Глава 11

А ты действительно чародей? — Алоррия наклонилась к нему через стол.

— Действительно, — улыбнулся Тобас.

— Покажи нам что-нибудь. Пожалуйста!

Тобас почувствовал запах ее волос. Она и вправду очень мила!

— Хорошо, — согласился юноша, доставая атамэ и мешочек с серой. Он оглядел стол и увидел большой спелый персик, лежавший в вазе с фруктами.

— Смотри. — Юноша переложил персик на пустую тарелку.

Алоррия не сводила с него глаз. Тобас сделал едва уловимое движение, и горящая кожура зашипела.

— 0-о-о! — выдохнула Алоррия, а сидевшая чуть в стороне Тинира зааплодировала. Тобас скромно улыбнулся. Он никогда не считал «Триндлов Огонь» чем-то особенным, но на людей, никогда не видевших магических чар, это заклинание всегда производило сильное впечатление. Он вспомнил Роггита, который пальцем рисовал в воздухе сверкающие руны или легко поднимался по несуществующим ступенькам, чтобы починить прохудившуюся крышу. По сравнению с этим «Триндлов Огонь» казался детской забавой.

— Неплохой фокус, — с чудовищным акцентом прокомментировал сидевший поблизости принц. — Однако и дракон умеет извергать огонь. Что толку в твоей магии, этшарец?

Тобас, озабоченный именно этой проблемой, предпочел уйти от ответа, буркнув:

— Я не этшарец.

Про себя он отметил, что все присутствующие считали местного дракона огнедышащим.

— Мог бы заметить по его акценту, что он не этшарец, — заметила Алоррия. — Хотя говорит он очень хорошо.

— Да? — Принц взглянул на Тобаса с некоторым интересом. — Разве ты не прибыл с последней группой из Этшара Пряностей?

— В Этшаре я был проездом. Моя родина — дальше, на западе.

— Значит, ты из Тинталлиона? — спросил кто-то из сидящих поодаль.

— Нет. У моей родины нет названия.

Говоря так, Тобас не сильно грешил против истины. Свободные Земли Побережья — скорее, описание, а не название как таковое. И никто за пределами Свободных Земель так их не называл. Помнится, капитан Истрам упоминал Пиратские Города, но, что конкретно имелось в виду, Тобас не знал.

Его ответ вроде бы всех удовлетворил. Тобас сообразил, что создал вокруг своей персоны некий ореол таинственности, но, глядя в зачарованные глаза Алоррии, решил, что это даже неплохо.

Юноша всерьез начал подумывать о том, как бы ему исхитриться попасть в удачливую пятерку. Алоррия казалась очень соблазнительной. На вид ей было лет пятнадцать — шестнадцать. Чуть меньше, чем ему самому. Впрочем, все принцессы были весьма недурны собой.

Ужин подходил к концу, и слуги начали убирать со стола. Старый лакей никак не решался дотронуться до тарелки со сгоревшим персиком.

— Это совершенно безопасно, — заверил его Тобас. Кто-то догадался перевести на двоморский. Лакей кивнул и убрал тарелку.

Тобас повернулся к Алоррии:

— А ты хорошо говоришь по-этшарски.

— Ты очень любезен, — вежливо поблагодарила она. — Папочка считал необходимым, чтобы мы выучили его. Селлата отказалась — ей не очень-то даются языки. А мне было интересно.

— А еще на каких-нибудь языках ты говоришь?

— О да! На геллианском, аморитском, вектамонийском и даже немного на Торговом наречии. Только не говори об этом папе — он считает, что Торговое наречие для плебеев.

— Впечатляющий перечень.

— А ты? Этшарский — твой родной язык?

— Да, родной. Боюсь, этшарский — единственный — э-ээ — человеческий язык, которым я владею.

— О!

Тобасу было стыдно обманывать девушку, он специально подчеркнул слово «человеческий», но изумление принцессы заставило юношу тут же забыть об угрызениях совести.

В этот момент царедворец, сидящий за верхним столом, провозгласил что-то по-двоморски. Разговоры стихли, внимание присутствующих обратилось в сторону возвышения.

Король встал и произнес краткую речь на двоморском. Тобас решил выучить этот язык как можно быстрее. Хотя вряд ли такое возможно за оставшиеся до начала охоты четыре дня.

