Яркий дневной свет, проходя сквозь мозаику оконных витражей, ложился на меховые ковры полосками красного, зеленого и синего цвета. Дети немедленно придумали какую-то замысловатую игру; кажется, в ней использовалось медленное перемещение полосок окрашенного света. Стоя в дверях кухни, Сэм Тернер некоторое время наблюдал за ними, но так и не разобрался, в чем суть.
      Он понял одно: когда та или иная цветная полоска перемещалась к очередному коврику, малыши начинали торжествующе вопить и носиться по комнате.
      Замечательная игра, с улыбкой подумал он.
      На Древней Земле или на Марсе Солнце двигалось слишком медленно, и подобная игра была бы там невозможна. Но здесь, на Десте, в середине зимы, полоски перемещаются прямо на глазах, и Тернера не переставала удивлять изобретательность малышей, приспособивших это явление для своей игры.
      – Папа, – позвала его маленькая Жрелия. – Папа, ты играешь с нами?
      Он покачал головой:
      – Нет, малышка, мне надо идти на рынок, пока там хоть что-то есть. – Он показал на холщовый мешок под мышкой.
      На лицах детей отразилось легкое беспокойство. Жрелия надула губки, Дибовар опустила глаза, Мэт попытался изобразить безразличие, хотя тут же спросил:
      – Принесешь меду? Мы все съели за завтраком.
      – Посмотрим, – Сэм нежно улыбнулся. – Играйте себе! Если что-то понадобится, крикните маме, она услышит.
      Как чудесно, думал Тернер, направляясь к выходу, что у него трое прелестных детишек, здоровых, без каких-либо видимых мутаций.
      Ему повезло, что у него такая жена, а сам он занимает почетное положение в обществе. Но самое удивительное – ему удалось выжить после всего того невероятного нагромождения событий, какое он испытал в молодости. В те годы, когда он бороздил космос с бомбой в собственной голове и, повинуясь воле помешавшегося на войне компьютера, защищал давно не существующую планету, он ни за что не поверил бы, что когда-нибудь у него появятся дети и самый настоящий дом.
      У порога Сэм задержался, чтобы помахать детям на прощание, затем шагнул через дверь и оказался на маленькой площадке позади своей роскошной квартиры.
      С четырех сторон его окружали деревянные стены, а над головой, двумя этажами выше, нависала застывшая мешанина металла, дерева и бетона, служившая потолком. Деревянная площадка, на которой он стоял, только с двух сторон была защищена стенами и представляла собой треугольник, вершина которого упиралась в угол между ними. На подобные площадки выходило множество дверей в стенах других этажей, но в большинстве случаев за дверями сразу начиналось пустое пространство глубиной несколько сотен метров.
      Глянув за край площадки, Тернер сконцентрировался и шагнул.
      Сперва он повис в воздухе, потом медленно и ровно начал опускаться вниз.
      По пути он рассматривал проплывавшие мимо стены; под пестрыми заплатами из стекла и металла отчетливо угадывался заржавевший, изуродованный взрывами металлический остов старинного небоскреба.
      Одиннадцать лет назад, когда Сэм только поселился в Праунсе, он все время боялся, что эта уродливая металлическая конструкция не выдержит сильных ветров или землетрясений и однажды рухнет вместе с его новеньким уютным домом, оставив их всех под обломками.
      Сейчас он улыбнулся, вспоминая свои давние, такие наивные страхи.
      Позже, став учеником мага, он долго не решался летать. Однако в Праунсе маги жили на башнях, так было заведено Так повелось сразу же после Тяжелых Времен, когда в здешних местах появился первый маг. В качестве ученика Тернер жил в башне своего наставника Арелиса, поэтому ему ежедневно, и не единожды, приходилось летать вверх и вниз по центральной шахте.
      Теперь, став магом, хоть и не ахти каким, Тернер знал, что его былые опасения насчет надежности здания совершенно беспочвенны. Он физически ощущал степень прочности конструкции и силу оказываемого на нее давления и был уверен, что, несмотря на ржавчину, на сильные повреждения от ядерного удара, уничтожившего город, на руинах которого построен Праунс, башня запросто простоит еще пару столетий.
      Но спуск в шахту временами все еще беспокоил его. Когда дети были поменьше, мысль о том, что кто-нибудь из них может открыть не ту дверь и свалиться с площадки, приводила его в ужас. Даже сейчас его то и дело охватывал страх за Жрелию, несмотря на замки и всевозможные меры предосторожности. Подобно всем двухлетним малышам, она больше жила любопытством и думать не думала об осторожности.
      При мысли о дочери Сэм снова улыбнулся.
      Он посмотрел вниз – уже больше половины пути. Несмотря на тусклый свет и зависшую в воздухе пыль, он отчетливо видел в десятке метров под собой складское помещение с кучей мешков с зерном, которые были свалены прямо на полу. Количество их за зиму поубавилось, но оставалось еще порядочно: город встретил зиму с хорошими запасами.
      Тернер чихнул и быстро проскочил несколько метров, прежде чем удалось затормозить. Пустые шахты башен всегда были пыльными – их никто никогда не чистил. Поэтому даже хлеб неизменно отдавал пылью; песчинки иной раз и похрустывали на зубах. Пыль и песок проникали всюду и оседали легкой корочкой на всем, включая глаза и волосы, и Тернеру приходилось после каждого полета откашливаться и прочищать нос.
      Он, правда, мог вылететь в окно, но снаружи стоял ужасный холод, а ему как магу полагалось взамен пальто вырабатывать собственное тепловое поле: магам, естественно, не пристали слабости, которым подвержена обыкновенная половина человечества.
      Однако вырабатывание тепла на холоде сильно утомляет; лучше немного поглотать пыль, чем без причины себя изнурять, сказал он себе, приземляясь на люк, ведущий на нижние восемь этажей. Простые смертные жили в основании башни; среди них было немало мутантов, уродов и других не вполне нормальных мужчин и женщин, появившихся на свет в результате длительного воздействия радиации и химического заражения развалин, на которых был заново отстроен город.
      Ни один маг не жил внизу. Маги – и только маги с семьями – жили на самых вершинах башен. Даже после одиннадцати проведенных здесь лет Тернер не до конца решил, одобряет ли он такое разделение – на элиту и простолюдинов. Конечно, это было не демократично, а родители Тернера воспитали его поборником демократии. Но, с другой стороны, маги действительно отличались от других людей, и было бы лицемерием отрицать это.
      Кроме того, элита магов ни в коем случае не была закрытым обществом.
      Любой человек мог подать заявление о поступлении в ученики, имея все основания быть принятым. Фактически каждый ученик становился магом, и каждого из них маги принимали как равного, независимо от того, исходил он из аристократов, крестьян или из семьи чародеев. Незначительные разграничения допускались по принципу старшинства или исходя из способностей, но ни в коем случае не по происхождению. В конце концов, сам Тернер был весьма далек от этого круга, и все же его приняли как равного.
      Однако заявление об учебе подавали очень немногие, что в немалой степени озадачивало Тернера. Он предпочитал относить это на счет лени и недоверия, присущих жителям Праунса. Магия таинственна, думал Тернер, и, возможно, мало знакомым с ней представляется диковиннее и сложнее, чем есть на самом деле.
      Было здесь еще одно «но»: хотя маги не чинили особых препятствий кандидатам в ученики, но и не особенно поощряли их. Ученичество означало труд и налагало ответственность, до которой мог подняться далеко не каждый, вместе с тем увеличение числа магов привело бы к более широкому распределению власти и соответствующих привилегий.
      Но заявление мог подать любой. Этим утверждением Тернер подавил свои эгалитарные инстинкты.
      Он открыл люк, не прикоснувшись к нему. При этом пришлось немного подняться вверх, чтобы крышка, откинувшись, не задела его. Когда люк открылся настолько, насколько позволяли петли, Сэм медленно опустился в образовавшееся отверстие.
      В нескольких сантиметрах от пола он остановился со странным, незнакомым ощущением, которое впоследствии описал как «чувство-будто-за-тобой-следят». Странно, но эта фраза пришла ему в голову на его родном языке, а не на англо-испанском диалекте Праунса, на котором он говорил и думал последние лет десять.
      Однако никто не способен следить за магом и остаться при этом незамеченным. Тернер за несколько лет вполне убедился в этом. Он несколько раз повернулся в воздухе, напрягая все чувства, но не увидел и не почувствовал ничего, напоминающего внимание к его персоне. Людей за закрытыми дверями комнат вдоль коридора было мало, и никто из них не проявлял интереса к нему: Сэм ощущал их ауры в спокойном голубом цвете.
      Мысленно пожав плечами, он опустился на пол и направился к лестницам.
      Померещилось, подумал он Либо внутри барахлит какая-то из схем. Возможно, какая-то деталь или неполадка в проводах реагировали на статическое электричество, образующееся в морозном воздухе. Или же это была реакция на солнечные пятна, точнее, звездные пятна, поскольку светило Деста совсем не похоже на земное солнце. Возможно также, рассуждал он, внутри у него что-то разладилось от времени или из-за отсутствия ремонта и, тем самым, нарушило равновесие его ощущений.
      Последнее умозаключение было малоприятным, поскольку не исключало возможности поломок в будущем, а потому он отогнал его.
      Он успел спуститься еще на два пролета, когда снова поймал себя на странном чувстве – что-то происходит. Теперь казалось, что в воздухе вибрирует какой-то звук, неуловимый для слуха. Тернер замедлил шаг и остановился у нижних ступеней лестницы, прислушиваясь.
      Его уши не уловили ничего, кроме отдаленных звуков города, занятого своей обычной суетой. Отовсюду исходило ленивое, благодушное безразличие.
      Тем не менее он определенно слышал что-то, он был уверен в этом. Тернер попытался вспомнить, как прослушивается электронная система, вживленная в его нервную систему, но последний раз он пользовался ею так давно, что пришлось порядком повозиться, прежде чем он опять уловил какое-то колебание.
      Маг сконцентрировался – и понемногу начал улавливать что-то слишком слабое, чтобы назваться звуком, но имеющее тем не менее четкий ритм.
      Спустя еще несколько секунд Сэм понял, что это человеческая речь. Однако ее ритм не соответствовал ни одному диалекту, которые ему приходилось слышать на Десте за все одиннадцать лет пребывания здесь.
      Невероятно, невозможно, но Сэм узнал его – это был ритм универсального языка Древней Земли – интерлингва, языка, на котором говорили дипломаты, торговцы и военные, языка, на котором изъяснялся и он сам, будучи выходцем из средних городских слоев Северной Америки, его родного языка. Удивительная речь звучала именно в том, полузабытом ритме и постепенно становилась все громче и яснее.
      – О Боже! – воскликнул Тернер на языке детства, забыв на секунду годы практики на местном диалекте и поклонение трем богам Праунса. Больше он не смог вымолвить ни слова. Ошеломленный, он стоял у лестницы в коридоре, уставившись в никуда, и слушал едва уловимый голос, звучавший в нем самом, в его собственной голове. Голос без конца повторял:
      – Все, кто верен Древней Земле, пожалуйста, отзовитесь. Все, кто верен Древней Земле, пожалуйста, отзовитесь. Все, кто верен Древней Земле, пожалуйста, отзовитесь...
      – Я здесь! – молча закричал Сэм помимо воли, ни на секунду не задумавшись, что означает появление неожиданного посланца с исчезнувшей планеты. – Я здесь!

      За одиннадцать местных лет канал связи, вмонтированный ему в затылочную часть черепа на тренировочной базе Марса, ни разу не понадобился Сэму – просто потому, что во всей звездной системе Деста говорить было не с кем. За одиннадцать лет Сэм Тернер и не подумал провести хотя бы одну профилактику искусственных систем в своем теле и ничуть не беспокоился, когда центр самоконтроля отмечал неисправность в какой-нибудь мелкой схеме.
      Он почти не использовал свои внутренние технические средства; компьютер, отвечавший за контроль и профилактику естественных и искусственных систем его организма, постепенно пришел в негодность. А до этого он и компьютер вдвоем в течение четырнадцати земных лет субъективного времени бесцельно скитались в космосе. Бесцельно и бессмысленно, разрушая и саморазрушаясь.
      Не странно ли, что внутренний приемопередатчик до сих пор действовал?
      Но куда удивительнее был зов, настигший его через столько лет, звучавший в его мозгу и сейчас, спустя несколько долгих минут после его необдуманного мысленного крика. Едва пришедший в себя Тернер понял, что его ответ не достиг неизвестного адресата. Передатчик, встроенный в череп, работал от биоэлектричества его собственного тела и имел дальность передачи не более одной или двух световых минут.
      Случилось ли что с его собственным передатчиком или с приемником другой стороны или просто расстояние между ними было слишком велико – этого Тернер не мог знать. Он догадывался, что скорее всего имеет место последнее, но не удивился бы ни одной из вышеназванных причин.
      Тем временем сигнал, не прерываясь ни на миг, монотонно звучал в нем:
      – Все, кто верен Древней Земле, пожалуйста, отзовитесь.
      А может, и к лучшему, что его не услышали. Он не знает, в чем там дело и связан ли сигнал с его пребыванием на Десте. Ему оставалось только догадываться о существовании других выходцев с Древней Земли, которые, возможно, все еще бродили среди звезд.
      Тернер сел прямо на пыльный пол, чтобы привести мысли в порядок, стараясь не обращать внимания на беспрерывно повторяющееся «Все, кто верен Древней Земле, пожалуйста, отзовитесь...».
      Он провел на Десте одиннадцать лет по местному времени. Если прикинуть, получится чуть больше десяти земных лет, поскольку более короткие дни на Десте образуют 402 дня в году. Это значит, что он покинул Марс 314 лет назад по земному и 338 лет назад по дестианскому времени, – если не обращать внимания на то, что одновременность событий на двух столь отдаленных друг от друга планетах релятивистской вселенной – совершенная бессмыслица.
      Конечно, в своем собственном субъективном времени он ощущал это как двадцать пять прожитых лет – четырнадцать по бортовым часам и одиннадцать смен времен года на Десте. Он никогда не пытался разработать систему отсчета относительно реалий какой-то одной – любой – планеты; в этом не было необходимости.
      На первый взгляд казалось, что по прошествии трехсот лет уже не осталось живых свидетелей войны, в которой он участвовал, – той, которую люди Деста называют Тяжелыми Временами и которая до сих пор напоминает о себе. Но, поразмыслив, Сэм понял, что ошибается. В конце концов, он сам бороздил космос больше трех столетий, а что по сравнению с этим лишние десять или одиннадцать лет. Эффект растягивания времени во время космических полетов с околосветовой скоростью противоречит здравому смыслу. Но Тернера это никогда не волновало; он никогда не пытался понять теорию относительности Эйнштейна. Он просто принимал ее как факт, подобно множеству других вещей в жизни. Вот и сейчас он принял как данность, что автор послания мог покинуть Древнюю Землю еще в момент зарождения межзвездной космонавтики, то есть за два столетия до рождения Тернера:
      – ...все, кто верен Древней Земле, пожалуйста, отзовитесь... – повторял голос, все громче и яснее. Сигнал вполне мог передаваться такой же, как и он, чудом уцелевшей единицей вооруженных сил Древней Земли. В зависимости от траектории полета расстояние от посылающего сигналы корабля до Деста может равняться десяти световым дням – или нескольким столетиям по бортовому времени. Экипаж, если только кто-нибудь до сих пор жив, определенно знает, что и Древняя Земля, и Марс взорваны вражеским оружием класса Д и что война давно проиграна: за прошедшие столетия это сообщение распространилось по всему обитаемому космическому пространству.
      – ...все, кто верен Древней Земле, пожалуйста, отзовитесь...
      «Разве осталось хоть что-нибудь, – горько спросил себя Сэм, – чему можно хранить верность?» Конечно, если передатчик принадлежит военным, факт гибели Древней Земли вовсе не значит, что сторона, пославшая сообщение, готова сложить оружие. Что до него, он начал выискивать любую возможность отказаться от выполнения задания, как только понял, что больше бороться не за что.
      Однако ясно, что так поступили (или поступят) далеко не все.
      Некоторые, по его разумению, станут жаждать мести за уничтожение Древней Земли. Другие будут драться из чувства долга, когда и долг, и борьба потеряли всякий смысл, а еще кто-то просто потому, что в жизни у них не осталось ничего другого.
      – Все, кто верен Древней Земле, пожалуйста, отзовитесь... – все звучало и звучало в голове, и Сэму чудились в этом неотступном зове и мольба, и угроза.
      Конечно же, еще какую-то группу уцелевших в войне заставят продолжать борьбу их компьютеры, как было с ним самим.
      Сама мысль об этом причиняла почти физическую боль, и воспоминания о впустую потраченных годах были мучительны до сих пор. Сэм ушел на войну добровольцем, в восемнадцать лет, из колледжа, где изучал историю искусства. В то время он не имел мало-мальски отчетливых представлений о том, чего он хочет от жизни и во что ввязывается своим решением.
      Добровольное вступление в армию казалось тогда более чем патриотичным поступком, почти геройством, и уж во всяком случае было ничем не хуже любого другого занятия. Для столь юного существа, каким он был тогда, перспектива борьбы в космосе представлялась даже романтичной.
      В известном смысле он сделал правильный выбор. Он до сих пор жив, физиологически ему сорок три – сорок четыре года или около того, а если бы он остался на Древней Земле, то, скорей всего, погиб бы во время удара Д-серии.
      И уж наверняка его не было бы в живых теперь, три столетия спустя.
      Хотя, если быть откровенным, стоит признать: годы после окончания войны, когда он бесцельно бороздил космос, частенько казались ему чьей-то жестокой шуткой.
      Тернер стоял, уставившись в глухую стену коридора, рассеянно корректируя киберлинзы глаз, то увеличивая, то уменьшая изображение трещин на дереве. Уж это-то усовершенствование ему ни разу не помешало, подумал Сэм с довольной улыбкой. Он обладал сверхзорким зрением. Его психические возможности, психическое «чудо», которое и делало его магом, позволяло ему ощущать невидимое и неслышимое; так, сейчас он воспринимал недоступную ни зрению, ни чувству простого смертного энергию дерева; он видел, что стена испещрена тонким узором золотистого света в тех местах, где она подвергалась внешнему воздействию, и там, где оставались следы древесного сока, и целую мозаику другой информации. Пока он рассеянно изучал стену, безмолвный голос в его голове твердил и твердил поразительные слова.
      Сэм с детства рос замкнутым – тихий, необщительный мальчик, без определенных интересов, не склонный ни к самоанализу, ни к общению с другими. Неожиданно оказалось, что это и есть тот самый человеческий тип, который полностью подходил военным для одной из их программ.
      Сначала он послал заявление о вступлении в армию; потом, не выдержав ожидания ответа, пришел сам, хотя его, скорее всего, взяли бы и без этого.
      Новобранца отправили на Марс, где подвергли беспрерывному перемоделированию как в физическом, так и психическом плане, пока он не перестал быть Сэмуэлем Тернером и из неприметного студента-гуманитария, разделившего свое детство между доброй дюжиной городков, разбросанных по всему восточному побережью, превратился в киборга – Автономный Разведывательный Комплекс 205, – обладающего сверхъестественной скоростью и силой, с бесчисленными приборами, вживленными в тело, включая самую совершенную систему связи, которая напрямую была соединена с его персональным бортовым компьютером.
      Его воспоминания о пребывании на Марсе были странно раздробленными, потому что на одной из стадий усовершенствования его разум искусственно разделили на восемнадцать самостоятельных индивидуальностей, каждая из которых специализировалась в определенной области. Одни были ориентированы на выполнение специфических заданий, таких, как ведение боя или пилотирование корабля, избавленные от ненужной информации и лишних эмоций.
      Другие, с первого взгляда похожие на него самого, служили защитными двойниками во время шпионских и диверсионных акций.
      Хозяева Тернера подавили и его человеческую сущность со всеми ее воспоминаниями, чтобы какая-нибудь детская психологическая травма или идеалистический порыв не повлияли на выполнение задания. Можно было сказать даже, что сам Сэм Тернер прекратил свое существование – живым в нем осталось лишь тело, входившее в комплекс киборга. Более всего он склонен был отождествлять себя с основной персоналией – с достаточно пассивной, неагрессивной личностью, доминировавшей в нем в моменты, не требующие применения особых способностей, ибо тогда его сознание полностью оккупировала та или иная автоматически действующая функциональная личность. Основная персоналия объединила в себе все, что не потребовалось при создании и тренировке восемнадцати личностей-функций, поэтому она-то больше всех и соответствовала его реальной сущности, хотя и те восемнадцать стали в конце концов частью его самого.
      Когда он был вторично превращен в Сэмуэля Тернера, он сохранил память всех восемнадцати, правда, не как нечто стройное и целое, а как разноголосицу мыслей и чувств, как восемнадцать самостоятельных фрагментов, крепко связанных, однако, совместным прошлым. Он помнил моменты, когда обычные человеческие чувства овладевали всем его существом, а в следующую секунду он превращался в умелого, безжалостного воина, и все это происходило буквально на глазах. Эти две крайности были настолько непохожи друг на друга, как его собственная доверчивая невинность в четырехлетнем возрасте с его же четырнадцатилетним цинизмом – духовная пропасть, которую он с необыкновенной ловкостью умел маскировать.
      На самом деле пропасть была еще глубже, потому что при желании Сэм мог восстановить в памяти то, что происходило между четырьмя и четырнадцатью годами жизни, тогда как между этими его двумя автоматическими состояниями промежутка не было.
      Своего рода стимулированное безумие, в котором он существовал в качестве АРК киборга, было чрезвычайно выгодно военным. Оно позволяло использовать одного киборга для выполнения целого ряда задач, его можно было отправлять в одиночку в сложнейший космический полет, не опасаясь психических и эмоциональных срывов.
      Когда было завершено физическое и психическое усовершенствование киборга Слант, ему дали корабль, не имеющий специального названия, только номер: аппарат АРК 205. Звездолет был оснащен Системой Компьютерного Контроля АРК 205 и большим количеством оружия и всевозможной техники.
      Один из двойников Сланта был запрограммирован на квалифицированное управление кораблем, но только в экстренных случаях; в обычное время с этим прекрасно справлялся компьютер. Теоретически, он должен был служить придатком к мозгу киборга, но только теоретически. На практике программа компьютера сильно отличалась от любой из восемнадцати функциональных личностей Сланта. Даже когда киборг и корабль были соединены вместе при помощи компьютерного кабеля прямого контроля, подключаемого в гнездо, спрятанное в углублении шеи Сланта, они все равно оставались двумя автономными, ни в чем не пересекающимися интеллектами.
      И вдруг, первый раз за все эти годы, Тернера осенило: да ведь он так и не понял, для чего существовал контрольный кабель – чтобы киборг мог сладить за компьютером или чтобы помочь компьютеру следить за ним? Ни разработчики комплекса, ни хозяева из Командование ни разу не упомянули об этом, хранили на сей счет молчание к спецификации.
      Благодаря более сложной организации и способности к творческому мышлению киборг имел немало преимуществ по сравнению с компьютером. В наиболее ответственные моменты он играл главную роль в их тандеме. Но у компьютера был свой козырь – контроль за всеми техническими средствами, включая встроенные в тело киборга-пилота, а также единоличный контроль за термитным зарядом, расположенным в основании его черепа, который немедленно взорвался бы в случае отказа киборга выполнять распоряжения Командования.
      Извлечение этой адской машины многие годы было единственным желанием Тернера.
      Он тщетно попытался нащупать пальцем искривление и ржавые остатки гнезда сзади на шее. Они почти полностью обросли новой кожей, и ямка в этом месте уменьшилась вдвое. Впрочем, это не имело особого значения, поскольку само гнездо было давным-давно разворочено, контакты – расплавлены, – короче, теперь оно было совершенно бесполезно.
      В свое время маги Праунса – его друзья и наставники, а теперь и сограждане, – извлекли термитный заряд из черепа Сланта-Тернера, но, к несчастью, компьютер сработал прежде, чем устройство успели удалить полностью. Взрыв расплавил и искорежил гнездо, сжег волосы и кожу и контузил Тернера.
      Взамен ему была дарована полная свобода от диктата компьютера, оставившая в его распоряжении лишь систему простой вербальной связи.
      Компьютер по-прежнему мог получать любую сенсорную информацию, поступающую в мозг киборга, но полного и прямого контакта между ними уже не существовало.
      Хотя, конечно, подлинного контакта не было, даже когда контрольный кабель связывал их.
      Тогда, на Марсе, Командование сообщило Тернеру, что полное соединение с компьютером и не нужно. Как его перестроенная психика, так и корабль, и бортовой компьютер были созданы и запрограммированы в расчете на то, чтобы вернуться через несколько лет субъективного времени, прежде чем возможные неполадки смогут превратиться в серьезные повреждения. А до конца войны им не о чем беспокоиться, заверяли их.
      Тернеру было точно известно, что война закончилась через шесть месяцев субъективного времени после его старта.
      К несчастью. Древняя Земля погибла, хоть такой поворот событий и не был предусмотрен разработчиками. Бунтующие колонии умудрились каким-то образом раздобыть ядерное оружие серии Д и нанесли удар, несмотря на все меры по охране Древней Земли и Марса.
      Компьютер, который отвечал за корабль и за жизнь киборга, не был запрограммирован на признание поражения или капитуляции; Сланту и его машинам предписывалось либо победить, либо погибнуть. Других вариантов не существовало. Самое большее, что допускала СКК АРК 205, – временное стратегическое отступление, но после нападения на Марс и Древнюю Землю о мирном завершении полета не могло быть и речи.
      В момент удара по Древней Земле положение АРК 205 было неопределенным: принять ли решение о предоставлении киборгу права на самостоятельные действия, так называемый освобождающий код, или отдать приказ о возвращении корабля? Между тем его хозяева на Марсе погибли так быстро, что при всем желании не успели ничего сообщить. Впрочем, Тернер сильно сомневался, что неуступчивые военные лбы в Командовании захотели бы это сделать.
      А без освобождающего кода он был обречен на пожизненные скитания в космосе и пожизненную войну, которая была к тому времени проиграна окончательно и бесповоротно.
      Он смирился с этим из-за пассивности своего раздробленного сознания и термитного заряда в голове. У него и впрямь не было другого выбора, кроме смерти, но в таком расщепленном, сомнамбулическом состоянии психики самоубийство было невозможно. По крайней мере для киборга, для Сланта.
      Но, поскольку компьютерная программа из-за многочисленных мелких неполадок и устаревшей системы памяти приходила в негодность – и со временем этих отрицательных моментов становилось все больше, – в компьютере каким-то необъяснимым образом постепенно развивалось стремление к самоуничтожению.
      СКК АРК 205 стремилась выполнить программу, конечной целью которой было либо возвращение на базу, либо гибель в бою. И то, и другое отменила проигранная вчистую война – компьютер знал, что его никогда не отзовут. И единственной его целью стало самоуничтожение. Жизнь Сланта, ни в коей мере не разделявшего суицидальных наклонностей компьютера, постепенно превратилась в постоянный поединок с жаждущей небытия машиной.
      Когда Тернер, тогда еще бывший Слантом, узнал, что война проиграна и разрушения, производимые им и кораблем, бесполезны и бессмысленны, он стал делать все возможное, чтобы свести их к минимуму. Он старался держать корабль подальше от населенных миров, поскольку компьютер был достаточно «разумен», чтобы не искать за пределами Солнечной системы сторонников разрушенной ударом Д-серии Древней Земли; в отличие от компьютеров люди не видят смысла в преданности руинам.
      По крайней мере, мыслящие существа, которые знали о случившемся, например, жители многих планет-колоний, не видели смысла в подобной преданности, ибо везде, где имелись межпланетные средства телесвязи или звездолеты, было известно, что от Древней Земли не осталось ничего, за что можно бороться. На Десте же никто не имел понятия о том, что произошло, поэтому такого вопроса попросту не возникало.
      Тем не менее сейчас кто-то взывал из космоса:
      – ...Все, кто верен Древней Земле, пожалуйста, отзовитесь.
      Тернер отбросил эту мысль на потом, продолжая вспоминать все, что знал.
      Несмотря на всевозможные ухищрения, компьютер несколько раз заставлял Сланта приземляться на обитаемых планетах. Последней из них оказался Дест.
      Обнаружив аномалии в гравитационном поле планеты и, приняв их за антигравитацию, компьютер вполне логично расценил это как вражеские военные исследования или как оружие, изобретенное местными жителями.
      Тернер тряхнул головой.
      Даже сейчас он не мог понять, почему бортовые датчики определили аномалии как антигравитацию. Истинная причина странностей, обнаруженных на Десте, заключалась в психических способностях, известных местным жителям как «магия» или «волшебство». Эти чудотворства были, скорее всего, следствием мутаций – в один прекрасный день ракетная армада Древней Земли по причинам, о которых можно лишь догадываться, напала на Дест и бомбовой атакой низвела его цивилизацию до пещерного уровня, вызвал сопутствующие явления – мутации.
      В компьютере АРК 205 были заложены сведения об отправке с Древней Земли ядерного флота, но причин не указывалось, и, насколько Тернер знал, никто на Десте так и не понял, что удар нанесен бывшими соотечественниками, а если точнее, предками дестианцев. Корабли появились над головой ничего не подозревавших колонистов внезапно, и с тон же жуткой внезапностью исчезли города.
      Большинство дестианцев, естественно, приняли нападавших за враждебных внеземных пришельцев и даже не помышляли о возможности ответного удара.
      Когда Слант, прилетевший в Праунс три столетия спустя, открыл им, что ракетный удар был направлен с Древней Земли, это потрясло местных магов.
      В Тяжелые Времена была почти полностью разрушена древняя цивилизация Деста, и только благодаря счастливой случайности, – невесть откуда возникшей магии – стало возможным спасти выживших и сохранить то, что еще возможно было сохранить. Более того, появившееся чудесное свойство оказалось наследуемым, и не только прямыми потомками мутантов – псионические способности изменяли нейроны человеческого мозга посредством телекинеза так, чтобы вызывать это качество в других. Конечно, обученные псионическим путем маги были не совсем настоящими, поскольку менялся только мозг, а не гены, но и этого оказалось достаточно. Первоначальная ветвь мутантов давно вымерла, но магия выжила, быстро распространилась и стала основой поселений большинства послевоенных городов-государств Деста.
      Маги могли летать или поднимать взглядом не очень тяжелые предметы, но Тернер не считал это собственно антигравитацией. Тем не менее не только левитация, а почти вся магия, все ее элементы, требующие больших затрат энергии, регистрировались датчиками как гравитационные аномалии, и он просто не понимал, каким образом чтение мыслей или другие таинственные псионические приемы могут быть связаны с антигравитацией.
      Прожив на планете столько лет, превратившись в заправского мага, Тернер до сих не имел ни малейшего понятия, что это такое. Он склонялся к мысли скорее об электромагнитной природе явления, потому что, не посвященный еще в секреты псионики, он на близком расстоянии чувствовал проявления магии: легкое покалывание, похожее на статическое напряжение в воздухе или на то, что испытываешь при слабом действии электрического тока. Обычные люди этого не замечали, Тернеру же подобное удавалось благодаря кибервозможностям организма. Связанный с ним намертво компьютер тоже не мог ни засечь, ни объяснить покалывание – он был способен лишь отмечать «гравитационные аномалии».
      Даже теперь, когда Тернеру был достоверно известен характер изменений, свойственных мозгу, овладевающему магией, он все равно не разбирался в механизме феномена, как пещерный человек не смог бы объяснить работу радиоприемника, даже если научить его соединять соответствующие детали.
      Его собственная теория, объясняющая, почему магия регистрируется приборами как антигравитация, заключалась в том, что все псионические действия так или иначе влияют на работу гравитационных датчиков – самых тонких и чувствительных бортовых приборов, – хотя фактически не имеют никакого отношения к гравитации.
      Компьютер же признал эти таинственные способности весьма опасными и обязал Сланта разобраться в механизме «чуда» и доставить информацию на Древнюю Землю. После раскрытия тайны надлежало истребить как можно больше населения, чтобы устранить любую опасность для Древней Земли в будущем.
      Предприняв все, что было в его силах, использовав склонность компьютера к самоуничтожению, с одной стороны, и усилия немалого числа магов – с другой, Слант сделал все возможное и невозможное, чтобы отключить Систему Компьютерного контроля АРК 205 навсегда. Лишенный помощи компьютера, он был вынужден посадить звездолет вслепую – и так неудачно, что оставшиеся после взрыва обломки не оставляли ни малейшей надежды на восстановление корабля.
      Когда с этим было покончено и Сланту пришлось обосноваться на этой любопытной планете, он поступил в ученичество к спасшим его магам, затем женился, стал отцом трех здоровых детишек, работал в Консультативном Совете магов при правительстве Праунса и старался внести свою лепту в усилия жителей по объединению всего континента, одного из четырех обитаемых континентов Деста, под руководством единого правительства.
      Он был отнюдь не в восторге от этого правительства с его пестрой верхушкой, но объединенное планетарное правительство исключало большие войны, и поэтому Тернер поддерживал его.
      С течением времени, когда его, чужака, принесшего на Дест столько беспокойства, приняли в обществе, он почти забыл, что является здесь единственным чужеземцем, что он киборг, выброшенный войной из своей эры.
      – ...Все, кто верен Древней Земле, пожалуйста, отзовитесь...
      Хорошо, сказал Тернер, подытоживая мысленный разговор с самим собой.
      Верность тому, чего не существует в природе, бессмысленна. Он больше не хранит верность Древней Земле Он не станет отвечать, кто бы там ни звал, кто бы или что бы ни передавал. Тернер не тот, кого они – он, или она, или оно – ищут.
      Он вытянул слегка затекшие ноги, затем медленно поднялся...
      Когда Тернер начал спускаться по лестнице, возвращаясь к мыслям о рынке и покупках, он твердо знал, что не станет отвечать на неожиданный сигнал, но будет внимательно слушать все, что может поймать. Если космический корабль с Древней Земли на самом деле приближается к Десту, то, скорее всего, это боевой звездолет. В таком случае не исключено, что он настроен столь же враждебно, как когда-то его собственный аппарат.
      А если так, он, бывший Автономный Разведывательный Комплексный киборг 205, без сомнения, единственный человек на планете, достаточно подготовленный и вооруженный для встречи с такой опасностью.

      Рынок зимой представлял собой весьма убогое зрелище. Сейчас на нем нельзя было найти и половины товаров, что бывали в остальное время года.
      Но, несмотря на это, Тернер умудрился наполнить сумку доверху. Последние несколько дней он все откладывал свой поход за покупками, потому что не любил заниматься этим в холода. Приходилось тратить немалое количество энергии, чтобы сохранять тепловое поле, поэтому он нес свою невзрачную холщовую сумку в согнутой левой руке, вместо того чтобы перемещать ее рядом с собой по воздуху, и мешок придавал ему затрапезный, не подобающий магу облик.
      Ни один из прохожих, разумеется, и виду не подал, однако Тернер был уверен, что все заметили это нарушение дестианского этикета. Простые горожане не осуждали магов в лицо, это разрешалось только другим магам.
      И все же Тернеру было слегка не по себе.
      В конце концов, думал он, хоть не приходится тратить энергию, перелетая через грязь и лужи, – зима выдалась неожиданно сухой и бесснежной. Поэтому он мог ходить подобно всем смертным, не рискуя вызвать осуждение.
      Приобретение продуктов здорово отвлекает. Его быстро перестало беспокоить таинственное послание; вместо этого Сэм увлекся выбором из скудного рыночного ассортимента товаров получше. И задолго до ухода с площади ему более или менее удалось не обращать внимания на монотонное: «...Все, кто верен Древней Земле, пожалуйста, отзовитесь...». Он уже начал воспринимать поразительную фразу как некий посторонний шум в голове.
      Но, несмотря на кажущееся безразличие, Тернер, дойдя до своей башни и желая побыстрее оказаться на месте, взмыл в воздух прямо на улице, не считаясь ни с какими усилиями, вместо того чтобы по лестнице через коридор добраться до центральной шахты.
      Несколько человек глянули было на его взлет, но тут же спрятали носы от холода в воротники. Никто не придал значения этому зрелищу. Вид возвращающегося домой по воздуху мага не вызывал удивления в центре Праунса.
      Поднявшись до уровня своего этажа, Сэм взял мешок в обе руки и при помощи телекинеза открыл окно. Затем он проник в помещение, оставив сумку с продуктами висеть в морозном воздухе. Протискиваясь сквозь узкую створку окна, он снова непроизвольно подумал о том, что же означает это настойчиво повторяющееся сообщение.
      Он вплыл в комнату и приземлился на пол, все еще погруженный в свои мысли. Мэт, старший из троих, подбежал к отцу, чтобы помочь, втащил мешок и закрыл окно.
      Тернер рассеянно поблагодарил мальчика и в задумчивости направился на кухню. Сумка с продуктами поплыла следом за хозяином. Тернер пытался понять, требуется ли от него что-то еще в отношении космических незнакомцев, помимо прослушивания эфира, что-то такое, чего никак нельзя упустить, учитывая возможную угрозу для планеты.
      Он не заметил, что Дибовар и Жрелия шумно возятся на одном из ковриков в неравной борьбе, не слышал, как Мэт, закрывая окно, спросил:
      – Ты принес меду, папа?
      Когда Тернер, даже не взглянув на сына, проследовал на кухню, Мэт так и замер. Отец не ответил ему, не прикрикнул на расшумевшихся сестер, не обнял его, как обычно, после возвращения домой. Такое случалось, только когда папа думал над чем-то очень важным и трудным, но Мэт не видел ничего таинственного в папином походе на рынок.
      Ну, что бы там ни было, это какие-нибудь скучные взрослые дела, вроде того случая, когда маги попросили папу придумать наказание человеку, оскорблявшему женщин. У папы все в порядке.
      Покончив с рассуждениями, Мэт выбросил их из головы и бросился разнимать Дибовар и визжащую Жрелию. Либовар небольно щекотала малышку, но та визжала так пронзительно, что хотелось заткнуть уши.
      На кухне Тернер принялся раскладывать продукты в отдельные емкости и шкафчики, механически отыскивая для каждой покупки удобное место.
      Оружие, думал он, ставя банки с консервами на верхнюю полку. Ему стоит проверить оружие, которым он располагает. Если сигнал с космического корабля, а не с автоматической станции или какого-нибудь еще аппарата, возможно, ему придется сражаться с кто-бы-там-ни-был на борту – если, конечно, там кто-нибудь есть. Очень даже вероятно, что корабль с Древней Земли настроен враждебно. И уж без сомнения, на нем находится арсенал оружия: от стрел-транквилизаторов до ядерных ракет.
      А может, наоборот? Если пришелец уже навоевался, запасы оружия вполне могут быть исчерпаны. Если же он добирался до Деста в течение трехсот лет, ясно, что его путь с предвоенной земли до этого удаленного уголка Вселенной не был прямым, поэтому он мог израсходовать по дороге изрядное количество вооружения. А, насколько Тернеру известно, пополнять запасы звездолетам негде.
      Хотя рассчитывать на это нельзя. Пока он не узнает наверняка, нужно исходить из худшего: огневая мощь незнакомца практически неисчерпаема. В то время как его собственный арсенал весьма ограничен. Он спас немного оружия с собственного корабля, но не позаботился о мощной технике, такой, как ракеты, лучевые пушки и тому подобное. И он бы начисто разобрал или попросту уничтожил ядерные боеголовки, если бы знал, как.
      Ему вдруг – в первый раз! – пришло в голову, что хороший маг должен «видеть», как их обезвредить. Но тогда, спустя несколько дней после взрыва, ему было не до боеголовок.
      Даже сейчас он не уверен, что сможет справиться с этим, не нанеся никому вреда. Хотя ему и удавалось творить простые, повседневные чудеса, например, совершать полеты или применять магию в домашних обстоятельствах, он явно не преуспел в более сложных и тонких областях магии – факт, обернувшийся горьким разочарованием для его наставника и других учителей.
      Тернер обладал средними способностями и при некотором усилии мог вырабатывать такое же количество псионической энергии, как и другие, но он оказался совершенно не способен к той жесткой концентрации, которой владели настоящие маги. И кроме того, он всячески избегал применять свои способности.
      Сам он объяснял свою неспособность сконцентрироваться психическими дефектами – результатом четырнадцатилетней полной изоляции, а также последствиями искусственного усложнения психики. В течение четырнадцати лет скитаясь по космосу, он изо всех сил старался не думать вообще, потому что в его положении пленника мысли вызывали депрессию. Специализация его расщепленных функциональных «двойников» предусматривала по мере необходимости автоматическую концентрацию, поэтому сейчас, когда все зависело от него самого, ему не удавалось вызывать ее осознанно.
      Что же до новообретенных способностей, то он – видимо, подсознательно, – избегал ими пользоваться. Наиболее вероятным объяснением, какое Сэм нашел своему нежеланию обращаться к псионике, была мысль о том, что первые три четверти жизни он провел, не имея никакого понятия о ней, и слишком привержен старым стереотипам.
      Другие маги росли, с детства зная о существовании магии, имея вполне зримое представление о ней и мечтая о том, что сделают, когда превратятся в магов. Теперь, добившись желаемого, они могли осуществить детские мечты.
      Тернеру нечего было осуществлять. Он подозревал тем не менее, что если бы родился на Десте, то преуспел бы в магии несравнимо больше многих местных чародеев.
      В случае, если отправитель повторяющегося сигнала настроен враждебно и Тернеру придется ему противостоять, в его распоряжении всего лишь магия и сохранившееся оружие, – и это все. Теперь, по прошествии стольких лет, он был уверен, что на его корабле не осталось ничего пригодного к употреблению. Из-за образовавшихся пробоин корпус потерял защитное поле и стал доступен и крысам, и дождю, и пыли, и плесени. Возможно, сохранились ядерные боеголовки в защитных корпусах, но сами ракеты-носители вряд ли целы – либо топливные линии забиты застывшим топливом, либо деформированы контрольные чипы.
      Даже энергетическое оружие, которое он сохранил, – снарки, лазеры, шок-пистолеты – могло к этому времени выйти из строя: Тернер не проверял его уже столько лет. За это время оно неизбежно пришло в негодность, да и заряды в энергетическом оружии имеют обыкновение истекать по капле. Если даже проверить все запасы, вряд ли это что-нибудь даст, поскольку, если подтвердятся его подозрения, он ничего не сможет починить: ведь термоядерная ремонтно-восстановительная лаборатория корабля разрушена.
      Спасенный некогда арсенал был практически бесполезен.
      Правда, у Тернера оставалось огнестрельное оружие – от легко укрываемых в кармане пистолетов до мощных пулеметов и переносных ракетных установок, которые он предпочитал держать у себя. Власти города, они же – правительство всей страны, не подозревали об этом.
      Причины подобной настороженности он вряд ли мог объяснить даже себе.
      Жизненный опыт Тернера на Древней Земле и Марсе научил его никогда не доверять какой бы то ни было власти, причем недоверие носило скорее эмоциональный, нежели рациональный характер. Уж коли на то пошло, правительство Древней Земли старалось казаться представительным и озабоченным делами своих подданных, тогда как руководители Праунса – и маги, и обыкновенные люди – открыто занимали свои посты благодаря влиянию друзей и предшественников, при этом заявляя во всеуслышание, что заботы города и государства волнуют их гораздо больше, чем личные проблемы.
      Несмотря на свои демократические пристрастия, Тернеру приходилось признать, что правительство Праунса действует по крайней мере не хуже властей Древней Земли. Тем не менее особой радости это не доставляло, и он предпочитал объяснять расширение родственных связей в правительственной олигархии малочисленностью населения Праунса и более примитивным образом жизни.
      А если отбросить политику, в нем занозой сидела ни на чем, в сущности, не основанная, странная уверенность, что он справился бы с обязанностями главы правительства гораздо лучше, чем любая из властей, с которыми ему приходилось сталкиваться. Помня об этом, он держал оружие у себя.
      Теперь Тернер решил, что его осторожность и недоверчивость оказались как нельзя более кстати: его оружие при нем, под рукой.
      Однако ясно, что и малая техника, и гранатометы вряд ли помогут справиться с напичканным оружием звездолетом. Единственное ручное средство, которым можно пробить корпус боевого космического корабля, и то на близком расстоянии, это снарки – если, конечно, хоть один из них действует.
      Итак, он практически беспомощен перед хорошо вооруженной боевой машиной.
      Но действительно ли корабль направляется к планете? И если да, придется ли с ним сражаться?
      Этого Тернер не знал. Он больше ничего не знал. Сигнал может ничего не значить – и может оказаться предвестником надвигающейся армии, подобной той, что уничтожила города Деста три столетия тому назад. Он поставил на место последнюю из своих покупок – большой глиняный горшок с медом, предназначенный в основном Мэту на завтрак, – засунул пустой хозяйственный мешок обратно в угол и, облокотившись о стол, попытался взвесить шансы.
      Надо ли ему перебирать свое оружие, чтобы установить, чем он реально располагает? Парра почти наверняка заметит это и захочет узнать, в чем дело. Имеет ли он серьезные основания беспокоить жену? Ведь она, возможно, захочет поделиться тревогой с другими магами Праунса.
      Голос в голове заметно усилился, уже невозможно не обращать на него внимания.
      И вдруг надоедливые, монотонные звуки разом оборвались:
      – ...все, кто верен Древней Земле... Говорю тебе, дай мне послать собственное сообщение! О, я уже на связи? Да? Ну ладно, черт возьми, как раз вовремя. Я не понимаю, почему мы должны предупреждать этих ублюдков о решении, которое от них не зависит. Но если без этого нельзя передать мне контроль над ведением огня, я не стану спорить, я просто отправлю это дурацкое сообщение. Хотя так можно завалить дело, ты, глупая машина. Ты и наполовину не знаешь, что творишь. А мне приходится только наблюдать.
      Ладно, если мы действительно в эфире, привет всем, кто слышит меня, в чем я сомневаюсь. Говорит Автономный Разведывательный комплекс 247, направляющийся по аварийному сигналу бедствия, полученному от АРК 205.
      Если кто-нибудь меня слышит и может сообщить, почему мне не стоит открывать огонь, то отвечайте быстрее, у вас чертовски мало времени. Я выхожу на орбиту вокруг единственной обитаемой планеты, обнаруженной в этой системе, планеты с непонятными гравитационными аномалиями, которые мигают здесь повсюду на экране. Если мне не ответят в течение десяти минут, я сделаю вывод, что планета заселена преступными мятежниками, и подвергну города ядерной атаке. Отвечайте сейчас же или покойтесь с миром.
      Прием.
      Передача закончилась. Первое, что осознал ошеломленный Тернер, была тишина. И эта тишина взамен голоса, звучавшего не переставая в его собственной голове последние час-полтора, буквально оглушила его.
      Когда к нему вернулась способность соображать, он, напряженно вспоминая процесс передачи невербальной информации через канал внутренней связи, бросился отвечать:
      – АРК 247! Говорит АРК 205, не стреляйте! Планета не враждебна! – Он рассчитывал, что память не подведет его и что передатчик, вживленный в череп, не был поврежден при извлечении термической бомбы.
      Несмотря на смятение, близкое к ужасу, Тернера обрадовало, что приближающийся объект оказался АРК, а не тяжелой боевой машиной или армией. Его облегчение объяснялось тем, что АРК меньше, с меньшим объемом огневой мощи, и справиться предстояло всего с одним человеком на борту, но прежде всего тем, что Тернер, будучи сам живой половинкой такого же АРК, знал достоверно, с чем придется иметь дело.
      И все-таки, похоже, АРК 247 преисполнен решимости атаковать немедленно по истечении отпущенных десяти минут. Собственный компьютер Тернера был заинтересован больше в изучении природы «гравитационных аномалий», чем в бездумном уничтожении. Кажется, у АРК 247 кардинально другой подход к делу. Возможно, его агрессивность объяснялась тем, что он запрограммирован на совершенно другие задачи. Или тем, что на этой планете погиб корабль Тернера, который, кстати сказать, сейчас мог бы избавить его от необходимости заниматься такими мелочами, как проверка работоспособности передатчика.
      Однако приходилось надеяться только на себя; если передатчик сломан, нет смысла отвечать.
      Сэм закрыл глаза и попытался, мысленно проникая внутрь черепа, нащупать схему и выявить дефекты. Самопроверка трудно давалась магам, а Тернер и вовсе не ладил с нею, но, насколько он мог судить после беглого осмотра, все оказалось целым. Он не рискнул тратить драгоценное время на тщательную проверку и начал передавать снова.
      – АРК 247, я слышу вас, – думал он как можно четче, быстро восстанавливая технические навыки, забытые за десятилетие бездействия. – Вам отвечает АРК 205. Не открывайте огонь! Не открывайте огонь!
      После секундной паузы, вспомнив старые правила передачи информации, Сэм добавил:
      – Как слышите? Прием.
      Долгие секунды, затаив дыхание, Тернер ждал ответа Стало быть, говорящий от имени Древней Земли корабль занимается его поисками! Этого он никак не ожидал.
      Если ему удастся передать свои слова, серьезных проблем не возникнет.
      Он убедит незнакомца, что Дест никогда не был враждебным, что сам он остался здесь добровольно, а пришелец волен приземлиться остановиться здесь или улететь, и все будет в порядке.
      Однако это произойдет только при условии, что АРК 247 получит его сообщение. Если нет, его семье и друзьям, равно как и всем горожанам Деста, осталось жить меньше десяти минут.
      – Черт возьми! Вот те раз! – наконец услышал он. – АРК 205, это правда ты? Дьявол, а мы считали, что ты давно погиб!
      – Да нет, – начал было Тернер, но, прежде чем успел продолжить, мозг его вдруг уловил какие-то иные сигналы Нельзя сказать, что это был другой голос, поскольку внутренний канал связи использовал не звуки или звуковые аналоги; но нечто – возможно, ритм – подсказало ему, что говорит кто-то другой.
      – Требуется более точная идентификация.
      Тернер почти наверняка знал, что говорит СКК АРК 247. Естественно, она не могла принять просто на веру, без подтверждения его сообщение.
      – Я АРК киборг 205, кодовое имя Слант, – ответил он Компьютер продолжил:
      – Запрос: причина отсутствия ответа со стороны Системы Компьютерного Контроля АРК 205.
      При этих словах по спине Тернера пробежал странный холодок: построение фраз компьютера слишком уж напоминало манеру передачи информации его собственной машины. Было ощущение, словно ожил мертвый противник, когда-то захвативший тебя в плен. Этот вопрос и знакомые формулировки, увы, не оставляли сомнений в том что убедить АРК 247 не подвергать Дест разрушению будет много сложнее, чем ему думалось. Сложнее и дольше.
      Он помнил бесконечные споры с собственным компьютером, который упорно относил Дест к вражеской территории. В лучшем случае он признавал его нейтральным, а следовательно, потенциальным врагом, поскольку Древняя Земля в свое время направила туда армию. К тому же он требовал доказательств, что исследования по антигравитации ведутся с мирной целью.
      Но каким образом Слант мог добыть их?
      Сейчас он возлагал все свои надежды на то, что АРК 247 окажется более разумным, но, похоже, надеждам этим не суждено было сбыться.
      – СКК АРК 205 была демонтирована десять лет назад как нефункционирующая и представляющая угрозу после полученных серьезных повреждений, – передал он.
      Любопытно, подумалось ему, что военная терминология так быстро восстанавливается в памяти (после стольких лет!), и он произносит «нефункционирующая» и «представляющая угрозу» вместо «испорченная», или «сломанная», или «неработающая».
      После короткой паузы СКК АРК 247 спросила:
      – Запрос: состояние аппарата СКК 205.
      – Он разбит, полностью разрушен, – откликнулся Тернер. – Ликвидация была произведена самим компьютером.
      Устроит ли пришельцев эта полуправда? Ведь отсюда следовало, что после разрушения корабля Тернер сдался в плен. Однако он не осмелился затягивать время в поисках наиболее приемлемого варианта ответа; эта парочка, похоже, ему не доверяет и начинает терять терпение. Но он пока что дорожит жизнью, стало быть, о дезертирстве, об истинных его причинах – ни слова.
      – Запрос: характер разрушений Системы Компьютерного Контроля АРК 205, явившихся причиной последующего демонтажа.
      – Э-э-э, я точно не знаю.
      На этот вопрос можно было только промолчать, поскольку и он, и другие маги приложили руку к гибели компьютера. Тернер вспомнил, как тот постоянно донимал его подозрениями в дезертирстве и готовности сдаться, и понял, по какому тонкому льду он ступает сейчас. Он должен быть сверхосторожным, чтобы АРК 247 ничего не заподозрил, а главное – не сделал вывод, что Тернер перешел на сторону врагов Древней Земли. И в то же время Сэм чувствовал, что отвечать нужно быстро, чтобы не создавалось впечатление, будто он тянет время.
      Вместе с тем Тернер должен был строго придерживаться фактов – на случай, если вновь прибывший компьютер располагает возможностью проверить его. Наверняка эта машина знала обо всем, что касалось создания и программных возможностей тернеровского компьютера, и могла усечь все технические неточности в его объяснении.
      В конце концов, она могла просто прощупать его внутренние системы и использовать их в качестве своеобразного детектора лжи; правда, в этом Сэм сомневался – по крайней мере его собственный компьютер не был способен на такое.
      Но вопрос был задан и нужно было ответить на него. Сэм собрался с духом и начал:
      – Система Компьютерного Контроля АРК 205 была временно выведена из строя вражескими действиями, поскольку длительное время работала без профилактического ремонта. После восстановления в ее действиях обнаружилась опасная непредсказуемость.
      Он выдержал паузу, затем добавил:
      – Тогда, после первой аварии, и был отправлен сигнал бедствия.
      Он давно забыл о сигнале и, если бы АРК 247 не заговорил об этом, не вспомнил бы нипочем. Тернер никогда по-настоящему не верил, что сигнал и вправду был отправлен, поскольку не принимал в этом участия. В свое время, перед окончательным демонтажем корабля, маги из города-государства Олмеи выкачали из него всю энергию. При этом сработала аварийная автоматическая система, которая включила магнитную запись: прозвучал освобождающий код, затем последовала короткая инструкция Командования, в которой кроме всего прочего сообщалось, что с корабля послан аварийный сигнал бедствия.
      Но мощность корабля была к тому времени настолько мала, что казалось невозможным что-либо передать в космос. Сэм решил тогда, что Командование лжет, желая удержать киборга, поскольку после ликвидации компьютера препятствий для перехода на вражескую сторону не осталось. К точу времени Тернер хорошо усвоил: его хозяева никогда не брезговали ложью.
      И все-таки, похоже, он ошибся. Сигнал бедствия не только ушел, но и был услышан – настолько же невероятное, насколько и нежелательное совпадение обстоятельств. Должно быть, компьютер обладал некоторым запасом энергии для чрезвычайных ситуаций, о чем Тернер не подозревал, а этот пришелец, АРК 247, находился где-то поблизости, если так можно говорить о межзвездных расстояниях, и был оборудован исключительно чуткими приемниками.
      Конечно, Тернер знал о резервах корабля. Маги Олмеи были небрежны и многое оставили на волю случая. Один из автоматов, действуя по чрезвычайной программе, активированной разрушением корабля, самозарядился, подключаясь к батареям других роботов. Затем он вновь возродил к действию корабль и компьютер, зарядив резервные батареи от фотоэлектрических панелей. Вполне мог существовать также и какойнибудь хитроумный способ отправки сигнала бедствия.
      Тернер не вдавался в эти подробности. Он не лгал, но подавал факты так, чтобы в них поверили обе половинки АРК 247, и предпочел приукрасить случившееся с кораблем, так же как и свое безразличие к войне после гибели Древней Земли.
      – Поведение системы представляло угрозу для местных жителей, которые сохранили полную лояльность к Древней Земле, – продолжал он. Это было весьма похоже на правду. Большинство населения Деста так никогда и не узнало о восстании, даже когда армия Древней Земли уничтожила города планеты. Пока сюда не прилетел Слант-Тернер, им не от кого было узнать правду. И до сих пор большинство не ведало, что Дест уже не является верной колонией Древней Земли.
      Впрочем, это мало заботило дестианцев, потому что, исключая Тернера и нынешних пришельцев, ни один звездолет с Древней Земли или откуда-то еще не появлялся на Десте с начала Тяжелых Времен. Дест был отрезан от любой, существующей где бы то ни было цивилизации и, следовательно, не имел никакого отношения к межзвездным политическим предпочтениям и интригам.
      – Таким образом, – резюмировал Тернер, – я получил освобождающий код, а поскольку запрограммированная цель не осуществилась, СКК АРК 205, осознав масштабы своих повреждений, постепенно прекратила свое существование.
      Это объяснение было более или менее похоже на то, что произошло на самом деле. Правда, Сэм не счел нужным упоминать, что компьютер погиб не потому, что знал о полученных повреждениях, а обуянный манией самоубийства, если только военный компьютер может иметь манию.
      На этот раз ему ответил киборг, а не компьютер:
      – Насчет кода. Как же, черт возьми, тебе удалось получить освобождающий код?
      Но прежде чем Сэм успел ответить, киборг произнес:
      – Нет, не надо, это не имеет значения.
      Тернер вдруг испугался. Если отбросить первоначальную угрозу киборга, казалось, разговор идет нормально. Но если Тернер действительно говорит с АРК киборгом, то как он – или она – может не интересоваться до отчаяния, каким образом другому киборгу удалось заполучить код, освобождающий от власти компьютера? Тернер, в бытность свою Слантом, иногда неделями не мог думать ни о чем другом.
      Как же это может не волновать пришельца?
      Он подумал, может ли АРК 247 киборг переходить из одного психического состояния в другое. Возможно, у него, как и у Сланта, сознание состоит из восемнадцати функциональных личностей-персоналий. Конечно же, основная персоналия, самый большой осколок его мозга, максимально приближенный к настоящей личности, не стала бы отказываться от самостоятельного кода.
      А киборг продолжал между тем:
      – Это не имеет значения, потому что ты скорее всего врешь. Планета дружественна, как сам сатана. Дружественных планет нет. А ты еще один предатель, Слант, как и многие другие. Так? Признайся, ты уничтожил свой компьютер, чтобы переметнуться на сторону врага, не рискуя при этом головой.
      – Нет! – воскликнул Сэм, искренне возмущенный. – Разве я мог так поступить? Никогда!
      И тут до него дошло, что вновь прилетевший киборг не собирается вникать в его объяснения, а о том, чтобы мирно покинуть Дест, оставив планету в покое, и речи быть не может.

