Не помню, когда и как упала, но сейчас я лежала лицом вниз на этом сером песке. Я отчетливо сознавала, что в этот раз мне не подняться. Это выше моих сил.

Но я же не могу просто так сдаться и умереть!

Я прикоснулась к запястью, поморщившись от боли, попыталась вызвать такси. Скорее всего, не знала, что еще могу сделать. Я не смогла произнести ни слова. Во рту у меня было полно песку.

Больше я, ничего не помню из моего пребывания на дневной стороне.

Когда ко мне вернулось сознание, я уже лежала на спине на чем-то прохладном и принявшем форму моего тела. Я все еще ничего не видела, но моя кожа была мягкой и влажной, и ничего уже по болело.

Вместо порывов ветра я слышала музыку. Помню, что полежала так несколько мгновений, а потом уснула.

Когда проснулась, то почувствовала, что очень сильно режет глаза, но не от песка. Я попыталась их открыть и обнаружила, что вижу так же хорошо, как и раньше.

Я смотрела на потолок. Музыка звучала настолько тихо, что показалось, что слышу ее в подсознании.

– А-а-а… – попробовала я заговорить.

Получилось, хотя голос был неестественно высоким.

Почувствовав какое-то движение, я попыталась повернуть голову в ту сторону, но у меня все поплыло перед глазами.

Когда я пришла в себя, то увидела брата. Себастьян смотрел на меня все с тем же раздражающим выражением спокойствия на лице.

– Привет, Кэрли. Черт возьми, куда ты встряла на этот раз?

Он был единственным человеком на Эпиметее, который до сих пор называл меня Кэрли, если хотел, и я нисколько не возражала. Думаю, что улыбнулась ему, или попыталась изобразить нечто подобное.

Сделав рукой неопреденный жест, я ответила:

– Да так, ничего серьезного.

Сглотнув, чтобы избавиться от комка в горле, добавила:

– Рада снова тебя видеть, Себ.

Он издал какой-то звук, который выражал одновременно и радость и недовольство.

– Для встречи с тобой я знаю места и получше.

– Думаю, ты прав, – согласилась я. – А, кстати, где я?

– В больнице, глупышка. А где ты думаешь?

Я попыталась пожать плечами, но у меня это не очень-то получилось.

– Не знаю.

Я решила, что лучше сменить тему.

– Об Эли что-нибудь слышно?

Он покачал головой.

– Немного. Она, по-моему, улетела на Землю. Я получил от нее извещение, отправленное с Земли, но оно оказалось пустым. Не знаю, что с ним случилось. Может, стерлось, пока дошло, или она вообще забыла сделать запись на нем, а, возможно, просто отправила не то извещение.

Я не удивилась. Наша сестренка Элисон никогда особенно не умела поддерживать связь, но то же самое можно сказать и о нас с Себом. По крайней мере, она выбралась с Эпиметея.

Мне этого сделать не удалось, но зато я выбралась с ночной стороны.

– Как ты нашел меня?

– Я не искал. Мне позвонили, потому что я твой ближайший родственник, но нашел тебя не я.

Я ждала, что он продолжит, но напрасно. Приподнявшись на локтях, потребовала дальнейшей информации:

– Ну, так кто же тогда, черт возьми, нашел меня?

Себ улыбнулся и махнул рукой.

– Он.

Я повернула голову и в дверном проеме напротив кровати увидела огромного безобразного человека. На секунду мне показалось, что это Бобо Риглиус. Может быть, он раскаялся или что-нибудь в этом роде, но потом я рассмотрела черные волосы и три серебряных антенны, торчавших изза левого уха мужчины.

– Кто… – начала было я, но потом все же вспомнила. – Мичима?

Тот кивнул. Да, это был Большой Джим Мичима. Я много раз видела его лицо на экране компьютера за годы, что мы вместе работали детективами в Городе. Мы никогда не встречались лично, даже по делу “Звездного Дворца”, но это был он.

– Привет, Хсинг, – сказал он. – Ты мне должна кучу денег. Огромную кучу денег. Ты пристрелила моего наблюдателя, но даже после такого неблаговидного поступка, чисто по доброте душевной, я привез тебя обратно в Город. Да еще оплатил твои счета здесь, в больнице.