По окончании речи прозвучали вежливые аплодисменты, и гости стали расходиться. Тобас не успел оглянуться, как зал опустел.

Куда же ему теперь идти? Этшарцы растерянно толпились в холле, когда появился невысокий худой придворный лет шестидесяти.

— Господа... и леди, — добавил он, запоздало увидев Азраю. — Я — Лорд Гофмейстер и покажу вам ваши комнаты, если вы любезно проследуете за мной.

Он говорил медленно, четко выговаривая слова, в несколько старомодной манере, но с великолепным произношением.

Тобас и все остальные послушно двинулись за ним. Четверых поселили по двое в небольших комнатушках с голыми каменными стенами, еще троих — в комнате побольше. Азраю разместили в персональном помещении, где на полу вместо соломенной подстилки лежал матрас. Тобаса, оставшегося последним, провели по крутой, продуваемой лестнице в узкую, холодную комнату с высокими потолками, расположенную под самой крышей башни.

Оглядев эту голубятню в тусклом свете лампы, которую держал Гофмейстер, Тобас заметил старый светильник, стоявший в каменной нише. Запалив его с помощью атамэ и серы, юноша обнаружил у стены маленькую перину с покрывалом и множество разного хлама, валявшегося по углам.

— Благодарю вас, — сказал он собравшемуся уходить Гофмейстеру. — Но почему меня поселили в отдельной комнате и наверху?

— Мы подумали, что это самое подходящее место для чародея, — вежливо ответил придворный. — Если вас это не устраивает...

— О нет, все в порядке! — поспешил заверить его Тобас. — Благодарю!

Гофмейстер поклонился и вышел, оставив слегка ошарашенного дрожащего Тобаса в одиночестве. Стоял месяц Цветной Листвы, но Тобас постоянно мерз. По мере того, как их караван поднимался в горы, становилось все холоднее и холоднее, а ветер, гуляющий на вершине башни, казался просто ледяным.

Еще разок оглядевшись, Тобас пожал плечами и лег, поплотнее завернувшись в теплое шерстяное покрывало.

Не такой он представлял себе эту ночь. Обильный ужин и тепло внизу ввели его в заблуждение. Замок, несомненно, был переполнен, и все лишние кровати давно уже заняты. Юноша понимал, что ему грех жаловаться — большинство его товарищей спали на соломенных подстилках, но вряд ли внизу так сквозит. Надо полагать, его сочли великим чародеем и решили, что ему наплевать на холод — он сможет согреться с помощью какого-нибудь заклинания.

Вообще-то он знал заклинание, с помощью которого мог бы согреться. Но это чревато последствиями. Если он запалит кучу хлама в углу, а потом заснет... Даже подумать страшно.

Чтобы отвлечься, Тобас попытался представить себе, как выглядит постель Алоррии, но мгновенно пожалел об этом.

Он припомнил события этого вечера, великолепную еду, прекрасных принцесс и, если уж на то пошло, некоторых других женщин, сидевших за столом, которые тоже вполне заслуживали внимания.

Н-да, женщины — явно не самый подходящий предмет для размышлений в данный момент. Тобас постарался сосредоточиться на другом — обильной пище, вине и умных беседах. Опять не то — большая часть разговоров за столом была для него полной абракадаброй.

Тобас от души пожелал, чтобы люди, с которыми ему придется выступать единой командой, говорили по-этшарски.

Кстати, интересно, как выглядит дракон? Придется ли ему действительно встретиться с чудовищем? В голове Тобаса стали проноситься отрывки сказок, слышанных в детстве, а в следующий момент он проснулся от того, что в глаза ему светило солнце.

В комнате оказалось три окна, и ни одно не застеклено. Не мудрено, что здесь так сквозит! Старые ставни рассохлись, и один из лучей солнца, пробивавшихся сквозь щели, падал на его лицо.

Тобас сел и отряхнулся. Куртка и бриджи были чудовищно грязными. Вчера на это никто не обратил внимания — они только прибыли, но сегодня... От мысли, что ему придется предстать в таком непотребном виде перед Алоррией и прочими обитателями замка, юноше стало не по себе.

Впрочем, выбора нет. Другую одежду ему достать негде.