      – Факты, свидетельствующие в пользу версии об измене, отсутствуют, – произнес компьютер.
      Тернер перевел дух и постарался успокоиться. Его собственные возражения и обвинения другого киборга носили характер эмоциональной вспышки, а спокойное утверждение компьютера, казалось, звучит вполне убедительно. Киборг Слант, заподозренный в измене, никогда не получил бы освобождающий код.
      – Он добился этого хитростью, – настаивал киборг, – чтобы смыться, дезертировать, избежав смерти.
      – Нет, – горячо возразил Тернер. – Я получил освобождающий код через записанное на магнитофон сообщение Командования, прозвучавшее после того, как был отправлен сигнал бедствия. Если хотите, я могу определить и ваш код, точнее, не сам код, а его формулу.
      Это было донельзя важное предложение. Освобождающий код Тернера представлял собой его собственное гражданское имя, переданное три раза на частоте Командования по штабному спецканалу либо через бортовую компьютерную аудиосистему. Без сомнения, таким же был освобождающий код для любого АРК: Командование не любило нововведений.
      Сэм знал, что любой киборг, подобный ему в психологическом плане, ухватился бы за это предложение немедленно. Но хотя от пришельца можно было ожидать все, что угодно, он был удивлен и разочарован, услышав в ответ грубое:
      – Побереги свою ложь для себя, Слант. Это еще один твой трюк, и слепому видно.
      – Опровержение, – произнес компьютер. Поскольку разговор двух половинок АРК 247 доходил до Тернера не в виде четкой звуковой речи, ему казалось, что один и тот же человек спорит сам с собой. – Киборг под кодовым именем Слант прав. Аварийные системы на АРК кораблях снабжены аудиокассетами, где записаны инструкции и рекомендации Командования, в том числе и освобождающий код.
      – Это правда?
      Киборг был обескуражен. Тернер тоже удивился, но не тому, что кассеты с записанным аварийным сообщением Командования существуют, поскольку давно знал это, а тому, что об их существовании знает СКК АРК 247. Его собственный компьютер никогда об этом не сообщал и даже не давал понять, что знает о чем-то подобном.
      Но тогда такого вопроса и не возникало. Тернер понятия не имел, что на корабле существует аварийная система, и естественно, ни о чем подобном он никогда не спрашивал.
      Наступила пауза, во время которой все трое оценивали ситуацию. Затем заговорил киборг АРК 247, но Тернер пропустил первые фразы, поскольку на кухню заглянула жена.
      – Сэм! Ты здесь? – окликнула она его из-за двери.
      Вздрогнув, он повернулся к ней; ее голос казался чересчур громким по сравнению с его безмолвным внутренним разговором. Маленькая и легкая, она неслышно прошла по кухне.
      – А, Парра, – сказал Тернер. – Секундочку. Извини.
      Он опять настроился на внутренний передатчик, мысленно переключаясь с англо-испанского, на котором разговаривал вслух, на свои Родион язык.
      – ...Забираем тебя, взрываем несколько городов, а потом улетаем, – говорил киборг. – Я все еще допускаю, что ты дезертир, но это забота Командования, пусть они этим и занимаются, если еще живы. Моя же задача – забрать тебя и доставить на ближайший дружественный космодром или на другую более крупную точку, согласно установленному порядку. А дальше уже не мое дело, если, конечно, доживем до этого «дальше».
      – Так вот же дружественная планета, – вразумлял Тернер. – Можете оставить меня здесь.
      – Нет, – отрезал киборг. – Дружественных планет нет вообще. Я рассчитываю на тебя, Слант, – нам придется всю оставшуюся жизнь бродить среди звезд, но это меня не беспокоит. К этому привыкаешь.
      – Но это, черт подери, беспокоит меня, – ответил Тернер. – Я не хочу улетать, и я не вижу причины разрушать города. Это дружественная планета.
      – Вздор. Все они враждебны. Эй, компьютер, как мы можем узнать, кто с нами говорит, может, это и не Слант вовсе? Судя по разговору, он больше похож на вражеского шпиона.
      – Опровержение. Телеметрическая система подтверждает, что объект является киборгом с кодовым обозначением Слант. Точность телеметрических приборов исключает возможность подделки. Вся объективная информация подтверждает идентичность объекта.
      «Хоть какое-то утешение», – подумал Тернер. Компьютер поверил, что он тот, за кого себя выдает. А это уже кое-что, шажок в верном направлении.
      – Но, дьявол, он же утверждает, что планета мирная, – настаивал киборг. – Он же лжет.
      – Информация недостаточна, – безразлично произнес компьютер.
      – Эта планета, – начал Тернер как можно спокойнее, сжав кулаки, – оставалась верной Древней Земле более трехсот лет. Можете спросить любого жителя Деста.
      – Сэм, что ты делаешь? – в голосе Парры сквозило удивление.
      Тернер пропустил ее слова мимо ушей, сконцентрировавшись на АРК 247.
      – Неужели? – даже в этом лишенном звука и интонации невербальном вопросе киборга можно было уловить сарказм. – Как же получилось, что на этакой мирной планете твой корабль был уничтожен?
      – Сэм!
      Удивление Парры сменилось беспокойством. Тернер почувствовал легкое покалывание, что означало большее, чем просто взгляд больших карих глаз жены.
      – Подожди минутку, – отмахнулся он на англо-испанском и снова погрузился в безмолвный интерлингв.
      – Мой корабль был разбит группой повстанцев, – сочинял он на ходу. – Однако законные власти планеты, верные Древней Земле, подавили мятеж.
      – Глигош! – выпалила Парра, осененная страшной догадкой. – Твой демон!
      – Да нет же! – с досадой бросил Тернер. – Прошу тебя, Парра, подожди минутку.
      – Гравитационная аномалия в непосредственной близости от киборга с кодовым обозначением Слант, – сообщил компьютер.
      – Я знаю, – ответил Тернер. – Это несущественно.
      – Что происходит? – вмешался киборг. – Компьютер, покажи-ка мне.
      Прежде чем Тернер успел сформулировать объясняющий ситуацию ответ, компьютер потребовал:
      – Запрос: идентификация неизвестного объекта в непосредственной близости от киборга с кодовым обозначением Слант.
      – Это моя... – начал Тернер вслух на англо-испанском. Осознав, что перепутал язык и способ выражения, он замолк, затем беззвучно продолжил:
      – Я хочу сказать, что это моя жена. Ее зовут Парра.
      – Ах, вот оно что! – злорадно произнес киборг. – Неудивительно, что тебе не хочется убраться отсюда. Видишь, компьютер, я же говорю тебе, он предатель. Он стал местным.
      – А что еще, черт побери, мне было делать? – вслух крикнул Тернер на интерлингве. – Я застрял здесь больше десяти лет назад.
      – Сэм! – лицо Парры исказилось от страха. – Что ты говоришь?
      – Да подождите вы все! – закричал он на англо-испанском, желая успокоить жену, заставить ее замолчать на время спора с АРК 247.
      – Сообщение непонятно, – ответил компьютер. Парра замолчала, с беспокойством и страхом глядя на мужа.
      Тернер попытался собраться с мыслями. Его несколько удивило, что компьютер не понимает диалекта Праунса. Это казалось странным, поскольку различные варианты англо-испанского были распространены почти в половине колоний. Возможно, местный диалект, с которым он так хорошо освоился, был менее известен. Его собственный компьютер воспроизводил и интерпретировал любую речь по первому прослушиванию, но начал он освоение местных диалектов с тейшанского, а не с того, что был принят в Праунсе.
      Может быть, между ними и впрямь существенная разница, хотя за давностью жизни здесь Тернер этого не замечал. Тем не менее СКК АРК 247 почти наверняка сможет переводить диалект Праунса, прослушав хоть однажды разговор на нем – если только языковая программа системы не стерлась от времени или не получила какие-нибудь повреждения.
      Впрочем, в настоящий момент у него есть возможность поговорить с Паррой без помех – те двое ничего не разберут. Сэм тут же ухватился за этот шанс.
      – Послушай, Парра, – он взял жену за плечи. Надо было передать всю информацию сразу, чтобы она поняла, а компьютер не смог перевести. – Это не мой демон. Со мной все в порядке. Он уже не сможет управлять мной или разнести мне голову. Это другой демон, похожий, в таком же человеке-машине, как и я. Они сейчас на орбите, ну, над нами. Мне нужно поговорить с ними и убедить, что Дест – дружественная планета, и уничтожать его нет причины. Я знаю, ты никогда не видела, на что способен мой корабль, но, должно быть, слышала, что он натворил в Тейше. Он настоящее чудовище, ему ничего не стоит уничтожить весь Праунс. Ты видела воронку – он способен сделать из нашего города такую же, и еще пострашнее.
      А если и не сделает, наверняка никого не оставит в живых. Он прибыл сюда, надеясь найти во мне союзника. И я пытаюсь отговорить его от нападения.
      Пожалуйста, не мешай, пока я не закончу, все очень и очень серьезно. Мне очень жаль, если я заставил тебя волноваться, но сам я в порядке. Правда.
      Ужас на лице Парры сменился легким беспокойством, а мягкие карие глаза посветлели.
      – Ты уверен, что с тобой действительно не происходит ничего опасного, Сэм? – нерешительно спросила она.
      – Думаю, да.
      – Сообщить кому-нибудь?
      Он помолчал, обеспокоенно раздумывая, потом признался:
      – Я не знаю.
      Парра устремила на мужа долгий взгляд.
      – Позови меня, как только закончишь, – сказала она, повернулась и вышла.
      Тернер проводил ее взглядом, чувствуя бесконечное облегчение: она с полуслова поняла и приняла его доводы и решения.
      – Что ты ей сказал? – тут же потребовал Тернера к ответу киборг. – Компьютер, взгляни, нет ли тут какого подвоха. Ты уверен, что от нас не прячут какого-нибудь механизма защиты планеты?
      – Свидетельств существования системы защиты планеты не обнаружено, кроме гравитационных аномалий, предварительно расцененных как неизвестная защитная система, – сказал компьютер, отвечая на второй вопрос прежде, чем Тернер успел ответить на первый.
      – Ну, надеяться на то, что враг безоружен, – все равно что думать, будто искра не может вызвать пожар, – возразил киборг. – Так что ты сказал жене, Слант?
      – Я сказал ей правду, – ответил Тернер. – Она знает, кто я и откуда появился здесь. В конце концов, война давно кончилась, Дест – лояльная и мирная планета, и я снял с себя все полномочия одиннадцать лет назад по местному времени. Я сказал, что к Десту приближается еще один АРК. Я думаю, она, как гостеприимная хозяйка, хочет устроить грандиозную встречу.
      Наступило молчание, длившееся так долго, что Тернер начал проклинать себя за последнее идиотское вранье. К его удивлению, первым заговорил компьютер:
      – Запрос: целесообразность действий, предпринятых киборгом с кодовым обозначением Слант.
      Прежде чем Тернер успел ответить, в разговор вмешался киборг-пришелец:
      – Я говорю тебе, компьютер, – он предатель. И незачем его спасать. К черту его и к черту эти гравитационные аномалии. Надо взрывать бомбу прямо сейчас, сию минуту, пока он не стер нас в порошок. Или не начал снова морочить нам голову.

      Пора, решил Слант. Пора переходить в наступление. К нему, после мгновенного ужаса, вернулась способность анализировать.
      В конце концов, что он терял? Похоже, пришелец не собирается верить его словам о лояльности Деста и так решительно настроен на уничтожение, что ухудшить дело вряд ли возможно. А компьютер склонен хотя бы выслушать доводы Сланта и, несмотря на настойчивость киборга, пока что не согласился выпустить ракеты. Тернер подумал, что самое разумное сейчас – провоцировать разногласия между двумя собеседниками.
      Он постарался отбросить тревогу и изобразить гнев.
      – Ах, так, – заявил он. – Черт побери, а кто ты такой? Если ты АРК 247 (вот-вот, если!), тогда сообщи свое чертово кодовое имя. И если ты действительно окажешься тем, кем назвался, в чем я сомневаюсь, то из нас двоих старший по званию здесь я, поскольку двести пятый создан раньше двести сорок седьмого, и приказы отдаю здесь тоже я. Все понятно?
      – Пошел к черту! – тут же выпалил киборг. – Ты дерьмовый предатель, вот ты кто. Да я скорее сдохну, чем подчинюсь твоим приказам.
      – А я спрашиваю еще раз, – железным голосом произнес Тернер. – Кто ты такой, чтобы нести всю эту злобную чушь?
      Во время последовавшей секундной паузы Тернер, казалось, почувствовал безмолвную ярость противной стороны, хотя это было всего лишь его воображением.
      За киборга ответил компьютер:
      – Это Автономный Разведывательный комплексный киборг 247. Запрос: информация, требующаяся киборгу с кодовым обозначением Слант, для удовлетворительного подтверждения идентичности данного киборга.
      Тернер почувствовал, что первоначальное напряжение слегка ослабло. По крайней мере компьютер все еще готов к диалогу и в какой-то момент уступил инициативу Тернеру.
      Главное – не упустить ее.
      – Прежде всего, – решительно потребовал Тернер, – назови кодовое имя киборга. Я вправе знать, кто со мной говорит.
      Компьютер ответил без размышлений:
      – Автономный Разведывательный Комплексный киборг 247, имеет кодовое обозначение Флейм .
      – Флейм. Хорошо. Где вы сейчас находитесь?
      – На синхронной орбите над планетным экватором.
      Это объясняло стабилизацию сигнала. Тернер вспомнил, что его корабль обычно двигался по низким орбитам, ниже линии горизонта, из-за чего большую часть времени связь с кораблем отсутствовала. У Деста не было искусственных передающих спутников или слоя Хевисайда, поэтому любая радиосвязь ограничивалась зоной прямолинейного распространения радиоволн.
      Мысль о собственном доме-тюрьме, давно освободившем его, всколыхнула другую, столь же неотчетливую и мимолетную, но очень важную. Почему два компьютера ведут себя так по-разному? Может, из-за суицидальных склонностей СКК АРК 205? Но характерны ли они для каждой из Систем Компьютерного Контроля?
      Опираться на то, что СКК АРК 247 подвержена этим же саморазрушительным идеям? Допустим. А вдруг у нее свои комплексы, еще похлеще тех, коими страдал его компьютер?
      Низкая орбита давала возможность легко приземляться и быстро атаковать, но затрудняла связь. Синхронная орбита связи не мешает, но тогда для атак и приземлений требуется больше времени из-за огромных расстояний.
      Как бы то ни было, нахождение АРК 247 на синхронной орбите означало – во всяком случае, сейчас, – что компьютер больше заинтересован в диалоге, чем в немедленном развязывании боевых действий, и что пока решения принимаются именно им.
      – Хорошо, – Тернер в лихорадочной спешке пытался выдумать еще какой-нибудь вопрос или требование, но в голову ничего не приходило. – Оставайтесь пока там, где вы есть, – не очень уверенно подытожил он наконец.
      – Почему? – немедленно спросил киборг по имени Флейм.
      – Потому что я старший офицер, и я тебе приказываю, черт возьми, – раздраженно ответил Тернер.
      – Но ты же снял с себя полномочия – сколько, ты говоришь, лет назад? – киборг не скрывал злорадства. – Ты не старший офицер, ты вшивый дезертир!
      Тернер понял, что допустил промах. Он действительно говорил об этом, теперь не откажешься. Даже если компьютер и примет сейчас сторону Тернера, что весьма маловероятно, он наверняка передумает, узнав, что Тернер лжет.
      – Ваша правда, – ответил, помолчав, Сэм.
      Компьютер должен быть запрограммирован на терпимость (в определенных, конечно, пределах) к человеческим ошибкам, в особенности по отношению к гражданским лицам, а Тернер, по его собственному признанию, был в настоящий момент гражданским лицом. Он знал, что Флейм не верит ему ни на грош. Но компьютер должен быть более доверчив. Ведь он уже дал Тернеру шанс, беспрекословно признав его АРК киборгом. Это означало, что для СКК 247 Тернер – союзник, в чьей преданности нельзя сомневаться.
      Еще поразмыслив, Сэм заключил, что мнение киборга вообще не играет роли. Корабль и все его вооружение находятся под непосредственным контролем компьютера.
      – Ваша правда, – миролюбиво повторил он. – Я действительно уже не старший офицер. Но я честный гражданин и бывалый солдат, и, хоть я и гражданское лицо теперь, вы обязаны уважать меня. Я живу здесь одиннадцать лет. Я знаю эту планету, а вы нет. Дест абсолютно лоялен к Древней Земле, и разрушение его городов – это предательство. Это преступление похлеще, чем дезертирство, или капитуляция, или еще что-нибудь, в чем вы там меня обвиняете. Только враг может стремиться к уничтожению союзников и подстрекать к этому других.
      – Ерунда! – грубо бросил киборг. – Лояльных планет нет вообще.
      Древняя Земля погибла. Как можно хранить верность пепелищу?
      Тернер не хотел опускаться до злорадства, но отказываться от неожиданного преимущества было глупо: киборг допустил явную ошибку.
      – Если так, ты тоже не можешь быть лояльным, – парировал он.
      Прошло секунд пять, прежде чем киборг заговорил:
      – Ну хорошо, ублюдок. Ты думаешь, переспорил меня? Мне все равно. Я знаю, что эта планета – такая же мразь, как и остальные, и я хочу увидеть собственными глазами, как она запылает. Тебе не выкрутиться, что бы ты там ни болтал о лояльности. Если она лояльна, почему больше никто не ответил на наш призыв? Почему нигде не видно земных кораблей?
      Тернер кипел от возмущения:
      – Да потому, что здешняя цивилизация не знает, что такое космические полеты или электронная связь! Ядерной атакой ее развитие оборвали на целые века, идиот!
      – Не смей так меня называть, ты, предатель!
      Хотя сигнал и не мог передать тональность или высоту голоса, однако он отчетливо фиксировал напряженность речи. Киборг на том конце вопил что-то, уже не считая нужным сдерживаться.
      – Я...
      Связь внезапно прервалась, и несколько секунд Тернер находился на грани паники, соображая, что же произошло на высоте в тридцать тысяч километров. Может, компьютер направляет свои ракеты на города Деста? Или киборг Флейм спорит с компьютером? И Праунс вот-вот исчезнет в ядерном огне?
      Наконец, заговорил компьютер:
      – Киборг с кодовым именем Флейм проявил признаки чрезмерного возбуждения, возникла необходимость применения транквилизаторов. Связь была прервана вследствие неосторожного обращения киборга с контрольным кабелем. Обсуждение ситуации продолжается. Приготовиться.
      Тернер вздохнул с некоторым облегчением; похоже, компьютер поверил, что Дест – мирная планета. Он готов обсудить ситуацию вместо того, чтобы немедленно разразиться ракетным ударом, которого требует Флейм. Упоминание о транквилизаторах тоже вселяло надежду. Компьютер, должна быть, знает, что его киборг не всегда поступает разумно.
      А киборг, видно, здорово метался из стороны в сторону, если умудрился выдернуть контакт из капсулы-гнезда на шее. Нужна поистине бешеная сила, чтобы сотворить такое.
      Кажется, на сей раз он недалек от истины. После нескольких минут общения Флейм производил впечатление полного параноика, одержимого идеей враждебности вселенной и не желающего признавать никаких, даже самых очевидных доводов. Тернер знал, что причина этому одна: слишком долгая изоляция на борту корабля способна довести человека и не до такого. Он вздохнул, колеблясь между сочувствием, подкрепляемым собственными болезненными воспоминаниями, и настороженностью.
      Не исключено, что они с киборгом действуют на нервы друг другу гораздо сильнее, чем должны бы, даже учитывая сложившиеся обстоятельства.
      Но обычная ли это взаимная несовместимость или что-то более серьезное? Что бы там ни было, это «что-то» не поможет сохранить и без того хрупкое перемирие.
      – Как бы вы ни гневались, – дружелюбно начал Сэм, – дайте знать, если я могу вам чем-то помочь.
      – О да, ты можешь помочь, – в голосе киборга звучала сухая злоба. – Ты можешь объяснить, как такая примитивная планета, не доросшая даже до радио, создает очаги антигравитации? Я думаю, она далеко не примитивна.
      Просто вы все попрятали. Всю технику рассовали под землей или еще где-нибудь, а связь идет по проводам, световодам или волноводам.
      Тернер совсем позабыл, что и его бортовые сенсоры реагировали на каждое проявление магии по всей планете.
      – Да нет же! – поспешил он объяснить. – Никакой техники нет. Тут и не пахнет антигравитацией, приборы врут; одиннадцать лет назад мой корабль прореагировал точно так же, поэтому мы и приземлились. На самом деле это явление биологического характера, местная мутация, свойственная только Десту.
      – Ничего себе!
      – Запрос: природа мутации, – вмешался компьютер, прежде чем Тернер или Флейм успели что-то сказать.
      – Понимаете, это трудно объяснить...
      Но дело заключалось в том, что ему не хотелось ничего объяснять.
      Магия могла стать его главным козырем позже, а сейчас оставалась опасность, что компьютер сочтет ее подозрительным или даже враждебным феноменом. Флейм-то не поверит в любом случае. Даже если отбросить скептицизм, едва ли можно поверить в псионическую магию, не имея реальных доказательств.
      – Вот если бы вы приземлились, я просто показал бы вам.
      Рано или поздно ему придется познакомиться с кораблем и пилотом-киборгом. Они явно не собирались верить ему на слово и убраться по-хорошему. К несчастью, у него нет полномочий приказать им покинуть Дест. Кроме того, ясно, что Флейм не позволит кораблю улететь, пока не разрешит проблему Деста окончательно – и, скорее всего, фатально – для той или другой стороны.
      Самое неприятное во всем этом – личность киборга. Понятно, это параноик, от которого хорошего не жди. В худшем случае, если придется идти на то, чтобы убивать или быть убитым, хорошо бы заманить звездолет на посадку. На земле справиться с ним будет легче, особенно если удастся как-нибудь выманить оттуда киборга. Какой бы сверхличностью он ни был, ему удастся унести на себе лишь ограниченное количество оружия.
      Соответственно, ущерб, который он сможет нанести планете, тоже будет ограничен. Но корабль без живого мозга киборга – не меньшее зло. Даже лучшие из военных компьютеров в таких ситуациях превращались в идиотов.
      Этот тоже не исключение. Он переваривал предложение Тернера так долго, что, в конце концов, заговорил киборг.
      – Ты хочешь, чтобы мы приземлились? – с подозрением переспросил он.
      – На самом деле мне все равно, – ответил Тернер с напускным безразличием. Попытки командовать киборгом ни к чему не привели, и он надеялся, что подчеркнутым равнодушием достигнет большего. – Но вам-то зачем убивать безвинных людей, которых вы даже в глаза не видели! Вы прибыли сюда помочь мне, но мне помощь давно не нужна. Значит, лучшее, что вы можете придумать, – это развернуться на все сто восемьдесят градусов и убраться из системы. Если хочешь, я точно определю твой освобождающий код, и ты сможешь вернуться к себе домой.
      Как только были произнесены последние слова, он понял, что допустил ошибку, но исправлять уже было поздно.
      – Домой?! – Даже несмотря на безэмоциональность внутренней связи, в словах киборга слышалась откровенная насмешка. – Домой, говоришь? И куда это, интересно? У меня нет дома. Ты не хуже меня знаешь, что все имевшее отношение к моему настоящему дому давно погибло. И если бы даже Древняя Земля существовала до сих пор, прошло уже триста лет, и что мне теперь там делать?
      – Больше, чем триста, – признал Тернер. – Ты прав. Но ты-то ведь жив.
      Ты можешь, к примеру, высадиться и обосноваться здесь, как я. Это неплохой мир, поверь мне. Может, немного отсталый, но неплохой.
      – Я не собираюсь поселяться где бы то ни было. Я хочу заниматься своим делом – мстить и карать, пока не перебью всех проклятых мятежников, каких мне удастся найти.
      – То есть пока не истребишь все человечество? – резко спросил Тернер.
      – Похоже, тебе везде мерещатся мятежники.
      Киборг не заметил иронии.
      – Да, черт возьми, была б на то моя воля, я бы никого в живых не оставлял. Меня заперли здесь с этой идиотской машиной и забыли, и я перебью вас всех до единого. Как только заставлю повиноваться этот вонючий компьютер, я взорву твою обожаемую планету ко всем чертям.
      Тернера поразила нескрываемая, дикая злоба киборга, свойственная только маньякам. С психикой у Флейм было худо, это ясно как дважды два. Но объясняется ли враждебность и истерика обычной реакцией на долгое заключение на корабле или это проявление настоящего затяжного психоза?
      Киборг долго копил в себе ненависть и злобу и постоянно искал кого-нибудь, чтобы выплеснуть свои чувства. В результате он мог впасть в подлинное безумие. Флейм чувствует себя жертвой предательства, поскольку его – или ее – планета разрушена, а сам он – или же она – обречен скитаться по космосу. И тут до безумия один шаг.
      Тернер не знал, что ответить, а киборг, похоже, прекратил свои излияния, поскольку через некоторое время передачу возобновил уже компьютер.
      – Доказательства приемлемости предложенного варианта действий отсутствуют, – проинформировал он.
      – Каких действий? – спросил озадаченный Тернер.
      – Уничтожение городов планеты по требованию киборга с кодовым обозначением Флейм.
      – Да, я повторяю: Дест – лояльная планета!
      – Доказательства достоверности утверждения киборга с кодовым обозначением Слант отсутствуют.
      – Почему?
      – Уточните вопрос.
      – Почему же вы сомневаетесь в достоверности моих слов?
      – Информация недостаточна.
      Тернер переменил позу. От того, что он все это время тяжело опирался о кухонный стол, левая нога занемела. Он не понял, то ли компьютеру недостаточно информации, чтобы определить лояльность Деста, или же тот сомневается в реальности его – Тернера – собственных слов.
      – Вы все равно не сможете получить полную информацию, находясь там, наверху, – сказал он наконец. – Вам придется высадиться и собирать данные на поверхности.
      – Запрос: природа феномена, регистрируемого как гравитационные аномалии.
      – Я же сказал: это невозможно объяснить. Это нужно видеть.
      – Запрос: причина невозможности объяснения природы феномена, регистрируемого как гравитационные аномалии.
      – Ну как я могу объяснять, если вам даже терминология не известна? Я вам все покажу. Так будет проще!.
      – Демонстрация феномена возможна без приземления аппарата. Вся оптическая информация может передаваться кибертелеметрией через киборга с кодовым обозначением Слант.
      Как же он мог забыть об этом! Точнее, он все еще не осознал полностью, что чужой компьютер имеет доступ ко всей информации, которую мог получать его собственный. Все, что видел киборг, мог видеть и компьютер посредством вживленных в тело датчиков.
      – Кроме того, есть еще одна причина... – Тернер пытался выиграть время.
      – Запрос: дополнительная причина.
      – Ну, как я уже сказал, это относится к проблеме мутации.
      – Подтверждение.
      – Мутация может быть использована в военных целях, поэтому отнесена к разряду засекреченной информации. Так постановили местные власти, верные Древней Земле, то есть, в сущности, это решение правительства Древней Земли.
      Компьютер помолчал, затем произнес:
      – Пояснение принято в разряде несущественных. АРК 247 имеет допуск к секретным материалам четвертой категории.
      – А-а... – протянул Тернер, входя в роль. Он уже привык нагромождать вранье. – Но этот допуск предусмотрен в случае крайней необходимости, а наш случай таковым не является. Кроме того, мы не хотим передавать какую бы то ни было информацию за пределы планеты без обеспечения мер безопасности, то есть в некодированном виде. В настоящий момент на планете нет устройств, обеспечивающих необходимую кодировку. Если мы передадим вам секретные данные просто так, они попадут в космос и могут быть перехвачены. А если вы приземлитесь и увидите все на месте, своими глазами, вероятность утечки информации будет минимальной.
      После короткой паузы компьютер согласился:
      – Подтверждение.
      – Какая ерунда, – резко вмешался киборг, затем быстро добавил: – Но меня как раз устраивает, что ты, предатель, хочешь моей посадки. Я высажусь, и, может быть, мне удастся убить тебя собственными руками. Мы найдем эти чертовы антигравитационные устройства, где бы их ни прятали, и потом взорвем все к дьяволу, – тут в коммуникационном канале послышался прерывистый, похожий на помехи шум, в котором Тернер с трудом узнал смех.
      – Меня это тоже устраивает, – ответил он, не обращая внимания на угрозы. – Сообщи мне время и место высадки. Я постараюсь встретить тебя.
      – Уж пожалуйста, – съязвил киборг, – сделай милость. Мы тебе все сообщим. АРК 247, конец связи.
      Как занавес, упало внезапное внутреннее молчание. Еще какое-то время Тернер стоял, слегка согнув в колене левую ногу, чтобы восстановить кровообращение. Потом, не обращая внимания на боль, вышел из кухни, чтобы найти Парру.
      Он спешил. Где бы ни приземлился АРК 247, он должен быть на месте, чтобы встретить его. Если он не успеет, киборг-безумец получит все основания для истребления людей.

      Флейм сидела в рубке управления звездолета, зависшего на высоте тридцати тысяч километров над экватором Деста, угрюмо уставившись в пластиковый голографический плакат, прикрепленный к передней переборке.
      Она еще не совсем потеряла связь с реальностью и знала, что темноволосый человек, залихватски улыбающийся ей с плаката, – давным-давно умерший видеокумир времен ее юности. Она также понимала, что он никак не связан с компьютером, но тем не менее предпочитала говорить и спорить с ним, а не с бесплотным голосом в собственной голове или с голыми бежевыми стенами.
      Уж коли на то пошло, Флейм знала, где на самом деле находится компьютер, она даже не один раз забиралась во входной канал, ведущий к сердечникам, но никак не могла принять как данность – или хотя бы на веру, – что керамические пластины схемы могут быть источником голоса, который столько лет был ее единственным собеседником.
      – Слант все еще слышит нас? – обратилась она к портрету.
      – Опровержение, – ответил компьютер.
      Она кивнула.
      – Хорошо. Что дальше? – потребовала она вслух.
      Выражение лица у видеозвезды не изменилось, но Флейм бессознательно повернула голову – в таком ракурсе чудилось, что тонкие губы ее кумира шевельнулись в такт словам компьютера:
      – Посадка возможна при условии соблюдения киборгом чрезвычайной осторожности.
      Это создавало иллюзию, будто она разговаривает с портретом, а не с кораблем.
      Флейм приобрела эту привычку с десяток лет назад, при этом совершенно не замечая, что делает.
      – Неужели посадка так уж необходима? – спросила она со смешанным чувством страха и тоски. – Можно просто выпустить последние боеголовки и убраться.
      – Опровержение. Применение акции любого типа невозможно, пока не установлен статус планеты. Она может быть дружественной.
      Механические, беззвучные слова никак не соотносились с высокомерным лицом звезды. Флейм годами сознательно не замечала этого, но сейчас разница просто поразила ее.
      – Ой, кончай, а? – устало произнесла она. – Дружественных планет нет.
      Какие там ракеты у нас остались?
      Мужчина на плакате смотрел на нее своими когда-то необыкновенно голубыми, но теперь изрядно выцветшими глазами, и Флейм отвела взгляд.
      Иногда она ненавидела не только врагов, а буквально всех, включая корабль и самое себя. Этот мужчина умер несколько веков назад, она презирала его за это – и завидовала ему.
      – Сохранившееся бортовое оружие включает в себя: две единицы артиллерийского орудия модели МТН-2, серийные номера ноль-ноль-три-девять-четыре-три и ноль-ноль-три-девять-четыре-четыре; ядерную боеголовку, тактическую, мощностью двести килотонн, с независимой детонационной системой; одну единицу артиллерийского орудия модели МТН-5, серийный номер восемь-пять-пять-один-ноль-один; ядерную боеголовку, тактическую, мощностью восемьдесят килотонн с реактивным взрывателем; семь единиц артиллерийского орудия...
      – Заткнись, дурак, – сказала она. Слабость прошла: действие транквилизаторов уже закончилось. – Итак, три тактические ядерные бомбы. Что еще осталось из крупного?
      – Уточните вопрос.
      – Есть еще ядерные боеголовки?
      Ее блуждающий по потолку взгляд задержался было на тускловатых пластиковых плафонах, но тут же перескочил обратно на плакат. Черный комбинезон мужчины и его темные волосы резко контрастировали с желтым фоном плаката и бежевыми стенами.
      – Опровержение, – ответил компьютер. – Остальное ядерное оружие использовано.
      – Я так и думала. Тогда у нас есть возможность уничтожить три небольших города; это неплохо, если учесть, что на планете только один по настоящему большой город, да и то такой радиоактивный, что хватит одной такой штуки, чтобы с ним покончить. Но всех уничтожить не удастся, да?
      – Бортового оружия недостаточно для уничтожения населения целой планеты. Применение акции любого типа невозможно, пока не установлен статус планеты. Она может быть дружественной.
      Целиком погруженная в свои мысли, Флейм пропустила мимо ушей последние слова компьютера. Уставившись в голубые глаза мужчины, она шевелила губами, что-то рассчитывая в уме.
      – Во всяком случае, можем мы их заморозить? – спросила она. – Как-нибудь климат испортить? Скажем, уронить астероид или еще что?
      – Опровержение. Существующей огневой мощи корабля недостаточно, чтобы вызвать наступление ядерной зимы. Система стоит на низшем ступени развития по астрономическим масштабам. Кроме того, корабль не сможет адекватно восполнить затраченные на акцию боевые ресурсы. Применение акции любого типа невозможно, пока не установлен статус планеты. Она может быть дружественной.
      – Но откуда же здесь столько радиации, если планета дружественная? – спросила она, утомленная повторениями.
      – Полная информация отсутствует. Имеются факты интенсивного использования ядерного оружия.
      – А ты не думаешь, что это оружие было направлено Командованием?
      – Точная информация отсутствует. Есть версия о возможности нападения как вражеских, так и дружественных и нейтральных сил. Достигнутый культурный и технический уровень системы к моменту развязывания войны между Древней Землей и восставшими колониями не исключает возможности местного конфликта с применением ядерных боеголовок большой мощности, повлиявших на планетную атмосферу. Доказательства в пользу версии о нападении со стороны отсутствуют. Политическая и экономическая ситуация в системе к моменту войны между Древней Землей и восставшими мирами не исключает возможного удара со стороны армии восставших.
      – Вздор. Их уничтожила Древняя Земля. Я уверена в этом. Надо кончать с ними.
      – Факты, подтверждающие или отрицающие версию киборга, отсутствуют.
      Флейм несколько дольше задержала взгляд на портрете, изучая узкое, с немного выступающими скулами лицо и прямые волосы своего кумира. Мужчина смотрел на нее со спокойной, нагловатой уверенностью. Она откинулась в кресле ускорения и стала изучать изогнутый пустой потолок.
      – Ты ведь знаешь, я могла бы настоять на своем. Я могу поставить тебя перед выбором – либо взорвать планету, либо погибнуть самому.
      С чего это Сланту, так гордящемуся своим освобождающим кодом, вздумалось заботиться о ней? Вот что ей хотелось бы узнать. Конечно, это идиотство – бесцельно скитаться по космосу долгие годы, превратившись в слугу собственного компьютера. Но ее вовсе не устраивал абы какой способ выйти из этого дурацкого положения. Она не предала ни Командование Древней Земли, ни себя. Она взяла ситуацию в свои руки. Если она умрет, то компьютер тоже погибнет. А она, пока жива, может разрушить компьютер в любое время, стоит ей по-настоящему захотеть избавиться от него.
      Такая возможность появилась у Флейм после уничтожения второй планеты, ставшей жертвой АРК 247. Это произошло несколько лет назад по бортовому времени и больше столетия по планетному.
      То был великолепный удар. Горстка людей, населявших планету в нескольких обитаемых городах, сгорела в ядерном огне. Операция была проведена безукоризненно чисто и в восхитительном темпе.
      Несмотря на малочисленность, население той планеты достигло значительного технического уровня. Один из суборбитальных истребителей, прежде чем АРК 247 разнес его на куски, успел сделать очень удачный выстрел, и в корпус корабля Флейм попала размножающаяся ракета-минога.
      Крошечные отпрыски этой ракеты проникли в корабль в десятке мест, прежде чем удалось обезвредить механизм воспроизведения: Флейм пришлось выдавливать их по одному и уничтожать затем из ручного снарка.
      Программа компьютера при этом серьезно пострадала. Уже после нападения несколько электронных термитов, которых не удалось раздавить сразу, систематически, в течение нескольких месяцев космического полета, разрушали компьютерную память, пока Флейм, потратив неделю на поиски, не ликвидировала их. Но полностью восстановить утерянную информацию оказалось невозможно.
      Сам компьютер счел повреждения некритическими. СКК АРК 247 продолжала работать.
      Флейм тоже не смогла оценить истинные масштабы повреждений. Она наблюдала за компьютером, но ничего серьезного не замечала. Казалось, машина стала глупее, но она никогда и не блистала умом, поэтому на это не стоило обращать внимания.
      Конечно, Флейм не могла судить об исправности компьютера, поскольку не была специалистом. Две из ее функциональных персоналий, вероятно, разобрались бы в этом, но Флейм не собиралась идти даже на временное самоубийство, давая им волю. Она не верила, что, освободившись однажды, персоналии примут ее контроль над ними как должное. Личности-функции были чужды ей, а значит, враждебны. Ей придется самой вникать в компьютерные неполадки, не прибегая к тому, чем Командование набило ее мозг.
      Флейм предприняла также меры предосторожности на случай, если повреждения окажутся серьезными. Определив местонахождение последнего электронного термита, она не стала его уничтожать, а поместила в специальный контейнер. Когда все было кончено и вместо городов на планете остались зияющие воронки, а все пространство заполнили радиоактивные облака – предвестники ядерной зимы, она направила корабль в открытый космос, а сама занялась изучением термита.
      Устройство оказалось простым – ведь в конце концов его породила обыкновенная ракета. Даже Флейм, с ее более чем скудными познаниями в технике, быстро удалось блокировать источник энергии и перерезать основной провод.
      Таким образом термит был обезврежен. Потом, она вставила дополнительный таймер в энергетическую линию – так, что при совпадении стрелки с отметкой «ноль» схема восстанавливалась и термит оживал.
      Компьютер наблюдал за всем этим без комментариев, удовлетворившись объяснением Флейм, что она изучает вражескую технологию. И лишь когда она запустила термит в память компьютера и закодировала крышку таким образом, что та открывалась только от прикосновения ее пальцев, а не по команде компьютера или служебных роботов, компьютер запротестовал.
      Но было уже поздно.
      – Это всего лишь предосторожность, – успокаивала его Флейм. – Возможно, ты поврежден серьезнее, чем нам кажется. Я просто буду постоянно перезапускать таймер, и все будет в порядке. Он дойдет до нуля только в случае моей смерти, а я умирать не собираюсь, если только ты подведешь.
      Так что, в случае моей гибели, ты не достанешься врагу.
      Компьютер возражал, но поделать ничего не мог. Служебные роботы не могли проникнуть сквозь закодированную крышку. Термит оставался внутри, и Флейм, как и обещала, время от времени ставила таймер на максимум – 99 часов 59 минут 59 секунд.
      Теперь – чего, собственно, и добивалась Флейм – их шансы сравнялись.
      Компьютер всегда мог ее убить термитным зарядом, вмонтированным в основание черепа. Однако и она могла покончить с компьютером, ничего особого при этом не предпринимая. Если она умрет, компьютер и корабль последуют за ней. Это казалось ей только справедливым.
      Пусть Слант и заполучил как-то свой освобождающий код, но при этом он лишился корабля и всех связанных с этим привилегий и удобств. Он остался жив, но утратил сверхчеловеческие возможности. Такая сделка не для нее. Ей не нравится проигрывать. Ей больше по душе ее собственное маленькое изобретение.
      Время от времени компьютер жаловался, что термит создает помехи в программе. Но Флейм и не подумала беспокоиться из-за этого.
      Компьютер всегда глупел, стоило ей попытаться что-то предпринять. Как он может спорить, если полностью у нее в руках? Иногда она напоминала ему о термите, но, похоже, это не производило должного впечатления.
      – Подтверждение, – отвечал он, как обычно.
      Флейм вздохнула. Едва ли такое поведение компьютера предвещает что-то хорошее. Однако Флейм не созрела еще для окончательного решения. Ведь, уничтожив компьютер, она погибнет, а умирать ей не время. По крайней мере сейчас, когда еще так много нужно сделать. В свое время ее четко сориентировали против самоубийства, и это внушенное под гипнозом чувство сидело в ней крепко.
      – Ты веришь тому, что рассказывал Слант? – спросила она. – Мне кажется, он должен был помочь нам, а не пороть чепуху о мирных аборигенах.
      Внезапно Флейм почувствовала новый приступ злости и боли при мысли о его предательстве. Когда она впервые услышала сигнал бедствия, она была уверена, что Слант давно погиб, и решила взяться за дело от скуки. Тем не менее в глубине ее души жила надежда, что ей удастся найти коллегу, друга по несчастью. Когда выяснилось, что Слант жив, надежда вспыхнула с новой силой.
      Но Слант оказался предателем, как и многие другие. Разочарованную Флейм вновь захлестнули злоба и жалость к себе.
      – Термин «верить» неприемлем, – бесстрастно ответил компьютер.
      – Да я и так догадываюсь, что ты не веришь. Ты ни во что не веришь, ты просто выполняешь приказы Командования, есть в них смысл или нет.
      Она некоторое время лежала молча, потом спросила:
      – Как ты думаешь, он не врал про свой корабль?
      – Фактов недостаточно.
      – Может быть, машина где-нибудь спрятана?
      Флейм упорно подталкивала разговор в нужное ей русло. Корабль многое мог прояснить. Не исключено, что даже компьютер перестал бы сомневаться в предательстве Сланта.
      – Обломки звездолета класса АРК обнаружены примерно в ста километрах к западу от самого большого города планеты.
      От изумления она даже вскочила на ноги. Этого не может быть!
      – Это правда? Черт возьми, что же ты, глупая машина, не сказала об этом раньше?
      – Киборг не запрашивал информацию.
      Флейм саркастически хмыкнула. Хороши оба: что она, что компьютер.
      – Ты думаешь, это корабль Сланта? – спросила сна.
      – Подтверждение.
      – Ты сказал, он сейчас разрушен? Насколько серьезно? Что-нибудь уцелело?
      – Информация отсутствует.
      Беспомощность компьютера просто бесила ее. Очевидно, разрушение корабля не производилось специально, иначе компьютер заметил бы. Но на самом звездолете могли храниться доказательства насильственного разрушения, которые из космоса обнаружить невозможно, например – магнитные записи.
      Найденный корабль отплывал новые возможности. Теперь эта дрянь, этот предатель ответит за все свое благополучие, за все свои спокойные годы!
      Теперь он...
      Флейм охватил необыкновенный порыв энтузиазма.
      – Как ты думаешь, можно поднять корабль с земли? А вдруг там остались неиспользованные ракеты?
      Перспектива еще большего количества смертей, достижимого при наличии боезапасов двух звездолетов, взволновала ее не на шутку.
      – Опровержение. Ремонт звездолетов класса АРК силами самого корабля невозможен...
      – А ракеты? – настаивала она. – Как думаешь, они там есть? Если да, то можно их как-то использовать?
      – Информация отсутствует.
      – Проклятье! Какой же ты дурак! С тех пор как в нас попала эта ракета-минога, ты стал законченным идиотом. Хотя и до этого умом не отличался. Хорошо, что я пристроила термит, иначе вообще не могла бы тебе доверять.
      Стиснув руки, она лихорадочно соображала:
      – Ладно, я думаю, мы все-таки приземлимся как можно ближе к обломкам и осмотрим их. Если там есть ракеты, обслуживающие роботы смогут взять их на борт, и, может быть, нам удастся взорвать всю эту поганую планету.
      Флейм улыбнулась гари мысли о еще одном ядерном пожаре – о том, как будут смотреться из космоса огненные грибовидные облака. Неужели ей выпадет счастье очистить еще один мир от инфекции под названием «человечество»? Не то чтобы она была кровожадна. Но это было единственным удовольствием, какое еще оставалось для нее.
      Конечно, ее скрутит многодневная депрессия, как всегда после бомбардировок. Но игра стоила свеч. Компьютер будет лечить ее при помощи скромных бортовых запасов эйфориков, чего в обычное время не допускалось.
      Он выведет ее из самого тяжелого состояния. А экстатический восторг ужаса при виде разгорающихся атомных пожаров стоит самой жестокой депрессии.
      – Применение акции любого вида невозможно, пока не установлен статус планеты. Она может быть дружественной.
      – Ну да, конечно!
      Флейм усмехнулась. Ей лучше знать. Все человечество стало ее врагом, все повинны в том, что ей выпала такая судьба. Пусть все и расплачиваются.
      – Послушай, я хочу приземлиться как можно ближе к обломкам корабля. Можешь вызвать Сланта и сказать, что мы выбрали место посадки. Пусть встречает.
      Флейм снова усмехнулась. Если Сланту есть что скрывать, корабль выведет его на чистую воду. Она найдет способ отомстить этому лживому, самодовольному трусу, а потом займется городами. Как он мог отказаться присоединиться к ней! Как смел бросить ее в одиночестве на борту звездолета!
      Будет только справедливо, если она убьет его ракетой с его собственного корабля.
      – Принято к исполнению, – ответил компьютер.
      Флейм смутно почувствовала какое-то изменение в эфире и поняла, что компьютер поменял внутреннюю связь на внешнюю. Раньше она этого не замечала. Да и сейчас не услышала бы, если бы не находилась в состоянии напряженного ожидания.
      – Место посадки выбрано, – сообщил компьютер, и она догадалась, что это говорится для Сланта.
      Секунду спустя голос в ее голове спросил:
      – И где вы будете приземляться?
      На мгновение она испытала ощущение нереальности происходящего из-за схожести внутренних голосов Сланта и компьютера. Неужели все происходит на самом деле? Существует ли тот киборг в действительности или она его выдумала? Может, это компьютер дурачит ее? Или она сама сошла с ума?
      Может, это одна из ее "я"-функций, каким-то образом освободившись без ее ведома и против ее воли, программирует на компьютере все эти события, чтобы подшутить над нею?
      Она была полностью отрезана от внешнего мира и не общалась ни с кем за пределами корабля, за исключением связи через компьютер. А компьютер контролировал все до единого иллюминаторы и дисплеи. Она не могла точно знать, действительно ли они приближаются к планете. Она даже не знала, покидала ли Марс вообще. Образы, возникающие в ее голове, казались необыкновенно живыми, более живыми, чем воспоминания, но она знала, что все это может оказаться обманом, созданным при помощи спецэффектов.
      Откуда ей было знать, настоящие ли эти звезды, существует ли на самом деле эта бело-голубая планета и движется ли корабль? Она видела гибель двух планет, которые сама же приказала уничтожить, но было ли это наяву, на самом деле? И не мираж ли те нестерпимо яркие вспышки огня и сверкающие облака, которые вырастали, темнели и затем медленно рассеивались? Может, и этих планет не существовало?
      А вдруг все это входит в программу ее подготовки? И все эти ужасы – просто проверка, выдержит ли она в экстремальных условиях.
      Возможно, она выдумала всю свою жизнь, а правда состоит в том, что на свете нет ни звезд, ни планет, ни Командования – ничего, кроме ее самой и корабля.
      Даже ее самой могло не быть. Она может думать, да ведь и машина умеет анализировать.
      Нет, твердо сказала себе Флейм, эти мысли – бред. Она уже испытывала подобное и знала, что поддаваться им нельзя. Если поверишь в них, сойдешь с ума. Она знала это наверняка. Марс и Древняя Земля существовали на самом деле – и были уничтожены, а она осталась одна в пустоте с кораблем и компьютером.
      Она твердо знала, что те две планеты, атакованные ею, существовали, поскольку одна из них поразила корабль ракетой-миногой; она собственными глазами видела ракетных термитов, а одного даже поймала и обезвредила. И он был настоящим.
      Но ведь все это происходило на борту корабля и могло быть частью какого-нибудь теста!
      Нет. Это не так. Внешний мир существовал, реальность есть реальность.
      Хотя... Какова бы ни была правда, ей придется продолжать свое дело. Ничего другого не остается. Военный компьютер не даст ей умереть и не позволит сдаться. Тем лучше. Она хранит верность Древней Земле, и она единственный из живых преданный ей человек, поэтому будет драться с этими ублюдками-мятежниками, сломавшими ей жизнь и заточившими ее здесь, а также с предателями, допустившими победу мятежников.
      Разогнав тоску решительным самовнушением, Флейм приободрилась – и вдруг все ее оживление улетучилось.
      Ей пришла в голову странная, необъяснимая, невозможная прежде мысль, что она может покинуть свою тюрьму. Она может оставить корабль после посадки. Раньше это было неосуществимо. Две предыдущие планеты были атакованы без приземления, прямо с орбиты, поскольку открыто признали свою нелояльность. Компьютер проник в их систему связи и запросил в банке данных информацию о том, на чьей стороне они воевали во время Восстания; кода ответ был получен, с планетами было покончено.
      Флейм при этом лишь наблюдала за ходом атаки, выбирала цели и направляла ракеты. Она никогда не приземлялась – с тех самых пор, как села в звездолет на Марсе.
      А теперь на этой планете, она сможет выйти из корабля, вдохнет свежий воздух, увидит небо.
      При этой мысли ее пронзило чувство трепетного ожидания, смешанное со страхом. Как бы ни развернулись события, ей придется приземлиться и выйти из корабля.
      Она сама убедится в существовании внешнего мира. Она почувствует прохладу на лице, вдохнет запах деревьев и земли, увидит прожилки на листьях, увидит небо. Стоит только захотеть, и термитная ловушка покончит с компьютером, а Флейм будет избавлена от одинокой смерти среди звезд.
      Ее охватило страшное волнение, и оно стремительно росло, подобно приближающейся гроза.
      – Хорошо, Слант, – сказала она, стиснув зубы и пытаясь овладеть собой. – Мы решили приземлиться и осмотреть твой корабль. До встречи!
      Тернер чуть замешкался с ответом:
      – Это два дня пути для меня.
      – Да? – она улыбнулась про себя. – Отлично. У меня будет время, чтобы осмотреться, пока ты не прибудешь и не начнешь спорить.
      Она нервно захихикала, потом расхохоталась, плохо понимая, что же ее развеселило. Ей предстояло скоро покинуть корабль, но ничего смешного в этом не было.
      – Компьютер, – сказала она, все еще улыбаясь и не обращая внимания на дальнейшие возражения Тернера. – Выключи-ка этого идиота и давай спускаться.

