналлионской Войне. Стеррен терпеливо слушал истории об отваге предков, когда в поле зрения появился замок.
      От ворот навстречу путникам двигалось небольшое облачко пыли. Оно росло и постепенно из него вынырнула дюжина всадников.
      Все они были крупными смуглыми мужчинами, одетыми в точности, как Алдер с Догалом. Но их коней украшали красные с золотом попоны, и леди Калира объявила, что перед ними почетный эскорт, присланный для того, чтобы сопроводить вновь обретенного военачальника в замок.
      Всадники замерли, не доезжая нескольких шагов до их группы.
      Последовал краткий обмен приветствиями между старым и новым эскортами. Стеррен ничего не понял и терпеливо ждал, когда беседа закончится.
      Наконец прибывший отряд развернулся, образовал кольцо вокруг Стеррена, леди Калиры, обоих солдат и замер в ожидании.
      Юноша удивленно огляделся и заметил, как благородная дама слегка наклонила голову. Его осенило: сейчас командует он, отряд выслан в его честь, и теперь все ждут, когда он соизволит отправиться в путь.
      Стеррен неохотно тронул лошадь, и весь отряд двинулся в сторону замка.
      Стеррен так и не успел расспросить Алдера с Догалом об армии. Теперь в присутствии дюжины незнакомцев подобные вопросы были неуместны. Он пожал плечами и молча смирился с ситуацией. В конце концов он все скоро увидит собственными глазами.
      У ворот замка путников оглушил нестройный рев труб — один трубач постоянно отставал на такт, время от времени из общего хора выбивалась фальшивая нота. Но Стеррену подобная встреча казалась весьма и весьма впечатляющей — до сих пор в его честь никто никогда не играл. Ему вообще редко приходилось слышать приветствия в свой адрес. Насчитав десяток трубачей, размещенных вдоль стены, польщенный юноша, выпятив грудь, постарался держаться в седле как можно прямее, чтобы больше соответствовать роли военачальника.
      Несомненно, его наследная должность имеет положительные стороны и может приносить удовольствие, если, конечно, не ввязываться ни в какие войны. К сожалению, с последними наверняка возникнут проблемы — Малые Королевства были печально знамениты своей драчливостью и умением затевать свары по малейшему, самому идиотскому поводу.
      С другой стороны, Алдер и Догал утверждали, что Семма не воевала уже лет сорок. Вдруг этот мир продержится еще...
      Стараясь, несмотря на потертые штаны, держаться с достоинством, Стеррен внимательно изучал обстановку.
      Замок стоял на небольшом возвышении, окруженный двумя-тремя дюжинами домов и лавок. Все сооружения были того же желто-унылого цвета, как и фермерские домики. Их стены отличались удивительной толщиной, а редкие окошки были прорублены под самыми крышами, да к тому же еще закрывались тяжелыми железными ставнями. Большинство дверей прикрывали пестро раскрашенные тенты; и прямо под ними на открытом воздухе шла оживленная торговля. Улицы поселения были проложены без всякой системы, дома разбегались от замка во всех направлениях.
      За пределами поселения там и сям виднелись фермерские хозяйства, в беспорядке разбросанные по равнине.
      Сам замок резко контрастировал с окружающими его жалкими строениями. Это было огромное и грозное в своей неприступности сооружение из темно-красного камня. Внешняя стена с обитыми железом зубцами возвышалась не менее чем на пятнадцать футов. В ней не было никаких проходов, кроме единственных ворот, в которые и вступил отряд.
      Когда они въехали под свод, Стеррен увидел, что стены имеют футов в двадцать толщину, а сам въезд закрывается тремя рядами тяжелых ворот и остроконечной подъемной решеткой. В своде были прорезаны люки, через которые защитники замка могли поражать незваных гостей.
      Сам замок по конфигурации отдаленно напоминал пирамиду. Крылья здания высотой всего в два этажа простирались в обе стороны от центральной шестиэтажной громады, в середине которой возвышалась стофутовая смотровая башня. На первом этаже окон не было, но их число, так же как и размеры, возрастали с высотой — от узких амбразур на втором этаже до широченных застекленных окон на шестом.
      Сразу за воротами начинался замковый сад. Стеррен был несколько удивлен, не обнаружив внутренней линии обороны. В Этшаре Пряностей пространство между стеной и ближайшей улицей тщательно очищали от деревьев и не застраивали, чтобы иметь возможность развернуть войска и боевые машины во время осады или штурма. В мирное время, продолжавшееся вот уже два века, у городских стен селились городские преступники и бродяги. Иными словами, эквивалента печально знаменитой «Площади Ста Футов» Семма не имела.
      Однако времени любоваться садами не было. Как только последний всадник миновал внешние ворота, трубы, взвыв на прощание, умолкли, стража сомкнула тяжелые створки, а к прибывшим подбежали слуги в красных и желтых ливреях. Чьи-то руки быстро вынули Стеррена из седла и осторожно опустили на землю, его лошадь тотчас увели через внутренние ворота замка.
      Эта помощь оказалась весьма кстати — военачальник подозревал, что после длительного пребывания в седле он вряд ли смог самостоятельно и, главное, изящно спуститься на благословенную землю.
      Главный вход в замок, как и внешние ворота, был хорошо приспособлен к обороне. Однако теперь, сойдя на землю, юноша обратил внимание на пробивающуюся из стен зелень и заметил другие признаки запустения: ржавчину на петлях, паутину под сводом арки. Сорок лет мира, подумал он, не могли не пройти бесследно.
      Оказавшись внутри, отряд замаршировал по широкому, отделанному мрамором центральному коридору. Солдаты все время старались держать военачальника в самом центре группы.
      — Куда мы идем? — спросил Стеррен на семмате.
      Леди Калира обернулась к командиру почетного эскорта и что-то прошептала. Солдат утвердительно кивнул:
      — Король ждет встречи с вами.
      — Король? — Стеррен не знал, правильно ли он расслышал.
      — Да, Его Величество Фенвел Третий, король Семмы по праву наследования.
      — О... — Стеррену никогда не приходилось встречаться с королями, и он не знал, как реагировать на слова леди Калиры.
      Распахнулись тяжелые золоченые створки дверей, и Стеррен очутился в огромном зале. Широкая ковровая дорожка вела от дверей к основанию подиума и поднималась на три ступени к ногам осанистого, дородного мужчины в алой мантии, восседавшего в огромном черном кресле. По обе стороны ковра топтались небольшие группы хорошо одетых людей.
      Леди Калира остановилась в футе от подиума, солдаты замерли и изящно расступились в обе стороны. На ковре остались лишь Алдер и Догал, прикрывавшие арьергард.
      Стеррен, не понимая, что происходит, сделал еще пару шагов вперед и почти уперся в спину леди Калиры.
      Рука благородной дамы незаметно скользнула назад и, ухватив полу его куртки, потянула вниз. Калира, преклонив колено перед своим сувереном, совершила глубокий поклон. Стеррен неуклюже скопировал ее действия.
      Зрители в зале тихонько перешептывались.
      — Ваше Величество, — начала леди Калира, — позвольте мне представить вам вашего верного слугу Стеррена, Девятого Военачальника Семмы. — Она отступила в сторону, повернувшись так, чтобы оказаться на краю ковра спиной к придворным. Теперь благородная дама могла обращаться как к монарху, так и к главнокомандующему.
      Решив, что от него, видимо, ожидают каких-то действий, Стеррен опять поклонился. Великие боги, почему никто не удосужился подготовить его к аудиенции?
      — Привет, — произнес король.
      — Приветствую вас, — несколько нервозно ответил Стеррен.
      Он попытался определить возраст короля и решил, что тому перевалило за сорок, но до шестидесяти Его Величеству еще далеко.
      — Ты действительно внук Таниссы Упрямой?
      Стеррену потребовалось время, чтобы понять смысл королевских слов и составить ответ. Он совсем не ожидал такого вопроса во время официальной аудиенции.
      — Да. Я... Да, Ваше Величество, внук, — наконец ответил Стеррен.
      Хорошо еще, что леди Калира подсказала ему правильную форму обращения к монарху.
      — Мне не пришлось встретиться с твоей бабкой, — сказал король, — но мальчишкой я много слышал о ней от ее брата, твоего двоюродного деда — старого военачальника. Она сбежала со своим торговцем за пару лет до моего рождения.
      Стеррен покраснел.
      — Не надо смущаться, дружок, — улыбаясь продолжил король. — Ведь в конце концов мы все здесь родственники.
      — Неужели? — спросил заинтригованный Стеррен.
      — Ну конечно. Ты — мой кузен в седьмой степени. Я проверил. А эти, — он энергично махнул рукой в сторону придворных, — избранные аристократы Семмы. И все произошли от Тендела Первого — первого короля Семмы.
      — И я?
      — Ну естественно. Я наследую по прямой линии, а твой род идет от младшего сына Тендела Второго и пары дочерей Тендела Первого — по традиции, аристократы сочетаются браком внутри семьи.
      Эти слова повергли Стеррена в шок. Один из его предков — король? И все эти аристократы — его родственники? Его, уличного игрока, шулера? Однако не станет же король врать!
      — О... — Только и смог произнести он.
      — Поэтому мы немедленно хотели видеть тебя. Нашего давно потерянного кузена.
      — О... — тупо повторил Стеррен.
      Ситуация казалась ему совершенно нереальной. Нет, замок был настоящим, так же как и люди вокруг, — он видел их, слышал, даже чувствовал их запах. Но мысль о том, что он принадлежит к правящему классу одного из Малых Королевств, казалась совершенно абсурдной. Легче было поверить в то, что он жертва какого-то чудовищного розыгрыша.
      Пауза затянулась, но здесь на выручку пришла леди Калира.
      — Ваше Величество, — сказала она, — я думаю, наш новый военачальник утомлен путешествием и потрясен встречей с вами. Кроме того, он с самого рассвета ничего не ел.
      Благородная дама кривила душой — их отряд расправился с завтраком довольно поздно, но Стеррен был рад любому предлогу, лишь бы убраться из тронного зала.
      — Да, конечно, — согласился король. — Конечно. Проводите нашего военачальника в его апартаменты и дайте возможность прийти в себя. Мы поговорим с ним позже. Когда он отдохнет и поест.
      Эти слова сопровождались мановением руки, означающим конец аудиенции.
      Леди Калира поклонилась и, поманив за собой Стеррена, направилась к выходу. Догал и Алдер, стараясь не привлекать внимания, двинулись следом.
      Они вышли в коридор, повернули налево и оказались перед крутой винтовой лестницей. Гудевшие от усталости ноги Стеррена запротестовали, но он заставил их повиноваться и зашагал по ступеням.
      Миновали второй этаж, затем третий.
      На четвертом юноша вознамерился спросить, долго ли им еще карабкаться, но не нашел нужных слов на семмате.
      На пятом говорить он уже не мог.
      На шестом он облегченно вздохнул, но леди Калира пересекла коридор и подошла к лестнице, ведущей на башню.
      Алдер и Догал шагали не останавливаясь, и Стеррену пришлось двигаться дальше.
      Наконец, на седьмом этаже, преодолев еще один пролет, они остановились перед окованной железом дверью.
      Леди Калира повернула большой черный ключ, торчавший в замочной скважине.
      — Вот ваша комната, военачальник, — объявила она и отступила в сторону. — Почти два десятилетия она принадлежала вашему двоюродному деду, а до этого пятьдесят лет его отцу — вашему прадеду.
      Стеррен осторожно шагнул через порог и, оказавшись в светлой просторной палате, огляделся по сторонам. Напротив двери — окно во всю стену, слегка поблекшие, но все еще прекрасные ковры на полу. Высокая с балдахином кровать. У ее изголовья с каждой стороны примостились столики. Рядом с левым возвышался гардероб, с правым — комод. Напротив кровати стоял секретер или скорее рабочий стол, по бокам которого находились книжные шкафы, забитые многочисленными книгами и документами. В каждом углу ютилось по креслу.
      Вся стена у двери была увешана и уставлена оружием: мечами, кинжалами, копьями, секирами, алебардами и другими орудиями убийства, названия которых он не знал даже по-этшарски. Интересно, подумал Стеррен, не придется ли ему как главнокомандующему учиться пользоваться всем этим разнообразием.
      Оружие покрывал толстый слой пыли. В воздухе стоял сухой запах запустения, говоривший о том, что в последнее время апартаментами никто не пользовался.
      Стеррен подошел к окну. «Если судить по положению солнца, — подумал он, — сейчас я смотрю почти строго на север».
      Крыша замка заслоняла от него внешнюю стену и большую часть поселения. Дальше расстилалась необозримая равнина с пятнами домов, хозяйственных построек и садов. Живые изгороди разделяли частные владения. Однако дорог видно не было. Неужели в Семме принято путешествовать прямо по целине? Справа, почти на линии горизонта, плодородные земли превращались в песчаную пустыню, а чуть слева виднелись белые вершины гор.
      Стеррен повернулся и увидел, что леди Калира и оба солдата все еще стоят в коридоре. Ему показалось, что они вот-вот захлопнут дверь и запрут его одного в этой пыльной комнате.
      — Почему вы не входите? — спросил он.
      Леди Калира послушно переступила порог.
      — Чего вы ждали?
      — Я не могу войти в ваши личные покои без приглашения, лорд Стеррен.
      Это заявление поставило Стеррена в тупик. Неужели он действительно обладает какой-то властью? Алдер и Догал по-прежнему оставались в коридоре. Юноша задумчиво посмотрел на них и опять перевел взгляд на леди Калиру. Та оглянулась, но солдат, казалось, не заметила.
      — Вы разрешите мне сесть?
      — Садитесь, — ответил Стеррен по-этшарски. Его поразила почтительность, с которой обращалась к нему аристократка.
      Он повторил приглашение на семмате, припомнив, как эскорт ждал его указаний на равнине.
      Может быть, они серьезно величают его лордом?
      Леди Калира выдвинула из угла кресло и уселась. Стеррен, немного поколебавшись, устроился за столом.
      Целебный бальзам, нанесенный на раны, действовал. Сидя в мягком кресле, военачальник испытывал лишь легкое неудобство.
      — У вас, наверное, множество вопросов, — сказала леди Калира. — Теперь, когда вы благополучно добрались домой, я частично смогу удовлетворить ваше любопытство.
      Стеррен молча смотрел на нее некоторое время, затем криво улыбнулся.
      — Очень надеюсь на это.

      — В этой комнате все принадлежит вам, — сказала леди Калира. — Вы унаследовали это вместе с должностью военачальника от вашего двоюродного деда Стеррена.
      Юноша, с трудом уловив смысл сказанного, некоторое время подбирал слова для ответной фразы.
      — Как он мог оставить мне что-нибудь? Как он знал... я живой, если не видел бабушку так долго?
      — О, он даже не подозревал о вашем существовании, но выбора у него не было, — ответила леди Калира, небрежно махнув рукой. — В Семме существуют четкие правила о порядке наследования. Эта комната и ее содержимое принадлежали вашему деду как должностному лицу — военачальнику, поэтому он не имел права решать, — кто после его смерти получит вещи и унаследует должность. Если позволить людям влиять на вопросы наследования, то не оберешься интриг, — а их, по совести говоря, и без этого здесь более чем достаточно.
      — Наследование? Интриги?
      Леди Калира объяснила, как могла, значение этих слов, и Стеррен в конце концов начал кое-что понимать.
      — Но почему именно я? — спросил он. — Нет никого здесь, кто быть военачальник?
      Аристократка фыркнула, услышав такое нелепое предположение.
      — Ваши предки позволяли себе непростительное легкомыслие в деле производства наследников. В какой-то мере это можно объяснить тем, что военачальники иногда гибнут совсем молодыми.
      Это заявление после разъяснения незнакомых терминов вызвало у Стеррена легкую дрожь. Однако от комментариев он воздержался.
      — После вас наследницей военачальника является его кузина в третьей степени — для вас кузина второй степени. В целом это седьмая степень кровного родства. Вы же в кровном родстве идете третьим. Это огромная разница. Кроме того, вы молоды и сильны...
      Дама откровенно льстила. Стеррен знал, что он обыкновенный худосочный юнец.
      — Этой кузине за пятьдесят. Если бы у нее был сын, это оказалось бы восьмой степенью. В крайнем случае подошло бы и это, но, к сожалению, у нее одна-единственная дочь. Да еще и не замужем. В любом случае у нас запрещено наследование по праву брака.
      На этот раз все попытки объяснить значение незнакомых слов завершились полным провалом. Отчаявшись, Калира подбежала к рабочему столу и, схватив листок бумаги, принялась вычерчивать генеалогическое древо.
      Стеррен с интересом следил, как она шагала через историю девяти поколений военачальников Семмы.
      Первый, Тендел, был младшим братом короля Райела Второго и появился на свет почти двести лет назад. Ему наследовал сын — тоже Тендел. За ним внук, естественно, Тендел. Но этот Тендел неосмотрительно позволил убить себя в ходе Третьей Ксиналлионской Войны, прежде чем успел жениться и произвести отпрысков. Его брат Стеррен унаследовал пост Четвертого Военачальника только для того, чтобы погибнуть тремя годами позже все в той же Третьей Ксиналлионской Войне.
      Первый Стеррен оказался настолько любезен, что родил пятерых детей, правда, сыновей у него было только двое. Младший умер, не оставив потомства, а старший стал Пятым Военачальником Семмы. Его единственный сын — Шестым. История Шестого Военачальника была трагичной — еле-еле успев родить одного сына, будущего Седьмого Военачальника, он встретил ужасный конец, проиграв войну.
      Стеррену Седьмому был всего двадцать один год, когда он унаследовал пост своего отца. Этот военачальник превратился в своего рода легенду. Он нарушил традицию и, вместо того чтобы сочетаться браком с одной из родственниц, женился на этшарке, которую отыскал неизвестно где.
      У этой пары было трое детей: старший сын — Стеррен стал Восьмым Военачальником, младший — Деррет умер во младенчестве, а их сестра — Танисса Упрямая сбежала с торговцем из Этшара в 5169 году. С тех пор о ней не было ни слуху ни духу.
      Она-то и оказалась бабкой Стеррена. Ее брат остался холостяком, что автоматически превращало Стеррена в Девятого Военачальника Семмы.
      Еще одну возможную наследницу звали Нерра Счастливая, она была внучкой старшей дочери Четвертого Военачальника. Но дама вряд ли могла рассчитывать на этот пост.
      Леди Калира отодвинула рисунок и продолжала объяснения. Стеррен внимательно слушал, изо всех сил стараясь уловить смысл незнакомых слов.
      Когда стало ясно, что старый Стеррен умирает, королевский эксперт по генеалогии, не зная о существовании сына и внука Таниссы, потратил целое шестиночье для определения потенциального наследника.
      Ему на глаза попалось сообщение о тайном бегстве дочери Стеррена Седьмого, и он сообщил об этом королю, присовокупив к рассказу свои рекомендации. После продолжительных дебатов к Его Величеству призвали Агора — придворного теурга, который, обратившись к богам, выяснил, что, хотя Танисса умерла, ее внук жив и здравствует.
      По решению королевского совета на поиски Девятого Военачальника была немедленно отправлена леди Калира. Она ни с какого бока не могла претендовать на наследство Военачальника и получила это задание только потому, что является наследницей своей кузины Инрии, Седьмого Торговца Семмы. Инрии давно уже стукнуло восемьдесят и отправлять старушку в такое далекое путешествие было бы негуманно. Когда благородная дама закончила свои рассказ, Стеррен сказал:
      — Вы великолепно справились с возложенной на вас миссией. Что прикажете мне делать теперь?
      — Полагаю, это очевидно. Вы принимаете командование армией и приступаете к защите Семмы.
      — От кого?
      — От врагов.
      — Каких?
      — Всех!
      — Разве Семма имеет врагов?
      — Конечно, имеет, идиот! Во-первых, Ксиналлион, во-вторых, Офкар.
      До последнего момента Стеррен лелеял надежду, что навязанная должность обернется синекурой с титулом. С большим трудом ему удалось подавить вздох разочарования.
      — И как вы думаете... война скоро?
      Леди Калира скривила личико:
      — Судя по тому, что я недавно видела в казармах, и тому, что я вижу перед собой сейчас, — даже слишком скоро!
      Если бы Стеррен в совершенстве владел семматом, то тут же ответил бы, что, если у нее на примете есть лучшая кандидатура, он готов немедленно оставить пост, которого вовсе не домогался.
      Вместо этого он спросил:
      — Что делать сейчас? Сегодня.
      — Я бы начала с уборки, — сказала леди Калира, оглядывая комнату. — Я распоряжусь, чтобы Догал принес воды и чего-нибудь поесть, по-моему, вы не способны спуститься вниз к ленчу. Ужинаете вы, само собой разумеется, за верхним столом. Его Величество хочет представить вас некоторым принцам и принцессам. Но все это — вечером. А пока я рекомендую вам получше изучить ситуацию. Поговорите с вашими офицерами, осмотрите казармы... Вы же военачальник и лучше меня знаете, с чего начинать.
      Потрясенный Стеррен не сдержался:
      — Я не могу стать военачальником в одно мгновение!
      — У вас это должно быть в крови.
      — Никогда не замечал.
      Эти слова леди Калира проигнорировала и, повернувшись в сторону дверей, распорядилась:
      — Догал, спустись в кухню, принеси лорду Стеррену воды и что-нибудь подкрепиться.
      Догал вздернул подбородок, четко ответил:
      — Слушаюсь, миледи! — и незамедлительно отбыл.
      — Алдер, если желаете, поможет вам распаковать багаж.
      Стеррен машинально кивнул. Алдер вошел в комнату, неся узелок с вещами, которые главнокомандующий успел собрать в своей комнатенке на улице Баргин.
      — Вы сказали, мои офицеры... — задумчиво произнес Стеррен.
      «Его офицеры». Это, пожалуй, звучит. В юноше неожиданно шевельнулся интерес.
      — Да, конечно, — ответила леди Калира. — Думаю, мне следует с ними поговорить.
      — Естественно.
      В его памяти всплыли бесчисленные ступени винтовой лестницы:
      — Вы могли бы прислать их сюда?
      — Слушаюсь, лорд Стеррен, — благородная дама поклонилась.
      Такой ответ привел Стеррена в совершенное замешательство. Заметив его смущение, леди Калира пояснила:
      — Лорд Стеррен, унаследовав пост военачальника, вы вошли в узкий круг высшей аристократии Семмы и теперь уступаете по положению лишь королю и членам его семьи. Остальные: эконом, казначей, торговец — короче говоря, все — ниже вас.
      — Так вы не шутите?
      — Ничуть.
      Стеррен задумался. Интересно, чем чревато столь высокое положение в смысле ответственности? Он почти забыл о присутствии леди Калиры, но благородная дама напомнила о себе.
      — Милорд, — произнесла она.
      — Да, — вздрогнул Стеррен. — Слушаю.
      — Я тоже устала и голодна. Могу ли я удалиться, если у вас не осталось вопросов?
      Не в силах скрыть потрясения Стеррен кивнул;
      — Да... конечно!
      Леди Калира сделала реверанс и повернулась к двери.
      — Пришлите моих офицеров, — напомнил Стеррен. — После еды.
      Стеррен был уверен, что дама его слышала. Однако она выскользнула из комнаты, не проронив ни слова.
      Некоторое время он смотрел ей вслед.
      Превращение леди Калиры из сурового тюремщика в подобострастного подчиненного странным образом действовало на нервы. Юноша не привык к подобному обращению. Все эти поклоны и реверансы откровенно смущали и раздражали его.
      Но с другой стороны, было нечто заманчивое в том, что женщина не имеет права покинуть его комнату без разрешения. Конечно, такая зануда, как леди Калира, не могла соблазнить Стеррена, но обладание подобной властью само по себе выглядело весьма привлекательно.
      Однако все это было приложением к должности военачальника, полной неизвестных опасностей и неприятных обязанностей. Война означала мечи и кровь, смерть и убийства. Ничего подобного он не хотел.
      Может быть, ему как-нибудь удастся защитить королевство без войны, как это удалось его двоюродному дедушке, о существовании которого он никогда раньше не подозревал.
      — Милорд, — сказал Алдер, неожиданно прервав путаные мысли Стеррена. — Могу ли я повесить это в гардероб?
      Он держал в руках изрядно поношенную куртку военачальника.
      — Да, — ответил Стеррен,
      Неожиданно в нем проснулся интерес к собственности. Он хотел, чтобы каждый предмет занимал предназначенное ему место и чтобы в комнате был должный порядок. Совершенно ясно, если не возникнет непредвиденных обстоятельств, ему придется застрять здесь надолго.

      Он отодвинул тарелку и встал из-за стола. Алдер поднял глаза:
      — Милорд...
      — Можете продолжать, — раздраженно бросил Стеррен. Молодому человеку уже надоело это странное, постоянно оказываемое ему почтение. Алдер только-только приступил к еде, но, очевидно, был готов без промедления броситься исполнять любые приказы, которые соизволит отдать его военачальник.
      Но военачальник не соизволил. Военачальник чувствовал себя не в своей тарелке. Последние два часа его настроение постоянно переходило из одной крайности в другую. Обладание комнатой, титулом, должностью само по себе не было лишено приятности и могло, наверное, принести много удовольствия.
      Но все эти блага всучили ему насильно и от них при всем желании невозможно было отказаться. Ясно, что, несмотря на самоуничижительные жесты со стороны Алдера и леди Калиры, он по-прежнему остается пленником. Стеррен был абсолютно уверен, что, если он захочет отправиться в Этшар, Алдер или Догал, а скорее всего они оба, бросятся следом и остановят его, прежде чем он успеет выйти за пределы поселения.
      Юноше порядком надоели его охранники.
      Хорошо, что хотя бы леди Калира исчезла с глаз долой, и скоро он увидит другие лица.
      В этом, конечно, тоже были свои положительные и отрицательные стороны. Семманцы — варвары и наверняка представляли себе Девятого Военачальника совсем иначе. Как они отреагируют на его многочисленные недостатки? Перспектива казни на месте, о которой упоминалось в Этшаре, постоянно маячила на задворках его сознания.
      Пока военачальник с Алдером насыщались, Догал охранял дверь, вынуждая уже явившихся офицеров Стеррена ждать в коридоре.
      — Догал, — распорядился Стеррен, — скажите, что они могут войти.
      Стражник сделал шаг в сторону, пропуская трех офицеров, стоящих за дверью.
      Каждый из них, входя в комнату, кланялся, представлялся и отступал, чтобы пропустить следующего.
      — Андурон из Семмы, лорд Стеррен, — объявил первый с изящным поклоном, сопровождаемым легким звоном висящих на шее драгоценностей.
      Это был высокий мужчина лет тридцати — во всяком случае, значительно старше Стеррена. Андурона облегали роскошные одежды из синего шелка, и как каждый семманец он был черноволос и покрыт ровным загаром. Стеррену показалось, что между этим офицером и королем имеется некоторое фамильное сходство.
      Он также уловил тонкое благоухание — кажется, нечто цветочное.
      — Арл Крепкая Рука, — представился второй, наклонив голову.
      Он был короче Андурона раза в два, но по весу вряд ли уступал изящному офицеру. По прикидке Стеррена, Крепкой Руке тоже было лет тридцать. На нем был алый килт и желтая с красной вышивкой куртка. Арл источал запах кожи и пота.
      — Шемдер Смелый, — без всяких церемоний сказал третий. Он был жилист, сух и казался моложе первых двух офицеров. Его килт и куртку украшала изящная вышивка.
      Все трое более или менее выразили свою почтительность главнокомандующему, но было ясно, что их истинные чувства не соответствуют внешним проявлениям.
      Леди Калира демонстрировала свое презрение значительно тоньше.
      — Я — Стеррен из Этшара, — представился юноша, в свою очередь кланяясь.
      Он произнес слово «Этшар» правильно, отказываясь следовать произношению семманцев, пасующих перед сочетанием букв «тш».
      — Прошу прощения, милорд, — сказал Андурон, — но не будет ли правильнее именовать себя «Стеррен, Девятый Военачальник Семмы»?
      Слова легко текли из уст Андурона, и Стеррену очень хотелось ответить соответствующим образом. Однако скудное знание языка вынудило его ограничиться короткими фразами, сопровожденными не очень убедительной улыбкой.
      — Думаю, вы правы. Я еще не привык.
      Позади него Алдер поспешно заталкивал в рот последние куски хлеба.
      Три офицера некоторое время стояли в напряженном ожидании. Наконец Шемдер произнес:
      — Вы посылали за нами, лорд Стеррен?
      — Да, — спохватился Стеррен. — Конечно. Садитесь.
      Он указал на кресла, а сам, чтобы не столкнуться с пришедшими, несколько поколебавшись, присел на край кровати.
      Офицеры повиновались, расположившись полукругом. Стеррен тяжело вздохнул и произнес речь, состоящую из двух самых длинных за все время его пребывания в Семме фраз:
      — Я послал за вами, потому что мне сказали: я теперь военачальник, нравится мне или нет. Я хочу знать, что это значит и что я должен делать.
      Офицеры продолжали молча пялиться на него.
      — Вы не делаете мне легче, — растерянно произнес Стеррен.
      — Милорд, — заметил Шемдер, — вы так и не сообщили, что вам угодно от нас.
      — Мне угодно от вас знать, — ответил Стеррен, — что мне — вашему военачальнику — надо делать. Что от меня ждут. Вы трое мне скажете.
      Офицеры переглянулись, и слово опять взял Шемдер.
      — Милорд, будет крайне неуместно, если мы начнем указывать, что вам надлежит делать. Указывать — это ваш долг, наш долг — повиноваться.
      Стеррен подавил вздох. Либо эти люди отказываются признать чужака своим начальником, либо по-своему испытывают его, либо они просто-напросто тупы, упрямы и начисто лишены воображения. Короче говоря, помощи от этой троицы ждать не приходится. Но кое-что объяснить им все же придется.
      — Лорд Шемдер... — начал он.
      — Я не лорд, — прервал его Шемдер. Стеррен кивком головы признал свою ошибку и продолжил:
      — Тогда, Шемдер, расскажите мне о ваших обязанностях.
      — В настоящий момент, лорд Стеррен?
      — Естественно.
      Он надеялся, что использовал подходящее слово.
      — В настоящий момент у меня, милорд, нет обязанностей. Я не какой-нибудь часовой, я командую кавалерией Семмы.
      — Кавалерией? — слово было незнакомым. Стеррен взглянул на Алдера, который тут же пояснил:
      — Солдаты на лошадях.
      Стеррен кивнул, зафиксировав слово в памяти.
      — Прекрасно. Вы командуете кавалерией Семмы. Есть ли у вас специальный титул? Мне называть вас милорд или командир?
      — Капитан, милорд, — мрачно ответил Шемдер. — Называйте меня капитаном.
      — Благодарю вас, капитан Шемдер. И капитан Арл, не так ли?
      — Да, лорд Стеррен.
      В то время как Шемдер явно не выносил своего нового командующего, слова Арла дышали покорной безысходностью.
      — Капитан чего?
      — Пехоты, милорд. Это солдаты, которые дерутся стоя на ногах.
      Стеррен оценил любезность Арла, который объяснил новое слово, не вынуждая военачальника задавать вопрос.
      — И капитан Андурон?
      — Лорд Андурон, милорд. По старшинству я следую за вами и являюсь вашим заместителем. В моем подчинении находятся лучники и гарнизон замка. Я решаю вопросы снабжения и тому подобное.
      Он говорил с подчеркнутым безразличием, удобно развалившись в кресле.
      — О!
      Это звучало весьма многообещающе, особенно после того, как Алдер и лорд Андурон совместно объяснили ему незнакомые слова. Стеррен подумал, не сможет ли он свалить на них все обязанности и наслаждаться своим положением, лишь номинально пребывая в должности военачальника. В лорде чувствовалась холодная уверенность, которая, как надеялся Стеррен, не была напускной.
      — Сколько же у нас лучников?
      Ответ Андурона мгновенно развеял мечты и надежды Стеррена:
      — В настоящее время ни одного.
      — Ни одного?
      — Ни единого. Семма не воевала уже сорок лет. Старый Стеррен, хм... ваш достойный предшественник Восьмой Военачальник разрешил всем лучникам выйти в отставку и поручил моему отцу, а затем и мне подыскать им замену. Мы не сочли нужным сделать это. Лучники не производят особенного впечатления на парадах, да и дерево для луков стоит дорого. Но я уверен, что, если потребуется, мы найдем нужных людей и быстро их обучим.
      — Вот как! — Стеррен не понял некоторых слов, но для него было ясно, что подготовка умелого лучника требует гораздо больше времени и усилий, чем полагает лорд Андурон — особенно, если не осталось первоклассных стрелков, способных стать учителями.
      — А что... гарнизон? Это правильное слово?
      — Милорд говорит на семмате как уроженец королевства, — проговорил лорд Андурон.
      Стеррен стоически переварил издевательское подобострастие леди Калиры, подчеркнутое почтение Алдера и Догала, но это было уже чересчур. Юноша чуть не умер со смеху, когда до него дошел смысл последней фразы. С большим трудом ему удалось взять себя в руки. Офицер одарил его ледяным взглядом и продолжил:
      — Гарнизон замка, милорд, состоит из тех, кто окажется в его стенах в момент нападения.
      — Понимаю. Благородные лорды, слуги и так далее?
      — Конечно, нет, лорд Стеррен! Трудно ждать от аристократа, что тот согласится закрывать ворота, опускать решетки или швырять вниз камни. Что касается слуг, то у них имеются свои прямые обязанности. Я имею в виду жителей поселения и фермеров, которые вовремя успеют найти убежище за стенами замка.
      Стеррен некоторое время молча взирал на лорда Андурона и решил, что спором делу не поможешь, особенно на его убогом семмате. Вместо этого он повернулся и спросил:
      — Капитан Шемдер, сколько у вас людей и лошадей?
      — Двадцать человек, милорд, и двенадцать лошадей, — незамедлительно и с нескрываемой гордостью сообщил Шемдер.
      Стеррен понял, что в замок его сопровождала вся кавалерия Семмы. Это повергло военачальника в шок.
      — Капитан Арл?
      — В настоящее время, лорд Стеррен, под моим командованием находится шестьдесят мужчин и юношей, полностью вооруженных, хорошо обученных и готовых на все.
      Стеррен сильно сомневался, что инфантерия Семмы вообще к чему-либо готова. Интересно, что бы они стали делать, если бы на них напал правитель Этшара Пряностей? Одна городская стража Азрада VII насчитывала десять тысяч человек. Он мог захватить Семму с десятой частью своих регулярных вооруженных сил, не прибегая к помощи внутренних войск, флота, чародеев и поддержки других триумвиратов Гегемонии Этшар.
      Но это были Малые Королевства, и дела здесь обстояли иначе.
      Офицеры держались очень уверенно. Они наверняка лучше разбирались в ситуации, нежели он — иностранец.
      Но даже если это и так, то восьмидесяти пяти солдат и горстки испуганных фермеров все равно недостаточно для защиты такого большого замка, как Семма.
      — Лорд Андурон, — спросил Стеррен, — а как насчет магии?
      Молодой аристократ, казалось, был озадачен.
      — Что насчет магии, милорд?
      — Какие маги состоят под вашей командой?
      — Никаких, милорд, зачем они мне нужны?
      — Значит, они в пехоте или кавалерии?
      — Нет, — сказал Арл, а Шемдер отрицательно покачал головой.
      — Неужели в замке нет ни одного мага? — спросил уже по-настоящему испуганный Стеррен.
      Три офицера в недоумении уставились друг на друга.
      — Думаю, один-два найдутся, — заговорил наконец Андурон. — Королева Ашасса держит теурга, которого зовут Агор, и я слышал, как слуги болтали о якобы имеющемся среди них чародее. В поселении, кажется, живут гербалист и ведьма. Простите, лорд Стеррен, но почему вы спрашиваете?
      — Вы не пользуетесь магией?.. Да это же... — нет, он еще не знает, как сказать это по-семматски.
      Стеррен сделал глубокий вдох и начал снова:
      — В Этшаре лорд Азрад держит при себе лучших чародеев. Он использует их... их чародейство, когда на город нападают враги. На кораблях есть чародеи для защиты от... от других кораблей. Никто не осмелится начать большую... драку без магической поддержки.
      Он проклинал себя и всю Семму за то, что не смог найти правильного эквивалента слов «заклинание», «пират» и «битва».
      Несколько бесконечных секунд в помещении висела мертвая тишина. Затем Шемдер коротко бросил какое-то слово, которое Стеррену ранее слышать не доводилось.
      — Лорд Стеррен, у нас не принято использовать магию в военных целях.
      В тоне лорда Андурона Стеррен услышал окончательный приговор, однако удержаться от вопроса он не мог:
      — Но почему?
      В глубине его души вопрос, заданный по-этшарски, звучал куда сочнее.
      — У нас это не принято.
      Стеррен опустил глаза:
      — Понимаю. Простите меня. Я устал и мне надо отдохнуть.
      По правде говоря, ему требовалось время, чтобы переварить услышанное.
      — Идите. Продолжим после ужина. Мне надо будет... посмотреть на солдат.
      — Проинспектировать войска? — предложил свой вариант Арл.
      — Именно. — Стеррен кивнул и поднялся с кресла.
      Остальные немедленно вскочили и, поклонившись, оставили комнату.
      Лорд Андурон сделал глубокий поклон и изящно скользнул к двери; Арл переломился пополам, выпрямился и замаршировал к выходу; Шемдер наклонил голову и крадущейся походкой вышел в коридор.
      Стеррен посмотрел им вслед и выпалил по-этшарски:
      — Сборище идиотов!
      Численность и готовность войск к боевым операциям — это еще куда ни шло. Но отказываться от магической поддержки военных действий просто чудовищно! Кто оградит их от предательства? Кто разузнает планы врагов? Кто излечит их раны? Настоящее варварство — посылать солдат в бой, вооружив их только мечами.
      Интересно, а что, если им попадется противник, который не столь щепетилен и придерживается иных правил ведения войны?
      Они же обречены на поражение! Скорое и полное.
      Остается надеяться, что, пока он будет военачальником, ничего страшного не произойдет. По словам леди Калиры, его долг — защита Семмы. Но есть вещи, которые по своей природе не могут быть защищены.
      Из уст военачальника вырвалось непристойное ругательство на родном этшарском языке.
      — Милорд? — обратился к нему Алдер, пораженный столь бурным взрывом эмоций.
      — Ничего, — ответил Стеррен, — ничего.
      Постепенно юноша успокоился, и в его голове возник другой вопрос:
      — Что сказал Шемдер об использовании магии в войне?
      Алдер замялся:
      — Вы имеете в виду слово «гахар»?
      — Именно.
      Стеррен заметил смущение солдата, но продолжал внимательно смотреть ему в глаза.
      — Это означает... — неохотно протянул Алдер. — Это означает лицо, не имеющее культуры, лицо, которое не может находиться среди обычных людей.
      Стеррен немного подумал и взглянул на дверь, через которую исчез Шемдер Смелый.
      Ситуация была настолько комичной, что юноша не выдержал и расхохотался. Великие боги, житель Малого Королевства назвал коренного этшарца варваром!
      Алдер смотрел на веселящегося Стеррена с удивленной улыбкой. Похоже, он не был разочарован своим новым главнокомандующим.

      Вся одежда из гардероба бывшего военачальника сидела на нем отвратительно. Стеррен Восьмой не был таким гигантом, как Алдер или Догал, но все же по всем параметрам на несколько дюймов превосходил своего внучатого племянника.
      Несмотря на это, Стеррен решил надеть что-нибудь из платья предшественника и затянуться потуже. Ему предстоял ужин в обществе короля за верхним столом, а у него не осталось ни одной целой куртки.
      Более того, покрой его одежды совершенно не соответствовал господствующей в Семме моде, предусматривающей широкие рукава и обязательно яркую вышивку.
      Стеррен выбрал нечто элегантное, отдаленно напоминающее тунику из черного шелка с золотым рисунком и черные кожаные штаны. Черный цвет господствовал в гардеробе бывшего военачальника. Видимо, это имело какое-то отношение к тому посту, который занимал владелец одежды.
      С другой стороны, не исключено, что двоюродный дедушка просто-напросто тяготел к драматическим, может быть, даже несколько болезненно-мрачноватым эффектам.
      Юноша со вздохом подумал, что ему придется потратить уйму времени, подгоняя себе гардероб дедушки.
      Нет, не придется, тут же поправил себя Стеррен, и его лицо просветлело. Теперь он аристократ! Для такой нудной работы, как шитье, можно найти слугу. В замке наверняка есть портной.
      Он натянул выбранный костюм через голову и взглянул в пожелтевшее зеркало с растрескивающейся амальгамой.
      Великие боги, ну и картина! Туника доходила ему почти до колен. Штаны висели мешком. Он выглядел маленьким мальчиком, вырядившимся в одежду своего отца.
      Стеррен поспешно принялся приспосабливать ремни и части костюма.
      Задрав пояс штанов почти под мышки и подвернув штанины, он добился более или менее приемлемого результата. Туника долго сопротивлялась, но военачальник победил, приспособив один над другим два поясных ремня и загнав под них лишнюю ткань. Покрытые вышивкой рукава пришлось закатать.
      Когда он критически изучал свою внешность в зеркале, в дверь кто-то постучал.
      — Кто там?
      — Принцесса Лура, лорд Стеррен, — ответил голос Алдера.
      Принцесса? Стеррен еще раз внимательно оглядел себя. Н-да, выглядит он преглупо, но так или иначе встретиться с людьми придется. Он поджал губы, решив не откладывать неизбежное:
      — Входите!
      Дверь распахнулась, но Стеррен никого не увидел. Юноша в растерянности опустил глаза.
      — Привет, — сказала принцесса, улыбаясь и глядя на него снизу вверх. — Ты выглядишь ужасно смешным в этом наряде. У тебя нет другого, который сидит получше?
      Стеррен не любил детей, но Лура, которой он не дал бы больше девяти, обладала совершенно неотразимой улыбкой. Кроме того, она ведь была принцессой.
      — Нет, — ответил он. — Боюсь, что нет. Одежда, которую я привез, износилась.
      — Разве ты не мог купить новую? — спросила девочка.
      — У меня не было времени.
      — Да, думаю, что действительно не было.
      Она помолчала и несколько смущенно призналась:
      — Я хотела посмотреть на тебя. Никогда не видела человека из Этшара.
      Стеррен обратил внимание, что Лура правильно произносит слово «Этшар», даже на семмате, и одобрительно кивнул.
      — Я понимаю, — сказал он. — Я должен казаться... выглядеть...
      Небогатый словарный запас опять подвел Стеррена, но, поднатужившись, он произнес:
      — Я никогда раньше не видел принцесс.
      — Даже в Этшаре?
      — Даже в Этшаре. Там только одна принцесса, я никогда ее не встречал.
      Строго говоря, принцесс в Этшаре не было вообще. Но сестра Азрада VII — Ирма Неудачливая стояла где-то близко к этому титулу. Стеррен не имел ни малейшего представления, кем бы она была в Семме: по-этшарски же ее называли просто леди Ирма.
      — А у нас здесь ужасно много принцесс! — гордо объявила Лура. — Ну, во-первых, я. Затем мои сестры. Ашасса живет в Калитоне со своим мужем — принцем Табаром. Но здесь остаются Ниссита и Ширрин. Кроме того, есть моя тетя Санда. Всего — четыре, не считая Ашассы.
      — Четыре, мне кажется, хорошее число, — отозвался Стеррен с глуповатой ухмылкой.
      Лура наморщила лоб.
      — Я вовсе не маленькая, — заявила она, — и ты не должен мне постоянно поддакивать.
      — Прошу прощения, — ответил Стеррен, придав лицу серьезное выражение. — Я не хотел... Сколько принцессе лет?
      Он внимательно всмотрелся в лицо девочки. Определить возраст было трудно, однако сильное сходство с отцом-королем бросалось в глаза.
      — Семь, — ответила она. — Восемь исполнится в месяц Льдов — в девятый день.
      — А я родился восьмого числа месяца Оттепелей.
      Лура кивнула и наступило напряженное молчание. Они стояли, то глядя друг на друга, то осматривая комнату, пока доведенный до отчаяния Стеррен не произнес:
      — Итак, меня хотелось увидеть, потому что я из Этшара?
      — Да, в основном поэтому. Кроме того, военачальник, я думаю, очень важная персона. Все остальные тоже хотят вас увидеть, но они остались внизу. Ширрин боится, а Ниссита заявляет, что у нее нет времени на подобные глупости. Она все время старается вести себя как взрослая. Ей двадцать один год, а она даже не помолвлена. Не понимаю, почему она так сильно воображает о себе!
      Стеррен кивнул. Крошка-принцесса, очевидно, любила поговорить, — еще одно сходство с отцом, подумал он. Интересно, не расскажет ли ему это существо что-нибудь интересное о замке и его обитателях. Лура явно не была скрытной особой.
      С другой стороны, что она могла знать по существу? Сплетни о сестрах — одно, а обязанности военачальника — совсем другое.
      — Значит, ты настоящий военачальник? — спросила она, нарушая ход его размышлений.
      — Так мне сказали.
      — Ты убил много людей?
      Стеррен содрогнулся и, подчеркивая каждое слово, ответил:
      — Я никого не убивал.
      — О... — Лура явно была разочарована. Однако разочарование длилось недолго.
      — Как там в Этшаре? — поинтересовалась она.
      Стеррен непроизвольно посмотрел сквозь широкое окно на бесконечную, простирающуюся к северу равнину:
      — Очень тесно. Много людей. — Указав на окно, он продолжил: — Представим, мы — на вершине башни у Западных ворот и смотрим через весь город. Восточная стена окажется на половине пути к... месту, где восходит солнце. И все это пространство заполнено улицами, лавками и домами. Все это внутри стен.
      Он не знал слова «горизонт» и надеялся, что Лура поймет его объяснение.
      Принцесса взглянула в окно и спросила:
      — А где же фермы?
      — За стенами.
      Она скептически скривила личико, но Стеррен спорить не собирался:
      — Был вопрос, был ответ.
      Она пожала плечами:
      — Ты прав. Я действительно спросила. Когда ты спустишься вниз? Все с нетерпением ждут тебя.
      — Неужели?
      — Ну конечно же, глупый! Ширрин умирает, хочет с тобой познакомиться.
      — Ах, она даже умирает?
      Припомнив, кто такая Ширрин, он не мог понять, с какой стати принцесса так жаждет увидеть его.
      — Да, да! Ширрин очень хочет на тебя посмотреть!
      Стеррен беспомощно огляделся. Конечно, по положению, Лура выше его. Но позволяет ли ее нежный возраст распоряжаться Девятым Военачальником Семмы?
      Все еще сомневаясь, юноша неохотно последовал за принцессой, когда та выбежала из комнаты.
      Спустившись на первый этаж, они свернули в короткий коридор и, проскользнув через неприметную дверь из резного дуба, оказались в просторной прихожей. Стены здесь были обшиты деревянными панелями, в оконных нишах стояли обтянутые бархатом скамьи. Лура протащила Стеррена за руку через все помещение к другой двери.
      Они вошли в небольшую залитую солнцем гостиную. Лура все еще держала Стеррена за руку. При их появлении все, кто находился в комнате, вскочили со своих мест.
      Стеррен оказался лицом к лицу с двумя женщинами и девочкой, наверное, чуть моложе его самого. Все трое взирали на него с недоумением.
      — Ширрин! Ты только посмотри, кого я нашла! — объявила Лура.
      Лицо девочки залила яркая краска, она поспешно оглянулась, словно искала, где можно спрятаться. Не найдя ничего подходящего, она с вызовом посмотрела на Стеррена. Щеки ее пылали.
      Старшая дама с неодобрением взглянула на маленькую принцессу:
      — Лура, следи за своим поведением.
      Девица постарше сверлила Стеррена взглядом. Было ясно, что юная леди заметила его наряд, и у нее сложилось не слишком высокое мнение о его обладателе.
      Впрочем, не исключено, что такое мнение возникло бы у нее в любом случае. Он был убежден, что девица фыркнула бы от презрения, если бы фырканье не было признаком дурного тона.
      Стеррен вежливо улыбнулся.
      — Приветствую вас, — произнес он. — Я Стеррен из Этшара, или, как меня здесь называют, — Стеррен, Девятый Военачальник Семмы.
      — Милорд Стеррен, — заговорила старшая дама, — мы рады видеть вас! Я Ашасса, когда-то из Танории, а это мои дочери — Ниссита (последовал кивок в сторону девицы постарше) и Ширрин. — Кивок в сторону пылающей девочки. — С Лурой, насколько я понимаю, вы уже знакомы.
      — Да, — ответил Стеррен. — Она представилась сама.
      Он понял, что беседует с королевой Семмы и, видимо, без приглашения вторгся в семейные апартаменты короля.
      От этой мысли у юноши засосало под ложечкой. Он быстро огляделся.
      На вид комната казалась довольно приятной. Каменный пол устилали яркие ковры. Стены с трех сторон были выкрашены в белый цвет, четвертая сплошь состояла из окон-витражей в форме цветов с красными и белыми лепестками. Несколько низких диванов, крытых красным бархатом, и такое же количество столиков из кованого чугуна с мраморными столешницами размещались там и сям по всему помещению.
      Н-да! Роскошью это не назовешь! Стеррену еще не приходилось видеть помещений, выдержанных в таком странном стиле.
      Королева улыбнулась:
      — Порой Лура бывает чрезмерно импульсивной, но, конечно, мы все с нетерпением ждали встречи с вами. С нашим давно потерянным родственником.
      — Довольно далеким, по правде говоря, — вставила Ниссита, многозначительно поглядывая на штаны Стеррена.
      — Лура сказала, что вы хотели немедленно видеть меня и что Ширрин очень хочет со мной познакомиться, хотя я не понимаю...
      Его речь прервал возмущенный вопль принцессы Ширрин. Ее лицо, успевшее приобрести почти нормальный цвет, побагровело. Девушка повернулась и бросилась вон из гостиной.
      Стеррен, ничего не понимая, смотрел ей вслед.
      Лура громко хихикала. Ниссита бросила на младшую сестру полный отвращения взгляд. Глаза королевы сверкнули гневом.
      — Я сказал что-то не то? — спросил Стеррен, обращаясь к королеве.
      — Нет, нет, — заверила его Ашасса. — Во всяком случае, ничего страшного. Это все проделки Луры. Конечно, Ширрин ведет себя довольно глупо. Но ей тринадцать лет — очень впечатлительный возраст, а Лура делает все, чтобы смутить ее. Так что не беспокойтесь. — Она повернулась к Луре и жестко сказала: — Лура, ступай и извинись перед сестрой.
      Хихиканье сразу же умолкло.
      — За что? — спросила девочка. — Я же ничего не сделала!
      — Поступай, как тебе сказано!
      Осознав, что далее спорить опасно, очаровательная крошка отправилась вслед за Ширрин.
      — Прошу извинить нас, милорд, — произнесла королева, когда дверь за Лурой закрылась. — Эти девчонки обожают поддразнивать друг друга. С тех пор как наш теург Агор впервые сообщил о вас, Ширрин просто живет романтическими историями об Этшаре, военачальниках и утерянных наследниках, а Лура делает из сестры посмешище.
      — Глупости эти романтические истории, — заявила Ниссита. — Много шума из ничего!
      Стеррен ничего не ответил, и королева продолжила:
      — Но коль скоро вы уж здесь, милорд, я должна сознаться, что Лура не так далека от истины. Нам действительно натерпелось увидеть вас и побеседовать с вами. Никто из нас не удалялся от этого замка более чем на несколько лиг. Этшар представляется нам необычайно экзотическим местом. Присаживайтесь и расскажите что-нибудь о нем.
      Стеррен с неохотой уселся на бархатный диванчик. Королева Ашасса и Ниссита расположились напротив.
      — Что вы хотели бы услышать? — спросил Стеррен.
      По выражению лица принцессы было ясно, что она не хочет слышать ничего; однако Ашасса казалась искренне заинтересованной.
      — Это правда, что Этшар Пряностей очень велик и его невозможно охватить взглядом от края до края?
      — Что же, — начал Стеррен, переварив вопрос, — это зависит от того, где встать. Я думаю, что с... с башни замка правителя можно увидеть стены с обеих сторон. Но в целом это — правда.
      Королева задавала и задавала вопросы, и Стеррен, как мог, старался на них ответить. Постепенно тема беседы сместилась к началу правления Азрада VII, к чародеям и другим представителям магического искусства. Стеррен расслабился, успокоился и начал получать от беседы огромное удовольствие. Ашасса, несмотря на монарший титул, оказалась весьма приятной особой.
      Принцесса Ниссита, напротив, не произнесла ни слова и в конце концов удалилась с надменным видом.
      Через некоторое время бесшумно появился слуга и объявил, что к ужину все готово. Королева Ашасса поднялась, и Стеррен на какое-то мгновение подумал, что она предложит ему руку, чтобы он сопроводил ее к столу. Он видел, что именно так поступали леди в Этшаре.
      Но либо правила этикета здесь были иными, либо различие в положении между королевой и военачальником было слишком велико. Ашасса пошла одна, и Стеррену ничего не оставалось как следовать за ней.
      В трапезную был превращен тронный зал, в котором утром король принимал Стеррена. Столы на козлах были покрыты белоснежными скатертями. Вдоль столов выстроились принесенные откуда-то стулья. Королевский трон убрали. Вместо него на подиуме возвышался стол для семьи и приближенных Фенвела Третьего.
      Королева Ашасса поднялась по ступенькам, а Стеррен направился к одному из свободных стульев у длиннющего нижнего стола.
      Слуга притронулся к его локтю и прошептал на ухо:
      — Милорд, ваше место — справа от короля.
      С этими словами он указал на кресло за верхним столом, всего через два места от королевы.
      При мысли о том, что ему придется сидеть и принимать пищу на глазах десятков, а может быть, сотен людей, Стеррена охватил ужас. Он в своем плохо сидящем костюме с простыми этшарскими манерами будет наверняка выглядеть чужим среди этих разряженных варваров с их аристократическими замашками. Слуга осторожно взял Стеррена за локоть и, преодолевая сопротивление, осторожно повел к короткой лестнице на подиум.
      На последней ступеньке Стеррен справился с волнением и далее проследовал с достоинством и вполне самостоятельно.
      Принцессы, с которыми он был уже знаком, заняли кресла рядом с королевой. Справа, через два места от военачальника, уселся молодой человек примерно его возраста и очень похожий на короля. Рядом с ним, на одно место дальше, — еще более молодой человек с теми же фамильными признаками. Помещение заполнял ровный гул голосов, но Стеррен, плохо зная семмат, так и не смог уловить, о чем беседуют гости.
      Затем в сопровождении солдат и нескольких придворных появился король. Воцарилась тишина. Те, кто успел сесть, поднялись, Стеррен с небольшим запозданием последовал общему примеру. По мере того как группа продвигалась по залу, придворные по одному отделялись от нее и оставались стоять рядом с предназначенными для них стульями.
      Король Фенвел проследовал до своего кресла и уселся, в то время как его телохранители выстроились вдоль стены. Его величество вежливо кивнул, и все гости тоже заняли свои места.
      Тихий говор тут же возобновился и вскоре перерос в изрядный шум, сквозь который время от времени доносился стук ножей и вилок.
      «Как в изрядно заполненной посетителями этшарской таверне», — подумал Стеррен. Он почему-то ожидал, что аристократы станут вкушать в полной достоинства тишине.
      Глупейшее предположение! Люди остаются людьми, невзирая на титулы.
      Мужчина средних лет уселся справа от него и с улыбкой произнес:
      — Приветствую вас. Я Алгарвен, Восьмой Кайтахе.
      — Восьмой, кто? — выпалил Стеррен, прежде чем успел себя сдержать.
      — Кайтахе... о... Вы, видимо, не знаете слова. Позвольте подумать.
      Мужчина поморгал, нахмурил лоб, затем улыбнулся и произнес по-этшарски:
      — Эконом!
      — Вы говорите по-этшарски? — радостно спросил Стеррен.
      — Всего несколько слов.
      — О... — Военачальник был ужасно разочарован.
      Однако он тут же вспомнил о вежливости и представился.
      — Мы все здесь знаем, кто вы, — заверил его Алгарвен.
      Несмотря на это, Стеррен не ощутил никакой гордости за себя.
      — А сейчас позвольте мне рассказать кто есть кто за этим столом, — сказал Алгарвен и начал показывать.
      — Короля и королеву вы знаете. Слева от королевы сидит казначей. Его зовут Адреан.
      Адреан оказался пухлым мужчиной под пятьдесят в одеянии отвратительного багрового цвета. Его толстую шею украшала тяжелая золотая цепь.
      — За ним — старая Инрия, наш торговец. Если бы не годы, она сама отправилась бы на ваши поиски.
      Инрия была древней беззубой каргой, затянутой в черный бархат. Злобно ухмыляясь, старуха оглядывала зал.
      — Далее три принцессы — Ниссита, Ширрин и Лура...
      — Я сегодня встречался с ними, — заметил Стеррен.
      — Вот как! Знакомы ли вы с принцами?
      Алгарвен повернулся в другую сторону и указал на четырех представителей королевской семьи, старшему из которых было лет восемнадцать, а младшему — десять-одиннадцать.
      — Пока нет, — ответил Стеррен.
      — Итак, здесь мы имеем — Фенвела Младшего, наследника престола и его братьев: Тендела, Райела и Дерета.
      — Прекрасная семья, — заметил военачальник.
      — Король явно не манкировал своими обязанностями, поставляя наследников. Его отец тоже потрудился на славу. За первым столом ближе к краю сидят братья Его Величества — принц Райел и принц Алдер, а также сестра — принцесса Санда. Еще один брат Тендел Старший опрометчиво позволил убить себя на дуэли два года назад.
      — А... — Стеррен не мог придумать, что бы еще сказать.
      От дальнейших мук его избавило появление слуг с подносами, полными мяса, хлеба, фруктов и сыров.
      После этого торжественная трапеза превратилась в обычный ужин. Проголодавшийся Стеррен тут же забыл, что он сидит на виду у всех и с удовольствием принялся набивать живот.
      Это не мешало ему поддерживать вежливую беседу с экономом Алгарвеном и с королем Фенвелом. Беседа эта в основном состояла из простых вопросов, односложных ответов и не требовала большого умственного напряжения. Каждый раз, не находя нужных слов, юноша просто тянулся за очередным апельсином или начинал намазывать масло на булочку.
      К концу ужина он уже чувствовал себя вполне раскованно в обществе короля и своих сотоварищей — лордов. Ведь в конце концов они, несмотря на все свои титулы, были просто людьми, и он — один из них.
      Когда ему в голову пришла эта мысль, он нимало подивился ей. Быстро же он адаптировался в новой, совершенно непривычной для него ситуации.