– А какого черта ты все это сделал? – резонно возразила я.

– Потому что, если бы ты умерла, то не заплатила бы мне за робота, – ответил он с широкой улыбкой на большом, полном лице.

Я начала что-то говорить, но мои локти как-то сами собой заскользили вниз, я упала на спину и решила не продолжать этот разговор.

Никто но стал спорить с моим решением, а если кто-то и возразил, то я этого уже не слышала.

Я проснулась снова, чувствуя себя почти полностью здоровой, но на этот раз в комнате никого не было.

Интересно, не приснился же мне этот разговор с Себом и Мичимой. Я села, и кровать тут же превратилась в кресло, из чего я сделала вывод, что не нарушаю больничные порядки.

Палата, где я лежала, была стандартной: четыре стены, дверь, одну из стен занимал огромный объемный экран, изображавший какой-то парк, рядом с кроватью – стол с вмонтированными дисплеями и приспособлениями различного назначения. Все покрашено в мягкие розовые и бежевые тона.

Только я собралась запросить справку о состоянии своего здоровья, как дверь открылась, и в палату вошел Мичима.

– Привет, Хсинг, – второй раз поздоровался он.

– Привет, Мичима.

– Предваряя твои вопросы, скажу: врачи считают, что тебя уже можно выписывать, хотя некоторое время нельзя будет переутомляться. Но перед тем, как выйдешь отсюда, ты должна узнать нечто весьма важное.

Он замолчал. По-моему, ему трудно было говорить мне это, но все-таки он закончил:

– Твой симбионт мертв.

– Что? – изумилась я.

Вот этого я не ожидала. Ведь убить симбионта очень трудно, и это одна из причин, почему люди обзаводятся ими.

– Так мне сказали, – пояснил Мичима. – Думаю, его убила радиация.

Я подняла вверх руку, собираясь пригладить волосы, но на голове ничего не было.

Мичима заметил мой жест.

– Ты получила огромную дозу радиации. Не только ультрафиолетовые лучи, но и весь остальной солнечный спектр. К тому же, ты пробиралась назад по очень горячей поверхности. Но сейчас все в порядке – тебе все восстановили заново: надрастали кожу, поврежденные кости, в общем, то, что было повреждено. Волосы и ногти скоро отрастут, но это стоило недешево, и я не собираюсь, в добавок ко всему, раскошеливаться еще на нового симбионта. Это уже твоя проблема.

Я кивнула. Его можно понять. Ему не нужны мои извинения. Черт возьми, самое главное, что я жива. Мы с моим симбионтом никогда не были приятелями. Конечно, я радовалась, что он у меня есть: с ним чувствуешь себя спокойнее, но он не сенсорный, и я смогу поставить себе новый.

– Ты честен. А теперь не скажешь ли, как я здесь очутилась и почему ты тоже здесь?

Он снял со стены стул, который мгновенно принял нужную форму, и уселся поудобнее.

– Я все тебе расскажу, – согласился он, – но в ответ на это хочу услышать и твой рассказ.

– О чем?

– Обо всем: что ты делала и как попала на дневную сторону.

Наверное, я должна была это предвидеть, но не учла, и теперь потребовалось несколько секунд, чтобы обдумать предложение.

Как бы там ни было, а Мичима спас мне жизнь, поэтому даже раздумывать не приходится.

– Хорошо, – согласилась я, – но ты первый.

Вот что мне рассказал Мичима.

Сначала он купил робота-наблюдателя для патрулирования в Трэпе в надежде, что тот узнает что-нибудь интересное. Мой файл он ввел в программу давно, сразу же после дела “Звездного Дворца”, и забыл об этом. У робота было запрограммировано задание: увидев меня, он должен выяснить, что мне нужно в Трэпе, а потом сообщить, что Мичима не хочет, чтобы я там появлялась. В общем, все оказалось именно так, как я и предполагала.