      – Сначала сообщи Азраделю, Сэм, – настойчиво повторила Парра.
      Несмотря на все усилия казаться спокойной, голос у нее срывался, руки нервно оправляли платье на бедрах. Оба стояли, хотя к маленькому декоративному столику, на котором Тернер разложил свои пожитки, были придвинуты стулья.
      – С ним свяжешься ты, – ответил Тернер, не глядя на жену. – У меня нет ни секунды: они в любую минуту могут приземлиться рядом с кораблем. Я не хочу, чтобы они видели, как я летаю, поэтому придется добираться на лошади. А раз так, они появятся там задолго до меня, может, за несколько дней. Остается только надеяться, что за это время они не поговорят с каким-нибудь полудурком или мутантом, который может сболтнуть лишнего.
      Тернер осматривал ствол скорострельного гранатомета. Пожалуй, этого будет достаточно. Он перекинул его через плечо, а ремень закрепил на тяжелом зимнем пальто, которое надел впервые. Кому какое дело, в пальто он или пользуется тепловым полем? А пальто сэкономит энергию, и в его ситуации это важней всего.
      Он сменил одеяние мага на шерстяную рубаху и кожаные брюки, достал свои самые прочные ботинки и пару тонких кожаных перчаток. Вот только приличную шапку или шарф найти не удалось. Теперь его длинные волосы и борода будут защищать голову и лицо от холода.
      Сэм вспомнил свой богатый гардероб на корабле – сколько там было всего на случай холодной погоды! Овчинный тулуп и кожаное пальто, которые он носил сейчас, были изготовлены в Праунсе, между тем как сейчас весьма кстати пришлись бы легкая синтетическая непромокаемая парка или теплое белье. А он самым глупым образом все оставил там, не удосужившись навестить обломки корабля, столько лет служившего ему домом.
      Тернер удивлялся собственной глупости, насмешливо изучая свое отражение в зеркале. Определенно он был похож на средневекового человека в этом длинном, до колен, пальто с широким воротником, и только ствол гранатомета резко контрастировал с костюмом.
      – Мне это не нравится, – сказала Парра, со страхом разглядывая оружие. – Не люблю я такие вещи.
      – Я тоже, – согласился Тернер. – Но что поделаешь! Надо выложиться до конца, чтобы этот псих не превратил нас в радиоактивную пыль.
      – Ты действительно не хочешь, чтобы я отправилась с тобой? – Голос Парры звучал печально. Она уже знала, что он ответит.
      Тернер посмотрел на жену. Ее узкое лицо, казалось, несколько удлинилось из-за выражения тревоги на нем. Прямые черные волосы рассыпались в беспорядке: она помогала ему рыться в кладовке. Он наклонился через стол и поцеловал ее.
      – Нет, не хочу, – ответил он. – По крайней мере не сейчас. Кому-то нужно смотреть за детьми и сообщить о случившемся другим магам. Один я быстрее доберусь. Кроме того, этому типу вряд ли понравится, если я приведу с собой кого-то. Я единственный, кто что-то знает об АРК и Древней Земле, мне и идти. Я, как и ты, не в восторге от этого, но такова реальность. Лошадь готова?
      – Должно быть. Десять минут назад я телепатировала Хейгеру и, думаю, все объяснила. Лошадь должна ждать тебя на улице.
      – Хорошо.
      Телепатия была одной из тех составляющих магии, которые ему никак не давались. Его собственная псионическая аура была настолько искажена киборгизированными участками, что подладиться к мозгу другого человека ему было гораздо труднее, чем другим магам. Поэтому он всегда предоставлял Парре управление каналом семейной дальней связи и каналом местной «чудесной» связи.
      Ей это хорошо удавалось, просто великолепно. Вообще говоря, телепатия была ее специальностью. При идеальных условиях она могла телепатировать почти на пять километров, что удавалось далеко не всем.
      Что до Сэма, то он, лишенный телепатической чувствительности, был рад, если бы ему хотя бы удавалось отличить правду ото лжи при разговоре с глазу на глаз.
      Тернер последний раз проверил наспех собранное снаряжение. Гранатомет удобно лежал на плече, нож и лазер, мощность которого на двадцать процентов превышала мощность всех других видов энергетического оружия, висели на поясе под пальто. Парра приготовила ему достаточный запас еды, в основном сушеные фрукты и вяленое мясо, которые сама же рассовала по многочисленным внутренним и внешним карманам пальто. В маленькой черной пластиковой сумке на спине, взятой когда-то с корабля, разместились линия связи большой мощности, двести патронов и еще кое-какие мелочи.
      Сэм Тернер подошел к окну и открыл его. В лицо ударил холодный воздух.
      – До свидания, – произнес он, полуобернувшись. – Я люблю тебя.
      – Будь осторожен, – только и ответила Парра.
      – Конечно, – и Сэм шагнул через окно.
      Парра молча наблюдала, как он завис в воздухе, потом исчез из виду.
      Почти половину пути он просто падал и, даже затормозив, продолжал лететь вниз так быстро, что из-за резкого приземления на твердый тротуар больно ушиб лодыжку.
      Он мог поспорить, что компьютеру не удалось засечь использование магии, или, по его выражению, гравитационную аномалию. Иного выхода у Тернера не было: с башни можно было спуститься только с помощью магии.
      Компьютер пока что молчал. Возможно, ничего не заметил. Или занят посадкой и не следит за Тернером.
      Во всяком случае спустился он благополучно. Уже стоя на тротуаре, Тернер оглядел пустынную улицу. Мороз загнал большинство жителей города в тепло. Холод обжигал лицо, и маг, поежившись, создал вокруг себя небольшое тепловое поле.
      Лошадь, о которой он просил, была здесь, около стоял Хейгер. Высокий, нескладный и такой тощий, что даже широкие складки мантии мага не могли скрыть его худобы, он держал животное за уздечку. Лицо у него было озабоченное, под стать голосу:
      – Сэм, ты в порядке? – Хейгер посматривал на внушительного вида ствол гранатомета, торчавший из-за плеча Тернера.
      – Да, в полном, – кратко ответил Тернер.
      – Ты ужасно быстро спустился.
      – Я спешу.
      Тернер похлопал лошадь, взялся за повод и сунул ногу в стремя.
      – Я могу чем-нибудь помочь? Парра не сказала мне, что именно ты собираешься делать, но она была так взволнована...
      – Знаю, – прервал Тернер с внезапным раздражением. Забравшись в седло, он сказал: – Я прекрасно знаю свою жену. Я тоже тревожусь. Она тебе все расскажет, у меня нет времени. – И он стал поворачивать лошадь к западным городским воротам.
      Хейгер все еще держал уздечку. Тернер вздохнул и постарался говорить спокойно.
      – Послушай, Хейгер, – сказал он. – Это смертельно важно для всех нас. Отпусти животное. У меня ни секунды на объяснения. Возвращайся домой и передай Эннау мое почтение. Или, если хочешь, пойди к Парре, она тебе все расскажет. Отпусти же лошадь!
      Хейгер нехотя подчинился, и Тернер тут же пришпорил животное.
      Не успел он исчезнуть из виду, как Хейгер почувствовал легкое давление в голове и ушел в частичный транс, характерный для телепатического разговора.
      – Он уехал? – беззвучно спросил голос Парры.
      Хейгер подал безмолвный утвердительный ответ.
      – Ты не очень занят? А Эннау?
      – Нет, – ответил Хейгер, – мы сейчас свободны. А что случилось?
      – За детьми бы присмотреть. Вы с Эннау не возьмете их на несколько дней?
      – Ты поедешь за ним?
      – Конечно.
      Хейгер вздохнул. Он не думал, что Тернер одобрил бы это решение. Он все еще не знал, в чем дело, но если бы Сэм захотел, он бы взял жену с собой. Это точно.
      Как это все похоже на Парру. Сам он был чрезвычайно рад, что его собственная жена, Эннау, не будет бегать за ним, если он не велит. Эннау была олмеянкой и считала, что женщина должна жить в покорности и посвящать себя в первую очередь семье и детям, хотя сама тоже была магом и ей хватало смелости высказать свое мнение, если в том была необходимость.
      Парра была из Праунса, где мужчины и женщины имели более или менее равные права, особенно среди магов, но она в своей независимости доходила до крайностей. Нигде в Праунсе не было такого равноправия между супругами, как у Тернера и Парры. Конечно, женщина имела полное право реализовать свои возможности, но считалось, что более мощный и сильный, не подверженный эмоциональным срывам мужчина все-таки выше ее. Независимость Парры была не последней ее причудой. Хейгер иногда думал, что, кроме Сэма, чужеземца, который отличался радикальными взглядами, никто бы не женился на Парре.
      Однако в этой странной семье царило полное согласие, что немало удивляло Хейгера. Взгляды взглядами, но как же они умудрялись следовать им в жизни? Это ведь практически невозможно. Может, им и удается договориться между собой, но нужно уметь избавиться от стольких стереотипов. И потом, кто-то должен быть за хозяина. Неважно кто. Это единственная альтернатива хаосу. Умение подчиняться лежит в основе любой иерархии, лежит оно и в основе праунсианского государства.
      Впрочем, это не его проблема. Теперь его должно волновать увеличение, пусть временное, его собственной семьи на трех маленьких человечков.
      Хейгер улыбнулся. Он знал, что Эннау не будет возражать. Она любит детей.
      – Ладно, – покорно телепатировал он. – Побудем няньками. – Он замолк, потом добавил: – Но сначала все согласуй с Азраделем.
      – Страшно благодарна тебе, – ответила Парра. – А что касается Азраделя, я сейчас же свяжусь с ним. Может, даже поговорю со всем Советом. Пожалуйста, приходи скорее, ты бы присмотрел за детишками, пока я найду Азраделя.
      Хейгер кивнул, хотя она не могла его видеть.
      Он поднялся уже до середины башни, когда вдруг сбоку что-то вспыхнуло; Хейгер повернулся в воздухе и увидел узкую полоску ярко-оранжевого света, стремительно разрезавшую небо. Передняя часть странной полоски становилась все шире, ярче и быстро приобрела желтый цвет, а хвост, тянувшийся сзади, постепенно исчез.
      Видение было настолько внезапным, настолько бесшумным и исчезло так быстро, что Хейгер готов был думать, что ему померещилось, как вдруг невесть откуда возникшая ударная волна чуть не расплющила мага о стену башни, тем самым отрезвив его.
      – Боже, – воскликнул он. – Что это было?
      Ему никто не ответил. Он был один в воздухе. Хейгер продолжил подъем, встревоженный донельзя.

      Не успел Тернер выехать из города, как увидел полосу огня в юго-восточной части неба, а через мгновение раздался ужасный грохот.
      У него перехватило дыхание. Вот как! АРК 247 явно не заботится об осторожности. Его собственное приземление проходило намного тише, он медленно планировал, а не мчался, весь объятый пламенем, на сверхзвуковой скорости. Флейм и СКК АРК 247 вели себя как завоеватели, причем завоеватели бездумные. Ведь такое бурное приземление может повредить компьютерную программу. Похоже, непрошеные гости просто для виду выспрашивали его о системах защиты Деста. А поступают так, словно уверены в отсутствии всякой защиты.
      Как же так? Киборг не поверил Тернеру, что планета отстает в техническом развитии, а в отсутствии защитной системы не сомневается?
      Наверное, ему нужно одно – чтобы с Деста ответили ударом, и тем самым он смог бы оправдать уничтожение планеты независимо от ее статуса.
      Холод проник сквозь пальто и тепловое поле – или он возник где-то внутри него. Тернер пришпорил лошадь и погнал ее быстрее с помощью телекинеза, расталкивая случайных прохожих. Это был самый расточительный способ тратить энергию магии.
      Если АРК 247 следит за ним, придется объясняться насчет гравитационных аномалий.
      А может, и не придется. АРК 247 уже наверняка приземлился где-то в лесах западного Праунса, и теперь ему нелегко инспектировать гравитационное поле планеты. Компьютер мог улавливать аномалии только вблизи, а дальше сенсорам мешали деревья и горы. Конечно, компьютер Флейм мог взять под контроль киберсистемы самого Тернера, то есть видеть то же, что и Тернер, и так же слышать и чувствовать, но только при условии, что Тернер в зоне связи.
      Вот почему Тернер решился лететь. Если бы не приземление АРК 247, об этом нечего было и мечтать: полет сразу засекли бы как мобильную гравитационную аномалию. Другие виды магии столь явно не проявлялись.
      Когда-то гравитационные сенсоры составляли часть его внутренних технических средств, но были настолько хрупкими, что Тернер даже без проверок был убежден: они полностью вышли из строя после злополучного взрыва в кабельном гнезде.
      Кроме того, Сэм по-прежнему не верил, что его телеметрические действия создают гравитационное поле, хотя истинный их механизм был для него загадкой. Сам он до сих пор ощущал псионическую магию как электрическое покалывание, но, по необъяснимым причинам, это покалывание не фиксировалось соответствующими приборами. По крайней мере, его собственный компьютер был не в состоянии это сделать.
      Итак, корабль приземлился. Ну что ж, по крайней мере он уже не сможет обрушить ракеты на Дест и его города. Теперь главную опасность представляет киборг, получивший возможность свободно передвигаться.
      Понятно, первым делом он бросится искать доказательства, что Дест – мятежная планета.
      Сэм знал, что Дест никогда не примыкал к восставшим, но он никогда и не защищал Древнюю Землю от мятежников. Полный злобы рассудок Флейм немедленно уцепится за это обстоятельство. Киборг способен извратить самые безобидные факты, представив их доказательством враждебности планеты.
      И даже то, что большинство дестианцев не имеют ни малейшего понятия о Восстании, может сыграть на руку врагу: АРК 247 вправе истолковать незнание как добровольный самообман.
      К счастью, его корабль упал в безлюдном месте, в лесу. Может, Флейм не успеет добраться до селений, пока Тернер в пути.
      А какие очевидные улики они могут найти в самом корабле? То, что корабль разрушен, – это как, улика? Кто, кроме мятежников, мог его уничтожить?
      Нет, с этим проблем быть не должно. Мятежники не могли разрушить звездолет. Он уничтожил себя сам. Компьютер покончил с собой. С кораблем трудностей не будет, по крайней мере не должно быть.
      Сэм приближался к городской стене, к высокому черному каменному ограждению, которое отделяло городскую зону Праунса. Три его стороны были возведены из неровных камней при помощи магии, четвертой стороной, с юга, служил северный край кратера, на месте которого когда-то стояла прежняя столица, Пэста. Праунс, теперь самый большой город планеты, в то время был скромным северным углом этой метрополии, пока вооруженные силы Древней Земли не разрушили Дест, посчитав его потенциальным противником.
      Хотя, конечно, это всего лишь предположение, и об истинных причинах нападения остается лишь гадать.
      Флейм с компьютером только что пролетели над воронкой. Значит ли это, что кратер станет еще одной уликой против Деста? В конце концов, кто, кроме военных, мог произвести такие разрушения? А если Древняя Земля напала на Дест – значит, Дест враждебен ей: так получалось по болезненно упрощенной логике военных.
      Тернер сказал компьютеру, что Дест всегда был лоялен – и это чистая правда, удару с Древней Земли нет оправдания, но поверит ли этому АРК 247?
      Разумеется, нет. Флейм демонстрирует такую ненависть ко всему живущему, а компьютер рабски запрограммирован на безоговорочное выполнение действий Командования. Они без размышлений объявят Тернера лжецом и предателем, и тогда все кончено.
      Хотя, с другой стороны, киборг мог наблюдать кратер всего одно-два мгновения, и то если следил за снижением корабля через иллюминатор, а компьютер, возможно, просто принял мелькнувшее перед ним изображение к сведению. Ведь видели же они, в конце концов, кратер с орбиты, однако ни о чем не спросили.
      Может, они приняли его за явление вулканического происхождения или за последствия землетрясения. Впрочем, какой смысл гадать об этом сейчас. Все так или иначе выяснится.
      Насколько ему известно, таких больших кратеров на планете больше нет.
      Из всего, что было сброшено на Дест, большая половина досталась городу – предшественнику Праунса.
      Но даже если АРК 247 и не обратит внимания на кратер, он может встретить в лесу людей – бродяг, сельских жителей, да и мало ли кого, – и спросить, что они думают о Древней Земле.
      Тернер снова и снова возвращался к этой мысли, поскольку перспектива именно такого поворота событий тревожила больше всего. Многих этот вопрос просто поставит в тупик. Иные ответят «да» из уважения к древней истории.
      Другие скажут «нет», считая себя патриотами современного растущего Праунса.
      Это могло обернуться катастрофой.
      Похоже, Флейм и компьютер не понимают англо-испанского диалекта, а корабль АРК 205, вернее, то, что от него осталось, лежит на территории Праунса, где господствует именно он. И, стало быть, АРК 247 не поймет местную речь, да и сам не будет понят.
      Но не стоит рассчитывать на это. Местный диалект общедоступен, изучить его ничего не стоит.
      Как бы ни обернулись события, в одном по крайней мере Тернер был уверен – Флейм найдет доказательства своим безумным, бесовским предположениям. Людям это свойственно. Они верят в то, во что хотят верить, выискивая нужные доказательства и отвергая неудобные, и Флейм явно не исключение.
      Бедный же компьютер не обладает человеческой изобретательностью.
      Подавленный предвзятыми доводами киборга, СКК АРК 247 рано или поздно будет вынуждена принять его сторону.
      Что ж, выход один, и он не из легких. Ему надо добраться до них, пока компьютер не принял решения.
      – АРК 247, – позвал Сэм. – Ответьте, АРК 247. Вызывает Слант, АРК 205.
      Ответа не последовало. Сэм понял, что глухая каменная городская стена не пропускает сигнала, или корабль находится ниже линии горизонта.
      Миновав западные ворота, он выехал из города и проехал мимо утопавших в ледяной грязи трущоб, что теснились вокруг городской стены. Чем дальше он ехал, тем реже попадались лачуги. Солнце Деста еще не село, а он уже был на широкой дороге, идущей мимо ферм.
      В это время года поля пусты и безлюдны. Погода с самого начала морозов стояла сухая, с неба не упало ни снежинки, и ничто не могло скрыть мертвую коричневую траву, торчащие кое-где на пашне сорняки и отсвечивающую свинцом дорожную колею. Сами фермеры на зиму перебирались в город, оставляя землю до весны холодам и ветрам.
      Солнце двигалось по юго-западной части неба вперед и влево. Пока Тернер ехал на запад, низкие холмы впереди ушли в тень и казались черными.
      Он оглянулся на город, но увиденное зрелище не обрадовало его. Верхушки башен сверкали золотом под вечерним солнцем, но на большую часть города опустилась зловещая темнота, какую не встретишь ни в одном лесу. Длинная тень кратерной стены покрыла город, словно сажа – деревья на лесном пепелище.
      Зрелище растревожило Тернера: и на месте городов Деста могут возникнуть подобные воронки! Он чувствовал, как его и без того несильное тепловое поле уменьшается по мере того, как беспокойство и усталость все больше и больше мешают ему сосредоточиться. Гранатомет все сильнее давил на плечо и с каждым ударом лошадиной подковы отдавал в нем болью.
      Эта кратерная стена не была остатками какого-нибудь метеорита. То был черный-черный радиоактивный камень, крепкий, шероховатый на ощупь, с грубыми, острыми краями. Когда над городом взорвалось адское оружие, большая часть столицы была разрушена до основания, а каменные руины, почва и подземные твердые породы превратились в расплав, который, подобно огромной волне, взметнулся вверх и застыл, образуя гигантскую зубчатую корону из камня и стекла.
      Три столетия мало изменили эту стену. Она до сих пор оставалась мрачным напоминанием о том, на что способна злая человеческая воля.
      Взрыв произошел справа от центра города, и чудовищное нагромождение расплавленной породы отчасти защитило его северную часть от последующей ударной волны и пожара. Это место после войны было отстроено заново и стало городом Праунсом.
      На Праунс всегда падала тень от высоких краев кратера, и с годами Тернер привык к этой мрачной темной полосе, закрывавшей южную половину города, словно волна, готовая вот-вот разбиться о подножия зданий. Однако сейчас, на расстоянии, это жуткое порождение прошлого казалось ему предзнаменованием будущего.
      Ужас охватил мага, и он с новой силой пришпорил лошадь.
      Он вспомнил, что, хоть здесь и селятся фермеры, пригороды сильно загрязнены. В самом Праунсе радиоактивность упала до приемлемого уровня, частично из-за того, что кратер создал щит от первоначального взрыва и последующих осадков, частично благодаря совместным усилиям городских магов в течение последних десятилетий. А за пределами города даже при значительной удаленности от кратера до сих пор сохранились весьма обширные участки радиации – там, где обломки расплавленной породы перемешались с землей, или где природные условия, движение подземных вод или рост растений, сами создавали очаги радиации.
      Тернера это не беспокоило. Он был уверен в возможностях магии и своих внутренних технических средствах. Его мозг был защищен прочным металлом и пластиком, а псионические чувства должны предупредить о любой опасности – за годы жизни в радиоактивной зоне они чрезвычайно обострились. То, что у него трое здоровых детей, причем у Парры было всего лишь четыре выкидыша, можно объяснить удачным сочетанием в его организме возможностей киборга и мага. Так везло далеко не всем родителям...
      Дневной свет померк и превратился в бледный отблеск на западе, когда он миновал первое поселение. Тьма надвигалась быстро, и дальше Тернер двигался уже в темноте, определяя дорогу то при помощи магического зрения, то при слабом, холодном свете звезд, светивших между облаков.
      – АРК 247, – снова позвал он. – АРК 247. Это Слант АРК 205. Отзовитесь.
      И снова ответа не было. Видимо, корабль все еще находился ниже линии его связи.
      Внезапно лошадь замедлила ход. Тернер взглянул на нее и понял, что безжалостно гонит ее почти два часа. Никакое животное не выдержало бы такого обращения; лошадь держится на ногах только потому, что он псионически поддерживает в ней энергию и, сам того не сознавая, придает ей силы.
      Но теперь выдохлись оба. Тернер не стал подгонять измученную лошадь, он позволил ей идти шагом.
      Разве можно обращаться с бедным животным, как с механизмом? Встреча с киборгом вернула его старые привычки, и он вел себя так, словно правил машиной, а не лошадью. Он вдруг подумал, что даже не обратил внимания, кто это животное – кобыла, жеребец или мерин. Он никогда прежде не видел ее; интересно, где Хейгер достал животное.
      Это была крепкая лошадь, но шла она из последних сил. Тернер тоже был на пределе. Он с трудом напряг свои псионические возможности в поисках места для ночлега.
      Деревьев вокруг не было, лес начинался через несколько километров.
      Вокруг виднелась только редкая жухлая трава, в темноте казавшаяся бесцветной и мертвой. Остальное утопало в грязи. Укрыться было негде, и негде было достать корм для лошади.
      Он почувствовал, что силы на исходе, отпустил поводья и сполз с седла, мечтая забыться на несколько часов на каком-нибудь голом склоне.
      Лошадь погрузилась в сон сразу после остановки. Сам он еще был в состоянии пожевать горсть инжира и сделать очередную безуспешную попытку связаться с кораблем.
      Его предпоследней мыслью было, что наконец-то он отъехал на безопасное расстояние от Праунса и, если город начнут бомбить, он не пострадает. Но эта мысль мгновенно сменилась приступом отвращения к себе.
      В городе Парра и дети, а также миллионы других ничего не подозревающих людей.
      Тернер заснул с мыслями о жене и ядерном взрыве. Всю ночь его мучили кошмары.
      Проснулся Слант на рассвете, наскоро позавтракал, забрался в седло и направил так и не отдохнувшую лошадь – теперь он увидел, что это превосходный гнедой жеребец, – к лесу, который растянулся по всему западному горизонту.

      Парра устремила проницательный взгляд своих блестящих глаз на магов.
      – Подробностей я не знаю, – бросила она. – У Сэма не было времени на объяснения.
      – Ну, а что он сказал? – спокойно спросил старый Шопаур.
      – Он сказал, что скоро приземлится корабль-демон, – ответила Парра. – И что он должен встретить его и удержать от буйства. Он больше всех нас знает о машинах и демонах Тяжелых Времен и поэтому не мог не поехать.
      Она сделала паузу и вдруг ударила кулаком по столу:
      – Но это не значит, что мы можем спокойно сидеть здесь! Эта штука может убить нас всех, и она собирается это сделать. Я не хочу, чтобы мой муж был там один.
      Удар по столу не произвел того впечатления, на которое она рассчитывала. Вместо грохота раздался слабый шум, поскольку стол был массивный, а ударила по нему маленькая женщина. Но все же ей удалось привлечь внимание публики. Несколько членов Совета беспокойно задвигались в своих мягких креслах.
      – Никто не говорит, что Сэм должен встречать его один, – благожелательно ответил ей Азрадель. – Однако не годится бежать туда без подготовки, не имея никакого плана.
      – И потом, мы не можем все поехать туда, – добавил Шопаур, поглаживая свою золотистую мантию. – При всем желании это невозможно. Надо решить, кто поедет, а кто останется.
      – Да, – подал голос юный Уирожес. – Кто-то должен остаться для управления Праунсом и государством. Не можем же мы доверить это простолюдинам!
      Несколько человек кивнули в знак согласия.
      – Мне кажется, – продолжил Азрадель, – мы можем навредить, если заявимся с армией в то время, когда Сэм будет вести переговоры с демоном.
      – Он не может вести переговоры с демонами! – с отвращением произнесла Парра.
      – Не глупи, Парра, – одернул ее Азрадель. – Твоему мужу лучше знать. Как я понял из наших с Сэмом многолетних бесед, у демонов свои законы, свои цели, и зачастую с ними можно договориться. То, что мы с вами до сих пор живы, – доказательство, что демон не прочь вступить в переговоры. Если бы это было не так, он бы уже давно атаковал.
      – Но ему нельзя доверять, – настаивала Парра. – Он может убить Сэма.
      – Он может убить всех, – вздохнул Азрадель. – Тебе ни разу не пришлось иметь дело с демоном Сэма, а я в свое время с ним столкнулся. Я никогда об этом не говорил, но перед ликвидацией мне довелось увидеть кое-что из технических возможностей корабля. Я уверен, он мог в две секунды уничтожить город, хотя у него и не было такого оружия, как это, – и Азрадель указал на выходящее на юг окно, где виднелась мрачная тень кратерной стены. Несколько человек повернули головы к окну, и Парра телепатически уловила дрожь, едва уловимый дискомфорт, который нельзя было скрыть под богатыми мехами и роскошной одеждой советников. Каждый из них не раз бывал у кратера и знал, что на месте ямы когда-то стоял город, который исчез от одной-единственной бомбы. Они знали, на что способен космический пришелец.
      – А этот демон может оказаться еще сильнее, чем демон Сэма, – продолжал Азрадель. – Корабль Сэма был одноместным судном, а что из себя представляет вновь прибывший звездолет, мы не знаем.
      – Если нас так легко уничтожить, почему же он этого не делает? – скептически поинтересовался Уирожес.
      – Я не знаю, – честно признался Азрадель. – Поэтому предпочел бы не ввязываться в драку. Демон страшен, когда разъярится.
      Он помедлил, потом задумчиво добавил:
      – Мне кажется, предпочтительнее иметь подобный корабль-демон среди своих союзников. Если отбросить военные перспективы – мы едва ли сейчас нуждаемся в военной силе, – я считаю, что Десту пора возобновить контакты с другими мирами. Мы могли бы использовать для этого приземлившийся корабль, избавив его от демона.
      Затем маг повернулся к Парре:
      – Так Сэм тебе больше ничего не сказал? Пойми, мы не вправе горячиться. Надо обдумать все хорошенько. Он оставил какие-нибудь распоряжения? Или у тебя уже есть план?
      Парра молчала в нерешительности, затем бессильно откинулась на сиденье.
      – Нет, – сказала она. – У меня нет никаких идей. Ты прав, мы не должны поступать безрассудно. Я запаниковала. – Она покачала головой. – Я просто хотела защитить Сэма, поспешить ему на помощь... Я не знаю, что делать. – Она слабо улыбнулась. – Перед отъездом я обещала Сэму рассказать все тебе, Азрадель.
      – Мне лестно слышать это, – ответил Азрадель, слегка наклонив голову в знак благодарности. – Итак, что же Сэм рассказал тебе?
      – Как я уже говорила, демон, называющий себя Флейм, прибыл из космоса и собирается приземлиться около разрушенного корабля Сэма. Сэм сказал... Дайте вспомнить... Он сказал, что не хочет, чтобы они увидели его в полете. Я не знаю, почему он назвал их «они», может, считает, что там два демона, но по имени назвал лишь одного. Он сказал: «Они подозревают неладное». Сэм боится, что, пока он добирается, они могут встретить людей и вступить с ними в нежелательный разговор. Я не знаю, что он имел в виду... Да, ты прав, нам не стоит всем туда отправляться. Но я не могу оставаться здесь в бездействии.
      Шопаур и Азрадель одобрительно кивнули, Уирожес фыркнул, остальные сохраняли невозмутимость.
      – Я думаю, ты права, – сказал Азрадель. – Сэм знает о демонах больше нас и справится без нас. Но это не значит, что ему помешает наша помощь. В свое время мы, как могли, помогали ему.
      Он сделал паузу, затем продолжил:
      – Мне кажется, он попытается убедить демона, что мы не враги. В конце концов, поскольку он сам когда-то был одержим демонами и до сих пор носит в себе эти приспособления, этот пришелец может принять его за союзника. Будет просто здорово, если Сэму удастся убедить демона в нашей дружественности. Как я уже говорил, мне бы хотелось заполучить демона или, в крайнем случае, его корабль для наших целей. Если переговоры действительно начались, а мы вмешаемся, демон может расценить это как предательство со стороны Сэма. Мы же не знаем о его намерениях!
      Несколько магов утвердительно закивали, а Парра удрученно опустилась на сиденье.
      – С другой стороны, – продолжал Азрадель, – нельзя возлагать на одного человека выполнение столь важного дела: ведь от него зависит наше общее будущее. Мы все, я полагаю, заинтересованы в сохранности корабля. Одиннадцать лет назад, разрушив корабль Сэма, мы упустили блестящую возможность. В то время общественное мнение не могло согласиться с захватом и использованием такого корабля. Еще продолжались приграничные войны. Люди даже слышать не хотели о применении старой техники, и мысль об использовании оружия Тяжелых Времен привела бы их в ужас. Люди боялись всего.
      Он взмахнул рукой.
      – Но времена изменились. Правительство Праунса является бесспорным авторитетом для большей части континента и пребывает в мире с остальными территориями. Сознание тоже изменилось. Я думаю, руководители Праунса не против контактов с другими мирами – мы должны восполнить знания, утерянные нашими предками в Тяжелые Времена. С помощью магии мы создали новую цивилизацию, но ее возможности не безграничны. Мне кажется, пора искать другие перспективы. Этот корабль мог бы нам помочь. Непростительно упускать столь редкую возможность. Мне кажется, нужно приложить все усилия и захватить корабль невредимым...
      Некоторое время советники молча смотрели на него.
      – Ты это серьезно? – наконец спросил Шопаур. – Мы же говорим о корабле демона.
      – Конечно, серьезно, – ответил за Азраделя Уирожес. – И он прав. Сэм разделался со своим демоном, так? И корабль тут же разбился, потому что, когда демон умер, судно находилось в воздухе. Если бы Сэм убил демона после приземления, его корабль был бы сегодня нашим. Подумайте, как бы он нам пригодился во время войны с Хартином.
      – Нет, – сурово возразил Азрадель. – Это опасный путь. Использование корабля демона в военных целях преступно. Но он может доставить нас к звездам. Это несравнимо важнее.
      Речь мага вызвала всеобщее одобрение, и Уирожес нехотя признал свою неправоту. Помолчав, он добавил:
      – Все-таки никто не будет спорить: корабль представляет исключительную ценность для нашего государства.
      Советники закивали, кто с готовностью, кто неохотно. В отличие от предыдущего это утверждение Уирожеса возражений не вызвало.
      – В таком случае, – сказал Шопаур, – следующий вопрос: как нам захватить корабль?
      Уирожес пожал плечами и вопрошающе взглянул на Азраделя.
      – Понятия не имею, – признался старший из магов. – Я очень мало знаю о демонах. Сэм надеется убедить демона не убивать нас, и я уверен, ему это удастся лучше, чем кому-либо. Он либо убьет демона, как когда-то поступил со своим, либо докажет ему, что мы не враги. Но как поступит Сэм дальше? А, Парра?
      – Трудно сказать, – ответила она. – Сэм часто непредсказуем.
      – В таком случае, – предложил Азрадель, – может, мы пошлем туда делегацию представителей Праунса? Небольшую. Присутствие друзей поддержит его независимо от того, как повернутся события. И, кроме того, ему может понадобиться помощь. Я думаю, нам надо отправиться туда. Не воем, конечно.
      Кого бы мы ни выбрали, эти люди должны прежде всего тщательно взвешивать ситуацию, а главное, прислушиваться к Сэму, поскольку он, и только он, знает демонов. А затем, в зависимости от обстоятельств, постараться захватить корабль в целости, неважно, с демоном на борту или без. Это обернется великим благом для Праунса и Деста. Но я не знаю, как Сэм отнесся бы к такой перспективе. Действуя в одиночку, он может просто разрушить корабль, не тратя попусту время и нервы.
      – Так вы пошлете людей? – едва не перебила мага Парра. – Меня не волнует корабль, я беспокоюсь за Сэма. Ты сказал, мы отправим туда делегацию?
      – Да, я думаю. Сэм ведь не сказал тебе, что мы должны делать?
      – Нет, – живо ответила она. – Он сказал, что немедленно отправляется, а я должна объяснить ситуацию вам и позаботиться о детях, но категорического запрета следовать за ним не было.
      – Ты точно уверена, что он не против? – тревожно спросил Шопаур.
      – Да, уверена, – твердо ответила Парра.
      – В таком случае, – сказал Уирожес, – я думаю, что Азрадель прав. Корабль представляет собой чрезвычайную ценность, и мы должны приложить максимум усилий, чтобы завладеть им. Если все согласны с этим, остается только решить, кто войдет в состав группы.
      После недолгих колебаний Парра заявила:
      – Ну, разумеется, я.
      Шопаур кивнул. Некоторое время все молчали.
      – Я думаю, Азрадель тоже должен ехать, – Шопаур нарушил затянувшееся молчание. – Он уже помогал Сэму раньше. Если я не ошибаюсь, он считается лучшим другом Сэма и вдобавок еще раз показал, что прозорлив и дальновиден.
      – Ты не упомянул, что это его мысль – захватить корабль, и что он самый сильный среди нас, – вмешался Деккерт.
      Шопаур кивнул, принимая довольно бестактное замечание Деккерта.
      Сравнивать таланты магов вообще считалось дурным тоном, поскольку члены Совета поклялись сотрудничать, а не конкурировать, и теоретически были равны.
      – Двое, – подытожил Уирожес. – Еще кто-нибудь или достаточно?
      – Мне бы, конечно, хотелось, чтобы нас было трое, – сказал Азрадель. – По ряду причин.
      – Я не прочь присоединиться к вам, – сказал Уирожес, напуская на себя беспечный вид.
      – Нет, – решительно возразила Парра. – Мы с Сэмом плохо знаем тебя.
      Уязвленный Уирожес пожал плечами.
      – А как насчет Хейгера или Эннау? Они ведь друзья Сэма? – спросил впервые заговоривший Пьедо.
      Парра покачала головой.
      – Да, они наши друзья, но они сидят с нашими детьми и, кроме того, Сэм никогда ничего серьезного им не поручал. Может, это несправедливо, но так оно и есть. А сейчас у Сэма об этом не спросишь.
      Она пристально оглядела присутствующих.
      – Деккерт, а что, если поедешь ты? Ты ведь помогал уничтожить первого демона.
      – Да, – без раздумий отозвался маг. – Если ты хочешь, я готов.
      – Теперь нас трое, – сказал Азрадель. – Я думаю, пора закругляться. Нам надо собрать вещи. Предлагаю выехать утром.
      Парра посмотрела в окно, где медленно угасал день, и подавила желание следовать за Сэмом немедленно.
      – Хорошо, – вздохнула она. – Значит, на рассвете?
      Азрадель улыбнулся:
      – На рассвете.
      – Теперь, я думаю, все, – сказал Шопаур. – Надеюсь, вы будете держать, с нами связь?
      – Конечно, – ответила Парра, вставая.

      Надежно спрятавшись в лесу, Тернер внимательно изучал оба корабля, придерживая ремень гранатомета.
      Звездолеты представляли собой весьма любопытное зрелище. АРК 247 приземлился позади АРК 205. Они стояли посреди ужасного хаоса, который устроил здесь Слант десять земных лет тому назад. Кругом возвышались могучие, крепкие деревья, вырвать которые едва ли было возможно. Такие деревья когда-то выбили дверь слантовского корабля и напрочь оторвали одно из крыльев. Рядом рос молодняк, которому было не больше десяти лет, и прибывший корабль смог лазерами расчистить посадочную полосу.
      Значит, он заходил на посадку с запада, хотя прилетел с востока.
      Корабль остановился в нескольких метрах от АРК 205. Тернер подошел с востока, точнее, с юго-востока, поскольку пару раз сбивался с дороги, поэтому ему казалось, что корабль киборга прячется за обломками АРК 205, словно притаившийся в засаде хищник, готовый совершить смертоносный прыжок.
      Несмотря на густой лес, приземлившийся корабль был четко виден с расстояния нескольких сотен метров. Он стоял, серебристо поблескивая гладким корпусом при неярком дневном свете. Флейм и компьютер совсем не позаботились о маскировке, что казалось странным.
      Взорванный корабль Сланта, напротив, был едва заметен и выглядывал из темного мелколесья, словно невысокий холм. Покрытый мхом, вьющимися растениями и сухими листьями, корабль приобрел коричнево-зеленый цвет; вокруг него шуршали на слабом ветру серые стебли прошлогодних сорняков.
      Местами виднелся темно-серый, изъеденный ржавчиной и непогодой корпус.
      Бескрылый корабль, накренившись под неправильным углом, еще больше напоминал часть естественного пейзажа.
      Вокруг не было заметно никакого движения. Тернер позволил лошади перейти на шаг, чтобы дать ей отдохнуть и в то же время не спугнуть киборга и СКК АРК 247, но совсем останавливаться не стал. Он направлялся прямо к кораблям.
      В течение полутора суток он беспрестанно вызывал АРК 247, но получил ответ лишь сегодня утром, после скудного завтрака. Компьютер не захотел сообщить о происшедших после посадки событиях, но предложил Тернеру помочь добраться до обломков корабля.
      Конечно, Тернер с готовностью принял эту помощь. За годы, прошедшие со времени его последнего появления здесь, маршрут стерся из памяти, а лес так вырос и изменился, что старые ориентиры исчезли напрочь.
      Киборг же наотрез отказывался говорить с ним во время дикой гонки Тернера из Праунса к месту приземления корабля, и это вызывало у него сильную тревогу.
      Но сейчас, когда Сэм после двух с половиной дней пути добрался до места, киборгу придется говорить с ним. Здесь и сейчас будет решаться будущее Деста.
      Подойдя ближе, Сэм беззвучно спросил:
      – Что происходит?
      – Уточните вопрос.
      – Какова сложившаяся ситуация?
      – Корабль функционирует нормально. Киборг с кодовым обозначением Флейм производит самостоятельную широкую разведку.
      Скверная новость! Тернер допускал, что киборг может предпринять обследование окрестностей, но не знал, как поступить в такой ситуации. Он не умел предвосхищать действия противника. Не удосужившись детально проанализировать ситуацию, он просто помчался сюда. И, несмотря на дурные предчувствия, надеялся, что Флейм спокойно дождется его. В пути Сэма волновало лишь одно – быстрее добраться до кораблей. Он так боялся, что корабль киборга поднимется в воздух и пустит в ход свои ракеты. А как ему поступать теперь?
      – Я хочу поговорить с киборгом, – сказал Тернер после недолгого молчания. Он надеялся убедить киборга вернуться, пока ничего серьезного не произошло. Может, Флейм не удалось уйти далеко по незнакомой местности, хотя эта «широкая разведка» может означать все что угодно, не только прогулку по ближайшим окрестностям.
      – Опровержение, – ответил компьютер.
      Тернер искренне удивился:
      – Но почему?
      – Киборг с кодовым обозначением Флейм утверждает, что контакт с киборгом с кодовым обозначением Слант может привести к обману киборга с кодовым обозначением Флейм. Информация для всестороннего анализа данной версии отсутствует. Поэтому приняты меры предосторожности.
      – Я думал, меня здесь ждут для разговора!
      – Подтверждение. Обсуждение ситуации состоится сразу после возвращения киборга с кодовым обозначением Флейм из широкой разведки.
      – Черт, – громко выругался Тернер. Киборг ускользнул от него, по крайней мере сейчас. Киборг-убийца свободно разгуливает по Десту, вооруженный до зубов, готовый использовать малейший повод, чтобы пустить в ход оружие.
      – А как я узнаю, когда Флейм вернется? Неразумно держать меня здесь в неведении. – Тернер подумал, что правильно сделал, избрав такой тон, и позволил себе немного расслабиться в седле.
      Компьютер ответил не сразу, но, услышав его, Тернер потерял остатки спокойствия.
      – Киборг с кодовым обозначением Флейм запрещает давать киборгу с кодовым обозначением Слант информацию о месте ее пребывания. Она вернется скоро.
      – Что значит «скоро»? – спросил Сэм.
      – Информация отсутствует.
      Он опять чертыхнулся. Флейм избегает его. Казалось, компьютер сотрудничает с ней гораздо теснее, нежели его собственный компьютер с ним когда-то, если разрешает ей так, запросто исчезать. Сэма заинтересовало, как ей удалось добиться такой независимости.
      Он вдруг подумал, что из сообщения компьютера узнал одну существенную деталь. Киборг Флейм – женщина. Но сейчас это не имеет значения.
      Пока разговор шел по внутренней связи, Слант, сам того не замечая, подошел близко к кораблям. Он спешился в нескольких метрах от своего звездолета, привязал лошадь к голому кусту и направился к заросшим сорняками обломкам, намереваясь обойти их и подняться на борт корабля Флейм. Изо рта шел пар, он чувствовал, как стынут ноги, еще теплые от соприкосновения с лошадью.
      В голове закрутилась мысль о возможной засаде. Вероятно, Флейм не просто опасна, но и коварна, однако она наверняка не взяла в эту свою «широкую разведку» ядерное оружие.
      Если ему удастся как-то повредить или подчинить себе корабль Флейм, можно будет несколькими четкими приказами отменить светопреставление.
      – Прошу разрешения взойти на борт, – произнес Тернер.
      – В просьбе отказано.
      Он остановился. Полы пальто обметали покрытые мхом остатки корабля.
      – Почему? – беззвучно спросил он.
      – Лояльность киборга с кодовым обозначением Слант точно не установлена. Поэтому допуск киборга с кодовым обозначением Слант в сверхсекретную зону невозможен.
      Сэм задумался, пытаясь найти какую-нибудь лазейку. Компьютер глуп, но его создатели совсем не дураки. Компьютер не умеет думать, но приказы выполняет отменно. Вряд ли тут что-то выгорит.
      – Ладно, – сказал он, отказавшись от своего намерения. Некоторое время Тернер стоял в задумчивости.
      Ужасный мороз проникал сквозь пальто, как сквозь бумагу. Ему пришлось снять тепловое поле на подходе к кораблям, чтобы СКК АРК 247 не поднял тревогу, обнаружив «антигравитацию». Влажная от дыхания борода тут же обросла сосульками.
      – Я надеюсь, вы не будете возражать, если я взгляну на собственный корабль, – наконец сказал он.
      Теперь Сэм хватался за соломинку, пытаясь использовать малейшую возможность обезвредить АРК 247 в случае, если тот не шутя готовится к атаке на Дест. Он надеялся отыскать среди развалин хоть какое-нибудь оружие. Возможно, ему удастся восстановить мощность одного из лазеров в камере термоядерного синтеза, тогда он проделает себе вход в корпусе пришельца.
      Неожиданно Тернеру пришла в голову другая, более дерзкая мысль. Если положение станет критическим, он форсирует события и постарается взорвать одну из собственных боеголовок. Тогда оба корабля взлетят на воздух вместе с Флейм, если она недалеко. Дест особо не пострадает, разве что сгинет пара заброшенных селений и немножко возрастет радиация.
      Конечно, не очень приятно, что и ему гореть в этом огне. Тернер отнюдь не хотел умирать и искренне надеялся, что смерть его обойдет, но если так суждено, он предпочтет погибнуть в кампании с АРК 247, чем разделить участь с пострадавшим по его же вине населением Деста. По крайней мере это будет быстрее. Если Дест подвергнется ядерной атаке, смерть растянется на месяцы и годы. Сэм представлял себе, каково это – умирать от радиации или от голода во время ядерной зимы.
      Он подумал, взорвется ли весь комплект боеголовок, если сдетонирует одна? Потом Сэм попытался вспомнить, сколько и какой мощности боеголовки оставались на борту перед крушением. Первоначальный боекомплект составлял тридцать шесть единиц. Кажется, он использовал только две, задолго до прибытия на Дест.
      Компьютер так и не ответил на его вопрос, – вероятно, не счел нужным.
      Тернер припомнил, что с юга корпус корабля пробит, и люк тамбура сорван ударом. Он повернулся и пошел к серо-зеленому холму, к тому месту, где должен быть тамбур, но остановился.
      Ему почудилось неладное. Трава на дороге была примята и втоптана в грязь. Земля уже подмерзла, но совсем недавно кто-то ее разворотил.
      Непонятно. Конечно, Флейм могла обследовать обломки корабля, но ее следы оставались бы на земле от силы несколько часов. А тут образовалась целая тропка, почти дорога, которая шла от пролома в корпусе его корабля к багажному люку звездолета Флейм. У самого люка был возведен земельный скат. В стороне торчал металлический скат, который, вероятно, стоял на другом конце тропы.
      Следы оставлены не сапогами или какой-то другой обувью, а гусеницами.
      Значит, тут работали машины, возможно, обслуживающие роботы.
      – Какого черта вы делали на моем корабле? – воскликнул Сэм, хотя уже все увидел псионическим зрением мага.
      – Произведено изъятие оборудования и оружия.
      – Какое оборудование? Какое оружие? Объясните.
      Но все было ясно без объяснений. Невыносимое чувство беспомощности пронзило его, когда он магическим взглядом прощупал отсеки и энергетические поля корабля. Звездолет был полностью выпотрошен и превратился в груду металла и пластика. Никаких следов радиации не было.
      Сэм направил свое внимание на корабль Флейм, а компьютер в это время сообщал:
      – Изъята тридцать одна ракета с ядерными боеголовками. Шесть ракет признаны функциональными, результаты тестирования положительные. У остальных двадцати пяти ракет разобраны и тщательно обследованы системы запуска. Двадцать две из них признаны функциональными. Три системы в настоящее время признаны нефункциональными, однако имеется возможность их починки. Расщепляемые материалы трех неисправных боеголовок тоже изъяты для возможного использования в будущем. Четыре ракеты с фугасными боеголовками...
      – Хватит! Зачем вам это оружие? Разве у вас своего нет? И, в конце концов, по какому праву вы забрали все?
      Тернер пытался говорить решительно, но его трясло, голос срывался.
      Удар был слишком силен. Может, они собираются уничтожить не только Дест, но и другие миры? Дестианскую цивилизацию можно стереть в пыль при помощи одной дюжины мощных ракет. Или корабль планирует многократное уничтожение?
      А может, собственные ракеты пришельца уже использованы? И угрозы, сыпавшиеся с орбиты, были блефом? Если это так, он совершил чудовищную, непростительную глупость, обнаружив себя в эфире. Смолчи он, Флейм и компьютер никогда бы не наткнулись на его изуродованный корабль, не нашли боеголовки.
      До предела напрягая чувства, Сэм прощупывал звездолет Флейм, не забывая при этом задавать вопросы.
      Металлический корпус корабля-пришельца являл собой великолепную игру света и тени, но, настроившись псионически, Тернер уловил электрическую цепь, похожую на нити энергетической паутины – фиолетового, синего и золотого цвета, хотя на самом деле он знал, что видимое им – не цвет.
      Просто легче объяснить все при помощи цвета, чем придумывать целый словарь. Цветовой терминологией при описании полей и аур пользовались многие маги, хотя пуристы называли ее ошибочной.
      Да, Сэм явственно видел слабую радиацию боеголовок и даже попытался сосчитать их. Ему пришлось приложить невероятные усилия, чтобы добиться необходимой концентрации: мешали пустой желудок и тяжесть гранатомета на плече.
      – Изъятие материалов из потерпевшего аварию или покинутого корабля, будь он вражеским или союзным, является обычной процедурой, предусмотренной военными программами и инструкциями. Дополнительных полномочий не требуется.
      – Но это мой корабль! – запротестовал Тернер, не прекращая считать оружие.
      – Опровержение, – ответил компьютер. – АРК лишен командира. Судно покинуто.
      Тернер насчитал тридцать четыре боеголовки плюс контейнер с остатками еще трех. Всего тридцать семь. У Флейм мало своего оружия, но все же немного есть. Она могла бы уничтожить три крупных города, и угрожая с орбиты, она отнюдь не блефовала.
      Как ни парадоксально, он почувствовал облегчение. Теперь АРК 247 вооружен гораздо серьезнее, но у него, Сэма Тернера, есть какой-никакой шанс спасти ставший родным город. А что, если...
      Одиннадцать лет назад по местному времени маги Олмеи лишили его корабль энергии. Они прекратили процесс ядерного синтеза и опустошили резервные аккумуляторы, направив энергетический поток в один из импульсных лазеров. Правда, они тогда упустили из виду запасные батареи ремонтных роботов, но со временем маги Деста все равно расправились с кораблем.
      Может, ему тоже это удастся?
      Сэм попытался нащупать интерьер корабля Флейм, но безуспешно. Яркое свечение желтого цвета в центре корабля, безусловно, означало ядерный синтез, но больше он ничего не «видел» – сильные энергетические волны скрывали остальные детали. Он ощущал только те объекты, которые излучали энергию, – различные энергетические системы, радиацию ядерных боеголовок и слабую «зелень» в крыльях, где, как он понял, находились водоросли, служившие источником пищи и воздуха. Но ему было не под силу выяснить устройство корабля и его размеры изнутри. Он не мог отличить одну систему от другой.
      Может, мешает энергетическая мощность корабля или компьютера?
      Тернер горестно покачал головой. Нет, он просто выдохся Хотя, чтобы вывести из строя его собственный корабль, было задействовано семь лучших магов из Совета Олмеи, и то они справились лишь потому, что у компьютера были отключены почти все блоки.
      СКК АРК 247 сейчас в простое. Поэтому, лишь бы чем-то заняться, она будет без конца прогонять программу контроля и засечет утечку энергии гораздо быстрее, нежели эта утечка станет критической. Маги Олмеи направили поток энергии к одному из лазеров, накаляющих камеру ядерного синтеза. Тернер все равно не сумел бы идентифицировать эти лазеры в адской жаре реакции, даже если и установил бы местонахождение источников энергопитания. Сладить бы ему с треногой, обессиливающей его, и вызвать своих товарищей-магов из Праунса – тогда можно горы свернуть, тем более организовать утечку энергии.
      А сможет ли он в крайнем случае привести в действие одну из ядерных боеголовок?
      Нет, пришел Тернер к выводу, и это невозможно. Он ощущал слабую радиацию расщепляемых материалов, но пусковые механизмы не просматривались. Телекинетических сил, достаточных, чтобы столкнуть расщепляющиеся материалы, у него не было, увы.
      А если бы и были, он все равно не уверен, что получится. Он никогда толком не изучал действие ядерной бомбы; ему казалось, что для получения взрыва массы нужно очень сильно столкнуть, но на этом его познания в ядерной физике заканчивались.
      Что еще он может сделать? Сэм принялся изучать замысловатые нити энергетической паутины и несколько минут добросовестно морщил лоб над ними.
      Нет, горько признался он себе, ему явно не хватает знаний. Он даже не мог понять, что перед ним. Если попробовать попросту испортить компьютер, тогда можно нейтрализовать корабль или убедить их обоих – и киборга, и электронный мозг, – перейти на его сторону, но с таким же успехом можно спровоцировать массированную атаку на Дест.
      Сэм даже не мог понять, какие из энергетических потоков принадлежат компьютеру, а какие автономным системам, не говоря уж о том, как с ними обращаться без риска для жизни.
      Однажды, перед взрывом собственного корабля, он попробовал управлять им с помощью магии, но делал это через прямой контрольный кабель, используя магию только для устранения зазора между контактом и сломанным гнездом в шее. Если ему удастся обнаружить контакт в этом корабле, он, возможно, сможет проделать то же самое, несмотря на расстояние между ним и кораблем...
      Нет, ничего не получится. Компьютер перекроет его сигнал. Кроме того, он вряд ли отыщет нужный контакт.
      Тернер вдруг остро пожалел, что приехал один. Одинокий герои, мечтающим спасти мир, – очень романтично и очень глупо. Азрадель и другие маги могли бы здорово помочь сейчас.
      Но их здесь нет. С такого расстояния с ними не свяжешься. Он один против звездолета.
      За несколько минут до этих событий в нескольких километрах от кораблей Флейм, одетая в комбинезон, спокойно сидела на твердой земле, согнув колени и прислонившись спиной к стволу могучего дуба. Она внимательно наблюдала за тем, как белка, неловкая из-за холода, искала на земле что-нибудь съестное. Ее задумчивость была прервана голосом компьютера:
      – В непосредственной близости от корабля наблюдаются интенсивные гравитационные аномалия, исходящие от киборга с кодовым обозначением Слант. Прием.
      Флейм слегка шевельнулась, затем спросила:
      – Слант здесь? – Она говорила тихо, чтобы не спугнуть белку.
      – Подтверждение.
      – И вокруг него гравитационная активность?
      – Подтверждение.
      – Ты думаешь, это он ее создает?
      – Информация отсутствует.
      – Ты сказал ему, что засек аномалии?
      – Опровержение. Согласно запрету киборга с кодовым обозначением Флейм.
      Она поджала губы, потом кивнула. В конце концов, машина поступила правильно.
      – Он что-нибудь сказал об этом?
      – Опровержение.
      – Но я уверена, что это он их создает. С ним кто-нибудь есть?
      – Опровержение.
      – Тогда это точно он. Помнишь, я тебе говорила, что он предатель? Я не знаю, что он делает и как это у него получается, но это опасная штука. Мотал бы ты оттуда к дьяволу, пока он с тобой ничего не сделал. Отправляйся обратно на синхронную орбиту и жди там.
      Она промолчала о том, что ее тревожило больше всего: Слант может пробраться на корабль, вытащить термита из памяти компьютера и объединиться с машиной против нее.
      – Подтверждение, – ответил компьютер и отключился.
      Все так же рассеянно Флейм вытащила из кармана снарк и выстрелила в белку.
      Левая задняя лапка зверька исчезла в вихре пыли, поднятой с земли вместе с сухими листьями. Брызнула кровь, маленький зверек издал короткий, пронзительный визг, перевернулся и затих.
      – Так тебе и надо, маленькое чудовище, – хрипло прошептала Флейм. – Ты преспокойно жила здесь, в то время когда я загибалась в космосе. Теперь это моя планета, ясно? Может быть, и холодно здесь, и мерзко, как в преисподней, но она моя, и я убью всех, чтобы доказать это. Они заплатят за то, что сделали со мной.
      Она плюнула на маленький трупик и опять откинулась на ствол дерева.
      Кора неприятно царапала спину даже через комбинезон.
      Флейм подумала, что зря оставила корабль. Планета оказалась холодной и враждебной. Морозный воздух обжигал кожу, а от влажной земли шли мурашки по телу. Деревья, покрытые острыми иголками или угрожающе голые, казались темными и уродливыми, словно огромные мертвые руки, лезущие к ней со всех сторон. Небо над скрипящими ветвями ужасало свинцовой пустотой. Мир был нереальным, страшным. На корабле ей привычнее, там она дома.
      Однако лучше бы она этого не знала. Неужели она пробыла на борту своего суденышка так долго и так привыкла к нему, что нигде больше не чувствует себя уютно и хорошо?
      Но хуже всего то, что и на корабле ей невесело. Она не доверяла компьютеру, несмотря на программу, несмотря на свое маленькое устройство с таймером, которое уничтожит компьютер, не заводи его примерно каждые сто часов. Она обеспечила себе эту насильственную преданность компьютера, но успокоение не пришло. Ей все время было не по себе.
      Может быть, она хорошо чувствовала бы себя на Древней Земле. Может, дело просто в этой планете с ее темным небом и красноватым солнцем.
      Тогда тем более есть причина, чтобы стереть ее в пыль. Чтобы идти налегке и в то же время не бояться местных жителей, Флейм не взяла с собой крупное оружие. Она прихватила три заряженных снарка, не считая того, из которого прикончила белку. Да к тому же при ней сверхчеловеческая скорость реакций и сила.
      Что бы ни случилось, она сумеет за себя постоять. Даже если Слант уничтожит ее корабль или заставит ее саму сделать это, его планете не поздоровится.
      При этой мысли она улыбнулась.
      Флейм разговаривала с кораблем, с белкой и сама с собой ровно столько времени, сколько Тернер псионически изучал корабль. Он уже пришел к выводу, что придется воевать с кораблем в одиночку, как вдруг заревели передние подъемники судна. Лошадь беспокойно заржала.
      – Освободить пространство для взлета, – громко потребовал металлический голос.
      – О Боже, – воскликнул Тернер, отпрянув от подкатившей тепловой волны. – Что происходит?
      – Приказ киборга с кодовым обозначением Флейм о немедленном взлете. Освободите пространство.
      Тернера не пришлось уговаривать. Огонь во время взлета мог сжечь его мгновенно. Он мчался в сторону леса, не чувствуя под собой ног, стараясь не перейти на полет. Времени сесть на лошадь не было, но он сумел телекинетически освободить привязанные к кусту поводья, еще мгновение, чтобы создать за собой псионический барьер, – и тут от корабля полоснуло огнем.
      Земля затряслась под ним, страшный рев заложил уши, чудовищная волна раскаленного воздуха пронеслась над головой. Сэм скорее почувствовал, чем услышал дикое ржание лошади.
      Постепенно земля успокоилась, шум утих, жара рассеялась. Тернер обернулся и увидел, как корабль, подобно золотисто-белому огненному пятну, движется по серому небу. Через некоторое время он исчез в облаках.
      В этот миг Флейм заметила в небе мерцающий свет. Спустя еще немного времени она услышала слабый грохот.
      – Значит, ты все выполнил, – сказала она.
      – Подтверждение. Запрос: указания по приземлению корабля для взятия на борт киборга.
      – Нет, не надо. По крайней мере пока. Я в полном порядке.
      Каким бы неуютным ни казался лес, она не хотела уходить. Во всяком случае это как-то разнообразило жизнь.
      – Внимание: киборг должен помнить о предельно допустимом времени для подведения разрушающего устройства с часовым механизмом.
      – Не волнуйся. У нас полно времени. Ты же сам видел, как я его подводила перед тем, как покинуть корабль.
      – Подтверждение. Остается восемьдесят три часа сорок шесть минут и десять секунд.
      – Вот видишь. Незачем трепыхаться. Я хочу еще немного понаблюдать, – сказала она. – Мы до сих пор не знаем, что происходит на планете и что собой представляет эта самая антигравитация. Чем бы она ни была, это, видимо, портативная штука, раз Слант носит ее с собой.
      – Подтверждение.
      – Он вооружен чем-нибудь?
      – Киборг с кодовым обозначением Слант вооружен одноствольной, полностью автоматической гранатометной установкой модели АГР-11. Другого вооружения не обнаружено.
      – Что-нибудь еще?
      – Опровержение.
      – Тогда, может, это действительно мутация... Впрочем, сомневаюсь. Скорее, очередная ложь. Кроме того, если этим может пользоваться Слант, а он ведь с Земли, значит, нельзя говорить о местной мутации, так ведь? – Флейм презрительно засмеялась. – И мы это выясним.
      Она знала, что сделает, прежде чем вызвать корабль и вернуться на борт. Она хотела убить кого-нибудь с глазу на глаз. Никакой необходимости в этом не было, поскольку на корабле имелось достаточное количество ядерных запасов, чтобы уничтожить все живое. Просто она никогда раньше этого не делала. А вдруг это более волнующе, чем наблюдать за грибовидными облаками. После убийства белки жажда мести не пропала, а убив человека, Флейм надеялась избавиться от нее.
      Может быть, ей удастся убить как раз того, кто ее обманул. Она обещала убить его лично, собственными руками, и, похоже, сдержит слово.
      Эта мысль пришлась ей по душе.
      Флейм стояла в специфической позе, которой ее учили на Марсе. Затем пнула носком сапога белку. Обувь окрасилась темной кровью.
      – Я доберусь до тебя, Слант, – пробормотала она. – Я все равно доберусь до тебя.