      Казармы у ворот замка находились в относительном порядке. Однако слово «чистые» к ним было неприменимо. Трещины в полу забивала многослойная грязь, в углах висела не истребленная при уборках паутина. Выбеленные стены украшали пятна. Некоторые, особенно вблизи пола, выглядели особенно неаппетитно.
      В жизни Стеррену доводилось видеть и худшие помещения — его собственная комната на улице Баргин была немногим лучше.
      В животе ощущалась приятная сытость, в голове немного плыло, и новоиспеченный военачальник решил не придираться к мелочам.
      Из трапезной он направился прямо в казармы, чтобы покончить на сегодня со всеми делами. Стеррен напомнил себе, что главное — это взглянуть на людей, которыми ему придется командовать, а вовсе не критиковать сложившийся порядок.
      И все же ему казалось, что уважающие себя солдаты должны содержать свое жилище в более пристойном виде.
      Стеррен не стал заглядывать в солдатские мешки или под узкие кровати. Во-первых, он не имел представления, что там искать, а во-вторых, это представлялось ему вторжением в личную жизнь подчиненных. Он бросил взгляд на койки. Одно одеяло служило покрывалом, расстеленным без единой морщинки, второе, туго свернутое — подушкой. Стеррен не видел ничего, что заслуживало бы замечания.
      Он проследовал в оружейную, где образцы орудий убийства стояли вдоль стен или были закреплены на многочисленных стеллажах. Стеррен подошел к одному из них и вытащил первый попавшийся меч. Клинок вышел с трудом, оставив на деревянных прорезях следы ржавчины. Скрытая в гнезде часть клинка совсем заржавела, а пересохшее кожаное покрытие рукоятки растрескалось в руке. Поднялся клуб серой пыли, и Стеррен чихнул.
      Он услышал, как позади некоторые солдаты смущенно переминаются с ноги на ногу. Стеррен осторожно вернул меч на прежнее место.
      Военачальник чувствовал, что следует сделать выговор, но не знал, к кому обратить свое гневное замечание. Более того, он едва вышел из юношеского возраста и не очень внушителен по габаритам. Все солдаты были значительно старше и крупнее его. Конечно, пост дает ему право бранить подчиненных, невзирая на их подавляющее превосходство в силе, Стеррен не нашел в себе мужества проверить теорию практикой
      Позже, сказал себе военачальник, когда он немного осмотрится, надо будет предпринять что-то в этом отношении.
      Несмотря на все оправдания, он немного стыдился своей трусости.
      — Милорд, — раздался чей-то голос. — Для боевой подготовки мы пользуемся вон тем оружием. — Говорящий ткнул пальцем в сторону двери.
      Стеррен извлек меч из указанного стеллажа. Совсем другое дело — никакой ржавчины, рукоятка мягкая, эластичная. Сам клинок, однако, изрядно затуплен.
      Что ж, это все-таки учебное оружие. Он молча кивнул и вернул меч на место.
      Как жалко, что он так мало знает о мечах. Юноша понятия не имел, что следует проверять. Ржавчина, однако, весьма дурной знак. Главнокомандующий повернулся лицом к солдатам. Н-да! Конечно, нельзя было ожидать, что все они окажутся горами мышц, как его личные телохранители Алдер и Догал, но такое... Строго говоря, все солдаты были несколько пузатыми и чересчур жирными. Мысленно Стеррен сравнил их с городскими стражниками Этшара.
      Королевская армия Семмы существенно проигрывала по всем статьям. «Кучка мягкотелых переростков», — подумал юноша. Конечно, среди стражников тоже встречались толстяки, но они никогда не были мягкотелы. Несмотря на толщину, в них чувствовалась жесткость и решительность, необходимые для наведения порядка в самом большом, самом богатом и самом буйном городе Мира.
      Алдер сказал, что Семма не воевала уже сорок лет. Остается надеяться, что в этом отношении ничего не изменится.
      А если начнется сражение и ему придется стать во главе этих жалких вояк... Что же, Семма — не его отечество. Капитулировать никогда не поздно.
      Надо только узнать, как в этих краях поступают с военнопленными.
      Стеррен вернулся в казарму. Что такое? Этого он не заметил. Одну из коек двигали. Расстояние между ней и соседней кроватью вдвое превышало расстояние между всеми остальными. Пол на освобожденном пространстве был чище и светлее, чем в остальном помещении.
      Стеррена одолело любопытство.
      — Вот вы, — сказал он, обращаясь к одному из солдат, — отодвиньте-ка кровать от стены.
      Солдат беспомощно оглянулся на товарищей, которые почему-то дружно отвели глаза.
      — Ну живее! — скомандовал Стеррен, вспомнив, как леди Калира понукала лошадь.
      Солдат медленно, словно надеясь на чудесное спасение, подвинул койку.
      Пол у стены был аккуратно расчерчен мелом. Стеррен широко ухмыльнулся. Кто бы подумал, что у него и этих варваров найдется нечто общее.
      — Три кости? — спросил он по-этшарски.
      Все молча уставились на него. Стеррен исхитрился повторить это на семмате.
      Один из солдат отрицательно покачал головой:
      — Нет, двойной флэш.
      Кто-то двинулся, чтобы заставить его замолчать, но было поздно. Повисла напряженная тишина.
      — Какие ставки? — поинтересовался военачальник, знаком показав, что опасаться нечего. — Пасс объявляется после первого проигрыша или после второго?
      Как хорошо, что Догал просветил его по поводу игровой терминологии во время путешествия!
      Любимая игра. Вот чего не хватало ему, чтобы почувствовать себя здесь как дома.
      Он получше узнает своих людей и заработает немного деньжат. Последнее будет очень кстати, если ему все-таки вздумается бежать.
      Стеррен нащупал на поясе кошель и вытащил монету:
      — Ставлю один сребреник.
      Солдаты неуверенно переглянулись, послышалось чье-то осторожное покашливание. Наконец один решился:
      — Но, милорд...
      — Во время игры можете звать меня просто Стерреном.
      — Хорошо, милорд... м-м-м... Стеррен. Мы обычно играем по медяку.
      — Великолепно. Может, кто-нибудь разменять сребреник? И у кого кости?
      Через мгновение Стеррен и три солдата уже делали ставки, бросая медные монеты в начерченные квадраты. Об инспекции было забыто.
      Когда кости покатились по полу, в груди Стеррена разлилось знакомое тепло, однако на сей раз состояние полного единства с маленькими кубиками почему-то отсутствовало.
      Он отнес это на счет незнакомого окружения и выбросил двойку, пропустив, таким образом, очередной бросок.
      Было глубоко за полночь, когда Стеррен, прислушиваясь к печальному звону нескольких оставшихся в кошельке монет, устало вскарабкался в свою комнату на башне. Невезение преследовало его весь вечер.
      Способности или магия, которые неизменно сопутствовали ему в тавернах Этшара, здесь на чужбине не действовали.
      «Что со мной, — размышлял он, взбираясь по тускло освещенным ступеням. — Что случилось? Если так пойдет и дальше, от игры в кости придется отказаться».
      Идея эта ужасала его.
      Однако печальные мысли улетучились, когда он добрался до места и увидел у дверей стоящего на посту Алдера. Проходя по короткому коридору, Стеррен воскресил в памяти события прошедшего дня.
      Бесспорно, денек выдался суетливым. Оставалось надеяться, что второго такого не будет.
      Алдер распахнул дверь и вошел следом за военачальником. Пока Стеррен зевал, солдат зажег свечу и замер в ожидании новых распоряжений.

      Стеррен потянулся, немного подумал и выставил Алдера из комнаты. Когда дверь за спиной солдата захлопнулась, он удостоверился, что легко сможет найти свои пожитки, и улегся на бескрайнюю кровать.
      Суматошный день, аристократические родственники, азартная игра, неожиданно крупный проигрыш... Кровь сильно стучала у него в висках.
      Сон не шел.
      Стеррен все еще лежал, открыв глаза, когда в дверь еле слышно постучали.
      — Что такое?
      Дверь скрипнула, и в образовавшуюся щель просунулась голова Алдера.
      — Один человек хочет вас видеть, — извиняющимся тоном произнес страж. — Говорит, по важному делу.
      — В такой час?
      — Он уже несколько раз приходил, но вас не было, — пояснил Алдер.
      Справедливо, подумал Стеррен и сказал:
      — Хорошо. Какого рода дело?
      — Он не говорит. По-моему, речь идет о долгах вашего двоюродного деда.
      — О долгах? — такое известие не вдохновляло. — Кто этот человек?
      Поразмыслив немного, Алдер ответил:
      — Я думаю, бродячий торговец. Продает всякую пустяковину. Не знаю его имени, но раньше я с ним встречался. Он действительно вел дела со старым военачальником.
      — А чем он все-таки торгует?
      — Да, разной мелочью, — пояснил Алдер.
      Первым движением Стеррена было приказать солдату прогнать незваного посетителя прочь, но любопытство все же взяло верх. Интересно, какие дела вел его предшественник с бродячим торговцем пустяковиной? Почему торговец так настаивал на встрече, да еще в такое неурочное время?
      — Впустите его.
      Алдер нырнул в темноту и через секунду в комнату проскользнул другой человек. Дверь за ним бесшумно закрылась.
      Пришелец был невысок, с черными, чуть тронутыми сединой волосами. Складки на лице и под подбородком свидетельствовали о том, что в последнее время он жил впроголодь. Грязная коричневая рубаха болталась на нем как на вешалке, еще более грязные серые штаны подпоясывала потрепанная веревка, его сапоги неожиданно хорошего покроя были основательно поношены и тоже заляпаны грязью. Однако когда мужчина приблизился, Стеррен заметил, что его тщательно расчесанные волосы блестят, а лицо и руки чисто вымыты.
      Очутившись в комнате, гость тщательно проверил дверную защелку, затем повернулся и вежливо, но в то же время немного небрежно поклонился.
      — Приветствую вас, лорд Стеррен, — сказал он. — Разрешите представиться. Лар сын Самбера, торгую всякой всячиной, а иногда приворотным зельем и даже ядами.
      Прежде чем Стеррен успел что-то сказать, Лар продолжил:
      — Думаю, вам очень хочется знать, что могло быть общего между мной и старым Стерреном и какой счет я пришел уладить. По правде говоря, дело не в расчетах. Товар, который я предлагаю, весьма особый. Ваш двоюродный дед был единственным моим покупателем.
      Он замолчал, поглядывая на Стеррена. Его лицо оставалось на удивление неподвижным. Никаких эмоций.
      Стеррен заинтересованно кивнул:
      — Продолжайте.
      — Но я вас совсем не знаю.
      — Я тоже вас не знаю.
      Лар медленно кивнул:
      — Справедливо. Кроме того, у меня тоже нет выбора. — Торговец немного помялся и вдруг торопливо выпалил: — Я ваш главный шпион. Торгую информацией. Это — тайна, которую ваш дед тщательно оберегал. До настоящего времени никто в Семме не знал о моем существовании. Рассказав все это, я вручил вам свою жизнь, милорд.
      Маска холодного безразличия на лице ночного гостя никак не вязалась со смыслом сказанных им слов. Его крайнее волнение выдала только эта торопливая скороговорка.
      Стеррен потратил некоторое время на осмысление слова «шпион», затем улыбнулся и показал на кресло:
      — Садитесь и расскажите поподробнее.
      Выражение лица Лара не изменилось, однако Стеррен понял, что торговец пустяковиной испытал огромное облегчение.
      Он и сам обрадовался, — приятно услышать, что его предшественник использовал шпионов, не полагаясь на своих офицеров и их людей.
      Неожиданно в голову Стеррену пришла мысль, а что, если... ведь Лар много путешествует и торгует информацией.
      — Вы говорите по-этшарски?
      Лар, удивленный подобным вопросом, ответил не сразу:
      — Немного. В основном я владею офкаритом, ксиналлионским, танорианским и Торговым наречием.
      Стеррену никогда не доводилось слыхивать о танорианском языке, но сейчас это было не важно. Он выпалил несколько вопросов на родном этшарском.
      Лару пришлось неоднократно просить Стеррена говорить помедленнее, несколько раз они переходили на семмат, иногда отчаянно жестикулировали, но тем не менее юноша мог общаться с главным шпионом так свободно, как он уже давно ни с кем не общался.
      К сожалению, то, что поведал Лар, вызывало тревогу.
      Офкар и Ксиналлион планировали совместное нападение на Семму.
      Хотя Стеррен все время пытался убедить себя, что война маловероятна, услышанное сообщение не удивило его.
      Намного удивительнее оказалось то, что предстоящее вторжение ни для кого не являлось тайной. Именно подозрения о планируемом нападении вынудили леди Калиру столь спешно отбыть в Этшар. Аристократы были уверены, что переживут войну, если заблаговременно обзаведутся военачальником.
      Лар, однако, не ограничился заявлением о приближении войны. Он в деталях обрисовал ситуацию в королевстве и объяснил, почему кровь еще не пролилась.
      Основная причина войны лежала на поверхности. Как Офкар, так и Ксиналлион хотели захватить земли и богатства Семмы. В течение трех веков эти два довольно сильных государства оставались заклятыми врагами и шесть раз воевали друг с другом. В первой войне Офкар сумел присоединить к себе Семму — бывшую провинцию Ксиналлиона, а во второй — Ксиналлион отвоевал ее обратно. Во время Третьей Офкаро-Ксиналлионской Войны, а именно в 5002 году, Семма под предводительством Тендела Великого восстала против жестокого ига Ксиналлиона и добилась независимости. Новое государство выступило на стороне Офкара, обеспечив его победу.
      Пять лет спустя, когда умер Тендел, Офкар вторгся в Семму и сделал попытку ее аннексировать. Семма выжила, призвав на помощь Ксиналлион.
      С тех пор политика Семмы заключалась, во-первых, в сбалансировании сил между Офкаром и Ксиналлионом путем заключения союза с тем из них, кто на данный момент оказывался слабее, и, во-вторых, в постоянном стравливании этих государств друг с другом. Сын и наследник Тендела Райел Упорный прекрасно понимал все преимущества такой политики, и лишь когда он постарел, ослаб и полностью потерял контроль над ситуацией, между Ксиналлионом и Семмой в 5026 году вспыхнула война. Его преемник Тендел II, известный под именем Тендел Кроткий, правил двадцать два года, не позволяя вышеупомянутому балансу сил нарушиться.
      Ему наследовал Райел Глупый, правивший девять лет, шесть из которых он воевал с Офкаром. Война, естественно, была проиграна.
      Его сын Фенвел I, именуемый также Фенвелом Жирным, преуспел гораздо больше. За двадцать один год его пребывания на троне не случилось ни одной войны.
      Идея баланса сил начала постепенно размываться по мере того, как короли Семмы стали забывать о неустойчивости своего положения. Фенвел II, он же Фенвел Воитель, сражался с Офкаром семь лет. Надо сказать, что он победил — единственный раз Семме в одиночку удалось одолеть Офкар, но семь лет войны удовольствия никому не доставили. В народе до сих пор ходили истории об ужасах Третьей Семмо-Офкарской Войны.
      Ослабленность Семмы привела к победе врага в Третьей Семмо-Ксиналлионской Войне во время правления Райела III. Он получил прозвище Райела Терпеливого, так как одиннадцать лет накапливал силы, ожидая подходящего момента, чтобы взять реванш. Четвертая Семмо-Ксиналлионская Война закончилась полной победой семманцев.
      Не исключено, что эта победа была ошибкой, так как она проложила путь к грандиозному поражению Райела IV в Пятой Семмо-Ксиналлионской Войне в 5150 году. Только угроза Офкара выступить на стороне Семмы не позволила Ксиналлиону немедленно аннексировать королевство.
      Райелу IV наследовал Райел V — Райел Красавчик, которому удалось договорным путем установить теперешние границы Семмы, воспользовавшись тем, что Шестая Семмо-Ксиналлионская Война совпала с Шестой Офкаро-Ксиналлионской.
      Тендела III, сменившего на троне Красавчика, прозвали Тенделом Дипломатом за его удивительную способность сталкивать лбами Офкар и Ксиналлион. За свое двадцатичетырехлетнее правление он сумел отговориться от нескольких войн и восстановить против своих исторических врагов их ближайших соседей: Скайю, Танорию, Энмуринон, Калитон и даже крошечное королевство Нушасла, расположенное к северу от Ксиналлиона. Ни одно из этих государств не граничило с Семмой, но угроза войны на два фронта понравиться никому не могла. Офкар не желал ссориться с Энмуриноном и Скайей, а Ксиналлион предпочитал мир с Калитоном и Нушаслой. Портить отношения с Танорией было опасно всем.
      Но Тендел Дипломат почил в 5199 году, и на трон взошел его сын Фенвел Третий.
      Здесь Лар забормотал что-то невнятное о «кровосмешении» и «иных интересах», но Стеррен понял, что торговец считает короля законченным идиотом.
      К счастью, Фенвелу Третьему продолжали служить люди, которые идиотами не были, и среди них Седьмой и Восьмой Военачальники Семмы. Отец и сын, занимая свои посты при дворе, использовали все средства — дипломатию, угрозы и даже шантаж — для того, чтобы сохранить мир.
      Король Фенвел неимоверно осложнял их задачу, постоянно оскорбляя своих соседей. Когда принц Элкин из Офкара попросил руки принцессы Ашассы Младшей, Фенвел тут же выдал ее замуж за принца Табара из Калитона. Когда король Коринал II Ксиналлионский предложил заключить договор о торговых путях, Фенвел ничего не ответил и направил миссию в Офкар выяснить, не сделают ли там более выгодного предложения. Когда из Офкара тайно прибыл посланник, чтобы обсудить возможности войны с Ксиналлионом, Фенвел публично разгласил секрет. После того как Офкар выразил протест, а Ксиналлион, в свою очередь, предложил заключить союз, Фенвел отмахнулся от предложения как от глупой шутки.
      И вот теперь впервые за триста лет Офкар и Ксиналлион образовали союз, направленный против Семмы. Фенвел Третий стал их общим врагом.
      Со смертью Восьмого Военачальника вся сложная система взаимных договоров рухнула. Энмуринон, Калитон, Скайя, Танория и Нушасла отошли в сторону. Несмотря на многочисленные брачные союзы, связывающие эти Малые Королевства с Семмой, поддержки ждать было неоткуда — Фенвел каким-то образом исхитрился поссориться со всеми своими зарубежными родственниками.
      В конце повествования Стеррен совершенно пал духом.
      — Почему армии Офкара и Ксиналлиона до сих пор не осадили Семму? — спросил он.
      Лар вздохнул. Единственная причина состоит в том, что союзники еще не решили, как поделить добычу и захваченную территорию. Лар и ему подобные — он сам нанимал несколько человек и был уверен, что у Восьмого Военачальника несколько тайных агентов — делали все возможное, чтобы оттянуть вторжение. Они мешали врагам сговориться, выискивали мнимые сложности, перехватывали переписку и так далее. Приближающийся сезон зимних дождей, возможно, предоставит еще одну короткую отсрочку, но весной обе армии двинутся на Семму. В этом можно не сомневаться.
      Стеррену надо было либо удержать врагов от вторжения, либо нанести им решающий удар.
      — Интересно, как я смогу это сделать? — спросил Стеррен.
      — Мне тоже хотелось бы это знать, — пожал плечами Лар. — Очень хотелось бы.

      Свободные от дежурства солдаты как обычно играли в кости. При виде этой картины Стеррену оставалось лишь недовольно вздохнуть.
      Это неудовольствие частично проистекало из того, что отчаянные попытки военачальника произносить зажигательные речи и проводить отеческие беседы о священном долге защитников Семмы не возымели никакого действия.
      С другой стороны, юношу раздражало то, что сам он не мог присоединиться к играющим. Его знаменитое в трущобах Этшара везение начисто улетучилось.
      Теперь Стеррен неизменно оказывался в проигрыше.
      Оставалось утешаться тем, что за время своего краткого ученичества он все же приобрел мизерную часть искусства ворлока: другого объяснения его головокружительным успехам в Этшаре не было. Чародеи и волшебники, попадавшиеся ему на крючок, не могли схватить нечестного игрока за руку, — ни первые, ни вторые ничего не понимали в ворлокстве.
      Немного странным выглядело то, что его не разоблачили сами ворлоки, но, возможно, они испытывали чувство жалости к несчастному собрату, вынужденному зарабатывать себе на жизнь таким недостойным способом.
      Несомненно, успех в Этшаре связан с его магическими возможностями, поскольку ни один вид магии не зависел в такой степени от местонахождения мага, как ворлокство. Чародейство, волшебство, колдовство, теургия, демонология и гербализм прекрасно действовали почти повсеместно. Правда, некоторые жаловались, что в Этшаре Пряностей использовалось столько магических сил, что их остатки засоряли окружающую среду и ослабляли действие более поздних заклинаний.
      С ворлокством дело обстояло иначе. Мощь ворлока зависела от того, насколько близко он находился от таинственного Источника Силы, из которого черпал свое могущество.
      Никто точно не знал, где находится Источник и что он собой представляет. Никто из отправившихся на его поиски назад не вернулся. Известно было только то, что он расположен где-то в холмах Алдагмора, неподалеку от границы между Баронством Сардирон и Гегемонией Этшар. Источник таинственным образом притягивал к себе ворлоков, ставших достаточно могущественными, чтобы услышать его Зов и откликнуться на него. Поскольку ворлоки, как и все остальные маги с практикой, совершенствовались в мастерстве, то рано или поздно они все начинали слышать Зов Источника и в конечном итоге или уходили в Алдагмор, или спешно бежали на юг. Зов неизбежно сопровождался ужасными видениями, ночными кошмарами и иными странными явлениями. Ворлоки никогда не обсуждали этот предмет с чужаками, — Зов пугал их, а признать, что ворлок чего-то боится, означало поставить под удар весь цех. Стеррен узнал об этом только потому, что бывший учитель, стараясь отвратить его от желания стать ворлоком, обрисовал все ужасы Зова в живописных подробностях.
      Загадка Алдагмора уже лет пятнадцать будоражила умы ученых Этшара.
      Одни утверждали, что именно в этом месте лежит центр Мира и что Сила является даром богов. Другие, что Источник был порожден вне Мира и представляет собой таинственное нечто, упавшее с небес в Ночь Безумия в 5202 году. Именно тогда и появилось ворлокство. Стеррен был еще младенцем, когда однажды ночью примерно половина населения Этшара с воплем проснулась от кошмарного сновидения, суть которого так никто и не понял. После этой ночи один из тысячи этшарцев неожиданно и навсегда трансформировался в ворлока, приобретя способность перемещать объекты, не прикасаясь к ним, воспламенять их взглядом, убивать при помощи мысли.
      Однако чем бы ни был Источник, Стеррен сумел почерпнуть из него лишь жалкие крохи, от которых здесь, на южной оконечности Мира, не осталось и следа.
      Более того, после двух шестиночий тщательных расследований юноша обнаружил, что местные жители ничего не слышали ни о Ночи Безумия, ни о ворлокстве. На семмате даже не было такого слова — «ворлок».
      После нескольких крупных проигрышей от игры в кости пришлось отказаться.
      Наблюдая, как солдаты бросают монеты, не обращая никакого внимания на своего главнокомандующего, Стеррен окончательно убедился, что с этими героями ему ни за что не удастся защитить королевство от объединенной армии Офкара и Ксиналлиона.
      Прошлой ночью от Лара поступило новое донесение: Офкар собрал под свои знамена две сотни человек, а Ксиналлион — двести пятьдесят.
      Семме путем титанических усилий удалось наскрести девяносто шесть. Стеррен даже бросил призыв к населению. Однако из всех добровольцев лишь полтора десятка отнеслись к делу серьезно. Остальные считали, что долг солдата состоит в том, чтобы пить и таскаться за девками в награду за несколько часов маршировки и упражнений с оружием.
      Создавалось впечатление, что, кроме Стеррена, Лара, леди Калиры и дюжины аристократов, приближающаяся война никого не волнует.
      Принцесса Ширрин, очевидно, считала, что война неизбежна. Но она находила битву делом волнительным и славным. Стеррен — ее отважный лорд спасет королевство, единолично сокрушив всех врагов точно так, как это делал легендарный герой Валдер Магический Меч. Об этом Стеррену доверительно сообщила принцесса Лура. Ширрин до сей поры не могла произнести больше десятка слов в присутствии военачальника.
      Однако убегать от него она перестала. Несколько раз Стеррен замечал, как девушка наблюдает за ним из окна или из-за угла замка.
      Принцесса Ниссита время от времени удостаивала его парой слов, не скрывая при этом своего превосходства над чужеземцем.
      Стеррен вздохнул. Даже врагу такую жизнь не пожелаешь.
      Однажды вечером военачальник осторожно затронул проблему возможного поражения, когда они с леди Калирой расположились на кухне замка, чтобы немного выпить.
      — Даже не думайте об этом, — решительно заявила дама.
      — Это почему же? — поинтересовался он.
      — Да потому, что, если вы проиграете войну, вас убьют.
      — Вы считаете, что армия должна биться до последней капли крови... — насмешливо начал он.
      — Конечно нет, глупый этшарец.
      Она смерила его сердитым взглядом.
      — Что же вы в таком случае хотите сказать?
      — Я хочу сказать, что у победителей в этих краях последние лет двести существует замечательная традиция казнить военачальника проигравшей стороны. Королей убивать нельзя — это, согласитесь, дурной пример для подданных. Бессмысленно убивать кого-нибудь действительно полезного, будь он даже последним крестьянином. Но от проигравшего войну военачальника пользы нет никакой. Кроме того, он может попытаться начать плести заговоры, чтобы взять реванш. Поэтому его обезглавливают. Или вешают. Или сжигают на костре. Или что-нибудь в этом роде. — Она хихикнула. — Вашего прапрадеда — Шестого Военачальника в 5150 году утопили и четвертовали.
      Стеррен, до этого неторопливо поцеживающий вино, залпом прикончил первую бутылку и следом немедленно осушил вторую.
      Так, значит, в любом случае конец его будет очень скорым и очень печальным. Вариантов было немного: бежать или сражаться. Но бежать из Семмы просто не представлялось возможным — его дверь постоянно охранялась, и каждый раз, когда он выходил за пределы замка, его сопровождал телохранитель.
      Даже если удастся избавиться от сопровождения и бежать, его скорее всего поймают и вернут, прежде чем он сумеет добраться до Акаллы Алмазного. Ведь идти придется по целине, без дорог, карт, проводников или ориентиров.
      Так что шансы добраться до Этшара ничтожны, а шансы быть казненным за государственную измену слишком высоки. Нет, это совершенно неоправданный риск.
      С другой стороны, вести на неизбежную гибель вызывающее жалость войско семманцев просто глупо. Войну он неизбежно проиграет, и даже если не падет на поле брани, его едино казнят победители.
      Правда, высовываться за стены замка вообще не имело смысла. Чисто оборонительная война продлится дольше, по крайней мере пару месяцев. Однако длительная осада не прибавит захватчикам жалости, а у Семмы нет союзников, которые могли бы явиться на помощь. Никакой надежды пересидеть врага за стенами у Стеррена не было.
      Вот если бы на стороне Семмы выступил бы родной Этшар... Десяти тысячам стражников Азрада не составило бы никакого труда разметать нелепое крошечное войско Офкара и Ксиналлиона.
      Но пришедший год назад к власти Азрад Седьмой унаследовал от отца — Азрада Шестого традиционную (со времен Азрада Первого) политику невмешательства в склоки Малых Королевств. Когда армии Ламума, Перги или других крошечных владений забредали через границу в Гегемонию, их тут же истребляли. Однако войска этшарцев ни при каких условиях никогда не вступали на территорию Малых Королевств.
      Стеррен прислонился к выбеленной стене казармы и решил, что спасти его сможет только чудо.
      Что же, каждый этшарец знает, что чудо вполне возможно, если за него хорошо заплатить.
      Правда, ближе Квартала Чародеев такого товара не сыщешь.
      В Семме единственным представителем магического искусства был Агор — королевский теург, живущий в замке. Кроме этого ужасно застенчивого парня, Стеррен так и не встретил ни одного человека, хотя бы отдаленно напоминавшего чародея, волшебника или на крайний случай колдуна.
      Правда, возможности поискать как следует у него не было. Отчаянные попытки превратить «армию» в нечто стоящее занимали все время военачальника.
      Нельзя исключать того, что какой-нибудь эксцентричный чародей-отшельник, достаточно могущественный, чтобы уничтожить армию противников, соорудил поблизости свою хижину. Но даже если таковой и существует, как его найти?
      А каким образом семманцы нашли его, когда им понадобился военачальник?
      Естественно, обратились к Агору.
      Вдруг Агор действительно неплохой теург и сможет сотворить необходимое сейчас чудо?
      Стеррен еще раз посмотрел на игроков, на неубранные постели, на разбросанные мечи, и решил, что настал час переговорить с Агором. Он пытался действовать как военачальник и ничего не достиг. Теперь, начав думать как этшарец, Стеррен понял, что самое время прибегнуть к магий. Когда ничего не помогает — нанимай мага! Таков девиз истинного этшарца!
      Резко повернувшись, он направился к дверям казармы.
      Наконец-то он знает, куда и зачем идет. Принцесса Лура уже показала ему дверь кельи теурга. Агор обосновался в одной из башенок высоко над казармами, но все же на несколько уровней ниже апартаментов самого Стеррена.
      Военачальник постоял пару минут перед дверью, набираясь храбрости, и постучал.
      — Войдите, — раздался голос.
      Стеррен повернул ручку и переступил порог.
      Все четыре стены кельи Агора — от пола до потолка — были задрапированы белой тканью. Только узкие окна-амбразуры под самым потолком оставались открытыми. В воздухе стоял сладковатый запах. Неужели парень обкуривает себя ладаном?!
      Несколько белых, украшенных серебром сундуков расположились у стен. Один угол занимала роскошная пуховая постель, естественно, белая.
      В центре комнаты на сероватой (некогда, видимо, белоснежной) бараньей шкуре восседал Агор — ужасно костлявый человек лет тридцати, с бледным встревоженным лицом.
      Как и следовало ожидать, он был облачен во все белое. На полу перед ним лежал развернутый свиток.
      — Чем могу быть полезен? — спросил он, в недоумении глядя на посетителя.
      — Я Стеррен, Девятый Военачальник, — представился Стеррен. — А вы — Агор, теург?
      — Да, я — Агор. Прошу вас, — теург приветственно взмахнул рукой.
      Поскольку ни кресел, ни стульев в келье не было, Стеррен неуверенно уселся на каменный пол.
      — Итак, вы Стеррен, — начал Агор. — Очень рад с вами познакомиться. Знаете, я испытываю к вам особый интерес, ведь именно мне удалось вас отыскать. — Он неуверенно улыбнулся.
      — Я знаю, — ответил Стеррен, пытаясь понять, на что, собственно, намекает теург, говоря об особом интересе. За все двенадцатидневное пребывание военачальника в замке Агор не удосужился перекинуться с ним хотя бы словом. Более того, он даже не удосужился как следует рассмотреть свою находку — когда Стеррен вошел в келью, теург его не узнал.
      Однако сейчас все это было не важно. Стеррен не знал, как начать разговор о чуде, и молчание затягивалось. Он судорожно подбирал слова, когда теург довольно нервно произнес:
      — Чем я могу быть вам полезен, милорд?
      Стеррен решил без утайки рассказать Агору о создавшемся положении и посмотреть, куда повернет беседа. Не исключено, что маг и сам выскажется о затруднительном положении, в котором оказался военачальник.
      — Вы должны обещать мне, что все сказанное здесь останется между нами, — произнес Стеррен.
      — Если вы так желаете, милорд.
      — Да, я так желаю. М-м-м... скажите, вы интересовались военным положением Семмы?
      — Нет, — без промедления ответил теург. — Почему я должен им интересоваться?
      Такой ответ выбил Стеррена из колеи.
      Он сделал паузу, глубоко вздохнул и начал все с начала:
      — Я хочу спросить. Знаете ли вы, что Семма находится в очень опасном положении?
      — Нет, — спокойно ответил Агор. — Неужели?
      — Да! — Стеррен мобилизовал все свои языковые возможности и продолжил:
      — Будет война с Ксиналлионом и Офкаром. Очень скоро. Весной, когда высохнет грязь. У нас нет шансов победить. Их больше в четыре раза. Наша армия в ужасном состоянии. Я — военачальник, и я не знаю, как вести эту проклятую войну! Не могу заставить солдат серьезно относиться к делу!
      — А-а... — произнес теург с ничего не говорящим выражением лица. — Так вы хотите, чтобы я получил благословение богов для нашего войска? Что ж, это не будет нарушением запрета на использование магии в войнах.
      Стеррен хмыкнул:
      — Вы серьезно думаете, благословение богов может чем-то помочь?
      — Конечно, нет, — ни секунды не колеблясь, ответил Агор. — Боги не одобряют войн и не желают иметь с ними ничего общего. Они не встают на чью-либо сторону.
      — Но я тоже не одобряю войну! Может быть, они учтут, что на нас напали! Мы не хотим воевать!
      — Это не имеет значения. Боги поклялись не участвовать в войнах после того, как двести лет назад уничтожили Северную империю. Боги не меняют так часто своих решений. Кроме того... — теург заметно смешался, но в конце концов закончил, немного понизив голос: — Кроме того, можете ли вы, положа руку на сердце, сказать, что мы сами не спровоцировали нападение?
      Стеррен припомнил рассказы Лара о «мудрой» политике короля Фенвела Третьего:
      — Нет.
      — Значит, боги не помогут. Во всяком случае, прямо.
      Это напомнило Стеррену о первоначальной причине визита, и он спросил:
      — А не прямо?
      — Бесспорно. Может быть, мои слова звучат кощунственно, но боги иногда совершенно не думают о последствиях своих поступков. От них можно получить массу полезных советов, если вопросы прямо не связаны с ведением войны.
      Поиск могущественного чародея никак не был связан с прямыми военными действиями, но Стеррен решил прощупать и другие возможности.
      — Не могли бы они предотвратить нападение Офкара и Ксиналлиона, наслав на них... чуму? Или что-то в этом роде?
      Агор был откровенно шокирован:
      — Чума? Как вы можете думать о таких ужасах, милорд?
      — Способны они на это? — стоял на своем Стеррен.
      — Нет! Конечно, нет! Милорд Стеррен, я теург, а не демонолог! Боги милостивы и добры. Они не творят зла! Чума — дело демонов!
      Цинизм уличного игрока в кости неожиданно вылез наружу:
      — Так-таки и не творят? — саркастически поинтересовался Стеррен, припомнив, что смертная казнь угрожает ему исключительно в результате вмешательства богов.
      — Прямо никогда, — сказал Агор. — В некоторых случаях их действия могут иметь неблагоприятные последствия для отдельных лиц.
      Стеррен помолчал.
      Видимо, Агор прав. Ведь он в конце концов теург. Конечно, боги великодушны, не одобряют разрушение и беспорядок, а все зло в Мире проистекает от человеческих грехов и деятельности демонов.
      А даже если это и не так, он, Стеррен из Этшара, все равно не сможет убедить богов выступить в войне с Офкаром и Ксиналлионом на его стороне.
      — Хорошо, — сказал он. — Забудем об этом. Но не могли бы боги защитить нас от неприятеля? Предотвратить войну, например? Или снабдить нас всем необходимым, чтобы мы смогли выдержать осаду? Вы говорите, что боги не любят войн. Почему бы им не остановить эту?
      — Прошу прощения, милорд, но существует запрет на ведение войн с помощью магических средств.
      — Да плевать я хотел на все запреты! — терпение Стеррена лопнуло окончательно. — Меня убьют, если война будет проиграна! Я не семманец и считаю эту вашу традицию идиотской!
      — А... — кивая произнес теург, — ...понимаю.
      — Неужели вас так беспокоит нарушение запрета?
      — По правде говоря, нет. Это не мое дело.
      — В таком случае скажите мне, могут ли боги хоть что-нибудь сделать для предотвращения этой войны?
      Агор задумчиво пожевал губами:
      — Может быть...
      — Может быть? А конкретнее?
      Агор виновато отвел глаза и заерзал на бараньей шкуре.
      — Так что же? — настойчиво спросил Стеррен.
      — Некоторые из богов, милорд, были бы счастливы свершить нечто подобное, но...
      — Но что?
      — Но... — Агор набрал полную грудь воздуха и решительно произнес: — Я не знаю, как вступить с ними в контакт.

      Стеррен неподвижно уставился на костлявого теурга:
      — Что значит, не знаете? Разве вы не королевский теург?
      Тот ответил военачальнику жалостливым взглядом.
      — Значит, вы — шарлатан?
      — Нет, — в голосе Агора зазвучали нотки уязвленной гордости. — Я не шарлатан. Я всего-навсего не очень хороший теург.
      — Ах не очень хороший?
      — Да... Вы разбираетесь в теургии?
      — Как любой нормальный человек, — грубовато ответил Стеррен.
      — Но вы знаете, как она функционирует на деле?
      — Конечно, нет!
      Агор, удовлетворенный ответом Стеррена, кивнул:
      — Наше искусство примерно состоит в следующем. Теург — человек с природным даром к молитвам, который специально учится возносить их, чтобы быть услышанным.
      — Это мне известно, — резко оборвал его Стеррен.
      — Естественно, молиться может каждый, но боги наверняка его не услышат или не ответят. Вы не задумывались, милорд, почему боги прислушиваются именно к теургам?
      — Нет, — решительно ответил Стеррен. Он не хотел, чтобы разговор уходил в сторону.
      — Все дело в молитвах, которые мы используем. Боги — высшие существа, у них нет времени для того, чтобы всех выслушивать. Однако имеются особые молитвы, которые привлекают их внимание так же, как определенный звук доносится до вашего уха даже в самом шумном месте. Стук игральных костей, например.
      Так, значит, Агор действительно интересовался его персоной. Столь удачный пример вряд ли мог быть простым совпадением.
      — Продолжайте, — потребовал Стеррен.
      — У некоторых теургов одни молитвы получаются лучше, чем другие. Я не знаю, с чем это связано, но это так.
      «Это связано со способностями, — мрачно подумал Стеррен, припомнив свое ученичество. — Один талантлив, у другого — способности, а третьего легче убить, чем научить чему-нибудь путному».
      — Богов очень много, милорд, — продолжил Агор. — Мне известны имена девятнадцати, и я знаю, какую молитву предпочитает каждый. Это все, чему мой учитель смог научить меня. Девятнадцать — это более чем достаточно, поверьте. Многие теурги знают всего двенадцать специальных молитв, и я не слышал, чтобы кто-то знал более тридцати, если, конечно, не добавлял сюда что-нибудь из демонологии. Но там, строго говоря, молитв нет, только инвокации — вызовы.
      — Итак, вы можете попросить о помощи девятнадцать богов, и ни богом больше?
      — Да. Но, видите ли в чем дело, во-первых, как я уже сказал, некоторым теургам одни молитвы удаются лучше других, а во-вторых, с высшими существами очень трудно разговаривать. Я знаю девятнадцать имен и молитв, но не могу добиться, чтобы все девятнадцать богов меня слушали. До сих пор, во всяком случае, не удавалось. Может быть, я не правильно произношу какой-нибудь слог, а может быть, я им просто не нравлюсь.
      До Стеррена наконец дошло, к чему клонит теург.
      — Сколько же богов вас слышит?
      — Обычно три.
      Стеррен даже присвистнул от изумления:
      — Три? Из девятнадцати?
      — Вам же было сказано, что я не очень хороший теург. — В голосе Агора начали проскальзывать воинственные нотки.
      — Как же вам удалось стать королевским магом?
      — Магом при дворе Его Величества Фенвела Третьего? Короля Семмы? Милорд, вы из Этшара и лучше меня понимаете, что это такое. Хороший теург ни за что не остался бы в этой дыре!
      — Я понимаю, — согласился Стеррен.
      — Я родился в Семме, но убежал из дома, когда мне было двенадцать. Обучался в Лумете Башен. Но заработать там себе на жизнь я не смог. Когда мне надоело голодать, я вернулся домой, где нет никакой конкуренции. Здесь никому не важно, что я общаюсь лишь с Унниель, Коннедом и Моррном, потому что ни один человек в Семме не может общаться с богами. Ни один, — в голосе Агора прозвучали нотки гордости.
      — Унн... Повторите, пожалуйста, как их зовут.
      — Унниель, Коннед и Моррн. Унниель Распознающая — богиня теургической информации, Коннед — бог света и тепла, а Моррн Хранитель — бог генеалогии.
      — Никогда о таких не слышал.
      — А о каких вы слышали?
      Повисла неловкая пауза.
      Мирян никогда не интересовали такие тонкости. Они обращали свои молитвы к целым когортам богов или просто к тем, которые бодрствовали и могли их услышать. Это увеличивало шансы молящихся на внимание небес.
      Стеррен понял, что он не только не может назвать ни одного имени, но и не в состоянии правильно выговаривать те, которые только что узнал от Агора. Коннед получался, хотя и с трудом, дифтонг в имени Унниель почему-то сипел, о сдвоенное "р" у Моррна юноша только зря ломал язык.
      — А кто из этой троицы может прийти к нам на помощь?
      — Да в общем-то никто, — спокойно ответил Агор. — Моррн совершенно бесполезен, он умеет только отслеживать генеалогическое древо. Вот если бы вы хотели узнать детское прозвище вашей прапрабабки или дату рождения троюродного брата, — это, пожалуйста. Аристократия Семмы, одержимая своей семейной историей, часто пользуется его услугами. Но война совершенно не входит в его компетенцию.
      — А Коннед? — спросил Стеррен, не решаясь произнести имени Унниель.
      — Если вы регулярно приносите ему жертвы, он обеспечит вас по ночам сверхъестественно ярким светом и согреет холодной зимой. Правда, в Семме даже зимой трудно замерзнуть.
      — И...
      — Думаю, что Унниель — наша единственная надежда. Она постоянно поддерживает связь с другими богами, и иногда ее можно уговорить передать им просьбу. Я нашел вас только потому, что упросил Унниель связать меня с ее братом Айбемом. Я знаю молитву, обращенную к нему, но она почему-то не работает, поэтому в особых случаях приходится действовать через Унниель. Айбем — бог информации. Нет вещей, которых он бы не знал. Но вытащить из него необходимые сведения так же сложно, как поймать черную кошку в темной комнате. Кстати, Унниель умеет разговаривать с мертвыми — не со всеми, но с некоторыми.
      — Боги информации? Не могли бы Унн... Унниель или Айбем сказать нам, как избежать войны?
      — Не знаю, — пожал плечами Агор. — Возможно. Ужасно обидно, что мне никогда не удаётся получить ответа от Пискор Великодушной. Она дает советы, снабжает водой и пищей. Эта богиня незаменимая помощница для осажденных.
      — Бесспорно, — согласился Стеррен.
      Оба замолчали, погрузившись в унылые размышления.
      Стеррен обдумал услышанное и решил, что к богам обращаться не стоит.
      Единственное, что ему осталось, — это попытаться найти действительно могущественного мага и купить у него нужное чудо. Агор для этого решительно не подходит.
      — Скажите, Агор, — осторожно начал Стеррен, — есть ли в Семме другие теурги?
      — Нет и это очень плохо, потому что мне не с кем обсудить профессиональные вопросы.
      — А как насчет представителей иных магических школ? Вам что-нибудь известно?
      — Конечно! Получив эту работу, я, естественно, стал искать потенциальных конкурентов. Оказалось, что беспокоиться нечего.
      Услыхав это, Стеррен с трудом подавил стон. Теург между тем продолжал:
      — В Семме есть несколько гербалистов и парочка местных шаманов, которые здорово смахивают на шарлатанов. Есть два чародея: один — помощник на королевской кухне, другой живет в деревне на востоке. Тот, который в замке, кажется, был учеником деревенского. — Немного помолчав, Агор добавил: — Сколько здесь ведьм, точно не помню. Возможно, четыре или пять. Все они живут в деревнях.
      — Как насчет колдунов, демонологов, ворлоков или... других?
      — Демонология, естественно, запрещена. Колдовство тоже — его активно использовали северяне во время Великой Войны. Убежден, что колдунов в Семме нет.
      — А ворлоки?
      Теург недоуменно взглянул на военачальника:
      — А что такое ворлоки?
      — Еще одна разновидность магов, — объяснил Стеррен. — В Этшаре они существуют уже двадцать лет.
      Агор усмехнулся:
      — Даже не слышал о таких.
      Это полностью подтвердило подозрения Стеррена. Алдагмор слишком далеко. Кроме того, эти постоянные проигрыши в кости...
      — И больше никого? — спросил он.
      — Никого. Поверьте, я очень тщательно проверил.
      Стеррен кивнул. Значит, никаких таинственных отшельников. Однако уточнить не мешает:
      — Вы совершенно уверены, что никого не упустили?
      — Я мог упустить демонолога и, может быть, одного из, как это... ворлоков, о которых вы упомянули.
      — Насколько хороши здешние чародеи и ведьмы?
      — Мой дорогой лорд Стеррен, младший чародей работает помощником в замковой кухне. Он разжигает огонь и развлекает поваров. Насколько он может быть хорош, по вашему мнению? И вы знаете, как говорят, — об учителе судят по ученикам.
      Стеррен не верил в эту поговорку, но все же признал, что старший чародей вряд ли способен на чудеса.
      — А как насчет ведьм?
      — Ни одна из них даже не попыталась получить место при дворе. Это говорит о многом.
      И вновь Стеррен был вынужден согласиться. Он уставился на серебряное украшение ближайшего сундука, размышляя, что бы еще спросить.
      — Милорд Стеррен, — начал Агор после некоторой паузы, — вы действительно хотите использовать магию в надвигающейся войне?
      Стеррена взорвало.
      — Естественно, хочу! — заорал он. — Как иначе я смогу выбраться из нее живым?
      — В таком случае вам в принципе не подходят маги, живущие в Семме. Они ни за что не нарушат запрет на использование магии в военных целях. Не будет ли лучше, если вы поищете магическую поддержку в другом месте?
      — Но где?
      — В Этшаре, естественно.
      — «Естественно», — саркастически повторил военачальник. — Особенно если учесть, что мне не позволено туда возвращаться.
      — Тогда пошлите кого-нибудь. Правда, я не понимаю, почему вы так уверены, что не можете поехать сами?
      Стеррен открыл рот. Потом закрыл его.
      Конечно, его насильно приволокли сюда, но речи о том, что ему запрещается покидать Семму, не было. Никто ничего подобного не говорил. Бесспорно, в Квартале Чародеев в Этшаре Пряностей можно найти любых магов.
      Вряд ли они радостно попрутся в Семму для того, чтобы поучаствовать в грызне между Малыми Королевствами. Здесь необходим мощный стимул.
      Например, золото.
      В сокровищнице Семмы этого добра хранилось изрядно Военачальник, как уверяли его офицеры, имеет туда свободный доступ для покрытия текущих военных расходов. Ему даже не требуется согласие казначея, так как военачальник значительно выше по положению.
      Однако для трат, выходящих за рамки обычного, требовалось разрешение короля.
      Стеррен понял, что разговора с Фенвелом Третьим ему не избежать.

