Может быть, не они виноваты в неполадках на корабле. Может быть, компьютер действительно сошел с ума и убил себя – ведь, по его собственному признанию, ему с самого начала хотелось этого.
Киборг повел лучом фонарика по пластиковому покрытию, а потом, внезапно остановившись, опустил луч вниз: что за глупость он творит! Свет только выдавал его местонахождение, не принося ни малейшей пользы. Он и так знает, где находится отверстие в пластике. Спрыгнув с крыла корабля, Слант осторожно взобрался по склону оврага и через отверстие вылез в открытую ночь.
Стоя совершенно неподвижно, маги ждали его у края оврага, и их мантии раздувал ночной ветер.
Ему оставалось три шага, чтобы оказаться лицом к лицу с ними.
Какое-то мгновение они мерили друг друга взглядом.
Слант выключил фонарь, давая глазам привыкнуть к тусклому свету звезд. Маги молчали.
Наконец Слант, не выдержав, сказал:
– Надеюсь, кто-то из вас проводил Эннау домой.
– Девушка в безопасности, но это тебя не касается, – заговорил самый высокий из семерых, человек примерно его лет, и Слант удивился, что за главного здесь выступает не Фуринар.
– Это вы отключили двигатель?
– Да, мы остановили машины. А теперь уходи.
– Что?
– Уходи.
– Не понимаю.
– Мы изгоняем тебя из Олмеи.
– Я не убийца. Это компьютер убил Курао. Вы, в свою очередь, убили компьютер, и справедливость восторжествовала. Я не желаю вам зла. – Слант ожидал совсем иного: суда и попытки казнить его или дружеского разговора – ведь не могут они не понимать, что его вины в убийстве нет, что он был, в сущности, рабом у компьютера, а теперь освободился.
– Ты злой и опасный человек, – продолжал бесстрастно высокий маг. – Хотя ты, возможно, убил нашего друга против воли, это не делает тебя желанным гостем в Олмее. Если ты задумаешь вернуться туда, мы убьем тебя.
Все ли тебе понятно?
– Совершенно все. – Едва ли их можно упрекнуть за такое к нему отношение. – Посторонитесь – я ухожу.
К его удивлению, маги отошли на шаг от края оврага, позволив ему вскарабкаться наверх, на плоскую равнину. Киборг огляделся по сторонам.
Если в Олмею путь ему заказан, остается не так уж много вариантов. Он будет двигаться на восток, к холмам. Дороги в любом другом направлении, насколько он мог судить, вели лишь в пустынные прерии.
Оставался один последний вопрос:
– Что вы собираетесь сделать с кораблем?
– Ничего. Он такое же зло из Тяжелых Времен, как и ты, и будет лежать здесь, пока не проржавеет.
Это Сланта вполне устраивало, поскольку означало, что в случае необходимости он может вернуться и пополнить свои запасы. Не сказав более ни слова, он зашагал прочь в темноту.
Несколько минут спустя он обернулся. Маги исчезли. Поискав глазами в ночном небе, он увидел их – они летели домой. Если бы киборг захотел, он бы свободно вернулся на корабль, но никакого смысла в этом он не видел, а потому повернулся к холмам и продолжал путь.
Он еще не решил, что ему делать. По правде говоря, даже не думал об этом, гораздо больше обеспокоенный вопросом, как ему остаться в живых.
Теперь ему известен освобождающий код, но Слант быстро отказался от мысли тут же воспользоваться им. На такой отсталой планете, как эта, ему может понадобиться каждый навык, каждый элемент военной тренировки, пусть даже его способности, например, пилотирование корабля, останутся невостребованными. Если когда-нибудь где-нибудь ему удастся осесть и зажить мирной жизнью, – тогда, может статься, он вспомнит о коде освобождения, но не раньше.
А все же интересно, скажется ли этот код на его убыстренных реакциях и рефлексах, на его удвоенной силе?
Единственная возможность выяснить это – воспользоваться им, но в настоящей ситуации об этом и думать нечего.
Слант вдруг обнаружил, что ему до смерти хочется посоветоваться с компьютером, узнать, что делать, использовать его беспредельные файлы информации. Странно, что теперь это невозможно. Сам того не осознавая, он даже фразы составлял так, как если бы компьютер слышал его. Все еще задавал вопросы, на которые некому было ответить. Впервые за четырнадцать лет он потерял контакт с машиной более чем на час, и ничем не прерываемое внутреннее молчание с каждой минутой становилось все тягостнее.