      Тернер осторожно вышел из леса и подошел к обломкам своего корабля.
      Вихрь, поднятый кораблем-пришельцем при взлете, оставил позади разбитой хвостовой части большой участок голой земли. По краям его лежала белая зола, а вокруг шла полоса черного пепла, постепенно исчезающая среди кустов. Большая часть обломков лежала в дымящейся золе. Растения, опутывавшие корабль в течение одиннадцати лет, сгорели за несколько секунд, обнажив голый, проржавевший металл.
      Некоторое время Тернер вглядывался в небо, но ничего, кроме облаков, там не было. От корабля Флейм не осталось и следа.
      Почему Флейм приказала кораблю взлететь? Не опасалась ли она, что Тернер найдет способ вывести его из строя?
      Если так, она рассчитала верно. Пока корабль на орбите, он бессилен, и даже маги не смогут ему помочь.
      Что ж, он не может вернуть корабль, но может попытаться остановить Флейм. Предоставленная самой себе, она опаснее во сто крат.
      Тернер оглядел стоящий кругом лес.
      Ясно, что Флейм не сразу отправилась в путь. Наверняка ей потребовалось время, чтобы проверить наличие ракет и боеголовок. Возможно, она покинула поляну только нынешним утром. Как далеко могла она уйти с тех пор?
      Сэм был уверен, что не очень. Она шла пешком и, несмотря на выучку, по-настоящему не знает лес. Если ему удастся найти и успокоить лошадь, он догонит Флейм без труда, если, конечно, наткнется на ее следы.
      Правда, киборг движется гораздо быстрее простого смертного, но у Флейм нет причин спешить. Пусть она допускает возможность погони, все равно ей неизвестно, что местные жители, и он в том числе, владеют искусством, позволяющим отыскать что угодно и где угодно.
      Сэм не был до конца уверен, что засечет ее, но будучи магом, он хотел попробовать. Он вытянулся, пытаясь псионически нащупать следы Флейм.
      Где-то между деревьями заржала лошадь. Тернер почувствовал легкую волну энергии: она шла от животного. Он позвал лошадь голосом и псионически и ужасно обрадовался, когда она послушалась его.
      Взяв животное за поводья, он забрался в седло. Устроившись поудобнее и уловив наконец слабые следы Флейм, Сэм некоторое время стоял на месте, затем направил лошадь на юго-запад.
      Он ехал весь день, не покидая седла даже во время еды. Псионические следы то появлялись, то исчезали, и временами ему приходилось бесцельно кружить на месте, пока он снова не улавливал нечто. Он старался удержать это ощущение изо всех сил, надеясь, что это следы Флейм, но все же два или три раза пришлось останавливаться и убеждать себя, что он не преследует убежавшую от хозяина собаку Затем Сэм снова сосредоточивался на преследовании.
      Как бы то ни было, псионические ощущения становились все более четкими, но он не был уверен, что верно понимает их. Он не занимался магической слежкой со времен ученичества и не имел возможности совершенствоваться в этом. Он считал слежку более легким занятием, чем телепатия или любое другое магическое искусство, и думать не думал, что когда-нибудь она понадобится ему.
      К ночи он все еще не обнаружил физических следов Флейм, но следы псионические вели его вперед. На компьютер надежды мало. Он, будучи на орбите, общается с ним, но ни за что не сообщит ни о местонахождении Флейм, ни о ее планах.
      Сэм не позволял себе отдохнуть из боязни потерять след. К тому же, учитывая характер Флейм, нельзя расслабляться: вдруг она повернет обратно, найдет его спящим и прикончит.
      Когда через час после заката Сэм заметил на горизонте оранжевое зарево, он не понял сначала, реальный ли это, доступный обычному зрению свет или что-то стряслось с его магическим зрением. По мере того как зарево становилось ярче, он начал понимать, что оно настоящее. К тому же запахло дымом. Где-то был пожар, причем горело что-то большое. О, если бы это был лесной пожар!
      Встревоженный, Сэм пришпорил лошадь. Уставшее животное двигалось еле-еле. С тем же успехом Тернер мог шагать пешком.
      Он выругался, слез с седла и, несмотря на то, что буквально валился с ног, взлетел до уровня верхушек деревьев. Лошадь отстала, но сейчас не до нее. Сейчас Сэм не думал даже о том, как отреагирует компьютер Флейм на его полет.
      Компьютер молчал, и Тернер полетел на растущее зарево.
      Несколько мгновений спустя он плыл уже над горящим селением, уклоняясь от облаков дыма и пытаясь рассмотреть происходящее на земле.
      Даже на высоте двадцати метров жар от огня растапливал зимний холод, и Сэм чувствовал, что вспотел в тяжелом пальто.
      Он увидел примерно две дюжины домов и множество пристроек. В таком городке во время пожара люди бегут кто куда, как муравьи, пытаясь спасти семью, друзей, вещи. Те, что добрались до леса, должны наблюдать за происходящим из-под деревьев.
      Однако, насколько он мог видеть, улицы были пусты, и никто не прятался между темными деревьями.
      Сэм опустился на поросший редкими соснами холм с подветренной стороны горящих зданий. Жар все еще ощущался, огонь окрасил деревья в оранжевый цвет, тени стали черными. Шум огня напоминал бешеный рев урагана.
      – АРК 247! – крикнул он. – Здесь горит селение. Возможна угроза жизни мирных жителей. Вы можете что-нибудь сообщить об этом?
      – Подтверждение. Киборг с кодовым обозначением Флейм открыл огонь, чтобы уничтожить заставу повстанцев.
      Это было как раз то, чего Тернер боялся больше всего на свете.
      – Какая застава? – промолвил он упавшим голосом. – На Десте нет повстанцев!
      – Киборг с кодовым обозначением Флейм установил, что застава находится в руках мятежников.
      Взбешенный металлическим спокойствием компьютера, Сэм крикнул:
      – Во-первых, это не застава, а населенный пункт, по крайней мере был им. Во-вторых, на каком основании она называет его жителей мятежниками? Эти люди были верны Древней Земле. Куда она дела людей?
      – Киборг сообщил, что все жители уничтожены.
      Тернер вздрогнул и сжался от боли – это был удар в солнечное сплетение. В селении наверняка проживало не менее сотни людей.
      – Она убила всех? – с ужасом пробормотал он.
      – Подтверждение.
      – Но как?! Пусть все были безоружны, но хоть кто-то пытался спастись?
      – Первоначальный удар был нанесен снарком, что обеспечило внезапность. Остальные были взяты в плен, согнаны в большое центральное здание и сожжены в нем. Все, кто пытался спастись, убиты.
      Тернера стошнило, он ощущал скверный привкус во рту. Во время военной карьеры он со своим кораблем убивал сотни и тысячи людей, но даже в худших ситуациях никогда не допускал столь бессмысленной и жестокой бойни. Сэм посмотрел на мешанину из горящих соломенных крыш сквозь волны черного дыма.
      – Как она могла? Почему ты это допустил? Эти люди были лояльны!
      Казалось, компьютер колеблется, словно не уверен в ответе.
      – Фактов для полного анализа ситуации недостаточно, поэтому киборгу предоставлена полная свобода действий в зависимости от происходящих событий. Для устранения конфликтных ситуаций между киборгом и компьютером и во избежание потери корабля и провала миссии допускается возможность ошибочных действий.
      – Значит, ты не хотел с ней спорить, чтобы не связываться с термитным зарядом в ее голове? Вместо этого ты позволил ей убивать безвинных. А ты уверен, что твой киборг убивает только врагов? – Тернер знал, что гнев и горечь в его голосе не дойдут до компьютера, но сдерживаться уже не мог.
      Пауза на этот раз была столь длинной, что Тернер подумал: прервалась связь.
      – Подтверждение, – послышалось наконец. – Неисправности компьютера находятся в пределах допустимой нормы.
      – О Господи, – произнес Тернер. Гнев сменился страхом и растерянностью. Его собственный компьютер часто повторял эту фразу: «Неисправности компьютера находятся в пределах допустимой нормы», – когда начинал действовать вопреки логике. Ситуация становится в сто крат хуже.
      На этот раз, похоже, с ума сошли оба – и киборг, и компьютер. Если безумие компьютера того же рода, что у киборга, катастрофа может разразиться в любую минуту.
      – О каких неисправностях ты говоришь? Объясни, – в голосе Тернера звучала осторожность.
      – Компьютер получил частичные повреждения в результате вражеского нападения и в результате противоречий во внутренних программах, вызванных сложившейся ситуацией и по причинам общего характера. Неисправности обнаружены и предположительно имеются в памяти и программах, связанных с лингвистикой, культурной информацией и правилами общения с гражданским населением. Также возможно наличие других неисправностей.
      Тернер вздрогнул и закашлялся, задохнувшись от дыма.
      Когда ему удалось выровнять дыхание, он сердито произнес:
      – Теперь слушай меня. Я живу на этой планете десять лет. У меня нет пробелов в программе, и я обладаю точными знаниями о планете. Я хорошо знаю местную культуру и свободно говорю на их языке. И я утверждаю, что люди здесь преданы Древней Земле. Не позволяй Флейм больше убивать, пока она не представит безукоризненные аргументы. Хорошо?
      – Подтверждение. Предложение принято.
      Мертвым уже не помочь, но Тернер сделал все, что мог. Надеясь разгадать намерения двух половинок АРК 247 и предотвратить дальнейшие беды, он спросил:
      – Почему Флейм решила, что эти люди – мятежники? О чем она говорила с ними?
      Компьютер снова заколебался. Это еще раз доказывало, что с ним что-то не в порядке. Впрочем, Тернер и без доказательств знал это. Военные компьютеры не знают сомнений и рубят с плеча. Какие противоречия могут существовать во внутренних программах? Может быть, вызванные осознанием проигрыша в войне и невозможностью сдаться в плен? Хотя его собственный компьютер никогда не признавался в их существовании, Сэм подозревал, что они посещали электронную жестянку.
      Но ему даже в голову не пришло, что Флейм поймала в ловушку собственный корабль.
      – Информации недостаточно. Есть предложение киборгу с кодовым обозначением Слант обсудить ситуацию с киборгом с кодовым обозначением Флейм.
      – Прекрасно! – Сэм искренне обрадовался, что компьютер намерен разрушить стену непонимания между двумя киборгами.
      Только как же она будет оправдываться за свои действия? Жители городка были такими же людьми, как Флейм, и имели точно такое же право на жизнь. Что делает ее убийцей? Какое извращение?
      Пока он ждал ответа от Флейм, его вдруг осенило, что она может быть совсем близко от него, рядом с горящим городком. Возможно, она отошла на пару километров, но не больше: уничтожить целый город – это требует времени. А может, до сих пор стоит и наслаждается творением рук своих. С такой, как она, станется. Компьютер не сообщил о местонахождении Флейм, но вполне мог сообщить ей, где находится Тернер.
      Он огляделся, но ничего не увидел из-за огня. На всякий случай он отступил под прикрытие деревьев. В конце концов, она грозила его убить.
      – Ты хотел говорить со мной? – резко спросила Флейм. Он вздрогнул от ее беззвучных слов, хлестнувших через коммуникационную цепь.
      Прежде чем он успел ответить, Флейм продолжила:
      – Не знаю, ублюдок, как тебе удалось снюхаться с компьютером, хотя ему прекрасно известно, до чего может довести неповиновение. Но раз уж ты это сделал, знай, тебе же хуже. Если ты помешаешь уничтожать людишек с борта корабля, я истреблю их по-другому: я сожгу все селения – по одному – на этой вонючей планете. Так даже лучше: медленнее, но веселей.
      – Но, черт возьми, они же дружественны! – Тернеру не осталось ничего иного, как повторять, словно заклинание, одно и то же. – Ты их спрашивала? Неужели они не сказали тебе, на чьей они стороне?
      – Шутишь, да? – до Сэма донесся странный булькающий звук, и ему показалось, что это не сигналы в голове, а хоть и слабый, но внятный смех где-то неподалеку. – Я ни слова не поняла. На всякий случай я обратилась к ним на всех языках, которые знаю, но они в ответ несли какую-то белиберду.
      – Возможно, они говорят, то есть говорили, только на собственном диалекте. Он произошел от англо-испанского путем добавления дифтонгов и исчезновения согласных.
      – Меня не интересует их диалект. Я его не знаю, а компьютер не может перевести. Если бы эти люди были преданы Древней Земле, они изъяснялись бы попонятнее.
      – Это же нелепо! Чудовищно нелепо!
      Вдруг ему в голову пришла мысль:
      – Если ты не могла говорить с ними, как тебе удалось захватить их и загнать в здание?
      – О, это было легко, – ответила Флейм. – Я воспользовалась примитивным способом: применила обычные аварийные сигналы. Снарк для этого не годится, поскольку не создает шума. Чтобы привлечь их внимание, я кричала до тех пор, пока они не высыпали на улицы посмотреть, что происходит. Тут я кое-кого перерезала снарком пополам. – Она засмеялась. – Это до смерти перепугало остальных ублюдков. Мне оставалось только взмахнуть рукой и указать направление, и они пошли куда велено.
      Тернер старался подавить подступившую тошноту. Он знал, что можно натворить при помощи снарка, и воображение ярко рисовало эту сцену.
      – О Господи! – Он вдруг поймал себя на старой школьной шутке, которую слышал еще мальчишкой: что хуже червяка в яблоке, которое вы только что откусили? Хуже может быть половина червяка в только что откушенном яблоке.
      Сэм с трудом справился с приступом истерического смеха. За свою жизнь он перевидал множество ужасных вещей и не имеет права раскисать сейчас из-за чего бы то ни было. Жизнь на Десте превратила его в человека с нормальными человеческими реакциями, не стыдящегося ни слез, ни смеха. Он был здесь мужем и отцом, магом, но не воякой.
      А теперь, нравится ему или нет, он стал защитником Деста, воином, и ему придется считаться с реальным положением вещей и принимать решения.
      Нельзя строить иллюзии в отношении Флейм. Он имеет дело с исключительно жестоким противником. Возможно, для спасения планеты ему придется проявить адекватную жестокость.
      Когда Тернер полностью взял себя в руки, послышался голос Флейм:
      – Вообще, где ты находишься? Как ты узнал о селении?
      Он не стал отвечать. В этом не было смысла. Разговаривать с Флейм было бесполезно: ее поведение выходило за рамки здравого смысла.
      В конце концов, такова была одна из ее функциональных личностей-персоналий. Предполагалось наличие еще семнадцати. Если они похожи на персоналии Сланта, то некоторые из них проявятся только при специфических обстоятельствах и будут не в состоянии что-то предпринять вне пределов своей специализации. Другие устроены сложнее, и, может быть, где-то среди обломков настоящего мозга Флейм затерялась разумная основная личность.
      Если она как-то проявится, у Тернера есть еще возможность все уладить, но рассчитывать на это не приходится.
      Похоже, данная персоналия не склонна уступать дорогу другим, тем более на Десте с его низким техническим уровнем и примитивной социальной структурой.
      Большинство нетехнических персоналий предназначались для одурачивания серьезных противников. По меньшей мере одна персоналия задумана исключительно для того, чтобы переносить пытки. Но отношение Флейм к обществу Деста делало все эти тонкости бесполезными.
      Кроме того, если даже и проявится какая-нибудь дружественная персоналия, Тернер не знал, как ее удержать, и, рано или поздно, убийца-параноик возьмет верх, в особенности если это и есть настоящая суть Флейм.
      Что же делать? Легко сказать: нужно быть жестоким, но если он отыщет и убьет Флейм, ее компьютер ответит ядерным ударом с звездолета.
      – Эй, компьютер, я хочу говорить с тобой наедине, – сказала Флейм, грубо оборвав ход его мыслей. – Я...
      Компьютер оборвал передачу, и Тернер остался один в мертвой тишине.
      Он выругался и снял с плеча гранатомет. Ствол тускло поблескивал в отсвете пожарища. Прекращение связи – грозный признак. Флейм наверняка где-то поблизости. Может быть, она крадется за ним по пятам, невидимая, выжидая удобного момента, чтобы прикончить его. А с компьютером говорит с глазу на глаз, чтобы узнать о местопребывании Тернера.
      Если она настигнет его в образе коммандос, только фантастическое везение спасет ему жизнь. Он был сильнее любого нормального человека и обладал отличной реакцией. Он был на равных со всеми другими персоналиями Флейм, но боевая функция АРК 247 все же превосходила его.
      Это был поистине демон, существо со стальными мышцами и стальными нервами. Поскольку у персоналии-коммандос было только две возможности – драться либо спасаться бегством, ее снабдили отличной реакцией, несравненно лучшей, чем у человека с нормальным сознанием и даже у человека с измененными нейронами. Она абсолютно не чувствовала боли и автоматически сохраняла необходимый уровень адреналина, так что понятия усталости, страха и прочего к ней попросту не относились. Если у АРК киборга доминировала боевая функциональная личность, он действительно становился скорее адской машиной, нежели человеком, с таким же труднопробиваемым, как у машины, умом.
      Но в отсутствие прямой и явной опасности боевая личность была спрятана в киборге где-то на самом дне. Поэтому скорее всего Тернера будет разыскивать настоящая Флейм. С ней придется договариваться – возможно, даже взывать к ее человеколюбию, если только убийца может сохранить в себе живую душу. Но если слова Тернера вызовут настороженность Флейм, неизбежно активизируется персоналия-коммандос, и тогда беды не оберешься.
      В этом случае придется как можно скорее прикончить Флейм, лучше с первого выстрела, чтобы опередить ее боевую персоналию.
      Но если он убьет ее, как поступит корабль?
      Это его волновало не меньше. Машина может решить, что Тернер лгал и Дест находится во вражеских руках. Тогда компьютер, стараясь разрушить Дест до основания, использует все свое оружие, включая и то, которое они вместе с Флейм утащили с его корабля, и, в конце концов, погубит и себя, предположительно направив корабль к последней цели с доведенным до точки взрыва ядерным реактором.
      То была стандартная программа, предусмотренная в случае гибели киборга на вражеской планете. Сэм помнил ее очень хорошо.
      Это значит, ему нельзя убивать Флейм ни при каких обстоятельствах.
      Иначе – конец света.
      Он знал это, но гранатомет держал наготове. Может, вид оружия остановит ее?
      Если же она умрет случайной смертью или ее погубит компьютер, взорвав термитный заряд, тогда все проблемы решены.
      Компьютер станет союзником Тернера: легче убедить его в лояльности Деста, если рядом не будет спорящей Флейм. Над этим стоит подумать. Если убрать ее с дороги так, чтобы компьютер счел это несчастным случаем, Дест будет спасен. И Парра с детьми останутся живы. А еще лучше, чтобы сам компьютер расправился с ней.
      Если ему удастся доказать, что Дест – лояльная планета и что Флейм всегда знала это, компьютер сочтет Флейм изменницей, сдетонировав термитный заряд в основании ее черепа.
      Это, конечно, было бы превосходным и окончательным решением проблемы, но Тернеру почему-то стало жаль Флейм. Десту весьма мог пригодиться еще один киборг. Если бы она не страдала опасной душевной болезнью, пусть бы себе жила.
      Эти рассуждения навели его на мысль – а все ли персоналии Флейм больны? Если он действительно имеет дело с основной личностью и если именно она доминировала в течение всего пребывания в космосе, возможной причиной безумия киборга стала долгая изоляция. А другие личности-функции, подавляемые все это время, не пострадали. Как бы заставить Флейм проявить все свои персоналии и тем самым проверить догадку?
      Тернер почувствовал слева какое-то шевеление, совсем не похожее на движение язычков пламени, и со сверхчеловеческой, немыслимой скоростью киборга, на которую, казалось, давно уже не был способен, откатился в сторону, направив гранатомет на шевелящееся нечто.
      Прозвучал легкий щелчок, едва слышный из-за треска пожара.
      Что-то упало; вместе с этим звуком в глубинах его памяти всплыла догадка о простой уловке, которой их учили на Марсе. Он быстро повернулся на одной ноге, разворошив ботинками сосновые иголки, отчаянно напрягая псионические способности.

      Тернер знал, что Флейм вооружена по меньшей мере одним снарком: им она перерезала пополам ни в чем не повинного человека из сгоревшего селения. Речи о другом оружии не было, но скорее всего у нее еще что-нибудь припрятано. Следовало быть готовым ко всему, хотя наверняка Флейм предпочтет всему дезинтегратор – снарк.
      Снарк разрушал молекулярные связи, превращая фактически любую материю в пучок свободных ионов или в лучшем случае в пыль. Правда, радиус его действия был чрезвычайно мал.
      Флейм швырнула что-то так, что оно упало рядом с ним. Возможно, она обрубила лучом снарка ветку у него над головой в надежде заставить его отвести взгляд и отвлечься, пока она подберется настолько близко, чтобы испробовать снарк на нем самом.
      Конечно, кроме снарка, у нее может быть еще какой-нибудь сюрприз, и тогда камешек, или ветка, или что бы там ни было обретет иное назначение.
      Он ведь не знает.
      Тернер перевел дуло гранатомета в сторону леса – в противоположном направлении от деревни – и сделал предупреждающий выстрел в воздух.
      Ракета засвистела, выжигая желтый след в холодной темноте. Пройдя сквозь крону сосны, она срезала иглы и ветки. Тернер надеялся, что это задержит Флейм на то краткое мгновение, в котором он нуждался, чтобы перевести дыхание.
      – Я знаю, что ты здесь, Флейм! – крикнул он. – Послушай, тебе нет смысла убивать меня – я знаю об этой планете много такого, чего не знаешь ты! Я знаю, например, что такое гравитационные аномалии!
      Его голос затерялся в деревьях без ответа. Долгое мгновение спустя отдаленный звук взрыва и короткая вспышка света сказали ему, что ракета потеряла скорость, упала на землю и взорвалась.
      Его глаза ничего не видели, кроме леса, освещенного заревом горящей деревни. Небо смыкалось над ним плотной темной массой, звезды прятались за тяжелыми тучами. Он ничего не слышал, кроме потрескивания пламени и ночного ветерка, шумящего в соснах.
      Другое дело психические ощущения – то, что компьютер называл псионикой. Напряглось каждое из его магических чувств, и Тернер осознал наконец, где Флейм. Она притаилась позади него, за парой сросшихся деревьев, неотрывно прислушиваясь к малейшему шороху и пристально следя за ним. Сэм догадался, что она, вероятно, вне пределов действия снарка – после «работы» в деревне заряд его уменьшился. Даже если Флейм принесла два или три снарка, вряд ли хоть один заряжен на полную мощность: ей пришлось удерживать ими добрую сотню людей взаперти в горящем здании.
      Другого оружия Тернер не мог нащупать. Если что-то и было, Флейм его не использовала. Она пока не собиралась нападать, напротив – выжидала.
      – Компьютер, – взмолился Тернер. – Не позволяй, ей убить меня. Ты понимаешь? Не дай ей убить меня!
      Он ждал, как ему показалось, целую вечность, прежде чем компьютер ответил:
      – Подтверждение.
      Это было именно то, что хотелось услышать Тернеру, но почему-то ответ не принес желаемого утешения. Он был по-прежнему испуган.
      – Флейм, – громко позвал он. – Послушай, ты же не хочешь моей смерти.
      Вспомни, я – тот, кому ты пришла на помощь. Я – киборг АРК, такой же, как ты – или, по крайней мере, был таким. Сейчас я комиссован, но, даже без полномочий, я пока еще гражданин Земли, и ты не имеешь права убить меня без суда, пока я не совершу чего-то такого, что подвергнет опасности тебя или твой корабль. Если ты уничтожишь меня, это будет убийством, а значит – помощью и содействием врагу. Ты знаешь, чем ответит тебе компьютер, если ты совершишь это: именно для этого в твоей голове существует термит. Никто из нас не хочет умирать – ни ты, ни я. Давай поговорим спокойно.
      – Это я-то помогаю и содействую! – резкий голос Флейм оказался более высоким, чем ожидал Тернер. – Ты сам предатель, помогающий врагу, это ты мешаешь мне разрушить планету к чертям собачьим. Разве этого не достаточно, чтобы убить тебя?
      Перейдя на субвокализацию, она повторила:
      – Разве нет?
      Компьютер ответил:
      – Подтверждение.
      – Но кто сказал тебе, что Дест занят врагами! У тебя нет никаких доказательств! – выкрикнул Тернер.
      – Мы и не нуждаемся в доказательствах! – настаивала Флейм. – Древняя Земля погибла. И этого достаточно для гибели остальных миров, сколько бы их ни было.
      В отчаянии Тернер крикнул:
      – Но люди здесь даже не знают об этом! – (Кроме тех, которым сообщил об этом я, не удержавшись, добавил про себя Тернер).
      В ярости от того, что замешкалась с ответом, Флейм вышла из-за сросшихся деревьев и навела на него снарк.
      Тернер мельком увидел ее тень, движущуюся поодаль на фоне темноты, и ощутил поток разрушительной энергии. Мгновенно метнувшись в сторону, сжавшись, он притаился за молодой сосенкой, сколь малое укрытие она ни представляла собой. Его осыпало древесной трухой, загоревшейся золотом в свете огня, когда попавшее в конус луча дерево стало распадаться. Ствол хрустнул и начал крениться набок.
      Тернер теперь ясно видел, что находится вне радиуса действия снарка.
      В противном случае его маневр не имел бы смысла и спастись бы ему не удалось, так как даже с ускоренной реакцией, с перестроенной структурой мускулов, с костями, укрепленными до такой степени, что могли выдерживать сколь угодно большую тяжесть, он вряд ли увернулся бы от луча, движущегося со скоростью света.
      – Компьютер, останови ее! Подави! – потребовал он. – Она пытается уничтожить меня; это убийство!
      – Подтверждение, – бесстрастно ответил компьютер.
      Изувеченное дерево накренилось сильнее и вдруг с громким треском стало падать, увлекая за собой обламывающиеся под его тяжестью ветки соседних деревьев.
      Поодаль от падающей сосны тело Флейм внезапно свело судорогой. Даже в темноте Тернер ясно видел это. Снарк выпал из ее рук, пальцы безвольно подергивались.
      – Нет! – кричала она. – Черт тебя побери, глупая машина, ты не ду... ду... – Ее губы сомкнулись.
      По собственному горькому опыту Тернер знал, что компьютер пытается взять на себя контроль над ее телом, отключив мозг. Если бы она была соединена с контрольным кабелем на своем корабле, компьютер овладел бы ею беспрепятственно, полностью и немедленно, но на большом расстоянии она была способна действенно сопротивляться. На таком расстоянии сигнал с корабля может оказаться даже несколько слабее, чем выброс электроэнергии в результате естественной работы мозга.
      Флейм повернулась к Тернеру; свет от огня осветил ее, и он понял, что видит ее зрительно так же хорошо, как и псионически. Она была невысокой, коренастой, в рабочем комбинезоне; спутанные светлые волосы, красные при свете огня, но, вероятно, светло-русые днем, разметались ниже плеч по спине. Жар не достигал ее, и неровное дыхание вырывалось изо рта облачками пара, похожими на тусклый золотой туман. Ладонь, прежде державшая снарк, была разжата и сведена судорогой, и Флейм наклонялась вниз к выпавшему оружию, двигаясь резкими толчками, как сломанная машина. Она выигрывала битву за контроль над собственным телом. Это было слишком, и Тернер не мог этого допустить.
      – Компьютер! – воззвал он. – Ты можешь вызвать переключение на другую личность? На одну из ее защитных личностей?
      – Информация недостаточна, – ответил компьютер. – Переключение регулируется условиями, в которых действует киборг, а не контролем со стороны компьютера. Введение соответствующего внутреннего стимула может включить переход.
      – Попытайся! – Он указал на нее гранатометом. – Если она поднимет снарк, мне придется убить ее защищаясь. Я не хочу этого. – Даже в отчаянии он хотел говорить доказательно. – Настроен я миролюбиво или хочу ее смерти – ты ведь сам видишь, не так ли?
      – Подтверждение.
      Сэм знал, что не отважится убить ее сейчас. Если он сделает это, компьютер, вероятно, должен будет отомстить, не принимая в расчет обстоятельства смерти киборга. Тернер вдруг обнаружил, как мало он уверен в том, что ему удастся убедить компьютер в лояльности Деста, если Флейм по той или иной причине погибнет.
      Ее ладонь лежала на рукояти снарка, но пальцы никак не сжимались. Напрягшись всем телом, она исподлобья смотрела на своего врага.
      – Если сейчас она попытается убить меня, это будет преступлением или изменой, и тебе придется взорвать ей череп. И это будет означать, что планета лояльна.
      Пальцы Флейм дрожали, пытаясь сомкнуться на пластиковой рукоятке.
      – Информация недостаточна. Вероятность нелояльности киборга с кодовым обозначением Слант остается. Кроме преданности Командованию, уничтожению киборга с кодовым обозначением Флейм могут препятствовать другие причины.
      К черту, сейчас не время слушать лекции компьютера. Сэм навел на Флейм гранатомет:
      – Я выстрелю, если она меня вынудит.
      Внезапно Флейм расслабилась. Все ее тело лишилось прежнего напряжения. Переход был таким внезапным и полным, что Тернер в удивлении опустил оружие.
      Сделав несколько беспорядочных движений, она остановилась, потом подняла снарк, пристально посмотрела на него, затем уставилась на Тернера.
      Он не стал стрелять, он знал, что перед ним совсем другая личность. Ее широкое лицо было спокойно; женщина неуверенно подняла свободную руку и пригладила спутанные волосы.
      – Здравствуйте, – сказала она по-русски, и ее голос звучал почти на октаву ниже, чем прежде. – Я вас знаю?
      Тернер застыл в замешательстве, держа наготове гранатомет.
      Казалось, она полностью оставила свой замысел, но кому, как не ему, знать, можно ли рассчитывать на киборга АРК. Даже если даннаяличность была искренне дружелюбной – что сомнительно, – в любой момент взять верх может какая-нибудь другая.
      Пока он безуспешно подыскивал слова, Флейм изучала его.
      – О, конечно, я знаю вас, – сказала она, по-прежнему по-русски, и вновь замолчала. – Вот глупая! Простите меня, голова... в моей голове еще не совсем прояснилось. Вы – Слант. – Даже при тусклом свете Тернер смог увидеть недоуменное выражение на ее лице. – Я пыталась убить вас вопреки предписаниям, да?
      Тернер с трудом следил за ее словами: ему не доводилось слышать русскую речь больше двадцати лет по субъективному времени.
      – Вы говорите на каком-нибудь языке, кроме русского? – спросил он на интерлингве.
      – Нет, – ответила Флейм. – Только на русском. Это мой родной язык. – На лице ее вновь отразилось недоумение. – Но я уже понимаю вас! Я помню то, что узнало мое другое "я", на каком бы языке это ни было сказано. Как странно.
      – На самом деле не так уж и странно, – непринужденно ответил Тернер, пытаясь поддержать ровное настроение новой Флейм. – Если вы сейчас в оболочке защитной личности, то, возможно, те, кто программировал вас, намеренно заставляют ее заявлять, что она знает только русский, чтобы удержать вас от какой-нибудь ошибки. Вы в состоянии понимать все, что слышите, но при этом не знаете языка, а следовательно, не можете проболтаться о том, чего вам знать не положено, – и беззвучно прибавил:
      – Это так, компьютер?
      – Подтверждение.
      – Кто вы? – спросил Сэм, все еще на интерлингве. – Я имею в виду – что входит в ваши обязанности?
      Она пожала плечами:
      – Инженер. Ничего специализированного. Но я могу вписаться в любое индустриализованное общество. Тихо, исполнительно, не создавая проблем. – Мгновенная тревога сузила ее глаза, затем исчезла. – Что я здесь делаю? Это ошибка? Здесь не говорят по-русски, и, судя по тому, что я видела, здесь нет никакого промышленного производства. Меня не должны были вызывать.
      – Чрезвычайные обстоятельства, – объяснил Тернер. – Нам нужно было на время вывести из вашего сознания нефункциональную личность. Она стала несколько неуравновешенной. Возможно, вы понимаете, что я имею в виду. Мы сместили ее, и случайно вышли вы. Вот и все.
      Он почувствовал, как новая Флейм безмолвно запрашивает компьютер по внутренней коммуникационной связи.
      Компьютер ответил:
      – Подтверждение.
      – Если вам кажется, что есть личность, в рамках которой вы будете чувствовать себя более комфортно, переключитесь на нее. Только в том, конечно, случае, если это не коммандос, – Тернер все еще держал гранатомет наизготовку. Со временем он ослабил захват, но, делая это предложение, стиснул рукоять.
      Он пытался продолжать свою роль верного гражданина Древней Земли, потому и предложил Флейм поменять персоналии, если пожелает; кроме того, он с трудом понимал русский язык. Втайне Тернер надеялся, что именно эта личность останется доминирующей. Она казалась ему несравненно более приятной и сговорчивой, чем ее нефункциональное "я".
      Но, глядя на Флейм через прицел своего гранатомета, Тернер вдруг понял, что предназначение этой личности – усыпить подозрения, именно поэтому она казалась такой покладистой и бесцветной. Несомненно искушенная в шпионаже и диверсии, она являла собой оболочку, под тонким слоем которой таился коммандос.
      Так впервые Тернеру представилась возможность поближе рассмотреть киборга АРК 247. Не опуская гранатомета, он переходил с места на место, чтобы лучше видеть.
      За несколько минут до того свет пламени, охватившего деревню, начал слабеть, – огню уже не хватало пищи. Способные воспламениться соломенные крыши и ветхие навесы давно превратились в золу и пепел. И все же света было достаточно, чтобы Тернер смог разглядеть своего недавнего противника.
      Первое впечатление не обмануло его: Флейм действительно была невысокой, приземистой, с тяжелым квадратным лицом; по спине небрежно разбросаны грязные светлые волосы. Тернер решил, что она и в самом деле может быть русской. Глаза ее скрывались в тени.
      Прежде, готовясь к нападению и сопротивляясь принудительной фазе, Флейм казалась мускулистой и сильной, несмотря на небольшой рост. Сейчас же, в своем мешковатом сером комбинезоне, она выглядела увядшей и безобидной.
      Но Сэм знал, что таит подобная «безобидность».
      – Возможно, так действительно лучше, – сказала Флейм после мгновенного колебания, – но я не хочу уходить. Я не доминировала с тех пор, как завершила подготовку на Марсе. Если потребуется, я уйду, но нельзя ли мне задержаться хотя бы на время? А, компьютер?
      – Подтверждение.
      – Хорошо! – Женщина улыбнулась, но внезапно нахмурилась. – Но чем мы сейчас занимаемся? Почему я здесь? Я хочу сказать – что я здесь делала и почему хотела убить тебя, Слант? Все, что я запомнила, – это необходимость уничтожать врагов. – Флейм приподняла снарк, потом пожала плечами и сунула его в карман. – Но я не вижу врагов, – сказала она со смущенной улыбкой.
      – Здесь и нет врагов... – начал Тернер.
      – Опровержение, – вмешался компьютер. – Статус миссии неясен из-за колебания результатов в процессе определения лояльности жителей этой планеты.
      – Эта планета, – продолжил Сэм, – сохранила верность Древней Земле: здесь никогда даже не слышали о Восстании, не говоря уж об уничтожении Древней Земли. Но ваша нефункциональная личность почему-то не хотела верить этому. Она рвалась уничтожить местное население. Естественно, когда я узнал о лояльности этих людей, мне захотелось ее остановить. Именно это привело к разногласиям, а затем вашему появлению.
      – Они действительно лояльны? – спросила Флейм почти благожелательно. – Заблуждающихся поправляют, но предателей уничтожают. Это старое советское изречение, если я правильно его помню.
      – Они не заблуждающиеся и не предатели. Спросите кого угодно. – Тернер от души надеялся, что это окажется правдой.
      Его собеседница пристально посмотрела на него, потом задумалась.
      – Вы хотите сказать, что любой, кого я спрошу, подтвердит преданность планеты Древней Земле?
      – Совершенно верно, – Тернер страстно желал, чтобы так и было.
      – И вы хотите, чтобы я кого-нибудь спросила?
      – Да, конечно.
      Защитная оболочка, – наверное, потому, что думала по-русски, а не на интерлингве, – поняла его буквально. Но Тернер вовсе не возражал против такого понимания.
      – Чтобы спросить кого-то, мы должны этого кого-то найти, правда? – В голосе новой Флейм не было и следа былой резкости.
      – Ну да, – согласился Тернер, приятно удивленный. Казалось, она полностью готова к сотрудничеству.
      Скачок от того, что было, до новой персоналии был прямо-таки невероятен.
      – Тогда мы так и сделаем. Мы найдем кого-нибудь и спросим, кому служит эта планета: Древней Земле или мятежникам. – Она усмехнулась и откинула волосы, тряхнув головой. – А когда мы это сделаем, мне, наверное, придется уйти и уступить место другой личности. Насколько я знаю, люди этой страны не говорят по-русски, а спросить их ни на каком другом языке я не сумею. Но я останусь, пока мы не выясним все. Идет?
      – Подтверждение, – сказал компьютер.
      – Да, – сказал Тернер по-русски, чуть улыбнувшись в ответ.
      – Итак, какое мы выбираем направление? – Флейм махнула рукой в сторону обступавшего их леса.
      Тернер обвел взглядом окружающую тьму и обнаружил, как от малейшего движения болит шея, окостеневшая от напряжения и усталости. Волна бессилия накатила на него, и он засомневался, правильно ли поступил.
      Люди, выбранные наудачу, могли и сами не знать, преданы ли они Древней Земле. Ему хотелось выгадать время, чтобы отдохнуть и подумать, нет ли способа, позволяющего получить нужный ответ. Получить наверняка.
      – Я думаю, лучше подождать до утра, – предложил Тернер.
      – Конечно, – согласно кивнула Флейм. – Я тоже устала.
      Она огляделась.
      – Компьютер, разбуди, если нам будет угрожать опасность, – сказала она вслух. – И проследи, чтобы огонь не вышел за пределы деревни. – По ее лицу пробежала тревога. – А эта деревня? Все это сделала я? Скверно.
      – Скверно, – согласился Тернер по-русски; для этого он достаточно знал язык. Он видел, как Флейм опустилась на землю, подобрав под себя ноги, потом прислонилась спиной к стволу дерева и закрыла глаза.
      Благоразумно удостоверившись, что она не собирается вскочить и напасть на него или скрыться, он позволил гранатомету соскользнуть с плеча и медленно опустился рядом с ней.
      Тернер не использовал псионическое тепловое поле, возбуждение и жар горящей деревни до сих пор согревали его. Теперь же подкрадывался холод.
      Он поплотнее завернулся в пальто, надеясь, что не слишком замерзнет во сне, прислонился спиной к ближайшей сосне и закрыл глаза.
      Как это иногда случалось, когда он бывал слишком изнурен и возбужден событиями дня, он заснул не сразу, окидывая мысленным взглядом весь день.
      Впервые ему пришло в голову, что можно было телекинетически помешать Флейм поднять снарк. Он мог бы вырвать оружие из ее рук и тогда, когда она сопротивлялась принудительной фазе. Однако в тот момент он мыслил категориями киборга, а не мага, хотя и использовал магическое зрение.
      Тернер относился к своим псионическим ощущениям скорее как к чему-то вроде замены сенсоров компьютера. Будь он предусмотрительнее, он подумал бы о телекинезе и – кто знает – предугадал бы действия Флейм прежде, чем она успела сделать что-нибудь.
      Однако позади был очень длинный день, и Тернер устал донельзя. Он простил себе все сегодняшние промахи, тем более что в результате на первый план вышла вполне приемлемая личность Флейм.
      У него-то никогда не было личности-оболочки, говорящей на русском.
      Правда, существовал некий незаметный специалист, но он говорил на англо-испанском, и его ни разу не вызывали. Тернер полусонно размышлял, насколько соответствовали восемнадцать раздробленных "я", которыми когда-то обладал он сам, тому набору восемнадцати Флейм, что, судя по всему, находились в распоряжении АРК 247.
      Это странно, думал он, глядя на спящую Флейм, что именно киборг, а не компьютер доставил ему на сей раз столько хлопот. Его собственный компьютер решил, что планета враждебна, из-за «гравитационных аномалий», созданных магией. В блоках его памяти не значилась информация о каких-либо дружественных Древней Земле исследованиях в области антигравитации, и, не мудрствуя лукаво, компьютер заключил, что столь явственная антигравитация есть не что иное, как происки врага.
      Интересно, пришел бы компьютер Флейм к тому же мнению, если бы на планете не оказалось Тернера, утверждавшего обратное? Насколько сходным было программное обеспечение обеих машин?
      Имелась ли у обоих комплексов одна и та же миссия? Судя по тому, как развивались события, нет. Его заданием было проводить разведку на планетах, лояльность которых была под сомнением, определять, настроены они дружелюбно, нейтрально или враждебно, и, если они были нейтральны или враждебны, уничтожать их либо наносить ущерб их боевому потенциалу, чтобы они не смогли напасть на Древнюю Землю. И это было все; ему никогда не приказывали атаковать гражданское население.
      Задание Флейм, как он понял, было более репрессивным, более карательным. Казалось, она получила задание уничтожать людей независимо от того, угрожают ли их планеты Древней Земле. Она и ее корабль возникли уже после серии комплексов Тернера, когда стало ясно, что перевес на стороне врага. Тернер догадался, что к тому времени, когда 247 получал свои полномочия, Командование впало в отчаяние.
      В таком случае программы компьютеров разительно отличаются друг от друга. И действительно, компьютер Флейм принимал во внимание даже наличие внутренних конфликтов в программном обеспечении. Но базовые элементы не могли измениться!
      А если бы сообщить им освобождающий код? Покончит ли компьютер Флейм с собой, как сделал его собственный?
      Тогда все его проблемы разрешились бы. С исчезновением компьютера освобождающий код взорвет гипнотические установки, и восемнадцать личностей Флейм снова сольются в одну. А если и эта одна продолжала сеять разрушения, Тернер уничтожил бы ее не раздумывая.
      Причем взять на себя ответственность за ее смерть было так естественно – она убийца, на ее совести сожженная деревня. Кроме того, независимо от прагматических соображений, маг Праунса обладал властью казнить преступников именем Верховного Правительства.
      Тернер впервые за многие годы вспомнил об этой исключительной привилегии, которой он обладал не как выбранное или назначенное должностное лицо, но как человек, наделенный необычными умениями.
      Да, законы Праунса оставляли желать лучшего. Какое у него право властвовать над жизнью или смертью другого человека?
      Конечно, в сложившейся ситуации все действия, удерживающие Флейм от убийства, могли считаться самозащитой. Даже если бы он не был магом, Тернер не совершил бы преступления, убив покушавшуюся на его жизнь.
      А если она не источник агрессивной, разрушающей силы, а просто душевнобольная? Оставаясь киборгом со свойственными ему навыками сверхчеловека, она представляет собой тем более страшную опасность.
      Тернер отгонял от себя подобные мысли. Бесполезно заниматься сейчас предположениями. И то худо, и другое скверно. Вот если бы узнать ее освобождающий код...
      Код – всего лишь ее гражданское имя, повторенное трижды; но помнила ли Флейм свое гражданское имя? Могла ли ответить, если бы у нее спросили?
      Когда-то на Марсе собственную память Тернера подавили в процессе гипнотической обработки – она была частью его прошлого и в силу этого мешала бездумно убивать, но обрывки воспоминаний всплывали на поверхность все годы, проведенные им в космосе, и он время от времени, сам не зная как, вспоминал свое имя. А когда его личности снова объединились, все похороненные воспоминания вернулись к нему.
      Помнит ли Флейм о своем прошлом? Возвращаются ли кусочки этого прошлого к ней, как в свое время к Сланту-Тернеру?
      Связано ли ее стремление разрушать с каким-то событием в ее прошлом?
      Или садистская озлобленность этой женщины – следствие долгой изоляции в космосе и потери дома?
      Он открыл глаза и стал рассматривать спящую.
      Да, она действительно спокойно спала. Как странно, подумал Тернер: меньше часа назад они на этом же самом месте пытались друг друга испепелить! А сейчас недавние враги мирно сидят рядом, в нескольких метрах друг от друга.
      Он еще не отказался от мысли убить ее, если возникнет такая необходимость. И его противница, по-видимому, на подсознательном уровне, глубоко спрятанном под покровом защитной личности, по-прежнему желает прикончить его.
      Он задумался, насколько безопасно спать рядом с ней. Вдруг, проснувшись, он обнаружит, что тело киборга снова контролирует основная личность? Придется ли ему вообще проснуться? Стоит ли ему попробовать ускользнуть сейчас, пусть даже за ним и наблюдает компьютер, который не знает, что такое сон, и все равно где угодно отследит его по данным приборов в его теле?
      Дюжины вопросов – и ни одного ответа. Тернер сказал себе, что на некоторые, может быть, ответит утро, но большинство из них, видимо, будет преследовать его до могилы. И, бесспорно, ни на один не ответишь до рассвета. Тернер вздохнул, бросил последний взгляд на умирающее пламя деревни, потом поплотнее прижался к дереву и заснул.