      Его Величество Фенвел Третий определенно скучал, однако Стеррен продолжал свою заранее подготовленную речь, стараясь не спотыкаться на незнакомых словах. С помощью Агора и Лара он составил несколько галантных фраз и не хотел портить эффект не правильным произношением.
      — Ваше Величество, — говорил он, — славная Семма выиграла множество войн. И ни предательский Офкар, ни вероломный Ксиналлион не прибегали к помощи магии, чтобы повергнуть нас. Из этого, со всей очевидностью, вытекает — в Офкаре и Ксиналлионе просто нет магов. Если бы дело обстояло иначе; они воспользовались бы услугами магических сил и ни за что не признали бы себя побежденными! В силу данного обстоятельства они окажутся неспособными противостоять той магической поддержке, к которой мы прибегнем. Один хороший чародей сможет повергнуть ход решающего сражения в пользу славной Семмы. Компетентный демонолог может оказаться еще полезнее, если, конечно, кто-то решится обратиться за помощью к темным силам...
      — Никаких демонов, — прервал его король.
      — Ваше Величество...
      — Ни демонов, ни демонологов, — сказал Фенвел Третий, подчеркивая каждое слово движением указательного пальца. — И никаких колдунов. Мы используем добрую, чистую магию или не используем никакой.
      — Нам обязательно потребуется магическая помощь, — поспешно ответил Стеррен. — Клянусь, моя неопытность вкупе с плачевным состоянием, в котором оставил армию мой двоюродный дедушка, не дают нам иного выбора.
      Он слегка пожалел, что приходится оговаривать покойного родственника. Но выбора не было, кроме того, армия действительно находилась в жалком состоянии.
      — Хорошо, — бросил король. — Но никакой демонологии и никакого колдовства. Ясно?
      — О да, Ваше Величество!
      Стеррен широко улыбнулся, почувствовав огромное облегчение. До последнего момента он не был уверен, слушает ли его король, и если слушает, то не отвергнет ли с ходу всю идею.
      — Подлинная магия сможет нас даже несколько развлечь, — произнес Фенвел. — Агор очень хорош со всеми его голосами и светом, но мне хотелось бы чего-нибудь новенького. Постарайтесь найти мага, умеющего летать. Я слышал, что некоторым из них такое удается. Это правда?
      — О да, Ваше Величество, — уверил его Стеррен. — Я сам это видел.
      Он хотел было рассказать, как чародеи левитировали во время представления на Арене, но ему не хватало слов. Кстати, его учитель — ворлок тоже мог летать, больших способностей для этого не требовалось.
      — Прекрасно. Тогда найдите мага, умеющего летать.
      Стеррен кивнул. Он понимал, что лучше не спорить.
      — Хорошо, Ваше Величество. В таком случае мне потребуется аккредитив, обеспеченный казначейством, чтобы я смог...
      — Никаких аккредитивов! — выпалил Фенвел. — Я не дурак и не позволю вам так сорить деньгами. Я выдам вам фунт золота и несколько драгоценных камней. Чародеи обожают драгоценности.
      У Стеррена упало сердце, но спорить он не осмелился. Король мог передумать и вообще зарубить проект.
      За фунт золота в Этшаре можно было купить всего одно смертельное заклинание. О чем-то серьезном за такие деньги не могло быть и речи. Могущественные чародеи стоят гораздо дороже, чем жалкие гербалисты или деревенские ведьмы.
      Придется забыть о намерении пригласить команду отчаянных головорезов из Квартала Чародеев! Ему повезет, если за эти деньги он сможет найти хотя бы одного приличного чародея. Скорее всего придется довольствоваться несколькими недоучками.
      — Мне нравится идея заполучить сюда нескольких новых магов, — бубнил Фенвел. — Но никаких колдунов или демонологов, даже самых крошечных.
      Стеррен молча кивнул. Он уже слышал, как дворцовые острословы, пытаясь перещеголять друг друга, издевались над привычкой повторяться. Никто из них, однако, не осмеливался указать королю на эту слабость, так что он повторялся постоянно.
      Стеррен пытался сложить изящную фразу с просьбой разрешить ему удалиться, когда Фенвел произнес:
      — Вам, естественно, потребуется сопровождение. Надеюсь, леди Калира согласится составить вам компанию. Вас это устраивает?
      — Безусловно, Ваше Величество, — соврал Стеррен.
      С самого начала в его мозгу подспудно сидела мысль воспользоваться представившейся возможностью и раствориться в толпе на улицах Этшара. Сопровождение значительно осложнит эту задачу, но приобретение услуг могущественного мага за фунт золота и горстку каких-то камешков выглядит еще нереальнее.
      По-видимому, он все же обречен.
      Что ж, по крайней мере ему удастся перед смертью побывать на родной земле. Последние два-три дня, когда появилась возможность посетить Этшар, юноша особенно сильно тосковал по дому.
      — Прекрасно, — сказал король. — Вы можете удалиться. Желаю безопасного путешествия.
      Стеррен отвесил поклон и, пятясь, покинул зал аудиенций.
      В коридоре он выпрямился, одернул свою уже укороченную черную куртку и долго, не отрываясь, смотрел на закрытую дверь.
      Что теперь следует предпринять? Просто повернуться и уйти? Каким образом он сможет получить золото и драгоценные камни или найти леди Калиру? Кто должен выбирать для него сопровождающих?
      Короли не интересуются деталями, подумал Стеррен. Если не будет других указаний, он сам организует экспедицию.
      Юноша огляделся. Кроме него, единственными людьми в коридоре были два стражника из королевской охраны.
      Даже военачальник не смог бы заставить ни одного из них покинуть свой пост.
      Личных слуг у Стеррена не было, а перед придворными лакеями он всегда испытывал некоторое смущение. Однако он был главнокомандующим армией Семмы, и все солдаты находились в полном его распоряжении. Придется этим лентяям побегать и растрясти жирок! Военачальник решительно, направился в казарму.
      Как обычно в дальнем углу полдюжины солдат играли в кости.
      — Эй, вы! — закричал он.
      Двое игроков неторопливо оглянулись.
      — Заканчивайте игру. Немедленно.
      Солдаты непонимающе посмотрели друг на друга.
      — Быстро! — взревел Стеррен.
      Неохотно прекратив игру, шестеро солдат лениво приняли подобающую позу, обратившись лицом к главнокомандующему.
      — Хорошо! Вы, Катер, найдите леди Калиру и скажите ей, что мне надо как можно скорее с ней переговорить. Дело очень срочное.
      Катер, хлопая глазами, топтался на месте.
      — Отправляйтесь!
      — Слушаюсь, милорд, — солдат неторопливой трусцой двинулся к выходу.
      — Вы, Террен, — обратился Стеррен к следующему, — разыщите лорда Казначея. Скажите ему, что сегодня и ни днем позже мне потребуется фунт золота и дюжина самых лучших драгоценных камней из его сокровищницы. Это приказ короля. Если у него возникнут сомнения, приведите его ко мне.
      Террен, усвоив урок Катера, отвесил короткий поклон:
      — Как вам будет угодно, милорд.
      Стеррен оглядел оставшуюся четверку. Лоботрясы! Стоят с таким видом, будто делают ему одолжение.
      — Грор, — начал он, выбрав самого приличного из группы. — Мне надо собрать отряд для путешествия в Этшар. Кого бы вы могли предложить?
      — М-м-м... — Грор беспомощно заморгал. — Милорд, я... я не знаю.
      — Вы могли бы вызвать добровольцев, — посоветовал солдат по имени Аздарам.
      — Вполне разумно, — согласился Стеррен.
      Он сразу увидел недостатки этой идеи, но отказываться от нее не спешил.
      Вызваться ехать в Этшар могли люди, преследующие одну цель — избавиться от унылого солдатского существования в Семме. Скорее всего некоторые добровольцы при первой же возможности...
      Здесь он прервал свои размышления и дал обратный ход.
      Итак, они могут дезертировать. Его охрана, вместо того чтобы следить за ним, сбежит сама.
      Стеррен усмехнулся. Для него их бегство окажется даром небес — он легко затеряется на улицах города, предоставив возможность Семме защищаться самостоятельно.
      Да и какая польза от него этому несчастному королевству! Разве может он что-нибудь изменить?
      Стеррен попытался представить, что произойдет после того, как сбежит охрана, а потом исчезнет и он сам.
      Что будет делать леди Калира? Как поведут себя король, королева, принцессы, его офицеры и солдаты и даже Агор-теург?
      Что же, офицеры и солдаты, наверное, выйдут на битву и проиграют ее. Некоторые погибнут, остальные капитулируют. Семма будет поделена между Офкаром и Ксиналлионом, королевскую семью отправят в ссылку, Агор без труда подыщет себе новое место.
      Разве все это так ужасно? Нескольких солдат убьют в любом случае, беспокоиться по этому поводу ему нечего.
      Фенвел Третий так и так никудышный правитель и может выжить только в том случае, если у его подданных не будет другого выбора, кроме как служить ему.
      Принцесса Ширрин наверняка найдет ссылку ужасно романтичной, принцесса Лура — забавной, а принцесса Ниссита примется смирять гордыню. Королева Ашасса отнесется к своему новому положению легко и спокойно.
      О возможной реакции принцев Стеррен мог только догадываться. У него были серьезные подозрения, что смена обстановки их только обрадует.
      Что касается раздела Семмы, то это расстроит только аристократов. За время своего пребывания в королевстве Стеррен понял, что населению глубоко безразлично, какому королю платить налоги.
      Однако бегство в Этшаре рождало кучу проблем. Леди Калира наверняка постарается его выследить. Возможно, она своего добьется, но война к этому времени будет уже проиграна.
      Что же тогда его ожидает?
      По законам Семмы, он окажется виновным в государственной измене, и любой аристократ при встрече попытается убить его.
      Конечно, это не очень приятная перспектива. Но кто сказал, что он обязан постоянно оставаться в Этшаре Пряностей? Можно будет двинуться в Этшар-на-Песках или в Этшар-на-Утесах, в крайнем случае в Сардирон. Маловероятно, что аристократы Семмы разыщут его — Мир велик.
      Кроме того, он сменит имя. Имя... Стеррен похолодел. Любой более или менее приличный чародей легко установит местонахождение человека по его имени. Теург — тоже.
      Именно с помощью теургии семманцам удалось разыскать своего военачальника в первый раз.
      Значит, если аристократы твердо решат выследить его и догадаются нанять магов, они своего добьются.
      Постепенно идея дезертирства представлялась ему все менее и менее привлекательной.
      С другой стороны, семманцы непривычны к магии, и если удастся прихватить с собой золото и драгоценности, то в Квартале Чародеев он купит надежную магическую защиту.
      Интересно, можно ли изменить подлинное имя?
      Прозвучавший рядом смешок вернул Стеррена к действительности.
      Оказалось, он в упор разглядывает Аздарама вытаращенными глазами и нечленораздельно бормочет себе под нос. Размышления пришлось резко прервать.
      — Прекрасно. Я вызываю добровольцев. Среди вас четверых есть желающие отправиться в Этшар?
      Солдаты переглянулись:
      — Нет.
      — Нет, милорд.
      — Не думаю.
      — Нет. Не доверяю я этим кораблям.
      Других ответов Стеррен и не ожидал:
      — Хорошо. В таком случае отправляйтесь на поиски остальных солдат. Поговорите со всеми и найдите добровольцев. Если таковых не окажется, я возьму с собой вас четверых. Понятно?
      — Да, милорд, — ответил нестройный хор голосов.
      Один за другим они побрели прочь выполнять неприятный приказ.
      Стеррен смотрел им вслед, делая вид, что не слышит недовольного ворчания, которое поднялось, лишь только солдаты повернулись к нему стеной.
      Оставшись один, он плюхнулся на ближайшую койку и принялся взвешивать различные варианты.
      Удастся ли ему ускользнуть на улицах Этшара?
      Хочет ли он этого?
      Что лучше: командовать обреченной армией и быть казненным победителями или прожить в постоянном страхе несколько лет, и в конце концов быть пойманным и убитым как дезертир?
      Это был самый трудный вопрос, и его следовало обстоятельно обдумать.
      Для этого у него была масса времени. Пока экспедиция доберется до Акаллы и переплывет через Восточный залив, он успеет принять решение и разработать соответствующий план.

      Стеррен, облокотившись на фальшборт, жадными глазами смотрел на медленно приближающиеся крыши Этшара. Легкий ветерок доносил до него знакомый запах родного города — запах дыма и пряностей, запах, по которому он, оказывается, так соскучился. Юноша вдыхал его полной грудью и радостно улыбался. Только сейчас он понял, что ароматы соленых океанских брызг или пересохших трав Семмы так и остались для него совершенно чужими.
      Стоящий слева от Стеррена Догал д'Гра громко чихнул. Алдер д'Иун, стоящий справа, быстро произнес:
      — Да хранят тебя боги!
      Вместо ответа Догал фыркнул, вытер нос тыльной стороной ладони и сплюнул за борт.
      Алдер понял это как знак неодобрения и сказал:
      — По крайней мере мы наконец добрались до места. Еще немного, и мы сойдем с этой треклятой посудины.
      — Чтобы потом вернуться и плыть опять, — пробурчал Догал.
      — На обратном пути нам будет помогать попутный ветер, — заметил Алдер.
      Стеррен, через голову которого они переговаривались, подумал, что попутный ветер действительно был бы им очень кстати. Теперь он понял, почему во время своего предыдущего путешествия в Этшар леди Калира купила в Акалле Алмазном шторм и почему на этот раз она была готова потратить на тот же шторм две трети его жалких сокровищ. Справедливости ради следовало сказать, что на свои деньги благородная дама наняла такое судно, где к семманцам относились с большим почтением. Кроме того, она желала лично определять время отплытия и не зависеть от воли капитана.
      Стеррен категорически запретил тратить наградные деньги на шторм. Он не желал слушать доводы леди Калиры, и когда она особенно докучала ему, просто отказывался думать на семмате, тогда все ее слова превращались в бессмысленный шум. Он твердо решил не допускать лишних трат — золота и так могло не хватить.
      Правда, пускаясь в путь, Стеррен не учел, что в это время года на море дуют северо-западные ветры, и им потребовался ровно месяц, чтобы пересечь Восточный залив и добраться до Этшара Пряностей. Преодолевая встречный ветер, судно шло широкими галсами, совершая зигзаги от одного берега залива до другого. Единственный положительный результат задержки состоял в том, что Стеррен значительно улучшил свой семмат.
      Скученная жизнь, скудная еда, постоянная корабельная качка — все это действовало ему на нервы. Ноги так и просились пройтись по твердой земле.
      Ожидание прибытия в порт было невыносимым еще и потому, что приближающийся город был его родиной. Вдруг у него действительно появится возможность ускользнуть. На людной рыночной площади, в тесных кривых переулках, в хорошо знакомых ему проходных дворах...
      Правда, в любом случае это будет непросто. Узнав об экспедиции, леди Калира заручилась поддержкой короля и настояла на участии в ней двух солдат, которым полностью доверяла, — Алдера и Догала. Стеррену ничего не оставалось, кроме как уступить.
      Он знал, что Алдер и Догал, может быть, и симпатизируют ему, но наверняка пресекут любую попытку дезертирства.
      Комизм ситуации, по мнению Стеррена, состоял в том, что остальные четверо охранников вполне могли дезертировать сами. Кендрик, Алар, Зандер и Берн были добровольцами и ни один из них не произвел на главнокомандующего хоть сколько-то приятное впечатление.
      Типы, подобные Кендрику, в свое время щедро поставляли Стеррену средства к существованию. Правда, проигрывать с достоинством такие люди не умели, и с ними всегда было много хлопот. Доброволец Кендрик искренне верил в свои умственные способности и считал, что, если ему представится настоящая возможность, он тут же разбогатеет и прославится. В Семме «настоящих» возможностей не было, но Стеррен подозревал, что Кендрик не найдет их и в Этшаре, — он был далеко не таким умным и хитрым, каким казался самому себе.
      Алар, судя по всему, вызвался поехать только за компанию. Он был покладист, неумен и легко подпадал под чужое влияние. Стеррен подозревал, что если Алар и дезертирует, то тоже только за компанию, а когда опомнится, будет уже слишком поздно.
      Если бы не постоянный надзор Алдера и Догала, он и сам бы предложил Алару бежать. Правда, на берегу у него еще будет возможность потолковать с солдатом на эту тему. Пока же Стеррен держал Алара поближе к себе. Таких типов вообще полезно иметь под рукой — их можно уговорить выполнить любое неприятное задание, которое неохота делать самому.
      Зандер вступил в армию только для того, чтобы избавиться от однообразия и скуки фермерской жизни. А к экспедиции присоединился, чтобы избавиться от скуки и однообразия жизни в казарме. Этшар, несмотря на все его недостатки, наверняка покажется Зандеру забавным и интересным, и солдат скорее всего решит не возвращаться.
      Кстати, Зандер, по мнению Стеррена, был ужасным занудой.
      Берн оставался для военачальника загадкой. За все время путешествия он не произнес ни слова, кроме нескольких неизбежных вежливых фраз. Стеррен совершенно не представлял, чего ожидать от этого солдата — дезертирства, лояльности или приступа безумия.
      Алдер и Догал, само собой, добровольцами не являлись. Догал был по горло сыт первым путешествием. Он наверняка предпочел бы остаться дома и не беспокоиться по поводу морской болезни, иностранных языков и обычаев. А самое главное, у него возникло весьма тесное взаимопонимание с одной из самых привлекательных помощниц повара, и оставлять свою пассию без присмотра ему, разумеется, не хотелось.
      Алдер был более склонен к авантюрам, и ему почему-то искренне нравился Стеррен. Юноша подозревал, что эти чувства были сродни тем, которые человек испытывает к подобранному щенку. Ведь не кто иной, как Алдер нашел Стеррена, учил его семмату и помогал утвердиться в положении военачальника.
      Леди Калира ни при каких обстоятельствах не вызвалась бы добровольно участвовать в экспедиции. Во время предыдущего путешествия она с удивлением обнаружила, что ненавидит как море, так и Этшар. Ее романтические представления о путешествии разбились о суровую правду жизни. В рассказах, которые она слышала, ничего не говорилось о морской болезни, грубых матросах, смердящих толпах и иных неприятностях, неизбежно встречающихся в пути. Кроме того, сама идея использования магии в войне представлялась ей отвратительной. Однако благородная дама обладала мощнейшим чувством долга, и этим без зазрения совести пользовались при дворе.
      Калира наверняка слышала крик впередсмотрящего, но проигнорировала его и на палубу не вышла.
      В некоторой степени Стеррен сочувствовал достойной леди, однако у него при виде встающего из моря огромного города сжалось сердце и глаза наполнились слезами.
      Он сглотнул и, чтобы отвлечься, окликнул впередсмотрящего:
      — Эй, там! Где мы швартуемся?
      — У Чайных Пирсов, — прокричал в ответ матрос, — около Нового канала!
      Стеррен понятия не имел, где расположены Чайные Пирсы, но он знал, что Новому каналу, несмотря на название, по крайней мере лет сорок, и новым он является только в сравнении с Большим каналом, который существовал уже несколько столетий. Впрочем, теперь Большой канал вовсе не казался большим.
      Новый канал отделял район Пряностей от района Гавань в северо-западной части города, а Квартал Чародеев принадлежал к юго-восточному округу. Отряду Стеррена предстояло изрядно пошагать.
      Что ж, в конце концов это не так уж и страшно. Кроме того, по пути можно попробовать сбежать. Например, у Арены, где всегда толчется толпа. Улица Арены — единственная дорога к Кварталу Чародеев как из района Пряностей, так и из района Гавань.
      Стеррен поймал себя на том, что рассуждает как человек, твердо решившийся бежать. Однако даже после месяца дебатов с самим собой он так ни к чему и не пришел.
      Поначалу все казалось простым и ясным. Жизнь беглеца в родной стране была гораздо предпочтительнее верной смерти в чужом крошечном королевстве. Но каждый раз, когда он думал об этом, перед его мысленным взором вставали люди, с которыми он познакомился в Семме. Что их ждет, если замок захватят? Не умрет ли от голода маленькая Лура? Не надругаются ли победители над Нисситой и Ширрин? Не погибнут ли в бессмысленной схватке Алдер, Догал и те солдаты, с которыми он бросал кости?
      Стеррен убеждал себя, что он не может нести за это ответственность — ведь он не напрашивался в военачальники.
      Но с другой стороны, бросить Семму на произвол судьбы просто подло.
      Может быть, все-таки вначале нанять магов, а уж потом затеряться на улицах города? Семма выиграет свою глупую войну, а он останется на свободе и дома. Конечно, его так и так обвинят в государственной измене, но в случае победы наверняка никто не станет утруждать себя его поисками.
      Если же маги войны не выиграют (а, учитывая его покупательную способность, такой исход наиболее вероятен), можно будет считать, что как военачальник он предпринял честную попытку спасти положение. Ситуация будет точно такой же, какая возникла бы, если бы он бежал прежде, чем рекрутировал магов.
      Короче говоря, в любом случае его совесть будет чиста — он сделал все, что в его силах.
      Такой подход пришелся Стеррену по душе. Он выполнит обещание и наймет самых лучших магов и затем, если представится возможность, скроется на пути к кораблю.
      Юноша улыбнулся и поморгал, прогоняя слезы радости. Никуда он больше не уедет из своего родного города!
      Но как нанять магов за такие мизерные деньги? И вообще — с чего начинать?
      Одно дело, если ему понадобилось бы купить приворотное зелье, заклинание для выведения угрей или узнать будущее. В таком случае Стеррен взял бы деньги и спокойно отправился в Квартал Чародеев, читая вывески.
      Но кто же напишет у себя на двери: «Выигрываем сражения!» Как узнать, к какому магу можно подступиться? В Квартале Чародеев обитали сотни представителей магических профессий, чтобы обойти каждого, потребуется целый год.
      Нет, действовать надо иначе. Он слышал, что ловцы охотников до разного рода авантюр обычно работают на городских рынках. Они выкрикивали свои предложения, обращаясь к толпе, состоящей в основном из искателей приключений, и те выбирали занятие по вкусу. Ближайший к Кварталу Чародеев настоящий рынок расположился у Южных ворот, но Стеррен туда никогда не забредал. Игорное дело в этом районе носило организованный характер, и свободные художники вроде него не приветствовались.
      Рынок у Резервуара немного в стороне. Стеррен однажды был там и никаких вербовщиков не заметил.
      Оставались: рынок у Восточных ворот, рынок у Конопляного Поля и Новый рынок. Все они находились достаточно далеко от Квартала Чародеев и рекрутирование там никогда не производилось. В этом Стеррен не сомневался — таверны вблизи вышеперечисленных рынков были когда-то его законными охотничьими угодьями.
      Впервые в жизни Стеррен пожалел, что его родной город такой огромный.
      Он повздыхал, покрутил головой и принялся размышлять дальше.
      В первую очередь следует заняться Портовым рынком. Он рядом с Чайными Пирсами и скорее всего именно там производится набор любителей морских путешествий. Кстати, этот рынок был всегда заполнен людьми, и Стеррен знал там множество мест, где можно укрыться.
      Но найдутся ли маги вблизи Портового рынка?
      Площадь Арены намного ближе к Кварталу Чародеев. Юноша припомнил, что видел там большую доску, на которой вывешивались самые разнообразные объявления. Еще одна возможность, которую не следует упускать.
      Расспросы в Квартале Чародеев также могут принести кое-какие результаты. Прежде всего следует справляться о честолюбивых молодых людях, только что закончивших обучение, и о безработных представителях магического искусства. Маги наверняка сплетничают в своей среде и знают, кто из них сейчас находится на мели и согласится на любую авантюру.
      Стеррен улыбнулся. Они надолго задержатся в Этшаре. Придется обойти Портовый рынок и площадь Арены — очень людные места. А в Квартале Чародеев масса темных закоулков и проходов, потеряться там не составит никакого труда.
      Все это выглядело весьма многообещающе, но по мере того как до боли знакомый город становился все ближе и ближе, намерение Стеррена найти магов и только потом сбежать постепенно испарялось.
      В юноше проснулся уличный игрок, спокойно воспринимающий то, что посылают ему боги удачи. И неожиданно в голове у него возник грандиозный план. Он испытает судьбу еще раз. Если ему повезет, семманцы потеряют своего военачальника еще в порту, нет — он разыщет нужных магов и добровольно вернется на корабль.
      «Все, — с облегчением подумал Стеррен, — на этом и остановимся. Решение окончательное и обжалованию не подлежит».
      Тем временем судно направилось к трем причалам, расположенным в нескольких футах от Нового канала в районе Пряностей. Стеррен догадался, что это и есть Чайные Пирсы.
      Рынка там никакого не было, и торговля велась прямо на палубах кораблей. Значит, придется перебираться через канал и топать несколько кварталов.
      Стеррен глубоко вздохнул и подумал, что экспедиция, которую он возглавляет, может оказаться даже забавной.

      Стеррен остановился и громко, стараясь перекричать шум ветра, пояснил:
      — Это Новый канал, на противоположном берегу Портовый рынок. Оттуда мы и начнем поиски.
      Леди Калира подозрительно осмотрела видневшиеся впереди ряды лавок:
      — Не вижу там никакого рынка.
      — Он немного дальше, в нескольких кварталах от берега.
      По правде говоря, Стеррен не знал, как далеко расположен рынок, ему никогда не приходилось добираться туда из района Пряностей.
      — Может быть, вначале найдем подходящую гостиницу и перекусим? — спросил он.
      — Мы можем ночевать на корабле, — сердито ответила леди Калира, — и питаться там же. Итак, где же ваш рынок?
      — Как мы переправимся на другую сторону? — поинтересовался Алдер. — Здесь есть мост?
      Стеррен немного подумал:
      — Есть, на Верхнем канале, а может быть, и на Новом. Я не совсем уверен.
      — Лодки, — сказал Кендрик. — Здесь должна быть лодочная переправа.
      — Ну конечно, — подхватил Стеррен. Оглядевшись, он заметил маленькую плоскодонную лодку, привязанную к небольшому причалу на противоположном берегу. Несколько гнилых фруктов, покачиваясь на волнах, мягко стучали в ее борт. На веслах дремал мужчина в синем матросском килте. Точно такой же причал тянулся вдоль берега, на котором они стояли.
      — Это паром, — добавил юноша и первым пошел вниз.
      Спускаясь по вымощенному булыжником склону, Стеррен надеялся, что это действительно переправа, в противном случае он будет выглядеть дурак дураком.
      — Не понимаю, зачем нам нужно туда переправляться? — бормотал Зандер, следуя за своим военачальником.
      — Потому что именно в Портовом рынке ищут людей для заграничных авантюр. И по-моему, я это уже говорил, — ответил Стеррен, ступая на дощатый настил пристани.
      Однако Зандер не успокоился.
      — Ну что за мерзкая погода! Здесь всегда так холодно? — поинтересовался он, плотнее запахивая куртку.
      — Нет, — одновременно рявкнули Стеррен и леди Калира.
      Холод, ветер и нытье Зандера доводили Стеррена до белого каления. Ну кто из его охранников решится дезертировать в таких условиях? Рожденный в Этшаре Пряностей, Стеррен поначалу не оценил, насколько пугающим казался этот город чужаку, явившемуся с широких полей далекой Семмы и неожиданно втиснутому в бесконечный каменный лабиринт.
      Даже специфический запах улиц, который коренной этшарец находил столь восхитительным, наверняка представлялся семманцам отвратительной незнакомой вонью.
      «Да, вряд ли его волонтеры дезертируют в полном составе. Но если сбежит хотя бы один, он пошлет остальных на его поиски, а сам останется с леди Калирой. Не все еще потеряно», — утешал себя Стеррен.
      Он приблизился к краю пристани и помахал рукой:
      — Эй, там, на лодке!
      Человек в плоскодонке поднял голову, повел сонными глазами и заметил группу на противоположном берегу. Задумчиво поизучав их несколько минут, он неторопливо подобрал весло с длинной рукояткой и оттолкнулся от берега.
      Стеррен чувствовал, как растет раздражение леди Калиры, наблюдающей за действиями лодочника. На лице благородной дамы было написано явное желание подогнать этого увальня хлыстом.
      Наконец лодка подплыла достаточно близко, паромщик перестал грести, извлек из-под банки сложенную витками веревку и, размахнувшись, метнул швартовочный конец в сторону пристани.
      Алдер с восхитительным спокойствием поймал его и принялся подтягивать плоскодонку к берегу.
      Через несколько секунд она ткнулась носом в пристань.
      — Еще одна шайка варваров на мою голову, — пробормотал по-этшарски перевозчик и тут же громко добавил:
      — Всех разом переправить не могу!
      Солдаты посмотрели на Стеррена и толпой двинулись к лодке.
      — Подождите! — закричал юноша. — Не все, не все... вы... вы... — Он не мог вспомнить, как на семмате будет «опрокинетесь» или «утонете».
      Однако слов не потребовалось. Солдаты все поняли и остановились.
      Стеррен обратился к лодочнику:
      — Вы правы, это кучка варваров, но я с ними крепко связан. Сколько возьмете за перевоз?
      — Сколько вас? — спросил перевозчик, глядя на небольшую толпу.
      Стеррен быстро пересчитал всех по головам:
      — Восемь.
      Паромщик раскинул мозгами:
      — За один раз я смогу взять четверых. Следовательно, два рейса. Вам так и быть делаю скидку — шесть монет за партию.
      Стеррен сильно сомневался насчет скидки, но спорить не стал. Наконец-то, слава богам, появилась возможность расколоть группу. Он повернулся к леди Калире:
      — Лодочник говорит, что за один раз может взять только четверых. Первым двинусь я с Зандером, Аларом и Берном, все остальные — во вторую очередь.
      — Ну уж нет! — ответила аристократка. — Первыми переправятся вы, я, Алдер и Догал.
      — Моя дорогая леди, должен напомнить вам, что командую здесь я. Это мой город, и я — ваш военачальник...
      — Абсолютно с вами согласна, — прервала его леди Калира, — и именно поэтому я переправлюсь только вместе с вами.
      Стеррен открыл рот, чтобы возразить, но заметил странное выражение на физиономии Алдера.
      Это выражение не поддавалось описанию: преданность, беспокойство, сомнение и отчужденность одновременно. Стеррен понял, что Алдер доверяет ему не больше, чем леди Калира. Рот пришлось закрыть.
      — Хорошо, — произнес он после короткой паузы. — Мы переправимся первыми.
      Стеррен протолкался между солдатами, вошел в лодку и протянул руку:
      — Позвольте вам помочь, моя дорогая леди.
      Леди Калира шагнула в плоскодонку и устроилась на носовой банке.
      За ней прошли Догал и Алдер. Стеррен, повинуясь сигналу перевозчика, усадил их посередине лодки, а сам примостился рядом с леди Калирой.
      — С каждой стороны есть по веслу, — сказал перевозчик, стоя на корме.
      Стеррен перевел, и лодочник оттолкнулся от пристани.
      Прошла целая минута, прежде чем семманцы справились с веслами, — грести они совершенно не умели. Сидящие у них за спиной Стеррен и леди Калира оказались с головы до ног облиты холодной морской водой. К счастью, на этот раз переправа заняла гораздо меньше времени.
      Когда лодка подошла к берегу, пассажиры поспешили высадиться.
      Убедившись, что все они находятся на пристани, перевозчик сказал:
      — С вас шесть монет. Я не тронусь с места, пока не увижу деньги.
      Стеррен молча достал медяки и кинул их лодочнику. Тот поймал деньги с ловкостью фокусника.
      Когда плоскодонка причалила к противоположному берегу, оставшиеся солдаты уже нетерпеливо переминались с ноги на ногу. Только сейчас до леди Калиры дошло, что ни один из них не говорит по-этшарски и не владеет Торговым наречием.
      Перевозчик, размахивая руками, старался что-то втолковать солдатам на обоих языках. Его отчаянные вопли достигали противоположного берега — но прошло очень много времени, прежде чем семманцы расселись по местам, и лодка успешно отчалила.
      С севера дул ледяной ветер, и к тому времени, когда отряд оказался в сборе, Догал уже трясся от холода. Да и сам Стеррен изрядно промерз.
      — Сюда, — сказал он, совершенно не представляя, куда показывает. Военачальнику просто хотелось как можно скорее укрыться от ветра.
      Пройдя по круто изгибающейся улице мимо двух трехсторонних перекрестков, юноша остановился.
      Они явно находились в порту. Большинство людей на улицах были одеты в синие килты и белые куртки моряков. Неподалеку виднелись две свечные лавки и бондарная мастерская. На балконе близлежащего борделя восседала крупная рыжая девица, кутавшаяся в большую яркую шаль. Увидев красные килты варваров, она немедленно забыла о холоде и, продемонстрировав всем свои достоинства, крикнула что-то низким хрипатым голосом. Кендрик не мог оторвать от нее похотливого взгляда.
      Стеррен растерялся. Поначалу он хотел спросить дорогу у какого-нибудь прохожего, но сразу же отказался от этой идеи, не желая так быстро признать, что заблудился в родном городе. Откуда-то слева сквозь свист ветра ему послышался шум голосов:
      — Туда.
      Семманцы последовали за ним. Алдер и Догал едва не наступали ему на пятки. Леди Калира семенила следом, а остальные тащились позади.
      На ближайшем перекрестке они повернули налево и в конце улицы увидели рыночную площадь.
      Эту улицу Стеррен знал отлично. Она называлась улицей Восточных Причалов.
      — Пожалуйста, — произнес он, взмахнув рукой, — перед вами Портовый рынок.
      Он был страшно горд тем, что сумел провести свой отряд через незнакомую часть города. Но на семманцев столь выдающееся достижение не произвело никакого впечатления.
      «Интересно, — подумал Стеррен, — дошло ли до них вообще, что город настолько велик, что один человек не в состоянии одинаково хорошо знать все его районы?»
      — Прекрасно, — выпалила леди Калира. — Давайте наймем чародея и вернемся на корабль, пока мы совсем не замерзли.
      — Почему именно чародея... — начал Стеррен, но взгляд леди Калиры положил конец его дальнейшим разглагольствованиям.
      На рынке из-за скверной погоды было очень мало народу. Ветры, дувшие с побережья, задержали корабли с товарами и с экипажами, которым требовалось доукомплектование. Холод заставил всех любопытствующих остаться дома. По оценке Стеррена, на площади топталось не больше сотни людей.
      Однако среди них, несомненно, была одна чародейка. Из толпы ее выделяли алая мантия и неисчислимое количество плотно набитых сумок и мешочков, прикрепленных к поясу.
      Неожиданно Стеррен понял, что у него нет никакого желания появляться на рынке. И зачем только он ввязался в эту историю с магами? Сейчас военачальнику хотелось одного — чтобы его оставили в покое. Он остановился.
      — Пойдем, — нетерпеливо произнесла леди Калира, а Алдер осторожно прикоснулся к локтю главнокомандующего.
      Стеррен проследовал на площадь, нашел тихое место и остановился.
      — В чем дело? — сурово спросила леди Калира.
      Военачальником овладел необъяснимый ужас — типичный мандраж перед выходом на сцену. Стеррен понимал, что наступило время бросить призывный клич, но не мог заставить свой голос повиноваться. Вдруг его осенило.
      — Вы скажете им, что нам надо, — заявил юноша, обращаясь к леди Калире.
      — Я?
      — Да, вы. Как военачальник я приказываю вам сделать это!
      — Но, милорд, я же не знаю языка!
      В панике Стеррен совсем забыл, что никто из его спутников не понимает по-этшарски.
      Он быстро оценил ситуацию, и прежде чем на него опять навалился страх и отказали нервы, он воздел руки и завопил:
      — Народ Этшара! Эти варвары захватили меня в качестве пленника и удерживают против моей воли! Прошу вас позвать сюда городскую стражу!
      — Постойте, — воскликнула леди Калира, потянув его за руку. — Что вы сказали?
      — Я сказал...
      — Я слышала, что вы упомянули городскую стражу.
      Стеррен заметил, что во взгляде Алдера опять зажегся огонек сомнения. Рука гиганта легла на рукоять меча. Он прокашлялся и пояснил:
      — Я разминался.
      На площади никто не обратил на его вопли никакого внимания. Несколько равнодушных лиц повернулись в сторону варваров и тут же отвернулись.
      Стеррен осмотрел свой отряд. Так он и знал, Кендрик исчез!
      Военачальник улыбнулся. Панику поднимать не стоит.
      Во всяком случае, пока.
      Сейчас безопаснее вести себя прилично и серьезно попытаться найти магов. Возможность сбежать у него еще будет.
      Повернувшись лицом к центру площади, он закричал по-этшарски:
      — Требуются маги! Требуются маги! Я представляю Его Величество короля Семмы Фенвела Третьего! Работа для магов всех школ! Помощь королевской армии Семмы!
      — Так-то лучше, — буркнула леди Калира, услыхав знакомые имена.
      Какой-то молодой человек с невероятно тонкой шеей остановился, чтобы полюбоваться Стерреном. Тот продолжал:
      — Прекрасная плата! Комфортабельное жилище! Возможность обрести славу и честь в борьбе за правое дело! Требуются маги всех специальностей!
      К нему наконец явилось соответствующее случаю настроение. Стеррен вспомнил, как совсем недавно он заманивал в свои сети разных недотеп и уговаривал проигравших не прибегать к насилию.
      — И вы серьезно считаете, что вам удастся найти здесь приличных магов в это время года? — ухмыляясь, поинтересовался тонкошеий.
      — Заткнись, идиот! — небрежно бросил Стеррен и завопил с новой силой: — Маги!!!
      Вокруг постепенно собиралась толпа.
      — Требуются маги! Оплата золотом и драгоценными камнями! Все расходы компенсируются из королевской сокровищницы!
      К Стеррену приблизилась чародейка в красной мантии. За ней протолкался высокий бледный мужчина, одетый во все черное.
      — Вот вы! Вы, чародейка, согласны ли вы отбыть в Семму — жемчужину Малых Королевств?
      Криво ухмыльнувшись, чародейка отвернулась.
      — Я мог бы, — заявил мужчина в черном.
      — Вы маг, сэр?
      Черный человек поднял руку. Смерч пыли, игнорируя порывы ветра, пронесся по площади и, собравшись в плотный комок, вознесся к обращенной вниз ладони. Повисев некоторое время в воздухе, пыль рассыпалась и исчезла, унесенная ветром.
      — Я — ворлок, — сказал незнакомец в черном.

      Через час Стеррен охрип и сдался. Все это время ворлок терпеливо стоял рядом. Он так и не дал согласия отправиться в Семму, но и не отказался. Он даже не требовал дальнейших пояснений, а просто стоял и ждал.
      Черноволосая женщина в красной мантии объявилась снова, сказав, что она чародейка, согласилась принять участие в экспедиции. Лет ей было примерно столько же, сколько Стеррену, а грязный алый плащ наводил на мысль о том, что его хозяйка ночует на Площади Ста Футов. Чародейку, по-видимому, больше всего заинтересовало то, что, по заверениям Стеррена, во время пребывания в Семме ее будут кормить. О характере работы и даже об оплате девица ничего не спросила.
      — Вы не считаете, что пора подкрепиться, — осведомился Стеррен у леди Калиры.
      — Пора, — согласилась та.
      Большую часть времени дама прослонялась по рынку, присматриваясь к выставленным товарам, но так ничего и не купила. Вначале Стеррен решил, что она застеснялась своего плохого этшарского, но потом вспомнил, что местные торговцы говорят на Торговом наречии, которое Калира знала в совершенстве.
      Так что языковой барьер не играл никакой роли — у нее просто-напросто было мало денег.
      Пока Стеррен надрывал горло, Алдер и Догал не отходили от него ни на шаг. Гиганты как будто чувствовали, что, даже не прекращая кричать, он изыскивает возможности для побега. Но возможность так и не представилась.
      Этого нельзя было сказать об Аларе, Зандере и Берне, которые все время бродили по рынку. Зандер и Берн вернулись, Алар — еще нет. От Кендрика не было ни слуху ни духу.
      Стеррен перешел на этшарский и обратился к ворлоку:
      — Не хотите присоединиться к нам, чтобы поужинать и обсудить детали будущей работы?
      Ворлок небрежно кивнул:
      — А есть здесь местечко, где можно спокойно посидеть?
      — Я плохо ориентируюсь в этой части города, — ответил человек в черном.
      Стеррен немного подумал и повернулся к чародейке. Прежде чем он успел заговорить, девица указала ему таверну на углу улицы Наводнений. На вывеске виднелся изрядно потускневший золотой дракон.
      — Приемлемо, — объявил Стеррен и двинулся первым.
      — Подождите, — запротестовала леди Калира. — А как же Кендрик и Алар?
      Стеррен остановился и сказал:
      — Моя дорогая леди, Кендрик дезертировал, прежде чем мы дошли до рынка. Последний раз я видел его у... у... — Он подумал немного и использовал этшарские слова: — ...У борделя в восточной части Причальной улицы. — Переключившись на семмат, Стеррен продолжил: — Алар болтался поблизости еще несколько минут назад. Я не имею ни малейшего представления, куда он провалился, и не желаю ни искать его, ни ждать здесь его возвращения.
      — Но вы должны вернуть их!
      — Прежде всего я должен что-нибудь выпить и подкрепиться.
      Выражение, появившееся на лице леди Калиры, подсказало ему, что такого рода заявления явно недостаточно.
      — Что же, — проговорил он, капитулируя в очередной раз, — Зандер и вы, Берн, отправляйтесь на поиски Кендрика и Алара. Затем присоединяйтесь к нам вон в той таверне. — Он показал на «Золотой Дракон». — Если нас там не будет, возвращайтесь на корабль. Он стоит у...
      Стеррен замолчал. Если они заблудятся, никто в Этшаре Пряностей не сможет показать им дорогу.
      — Чайные Пирсы, — произнес он по-этшарски и, перейдя на семмат, обратился к Зандеру: — Вы можете это повторить?
      — С какой стати я должен ломать язык? — пробубнил тот.
      — На тот случай, если вы заблудитесь.
      Посмотрев на каменный лабиринт улиц, солдат вздрогнул и втянул голову в плечи...
      — Чайные Пирсы, — повторил Стеррен. — Попытайтесь.
      Зандер мучительно сглотнул и промычал что-то абсолютно неузнаваемое.
      — Берн?
      — Чай-ные Пир-сы, — с акцентом, но довольно внятно произнес Берн.
      Удивленный Стеррен подозрительно посмотрел на него:
      — Вы говорите по-этшарски?
      — Нет, милорд, — ответил солдат.
      — Зандер, попытайтесь еще разок. Чайные Пирсы.
      На сей раз Зандер ухитрился воспроизвести нечто потребное.
      — Хорошо. Повторяйте эти слова, когда будете охотиться за своими товарищами.
      Солдаты развернулись и влились в рыночную толпу.
      Стеррен молча смотрел им вслед. Вернутся ли они? Впрочем, ему было наплевать.
      — За мной, — сказал он, поворачиваясь к «Золотому Дракону».
      Таверна оказалась полупустой, и они без труда нашли свободный стол. Усевшись между Алдером и Догалом спиной к залу (чтобы в случае чего легче было ускользнуть), Стеррен воспользовался возможностью получше рассмотреть своих рекрутов.
      Оба оказались невероятно тощими, но если худоба чародейки являлась результатом недоедания, то ворлок, по-видимому, был так сложен. Вьющиеся волосы девушки доходили ей до середины спины и были невероятно грязны. Ее невыразительное лицо украшал красный распухший нос, а во взгляде сквозило голодное нетерпение. Если бы она была умыта, более упитана и улыбалась, подумал Стеррен, ее можно было бы назвать привлекательной или даже красивой.
      Чародейка засопела и вытерла мокрый нос грязным рукавом.
      Ворлок, напротив, так и сиял чистотой. Было видно, что он прекрасно питается и следит за своей внешностью. Но и он не улыбался. Его прорезанное морщинами худое бледное лицо напоминало восковую маску. Стеррен дал ему немного за сорок и решил, что в свое время ворлок, видимо, был весьма привлекательным мужчиной, да и сейчас, пожалуй, еще притягивает женские взгляды.
      После небольшой паузы ворлок обратился к Стеррену:
      — Из вашего часового спича я так и не понял, для какой работы вам требуются маги.
      Захваченный врасплох, Стеррен был вынужден согласиться:
      — Да, о работе я ничего не говорил.
      Чародейка голодными глазами следила за приближающейся официанткой, и Стеррен воспользовался моментом, чтобы сменить тему.
      — Дорогая леди, — сказал он на семмате, — что мы закажем и за чей счет?
      — Вы нас сюда привели, — ответила леди Калира, — вы и должны платить. Вы хотели поужинать, вот и заказывайте ваш ужин. Что сказал человек в черном?
      — Интересовался характером работы. Вы не возражаете против вина? — обратился Стеррен к чародейке.
      Официантка подошла к столу. Она услышала последние слова Стеррена и увидела согласный кивок девушки.
      — У нас есть несколько сортов отборных вин, — в ее тоне угадывался вопрос.
      Стеррен ответил по-этшарски:
      — Эти варвары все равно его не оценят, кроме того, это для нас слишком дорогое удовольствие. Надеюсь, мои гости извинят меня, если я закажу самое обычное красное. Подайте нам что-нибудь попроще, никаких деликатесов не надо. Для всех шестерых одинаково, если, конечно... — Он вопросительно взглянул на ворлока.
      Тот жестом выразил свое согласие.
      — ...для всех шестерых.
      Официантка отошла.
      — Итак, о характере возможной работы, — напомнил ворлок.
      Стеррен, чтобы не отпугнуть потенциальных претендентов, сознательно избегал деталей во время своих громогласных призывов на рыночной площади. Сейчас молодой человек понял, что пора рассказать правду. Глубоко вздохнув, он начал:
      — Я — наследственный военачальник одного из Малых Королевств — крошечного южного государства, именуемого Семмой. Я этого поста не желал, но влип в историю и теперь не могу от него избавиться. Семма находится на грани войны со своими соседями и обречена на поражение. Ее армия находится в плачевном состоянии, к тому же значительно уступает противнику в численности. В Малых Королевствах, по крайней мере у соседей Семмы, магия в военных целях не используется. Это считается бесчестным, чем-то сродни мошенничеству. Я готов пойти на любое жульничество, ибо в случае поражения меня просто убьют. Поэтому ищу магов, способных помочь Семме выиграть войну. Много усилий, видимо, не потребуется, — солдатам Малых Королевств никогда не приходилось сталкиваться с магами.
      — Война? — задумчиво протянул ворлок.
      Стеррен утвердительно кивнул, обрадовавшись, что идею не отмели с порога, и посмотрел на чародейку.
      Но та, похоже, вообще не слушала. Внимание красноносой девицы целиком сосредоточилось на дверях кухни. Это, бесспорно, была замечательная дверь. Над ней, образуя верхнюю часть наличника, был прикреплен череп небольшого дракона. Нижняя челюсть волшебной твари служила дверной ручкой; однако Стеррен подозревал, что несчастную интересует вовсе не декор.
      Чародейка почувствовала обращенный на нее взгляд и повернулась к Стеррену:
      — Мне абсолютно безразлично, какая будет работа. — Она шмыгнула носом и отбросила выбившийся локон. — Я согласна на все, если меня с ходу не убьют, а плата будет произведена золотом.
      — Я твердо надеюсь, что первого не произойдет, — проговорил Стеррен. — Если мы победим, это абсолютно исключено, а если проиграем, вы сможете спастись бегством. Убежать там вовсе не сложно. Это открытые прерии, а королевства настолько малы, что вы без труда достигнете границ, прежде чем вас схватят.
      Ворлок кивнул и спросил:
      — Так вы говорите, Семма — далеко на юге?
      — Южнее быть не может. С самой высокой башни замка в ясный день можно увидеть край Мира. Я сам его видел.
      Юноша внимательно посмотрел на ворлока, и в глубине души у него возникло подозрение.
      В Семме ворлокство абсолютно неизвестно, и Стеррен не сомневался, что это магическое искусство не будет там столь эффективным, как в Этшаре. В силу этого вербовка ворлока ставилась под вопрос.
      С другой стороны, ворлок явно заинтересован в путешествии на юг.
      Вероятно, он уже получил предупреждение в виде первых ночных кошмаров и желал убраться как можно дальше от Источника Силы в Алдагморе.
      Насколько Стеррен помнил, мощь ворлока была обратно пропорциональна квадрату расстояния от Источника, а мастерство ворлока росло по мере его практического применения. Любое магическое действо, произведенное ворлоком, немного расширяло его возможности. Со временем маги этой школы становились практически всемогущими.
      Но границы все же существовали. Когда могущество ворлока достигало определенного уровня, у него начинались ночные кошмары. И с каждым последующим магическим действием они становились все более и более невыносимыми.
      В конечном итоге каждый ворлок, достигший данной стадии, либо умирал, либо отправлялся на север в сторону Алдагмора, откуда никто из них уже не возвращался.
      Такое явление называлось Зов, и некоторые утверждали, что это кара богов, устраняющих ворлока, ставшего достаточно могущественным, чтобы изменить их предначертания.
      Большинство ворлоков при появлений первых кошмаров бежали на юг или полностью отказывались от практики. Наиболее сметливые и предусмотрительные требовали за свои услуги сверхвысокие гонорары, чтобы позже удалиться отдел и жить в комфорте.
      Стеррен догадывался, что этот ворлок, видимо, перегнул палку, и кошмары преследуют его уже еженощно.
      Но если какой-то ворлок и сможет быть полезен в Семме, так это именно тот, который испытал кошмары и вот-вот услышит Зов.
      Конечно, он существенно ослабеет, но все равно явится той силой, с которой ни Офкару, ни Ксиналлиону ранее встречаться не приходилось.
      — Кошмары? — спокойно спросил Стеррен.
      Лицо ворлока несколько оживилось, в глазах промелькнуло удивление, и он медленно кивнул.
      Стеррен сдержанно улыбнулся. Зов более действенный стимул для передвижения на юг, чем фунт золота.
      Значит, ворлок скорее всего согласится работать совсем задешево:
      — Следовательно, вы едете?
      Ворлок снова ответил утвердительным кивком.
      — А вы? — Стеррен перевел глаза на чародейку.
      — Какова оплата и предусматривается ли пропитание? — ее голос немного дрогнул. Девушка внимательно посмотрела на Стеррена и еще раз вытерла нос рукавом.
      В этот момент вернувшаяся официантка водрузила на стол поднос, заставленный тарелками с тушеными овощами, слегка приукрашенными намеком на баранину. Там же оказалась бутылка красного вина и полдюжины сложенных друг в друга стаканов.
      Стеррен и солдаты распределили тарелки, а ворлок по воздуху переправил каждому стакан. По мановению его руки пробка выскочила из бутылки, а сама бутылка плавно пролетела через стол и опустилась перед леди Калирой.
      Та в изумлении взяла ее в руки и после некоторого колебания разлила вино.
      Стеррен бросил на ворлока удивленный взгляд. Разве тот не понимает, что, если он достиг порога, за которым начинаются кошмары, каждое новое магическое действо только усиливает опасность?
      Ворлок поймал взгляд Стеррена и слегка улыбнулся.
      — За наше неизбежное отправление на юг, — произнес он, поднимая стакан.
      Из всех присутствующих только Стеррен понял значение этих слов. После того как ворлок держал свою силу в узде — часы, дни, шестиночья или даже месяцы, — он позволил себе немного расслабиться, будучи уверен, что скоро окажется вдали от неизвестной угрозы, исходящей из долин Алдагмора.
      Стеррен выбросил проблемы ворлока из головы и обратился к чародейке:
      — Оплата включает питание, подвесную койку на корабле и комнату в замке Семмы — комнату, возможно, придется делить с другими, но собственная постель вам гарантирована. Если мы выиграем войну, то маги получат фунт золота и дюжину прекрасных драгоценных камней. Я покажу вам их позже, в таверне этого делать не стоит. Как будет распределяться плата, еще предстоит решить. Либо маги сами поделят ее между собой, либо король Фенвел распределит ее так, как сочтет справедливым. Вас все это устраивает?
      Чародейка кивнула, оглушительно шмыгнув носом.
      — Можно поинтересоваться, какого рода магией вы владеете? — спросил Стеррен. Одно ему было уже ясно — заклинаний, избавляющих от простуды, девица не знала.
      — Чародейством, естественно.
      Такой ответ его не удивил, но Стеррен знал, что чародеи существенно отличаются друг от друга по мастерству и могуществу.
      — М-м... И много у вас чародейского умения? — поинтересовался юноша.
      — Ну... — девица явно колебалась с ответом, но, догадавшись, что ее грязный наряд и пустой желудок дают исчерпывающую картину, протянула: — Нет, не очень. Всего несколько заклинаний.
      — Надеюсь, не фокусов?
      — Нет, нет! Самые что ни на есть настоящие заклинания! — выпалила чародейка. — Меня зовут Аннара из Крукволла, я член Гильдии чародеев. Я пробыла ученицей шесть лет и усвоила все, чему мой учитель мог обучить меня.
      Эта неожиданная вспышка угасла столь же быстро, как и возникла.
      — Правда, я знаю не очень много, — нервно призналась она, отводя упавшие на лицо волосы.
      Ничего удивительного.
      Стеррен кивнул и наполнил свой стакан.
      Во время еды ворлок и семманцы не произнесли ни слова, а Стеррен и Аннара вели вежливую беседу о пустяках. Стеррен поинтересовался ее ученичеством в Крукволле, а она, в свою очередь, спросила о Семме и выразила изумление, что он родился в районе Западных ворот.
      Когда с овощами было покончено, Стеррен откинулся на спинку стула и, глядя на леди Калиру, предался размышлениям.
      — Итак, милорд, — сказала дама, заметив его пристальный взгляд, — у вас уже есть пара магов, не так ли?
      Стеррен кивнул.
      — Вам этого достаточно?
      Стеррен посмотрел на Динару, которая так и не рассказала о своих возможностях, заметив лишь о «нескольких заклинаниях», затем на ворлока, даже не назвавшего своего имени. Вполне возможно, что в Семме этот человек окажется совершенно бесполезным.
      — Нет, — быстро ответил он, так и не успев взвесить новые варианты побега. — Эти двое могут оказаться полезными, но ни один из них не гарантирует нам победы.
      — Следовательно, вы планируете нанять еще несколько человек?
      Стеррен молча кивнул.
      — Милорд, вы уверены, что у вас нет других намерений?
      Он воспользовался ее словами, чтобы задать встречный вопрос:
      — О каких других намерениях может идти речь? — Стеррен внимательно следил за выражением ее лица.
      — Возможно, затяжка времени.
      — С какой стати мне затягивать время?
      — Не знаю, милорд. Но вначале вы отказались купить ветер для наших парусов, теперь утверждаете, что помощи двух магов нам недостаточно. И то и другое наводит на мысль, что вы не торопитесь завершить это глупое и недостойное приличных людей дело.
      — Это недостойное дело, моя дорогая леди, может спасти Семму.
      — Не спасет, если вы продолжите тянуть время.
      — Я не тяну! Откуда вы это взяли?
      — Хорошо, милорд, я скажу. У меня есть подозрение, что вы надеетесь продлить свое паломничество на родину в надежде, что к нашему возвращению война закончится и вы опять вернетесь сюда в спокойную ссылку.
      Стеррен внимательно посмотрел на леди Калиру. Благородная дама подкинула ему замечательную идею.
      Он покосился на обоих солдат — единственных, кто мог понять содержание разговора на семмате.
      Алдер заметно огорчился, Догал казался спокойнее, но взирал на Стеррена с подозрением.
      — Я не тяну времени, — стоял на своем Стеррен.
      — В таком случае поделитесь со мной, милорд, как долго мы останемся в Этшаре и сколько магов вы намерены нанять.
      — Моя дорогая леди Калира, я только начал! Час на... на одном рынке — это меньше, чем ничего. У нас нет денег, чтобы нанять могущественного мага. Думаю, его прекрасно заменят полдюжины слабых. Но как их найти — я не знаю, так же как не знаю, сколько времени на это потребуется.
      Леди Калира тяжело вздохнула и произнесла:
      — Милорд Стеррен, будем говорить откровенно. Несмотря на ваше высокое положение, я послана сюда в качестве стража, обязанного обеспечить ваше возвращение в Семму до наступления весны, когда вторжение станет неизбежным.
      Стеррен заметил, как Алдер удивленно посмотрел на леди Калиру. Солдат, наверное, думал, что Стеррен находится под наблюдением только у него и Догала. Очевидно, он не знал и о неизбежности войны.
      — Вы ухитрились избавиться от четырех сопровождающих...
      — Они еще могут вернуться!
      — Да, могут. Но сейчас их нет. Позвольте мне продолжить.
      — Продолжайте, — буркнул Стеррен.
      — Как я уже сказала, вы весьма ловко избавились от двух третей вашего эскорта и наняли эту парочку. Не исключено, что вы сделали это с целью ввести в заблуждение оставшихся солдат. Мы не Знаем, о чем вы говорили с магами во время еды, но нельзя исключать, что вы составляли план бегства из-под самого нашего носа.
      Стеррен пожалел, что у него не хватило смелости сделать так, как она говорит:
      — Сейчас вы требуете предоставить вам возможность свободно передвигаться по городу, который мы совершенно не знаем и где у вас будет тысяча возможностей ускользнуть. Прошу извинить, но, как ваш страж, я не могу допустить подобного. Давайте установим срок, по истечении которого мы немедленно направимся домой со всей возможной скоростью. Предлагаю завтра в полдень отправиться в путь.
      Стеррен небрежно откинулся на спинку стула и задумчиво поковырял в зубах.
      — Моя дорогая леди, — наконец проговорил он, — я понимаю вашу озабоченность, действительно понимаю. Но вряд ли вы поверите мне, если я дам слово чести, что не сбегу и не попытаюсь затянуть время.
      К своему изумлению, он понял, что действительно готов дать слово чести. По совести говоря, Семма была не так уж и плоха, кроме того, его удручала мысль о неизбежной гибели королевской армии. Стеррен был уверен, что, если найдет нужных магов, обязательно выиграет войну. Это был вызов, своего рода азартная игра, и он хотел вступить в нее с высоко поднятой головой. Ему хотелось собственными глазами убедиться в том, что небольшая порция магии может превратить неизбежное поражение в победу.
      Когда все закончится, он, возможно, и дезертирует.
      — Нет, милорд, — сказала леди Калира, — я не могу принять вашего слова. Несмотря на ваших благородных предков и ваши, наверное, добрые намерения, вы все же отродье торговца, привыкшее обманывать, зарабатывая на жизнь игрой в кости. Много ли в вас чести?
      Стеррен криво ухмыльнулся, стараясь не показать, насколько его задела клинически точная характеристика леди Калиры.
      — Больше, чем вы думаете, — заметил он. — Однако в любом случае до полудня времени слишком мало. Если вы можете дать мне три дня...
      Он оставил конец фразы висеть в воздухе.
      — Три дня? — Теперь наступило ее время откинуться на спинку стула и подумать.
      — Сегодня двадцать первый день месяца Снегопадов, — проговорила леди Калира. — Вы согласны, что к вечеру двадцать четвертого мы все должны быть на борту корабля и отплыть с ближайшим приливом?
      — Согласен, — ответил Стеррен.
      — И вы обещаете, что не попытаетесь бежать?
      — Вы сами сказали, что не примите моего честного слова, тем не менее я даю вам его. Я не сделаю попытки бежать до вечера двадцать четвертого числа месяца Снегопадов.
      — Прекрасно, — проговорила леди Калира. — Через три дня мы затаскиваем вас на борт корабля.