Судя по солнцу, рассвело два часа назад. Самое время завтракать. Тобас встал, потянулся и выскользнул за дверь.

Сбежав вниз, он оказался в узком длинном коридоре. Боги, в какой же стороне обеденный зал? Кажется, где-то слева должна быть лестница. Тобас повернул налево и мгновение спустя уже спускался по стертым каменным ступеням.

Внизу он недоуменно огляделся. Незнакомый квадратный холл с несколькими закрытыми дверями. Никакого другого выхода не было.

Из одних дверей появилась служанка и, не заметив Тобаса, исчезла в других. Юноша бросился за ней и очутился на кухне.

Здесь было полно народу. Слуги различного ранга занимались своими повседневными делами. Тобас попытался узнать у парня с метлой, куда ему идти, но тот, недоуменно таращась, пожал плечами.

Никто из присутствовавших не говорил по-этшарски. Разочарованный, юноша вернулся в холл и сунулся в дверь, из которой только что вышла служанка, В маленькой столовой сидело полдюжины молодых людей — наверняка коллегидраконобойцы.

— Привет! — обратился к ним Тобас. — Я туда попал?

Молчание. Снова никто не говорил по-этшарски. Окончательно сбитый с толку, юноша вышел в холл и наткнулся на Лорда Гофмейстера.

— А, чародей! Рад вас видеть!

— Лорд Гофмейстер! Как хорошо, что я вас встретил! — с облегчением воскликнул Тобас.

— Что-нибудь случилось? — Лорд Гофмейстер был сама услужливость.

Тобас объяснил, в чем дело, и мгновение спустя оказался в другой столовой. За столом сидели четверо из этшарской команды. Остальные уже поели и ушли. Когда час назад объявили завтрак, о чародее никто не счел нужным беспокоиться.

Тобас в который раз пожалел, что продемонстрировал свое искусство.

С облегчением он заметил, что все остальные — кроме Перена — тоже в потрепанных грязных одеждах.

Юноша придвинул к себе тарелку. Каша остыла, хлеб начал черстветь, но он этого не замечал.

Остальная четверка уже покончила с завтраком. Молодые люди просто сидели и разговаривали — Эльнер, Перен, Арден и Тиллис. Говорил главным образом Эльнер.

Заморив червячка, Тобас дождался паузы и обратился к Эльнеру:

— Скажи, ты говоришь по-двоморски?

— Нет. Я о таком и не слышал, пока не подписался убить ихнего дракона. Я вообще не могу отличить эти варварские языки один от другого.

— А ты? — спросил Тобас Перена. Альбинос покачал головой.

— Даже не спрашивай, — буркнул Арден. — У меня и с этшарским проблемы.

— Тиллис?

— Ну, в общем-то нет.

— А ты сам, чародей? — воинственно поинтересовался Эльнер. — Наверное, у тебя талант к языкам и ты говоришь на двоморском, как на родном?

Тобас покачал головой;

— Ни единого слова. Если бы я владел языками, то спокойно работал бы дома переводчиком.

Несколько смягчившись, Эльнер спросил:

— Почему ты раньше не сказал нам, что ты чародей?

— А зачем? — пожал плечами Тобас. — Я могу не так уж и много. — Он не видел смысла лгать, но и вдаваться в подробности тоже не хотел.

— Я слышал, что могущественные чародеи иногда убивают драконов, чтобы выпить их кровь, — сказал Тиллис. — Говорят, в крови дракона заключена волшебная сила.

— Ее не пьют! — возмутился Тобас.

— Но волшебная сила в ней все же есть? — уточнил Эльнер.

— Есть, она входит во многие заклинания, — признался Тобас, вспомнив драгоценный сосуд Роггита с драконьей кровью. Старый чародей трясся над каждой каплей.

— Так вот почему ты здесь! — воскликнул Эльнер.

— Я здесь по той же причине, что и вы, — возразил Тобас. — Я не смог найти себе занятия в Этшаре.

— Но ты ведь чародей? — удивился Арден.

— Очень слабый.

— Но ты все же чародей? — настаивал Перен.

— Да, я чародей! — почти заорал Тобас. — Какое это имеет значение?!