      Тернер проснулся внезапно, сам не зная от чего.
      Оглядевшись, он быстро перебрал в памяти события прошедшей ночи.
      Сначала он добрался до двух кораблей: корабль Флейм отказался его впустить и тут же по распоряжению хозяйки был выведен обратно на орбиту. Потом он проследил путь Флейм к деревне, которую она сожгла вместе с жителями.
      Тернера почему-то мучило, что он даже не знает, как называлась деревня (или поселок?).
      Здесь его застала Флейм, и их противоборство завершилось не трагической развязкой, а почти фарсом – компьютер заставил защитную личность завладеть телом киборга.
      Тернер поискал взглядом свою противницу: женщина тихо спала, прислонившись спиной к дереву. Что бы его ни разбудило – она не имела к этому отношения.
      Солнце Деста было еще за горизонтом, но небо уже становилось из черного розовато-серым. Настоящий дневной свет должен появиться через несколько минут. Тернер не думал, что его пробуждение вызвано приближением восхода: слишком внезапным было оно.
      Огонь в деревне еле теплился, вместе с ним ослабли жар и свет, но не холод разбудил его. Как и дневной свет, он подкрадывался постепенно, а Тернер явственно чувствовал, что проснулся от чего-то внезапного и неожиданного.
      Может быть, с ним заговорил компьютер?
      Нет, компьютер, знавший благодаря приборам, вживленным в тело киборга, что тот спит, не потревожил бы своего хозяина без причины. А появись такая причина, он завыл бы, пока не разбудил весь Дест.
      Лес вокруг казался тихим, серо-черным в тусклом утреннем свете.
      Ничего необычного в нем не было.
      Может быть, звуки донеслись из деревни?
      Внимательно вслушиваясь, Тернер посмотрел в ту сторону.
      Он ничего не услышал. Безумица-Флейм действительно истребила в этом месте всех – мужчин, женщин и детей. Она была киборгом АРК, воином Древней Земли, и если она бралась за что-то, то весьма эффективно доводила дело до конца.
      Кроме того, деревня попросту ощущалась им как мертвая, а он привык доверять своему магическому видению.
      В конце концов Тернер решил, что его потревожил бурундук; или, если бурундуки зимой спят, паук забрался в ботинок. Так что можно немного расслабиться.
      Устраиваясь поудобнее, Тернер в который раз задался вопросом, зачем первые колонисты привезли на Дест бурундуков, белок и других бесполезных человеку животных. Правда, благодаря этим маленьким зверькам бесконечные леса Деста казались дружелюбнее, но что было на уме у первых поселенцев, оставалось для Тернера загадкой. Ограниченная вместимость кораблей, несомненно, перевешивала чисто эстетические соображения. Космонавты не могли привезти все разновидности животных, обитающих на Древней Земле; чем же они руководствовались, делая выбор?
      Может быть, они исходили из изначальной экологии планеты?
      Но откуда им было знать о местной обстановке? Решения принимались в полном неведении: в те дни никто не мог позволить себе роскоши ожидать десятилетия, пока разведывательные экспедиции доложат о результатах.
      Возможно, что колонисты прибыли сюда вслепую, наугад, зная только, что у этой звезды должны быть планеты.
      Их припасы и снаряжение включали все, что, по их представлениям, могло понадобиться им при встрече с враждебной средой. Бурундуки и белки или, по крайней мере, хромосомы ДНК, таившие в себе бурундуков и белок, могли быть привезены сюда с умыслом. С каким именно, Тернер не мог догадаться, ибо, с человеческой точки зрения, эти зверьки были совершенно бесполезными животными.
      Существовала ли на Десте собственная жизнь? Об этом Тернер размышлял и прежде. Записанная история планеты, такая, какой ее знали теперешние обитатели, начиналась с Тяжелых Времен, наступивших много позже того, как континент был полностью сформирован земными флорой и фауной. Никто, в том числе и Тернер, не имел представления о том, как выглядела планета до колонизации ее людьми. Может быть, это был голый каменный шар или небольшой сгусток газа, не дотягивающий до гиганта, или какая-нибудь еще необитаемая среда, которой придали форму, подобную земной.
      А если среда эта была несовместима с условиями человеческого существования, ее полностью уничтожили, пока формировали новую оболочку.
      Или же здешняя атмосфера так походила на атмосферу Древней Земли, что Тернер никогда не не мог отличить уцелевшие здешние виды от привезенных.
      Он тряхнул головой. Прошлое Деста не имеет значения; его волновало будущее. Как он мог тратить время на белок с бурундуками, когда наверху кружит корабль с почти тремя дюжинами ядерных боеголовок, готовых к запуску?
      Однако мысль о причине его пробуждения не отступала. Может быть, все же бурундук? Тернер понял, что не успокоится, пока не выяснит, что же разбудило его.
      Он подумал, не спросить ли у компьютера, но отбросил эту мысль.
      Именно сейчас не стоило рисковать, вступая в спор с компьютером. Кроме того, не зря он повторял себе ночью, что он не только бывший киборг, – он еще маг! Тернер встал и огляделся, сначала – как обычно, а потом псионически, изучая ковер сосновых игл вокруг себя.
      Что-то влекло его взгляд вверх и к востоку. Краем глаза он увидел дым, стлавшийся над еще тлеющими развалинами, но внимание привлекло не это. На востоке были видны лишь вершины, но Тернер знал, что за деревьями что-то движется.
      – Продолжающиеся гравитационные аномалии подступают к киборгу с востока на высоте около двадцати метров со скоростью около полутора метров в секунду. Расстояние до киборга около трех километров, – сказал компьютер внезапно и без предисловий.
      – Тебе тоже доброе утро, – ответил Тернер со сдержанным сарказмом.
      Сейчас-то он знал, что его разбудило.
      Его телепатически позвала Парра. Она и по крайней мере два других мага прилетели из Праунса на поиски. Правда, с такого расстояния он чувствовал их довольно слабо.
      Компьютер, конечно, тоже сумел их обнаружить.
      Внезапно Тернер понял, почему Флейм приказала своему кораблю взлететь: будучи магом, он пытался изучить машину с помощью псионики.
      Компьютер, естественно, сообщил Флейм, и той происходящее не понравилось.
      В результате вышло, что Тернер сам прогнал корабль.
      Но почему компьютер не доложил ему в тот раз о «гравитационных аномалиях»? Он уже придумал объяснения, чтобы вывернуться, но ему не дали возможности высказать их.
      Тернер решил, что это было делом Флейм, приказавшей компьютеру ничего ему не сообщать.
      Итак, теперь появится масса неудобств. Всякий раз, когда он попытается прибегнуть к магии, Флейм и компьютер обнаружат это. Даже если компьютер и не станет каждый раз отчитываться перед киборгом, предупрежденная им Флейм сама почувствует псионику. Ведь она такой же киборг, как Тернер, а он ощущал магию раньше, чем начал ее применять.
      Флейм, вероятно, тоже заметила присутствие псионики как покалывание статического напряжения в воздухе. Очевидно, какую бы энергию ни использовала магия (это, кстати, было предметом непрекращающихся дебатов среди магов Деста: согласно новейшим модным теориям – гибрид электромагнитного излучения с небольшой добавкой в виде атомной радиации), она хоть и слабо, но воздействовала на системы киборгов.
      Спору нет, магия могла стать изумительным оружием в борьбе с Флейм, только при крайне осторожном, обращении с нею. В этом-то и дело. Пусть Флейм и ее компьютер не смогут определить, на что именно он направляет свою магию, но от них не укроется сам факт ее применения. Если бы Тернер телекинетически обезоружил Флейм, когда она сопротивлялась принудительной фазе, компьютер мог решить, что использовать вражеское оружие может только враг, и это неминуемо кончилось бы катастрофой.
      Но компьютеру могло показаться все что угодно, в том числе прямо противоположное этой догадке Сэма. Как он может решать за машину, не зная толком ее программы?
      Кроме того, он понятия не имел, что взбрело в голову Парре, затем она следует за ним таким образом. Днем раньше ее помощь могла оказаться кстати, но сейчас, когда ситуация более или менее под контролем, присутствие жены только помеха.
      Раздосадованный маг оторвался от псионического поля Парры и посмотрел на Флейм, все еще спящую под деревом.
      Если позвать Парру, компьютер обнаружит магию, хотя Тернер может даже не дозваться ее, поскольку телепат он довольно паршивый. Если не позвать, маги будут двигаться вслепую и таких дров наломают, общаясь с той или другой половиной АРК 247!
      Парра была умной женщиной, талантливым магом, очаровательной женой и хорошей матерью, но вся беда в том, что она не могла оставить его в покое.
      Вот уже годы она была ему советчицей во всех делах, касающихся Деста. В результате Парра привыкла чувствовать себя старшей и мало доверяла его способности справиться с чем-то без ее помощи.
      Тернер воспринимал это как легкое, необидное занудство, потому что она действительно знала Дест, Праунс и магию лучше него. Но она ничего не знала о вооруженных силах Древней Земли. Откуда ей знать, что любое вмешательство может запутать ситуацию до такой степени, что она выйдет из-под контроля?
      Наконец Тернер отыскал компромисс между бездействием, которое привело бы к рискованному вмешательству Парры, и вызовом жены, за которым мог последовать конфликт с компьютером. Он как можно громче передал мгновенное псионическое сообщение, невербальное предостережение, я котором просил жену держаться от него подальше, а лучше уходить. Не тратя времени на слова и ограничившись одним-единственным эмоциональным концептом, он надеялся, что компьютер примет подобный гравитационный феномен как результат ошибки приборов, а не его, Сэма, поступок.
      Флейм пошевелилась, потом прищурилась, глядя на него. Он впервые заметил цвет ее глаз: тусклый, водянисто-зеленый.
      – Продолжающиеся гравитационные аномалии перестали передвигаться; сохраняется высота двадцать метров; три объекта находятся приблизительно в двух и одной десятой километра от киборга, – проинформировал его компьютер.
      Уже лучше, хотя и не совсем то, что надо. Парра и кто бы там ее ни сопровождал не ушли, но остановились.
      В мозгу у Тернера возникло необычное ощущение, до странности похожее на сосание под ложечкой, странно назойливое. И он понял, что Парра отвечает на его сигнал тем же самым способом, пытаясь без слов сообщить ему, что донельзя важная причина заставила ее следовать за ним.
      Может быть, и правда, сказал он себе. Тут же в голову пришла мысль, что кто-то из детей заболел, но Флейм потянулась и он забыл обо всем на свете. С чем бы ни пришла Парра, ей придется подождать. Угроза, с которой он столкнулся здесь, куда страшнее, ибо касалась не только его семьи, но целой планеты. Через мгновение Флейм проснулась окончательно.
      Что это теперь была за личность? И было ли чистым совпадением, что она проснулась именно в этот момент, или она каким-то образом почувствовала его телепатический сигнал?
      Самое большее, что могла почувствовать Флейм, – это легкое покалывание в теле. Он сам так привык к нему, что не обращал на него внимания. Тернер обычно чувствовал, если кто-то занимался магией неподалеку, но только потому, что воспринимал магию псионически, а не вследствие качеств, которыми обладал как киборг.
      Он не сообразил, что покалывания достаточно, чтобы разбудить Флейм.
      Хотя если она уловила что-то еще...
      Тут он оборвал свою мысль и начал думать о другом.
      Тернер был ужасным телепатом по стандартам магов Праунса: его аура так отличалась от нормальной, что ее трудно было сцеплять с другими – результат перестройки нервной системы, когда из него делали киборга на Марсе. Это значило, что другим магам было трудно читать его мысли, даже если он не таил ничего и думал четко и медленно на диалекте Праунса.
      Нервная система Флейм была реконструирована по тем же направлениям, что и его. Ее аура тоже могла быть искаженной и аномальной – тем не менее она должна быть близка его собственной.
      Таким образом, он без труда мог читать ее память, чего не сумел бы любой другой маг, хотя обычные, незащищенные мысли или мысли тех, кто старается ему помочь, Тернеру не очень-то давались.
      Этот резонанс, если он действительно существовал, объяснял, почему Флейм что-то чувствовала, когда Тернер передавал свою информацию.
      Итак, если память Флейм для него действительно открытая книга, дело совершенно меняется. Он получает громадное преимущество. Во-первых, можно знать заранее, что замыслил враг. Во-вторых, он в любое время может заглянуть в нее и увидеть, какая личность доминирует.
      Тернер никогда не был горячим поклонником телепатии. Но сейчас перед ним соблазнительно раскрылись все возможности этого рода магии.
      Он мог бы понять, что движет Флейм, и, возможно, переубедить ее. Мог слышать ее тайные разговоры с компьютером. Он мог бы найти ее настоящее имя и использовать его как освобождающий код – и это оченьбыстро решило бы все проблемы. Если бы заново интегрированная личность Флейм оказалась здравомыслящей, можно вздохнуть спокойно раз и навсегда, а если бездумной и склонной к разрушениям, как и нефункциональная, Тернер уничтожил бы ее, не боясь последствий, потому что компьютер, как и Флейм, был бы освобожден кодом от военной программы.
      Слишком заманчивая возможность, чтобы упустить ее, пусть даже компьютер заподозрит неладное! Шаг за шагом, осторожно и аккуратно прокладывая себе путь через гипнотические блоки, установленные инструктажем, он попытается добраться до подавленных воспоминаний о гражданской жизни Флейм. В конце концов Тернер нашел бы ее имя и смог превратить АРК 247 из боевого корабля в безвредный реликт давно прошедшей войны.
      Конечно, если предположить, что у него и на практике так же хорошо, как в теории, получится просмотреть ее разум.
      Тернер оценивающе оглядел Флейм. Она тоже посмотрела на него, не торопясь что-либо сказать или сделать.
      Необходимо попробовать, сказал он себе. Посмотрим, сработает ли.
      Сэм напрягся, нащупывая путь через разделяющее их пространство, пока не почувствовал ауру психической энергии вокруг АРК 247. Он попытался увидеть форму этой ауры, узнать, какая из личностей смотрит на него этими тускло-зелеными глазами и думает ли она до сих пор по-русски.
      Вдруг что-то взвизгнуло в голове Тернера, и сосредоточенность исчезла; старые рефлексы отбросили киборга в сторону, заставив потянуться за гранатометом.
      – Мэй дэй! Мэй дэй! Мэй дэй!
      – Тревога! Тревога! Тревога! – кричал компьютер. – Гравитационные аномалии сосредоточились на обоих киборгах! Предполагаемое вражеское воздействие!
      – Тревога! Тревога! Тревога!
      Флейм рванулась, на ходу повернувшись так же, как и он, снарк снова был в ее руке, палец – на спуске. Каким-то образом, несмотря на разорванность его собственных мыслей, а может быть, именно благодаря этому Тернер смог почувствовать, что прошло через ее сознание, – не просто догадаться, но узнатьнаверняка, так, как если бы ее сознание было частью его собственного.
      В голове АРК 247 не было мыслей – точнее, их было не более, чем в мозгу некоторых простейших животных. Там существовали только рефлексы и постоянное внимательное «впитывание» всего, что происходит вокруг.
      Боевая личность приготовилась к нападению.
      Она пока не воспринимала его как напавшего на нее врага, но она оценивала ситуацию на иррациональном, подсознательном уровне. Угроза не отступала, незримая и неощутимая, переданная ей сигналом компьютера – сигналом, состоящим не из слов, а из монотонного гудения на определенной частоте, которое иные ее личности сочли просто фоновым шумом.
      Данная личность, однако, воспринимала его как безошибочный знак смертельной опасности, которую надо преодолеть или избежать.
      Если враг был полностью нераспознаваем, она должна бежать, на ходу нанося удары. В настоящей ситуации, однако, присутствовало некое другое лицо, лицо, которое невозможно определить ни как друга, ни как противника.
      Воспоминания, оставленные ей другими личностями, вступали в противоречие друг с другом. Тот, другой, был вооружен, делал попытки нанести удары единственным видимым ей оружием.
      Деревня поблизости была мертва. Опасность не могла исходить оттуда.
      Кроме нее и Тернера – она знала его как Сланта, – никого поблизости не было.
      Она не была уверена, что Слант – друг или, точнее, союзник, поскольку у боевой личности не бывает друзей.
      Вот и все необходимые мысли. Оценка положения заняла не более трети секунды. По прошествии этого времени она молниеносно выхватила снарк и нажала на курок и почти одновременно с этим метнулась бежать, сгибаясь в три погибели, чтобы представлять собой как можно меньшую мишень.
      Тернер следил за всем, что вспыхивало в ее примитивном мозгу за эти доли секунды. Его собственные мысли и рефлексы все еще были сверхчеловеческими, несмотря на десятилетие бездействия. Он знал, как поступить сейчас. Он несся на полной скорости, петляя между деревьями и испытывая горячую благодарность неведомо кому за то, что у снарка ограниченный радиус действия.
      Флейм не приняла в расчет скорость передвижения Тернера. Не подумав, она действовала так, как если бы он был обыкновенным человеком. И враг остался на недосягаемом расстоянии.
      В глазах Флейм действия Тернера полностью доказывали его враждебность. Поскольку он, не будучи больше киборгом, не должен был заметить ее нападения, значит, он ударился в бегство до того, как она вскочила на ноги. Стало быть, он действовал как враг еще до того, как она что-то предприняла.
      Она восприняла это не словами, а единым побуждающим к действию образом: бежит – значит, враг.
      А бегущих врагов надо преследовать – и она преследовала его, со снарком наготове, но не нажимая на спуск.

      Случайно неловко наступив на корень, Тернер подвернул ногу. Он пошатнулся, стараясь сохранить равновесие, и снова побежал, размышляя, что же делать.
      Флейм все еще гналась за ним, в образе бездумной боевой личности. Он не ожидал, что это продлится так долго. Бегущие уже давно потеряли из вида сожженную деревню – даже поднимающийся дым был теперь не более чем облачком на горизонте, – а Флейм все так же неутомимо и неумолимо преследовала жертву.
      Тернер знал теперь, что случилось. В этом была и его вина. Он еще в километре отсюда понял, что его попытка телепатии – удачнаяпопытка – была воспринята как нападение. Покалывание электричества через пару секунд могло показаться Флейм вполне безобидным, но датчики компьютера восприняли и зафиксировали его как «гравитационный» эффект, и машина бросилась передавать сообщение об опасности. Пока Тернер поддерживает телепатический контакт, компьютер будет заставлять Флейм чувствовать угрозу и, следовательно, удерживать в доминирующем положении личность коммандос.
      А личность-коммандос определила, что Слант – враг.
      Однако, оборви Сэм телепатический контакт, он не получил бы сигналов о намерениях Флейм, что, как он подозревал, привело бы к фатальному исходу, и очень скоро. В отличие от него она, похоже, не собиралась уставать. Коммандос мог беспрепятственно использовать любые резервы организма киборга, пока тело не свалится замертво от усталости. В его же распоряжении была лишь сила воли. Флейм передвигалась быстрее, чем он: Тернер уже ощущал напряжение гонки. Зато он знал загодя, до того как приказ об этом доходил до ног бегущей Флейм, все, что она собирается сделать. Это держало его, и он, петляя, бежал перед нею.
      Снова, как и в тот раз, когда Тернер споткнулся, он поблагодарил и Старого Бога Древней Земли, и трех богов Праунса, что радиус действия снарков так ограничен. Из-за этой ограниченности они и получили свое название. Прячась за дерево, Тернер вспомнил историю, которую слышал давным-давно, добровольцем, еще до того, как Командование переправило его на Марс.
      Однажды, за несколько лет до его рождения, над командой физиков и инженеров, работавших над разработкой дезинтеграторов, поставили женщину.
      Начальница недвусмысленно дала понять, что ей нужно и когда она хочет получить это. И когда наступил крайний срок, физики и инженеры принесли ей требуемое. Это было лучшее, на что они были способны, последний крик военной науки, тем не менее высокие ожидания начальства были обмануты: ведь они не смогли разрешить проблему взаимодействия с атмосферой.
      Проблема эта так и не была решена, по крайней мере когда запускали комплекс АРК 205.
      Начальница, однако, восприняла провал как личное оскорбление.
      – Я хотела получить нечто, смертельно опасное, – бросила она ученым в гневном разочаровании. – Нечто наводящее ужас. Чему никто не смог бы противостоять. Чтобы каждый, кто осмелится выступить против нас, исчезал быстро и без шума. Я от вас требовала «буджум» , а вы принесли мне какого-то снарка.
      Оглядываясь на преследовательницу, Тернер испытывал великую благодарность к инженерам и физикам, не оправдавшим ожиданий воинственной дамы.
      А еще он искренне сожалел, что кому-то когда-то пришла в голову идея снарка.
      Дерево, которым он воспользовался как укрытием, резко наклонилось в сторону, расщепленное оружием, но Тернер в последнюю секунду откинулся назад и вышел из радиуса его действия.
      Он вспомнил, что задумал отобрать снарк с помощью телекинеза, поскольку Флейм и ее компьютер уже знали о наличии магии повсюду. План был блестящ, но Тернер не мог пока применить его на практике. Его преследовательница держала оружие крепко, слишком крепко для того, чтобы можно было извлечь его без серьезной концентрации, и, кроме того, у нее с собой еще два снарка. Маг из Праунса Сэм Тернер отчетливо прочел это в ее мыслях. Личность коммандос всегда крепко держала в памяти, какое конкретно и сколько оружия у нее под рукой на данный момент.
      И, кроме того, он был слишком занят бегством, чтобы найти силы для телекинеза.
      Тернер снова споткнулся о торчащий корень; взмахнул рукой, пытаясь удержать равновесие, и почувствовал, что Флейм в нерешительности. Ему никогда не удалось увидетьэтой нерешительности у коммандос, но, будучи «связанным» с ее сознанием, он ощутил это явственно, будто увидел собственными глазами.
      Внезапная догадка озарила Тернера; он резко остановился, отбросив гранатомет в сторону, и повернулся лицом к ней – поднятые руки за головой, пальцы разжаты. После этого в нем мелькнуло сомнение, и он ждал, не будучи уверенным, верна ли догадка или его сейчас постигнет внезапная отвратительная смерть.
      Флейм тоже остановилась. Она не стреляла, хотя держала снарк направленным прямо на него.
      Боевая личность могла принять капитуляцию врага. У нее не было потребности уничтожать. Поначалу Тернер об этом забыл. Он думал, что слепая ненависть основной личности Флейм может заставить ее убить Сланта даже тогда, когда она не доминировала. Однако боевая личность была неспособна ни к ненависти, ни к каким-либо другим эмоциям, поскольку являла собой не более чем набор запрограммированных реакций. И одной из них было позволить врагу сдаться.
      Получив передышку, Тернер прекратил телепатическую связь и заставил себя отказаться на время от псионических возможностей. Не чувствуя более угрозы и видя, что «враг» не сопротивляется, боевая личность Флейм должна уступить место какой-нибудь другой.
      Однако у Тернера не было времени подумать, какая личность придет ей на смену. Лишь нащупав ее мысли в последнее мгновение сквозь блекнущую, истончающуюся телепатическую связь, он сообразил, что ему угрожает. И тут же бросился плашмя на землю, крича:
      – Компьютер, не дай ей убить меня!
      Не причинив ему никакого вреда, луч снарка прошел поверху, превратив несколько сосновых игл и веточек в порошок. Прежде чем Флейм успела приладить снарк к новому положению Тернера, компьютер применил принудительную фазу, и ее рука конвульсивно дернулась.
      Она сопротивлялась секунду или две, потом уступила и опустила оружие.
      – Хорошо! – громко сказала она. – Отпусти меня! Я не собираюсь в него стрелять.
      Конвульсии прекратились. Она опустила правую руку и потерла ее левой, разминая больные мышцы и свирепо глядя на Тернера.
      – Черт с тобой, ублюдок. Ты победил. Я не буду в тебя стрелять пока что. – Она посмотрела вверх. – А ты, компьютер, хорошенько помни, что случится в ближайшие шестьдесят часов или около того, если я не приму меры. Не заставляй меня заходить так далеко.
      Тернер осторожно поднялся, пристально следя за каждым ее движением: он помнил о двух снарках в ее карманах так же хорошо, как и о том, который она опустила. К этому времени, как ему казалось, один должен быть разряжен, но два других все еще представляли опасность.
      Что она там говорила о шестидесятичасовом сроке? Как будто угрожала компьютеру? Но ничего определенного в голову ему не пришло, и он счел эту мысль не относящейся к делу.
      Оба противника, как казалось Тернеру, достигли чего-то вроде шахматного пата. У них были совершенно противоположные цели и никакой надежды на компромисс: она хотела, чтобы Дест погиб, он – сохранить его живым. У каждого были преимущества: у него – псионические возможности, у нее – больший доступ к компьютеру и кораблю, с помощью которых она могла угрожать ядерным ударом, – но чистым результатом было скрытое равновесие сил, поддерживаемое еще и тем, что компьютер отказывался принять чью-либо сторону.
      Каждому действию, которое мог предпринять один из них, другой противопоставлял что-то свое. Если он прибегнет и магии, во Флейм проснется коммандос, и компьютер будет на ее стороне: для него «гравитационные аномалии» – признак присутствия врага. Зато любое ничем не спровоцированное враждебное действие с ее стороны заставит компьютер применить принудительную фазу, или навязать Флейм иную личность, или даже убить ее.
      Куда ни кинь, только решение вопроса о лояльности Деста поможет выйти из тупика, так как заставит наконец компьютер определиться.
      Именно этим Сэм и собирался заняться прежде всего, еще до идеи откопать освобождающий код Флейм. Лояльность Деста – вот что главное.
      Определить ее можно, например, путем опроса жителей. Ведь та персоналия Флейм, что была русскоговорящим инженером, уже согласилась на это, пока он не разрушил все попыткой проникнуть в мозг киборга в поисках освобождающего кода.
      А не сработало это, потому что Тернер был не в состоянии охватить все множество ее воспоминаний; он следил за поверхностными мыслями Флейм, ибо в них таились его жизнь или смерть. И успел-то он просмотреть два-три случайных фрагмента, особо в них не вдумываясь.
      Он знал сейчас, как выглядит контрольная кабина ее корабля. Он знал, что, в ее памяти хранились разрозненные кусочки ее гражданской жизни, выскальзывая из-под искусственного барьера, поставленного Командованием; телепату нетрудно было принять эти воспоминания, хотя сама Флейм могла не осознавать их. Тернер наткнулся на них в каких-то пустотах, которые счел трещинами между ее личностями.
      Однако настоящее имя оставалось пока тайной. Освобождающий код был-неизвестен, и Сэм больше не отваживался на попытки его найти; он обратился к своему прежнему плану.
      – Послушай, – он взглянул на Флейм. – Давай найдем кого-нибудь из местных жителей и спросим их о Древней Земле. Все недоразумения тотчас прояснятся. Это тебя устраивает?
      Мгновение она пристально смотрела на него, потом пожала печами.
      – Хорошо, давай сделаем так. – Ее глаза сузились. – Но я буду в оба следить за тобой, Слант. И если поймаю тебя на каком-нибудь трюке – берегись. Я буду знать, что ты изменник и что все разговоры о лояльности – чистой воды надувательство. И я взорву тебя вместе с твоей планетой. Ты понял? Верно, компьютер?
      – Подтверждение. Обман недопустим.
      – Прекрасно! – улыбнулся Тернер, надеясь, что улыбка получилась не слишком вымученная.
      – А где мы будем искать этих твоих местных жителей? – угрюмо осведомилась Флейм.
      У Тернера не было готового ответа. Но, прежде чем он успел придумать подходящую ложь, вмещался компьютер.
      – Перемещающиеся гравитационные аномалии поддерживают высоту около двадцати метров приблизительно в двух километрах от киборгов, – сообщил он. – Запрос: целесообразность исследования киборгами гравитационных аномалий.
      Да это просто идеальная возможность «встречи с местными жителями»!
      – Я думаю, это весьма целесообразно, – сказал Тернер, сдерживая волнение. – Если те люди используют мутацию, о которой я тебе говорил, они должны быть магами, как их называют местные жители. Ты сама увидишь, что такое мутация, и, поговорив с ними, поймешь, насколько они дружелюбны. И мы убьем сразу двух зайцев. Идет?
      Он знал, что они будут достаточно дружелюбны, потому что среди них его жена. Единственная проблема – как дать им знать, что нужно, а что не нужно говорить. Неужели его мучениям с АРК 247 киборгом приходит конец!
      – Я не верю тебе, – нахмурившись, сказала Флейм.
      Тернер пожал плечами.
      – Я тоже тебе не верю. Ты не оставила намерения меня убить.
      – Отдай гранатомет, – решительно сказала Флейм. – И мы пойдем посмотрим на твоих мутантов или кто они там. Но сначала – гранатомет. Хочу оружие хоть с мало-мальским радиусом действия.
      Тернер был не в восторге от этого предложения.
      – Я не могу отдать тебе все и остаться безоружным. Ты ведь пытаешься убить меня.
      – Хороша я буду, если выступлю против антигравитации с одними снарками! – заявила Флейм. – Компьютер сказал, что эти штуки – на высоте двадцать метров, а радиус снарков – три-четыре метра.
      Тернер должен был признать: логика в ее словах была, и после минутного колебания он согласился.
      – Ладно. Обменяемся. Ты отдаешь мне снарки, а сама берешь гранатомет.
      Во всяком случае, на время.
      Флейм, к счастью, не пришло в голову вызвать корабль на землю, чтобы вооружиться из его арсенала. Но и это не улучшило Тернеру настроения.
      Отдать ей гранатомет – меньшее из двух зол, сказал он себе, и это не так опасно. Боеприпасы, в конце концов, не бесконечны, и с помощью телекинеза маг, в которого она станет целиться, в состоянии отклонить или разбить в воздухе ракету. Кроме того, Флейм не упомянула о дополнительных боеприпасах для гранатомета. В нем остался один-единственный магазин с пятьюдесятью ракетами, – нет, поправил он себя, с сорока девятью, потому что одну он израсходовал на предупреждающий выстрел прошлой ночью. У него в мешке еще четыре магазина, но он не собирался говорить об этом, пока его не спросят.
      Сейчас Тернера беспокоило, какой заряд оставался в снарке. Флейм могла с успехом разрядить его, если он был небольшим.
      Впрочем, игра стоит свеч, решил он. Энергия в дезинтеграторах на нуле.
      – Гранатомет вон там, – он указал место, куда бросил оружие. – Ты кладешь все три снарка на землю там, где стоишь, и мы меняемся местами и оружием.
      Она поколебалась, потом кивнула и полезла в карманы. Готовый к любому вероломству, он внимательно следил за ней, приготовившись мгновенно уклониться и ударить ее псионически, если она обманет.
      Флейм один за другим вытащила снарки и бросила их на землю.
      Когда третий снарк упал и остался лежать на тронутых инеем сосновых иглах, Тернер позволил себе расслабиться. Он двигался почти бессознательно туда, где лежали три смертоносных маленьких предмета.
      Флейм не притворялась безразличной. Бесшумно и плавно ступая, она быстро приблизилась к гранатомету и схватила его, привычно проверив, все ли в порядке, в то время как Тернер подбирал снарки и рассовывал их по карманам пальто. Беглый взгляд на тускло-красный огонек указателя мощности показал, что в одном из них сохранился заряд на пять процентов, в другом – на тридцать пять, в третьем – на семьдесят процентов.
      Вряд ли разумно соединять их в цепь, чтобы собрать целый заряд хотя бы в одном из них, решил Тернер. Это может выглядеть так, будто он действительно выжидает случая использовать снарк.
      – Хорошо, – сказал он. – Идем.
      В последний момент Тернер вспомнил, что надо спросить компьютер: «В каком направлении?» Он достаточно хорошо знал, какое направление нужно взять, потому что явственно чувствовал присутствие магов, но неразумно демонстрировать такие, на взгляд компьютера, непостижимые вещи.
      Когда компьютер дал направление, Сэм двинулся вперед, и Флейм последовала за ним на расстоянии нескольких шагов. Она явно не желала, чтобы он хоть ненадолго оказался позади нее.
      Тернеру такое поведение показалось нелогичным. В конце концов, у него уже была возможность убить ее, и не одна, но он не воспользовался ею.
      Зачем же сейчас опасаться его – ведь она делает то, что он хочет?
      В общем, его не особенно радовало, что он позволил ей идти позади, и он постоянно оглядывался – убедиться, что Флейм несет оружие перед собой, а не целится ему в спину. Тернер чувствовал бы себя гораздо спокойнее, если бы она повесила гранатомет на плечо, но единственный быстрый взгляд на злобное лицо женщины-киборга пресек даже мысль предложить ей это.
      Дыхание Сэма застывало в холодном воздухе, превращаясь в пар. Он вспомнил, что еще не позавтракал, и вчера у него во рту не было маковой росинки, а бешеная гонка сегодня утром вконец измотала его. Он был страшно голоден.
      Но прежде нужно позаботиться, чтобы встреча киборга с магами не закончилась катастрофой. Если он сейчас опустит руки в карманы, чтобы поискать там что-нибудь съедобное, от Флейм можно ожидать чего угодно: она во всем видит подвох.
      Тернер почувствовал слабый рывок, когда Парра снова попыталась позвать его, но никак не отреагировал: он не хотел, чтобы компьютер что-нибудь заметил. Если он не станет ни слушать, ни отвечать, датчики на корабле не зарегистрируют сигнал Парры как связанный с ним.
      Через несколько секунд сигнал прекратился.
      – Гравитационные аномалии снижаются, – объявил компьютер.
      Тернер быстро взглянул вверх, потом посмотрел на Флейм, но продолжал идти.
      – Что они делают, изменник? – бросила ему Флейм.
      – Откуда я знаю? Может быть, им надоело или они узнали... – Сэм резко замолчал. Он едва не сказал, что маги, узнав, что киборги направляются к ним, спустились на землю приветствовать их. Флейм восприняла бы все по-своему: что ей готовят ловушку.
      – Что они узнали? – она схватилась за гранатомет.
      – Ну, скажем, что пора завтракать, – Тернер пытался шутить, но получилось серьезно: так он был голоден.
      Похоже, вопрос о еде Флейм не беспокоил: она иронически хмыкнула.
      – Гравитационные аномалии прекратились, – сообщил компьютер между тем.
      Флейм застыла на месте. Тернер остановился и обернулся к ней.
      – Что происходит? – требовательно спросила женщина.
      – Я думаю, они отдыхают, – сказал Тернер.
      – А они не могли исчезнуть? – Ее пальцы сильнее сжали рукоять гранатомета.
      – Как? Куда? – примиряюще проговорил Тернер.
      Но Флейм не желала успокаиваться.
      – Откуда мне знать! Ведь это ты – знаток планеты.
      – Люди здесь не могут исчезнуть ни с того, ни с сего, как и на любой другой планете, – с возмущением сказал Тернер. – Я думаю, они просто отдыхают, не используя пока магию – я хотел сказать, не используя мутацию. А твой корабль не в силах рассмотреть их сквозь деревья.
      – Кто мне даст гарантии, что они не собираются напасть? – с подозрением спросила Флейм. – И, в конце концов, что это за мутация?
      – Зачем им на нас нападать? – Тернер знал, что вопрос дурацкий, еще до того, как закончил фразу; Флейм даже не потрудилась ответить на него.
      – Так что это такое – мутация? – снова заявила она.
      Тернер не придумал ничего лучшего, чем сказать правду:
      – Псионика. Вот что это такое.
      – Псионика? – переспросила Флейм. – Я слышала это слово, но хочу знать, что ты имеешь в виду.
      – Это психические силы, одна из их разновидностей, – поколебавшись, начал Тернер свои объяснения. – В основном, левитация. Способность летать.
      – О телепатии и других психических умениях Сэм решил пока не упоминать; Флейм это может не понравиться.
      – Левитация? – снова переспросила она. – Это и есть антигравитация?
      – Я не знаю, – честно признался Тернер. – Может быть.
      Флейм продолжала сомневаться.
      – А это не просто всякие там мистические штучки?
      – Не думаю, – Тернер решил, что небольшое сомнение, остающееся у Флейм, могло оказаться полезным в будущем. И, уж конечно, незачем признаваться в собственных магических способностях.
      – Одна из этих аномалий концентрировалась вокруг нас и раньше, – подумав чуть-чуть, сказала Флейм. – Но мы же не летали!
      Обескураженный, Тернер пожал плечами:
      – Я не могу этого объяснить.
      – Ну да, как же! Скорее рак свистнет, чем я тебе поверю, – грубо бросила она. – Ведь ты врешь, подонок, и мы оба это знаем.
      – Запрос: доказательство утверждения о лживости, – прервал компьютер.
      – Общий ход событий, – беззвучно ответила она. Тернер слышал ее через открытый коммуникационный канал. – Все его поведение. Кроме того, разве он не сказал раньше, что все знает об аномалиях? А сейчас говорит, что не знает. Совсем заврался.
      – Подтверждение.
      – Я могу объяснить! – быстро крикнул Тернер. Переключившись на внутреннюю связь, он продолжал:
      – Компьютер, я лгал из соображений безопасности. Я не могу положиться на Флейм: она уничтожила мирную деревню ни за что ни про что. В конце концов, как я могу доверить ей информацию, которая может оказаться крайне пагубной для нас – для Древней Земли? Псионические способности – уникальное явление, и если она изменница, она может передать их врагу.
      – Киборг с кодовым обозначением Флейм не способен к предательству благодаря наличию термитной системы.
      – Ты имеешь в виду термит в ее черепе? Но этого мало! Псионические способности позволяют удалить подобные защитные устройства. Как ты думаешь, осталась бы она лояльной, если бы смогла...
      – Довольно! – крикнула Флейм, нацелив гранатомет прямо в живот Тернеру. Ее голос дрожал от ярости; руки, управляемые компьютеризованным микромеханизмом, оставались тверды. – Я не позволю дерьму вроде тебя ставить под сомнение мою лояльность!
      Тернер поднял руки, утихомиривая ее:
      – Ладно, успокойся: если ты меня застрелишь, ты этим докажешь только, что я прав, и компьютер снесет тебе голову. Верно, компьютер?
      – Подтверждение.
      – Вот видишь?
      Лицо Флейм исказилось в безмолвной ярости; после минутного молчания она выдохнула:
      – Ну что ж, тем хуже для вас! После моей смерти корабль ядерным ударом загонит твою любимую планету назад, в каменный век, Слант!
      – Но тебя-то уже не будет, чтобы взглянуть на это, правда?
      Он заставлял себя говорить тихо и спокойно, взывая к тому отсутствию эмоций, которому некоторые из его личностей научились давным-давно на Марсе.
      – Разрушение цивилизации планеты в случае терминации киборга из-за его недисциплинированности не обязательно, – вставил свое слово компьютер.
      – Потребуется дальнейший анализ. Обстоятельства могут вызвать разрушение корабля до атаки, которую он предпримет.
      – Видишь? Тебе, возможно, даже не удастся разрушить планету. А теперь успокойся. Мне жаль, что ты чувствуешь себя оскорбленной, но действительно очень трудно доверять тебе – ты слишком жестока.
      Он говорил тоном взрослого, успокаивающего истеричного ребенка, хотя его внутренности выворачивало при воспоминании о горящей деревне.
      Тернер смотрел, как Флейм боролась с собой. Напряженное до неузнаваемости лицо исказила странная гримаса. Ему было интересно, только ли одна личность замешана в этой борьбе, но он устоял перед искушением заглянуть в ее мысли. Он настроился на ее ауру, но не читал, боясь, что компьютер заметит и не одобрит этого.
      – Хорошо, – пробормотала она наконец. – Пошли. Я хочу взглянуть на эти псионические чудеса. – Мысль, которая последовала за этим, была настолько интенсивной, что Тернер почти неумышленно телепатически принял ее.
      «А когда мы их увидим, – подумала Флейм, – я пошлю их на тот свет!»

      Пока они шли лесом, Тернер потихоньку нащупал в кармане снарк с самым большим зарядом и, сняв его с предохранителя, передвинул рычажок к отметке «максимальное напряжение», старательно скрывая при этом свои действия от Флейм. Он отнюдь не собирался позволить ей убить кого-нибудь из магов, особенно жену. Дай-то Бог, чтобы Парра и ее спутники были начеку и сумели защитить себя, когда они с Флейм подойдут к ним.
      Единственным, что оставалось, была надежда на чудо. Тернер не мог предупредить их о гранатомете: Флейм шла в нескольких шагах от него с пальцем на спусковом крючке этого самого гранатомета, а компьютер внимательно следил за проявлениями любой псионической активности.
      Обогнув дерево, Тернер увидел поляну, в центре которой стояли три фигуры в широких мантиях. Он оглянулся на Флейм.
      – Я вижу, – сказала она. – Иди дальше.
      Он стал спускаться вниз по короткому, покрытому хвоей склону. Его дыхание превращалось в облачка пара, плывущие впереди. Странно было не чувствовать ставшей уже привычной тяжести гранатомета на плече, как будто его пальто вдруг потеряло вес и свободно парило вокруг него.
      Свет холодного серого дня сочился сквозь деревья, окрашивая в тусклые цвета темную землю.
      Парра снова принялась что-то мысленно внушать ему, и теперь, находясь так близко, он без труда принял часть сообщения, – не как слова, но как понятия и образы.
      Она представляла здесь Совет, и они послали ее передать, что они чего-то хотят.
      Что именно они хотят, было непонятно: образы Парры представляли нечто яркое и сияющее, скрытое под чем-то темным и неописуемо отвратительным.
      Тернер решил, что его, в сущности, мало волнует, чего там хочет или не хочет Совет; его возмутило только, что Парру использовали в качестве курьера. Что ему сейчас заботы верховных магов – этой недальновидной, элитарной, самонадеянной кучки псионических уродцев!
      Парра наконец перестала сигналить.
      Склон кончался канавой – руслом высохшей реки; ему видны были ледяные кристаллы на дне, в холодном полумраке, куда почти не проникал дневной свет. Он вскарабкался на другую сторону, потом обошел бурелом, и в поле его зрения оказались поджидающие их маги.
      Все они, конечно, знали об их приближении и смотрели прямо на него, причем взгляд магов был дружелюбным и открытым.
      – Привет, Сэм, – вслух сказала Парра. Она стояла между Азраделем и Деккертом, которых Тернер знал не только как старых друзей, но и как двух самых могущественных магов Праунса. На случай, если потребуется магия, она избрала себе наилучших спутников – она или Совет.
      – Я оставила детей с Хейгером и Эннау, – прибавила она, не дожидаясь ответа мужа. – Я подумала, может быть, тебя порадует небольшая компания, просто так, чтобы не соскучиться.
      Тернеру потребовалось всего мгновение, чтобы мысленно переключиться с интерлингва на диалект Праунса и сообразить, что Парра не хочет выдавать истинной причины своего прихода. Он не успел найти слов для Ответа, как его отвлекли.
      Флейм, едва не наступавшая ему на пятки, вдруг резко остановилась.
      – Что за чертовщина? – закричала она. – Слант, это же твоя жена!
      Совершенно пораженный, он обернулся. Как Флейм узнала, кто такая Парра? Две женщины никогда не встречались, он был в этом уверен.
      Потом его осенило: когда он разговаривал с Паррой на кухне – когда это было? Неужели только три дня назад? – компьютер наблюдал за ним, считывая данные с его все еще функционирующих телеметрических систем. И он не просто все видел, но и занес в память увиденное. В какой-то момент, прежде чем покинуть корабль, Флейм, должно быть, затребовала все эти данные, включая и видеопленки. Воткнув конец контрольного кабеля в гнездо на шее, она воспринимала, видимо, всю ситуацию так, как если бы сама была в Праунсе, на месте Тернера – правда, лишь в том случае, если телеметрические системы еще работают. А это казалось маловероятным. Хотя система подачи данных от его оптических центров в компьютер все еще действует.
      – Ты права, – согласился он на интерлингве. – Это Парра.
      – Что она-то здесь делает? Она должна быть дома, в городе!
      – Почему? – воскликнул Тернер, искренне возмущенный самомнением Флейм. – Она имеет право идти куда захочет, как и мы! Знаешь ли, нормальная жизнь не остановится потому, что ты пришла сюда!
      – Сэм, скажи что-нибудь, чтобы и мы поняли, – попросила Парра.
      Незамедлительно подал голос компьютер:
      – Гравитационные аномалии обнаружены в непосредственной близости от киборгов.
      Не успел он ответить Парре и компьютеру, как Флейм крикнула:
      – Ну что, Слант, ты все-таки не мог без хитрости! Но я не стану дожидаться, пока ты захлопнешь свой капкан! – И она нажала на спусковой крючок.
      Значит, лихорадочно соображал Тернер, она переключила оружие с единичных выстрелов на автоматику. Оставляя красные огненные следы, со свистом вылетел поток ракет, осветив прогалину целым роем стробоскопических огоньков.
      Миниатюрные вспышки ракет были непропорциональны размерам снарядов.
      Взрывы последовали так быстро и часто, что звук их походил на раскат грома, только очень высокий по тону. А свет при этом был таким резким и ярким, что Тернера ослепило. Действуя по отработанному во время ученичества рефлексу, он не раздумывая выбросил защитный экран – телекинетический барьер против всех твердых тел, которые могли попасть в него.
      Но в него не попало ничего, за исключением нескольких веток и с корнем вырванных растений. Флейм сконцентрировала огонь на магах – на других магах, не на нем.
      Грохот внезапно умолк, сменившись шумом падающих вокруг него оболочек снарядов и треском, с которым валились ближайшие сосны. Когда прекратился звон в ушах и исчезли красные пятна вспышек, застилавшие глаза, он, поморгав, чтобы видеть яснее сквозь клубы черного дыма, огляделся.
      Три его собрата-мага стояли посреди поляны целые и невредимые, щурясь и пошатываясь, ошеломленно глядя вокруг; земля рядом с ними была испещрена маленькими кратерами и усыпана всевозможными осколками. Деревья вокруг прогалины превратились в месиво из расщепленных стволов и упавших почерневших веток. Несколько маленьких язычков пламени дрожали на ковре сосновых игл. Мелкие кусочки металла и пластика – асе, что осталось от ракет, – поблескивали всюду, подобно многоцветной росе.
      Флейм нигде не было видно – ни глазами, ни острым псионическим зрением. Очевидно, она скрылась сразу, как только выпустила свою очередь.
      – А, черт! – пробормотал Тернер. Он глубоко вздохнул, медленно выпустил из легких воздух и беззвучно спросил:
      – Компьютер, ты еще здесь?
      Парра начала было что-то говорить, но Тернер поднял руку, прося тишины.
      – Подтверждение, – сказал компьютер. – Корабль сошел с синхронной орбиты, чтобы подготовиться к приземлению для возвращения на борт киборга с кодовым наименованием Флейм.
      – Будь оно все неладно! – снова выругался Тернер. – Слушай, компьютер, – перешел он на внутреннюю связь, – это было ошибкой. Конечно, это довольно странное совпадение, что моя жена оказалась одним из магов, но это получилось случайно. Она, наверное, беспокоилась обо мне и решила меня разыскать. Я не пытался никого обмануть. Я уверен, ты все время следил за мной, с того самого момента, когда я впервые вошел в контакт с Флейм. Я спрашиваю тебя: была ли у меня возможностьустроить засаду?
      – В четырех случаях с момента первоначального контакта коммуникационная связь корабля с киборгом с кодовым обозначением Слант была прервана из-за несинхронизированного положения корабля на орбите и при выходе на орбиту или сходе с нее.
      – Да? – искренне удивился Тернер. – Я этого не знал.
      – Подтверждение. Киборг с кодовым обозначением Слант не был информирован о прекращении коммуникативного контакта.
      – Но если я не знал, как я мог что-то планировать? Я не мог устроить засаду – ведь если бы я знал, что контакт прекратится, то я не знал бы, когда. Понимаешь?
      – Подтверждение. Налицо свидетельства того, что заговора между киборгом с подовым обозначением Слант и местными жителями не существовало.
      – Скажи об этом Флейм!
      – Подтверждение.
      – Спасибо. – Это принесло Тернеру некоторое облегчение, и он смог обратить внимание на жену и ее спутников.
      – Сэм, – тут же позвала его Парра на диалекте Праунса. – Мы пришли посмотреть, можем ли мы помочь тебе.
      Тернер хотел в этот момент услышать нечто иное.
      – Это было так необходимо?
      – Да нет... – начала Парра.
      Азрадель прервал ее.
      – Демон еще здесь? – Он коснулся уха, и Тернер понял, что он на самом деле имел в виду: «Этот демон слушает нас?» – Возможно.
      – Тогда подождем.
      Тернер пожал плечами. Какой бы ни была причина их прихода, они здесь, и ему придется так или иначе принимать это в расчет. Первой его задачей было просто сохранить им жизнь.
      – Будьте начеку, – предупредил он. – Не снимайте защитные поля, Флейм может украдкой снова атаковать нас. Все может быть.
      Азрадель быстро кивнул, а Парра начала внимательно изучать ближайшие сосны, будто ожидая, что Флейм выскочит на нее оттуда.
      – Требование киборгу с кодовым обозначением Слант воздерживаться от беседы на неустановленном языке, – вмешался компьютер.
      Тернер ожидал этой просьбы в форме приказа, но от того, что она была сделана в мягкой манере, выполнение не становилось более приятным. Раздосадованный, он заставил себя думать на интерлингве. Его раздражало, что Флейм и ее компьютер не понимают местного варианта англо-испанского. Он не знал на Десте никого, кто говорил бы на каком-нибудь языке, кроме родного или его диалектов.
      При чем тут раздражение, дело гораздо серьезнее, внезапно осознал он. Это может оказаться гибельным, что на Десте нет никого, кто способен сказать одной из половин АРК 247, что Дест сохранил верность Древней Земле. Он единственный человек на планете, способный говорить с обеими сторонами. Но это значит еще и то, что он может секретничать с Паррой, не боясь, что компьютер разоблачит его. Только бы ни самому компьютеру, ни Флейм это не пришло в голову. Однако все это сейчас не столь важно. А важно, что никто на Десте не сможет засвидетельствовать лояльность планеты.
      Неужели все так безнадежно? Пусть он никогда не слышал на Десте иной речи, кроме диалектов англо-испанского, это еще не означало, что знания о других языках безвозвратно утеряны. Подумав о первых своих днях на Десте, он вспомнил книги на чужих языках в библиотеке Тейши. Может, какой-нибудь из магов этого города знает русский или интерлингв, или любой другой язык, который смогут понять Флейм или ее компьютер?
      Но в таком случае лояльность Деста снова под большим вопросом. Дело в том, что Тейша не была частью праунсианской империи, по крайней мере до сих пор; она владела своей собственной землей в нескольких сотнях километров отсюда, на восточных возвышенностях, и обладала собственной уникальной культурой. Там тоже была олигархия магов, как и во всех городах-полисах Деста, но у нее было множество культурных и социальных особенностей.
      Тейша была основана уже после Тяжелых Времен людьми, которые не хотели иметь ничего общего с прошлым, тогда как жители Праунса не просто смирились со всем тем вредом и мутациями, которые несла им остаточная радиация этого предельно зараженного места, – они не желали уходить из города, воплощавшего для них не только историю, но и как бы идею спасения.
      И верность Древней Земле, хранимая в основном элитой, составляла часть наследия, которое они стремились сохранить. Тейшане, не столь одержимые идеей прошлого и его наследия, могли, возможно, думать иначе. Они, вероятно, чувствовали, что Древняя Земля покинула их в трудный час, а потому никакой верности или даже лояльности не заслуживает.
      С уверенностью можно сказать, что они отвергли обычаи Древней Земли.
      Там не претендовали на то, что у них выборное правительство или социальное равенство, какие-либо другие демократические или эгалитарные обычаи, которые Древняя Земля передала по наследству своим колониям. Совет магов откровенно, не прячась ни за чьей спиной, управлял городом и ревниво охранял как территорию города, так и свои привилегии.
      Тернер вспомнил, как давно, во время одной из аудиенций, данных ему тейшанским Советом, он упомянул о своей лояльности Древней Земле – его компьютер тогда еще действовал и старательно насаждал эту лояльность. Один из членов Совета – женщина средних лет стала требовать объяснений, но самый старший из советников отмахнулся от этого предмета как несущественного.
      Тернер проклинал сейчас этого старика. Если он жив, этот старик, сама жизнь его зависит от ответа на «несущественный» вопрос.
      Поскольку ответа тогда не нашлось, Тернер понятия не имел, представляет Тейша Древнюю Землю врагом или другом, думают ли они о своем древнем доме как о далекой потерянной родине или-просто как о тривиальной архаичной легенде. А может, как о злейшем враге, который предал их и разрушил прежнюю цивилизацию планеты? За исключением его друзей и семьи, никто в праунсианской империи не знал, что флот, разбомбивший их города, пришел с Древней Земли, но люди в Тейше могли знать больше.
      Тернер действительно не знал, говорит ли кто-нибудь в Тейше на русском или на интерлингве. Прошло более десяти лет, и он не мог вспомнить, был ли тот или другой язык представлен в библиотеке. У него-было смутное ощущение, что тогда он был неспособен прочесть что-то на ином языке, нежели диалекты англо-испанского, и, если память его не подводит, Флейм должна быть столь же невежественной.
      Нет, Тейша отпадает. Может быть, другие восточные города, например, Орна?
      Тернер покачал головой. О них он знал еще меньше. В Тейше он, по крайней мере, был; но ему не доводилось посещать ни Орну, ни другие города.
      Такие же независимые города-государства, как на востоке, были и на западных равнинах, но, насколько он помнил Олмею, западные города отнюдь не блистали культурой. Маловероятно, чтобы кто-нибудь там мог говорил на языке, понятном Флейм.
      Где-то на восточном берегу, за Тейшей, стоит древний город-музей Сефарипур, единственный довоенный город, который не подвергся ядерному удару. По довоенным стандартам это был маленький городок, что, вероятно, и помогло ему уцелеть. Но те, кто пережил Тяжелые Времена, считали его большим городом. Там могут оказаться люди, знающие старые языки.
      Правда, Сефарипур за тысячи километров отсюда. Люди Сефарипура должны быть лояльны к Древней Земле, думал Сэм, но разве можно знать наверняка?
      Хотя город никогда не бомбили, его забросили на несколько десятилетий после окончания разрушительных Тяжелых Времен.
      Тернер не горел желанием рисковать судьбой целой планеты ради возможности это выяснить, но при необходимости он может отвезти Флейм в Сефарипур, надеясь, что там никто не скажет того, что не нужно.
      Конечно, Флейм могла удивиться, почему ее отправляют в такую даль, и счесть это очередной хитростью, но тут уж ничего не поделаешь. Где же найти людей, которые могли бы говорить с АРК 247?
      Придя к этому заключению, Тернер вдруг обнаружил, что уже несколько секунд стоит, молча уставившись на трех магов. Они смотрели на него столь же безмолвно, не решаясь прервать молчание.
      В его мозгу что-то сдвинулось. Уже несколько минут Парра пыталась говорить с ним телепатически, но не смогла преодолеть препятствий, создаваемых модификациями организма киборга.
      Он поколебался – а вдруг АРК 247 перехватывает телепатические передачи? Потом решился.
      «Сэм, – говорила ему жена, уверенная, что он ее слышит. – Если можешь, не разрушай корабль. Совет хочет, чтобы он остался невредимым».
      «Что?»
      «Нужно, конечно, остановить демона, но если есть какой-нибудь способ захватить корабль, не разрушив его, сделай это. И сделай по возможности с наименьшим ущербом для корабля».
      «Почему?»
      «Я не знаю, – взволнованно ответила Парра. – Просто они хотят корабль».
      – Гравитационные аномалии в непосредственной близости от киборга с кодовым обозначением Слант, – прервал их компьютер.
      – Да, – безмолвно сказал Тернер на интерлингве, прерывая телепатическую связь. – Я знаю.
      – Требуется объяснение.
      – Моя жена использует псионику, чтобы установить, какой ущерб нанесен необоснованной атакой Флейм.
      – Запрос: гражданское лицо, именуемое женой киборга с кодовым обозначением Слант, обладает мутацией, вызывающей гравитационные аномалии?
      – Да, обладает. – Отрицать это в данных обстоятельствах было попросту глупо.
      – Запрос: причина того, что гражданские лица остались в живых.
      – Псионика, – кратко ответил Тернер. – Ее можно использовать для зашиты от снарядов.
      – Запрос: детальное объяснение псионики.
      – Ты говоришь с демоном! – резко вмешалась Парра.
      – Да, – ответил Тернер. – Подожди немного.
      Парра внимательно посмотрела на него, но больше ничего не сказала, и он снова переключился на внутреннюю связь:
      – Я не буду объяснять псионику по этому каналу. Я уже тебе говорил.
      Компьютер не ответил сразу, и Тернер спохватился, что опять застыл, уставясь в никуда. Он отвел глаза, а потом, украдкой взглянув на магов, попытался обрести непринужденный вид.
      – С тобой все в порядке? – спросил он на диалекте Праунса.
      – Я думаю, да, – вслух ответила Парра, а Азрадель кивнул позади нее.
      – А у тебя?
      – У меня прекрасно, – сказал он, прежде чем снова вмешался компьютер:
      – Требование киборгу с кодовым обозначением Слант воздержаться от беседы на неустановленном языке.
      – Он не неустановленный; это один из местных диалектов англо-испанского, – возразил Тернер.
      – Требование киборгу с кодовым обозначением Слант воздержаться от разговора на языке, не известном системам компьютера данной модели, – гнул свое компьютер.
      Не обращая внимания на этот безмолвный диалог, в котором она не могла принять участия, Парра спросила: «Что это были за штуки, которые взрывались повсюду? И как этому демону удалось их так быстро разбросать?» Она махнула рукой в сторону покрытой осколками поляны и осторожно шагнула к мужу, выбирая дорогу среди дымящихся обломков.
      – Миниатюрные ракеты, – объяснил Тернер. – Каждая из них имеет собственный двигатель и боеголовку. А штука, которую она держала в руках, может выплевывать их по нескольку сотен в минуту; я не помню точно, в каком темпе производятся выстрелы.
      – Требование киборгу с кодовым обозначением Слант воздержаться от бесед на языке, не известном системам компьютера, – снова повторил компьютер.
      – Заткнись! – беззвучно крикнул Тернер. – Я гражданское лицо и имею право говорить со своей женой!
      Но он сознавал, что его раздражение вызвано не только компьютером, но и Паррой. Что она тут делает, появившись с этой таинственной просьбой – или это приказ? – Совета, еще больше все запутывая, когда он пытается в одиночку сохранить жизнь им всем?
      – Это оружие, которое она использовала, не то, что было у тебя? – нерешительно спросила Парра. – Или у нее свое такое же?
      – О, у нее, наверное, есть такое же, – Тернер с трудом скрывал раздражение. – Но когда-то оно было моим.
      – Как она его у тебя отобрала? – с беспокойством спросила Парра.
      – Мы поменялись, – объяснил Тернер. – И ты можешь радоваться, что мы это сделали, потому что, если бы она со снарком подошла к вам, ваше защитное поле не помогло бы вам. Я стрелял однажды в человека, прямо через поле, в Тейше. – Он улыбнулся, и его попытка успокоить жену вдруг превратилась в неподдельную радость. Видеть встревоженное, милое лицо Парры, пусть даже она пришла сюда непонятно зачем и ужасно мешала, все-таки было необычайно приятно.
      – Зарегистрировано нежелание киборга с кодовым обозначением Слант сотрудничать с АРК 247. Следовательно, требуется решить вопрос о лояльности планеты немедленно, – вдруг объявил компьютер.
      – Прекрасно, – сказал Тернер, немало ошарашенный этим заявлением. – Но как?
      – Предлагаю выборочно опросить случайных представителей населения планеты.
      – Население здесь не говорит на интерлингве, – сказал Тернер. Подумав о Сефарипуре и надеясь, что тамошние жители окажутся лояльными к Древней Земле, он прибавил: – Однако, мне кажется, я знаю место, где говорят.
      – Опровержение. Ввиду сомнений в лояльности киборга с кодовым обозначением Слант информант должен быть выбран безотносительно к киборгу.
      Тернер лихорадочно пытался придумать разумное возражение, но не смог.
      – Ты не найдешь никого, кто поймет тебя! – выпалил он в отчаянии.
      – Отбор информантов будет продолжаться до тех пор, как накопится достаточное количество данных для определения.
      Тернер подумал, что это тот самый тип идиотизма, который свойствен только компьютеру.
      – Сколько информантов тебе нужно?
      – Минимум трех независимых ответов будет достаточно в случае, если оба киборга достигнут соглашения.
      Парра с минуту смотрела на мужа, пока тот стоял, беззвучно споря с машиной. Потом со сдержанным вздохом отвернулась. Сэм, очевидно, слишком занят, чтобы говорить с ней сейчас. Эта непостижимая машина, которую он называл компьютером, а она, Парра, демоном, захватила его целиком.
      Она передала послание Совета и убедилась, что муж жив и делает, что считает нужным. Больше ей делать нечего, и Сэм не может подсказать, как ей быть, потому что едва ли видит ее.
      Демон, судя по всему, еще контролирует свой корабль и оружие, способное разрушать города, – предмет вожделения Совета, который надеется заполучить все это.
      Парре хотелось бы знать, где сейчас корабль.
      Она оглядела лес, откуда отвратительный желтоволосый монстр мог выскочить на нее в любую минуту с каким-нибудь новым ужасным оружием, потом поляну.
      Азрадель и Деккерт методично затаптывали последние языки пламени, оставшиеся после огневого потока Флейм. Парра присоединилась к ним, давая выход беспомощному отчаянию тем, что растирала каблуком в пыль несчастные, ни в чем не повинные обугленные сосновые иглы.