Но когда я все-таки появилась в Трэпе после такого долгого перерыва, да еще оторвалась от наблюдателя у “Манхэттена”, Мичима заинтересовался мной и стал наводить справки, а когда узнал, что меня никто не нанимал, то интерес возрос еще больше. Он как раз был свободен и подумал, что, возможно, я веду крупное дело, поэтому приказал наблюдателю не отставать от меня и выяснить, чем я занимаюсь.

У Большого Джима появилось смутное представление о том, что я делаю, после моей поездки в Уэст-Энд, но, он никак не мог понять, что это за дело, если мне приходится выслеживать сборщиков арендной платы.

А потом я застрелила наблюдателя, причем, без видимых причин, и Мичима пришел к единственному возможному выводу: если я не хочу, чтобы он узнал, куда еду, значит, дело гораздо интереснее и важнее его собственного занятия, которое заключалось в том, чтобы выслеживать сбежавших от уплаты проигрыша игроков для “Джунзы”, и являлось на данный момент единственным источником его доходов.

Джим лишился наблюдателя, но это не остановило его. Он купил несколько десятков личных микроэлементов и послал флоутэр, приказав ему разбросать их по всей улице перед моим офисом.

Он приставил ко мне другого наблюдателя – первоклассного закомуфлированнoго робота, которого пришлось купить в кредит, так как все наличные к тому времени уже истратил.

Мичиме неизвестно, куда ездила я после того, как подстрелила его первого наблюдателя, и он снова засек меня только по возвращении в офис.

Большой Джим знал, что ко мне вошли двое парней, через некоторое время вынесли меня, связанную, и повезли на восток, к стене кратера.

Но Мичима потерял меня на дневной стороне: его наблюдатель не смог вынести ультрафиолетового облучения, ветра и жары.

Но на мне должны были остаться личные микроэлементы, поэтому Мичима нанял корабль и начал поиски. Он нашел такси, в котором еще оставались микроэлементы. Все они вместе подавали достаточно сильный сигнал, и приборы корабля Мичимы смогли его засечь. Но меня в машине не было. Ветер занес песком все мои следы, поэтому Большой Джим не смог определить точно, куда я направилась.

Однако, он был слишком упрям, чтобы отступить. Мичима знал, что из такси я выбралась живой, и решил, что пойду на запад, а иначе я была бы полной идиоткой, и начал посылать в том направлении поисковые сигналы.

И очевидно, судя по тому, что я здесь и все это вам рассказываю, он меня нашел.

Но хотите знать, что привело его ко мне? Не личные микроэлементы: мой симбионт решил, что они безвредны для меня, но все равно съел их, потому что ему нужно было топливо, и они так и не успели сообщить Мичиме о моем местонахождении. Не помогло ему и оборудование корабля: оно создавалось для работы в условиях ночи и не было приспособлено к дневному свету и высоким температурам.

А произошло это, когда я попыталась вызвать такси, как раз перед потерей сознания. Оказывается, у моего пейджера была функция безопасности, о которой я даже не знала, и когда я нажала на запястье, но не сделала никакого заказа и не отменила вызов, он проверил мой пульс. Тот оказался слабым, и пейджер вызвал медицинскую помощь. В радиусе действия моего передатчика был только приемник, который находился на борту корабля Мичимы. Он принял сигнал и сообщил о нем Большому Джиму.

Мичима решил, что это я… Единственным человеком на дневной стороне, которому необходима медицинская помощь, могла быть только я. Да и потом, даже если это не я, не ответить на сигнал о помощи Мичима не мог: его могли лишить прав вождения кораблей.

Итак, он нашел меня без сознания, полузасыпанную песком, в лохмотьях сожженной Солнцем кожи, ослепшую, получившую огромную дозу облучения.

Большой Джим подобрал меня и привез в больницу Города Ночной Стороны, зарегистрировав под вымышленным именем, на которое открыл кредитный счет, чтобы я смогла оплатить лечение.

Потом он позвонил Себу и спросил, не знает ли тот, чем это я таким, черт возьми, занималась, изза чего оказалась на волоске от смерти.

Себ, конечно, ничего не знал, но все равно захотел повидать меня, чтобы убедиться, что со мной все в порядке.