Слант никогда не любил компьютер, очень часто ненавидел или боялся его. А теперь обнаружил, что зависит от него больше, чем ему бы хотелось.
Идя через равнину, где рассвет уже золотил холмы на горизонте, он вдруг понял, что не в силах думать ни о чем, кроме своего корабля, компьютера и освобождающего кода... Ничего хорошего в этом не было. Все это в прошлом – по крайней мере, компьютер и корабль, – а третье запретно.
Он бросил корабль, компьютер мертв, и надо думать о чем-то другом, а именно – что ему делать с самим собой. Слант не привык планировать будущее – этим всегда занимался компьютер, он же принимал все важные решения.
Теперь Сланту стоило немалых усилий заставить себя думать, а не ждать, когда ему предложат готовое решение, причем не одно, а несколько, и ему останется только выбрать наилучшее.
С его так называемой миссией покончено, с магами, естественно, тоже.
Но что ему делать?
Конечно, первой и главной его задачей было выжить. Постепенно до Сланта стало доходить, что больше нет оружия корабля, чтобы защищать его, грядок гидропоники, чтобы его кормить, корпуса корабля, предоставлявшего ему кров и укрытие. Теперь придется жить самому по себе и безо всяких резервов на крайний случаи.
Остаться в лесах, покрывающих холмы? Но вряд ли это можно назвать жизнью. Виденные им до сих пор леса не прокормят человека.
Он мог бы стать вором, живя тем, что удастся стащить с ферм или из лавок – этому-то его обучали. Таким образом можно продержаться короткий срок, подумал Слант, но жить так невозможно, даже оставив в стороне вопросы морали. Он на этой планете навсегда, до конца дней, ему никуда не улететь отсюда. Это не миссия, чтобы, закончив ее, повернуться к ней спиной, это его жизнь.
Такая мысль оказалась для Сланта совершенно новой, причем не то чтобы очень привлекательной. Ему никогда раньше не приходилось планировать на долгое время вперед. Даже будучи просто гражданским лицом, он не загадывал надолго. Он поступил в колледж, потому что этого от него ожидали, за неимением лучшего ушел в армию, не задумываясь особо, что ждет его впереди. Он считал, что отслужит свое, а там видно будет.
И вот – случилось такое. Служба его внезапно оборвалась. А если он больше не военный, значит, он лицо гражданское, несмотря на то, что продолжает отчаянно цепляться за военный тренинг и природу киборга.
Чем занимаются гражданские лица?
Когда-то давно он собирался сделать карьеру в области искусства, но никогда не давал себе труда подумать, в какой именно области. Может ли он теперь вернуться к старому?
Почему-то это казалось сомнительным. Планета отнюдь не походила на место, где нуждаются в историках искусства.
А разве он навечно связан с этой планетой?
Вспомнив, что в записанном на пленку сообщении говорилось о подкреплении, киборг на какое-то мгновение почувствовал прилив глупого оптимизма. Но в следующую минуту взял себя в руки. О каком подкреплении речь?
Запись сделана более трехсот лет назад правительством, которое вскоре после этого было уничтожено. Единственную ценность в ней представляло сообщение о том, что сигнал бедствия его корабля достигнет каким-то образом другого киборга, все еще сражающегося в давно проигранной войне, скитаясь среди звезд.
Если в космосе и остались подобные корабли – что вполне возможно, – все дело в том, что поблизости нет ни одного. Если бы один из них каким-то чудом проходил через соседнюю систему, то его SOS дошел бы до него только через три года, а достичь планеты он сумел бы еще через четыре – и все это в случае, если корабль движется именно и его направлении.
Слант знал, что ни одного корабля на момент его приземления поблизости от системы зарегистрировано не было. А если и было – пройдут годы, прежде чем придет помощь. Когда чей-нибудь звездолет доберется сюда, он просто умрет от старости.
А может ли он сам покинуть планету?
Самому ему звездолет не построить, это совершенно очевидно.
Единственный оставшийся вариант – отремонтировать собственный корабль или отыскать другой, сохранившийся со времен воины...
Вероятность того, что он найдет уцелевший звездолет в рабочем состоянии, пролежавший здесь более трехсот лет, была еще более ничтожной, чем надежда на появление другого корабля.
Может ли он отремонтировать собственный корабль?
Хотя поначалу киборг отбросил эту идею, все же в ней был смысл.