      К утру месяц Снегопадов полностью оправдал свое название. Валил сильнейший снег, и Стеррен решил, что идти на Портовый рынок еще раз не имеет смысла. В предрассветном сумраке он, леди Калира, Догал и Алдер, оставив Аннару и ворлока на корабле, отправились в Квартал Чародеев.
      Ни один из четырех исчезнувших солдат пока не объявился, и леди Калира пребывала в весьма дурном расположении духа. Стеррен, не делая попыток завязать разговор, повел свой отряд по улице Складов, через Короткую аллею к Северной улице и уже оттуда в район Пряностей.
      Когда они подходили к Большому каналу, впереди показался дворец правителя. Стеррен заметил, с каким вниманием рассматривают это величественное здание жители захолустной Семмы.
      Однако они не настолько увлеклись, чтобы можно было рискнуть бежать. Кроме того, он дал слово.
      — Правда красиво? — осмелился заметить Стеррен.
      — Здесь живут чародеи? — сухо спросила леди Калира.
      — Что вы, конечно, нет! — ответил пораженный ее наивностью военачальник. — Это замок лорда Азрада.
      — Сколько же нам еще идти?
      — Недалеко отсюда развилка. Мы пойдем налево. Потом по Дворцовой площади выйдем на улицу Арены. А оттуда до самой Арены останется шагать не больше мили.
      — Вы, наверное, шутите!
      — Нет, не шучу
      — Никогда не смогу почувствовать размеров этого города, — сказала леди Калира, обращаясь не к Стеррену, а скорее к самой себе. — Чудовищно!
      Стеррен не считал свой родной город чудовищным, однако предпочел промолчать.
      Улицы из-за снегопада практически обезлюдели, обычные городские ароматы были приглушены толстым белым одеялом, лежащим на крышах домов и тротуарах, но запах пряностей и дыма горящих поленьев чувствовался достаточно сильно Молчаливые особняки в новом городе выглядели весьма элегантно — снег припорошил раны, нанесенные им временем. Даже трущобы вокруг Арены в такую погоду казались тихими и совсем не опасными.
      Они миновали Лагерную улицу, затем саму Арену и вышли на площадь.
      Там, справа от рампы, находилось место для объявлений — сколоченная из грубых, посеревших досок стенка высотой шесть футов. Вся ее поверхность была заклеена выцветшими обрывками бумаги, пергамента и ткани.
      Стеррен еще прошлым вечером написал объявление, и сейчас, нанизав свою бумагу на торчащие шляпки старых гвоздей, отступил на шаг, любуясь своим творением
      На самом верху листка крупными буквами было написано «МАГИ!!!» и ниже более мелким почерком: «Работа для магов различных школ и направлений. Королевство Семма приглашает магов на государственную службу. Срок от нескольких месяцев до одного года. Жилище, полный пансион и транспортировка в обе стороны. Плата золотом и драгоценными камнями. За дополнительной информацией обращаться к Стеррену, Девятому Военачальнику Семмы на борт корабля „Южный Ветер“. Судно пришвартовано у Чайных Пирсов в районе Пряностей. Заявки должны быть поданы до вечера 24-го месяца Снегопадов, 5221 года».
      Стеррен посмотрел на другие объявления. Одно тут же привлекло его внимание.
      «Дипломированный престидижитатор ищет работу на неполный рабочий день. Предложения передавать Торуму Магу на улице Чародеев».
      Стеррен не знал, что такое престидижитатор — наверняка какая-нибудь разновидность магов. Неполный рабочий день. Конечно, это не то, что он может предложить, но почему бы не попытаться? Торум Маг, улица Чародеев, повторил про себя Стеррен. Найти будет не сложно.
      Он уже шарил глазами в поисках объявлений других магов, когда вспомнил о своих спутниках. Невеселая троица переминалась с ноги на ногу в талом снегу.
      — Эй, охрана, — сказал он, — подойдите поближе и помогите мне читать объявления! Некоторые развешаны ищущими работу магами. Мне следовало сразу прийти сюда, а не мучиться на Портовом рынке.
      Догал покачал головой:
      — Я не умею читать.
      Леди Калира и Алдер двинулись было вперед, но тотчас остановились:
      — Они же написаны по-этшарски.
      — Конечно, на каком другом языке они...
      Стеррен оборвал фразу, сообразив, что из присутствующих он единственный может читать по-этшарски. Плюнув в сердцах, военачальник повернулся к семманцам спиной.
      Два часа спустя он уже обстоятельно изучил всю стену. Алдер с Догалом не отходили от него ни на шаг, леди Калира спряталась от снега под аркой Арены.
      — Эта штука перестанет когда-нибудь сыпаться? — спросил Догал.
      — Естественно, перестанет! — резко ответил Стеррен, инстинктивно вставая на защиту родного города.
      — А что происходит потом? — поинтересовался Алдер. — Что люди делают с этим белым мусором?
      — Вы что, с луны оба свалились? Снег тает сам по себе. Это не Сардирон, где сугробы растут всю зиму.
      — Откуда нам это знать?! — сердито ответил Алдер. От длительного ожидания его настроение явно испортилось. — Мы этого снега в глаза не видели!
      Пришла очередь изумиться Стеррену:
      — Значит, вы хотите сказать, что в Семме такой вещи не бывает?
      — Нет.
      — И зимой с неба не падает, как сейчас?
      — Зимой в Семме идут дожди. В соседнем королевстве тоже.
      Стеррен, устыдившийся своей вспышки, сменил тему разговора:
      — Хорошо. Я нашел примерно дюжину объявлений ищущих работу магов и хочу пройти по адресам. В путь.
      Пройдя пять кварталов, они достигли улицы Игроков, разделяющей район Арены и Квартал Чародеев, а спустя несколько минут уже читали и вывески многочисленных представителей магических искусств. «Тана Великая» гласил щит рядом с угловым домом. «Чародейства на все случаи жизни. Основная специальность — приворотное зелье». Странные ароматы просачивались здесь из-под каждой двери. Квартал Чародеев благоухал по-своему. В этом благоухании были и запахи пряностей и травы, и что-то странное, совсем незнакомое.
      Через два дома справа виднелась вывеска с короткой надписью: «Торум Маг». Это было одно из имен, которое запомнил Стеррен. Он решительно направился к этой вывеске.
      Двумя часами позже они сделали перерыв, чтобы подкрепиться, и купили запеченную в тесте говядину с открытого прилавка на улице Игроков. Они молча жевали, прислонившись к стене, ветер стрелял в них снежными зарядами, впрочем, не мешая Стеррену размышлять о том, что ему удалось достичь.
      Во-первых, теперь он знал, что престидижитатор и шарлатан суть одно и то же.
      Во-вторых, оказалось, что значительная часть магических услуг — обыкновенное надувательство.
      В-третьих, подлинная магия существовала, но была исключительно дорога.
      Предложение Стеррена отвергли две волшебницы, два теурга, чародей, ворлок и некто, именовавший себя томатургом. Стеррен столкнулся с ним у Торума Мага, приятного старичка, который благодаря удачному расположению своего дома за дополнительную плату выступал в качестве информационного центра для всего квартала.
      Со своей стороны, юноша отверг престидижитатора, иллюзиониста, гербалиста и колдуна. Таланты последнего не вызывали сомнений, но совершенно не подходили к данному случаю.
      Таким образом, утро было потрачено впустую. Стеррен прожевал последний кусок теста, запахнул воротник и сквозь снег жадно уставился на игроков в кости, сидящих у окна в таверне на противоположной стороне улицы.
      Как он хотел присоединиться к играющим и думать только на родном языке. С каким наслаждением он выбросил бы из головы мысли о войне, чародеях, ворлоках, своих наследственных обязанностях и казни на месте за государственную измену. Забыл бы о существовании Семмы и о встрече с обитателями этого нелепого крошечного королевства.
      Искушение присоединиться к игре в таверне, напротив, было огромно, но единственный взгляд, брошенный на кислое лицо леди Калиры, убедил Стеррена даже не пытаться просить разрешения отлучиться на несколько минут, чтобы улучшить их финансовое положение.
      Он вздохнул:
      — Пошли.
      Трое семманцев непонимающе уставились на него.
      — Надо идти, — повторил Стеррен на семмате. И они двинулись дальше.

      Вторая половина дня прошла гораздо успешнее. Во-первых, снег прекратился, и леди Калира немного повеселела.
      Во-вторых, соседская система связи начала действовать, и, когда они вернулись к Торуму, их ждала молодая волшебница, готовая отправиться за тридевять земель, чтобы работать там за небольшое вознаграждение.
      Через некоторое время они повстречали еще одного молодого, готового на сотрудничество волшебника, а чуть позже колдуна по имени Кодар. Несколько талисманов из его коллекции имели военное значение, и Стеррену повезло, что ввиду низкого уровня спроса на подобное добро они стоили недорого. Одним словом, Кодар со своими талисманами тоже принял предложение отправиться в Семму.
      Новым рекрутам было предложено явиться на борт зафрахтованного корабля «Южный Ветер» не позже полудня двадцать четвертого.
      По поводу кандидатуры следующего претендента или скорее претендентки разгорелся серьезный спор. Женщина была не прочь отправиться в путь, однако леди Калира заметила эмблему, висевшую на шее этой представительницы магического искусства.
      — Она демонолог! — заявила дама. — Мы не можем нанять демонолога!
      — Это почему же? — нелюбезно осведомился Стеррен. — Она способна помочь нам больше всех остальных вместе взятых! Демоны обожают войну! Они ее создали!
      — Использовать демонов слишком опасно! — воскликнула аристократка из Семмы.
      — Но это же нелепо!
      — Это не... — вскричала было леди Калира, но, взяв себя в руки, с подчеркнутым спокойствием продолжила:
      — Милорд Стеррен, аргументы здесь не играют никакой роли. Если вы позволите, я напомню вам, что Его Величество запретил использование колдунов и демонологов. Неужели вы осмелитесь нарушить королевский эдикт? Позвольте мне так же напомнить, что наказание за подобное деяние определяется самим королем. Для аристократа все это может кончиться обезглавливанием.
      Стеррен уже открыл рот, чтобы возразить, но одумался. Его Величество Фенвел Третий глуп и капризен. От такого короля можно ожидать что угодно. К тому же он действительно запретил использовать демонологов и колдунов.
      — Проклятие!
      Стеррен совсем забыл об этом глупом запрете, когда нанимал Кодара — Кодара Колдуна.
      Пришлось принести извинение демонологу — женщине по имени Аманелла из Триссы — и подняться на второй этаж к Кодару.
      После того как эта маленькая проблема была решена, Стеррен продолжил поиски.
      Когда солнце опустилось за крыши домов и лавочники начали зажигать факелы у входа в свои заведения, он объявил об окончании рабочего дня и направился в сторону района Пряностей. Семманцы устало тянулись следом.
      Юноша даже не помышлял о побеге. Поиски магов оказались на редкость увлекательным занятием.
      Весь следующий день был посвящен подбору новых рекрутов. Известие о предложениях семманцев широко распространилось, и Стеррену оставалось лишь сидеть в конторе Торума, и, потягивая со стариком дешевый эль, потешаться над варварами, с которыми его связала судьба. Претенденты тем временем шли чередой.
      Семманцы томились без дела, удивляясь, почему так веселятся военачальник и старый чародей.
      Стало значительно теплее, и к середине дня снег растаял.
      Даже малознакомая дорога на корабль на сей раз показалась легче, особенно после того, как Стеррен благоразумно решил пуститься в путь задолго до наступления темноты. Леди Калира значительно подобрела, обнаружив на борту судна вернувшегося Алара. Солдат принес самые искренние извинения за свое длительное отсутствие и за то, что не смог напасть на след Кендрика, Берна и Зандера.
      Стеррен подумал, что возвращение солдата было глупостью. Однако вслух этого не произнес.
      На следующий день он вообще не сходил на берег и начал подготовку к путешествию назад в Акаллу Алмазный.
      Ему так и не представилась возможность ускользнуть незамеченным. Впрочем, он не был уверен, что воспользовался бы подвернувшимся шансом. Перед его мысленным взором стояла улыбка Луры и смущенное лицо принцессы Ширрин. Стеррен не хотел оставлять этих девочек без защиты.
      Когда с вечерним приливом судно вышло в море, на его борту из первоначальной группы осталось пять человек: Стеррен, леди Калира, Алдер, Догал и Алар. Остальные трое так и не объявились. Стеррен надеялся, что дезертиры сумеют приспособиться к существованию в чужом городе, в чужой им стране, языка и обычаев которой они не знали. Возможно, Алар не такой дурак, каким кажется, раз понял, что жизнь в Этшаре гораздо сложнее, чем незамысловатое существование в Семме.
      Вдобавок к Стеррену и четырем семманцам «Южный Ветер» имел на борту ворлока, который так и не сообщил своего имени, Аннару — дипломированную чародейку, трех волшебников — Шенну из Чатны, Эдерда из Истворка, Хамдера сына Хамдера и еще одного чародея, назвавшего себя Эмнером из Ламума. Все, кроме ворлока, были очень молодыми, начинающими и пока еще не нашли своего места в жизни.
      Стеррену пришлось отвергнуть услуги множества самозванцев и шарлатанов, уступить в ряде случаев предубеждению короля против демонологов и колдунов. Теурги как один отказались участвовать в таком богопротивном деле, как война. Ворлоки, узнав о размерах жалованья, тоже (первый был исключением). Объявилось несколько представителей менее известных и не очень популярных направлений магического искусства. Среди них оказались оней-романсеры и гербалисты. Однако после переговоров со Стерреном все они отказались ехать.
      Несмотря на это, под рукой военачальника находилось полдюжины разношерстных магов и он надеялся, что этого будет достаточно.
      Как жаль, что ему так мало известно о магии.
      Ребенком он проявлял большой интерес к тайным искусствам.
      За время своего недолгого ученичества ему удалось несколько больше узнать о ворлокстве. Оказалось, что ворлоки не используют ни заклинания, ни вызовы, а полагаются лишь на свою волю, чтобы придать нужные формы и направление черпаемой из внешнего Источника Силе. Разница в возможностях того или иного ворлока зависела только от их воображения и опыта. Это означало, что ворлок Стеррена прекрасно сможет воевать.
      Другие разновидности магии действовали совершенно иначе. Теурги и демонологи, например, как объяснил Агор, использовали для вызова сверхчеловеческих существ заученные формулы. Кроме того, эти существа, наделенные личностными качествами, обладали узкой специализацией.
      Чародеи, с другой стороны, достигли совершенства в использовании формулировок. Но если теурги и демонологи просто исполняли ритуальные песнопения, то чародеям для свершения заклинаний требовались невероятно разнообразные ингредиенты — кровь дракона, слезы девственницы и тому подобное. Чародейство, похоже, вообще не несло в себе никакой логики.
      Стеррен соответственно не знал, на что способны его чародеи. У Аннары была с собой небольшая сумка ингредиентов, Эмнер же тащил с собой целый мешок, набитый пузырьками и коробочками. Однако они не сочли нужным сообщить, какие специфические заклинания им известны.
      Волшебники пребывали где-то посередине. Они прибегали к ритуалам, песнопениям и впаданию в транс, но в то же время были способны и сымпровизировать при помощи волевых усилий. Волшебникам не требовалось никаких ингредиентов для свершения своих таинственных заклинаний, которые они могли свободно модифицировать, однако набор таких заклинаний был существенно ограничен. Волшебники также обладали специализацией, но почти каждый из них мог действовать практически во всех сферах этого искусства — хотя в своей области, естественно, превосходили остальных.
      Волшебство считалось достаточно гибким искусством, но оно позволяло вершить потрясающие воображение действия. Ни один волшебник никогда не передвигал горы и не сравнивал с землей города, а чародеи, как утверждали, делали то и другое, если находили нужное заклинание. Ворлоки могли вызывать ураганы, рушить стены, убивать взглядом и даже заставить гореть саму землю. Волшебник тоже может мгновенно зажечь огонь, но только на горючем материале. Волшебник способен открыть запертую дверь, но не в силах разбить ее вдребезги. Волшебник может предсказать бурю, но не обладает способностью вызвать ее.
      Стеррен не знал, какую пользу смогут принести в сражении его волшебники, но был уверен, что они в любом случае окажутся лучше обыкновенных воинов.
      Колдуны с их таинственными талисманами очень походили на чародеев, хотя, может быть, и не были столь впечатляющими. Интересно, что имеет против них Фенвел?
      Гербалисты могли исцелять раны и отравлять водные источники противника. Остальные магические специальности представлялись Стеррену чересчур узкими. Какую пользу мог принести, например, онейромансер, даже если ему и удастся истолковать сны противника?
      Итак, в распоряжении военачальника были три волшебника, два чародея, безымянный ворлок и девяносто три воина.
      Он наделся, что этого будет достаточно.
      Ведь на кон поставлена его жизнь.

      Стеррен, дрожа, стоял рядом с правой пристяжной лошадью и с отчаянием разглядывал костры военного лагеря. От дыхания кобылы поднимались клубы пара, запах ее пота резко бил в ноздри военачальника. Тяжелые капли дождя падали на старую повозку, купленную в Акалле, на укрытые капюшонами головы шести магов и на только что оставленное хозяином место кучера. Четверо верховых семманцев топтались неподалеку.
      — Я думал, что они нападут весной, — повторил Стеррен.
      — Мы все так считали, — ответила леди Калира. — Раньше они всегда ждали до весны.
      Ее голос звучал тускло и безжизненно. Стеррен проклинал себя за то, что отказался купить ветер для парусов, чтобы ускорить путешествие.
      — Похоже, один из их военачальников испытывает так же мало почтения к традициям, как и я, — отрешенно заметил он.
      — Или, может быть, они прослышали о вашем отсутствии и решили, что это самый благоприятный момент для нападения, — предположил Алдер.
      — Скорее всего они прослышали, что он отправился за этими проклятыми магами, и решили захватить замок, прежде чем мы вернемся, — пробормотал Догал.
      Стеррен проигнорировал эту реплику. Главное сейчас — решить, что делать дальше.
      Сидевший в нем эгоист предложил вернуться назад в Акаллу. Ведь это не его вина, что он отрезан от замка и его защитников. Кто посмеет сказать, что он не исполнил свой долг?
      Военачальник бросил взгляд на леди Калиру. Эта посмеет, да и его совесть будет нечиста. Он уезжал, чтобы привезти магов. Теперь он здесь, здесь его маги, здесь война. Война началась немного раньше. Ну и что?
      Сейчас нужно придумать, как лучше использовать магов, которых удалось нанять. Дело зашло слишком далеко, следует хотя бы попытаться, уговаривал себя Стеррен.
      Если, несмотря на все его старания, замок падет, он сможет бежать с чистой совестью. Даже леди Калира не посмеет упрекнуть его.
      Но что можно сделать с шестью жалкими магами?
      — Что нам теперь делать? — спросила с повозки Аинара. Вопрос прозвучал эхом его собственных мыслей.
      — Вы уверены, что замок осаждают? Может быть, это какое-то местное празднество? — предположил один из волшебников.
      Стеррен не знал, кто именно высказал эту нелепую идею — Хамдер или Эдерд (он еще не различал их голоса), — и не стал отвечать. После некоторой паузы военачальник произнес короткую речь:
      — Теперь все в ваших руках, друзья! Я пригласил вас для того, чтобы вы сражались в этой глупой войне! Ваша первая задача состоит в том, чтобы снять осаду с замка!
      — В такой дождь?! — простонала Шенна из Чатны. Два других волшебника зашикали на нее.
      — Не затыкайте мне рот! — завопила она. — Я замерзла и промокла! Мне не нравится это место, и я вообще жалею, что приехала сюда!
      Хамдер и Эдерд посмотрели друг на друга с несчастным видом. Затем Эдерд, сидевший сбоку от Шенны, поднял обе руки в странном жесте, как бы обнимая воздух.
      Шенна сразу замолкла, но на ее лице сохранилась гримаса неизбывного страдания.
      Семманцы в недоумении следили за происходящим. Ни один из них так и не научился хотя бы нескольким этшарским фразам. Маги, в свою очередь, не тратили времени на изучение семмата. Все шестеро предпочитали полагаться на Стеррена, вместо того чтобы попытаться осилить незнакомое наречие. Только теперь он понял мудрость леди Калиры, запретившей использование этшарского во время его первого путешествия на юг. Чтобы быть понятым, Стеррену волей-неволей приходилось учить семмат. Маги же запомнили всего несколько слов — для них это была забава, а не вопрос жизни и смерти.
      Вслед за вспышкой Шенны со стороны остальных магов никаких дельных предложений не последовало. Все ждали указаний от него.
      Стеррен подавил вздох. Чем он заслужил такую горькую участь? Почему он, собственно, должен руководить? Стеррен некоторое время молча взирал на волшебников, потом сделал знак Хамдеру.
      Молодой человек перевалился через край повозки, плюхнулся ногами в грязь и, повинуясь главнокомандующему, зашлепал в направлении заброшенной фермы. Они остановились под прикрытием карниза крыши.
      — Волшебники способны читать мысли? — спросил Стеррен.
      Несколько замешкавшись, Хамдер неохотно произнес:
      — Иногда.
      — Прекрасно. Сейчас в двух лигах от нас находится две сотни умов. Мне хотелось бы знать, о чем думают и что планируют некоторые из них. Во-первых, мне надо узнать, кто эти люди. Объединились ли Офкар с Ксиналлионом, или один из них подставил ножку другому? Если это тайное нападение, мы можем попытаться вступить в союз с облапошенным королевством.
      Хамдер выглядел несчастным.
      — Милорд Стеррен... — начал он.
      — Да бросьте вы эти штучки с «милордом», особенно когда мы говорим по-этшарски! — прервал его Стеррен.
      — Хорошо, ми... хорошо, сэр. Но вряд ли мне удастся что-то узнать. Я сомневаюсь, чтобы кто-то из этих людей думал на этшарском.
      — Думает на этшарском? — уставился на него Стеррен.
      — Да, сэр. Ведь люди стремятся думать словами или теми понятиями, которые воплощены в слова.
      — Следовательно, вы не можете читать мысли людей, если не знаете их языка?
      Хамдер кивнул, но сразу поправил себя, покачав головой:
      — Есть исключения. Если находиться вблизи объекта и сосредоточиться, иногда можно уловить общий смысл. Именно поэтому мы, волшебники, очень быстро обучаемся языкам.
      — Вы быстро обучаетесь языкам?
      — Ну конечно же! Волшебники славятся этим даром!
      — Я не слышал, чтобы вы говорили на семмате.
      Хамдер открыл рот и произнес:
      — Разве мы должны были его учить? Я считал торопиться некуда.
      — Вы считали, что мне нравится служить переводчиком? — заметил Стеррен.
      — О... — повторил явно смущенный Хамдер. — В таком случае прошу прощения, сэр.
      — Чепуха, — отмахнулся Стеррен. — Вы можете рассказать мне что-нибудь о тех, кто сидит сейчас у костров?
      — Не знаю, сэр. Боюсь, что с такого расстояния не смогу.
      — Я разрешаю вам приблизиться.
      Хамдер посмотрел в сторону костров, затем перевел взгляд на Стеррена:
      — Нельзя ли отложить дело до утра? Боюсь, что по ночам они нервничают и пребывают настороже...
      Стеррен вздохнул:
      — На войне люди пребывают в этом состоянии постоянно. Впрочем, не переживайте по крайней мере пока.
      Он повернулся, чтобы уйти, но тут же остановился:
      — Остальные волшебники... Полагаю, они дадут мне такой же ответ?
      — Думаю, что так, сэр, но у каждого из нас своя специализация.
      Стеррен кивнул и отпустил Хамдера. Тот затопал по грязи обратно к повозке, а военачальник жестом пригласил Эмнера — своего второго чародея — приблизиться к фермерскому дому.
      Эмнер соскользнул с повозки и подошел к Стеррену.
      — Вы ведь чародей?
      Эмнер выжидающе кивнул.
      — Для чародейства возможно практически все, не правда ли?
      — В благоприятных условиях при наличии необходимых ингредиентов и правильно выбранном заклинании, — рассудительно ответил Эмнер, — чародейство способно почти на все.
      — Но вы лично, я полагаю, ограничены в своих возможностях.
      — Да, — незамедлительно ответил Эмнер. — Ограничен и весьма.
      Стеррен кивнул и, указав в сторону замка, произнес:
      — Вражеская армия осаждает замок, который вы согласно нашему договору обязались защищать. Можете ли вы что-нибудь предпринять?
      Эмнер глубоко задумался. Он посмотрел в сторону вражеского лагеря, затем, послюнявив палец, выяснил направление ветра и внимательно изучил восточную сторону горизонта.
      — Не знаю, — наконец проговорил чародей. — Мне известны кое-какие заклинания, которые могут оказаться полезными на войне, но я понятия не имею, как ими воспользоваться в данной ситуации. Если бы ветер дул от нас, я бы левитировал в их направлении, прикрывшись снизу магическим щитом на случай, если меня заметят, и посмотрел бы, что там происходит. Однако ветер очень слаб, да и дует он с севера, а мне надо двигаться на восток. Заклинанием для направленного полета я не владею. Мне известно заклинание, способное ввести человека в состояние транса и сделать его более покладистым. Если мы захватим кого-нибудь, я сумею развязать самый упрямый язык, но я не могу придумать, как... хм... — Чародей замолчал.
      Стеррен терпеливо ждал, и после долгой паузы Эмнер продолжил:
      — Я знаю еще одно заклинание. Никогда не думал, что оно пригодится, но сейчас это может оказаться весьма кстати. Я могу на расстоянии заставить камень или дерево издавать свист. Таким образом я постараюсь выманить кого-нибудь из лагеря, ввести его в транс и хорошенько допросить.
      — Вы уверены, что это у вас получится? — спросил Стеррен.
      — С достаточной долей вероятности, — поколебавшись, ответил Эмнер.
      — Способна ли на такое Аннара?
      — Нет, — на сей раз Эмнер не испытывал ни малейших сомнений.
      — Но почему? — Стеррена разбирало искреннее любопытство.
      Эмнер поморгал и медленно ответил:
      — Мне не пристало говорить об этом.
      — Оставьте вы эти предрассудки! Выкладывайте все! — потребовал встревоженный Стеррен.
      Эмнер помолчал, как бы обдумывая, что сказать, затем медленно произнес:
      — Я полагаю, вам известно, что Аннара ночевала на «Площади Ста Футов» и не ела два-три дня до того, как вы нашли ее.
      — Это было видно невооруженным взглядом, — признался Стеррен.
      — Естественно, я поинтересовался, как она дошла до такой жизни, — продолжал Эмнер, — и Аннара была счастлива обсудить свое положение с коллегой. Она действительно чародейка и прошла требуемый период ученичества. Ее приняли в Гильдию, совершив необходимые таинства и обряды. Однако все, что она знает, — это несколько самых простых заклинаний. Ее учитель был весьма средним чародеем, а Аннара оказалась неспособной ученицей. Заклинания, которые она усвоила, — поймите, они вполне реальны и могут где-то найти применение! — совершенно не ценятся на рынке. На них нет спроса, и, откровенно говоря, я не знаю, какую пользу Аннара сможет принести в данной ситуации.
      — Думаю, мне следует поговорить с самой Аннарой. Наверняка все не так трагично, как вы описываете.
      Эмнер пожал плечами:
      — Возможно. Чтобы улучшить наше положение, мы договорились обменяться заклинаниями. Но, если быть честным, я согласился на это скорее из жалости. Скажите, какую пользу может принести невидимость прозрачных объектов?
      — Прозрачных объектов?
      — Именно прозрачных. Воды, льда, стекла и так далее.
      — Понимаю, что вы хотите сказать, — кивнул Стеррен. — Однако это интересная идея. Заклинание невидимости. А что, если мы сделаем оружие из стекла и наложим на него заклятие?
      Эмнер усмехнулся:
      — Не знаю, что из этого получится. Трудно парировать удар невидимого стеклянного меча, но разбить его — плевое дело.
      — Я думаю о стеклянных стрелах. Вы не увидите направление их полета.
      Эмнер кивнул, соглашаясь с главнокомандующим.
      — Однако, — продолжил Стеррен после недолгого размышления, — в данный момент от этого заклинания нет никакого толка. Ближайший стеклодув живет в замке. Благодарю за помощь, чародей. Я буду признателен, если вы возвратитесь к повозке и пришлете сюда ворлока.
      Через несколько секунд рядом со Стерреном возник ворлок. Он был облачен в тяжелый черный плащ, капюшон которого был низко опущен на лицо. Стеррену казалось, что он смотрит на пустой овал, в котором прячется черный призрак.
      — Как вы себя чувствуете? — спросил Стеррен.
      — Отвратительно, — сквозь сжатые зубы процедил ворлок.
      — О-о?
      Ворлок начал жаловаться на головные боли и утомление через три дня после отплытия из Этшара. Сутки напролет он спал в своей подвесной койке и практически ничего не ел. После прибытия в Акаллу его препроводили в повозку еще полусонным, и по пути он дважды едва не вывалился из нее.
      «По крайней мере у него нет никаких ночных кошмаров», — подумал Стеррен.
      — Мой череп вот-вот разорвется.
      — О-о... — издал сочувственный звук Стеррен и спросил:
      — Вы знаете о сложившейся ситуации?
      — Нет.
      Стеррен сделал паузу, ожидая более развернутого ответа.
      — А что, мне следует ее знать?
      — Думаю, не помешало бы.
      — Прекрасно. Так какова же ситуация?
      — Вон там, примерно в двух лигах от нас, находится замок Семмы, который мы прибыли защищать. Вокруг него разбит лагерь с кострами, палатками, часовыми, осадными машинами и так далее. Судя по этому брошенному дому и по тому, что мы видели в пути, все крестьяне бежали из своих жилищ. Я предполагаю, что перед нами армии Офкара и Ксиналлиона, осаждающие замок. Правда, я не уверен. Я позвал вас сюда в надежде, что вы сможете помочь мне прояснить этот вопрос.
      — Вы хотите узнать, действительно ли перед нами те армии, о которых вы говорите?
      — Совершенно верно.
      Ворлок иронически фыркнул и поинтересовался:
      — Как, к дьяволу, я смогу узнать это?
      — Вы ведь ворлок, если не ошибаюсь? — хладнокровно спросил Стеррен.
      — Верно. Я ворлок, а не проклятый волшебник, способный читать мысли, и не чародей с его хрустальным магическим шаром, и не теург, которому боги шепчут на ухо, и даже не демонолог с джинном, готовым выполнять любые поручения. Я могу кое-что — по меньшей мере мог там, в Этшаре. Но выяснить, что происходит у замка, я способен не больше, чем вы.
      — Разве вы не можете пролететь над лагерем и посмотреть, с кем мы имеем дело?
      Ворлок долго молчал, единственными звуками, долетавшими до ушей Стеррена, были шум дождя да пофыркивание лошадей.
      — Не знаю, — наконец произнес ворлок. — Я, конечно, умею летать, но здесь я так слаб...
      Он отошел на два шага, воздел руки и, сбросив капюшон, обратил лицо к небу.
      Его охватила дрожь от головы до забрызганных грязью сапог, плащ затрепетал, хотя ветер был так же слаб, как и за мгновение до этого.
      Затем он покачнулся и шлепнулся прямо в лужу.
      Стеррен поколебался немного, но руку протягивать не стал.
      Ворлок самостоятельно поднялся на ноги, покосился на Стеррена и покачал головой.
      — Нет, — сказал он. — Здесь я летать не могу.
      — Ладно, оставим это.
      Стеррен повернулся лицом к повозке. Маги и семманцы в молчаливом недоумении наблюдали за ворлоком.
      — Мы останемся здесь до утра! — объявил Стеррен сначала по-этшарски, а затем на семмате, указывая на брошенный дом.
      — А что потом? — спросила леди Калира. Стеррен посмотрел на десятки костров, окружающих замок:
      — Потом мы узнаем, кто эти люди.
      — А если это враги? — продолжала задавать вопросы леди Калира.
      — Если это враги, мы их атакуем! — заявил Стеррен.

      Вопль Шенны прервал глубокий сон Стеррена. Он сел и недоуменно огляделся по сторонам.
      — Стеррен! Шенна говорит, что кто-то рыскал около дома и видел нас! — послышался голос Хамдера.
      Не до конца проснувшийся Стеррен все еще не мог соображать как следует.
      — Кто это был?
      — Не знаю! — ответила Шенна. — Я не видела.
      — Тогда откуда тебе известно, что к дому кто-то подходил? — поинтересовалась Аннара.
      — Я установила охранители, и он потревожил их!
      — А ты своим визгом дала ему знать, что в доме кто-то есть? — заметил Эмнер.
      Эдерд и Хамдер нахмурились, услышав эти слова, Шенна предпочла их проигнорировать. Стеррен ничего не сказал, но запомнил на будущее — волшебники и чародеи не очень-то любят друг друга.
      — Если кто-то еще установил охранители или наложил охранные заклятия, прошу сказать об этом всем остальным.
      — Я даже не знаю, что это за штука такая «охранители», — заявила Аннара.
      — Нашла чем хвастаться! — взорвался Эдерд.
      Стеррен поднял руку, призывая к тишине, когда леди Калира спросила:
      — Что происходит?
      — Волшебница... ее магия позволила что-то услышать.
      Внимательно наблюдавший за магами Алдер беззвучно подскочил к ближайшему окну и осторожно выглянул в дождливую темноту.
      Догал взял на себя противоположное окно.
      Алдер перебежал к дверям.
      С четвертой стороны находилась стена, отделяющая комнату от кухни. Ворлок, увидев действия семманцев, скользнул через занавешенную дверь, чтобы посмотреть из кухонного окна.
      — Кто-то бежит по направлению к замку, — объявил Догал. — Похоже, солдат — на нем красный килт, а на поясе меч.
      — Чья армия? — спросил Стеррен.
      Удивленный вопросом, Догал ответил:
      — Откуда я знаю.
      Стеррен никак не мог вспомнить, как будет на семмате «опознать» или «идентифицировать», поэтому после минуты умственных спотыканий спросил:
      — Какая униформа? — Будучи военачальником, он, естественно, сумел прекрасно запомнить это слово.
      — Во всяком случае, униформа не семманская.
      Алдер во время этого разговора подошел к окну и внимательно посмотрел вслед убегающей фигуре.
      — Мне кажется — ксиналлионская, — сказал он.
      Леди Калира кивнула, подтверждая слова солдата.
      Стеррен вздохнул:
      — В таком случае лучше будет, если мы уберемся отсюда.
      Через пять минут вся группа, собрав пожитки, вышла на веранду, около которой ждали лошади.
      Еще через пять минут семманцы были в седлах, а Стеррен и маги разместились в повозке. Все чувствовали себя несчастными, покинув убежище и оказавшись под мелким утренним дождиком.
      — Куда направляемся? — поинтересовался Хамдер. «Да, — подумал Стеррен, — это действительно хороший вопрос». Пожав плечами, он показал на север и добавил:
      — Туда.
      Примерно через полчаса военачальник придержал упряжку и поднял руку, сигнализируя всадникам. Они приблизились и сгрудились вокруг повозки, остановившейся в центре бывшего пастбища, которое превратилось сейчас в море грязи.
      Стеррен молчал, не зная, что сказать.
      — Что же, — наконец проговорил он по-этшарски, — вот мы и в Семме. Перед нами армия Ксиналлиона, не исключено, что и Офкара тоже. Ваш долг изгнать их из Семмы. Действуйте.
      Маги посмотрели друг на друга, затем перевели взгляд на Стеррена. Прошло довольно много времени, прежде чем Хамдер поинтересовался:
      — Каким образом?
      — Не знаю, — раздраженно произнес Стеррен. — Вы маги, и у вас должны быть свои соображения.
      — Но вы — военачальник, — заметила Аннара, — вот и говорите, что надо делать.
      Самые ужасные опасения Стеррена оправдались.
      — Я понятия не имею, что надо делать, — произнес он. — Меня вынудили стать военачальником, и мои познания в военном деле на нуле.
      — В таком случае, — сказал Хамдер, — мы попали в весьма неприятную ситуацию.
      — Почему бы нам просто не отправиться домой? — спросила Шенна. — Мы ничего не сможем сделать! Вы только взгляните на них!
      С пастбища осаждающей армии видно не было, однако никто не удосужился поправить Шенну. Стеррен еще на борту корабля сказал, что им будет противостоять войско из четырехсот пятидесяти человек.
      — Ни один вражеский солдат врага не имеет никакого представления о магии, — предпринял новую попытку Стеррен. — Ни один! В этой части мира магия встречается так же часто, как рыбий мех!
      — Среди нас нет Фендела Великого, — возразила Аннара.
      — Тем не менее вы все — маги и согласились приехать сюда, чтобы вести войну. Так ведите же ее! Вот вы, Эмнер, вчера вечером говорили мне, что умеете левитировать, обладаете каким-то щитом и способны вводить людей в транс.
      — «Первое Гипнотическое Заклинание Фелшена», — ответил Эмнер. — «Левитация Трасела» и «Элементарная Защита Фендела». Но как я один буду сражаться против целой армии? Этими заклинаниями не убьешь ни единого вражеского солдата. Попугать их можно, но...
      — Никаких «но»! — остановил его Стеррен. — Вы забываете о том, как упадет воинский дух врагов, когда их атакует чародей! Никто здесь даже не помышлял использовать магию в военных целях. Вы повергнете их в ужас!
      На лице Эмнера читалось большое сомнение.
      Стеррен начал впадать в отчаяние.
      — Слушайте! Я не жду, что вы за одну ночь уничтожите целую армию. Но вы согласились приехать сюда, чтобы воевать! Ради этого, мы кормим вас, оплатили дорогу, а некоторых даже приодели!
      У Аннары была только потрепанная алая мантия, и леди Калира еще на корабле дала ей пристойное платье, а также нитки и иглу, чтобы чародейка залатала свою одежду.
      — Наверняка все окажется не так сложно, как вам представляется. За стенами замка находится наша собственная армия, возглавляемая тремя прекрасными офицерами. Они воспользуются первой же возможностью выступить вместе с нами.
      В последнем Стеррен совершенно не был уверен. Его прекрасные офицеры могли упустить любую возможность.
      — Подумайте о сотнях несчастных, нашедших убежище в замке! Среди них десятки невинных женщин и детей! Мы — их последняя надежда!
      Это была сущая правда. Он ясно видел принцессу Ширрин, стоящую у окна замка и ожидающую возвращения своего героя — военачальника. Правда, девочка скорее всего рассчитывает увидеть его гарцующим на белоснежном скакуне под развевающимися знаменами, а вовсе не с вожжами в руках на разбитой крестьянской повозке.
      — Я могла бы сооружать ловушки, — нехотя призналась Аннара. — По крайней мере пока у меня есть ингредиенты. Кроме того, потребуются воск и пергамент.
      — Отлично! — воскликнул Стеррен. — Вот это уже похоже на дело!
      Он выжидательно посмотрел на остальных.
      — Если один из волшебников или ворлок дадут мне первоначальный толчок, я поднимусь в воздух и посмотрю, что происходит в лагере или передам послание осажденным, — сказал Эмнер.
      Волшебники вопросительно посмотрели друг на друга, но тут выступил ворлок:
      — Это-то я еще способен сделать. Вы ведь невесомы, когда левитируете?
      — При заклинании Трасела не полностью, — сказал Эмнер. — Левитацию, при которой вы невесомы, я так и не усвоил.
      — Я все же попытаюсь, — бросил ворлок.
      — Возможно, и мы сможем помочь, — вмешался Хамдер, — пока вы находитесь в пределах видимости.
      — Почему бы нам не провести испытательный полет? — заметил Стеррен.
      Это замечание вызвало всеобщее одобрение.
      — Мы могли бы... я мог бы душить вражеских солдат на расстоянии, если бы удалось выманить их из лагеря, — сказал Эдерд.
      — Можно сбрасывать им на голову камни, — добавил Хамдер.
      Шенна с отвращением сморщила носик, но все же произнесла:
      — Я могла бы отравить их воду. Не касаясь ее. — Она помолчала немного и добавила: — Правда, значительно легче было бы испортить пищевые запасы, если они не запечатаны и если точно знать, где они находятся.
      Все взоры обратились на ворлока. Тот пожал плечами и сказал:
      — Не знаю, на что я здесь способен, но сделаю все, что смогу. Удушение на расстоянии... вполне в моих силах. Но все же мне проще останавливать сердца.
      После этого заявления на время воцарилось тревожное молчание.
      Первым его нарушил Стеррен:
      — Прекрасно! Теперь вы видите? Все не так страшно! Мы способны на многое, а они не только не смогут противостоять нам, но даже и не поймут, что происходит!
      Возражений не последовало. Но энтузиазма никто не проявил.
      Стеррен решил удовлетвориться достигнутым. Достаточно уже того, что он сломил их сопротивление. Можно начинать.
      — Что происходит? — спросила на семмате леди Калира.
      Стеррен вздохнул и принялся рассказывать.