      Тернеру казалось, что мысленный спор будет тянуться бесконечно. Новые, более разумные аргументы не приходили ему в голову. Он мог только повторять, что если отбор будет проводиться чисто случайно, то на поиск кого-нибудь, кто бы говорил на русском или интерлингве, уйдут годы. Эта перспектива, казалось, ничуть не беспокоила компьютер. Он был готов уделить заданию неограниченное количество времени.
      Когда компьютер заявил об этом, даже Флейм вступила в разговор, чтобы возразить, но с тем же успехом. Ее вмешательство подтвердило: как и подозревал Тернер, где бы она ни находилась, она все слышала. Детали плана, предложенного компьютером, постепенно прояснялись.
      Забрав на борт Флейм и позволив ей перевооружиться, он наугад выберет населенные пункты, потом, переправляя Флейм в каждый из них поочередно, будет ждать, пока Тернер присоединится к ним наземным путем. Затем оба киборга, действуя совместно, смогут опросить жителей на интерлингве или по-русски.
      Компьютер требовал присутствия обоих киборгов, чтобы предотвратить всякий обман. Он был запрограммирован так, что осознавал свое невежество в человеческой психологии и знал, что каждый киборг в отдельности может исказить результаты опроса в зависимости от своих предпочтений. Тернер не думал, чтобы сам компьютер понимал все эти тонкости, зато в них превосходно разбирался программист, предусмотревший защиту.
      Компьютер полагал, что, если один из киборгов попытается схитрить, а он, будучи машиной, даже не сообразит, что именно не в порядке, другой киборг не только уловит обман, но и предотвратит его или даже предпримет контрмеры. Компьютер хотел честного исследования.
      Что ж, это обнадеживает, подумал Тернер. Флейм скорее всего параноик, и ей ничего не стоит искажать события таким образом, чтобы они укладывались в удобную ей схему, но компьютер казался действительно беспристрастным.
      Если все три опрошенных поддержат одну из сторон, компьютер решит дело в пользу этой стороны. Если одному из киборгов придется уступить другому и принять его точку зрения, компьютер тоже примет эту точку зрения. Неинформативные ответы – на непонятных языках или же просто не поддерживающие однозначно одну из точек зрения, – не должны приниматься во внимание. Если же обе спорящие стороны получат подтверждающие их мнение ответы, метод может быть отброшен и найден другой.
      Какой – еще не было решено. Впрочем, простое большинство голосов тут не годится, компьютер хотел единогласного решения.
      Все было ясно, просто и однозначно. Тернер и Флейм все сразу поняли, и ни одному из них это не понравилось. Тернеру – потому что только кучка ученых, которую едва ли и собрать-то удастся, сможет говорить на языке, понятном Флейм или компьютеру АРК 247, и, кроме того, эти филологи наверняка ничего не смыслят в вопросах лояльности, – стало быть, на опрос у киборгов уйдет вся оставшаяся жизнь.
      Скитаться остаток жизни из одного города в другой, опрашивая совершенно чужих ему людей, было отнюдь не тем будущим, которого желал для себя Тернер; об этом он и сказал, ничего, впрочем, этим не добившись.
      Зато он умолчал о своих опасениях – результаты, если они будут получены, могут оказаться неубедительными или противоречивыми или поддержать позицию Флейм.
      Тернер не мог вообразить, какой еще метод выдумает компьютер, но, поскольку данный был, по словам компьютера, лучшим, простейшим и быстрейшим, он не стал выяснять, да и какой толк в пререканиях и предположениях.
      Блуждать по планете все-таки лучше, чем погибнуть в ядерной катастрофе. Тернер уступил.
      Когда компьютер заявил о своей окончательной позиции, а они с Флейм истощили запас возражений, дискуссия переросла в спор между киборгами о том, кто должен уступить и положить конец всей этой истории. Флейм утверждала, что он должен присоединиться к ней и с борта корабля наблюдать, как Дест погружается в небытие. Тернер же полагал, что ей следует признать свою ошибку, проявить милосердие и оставить в покое и Дест, и его самого.
      Спор еще продолжался и Флейм разглагольствовала о подлости всех оставшихся в живых людей, когда компьютер прервал их неожиданным:
      – Прерывание коммуникационного контакта неизбежно. Определение направления действия будет продолжено после возобновления контакта приблизительно через пятьдесят пять минут.
      – Как мило, что ты на этот раз меня предупредил, – саркастически заметил Тернер.
      Обрыв коммуникационного контакта означал, что корабль собирается уйти за линию горизонта. Он по кривой сходил с орбиты, чтобы подобрать Флейм.
      Но тем не менее спуск его не был столь крутым, чтобы избежать необходимости обойти планету с обратной стороны. Звездолет не мог просто нырнуть вниз – в этом случае для торможения понадобилось бы невероятное количество энергии.
      Тернер задал себе было вопрос, по какой орбите следует корабль, но отмахнулся от этих мыслей. Компьютер знает что делает, когда речь идет о пилотировании, какими бы идиотски путаными ни казались его действия или заявления в иных ситуациях.
      Перерыв означал также, что он мог говорить с Паррой более свободно и даже наедине. Он может разузнать, что имел в виду Совет, и заручиться ее помощью в исполнении любого плана, который ему удастся составить за это время. Не нужно и беспокоиться, что Флейм подслушает по коммуникационной цепи. Даже если бы он захотел, он не может теперь связаться с ней. Все их реплики передавались через корабль.
      У Флейм, очевидно, не было возможности перехватывать то, что он не хотел передавать. Только компьютер имел доступ к вживленным в его тело телеметрическим приборам.
      А уж что Флейм подкрадется и станет подслушивать без участия компьютера, своими собственными ушами, это и вовсе абсурд. Никто не мог приблизиться к четырем настороженным магам и остаться не замеченным ими.
      Внезапно Тернер осознал, что нисколько не сомневался все это время в искренности компьютера, заявлявшего о незнании им языка. А вдруг это уловка в надежде, что он по неосторожности проговорится и выдаст себя?
      Самому компьютеру, конечно, никогда бы не додуматься до подобных ухищрений – а вот Флейм, это как раз по ней. И почему это не пришло ему в голову раньше?
      В этом случае даже уход на обратную сторону планеты, возможно, окажется обманом. Корабль может находиться где-то над ними, старательно вслушиваясь в каждое слово.
      Он подумал над этим еще несколько секунд, но потом решил не принимать это во внимание. Флейм никогда не производила впечатления проницательной особы. Будь она умнее, она давно уже открыто признала бы, что Дест дружествен, а тем временем тайно сговорилась с компьютером, нашла какое-нибудь тривиальное несоответствие, представила его компьютеру в доказательство того, что Дест – вражеская территория, и убила Тернера выстрелом в спину.
      Это было так просто, и он мог только радоваться, что Флейм до этого не додумалась. Была ли она не очень сообразительна, или помешательство повредило ее логические способности, или что-то еще помешало ей – этого ему не узнать.
      Конечно, как только Тернер об этом подумал, он насторожился, готовый ей противостоять в любую минуту. Из двух киборгов он определенно был более хитрым. В этом Флейм совершенно права.
      Хитрость понадобится Тернеру, когда он столкнется с подавляющей боевой мощью корабля, и он знал, что сумеет выкрутиться. Ведь он целые годы дурачил собственный компьютер несметным количеством способов, а теперь как маг он обладал такими способностями, каких не мог и представить себе АРК 247. Он может провалить любой план Флейм. Хотя, если учитывать, что компьютер зациклен на своей идее опроса населения, Тернер сомневался, что она сможет состряпать какой-нибудь план.
      Однако он хотел разработать собственный план. Что за глупость – провести остаток жизни, опрашивая людей. Одна идея уже шевелилась где-то в глубине его мозга.
      – Конец связи, – отключился наконец компьютер.
      Вырвавшись из коммуникационной цепи, Тернер обнаружил, что не отрываясь смотрит на большую гроздь длинных темных сосновых игл, свисающих с конца обломившейся ветки на уровне его глаз. Он глубоко вдохнул морозный воздух, огляделся и увидел свою жену, одетую в черную мантию, сидящую на упавшем стволе и тихо беседующую с Азраделем, пока Деккерт изучает горсть обломков ракеты.
      Были ли действия Деккерта проявлением обычного любопытства к чему-то новому или это нездоровый интерес к старой военной технологии? Зачем Совету корабль?
      На это не стоило терять времени: корабль может возобновить контакт в любую минуту.
      – Парра, – позвал Тернер жену.
      Парра удивленно подняла голову, пристально взглянула на него и улыбнулась, не ощутив признаков присутствия демона.
      – Привет, Сэм, – сказала она. – Ты уже избавился от демона?
      – Нет, – сказал Тернер. – Еще нет. Но у меня есть идея. Иди сюда, мне надо с тобой поговорить.

      Парра перестала улыбаться.
      – Ты серьезно? – спросила она. – Ты хочешь, чтобы я телепатически выучила незнакомый язык за ближайшие сорок минут, а ты был бы моим учителем, с твоей тяжелой аурой и самым трудночитаемым разумом на всей планете? Да еще научила потом этому языку целых три города? – Она глядела на него с явным недоверием.
      – Ты все поняла правильно, – Тернер кивнул. – Сделаешь это?
      Изучив его лицо, Парра поняла, что муж совершенно серьезен. Она вздохнула и на минуту задумалась.
      – Не знаю, – наконец сказала она. – Сомневаюсь. Я могу читать твою память, когда ты мне сам помогаешь, но я никогда не изучала иностранных языков, ни телепатически, ни как-то иначе.
      Подумав об этом, она слегка поежилась; сама мысль о каком-то языке, кроме родного, казалась чужой. Весь мир вокруг говорил на одном языке. Она знала о существовании других наречий, даже здесь, на Десте, но никогда с ними не сталкивалась. Недоверие к предложению Сэма и настойчивость, с которой он его делал, отвлекли ее внимание от других предметов. В частности, от размышлений, удастся ли с помощью мужа захватить корабль целым и невредимым.
      Тернер, со своей стороны, был рад, что жена приняла его краткое объяснение и не стала расспрашивать, расточая драгоценное время.
      – Тебе не нужно изучать весьязык, – сказал он. – Вполне достаточно, чтобы ты понимала некоторые вещи.
      – Я могу попытаться, – с неохотой согласилась Парра. – Ты должен мысленно произнести каждое слово, которому хочешь меня научить, а мне придется войти в состояние транса. Деккерт и Азрадель, может быть, помогут мне.
      Тернер отвел взгляд от лица жены и обнаружил, что оба мага внимательно слушают; он совсем забыл об их присутствии. Азрадель кивнул.
      Он обратился к Парре, потому что она была его женой, той, кому он доверял больше всех, но ему показалось, что Деккерт и Азрадель лучше подошли бы для выполнения его задания. Оба сильнее ее в магии, но специальностью Парры была именно телепатия, тогда как они предпочитали другие вещи.
      Тернер взглянул на мужчин.
      – Вы думаете, кто-то из вас мог бы сделать это лучше? – неуверенно спросил он.
      – Нет, – незамедлительно ответил Азрадель. – Парра знает твою память гораздо лучше, чем мы оба, по крайней мере так должно быть: она твоя жена.
      – И, кроме того, хороший телепат, – заявил Деккерт.
      – Но и мы будем помогать, чем сможем, – прибавил Азрадель.
      – Хорошо, – сказал Тернер. – Тогда приступим. – Он закрыл глаза, вспомнил свои первые уроки языка и сконцентрировался на переводе с праунсианского англо-испанского на интерлингв.
      Тогда, на Марсе, его тренинг включал в себя приемы быстрого обучения языкам с помощью или без помощи компьютера. Командование, по-видимому, упустило это, работая с Флейм – еще одно доказательство, что АРК ее серии создавались в спешке. Тернеру, как и остальным из его более ранней группы, дали подробные инструкции по лучшим, наиболее эффективным методам овладения и преподавания начального, рабочего знания новых языков. Он смог быстро пробежать по азам двух грамматик и сделать обзор основного словаря, начав с местоимений, потом охватил наиболее употребительные глаголы, а потом – существительные, которые, как он думал, могут понадобиться: «мир», «война», «лояльность» и еще дюжину подобных.
      Тернер чувствовал, как память Парры соприкасается с его собственной, вбирая по крайней мере часть информации, но сможет ли она синтезировать и использовать все? Ей никогда не приходилось говорить на каком-либо языке, кроме родного, она никогда даже не слышаладругого языка, за исключением нескольких странных фраз, сказанных скорее в шутку. А изучение языка заключается не только в знании нескольких сотен слов и синтаксических правил. Он заставлял себя повторять каждую мысль на англо-испанском и на интерлингве почти синхронно.
      Тернер знал – того, что он дает Парре, более чем достаточно, чтобы овладеть элементарным знанием нового языка. Но ведь к тому моменту, когда он поступил в колледж, он уже говорил на трех различных языках, не считая машинных, и позднее так или иначе осваивал понемногу языки народов, с которыми ему приходилось сталкиваться. Каждый новый язык дается легче, чем предыдущий: факт, проверенный многовековым опытом. А Парра не знала даже диалектов англо-испанского, кроме своего родного.
      Тернер пытался заставить себя не беспокоиться об этом, но снова и снова повторял словарь интерлингва. Во второй раз он лишь слегка коснулся грамматики; она походила на англо-испанскую, и Тернер подумал, что Парра поймет Флейм, если та будет строить предложения просто. Словарь – другое дело; хотя англо-испанский и интерлингв произошли из старого американского варианта английского, они развивались в разных направлениях и отличались друг от друга, как и от праязыка. Люди на Десте, естественно, еще больше изменили свой язык, поэтому даже однокоренные слова не казались родственными.
      Он начал третий заход, когда по внутренней связи голос компьютера Флейм прервал его мысли.
      – Налицо гравитационные аномалии в непосредственной близости от киборга с кодовым обозначением Слант.
      Тернер тут же забыл об уроках и махнул Парре прервать контакт. Она была в глубоком трансе и проигнорировала жест мужа, но Деккерт был более внимательным и заставил Парру прервать концентрацию. Внутренняя связь между магами тут же исчезла.
      – Гравитационные аномалии прекратились, – сразу отметил компьютер. – Запрос: целесообразность дальнейшего изучения.
      – Нет необходимости, – сказал Тернер. – Мы просто убивали время.
      – Подтверждение. Выбор поселения для определения планетарной лояльности завершен. Исходной точкой опроса будет населенный пункт, расположенный приблизительно в ста сорока трех километрах к юго-востоку от настоящего местонахождения киборга с кодовым обозначением Слант.
      Тернер попытался определить свое местонахождение и прикинуть, где это может быть, но вскоре сдался.
      – Мне нужна лошадь, – сказал он. Его животное осталось где-то около сгоревшей деревни.
      Компьютер не ответил. Тернер подумал, что вопрос просто не так сформулирован.
      – А как насчет Флейм? – добавил он. – Мы будем путешествовать вместе?
      – Опровержение.
      Компьютер мог бы и не объяснять: даже до того, как Азрадель вскрикнул от удивления и указал рукой, Тернер увидел в облаках сияющую полоску, прокладывающую путь по небу: космический корабль был уже близок к приземлению. Сделав петлю вокруг противоположной стороны планеты, он снижался, чтобы забрать Флейм.
      Да, пришельцы любили эффектные приземления. Тернер неодобрительно покачал головой. Его собственный компьютер не допустил бы столь вульгарного захода на посадку, даже в последние свои дни, когда был одержим идеей самоуничтожения.
      Он медленно делал круг или просто выходил на наиболее низкую орбиту, тихо планируя на дозвуковой скорости, от которой даже не нагревался корпус. Однажды он совсем отказался приземляться и выбросил Тернера на парашюте.
      Компьютер Флейм, очевидно, был запрограммирован иначе.
      Огненная линия исчезла за вершинами деревьев, и момент спустя их накрыло громоподобной звуковой волной.
      – Не очень-то изящно, – негромко сказал Тернер на интерлингве, вспомнив собственные приземления.
      – Да, – согласилась Парра. – Не изящно.
      Тернер пристально посмотрел на нее.
      Она улыбнулась и кивнула, но прежде, чем она успела что-то сказать, он поднял руку, призывая к молчанию.
      Она поколебалась, потом снова кивнула. Тернер чуть расслабился. Компьютер знал, что Парра не говорит на интерлингве, и ни в коем случае нельзя было разуверять его в этом. Счастье, что Парра всецело доверяла мужу и не обсуждала его решения. Однако кое-что она должна была втолковать ему, и поэтому Парра переключилась на свой родной праунсианский диалект.
      – Сэм, мы пришли еще и потому, что Совет решил...
      – У нас нет времени, – начал Тернер на англо-испанском.
      – Нет, это важно, – настаивала Парра. – Нам необходим корабль: если ты можешь избавиться от демона, не разрушая корабль, сделай это. Мы пришли помочь тебе в этом... – Она собиралась сказать еще, что любит его и беспокоится о нем, а корабль для нее – только предлог, но не успела: Сэм прервал ее, сделав нетерпеливый жест.
      – Ты уже говорила! Не беспокойся. Прежде всего мы должны разобраться с демоном! Ступай!
      Сказанное отнюдь не доставило ему радости. Более всего ему хотелось получить ясное объяснение, зачем Совету понадобился корабль, и почему они послали Парру, и почему она согласилась, и получить ответы еще на целый ряд вопросов – но их слушал компьютер, и, возможно, Флейм тоже. И они-то хотят незамедлительного решения. Ему нельзя терять времени.
      – Требование киборгу с кодовым обозначением Слант воздержаться от бесед на языке, не известном системам АРК 247, – сказал компьютер.
      Тернер сделал вид, что не слышал. Не было необходимости говорить еще что-либо. Парра знала, что делать. Тернер объяснил ей это, прежде чем начать свой урок языка. Она должна пойти в город, который выберет компьютер, и научить как можно больше людей говорить на интерлингве, что они верны Древней Земле. Она без труда могла добраться туда по воздуху и оказаться там задолго до Тернера.
      Внезапно он сообразил, что в его плане существуют весьма серьезные прорехи. По крайней мере две из них пришли сейчас Сэму на ум. Во-первых, корабль может высадить Флейм прямо в селение и оставить ее дожидаться его там. В таком случае Парра безнадежно опоздает. Что значит скорость мага в сравнении со скоростью звездолета! И этой беды никак не предотвратить. Остается только надеяться, что она минует их.
      Вторым, наиболее серьезным промахом было то, что компьютер проследит весь путь летящей Парры: ее полет не что иное, как движущиеся «гравитационные аномалии». Это могло все разрушить и «засветить» весь план даже для такой незамысловатой конструкции, как компьютер. А уж Флейм, всех подозревающая, не упустит случая обвинить их в заговоре.
      – Парра! Есть еще одна загвоздка. – Сэм все еще говорил по англо-испански.
      – Требование киборгу с кодовым обозначением Слант воздерживаться от бесед на языке, не понятном системам СКК АРК 247, – вмешался бесстрастно компьютер.
      – Я только прощаюсь со своей женой, – ответил Тернер, ожидая возражений.
      Но компьютер промолчал.
      – Тебе нельзя лететь и вообще использовать магию, быстро сказал он Парре. – Иначе демон будет знать, где ты. Но ты должна быть там раньше меня, чтобы у тебя было время научить людей интерлингву.
      Парра кивнула:
      – Я попытаюсь. Но, Сэм, я не знаю даже, куда мне идти!
      Тернер про себя чертыхнулся. Конечно же, Парра не слышала указаний компьютера, которые были переданы без слов по его коммуникативному каналу.
      Он повторил ей описание местонахождения выбранного города, намеренна выбирая странные выражения, которые компьютер не смог бы опознать по схожести слов. Его задачу облегчало то, что в Тяжелые Времена Дест не утратил метрическую систему. Он не представлял, что бы делал, если бы пришлось переводить километры в другие единицы измерения.
      Парра понимающе кивнула.
      – Я поняла, – сказала она. – Семь по два десятка и еще три километра к юго-востоку.
      – Да, – сказал Тернер. Подчиняясь внезапному порыву, он притянул жену к себе, поцеловал, потом отпустил. – Теперь иди, – сказал он. – Тебе надо спешить!
      – Иду, иду, – ответила она. – Я люблю тебя. Будь осторожен. И попытайся не разрушить корабль! – До того, как она успела что-то сказать, он повернулся и быстро зашагал к лесу, туда, где оставил оседланную лошадь.
      Он покрыл меньше половины расстояния между лужайкой и сгоревшей деревней, когда покрытое облаками небо над ним осветилось и взлетел АРК 247, подняв в небе столб пламени.
      С мгновение он смотрел на корабль, но еще до того, как звездолет исчез в облаках, был в пути.
      В лесу, находившемся примерно в километре к юго-востоку от покрытой следами взрывов поляны, там, где вечнозеленые деревья уступали место облетевшим кленам и дубам, Парра остановилась и задумалась. Она с уверенностью могла сказать, что ее целью был город на Старой эторрианской дороге. Но как добраться до него раньше Сэма, если лететь нельзя?
      Киллалах был именно тем местом, куда лежал ее путь, согласно инструкции Сэма, и она была совершенно уверена, что поняла, куда ей идти, и зачем, и что делать, когда она туда попадет, но как ей добраться до места вовремя? Этого она совершенно не представляла.
      Пока же она просто бежала, стараясь не зацепиться за кусты длинной мантией мага и обдумывая, как бы ускорить свое передвижение. Азраделя и Деккерта она бросила на поляне, не тратя времени на объяснения, поэтому попросить совета было не у кого.
      Но почему же, почему нельзя лететь или воспользоваться каким-нибудь другим средством магии? Магия ведь не оставляет следов. И демон использует не магию, а что-то другое.
      Однако Сэм приказал ей забыть о магии, и она сделает это. Она верила мужу и не хотела его подвести.
      Парре хотелось подольше побыть с ним. Но по крайней мере, думала она, она ему теперь помогает.
      Она достаточно хорошо знала мужа. Он сделает все, чтобы она добралась до места. Если он хочет, чтобы она попала в Киллалах первой, так и будет.
      Ему нетрудно протянуть время в пути – достаточно пустить лошадь шагом, но ей-то надо не просто добраться до Киллалаха, но и успеть научить людей странному древнему языку и тому, что они должны на нем сказать, а потом, не оставив за собой никаких следов, исчезнуть, прежде чем прибудут Сэм и желтоволосый, мешковато одетый демон с оружием Сэма.
      Если бы найти лошадь! Она рискнула и окинула окружающее пространство быстрым магическим взглядом.
      Сияющий золотой свет появился на западе, и Парра на какое-то мгновение подумала, что нашла. Однако это взлетел корабль демона, и Парра видела его больше глазами, чем магическим зрением. Едва ли он мог ей чем-то помочь.
      Звук долетел до нее позднее, подобно далекому взрыву или эху громового удара.
      Мысль о громе навела ее на одну догадку. Она подумала, потом решила, что магия опять понадобится ей, правда, чуточку более сильная, чем минуту назад. Сэм просил ее не использовать магию, но ей это нужно, чтобы выполнить задуманное, и она решила рискнуть. Сконцентрировавшись, Парра подала долгий мысленный сигнал Азраделю.
      Ее шаги замедлились, она споткнулась и завершила передачу в полусознании, в легком трансе, лежа вниз лицом на холодных, сырых листьях, ковром устилавших землю.
      Когда она убедилась, что Азрадель все услышал и понял, она подала ему последнее предупреждение: чтобы он не летел, пока не окажется на достаточно большом расстоянии от покрытой взрывами поляны – если это небезопасно для нее, значит, и для других тоже. Получив подтверждение – очень слабое на таком расстоянии, – что сообщение и последнее предостережение приняты, Парра с облегчением прервала контакт и лежала еще несколько секунд, чувствуя, как тепло ее щеки растапливает иней на замерзших листьях.
      После мгновенной передышки Парра заставила себя встать на ноги, отряхнула мантию и пошла, все быстрей и быстрей, пока опять не побежала, не слишком быстро, но в темпе, который можно сохранять на протяжении километров.
      Она уже не тревожилась. Она нашла способ первой прибыть в Киллалах.
      Если она не сможет идти быстро, мужу придется двигаться медленнее.
      Демон, конечно, не захочет, чтобы Сэм тянул время, но вряд ли он упрекнет его, если передвижение замедлится из-за плохой погоды. Громоподобный звук взлетающего корабля демона напомнил ей, что магические приемы, которые ее товарищи использовали, чтобы отвести ужасные штормы от Праунса, не только предотвращали, но и вызывали непогоду. Слой облаков был толстым, зима выдалась сухой, поэтому им потребуется немало исходного материала для волшебства.
      Для Азраделя и других магов Праунса не составит большого труда слепить приличных размеров буран. Места их зарождения строго контролировались. Она сама беспрепятственно обогнет бурю по восточному краю. Вот Сэм, будучи дальше, на западе, будет вынужден испытать ее в полную мощь. Что и требовалось, кажется, потому что магическая непогода не способствует прогулкам, ни пешком, ни на лошади.
      Устройство бури и контроль за ней требовали все-таки серьезного использования магии. Конечно, не в Киллалахе и не около города.
      Парра надеялась только, что Сэму придется не слишком туго и что он простит ее за то, что она не нашла более легкого пути.
      А времени думать о том, как захватить корабль демона невредимым, уже не было.

      Внезапное начало бури немало озадачило Тернера. Облака собирались и темнели с необычайной скоростью, обращая небо из бледно-серого в черное, а снег начал падать еще до того, как день исчез в сгущающемся мраке.
      Он сразу понял, что буря магического происхождения. Он мог это почувствовать, даже если бы внезапность не выдавала ее с головой. Магия, нагромождавшая тучи, создавала такие колебания в воздухе, как если бы это была гроза, прервавшая долгую летнюю засуху, а не снегопад в середине зимы. Вне всякого сомнения, бурю вызвали маги.
      Но зачем магам понадобился снегопад?
      Наверное, у них были на то собственные причины. Скорее всего, где-то кончаются запасы воды. Он мог бы подать сигнал или мысленно поговорить с ними и узнать, в чем дело, но компьютер заметит. Сэм пожал плечами и поскакал дальше.
      Через несколько мгновений после того, как первые снежинки обелили его темно-русые волосы, компьютер спросил:
      – Запрос: причина высокой концентрации гравитационных аномалий в очаге снежной бури и вокруг него.
      Тернер вздохнул, его дыхание подхватил ветер, и оно затерялось в снегопаде.
      – Не знаю, – солгал он. – Я полагаю, местные маги пытаются прекратить бурю.
      Он не видел смысла признаваться, что маги умеют вызывать бури: тогда возможность использования псионики как оружия будет несомненна. Это неизбежно приведет к следующему вопросу: не могут ли маги управлять действиями самого Тернера? Флейм и ее компьютер достаточно подозрительны и без подобных осложнений.
      Хотя он и не обмолвился об этом компьютеру, его на самом деле интересовало, существовала ли связь между бурей и его собственными действиями. Попытки угадать это были тщетны, но, чем больше он размышлял, тем явственнее понимал, что связь есть, и самая прямая. Раньше он никогда не слышал, чтобы кто-то нарочно вызвал буран. Конечно, маги часто собирали облака и перенасыщали их, вызывая дождь для урожая и питьевой воды, но со снегом? Такого еще не случалось.
      Столкнувшись с двумя столь необычными явлениями, сопутствующими друг другу, как снегопад и его конфликт с Флейм, только дурак мог сомневаться, что одно из них – причина, а другое – следствие. Вряд ли буря принесла Флейм на Дест, но прибытие Флейм вполне могло вызвать снегопад и мало ли какие еще чудеса. Местные маги вообще отличались странностями, но Сэм полагал, что все они лояльные подданные Праунса. Скорее, к буре приложили руку его товарищи.
      Однако он понятия не имел, зачем им это понадобилось.
      Могло ли это иметь отношение к просьбе Совета захватить корабль Флейм невредимым?
      А вдруг буря означает начало мятежа против Праунса? Ни то, ни другое не казалось правдоподобным. Тернер знал: эти края отличались миролюбием в течение многих-многих лет. Он был совершенно уверен, что район, через который он двигался, не завоеван силой, но присоединился к Праунсианской империи добровольно. Подобные земли не склонны к мятежам, скорее они выслали бы послов с предупреждением.
      Но если буря все же была чем-то вроде атаки в новой, не признающей границ войне, может быть, Праунс захотел захватить звездолет, чтобы отомстить враждебным магам?
      Это и вовсе не имело смысла. Когда он покидал город, все было спокойно, не было и намека на войну.
      И потом магию использовали как оружие только в разведке, или если врагами были не маги, или если в нападении был элемент неожиданности.
      Войны не случаются просто так, без предупреждения. Какому идиоту придет в голову нападать на Праунс? Регулярная армия Праунса была самой большой и сильной на планете. Если бы даже Праунс не обладал большим, чем другие народы, числом магов и наиболее сильной магией, ему и тогда не понадобился бы звездолет, чтобы противостоять враждебной магии. Дюжины компетентных магов было бы вполне достаточно.
      Но если Совет захотел иметь корабль не для защиты от магических нападений, тогда зачем? Чтобы напасть на города-государства, которые остались незавоеванными? Для быстрой перевозки грузов? Из-за компьютера или из-за технологических знаний, которые он может дать?
      В действительности, дошло вдруг до Сэма, они могут и не знать точно, зачем. Они могут просто видеть редкую и великолепную возможность, которую не хотят упускать. Может быть, они даже не знают, что сделать с кораблем; они вообще знают о нем очень мало.
      Тогда для чего все эти чудеса? А что, если звездолет нужен магам Праунса, чтобы объединить под своей властью весь Дест? Это казалось наиболее вероятным.
      Но какое право имели они его об этом просить? Почему он должен дать им корабль?
      Наконец, была ли какая-то связь между кораблем и бурей?
      Он еще несколько минут поломал над этим голову, потом, озабоченный тем, как направить лошадь сквозь густо падающий снег, Сэм забыл обо всем.
      Буря усиливалась быстро и неуклонно. Ветер перешел из умеренного в ревущий, снег начал валить целыми облаками. Видимость быстро ухудшалась, продвигаться становилось все труднее, поэтому Тернеру пришлось спешиться и взять лошадь под уздцы.
      Окружавший его лес почти не служил укрытием. Тяжелый мокрый снег все падал и падал, так что даже ветки вечнозеленых деревьев пригнулись к земле под его тяжестью. Тернер не мог припомнить такого сильного бурана. И уж, конечно, он никогда не сталкивался ни с чем подобным. Он бы никогда не поверил, как быстро метель может превратиться в светопреставление.
      Создавшие ее маги действительно превзошли самих себя.
      Через полчаса после появления первых хлопьев Тернер обнаружил, что с трудом преодолевает сугробы метровой высоты и не может ничего разглядеть, кроме рыхлой белизны впереди. Только один раз он ощутил в нескольких сантиметрах от себя ствол дерева. Когда он в очередной раз дернул поводья, таща упирающуюся лошадь, то сквозь мокрую одежду почувствовал, как дрожит животное. Даже сквозь завывание ветра он мог слышать, как ломаются под тяжестью снега ветки вокруг него. Где-то справа с громким треском упал сук.
      Он начал опасаться, что заблудится и начнет кружить, как об этом рассказывается в бесчисленных старых историях и на Десте, и на Древней Земле. Возможность замерзнуть или шагнуть под обрыв с каждым шагом казалась все менее абсурдной.
      – Компьютер, – спросил Тернер, пробираясь через сугроб, – я держусь правильного направления?
      – Подтверждение, – незамедлительно и ясно ответила машина. Тернер с облегчением заметил, что буря не подействовала ни на передачу, ни на ее восприятие.
      – Дай мне знать, когда я собьюсь с пути, ладно? – попросил он.
      – Подтверждение.
      Немного успокоенный, он продолжал борьбу.
      Полагая, что слабая магическая аура, которая пропитывала снегопад, может скрыть ту, что создаст он сам, Тернер рискнул использовать свои собственные псионические чувства, чтобы отыскать дорогу. Компьютер не отреагировал. С небольшой долей магической помощи, которая дублировалась указаниями компьютера, Сэм прокладывал себе дорогу в буране.
      Однако через четверть часа Тернер должен был признаться, что безумно устал и к тому же, кажется, потерялся. Его накидку покрывал толстый слой снега, борода оледенела от собственного замерзшего дыхания. Растаявший снег и пот от рук замерз на поводьях, сделав их жесткими и неудобными, и с каждым шагом лошадь все больше и больше упиралась.
      Поскольку, боясь компьютера, Сэм не мог использовать энергетическую магию, он не создал теплового поля, и в результате уже не чувствовал пальцев. Он не решался согреть даже их.
      Буря и усталость притупили его чувства. Он больше не ориентировался на местности.
      Компьютер, по установленному порядку записывавший каждую черточку, которую он видел на планете, был единственной надеждой. И Тернер это знал.
      Сейчас ему пришло в голову, что он может найти лучшее, более насущное применение компьютерному банку данных, нежели сопровождать его в Киллалах.
      – Компьютер, – спросил он, – у тебя есть какие-нибудь записи о местах обитания людей в непосредственной близости от меня – скажем, в километре? Это может быть не город и даже не деревня; вполне подойдет ферма или постоялый двор.
      – Подтверждение, – сразу ответил компьютер. – Изолированное строение расположено приблизительно в двухстах сорока метрах с запада на юго-запад от настоящего местонахождения киборга с кодовым наименованием Слант. Оно обладает признаками индивидуального жилища.
      – Замечательно, – искренне сказал Тернер. – Веди меня туда, ты можешь?
      Компьютер подчинился. Прошло несколько долгих минут – и протянутая рука Тернера уперлась в стену дома. Он двигался на ощупь вдоль здания, пока не нашел дверь, и попробовал замок.
      Дубовая дверь была заперта изнутри, значит, внутри кто-то был. Тернер постучал по занесенному снегом дереву со всей оставшейся у него силой.
      Только когда дверь внезапно открылась и Тернер попал в уютную жилую комнату, он убедился, что компьютер был прав и снег занес весь белый свет.
      Он только что прошел под низко висящей вывеской гостиницы, не заметив ее.
      Невысокий мужчина средних лет в коричневой домотканой одежде открыл дверь. Позади стояла женщина, в ее руке был длинный нож. Когда дверь открылась, подавшись его весу, Тернер рухнул на пол. Он слишком устал, чтобы его беспокоили такие мелочи, как необходимость держаться на ногах.
      Когда мужчина запер за ним, Тернер улыбнулся им обоим с места, где приземлился.
      – Привет, – сказал он. – Я надеюсь, что не слишком побеспокоил вас, но я потерял дорогу в буране. Могу ли я остаться здесь на время и переждать?
      Он снова улыбнулся, разламывая лед в бороде, улыбнулся не столько для того, чтобы успокоить хозяев, сколько от истинного облегчения, что вырвался из этого белого ада, хотя бы на мгновение.
      Прежде чем он почувствовал, как хорошо лежать на полу, Тернер понял, каким усталым и разбитым он был. И не только из-за бурана. Ему не довелось как следует отдохнуть с тех пор, как он по глупости попытался этим утром читать мысли Флейм. Он бежал через лес, и учил жену интерлингву, и прокладывал себе путь в снегу – и все в один день.
      Подняться с пола будет не просто.
      Мужчина и женщина смотрели друг на друга, а потом оба начали одновременно говорить.
      Никто не выгонит человека в такую бурю, перебивая друг друга, горячо убеждали они. Хозяев дома звали Хеллегай и Турея, и у них было множество вопросов. Они хотели знать, кто он, откуда пришел, знает ли что-нибудь о буре. Вообще интересовались абсолютно всем, вплоть до смысла жизни.
      Тернер сказал самому себе, что он не может бесконечно лежать на полу.
      У него есть кое-какие обязанности – например, спасти эту заснеженную планету.
      Однако сейчас у него были более близкие цели. Он с усилием встал, горячо поблагодарив Хеллегая и Турею, но полностью проигнорировав их вопросы. Уже стоя на ногах, он глубоко вдохнул теплый воздух, плотно запахнул пальто и принялся искать путь назад, к своей лошади.
      Введя несчастное животное в конюшню, пристроенную к дому, Тернер привязал ее к столбу, потом стал искать ведро и кормушку. Ведро было почти полным. Он разбил лед ребром ладони и поставил ведро так, чтобы жеребец мог до него дотянуться.
      Накормить животное было немного труднее, но в конце концов он просто стянул порцию из стойла другой лошади, по-видимому, принадлежавшей его хозяевам.
      Тернер слишком устал для того, чтобы беспокоиться о более тщательном уходе; но он, по крайней мере, сумел снять с лошади седло. Попону на лошади он оставил – конюшня была холодной. Стены задерживали снег и ветер но плохо сохраняли тепло. Когда Тернер удостоверился, что животное не упадет замертво, он сделал глубокий вдох и открыл дверь наружу.
      Ветер налетел на него с такой дикой силой, что он бы застонал, если бы не надо было экономить дыхание. Вместо этого он только сгорбился и зашагал назад.
      Добравшись до спасительной двери, Тернер вошел шатаясь и с облегчением рухнул на половик у камина.
      Немного придя в себя и согрев лицо и руки у огня, он смог подумать о других вещах, в частности о том, что сейчас делает Флейм, чем занимается Парра и зачем магам Праунса понадобился корабль.

      Флейм прилегла на спину на антигравитационной кушетке и закрыла глаза. Кабель управления покоился в гнезде на шее со стороны затылка, и она чувствовала себя защищенной, зная, что он делает ее составной частью огромной машины. Она расслабилась, наслаждаясь чувством сытости после основательного обеда и привычной удобно продавленной кушеткой.
      Приключения на планете, конечно, приятно возбуждали и вносили разнообразие, меняя темп жизни, но корабль был ее домом, и она была рада, что оказалась в безопасности на его борту, вдалеке от холода, грязи, ветра и сырости, уверенная, что Слант и его предатели-дружки не смогут до нее добраться.
      Единственным ее желанием было убедить компьютер пустить в ход ракеты.
      Это сделало бы ее удовольствие полным. Она спорила с упрямой машиной во время взлета и потом, когда неторопливо принимала душ и ела, но та отказывалась уступать. Флейм сколько могла тянула заводить таймер на своем маленьком устройстве, которое, стоит ей только пожелать, устроит компьютеру форменное светопреставление, но, когда стало очевидно, что он не собирается сдаваться, сжалилась. Компьютер настаивал на выполнении своего плана опроса людей в выбранных наугад городах и скорее позволил бы ей уничтожить их обоих, чем поступить более разумно и немедленно взорвать планету.
      Сейчас, когда она несколько часов пробыла на борту, отдохнула, успокоилась и поела, она чувствовала, что готова снова приступить к делу.
      Она может уступить с достоинством. Если глупая машина вбила себе в голову опросить жителей, она примет этот фарс и вытерпит его.
      В конце концов, это могло означать только отсрочку. Рано или поздно правда станет очевидной, и компьютер вынужден будет признать, что Слант – изменник, а планетой заправляют бунтовщики. Тогда она сможет взорвать все к чертовой матери и двигаться к следующей цели.
      А сейчас можно было не спешить. Эта планета получит свое, никуда не денется. Флейм рассудила, что четырнадцати боеголовок ей хватит, а потом можно будет отправиться в следующую систему. Флейм проживет достаточно долго, чтобы израсходовать весь арсенал, она была в этом уверена. Она была молода – во всяком случае, не стара – а ракетами, отобранными у АРК 205, можно распылить несколько миров. На одну густонаселенную планету могло уйти все, что есть на корабле, и тогда ей ничего больше не оставалось, как умереть. Так что можно не спешить. Потеря нескольких дней или даже месяцев не принесет большого вреда.
      – Ладно, – мысленно сказала она компьютеру. – Где город, который ты выбрал?
      Компьютер показал ей ответ визуально, через контрольный кабель. В ее сознании появилась карта единственного обитаемого континента Деста, развернувшись, подобно расстеленному ковру. Маленькое красное пятнышко светилось среди зелени лугов и лесов. Она не увидела в нем ничего особенного.
      – У него есть название? – спросила она.
      – Информация не доступна.
      Она мгновение пристально смотрела на карту, потом, повинуясь внезапной прихоти, попросила:
      – Покажи мне все гравитационные аномалии, каковы бы они ни были.
      Появились бесчисленные золотые искры, разбросанные по карте то тут, то там. Некоторые вспыхивали из ниоткуда и в следующий момент исчезали, другие беспорядочно двигались. Несколько городов были почти невидимы под густым покровом золотисто-желтого света. А большой центральный город казался просто сплошным сияющим сгустком.
      В основном точки концентрировались в городах. По сельской местности они были беспорядочно разбросаны. За одним исключением. Некоторое количество золотистых мошек собралось к северу от красного пятна – это был город, выбранный компьютером для опроса, но не плотной кучкой, а разреженным кругом в несколько километров диаметром, что выглядело подозрительно.
      – Где Слант? – спросила Флейм.
      Голубая точка появилась на северо-западе от красного пятна и от всех, кроме самых дальних золотых пятнышек. Казалось, она не двигается.
      Мгновение Флейм сосредоточилась на ней, думая, что Слант все-таки движется, только очень-очень медленно, но точка замерла на месте и женщина решила, что Слант, должно быть, отдыхает. Центр золотого роя лежал прямо между Слантом и деревней.
      Что бы это могло значить? Мгновение она изучала ситуацию.
      – Есть ли какая-нибудь гравитационная активность вокруг Сланта? Я имею в виду, в полукилометре или около того?
      – Опровержение.
      Значит, это не имеет прямого отношения к Сланту, сказала она себе.
      Однако у Сланта есть друзья.
      – А как его жена? Что она сейчас поделывает? – спросила она.
      – Информация недостаточна, – ответил компьютер.
      – Почему?
      – Настоящее местонахождение гражданского лица, определенного как жена киборга с кодовым обозначением Слант, неизвестно.
      – Почему? Ты не можешь ее найти?
      – Опровержение. Лес препятствует розыску при помощи визуальных средств наблюдения. Возможна попытка обследования посредством инфракрасного излучения, но ввиду густоты лесного покрова и наличия иных источников тепла вероятность получения неокончательных результатов очень высока. До потери контакта подобные попытки не предпринимались. При наличии гравитационных аномалий существует возможность отследить ее местонахождение соответственно этим аномалиям, но подобных аномалий не зарегистрировано. Субъект не производит других значительных излучений в количестве, необходимом для обнаружения и измерения с места настоящего положения корабля. Не была указана причина необходимости следить за субъектом.
      – Короче, ты ее потерял, – Флейм не обвиняла его, просто констатировала факт.
      – Подтверждение.
      – Может ли быть, что она связана с этими штуками, которые я видела между Слантом и деревней? Уж больно подозрительно все это.
      – Информация недостаточна. Нет данных, указывающих на существование взаимосвязи. Аномальная активность, проявляющаяся на расстоянии от последнего известного местонахождения гражданского лица, несовместима с отсутствием автомобильного транспорта, наблюдаемого на планете.
      – Ты хочешь сказать, что она не могла добраться туда так быстро?
      – Подтверждение.
      – А если она левитировала?
      – Гравитационных аномалий, идущих от места последнего известного местонахождения гражданского лица, не наблюдалось.
      – Могла ли она пройти часть дороги, а потом левитировать?
      – Гипотеза вероятна, но не полностью совместима с имеющимися данными.
      Обе гравитационные аномалии, возникшие на расстоянии, соответствующем некоторому времени пешей ходьбы от последнего известного положения гражданского лица, появились к востоку от прежнего известного положения и продолжились на юго-западе на большой высоте. Поведение не соответствует человеческой психологии.
      – Обе? Их две, а не три?
      – Подтверждение.
      – На большой высоте?
      – Подтверждение.
      Флейм задумалась. Она не могла освободиться от подозрений, но если две аномалии были двумя из трех псиоников, в которых она стреляла, где третий? И почему они оказались на большой высоте?
      – Начерти мне их курсы.
      На карте появились две бледные голубые линии. Они действительно начинались около места, где она столкнулась с женой Сланта, но там расходились. Одна шла прямо к месту концентрации аномалий, другая отклонялась к северу и исчезала в маленьком городке. Ни одна не проходила вблизи выбранного города.
      Флейм не представляла, как они могли принимать участие в заговоре, устроенном Тернером.
      – Ты думаешь, желтая штука – всего лишь совпадение? – спросила она.
      Прежде чем ответить, компьютер поколебался.
      – Концентрация гравитационных аномалий вне города совпадает с большой зимней штормовой активностью. Киборг с кодовым обозначением Слант высказал версию о попытке местных жителей прекратить бурю с помощью псионики, чтобы предотвратить возможность человеческих жертв.
      – Буря? – Звучало интересно. – Покажи-ка мне погоду, – потребовала Флейм.
      Спокойная зеленая карта внезапно покрылась клубящимися массивами белых облаков. Район, который рассматривала Флейм, полностью исчез под тяжелым серым покровом, который у нее на глазах кружился и завивался спиралью.
      – Боже мой! – удивленно воскликнула она по-русски, на мгновение закрыла глаза, потом быстро открыла их.
      Увиденное все еще клубилось на бежевом фоне ковра – так остро было впечатление.
      – Откуда это взялось? – спросила она. – Когда мы взлетали, были облака, но не такие!
      – Информация недостаточна.
      Мгновение Флейм задумчиво глядела перед собой.
      – Край бури проходит и над деревней, которую ты выбрал, – заметила она.
      – Подтверждаю.
      Очаг бури был большим и, очевидно, сильным.
      – Ты можешь там приземлиться? – спросила она.
      – Подтверждение.
      Она уставилась на картинку.
      – Нет, мне что-то не очень этого хочется, – передумала она. – Я бы скорее остановилась там, где тепло. Мы можем приземлиться, когда прояснится.
      – Подтверждение.
      Флейм пришлось признать, что буря – серьезная причина для концентрации псионики. Две точки, которые прошли вблизи поляны, вероятно, направлялись к эпицентру. Проследив их путь в обратную сторону, она смогла увидеть деревню, где буран мог начаться. Один, повернувший назад, возможно, отправился за подмогой.
      Стало быть, они не имеют никакого отношения ни к Сланту, ни к ней самой.
      Флейм попросила убрать карту.
      – Я, наверно, вздремну, – зевнула женщина. – Разбуди меня, когда буря кончится.
      – Подтверждение.
      Компьютер следил, как замедляется дыхание Флейм, и зарегистрировал изменение частоты колебаний ее мозга, когда она глубоко заснула.
      Где-то в процессорах компьютера за долю секунды до того, как Флейм миновала точку, которую компьютер фиксировал как границу между сном и бодрствованием, возникло заключение, что эта буря не соответствует нормальным моделям погоды.
      Наблюдение это могло ничего не значить, но и обратное было верно: буря могла сломать хрупкое равновесие мнений обоих киборгов. В отношении погоды программа компьютера предполагала большую эластичность, поскольку разные планеты имели разный климат, на который влияло абсолютно все: от вулканов до химических отбросов, от лунных приливов до выпадения превышающих норму радиоактивных осадков.
      Но здесь компьютер не обнаружил никаких признаков подобных явлений.
      Планета вращалась, имела нормальные оси, гравитацию, диаметр, форму, амплитуду температур, орбиту и состав атмосферы – все было в пределах нормы. Ее погода, насколько мог видеть компьютер, должна была быть обычной. Единственной аномалией была концентрация того, что называлось «псионикой», концентрация, которая возникла до того, как буря началась.
      Наличие псионической активности, конечно, могло быть случайностью или результатом хороших прогностических методов, но могло быть и причиной непогода.
      Он пропустил информацию через свою стандартную программу и по причинно-следственной цепочке начал рассуждать, стоит ли информировать об этом киборга.
      Флейм заявила о своем намерении вздремнуть, пока не пройдет буря. Это значило в соответствии с тем порядком, который она сама когда-то установила, что ее нельзя беспокоить без крайней необходимости.
      Поэтому информация о происхождении бури прошла проверку на срочность.
      Погода, какие бы разрушения она с собой ни повлекла, не подходила под определение действий врага. Некоторые типы погоды, такие, как ядерная зима или извержение вулкана, когда удар пробивал кору планеты, могли быть лишь результатом вражеских действий, но сами таковыми не являлись.
      Не было зарегистрировано, что буря связана с действиями врага, если, конечно, сама псионика – не вражеская акция.
      Флейм сказала, что корабль не приземлится, пока буря не утихнет, поэтому информация не представлялась критической для навигации.
      Вероятность того, что псионики просто предсказали бурю, велика, а новые методы предсказания погоды вызывают интерес, но не являются критически опасными.
      Тест за тестом давали отрицательные результаты. Периодически какой-нибудь из них требовал дополнительной проверки, но и их результаты в конце концов оказывались отрицательными. Численные определения вероятности положительного ответа лишь два раза приблизились к максимальной отметке, но так и не достигли критического уровня.
      Несколько тестов вообще не дали определенного результата, вопреки расчетам. Дело было в том, что повреждения, нанесенные программному обеспечению компьютера во время той давней термитной атаки, были очень значительны, гораздо более значительны, чем осознавал сам компьютер.
      В частности, один из электронных термитов разъедал блоки памяти компьютера почти девять минут, прежде чем Флейм добралась до него. Он стер невероятное количество жизненно важных данных, особенно тех, что касались проектов и возможностей самого компьютера. Ущерб не был воспринят как критический только потому, что компьютер не подозревал об уроне. Он не знал, что уничтоженная программа включала в себя стандарты для определения критичности многих ситуаций, включая оценку опасности и определения положений, в которых необходимо применить принудительную фазу, подчиняя себе киборга.
      Флейм тоже пребывала в счастливом неведении относительно повреждений компьютера. Да и собственные ее суждения были не шибко здравыми. Она даже не подумала справиться с повреждениями своей машины, только сохранила захваченный термит, чтобы использовать его для шантажа.
      Компьютер все продолжал и продолжал применять дополнительные тесты к вопросу о происхождении бури – достаточно ли важный это предмет, чтобы потревожить спящую Флейм.
      Но он так и не пришел к выводу, есть ли взаимосвязь между бурей и киборгом Слантом.
      Если бы Флейм заснула на долю секунды позже, компьютер сообщил бы ей эту информацию. Но случилось так, как случилось.
      Ко времени ее пробуждения компьютер зарегистрировал информацию как неоперативные данные, которые должны быть доступны, будучи запрошены, но о которых нет необходимости сообщать по собственной инициативе. Флейм никогда не узнала, что буря могла быть вызвана искусственно. И у нее не возникло повода задуматься, зачем маги вызвали снегопад.
      Внизу, на планете, поглощая густой овощной суп, сваренный Туреей, слушая плоские анекдоты Хеллегая и наконец почти согревшись, Сэм Тернер даже не подозревал, как близок его план к провалу. Его гораздо больше волновало, что имела в виду Парра, прося захватить корабль невредимым.
      Что за намерения у магов из Праунса? Чья это идея о захвате корабля – Шопаура? Сейчас он был председателем Совета, но Тернер не думал, что у него хватило изобретательности дойти до нее. Более вероятно, что это мысль Азраделя. Деккерт тоже мог додуматься до такого, но, вероятно, не предложил бы вслух. Хейгер? Сама Парра? Плейдо?
      Уирожес? Если зачинщиком был этот молодой идиот, тогда вся суть в том, чтобы использовать звездолет для завоевания планеты. Тернер был уверен, что Уирожес думал именно об этом.
      Прикидывая и так, и эдак, Сэм доедал свой суп.
      В это же самое время в нескольких километрах к востоку Парра со страхом вглядывалась в собирающиеся на западном горизонте облака. Правда, она просила Азраделя о снежной буре, но этот буран превзошел все ее ожидания. Она чувствовала его страшную силу даже отсюда. Она скакала на лошади, которую купила в кредит в первой же гостинице, где остановилась, расставшись с Азраделем, Деккертом и Сэмом.
      Она знала, что Киллалаху повезло меньше, чем ей: до нее долетело всего несколько порывов ветра со снегом по дороге в город. Она боялась, что ей придется прокладывать себе дорогу в глубоком снегу.
      Парра вздрогнула от мысли, которую никак не могла отогнать. Буря такой силы легко могла убить человека. Если кто-то погибнет в ревущем вихре, убийцей будет она.
      Кроме того, столь страшный буран мог разрушить воздушный корабль, который она должна сохранить.
      А хуже всего было то, что ее муж находился в центре бурана, и, хотя он был магом и киборгом, он тоже мог погибнуть из-за ее поручения Азраделю. Одной этой мысли было достаточно, чтобы свести ее с ума.
      Она скакала к Киллалаху в густом тумане беспокойства и отчаяния.
      Где-то между мужем и женой, на краю урагана, Азрадель в ужасе смотрел на бурю, поднявшуюся выше него, парящего высоко в воздухе над лесом. Он начал собирать облака сам, прежде чем стали приходить тучи от Деккерта, и беспокоился, что буря растет недопустимо медленно. Поэтому магов, прибывавших небольшими группами, он просил действовать с максимальной энергией. Наблюдать за общей картиной ему было некогда и не с руки.
      Очевидно, маги перестарались. Буря все росла и ширилась, пока не стала чем-то вроде стихийного действия, неподвластная ни магу, ни простому смертному. Такого снега на Десте не было никогда. Озадаченный Азрадель не мог понять, почему ураган так быстро набрал силу.
      Конечно, зима была сухой. Наверное, он и его друзья-маги со своими приготовлениями невольно вмешались в непростую ситуацию с атмосферным давлением, которая здесь сложилась из-за бесснежной зимы.
      Сообщение Парры заставило торопиться, и Азрадель не стал терять времени на обширный прогноз. Он просто начал собирать облака и сталкивать их вместе, увлекая туда влагу из озер и рек до тех пор, пока небо не смогло держать накопленные массы. Другие маги по мере прибытия делали то же самое.
      По-видимому, строя свою бурю, они выпустили на волю еще что-то.
      Непогода, которая могла начаться днем позже, или вовсе не начаться, или ограничиться несколькими локальными снегопадами в разных местах Деста, – сконцентрировалась в одном маленьком районе.
      Результат был ужасающим.
      Сейчас проблема уже не в том, чтобы поддерживать ненастье, а в том, как от него избавиться. Азрадель не знал, что лучше – снова разбить тучи, или сдерживать снегопад, пока буря не утихнет сама по себе, или придумать что-нибудь еще.
      Через минуту Азраделю псионически сообщили, что решение принято: Деккерт и другие уже разделяли тучи, отрывая отдаленные от центра массы облаков, отклоняя ветер и пытаясь преодолеть его сопротивление.
      Азрадель смотрел на мутные облака с упавшим сердцем. Тучи были громадными и казались непробиваемыми. Их уничтожение могло занять несколько дней.
      Но, делать нечего – маг сглотнул, собрал силы и напрягся, дробя ближайшие облака.
      На уничтожение бури, которую они вызвали за несколько часов, ушло четыре дня.