Насколько он знал, если не считать полной потери энергии, его корабль в порядке. Если бы ему удалось ввести достаточное количество энергии в лазеры, чтобы они вновь запустили конвертор, он вернулся бы туда, где ждал его брошенный корабль.
Даже на такой отсталой планете, как эта, должна найтись какая-то возможность генерировать энергию. Да, на это могут уйти годы, но это реально.
Однако и тут проблемы. Вряд ли маги Олмеи позволят ему подсоединить генератор к своему кораблю. Значит, придется как-то договариваться с ними.
Оставался компьютер. Если удастся запустить двигатель, компьютер вновь оживет и станет настаивать на продолжении миссии. А этого киборг хотел меньше всего. Можно, правда, использовать освобождающий код, но тогда не удастся улететь: Слант был абсолютно уверен, что нормальный человек один пилотировать эту штуку не в состоянии.
А возможно ли запустить двигатель, не оживляя компьютер?
Увы. Тот подключен непосредственно к двигателю, поскольку контролирует реакции в конверторе. Кроме того, звездолет без компьютера не может пилотировать даже полноценно функционирующий киборг. В сообщении, кажется, упоминалось, что посадка возможна и без компьютера. Может, и так, но Слант сильно сомневался в этом.
Следовательно, он должен найти способ освободиться от контроля со стороны компьютера, не прибегая к коду, а уж котом запустить двигатель.
Долгие годы пытался он избавиться от машины-повелителя. Случилось невероятное – он свободен и может делать все, что ему заблагорассудится.
Маги Тейши обещали изгнать его демона. Теперь, когда представилась такая возможность, глупо пренебрегать ею. Слант надеялся, что они поймут: это компьютер разрушил их город, а он, напротив, старался изо всех сил помочь им, предупредить об опасности. Если хоть кто-то из членов Совета остался в живых, он уберет бомбу из его головы, а с нею кошмар принудительной фазы. А чтобы загладить свою вину, он, Слант, сделает для них все на свете.
К середине утра он определенно решил, что должен двигаться в сторону Тейши. Ему казалось, что запасов еды и денег хватит на большую часть дороги. А потом придется перебиваться как-нибудь, – может быть, охотиться или поискать по пути какую-нибудь работу. Естественно, он не знал точного расстояния до Тейши.
Впрочем, теперь Слант располагал всем временем вселенной. Он уже давно шел среди пологих холмов и, остановившись на вершине того, который казался ему выше других, оглянулся на корабль.
Корабль давно исчез из виду. Слант даже не мог быть уверен, что смотрит в сторону того самого оврага. Пожав плечами, он снова повернул на восток.
Между тем под зеленым пластиковым камуфляжем что-то мягко зажужжало.
Служебный робот, чьи батареи, наконец, достаточно зарядились, вытянув последние капли электричества из остальных, выкатился из кладового отсека и занялся своим делом.
13
Ближе к вечеру Слант вышел на какую-то дорогу, и так как она вела с востока на юго-восток – что было очень близко к его собственному направлению, – дальше он побрел по ней. Едва ли это хуже, чем топать напрямик через весь континент, сказал он самому себе. Ноги начинали уже болеть. Он немало прошел вчера, от своего корабля до Олмеи и обратно, и вышел сегодня задолго до рассвета, даже не вспомнив о сне за последние двое суток.
Его напичканное регуляторами тело подключило свои собственные миниатюрные батареи обогрева и искусственный ритм сердца, так что можно не беспокоиться о сне, если только его бодрствование не продолжится более ста часов – предел, к которому он не намерен приближаться. Его выносливость была по-прежнему высока, но сказывалась боль в стертых и усталых ногах.
После многих лет пассивного существования между меховым ковром и металлическими палубами корабля Слант отвык от тяжелых башмаков и долгих пеших переходов. И теперь его радовало, что сила тяжести здесь меньше, чем на Древней Земле.
Равнина давно уже осталась позади, и Слант снова шел лесом. Он был смешанным, а не еловым, как на Тейше, и состоял из самых разных причудливых пород. Сланту удалось распознать дуб, клен, липу и несколько разновидностей бука, а идентифицировать остальные он не смог. Листья еще не начинали желтеть. Южная сторона дороги оставалась в глубокой тени, в то время как северную заливал яркий солнечный свет. Он, собственно говоря, и догадался о том, что выходит на дорогу, увидев эту яркую, прорезающую лес полосу света.