С тех самых пор, как отец купил себе мечту, а мама куда-то улетела, Себ, я и Эли остались совсем одни. Не скажу, что мы были очень близки, думаю, мы боялись снова обжечься, если сильно привяжемся друг к другу, но мы поддерживали связь – все трое, пока Эли не уехала. И вот теперь мы с Себом остались вдвоем.

Поэтому он приехал, посмотрел на меня и снова вернулся на работу. Сейчас он работал крупье.

Не знаю точно, в каком казино, но, видимо, в одном из лучших, если оно нанимает в крупье людей, верно?

В общем, Мичима инвестировал в меня кучу кредитов и не потому, что надеялся, что я верну ему деньги за убитого робота и все остальное. Он знает, на какой я мели, по крайней мере, говорит, что знает. Однако, я подозреваю, что он немного недооценивает эту самую мель. В любом случае, ему известно, что я не смогу возместить его затраты на меня. Нет, он заявил, что единственное, чего он, действительно, хочет – это узнать, что, черт возьми, происходит. Он сказал, что для него это стоит гораздо больше, чем деньги.

Это я понять могу. Не уверена, что поверила ему. Скорее всего, он рискует в надежде купить пай в прибыльном деле, но его любопытство вполне понятно. Но даже если им движит чистое любопытство без примеси алчности, я все-таки не уверена, что можно доверять ему.

Так я ему и сказала.

Я ожидала, что он разозлится на меня за это: ведь он-то мне все рассказал, но оказалась не права. Если он и разозлился, то не показал виду. Как раз наоборот, Большой Джим был спокойным и рассудительным.

– Послушай, Хсинг, – увещевал он меня, – ты в опасности. Кто-то пытался тебя убить, и единственной причиной того, что им это не удалось, является мое вмешательство. Кем бы они ни были, и что бы ты им ни сделала, как только они узнают, что ты еще жива, то, вероятно, попытаются снова. И на этот раз, если ты не расскажешь мне, в чем дело, я не приду тебе на помощь.

– Я знаю, – ответила я, стараясь изо всех сил, чтобы это не прозвучало, как защита обвиняемого.

– Неужели?

Мичима сделал вид, что плюется от отвращения. Если бы он на самом деле плюнул, то его, скорее всего, просто вышвырнули бы из больницы.

– Послушай, я могу рассказать кое-кому, где ты находишься, и предоставить тебе самой решать свои проблемы. Или же, если мы сговоримся, я буду держать язык за зубами и даже предоставлю тебе охрану. И не включу ее в твой счет.

– Какая щедрость! – воскликнула я с сарказмом.

Но Мичима на него никак не отреагировал.

– Знаешь, а ты произвела большое впечатление, когда поймала того засранца в “Звездном”…

Признаю, это меня задело. Помню, я подумал, что тебе просто повезло, когда ты успела меня опередить, но ты влезла не в свое дело. Это неэтично, потому что я им уже занимался. Но это была отличная работа. И потом, ты живешь в пригороде вот уже несколько лет, не имея практически ничего, и все-таки ты выжила, а это, черт возьми, почти невозможно. А теперь ты влезла во что-то очень крупное, и одной тебе не справиться.

– Кто сказал, что мне одной не справиться? – огрызнулась я.

– Я сказал. Тот парень, который нашел тебя, когда ты поджаривалась на солнышке. Конечно, ты проползла половину пути назад, но не смогла бы выбраться оттуда, Хсинг, и ты это знаешь так же хорошо, как и я. Ты была бы сейчас мертва, не найди я тебя.

Он помолчал минуту, внимательно разглядывая меня, и добавил:

– Черт возьми, большинство людей были бы уже покойниками. Ты крепкая, в этом тебе не откажешь. Твой симбионт мертв, черт возьми, Боже милостивый! Я видел пышущих здоровьем симбионтов, которых извлекали из трупов недельной давности, а ты заездила своего до смерти, а сама все еще дышишь! Черт побери!