      Двумя днями позже в амбаре, стоящем примерно в полуторах милях к северо-западу от замка Семмы, Стеррен, семманцы, чародеи и ворлок следили за каждым движением двух волшебников, впавших в транс. Семманцы и маги с нетерпением ждали, что вот-вот что-то произойдет. Стеррен сидел спокойно, так как был уверен, что не узнает ничего конкретного, пока ему не скажут.
      Волшебники вдруг встрепенулись. В этом не было ничего нового. Находясь в трансе восприятия, они частенько реагировали на невидимые для остальных явления.
      Но даже после этого предупреждения донесшийся до амбара звук взрыва явился для военачальника полным сюрпризом. Стеррен был уверен, что ничего не услышит.
      Честно говоря, он не надеялся, что заклинание сработает. Аннара была настроена весьма пессимистично, и Стеррен полностью разуверился в возможностях чародейки.
      — Боги, — прошептала Аннара. — Я делала его как можно больше, но он вышел поистине огромным.
      Стеррен был вынужден согласиться. Если верить тому, что волшебники прочитали в умах проходящих неподалеку солдат, военачальник и его отряд находились почти в миле от палатки командующего армией Офкара. Именно туда был направлен фальшивый пакет. Взрыв, который можно было услышать за милю, был явно сильнее, чем ожидалось.
      Эдерд неожиданно вышел из транса и без всякой преамбулы начал:
      — Мы только что убили генеральского секретаря — я хочу сказать секретаря их военачальника. Сам военачальник невредим.
      — Убили? — пискнула Аннара.
      Эдерд утвердительно кивнул:
      — Я уверен, что он мертв. Больше никого не зацепило. Искры так и сыпались, но палатка не занялась.
      Стеррен с уважением посмотрел на Аннару:
      — Отлично сработано.
      — Но «Взрывчатая Печать» не должна убивать! — запротестовала она. — В худшем случае печать... отрывает руки. Обычно же она всего-навсего вызывает небольшие ожоги.
      — Может быть, вы сделали что-то не так? — предположил Стеррен.
      — Не думаю, — ответил Эдерд. — Секретарь поднес пергамент к лицу, изучая печать. Похоже, он что-то заподозрил.
      — О... — Динара выглядела так, словно ее сейчас стошнит.
      — Что происходит? — спросил Алдер.
      — Мы только что убили... помощника военачальника Офкара.
      — Неплохо для начала, — заметил, широко улыбаясь, солдат.
      — Слава богам! От этой магии все-таки есть какая-никакая польза, — неохотно процедил Догал.
      Стеррен кивнул. Как жаль, что этот трюк с печатью не удастся повторить. Враг предупрежден.
      Может быть, удастся найти другие способы использовать «Взрывчатую Печать»? Может быть, пристроить ее на полог палатки или к седлам лошадей?
      И сможет ли враг полностью игнорировать опечатанные послания?
      Это они не проигнорировали. Волшебство Хамдера позволило ему пробраться в лагерь врага. Несмотря на отсутствие военной формы и знания офкарского языка, часовые поверили, что он курьер из Офкара. Их не насторожило даже то, что курьер явился пешком и с противоположного направления. Хотя Хамдер знал всего несколько слов, прочитанных в головах часовых, он ухитрился убедить вражеских солдат, что пергамент в его руках не что иное, как срочное послание короля Офкара, и его немедленно следует передать военачальнику.
      Трюк удался блестяще, а Стеррен позаботился о том, чтобы Хамдер узнал, насколько все потрясены его успехом.
      Оставалось надеяться, что у Эмнера дело пройдет столь же успешно.
      Едва он успел подумать об этом, как Шенна вышла из транса и объявила:
      — Хамдер возвращает чародея, но я не знаю почему.
      — Спасибо. Я пойду спрошу, — ответил Стеррен.
      Поднявшись с пола, он отряхнул одежду и взобрался по лестнице, ведущей на сеновал.
      Хамдер сидел, скрестив ноги неподалеку от входа. Его взгляд был устремлен в сторону замка. Стеррен заглянул через плечо волшебника и увидел вдали темное пятнышко, которое становилось все больше и больше.
      — Что происходит? — спросил Стеррен.
      Волшебник не ответил. Стеррен посмотрел на Хамдера в тот самый момент, когда из груди молодого человека с шумом вырвался задержанный воздух, а сам он рухнул на бок в сено.
      — Больше не могу... — выдавил Хамдер задыхающимся шепотом.
      Только сейчас Стеррен понял, что волшебник израсходовал все свои силы. Он наклонился вперед и посмотрел на отдаленную фигуру Эмнера, беспомощно плавающую над вражеским лагерем:
      — Ворлок сможет его вернуть?
      У Хамдера не было сил ответить, и он ограничился слабым кивком.
      Стеррен повернулся и, скатившись по лестнице, направился в самый темный угол, где последний раз видел ворлока.
      Укутанный в черную мантию этшарит, сгорбившись, сидел на полу и что-то бормотал себе под нос. На военачальника ворлок даже не поднял глаз.
      — У нас проблемы, — сказал Стеррен. — Эмнер завис над лагерем, а у Хамдера совсем не осталось сил.
      Ворлок зажмурился и покрутил головой. Это означало, что на него обрушился очередной приступ головной боли.
      — Обратитесь к другим волшебникам, — ответил он. — Я провел эксперимент и выяснил, что не способен перемещать такие тяжелые предметы, как человек, даже если он левитирует.
      — Они заняты. А вы уверены, что не сможете?
      Ворлок посмотрел на Стеррена исподлобья, поднялся на ноги и спросил:
      — У вас есть какая-нибудь бечевка?
      — Вряд ли, — ответил Стеррен. — А зачем она вам?
      — Я поднял бы один конец к Эмнеру, и он самостоятельно подтянулся бы к амбару. Я знаю, на что способен, и уверен, что не смогу подвинуть чародея. Вам все-таки придется обратиться к одному из волшебников.
      Стеррен вздохнул и отправился к волшебникам.
      Однако замечание о бечевке он запомнил. Этот трюк может еще пригодиться.
      Военачальник вздохнул еще раз, припомнив, какие большие надежды он возлагал на этого человека. Сейчас на ворлока было жалко смотреть. Он мог поднять в воздух всего несколько фунтов, был способен зажигать огонь и вскрывать замки. И все. Кроме того, его почти постоянно мучили головные боли.
      Болезнь ворлока беспокоила Стеррена. Ему не приходилось слыхивать о ворлоках, страдающих головной болью. Обычно само слово «ворлок» являлось аналогом понятий «здоровье» и «энергичность». Ворлоки были способны излечивать себя Силой Источника, по крайней мере до тех пор, пока у них не начинались кошмары. Но даже и после этого они оставались физически здоровыми, если не считать утомления из-за постоянного недосыпания. У его ворлока кошмары прекратились, однако головные боли могут оказаться похлеще. С тех пор как они начались, в волосах страдальца прибавилось седины.
      Шенна вернулась в состояние транса, но Эдерд отдыхал, откинувшись на кучу соломы.
      — Эдерд, — обратился Стеррен к волшебнику, — вы должны взять на себя Эмнера. Хамдер обессилел.
      — Но с ним все в порядке?
      Стеррен не понял, кого он имеет в виду — Эмнера или Хамдера. Однако это было не важно.
      — Полагаю, да, — ответил он.
      Эдерд уже карабкался по лестнице.
      Стеррен оглядел внутреннее помещение амбара.
      Алдер и Догал пристроились у стены и негромко болтали на семмате. Неподалеку от них беседовали леди Калира и Алар. Шенна, скрестив ноги, восседала в самом центре, а ворлок скрючился в своем углу, опершись спиной о стену. Напротив Аннара производила какие-то манипуляции со своим ритуальным кинжалом и ведром. Эдерд и Хамдер были наверху на сеновале, пытаясь вернуть Эмнера из его разведывательного поиска.
      Очень скверно, что Эмнер не знает семмата, и его нельзя использовать для связи с осажденными. Никто, кроме чародея, не мог левитировать на такое расстояние. Ворлок оказался не способен приподнять себя более чем на дюйм.
      Стеррена вдруг осенило. Можно наладить с замком обмен письменными посланиями! Его семмата для этого недостаточно, но леди Калира прекрасно владеет как разговорным, так и письменным языком.
      Это надо запомнить и подумать о содержании послания. Кстати, Хамдер едва не убил себя, возвращая Эмнера из разведки; доставка чародея в замок и возвращение его оттуда могут оказаться чрезвычайно сложным делом.
      Вся затея ведения войны с помощью магов оказалась более трудоемкой, чем можно было предположить. Приглашенные им специалисты совершенно не способны к самостоятельным действиям, и каждый очередной шаг им надо подсказывать. Поначалу Стеррен надеялся, что, пустив в дело магов, он сам спокойно усядется в стороне. Вместо этого военачальник по уши погрузился в дела, обдумывая и планируя операции.
      Иногда он и сам удивлялся — почему, собственно, он так волнуется? Что мешает ему теперь упаковать пожитки и отправиться в Этшар.
      Конечно, леди Калира и трое солдат будут против. Но Стеррен не сомневался, что если бы он очень захотел, то смог бы ускользнуть, забрав лошадь — или лошадей. Во-первых, чтобы предотвратить преследование, и, во-вторых, чтобы, продав их в Акалле, оплатить обратный путь.
      Чем дольше он здесь остается, тем больше у него шансов быть убитым или плененным захватчиками. В конце концов Семме от него никакой пользы. За два дня убит один вражеский солдат!
      В замке, правда, оставались люди, судьба которых ему небезразлична. Но чем он мог им помочь?
      Взвесив все «за» и «против», Стеррен решил, что попробует убежать через денек-другой.

      К двадцать первому числу месяца Середины зимы 5220 года он все еще не убежал. За два шестиночья Стеррен и его маленький отряд привыкли к рутине военных будней. Военачальник и маги ежедневно беспокоили противника, используя всевозможные трюки и приспособления, а семманцы рыскали по округе в поисках очередного убежища. Стеррен полагал, что проводить две ночи кряду в одном месте небезопасно, кроме того, это позволяло семманцам ощущать свою полезность.
      Время от времени отряд натыкался на крестьян, которые нашли убежище у родственников и друзей. Теперь они иногда появлялись вблизи своего жилья, чтобы проверить обстановку, и тут же убегали, убедившись, что вражеские армии по-прежнему стоят у замка. Ни один из них не вызвался помочь Стеррену и его команде.
      Из этих случайных встреч Стеррен понял, что для большинства крестьян, ютившихся в поселении и на близлежащих фермах, эта война была делом аристократов. Они отказывались принимать в ней участие.
      Леди Калира заклеймила их как непатриотичных трусов. Но Стеррен и трое солдат оказались более снисходительными. Какую помощь могла оказать им горстка невооруженных крестьян?
      Все военные действия по-прежнему вели маги.
      Аннара превратилась в настоящего специалиста по производству «Взрывчатых Печатей» и успешно минировала книги, пологи палаток, а в одном случае даже пару сапог.
      Она накладывала печать не на сам полог палатки, а на его кожаные завязки. Волшебники обнаружили, что в этом случае открыть или закрыть палатку, не нарушив печати, практически невозможно.
      Заминировать седла ей неудалось, так как лошади отказывались стоять спокойно.
      Это заклинание обладало четырьмя существенными недостатками.
      Во-первых, для его свершения требовалось полчаса и, как утверждала Динара, любое вмешательство в процесс могло иметь ужасающие последствия. Девушка должна была вершить заклинание в полном одиночестве, и это означало, что в случае возникновения непредвиденных обстоятельств ее нельзя было срочно вывезти. Пока такой необходимости не возникало, но Стеррен каждый раз беспокоился.
      Во-вторых, объект, на который накладывалась печать, должен был находиться непосредственно перед чародейкой. То есть первоначально его следовало похитить у врага и позже вернуть на место. Эмнер и волшебники проделывали это, используя левитационные возможности Эмнера или способности волшебников влиять на восприятие. Однако операция оставалась весьма рискованной, особенно когда приходилось возвращать завязки на палатку.
      В-третьих, на каждую печать уходила капля драконьей крови, а у Аннары имелся всего лишь крошечный флакончик этого вещества. Эмнер помочь не мог. Когда его спросили, он ответил:
      — В жизни не использовал эту штуку. Для моих заклинаний кровь дракона не нужна, и вдобавок она страшно дорогая.
      Стеррен знал, сколько стоит этот ингредиент, и удивился, почему Аннара давным-давно не продала его. Но девушка объяснила:
      — Пока у меня есть ингредиенты, я — чародейка и могу вершить заклинания. Без них я превращаюсь в еще одного шарлатана. Кроме того, если бы вы объявились немного позже, я бы продала кровь. Просто к моменту вашего появления я еще не окончательно дошла до ручки.
      В-четвертых, печать была видимой. Она получалась либо красной, либо черной. Аннара не понимала, почему менялся цвет. Никакой закономерности в этом, по-видимому, не было.
      Сама печать изготавливалась из воска, на который Аннара налагала заклятие Уменьшенной видимости. Но даже когда сам воск становился почти прозрачным, капля крови оставалась заметной. Она образовывала причудливый рунический знак, который невозможно было устранить.
      Правда, это не помогло владельцу сапог, который принялся натягивать их в темноте и в результате лишился правой руки и правой ноги.
      Не помогло это и лейтенанту, открывшему томик стихов со странной виньеткой на переплете. Бедняга утратил глаз, три пальца и, само собой разумеется, книгу. Первая печать, взорвавшаяся в палатке, обожгла одному солдату руку от кончиков пальцев до плеча.
      Хозяин второй заминированной палатки оказался более осторожным и побоялся дотрагиваться до странной руны. Он выполз из палатки на брюхе, перенес ее подальше от людей и ткнул в зачарованную печать длинной палкой.
      В результате взрыва палатка превратилась в пепел, но никто не пострадал.
      После этого случая способ применения «Взрывчатой Печати» пришлось несколько изменить. Вместо того чтобы поражать живую силу, Аннара начала помещать печать там, где она могла произвести максимум шума и привлечь внимание.
      В то время как все три волшебника, стоя на страже, убеждали редких ночных прохожих, что Аннары здесь нет, или, напротив, что она имеет полное право находиться в лагере, девушка приладила печать к ступице колеса цистерны с водой. Взрыв оторвал колесо и привел в ужас лошадей, которые помчались по стану врага, круша все на своем пути.
      На следующий день таинственная руна была обнаружена на финансовых документах ксиналлионской армии, в результате чего пришлось отправлять посыльных в столицу за другой копией, — неизбежный взрыв испепелил бы бумаги.
      Были минированы еще две палатки. Врагам ничего не оставалось, как снять их и уничтожить.
      В целом Аннара вполне отрабатывала свой хлеб, так же как и помогающие ей волшебники.
      Эмнер, регулярно левитируя, доставлял прекрасные разведывательные данные. Он определил месторасположение штабных палаток и произвел подсчет наличной живой силы противника. Оказалось, что армия вторжения насчитывает примерно три сотни человек, а не четыреста пятьдесят, как предполагалось ранее. Чародей ввел в транс часовых, когда волшебникам потребовалась помощь, и отравил существование всему лагерю, заставив таракана несколько часов подряд громко и фальшиво распевать старую матросскую песню «Пряности в трюме». Песнопение закончилось только после того, как кто-то из солдат скорее по чистому везению, чем специально, наступил на несчастное насекомое.
      Гибель таракана, как пояснил Эмнер, не влияет на действие «Песенного Заклинания Галгера». Просто малейшее прикосновение к объекту означает приказ остановиться. Если кто-нибудь вновь наступит на дохлого таракана, он возобновит концерт.
      К сожалению, на покойника так никто и не наступил.
      Помогая чародеям, волшебники время от времени проделывали самостоятельные трюки. Шенна испортила большой груз мяса и фургон овощей. В итоге осаждающие несколько дней питались хуже, чем осажденные. У часовых появилась дурная привычка исчезать и объявляться мертвыми в совсем других местах. В результате лагерь не охранялся три ночи.
      Но воду удалось испортить только в одной цистерне. Шенна сказала, что сделать это оказалось значительно труднее, чем она рассчитывала. Вода приобрела гнусный запах и отвратительный вкус. Пытавшиеся утолить жажду немедленно выплевывали отраву.
      Ворлок действовал в одиночку. Он предпочитал таиться в засаде, выбирая случайные жертвы среди вражеских солдат. В отличие от волшебников ему не обязательно было находиться с врагами один на один. Кроме того, если объекты нападения волшебников были заколоты или задушены, жертвы ворлока без всякого предупреждения падали замертво, находясь в окружении товарищей. Причем на трупах не обнаруживали никаких следов.
      В стане врага начиналась паника. Волшебникам удалось уловить обрывки разговоров о проклятиях и демонах.
      К сожалению, офицеры не позволили ситуации выйти из-под контроля. Они начали пропагандистскую кампанию, утверждая, что вмешательство демонов указывает на то, что король Семмы есть воплощение Зла, что он вступил в союз с силами тьмы, и это чудовище следует остановить, пока оно не стало более могущественным.
      Успех этой пропаганды вызывал сомнения, однако армия вторжения все еще держалась. Стеррен не получал никаких сведений о массовом дезертирстве или мятежах.
      Утешением служило то, что враг все же нес потери. По оценке Стеррена, в результате усилий магов сорок один солдат был убит и семь ранено. Со своей стороны он не потерял ни одного человека! Иногда часовые замечали его воинов, но тем пока удавалось скрыться.
      Была налажена постоянная связь с замком Семмы. Хотя ворлок не мог переместить человека на такое большое расстояние, с листками пергамента он справлялся отлично. Послания проплывали над редутами врага и благополучно приземлялись во внутреннем дворе замка.
      В ответ осажденные поднимали на западной стене замка зеленое знамя и прикрепляли к нему свое письмо. Ворлоку удавалось доставлять его Стеррену практически без проблем.
      Таким образом, военачальник узнал, что жизнь защитников Семмы была очень далека от комфорта. Замок, и без того плотно заселенный, оказался совершенно забит людьми, так как за его стенами нашли убежище сотни крестьян. Пищевые припасы стремительно уменьшались.
      Осаждающие при помощи метательных машин частенько забрасывали через стены связки горящего хвороста и тяжелые камни, которые пробивали не только окна, но и крыши. В одну из ночей, когда часовой задремал на посту, дотла сгорели конюшни в западной части двора. Всего было разбито двенадцать окон, а крыша оказалась продырявленной в трех местах. Пять человек было убито на месте и несколько ранено. В замке было много больных. Изолировать их не представлялось возможным, и разнообразные хвори выходили из-под контроля. Основное беспокойство доставляли вши.
      Подчиненные Стеррену офицеры оказались не способны организовать приличную оборону, а идея о вылазке была отвергнута после того, как достойные воины не смогли решить, кто должен ее возглавить.
      Последнее почему-то совершенно не удивило Стеррена.
      И наконец, враг пытался произвести подкоп, а защитники понятия не имели, что можно предпринять. Горстка поспешно обученных лучников постоянно дежурила на стенах, но захватчики, разжившись в поселении досками, сколотили широкие деревянные галереи и передвигались по ним, не подставляя себя под стрелы.
      Учитывая все это, в двадцать первый день месяца Середины зимы Стеррен решил — настало время заняться осадными машинами врага. Саперы, конечно, более серьезная угроза, но напасть на машины значительно легче, а кроме того, они особенно докучают осажденным, снижая их боевой дух.
      На этот раз отряд укрылся в полусожженном фермерском доме к северо-востоку от замка. Рассадив вокруг себя свое войско, Стеррен сказал:
      — Эмнер, расскажите мне об осадных машинах.
      — Что можно о них сказать? — пожал плечами Эмнер. — Машины как машины.
      Стеррен рассвирепел:
      — Сколько их? Какого они типа? Где расположены?
      Эмнер смущенно кашлянул:
      — Хорошо. Всего их примерно полдюжины. Главным образом, катапульты и один подвесной таран. Таран находится в поселении, остальные машины равномерно размещены вокруг замка.
      — Что представляет собой катапульта? — поинтересовалась Аннара.
      Стеррен был очень доволен, что ему самому не придется задавать этот вопрос, демонстрируя полное отсутствие знаний в военной области.
      — Она похожа на большой рычаг, укрепленный на раме. К одному концу рычага крепится груз — обычно ящик с камнями, к другому — площадка для метательного снаряда. К площадке привязан канат, за который ее притягивают к земле. Вы грузите на площадку, например, камень, отпускаете канат и... бах! Площадка взлетает вверх, вышвыривая заряд. Катапульта может перебросить через стены замка фунтов триста с расстояния, недосягаемого для лучников. Если вес заряда увеличить, рама может не выдержать.
      Стеррен кивнул. Каковы бы ни были недостатки Эмнера, рассказывал он превосходно. Стеррен получил полную картину действия катапульты. Правда, это не означало, что он понял, как будет разделываться с этим оружием:
      — Можно ли их сжечь?
      Волшебники переглянулись, а Аннара и Эмнер, недоуменно поморгав, пожали плечами.
      — Из какого дерева они сделаны? — поинтересовался Хамдер.
      — Хм... Скорее всего из дуба. Что-то очень твердое и крепкое, — ответил Эмнер.
      — Прошу прощения, но этого мне не запалить, — заметила Шенна.
      — Я тоже не смогу, — сказал Эдерд.
      Хамдер молча покачал головой.
      Стеррен вопросительно взглянул на Аннару.
      — Вряд ли мне это удастся, — ответила та. — Драконьей крови осталось совсем немного — на одну маленькую печать.
      Это была неприятная новость. Стеррен повернулся к четырем притулившимся у стены семманцам. На их лицах была написана скука.
      — Кто-нибудь в замке, — начал он на семмате, — имеет животное, которое... которое дышит огнем?..
      Подыскивая слова, он заметил, что волшебники и Эмнер о чем-то перешептываются.
      — Дракона? — спросила леди Калира. — В горах к северу от Лумета Башен водятся драконы. Но они никогда не спускаются так далеко на юг.
      — Нужен не целый дракон и эта... как ее? Такая красная. Она внутри.
      — Кровь? — спросил Алдер.
      — Да, да! Кровь дракона.
      Семманцы недоуменно переглянулись, затем посмотрели на Стеррена.
      — Извините, чего нет, того нет, — ответил за всех Алдер.
      Стеррен вздохнул и вновь перешел на этшарский:
      — Так что там с этими катапультами?
      — Из описания Эмнера ясно, что они очень тяжелые, и мы не сможем их подвинуть, — сказал Хамдер. — Особенно, если это действительно дуб.
      — Нельзя ли их как-нибудь разрушить?
      Хамдер и Шенна переглянулись, но Эдерд ответил сразу:
      — Нет, если они такие прочные, как говорит Эмнер.
      Эмнер пожал плечами и извиняющимся тоном произнес:
      — Они должны быть прочными, чтобы бросать такие большие камни.
      — Ладно. Волшебники ничего не смогут сделать. А как вы, Эмнер?
      — Я только могу заставить их свистеть или петь. Прошу прощения.
      Он беспомощно развел руками.
      Стеррен повернулся к Аннаре, но прежде чем он успел открыть рот, чародейка сказала:
      — Без крови дракона — нет.
      Остался один ворлок.
      — Не знаю, — сказал он. — В моем теперешнем состоянии я не смогу поджечь или сломать раму, но, может быть, мне удастся надорвать канаты или причинить другой ущерб. Например, сделать в дереве трещину.
      — Трещину? — задумчиво протянул Эмнер. — Если вам удастся надломить главный рычаг в момент подготовки к броску, вся машина рассыплется от напряжения.
      — Это было бы превосходно, — бросил Стеррен.
      Ворлок пожал плечами:
      — Я могу попытаться.
      — Прекрасно, — ответил Стеррен. — Вы обязательно попытаетесь!

      — Этого достаточно? — спросил Стеррен.
      Ворлок подполз поближе:
      — Вполне. Я прекрасно ее вижу.
      — Ну и ладно, — удовлетворенно кивнул Стеррен. Ближе нам все равно ничего не найти.
      Ворлок покосился на него:
      — Зачем вы пошли со мной? Это же опасно?
      Стеррен и сам не знал. Пожав плечами, он ответил:
      — Мне надоело выслушивать донесения, и я решил сам поучаствовать в деле.
      Больше он не желал распространяться на эту тему. Ситуация была действительно опасной. Они примостились на крыше дома в каких-то ста ярдах от вражеского лагеря. Военачальник предпочел сменить тему.
      — Как сегодня ваша голова?
      — Лучше. — Ворлок помолчал и неуверенно произнес:
      — Может быть, я просто привык к боли.
      Стеррен отметил, что его таинственный, облаченный в черное спутник сегодня необычно разговорчив, и решил воспользоваться этим, чтобы получить ответы на некоторые давно волнующие его вопросы.
      — Знаете, — начал он, — я никогда не слышал, чтобы ворлоки страдали от головных болей.
      — Я тоже, — усмехнулся ворлок.
      — Видимо, это каким-то образом связано с вашей магической силой? — спросил Стеррен.
      — Полагаю, что да. — После недолгого колебания маг в свою очередь задал вопрос: — А вы сами — ворлок? В Этшаре мне казалось, я улавливаю это, но здесь на далеком юге я утратил способность к тонкому восприятию.
      — Не совсем, — признался Стеррен. — Я не выдержал ученичества.
      — О, тогда все понятно! Прошло много времени, прежде чем я решил, что вы один из нас — ваше поведение было нетипично для ворлока, но вы много знали о ворлокстве. Кроме того, в вас ощущалось присутствие Силы. Я решил, что вы по каким-то причинам скрываете это.
      — Нет, — ответил Стеррен, — возможно, во мне и есть следы Силы, но я — не ворлок. В Этшаре я выигрывал в кости чаще, чем положено, но это все.
      Ворлок посмотрел ему в глаза:
      — Значит, вам незнакомо это чувство?
      — Какое?
      — Очень трудно объяснить. Кажется, что-то — именно что-то, а не кто-то — шепчет прямо в вашем мозгу. Понять шепот невозможно, мы даже не уверены, что он состоит из слов. Вы впитываете звук шепота и перевоплощаете его в Силу, способную влиять на внешний мир. Вы понимаете меня?
      Стеррену показалось, что он понял.
      — Постепенно этот шепот начинает звучать в вас постоянно, независимо от того, прислушиваетесь вы или нет, используете Силу или нет, спите или бодрствуете. Он создает постоянный шумовой фон, который усиливается по мере того, как вы черпаете из него Силу. Вы догадываетесь, что вам хотят что-то сообщить, но вы не понимаете — что. — После паузы он добавил: — Вы, конечно, знаете о кошмарах.
      Это не было вопросом, но Стеррен утвердительно кивнул.
      — Кошмары появляются после того, как шепот начинает обретать смысл. Вы еще не слышите отдельных слов, еще не понимаете, что вам пытаются сказать, что нашептывают, но вы уже кое-что улавливаете, перед вами проносятся обрывки каких-то образов. Отключиться невозможно, шепот звучит все громче, а непонятные картины постепенно вторгаются в ваш мозг.
      Он содрогнулся.
      — А когда вы перебираетесь на юг? — подсказал Стеррен.
      — Когда я приехал на юг, шепот прекратился, — сказал ворлок. — Кошмары тоже. Но когда мы двинулись в глубину континента, я начал слышать гул.
      Стеррен удивленно посмотрел на ворлока и переспросил:
      — Гул?
      — Гул, гудение, жужжание, что-то в этом роде. Немного похоже на шепот, но в нем отсутствует даже подобие смысла. Это — как бездумное жужжание шмеля или гудение каменных жерновов. И... вам приходилось жить, постоянно слушая громкий неприятный звук? Он вызывает головную боль. — Ворлок вздохнул: — Но через некоторое время к нему привыкаешь и даже перестаешь замечать. Я думаю, что в итоге так произойдет и со мной. Сейчас этот гул еще слышен, но головная боль уже исчезла.
      Стеррен сочувственно покачал головой.
      Ему показалось, что он понял как аналогию, приведенную ворлоком, так и чувства, которые тот испытывал. «Интересно, — подумал юноша, — что может служить источником этого таинственного гула».
      Ведь долгое время никто не подозревал о существовании Источника Алдагмора. А что, если возле Семмы тоже существует источник, но этот источник не создал магов, как сделал в 5202 году Алдагмор. Что, если ворлок способен воспринимать и его?
      — Если это, как вы говорите, похоже на Источник, — спокойно произнес Стеррен, — то почему бы вам не попытаться почерпнуть из него Силу?
      Ворлок изумленно посмотрел на военачальника и пробормотал:
      — Мне это как-то не приходило в голову. Не подумал... Этот Источник не предлагает Силу так, как Алдагмор. Но он... я, право, не знаю...
      Ворлок проглотил конец фразы и замолчал. Стеррен решил больше не давить. Он выглянул за гребень крыши и произнес:
      — Кажется, они заряжают. Похоже, на сей раз это смола. Большой комок. Думаю, перед выстрелом они его зажгут.
      — Похоже на то, — ответил ворлок.
      — Не могли бы вы надломить рычаг?
      Ворлок не ответил.
      Стеррен посмотрел на мага и увидел, что тот стиснул зубы и прищурил глаза. Юноша перевел взгляд на катапульту. Неужели ее метательный рычаг прогнулся чуть больше, чем следует? Неожиданно прогремел взрыв. Огромный огненный шар взметнулся в небо.
      Когда рассеялся дым и улеглась пыль, глазам Стеррена открылось странное зрелище. Катапульта исчезла. Только что она была здесь, со слегка изогнутым рычагом и куском смолы на метательной площадке, а в следующее мгновение исчезла. Разлетелась вдребезги. В воздухе еще плавали отдельные горящие обломки. Огромная деревянная, груженная камнями бадья рухнула на землю и рассыпалась, ком смолы полыхнул и покатился на обслугу, которая только что загрузила его для метания. Земля вздрогнула, и юноша услышал громовой раскат.
      Дом закачался.
      Стеррен почувствовал запах гари и начал быстро скользить вниз по скату.
      На самом краю крыши он задержался и посмотрел вверх.
      — Боги, — закричал юноша. — Что случилось?!
      Ворлок не сдвинулся с места. Он оглянулся и посмотрел на военачальника.
      — А вы не догадываетесь? Ведь это была ваша идея.
      Стеррен непонимающе покачал головой.
      — Я подключился к новому Источнику и черпаю из него энергию. Я теперь могуществен, как никогда!
      С этими словами ворлок взмыл в небо. Черная мантия развевалась у него за спиной словно гигантские крылья.
      — Стеррен! — закричал он. — Никаких голосов нет! Это — Сила! Сила в ее чистом виде!
      Он расхохотался, и над Семмой прокатились раскаты грома.
      Ворлок взглянул вверх и туда, где только что стояла катапульта, ударила странная красно-оранжевая молния.
      Молния ворлока. Стеррен слыхал о таких, но сам никогда не видел.
      Еще одна точно такая же молния ударила левее, разрушив следующую катапульту, затем последовала третья, четвертая и пятая. Вражеский арсенал дальнобойных орудий был полностью уничтожен.
      Поднялся сильный ветер, и Стеррен решил, что крыша не самое лучшее место для укрытия. Он заскользил вниз, пока его ноги не коснулись лестницы, и кубарем скатился по ступеням.
      Вновь загремел гром, напоминающий громкий, раскатистый хохот.
      В нем слышался голос ворлока.
      Стеррен выбежал из-за угла дома как раз вовремя, чтобы увидеть, как ураган поднимает вражеских солдат в воздух и распластывает их по земле.
      Когда ветер стих и отважные ксиналлионцы (Стеррен наконец научился различать их форму) начали подниматься на ноги, раздался громовой голос. На этот раз слова доносились вполне отчетливо:
      — Расходитесь по домам! Эта земля находится под покровительством Вонда Ворлока! Остаться здесь — означает смерть!
      И над равниной покатился нечеловеческий хохот. Стеррен видел, как враги вначале растерянно топтались на месте. Затем какой-то конный офицер развернулся и помчался в сторону Ксиналлиона.
      Паника среди осаждающих распространялась как лесной пожар. Вскоре она охватила всю армию, которая обратилась в беспорядочное бегство.
      Дух войска падал уже много дней. Таинственные смерти, разбросанные там и сям взрывающиеся ловушки, плавающие по небу странные, неуязвимые для стрел фигуры. Сверхъестественный ураган и голос, напоминающий голос разъяренных богов, выдержать было уже невозможно. По-одиночке и группами солдаты бросились бежать к своим домам.
      Стеррен со счастливой улыбкой наблюдал, как ураган, завернув за угол, разгоняет армию осаждающих у противоположной стороны замка Семмы.
      Итак, он выиграл войну. Военачальник и шесть магов сумели одолеть целую армию. Казнь не грозила ему ни с какой стороны. Более того, теперь он станет героем для всех семманцев.
      Стеррен взглянул на парящего в воздухе ворлока. Огромные черные крылья мантии делали его похожим на ястреба. Военачальник победно помахал ему рукой.
      Вонд, как назвал себя ворлок, ответил приветственным жестом. Над ним погромыхивал гром и начали собираться черные, готовые взорваться огнем тучи.
      Стеррен перевел взгляд на замок. Его обитателей ожидало празднество. Они были спасены.
      По крайней мере, поправил себя Стеррен, они спасены от Офкара и Ксиналлиона. Но им, видимо, придется иметь дело с Вондом, который захочет остаться здесь навсегда, чтобы избавиться от шепота Алдагмора. Такой могущественный ворлок, как Вонд, способен существенно изменить установленный здесь порядок вещей. Вдруг он не удовлетворится обещанной горсткой золота и драгоценных камней?
      «Но это уже не моя проблема», — подумал Стеррен, и широкая улыбка разлилась по его лицу.
      Он вспомнил крестьян, которых заботило только окончание войны и которые хотели как можно быстрее вернуться в свои дома независимо от того, кто выйдет победителем. Им скорее всего до Вонда не будет никакого дела.
      Вот у короля Фенвела проблемы появятся. Кстати, у некоторых других обитателей замка тоже.
      Но сейчас Стеррен чувствовал себя так, как будто для него лично все вопросы были уже решены.
      Наверное, такие же чувства испытывает и Вонд, подумал военачальник, но где-то на задворках его ума, как булавка, осталась торчать неприятная мысль.
      Если ворлок полагает, что все его трудности позади, то он ошибается. В действительности очень скоро ему придется разрешить весьма важную проблему.
      Стеррен посмотрел вверх. Интересно, догадывается ли об этом сам ворлок.
      Неожиданно началась гроза. Сверкающий голубыми искрами дождь хлынул на землю. Стеррен мгновенно промок до нитки. Он поднял глаза и увидел Вонда. Повиснув высоко в небе, раскинув руки и запрокинув голову, ворлок радостно хохотал, а струи дождя расступались, оставляя его совершенно сухим.

      В конце концов Вонд приземлился. Стеррен ждал его в маленьком фермерском домике, безуспешно пытаясь просохнуть. Время от времени юноша поглядывал в окно в надежде, что ворлоку уже надоело играть с грозой.
      Когда тучи полностью освободились от влаги, Вонд долго гонял ветер в разные стороны, вздымая там и сям фонтаны песка и камней. Осаждающие армии давно исчезли из виду, бросив все свое добро на произвол судьбы. От военного лагеря остались лишь горы мусора посреди моря грязи.
      Стеррен обратил внимание, что большая часть поселения вокруг замка Семмы разрушена. Солидные, построенные надолго дома лежали в руинах. Обломки бревен и горы битого кирпича перегородили улицы, от лавок на рыночной площади не осталось и следа. Ворлок соизволил спуститься на землю только после того, как солнце уже село.
      — Эй! — закричал Стеррен из своего убежища. — Поздравляю!
      Вонд обернулся и, заметив в окне военачальника, отвесил поклон.
      — Благодарю вас, милорд, — улыбаясь, произнес он. — Боги, до чего же хорошо я себя чувствую! Возможность вновь стать самим собой, сколько угодно использовать Силу, не боясь этих проклятых кошмаров! Что может быть прекраснее?
      Стеррен посчитал излишним тратить время на выход через дверь и начал вылезать в окно. Но в тот момент, когда он хотел спрыгнуть на землю, какая-то невидимая сила подхватила его и оторвала от рамы.
      Описав невообразимую дугу, Стеррен оказался висящим в воздухе перед лицом ворлока.
      — Приветствую вас, — произнес Стеррен.
      — Привет, — широко улыбнулся Вонд.
      — Что произошло?
      — Я и сам до конца не понимаю, — задумчиво произнес Вонд. — Но мне каким-то образом удалось подключиться к этому гулу и тут же получить всю необходимую Силу.
      Он обвел рукой поле битвы, демонстрируя результат. Стеррен кивнул, подумав о бессмысленных разрушениях.
      — Значит, вы больше не боитесь кошмаров? — спросил он. — А что, если в конечном итоге этот Источник окажется таким же, как в Алдагморе?
      Во время грозы Стеррен размышлял над возможными последствиями случившегося и не мог не сказать Вонду о многочисленных опасностях, порожденных новой ситуацией.
      Вонд отрицательно покачал головой:
      — Не боюсь. Их не должно быть. Я сразу почувствовал бы.
      Стеррен ничего не ответил, но ворлок заметил сомнение, промелькнувшее на его лице.
      — Вы полагаете, что я действовал безрассудно? Не волнуйтесь, Стеррен, это совсем не так. Я же сказал: новый Источник совсем не похож на старый. Алдагмор обладает сознанием, или им управляет имеющее сознание нечто. Я знал об этом со времени моего ученичества. Ворлоки постоянно ощущают себя в слабом контакте с кем-то или с чем-то. Употребляя силу, мы чувствуем эту связь. Кроме того, кошмары и Зов уйти в Алдагмор исходят от этого нечто.
      Стеррен кивнул. Пока ему нечего было возразить.
      — А этот Источник, — продолжил Вонд, — сознания не имеет и является просто грубой Силой в ее первозданном виде. Используя Алдагмор, я как бы прислушивался к шепоту, прислушивался, не улавливая смысла. В новом источнике я слышу только жужжание пчелы — никаких слов. Просто звук. Впрочем, я уже говорил об этом.
      — Но если вы правы, почему здесь нет ворлоков? — спросил Стеррен. — На семмате даже нет слова «ворлок».
      Вонд выразительно взмахнул рукой:
      — Как вам, наверное, известно, мой дорогой Стеррен, ворлокство впервые появилось в 5202 году в Ночь Безумия. Тогда Источник только возник и разом породил сотни и сотни ворлоков. Это было... это было похоже на крик, который издало нечто. Затем крик сменился невнятным шепотом. А местный Источник никаких криков не издавал. Неизвестно, что он собой представляет или как долго существует. Но для ворлока он открывает новую эру, ибо, не обладая сознанием, не способен вызвать кошмары или Зов. Вы согласны?
      — Не знаю, — ответил Стеррен. — Может быть, нечто, просто спит. Может быть, Источник в Алдагморе тоже дремал, а в 5002 году просто пробудился. Не исключено, что завтра проснется и этот.
      — Или проспит еще тысячу лет, — подхватил Вонд. — Но ваша гипотеза неверна. Я чувствую, что новый Источник не может спать. Он никогда не был живым и полностью лишен разума.
      — Вонд, рискуете вы, а не я, поэтому это не мое дело. Но на вашем месте я не был бы столь уверен. Чувства нельзя принимать на веру, они могут обмануть.
      Ворлок отрицательно покачал головой:
      — Сила сама сообщает мне, в каком состоянии находится — жива ли она, мертва, или просто спит. Эта же лишена сознания, как... как бегущий поток, или вращающиеся мельничные жернова.
      Стеррен не видел смысла в продолжении спора. Вонд явно не желал принимать во внимание возможные отрицательные последствия.
      — Надеюсь, что вы правы, — сказал он.
      — Я знаю, что прав, — ответил Вонд.
      — Если это так, — произнес раздраженный самоуверенностью ворлока Стеррен, — то почему никто еще не обнаружил новый Источник? Даже если он в отличие от Алдагмора и не породил собственных ворлоков, то вы наверняка не первый, кто отправился на юг. Ворлокство существует уже двадцать лет.
      — Я могу быть первым, кто продвинулся так далеко к югу, — ответил Вонд.
      Обдумав эти слова, Стеррен хотел возразить.
      — Но... — начал он.
      Вонд не дал ему закончить.
      — Возможно, я чем-то отличаюсь от других. Возможно, я — уникальный, единственный ворлок, способный черпать Силу из этого Источника. И даже я... даже я не догадался бы прибегнуть к нему, если бы не ваша подсказка.
      — А раньше вы замечали в себе какие-нибудь особенности?
      — Нет, ничего. Бесспорно, я становился очень могущественным. В прошлом году лорд Азрад пригласил меня очистить и углубить порт, я сделал это собственноручно. После этого шепот в моей голове перешел в бормотание... и...
      — Начались кошмары, — подсказал Стеррен.
      — В конечном итоге — да. Но появились вы, и я оказался в Семме.
      Стеррен решил прекратить выискивать недостатки в теории Вонда, Припомнив, с какой легкостью его вытащили из окна, военачальник решил даже не упоминать о самой серьезной, но несколько отдаленной во времени проблеме. Его беспокоило возросшее могущество ворлока, и, возможно, будет полезно, если в будущем эта проблема возникнет. Вслух же Стеррен, улыбаясь, произнес:
      — Итак, вы обладаете новым Источником Силы. Примите мои поздравления!
      Собеседники посмотрели друг на друга, затем окинули взглядом опустошенную ураганом равнину и одновременно открыли рты. Стеррен жестом пригласил Вонда высказаться первым.
      — Я хотел сказать, что война выиграна, — сказал ворлок. — Что теперь?
      — Теперь нам следует отправиться в замок и получить заслуженное вознаграждение.
      — Прекрасная идея, — кивнул Вонд.
      — Надо только собрать остальных, — заметил Стеррен.
      — Никаких проблем, — бросил ворлок. — Сейчас я их притащу.
      С этими словами он поднялся в воздух и поплыл в сторону замка Семмы.
      Стеррен без всяких усилий со своей стороны полетел следом. Оглянувшись, он убедился, остальные следуют сзади тем же способом. Военачальник узнал Аннару по ее алой мантии, леди Калиру — по роскошному красному наряду, а Алдера с Догалом по размерам. Остальные пятеро поначалу выглядели маленькими черными пятнышками.
      Вскоре все они уже стояли у ворот замка, выстроившись в две ровные шеренги. Победители были окружены сотворенным ворлоком сиянием, которое не только привлекало внимание, но и заливало всю округу потоками золотого света.
      Из-за зубца стены с опаской выглянул часовой.
      — Эй! — закричал Стеррен, в последнюю секунду вспомнив, что надо говорить на семмате: — Я Стеррен, Девятый Военачальник, а это мои боевые друзья! Открывайте ворота!
      Солдат растерялся.
      — Но, милорд, — начал он, — захватчики...
      — Враги бежали, — ответил Стеррен. — Война закончена!
      Подозрительно оглядев руины поселения, где буря вызванная Вондом, начисто уничтожила основную часть сооружений, часовой спросил:
      — Они действительно ушли?
      — Все до единого, — заверил его Стеррен. — Мы победили.
      — Стеррен, — произнес Вонд по-этшарски, — я мог бы выломать ворота.
      — Знаю, — ответил на том же языке Стеррен. — Но будем терпеливыми. Дадим им еще пять минут.
      — Хорошо, но не больше пяти.
      Стеррен переключился на семмат:
      — Маг, вызвавший ураган, теряет терпение. Он говорит, что, если через пять минут ворота не откроются, он разнесет их вдребезги.
      Часовой отреагировал мгновенно:
      — Хорошо, милорд. Открываю.
      Прошло всего полторы минуты, и створки ворот распахнулись. Когда отряд вступил под арку, Стеррен заметил, как на лице ворлока промелькнула гримаса разочарования.

      Стеррен ощутил некоторое беспокойство еще до того, как отряд вступил в тронный зал. Их слишком долго заставили ждать в приемной. Большая часть отряда восприняла это спокойно — семманцы привыкли к выходкам своего короля, а этшарцы просто не знали местных обычаев. Лишь Вонд проявил заметное нетерпение.
      Стеррен уже подумывал, в какую изощренную форму может вылиться раздражение могущественного ворлока, когда их наконец пригласили войти.
      Шагая по направлению к трону и обратив лицо к королю, как того требовал этикет, Стеррен стрелял глазами в разные стороны, рассматривая собравшихся в зале людей.
      Солдаты, выстроившиеся неровными рядами по обе стороны ковровой дорожки, казались изумленными, некоторые — скучающими. Стеррену показалось, что никто из них не понимает, что происходит. Аристократическое население замка вело себя более эмоционально.
      Перед Стерреном промелькнула целая гамма чувств: изумление, восторг, гнев. Но доминирующей реакцией на появление военачальника во главе своего отряда был плохо скрываемый страх. Это не сулило ничего хорошего.
      Припомнив порожденный ворлоком разрушительный ураган, Стеррен решил, что подобная реакция не лишена оснований.
      Он увидел королевских детей, толпящихся слева от трона. Глаза Луры и Дерета горели от возбуждения. Губы Нисситы были, по обыкновению, презрительно сжаты.
      Лицо Ширрин светилось нескрываемым обожанием.
      На положенном расстоянии от трона Стеррен остановился и отвесил поклон.
      Вонд встал рядом с военачальником и снизошел до едва заметного кивка. Заметив это краем глаза, Стеррен облегченно вздохнул: в данной ситуации положение мог спасти даже незначительный знак почтения. Учитывая состояние страха, испытываемого большинством семманцев, и понимая, с какой легкостью страх переходит в ярость, молодой человек всеми силами старался избежать открытого проявления враждебности.
      — Итак, ты наконец соизволил вернуться? — громогласно осведомился король, и надежды Стеррена на мирный исход дела сразу же рухнули.
      — Мы вернулись, как только смогли. Ваше Величество, — ответил военачальник заискивающим тоном, отработанным многолетним общением с кредиторами и владельцами таверн. — Дули неблагоприятные ветры.
      — Но ты же возил с собой магов, разве не так?
      — Только на обратном пути, Ваше Величество. И ни один из них не мог... повернуть ветер, — пояснил Стеррен.
      Король молча смотрел на него, наливаясь краской, затем последовал взрыв.
      — Значит, ты утверждаешь, что легкий бриз, который мы наблюдали сегодня, прилетел в Семму с гор?
      Стеррен беспомощно заморгал.
      — О нет. Ваше Величество. Это была работа... Вонда Ворлока. — Он показал на стоящего рядом мага. — Однако это заклинание... было новым... хм... он изучил его только во время обратного пути.
      Как же ему хотелось получше знать семмат! Мало того что несколько последних шестиночий он говорил в основном по-этшарски, и без практики его небогатые языковые навыки несколько зачахли, сейчас нескрываемая враждебность короля заставляла его нервничать и забывать даже те слова, которые он знал.
      Услышав свое имя, Вонд слегка поклонился.
      — Ах вот как! Выходит он, вместо того чтобы биться с захватчиками, совершенствовался в своем — проклятом ремесле? — ядовито заявил король.
      Стеррен был потрясен таким подлым вопросом:
      — Ваше Величество, Вонд практически единолично разгромил армии Офкара и Ксиналлиона.
      — Скажите пожалуйста, какой герой! Единственный ураганчик, и враг бежит! Мне кажется, что своим суровым видом он надеется выбить из нас побольше денег. Он ошибается! Золото и драгоценные камни, которые я дал тебе, — и так слишком жирно за такой жалкий спектакль!
      Стеррен не знал, что ответить, но он уже явно испытывал симпатию к правителям Офкара и Ксиналлиона, начавшим вторжение.
      — Кроме того, — продолжал король, — война не окончена. Вы выиграли единственную битву. Мне придется направить послов и в Офкар, и в Ксиналлион для заключения мира и определения его условия. Если бы ты добился капитуляции, вместо того чтобы учинять разгром, то смог бы сразу договориться с военачальниками и не заставлял бы нас попусту тратить время.
      Стеррену эта проблема показалась не стоящей выеденного яйца, но он предпочел промолчать.
      — И еще, — сказал король, — посмотри, какое свинство оставили после себя твои люди! Половина поселения разрушена, всюду грязь, ураган снес половину черепицы с крыши замка и сорвал знамена с флагштоков! Это просто ужасно! Вряд ли твои маги согласятся замарать ручки, чтобы убрать за собой! Молчи, военачальник! Ни слова! Я не стану умолять этих чужеземцев о помощи. Раздай им деньги и пусть убираются к демонам! Мои люди позаботятся обо всем!
      Фенвел махнул рукой, приказывая им удалиться, но Стеррен не спешил.
      — Ваше Величество, — выдавил он, стискивая зубы, стараясь никак не показать свое раздражение, — не я начал эту глупейшую войну. Но я закончил ее так быстро, как смог. Я... я надеялся, что вы... что вы проявите больше...
      Семмат полностью отказывался служить ему.
      — Благодарности? — Фенвел не скрывал насмешки. — За выполнение обязанностей, которые тебе надлежит выполнять по рождению? Если бы ты бился с врагами достойно — мечом и щитом, то, возможно, заслужил бы большее уважение. Но ты использовал магию. Это действия торговца, а не военачальника.
      — Мне ничего не надо! — воскликнул возмущенный Стеррен. — Благодарность нужна магам! Они оставили дом, чтобы сражаться за вас!
      — Я не звал их, — ответил король Фенвел. — Кроме того, им заплатят. Да и кто они такие, во имя демонов?! Нищее отребье, шайка оборванцев!
      Стеррен посмотрел королю в глаза и заставил себя успокоиться.
      — Разрешите мне их представить, Ваше Величество?
      — Представляй. — Король небрежно махнул рукой.
      — Вонд Ворлок, из Этшара Пряностей, — переключившись на этшарский, он произнес: — Вонд, перед вами Его Величество Король Семмы Фенвел Третий.
      Вонд подчеркнуто, не скрывая презрения, поклонился.
      — Аннара из Крукволла, дипломированная чародейка.
      Аннара сделала глубокий реверанс. Король ответил вежливым кивком.
      — Шенна из Чатны — волшебница.
      У Шенны реверанс получился скорее резко, чем грациозно. Юбка волшебницы была настолько пропитана влагой и грязью, что их брызги достигли толпящихся у стен придворных.
      — Чатна? — спросил король. — Где это?
      — Одно из Малых Королевств, милорд, — ответила Шенна на не очень внятном семмате. — Неподалеку от Моррии.
      Стеррен даже кашлянул от удивления. Он был уверен, что Чатна — небольшая деревушка на севере Этшара, и не понимал, как Шенна умудрилась выучить семмат за такое короткое время. Неужели она воспользовалась своими магическими возможностями? Невероятно!
      Стеррен тряхнул головой, чтобы вернуться к действительности, и продолжил представление, надеясь, что Фенвел не осудит такое нарушение придворного этикета.
      — Эдерд из Истворка — волшебник. Эмнер из Ламума — чародей. Хамдер сын Хамдера — волшебник.
      Маги поклонились.
      — Ламум? — задумчиво произнес король.
      — Королевство на Большой Восточной Дороге, Ваше Величество, — отрапортовал Стеррен, прежде чем Эмнер успел отреагировать. — Рядом с границей Гегемонии Трех Этшаров.
      Он был доволен, что помнит такую чепуху.
      — Стеррен, что здесь происходит? — спросил Вонд, воспользовавшись паузой, во время которой король переваривал услышанное.
      Военачальник проигнорировал этот вопрос и, обращаясь к королю, поинтересовался:
      — Ваше Величество, разрешите мне перевести магам ваши слова? Большинство из них не говорит на семмате.
      Фенвел махнул рукой:
      — Переводи. — Стеррен поспешно повернулся к Вонду и начал:
      — Он вел себя как настоящий осел и выдвигал совершенно необоснованные претензии: мы слишком долго добирались сюда, слишком долго снимали осаду, разрушили поселение и крышу замка, насвинячили вокруг крепостных стен; я не знаю, какая муха его укусила, но король оскорблял нас всех и особенно вас и меня. Кажется, вы до смерти напугали его.
      Заметив, что Аннара и Эмнер внимательно прислушиваются к его словам, Стеррен добавил:
      — Возможно, он вообще боится магов. В этих краях магия редкостная вещь.
      — Следовательно, плату нам не увеличат и празднество не состоится, — заметил Эмнер.
      — Совершенно верно, — согласился Стеррен.
      — А я нисколько не удивлен, — сказал Вонд. — По его тону мне сразу все стало ясно. Но что он теперь ждет от нас?
      — Что вы заберете деньги и отправитесь восвояси. Бедному старику даже в голову не приходит, что у вас могут быть другие планы.
      — Не надо говорить ему об этом, — усмехнулся ворлок. — Скоро он все увидит собственными глазами. Однако не могли бы вы похлопотать насчет ночлега? Час уже поздний.
      — Я как раз хотел этим заняться. И ужином тоже.
      — Прекрасно.
      Маги дружно кивнули, и Стеррен повернулся лицом к трону.
      — Ваше Величество, — начал он, — я хотел бы попросить вас об одной милости. Эти маги сражались за вас. Умоляю предоставить им пищу и кров здесь, в замке на несколько дней, дабы они могли отдохнуть. Большего мы просить не смеем.
      На лице короля промелькнуло выражение огромного облегчения.
      — Просьба уважена, — произнес Фенвел. — Мы уже отужинали, но я уверен, что на кухне для вас что-нибудь найдут. Управляющий моим двором подыщет вам комнаты. Можете идти.
      Стеррен поклонился и начал пятиться назад.
      — Постойте, — произнес вдруг король, подняв руку. — Леди Калира, по-моему, вы брали с собой шестерых солдат?
      — Да, Ваше Величество, — ответствовала леди Калира.
      — Здесь только трое. А где остальные? Ранены? Убиты?
      — Дезертировали, Ваше Величество.
      — Дезертировали? — переспросил пораженный Фенвел.
      Услышав тон короля, Стеррен искренне пожалел, что благородная дама не умеет врать.
      — Военачальник, мы недовольны! Три дезертирства!
      Судя по тому, как прозвучали эти слова, Стеррен понял, что король счастлив воспользоваться представившейся возможностью уличить военачальника в реальных грехах.
      Стеррен начал было составлять достойный ответ, но передумал. Заявление о том, что дезертирство скорее характеризует жизнь в Семме, чем его как военачальника, только обострило бы обстановку. Поэтому он, посмотрев в глаза Фенвела, ограничился тремя словами:
      — Да, Ваше Величество.
      Ему нечего стыдиться. Он выиграл войну или по меньшей мере битву, что бы там Фенвел ни говорил.
      Король несколько секунд выдерживал взгляд военачальника, затем сердито отвернулся:
      — Хорошо. Вы все свободны!
      Стеррен поклонился и, покинув вместе со своими магами тронный зал, направился в кухню.