Когда-то путь был вымощен: то тут, то там виднелись редкие полоски черного цвета, твердые и гладкие. Остальная поверхность была покрыта плотно утрамбованной грязью. Киборг порадовался, что это не гравий или что-то вроде, вгрызающееся в подошвы, а главное, дорогу не сильно развезет в случае дождя.
Она – он был в этом уверен, – приведет его к какому-нибудь человеческому селению. Дорога не заросла, следовательно, ею пользуются.
Если он найдет людей, ему удастся не только позаботиться о провизии, но и, быть может, найти более приемлемый способ передвижения, чем собственные ноги. А может, кто-нибудь подскажет ему, далеко ли до Тейши. До сих пор Слант ориентировался по памяти – мысленно разворачивал перед собой карту континента, которую когда-то показывал ему компьютер. Карта говорила ему, что Тейша лежит где-то на востоке. Больше ничего.
Куда бы ни вела дорога, Слант не только не достиг этого места, но и вообще за целый день пути никого не встретил. На закате он остановился, немного поел, запивая синтетическую еду из потока, бежавшего вдоль «трассы» вот уже несколько километров, и нашел кучу сухих листьев под старым, раскидистым деревом. Для ночлега сойдет, решил он. Погода в это время года еще теплая, костер не понадобится. После тяжелой ночи заснул как убитый, несмотря на то, что небо еще окрашивал закат.
В программу тренингов входило умение вставать, когда потребуется.
Поэтому Слант не просыпаясь проспал до полудня, когда вдруг далекий звук, не похожий на стрекот мелких насекомых вокруг, мгновенно вырвал его из дремы.
Насторожившись, он остался лежать на месте, чтобы не выдать своего присутствия тому. По углу падающего света он определил, который час, а в звуке, разбудившем его, узнал позвякивание стремян и глухой стук копыт.
Тем не менее, прежде чем окончательно проснуться, киборг еще удивлялся некоторое время, почему компьютер не разбудил его раньше.
Затем молчание в ответ на его мысленный вопрос и воспоминания о событиях прошлой ночи вернули ему реальность – компьютер ушел, отключен магами Олмеи, и отныне ему приходится полагаться только на себя.
Копыта стучали совсем близко, потом звук стал стихать. Всадник, кто был он ни бы проехал, не заметив его. Сделав над собой небольшое усилие и сориентировавшись, Слант определил, что всадник движется на запад, в направлении, противоположном его собственному.
Он расслабился: это не страшно. И не стоит волноваться, встретит ли он кого-нибудь еще.
Когда стук копыт совсем стих, Слант сел и потянулся за башмаками. Это привлекло его внимание к ногам: они все еще ныли. Однако он натянул башмак – и тут же поморщился, попытавшись наступить на ногу. Со вторым башмаком было не лучше.
Еще несколько минут киборг просидел на куче из листьев, надеясь, что неприятное ощущение пройдет. Оно не прошло, и Слант спросил себя, действительно ли он хочет идти дальше.
Нет, идти ему совсем не хотелось, но как иначе попасть в Тейшу – или хотя бы куда-нибудь еще?
Может быть, стоит осесть в первом же селении, которое согласится принять его? Тейша все еще на расстоянии почти в половину континента. Что в ней такого, чтобы тащиться в такую даль?
Основным доводом оставался термозаряд в его голове. Даже если ему никогда не удастся запустить двигатель и, следовательно, компьютер, его не больно-то привлекала перспектива прожить всю жизнь с бомбой в черепе. И потом, не стоило сбрасывать со счетов возможность как-то помочь тейшанам и загладить причиненное им зло. Он действительно хочет попасть в Тейшу.
Тут Слант вспомнил стук копыт на дороге и подумал: нужнее всего в его дальнем путешествии именно лошадь. Может быть, догнать всадника и отобрать скакуна?
Нет, этого он делать не станет. Компьютер больше не принуждает его к убийству, а у него самого нет ни малейшего желания причинять зло, тем более убивать. Он знал – старые привычки держатся долго, – что компьютер без раздумья послал бы его за всадником, и он послушался бы без особого протеста. Так просто выбирать изо всех вариантов наиболее логичный, даже если попираешь при этом чьи-то права.
В настоящее же время он может полагаться только на собственные ноги, и нужно выжать из них все возможное. Встав, киборг собрал пожитки и вышел на дорогу, где, и счастью, обнаружил, что при ходьбе боль чувствуется меньше.