Мичима с удивлением покачал головой, вздохнул и продолжил:

– Однако, я ушел от темы. А вот что хотел сказать. Ты не желаешь мне всего рассказывать? Ладно, тогда будем продолжать это дело каждый по отдельности. Ты будешь опасаться, как бы я тебя не опередил, а я буду волноваться, как бы ты не вляпалась во что-нибудь похуже твоих последних приключений. Я этого не хочу. Вместо этого, предлагаю тебе партнерство – будем работать вместе, а не конкурировать. Поделим все поровну и забудем о моем роботе и твоих больничных счетах. Черт побери, да если у нас выгорит это дело, мы и дальше можем продолжить в том же духе: “Мичима и Хсинг. Частные расследования”. Как тебе? Звучит?

– Как дешевая видеоигра, – презрительно фыркнула я.

Но я вовсе так не думала. Честно говоря, это звучит просто здорово. Я уже так устала, делая все одна, а как напарник Большого Джима, получу возможность снова работать в Трэпе. Но тут я вспомнила, что если план Накады не сработает, то в Трэпе через несколько лет никакой работы не будет, потому что с рассветом все люди покинут Город или погибнут.

А с меня дневного света хватит уже на всю оставшуюся жизнь. Я хочу, чтобы Город остался на ночной стороне, и единственный способ этого добиться никоим образом не связан с Мичимой: все зависит от “Ипси”.

Но я так до сих пор и не поняла, зачем Ли, Орчиду и Риглиусу понадобилось убивать меня. И я не знаю наверняка, существует ли хоть один шанс из ста, что фокус Накады удастся.

Но что бы ни случилось, в конце концов, с Городом, я все-таки не вижу прибыли от этого дела, и если я хочу продолжать расследование вместе с Мичимой, то должна ему об этом сказать.

– Послушай, – начала я. – По крайней мере, одну тайну я могу тебе открыть. Я назову тебе свой гонорар за работу, которая чуть не убила меня, а тебе стоила две-три дюжины килокредитов. А потом ты скажешь, остается ли в силе твое предложение партнерства, захочешь ли участвовать в этом деле или предпочтешь забросить меня обратно на дневную сторону.

– Согласен, – кивнул он. – Ну, и какой же твой гонорар?

– Двести пять кредитов. Чистый гонорар. Расходы и непредвиденные обстоятельства не оплачиваются, – с невозмутимым видом сообщила я.

Большой Джим целую минуту молча смотрел на меня, а потом его лицо начало медленно расплываться в улыбке.

– Благотворительностью занимаешься, Хсинг? Для этих бродяг? Из-за этого ты и узнавала о сборщиках арендной платы?

– Ты правильно понял, – подтвердила я.

– Бродяги? Боже! Хсинг, тебя чуть не убили из-за стайки неудачников?!

Его улыбка стала еще шире.

– Слушай, здесь, в пригороде, берешься за все, что предлагают.

Я улыбнулась ему в ответ.

Его улыбка достигла своих пределов, он усмехнулся, а потом разразился хохотом. Все его тело просто сотрясалось от неудержимых приступов смеха.

Я обрадовалась такой реакции. Хорошо, что он воспринимает это таким образом: как то, над чем можно посмеяться. В конце концов, это стоило ему кучу денег: и робот, и мое спасение, и больничные счета.

Поэтому я была рада, что он смеется, а не грозится вытряхнуть из меня долг любым способом.

Что касается меня, то я не смеялась. Нет, я, безусловно, видела весь юмор ситуации, но смеяться все же не могла. Для меня это дело значило теперь не только деньги. Кто-то пытался убить меня. Я лежу здесь в больнице, в долгах по самую свою лысую маленькую голову, и несмотря на это вижу юмор ситуации, но пока еще не способна смеяться.

– Ох, Хсинг, – наконец заговорил Мичима. – Я уверен, мне понравится работать с тобой, если я, конечно, не обанкрочусь!

Я улыбнулась, и, в конце концов, мне удалось посмеяться немного вместе с ним, и мой смех наполовину был искренним. Частично из-за такой реакции Мичимы: я просто почувствовала облегчение. Но еще и по другой причине. Я подумала, что мне тоже понравится работать с ним.

Я уже достаточно долго работала одна. А с подкреплением могла бы прожить подольше.