      После такого длинного, наполненного событиями дня восхождение на башню совсем доконало его. Стеррен рухнул в постель и почти моментально заснул.
      Он еле успел прокрутить в голове беседу, которую вели маги на кухне, жадно поглощая подаваемые на стол деликатесы. Такого они не видели уже несколько шестиночий.
      Кухня, как и коридоры, были забиты крестьянами, нашедшими в замке убежище на время осады. Впрочем, уединиться магам не составило никакого труда. Взмаха руки Вонда оказалось достаточно, чтобы беженцы бросились врассыпную, оставив чужеземцев в одиночестве.
      В первую очередь они обсудили, как поделить оплату. Было решено, что Вонд заслужил львиную долю, но и остальные маги внесли свой вклад в победу, сыграв немалую роль в деморализации врага и облегчив тем самым триумф ворлока.
      Вонд во время дискуссии не проронил ни слова и спокойным кивком выразил согласие получить половину золота и все драгоценные камни.
      Затем Стеррен принес магам извинения за отвратительный прием, который оказал им король. Все продемонстрировали замечательное понимание. Шенна сделала несколько язвительных замечаний, стараясь никак не задеть ими своего военачальника.
      Вонд промолчал.
      Затем беседа переключилась на вопрос: стоит или нет немедленно возвращаться в Этшар? Чародеи и волшебники обсудили проблему со всех сторон, но к единому мнению не пришли.
      Вонд же без всяких экивоков заявил:
      — Я останусь здесь.
      Вскоре после этого беседа завершилась, и слуги развели магов по комнатам. Уже поднимаясь по лестнице, Стеррен обернулся и увидел Вонда, с любопытством изучавшего обстановку в переполненном людьми коридоре. В душе военачальника шевельнулось смутное беспокойство.
      Манера поведения ворлока внушала опасение, но Стеррен слишком устал и у него не осталось сил, чтобы все хорошенько обдумать. Юноша закрыл глаза и погрузился в сон.
      Проснулся он от страшного грохота, заставившего его кровать слегка дрогнуть. Гром? Военачальник с трудом разлепил опухшие веки. Судя по тому, что в окна били яркие солнечные лучи, ни о какой грозе не могло быть и речи.
      Удивленный Стеррен соскользнул с постели и подошел к окну.
      За время его отсутствия открывавшийся с башни вид претерпел существенные изменения. Крыша замка была усеяна битой черепицей. Поселение лежало в руинах. Ухоженные пастбища, нивы, фермерские дома и амбары исчезли. Теперь перед Стерреном расстилалось засыпанное всевозможными обломками бесконечное море грязи с отдельными сохранившимися остовами зданий.
      А прямо перед его глазами в воздухе примерно в полумиле от замка Семмы висела черная фигура. Земля под ним разверзлась. Высоченные отвалы песка окаймляли гигантский карьер, имеющий в ширину не менее ста ярдов.
      Вновь послышался грохот, и огромная скальная глыба, поднявшись из глубины недр, поплыла в сторону парящего ворлока.
      Глыба имела прямоугольную форму и была не менее пятнадцати футов в длину.
      Миновав черную фигуру, она скользнула вбок и рухнула на землю.
      И вновь раздался гром, затем еще и еще. С каждым ударом новая глыба поднималась в воздух для того, чтобы затем скользнуть вниз и опуститься на предыдущую. Вырубка строительных блоков и их размещение шли все быстрее и быстрее.
      Стеррен заворожено наблюдал за этой картиной, когда кто-то забарабанил в дверь.
      — Лорд Стеррен!
      Юноша направился к гардеробу, но тут же сообразил, что уснул вчера не раздеваясь. На нем по-прежнему был мятый, забрызганный грязью наряд, сильно пострадавший во время урагана.
      Сейчас не время беспокоиться об опрятности, подумал он и решительно пересек комнату.
      — Да?
      — Милорд, король желает немедленно видеть вас.
      Стеррен нисколько не удивился. Он открыл дверь и увидел встревоженного мальчишку-посыльного.
      — Я готов. Пошли.
      Через несколько минут он уже лицезрел чрезвычайно встревоженное лицо Его Величества Фенвела Третьего. Озабоченная гримаса монарха являла собой резкий контраст солнечному утру и веселенькой мебели личных королевских покоев. Когда Стеррен отвешивал дежурный поклон, по замку прокатился еще один громовой удар.
      — Военачальник, — спросил король, — чем занимается твой маг, будь он трижды проклят?
      — Не знаю. Ваше Величество, — на этшарском он ответил бы совсем иначе, но на семмате приходилось ограничиваться констатацией фактов.
      — Может быть, это имеет какое-то отношение к войне? — сварливым тоном поинтересовался король. — Ты ждешь нового нападения? А я-то полагал, что враг разбит!
      — Не знаю, Ваше Величество, — повторил Стеррен.
      — Как это не знаешь?! Это же твой проклятый чародей!
      — Я нанял его для определенной работы, Ваше Величество, — начиная терять терпение, пояснил Стеррен, — и теперь он волен поступать, как ему заблагорассудится. Кроме того, он не чародей, а ворлок.
      — Да мне плевать, кто он такой, — заявил король. — Что он там делает?
      — Не знаю, Ваше Величество, — в третий раз повторил Стеррен.
      — Ну так пойди и узнай! — в голосе Фенвела явно звучал страх.
      Стеррен поклонился:
      — Как будет угодно Вашему Величеству. С этими словами он поспешно ретировался, опасаясь, что король с перепугу начнет выдвигать какие-нибудь идиотские условия.
      Не теряя времени, он проскочил мимо лежащих, сидящих и стоящих в коридоре крестьян, вышел из замка и на секунду задержался у ворот, чтобы спросить часового:
      — Здесь проходил маг в черной мантии?
      — Нет, милорд, — последовал ответ. — Он пролетел над северной стеной.
      Выйдя из замка, Стеррен пришел к выводу, что возможность путешествовать по воздуху предоставляет громадное преимущество. Пробираясь между обломками домов, он изумлялся, как его люди сумели добраться вчера до ворот, ни разу не споткнувшись о разбросанные повсюду бревна. Видимо, Вонд, шедший впереди отряда, на ходу расчищал путь.
      Военачальник остановился. Наверное, ворлок проложил новую дорогу прямо через дома. Она — как стрела — вела от ворот замка к амбару, с крыши которого ворлок наблюдал за вражеской катапультой. Стеррен проследовал через уничтоженную лавку горшечника и без всякого труда выбрался в открытое поле.
      Выйдя из развалин поселения, он повернул на север и двинулся по направлению к Вонду, который все еще висел в небесах, водружая каменные глыбы — одну на другую.
      Когда Стеррен был уже на полпути к карьеру, ворлок закончил вырубать строительные блоки и полетел к находящемуся неподалеку холму. Не считая небольшого возвышения, на котором стоял замок Семмы, этот холм казался самой высокой точкой в округе. На его вершине сохранился довольно большой участок выжженной солнцем, побуревшей травы.
      Ворлок завис над холмом и раскинул руки. Земля отчаянно затряслась, раздался оглушительный грохот. Встав для устойчивости на четвереньки, Стеррен поднял глаза и понял, что Вонд сооружает гигантскую насыпь в форме не правильного многогранника с плоской вершиной.
      Через несколько минут землетрясение и грохот прекратились, многогранное плато превратилось в гигантский монолит.
      Вонд окинул плоды своих трудов критическим взглядом, выровнял землю вокруг многогранного возвышения, создав со всех сторон хорошо утрамбованное пространство футов в пятьдесят шириной.
      Стеррен, не двигаясь, наблюдал за всеми этими манипуляциями.
      Еще раз оглядев свое творение, Вонд, видимо, остался доволен. По мановению его руки, каменные плиты, вырубленные ранее и сложенные в штабеля, начали подниматься в воздух и укладываться вокруг возвышения, окружая его каменной стеной.
      Стеррен не был уверен — он все еще находился довольно далеко от стройки, но ему показалось, что швы между плитами каким-то непостижимым образом заплавлялись, и возвышение вскоре оказалось закованным в сплошную каменную стену.
      Когда внешняя оболочка была готова, вдоль нее горизонтально легли новые плиты, их края плотно приваривались к основанию стены.
      Вся эта операция, само собой, сопровождалась грандиозным грохотом, что было естественно, так как ворлок ворочал многотонные каменные глыбы. Когда очередной блок только начал полет и шум ненадолго прервался, Стеррен поднялся на ноги и закричал во всю глотку:
      — Эй, там! Я вас приветствую!
      Вонд оглянулся и, увидев военачальника, помахал рукой. Когда каменный блок с гулом упал рядом со своим предшественником, ворлок спустился с небес и завис в воздухе в футе над землей и в пяти футах от Стеррена.
      — Доброе утро, — произнес молодой человек. Вонд ответил вежливым кивком.
      — Прошу прощения за столь беспардонное любопытство, — сказал Стеррен, — но чем это вы занимаетесь?
      — Сооружаю дворец, — ответил Вонд.
      Военачальник посмотрел на каменную конструкцию:
      — Дворец?
      Ворлок проследил за его взглядом и пояснил:
      — Я еще только начал. Мне хотелось возвести здание на вершине холма, но под рукой не оказалось ни единого возвышения, так что приходится сооружать собственное. Но согласитесь, довольно глупо воздвигать гору, чтобы затем наполовину срыть ее, сооружая подземные помещения. Поэтому я решил вначале заняться подвалом и над ним уже насыпать холм.
      — О, — произнес Стеррен, — теперь я понимаю. Вон там будет внутренний двор, да?
      — Именно, — широко улыбаясь, подтвердил Вонд.
      — Значит, со всех четырех сторон вы построите подвалы, затем навалите на них землю и образуете холм?
      — Именно, — повторил Вонд. — Что вы на это скажете?
      — Что вам предстоит немало потрудиться.
      — Вовсе нет, — запротестовал Вонд. — Это не работа, а забава! Ведь я же в конце концов ворлок. В отличие от остальных видов магии, которые истощают организм, моя деятельность заряжает меня новой энергией! И знаете, сейчас я чувствую себя почти всемогущим.
      Стеррен кивнул и после некоторого колебания произнес:
      — Не знаю... возможно, это не мое дело, но сможете ли вы ужиться с местными жителями? Ведь вы разрушили поселение и фермы. Большинство крестьян нашли убежище в замке, а некоторые разбежались по родственникам. Они вернутся, как только заслышат об окончании войны. Боюсь, эти люди будут недовольны.
      — Тем хуже для них, — пожал плечами Вонд. — Они все равно ничего не смогут сделать.
      Подобная бессердечность изумила Стеррена:
      — Но вы по-прежнему смертны! Не боитесь получить в спину нож?
      — Ха! — с издевкой воскликнул Вонд. — Пусть только попробуют! Не беспокойтесь обо мне, Стеррен. У всех этих варваров не хватит силенок, чтобы убить меня!
      — Вы уверены? — с искренним любопытством спросил Стеррен.
      — Абсолютно.
      Военачальник еще раз посмотрел на основание дворца Вонда и заметил:
      — Королю Фенвелу ваша затея не понравится.
      — А я и не жду его одобрения, — ответил Вонд. — Кстати, желание позлить его — одна из причин моей затеи.
      — Каковы другие причины?
      — Ну, во-первых, это интересно! — ухмыльнулся Вонд. — Разве вам никогда не хотелось жить во дворце? У меня такое желание было и теперь я могу осуществить его! Вы же знаете, возможности ворлокства ограничивает только Зов, а в Семме об этом беспокоиться нечего. Здесь я всесилен! На старого же короля Фенвела мне насрать! Я могу творить все, что мне заблагорассудится, и он ничего не сможет сделать!
      — Очень надеюсь, что вы правы, — сказал Стеррен. — Если бы вас убили из-за того, что вы не правильно оценили ситуацию, ответственность легла бы на меня. Ведь это я привез вас сюда.
      — Я все оценил правильно! Просчитался старый осел — король. Знаете, Стеррен, почему я хочу соорудить холм? Чтобы мой дворец стоял выше, чем его. Это будет огромное, красивое и величественное здание. Таким замок Семмы никогда не был. Я переплюну короля Фенвела по всем статьям!
      — Я понимаю ваше раздражение, вызванное этим типом, — сказал Стеррен. — Но не кажется ли вам, что такая реакция чрезмерна?
      Подумав несколько секунд, Вонд проговорил:
      — Нет, не кажется. У меня нет другого занятия, и мне некуда идти. Я привязан к этому месту и должен обживаться здесь с максимальными удобствами. А удовольствие отыграться на Фенвеле за то, что он такой идиот, — всего лишь дополнительное бесплатное приложение.
      — Понимаю, — согласился Стеррен. Он поколебался, но все же спросил:
      — Что вы намерены делать после того, как строительство замка закончится?
      — Жить в нем, само собой.
      — Я хотел узнать ваши долгосрочные планы.
      Вонд пожал плечами:
      — Еще не решил. Подыщу себе несколько наложниц, украшу интерьер, соберу во дворец сокровища. Нечто вроде этого.
      — Понимаю, — протянул Стеррен. Он не знал, продолжать ему или нет. — Но вы пока не собираетесь покорять Семму или что-то в этом духе?
      Военачальник горячо надеялся, что не оплодотворил Вонда новой замечательной идеей.
      Скорее всего ворлоку уже приходила в голову такая мысль.
      Вонд рассмеялся:
      — Не дурите! Разве не ясно, что я уже покорил Семму? Просто она пока еще не знает об этом.

      Стеррен поболтал с ворлоком еще несколько минут. Но было заметно, что магу не терпится вернуться к возведению дворца. Кроме того, король, наверное, просто изнывал от желания узнать о происходящем.
      Военачальнику не хотелось идти к королю Фенвелу, но, зная, что этого все равно не избежать, он решил покончить с неприятной обязанностью как можно скорее. Попрощавшись с Вондом, Стеррен направился в замок.
      Сделав десяток шагов, он в задумчивости остановился.
      А стоит ли ему возвращаться в замок? Ведь если допустить, что Вонд покорил Семму, то он, Стеррен, перестал быть военачальником, и над ним не властен никто — ни король Фенвел, ни кто-то другой.
      Впервые он осознал, что королевская власть — условность, следствие всеобщего согласия. В Фенвеле из Семмы как таковом не было ничего, что давало ему право распоряжаться жизнью и смертью своих подданных. Это право осуществлялось в силу того, что жители Семмы верили в его непреложность. Стражники и придворные повиновались Фенвелу потому, что считали его законным правителем, а остальное население было вынуждено подчиняться, так как стражники и придворные навязывали ему волю короля.
      Если охрана и придворные решат, что Фенвел всего лишь безумный старик, он тотчас превратится в этого самого безумного старика.
      С другой стороны, у Вонда не было ни наследственного титула, ни законного права на господство. Но он без труда мог заставить всех и каждого повиноваться себе. Ему не нужны ни стражники, ни придворные. Если он сказал, что покорил Семму, кто может бросить ему вызов?
      Это ли не истинная власть? Вонд волен делать все, что ему заблагорассудится, и никто не смеет возразить ему. Фенвел действует так же, но лишь до тех пор, пока люди верят в наследственное право короля на власть.
      Господство Вонда имеет под собой гораздо более прочное основание, думал Стеррен, и его приход к власти очень скоро станет общепризнанным фактом. Правление Фенвела рухнет, как только станет ясно, что он ничего не способен противопоставить новому правителю. Наследственная власть короля будет уничтожена, а вместе с ней придет конец и наследственным правам аристократии.
      Он, Стеррен, перестанет быть военачальником и, следовательно, прямо сейчас может развернуться и отправиться домой.
      Правда, это будет очень утомительное путешествие, и кроме того, ему было крайне любопытно, как дальше повернутся дела.
      Итак, решив, что торопиться некуда, Стеррен продолжил путь в сторону замка.
      Страж у ворот беспрепятственно пропустил его, и военачальник направился в личные покои короля.
      Его приняли немедленно. Рядом с королем стояли королева Ашасса и обе младшие принцессы. Принцесса Лура встретила его широкой улыбкой, а принцесса Ширрин осмелилась даже поднять на юношу глаза.
      Едва Стеррен успел отвесить необходимый поклон, Фенвел спросил:
      — Итак, что там происходит?
      — Он утверждает, что строит замок. Ваше Величество, — ответил Стеррен.
      — Настоящий замок или своего рода модель?
      — Самый что ни на есть настоящий. Ваше Величество. Говорит, что станет в нем жить.
      — Но это же просто нелепо! Никто не смеет строить замков в моих владениях!
      Стеррен даже не стал тратить сил на ответ.
      — Отправляйся к нему и скажи, чтобы он перестал! — потребовал король.
      — Я, конечно, могу сказать. Но вряд ли он послушается.
      — Так заставь его! Это прежде всего твоя вина. Ты приволок сюда этих магов! Мне в Семме они были вовсе не нужны. Мы прекрасно жили, пока ты не притащил этого, ну как его там... одним словом, не чародея!
      — Ваше Величество, война... число врагов втрое превышало наши силы. Магия была...
      — Перестань спорить! Отправляйся и прикажи ему прекратить это безобразие и вернуть равнине прежний вид!
      — Ваше Величество.
      — Ступай!
      Стеррен вышел.
      Вежливо кивнув часовому у ворот, он отправился уже знакомой дорогой через разрушенную деревню. Увидев его, Вонд бросил:
      — Привет! Не ждал столь скорой встречи.
      Оглядывая наполовину готовые подвалы будущего дворца, Стеррен сказал:
      — Меня послал король.
      — Ах вот как?
      — Да. Он требует, чтобы вы прекратили свое занятие и вернули все к прежнему виду.
      — Не сомневаюсь.
      — Он приказал мне остановить вас.
      — Приступайте, — согласно кивнул Вонд.
      — От имени Его Величества Фенвела Третьего приказываю вам прекратить строительство дворца и вернуть все к прежнему виду!
      — Отказываюсь! Что-нибудь еще?
      — Не от имени короля. Мне самому интересно, не будет ли вам одиноко в таком дворце?
      Стеррен указал в сторону «подвалов». Внешняя стена будущих подземных помещений была уже возведена с двух сторон.
      — Может быть, только вначале, — ответил Вонд. — Совсем недолго. Я думаю, когда станет известно о новом Источнике Силы, сюда прибудут и другие ворлоки.
      — Вы полагаете, что об этом узнают?
      Впервые с момента разгрома вражеских армий на лице Вонда промелькнула неуверенность.
      — Конечно, узнают, — ответил он. — Я направлю в Этшар посланцев. Понимаете, я над этим пока не задумывался. Ведь мы действительно забрались в страшную глухомань.
      Стеррен кивнул и произнес:
      — Если вы поднимитесь на сотню футов и посмотрите на юг, то сможете увидеть край Мира.
      — Я постоянно обитал в Этшаре, в центре событий, — со вздохом сказал Вонд. — Никогда не задумывался о том, как распространяются новости. Это происходило как-то само собой.
      — Здесь придется задуматься.
      — Что же, пошлю глашатаев. В любом случае люди заметят, когда я начну создавать империю.
      — А у вас есть намерение построить империю?
      — Ну конечно, — ответил Вонд. — Это традиционное занятие покорителей стран и народов. Кроме того, Семма — такая крошечная! Для того чтобы создать приличный гарем, мне нужен значительно более широкий выбор.
      — Что вы имеете в виду? — осторожно поинтересовался Стеррен.
      — Для начала, — ответил Вонд, — я планирую захватить Офкар и Ксиналлион. Это будет достаточно легко, так как я уже разгромил их армии. Затем посмотрим, насколько далеко я смогу продвинуться к северу. Я не глуп, Стеррен, и не стану связываться с Этшаром, где меня начнут преследовать кошмары. Мне и без этого удастся объединить в империю полдюжины глупых Малых Королевств. Что скажете?
      Стеррен был вынужден признать, что ворлок без труда сможет завладеть всем регионом. Он потерял связь с Алдагмором и начал страдать головными болями в Акалле. Значит, Акалла, Скайя, Офкар и Семма попадут под его правление. Не исключено, что к ним присоединятся Ксиналлион и несколько других Малых Королевств.
      Правда, все эти, с позволения сказать, королевства были ни бог весть что.
      — Значит, вы считаете, что одиночество вам не грозит?
      — С какой стати? — возмутился Вонд. — Вокруг меня будет столько людей, сколько я пожелаю! Среди них обязательно будут красивые женщины — красотки имеются даже в этой глуши. Мужчины-властители всегда притягивают красавиц.
      — Но все эти люди будут бояться вас. Вы не сможете общаться с ними, как с равными. Да и что вы станете делать с вашей империей?
      — Успокоюсь и начну наслаждаться плодами своей работы! Об этом прослышат другие ворлоки и обязательно явятся сюда. Мы станем править по заслугам, а не потому, что нам повезло с родителями.
      — А вдруг какой-нибудь ворлок окажется настолько честолюбив, что попытается вас свергнуть?
      Вонд отрицательно покачал головой:
      — Невозможно. Я об этом уже думал. Я появился здесь первым и поэтому останусь самым могущественным, пока буду продолжать практиковаться в ворлокстве. Поймите, уже в Этшаре я достиг возможной вершины могущества — кошмары преследовали меня постоянно. Еще немного, и я услышал бы Зов. Поэтому ни один ворлок не сможет обойти меня, как бы он ни старался. Сама природа ворлокства не допустит этого. Вы становитесь могущественнее по мере использования Силы. А скорость использования ограничена. Поэтому, постоянно практикуя ворлокство, я всегда останусь могущественнее остальных. Понимаете?
      Стеррен кивнул, выражая согласие.
      — Так-то, — сказал Вонд. — Моя империя станет прибежищем для ворлоков, начинающих беспокоиться по поводу Зова, благословенным местом, где они без страха смогут пользоваться своими магическими способностями.
      Стеррен представлял, насколько пребывание в империи Вонда будет приятно ворлокам и какими неприятностями это обернется для всех остальных. Маги повсеместно взаимно сдерживали друг друга, кроме того, волшебники, колдуны, ясновидящие и некоторые иные разновидности магов обладали весьма ограниченными возможностями. Демонология была связана с риском, который возрастал с увеличением могущества демонолога. Хорошо известно, что демонам нельзя доверять. Теургию ограничивало нежелание богов вмешиваться в мирские дела. Чародеи... По совести говоря, Стеррен не знал, что мешает им сорваться с цепи. Может быть, их внутреннее соперничество, а может быть, хаотическое состояние, в котором находилось это магическое искусство.
      Границы ворлокству ставил Зов. Вонд нашел способ избежать его. Во всяком случае, думал, что нашел.
      Стеррену казалось, что по этому вопросу Вонд настроен чересчур оптимистично. Но упоминать об этом сейчас, по-видимому, было бы ошибкой.
      Кстати, интересно, как отреагирует на создание империи ворлоков могущественная Гильдия чародеев?
      Совершенно ясно, что воспримет это в штыки, подумал Стеррен; он хотел было предупредить Вонда, но вовремя прикусил язык.
      Почему он должен оказывать ворлоку услугу? Этот человек, движимый обидой на глупого старика и желанием развлечься, готов закабалить кучу Малых Королевств. Да, они Стеррен были товарищами по оружию, но это не может служить оправданием бесчеловечности.
      Но с другой стороны, чем Вонд хуже Фенвела? Он может оказаться вполне достойным правителем.
      Впрочем, понять это пока невозможно. Поэтому Стеррен решил выждать, держа свои соображения при себе. Эти соображения включали в себя и Гильдию чародеев, и фундаментальную ошибку в рассуждениях Вонда об избавлении ворлоков от Зова.
      — Эй, Стеррен! — громкий крик Вонда заставил военачальника очнуться. — Вы что уснули?
      Стеррен пришел в себя и обнаружил, что топчется на месте, погрузившись в собственные мысли.
      — Нет, — произнес он. — Я думаю.
      — О чем?
      — Пытаюсь представить, как будет выглядеть империя ворлоков, — уклончиво ответил Стеррен.
      — Что же, — проговорил Вонд, — надеюсь вы останетесь здесь и увидите все собственными глазами! Я перед вами в долгу, Стеррен. Вы привезли меня сюда, обращались со мной по справедливости и даже посоветовали подключиться к новому Источнику. В конечном итоге я обнаружил бы его и сам, но вы облегчили мою задачу. Знаете, если бы у вас была хотя бы капля способностей ворлока, вы стали бы одним из соправителей моей империи!
      Стеррен покачал головой:
      — У меня нет способностей.
      — Есть, Стеррен, но вы настроены на Алдагмор. Я сделаю так, что вы услышите новый Источник не хуже, чем слышали старый.
      — Вряд ли у меня что-то получится.
      — Не глупите. Вы ведь не раз пользовались ворлокством в Этшаре.
      — Я мог повлиять только на игральные кости и даже не знал, как это происходит! Та еще магия!
      — Но здесь все должно обстоять иначе. Мы примерно в десяти лигах от Источника.
      Это заявление пробудило в Стеррене живой интерес.
      — Десять лиг? — переспросил он.
      — Не больше. Я чувствую это... В этшарском языке нет слов, чтобы описать мое состояние. Ворлоки их пока не придумали. Но так или иначе я убежден, что источник не далее, чем в десяти лигах от нас.
      Он указал на северо-запад, и Стеррен постарался запомнить направление как можно точнее:
      — Десять лиг или сто, но ворлок из меня все равно не получится.
      — Не спорьте со мной! — Вонд взмахнул рукой в сторону военачальника.
      Тот непроизвольно моргнул. Что-то произошло. Стеррен ощутил это своим затылком.
      — Вот так, — сказал ворлок. — Я чуть перестроил ваш мозг, и теперь вы можете слышать новый Источник.
      — Ничего я не слышу, — пробормотал Стеррен.
      — А я и не утверждаю, что вы слышите его ушами! Я говорю, что вы теперь ворлок и способны черпать силу из нового Источника! А сейчас попробуйте поймать вот это, не прикасаясь руками.
      Вонд извлек из воздуха сверкающий предмет и кинул его Стеррену.
      Стеррен инстинктивно поднял руки, защищая лицо, и в тот же миг в глубине его сознания мелькнула мысль: а может быть, он все-таки ворлок, может быть, он сможет проконтролировать этот предмет точно так, как в свое время в Этшаре он контролировал игральные кости? Он попытался представить, как двигает предмет, не прикасаясь к нему.
      В этот момент маленький блестящий шар разбился о камень у его ног.
      Стеррен нагнулся и поднял серебристый кусочек льда, быстро тающий в теплой ладони:
      — Я старался.
      Вонд взирал на него, не скрывая презрения:
      — Я знаю, что вы старались. Я это чувствовал. Думаю, вы правы — вы не ворлок!
      — Где вы достали лед? — спросил Стеррен, глядя на капающую с пальцев воду.
      — Из воздуха. Для настоящего ворлока это не составляет никакого труда.
      — О-о, — протянул Стеррен. Он видел, как Вонд вырубал каменные блоки из подземных скал, но получение льда из воздуха показалось ему совершенно сверхъестественным трюком.
      — А вы можете это повторить?
      — Конечно, могу! — возмущенно бросил ворлок.
      — Я только хотел... — начал Стеррен.
      — Убирайтесь! — приказал Вонд. — Я утомился от ваших вопросов, а мне еще надо строить дворец! Отправляйтесь в замок и передайте его обитателям, что теперь всем здесь распоряжаюсь я. Как только закончится строительство, я лично сообщу им, что надо делать.
      Стеррен хотел было возразить, но инстинкт самосохранения подсказал ему, что этого лучше не делать.
      — Идите! — загремел голос Вонда.
      Воздух вокруг ворлока окрасился багровыми всполохами.
      И Стеррен пошел.

      — А я бы не стал волноваться, — сказал Стеррен.
      Принцесса Ширрин бросила на него удивленный взгляд. Кроме военачальника, в комнате были только она и ее папаша. Королева Ашасса и принцесса Лура отправились по своим делам.
      — Вы все равно ничего не можете с ним сделать. Поэтому придется смириться. Он не... — Стеррен безуспешно пытался отыскать на семмате эквивалент слову «злобный». Отказавшись от бесплодных попыток, он продолжил:
      — Если вы не рассердите его, он никого не обидит.
      — Но он же узурпатор, изменник! — завопил король.
      Стеррен пожал плечами. Он не считал Вонда изменником, поскольку тот был этшаритом. Однако «узурпатор», признал про себя молодой человек, вполне подходит для данного случая.
      — Хорошо, военачальник, — продолжил Фенвел. — Как бы ты поступил на моем месте?
      — Я бы сдался, — не задумываясь, ответил Стеррен. К сожалению, он не знал, как сказать «отрекся бы от престола».
      У Ширрин вырвался испуганный писк, который мужчины проигнорировали.
      — Убирайся! — прорычал Фенвел.
      Стеррен с поклоном удалился.
      Покончив на данный момент со своими обязанностями, он направился прямиком на кухню. Военачальник со вчерашнего дня ничего не ел, и желудок начал давать о себе знать.
      Он не удивился, увидев двух чародеев и трех волшебников, сидевших вокруг стола, во главе которого на высоком табурете восседала принцесса Лура.
      Он вежливо приветствовал всю компанию и попросил одну из помощниц повара найти что-нибудь перекусить.
      — Тащите все, что подвернется под руку: сухие корки, обглоданные кости — одним словом, все.
      — Не беспокойтесь, милорд. Если в кухне ничего не найдется, я пороюсь в собачьих мисках, — рассмеялась служанка и заспешила прочь, а Стеррен уселся у большой разделочной колоды, вполне способной заменить стол.
      — Привет, лорд Стеррен, — сказала Лура, — чем это занят ваш сумасшедший маг?
      — Он не сумасшедший, — ответил Стеррен.
      — Но что он делает? — спросила по-этшарски Шенна. — Я проснулась довольно рано, но Вонд к этому времени уже исчез. Не знаю, спал ли он вообще.
      — Говорите на семмате! — потребовала Лура.
      — Я переведу тебе все самое важное, — пообещала Шенна. — Ведь Аннара и Эмнер совсем не знают семмата.
      — Ну и что? Я совсем не знаю этшарского. И вообще — это замок моего папы!
      — Но мы беседуем не с твоим папой, а говорим между собой, — терпеливо объяснила Шенна. — Обещаю, Лура, я все переведу.
      — Для вас — Ваше Высочество, — сварливым тоном заявила девочка.
      Стеррен взглянул на Луру, решая, стоит ли ему поставить на место капризную принцессу, и пришел к выводу, что специально ничего говорить не надо. Все произойдет само собой.
      — Итак? — сказал Эмнер по-этшарски.
      — Он строит дворец, — ответил Стеррен. — Провозгласил себя диктатором Семмы и собирается создать управляемую ворлоками империю.
      Шенна, немного поколебавшись, перевела это сообщение следующим образом:
      — Сумасшедший маг строит себе дворец, потому что тоже хочет стать королем.
      — С чего это он вдруг? — удивилась принцесса.
      — Ему показалось, что твой отец скверно с ним обошелся, — объяснил Стеррен.
      Принцесса Лура удивилась еще больше:
      — Но ведь папочка со всеми ведет себя гадко!
      — Знаю, но Вонд к этому не привык. Он чувствует себя оскорбленным.
      — Это же страшная глупость! — объявила Лура.
      Стеррен пожал плечами:
      — Согласен.
      — Так что же все-таки происходит? — по-этшарски спросила Аннара.
      Стеррен вздохнул. Он увидел приближающуюся помощницу повара с полным подносом в руках. Несмотря на угрозу принести собачьи объедки, девушка нашла сушеные фрукты, оставшиеся от завтрака, ломтики баранины и несколько сортов хлеба.
      Стеррен решил, что с объяснениями можно повременить.
      — Послушайте, — сказал он по-этшарски, — во-первых, мне надо поесть, а во-вторых, я не могу говорить сразу на двух языках. Не могли бы вы немного подождать?
      Переключившись на семмат, Стеррен добавил:
      — Ваше Высочество, сейчас я хочу подкрепиться. Вы разрешите мне позже посетить вас в королевских семейных покоях и дать вам исчерпывающее описание событий?
      Маленькая принцесса серьезно посмотрела на Стеррена.
      — Хорошо, — сказала она и, соскользнув со своего насеста, гордо удалилась.
      Стеррен и пятеро магов изо всех сил старались не рассмеяться, глядя на забавную маленькую фигурку.
      Когда принцесса Лура наконец закрыла за собой дверь, а голодные спазмы были подавлены, маги засыпали Стеррена вопросами. Ему пришлось рассказать об искусстве ворлоков, об Источнике Силы в Алдагморе, о Зове и об открытии Вондом нового Источника в десяти лигах к северо-западу от Семмы, затем он передал слова Вонда, адресованные обитателям замка.
      Когда Стеррен замолчал, маги озабоченно посмотрели друг на друга.
      — Я отправляюсь домой, — сказала Шенна. — Здесь становится небезопасно.
      — Боюсь, если всем здесь станет заправлять ворлок, для волшебников места не останется, — поддержал ее Эдерд. — Но я все же останусь и посмотрю, как станут развиваться события.
      Стеррен одобрительно кивнул, так как это полностью совпадало с его настроением.
      — Как тебе угодно, — бросил Хамдер. — Я тоже отправляюсь домой.
      Эмнер и Аннара, очевидно, еще не решили, как поступить. Они неуверенно поглядывали друг на друга.
      — Один из нас должен остаться, — наконец произнес Эмнер. — А второй — оповестить Внутренний Круг Гильдии чародеев.
      — В таком случае придется ехать тебе, — сказала Аннара. — Я не знаю ни одного мастера Гильдии.
      — Я тоже, — проронил Эмнер.
      — Все равно лучше ехать тебе.
      Эмнер кивнул.
      — Почему вы заговорили о мастерах Гильдии? — поинтересовался Стеррен.
      Аннара и Эмнер обменялись быстрыми взглядами.
      — Мастера являются официальными лицами Гильдии, — пояснил Эмнер. — Это в некотором роде тайна, но тайна, надо признаться, небольшая. Мы не подвергнемся наказанию, если разгласим ее.
      — Думаете, ваша Гильдия решит что-то предпринять в связи с Вондом? — спросил Стеррен. Он очень надеялся, что его недавние теории получат фактическое подтверждение.
      — Кто знает? — Эмнер развел руками. — Но если мы им не скажем и они самостоятельно узнают о случившемся, это наверняка отрицательно отразится на нашем положении.
      — Скорее всего они ничего делать не станут, — подхватила Аннара. — Гильдия старается не встревать в чужие проблемы. Иногда проходит лет десять, прежде чем мастера решат, что вмешательство неизбежно. Гильдия существует уже много столетий и в силу этого отличается огромным терпением.
      — Откуда вам это известно? — спросил Хамдер.
      — Мы — члены Гильдии, — пояснил Эмнер. — Иначе мы не имели бы права заниматься чародейством. Ослушники умирают ужасной смертью.
      — Как вы в нее вступаете? — продолжил допрос Хамдер.
      — Еще до того как ученик чародея усвоит свое первое заклинание, — пояснила Аннара, — его посвящают в тайну Гильдии. В течение ученичества ему постоянно рассказывают о могуществе мастеров. Правда, по существу говорят немного. Как именно функционирует Гильдия — держится в большом секрете. Но каждый, нарушивший ее правила, умирает. Мне известны правила Гильдии, но я не имею права пересказывать их посторонним.
      — Я знаю не больше, — добавил Эмнер. — И это несмотря на то, что учитель моего учителя до самой смерти был мастером Гильдии.
      — Итак, вы хотите проинформировать Гильдию о планах Вонда, — уточнил Стеррен. — Что потом?
      Эмнер и Динара переглянулись.
      — Затем, если Гильдия позволит, я куплю заклинание Сновидений или заклинание Сообщения Известий и расскажу Аннаре, что ждут от нее мастера. Если они, конечно, не свяжутся с ней сами.
      — Что затем предпримет Гильдия?
      — Не имею представления.
      Стеррен повернулся к Эдерду:
      — Существует ли Гильдия волшебников?
      Молодой человек замялся.
      — По существу, нет, — ответила Шенна. — Наши рыхлые организации Братьев и Сестер совершенно не похожи на то, о чем говорила Аннара. По крайней мере организация Сестер. Я отказалась вступить туда, потому что мне не понравились их правила. Они запрещают взаимную конкуренцию и обязывают обмениваться секретами внутри группы.
      — Союз Братьев — еще хуже, — сказал Эдерд. — Я целый год платил членские взносы, но потом мне это надоело, и я ушел.
      — Никогда не слышал ни о каких союзах, — буркнул Хамдер.
      — А у ворлоков есть своя Гильдия? — поинтересовалась Шенна. — Вы, Стеррен, похоже, много знаете о них.
      — Понятия не имею, — ответил юноша. — Но, на мой взгляд, у этих людей слишком сильны антиобщественные наклонности. Кроме того, они существуют менее двадцати лет.
      — Интересно, как обстоят дела у колдунов? — произнес Хамдер.
      — И у теургов? — добавила Аннара.
      — О последних можно справиться у Агора, — ответил, Стеррен. — Он придворный теург, хотя, кажется, не очень хороший.
      — Я займусь этим, — сказала Аннара. — Где его можно найти? Мне хотелось бы потолковать с ним и узнать, как он посоветует нам поступить с Вондом.
      — Прекрасная идея, — поддержал Эдерд.
      — Я мог бы показать вам его комнату, — предложил Стеррен. — Но спешить некуда.
      — Тем не менее, — заключил Эмнер, поднимаясь из-за стола, — решившим уехать, по-видимому, пора собираться. Если вы не возражаете, Стеррен, я пошел паковать вещи. — Обернувшись к Аннаре, он добавил: — Я записал заклинание, которое ты просила и обменяю его на «Взрывчатую Печать», как только ты подготовишь свою запись.
      — Я лучше покажу. — Аннара поднялась со скамьи, и оба чародея вышли из кухни.
      — Простите меня, милорд, — сказал Хамдер, — но я думаю, что чародей прав. Я тоже отправлюсь собирать вещи.
      Шенна кивнула и, не произнеся ни слова, ушла вместе с Хамдером.
      — Я поброжу по замку, — сказал Эдерд, — попытаюсь найти окно, из которого можно понаблюдать за Вондом. Приятного вам аппетита.
      — Из моей комнаты в башне открывается великолепный вид. Если вам не лень взбираться по ступеням, идите туда. Скажите часовым, что я разрешил вас впустить.
      Эдерд поклонился и вышел, а Стеррен принялся за еду.

      — Так вы говорите — в десяти лигах к северо-западу?
      Стеррен кивнул, и королева Ашасса задумалась.
      — Скорее всего это в Лумете Башен, — сказала она. — Возможно, неподалеку от башен.
      — Скорее всего сами башни, — заявила принцесса Лура.
      — Не исключено, — согласилась королева. — Никто не знает их подлинного назначения, и предположение, что они генерируют магическую энергию, ничем не хуже других версий.
      Стеррен взглянул на Нисситу и Ширрин, Но те как обычно промолчали. Ниссита высокомерно взирала на него сверху вниз, а Ширрин, заметив, что он смотрит в ее сторону, демонстративно отвернулась. Выражение обожания, которое Стеррен частенько видел на ее лице, исчезло.
      Одиннадцатилетний принц Дерет не произнес ничего вразумительного, если не считать нескольких возгласов удивления.
      Пауза затянулась, и Стеррен спросил:
      — Что еще желает Ваше Величество?
      — Еще один вопрос, лорд Стеррен. Вы хорошо знаете этого Вонда и разбираетесь в его магическом искусстве. Что вы посоветуете нам предпринять?
      Стеррен помрачнел. Вряд ли его ответ придется королеве по вкусу:
      — Ничего.
      — Вы считаете, что он один может победить нашу армию?
      — Да, Ваше Величество. Без труда.
      Стеррен не стал напоминать, что ворлок разгромил значительно более крупные армии Офкара и Ксиналлиона. Королева уже знала об этом.
      — Вы свободны, лорд Стеррен.
      — Благодарю, Ваше Величество.
      Он поднялся с кресла, поклонился и, пятясь, вышел из комнаты.
      Оказавшись в коридоре, юноша остановился, размышляя, куда ему двинуться дальше.
      Три мага скорее всего уже оставили замок, а где могут находиться Аннара и Эдерд, Стеррен не имел ни малейшего представления. Карабкаться по лестнице в свою комнату?.. Нет, сейчас это выше его сил.
      Что же, за ним по-прежнему оставались обязанности военачальника, а он не видел своих солдат со времени возвращения из Этшара. И юноша направился в казармы.
      По пути он постарался привести в порядок свои мысли о Вонде и о принявших столь неожиданный оборот событиях.
      По правде говоря, в планах ворлока имелся целый ряд положительных моментов. Объединение нескольких Малых Королевств положит конец их глупым междоусобным сварам. Основная масса населения этих крошечных государств — крестьяне — получит правителя, при котором им не придется бояться, что их жилища будут разграблены, а жены и дочери обесчещены вражескими солдатами.
      Местная аристократия, конечно, лишится своей традиционной власти и привилегий. Но Стеррена такая перспектива совершенно не волновала. Жизнь по природе своей явление изменчивое и представляет собой разновидность азартной игры. Так почему же короли и аристократы должны быть избавлены от угрозы подобной изменчивости? Некоторым из них придется уехать в другие королевства к родственникам. Кто-то переберется в Этшар. А кому-то наверняка отыщется теплое местечко в империи Вонда. Даже ворлоку потребуются опытные администраторы, способные вникать в мельчайшие детали управления страной.
      Вопрос состоял в том, что еще придумает Вонд после того, как создаст империю и разгонит аристократов.
      Этого Стеррен не знал. Вонд упоминал о наложницах. Что он имел в виду? Похищение, насилие или добровольное согласие? Вонд становится единоличным правителем с абсолютной властью. Удовлетворится ли он безусловным выполнением своих распоряжений или станет относиться к подданным, как к рабам, которых по собственной прихоти можно калечить и убивать?
      Великодушный деспот или жестокий тиран? Все будет зависеть от личных качеств Вонда.
      Если он окажется снисходительным правителем, то Стеррен сможет со спокойной совестью уехать. Но как поступить, если Вонд превратится в тирана?
      Конечно, где-то вдали маячила могущественная Гильдия чародеев. Но, судя по рассказам Аннары и Эмнера, помощи от нее ждать не придется. Неторопливая, осторожная, избегающая вмешательств в чужие дела Гильдия вряд ли станет связываться с зарвавшимся ворлоком.
      Оставалась возможность убийства. Когда в свое время Стеррен всерьез обдумывал возможность физического уничтожения королей Офкара и Ксиналлиона, Лар сын Самбера намекнул ему о существовании организации профессиональных убийц. Тогда на благородного военачальника эта информация особого впечатления не произвела. Организация существовала далеко от Семмы. Более того, судя по намекам главного шпиона, ее услуги стоили крайне дорого, она действовала в страшной тайне, и с ней трудно было связаться. Строго говоря, организация была непреступной, а культовой. В связи с ней упоминалось имя Демерчана.
      В крайнем случае можно будет обратиться к услугам наемных убийц. Но в целом затея выглядела малообещающей.
      Впрочем, не исключена возможность урезонить Вонда мирными средствами. Ворлок считает Стеррена другом, и как друг он обязан удержать правителя от превращения в кровавого тирана.
      Юноша поклялся, что он обязательно попытается сделать это.
      Существовал еще один вариант развития событий, который с самого начала представлялся Стеррену практически неизбежным — Вонд остановится сам. Правда, пока ворлок осознает эту неизбежность, может произойти нечто страшное.
      Все проблемы отошли на второй план, когда юноша услыхал чей-то крик:
      — Наш военачальник! Тройное ура Стеррену, Девятому Военачальнику Семмы!
      Раздался нестройный вопль. Стеррен замер в дверях казармы, изумленный таким бурным приветствием. Поглощенный размышлениями о Вонде, он совершенно забыл о победе над Офкаром и Ксиналлионом. Солдаты вернули его к действительности. Они радовались снятию осады, уничтожению катапульты и тарана, окончанию унылых дежурств на стенах, а способы достижения всего этого их абсолютно не волновали.
      Юноша улыбнулся и поднял руки в жесте триумфатора. Приветственные крики смолкли, солдаты разбрелись по койкам, и военачальник заметил у дальней стены несколько сгорбленных спин.
      Игроки не собирались прерываться из-за какого-то командующего.
      — Благодарю вас... благодарю за... прием, — запинаясь, произнес Стеррен. — Я рад, что война закончилась! Вы проявили себя молодцами!
      Он посмотрел на обращенные к нему лица, не зная, что еще сказать, затем, пожав плечами, спросил:
      — А что это за игра там, у стены? Можно присоединиться?
      Раздался удивленный смех, затем аплодисменты, кто-то подхватил его под руки, и через секунду Стеррен оказался сидящим в углу с игральными костями на ладони. Один из игроков пояснил:
      — Выигрывает наименьший счет.
      Стеррен кивнул. Ему была знакома эта игра.
      — Ваша очередь, милорд, — подсказали военачальнику из-за плеча.
      Юноша потряс кости в руке. Чтобы выиграть и сохранить право на второй бросок, ему надо получить три единички. Если выпадут другие числа, кости перейдут следующему игроку.
      Он сделал бросок и следил, как кости, отскочив от стены, катятся по полу. Первая остановилась, показав единицу, вторая тоже.
      Третья ткнулась в чей-то сапог и отлетела в сторону. Опять единица.
      Под дружный смех и аплодисменты Стеррен собрал свой выигрыш.
      Полчаса спустя никто уже не смеялся. К этому времени Стеррен выиграл уже шестьдесят монет.
      Солдаты уныло разбрелись, оставив его стоять в одиночестве с распухшей от монет сумкой в одной руке и с костями — в другой.
      Он долго рассматривал белые полированные кубики.
      Настройка, произведенная Вондом, сработала, и источник в Лумете начал приносить ему удачу.
      Стеррен не знал, радоваться этому или нет.

      Крестьян изгоняли из замка. Стеррен, стоя на стене, наблюдал, как они с неохотой проходили через ворота и направлялись к руинам своих домов.
      Королю Фенвелу надоело терпеть неудобства, связанные с перенаселенностью, и прошлым вечером за ужином он распорядился выставить всех беженцев из замка. Проследить за этим было приказано Стеррену и Алгарвену — королевскому эконому.
      Стеррен считал, что Фенвел не имеет никакого права командовать, однако повиновался, пожав плечами. Вонд только начал сооружение своего дворца, и для большинства населения завоевание Семмы все еще оставалось тайной. Фенвел продолжал считать себя правителем, а остальные семманцы по привычке повиновались. Замок пока, принадлежал королю.
      Итак, Стеррен стоял на стене и смотрел, как его солдаты выпроваживают крестьян через ворота.
      Каждый из них — мужчина, женщина или ребенок, оказавшись за стеной, проделывали одно и то же — оборачивались на север и рассматривали строительную площадку ворлока.
      Работа Вонда заметно продвинулась. Он закончил сооружение подземных помещений и за ночь воздвиг над ними высокий земляной холм. Теперь ворлок приступил к возведению беломраморных стен. Земля содрогалась каждый раз, когда новый строительный блок занимал свое место, а звук притирающихся друг к другу камней практически не смолкал.
      Первый карьер, в котором добывался гранит, Вонд уже закрыл, а сияющий в лучах солнца белый мрамор вызывал всеобщее изумление.
      Реакция крестьян была самой разнообразной.
      Одни замирали с открытым от удивления ртом и пялились на север до тех пор, пока их не подталкивали в спину идущие сзади. Другие, бросив короткий взгляд, продолжали свой путь в твердой уверенности, что это чудесное явление их не касается. Третьи, посмотрев на строительство, тотчас отворачивались, словно опасаясь, что пристальное внимание к происходящему само по себе способно принести несчастье.
      Детишки смеялись и аплодировали, когда громадные глыбы занимали свое место, а некоторые в восторге показывали на крошечную фигурку в черной мантии, парящую в воздухе над высокими белыми стенами.
      После осмотра творения Вонда беженцы обращали взгляд на разрушенное поселение. Стеррен видел, как опускались их плечи, а лица сковывала маска безнадежного отчаяния.
      Когда последний крестьянин вышел на залитую грязью и засыпанную обломками бревен рыночную площадь, шум на севере неожиданно прекратился.
      Воцарилась тишина. Лица беженцев вновь обратились к недостроенному дворцу.
      Маленькая черная фигурка изящно планировала по направлению к замку Семмы. В толпе пробежал тихий шепот. Крестьяне не сводили глаз с приближающегося ворлока.
      Стеррен пытался понять, почему Вонд прекратил свою трудовую деятельность именно в этот момент. Ведь он не закончил возводить стену, над которой работал. Если ворлок направился сюда, чтобы принудить короля Фенвела к сдаче, то он выбрал очень неудачное время?
      Затем он сообразил, что Вонд со своего поднебесья не мог не увидеть выходящих из замка людей. Не исключено, что он рассмотрел и стоящего на стене Стеррена.
      Поскольку Стеррен оставался военачальником Семмы, ворлок мог решить, что на него либо готовится нападение, либо началась формальная процедура капитуляции.
      — Эй! — закричал молодой человек. — Вонд! Я здесь!
      Он не желал, чтобы ворлок хотя бы на секунду заподозрил, что перед замком собралась армия Семмы. Ведь Вонд мог уничтожить крестьян, а заодно и военачальника так же легко, как Стеррен мог раздавить муравья.
      Вонд помахал в ответ и через мгновение опустился рядом со Стерреном. Крестьяне, задрав головы, молча смотрели на них.
      — Привет, Стеррен, — сказал Вонд. — Что здесь происходит? — Он показал рукой в сторону своего дворца, и юноша заметил горделивую улыбку, промелькнувшую на его губах.
      — Что скажете? По-моему, — дело продвигается неплохо? — бросил ворлок.
      — Бесспорно, — согласился Стеррен. Про себя он подумал, что дворец выглядит довольно мрачно. Вонда не интересовали архитектурные тонкости, и в качестве строительного материала он использовал однообразные прямоугольные глыбы. Кроме того, строитель не успел прорубить в стенах окна, и, несмотря на белизну мрамора, его сооружение больше напоминало неприступную крепость.
      Вонд же выглядел как обычно: худощавый, облаченный в черное, человек средних лет. Было невозможно представить, что он один, всего за полтора дня сумел воздвигнуть такую громадину.
      — Что это? — спросил ворлок, показывая на рыночную площадь.
      — Король гонит крестьян из замка, — пояснил Стеррен. — Они прятались там во время осады. Теперь, когда осада снята, эти люди уходят.
      — Куда? — поинтересовался Вонд.
      — Вот сюда. — Стеррен указал в сторону развалин. — Большинство пришло в замок из этого поселения. Теперь им, конечно, придется расчистить завалы и заново отстраиваться. Я направлю им в помощь своих людей. Некоторые, как я полагаю, прибежали сюда с ферм. — Он не смог удержаться: — Не знаю, правда, с тех ли ферм, что вы уничтожили, возводя дворец.
      Вонд удивленно посмотрел на него и затем перевел взгляд на крестьян.
      — О... — протянул он. — Значит, это все, что осталось от населения Семмы? Но где остальные, неужели их истребили враги?
      — Некоторых, возможно, и убили, но большинство разбежалось в разные стороны, — пожав плечами, ответил Стеррен. — Помните, мы их встречали? Здесь лишь те, кто успел проникнуть в замок до закрытия ворот.
      Вонд внимательно посмотрел на людей, толпящихся внизу.
      — Эй! — вдруг закричал ворлок. — Я — великий Вонд, новый правитель Семмы!
      Стеррен хотел запротестовать, но тут же передумал. Ведь Вонд все равно говорил по-этшарски, никто из крестьян его не понимал. Данное обстоятельство ворлок совершенно упустил из виду.
      — Мне потребуются слуги. Каждому, кто захочет работать на меня, надо подойти к моему дворцу и немного подождать! Приходите, когда пожелаете, и я найду для вас место!
      По толпе прокатился недоуменный шепот.
      — А сейчас я хочу объяснить вам, почему подлинным правителем Семмы являюсь я, а не выживший из ума старикашка, величающий себя королем.
      Вонд воздел руки, и грязь на площади пошла рябью. Камни и сломанные стропила поднялись в воздух, мгновение повисели и со свистом умчались. Грязь разделилась на воду и землю, после чего вода немедленно испарилась.
      Через несколько секунд рыночная площадь оказалась сухой и чистой. Под босыми ногами крестьян оказалась прекрасно утрамбованная мостовая
      Стеррен с восхищением наблюдал за происходящим. Ему даже показалось, что лица людей посветлели, а их одежда стала заметно чище — грязь и пыль были стерты с них по мановению руки Вонда.
      Порыв ветра поднял обломки, перегородившие одну из улиц, и, скатав их в огромный шар, унес прочь.
      Таким же образом была очищена еще одна улица, а за ней — следующая.
      Через двадцать минут Вонд убрал все обломки, оставив стоять более или менее сохранившиеся дома, и без остатка снес те здания, которые, по его мнению, ремонту не подлежали.
      К сожалению, на месте осталась всего лишь половина поселения, да и то большинство построек лишилось окон, крыш, дверей, а у некоторых были сильно повреждены стены.
      Вонд критическим взором окинул плоды своих трудов:
      — Это — только начало.
      И снова воздел руки к небесам.
      Теперь обломки, уплывшие вдаль, возвращались обратно. Дерево, камень и тростник отделились друг от друга и, образовав ясно оформленные группы, зависли над поселением.
      Непригодные отходы упали на отдаленное поле. Из них образовалась довольно большая куча.
      Стеррена вдруг осенило — за последнее время он не видел в небе ни единого облачка. Для зимы в Семме явление крайне необычное. Уж не контролирует ли ворлок погоду, очищая небеса и делая условия своего труда более приятными?
      Когда строительные материалы были рассортированы, Вонд выбрал один из домов и подверг его всестороннему изучению.
      Тростниковая крыша и оконные ставни исчезли; в остальном здание сохранилось неплохо. Вонд взмахнул рукой и масса тростника, отделившись от облака, ровными рядами улеглась на крышу.
      — А как насчет ставней? — поинтересовался Стеррен.
      — К дьяволу ставни! Как, по-вашему, я смогу выбрать нужное из всей этой кучи?
      — Я просто спрашиваю, — сказал Стеррен, пожимая плечами.
      Восстановительные работы продолжались, а Стеррен и крестьяне с любопытством наблюдали за происходящим.
      Дело уже шло к вечеру, но никто не осмеливался уйти с рыночной площади.
      Стеррен заметил в толпе одного из своих солдат и приказал ему доставить еду и питье. Он не забыл спросить Вонда, не хочет ли тот подкрепиться.
      Ворлок ответил отказом и продолжил строительные работы.
      До Стеррена дошло, что он уже несколько дней не видит, как Вонд ест. В его недостроенном дворце — совершенно точно! — никакой еды не было. Неужели он поддерживает силы своим магическим искусством?
      Скорее всего именно так и есть. Стеррен предпочел не задавать лишних вопросов и выбросил эту проблему из головы. Он проследил, как солдаты раздают хлеб, воду, сыр и сушеные фрукты. Затем подкрепился сам. Его меню отличалось от крестьянского только тем, что вместо воды он пил вино.
      Восстановление поселения заняло довольно много времени. Оставалось привести в порядок еще три дома, когда солнце село. Но как только угас последний луч, ворлок взмахнул рукой и в вышине запылало оранжевое зарево, хорошо осветив его строительную площадку.
      Закончив ремонт последнего дома, маг опустил руки:
      — Вот так!
      — Весьма, весьма впечатляюще, — одобрительно произнес Стеррен.
      Вонд перегнулся через парапет:
      — Отправляйтесь по домам! Если ваш дом исчез, ночуйте у соседей. Я позабочусь о вас позже!
      Толпа зашевелилась. Некоторые крестьяне и в первую очередь дети уснули и сейчас стали просыпаться. Однако никто не уходил. Все молча взирали на ворлока и военачальника.
      — Эй! Почему вы там торчите? — заорал Вонд.
      Стеррен спокойно положил ладонь на его руку:
      — Они не понимают по-этшарски.
      Вонд несколько секунд непонимающе смотрел на Стеррена. Затем повернулся к толпе:
      — Проклятие!
      — Придется вам учить семмат, — кротко произнес Стеррен.
      — Предпочитаю, чтобы они учили этшарский, — выпалил Вонд. — Я собираюсь построить империю и не намерен учить полдюжины языков, будь они прокляты!
      — Что же, думаю со временем вам удастся сделать этшарский основным государственным языком, но сейчас никто из этих людей не понял ни единого вашего слова.
      — Как, демоны их разрази, вообще возникли эти идиотские наречия? Ведь все эти крошечные королевства являлись частью Старого Этшара!
      — Совершенно не представляю, — сказал Стеррен. — Но так или иначе они возникли. Может быть, это действительно дело рук демонов, а может быть, трюк правящих классов с целью удержать людей в одном месте.
      Вонд посмотрел на поселение, залитое странным оранжевым светом:
      — Думаю, мне потребуется переводчик.
      — По крайней мере на первое время, — согласился Стеррен.
      Несколько минут они стояли в молчании. Затем Вонд произнес:
      — Поговорите с ними вы, Стеррен. Скажите, что те, кто захочет служить мне, могут прийти утром к дворцу. Я лечу домой.
      С этими словами он поднялся в воздух. Стеррен помахал ему вслед и, свесившись со стены, закричал:
      — Великий Вонд кончил работать! Отправляйтесь домой! Великому Вонду нужны слуги! Если вы хотите стать слугой Великого Вонда, приходите в его замок... — Он вспомнил слово «дворец» и повторил: — Приходите утром в его дворец! Если ваш дом не отстроен, ночуйте у друзей!
      Крестьяне смотрели на Стеррена во все глаза. До военачальника донесся вопрос:
      — Ради всех богов, кто это?
      Юноша не знал, кого имеют в виду — Вонда или его самого. До вторжения в Семму его никто не видел в роли военачальника.
      Через несколько секунд, когда сказанное дошло до сознания слушателей, они начали растекаться по восстановленным домам и лавкам.
      Оранжевое сияние быстро затухало по мере того, как Вонд приближался к своей крепости. Но обе луны в небесах рассеивали темноту. Бросив последний взгляд на недостроенный дворец, мраморные стены которого поблескивали в темноте зловещей желтизной, Стеррен спустился со стены и отправился в замок.
      Пока он не мог обвинить ворлока в склонности к тирании.
      Но, несмотря на это, он знал. Империя Великого Вонда обречена.