Короткий день быстро шел к концу. Как и накануне, Слант время от времени останавливался передохнуть у обочины. Зная, что ноги со временем привыкнут к дороге и болезненно только начало пути, он не видел особой причины перетруждать их.
Он миновал две развилки, каждый раз выбирая дорогу, ведущую восточнее. Однажды неподалеку от дороги он различил среди деревьев деревянную изгородь, но так и не натолкнулся на жилье. Четырежды ему встречались путники. Один раз это был отряд из трех верховых, направлявшийся на запад, затем его миновали два одиноких всадника и еще один небольшой отряд, направлявшийся на восток. Все путешественники были верхом; кавалькаду, направлявшуюся на восток, сопровождали две большие укрытые холстиной повозки. Путники глядели на него с немалой долей любопытства, но никто не заговорил. Он тоже хранил молчание, предпочитая не привлекать внимания к своей персоне.
Когда заалевшее солнце за его спиной стало опускаться за деревья, он снова остановился на ночлег. Отыскав очередную кучу листьев, он даже не позаботился уйти подальше от обочины дороги. Каждый, кого он до сих пор встречал, если и не был настроен дружелюбно, то и враждебности не проявлял.
А потому пробуждение на рассвете от покалывания в бок мечом оказалось особенно неприятным сюрпризом.
Как всегда, он собрался, еще не открыв глаза, и сквозь приоткрытые веки увидел огромного бородача с длинными висячими усами. За ним были еще двое верхом, третья лошадь стояла без всадника.
Ситуация была не из чрезвычайных, и Слант не стал передавать контроль над ней коммандос, живущему в нем.
– Что тебе нужно? – только и спросил он.
– А что у тебя есть? – человек с мечом ухмыльнулся, и усы его при этом дернулись вверх.
– Ничего ценного.
– Не верю.
– Это правда тем не менее.
– Мы сами в этом убедимся – и мне, в сущности, все равно, ты ли мне поможешь, или я обыщу труп. Трупы обычно тяжелы и неудобны, зато не спорят.
– Ты меня убьешь, если я откажусь?
– Вот именно, – и бандит в подтверждение своих слов снова ткнул его мечом.
Тут Слант позволил коммандос взять ситуацию под контроль. Тело его откатилось в сторону, подальше от бандита и его меча. К тому времени, когда он завершил кувырок, пистолет уже оказался у него в руке, и, не успел его противник опомниться, он дважды выстрелил.
Эта пушка была ему непривычна, и в первый раз киборг промахнулся, зато вторая пуля задела одного из всадников. Прицелившись несколько ниже, он попал человеку в горло, заставив его откинуться назад, захлебываясь собственной кровью. Третий бандит натянул поводья и схватился за плечо, но каким-то образом ему удалось удержаться в седле. Он не делал никаких угрожающих движений, потому остался в живых.
Заржав, лошади вскинули головы, но не сбежали. Они, очевидно, давно привыкли к грубым звукам, вроде звона металла и криков боли.
Двигаясь чисто автоматически, Слант выдернул из пушки пустую обойму и, отбросив ее в сторону, зарядил следующую. Со снарком в руке он осторожно приблизился к поверженному бандиту и, придавив ногой к земле его руки, внимательно осмотрел, время от времени бросая угрожающие взгляды в сторону второго.
Для раненого не оставалось уже никакой надежды. Пройдя сквозь горло, пуля застряла в позвоночнике. Он был еще в сознании, но с каждой минутой терял все больше крови, и без немедленной госпитализации – но о какой больнице могла идти речь на этой отсталой планете! – у него не было ни единого шанса выжить. Его широко открытые глаза застыли, уставившись в одну точку, при каждом вздохе изо рта выливалась тонкая струйка крови.
Слант отошел прочь. Бородачу нельзя было помочь ничем, разве что прикончить его поскорее, а киборгу еще предстояло позаботиться об остальных.
Он повернулся к лошадям. Человек, застывший в седле, продолжал во все глаза глядеть на него, держась за плечо, и Слант приказал:
– Не двигайся. Стой, где стоишь, и я тебя не трону.
Человек кивнул, и Слант, по-прежнему не спуская с него глаз, обошел лошадей и направился к месту, где упал второй.
К нему судьба оказалась более благосклонной – пуля попала в сердце.