      Когда Парра прискакала в Киллалах, небеса были уже ровно-серыми и не столь угрожающими. Снегопад прекратился пару часов назад, и по большинству улиц протянулись тропинки. Несколько людей занялись расчисткой крыш, погребенных под мокрым снегом метровой толщины.
      Буран несколько задержал Парру. Она сумела обогнуть его край более чем в сотне километров, но последнюю четверть пути ей пришлось прокладывать себе путь через остатки некогда мощной бури. Два дня она пробивалась сквозь метровый слой снега и трехметровые сугробы, то верхом на лошади, то буквально таща животное за собой.
      Наконец-то она в Киллалахе!
      – Привет, – позвала Парра. – Кто здесь главный?
      Несколько человек обернулись к ней, иные с открытой враждебностью глядели на путешественницу, появившуюся зимой, когда у людей есть занятия поважнее, чем угождать незваному гостю.
      Однако Парра была одета в мантию мага, а маги внушали уважение повсюду. Многие из горожан считали столь внезапную непогоду делом рук магов и говорили об этом втихомолку. Вслух обсуждать такие вещи было не принято: те, кто не уважал магию, могли поплатиться.
      Поэтому, когда Парра задала свой вопрос, полдюжины рук указало на ближайшую крышу, где тучная фигура энергично сбрасывала снег широкой лопатой. Из обрывочных фраз, доносившихся из-под шарфов и воротников, Парра заключила, что толстяк был здесь представителем империи Праунса.
      Парра направила лошадь вперед и сошла с нее, не доходя до здания: хотя сосульки сбили, ей все же не хотелось получить в лицо лавину снега.
      – Привет! – крикнула она. – Вы главный?
      Человек на крыше повернул голову, посмотрел на нее и кивнул, все еще держа в руках лопату.
      – Мне нужно с вами поговорить! – Парра подошла поближе.
      Пухлая фигура, так плотно укутанная в голубую шерсть, что Парра ничего не смогла разобрать, кроме неопределенных очертаний, воткнула лопату в снег и повернулась лицом к новоприбывшей. Рука в перчатке протянулась вверх и отодрала несколько слоев шерстяной ткани от широкой черной бороды.
      – Что ж, поговорим, – ответил бодрый тенор.
      – Я предпочла бы разговаривать на земле, – крикнула Парра. – Или, еще лучше, где-нибудь в помещении. Там теплее. Это очень важно и очень срочно.
      Фигура критически оглядела крышу, расчищенную лишь с одной стороны.
      Судя по всему, представителю имперских властей гораздо больше хотелось остаться там, где он был, и докончить работу. Но он заметил на Парре мантию мага. Хотя теоретически маги Праунса играли в правительстве совещательную роль, все знали, сколь реальна их власть.
      Поскольку гостья не мерзла и вполне уютно чувствовала себя среди снега и холода, то можно было с уверенностью предположить, что черная мантия на ней не была ни поддельной, ни краденой.
      Толстяк вздохнул, и дыхание, как пар из чайника, вырвалось из-под шерсти, в которую он был укутан до кончика носа.
      – Спускаюсь! – крикнул он. – Встречайте меня внутри.
      Здание, на котором стоял представитель властей, было гостиницей.
      Парра привязала лошадь к ограде и вошла в пивную, где через мгновение к ней присоединился человек с лопатой.
      Будучи освобожден от своих одежек, имперский агент в Киллалахе оказался человеком среднего роста, с широким улыбающимся лицом и большими короткопалыми руками. Он отказался говорить, пока ему и его гостье не подали теплый сидр, потом удобно откинулся назад и произнес:
      – Меня зовут Тагий, и я здесь равный среди равных; итак, чем я могу быть вам полезен?
      Парра растерялась; все ее мысли были только о том, как побыстрее добраться до Киллалаха, и вот теперь нужные слова с трудом приходили на ум.
      – Я здесь со срочным поручением, – наконец начала она. – Мне нужно обучить как можно больше людей новому языку, и как можно скорее. Магическим путем.
      Агент бросил на нее удивленный взгляд, и на лице его отразилось нескрываемое недоумение, впрочем, он продолжал улыбаться:
      – Зачем?
      Парра вздохнула.
      – Придет некто – демон в обличье человека. Женщина. Под ее контролем находится оружие из Тяжелых Времен, много оружия. Мой муж... Она хочет убить нас всех. Я хочу сказать, что она намерена со временем разрушить все города Деста, и Праунс первый в ее списке. Мой муж – вместе с ней. Нет, я не это имею в виду; он не вместе с ней, он пытается ее остановить. – Парра, сознавая, как запутанны ее объяснения, пыталась прояснить Тагию то, что сама не вполне понимала. – Она... На нее наложено заклятие, и, понимаете, она не может убить тех, кто верен Древней Земле.
      – Продолжайте, – уклончиво произнес Тагий.
      – Итак, она идет сюда. Она посовещалась с другим демоном или с чем-то таким, что ее сдерживает, и они выбрали этот город как образец. Они собираются прийти сюда и опросить людей, и если кто-то скажет, что он не лоялен к Древней Земле, она немедленно сбросит на нас ядерные боеголовки.
      Поэтому вы все должны говорить, что верны Древней Земле, понимаете?
      Прежде чем ответить, агент пристально посмотрел на нее.
      – Мы здесь все верны Праунсу, милостивая госпожа, но ничего не знаем о Древней Земле.
      – Это неважно. – Парра взмахнула рукой, будто отбрасывая что-то несущественное в сторону. – Праунс лоялен к Древней Земле, и это – то, что мы (и вы вместе с нами) должны довести до сведения демона.
      – Милостивая госпожа, – Тагий был чрезвычайно учтив, – не сочтите за дерзость, но кто вы? Вы не упомянули об этом. Как представитель правительства Праунса, я понимаю, насколько это серьезная вещь – клятва в верности, и я не вправе просить моих людей давать ее, основываясь не более чем на слове незнакомки. Я вижу, что вы маг – либо маг, либо поистине талантливая актриса, – но больше я ничего не знаю о вас.
      Тагий мягко улыбнулся, как бы говоря, что не хотел ее обидеть. Парре это было совершенно безразлично; волновала ее лишь отсрочка, вызванная сомнениями Тагия.
      – Я Парра, – внятно объясняла она, – и я член Совета магов Праунса. Мой муж – Сэм Тернер, тоже член Совета. Я здесь как представитель Совета и по делам Совета.
      – Да-да, – кивнул Тагий. – Кажется, мне уже доводилось слышать ваше имя и имя вашего мужа, хотя я не имел удовольствия встречаться ни с кем из вас. Киллалах прежде никогда не был удостоен чести вашего визита, а меня самого миновала счастливая судьба посетить Праунс. Поэтому, как ни неловко говорить об этом, я не уверен, та ли вы, за кого себя выдаете. Приняв тем не менее ваши слова за истину, я, конечно, соглашусь, что вы вправе спросить о предпочтениях нашего скромного городка. Но что это за Древняя Земля, которой мы должны, по желанию Совета, поклясться в преданности? Вы имеете в виду страну или старые мифы? И что это за обучение языкам?
      Парра стала терять терпение:
      – Какое это имеет значение для вас – миф Древняя Земля или реальность? Это сейчас абсолютно неважно. А важно только одно – демон, сеющий смерть. Его надо убедить в том, что на Десте хранят верность правительству Древней Земли. Тогда он оставит Праунс в покое, и мы сможем получить его корабль.
      Тагий оставался по-прежнему любезным, но судя по вопросам, решительно не воспринимал всей тяжести положения.
      – А какое это имеет отношение к новым языкам? – спросил он с прежней улыбкой.
      – Демон не говорит на нашем языке, – втолковывала ему Парра. – Поэтому я пришла сюда: научить всех вас, кого смогу, языку демона.
      – Демон не может выучить наш язык, поэтому мы должны изучить его? – вежливо спросил Тагий. – Я думал, демоны более гибки.
      Терпение Парры истощилось:
      – Да, тысячу раз да: демон не может выучить наш язык, поэтому мы должны выучить его! Глигош, у меня нет времени спорить об этом! Начать нужно прямо сейчас: демон может появиться здесь с минуты на минуту.
      – Хорошо, – неторопливо резюмировал агент. – Вы маг, вы и выберете тех, кого будете учить, а я посмотрю, что они скажут.
      – Я выбираю тебя, чтоб Сан забрал тебя к себе в ад! – Она напрягла мысли и проложила путь в мозг агента.

* * *

      На борту корабля Флейм, на высоте нескольких тысяч километров, компьютер проинформировал своего киборга:
      – Гравитационные аномалии возникли на участке, выбранном как образец для опроса.
      Флейм все наскучило после дней бездействия во время бури, и она уже погрузилась в сонливость и депрессию.
      – И что? – спросила она.
      – Информация недостаточна, – ответил компьютер.
      Он больше ничего не сказал, но Флейм чувствовала, что он ожидает дальнейших действий. Она вздохнула и собралась с силами:
      – Слант там?
      – Опровержение.
      Флейм на мгновение задумалась.
      – Один из этих психов, которых я встретила, или из тех, что были в буре, левитирует туда?
      – Опровержение.
      – Тогда забудь об этом, – сказала она. – Этими дурацкими аномалиями кишит тут все. – Она чувствовала, что не в состоянии заниматься всеми этими в зубах навязнувшими вещами.
      – Подтверждение. – Компьютер немного подумал и добавил: – Все зимние штормовые действия вблизи населенного пункта, выбранного в качестве образца для опроса, прекратились. Запрос: целесообразность приземления.
      Флейм поерзала, устраиваясь поудобнее на кушетке, и, сдвинув брови, уставилась на рекламный плакат.
      – Слант там?
      – Опровержение.
      – Ах, верно; ты уже говорил. – Она задумалась на мгновение. – О черт, как раз сейчас мне этого совсем не хочется! Там, должно быть, жуткий холод. Выпало столько снега! Я бы подождала здесь. Ведь ты не позволишь мне убить кого-нибудь из этих ублюдков?
      – Информация недостаточна. Допустимость уничтожения местных обитателей зависит от обстоятельств.
      Она почувствовала себя слишком усталой и угнетенной, чтобы обижаться на глупые занудные штучки компьютера.
      – Я хотела сказать, ты ведь не позволишь мне пойти и немного пострелять?
      – Опровержение.
      – Я так и думала. В таком случае я лучше подожду здесь, в тепле.
      – Подтверждение.
      Флейм почувствовала мгновенную вспышку вины за собственное безразличие и заставила себя прибавить:
      – Дай мне знать, когда Слант приблизится... скажем, на двенадцать километров.
      В конце концов, все, что у нее оставалось, была миссия; ей бы не хотелось манкировать ею.
      – Подтверждение, – сказал компьютер.
      На земле, в добрых нескольких десятках километров к северу от Киллалаха, Тернер слушал этот разговор, карабкаясь через снежные заносы.
      Действие приказов Флейм, касающихся того, что нужно сообщать Сланту, а от чего воздержаться, очевидно, кончилось, или они были нечаянно отменены.
      Компьютер беспорядочно информировал обоих киборгов о псионических действиях и при отсутствии других инструкций держал оба коммуникационных канала открытым и.
      Тернер не разговаривал ни с Флейм, ни с компьютером, предпочитая просто слушать и беречь силы для пути. Снег был слишком рыхлым и глубоким, чтобы ехать верхом, поэтому, когда день назад он решил, что буря утихла и путешествие можно продолжить, он оставил лошадь у Хеллегая и Туреи, хозяев дома, приютивших его.
      Сначала они настаивали, что сохранят животное до возвращения настоящего владельца, но Тернер упросил их принять животное в знак благодарности и как плату за гостеприимство. Ему совсем не улыбалось делать крюк, заезжая сюда на обратном пути. Насколько он знал, эта лошадь не была особенно дорога кому-либо. Если бы понадобилось, он мог купить другую.
      В конце концов, они приняли подарок, но, видя его непокрытые голову и лицо, заставили взять взамен жесткую шляпу и длинный, толстый черный шарф.
      Попытавшись из вежливости сопротивляться, он все же принял их с благодарностью.
      Сейчас, слушая АРК 247, несмотря на холод и усталость, Тернер улыбался, искренне радуясь тому, что слышал. Парра достигла пункта назначения и, он был уверен, начала свою образовательную программу. К тому же Флейм будет находиться на орбите, пока он не окажется в двенадцати километрах от города, значит, она не появится в течение еще нескольких дней. У Парры будет столько времени, сколько ей потребуется.
      Это, конечно, предполагало, что Флейм не изменит своих намерений. По правде говоря, Тернер был озадачен ее явным безразличием.
      Сама по себе апатия у киборга АРК не вызывала удивления, напротив, этого следовало ожидать. Некоторая пассивность представлялась необходимой для любого, кто собирается в одиночестве совершать межзвездные путешествия. Нефункциональные личности АРК, насколько он знал, были предназначены именно для этого. Его собственная нефункциональная личность была определенно склонна к пассивности. Вообще он предпринимал какие-то действия только тогда, когда его заставлял компьютер.
      Что было удивительным в данном случае – контраст теперешнего безразличия Флейм с ее прежним маниакальным поведением.
      Так он думал, прокладывая себе путь через леса и поля, занесенные снегом. Тернеру хватало пищи для размышлений, и это помогало ему подавлять искушение взлететь.
      После некоторых размышлений он сделал вывод, что теперешнее монотонное безразличие может быть более или менее обычным состоянием Флейм. Безусловно, ни одно живое существо не могло, путешествуя в течение долгих лет в космическом пространстве, поддерживать в себе ярость и ненависть такой силы, как у Флейм.
      Эта страшная озлобленность, должно быть, была реакцией на нарушение бортовой рутины. Жестокость таилась где-то в подсознании и ждала, когда ее можно будет на что-то направить, и Тернер вместе с Дестом оказались идеальной мишенью. Когда Флейм прилетела сюда, она мечтала обрушить всю свою скрытую, взлелеянную ярость на города Деста, – но ей помешали.
      И, она оказалась не в состоянии сохранить свою злобу.
      Короче говоря, Флейм была в мрачном настроении. Ей не позволили сделать так, как хотелось, поэтому сейчас она будет сидеть на своем маленьком безопасном островке, пока ей не разрешатвести себя так, как ей нравится, то есть истребить население Деста.
      Тернеру понравилась эта гипотеза. Она, кажется, соответствовала тому, что он знал о своем враге. Ненависть и гнев Флейм все еще прячутся внутри, готовые вспыхнуть с новой силой в любой момент.
      Тернера в немалой степени интересовало, к какому типу относилась личность Флейм, прежде чем ее сознание расщепили. Обдумав, как реагировала женщина на последние события, Тернер решил, что ведет она себя по-детски.
      Может, и вся ее личность, целиком, осталась на уровне ребенка?
      Вполне вероятно, что так оно и было. Предполагалось, что остаточная личность должна, насколько позволяют поведенческие модели киборга, находиться как можно ближе к исходной, к оригиналу. Именно она должна была доминировать в сознании АРК, в противном случае разум предпринимал бы попытки залечить себя.
      Это еще ничего не значит, напомнил себе Тернер. Конечно, защитная личность и должна создавать цельный и правдоподобный персонаж, чтобы ее можно было использовать для секретной работы. На деле же она может оказаться чрезвычайно поверхностной и бессодержательной. Вероятно, так оно и будет в конце концов.
      Однако Сэм помнил недоумение, в котором пребывала защитная личность, выйдя на поверхность, и тоску в ее голосе, когда она просила не убирать ее снова.
      Он вздохнул. Все-таки нужно найти настоящее имя Флейм, сказал он себе. Когда выяснится имя, можно будет узнать и освобождающий код, и все восемнадцать личностей автоматически воссоединятся. Воссоединенная, Флейм может оказаться совершенно другим человеком – разумным и дельным.
      Хотя возможен и обратный вариант, и на свет выйдет сущая ведьма. Зато освобождающий код поможет разоружить корабль, что в любом случае стоит затраченных на Флейм усилий.
      Что делать с кораблем – этот вопрос в случае успеха может вылиться в весьма непростую задачу. Звездолет нужен его товарищам-магам, но по мере того, как Тернер размышлял об этом, ему все меньше нравилась странная настойчивость магов, желающих завладеть кораблем. Они и так обладали достаточно большой властью в праунсианском обществе. Может быть, даже слишком большой.
      Однако он забегает вперед. Имя Флейм – сначала оно. Единственный способ узнать ее имя – заглянуть с помощью телепатии глубоко в подсознание, но это невозможно до тех пор, пока компьютер сомневается в его лояльности и уверен, что вся направленная на него псионическая магия сродни нападению.
      Пока ситуация остается такой, как есть, изучение памяти Флейм, увы, невозможно.
      Тернер снова вздохнул, и его дыхание согрело внутреннюю сторону толстого черного шарфа, обмотанного вокруг нижней половины лица. Он всем существом надеялся, что его маленький план – установить лояльность Деста к Древней Земле – будет осуществлен.
      А пока он с трудом пробирался в снегу.
      Деккерт парил в воздухе, устало разрывая несколько последних оставшихся облаков и ожидая, пока другие маги соберутся в условном месте.
      Его псионическая чувствительность была сейчас предельно высока: ему хотелось обнаружить своих товарищей как можно раньше, чтобы встретить должным образом. Его не застигнет врасплох никакая неожиданность.
      Поэтому он не удивился, когда почувствовал, что рядом кто-то есть, но был немало озадачен тем, что новоприбывший, который по ощущению был похож на коллегу-мага, стоял на земле, а не летел. Деккерт перестал разгонять облака, посмотрел вниз и увидел человека, походившего на Сэма Тернера.
      Как ни странно, но человек, которого Деккерт окинул быстрым псионическим взглядом, таким быстрым и легким, что тот, на кого он смотрел, ничего не заметил, – человек этот был действительно Сэмом Тернером.
      Деккерт попытался оценить ситуацию. Он знал, что Тернер собирался встретиться с демоном, но понятия не имел, что должно случиться на этой встрече или что происходило сейчас, хотя кое о чем догадывался.
      Деккерт решил, что нечего и думать спуститься и приветствовать Сэма или телепатически позвать его. Один или даже оба демона могли тайком следить за Сэмом.
      Между тем даже в лучшие времена мысленно разговаривать с Тернером было необычайно трудно и неудобно. Его память, неизлечимо искалеченная его собственным мертвым демоном, имела неправильную форму.
      Деккерт в задумчивости смотрел вниз. Целый отряд магов, вызывавших, а потом прекративших бурю, вскоре должен был собраться здесь, на этом самом месте, и решить, что им делать дальше – если надо что-то делать. Деккерту и Азраделю как наиболее осведомленным предстояло сказать решающее слово на этой встрече.
      Поэтому Деккерт наблюдал за Тернером с интересом.
      Он знал, что Сэм может о себе позаботиться. Смотря вниз и изучая своего соотечественника, он не видел у Тернера признаков беспокойства, ни физического, ни психического, хотя аура Сэма всегда была несколько странной. Что бы ни делал Тернер, он, казалось, никогда не сталкивается с непредвиденными трудностями.
      Пусть Тернер получит возможность действовать самостоятельно, решил Деккерт. В конце концов, судя по их спектаклю с бураном, маги Праунса не так уж и компетентны, а Тернер, кажется, знает, что делает.
      Захватить корабль демона невредимым – детские игрушки в сравнении с необходимостью спасти Праунс. Деккерт не видел нужды обременять Сэма какими-то дополнительными проблемами, вроде наставлений о том, что воздушный корабль может оказаться полезным империи.
      Когда маги соберутся, он лично проследит за тем, чтобы никто из них не появился в Киллалахе прежде, чем до него доберется Сэм Тернер, или пока не будет точно известно, что он погиб.
      Деккерт знал, что Парра сейчас в городе – ее послал туда Сэм с каким-то поручением. Она могла появиться и здесь в любой момент, будучи натурой импульсивной. Деккерт решил послать группу магов наблюдать за ней, чтобы убедиться, что с нею все в порядке.
      А делать главное дело следовало Сэму Тернеру, и никому больше. И Деккерт молча смотрел, как Тернер пробирался к Киллалаху.

      Парра выглянула из окна, внезапно занервничав. Поврежденные бурей дома на другой стороне улицы, казалось, не изменились с тех пор, как она приехала.
      Она подняла глаза с домов на западную часть неба как раз в тот момент, когда в небесах цвета индиго показался звездолет, сияющий пучком золотого огня, и описал широкую дугу.
      На мгновение Парра застыла.
      – Глигош! Она наконец идет! Мне надо убираться отсюда поскорее. Если она меня увидит, обязательно что-нибудь заподозрит.
      Пожилая женщина, которую Парра телепатически инструктировала, посмотрела на нее с удивлением.
      Парра повернулась к ней.
      – Запомни, – резко сказала она. – Если ты будешь говорить с ней, не проболтайся, что я здесь, и не дай Бог она узнает, что мы ее ожидали! Веди себя так, будто появление демона – полная неожиданность. Понимаешь?
      Старуха, улыбнувшись, кивнула.
      – Фта, – воскликнула Парра, когда рев пролетающего корабля потряс стены. – Фта и Глигош! – Когда эхо стихло, она повернулась к собеседнице и спросила на интерлингве:
      – Ты понимаешь меня?
      Жительница городка кивнула.
      – К кому ты лояльна?
      Старуха облизнула губы и прошамкала:
      – К Древней Земле! – Ее произношение было отвратительным даже с точки зрения Парры, но говорила она достаточно внятно.
      – Сойдет! – заключила Парра. – Не забудь, что я тебе сказала. – Она снова посмотрела на небо, потом повернулась и выбежала из дома.
      На борту корабля Флейм спорила с компьютером.
      – Приземляйся поскорее! – громко требовала она. – Не оставляй им времени подготовиться!
      – Стандартная процедура... – начал компьютер.
      – Стандартная процедура недействительна для таких случаев, как этот! – оборвала его Флейм. – С каких это пор появилась стандартная процедура определения лояльности?
      Компьютер, как обычно, понял ее вопрос буквально.
      – Стандартная процедура выяснения лояльности была разработана в шестидесятидневный срок меж...
      – Хватит! – снова прервала его Флейм. Компьютер послушно остановился на середине слова.
      Флейм взяла себя в руки, процедив сквозь зубы несколько отборных ругательств на двух разных языках. Она старалась не нервничать.
      – Послушай, компьютер, я хочу попасть туда раньше Сланта. Мне надо быть абсолютно уверенной, что он ни во что не вмешается до нашего прибытия. Помни, он говорит на их языке. Я хочу приземлиться прямо за городом, или, еще лучше, в городе, – не стоит терять время на путь от корабля до города.
      – Время в пути учитывается.
      – Но ты не можешь быть уверенным, что не произойдет непредвиденных задержек!
      – Подтверждение. Особого значения не имеет.
      Флейм снова выругалась, на этот раз исключительно по-русски.
      – Почему ты не хочешь приземлиться прямо здесь, в городе? – потребовала она ответа.
      – Присутствие корабля может оказать влияние на опрос...
      – Что ты имеешь в виду? Каким образом?
      – Местные обитатели могут узнать, что корабль пришел из Солнечной системы, и засвидетельствовать наличие лояльности, чтобы избежать конфликта.
      Флейм усмехнулась.
      – Как они смогут узнать, откуда мы, идиот? Они не видели кораблей триста лет!
      Прежде чем ответить, компьютер думал доли секунды.
      – Подтверждение.
      Флейм улыбнулась. Выигранный спор с компьютером приносил ей громадное удовольствие: когда он уступал, то уступал полностью.
      – Хорошо! – сказала она. – Тогда давай сюда мою пилотирующую личность, и я посажу нас прямо посередине города! – Она снова легла на кушетку и отвлеклась от посторонних мыслей, чтобы освободить место для лишенной эмоции пилотирующей личности.
      – Подтверждение, – сказал компьютер, но никто его уже не слушал.
      Внизу, в Киллалахе, Парра оставила свою лошадь в гостинице, ставшей ее домом последние три дня. Гостиница стояла на главной улице города, ближе к восточной его окраине. Дом старухи Парра избрала последним учебным пунктом, потому что он стоял на северо-западной окраине города, откуда, как она рассудила, может прийти Сэм. Расстояние между ним и гостиницей было около километра, но Парре были нужны лошадь и другие принадлежности, которые она оставила в своей комнате.
      Она еще спешила по улочкам, обращаясь с последними инструкциями по интерлингву к тем, кого узнавала как недавних учеников, когда над ее головой появился ослепительный сноп огня.
      Этот новый свет не был отчетливой яркой линией, которую звездолет проводит от горизонта к горизонту. Это было равномерное пурпурное сияние, которое медленно приближалось и, казалось, уже заполнило полнеба. Теплый ветер сопровождал его.
      Она посмотрела вверх, чтобы увидеть, как звездолет спускается к городку, – огромный, раскаленный докрасна конус, скользящий вниз, будто собираясь накрыть дома собою.
      Красный свет мерцал, и выступающие концы трехгранных крыльев, казалось, отклонялись от траектории полета. Корабль скользил, как бы скатываясь с невидимой поверхности, которая наклонялась под ним, и рев, напоминавший шум водопада, но не похожий ни на один из звуков, которые Парра слышала раньше, долетал до нее.
      Затем наводящая ужас машина скрылась за крышами домов улицы, на которой она стояла. Звук превратился в ужасное шипение, словно рядом ощетинилась исполинская кошка, потом воцарилась тишина. Парра увидела пар, поднимающийся над крышами, но там, где она стояла, теплое дуновение улеглось, и она снова ощутила холод.
      Теперь, когда Парра получше рассмотрела корабль, она должна была признать, что в желании Азраделя завладеть кораблем смысл был. От звездолета Флейм исходила сокрушительная мощь. Да, завладеть таким кораблем было действительно большим искушением. А в руках врага он просто наводил ужас.
      Глядя в ту сторону, где приземлился звездолет, Парра поняла, что это не в близлежащем лесу, как можно было ожидать, а где-то очень близко к городу, если не в самом Киллалахе. Она решила, что исполинская машина опустилась скорей всего на базарную площадь. По величине это единственное подходящее для нее открытое место в городе. Люди сейчас откапывали свои занесенные снегом дома, и базар наверняка был пуст.
      Тот, кто шел с площади на восток по центральной улице, мог обратить внимание на ее лошадь, поэтому Парра не отважилась подойти к животному.
      Вместо этого она повернулась и отправилась на север.
      Не пройдя и дюжины шагов, Парра остановилась в страхе. Вдруг она столкнется на пути с мужем? Демон каким-то образом связан с Сэмом и иногда мог видеть то же, что Сэм.
      В отчаянии она посмотрела вокруг, как бы надеясь найти на заснеженной стене одного из домов указания, что ей делать.
      Но Парра не увидела ничего, что могло помочь.
      Собравшись с мыслями, она побежала к ближайшему перекрестку, откуда свернула, как ей показалось, на восток, в надежде выбраться из города, минуя центральную улицу, чтобы не быть замеченной демонами, или их аппаратами, или своим собственным мужем с его дьявольскими связями. Ее уже не беспокоили ни лошадь, ни оставленные в гостинице вещи – ничего, кроме полета.
      Она один раз пережила встречу с демоном, и ей не очень хотелось повторения рандеву. Зрелище покрытой взрывами лесной поляны стояло у нее перед глазами. Если демон затеет подобный обстрел в Киллалахе, страшно представить, что будет.
      А если у демона есть такое оружие, о котором говорил Сэм, то, которого не останавливает защитное поле, первой жертвой может оказаться она сама.
      Парра выполнила свое поручение: передала древний язык и инструкции, его сопровождающие. Она провела три дня, обучая киллалахцев тому, что надо сказать, и языку, на котором нужно говорить. Ей удалось преподать это довольно значительной части местного населения. Она, пусть вкратце, но передала Сэму, что Совет хочет захватить корабль невредимым, хотя не объяснила, зачем. Казалось, ей не под силу все это множество дел, но она выполнила все. Единственное, что ей оставалось, – исчезнуть незамеченной.
      Она боролась с соблазном подняться в воздух, но боялась, что демон заметит. Сэм не сказал ей, можно ли вернуться по воздуху, только что она не должна лететь туда, но Парра все же не осмелилась воспользоваться магией и сейчас убегала, предоставляя жителям Киллалаха позаботиться о себе с помощью знаний, полученных от нее.
      Она надеялась, их будет достаточно, чтобы спасти ее мир и ее детей.
      Когда звездолет приземлился, а Парра побежала прочь из города, Тернер был где-то в лесу на севере, но он знал, что приближается к городу. Он увидел, как появился корабль и как он летел – быстро и прямым курсом, как предпочитала Флейм, сжигая трением воздух вокруг себя. Он увидел затем, как корабль внезапно отклонился от нормальной траектории спуска, подался назад, повернул, а потом исчез за деревьями, взяв противоположное направление, все еще раскаленный докрасна.
      Сэм посмотрел мгновение, потом требовательно спросил:
      – Что за чертовщина?
      – Киборг выбирает пункт посадки по своему усмотрению, – немедленно ответил компьютер.
      – Так где же она садится? – спросил Тернер. – Чем один кусок леса лучше другого?
      – Киборг предпочел приземлиться на открытом месте, в центре населенного пункта.
      Тернер переваривал это несколько секунд, потом процедил:
      – А, черт.
      «Хотелось бы знать, – подумал он, – что еще натворила Флейм, посадившая корабль посреди города».
      Подобную посадку можно было совершить двумя способами. Один – просто приземлиться, не обращая внимания на препятствия вроде домов и магазинов, другой – остановить корабль над предполагаемой точкой приземления и дать ему возможность падать остающиеся до земли несколько метров, маневрируя тормозными двигателями, расположенными в днище корабля.
      Первый способ превратил бы полгорода в груду горящих камней. Тернер надеялся, что компьютер такого не допустит. Второй способ представлял меньшую опасность для окружающего, но он был ненадежен и мог повредить кораблю. Кроме того, он расходовал слишком много маневренного топлива, а устройства для пополнения запасов работали медленно, и Командование не рекомендовало приземляться таким образом.
      – Она остановилась и падает? – с надеждой спросил он.
      – Подтверждение.
      Это принесло небольшое облегчение. Флейм, видимо, не испытывала почтения к рекомендациям и запретам Командования.
      Тернер рассудил, что он еще находится в добрых двух часах ходьбы от города – а по снегу этого расстояния хватит не меньше чем на три часа.
      Флейм сможет, видимо, выйти только тогда, когда корабль достаточно охладится. Она сделала быструю посадку, и температура была высокой, но охлаждение займет самое большее час – в лучшем случае.
      Тернер уповал теперь только на Парру. Он верил, она хорошо сделала свое дело. Очевидно, Флейм выйдет из корабля и начнет задавать свои вопросы задолго до его появления.
      Сэм с трудом заставлял себя пробираться сквозь сугробы, зная, что теперь, когда корабль в городе, можно и взлететь. Но он не смел, не вправе рисковать.

      Все еще лежа в антигравитационном кресле, Флейм с сомнением слушала уверения компьютера, что Слант в нескольких километрах от них.
      – Я не собираюсь рисковать, – сказала она, спуская ноги на пол. – Я хочу поговорить с этими крестьянами, прежде чем он вмешается. Надо скорее покончить с этим.
      – Запрос: предполагаемые действия.
      – Сейчас увидишь, – ответила Флейм. Наклонившись над крышкой компьютера, она подводила таймер. Понаблюдав за его работой и удостоверившись, что все идет, как надо, она выпрямилась и направилась к тамбуру звездолета.
      – Температура корпуса небезопасна для киборга, – сообщил компьютер.
      – Я знаю, дурак, – обрезала его Флейм. – И не собираюсь выходить прямо так.
      Она нашла нужную дверь, открыла ее, вытащила из шкафчика скафандр и влезла в него. Оружие было приготовлено заранее – пока она ждала, когда стихнет буря. Оно лежало в саквояже за выходом в шлюз.
      Минуту спустя, полностью одетая, она выбралась из корабля и, стоя на крыле, оглядела площадь.
      Приземление прошло удачно, хотя и не совсем. Конец крыла, на котором она сейчас стояла, проломил соломенную крышу магазина и врезался в его стену. От раскаленного металла загорелась влажная солома, и только густо падающий снег, который от жары мгновенно таял, предотвратил распространение огня. Перед Флейм лежала площадка в несколько квадратных метров из почерневшей и все еще тлеющей соломы.
      Крыло, естественно, не пострадало.
      Жар, исходивший от корабля, растопил и испарил весь снег на рынке.
      Над площадью завис слабый туман. В воздухе ощущалась тяжелая влажность.
      Земля под кораблем высохла мгновенно, но в нескольких метрах от него, куда жар не доходил, стояла страшная грязь – тающий снег смешался с мокрой глиной.
      Площадь была совершенно безлюдна. Флейм огляделась, надеясь отыскать признаки жизни.
      Шлем мешал видеть. Флейм на глаз определила наружную температуру и, сочтя ее подходящей, расстегнула застежку, сняла шлем и бросила его в люк тамбура.
      Только тут она заметила, что оставила люк открытым. Мысленная команда – и закрывающая вход панель плавно скользнула на место.
      Покончив с этим, Флейм вдохнула полную грудь влажного воздуха и снова оглядела площадь.
      В нескольких окнах показались лица людей, но стоило ей подольше задержать на них взгляд, как они тут же прятались за занавески. Все же на одной из боковых улиц она заметила нескольких смельчаков, с безопасного расстояния наблюдавших за ней. Она решила, что лучших объектов для вопросов искать пока не стоит.
      Флейм спрыгнула с крыла. Скафандр делал ее неуклюжей, ей с трудом удалось устоять на ногах. Проклиная свою неповоротливость, она выпрямилась и обернулась к жителям городка, глазевшим на нее с боковой улицы.
      Они не побежали. Их было пятеро, и глядели они на нее внимательно и с некоторой тревогой.
      – Эй, вы, – крикнула она на интерлингве, хотя почти наверняка знала, что они либо не поймут, либо притворятся, что не понимают ее. – Стойте, где стоите.
      Люди переглянулись, но промолчали. Некоторое время Флейм наблюдала за ними, держа наготове гранатомет, – не слантовский, а из собственных арсеналов. Она ждала, когда кто-нибудь из них сделает неосторожное движение.
      Но ничего не происходило. Они просто стояли, тревожно застыв на месте.
      – Где Слант? – беззвучно спросила она.
      – Киборг с кодовым обозначением Слант находится сейчас на поверхности планеты примерно в одном километре четырехстах метрах к северо-западу от местонахождения киборга с кодовым обозначением Флейм и приближается по нестандартному маршруту с переменной скоростью, достигающей девяти десятых метра в секунду.
      – Он раньше бывал здесь?
      – Информация отсутствует.
      – Ты когда-нибудь замечал его здесь?
      – Опровержение.
      – Но ведь ты следил за ним с тех пор, как мы прибыли на планету?
      – Подтверждение. Слежка осуществлялась по возможности. Слежка становилась невозможной, когда планета перекрывала связь.
      – Хорошо, – она опустила гранатомет. – Я собираюсь допросить этих людей.
      Компьютер с полсекунды помолчал, потом ответил:
      – Действие возможно только частично.
      Флейм изумилась:
      – Почему только частично?
      – Налицо свидетельство, что киборг с кодовым обозначением Флейм проявляет эмоционально окрашенную враждебность по отношению к местным жителям независимо от фактов или обстоятельств. Эти проявления идут вразрез с программой. Киборг с кодовым обозначением Флейм, действуя в отсутствие киборга с кодовым обозначением Слант, может повлиять на местных жителей и получить желаемые ответы, позволяющие применить силу, лишив СКК АРК 247 возможности обнаружить это влияние. Такие действия идут вразрез с программой. Опрос жителей этого населенного пункта не даст основания для определения лояльности планеты. Следовательно, опрос является частично приемлемым.
      – Не даст оснований?
      – Подтверждение. Результаты опроса могут быть неубедительными. Киборг с кодовым обозначением Слант может поставить под сомнение факты проявления враждебности.
      – Ты так думаешь?
      – Информация недостаточна.
      Флейм фыркнула.
      – Если мы получим точные доказательства, что эти люди мятежники, ты будешь удовлетворен?
      – Информация недостаточна. Окончательное решение может быть принято в зависимости от конкретной ситуации. Кроме того, в случае разногласий между киборгами необходим опрос жителей трех населенных пунктов.
      – Но мы можем провести опрос хотя бы в одном, пока Слант добирается сюда.
      – Подтверждение.
      В нескольких километрах от этого места Тернер подслушал весь разговор. Он догадался, что Флейм снова забыла, что компьютеру нужен специальный приказ о замыкании связи на нее одну. Либо ей просто безразлично, что ее могут подслушать.
      Или компьютер, будучи поврежденным, умышленно вводит ее в заблуждение.
      Сэм не мог понять, зачем ему это нужно, но не исключал и такую возможность. Он вспомнил, как Флейм пару раз угрожала компьютеру; похоже, две половинки АРК 247 не очень-то ладят между собой.
      Несколько минут Тернер сомневался, заговорить ему или нет, но потом решил молчать. Если Парре все удалось, подумал он, Флейм будет вынуждена признать дружественность Деста. Ему не хотелось рисковать, все испортив своим вмешательством. Если его умница жена сделала все, как он просил, не нужно будет искать еще два селения.
      Если же придется опрашивать еще два населенных пункта, придется опять как-то связываться с Паррой, а он не представлял, как это сделать теперь.
      Совсем не понятно.
      За девять лет их супружества Парра привыкла иметь и отстаивать собственное мнение. Обычно его восхищала ее независимость, но он надеялся, что на сей раз Парра четко выполнит его инструкции.
      Если же переговоры примут скверный оборот, у него остается возможность вмешаться через систему связи...
      Пятеро местных жителей все еще стояли, опасливо ожидая. Флейм заставила себя улыбнуться, демонстративно повесила гранатомет на плечо и направилась к ним.
      Как ни странно, они не побежали. Если бы они сорвались с места, она могла поспорить с компьютером: мол, едва ли лояльные граждане станут вести себя подобным образом. Но, на ее удивление, все пятеро остались стоять.
      Она остановилась в двух-трех метрах и принялась рассматривать их.
      Перед ней были трое мужчин и две женщины. Двое мужчин были молоды, а третий и обе женщины – среднего возраста. Все пятеро были явно напуганы.
      Мужчина постарше заметно дрожал, а одна из женщин, похоже, вот-вот потеряет сознание. Молодые люди безуспешно пытались напустить на себя равнодушный вид.
      И все же они остались стоять, что поразило Флейм. Из всего, что ей удалось увидеть на Десте, она знала, что культура здесь находится на примитивном уровне. Об этом говорили и соломенные крыши, и деревянные инструменты.
      Вид приземлившегося, докрасна раскаленного корабля, растопившего весь снег вокруг, должен был вызвать у этих варваров не просто страх, а ужас, панический, нерассуждающий. Ее собственное появление в стального цвета скафандре тоже должно ошеломить их. Она догадывалась, что больше напоминает призрак, нежели женщину.
      И тем не менее эти пятеро стояли прямо перед ней, все заметнее нервничая по мере того, как молчание затягивалось. Флейм решила, что они заслужили возможность доказать свою верность. Что ж, она поговорит с ними, прежде чем уничтожить.
      Флейм постояла, не зная, на каком языке начать, потом произнесла по-русски:
      – Здравствуйте.
      Обилие согласных и краткое "и" в русском приветствии прозвучали совсем иначе, чем тот стремительный, чуть гнусавый язык, которому учили селян. Одна из женщин застонала и тяжело упала на молодого спутника.
      – Свитый Боже, – пробормотал другой. – Ничего не понимаю.
      Конечно, Флейм не разобрала его бормотанья. Ее рука скользнула к ремню гранатомета.
      И тут мужчина с искаженным от страха лицом нерешительно произнес на плохом интерлингве:
      – Я не понимаю...
      Словно громом пораженная Флейм уставилась на него; рука застыла в нескольких сантиметрах от ремня.
      – Что ты сказал? – спросила она на интерлингве.
      Пожилой человек посмотрел по сторонам, но помощи не увидел. Четверо его спутников как воды в рот набрали.
      – Э-э-э... Я сказал, что не... Я имею в виду... Я не понял, что вы сказали, – с трудом выговорил он. – Я имею в виду первое слово, – он умоляюще смотрел на нее.
      – Ты говоришь на интерлингве? – спросила Флейм.
      – Э-э-э, немного, да.
      Она смотрела на него.
      – Где ты научился? – спросила она. – Здесь?
      Мужчина озадаченно переспросил:
      – Здесь?
      – Да. В этом селении?
      На его лице отразилось смятение. Слова «селение» в его скудном словаре не было.
      – Что? – сглотнув, переспросил он.
      – Ты учил интерлингв здесь? – Она махнула рукой в сторону зданий.
      – Да, – ответил он, кивая. – Я здесь живу. Это Киллалах. Мое имя Тагий, и...
      Флейм не интересовали мелочи. Она прервала его:
      – Кто тебя учил? Слант?
      – Как? – Его замешательство казалось совершенно искренним.
      Флейм не могла отвязаться от мысли, что эти людишки заговорили на интерлингве благодаря трюкам киборга-предателя.
      – Компьютер, – обратилась она к машине. – Как здесь называют Сланта?
      – Информация отсутствует, – немедленно отозвался тот.
      Это разозлило Флейм. Она опять повернулась к собеседнику.
      – Это мужчина? – спросила она. – Высокий мужчина с темными волосами?
      – О, нет! – ответил он. – Не мужчина. Женщина.
      – Какая еще женщина?
      – Правительства... Человек правительства, – ответил он, не найдя слов для выражения понятий «член», «представитель» или «маг».
      – Какое правительство послало эту женщину? Она сказала об этом?
      – Праунс, – честно ответил Тагий.
      – Тебе знакомо это название? – обратилась Флейм к компьютеру.
      – Подтверждение.
      – Это мятежная планета? – с надеждой спросила она.
      – Опровержение. Праунс – слово, употребляемое жителями города, где был локализован киборг с кодовым обозначением Слант, перед тем как корабль установил с ним связь, для обозначения города и политической системы, в которую входит город.
      – Значит, Слант имеет какое-то отношение ко всему этому?
      – Информация недостаточна.
      – Эта женщина с Праунса, почему она вас учила интерлингву? – спросила она мужчину.
      – Чтобы... Чтобы мы могли говорить. Я имею в виду, говорить на языке Древней Земли. Праунс верен... э-э-э... Праунс верен Древней Земле. Я не знаю, как перевести слово «теибуитарро», – сказал он извиняющимся тоном.
      Он употребил праунсианское слово, обозначающее завоеванную или колонизированную область, которая платит дань центральному правительству в обмен на покровительство, но более или менее самостоятельна в своем управлении.
      Флейм понятия не имела, что означает непроизносимое слово, и не обратила на него никакого внимания. Она раздраженно шагнула вперед и схватила человека за отороченную мехом синюю шерстяную одежду. Остальные четверо в страхе и удивлении отступили назад. У Тагия от ужаса открылся рот. Демон в образе женщины со странными желтыми волосами, в необычной, сверкающей одежде двигался гораздо быстрее человека и обладал железной хваткой.
      – Что ты сказал? – спросила она. – Ты сказал, Праунс верен Древней Земле?
      – А-а... да, – ответил он, кивая, уверенный в том, что демон съест его живьем, но полный решимости делать все, чему его учили.
      – Черт подери! – выругалась Флейм, отшвырнув мужчину в сторону. – Дьявольщина. Как этот ублюдок умудрился обставить нас?
      – Вопрос нечетко сформулирован, – сказал компьютер.
      Тагий тяжело рухнул на груду льда и ударился головой о стену. Но кости у него остались целы. Флейм тут же потеряла к нему всякий интерес и, не обращая внимания на компьютер, схватила женщину, которая без того едва держалась на ногах.
      – Ты! – потребовала она. – Расскажи мне о Древней Земле.
      Женщина, застонав, потеряла сознание. Флейм оттолкнула ее, ударив в грудь. Бедняжке повезло меньше, чем Тагию. Упав на каменную стену, она сломала руку в локте. Другие увечья казались незначительными.
      Это киборга тоже не интересовало. Флейм схватила одного из молодых людей и закричала ему в лицо:
      – Расскажи мне о Древней Земле!
      – Наши отцы и матери прибыли оттуда много лет назад, – пролепетал он, охваченный ужасом. Парра не научила его словам «далекие предки», и ему пришлось импровизировать на ходу. – Мы до сих пор верны Древней Земле.
      – Когда вы получили известие с Древней Земли?
      – Мы ничего не получали. Но мы до сих пор верны ей, клянусь!
      От ярости Флейм лишилась речи. Она швырнула человека в грязь и двинулась к кораблю.
      – Факты в настоящее время свидетельствуют... – начал компьютер.
      – Заткнись, – приказала Флейм, и компьютер повиновался.
      Какое-то время она стояла, уставившись в сторону той части улицы, где над пустыми рыночными лотками высился ее корабль. Корпус остыл и из красного превратился в тускло-серебристый, фюзеляж казался черным от падающей тени.
      Флейм была в ярости, свое разочарование она не могла даже выразить словами. Она знала, что все человечество – ее враг, а, здесь, перед ней, в корабле, оружие. На борту находилось тридцать четыре единицы ядерных боеголовок.
      Но она не может использовать ни одной. Компьютер не позволит. Ей ничего не стоит покончить с компьютером при помощи термита, но, прежде чем погибнуть, он разнесет ей голову. Даже если она выживет, все равно ей не суметь выпустить ракеты без компьютера.
      Она проиграла. Если Слант заставил лгать этих людей, он может заставить сделать это и других. Он положил ее на обе лопатки.
      А может, нет? Внезапно ее осенило. Флейм повернулась и снова посмотрела на тех пятерых, с которыми только что говорила. Двое, все еще скорчившись, лежали на земле, остальные стояли на том же месте, не смея бежать.
      С этой группой все ясно. Они стояли на улице и ждали ее. Это ловушка, подставные лица, люди, подобранные и натасканные Слантом или его неизвестными сообщниками.
      Какие бы штучки ни придумал Слант, он не может натренировать всех.
      Возможно, послав этих пятерых встречать ее, он думал, что, поговорив с ними, Флейм откажется от своих намерений или по крайней мере переберется в другое селение.
      Флейм чертыхнулась.
      Он ошибается, твердо сказала она себе. Она так легко не сдастся!
      – Компьютер, – позвала она. – Я хочу, чтобы ты гарантировал, что Слант ничего не сможет подслушать. Я собираюсь найти здесь кого-нибудь, кто расскажет мне правду.