      Через девять дней после своего позорного бегства армия Ксиналлиона вновь промаршировала в Семму.
      Внешняя часть дворца Вонда была почти закончена. Лишь вершина гигантской северо-восточной башни оставалась полностью открытой небесам, и ни одна из остальных крыш еще не была до конца покрыта черепицей.
      Ворлока вряд ли беспокоили подтекающие крыши — он без труда мог предотвратить дождь. Кроме того, подумал Стеррен, течь в крыше не сможет принести вреда. Во дворце не было ничего, кроме голых каменных стен и полов. Он и Эдерд провели большую часть предыдущего дня, бродя по пустым залам и палатам, восхищаясь чистыми плоскостями белого мрамора. Вонд вел экскурсию, объясняя, что где будет находиться.
      Полдюжины новых слуг ворлока молча следили за ними из своего импровизированного жилища, которому в свое время предстояло превратиться в кухни. Делать им было нечего. Уборка пока не требовалась. Питался Вонд нерегулярно, извлекая пищу из воздуха, едва почувствовав голод. Гардероба у нового правителя не было — он по-прежнему оставался в своей черной мантии ворлока.
      Лестницы во дворце оставались еще незаконченными, и на верхние этажи можно было добраться только с помощью левитации. В некоторых комнатах отсутствовали окна.
      Но даже недостроенный дворец выглядел весьма впечатляюще.
      Наблюдая из окна своей комнаты в замке Семмы за появившейся у горизонта армией врагов, Стеррен размышлял о том, что подумают ксиналлионцы об этом вознесшемся в небо сооружении, которого не было здесь еще девять дней назад.
      Его также весьма интересовало, что думают по поводу нового вторжения жители Семмы.
      Стеррен вздохнул. Следовало предположить, что правители Ксиналлиона и Офкара не сдадутся после первой же битвы.
      К счастью, после того как Вонд захватил Семму, это уже его проблемы.
      Юноша видел, как в небо из неоконченной башни поднялся ворлок. Черный плащ развевался у него за спиной наподобие гигантских крыльев. Бывший военачальник ждал, предвкушая, как ксиналлионская армия окажется сметенной с лица Мира.
      Однако ничего не произошло. Вонд исчез, опустившись на землю за своим дворцом и, видимо, ожидая приближения противника.
      Удивленный Стеррен бросился к лестнице. Он хотел своими глазами увидеть, что произойдет.
      Но когда он, оседлав лошадь, подъехал к дворцу, все было кончено. Вонд стоял на только что возведенном посередине поля гранитном подиуме. Перед ним, принося присягу, выстроилась вся армия королевства Ксиналлион.
      У подножия подиума валялись три свежих трупа. Еще одно тело лежало в грязи прямо перед первой шеренгой кланяющихся ксиналлионцев. Вернее, не тело, а его обгорелые останки.
      — Приветствую вас, Стеррен, — сказал, увидев всадника, Вонд.
      — Что случилось?
      — Эти люди, как вы уже догадались, направлялись к замку Семмы, но я их остановил. Ничего плохого не сделал — просто остановил. Большинство из них не поняло ни единого слова из того, что я говорил. Но некоторые знали этшарский, и один заявил, что хочет вступить в переговоры. Думаю, моя цитадель произвела на них сильное впечатление. Итак, один из них — вот этот, — Вонд указал на труп в форме офицера, — заявил, что он военачальник королевства Ксиналлион. Вон тот, — ворлок показал на кланяющегося солдата, — служил ему переводчиком. Они сказали, что не хотят ссоры со мной (кстати, они называли меня чародеем, но я простил им эту чудовищную бестактность)... Так или иначе, военачальник сказал, что воюет с Семмой, а не со мной.
      Стеррен понимающе кивнул:
      — Я терпеливо объяснил, что покорил Семму и намерен покорить Ксиналлион. Я предоставил им возможность немедленно капитулировать. Но военачальник почему-то залился краской и поклялся, что никогда не капитулирует перед проклятым чародеем или любым другим магом. Тогда я предложил ему попытаться убить меня и посмотреть, что из этого выйдет. Он, естественно, попытался. Я честно позволил этому мерзавцу несколько раз ткнуть в меня мечом и затем устроил ему разрыв сердца.
      Спокойный тон Вонда крайне огорчил Стеррена. Но ничем не выдав своих чувств, он спросил:
      — А от чего умерли остальные?
      — После смерти военачальника среди солдат произошла оживленная дискуссия на языке, который они называют, кажется, ксиналлионским. Затем вот этот, — он указал на второй труп, — попытался отвлечь мое внимание, а тот, — взмах руки в сторону последнего тела, — забежал сзади и стал тыкать в меня мечом. Пришлось отправить их за главнокомандующим. Пока я этим занимался, вон тот, — он показал на сожженные останки, — выстрелил в меня из лука. Он находился довольно далеко и для разнообразия я просто испепелил его. А затем через переводчика заявил, что все желающие могут принести мне присягу. Затем подъехали вы, и вот вся сцена перед вашими глазами. Думаю, несколько человек из задних шеренг сбежали, но меня это не волнует. — Он оглядел несколько сотен склоненных голов и закончил, улыбаясь:
      — По-моему, я нашел себе дворцовую гвардию.
      — Как вы намерены поступить с Ксиналлионом? — поинтересовался Стеррен.
      — Думаю, мне придется слетать туда сегодня, устроить небольшое представление и убедить их сдаться. Я планировал приступить к созданию империи после завершения строительства, но ситуация изменилась, и это дело нельзя откладывать.
      Вскоре после полудня того же дня Ксиналлион капитулировал. Король Коринал Второй отрекся от престола в пользу Великого Вонда, а королевство Ксиналлион превратилось во вторую провинцию Империи Вонда.
      Первой Вонд считал Семму. Стеррен, который сопровождал ворлока, чтобы посмотреть, как будет проходить покорение Ксиналлиона, заметил, что Фенвел, по существу, еще не капитулировал.
      — О нем я побеспокоюсь после того, как закончу дворец, — отмахнулся Вонд.
      Два дня спустя ворлок захватил отряд офкарских солдат, тайно наблюдавших за его дворцом, и опять прервал строительство, чтобы добиться еще одной капитуляции. На сей раз все прошло не так гладко — непокорного короля Офкара Нерана Четвертого пришлось убить. Однако его наследник — принц Элкен — оказался сговорчивее: он немедленно прекратил сопротивление и добавил к Империи Вонда третью провинцию.
      Ворлок вернулся домой и в тот же день закончил укладку черепицы на крыше.
      Вечером во время ужина за верхним столом в замке Семмы Фенвел наконец решил бросить прямой вызов Стеррену:
      — Так на чьей же ты стороне? Моей или ворлока?
      — Я на стороне Семмы, — спокойно ответил молодой человек, откладывая вилку.
      — Что это значит?
      — Только то, что я сказал, Ваше Величество.
      На самом деле он хотел сказать, что выступает за такое развитие событий, при котором ни людям, ни их собственности не будет причинено никакого вреда.
      — Так кто же, по твоему мнению, нужен Семме — я или ворлок? — продолжал гнуть свое Фенвел.
      — В данный момент, Ваше Величество, я могу сказать лишь одно: ссора с ворлоком означает верную смерть.
      — Неподчинение мне тоже означает смерть, военачальник!
      У Стеррена перехватило дыхание, но он быстро взял себя в руки:
      — Вы не сделаете этого. Ваше Величество. Ворлок считает меня своим другом, и ему крайне не понравится, если вы убьете меня.
      Поколебавшись, не зная стоит ли ему продолжать, и если стоит, то что можно сказать, юноша добавил:
      — Могу лишь обещать, что правление Вонда окажется недолгим.
      — О?.. — Фенвел внимательно взглянул на Стеррена. — Это почему же?
      — Простите, Ваше Величество, но этого я сказать не могу. — Он показал на сидящих за столом придворных. — Если кто-то услышит и донесет Вонду, последствия будут самыми печальными. — Повинуясь внезапно нахлынувшему вдохновению, Стеррен сказал: — Может быть, вам стоит спросить об этом Аннару?
      Фенвел машинально огляделся по сторонам и, не увидев чародейку (Динара и Эдерд обычно ели на кухне со слугами), сообразил, что девушка принадлежит к числу простолюдинов.
      Король презрительно фыркнул и вернулся к своему жареному картофелю. Стеррен мирно закончил еду и незаметно выскользнул из замка.
      Он миновал поселение, где на месте разрушенных домов зияли пустоты, и, выйдя в поле, внимательно вгляделся во дворец Вонда.
      Большая из лун стояла высоко в небе, а меньшая нависала над далекими горами. В их неверном свете казалось, что белый мрамор сияет сам по себе. На фоне усыпанного звездами ночного неба четко вырисовывались все пять башен дворца — по одной в каждом углу; и последняя — самая высокая — в центральной части северо-западной стены. В некоторых окнах горел свет, но Стеррен знал, что большая часть здания еще пустует.
      Вонд добился весьма впечатляющих результатов. Его дворец с гладкими высокими стенами, по крайней мере внешне, выглядел очень красивым, хотя и несколько зловещим сооружением. Поселение у замка Семмы стало гораздо чище и добротнее, чем раньше, — во всяком случае, его сохранившаяся часть. Семма, Офкар и Ксиналлион наконец объединились ценой всего семи жизней, начиная с того дня, когда Вонд неожиданно стал черпать силу из нового Источника в Лумете.
      И все-таки Стеррен ощущал сильное беспокойство. Он знал, что долго так продолжаться не может. А если продолжится, то Вонд вряд ли останется таким же безвредным, каким он был до сих пор. Вообще-то Вонд ему нравился. Он напоминал Стеррену ребенка, получившего новую игрушку, или скорее целую комнату игрушек. Но, несмотря на симпатию, молодой человек решил сделать все возможное, чтобы отстранить Вонда от власти в Семме. Не ради придурковатого короля. Ворлок таил в себе скрытую опасность.
      Что произойдет, если Гильдия чародеев решит сместить Вонда? Битва магических сил опустошит весь регион.
      А что, если сюда явятся другие ворлоки, чтобы принять участие в управлении Империей? Среди них наверняка найдется тип с дурными наклонностями.
      А Вонда в нужный момент может не оказаться на месте, чтобы остановить беснующегося ворлока.
      Стеррен вздохнул и отправился к Цитадели, как теперь в отличие от замка Семмы называли дворец Вонда. Ворлок сказал, что будет рад ему в любое время. С другой стороны, поведение Фенвела говорило о том, что Стеррен перестал быть желанным гостем в замке.
      Юноша ничего не рассказал ворлоку о разговоре с королем. Поэтому то, что на следующий день Вонд примчался в замок Семмы, разнес в щепы закрытые двери и потребовал от Фенвела формального отречения, было чистым совпадением.
      Король тут же согласился, и Семма превратилась в Столичную Провинцию Империи Вонда.

      К первому дню месяца Зеленой травы строительство Цитадели закончилось. Дворец был обустроен как изнутри, так и снаружи. Вонд проложил и замостил улицы будущего столичного города. Его новые придворные, рекрутированные из всех трех провинций, могли вести между собой несложные беседы по-этшарски и обучали этому языку других.
      Стеррен из Семмы, бывший некогда Стерреном из Этшара, превратился в новоиспеченного лорда-канцлера Империи Вонда.
      Услышав о выпавшей на его долю высокой чести, он спросил:
      — Что такое — канцлер?
      Ворлок пожал плечами:
      — Все, что вам будет угодно. Главнокомандующий мне не нужен, поскольку я самостоятельно веду военные действия, а моей гвардией занимается бывший военачальник Офкара. Но мне хочется, чтобы вы были рядом со мной. Поэтому вам необходим титул. Канцлер — самый неопределенный из всего, что я мог изобрести. Наполните его содержанием по своему усмотрению.
      Стеррен решил воздержаться от наполнения содержанием своего титула. Он понимал, что его основная обязанность оставаться человеком, с которым Вонд мог бы общаться на равных или почти на равных. Однако для упрочения своего положения он внушил всем, что является вторым лицом в Империи. Ворлок поддержал эту идею.
      Несмотря на новый титул, он сохранил за собой комнату военачальника в башне замка Семмы. Кроме того, у него были апартаменты в Цитадели. Его солдаты — по крайней мере те из них, которые не перешли в Цитадель, — записавшись в дворцовую гвардию, превратились в гвардию канцлера.
      Все три офицера Семмы по различным мотивам вышли в отставку. Капитан Арл представил свое прошение через два дня после того, как ураган, вызванный Вондом, разметал вражеские армии. Капитан попросился в отставку потому, что вверенные ему люди оказались не готовыми к сражению, и он, таким образом, не справился со своими обязанностями.
      Капитан Шемдер вышел в отставку после отречения короля Фенвела, не желая служить суверену-чужеземцу.
      И наконец, лорд Андурон вышел в отставку после того, как Стеррен согласился принять титул канцлера. Достойный офицер заявил, что перестал понимать, какое положение он занимает.
      Стеррен назначил Догала и Алдера своими помощниками и произвел их в лейтенанты. Капитанам он замены не нашел, и их должности были ликвидированы.
      Солдаты, по-видимому, спокойно восприняли как новый порядок, так и место, которое занял в нем Стеррен. Лица благородного происхождения вели себя совсем иначе. Встречаясь с ними в коридорах замка, он замечал ненавидящие взгляды. Сын Фенвела Дерет, переставший быть принцем, оплевал лучшую тунику бывшего военачальника. Ширрин, увидев его, постоянно разражалась слезами и убегала. Ниссита, как всегда, презрительно кривилась. Даже Лура проходила мимо Стеррена с опущенной головой. Однажды она не выдержала:
      — Мне теперь полагается ненавидеть тебя. Правда, я не понимаю — почему.
      Из каждого угла до Стеррена доносился нарочито громкий шепот. Слова «предатель», «варвар» и «трус» перемежались с бормотанием о «предках-плебеях» и «на три четверти этшарском происхождении». Аристократы одарили его званием «Жадное отродье торговца». Другим их любимым высказыванием было: «Кровь говорит сама за себя».
      Стеррен не позволял себе принимать это близко к сердцу. Он выбрал свой путь и поворачивать не собирается.
      Его беспокоили только слезы Ширрин, как-то незаметно превратившуюся в очень хорошенькую молодую девушку. Стеррен надеялся, что, если ему удастся побыть с ней наедине, он сможет объяснить ей, почему поддерживает ворлока.
      Но возможности объясниться так и не представилось.
      Стеррен частенько спрашивал себя, почему он до сих пор не в Этшаре. И каждый раз, когда этот вопрос возникал, молодой человек давал один и тот же ответ: он привез сюда Вонда и несет ответственность за все поступки ворлока.
      Кроме того, юноше казалось, что он оказывает на мага сдерживающее влияние. Ведь у ворлока не было других друзей и конфидентов.
      После того как он перестал быть военачальником Семмы, у него не осталось особых причин уезжать отсюда. Стеррену было страшно интересно, чем закончатся поистине исторические процессы, протекающие на самом краю Мира.
      В самом замке Семмы жизнь, по существу, не претерпела никаких серьезных изменений. Некоторые аристократы, правда, уехали, но большая часть осталась, по-прежнему признавая власть Фенвела. Примерно четверть слуг поступили на службу в новый дворец, но единственным последствием этого явилось снижение перенаселенности.
      Стеррен обратил внимание, что крестьяне перестали появляться в замке Семмы. Никто больше не платил налоги королю Фенвелу. Поэтому запасы замка не пополнялись — все поставки, как и налоги, шли теперь в Цитадель ворлока. Эти проблемы не касались Стеррена, он всегда был желанным гостем за столом Вонда. Но они не сулили ничего хорошего приближенным бывшего правителя.
      Немногие наиболее предприимчивые аристократы уже догадались: в Империи Вонда благородное сословие обречено, и уехали. Теперь они «навещали» родственников в соседних королевствах или просто пустились в странствия на поиски удачи.
      Оставшиеся, казалось, продолжали считать, что все каким-то образом само по себе утрясется. Но никто из этих людей не знал, каким образом это произойдет, и ничего не предпринимал, чтобы изменить порядок вещей.
      Один Стеррен стремился повлиять на ход вещей (по меньшей мере слегка) и, не осмеливаясь признаться в своих намерениях, носил на себе клеймо предателя.
      С другой стороны, он не был уверен, что не предает Семму, тайно работая против Вонда. Ведь все изменения пошли на пользу крестьянам. Вонд, контролируя погоду, добивался небывалой сбалансированности температуры воздуха. Дожди шли по мере необходимости и в основном ночью. Если день грозил стать чересчур холодным, облака рассеивались, когда солнце слишком пекло — нагонялись. В результате весенние полевые работы начались раньше обычного, и поля уже начинали зеленеть.
      Вонд обещал, что дома в поселении будут восстановлены после того, как его дворец будет отстроен. Все крестьяне, с которыми говорил Стеррен, соглашаясь, что это было бы прекрасно, но не верили в обещания ворлока, так как привыкли к постоянным обманам со стороны правителей.
      Последнее обстоятельство беспокоило Стеррена больше, чем ненависть низвергнутых аристократов. Он знал, что Вонд совершенно искренне хотел выполнить свои обещания и не столько из возвышенных соображений, сколько для того, чтобы укрепить свои собственные позиции. Ворлок прекрасно понимал, что правитель богатой страны обладает гораздо большей властью, чем суверен нищего государства.
      Но Стеррен понимал, что ворлок, занявшись другими делами, может забыть о выполнении своих обещаний.
      Из окна своей комнаты в башне Цитадели он смотрел на крыши лежащего под ним дворца и размышлял, что следует предпринять в первую очередь.
      Стеррен подталкивал Вонда, чтобы тот строил свой роскошный дворец только с помощью магии. В результате даже ковры и шпалеры, сотканные вручную, заняли свои места на полу и стенах с помощью ворлокства. Стеррен постоянно побуждал Вонда использовать как можно больше Силы, и это было совсем не трудно. Ворлокство сходно с наркотиками. Чем больше Вонд пользовался своим искусством, тем сильнее хотелось ему пользоваться им еще и еще и во все возрастающих дозах.
      Вонд почему-то оказался неспособным увидеть неизбежный результат своей деятельности.
      Он оказался слишком увлечен своими новыми играми, чтобы понять — Зов неизбежно настигнет его и здесь, в Семме.
      Стеррен смотрел вниз на Цитадель и размышлял, стоит ли предупреждать правителя. Теперь, когда дворец построен, Вонд мог перестать разбрасываться Силой направо и налево.
      Это порождало фундаментальный вопрос: что делать?
      Так или иначе, сказал себе Стеррен, сидя в этой комнате, о планах Вонда не узнать.
      Лорд-канцлер направился к дверям.
      Вначале он хотел спуститься в зал, где ворлок давал аудиенцию, но передумал и, миновав первый лестничный марш, прошел по коридору и постучал в первую дверь.
      Дверь приоткрылась, и в образовавшейся щели появилась головка Аннары из Крукволла.
      — Привет, — сказала Аннара.
      — Привет, — ответил Стеррен. — Можно войти?
      Аннара неуверенно оглянулась и после недолгого колебания широко распахнула дверь.
      Стеррен не удивился, увидев Агора — Имперского Теурга, сидящего на кровати Аннары. Мужчины обменялись вежливыми приветствиями.
      Усевшись в мягкое кресло, Стеррен оглянулся по сторонам, стараясь придумать, как лучше начать разговор.
      Девушка поднесла канцлеру тарелку с орехами и он принялся за еду, слушая, как Агор на ужасном этшарском болтает о прекрасной погоде, которую обеспечивает ворлок.
      Стеррен разглядывал комнату в поисках того, что могло бы повернуть разговор в желательное для него русло. На высокой полке он заметил какое-то сверкание.
      Молодой человек напряг зрение.
      Монета, серебряная монета, не замедляя скорости, вращалась на ребре.
      — Что это? — спросил он, показывая на странный сребреник.
      Оба мага посмотрели в указанном направлении, и Аннара ответила:
      — Вращающаяся монета.
      — И давно она вертится? — поинтересовался Стеррен.
      — Три или четыре месяца, — ответила Аннара.
      — Но вы здесь столько не живете! — воскликнул пораженный Стеррен.
      — Я принесла ее с собой из замка.
      — Как это вы ухитрились?
      — С помощью картонки, складывающейся в коробку, — пояснила девушка.
      — Но зачем?
      — Это магия, — вмешался Агор.
      — Я догадался, — ядовито заметил Стеррен. — Я хочу спросить, почему она вертится?
      — Действует очень простое заклинание, — сказала Аннара. — Оно так и называется — заклинание Вращающейся монеты.
      — И оно позволяет монете вращаться бесконечно? Но это же совершенно бессмысленно.
      — Она не просто вращается, — была вынуждена признать чародейка. — Ее закрутил Эмнер. Монета будет вращаться, пока он жив. Если он заболеет или получит серьезную рану, вращение замедлится. Если его состояние ухудшится, монета начнет покачиваться. Когда он умрет, вращение остановится, монета упадет.
      — Понимаю, — сказал Стеррен. — Значит, вы узнаете, если, например, его убьют бандиты по пути в Акаллу.
      Аннара и Агор переглянулись.
      — Меня беспокоят не бандиты, — сказала чародейка.
      — Догадываюсь, — усмехнулся Стеррен.
      Он помедлил и, решив, что лучшей возможности ему не представится, продолжил:
      — Монета вращается три месяца, значит, уже связался с Гильдией чародеев.
      — Да, — без промедления ответила Аннара.
      — Предприняли они что-нибудь? Вступили в контакт с вами?
      Несколько помедлив, Аннара спросила:
      — Почему вас это интересует, милорд Стеррен?
      — Просто любопытно, — ответил Стеррен.
      — Простите меня, лорд-канцлер, но я не могу удовлетворить ваше любопытство.
      Он почти ожидал именно такую реакцию.
      — Аннара, — нарочито медленно произнес Стеррен, — я понимаю вашу осторожность, но поверьте, я не желаю причинить вам какие-либо неприятности.
      — Простите, милорд канцлер, если я...
      — Перестаньте меня так называть! — взорвался Стеррен. — Я не просил для себя этот идиотский титул! Я знаю — вы опасаетесь, что я шпион Вонда, но поверьте, ему не нужны никакие шпионы. Если бы он захотел что-то узнать, то без труда вытащил бы из вас нужные сведения с помощью пыток. — Он перевел дух и продолжил уже более спокойно: — Если вас интересует, на чьей я стороне, я вам отвечу: в данный момент ни на чьей. Я знаю, как уничтожить ворлока и как удержать его у власти подольше. Я пришел сюда, надеясь, что ваша информация поможет мне выбрать правильное решение. Я не могу силой заставить вас говорить, но поймите, если я лгу, то сюда так или иначе явится ворлок и найдет способ убедить вас признаться во всем.
      Он замолчал, жалея, что вообще завел разговор на эту тему.
      Аннара никак не могла решиться. Наконец она посмотрела Стеррену в глаза и произнесла:
      — Хорошо, Стеррен. Я вам все расскажу. Я видела сны. Вы знаете, чародеи способны насылать сновидения. Так вот, в моих видениях я беседовала с коллегами.
      — И что же предпринимает могущественная Гильдия чародеев?
      — В настоящее время ничего. Они лишь следят за развитием ситуации и обрабатывают ворлоков, узнавших о новом Источнике, чтобы отвратить их от путешествия в Империю Вонда.
      Стеррен понимающе кивнул:
      — А я-то удивлялся, почему здесь еще не объявилось ни одного ворлока.
      — Помните, во всех приглашениях Вонда подчеркивалось его превосходство? Ворлоки несклонны ходить в подчинении. Мне кажется, что даже без вмешательства моих товарищей, Вонд не привлек бы много сторонников.
      — Весьма справедливо, — согласился Стеррен, пережевывая орехи и новость. — И все же, не планирует ли Гильдия чародеев более жестких мер?
      — Нет, — ответила Аннара после некоторого колебания. — Мне, во всяком случае, они ничего об этом не сказали.
      В этот момент Стеррену в голову пришла новая мысль, и он повернулся к Агору:
      — А что думают по этому поводу боги?
      — Боги предпочитают не вмешиваться в людские дела, — пожав плечами, ответил теург. — По крайней мере со времен Великой Войны.
      — Еще один вопрос, и я ухожу, — сказал Стеррен, выслушав ответ Агора.
      Он внимательно посмотрел на обоих магов и спросил:
      — А как вы сами? Вы хотите устранения Вонда?
      Аннара и Агор переглянулись.
      — Не знаю, — ответила чародейка. — Правда, не знаю.

      Через пять минут Стеррен уже выглядывал из-за занавеса в зале аудиенций Вонда. Ворлок тут же заметил его.
      — А, канцлер Стеррен! — воскликнул он. — Входите! Входите!
      Стеррен повиновался, вошел в зал и с любопытством огляделся вокруг.
      Ему, естественно, приходилось и раньше видеть это помещение. Роскошные алые драпировки, мраморный пол с вычурным орнаментом и великолепным красным ковром посередине. Многокрасочные витражи-медальоны в каждом окне раскрашивали пол яркими цветами, а ограненные края стекол окружали эти жизнерадостные пятна россыпью маленьких радуг. Золотистые знамена свешивались из-под сводчатого мраморного потолка. Большинство оставалось пока пустыми, и лишь на трех красовались боевые знаки Семмы, Офкара и Ксиналлиона.
      К возвышению из черного мрамора вели три тоже мраморные ступени: белая, черная и белая. Над самым центром возвышения в удобной позе и не очень высоко витал Вонд. Он еще не успел позаботиться о троне.
      Все это было знакомо. Новой для Стеррена оказалась группа молодых женщин, столпившихся у подножия возвышения.
      Канцлер насчитал двенадцать особ — молодых и необыкновенно привлекательных. Одни были одеты в простые крестьянские платья из домотканой материи, другие — в бархатные и шелковые наряды низвергнутой аристократии. Их лица выражали самые разные чувства, начиная от неуверенности и кончая откровенной враждебностью.
      — Что здесь происходит? — спросил, нарушая общее молчание, Стеррен.
      — Я набираю гарем, — ответил Вонд. Потрясенный этим ответом, канцлер с ужасом посмотрел на женщин.
      — Я занимаюсь этим все последнее шестиночье, — пояснил ворлок. — Эти юные дамы имели счастье обратить на себя мое внимание, поэтому я перенес их сюда. — Он ухмыльнулся, по-волчьи обнажив зубы.
      — Но они-то понимают, что творится? — спросил Стеррен, заметив недоумение и страх на лицах некоторых женщин.
      — Я им объяснил.
      — Можно мне с ними поговорить? — поинтересовался Стеррен.
      — Чувствуйте себя как дома, — махнув рукой, добродушно бросил ворлок.
      — Дорогие леди, — начал Стеррен на семмате. — Я — Стеррен, Девятый Военачальник Семмы. — Он не знал, как сказать «канцлер», и, кроме того, нелепый титул его раздражал. — Вы догадываетесь, почему оказались здесь?
      В ответ раздался нестройный шум голосов; он поднял руку, требуя тишины.
      Когда дамы успокоились, Стеррен указал на одну из них и спросил:
      — Вот вы, кто вы такая?
      Избранная им леди непонимающе захлопала глазами и пробормотала со странным акцентом:
      — Ксиналлиони...
      Стеррен повернулся к ее соседке:
      — Вы говорите на семмате?
      Последовал утвердительный кивок.
      — Кто вы?
      — Кирина Красивая. Дочь Кардига сына Трака и Рулуры Зеленоглазой.
      Прозвище как нельзя лучше соответствовало девушке. Несмотря на простую крестьянскую одежду, она была прекраснее всех разодетых аристократок, которых Стеррен видел в Семме.
      — Где вы живете? — спросил он.
      — В поселении. — Кирина показала в сторону замка Семмы.
      — Вы знаете, почему вы оказались здесь?
      Она покачала головой, отчего по ее блестящим черным волосам прокатилась волна, а ноздрей Стеррена достиг тонкий запах духов.
      — Нет, милорд.
      — Как вы сюда попали?
      Она неуверенно посмотрела на остальных женщин, явно не желая выступать их единственной представительницей. Однако никто не пожелал занять ее место, и после некоторого колебания девушка пояснила:
      — Примерно час назад сильный ветер подхватил меня и принес сюда. Я оказалась в большой комнате, где все двери, кроме одной, были заперты, а у открытой стояли часовые. Там уже находилась одна женщина, а вскоре стали появляться и другие. Когда все собрались, стража пиками затолкала нас в этот зал, как овец.
      Стеррен кивком выразил свое понимание.
      — Перед вами Великий Вонд, — сказал он, указывая на ворлока. — Возможно, вы и сами догадались.
      Женщины утвердительно закивали.
      — Известно ли вам, что он правит этой страной?
      Последовали новые кивки.
      — Но он так же и мужчина. Он хочет выбрать женщин, которые... — Канцлер помолчал, выбирая слова поделикатнее... — которые... согласятся согреть его постель, — наконец нашелся он.
      Лица некоторых женщин порозовели, а одна залилась яркой краской до корней волос.
      Обернувшись к ворлоку, Стеррен заметил его скучающий взгляд.
      — Стеррен, — сказал Вонд, — насколько я понял, вы объяснили им, с какой целью они оказались здесь.
      Молодой человек утвердительно кивнул.
      — Передайте им, что желающие могут уйти, но те, которые останутся и понравятся мне, будут щедро вознаграждены.
      Стеррен, поколебавшись, перевел речь правителя на семмат как можно точнее.
      Те семеро, которые его поняли, посмотрели друг на друга, явно взвешивая предложение. Кирина одарила ворлока долгим выразительным взглядом и направилась к выходу.
      Вонд взмахнул рукой, и тяжелые двери широко распахнулись.
      Другая, на сей раз аристократка, неуверенно последовала за Кириной.
      Не понимавшая семмата пунцовая барышня, очевидно, догадалась о происходящем и буквально вылетела из зала.
      За ней пошли некоторые другие. В результате в зале остались пять женщин. Они недобро поглядывали друг на друга.
      Стеррен изумленно рассматривал будущих одалисок. Две из пяти были прекрасно одеты, ни одна не голодает... Почему же они согласились добровольно отправиться в рабство? Ведь сожительство в предложенной им форме было именно разновидностью рабства.
      Может быть, они боялись мести правителя? Бесспорно, все пять заметно нервничали.
      Впрочем, не исключено, что эти молодые особы совсем иначе расценивали ситуацию — ворлок был весьма привлекательным мужчиной, о магах рассказывали совершенно невероятные эротические истории, а самое главное, постель Вонда представлялась им легкой дорогой к власти и богатству. Если так, бедняжки жестоко заблуждались
      Стеррен нашел все это достаточно отвратительным и, решив, что с него, пожалуй, хватит, начал поворачиваться к дверям.
      — Стеррен, — остановил его Вонд, — вы мне понадобитесь в качестве переводчика.
      Пришлось вернуться.
      — Начнем с имен, — сказал ворлок, взмахнув рукой в сторону женщин.
      Стеррен старался как мог. Три женщины говорили на семмате, одна на офкарите и одна на ксиналлионезе. Одна семманка знала несколько слов по-ксиналлионски, а ксиналлионка говорила по-офкарски. В результате ни одна не оказалась вне игры.
      Жесты и выражение лиц служили дополнительным источником информации.
      Примерно через полчаса Вонд предложил ксиналлионке прогуляться, Стеррен, облегченно вздохнув, сбежал, а один из дворцовых слуг, призванный магией Вонда, повел оставшуюся четверку в апартаменты, которые женщинам впредь предстояло делить между собой.
      Стеррен вышел из главных ворот Цитадели и осмотрел округу.
      С приходом весны земля зазеленела, крестьяне работали на полях, небеса сияли первозданной синевой, по которой проплывали облачка, похожие на одетых в белоснежные мантии чародеев.
      Группа, состоящая примерно из дюжины человек, направлялась к воротам Цитадели. Четверо были в ярко-красных плащах гвардии Вонда, на остальных болтались жалкие лохмотья.
      Стеррен с ужасом заметил, что люди в лохмотьях закованы в цепи.
      — Эй! — закричал он. — Что происходит?
      Гвардеец, идущий впереди, заметил его и поклонился:
      — Рабы! Мы привели рабов!
      — Зачем?
      Солдат развел руками:
      — Приказ Великого Вонда.
      — Откуда эти люди? — продолжал допрос Стеррен.
      Солдат не знал, что ответить. Его этшарский был весьма далек от совершенства.
      — Мы идти Акалла, купить их и привести, — выдавал он наконец.
      Стеррен отступил в сторону, пропуская отряд.
      По крайней мере эти люди не были невинными крестьянами, закабаленными Вондом.
      Вообще-то, подумал он, с точки зрения Вонда, иметь рабов просто необходимо, но сам он с такой точкой зрения легко примириться не мог. Большую часть жизни ему приходилось иметь дело с потенциальными рабами: бродягами, ворами, мошенниками. Все они были ему ближе, чем богачи, которые могли приобретать живой товар.
      Он водил знакомство с некоторыми рабами как до обращения в рабство, так и после. Но ему не довелось обменяться даже парой вежливых слов с рабовладельцами, если не считать Вонда.
      Впрочем, подумал он, некоторые слуги короля Фенвела в замке Семмы наверняка тоже были рабами.
      Стеррен проследил, как отряд вошел во дворец.
      Итак, Вонд покупает рабов и набирает гарем. Является ли это признаком тирании? Ведь рабы куплены на рынке, а сожительницы остались с ворлоком добровольно.
      Нет, решил Стеррен, это не тирания. Но и добрым предзнаменованием последние поступки Вонда считать нельзя.

      Вонд покорил Танарию на шестнадцатый день месяца Зеленой травы 5221 года и потратил целое шестиночье, чтобы навести порядок в новой провинции своей Империи. Он обеспечил поступление налогов в императорское казначейство, назначил официальных лиц из числа бывших аристократов и членов королевского правительства, отобрал кандидаток для своего гарема и так далее.
      Покончив с этим, он покорил Скайю в двадцать четвертый день того же месяца.
      Следующим пал Энмуринон. Это случилось на третий день месяца Длинных дней. Четырнадцатого Империя пополнилась Акаллой Алмазов, к которой Вонду пришлось отнестись особенно бережно, так как здесь располагался порт. Он постоянно справлялся о прибытии кораблей в надежде услышать о ворлоках-эмигрантах.
      После этого он несколько дней занимался другими делами: прокладывал дороги, возводил жилые дома и крытые рынки, теснее знакомился с новыми сожительницами, решал споры между своими подданными.
      К вящему изумлению, Вонд обнаружил, что ему совсем не нравится управлять Империей. Вершение правосудия, назначение чиновников и другие традиционные обязанности царствующих особ были скучны, отнимали массу времени и не давали возможности проявить магические способности.
      Стеррен ожидал этого. Поэтому когда однажды вечером, стоя в тихой, освещенной факелами верхней галерее дворца ворлок признался ему в своем разочаровании, юноша ограничился сочувственным кивком.
      — Похоже, вы не удивлены, — раздраженно заметил ворлок.
      — Конечно, нет, — ответил Стеррен. — Я всегда считал, что правление — дело скучное.
      Вонд уселся в мягкое кресло, стоящее у стены, и пробурчал:
      — Не веселое. Но оно должно доставлять удовольствие.
      — Это почему же? — поинтересовался Стеррен.
      — Да потому, что я так хочу! — выпалил Вонд.
      Стеррен не удостоил императора ответом. Повисла напряженная тишина. Наконец ворлок произнес:
      — Больше я этим заниматься не намерен.
      — Чем именно?
      — Я не стану вникать в детали: кому что принадлежит, как наказать вора, где прокладывать дороги, как собирать налоги и сколько монет чеканить на монетном дворе. Все это я больше делать не буду.
      — Но кто-то же должен этим заниматься, — заметил Стеррен, — иначе ваша Империя развалится на куски.
      — Вот вы этим и займетесь! Вы ведь мой канцлер, если не ошибаюсь. Отныне ваша работа — заниматься всем, чем я не желаю себя утруждать. — На лице Вонда появилась несвойственная ему неприятная улыбка. — Утром я объявлю, что на вас возлагается обязанность управления Империей. Я же займусь строительством и захватами.
      Стеррен уже давно боялся, что это может произойти. Ведь он, по существу, оставался единственным человеком, которому Вонд доверял. Для всех туземцев ворлок был чем-то вроде чудовища, обладающего сверхчеловеческой мощью и способного за один день сокрушить королевство. Ворлок со своей стороны считал своих подданных низшими существами и открыто их презирал. Другие маги — Аннара, Эдерд и Агор чурались Вонда и отказывались встречаться с ним. Вопреки уверениям императора, Стеррен не сомневался, что он чувствует себя безнадежно одиноким.
      И одиночество заставляло Вонда проводить многие часы в беседах с бывшим военачальником, которому было кое-что известно об искусстве ворлокства и на которого императорское могущество не производило уже никакого впечатления. Все это превращало Стеррена в незаменимого компаньона правителя.
      Стеррен предполагал, что однажды Вонд сделает его соправителем Империи.
      Теперь, когда это произошло, он не был застигнут врасплох. Возможность была слишком заманчива, чтобы ею не воспользоваться. Участвуя в управлении, он сможет сделать гораздо больше для предотвращения тирании.
      За последние месяцы он заметил, что решения Вонда часто были чересчур поспешны и непродуманны. Ворлока не волновало, кто прав, а кто виноват, что правильно, а что неверно — он лишь старался как можно быстрее отделаться от всех подобных проблем, не обременяя себя вопросами справедливости.
      Теперь Стеррен сможет изменить сложившуюся практику.
      Однако он не питал иллюзий по поводу своих управленческих способностей. Стеррен слишком хорошо знал себя и понимал, что очень скоро тоже начнет руководствоваться принципом собственного удобства.
      — Я принимаю предложение при одном условии, — сказал он.
      Вонд бросил на него сердитый взгляд:
      — А кто вы такой, чтобы выдвигать условия?
      — Я ваш лорд-канцлер, Ваше Императорское Величество, — почти ласково ответил Стеррен.
      Вонд поерзал в кресле. Возразить ему было нечего.
      — Что это за условие? — сурово поинтересовался он.
      — Чтобы я мог по своему усмотрению подобрать себе советников, — ответил Стеррен. — Я уже сказал, что никогда не считал правление увлекательным делом, и не хочу волочить на себе все государство. Я, естественно, не возражаю против справедливой доли груза, но не больше чем вы желаю проводить дни, возвращая законным владельцам заблудившихся коров.
      После недолгого размышления ворлок произнес:
      — Что ж, это справедливо.
      На следующее утро Вонд отправился покорять Хлурот, а Стеррен — формировать Имперский Совет.

      По этому случаю гвардия канцлера наконец получила задание. Стеррен сэкономил массу времени, просто приказав Алдеру:
      — Возьмите, сколько потребуется людей, но я желаю, чтобы леди Калира не позже чем через час была в этой комнате.
      И уселся в маленьком кабинете на втором этаже замка Семмы.
      Менее чем через час леди Калира уже бросала на него яростные взгляды, сидя по другую сторону стола.
      — Чего вы хотите? — без всякой преамбулы заявила она.
      Стеррен с удовлетворением отметил, что она не называет его предателем и не пытается оскорбить какими-нибудь более изощренными способами, на которые благородная дама была великая мастерица.
      — Вашей помощи, — ответил он.
      Сердитый взгляд несколько смягчился и в нем промелькнуло любопытство:
      — Какого рода?
      — Помощи в управлении Империей.
      — Империей? — презрительно фыркнула дама.
      — Называйте ее как хотите, — начал Стеррен. — Но нравится вам или нет, ворлок сумел объединить несколько королевств — не могу сказать сколько, потому что, пока мы говорим, он захватил по крайней мере еще одно.
      За последние месяцы он значительно улучшил свой семмат и говорил теперь без всякого затруднения.
      — Я позвал вас сюда не для того, чтобы спорить о названиях, — заключил канцлер.
      Некоторое время оба молчали. Первой не выдержала леди Калира:
      — Так что же вы предлагаете?
      — Вам, видимо, известно, что Вонд назначил меня канцлером, — произнес Стеррен.
      — Да, но мне неизвестно, что это означает, — кивнув, ответила она.
      — Это означает, как недавно решил сам ворлок, что я отвечаю за все вопросы управления.
      Леди Калира подумала и с улыбкой произнесла:
      — И теперь вы хотите свалить все дела на меня?
      — Не совсем так, — ответил Стеррен, — но вы недалеки от истины. Скажите, на кого мне следовало бы переложить свои обязанности?
      — Следовало бы?
      — Да. Кто, по вашему мнению, лучше всех справится с обязанностями и кто захочет справиться с ними. Что касается меня, то я обязательно их провалю.
      — Неужели? — спросила она с усмешкой.
      — Вне всякого сомнения.
      — Полагаю, вы должны подробнее разъяснить мне, что именно имеется в виду.
      — Я имею в виду создание Имперского Совета. Его члены будут, по существу, управлять Империей. Вонд не желает заниматься этим делом. Мне оно тоже не по душе. Кроме того, ворлок не задержится здесь надолго а я после его ухода, видимо, буду персоной нон грата. Группа уважаемых всеми аборигенов могла бы поддерживать порядок вне зависимости от того, что станет с Вондом или со мной.
      — Но почему он не задержится здесь надолго? — спросила леди Калира, внимательно глядя на канцлера.
      — Не могу вам этого сказать, — ощущая некоторую неловкость, ответил Стеррен.
      — Несколько месяцев назад вы утверждали то же самое — но он все еще здесь.
      — Пока здесь.
      Леди Калира задумалась:
      — Может быть, вы скажете, сколько еще времени он здесь пробудет?
      — Не знаю. Может — месяц, а может — и год-другой. Но в любом случае не больше пяти лет.
      — Вы наймете убийцу? — с издевкой спросила она. — Обратитесь к адептам культа Демерчана?
      — Нет! — ответил Стеррен. — Зачем заниматься подобными глупостями? Во-первых, он никому не причинил никакого зла. Посмотрите на крестьян — как хорошо они начали жить! Никто, кроме свергнутой аристократии, не жалуется, даже ваше сословие не пострадало! Кроме того, теперь вам предоставляется возможность вернуться к управлению страной!
      Леди Калира внимательно посмотрела на него и покачала головой:
      — Не понимаю вас, Стеррен. Совершенно не понимаю.
      — Это не важно, понимаете вы меня или нет. Я прошу вас помочь мне сформировать Имперский Совет. Думаю, семи членов будет достаточно — при таком числе голоса не смогут поделиться поровну. И я не хочу, чтобы членство в Совете передавалось по наследству — нам не нужны младенцы или сенильные старики. При этом члены Совета смогут сами назначать своих преемников. Я не хочу, чтобы в Совет входили свергнутые короли, — будет несправедливо, если мы, включив одного, не включим остальных. Надеюсь, что, как семманка, вы прекрасно понимаете, почему я этого не хочу.
      При намеке на ее бывшего суверена леди Калира непроизвольно улыбнулась. Стеррен воспринял улыбку как знак одобрения.
      — Полагаю, принцы и принцессы могут войти в Совет, но это уж вам решать, — продолжил канцлер. — Я незнаком со здешними аристократами. Мне хотелось бы подобрать людей, с которыми, по вашему мнению, можно было бы начать работу. Одно место, естественно, за вами. Эконом Алгарвен, по-моему, тоже неплохая кандидатура. Но и здесь я полагаюсь на ваше суждение. — После некоторого колебания он продолжил: — Наверное, будет не правильно, если все семь членов Совета окажутся семманцами, поскольку Семма — столичная провинция, два-три человека могли бы... Что вы на это скажете?
      — Я скажу, — медленно протянула леди Калира, — что мне надо больше узнать о полномочиях и обязанностях предлагаемого вами Совета.
      Стеррен улыбнулся:
      — Вонд сохранил за собой строительство и завоевания, оставив все остальное на мое полное усмотрение. Итак, каковы же будут ваши рекомендации?
      — Так вы действительно серьезно говорите об этом?
      — Серьезнее быть не может.
      Она вздохнула.
      Когда Вонд вернулся, успешно покорив Хлурот, они уже определили четверых из семи советников и живо обсуждали календарь и повестки дня будущих заседаний.