Слант вырвал вожжи из его рук, потом огляделся. Никаких признаков подкрепления, битва окончена. Держа снарк в руке, он обернулся к оставшемуся в живых и позволил взять верх своему основному "я".
Внимательно изучив своего пленника, Слант не обнаружил в нем ничего необычного. На разбойнике были кожаные бриджи и рубаха без рукавов из грубой ткани. Он был невысок, среднего телосложения, с грязными спутанными волосами и давно не чесаной бородой.
Единственное, что отличало его от какого-нибудь крестьянина, – струйка крови, сочившаяся из-под пальцев и окрашивающая красным ткань.
– С тобой все в порядке? – спросил Слант.
Гримаса боли на отупевшем лице бандита сменилась безграничным изумлением.
– Что? – переспросил он.
– С тобой все в порядке? Рана тяжелая?
Бандит посмотрел на кровь.
– Не знаю, – сказал он и осторожно отнял руку от плеча. Кровотечение прекратилось. – Выглядит не так уж страшно. Думаю, артерия не задета.
– У тебя есть чем перевязать?
– Нет.
– Тогда придется изобразить что-нибудь.
Слант порылся в седельной сумке ближайшей лошади и, обнаружив подходящий кусок тряпицы, оторвал от него с помощью ножа широкую полосу и протянул бандиту.
Тот пробормотал:
– Все это очень хорошо, но я не могу перевязать себя сам.
Оказалось, что он и спешиться без посторонней помощи не в состоянии, поэтому Сланту пришлось помочь ему, а потом и закрепить на нужном месте грубую повязку.
Когда они совместными усилиями сделали все, что могли, бандит тяжело опустился на кучу сухих листьев и, глядя на Сланта снизу вверх, сказал:
– Спасибо.
– Не за что.
– Я думал, ты меня убьешь.
– Если бы ты попытался напасть на меня, мне бы, вероятнее всего, пришлось это сделать.
Бандиту показалось, что фраза составлена как-то странно, но он решил оставить все как есть.
– А что ты собираешься делать со мной?
Слант тоже сел и, подумав, ответил:
– Еще не решил.
– Ты меня не прикончишь?
– Нет, конечно, нет. Терпеть не могу убивать. Я делаю это лишь в крайнем случае.
– Так ты меня отпустишь?
– Думаю, да. Я не собираюсь держать тебя пленником вечно. – Киборг посмотрел на трех лошадей, мирно жующих траву на обочине, и добавил: – Но я заберу твоих лошадей и все твои деньги.
– А что ты будешь делать с тремя лошадьми? Ты можешь взять себе две других, но зачем тебе моя?
– Мне предстоит долгий путь, и у меня нет денег. Возможно, придется по пути продать одну или обоих лошадей.
– А что будет со мной?
– Понятия не имею.
– Что я буду за грабитель без лошади?
Слант поглядел на него с интересом.
– А ты собираешься им оставаться?
– Что мне еще делать? Это мое единственное занятие.
– А если ты встретишь кого-нибудь с пистолетом?
– С чем?
– С пистолетом, оружием из Тяжелых Времен. Вряд ли я единственный на планете, у кого он есть.
– Никогда раньше не видел таких.
– Это не означает, что их нет. Если бы тебе пришлось повстречаться с ними, ты не сидел бы со мной сейчас. Эти ведь мертвы, – и Слант указал на два трупа поодаль.
– Приходится идти на риск. Я всегда знал, что грабеж – дело опасное.
– Тогда к чему тебе это? Почему бы не жить своим трудом?
– Каким трудом? Я ничего не умею, кроме грабежа.
– Ты мог бы научиться. Найти где-нибудь место ученика или подмастерья.
– Наверное, ты прав.
– Кроме того, как разбойничать в одиночку? От твоих компаньонов не больно-то много теперь проку.
– И то правда. Я никогда не видел столь скорого на руку, как ты. Ты ведь мог бы, наверное, убить нас и без этого... пасте... песта... как там его называют.
– Пушка. Да, я, наверное, мог бы убить вас и без нее.
– Если ты заберешь мою лошадь, то оставишь меня прямо здесь?
– Об этом я не подумал. Если хочешь, поедем вместе до ближайшего поселка.
– Это будет Аурбауру. Если я появлюсь там, они, вероятно, вздернут меня. Я ограбил немало торговцев из Аурбауру.
– Они могут тебя узнать?
– Не знаю.
– А есть поблизости место, где ты никого не грабил?