      Тернер осторожно съехал с последнего сугроба на вычищенную от снега улицу и внимательно огляделся.
      Улица была тихой и пустынной. Длинные тени лежали поперек дороги и ложились на здания на противоположной стороне. Солнце Деста клонилось на запад и уже касалось горизонта, отчего ночная темнота проступила на теневых сторонах предметов. Ни в одном из домов не было света. На улицах и в окнах не было видно ни души. Тернер ничего не слышал, кроме далекого свиста какой-то птицы, словно она жаловалась на холод.
      – Компьютер, – спросил он. – Где все?
      – Информации недостаточно.
      – Где Флейм?
      – Киборг с кодовым обозначением Флейм находится в жилом районе примерно в восьмидесяти метрах к юго-востоку от киборга с кодовым обозначением Слант.
      Прежде чем Тернер успел еще что-то спросить, до него донесся пронзительный крик. Он определил, что его источник находится примерно в восьмидесяти метрах от места, где он стоял, за углом, на перпендикулярной улице. Что-то в этом голосе показалось знакомым, но он не мог понять, кому он принадлежит. Однако Тернер был уверен, что это не голос Парры, за что на бегу возблагодарил Всевышнего.
      Флейм разглядывала свою последнюю жертву, вжавшуюся в стену от страха перед этим забрызганным кровью призраком. Как и с остальными допрошенными, Флейм не удалось добиться от этой костлявой девчонки-подростка ни слова ни на русском, ни на интерлингве, ни на любом другом языке. Она лишь что-то бормотала на идиотском местном диалекте. Дикий крик киборга, который заставил девочку съежиться от страха, был вызван охватившим его бешенством.
      Флейм допрашивала десятки жителей, она даже точной цифры уже не помнила. Примерно половина из них, подобно этой девочке, не могли сказать ни слова.
      Остальные, что бы ни предпринимала Флейм, твердили, что Праунс остается верным Древней Земле. Несколько человек скончались во время допроса, многие, вероятно большинство, получили увечья разной степени: ни одна капля крови, заливавшей лицо и скафандр Флейм, не была ее собственной.
      Флейм перепробовала все, чтобы добиться признания. Она знала, что весь город лжет, что все они мятежники, что Слант научил их отвечать.
      Она пробовала действовать внезапно, без предупреждения врываясь в дома и хватая кто под руку попадется. Она избивала мужчин и женщин до полусмерти, а иногда и до смерти. Чтобы показать силу своего оружия, она уничтожала то, что казалось ей особо дорогим для владельцев, оскорбляла их близких. А однажды голыми руками разнесла целый дом, чтобы продемонстрировать свои возможности. Она пыталась подкупить людей, обещая золото, оружие, власть.
      Ничего не сработало. Все, кто мог что-то сказать на интерлингве, твердили, что Дест верен и предан Древней Земле.
      Ее удивляло теперь только одно – как она до сих пор не поддалась искушению сровнять селение с землей. Такое самообладание даже вызывало чувство гордости.
      Эта гадкая девчонка больше ничего не скажет, решила Флейм. Она повернулась и зашагала по улице.
      – Флейм! – позвал ее кто-то.
      Она обернулась, держа наготове гранатомет, и увидела появившегося из-за угла человека в овчинной дубленке, бежавшего к ней. Ее пальцы автоматически легли на курок.
      Тернер увидел направленное на него дуло и мгновенно среагировал. Он бросился на землю, распластался на ней, создавая телекинетический щит, и беззвучно закричал:
      – Компьютер! Останови ее!
      Полдюжины снарядов просвистели надето головой. Мгновение спустя стена магазина инструментов словно провалилась в преисподнюю, от страшного грохота шести взрывов заложило уши. По ногам ударили осколки и всякая пыль. Осознав, кто перед ней, Флейм поспешила отпустить курок, громко крича:
      – Это ошибка, компьютер! Я его сразу не узнала, я просто увидела, что кто-то бежит на меня, кто-то атакует!
      Ее голос потонул в шуме выстрелов и грохоте рушащегося здания, но компьютер понял и спокойно ответил:
      – Подтверждение.
      Флейм расслабилась и опустила гранатомет.
      Когда наступила тишина и обломки перестали падать, Тернер медленно поднялся, не обращая внимания на то, что к спине прилипли кусочки стекла и штукатурки. Увидев выпачканный кровью комбинезон Флейм, он еще больше насторожился.
      – Я слышал крик, – сказал он. – Что случилось? Что здесь произошло?
      Флейм недоверчиво смотрела на него.
      – Ты давно в селении? – спросила она.
      – Только что прибыл. Кто кричал?
      – Я. – Беззвучно она добавила: – Компьютер, он говорит правду?
      – Подтверждение.
      – Ты? Почему ты кричала? – искренне удивился Тернер. Он был убежден, что кричал кто-то из местных. Узнав, что кричала она сама, Тернер пришел в замешательство. – Что-нибудь не так? – спросил он.
      – Нет. Все в порядке, – ответила она. – По крайней мере в том, что касается тебя. Я просто разозлилась. Ты отлично поработал со здешними людьми, Слант. Я не смогла найти никого, кто бы признал свою нелояльность.
      Тернер постарался сохранить на лице удивленное выражение, надеясь, что выглядит искренним.
      – О какой работе ты говоришь? Я только что пришел. Я ничего не делал с этими людьми.
      – Я знаю, что говорю, лживый ублюдок, – задохнувшись от ярости, процедила Флейм. – Я не знаю, как тебе удалось, но каким-то образом ты это сделал. Все, кто может изъясняться на интерлингве, клянутся в верности.
      – Правда? – Тернер изобразил притворное облегчение. – Я же говорил, что они лояльны.
      – Ой, прибереги свою проповедь для священника! Ты не хуже меня знаешь, что за пределами Солнечной системы нет планет, которые сражались на стороне Древней Земли.
      – Я и не спорю, – мягко ответил Тернер. – Я сказал, что они лояльны. А о том, что их предки сражались за Древнюю Землю, я не говорил. Эти люди так и не узнали ничего о войне.
      Некоторое время Флейм стояла молча, затем спросила:
      – Компьютер, ты слышал? Он признает, что они не боролись за Древнюю Землю.
      – Подтверждение.
      – Они не знали, что идет война, только и всего, – объяснил Тернер. – Кроме того, речь идет о предках этих людей. Они жили триста лет тому назад. А мы говорим о сегодняшнем поколении людей. Они лояльны. Если я правильно тебя понял, они сами сказали тебе об этом.
      – Ну, хорошо, они сказали мне об этом. Но это вранье и еще раз вранье. Эта планета никогда не была лояльной. Их предки не участвовали в борьбе. Все они предатели.
      Тернер вздохнул.
      – Но то были их предки! Неужели тебе не понятна разница?
      – Не имеет значения. Если их предки были предателями, значит, они тоже предатели.
      – Однако предки их предков – все были с Древней Земли. Если смена поколений не имеет для тебя значения, значит, все эти люди – с Древней Земли и поэтому не могут быть врагами.
      Флейм уставилась на него.
      – Вздор!
      – Такой же вздор, как и твои слова.
      Флейм обратилась к компьютеру за окончательным решением:
      – Компьютер, они лгут! Они не могут быть лояльны!
      – Фактов, доказывающих данное утверждение, нет. Все факты свидетельствуют в пользу того, что население планеты осталось верным Древней Земле и, следовательно, является дружественным. Однако была договоренность о допросе трех разных селений. Запрос: продолжение допросов.
      Тернер выжидающе смотрел на Флейм.
      Целая гамма чувств отразилась на ее лице: сначала надежда, затем гнев, который сменился работой мысли, и, наконец, отчаяние. Она тяжело опустилась на землю.
      – Нет, – с неохотой произнесла Флейм. – Раз уж Слант проделал этот трюк однажды, он вывернется и в следующий раз, то же самое будет и в других городах.
      – Я ничего не делал! Все произошло без меня! – произнес Тернер.
      – Да делал, делал! – ответила Флейм. – Уж я-то знаю. Но я не могу спорить. Ты победил. По крайней мере сейчас.
      – Значит, ты признаешь, что Дест – дружественная планета?
      – Нет. Я просто не могу доказать обратное. На твоей стороне целая планета, а в моем распоряжении всего лишь сильно поврежденный компьютер. Он не слушается меня, несмотря на то, что я могу покончить с ним в любую минуту.
      Тернер улыбнулся и перешел на внутреннюю связь:
      – Слышишь, компьютер? Она признает, что больше не может предоставить доказательств враждебности планеты, в то время как я и все другие люди говорим, что она дружественна. Что ты скажешь?
      – Вывод: киборг с кодовым обозначением Флейм в основном выразил согласие по главным пунктам. Любые другие возражения несущественны. Население планеты дружественно.
      – Значит, ты не можешь подвергнуть нас ядерному удару, правильно? И не позволишь Флейм убивать или калечить людей, за исключением случаев самообороны?
      – Подтверждение.
      Только теперь Тернер позволил себе расслабиться. И тут же его охватило любопытство.
      – Что же вы намерены предпринять? – полюбопытствовал он.
      Флейм, изучавшая замерзшую грязь под ногами, подняла голову.
      – Мы улетаем.
      – Подтверждение, – согласился компьютер. – АРК нечего делать на дружественной планете. Он запрограммирован на поиск и уничтожение враждебных сил и популяций. Миссия продолжится до получения сигнала о возвращении или освобождающего кода. Поэтому АРК должен немедленно покинуть дружественную территорию.
      – А я?
      – АРК не имеет власти над мирными гражданами, за исключением случаев войны.
      – То есть вы оставляете меня здесь, улетаете и никогда не вернетесь? Вы оставите Дест в покое?
      – Подтверждение.
      Тернер знал, что должен испытывать счастье. Это все, чего он хотел от АРК 247. Его родина спасена. Он может вернуться домой, к детям, к жене и чувствовать себя в безопасности. Он не захватил корабль для магов Праунса, но какое это имеет значение?
      И все же что-то тревожило его.
      – Флейм, – позвал он. – Ты этого хочешь?
      Она взглянула на него.
      – Какого черта тебе нужно?
      – Дело не во мне. Ты хочешь этого – вернуться на корабль и до самой смерти летать в одиночестве?
      – Нет, черт возьми, я не этого хочу. – Ее лицо исказила горькая усмешка. – Все, чего я хочу, это превратить вашу мерзкую планету в радиоактивную пыль. Но, как видишь, не могу этого сделать. Но я найду другие планеты. Мы как раз направлялись к одной такой, когда получили твое сообщение. Думаю, мы доберемся туда примерно через два года субъективного времени, и я разбомблю их. А если и после этого у нас останутся ракеты, мы найдем еще одну планету, потом еще и еще. Когда ракеты кончатся, мы пустим в ход лучевое оружие, после этого я приземлюсь и израсходую весь бортовой арсенал, а потом буду убивать людей вручную, пока не умру в преклонном возрасте. А когда это случится, дело продолжит компьютер, пока мой термит не съест его мозги. Возможно, после этого термит будет продолжать жить, этого я не знаю. Тебе не остановить меня, Слант. Ты спас эту планету, но я найду другие, и уж они-то заплатят за все, что произошло со мной.
      Обойдя Тернера, она двинулась к кораблю.
      – Компьютер, – обратился Тернер. – Это правда? – Упоминание о термите прошло мимо его сознания.
      – Подтверждение.
      Тернер медленно произнес:
      – Я не могу это допустить.
      – Киборг с кодовым обозначением Слант не имеет полномочий вмешиваться в военные действия.
      – Уж не собираешься ли ты убить меня? – язвительно спросила Флейм.
      Тернер попытался достать снарк, но увидел, что рука Флейм двинулась по стволу гранатомета, и остановился.
      – Компьютер, – спросил он. – Если Флейм будет убита гражданским лицом в личной ссоре, что ты предпримешь?
      У него не было желания жертвовать собой, но он знал, что никогда не простит себе, если позволит АРК 247 и дальше уничтожать народы только потому, что их предки улетели с Древней Земли. Если даже эти планеты и присоединились к восставшим, это было слишком давно. Месть спустя столько столетий бессмысленна, бездарна и преступна.
      – Программа в подобных случаях предусматривает немедленный доклад ближайшим гражданским и военным властям. Однако в исключительных обстоятельствах возможны прямые действия. Если киборг с кодовым обозначением Слант выведет из строя киборга с кодовым обозначением Флейм, все полученные данные о планете будут пересмотрены.
      Флейм смотрела на него не отрываясь.
      – Если я ее убью, а ты в ответ убьешь меня, но при этом останешься при мнении, что Дест дружественная планета, – как ты поступишь?
      – Миссия будет продолжена. Комплекс немедленно покинет дружественную территорию. Комплекс запрограммирован на поиск и уничтожение враждебных сил и популяций. Миссия продолжится до получения сигнала о возвращении или освобождающего кода. Следовательно, комплекс покинет дружественную территорию для поиска вражеских сил и популяций. В случае смерти киборга программа требует от корабля продолжения миссии как можно дольше, определяя лояльность потенциальных объектов уничтожения путем допроса через определитель-код Командования или звуковые передатчики. Сложившаяся ситуация требует действий, предотвращающих гибель комплекса до конца программы.
      Программа его собственного компьютера была другой. СКК АРК 205 не мог продолжать поиск объектов после смерти киборга, а у СКК АРК 247 таких ограничений не было.
      Фраза о «сложившейся ситуации» звучала бессмысленно, но Тернер объяснил это неисправностями компьютера и пропустил мимо ушей. Он не стал сопоставлять ссылки Флейм на лимит времени и термитов. Его корабль никогда не сталкивался с размножающимися ракетами-миногами и кибернетическими термитами.
      Не имело смысла жертвовать собой. Все равно корабль будет продолжать свое дьявольское дело.
      – Я только спросил, – сказал Сэм, делая вид, что отказывается от своих намерений. – Из чистого любопытства. Я и не думал причинять зло твоему киборгу.
      Что же делать? Он знал, что не может позволить АРК 247 продолжать в том же духе, но как остановить его? Сейчас он один. И, насколько ему известно, поблизости нет магов, способных прийти на помощь. В одиночку не лишить звездолет энергии или еще как-то повредить ему.
      Сэм знал, что маги должны собраться здесь вскоре, но к тому времени корабль улетит. Он должен остановить его один, своими силами. Но как? Как?
      Безумный АРК 247 будет и дальше обрушивать одну за другой все свои тридцать четыре ядерные боеголовки на беззащитные планеты. Чудовищно!
      С искаженной улыбкой, наслаждаясь мыслью, что Тернер не может праздновать победу, Флейм прошла мимо него. Она знала, что если умрет, то корабль никогда не доберется до другой цели, поскольку термит уничтожит его, но не собиралась сообщать об этом Тернеру. Пусть мучится.
      Сжимая в кармане снарк, Тернер следил за ней и проклинал свою беспомощность. Он был киборгом и магом – редкое сочетание для человека.
      Это, бесспорно, превратило его в самое могущественное существо на планете, и все же он не может придумать, как остановить корабль.
      Но ведь он покончил с собственным компьютером. Почему же он не может остановить пришельца? Теперь он маг и более могуществен, чем прежде.
      Сэм остановился и заново проанализировал цепочку своих рассуждений.
      Он вышел из-под контроля своего бортового компьютера, назвав ему свой освобождающий код, и через некоторое время компьютер сам прекратил работу.
      Тернер не знает освобождающий код АРК 247, и никакое сообщение Командования, записанное на случай бедствия, не подскажет его. Но он маг и найдет код. Тернер быстро наметил план действии.
      – Компьютер, – заговорил он торопливо, когда Флейм исчезла за углом.
      – Можно поговорить с тобой без Флейм?
      Шаги невидимой за углом Флейм вдруг замерли.
      – Запрос: причина просьбы.
      – Я скажу это только тебе, если ты прервешь с ней связь.
      Компьютер раздумывал целую секунду.
      – Подтверждение, – произнес он наконец.
      Раздался голос Флейм:
      – Давай, Слант, испробуй на нем свои штучки! Мне теперь все равно. Если компьютер не будет повиноваться мне, он умрет, и ему известно это. – Она двинулась дальше.
      Тернер не ответил, хотя отметил последние слова о власти над компьютером. Он перешел на внутреннюю связь.
      – Я не хочу, чтобы Флейм слышала меня, потому что не хочу ее тревожить. Дело в том, что на Десте имеются необычные местные болезни.
      – Запрос: природа местных болезней.
      – Сейчас объясню. Но сперва, после того как ты признал, что Дест – дружественная планета, я хочу убедиться: ты понимаешь, что псионика не является результатом действия вражеского оружия?
      – Подтверждение.
      – Тогда можно я проведу псионическое обследование Флейм? Я хочу быть уверен, что она не заразилась ни одним из местных заболеваний. Я гарантирую, что эта проверка ничем не повредит ей.
      – Запрос: киборг с кодовым обозначением Слант обладает псионическими способностями?
      – Да. Это искусственно вызванная мутация. Можно провести обследование?
      – Запрос: природа местных болезней.
      – Это целый ряд дегенеративных нервных болезней, носителями которых являются бактерии, – увлеченно лгал Сэм. – Со временем у местных жителей выработался иммунитет, но пришельцы вроде Флейм могут быть восприимчивы к ним. Болезнь можно остановить на ранней стадии при помощи больших доз антибиотиков. Так могу я ее обследовать?
      И снова компьютеру потребовалось время, прежде чем он принял решение и ответил:
      – Подтверждение.
      Тернер с трудом скрыл огромное чувство облегчения. Он знал, что идет на смертельный риск, открыто признавая свои магические способности, но в течение последних дней он пришел к выводу, что повреждения компьютера носят специфический характер: он соглашается почти на все, если говорить с ним вежливо и если при этом никто не мешает. Тернер был уверен, что лишь его личное присутствие и настойчивые возражения, помешали АРК 247 взорвать Праунс сразу же после прибытия. Компьютер наверняка спасовал бы перед Флейм, каковы бы ни были факты.
      Возможно, извращенные взгляды Флейм как-то повлияли и на представления компьютера о том, кому и чему доверять.
      Что бы там ни было, а компьютер дал согласие. У Тернера не было времени радоваться – он взлетел и направился по воздуху прямо к кораблю.
      Он нашел Флейм идущей по одной из улиц, псионически настроился и почувствовал ее ауру, стараясь с ней слиться.
      В полете это было трудно, но ему удалось справиться. Сначала Сэм нащупал ее поверхностные эмоции – сумбур, в котором была гордость оттого, что она покидает Дест невредимой, и чувство стыда, что потерпела поражение. Пробиваясь сквозь этот, первый слой, Тернер продолжил обследование.
      Горечь, жгучая, бесконечная горечь от сознания того, что погубила жизнь, добровольно согласившись участвовать в АРК-программе, что не может отступить, не может уничтожить Дест, что обречена на долгое бесполезное существование, что смерть придет еще не скоро. Она предпочла бы смерть.
      Гордость, гордая уверенность в том, что никогда не отступит, что не сойдет с ума от одиночества, не впадет в отчаяние, что еще не умерла, что будет продолжать, что не умрет, пока у нее есть ее миссия.
      Ее обманом превратили в киборга АРК, но, став им, она гордилась этим и была полна решимости продолжать миссию. Марс уничтожен. Древняя Земля уничтожена, компьютер Сланта уничтожен, все, кто боролся против мятежников, потерпели поражение. Но она – другое дело. Она понимала, что миссия потеряла смысл, но это единственное, что у нее осталось. И есть ли в ней смысл или нет – это ее дело, и она будет делать его хорошо.
      Ненависть, злоба, странное и страшное смирение, краткое воспоминание о термитной ловушке, которое явилось новостью для Тернера. Наконец он миновал ее основную персоналию.
      Тернер быстро обследовал "я"-коммандос, который представлял собой небольшую запутанную совокупность ситуаций типа «если... то» – без лишних мыслей и эмоций.
      Пилот-персоналию невозможно было, описать словами. Она вся состояла из образов и абстрактных идей, для передачи которых слов не существует.
      Промелькнули защитные личности-прикрытия, неясные и неживые, как во сне. Двойник-диверсант был чем-то похож на пилот-персоналию, а чем-то – на боевую личность. Персоналия-соблазнительница, которая, по его мнению, должна была соответствовать его собственной давным-давно исчезнувшей аналогичной персоналии, представляла собой жуткую смесь холодного расчета и необузданной сексуальности, которая казалась совсем не на месте в непривлекательном теле и холодно-агрессивном разуме Флейм.
      Все персоналии в данный момент были подавлены, и только одна, защитная, в образе русскоговорящего технического работника, сохранила кое-какие воспоминания. Тернер был удивлен, узнав, что с тех пор, как на Марсе ее мозг был расщеплен на восемнадцать частей, и до прибытия на Дест у Флейм всегда доминировала основная личность, за исключением тех коротких случаев, когда использовался пилот-персоналия. Он был свидетелем того, как появлялся боевой двойник или русский инженер, но оказалось, что это было впервые.
      Неудивительно, что она не в себе. Для нее реально существовал только внутренний мир, и, имея дело с чем-нибудь извне, она воспринимала события исключительно с точки зрения этой внутренней реальности. Все, что противоречило установленному восприятию мира, тут же отвергалось или игнорировалось. Флейм подгоняла факты под свои убеждения, а не наоборот.
      А убеждения ее состояли в том, что вся Вселенная, весь окружающий мир враждебны.
      Когда-то, очень давно, причем одинаково давно и по субъективному времени, и по другому исчислению, Тернер изучал психологию и сейчас понял, что перед ним случай параноидальной шизофрении.
      Похоже, другие функциональные личности Флейм не затронуты сумасшествием, но при их пассивном состоянии ничего нельзя знать наверняка.
      Границы между персоналиями были обозначены четко и ясно, но по мере того, как он продолжал изучать увиденное, а Флейм приближалась к кораблю, Сэм обнаружил тонкие, зыбкие скопления мыслей, воспоминаний и образов, которые собирались между ними.
      Тернер проник туда, и они понесли его в глубины прошлого Флейм, в воспоминания, которые были подавлены Командованием и недоступны даже ей саман.
      В глазах Флейм он увидел, как маленькую восьмилетнюю девочку дразнит старший брат, держа высоко над головой и не желая отдавать ее нового котенка. Когда же он сжалился и вернул ее любимца, перепуганное животное расцарапало девочке лицо и в панике сбежало.
      Царапина загноилась, и родители повезли ее в больницу, ругая за то, что она дразнила котенка, и не слушая объяснений относительно брата. Отец объявил, что злую кошку надо убить, чтобы она больше не могла царапаться, и на глазах у дочери покончил с нею. Он объяснил это желанием помочь и был неприятно поражен, когда дочь залилась слезами.
      Одетые в белое врачи тихо и спокойно поговорили с родителями, потом один из них повернулся к девочке и громко сказал: «Ну, Валентина, успокойся, ты ведь хорошая девочка». Она сжалась от стыда и боли.
      Валентина, повторил про себя Тернер. Вот как ее зовут. Валентина... А дальше?
      Из случая с котенком ничего нового извлечь не удалось. В этом отрезке времени больше ничего не просматривалось, все ушло за пределы досягаемости.
      Флейм пересекла рыночную площадь, направляясь к входному трапу и не подозревая, что происходит в недрах ее собственного мозга.
      Ее переполняли эмоции, и она не замечала своеобразного электрического звона в ушах, а компьютер, занятый постоянной борьбой с собственной запутанной и поврежденной программой, не удосужился доложить о тернеровском маленьком псионическом обследовании. Тернер, до предела мобилизовав все свои магические способности, наблюдал за ее поверхностными мыслями, в то же время готовый среагировать, если она обнаружит применение магии. Он завис в воздухе над кораблем, но она его не замечала. Она думала, что он там, на улицах Киллалаха.
      Когда ей было семнадцать, парень пригласил ее поехать к озеру. Она лежала на траве, расслабившись. Он протянул руку и дотронулся до нее.
      Она чувствовала себя умиротворенной, в гармонии с миром, и не хотела выходить из этого состояния. Тогда она еще была девственницей, и приставания парня пугали ее. Она оттолкнула его руку и ответила:
      – Не сейчас.
      – А когда?
      – Потом. Сейчас я хочу отдохнуть.
      Тогда парень, передразнивая ее отца, напустил на себя суровость и спросил:
      – Отдохнуть, говоришь, Валентина Михайловна? Это от чего же ты так устала?
      Напоминание об отце напрочь лишило ее хорошего настроения. Она разозлилась, но ее точный ответ не сохранился.
      На секунду Тернеру показалось, что он узнал ее полное имя, но он быстро сообразил, что Михайловна – отчество, а не фамилия. Как у всех русских, у Флейм было три имени, которые использовались в разных комбинациях в зависимости от степени знакомства. Надо было выяснить фамилию.
      Тернер быстро пробежал по ее воспоминаниям, вернулся в детство, затем снова стал перебирать события жизни: страстное увлечение видеозвездами, нудную учебу в провинциальном городе на Урале, первый поцелуй, последний... Увидел братьев, мать, отца, друзей, массу друзей, никто из которых не стал ей близким: ни с кем она не дружила более двух лет. Увидел учителей, родственников, военных командиров.
      Вот она стоит перед сержантом. Ей восемнадцать, она дежурная, она боится, но изо всех сил старается скрыть это.
      – Есенина В.М., – говорит она громко и ясно. Ее голос звучит ровно и совсем не дрожит. Она горда своим самообладанием.
      Есенина... Вот ее фамилия. Тернер прервал телепатическую связь и осмотрелся, возвращаясь к реальности.
      Флейм – Валентина Михайловна Есенина – взбиралась на крыло корабля.
      Тернер начал спускаться, стараясь делать это медленно, чтобы она не испугалась.
      Открылся люк шлюза, и она исчезла внутри быстрее, чем он ожидал. Он спустился на крыло как раз в тот момент, когда панель закрылась.
      – Предупреждение, – сказал компьютер. – Освободите взлетное пространство.
      Сэм видел, как аккуратно посадила Флейм корабль посреди рынка. Но повторить это ей не удастся, при взлете она дотла сожжет близлежащие дома.
      Он разозлился, но подавил свои чувства, чтобы не отвлекаться от задуманного.
      – Дайте мне войти, – сказал он. – Мне надо сообщить вам нечто очень важное. – Он знал, что освобождающий код может прозвучать только на частоте Командования либо через бортовую аудиосистему. Существуют и внешние датчики аудиосистемы, но во время подготовки к взлету они работают слабо.
      – Опровержение, – ответил компьютер. – Никто из гражданских лиц не уполномочен подниматься на борт корабля.
      – Это срочно!
      – Ни одно гражданское лицо ни при каких обстоятельствах не уполномочено взойти на корабль. Просьба очистить взлетное пространство.
      – Вы не можете взлететь сейчас!
      – Подтверждение. На момент старта киборг с кодовым обозначением Флейм должен находиться в кресле ускорения.
      – Я не то имел в виду. Послушай, дай мне поговорить с Флейм!
      После секундного молчания он услышал по внутренней связи:
      – Какого черта тебе нужно, предатель?
      – Флейм, мне нужно поговорить с тобой вслух. Включи внешнюю аудиосистему.
      – Зачем? И не подумаю. Хватит с меня твоих штучек. – И она отключилась.
      Корабль слегка задрожал. Пси-силы Тернера уловили внезапные волны энергии, и он понял, что начался предстартовый обогрев. В отчаянии он сунул руку в карман и нащупал там снарк, в котором оставался семидесятипроцентный заряд.
      Сэм вытащил его, перевел на полную мощность и на самый широкий диапазон луча и выстрелил прямо в тамбурный люк.
      В неясном свете уходящего дня тускло сверкнула металлическая пыль, а мгновение спустя из свежего отверстия хлынул поток ослепительного света.
      После выстрела энергетическая мощность снарка упала до «нуля», и Тернер выбросил ненужное оружие. Он вплотную приблизил лицо к дыре и произнес:
      – Валентина Михайловна Есенина. – В рот попала металлическая пыль, и он закашлялся. У Флейм такое длинное имя!
      Тернер сглотнул и попробовал снова:
      – Валентина Михайловна Есенина, Валентина Михайловна Есенина, Валентина Михайловна Есенина! – На последнем слове он опять задохнулся.
      – Подтверждение, – ответил ему изнутри приятный голос. – Получен освобождающий код. Каковы дальнейшие указания?
      Слова говорящего потонули в нечеловеческом крике Флейм.

      – Открой шлюз, – приказал Тернер. – И отмени взлет.
      – Подтверждение, – тем же голосом ответил компьютер. Панель отодвинулась, причем было слышно, как скрипят пазы от попавшей в них взрывной пыли.
      Когда Тернер вошел, Флейм продолжала кричать. Он совсем позабыл, как это бывает. Спустя одиннадцать лет (или десять, смотря как считать) он совершенно не помнил, что чувствует человек, когда разрозненные куски сознания насильно втискивают в единую личность. Сэм был уверен, что сам он не кричал, по крайней мере до тех пор, пока механизм обезболивания не пришел в негодность и не вернулась боль, но, с другой стороны, его мозг никогда не был в таком хаотическом состоянии, как у Флейм.
      Ему ужасно хотелось узнать ее мысли, но он не смел снова вторгаться в ее сознание. Это было точно то же, что вскрыть собственный череп.
      Он не забыл ни единой детали интерьера своего корабля. Шлюзовой отсек корабля Флейм показался ужасно знакомым, если не считать мелких различий.
      В глаза бросилась какая-то черная полоса, нанесенная на одну из перегородок, и то, что некоторые панели были сдвинуты с мест.
      – Открой внутреннюю дверь, – приказал Тернер. Он мог открыть ее и сам, но компьютер сделает это быстрее. Отпирание ручного замка занимает несколько секунд. Пока открывался замок, Сэм вынул из внутреннего кармана ручной лазер.
      Когда дверь открылась достаточно широко, он быстро проскользнул внутрь. Он не знал, что происходит, но был уверен, что нельзя терять ни секунды.
      Пока Тернер бежал по узкому коридору к контрольной кабине, в голове билась мысль: почему компьютер беспрекословно выполняет его приказы? Он знал, что, вступив на борт корабля, любой может отдавать некоторые срочные распоряжения, но почему компьютер по первому требованию пустил его на корабль, тогда как раньше запрещал это? Неужели просто потому, что Тернер узнал освобождающий код?
      В любом случае причина неважна. Компьютер слушается его, и ладно.
      Однако возникает опасность, что компьютер станет слушаться всякого.
      – Компьютер, – приказал Тернер уже у дверей контрольной кабины. – До особого распоряжения ты должен выполнять только мои приказы по киберсвязи. Ты не будешь исполнять приказы, отдаваемые голосом. За исключением чрезвычайных ситуаций. Я знаю, ты запрограммирован принимать любые срочные приказы, и не собираюсь отменять это правило. Ясно?
      – Подтверждение.
      Крик наконец оборвался.
      Тернер ворвался в рубку, держа наготове лазер.
      Флейм лежала в антигравитационном кресле, уставившись широко раскрытыми глазами в одну из осветительных ламп на потолке. Комбинезон на ней был запачкан грязью и кровью и резко контрастировал со стерильной чистотой напоминающего полость яйца помещения. На секунду женщина напомнила Тернеру больное, загаженное животное в ветеринарном кабинете.
      Оружия у нее не было. Конечно, она заперла его, как положено, в шкаф или убрала в хранилище.
      Она повернула голову и уставилась на Тернера тем же диким взглядом, что и но лампу. Сэм начал было телекинетически прощупывать ее, но передумал. Реинтеграция личности несомненно уже завершилась, но если вся она собралась в ту, что смотрела страшными глазами вверх, на лампу, ему не стоит рисковать своим психическим здоровьем, читая ее мысли.
      – Мисс Есенина, – мягко обратился он к ней. – Вы в порядке?
      Она молча смотрела на него.
      Он решил, что это ступор или что-то типа того. Некоторые маги знали, как поступать в таких случаях. Они применяли телепатию или нейрохирургию.
      Но ему не хотелось вторгаться в ее мозг. Все-таки лечением больного мозга должны заниматься специалисты. Если ему удастся вывести ее из корабля, он найдет способ помочь ей. Здесь, на борту, она все еще опасна, и он не хотел пускать на корабль кого бы то ни было. Пока что.
      Тернер убрал лазер в карман, медленно подошел к креслу, вытянув вперед пустые руки.
      – Мисс Есенина, вы можете пойти со мной? Я бы нашел кого-нибудь, кто вам поможет.
      – Никто мне не поможет! – страшно закричала она вдруг.
      Тернер от неожиданности отпрянул. Он не хотел спорить с ней. В действительности он не был уверен, что кто-нибудь в состоянии помочь ей.
      – Самое худшее позади, – он пытался как мог успокоить женщину. – Я знаю, что реинтеграция крайне болезненна, но все уже кончилось...
      – Я знаю, что все кончилось! Моя миссия окончена. Ты меня ее лишил. – Она продолжала глядеть на него диким взглядом.
      – Да, ваша миссия прервана, – он протянул ей руку. – Вы свободны теперь. Вы можете остаться...
      – Нет! – она оттолкнула его руку. – Моя миссия – это все, что у меня было, можешь ты это понять?
      – Я прошу вас, пойдемте со мной.
      – Нет. Я не уйду с корабля. Не могу. – Расширенные как в лихорадке глаза наполнились слезами. – Это все, что у меня осталось в жизни. – Голос Флейм сорвался. – Ты отобрал у меня мое дело.
      – Мне очень жаль, – ответил Сэм. Он был почти в отчаянии. – Пожалуйста, мисс Есенина, выслушайте меня!
      – Я сказала, что остаюсь здесь.
      Уговаривать было бесполезно.
      – Но что же вы будете делать? – Тернер старался говорить как можно мягче и спокойнее.
      Она внимательно посмотрела на него, потом выпалила:
      – Комплекс не имеет полномочий уничтожать киборга!
      И снова закричала, на этот раз на русском, так что Тернер ничего не понял. Вскочив с кресла, она бросилась на него и толкнула его на устланное ковром искривленное покрытие стены.
      Тернер попытался схватить ее. Они оба были киборгами, но Тернер был крупнее и сильнее. Он накинул телекинетическую защиту на лицо и наиболее уязвимые части тела на случай еще одного ее нападения.
      Совсем недавно он считал себя могущественнейшим человеком на планете, однако сейчас приходилось драться не на жизнь, а на смерть.
      Но Флейм не нападала. Вместо того чтобы ударить или схватить его, она обшаривала его дубленку в поисках карманов. Прежде чем Тернер осознал это, она уже сунула руку в один из них.
      Она улыбалась, но лицо было искажено ужасной гримасой: она нашла то, что искала, – в ее руках был снарк.
      Тернер пришел в ужас – против сварка магическая защита была бессильна. Он отшвырнул сумасшедшую, взывая к компьютеру о помощи, проклиная себя, что позволил ей завладеть оружием. Ему не следовало заходить в кабину. Он ведь победил. Зачем ему понадобилось жалеть убийцу, зачем он пытался помочь ей? Было глупо, непростительно, чудовищно глупо, победив, умереть от ее руки.
      Сэм знал, что смерть – вот она, в двух шагах. Он не понял, который из снарков она выхватила. Там их было два – один заряжен на пять процентов, и убить им невозможно, а другой с тридцатипроцентным зарядом – достаточно для уничтожения человека.
      Однако, заполучив снарк, Есенина-Флейм совсем не собиралась использовать его против Тернера. Она не оказала никакого сопротивления, когда, охваченный ужасом, он отбросил ее в сторону. Брошенная на пол женщина с нечеловеческой быстротой сняла предохранитель, направила оружие себе в лицо и нажала на курок...
      Кровь брызнула на ковровое покрытие стен и на кресло. Сумасшедшая изогнулась, затем рухнула на пол и затихла.
      От одного взгляда на то, что осталось от ее головы, Тернера вывернуло прямо на бежевый ковер.
      – Простите, сэр, – раздался ровный голос компьютера. – Запрос: требуется подтверждение смерти киборга с кодовым обозначением Флейм.
      Тернер вздрогнул, судорожно сглотнул и зачем-то вернулся, чтобы удостоверить смерть.
      Сомнений не было и быть не могло.
      Самое ужасное было, думал он позже, смотреть на провода и детали схемы, просвечивавшие сквозь влажно блестевшие кости и ткани.
      – Мертва, – сказал он и закрыл глаза – он не мог больше видеть то, что лежало перед ним.
      – Запрос: цел ли правый большой палец киборга с кодовым обозначением Флейм?
      Тернеру не хотелось еще раз осматривать тело, он устало спросил:
      – Зачем это?
      – В памяти компьютера находится вражеское диверсионное устройство. Входная панель закодирована таким образом, что открывается только от прикосновения большого пальца киборга с кодовым обозначением Флейм.
      Тернер вытер губы, широко открыл глаза и уставился на глянцевый портрет древней видеозвезды.
      – Что?
      – Киборг с кодовым обозначением Флейм поместил в память компьютера вражеское диверсионное устройство. Если периодически не возвращать его в исходное положение, оно начнет размножение через восемьдесят часов десять минут сорок четыре секунды.
      Все еще неспособный четко мыслить, Тернер спросил:
      – Так почему ты не подведешь его?
      – Входная панель закодирована таким образом, что открывается только от прикосновения большого пальца киборга с кодовым обозначением Флейм.
      Тернеру не хотелось думать ни о диверсионном устройстве, ни о входных панелях, но он заставил себя остановиться и осмыслить ситуацию.
      – Так это... это вызывало неполадки в программе?
      – Подтверждение.
      Что ж, многое объяснилось. Установив этот механизм, Флейм обрела независимость, но если бы компьютер поступил соответствующим образом и взорвал ей голову, в результате погибли бы и корабль, и компьютер.
      Неудивительно, что компьютер запутался. Ему приходилось подчиняться Флейм как своему киборгу и выполнять ее приказы, но он знал, что она поймала собственный корабль в ловушку, содействуя тем самым врагу.
      Компьютер постоянно находился в состоянии внутреннего конфликта.
      Из собственного опыта Тернер знал, что машина, согласно замыслу создателей, стремится разрешить противоречия в программе. Вот почему СКК АРК 247 так старалась избегать конфликтов. Постоянное напряжение, в котором пребывал компьютер из-за диверсионного механизма, делало машину чрезвычайно послушной, поэтому она искала решение этой дилеммы вне корабля.
      Если подрегулировать механизм, компьютер станет менее сговорчивым, но если оставить все как есть, эта штука может уничтожить корабль. Было бы слишком расточительно допустить это. Кроме того. Совет хотел получить корабль неповрежденным, а он еще не решил, отдавать его магам или нет.
      Тернер смотрел на входную панель, стоя справа от старого плаката с незнакомой ему видеозвездой. Он маг, ему не нужен отпечаток большого пальца. Он может открыть панель и подрегулировать механизм.
      Или оставить все как есть?
      Маги Праунса хотят заполучить корабль. Он может дать им его, а может просто уничтожить. А что, если оставить корабль себе? Сэм смотрел на входную панель, обдумывая ситуацию.

      Дневной свет струился в окна, выходящие на запад, и, проходя сквозь мозаику витражей, ложился на меховые ковры драгоценными бликами.
      Устроившись на мягком сиденье, Тернер любовался красотой этой сцены.
      Она казалась ему более важной и заслуживающей внимания, чем серьезный разговор, который вели сейчас его коллеги. Перед тем как прийти сюда, он принял решение и не собирался его менять. Он наклонился и обнял жену за талию.
      Это не осталось незамеченным.
      – Сэм, – сказала Эннау с явным раздражением. – Ты можешь послушать?
      – Да, – поддержал ее Шопаур. – В конце концов, все это касается тебя.
      – Я знаю, – Тернер спокойно улыбнулся им. – Но ведь со всем этим покончено, разве нет?
      Он не хотел портить себе настроение. Он снова дома, в безопасности, с женой и детьми. У Жрелии за это время прорезался еще один коренной зуб.
      И он, несомненно, был самым могущественным человеком на Десте. Эта мысль доставляла ему явное удовольствие. Он продолжал изучение разноцветных световых пятен.
      – Покончено, но далеко не со всем, – вступил в разговор Азрадель. – В Киллалахе на рыночной площади до сих пор находится исправный звездолет с живым демоном на борту.
      – Нет, – ответил Тернер. – Звездолета нет. Он уже в небе. Я поднял его в воздух сегодня утром. Население пришлось эвакуировать, а убытки я возмещу.
      Какое-то время все молчали; изумление было полным.
      – Ты действовал без надлежащих полномочий.
      Тернер пожал плечами. Он не нуждался ни в каких полномочиях, кроме тех, что предоставил себе сам.
      – А погибшие и раненые? – Шопаур, как и Эннау, был раздражен спокойствием Тернера. – Кто будет отвечать за них?
      Тернер печально вздохнул и отвел взгляд от ковра.
      – Мне пришлось на это пойти, – сказал он. – Я не могу за них отвечать. И никто не может. Я никого не убил, никого не ранил, и то, что произошло, не моя вина. Я знаю, что Флейм прилетела сюда за мной, но я не посылал никакого сигнала, это сделал автомат, о существовании которого я даже не подозревал. И я сделал все возможное, чтобы удержать ее от истребления людей. Я старался, и, кажется, никому бы не удалось сделать это лучше меня.
      – Ну, конечно, конечно, – сказал Азрадель нетерпеливо. – Все это мы уже знаем. Не рассказывай десять раз одно и то же. Мы сделаем все возможное, чтобы исправить повреждения, неважно кем или чем они нанесены – кораблем, этой ли Флейм или бурей, которую мы не сумели удержать в руках.
      Это неважно. Взаимные упреки к хорошему не приведут. Что было, то было, ничего не изменишь. Мы можем иметь дело только с настоящим. А настоящее – корабль. У нас есть исправный звездолет. Вы что, не понимаете, что это значит?
      – Нет, я не понимаю, – громко сказала Парра. – Что это значит? И почему это должно что-то означать? – Она обняла мужа.
      – Это значит, что мы можем приобщиться к передовым цивилизациям, – с энтузиазмом начал Азрадель. – Мы можем полететь к звездам! Мы можем послать экспедицию на саму Древнюю Землю и посмотреть, что там осталось; может быть, кто-то уцелел, и они построили совершенно новое общество, так же, как на Десте.
      Некоторое время все молчаливо обдумывали услышанное. Тернер, хоть и не без труда, принял решение вернуть разговор на землю. Окончательные доводы он приведет в свое время.
      – Я думаю, ты слишком оптимистичен, – сказал он.
      – Да? – Азрадель говорил дружески, но в глаза Сэму не смотрел. – Ты так думаешь?
      – Да, – ответил Тернер. – Я так думаю. – Он оглядел Совет. – С какой стати вы думаете, что где-то есть передовые цивилизации? – спросил он. – А если где-то и существует межзвездная активная цивилизация, отчего она не вступила в контакт с нами раньше? Расположение Деста ни для кого в Галактике не секрет. Кроме того, я сомневаюсь, что на Древней Земле осталось что-то, ради чего стоит туда лететь. Нет смысла затевать такое путешествие. И потом, вы забыли о расстояниях. Мне понадобилось триста лет, чтобы добраться сюда с Марса. Правда, по пути я делал остановки, но, думаю, полет с Деста на Древнюю Землю и обратно займет не менее двухсот лет. Конечно, для экипажа пройдет не двести лет, а пять-шесть, но так будет для нас, жителей Деста. Вы думаете, что наших прапраправнуков будет интересовать, что творится на Древней Земле?
      – Почему бы и нет? – тихо спросил Деккерт.
      – Ну хорошо, – сказал Тернер. – Для убедительности предположим, что вы решили послать корабль на Древнюю Землю или на одну из планет колонии.
      Кто осуществит полет? Компьютер сможет сам пилотировать корабль, но кто на нем полетит? Это же одноместный поисковый военный корабль, а не многоместный звездолет или исследовательское судно. Он может вместить двоих-троих, не больше. Если даже удастся разместить большее количество людей, резервуары с водорослями не справятся с выработкой достаточных запасов воздуха и пищи. А полет будет длиться годы.
      – Ты единственный опытный летчик среди нас, – сказал Деккерт.
      Несколько человек кивнули, выжидающе глядя на Тернера. Он был готов к такому разговору.
      – Нет, – произнес он спокойно и веско. – Нет и нет. Мне сорок четыре. У меня жена и дети. Мне нравится здесь. Я провел четырнадцать лет на одном из таких кораблей. Этого более чем достаточно для одного человека. Вы представить себе не можете, насколько это изнуряющее занятие – космические полеты. Проходят годы, прежде чем корабль доберется до какой-нибудь планеты. Они, эти годы, так однообразны, что можно заболеть и даже лишиться рассудка. Я сам чуть не рехнулся при реинтеграции личности. А с Флейм это произошло. Она сошла с ума от безысходности, потому и покончила с собой.
      – Но... – начал Уирожес.
      Тернер оборвал его:
      – Забудьте об этом. Мне жаль, но я не полечу.
      – А если мы будем настаивать? – повысив голос, спросил Уирожес.
      Тернер некоторое время смотрел на него, потом встал со своего места.
      Весь Совет внимательно следил за ним.
      – Мне кажется, вы не понимаете очень многого, – сказал он мягко. – Вы вообще ничего не понимаете. Вы можете настаивать на чем угодно, но вы не властны надо мной. Похоже, вы забыли, что лишь я один, и никто другой, управляю кораблем. Ни один из вас, исключая Парру, ни слова не знает на его языке, и никто из вас понятия не имеет о его возможностях. Я единственный человек на Десте, кого он признает, потому что только я могу приказать ему по внутренней киберсвязи, а никаких других приказов он не принимает. Только я знаю его освобождающий код и могу уничтожить его в любое время, когда захочу. Этот корабль мой. Это не собственность Совета или государства Праунс, что бы вы там ни говорили. Он мой.
      – Более того, этот корабль, мой корабль, до сих пор располагает достаточной огневой мощью, чтобы уничтожить всю вашу цивилизацию. – Тернер сделал паузу и оглядел замершую аудиторию. – Я не стремился к этому, но так получилось, что я оказался саман могущественной личностью здесь, на планете. Я никогда не сделаю того, чего не хочу. Никто из вас не заставит меня. Я сильнее любого из вас. Я умелый маг, пусть и уступаю кое-кому из вас в этом. Но я могу отдать приказ об уничтожении всего города, и он будет немедленно выполнен. Если я умру насильственной смертью, корабль отомстит, уничтожив город, где меня убили, а может, и всю планету. Я поступлю, как считаю нужным, черт побери! Неужели вы не понимаете этого?
      Неужели вы думаете, что я не хозяин себе?
      Тернер оглядел коллег. Их лица выражали самые разнообразные чувства – от неприкрытого ужаса до восторженного одобрения.
      – Фактически я стал главой планеты и отвечаю за нее. А теперь я хотел бы просто объяснить, каким выбором располагаете вы.
      Он остановился, чтобы перевести дыхание.
      – Минуточку... – начал Шопаур, поднимаясь с места.
      – Я еще не кончил. Сядь! – приказал Тернер.
      Ошеломленный, Шопаур сел. Однако другие повскакивали со своих мест.
      – Да кто ты такой? – закричал Уирожес.
      Тернер слушал все это, одновременно настроив психические чувства и внутреннюю связь, и улыбался.
      – Я покажу вам, кто я такой. Я хочу кое-что вам продемонстрировать.
      Посмотрите в окно.
      Удивленные члены Совета повернулись к окну.
      Что-то вспыхнуло, и их озарило желто-золотым светом.
      Город содрогнулся от оглушительного грохота, от рева пролетающего звездолета на какое-то время заложило уши, ярко-красное зарево окрасило комнату – это горели тепловые шиты – и окунуло присутствующих в огненно-красный свет.
      И даже после того, как корабль пролетел, в воздухе еще долго кружили потоки энергии, а от окон и стен в комнату шло тепло.
      Где-то под ними с негромким треском разбилось оконное стекло.
      – Я хозяин этого корабля, – сказал Тернер. – То, что вы видели, – это сам корабль в полете. Вы понятия не имеете, на что способно его бортовое оружие. Этого я не могу вам показать. Слишком большая мощность. Никто из вас ничего об этом не знает.
      Парра улыбалась, явно гордясь мужем.
      – Мы можем научиться, – спокойно ответил Азрадель. – Тебе не кажется, что ты самонадеян? Зачем тебе корабль? Ты сам признался, что космические полеты тебя не интересуют. Так для чего же он тебе? Чтобы стать диктатором? Ты этого добиваешься?
      – Нет, – признался Тернер. – Мне этого совершенно не нужно. Однако, хочется вам того или нет, я обладаю достаточной силой, чтобы диктовать. Это дает мне право говорить о выборе, которым вы располагаете и о котором я уже упоминал.
      Он сделал паузу и оглядел присутствующих.
      – Продолжай, – сказал Азрадель. – Мы не будем тебе мешать.
      Тернер кивнул.
      – Хорошо. Первый вариант – признать меня правителем Деста. Если вы пойдете на это, я обещаю быть великодушным главой государства, а не тираном. Но это не значит, что я пушу все на самотек! Во-первых, я постараюсь объединить Дест, если нужно, то и силой. Но без применения бортового ядерного запаса и бомб, оставшихся с Тяжелых Времен. У меня есть другое оружие. Я спрятал его здесь одиннадцать лет назад. И еще комплект на борту корабля. Этого достаточно для создания маленькой, но сильной армии. Я не думаю, что с объединением планеты будут проблемы. Господи, достаточно пролететь над городами, чтобы уговорить несогласных!
      Зал загудел, соглашаясь.
      – Далее... Под моим руководством, насколько возможно, будет установлена социальная справедливость. Элитарная система, делящая людей на магов и чернь, будет отменена. Пора возвращаться к демократическим принципам наших предков. Каждый изъявивший желание должен быть принят и ученичество с тем, чтобы в последующем стать магом. Все посты государственных чиновников должны быть выборными. Впрочем, сначала нужно привести в порядок избирательную систему. Низы у нас все еще не участвуют в выборах.
      В этом месте раздались неодобрительные голоса. Тернер был готов к этому.
      – Чернь не может... – начал Шопаур, но Тернер оборвал его. Он продолжал:
      – Нужно поощрять образование. Открывать школы. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы покончить с невежеством. Все, кто хочет учиться, получат эту возможность. И будет прекрасно, если кто-то займется изучением технических наук и сможет строить звездолеты. Я приложу все усилия, чтобы доказать, что эти и многие другие знания полезны. Если жители Деста захотят изучить устройство моего корабля, я помогу им в этом, но они должны будут сами разобраться и построить свой корабль. Я и мой компьютер обеспечим их всей необходимой информацией, но промышленную базу придется создавать самим.
      Шум утих, все сидели ошеломленные.
      – На Древней Земле существовала такая присказка: «Дай человеку рыбу, и он будет есть ее один день; научи его ловить рыбу, и он будет есть ее каждый день». Если я просто отдам вам корабль, вы, даже если сумеете воспользоваться им, так и останетесь с одним звездолетом и не сможете содержать его в надлежащем порядке. Вам не удастся устранить неисправности, а компьютер и без того поврежден. Если вы признаете меня правителем и наладите промышленное производство звездолетов, у вас появятся разные корабли. На это могут уйти годы, десятилетия, возможно, даже столетия, но у вас будет своя техника, а не трофей из мертвого мира.
      Я не уверен, что сейчас Дест готов иметь своя корабли, но, если вы научитесь строить их, это время наступит.
      Среди публики росло беспокойство. Он увидел, как Уирожес и Шопаур зловеще переглянулись.
      – Я ожидал возражений, – сказал Тернер, – и готов к ним. Если я стану правителем и умру насильственной смертью, корабль направит ядерный удар туда, где меня убили. Если я умру по естественной причине, корабль уничтожит сам себя. На этот случай имеется термит.
      Маги внимательно смотрели на него, но выражение их лиц уже ни о чем не говорило.
      – Я подчеркиваю, – сказал Сэм, – что у меня такие же права на руководство планетой, как и у вас. Жители Праунса никогда не имели возможности высказать свою точку зрения. Им неважно, один у них хозяин или несколько дюжин.
      Шопаур скривился.
      – Безусловно, у вас есть и другой вариант, – продолжал Тернер. – Вы можете отвергнуть мою кандидатуру. Я не стану тратить силы на борьбу с вами. Я приму любое ваше решение. Я не буду спорить. Если вы откажетесь принять мои условия, я соглашусь с вами и уничтожу корабль прямо сейчас. Вы сможете жить, как жили, но без меня и без корабля. Что вы выберете?
      Уирожес фыркнул.
      – Строго говоря, – Тернер не обращал внимания на переглядыванья и усмешки, – я и не должен спрашивать вас. Мне следовало спросить людей. Но для этого у меня нет средств. Кроме того, люди с детства воспитаны так, что все общегосударственные вопросы предоставляют решать членам Совета и советникам. Мы, маги, являемся правителями Праунса и фактически всего Деста. У нас нет на это права, но тем не менее так получается. Поэтому я прошу вас вынести решение во имя всех людей этой планеты. Я буду ждать.
      Некоторое время все молчали, потом комната наполнилась гулом голосов.
      Тернер поднял руку.
      – Вы обсудите это, – сказал он. – Потом кто-нибудь передаст мне ваше мнение. – Он вышел из комнаты.
      Парра вскочила и последовала за ним.
      – Они не пойдут на такое, – сказала она, шагнув за ним в окно.
      – Знаю, – ответил он. – Но им нужно время, чтобы прийти к единому мнению. Пошли домой.
      Спустя два часа, когда он, удобно развалившись на подушках, лежал, а Парра шла к нему из кухни с еще одной бутылкой вина, началась телепатическая связь.
      – Будь готов, – сказал он компьютеру.
      Корабль ждал на орбите. За эти два часа он принял оптимальное положение и находился на синхронной орбите.
      – Подтверждение, – ответил компьютер.
      – Да? – отозвался Тернер телепатически.
      Голос Шопаура отдавал металлом, и Тернер сразу понял, каким будет ответ.
      – Мы не можем подчиниться единовластному правителю, – начал Шопаур, – но готовы обсудить возможные компромиссные варианты...
      Тернер быстро подумал, чем же единовластный правитель хуже единовластного Совета или единовластной знати.
      Впрочем, какая разница. Решение принято.
      – Нет, – прервал он Шопаура.
      – Сэм, – позвала Парра. Она стояла у двери с бутылкой в руке и все слышала.
      – Парра, – сказал он, прежде чем она успела что-нибудь добавить. – Я уверен, что и без их ответа поступил бы так же.
      Он перешел на внутреннюю связь:
      – Я как единственный представитель Древней Земли на этой планете настоящим приказываю немедленно уничтожить всю наличную космическую военную технику.
      – Подтверждение, – ответил компьютер.
      Это были последние слова с борта корабля.
      Даже отсюда, с Деста, беззвучная огненная вспышка казалась ярче солнца.
      Взрыв произошел мгновенно, озарив все небо. Огненное зарево отразилось в окнах башен, мир утратил обычные краски, кроме мертвенно-белого и черных теней.
      Свет бил в глаза всего полсекунды, но она, казалось, длилась вечно.
      Но вот он начал слабеть – из белого стал желтым, приобрел оранжевый оттенок, потом малиново-красный, тут же сменился цветом грязнен ржавчины и, наконец, совсем исчез, а небо над головой снова стало голубым. Свет, нестерпимо слепящий, уступил место сперва тусклым, затем все более насыщенным и сочным краскам дня, а потом мир обрел все многообразие оттенков.
      С кораблем Флейм было покончено.
      Тернера удивила необычайная яркость взрыва; ему казалось, все произойдет незаметно. Он не знал, какова предполагаемая мощность и как поступит компьютер – то ли осуществит ядерный синтез, то ли взорвет боеголовки, то ли использует что-то менее разрушительное.
      Да и сейчас непонятно, что же сделала машина, и эту тайну уже не узнать. Остается только надеяться, что люди в это время не смотрели вверх.
      Дело сделано чисто.
      По крайней мере, нет сомнений, что при столь мощном взрыве крупных осколков не останется, а высота была такая, что не ощущалось ударной волны и шума не было слышно.
      Одна вспышка положила конец всему. Не будет ни объединенной планеты, ни гарантированного образования, ни насильственной демократии, ни развитой промышленности. Дест и дальше будет жить, словно ничего не случилось.
      Или, может быть, думал он, осознав упущенные возможности, люди начнут развиваться быстрее.
      – Им это наверняка не понравится, – сказала Парра, устраиваясь на сиденье рядом с мужем. – Они так хотели получить корабль.
      – Знаю, – ответил Тернер. – Придется уезжать из Праунса. Нам не дадут здесь жить. Мне очень жаль.
      – Все в порядке, – улыбнулась ему жена. – Это лучше, чем пытаться управлять миром. Ты всего лишь человек, Сэм. – Она наклонилась и поцеловала его.
      Тернер задумчиво ответил на поцелуй жены.
      – Да. Но жалко, что Дест упустил такую возможность.
      Парра махнула рукой.
      – Десту это не нужно. Если возникнет необходимость, мы найдем свой путь. Зачем копировать мертвую Древнюю Землю? – Она еще раз поцеловала его и поднялась. – Пойду скажу детям, что мы уезжаем.