      Был девятый день месяца Сбора урожая 5221 года. Империя Вонда простиралась от пустынь на востоке до океана на западе, от края Мира на юге до границ Лумета Башен на севере.
      Покорить Лумет Вонду так и не удалось. Он возвратился оттуда дрожа.
      — Я услышал шепот, — сказал он Стеррену. — Он доносился до меня поверх звука, из которого я черпаю силу. Я совсем забыл, на что это похоже. Мрачное, злобное бормотание в голове — ужасно!
      Он набрал полную грудь воздуха и медленно его выдохнул.
      — Мне кажется, я продолжаю слышать его и здесь, — проговорил ворлок. — Но скорее всего мой разум играет со мной злую шутку.
      Стеррен промолчал,
      — Что же, — продолжал Вонд. — Теперь мне, во всяком случае, известны пределы моих возможностей. Я ни при каких обстоятельствах не переступлю границы Лумета, Калитона или Шассала. Но здесь, к югу от них, я по-прежнему всемогущ.
      Стеррен не стал спорить с заявлением Вонда.
      — Очень жаль, — заметил он. — Меня всегда интересовало, что произойдет, если вы приблизитесь к башням. Не они ли являются новым Источником Силы?
      — Меня это тоже интересовало, но я не рискну заняться исследованиями. Действительно, жаль. Я бы предпочел, чтобы башни находились на территории Империи.
      За несколько шестиночий до этого неожиданного поражения Вонд одержал полдюжины молниеносных побед над крошечными морскими государствами, расположенными на южном побережье к западу от Акаллы. В этом направлении границы Империи приблизились к району, опасному для ворлока. И вот теперь, в девятый день месяца Сбора урожая, Стеррен стоял на балконе и осматривал окрестные поля.
      Вся земля от горизонта до горизонта была покрыта яркой зеленью, на которой виднелись россыпи домов и яркие пятна цветников, разбитых Вондом.
      От площади перед Цитаделью разбегались ровные, прямые, мощеные дороги, ведущие к каждому городку или замку обширной Империи.
      Поселение, окружающее замок Семмы, сохранилось, но к нему постепенно приближался посад, растущий у Цитадели Вонда. Дома посада были выстроены из белого и золотистого мрамора и крыты красной черепицей. По углам центральной площади журчали небольшие фонтанчики, а на перекрестках расположились источники с питьевой водой для всех желающих. Перед воротами Цитадели из изящной резной чаши бил огромный фонтан. Из дюжин печных и каминных труб поднимались в небо легкие дымки с интригующими запахами.
      Оба поселения росли навстречу друг другу и вот-вот должны были слиться в единое целое.
      Со временем, подумал Стеррен, это будет настоящий город.
      Население замка Семмы резко сократилось. По мере истощения королевской сокровищницы и опустошения кладовых аристократы отбывали из Империи, или в редких случаях находили себе место в Цитадели. Королевская семья все еще оставалась в Семме, но большая часть придворных уже исчезла.
      То же самое происходило в Офкаре, Ксиналлионе, Скайе, Танории, Хлуроте, Акалле Алмазов, Жулура, Гелуа, Ансуоне, Фурнаре, Калшаре, Куоншаре, Деремине, Карминоре, Албоа и Хенде.
      Пока правление Вонда, несомненно, приносило Малым Королевствам только пользу. Да, он действительно сверг несколько сотен аристократов, но обогатил при этом тысячи крестьян. Да, во время своих захватов он вынужден был убить несколько человек. Но сколько сотен ему удалось спасти от голодной смерти?
      И все же он был обречен.
      Стеррену не верилось, что ворлок не ощущает нависшей над ним смертельной опасности. Она была очевидна. Обнаружение нового Источника Силы ничего не меняло. Стеррен считал, что Вонд получил более чем серьезное предупреждение, устанавливая северные границы Империи, но ворлок, очевидно, не понял его.
      Он продолжал прокладывать дороги, возводить здания, манипулировать погодой и время от времени расцвечивал огнями ночные небеса просто так, радуясь своему могуществу.
      Стеррен воздерживался от комментариев, но после нескольких месяцев размышлений пришел к выводу, что Вонд заслуживает лучшей участи, и дал себе обещание обязательно предупредить ворлока.
      Однако нужно было убедить Вонда, что он, Стеррен, только сейчас догадался о грозящей императору опасности. Если ворлок догадается, что канцлер так долго молчал, он наверняка будет взбешен.
      Стеррен просчитывал в уме возможные варианты, когда над его ухом раздалось легкое покашливание.
      Молодой человек обернулся и увидел дворцового слугу Илдирина, бывшего ранее помощником мясника в Ксиналлионе.
      — Прошу простить, лорд-канцлер, — извиняющимся тоном произнес он, — но император встречается с Советом и желает, чтобы вы присутствовали.
      — Прямо сейчас?
      — Да, милорд.
      Стеррен знал, что спорить и задерживаться опасно — Вонд не любил ждать.
      — Где?
      — В Палате Совета.
      Стеррен кивнул и, пройдя мимо Илдирина, начал спускаться по лестнице.
      Палата заседаний Совета планировалась совсем для другой цели. Вонд предназначил эту комнату для неофициальных аудиенций, где можно было бы встречаться с ближним окружением без помпы, но все же в более деловой обстановке, чем в личных апартаментах.
      Однако, кроме Стеррена, других приближенных у Вонда не оказалось. Вместо этого он получил Имперский Совет, и зал неформальных аудиенций превратился в Палату Совета.
      Советники не любили Вонда и не хотели, чтобы ворлок оставался у власти. Но они понимали, что Империя является реальностью и нуждается в управлении. Все семеро оказались превосходными специалистами в вопросах административной деятельности.
      Как правило, Совет занимался своими делами, а Вонд — своими, общаясь при посредстве Стеррена. Встреча императора с Советом в полном его составе была делом совершенно неслыханным.
      Стеррен торопливо спустился по лестнице, прошел по широкому коридору на первом этаже и направился к небольшой дверце розового дерева.
      Взявшись за ручку, он задержался, затем легко постучал и вошел.
      Семеро советников расположились за столом. Леди Калира, обычно занимавшая председательское место, сегодня сидела сбоку. Во главе стола, скрестив ноги, витал сам Великий Вонд. Он парил немного выше кресла, и его колени были скрыты столешницей.
      — Наконец-то! — воскликнул ворлок, увидев входящего Стеррена.
      — Мое почтение, — поклонился Стеррен. — Что здесь происходит?
      Он огляделся и увидел незанятое кресло:
      — Можно мне сесть?
      Вонд махнул рукой и повернулся к слуге:
      — Принеси нам вина. Разговор будет долгим.
      Илдирин неуклюже шаркнул ногой и ретировался, прикрыв за собой дверь.
      — Итак, — начал Вонд, — я думаю, вы все умираете от нетерпения узнать, для чего мы здесь собрались. Поэтому перехожу прямо к делу. Мне не нравится этот ваш «Имперский Совет».
      Советники посмотрели друг на друга, после чего все взгляды сошлись на леди Калире.
      Она приняла молчаливое предложение выступить от имени всех и поднялась с кресла.
      — Ваше Императорское Величество, — начала она по-этшарски, — мы несем службу ради вас. Если вы недовольны, мы без промедления и с радостью самораспустимся.
      Две или три головы закивали, выражая согласие. Возражений ни у кого не было.
      — Не очень-то торопитесь убегать в отставку! — выпалил Вонд. — Великому Вонду нужны люди, занимающиеся повседневными делами. Но я не уверен, что мне нужны именно вы и в таком составе! Вы ведете дела не так, как мне бы этого хотелось.
      — Мы служим Вашему Императорскому Величеству, — повторила леди Калира, наклонив голову.
      Стеррен отметил, что ее произношение за последние месяцы значительно улучшилось.
      — У меня другие сведения, — заявил Вонд. — Из каждого угла я постоянно слышу, что вы плетете заговор, целью которого является реставрация старых монархий. Ведь вы — аристократы и не можете признать императором человека низшего сословия.
      Леди Калира вознамерилась что-то сказать, но Вонд остановил ее жестом руки.
      «Интересно, — промелькнуло в голове у Стеррена, — что это он постоянно слышит? Слухи, портящие ему настроение, или все-таки шепот из Лумета Башен?»
      Ворлок повернулся в его сторону:
      — Скажите, милорд канцлер, почему в мой Совет вошли только представители аристократии?
      Ответ был настолько очевиден, что Стеррена заинтересовало, куда же на самом деле гнет ворлок.
      — Да потому, Ваше Величество, что ни одна душа в вашей Империи не имеет опыта в деле управления государством, — ответил канцлер.
      — А вы не сочли возможным организовать подготовку?
      — Нет, Ваше Величество, не счел. Я старался создать Совет, способный управлять сейчас, а не в отдаленном будущем. Кроме того, я не больше вас разбираюсь в вопросах управления или проблемах подготовки крестьян для этой цели.
      — Почему обязательно крестьян? Разве нельзя было подыскать коммерсантов? Управление государством, по-моему, ничем не отличается от управления собственным предприятием.
      Стеррен сильно сомневался в справедливости последнего утверждения, но решил не спорить и просто ответил на поставленный вопрос:
      — Где вы видели здесь коммерсантов? Это же не Этшар. Кроме того, я не видел ничего плохого в использовании аристократов, которым уже знакомо это занятие.
      — Не видели ничего плохого? Да я же отлучил аристократов от власти! Эти люди вполне способны попытаться возбудить недовольство среди моих подданных.
      — С какой стати? Послушайте, Вонд. Мне кажется, вы недооцениваете то, что делают для вас эти люди. Я подобрал самых компетентных специалистов, вовсе не думая об их происхождении. Они согласились управлять Империей, потому что решили остаться в ней жить. За это друзья и родственники заклеймили их как предателей! Если ваша Империя рухнет, членов Совета могут повесить за государственную измену — за то, что они помогали вам!
      В этот момент в зал тихо вошел Илдирин, неся в руках поднос с графином и дюжиной винных бокалов. Слуга направился к императору. Этикет требовал, чтобы его обслужили первым.
      — Значит, вы не пытаетесь вернуть аристократию к власти, превратив меня в номинального правителя? — ядовито осведомился Вонд.
      — А почему я должен этого хотеть? — искренне удивился Стеррен.
      Вонд взял бокал вина и выкрикнул:
      — Да потому, что вы сам — аристократ, Стеррен Девятый Военачальник!
      От изумления у Стеррена отвисла челюсть. Кто-то из советников хихикнул, но тут же замолк. Илдирин молча наполнял бокалы.
      — Я?! — наконец выговорил Стеррен. — Я — потомок этшарского торговца! Моя бабка убежала из дома сто лет назад, и мне совершенно плевать, кем были здесь ее папаша и брат. Я такой же аристократ, как и вы!
      Выражение лица Вонда остановило его, и он поправился:
      — Ну скажем, немного больше, чем вы. Кроме того, я не знал, что во мне течет благородная кровь. — Юноша скользнул взглядом по лицам советников и добавил: — И если бы я хотел восстановить власть старой аристократии, не логичнее было бы ввести в Совет королей и принцев?
      — Участие королей слишком явно выдавало бы ваши намерения, — заметил Вонд. — Но принцев вы ввели.
      — Принцев? — Стеррен еще раз осмотрел членов Совета и узнал принца Феррала из Энмуринона.
      — О-о, — протянул он и тут же воинственно добавил: — Единственного.
      — Пока единственного.
      Илдирин обслужил всех советников и приблизился с полным бокалом к Стеррену. Тот отмахнулся. В данный момент сохранность головы зависела от ясности ума.
      — Сейчас и навсегда. Советники сами будут назначать своих преемников.
      Илдирин, по-прежнему стоящий возле Стеррена, заметил, что бокал императора опустел. Он отступил назад и поспешил к председательскому креслу.
      — Теперь я понял! — осклабившись, прошипел ворлок. — Эти семеро назовут королей своими наследниками, а сами уйдут в отставку!
      — Не глупите, — сказал Стеррен, и за столом кто-то громко ахнул, услышав такое обращение к императору. — Имперский Совет служит мне, равно как и вам. Я могу сместить любого советника. Так же как и вы можете сместить меня с поста канцлера. Уверяю вас, что прогоню любого короля или королеву, если какой-нибудь идиот догадается назвать их своими преемниками.
      — Прогоните? Почему же это?
      — Потому что мы не желаем возвращения к власти старых королевских родов. Мы не желаем, чтобы хоть один советник был назначен, исходя из его положения в прошлом. Один такой человек способен нарушить работу всего Совета! Наконец, мы не хотим сеять смуту в умах крестьян, предоставив хотя бы одному бывшему королю нечто, напоминающее власть.
      — Вот это правильно, — сказал Вонд принимая из рук Илдирина полный бокал. — И мы не желаем ничего такого. Уверен, крестьяне считают меня узурпатором...
      Алгарвен, некогда бывший королевским экономом, поперхнулся вином.
      — Простите, Ваше Величество, — выдавил он, откашлявшись. — Но крестьяне... Почему вы полагаете, что они недовольны вами?
      На лице Вонда промелькнуло выражение неуверенности:
      — Я низложил их королей.
      — Умоляю простить, Ваше Величество, — вступил Веракон сын Герата, ранее бывший королевским казначеем в Акалле Алмазном, — но что из этого? Что прежние короли делали для крестьянства? Вы же проложили дороги, построили дома, положили конец войнам и совершили невозможное — стали регулировать погоду. Несмотря на это, налоги не возросли. Поверьте мне. Ваше Величество, крестьяне довольны. Правда, они несколько беспокоятся по поводу цены, которую им придется заплатить за подобную щедрость.
      Вонд протянул Илдирину пустой бокал, но прежде чем принять его от императора, слуга несколько секунд балансировал подносом. Вонд бросил на него раздраженный взгляд.
      — Прекрасно, — сказал ворлок, — забудем о крестьянах. — Вы утверждаете, что здесь никто не желает реставрации монархии, но в составе Совета имеется принц. Что произойдет, когда умрет его отец?
      — Ваше Величество, — спокойно произнес принц Феррал, — мой отец умер пять лет назад. У него была большая семья. Я стою восьмым в линии наследования.
      Вонд, не глядя, потянулся за новым бокалом как раз в тот момент, когда Илдирин начал протягивать его. Их руки столкнулись, и вино выплеснулось на грудь императора, залило отвратительными подтеками золотое шитье его черной мантии.
      — Идиот!
      Взмах руки, и Илдирин отлетел к мраморной стене. Все сидящие в комнате ясно услышали, как хрустнул его позвоночник.
      Еще один взмах, и голова слуги оказалась раздавленной, а кости — раздробленными. Тело пустым мешком обмякло на полу. Кровь потоком хлынула из ноздрей и рта умирающего.
      Потрясенные советники молча взирали на страшную сцену. Поднос с графином все еще стоял на столе. Вонд отряхивал мантию. Случившееся, похоже, ничуть его не обеспокоило.
      Стеррен смотрел на труп. Теперь он твердо знал, что не станет предупреждать Вонда.

      После смерти слуги заседание продолжалось недолго. Советники замкнулись в себе, а Вонд, похоже, уже выплеснул свой гнев. В конце концов он согласился на то, чтобы Имперский Совет продолжал работу в своем настоящем составе, но подчеркнул, что тот существует только благодаря его безграничной милости. Император подтвердил свое право в любое время смещать членов Совета и отменять его решения.
      Последнее никогда не подвергалось сомнениям, но у членов Совета хватило ума не упоминать об этом.
      Затем Стеррен совершил длительную прогулку.
      Становится ясно, что Вонд начинает терять над собой контроль. Величественные здания, процветающая Империя, богатые урожаи скрывали этот прискорбный факт, но кошмарная смерть Илдирина сделала все очевидным.
      Ни о каком предупреждении речи быть не могло, более того, Стеррен решил, что надо сделать все, чтобы как можно скорее устранить ворлока.
      В тот вечер Вонд ужинал в Большом Зале. По правую руку от него сидел Стеррен. Ворлок, которого мало занимали вопросы еды, питался в личных апартаментах, но на сей раз он решил дать формальный ужин. Император, канцлер и члены Имперского Совета восседали за верхним столом, остальные придворные расположились за тремя столами внизу.
      — Ваше Величество, не кажется ли вам, что вы слишком давно не вершите по-настоящему эффектных магических действий, — произнес Стеррен, жуя яблоко.
      — Разве? — покосился на канцлера ворлок.
      — В последнее время самым вашим впечатляющим достижением было мощение дорог. Это полезно, кто спорит, так же как и регулирование погоды. Но вы уже несколько месяцев не демонстрируете ничего зрелищного.
      — Озарение небес по ночам недостаточно зрелищно?
      Стеррен притворился, что размышляет над этим вопросом.
      — Это уже не ново, — признался он, — все привыкли к ночному освещению.
      — А почему я постоянно должен потрясать чье-то воображение? — спросил Вонд.
      — Чтобы напомнить людям, на что способен их император. Если перед вами будут испытывать благоговейный трепет, которого вы заслуживаете, вам не придется беспокоиться об измене, и у нас не будет неприятностей, подобных утренней встрече на Совете.
      Вонд покачал головой.
      — Кроме того, мне кажется, — продолжил Стеррен, — вам и самому не хочется растрачивать могущество по пустякам.
      — Да, — согласился ворлок. — По совести говоря, в последнее время я несколько нервозен. Наверное, потому, что я недостаточно пользуюсь магическими способностями. Ведь Сила для того и существует, чтобы ею пользовались. Она всегда со мной, здесь в глубине мозга, и я так ясно чувствую ее... — Он замолчал, не закончив фразы.
      Стеррен подбадривающе кивнул.
      — Что бы вы могли посоветовать? — спросил ворлок.
      — О, не знаю... Может быть, сдвинуть гору?
      Вонд презрительно фыркнул:
      — Вначале мне придется ее возвести. Во всей Империи нет ни одной горы.
      — Не надо гор, — махнул рукой Стеррен. — В нескольких лигах отсюда находится край Мира. Может, вы могли бы что-нибудь с ним сделать?
      — Например?
      — Предположим, немного отогнуть и посмотреть, что находится внизу. Вам это по силам? Я слышал множество фантастических историй о том, что удерживает Мир от падения в Нижнее Пространство. Может быть, действительно стоит заглянуть под край и принести кусочек того, на чем покоится Мир?
      — А разве там есть что-нибудь? — спросил Вонд.
      — Этого никто не знает.
      Вонд задумался, он был явно заинтригован.
      На следующее утро, десятого дня месяца Сбора Урожая Стеррен пробудился, плавая в воздухе за открытым окном своей комнаты.
      — Доброе утро! — весело поприветствовал его парящий рядом Вонд. — Я решил, что вам будет интересно заглянуть со мной за край Мира.
      Стеррен нервно покосился вниз. На такое он не рассчитывал.
      — Доброе утро! Надеюсь, вы хорошо спали?
      Вонд помрачнел:
      — По правде говоря, нет. И все эти сны... не помню точно, но снилось мне нечто весьма неприятное. — Его лицо прояснилось, и он добавил: — Не стоит беспокоиться! Итак, мы отправляемся на край Мира!
      Канцлер постарался скрыть отсутствие энтузиазма и повернулся в воздухе так, чтобы видеть, куда летит.
      Они быстро миновали замок Семмы и несколько лиг фермерских земель, за которыми началась пустыня.
      Внизу и во все стороны, насколько хватало глаз, простирались желтые песчаные дюны, прорезанные редкими полосками жесткой травы.
      Позади постепенно исчезали вдали башни Цитадели.
      Впереди же вообще ничего не было видно. Край Мира был окутан желтым туманом.
      К удивлению Стеррена, это оказался очень редкий золотистый туман, который был бы просто не виден в любом замкнутом пространстве. Но здесь он заполнял бесконечность, поэтому, если у края Мира что-то и находилось, увидеть это что-то было невозможно.
      — Может быть, мы сможем подняться над туманом? — осведомился сверху Вонд.
      — Понятия не имею.
      — Хочу попытаться.
      С этими словами ворлок начал набирать высоту, увлекая за собой Стеррена.
      Молодому человеку казалось, что они поднимаются уже много часов; дымка становилась разряженной, впрочем, как и воздух, которым им приходилось дышать. Небо постепенно темнело. Одновременно усиливался холод. Вскоре Стеррена начала бить такая дрожь, что он едва смог выдавить из себя протестующий вопль.
      Они все-таки поднялись над тем, что представлялось им желтым туманом, и неслись теперь над бесконечным желтым морем. Сзади открывался вид на Малые Королевства. На западе виднелась горная цепь, отделявшая буйную зелень побережья от блеклой растительности восточных равнин. И дальше до самого горизонта бескрайний океан. На востоке белели опаленные яростным солнцем пески пустынь. На юге, куда они летели, по-прежнему ничего не было видно, кроме золотистой дымки.
      Увидев, как клубы тумана заворачивают за юго-восточную оконечность Мира, Вонд сдался.
      Когда они вновь достигли теплой плотной атмосферы обычного мира, он заметил:
      — Я никогда так высоко не забирался. Производит впечатление, не так ли?
      В отличие от Вонда он не обладал сверхъестественной силой, способной обогреть его или дать больше кислорода из разреженного воздуха. Когда Вонд начал снижаться, Стеррен уже едва дышал. На его лице и руках осел иней.
      Заледенелые мышцы не повиновались, и Стеррен ничего не ответил.
      Когда они приземлились, Вонд направился к краю, а молодой человек остался ждать его на вершине небольшой дюны.
      Край оказался обычным обрывистым утесом.
      Единственная его особенность состояла в том, что он простирался в обе стороны насколько позволяли взгляд и легкая золотистая дымка.
      Вонд заглянул вниз.
      — Ничего не видно! — крикнул он, не оборачиваясь. — Везде этот треклятый туман!
      Стеррен осторожно подобрался к краю и вытянул шею. Ничего. Одна золотая дымка.
      — Ждите здесь, — бросил ворлок и решительно нырнул вниз.
      Минуту спустя он опустился рядом со Стерреном и выдавил:
      — Там совсем нет воздуха! Я не мог дышать! Кроме того, желтая мразь воняет и обжигает горло!
      Стеррен посмотрел вверх, потом вниз:
      — Интересно, почему густой туман держится с одной стороны, а воздух — с другой? Что их разделяет?
      Вонд, как и Стеррен, посмотрел вверх и вниз и, пожав плечами, ответил:
      — Магия. Скорее всего проделки чародеев.
      — Никогда не видел такого грандиозного магического действа, — заметил Стеррен.
      — Наверное, это сделали боги, — сказал Вонд так, словно на него нашло озарение. — Легенды гласят, что они создали мир из хаоса. Желтая субстанция как раз может быть хаосом!
      Стеррену это предположение показалось неубедительным. Сказания говорили, что Мир остался отколовшимся и оставшимся незамеченным куском, после того как Вселенная разделилась на Небеса и Инферно. Боги обнаружили осколок позже и помогли ему оформиться.
      Кроме того, почему хаос должен быть желтого цвета? С какой стати он вообще должен иметь какой-то цвет?
      Стеррен еще не отогрелся и не желал искать объяснение происхождению золотистой дымки. Она просто существует, и ее следует принимать как данность.
      — Что теперь, — спросил он.
      Вонд огляделся, осмысливая ситуацию:
      — Думаю, не стоит валять дурака с этой субстанцией. Если это хаос, он может быть опасным.
      Юноша промолчал.
      — А что, если я немного отогну край? Это может оказаться полезным. Если чары, удерживающие субстанцию рассеются, образовавшаяся стена станет второй линией защиты.
      У Стеррена не было настроения спорить, хотя он понимал, что Вонд несет чепуху. В то же время грандиозность самой затеи потрясла его.
      — Отогнуть край Мира? — переспросил он почему-то сразу охрипшим голосом.
      — Почему бы и нет? — сказал Вонд. — Правда, сначала надо посмотреть какой он толщины.
      — Кто он?
      — Мир, естественно.
      Ворлок согнулся и вперил глаза в песок. От его взгляда в поверхности начало образовываться неширокое отверстие.
      Стеррен наблюдал за этими манипуляциями, сидя на дюне. То, что происходит в дыре, его не волновало.
      Через несколько минут Вонд выпрямился и произнес:
      — Насквозь не пробиться. Так что придется отогнуть верхний слой и поставить его вертикально.
      Он огляделся и начал производить в уме расчеты. Затем взгляд ворлока остановился на Стеррене:
      — Пожалуй, я отправлю вас домой. Боюсь, будет много шума, пыли и беспорядка.
      — Хорошо, — согласился Стеррен, стараясь ничем не выдать своей радости.
      В то же мгновение уже знакомая магическая сила подхватила его и с фантастической скоростью понесла к замку Семмы.
      Через несколько мгновений юноша уже ковылял по улице в тени стен замка.

      Несмотря на огромное расстояние, глухой гул достигал замка Семмы. Из своего убежища в башне Стеррен видел, как по воздуху плыли тучи песка и огромные скальные глыбы.
      После наступления темноты зловещее оранжевое зарево залило всю южную сторону неба. Сияние, казалось, пульсировало и время от времени его пронзали ярко-красные или бледно-голубые молнии.
      Стеррен радовался, что не предложил Вонду совершить что-нибудь еще более эффектное, например убрать с неба малую луну. Процесс искривления края Мира оказался довольно некрасивым зрелищем.
      К полудню одиннадцатого дня месяца Сбора урожая титанический труд был закончен. Если раньше край Мира обозначался легким золотым сиянием, то теперь его ограничивала черная полоса, по предположению Стеррена, из камня.
      В небе показалось крошечное пятнышко, это возвращался Вонд. Стеррен не хотел, чтобы ворлок нашел его в башне замка Семмы, и заспешил к лестнице.
      На шестом этаже ему повстречалась Ширрин. Они почти одновременно остановились и некоторое время молчали. Пока Стеррен думал, как начать разговор, девушка повернулась и убежала. Пришлось идти дальше.
      Когда он примчался в Цитадель, Вонд уже был там. Он восседал в воздухе в Зале Аудиенций, огромные двери которого были распахнуты настежь.
      Стеррен замер в коридоре. Заговорить с ворлоком или незаметно проскользнуть к себе.
      Вонд сам разрешил эти сомнения:
      — Ах, это вы, Стеррен!
      Стеррен вошел в зал, стараясь сделать это как можно небрежнее.
      — Как все прошло? — спросил он.
      — Достаточно успешно, — с улыбкой ответил Вонд. — Песок, естественно, не хотел держаться, так что пришлось поднять коренную породу. Получился щит пятидесяти ярдов высотой, и только богам известно — какой длины. — Потянувшись, он добавил: — Как же прекрасно себя чувствуешь, когда работаешь в полную силу.
      Стеррен улыбнулся, надеясь, что Вонд не заметит всей фальши этой улыбки.
      — Я полюбовался вашим творением с башни.
      — С расстояния это выглядит не столь внушительно, — заметил Ворлок.
      — Верно. Но стену все же видно. Когда люди поймут, что это такое, представляете, как они будут потрясены? Их Император способен поднять край Мира! Сама идея больше говорит о вашем могуществе, чем ее воплощение.
      Вонд кивнул:
      — В следующий раз я сделаю что-нибудь еще более зрелищное. Нечто такое, что смогут увидеть даже в Этшаре. Что бы это могло быть, по вашему мнению, Стеррен? — Он замолк и, помрачнев, добавил: — Подумайте над этим, а мне сейчас, пожалуй, неплохо бы вздремнуть. Я работал всю ночь, и сейчас в голове у меня такой гул, будто вокруг разговаривают стены. — Вонд сопроводил эти слова слабым взмахом руки.
      Стеррен кивнул и молча проследил, как ворлок медленно левитирует в направлении своих личных апартаментов.
      «Вонд так и не понял, что происходит, — подумал он. Интересно, сколько времени это может продолжаться, когда же наконец до мага дойдет истина».
      Юноша вышел из Зала Аудиенций и его внимание привлекла дверь розового дерева, ведущая в Зал Имперского Совета. Он подошел к ней, немного постоял в нерешительности и повернул ручку.
      Помещение было пусто. Следы трагической кончины Илдирина уже убрали.
      Интересно, подумал молодой человек, как остальные слуги восприняли гибель своего товарища? Кто им об этом сказал? И главное, что сказал? Сколько из них, узнав подробности, решили оставить службу?
      Он прикрыл дверь и задумался.
      Погода, как и всегда в Империи Вонда, была прекрасной. Теперь это долго не протянется. Надо наслаждаться ею, пока есть возможность, решил Стеррен. Во внутреннем дворе Цитадели был разбит великолепный цветник.
      Он мирно сидел на скамейке, вдыхая тонкий аромат роз, когда раздался крик Вонда.
      Казалось, этот вопль шёл не из горла ворлока, а рвался из окружающего пространства, из стен дворца, из самой земли. Все вокруг начало вибрировать. Камни исторгали стон такого низкого тона, что его можно было скорее почувствовать, нежели услышать; воздух в замке, напротив, громко визжал, и даже листва деревьев жалобно и пронзительно посвистывала.
      Этот крик нельзя было описать словами. Это был ужас, ничем не прикрытый ужас, выраженный голосом.
      Еще не замерло эхо, воздух все еще был наполнен гулом, когда окно спальни Вонда словно взорвалось изнутри. Стеррен пригнулся и прикрыл голову руками, защищаясь от острых стеклянных брызг.
      Когда упал последний осколок, он поднял глаза и увидел висящего над ним Вонда. В лице мага не было ни кровинки, руки дрожали.
      — Стеррен! — кричал он. — Стеррен!
      — Я здесь, — спокойно отозвался молодой человек. Вонд упал с неба, жестко приземлившись на посыпанную гравием дорожку.
      Подняв глаза на канцлера, он прохрипел:
      — Кошмары, Стеррен... Они вернулись.
      — Я так и думал, — кивнул Стеррен.
      Лицо Вонда исказилось. Спокойствие Стеррена положило конец страху, на смену ему пришли гнев и неуверенность.
      — Вы так и думали? — злобно спросил ворлок.
      Стеррен лишь моргал в ответ.
      Вонд наконец поднялся на ноги, по привычке использовав для этого свою магическую силу.
      — Итак, что же вы думали? Я... меня преследовал кошмар; откуда вы знали об этом?
      Стеррен лихорадочно подыскивал спасительный ответ, а Вонд продолжал:
      — Это был обычный ночной кошмар! Скверный сон. Мозг сыграл со мной глупую злую шутку.
      — Нет, — произнес Стеррен, изумленный тем, что даже сейчас Вонд не желает увидеть правду.
      — Это был просто страшный сон, — стоял на своем ворлок. — Иначе быть не может! Источник Алдагмора далеко. Я черпал Силу только из Лумета!
      — Нет, — повторил Стеррен.
      Молодой человек с ужасом понял, что Вонд находится на грани истерики, которая в любой момент может вылиться в самую дикую форму и мгновенно уничтожить его.
      — Нет, — в третий раз сказал он, — это исходит из Алдагмора.
      — Но каким образом? — спросил ворлок. — Ведь Зов не достигает этих мест.
      Стеррен покачал головой и пояснил:
      — Вы прекрасно знаете, что мест вне его досягаемости просто не существует. Даже когда вы еще не начали использовать Лумет, вы могли черпать Силу из Алдагмора. Не очень много, но могли. Разве вы не помните? Вы не могли летать, но были способны остановить сердце человека.
      — Но это может любой ученик, а у них не бывает кошмаров!
      — Великие боги! Да почему же вы не желаете посмотреть правде в глаза? Неужели вы не понимаете?! Вы извлекли столько Силы из Лумета, стали настолько могущественным, что Алдагмор настиг вас и здесь. Ваша способность воспринимать Алдагмор позволила вам подключиться к Лумету. Оба источника — суть одно. Лумет ближе, и вы можете получить из него больше Силы. Но в то же время вы слышите и Алдагмор.
      — Не правда, я не слышу его!
      — Слышите. Вы сами сказали. Еще не подключившись к Лумету Башен, вы много дней жаловались на шумы и шепот в голове. Неужели вы не понимали, что это такое?
      Вонд ничего не ответил, но его лицо говорило о том, какое потрясение он испытывает.
      — Нет, — наконец произнес он, — не понимал. Вы правы, я слышал Алдагмор, но перестал обращать на него внимание после того, как у меня появился Лумет. Зачем прислушиваться к шепоту, если слышите крик?
      Ворлок внимательно посмотрел на Стеррена и тоном обвинителя произнес:
      — Вы все знали! И знали, что Алдагмор обязательно доберется до меня!
      Стеррен не осмелился ответить.
      — Почему же вы не предупредили меня? Я... — его вдруг осенило. — Да вы же подталкивали меня! Вы... Это была ваша идея отогнуть край Мира!
      Глаза ворлока побелели от ярости, и Стеррен приготовился умереть.
      Однако ничего не произошло.
      — Почему вы не предупредили меня?! — вопил Вонд.
      — Я собирался, — честно признался Стеррен. — Но вы убили Илдирина. Раздавили человека словно жалкого червя и практически не заметили этого. Вы становитесь слишком опасным. Кроме того... — он набрал полную грудь воздуха и выпалил: — Кроме того, скажите честно, разве вы поверили бы мне?
      Ворлок уже несколько успокоился и заставил себя обдумать вопрос, усевшись на скамью рядом со Стерреном.
      — Нет, — признался он после продолжительного молчания. — Ни за что бы не поверил.
      — Кстати, я не представлял, сколько времени вы еще протянете, сколько Силы вам придется использовать прежде... прежде, чем произойдет это.
      — Ни один из ворлоков даже близко не подошел к тому могуществу, которым обладал я, — задумчиво и немного грустно произнес Вонд.
      Стеррен отметил, что ворлок употребил прошедшее время. Видимо, он уже смирился со своим положением.
      — Итак, — продолжил Вонд, — я оказался в той же ситуации, в которой вы нашли меня в Этшаре. Я переступил черту, и кошмары возобновились. Теперь мне надо либо еще дальше уйти от Алдагмора, либо перестать использовать магическую силу и научиться сосуществовать с кошмарами. В противном случае я услышу Зов.
      Стеррен понимающе качал головой.
      — Но мне некуда идти отсюда!
      — Мы же еще не на краю Мира, — заметил Стеррен. — Недалеко от него, но не на самом краю.
      — Между нами и краем пустыня. Те места не годятся для жизни. Я не смогу даже построить себе приличный дом — это потребует слишком много Силы.
      — А почему бы вам не попытаться сделать это руками? — спросил Стеррен.
      Вонд иронически фыркнул:
      — Я не умею.
      — Тогда вы можете остаться здесь, продолжать свое дело и уйти в сиянии славы. Ведь Зов это — не смерть, не так ли? Может быть, все не так уж и плохо?
      — Нет, — не задумываясь ответил Вонд. — Я не знаю, что это такое, но если кошмары только прелюдия Зова... нет. — Ворлок содрогнулся и поднялся с неожиданной решимостью. — Отныне я отказываюсь от магии. Я — Император и могу жить без нее так, как заблагорассудится.
      — Конечно, — подтвердил Стеррен.
      Но он знал, что с Вондом покончено.

      Вонд вошел в Зал Аудиенций, взобрался на подиум и неловко уселся на золоченый трон, принадлежавший когда-то королю Семмы:
      — Как я выгляжу?
      — Прекрасно, — заверил его Стеррен.
      — Кресло не очень удобное, — сказал ворлок, поерзав на сиденье и скептически осмотрев подлокотники. — Кроме того, оно не вписывается в обстановку.
      — Фенвел крупнее вас, и сидел он значительно глубже, — заметил Стеррен. — Что же касается внешнего вида, то позже мы задрапируем ваш трон чем-нибудь подходящим.
      Вонд согласно кивнул и спросил:
      — Как отреагировали слуги, когда им приказали перенести его сюда?
      — Троном занимались рабы, купленные вами в Акалле, а рабам, получившим прямой приказ, не пристало задавать вопросы.
      Некоторое время в зале висела гнетущая тишина. Вонд старался устроиться на троне поудобнее, а Стеррен молча следил за этим процессом. Найдя более или менее приемлемую позу, Вонд спросил:
      — А что об этом подумали в замке? Никто не протестовал?
      Стеррен отрицательно покачал головой:
      — Вместе с рабами я направил полдюжины своих гвардейцев. В замке, может быть, и удивились, но ничего не сказали. Вы — ворлок, Император, и вы — всемогущи. Ни один человек, кроме нас двоих, не знает о произошедших переменах в вашем решении.
      Вонд горько улыбнулся:
      — Все знают. Половина Семмы наверняка слышала мой вопль.
      — Нет, они ничего не знают, — стоял на своем Стеррен. — Здесь никто не имеет представления о ворлокстве. Во всей Империи лишь вы да я осведомлены об этом магическом искусстве. Не исключено, правда, что о нем слышали несколько торговцев и эмигрантов с севера.
      — Все догадаются, увидев меня восседающим на троне.
      — Не бойтесь, никто ни о чем не догадывается.
      Вонд скептически покачал головой, но спор прекратил.
      — Можно я открою двери? — поинтересовался Стеррен.
      Вонд с несчастной миной махнул рукой:
      — Действуйте!
      Молодой человек пересек Зал и стукнул в покрытую эмалью панель.
      Дверь растворилась. Каждую створку открывал дворцовый слуга — еще одно нововведение и лишнее напоминание о состоянии Вонда, до сегодняшнего дня он сам совершал эту торжественную процедуру при помощи магических сил.
      В приемной толпилась примерно дюжина посетителей. Сюда их направил либо Имперский Совет, либо один из чиновников, сочтя дело выходящим за рамки их компетенции, но достойным внимания самого Великого Вонда.
      При императорском дворе не имелось ни герольда, ни церемониймейстера, призванных объявлять о посетителях.
      Вонд обычно приглашал их сам усиленным магией громовым голосом. Глядя на нервничающих ходоков, Стеррен подумал, что теперь во избежание недоразумений в системе управления Империей следует многое изменить.
      — Итак, — начал он, — сколько у нас здесь групп? Прошу разделиться и встать рядами, чтобы я смог оценить ситуацию.
      Смущенные просители продолжали переминаться с ноги на ногу. Некоторые из них не понимали по-этшарски.
      Канцлер повторил свои инструкции на семмате и подождал, пока небольшая толпа не разбилась на несколько групп.
      Оказалось, что просьб было пять: одна группа из четырех человек, одна — из трех, две пары и одно индивидуальное обращение.
      — Кто говорит по-этшарски? — спросил Стеррен. В каждой группе поднялось по одной руке; одиночка ничего не понял.
      — Вы говорите на семмате? — поинтересовался Стеррен.
      — Да, сэр, — ответил проситель.
      Этого достаточно, подумал канцлер.
      — Хорошо, — сказал он, — вот вы, четверо, входите.
      Говорящий по-этшарски предводитель прошел впереди своих людей по пышному красному ковру и остановился перед подиумом. Пока закрывались двери, Стеррен внимательно следил за лицами посетителей, чтобы определить, не находят ли они в таком приеме нечто странное.
      Ходоки, видимо, ничего не находили. Очевидно, им не сообщили, что у Великого Вонда нет трона, а слухи о том, что Император ведет дела, витая в воздухе, они сочли обычным преувеличением.
      Вошедшие склонились перед Императором в низком поклоне.
      — Встаньте, — произнес Вонд.
      Ничем не усиленный голос ворлока практически затерялся под сводами огромного каменного зала.
      Предводитель распорядился, осторожно выступил вперед и замер.
      — Говорите! — приказал Вонд.
      — Ваше Императорское Величество, — начал ходок, — мы представители ваших подданных, занятых взращиванием персиков. В этом году благодаря подаренной вами великолепной погоде у нас созрел прекрасный урожай. Плоды поспели одновременно, и нам не хватает времени для уборки. Мы... — Он замолчал, посмотрел на Стеррена, который бросил ему подбадривающий взгляд, и закончил: — Мы имели счастье видеть, как вы озаряете небеса по ночам. Не могли бы вы сделать это еще раз? Если вы озарите небо над нашими деревьями, мы сможем собирать плоды днем и ночью. Я... мы понимаем, что у вас есть и другие заботы, но персики гниют прямо на ветвях...
      — Нет, — решительно заявил Вонд, прервав просителя.
      Тот растерянно заморгал:
      — Нет? Но Ваше Величество...
      — Я сказал — нет!
      — Смею ли я спросить, почему...
      — Нет! — взревел Вонд, поднимаясь с трона самым естественным образом, но звук его голоса эхом отозвался от стен.
      Мантия ворлока начала развеваться словно на ветру. Вонд почувствовал это и с ужасом взглянул на широкие трепещущие рукава.
      Повернувшись к Стеррену, он бросил:
      — Немедленно уберите их отсюда, — и выбежал из зала.
      Ходоки с изумлением смотрели ему вслед. Стеррен выступил вперед:
      — Великий Вонд нездоров. Он надеялся, что, несмотря на недуг, сможет принять просителей, но оказалось, что боги не желают этого. — После недолгого колебания он продолжил: — Думаю, именно поэтому он отказал в вашей просьбе. Пока продолжается болезнь, его магические силы несколько ограничены, а ночное освещение небес, о котором вы упомянули, требует огромного напряжения.
      Посетители слушали его, беспокойно переговариваясь, и Стеррен заметил, как на лице предводителя промелькнуло подозрение. Видимо, он вспомнил старую пословицу: «Если болен король, королевство в опасности». Это присловье было, как никогда, справедливо, особенно учитывая отсутствие у Вонда законного наследника.
      — Не волнуйтесь, — успокаивающе произнес Стеррен. — Все это не так серьезно.
      Ему оставалось надеяться, что его ложь не слишком очевидна.
      — Что же нам теперь делать? — спросил предводитель группы.
      — Отправляйтесь по домам, побыстрее собирайте урожай и не волнуйтесь по пустякам. Если вам известны имена богов, обратите к ним молитвы. Помолитесь заодно и о здоровье Императора. Целительное заклинание тоже не повредит.
      Он взял предводителя под руку и повел к дверям. Новый стук в панель; двери раскрылись, и Стеррен выпроводил четверку из зала. Затем, повысив голос, канцлер объявил:
      — Великий Вонд болен! Сегодняшняя аудиенция отменяется! — Он повторил то же самое на семмате. — Вы можете остаться в поселении и изложить просьбы, как только Великий Вонд поправится. Кроме того, вы можете составить петиции и отдать их часовым, попросив переправить документ Императорскому Канцлеру Стеррену, который проследит за тем, чтобы они были прочитаны Великому Вонду, как только позволит его здоровье. Если вы не умеете писать, наймите писцов из канцелярии Цитадели.
      Посетители топтались на месте, но не уходили. Послышалось неясное бормотание.
      — Это — все! — жестко бросил Стеррен. Он повернулся к слугам и, жестом приказав им закрыть двери, направился к лестнице.
      Он ступал медленно, с достоинством, зная, что ходоки смотрят ему вслед. Скрывшись из их поля зрения, канцлер перешел на рысь и поспешил к спальне Вонда.
      Он нашел ворлока сидящим на полу и тупо рассматривающим дыру в стене. Раньше на этом месте было окно, выходящее в цветник внутреннего двора.
      — Я не способен даже починить окно, — без всякой преамбулы заявил Вонд, увидев входящего Стеррена.
      — Я немедленно прикажу слугам заняться этим, — сказал молодой человек.
      — Стеррен, — запричитал Вонд, — я не способен даже починить это вонючее окно! Я не способен ни на что! Я даже не могу позволить себе сердиться! Я боролся с собой изо всех сил, но вы слышали, как загремел мой голос и почувствовали ветер. Как мне жить без моей магии?
      — Я ничего не почувствовал, — честно заявил Стеррен. — Я увидел, как затрепетали рукава вашей мантии, и понял, что случилось. Но ветер меня не достиг. Вам почти удалось сдержаться. Потребуется лишь немного практики. Вы спрашиваете, как жить без магии. А я спрошу — как долго вы проживете с ней?
      — И все это вы сотворили собственными руками, — с горечью произнес Вонд.
      — Нет. Все это сотворили вы сами, — ответил Стеррен. — Но кто бы то ни был, дело сделано.
      — Боги! — воскликнул Вонд, бросившись на кровать. — Кошмары уже начались!
      — Пока это случилось лишь единожды, — заметил Стеррен. — И после величайшей работы, которую не смог бы выполнить ни один ворлок. Может быть, если вы перестанете пользоваться магией, кошмары прекратятся?
      — Убирайтесь отсюда! — заорал Вонд.
      У дверей Стеррен обернулся.
      — Я пришлю слуг, чтобы они починили окно.

      Эта ночь прошла спокойно. На следующую кошмаров тоже не было, и настроение Вонда значительно улучшилось. Он по-прежнему оставался в своих апартаментах, но уже поговаривал о выходе к людям и возобновлении своей императорской деятельности, после того как отвыкнет пользоваться магией.
      Даже выпавший на следующий день дождь не убавил его оптимизма. Наоборот, Вонд понял, что перестал контролировать погоду, и обрадовался еще больше.
      На третью ночь его вопль разбудил весь дворец, и Стеррен через три ступеньки помчался в спальню Вонда.
      Два охранника и камердинер уже находились там. Они молча взирали на своего Императора, плавающего в футе от пола и молотящего кулаками в северную стену комнаты.
      — Ваше Величество! — закричал Стеррен. — Вы забыли, что следует пользоваться только ногами!
      Ворлок обвел всех невидящими глазами, но постепенно его взгляд стал осмысленным. Он резко снизился, упал на колени, но подняться так и не смог.
      Стеррен подбежал и обнял его за плечи.
      — Вы, — обратился он к одному часовому, — быстро тащите сюда бренди. А вы, — последовал приказ второму, — приведите гербалиста.
      Солдаты заторопились прочь.
      — Могу ли я быть полезен? — спросил камердинер.
      — Поищите теурга Агора, — ответил Стеррен.
      Камердинер исчез, оставив Стеррена наедине с полумертвым от ужаса ворлоком.
      Молодой человек посмотрел на забрызганную красным стену — колотя по ней, Вонд разбил руки о неровности камня.
      — За что вы били стену? — спросил Стеррен.
      — Не знаю, — прошептал ворлок пересохшими губами. — Разве я ее бил?
      Он поднял глаза, увидел пятна крови и перевел полный изумления взгляд на израненные руки.
      — Опять кошмары? — поинтересовался канцлер.
      — Конечно, идиот! — простонал Император.
      Он еще раз взглянул на стену и спросил:
      — Я что, опять летал?
      — Да, — ответил Стеррен.
      — Значит, я снова использовал магическую силу. Как бы осторожен я ни был, кошмары вновь и вновь заставляют меня прибегать к ворлокству. Это вопиющая несправедливость!
      — Да, — согласился Стеррен, — это несправедливо.
      Вернулся часовой, посланный за бренди, но оказалось, что Вонд не в состоянии удержать стакан. Стеррену пришлось поддерживать руку Императора, пока тот не напился.
      Несколько восстановив дыхание, ворлок спросил:
      — Я говорил что-нибудь?
      — Вряд ли, — ответил Стеррен.
      Часовой несмело кашлянул.
      Стеррен обернулся к нему:
      — Что здесь происходило до моего прихода?
      — Его Величество плакал, милорд, — сказал солдат, — и говорил, что ему надо куда-то отправляться. Больше я ничего не понял.
      В этот момент вошел гербалист.
      Через полчаса Вонд уже был в постели и дремал под действием сонного зелья. Придворные один за другим оставили императорскую спальню.
      Стеррен вышел следом и направился в свою комнату.
      Этот инцидент сильно потряс его. Легко сказать: «Вонд должен уйти», но наблюдать, как Зов постепенно уничтожает человека, считающего его своим другом, оказалось невыносимо.
      Стеррен не был уверен, что до конца сможет выдержать такое зрелище.
      «Может быть, пора вернуться в Этшар?» — подумал он. Вонд не сможет отправиться следом за ним. Старая семманская аристократия потеряла власть и рассеялась по Миру. Остались лишь леди Калира да Алгарвен, но у них нет никаких причин задерживать его.
      Нет, сказал себе Стеррен. Уехать сейчас — значит проявить трусость. Данная ситуация возникла по его вине: убежать сейчас и заставить других расхлебывать заваренную им кашу было бы просто отвратительно. Это даже не трусость, это предательство.
      Нет, он честный игрок и не станет жульничать. Не попытается скрыться, не уплатив проигрыша.
      Он останется и будет следить за тем, что сотворил.
      Стеррен чуть было не изменил своего решения, когда спустя две ночи еще один кошмар заставил Вонда кометой взвиться в небо. Он проснулся и упал на землю в миле от дворца. Стеррену и дюжине гвардейцев пришлось отправиться в поход, чтобы доставить ворлока домой.

      В двадцать четвертый день месяца Цветной Листвы 5221 года Стеррен неожиданно проснулся и с удивлением увидел, что через окна его спальни льется солнечный свет. Вот уже два шестиночья он не мог спать спокойно. Его постоянно будил очередной кошмар Вонда, вызванный непрекращающимся Зовом.
      Усевшись в постели, молодой человек понял, что в комнате кто-то есть. Он протер глаза и узнал камердинера Вонда.
      — Что случилось? — спросил Стеррен.
      — Он ушел.
      Стеррен, не тратя времени на дальнейшие расспросы, вскочил и последовал за слугой через переходы дворца к спальне ворлока.
      Постель оказалась пустой и даже не смятой. Одеяло было отброшено в сторону, как будто Вонд уже собирался ложиться, но неожиданно передумал.
      Многострадальное окно во двор стояло широко распахнутым.
      Вонд исчез.
      Все кончено. Источник Алдагмора заполучил еще одного ворлока.
      Взяв себя в руки, Стеррен спросил у камердинера:
      — Когда это произошло?
      — Не знаю, милорд. Я проснулся примерно через час после рассвета, но его уже не было. Я сразу отправился за вами.
      — Вы правильно поступили, — одобрил его Стеррен. — А сейчас найдите членов Имперского Совета. Пусть все соберутся через час. Мне надо с ними поговорить.
      Камердинер неуверенно спросил:
      — Что мне делать со спальней Императора?
      — Ничего, — ответил Стеррен. — Оставьте все как есть. Великий Вонд еще может возвратиться.
      Конечно, никто из ворлоков пока не возвращался.
      Но Вонд был могущественнее всех когда-либо живущих ворлоков. Кроме того, ворлоки существуют и соответственно исчезают всего двадцать лет. Поэтому сейчас никто не может с уверенностью сказать, возвратится Вонд или нет. Стеррен, откровенно говоря, в возможности возвращения сомневался.
      Вернувшись к себе, канцлер принял ванну и позавтракал. Неторопливо облачившись в свою лучшую одежду, он расчесал волосы и пригладил щеткой недавно образовавшиеся усики. «Еще немного, — думал он, вглядываясь в отражение в зеркале, — и у меня будет настоящая борода».
      Полюбовавшись своей внешностью, Стеррен направился в Палату Совета.
      Все семь советников уже ждали его. Леди Калира опять сидела сбоку, освободив место председателя для канцлера. Он прошел вперед и сел во главе стола.
      — Великий Вонд, — провозгласил он, — перешел на более высокий уровень существования.
      — Вы хотите сказать, он умер? — уточнил принц Феррал.
      — Нет, — ответил Стеррен — Или лучше сказать — я так не думаю.
      — Вы должны объяснить, — заметил Алгарвен.
      Стеррен объяснил, не обременяя себя правдой.
      Ворлоки, сказал он, не умирают, как обычно люди. Они исчезают, трансформируясь в чистую магическую энергию. Кошмары и другие страдания, которые испытывал Вонд, были попытками его смертной плоти избежать этого превращения.
      — Значит, он все-таки исчез? — спросил принц Феррал.
      — Да, — признался Стеррен. — Но нам неведомо, навсегда ли. Ворлокство существует всего двадцать лет, а Великий Вонд был самым могущественным ворлоком, которого видел Мир. Нам действительно не дано знать — вернется он или нет.
      Советники внимательно смотрели на Стеррена, и он никак не мог понять, поверили они ему или нет.
      Ведь перед ним сидели опытные политики, способные спрятать подлинные чувства под маской безразличия.
      Наконец леди Калира нарушила молчание, задав вопрос, ради ответа на который Стеррен и созвал заседание Совета.
      — Что же теперь? — спросила благородная дама.
      — Не знаю, — был вынужден признаться Стеррен. — Мы могли бы оставить все как есть. Так или иначе никто не видел Вонда уже два месяца. Людям не обязательно знать, что произошло.
      — Ничего не получится, — сказал Алгарвен. — Мы не сможем сохранить тайну. Слуги все знают и обязательно начнут болтать.
      Все энергично закивали головами, выражая свое согласие.
      — Может быть, нам согласиться с точкой зрения лорда Стеррена и объявить, что ворлок ушел, но еще вернется.
      — А стоит ли продолжать в том же духе? — спросила леди Аррис из Ксиналлиона. — Ведь мы могли бы вернуться к прежним порядкам.
      Все одновременно загалдели, и Стеррен не мог понять, кто что говорит.
      — Зачем нам возвращаться к этим глупым междоусобным войнам?
      — С какой стати разрушать самое мощное государство в Малых Королевствах?
      — А если крестьяне не пожелают возвращаться к прошлому?
      — А что делать с проложенными дорогами?
      — Нам же отрубят головы за предательство!
      — Каким образом поделить императорскую сокровищницу?
      Конец всем волнениям положил вопрос леди Калиры:
      — Неужели вы действительно хотите, чтобы на трон вернулись типы, подобные королю Фенвелу?
      Проблема была решена — Империя Вонда продолжит свое существование.
      — Может быть, стоит подумать о новом императоре? — предложил принц Феррал.
      — Как насчет лорда Стеррена? — спросила леди Аррис.
      Стеррен почувствовал, как по залу прокатилась волна одобрения. Пока не поздно, их надо остановить. Он уже обдумывал такую возможность, когда Вонд поручил ему управление Империей.
      — Нет, — решительно заявил он. — Я не хотел быть военачальником Семмы, я не хотел становиться канцлером у Вонда и я совершенно определенно не желаю быть вашим императором!
      Леди Калира приготовилась произнести речь, но Стеррен остановил ее:
      — Вам вообще не нужен император, — заявил он. — В Гегемонии нет императора. В Сардироне его тоже нет. И это не мешает им прекрасно существовать.
      — Но что-то у них есть? — спросил принц Феррал.
      — В Гегемонии имеется триумвират — три верховных правителя образуют своего рода Совет. Сардироном управляет Совет Баронов. У нас же существует Имперский Совет, и никакой император нам не требуется.
      — Следовательно, вы предлагаете, чтобы верховным органом власти стал Имперский Совет? — спросил Алгарвен.
      — Именно, — ответил Стеррен.
      — А как же поступить с должностью канцлера? — поинтересовалась леди Калира. — Чем вы будете заниматься?
      — Выйду в отставку, с вашего позволения, — сказал Стеррен. — Стану вести спокойный образ жизни, подыщу нормальную работу... и, конечно, не буду возражать, если в знак признания моих прошлых заслуг вы решите назначить мне пенсион или предложить какой-то пост.
      Леди Калира поднялась с кресла и оглядела советников:
      — Думаю, нам следует обсудить этот вопрос между собой.
      — Как вам будет угодно, миледи, — с поклоном произнес Стеррен. — Вы всегда сможете найти меня в замке Семмы.
      Она поклонилась в ответ, и бывший канцлер покинул помещение.
      Спускаясь с холма по прекрасной мощеной дороге, проложенной Вондом, Стеррен весело насвистывал.
      Все кончено. Он сбросил груз ответственности и расхлебал кашу, которую заварил.
      Он выиграл войну, но спустил с цепи Вонда и разрушил старую Семму. Теперь ему удалось устранить ворлока, сохранив в целости и Империю и все хорошее, что тот успел сделать. Он перестал быть канцлером Вонда и не может остаться военачальником Семмы, поскольку Семма исчезла.
      Он полностью свободен и может вернуться в Этшар, если пожелает.
      Стеррен пересекал рыночную площадь, когда его заметил часовой.
      — Лорд Стеррен, — крикнул он на семмате, — как насчет того, чтобы сыграть в три кости.
      Стеррен посмотрел на солдата и как бы почувствовал кончиками пальцев полированную поверхность игральных костей. В тот же миг ему почудилось, что где-то в глубине его головы раздалось слабое, еле слышное жужжание, а может быть, даже шепот.
      Он содрогнулся.
      — Нет, спасибо, — ответил военачальник и повернулся к замку.
      На стене, ожидая его прихода, стояла принцесса Ширрин. Он помахал ей рукой.
      Девушка улыбнулась и помахала в ответ.
      Стеррен понял, что его наконец простили, и буквально взлетел вверх по лестнице.
      Теперь он все ей объяснит — расскажет о том, что Вонд с самого начала был обречен, а сопротивление ему привело бы к катастрофе. Молодой человек не сомневался, что принцесса поймет его. «Пожалуй, я все-таки обоснуюсь в Семме», — подумал Стеррен.