– Боюсь, по эту сторону Праунса нет.
– Тогда тебе придется рискнуть отправиться в Аурбауру – или оставайся здесь.
Бандит задумался.
– Может, меня все же не узнают. Обычно ведь говорили они, – он кивнул на мертвых товарищей. – А если я останусь здесь, то, скорее всего, помру с голоду.
– Значит, едем в Аурбауру?
– Да.
– Это далеко?
– Часа четыре езды.
– Хорошо, – Слант встал. – Поехали.
14
Ехать верхом значительно легче, чем идти, решил Слант, однако ни то, ни другое нельзя назвать наилучшим способом провести день. Ноги болеть перестали, чего нельзя было сказать о прочих мускулах. Он никогда не был отличным или хотя бы сносным наездником. Руководители его тренингов полагали, что он будет приземляться только на планетах с высокоразвитой цивилизацией, где средства передвижения механизированы.
Однажды просто так, на всякий случай, ему показали элементарные начала верховой езды. Но это было четырнадцать лет назад, а его увеселительную прогулку с Силнером едва ли можно назвать достаточной подготовкой к чему-то большему, чем самый легкий аллюр.
К счастью, лошади бандитов оказались довольно смирными животными и были согласны тащиться медленным шагом, так что ему удавалось кое-как держаться в седле. С течением времени он стал приобретать сноровку, сообразуя свои движения с движениями лошади, чтобы свести к минимуму синяки и шишки, что выпадали на его долю всякий раз, когда она наступала на камень или сбивалась со своего черепашьего шага.
То немногое, чему учили зеленого курсанта в давний июньский полдень, постепенно возвращалось к Сланту – ибо учили его в сознательном состоянии, а не под действием гипноза, поскольку кавалерийские навыки считались необязательными. Ну, и что-то он подглядел у бандита, который ездил верхом с детства.
Бандита, как вскоре узнал Слант, звали Террел, и ему очень хотелось поговорить. Он казался растерянным и одиноким, а может, то была реакция на смерть товарищей. Слант предоставил ему болтать, изредка вставляя осторожные вопросы – самый разумный способ собрать побольше сведений о мире, в котором он очутился.
Террел был третьим сыном в семье кузнеца в поселке под названием Дьюэр, лежавшем к северо-западу от их дороги. Когда ему исполнилось пятнадцать лет – вскоре после того, как Дьюэр стал аванпостом все расширяющейся империи Праунса, – Террел, поссорившись с отцом, сбежал из дома. Они поспорили, что принесет их поселку новое правительство. Отец придерживался мнения, что ничего, кроме добра, поскольку присоединение к Праунсу означало, что поселок будет защищен от банд грабителей и истощающих его войн с соседними селениями и мелкими городками. Расцветет торговля, и повсюду воцарятся мир и изобилие.
Террел с ним не соглашался. Он не любил жителей Праунса – однажды кто-то из них обманул его за игрой в кости, считал их всех ворами и мошенниками, которые доведут поселок поборами до полной нищеты. Когда он во всеуслышанье заявлял об этом, начиналась перебранка, заканчивавшаяся побоями. Сбежав из поселка, Террел стал грабителем с большой дороги.
Поскольку он был всего лишь третьим сыном, у него не было никаких надежд на будущее, а воровство казалось таким же средством прокормиться, как любое другое.
Из праздного любопытства Слант спросил, кто оказался прав относительно Праунса, и Террел признал, что ближе к правде все же был отец – но ожидания ни одной из сторон не сбылись полностью. Тяжелых налогов, равно как и других поборов, не было, улучшилась и возросла торговля, но о мире приходилось только мечтать. Бандитские шайки продолжали натравливать друг на друга города и поселки, не присоединившиеся к Праунсу, а небольшая армия Праунса не могла находиться во всех местах одновременно. Граница шаг за шагом отодвигалась назад, вглубь страны, и отдельные банды уже достигали Дьюэра.
Сланту все это напоминало Древнюю Землю. Строительство Праунсом своей империи, очевидно, положит конец эре городов-полисов на этой планете, как было с Древним Римом на Древней Земле. Если это осуществится, Праунс станет основным экономическим и политическим центром на континенте и, соответственно, привлечет к себе самых разных людей. В числе их, несомненно, будут маги, причем самые лучшие маги. Может быть, среди них найдется кто-нибудь, способный убрать принудительную фазу из его черепа?