— Перед твоим приходом мы как раз обсуждали, как будем разбиваться на команды, — пояснил Арден. — Здесь не все говорят на этшарском языке, и мы не можем идти с кем попало.

— Я пойду с принцем! — объявил Тиллис. — Принц Тэд Мрегонский разрешил мне присоединиться к его благородной команде для борьбы с чудовищем!

— А этот принц говорит по-этшарски?

— Конечно! Как мы с тобой!

— Хотелось бы мне знать, — насмешливо сообщил Эльнер, — где находится этот самый Мрегон. Лично я о таком никогда не слышал. Да и никто в замке тоже.

Все промолчали.

— У остальных тоже есть план? — поинтересовался Тобас.

— Мы думаем держаться вместе, — ответил Арден, указав на Эльнера и Перена.

— Значит, вам нужно еще двоих, — заметил Тобас. В конце концов эта группа ничем не хуже других.

— Думаю, нам никто не нужен, — надменно заявил Эльнер. — Мы примем кого-нибудь только в том случае, если король будет настаивать.

Тобас пожал плечами. Он и так высказался достаточно ясно. Если этим олухам не нужен чародей, так тому и быть.

У него еще три дня, чтобы подобрать себе компанию. Торопиться некуда.

Глава 12

Три дня пролетели незаметно. Пятерка за пятеркой искатели приключений уходили в горы. Каждый вечер к ужину собиралось все меньше и меньше народу.

Замковая оружейная опустела, хотя выдавались главным образом плохо заточенные ржавые клинки. Когда Тобас наконец решил, что ему тоже не помешает меч, он провел в оружейной больше часа, угрожая дворцовому оружейнику то магической местью, то неснимаемым проклятием. Но это не помогло: запуганный хранитель хлама предложил на выбор пяток заржавленных клинков весьма сомнительной закалки.

От словоохотливых двоморцев Тобас получил подробное описание чудовища, согласно которому дракон был: синим, серебряным, черным или зеленым, от сорока до ста футов длиной. Одна женщина заявила, что дракон летает, другая сообщила, что он читает стихи своим жертвам, прежде чем их сожрать. Большинство сходилось во мнении, что дракон покрыт сверкающей чешуей и изрыгает пламя. Но никто даже представления не имел, как можно одолеть такую тварь.

Иностранцы, к которым обращался Тобас, не выразили желания взять в свою команду чародея. Во всяком случае, ни один говорящий по-этшарски. Только болезненного вида принц из некоего королевства, именуемого Тэт-Корун, передал через переводчика о своем согласии. Тобас подумал и отказался — языковой барьер создаст дополнительные проблемы. Принц не говорил даже по-двоморски. Как объяснил переводчик, родной язык Его Высочества — корулианский, кроме него принц владеет только Торговым наречием, поэтому находится практически в полной языковой изоляции. Тобас пожалел принца, но не настолько, чтобы составить ему компанию.

Больше всего Тобасу хотелось бы присоединиться к кому-нибудь из волшебников, но и они не проявили к юному чародею никакого интереса, Колдун не говорил по-этшарски. Теург знал несколько фраз, главным образом религиозного содержания, и вообще отнесся к Тобасу подозрительно. Юноша догадался, что жрец путает чародейство с демонологией и, естественно, опасается представителей этих профессий.

Все ведуны прекрасно говорили на этшарском. Причем только один учил язык обычным способом, остальные по мере необходимости использовали магию. Ведуны вообще обладали способностью мгновенного овладения языками. В других магических школах подобное встречалось крайне редко и достигалось большими трудами.

Впрочем, возможность общения в данном случае не играла роли. Ведуны работали в команде, поэтому очень вежливо, но четко и недвусмысленно дали понять, что им не нужен чародей с его магическими предметами, заклинаниями и ритуалами. Похоже, они считали чародейство чем-то устаревшим и ненадежным.

Тобас, в свою очередь, относился к ведовству довольно скептически. Он слышал, что ведуны очень ограничены в своих возможностях и обычно влачат нищенское существование, не выдерживая конкуренции с чародеями, ворлоками, колдунами и прочими магами, которые часто становились весьма состоятельными и могущественными людьми.

Конечно, от единственного известного ему заклинания пользы немного, но с идеей объединиться с ведунами юноша простился без сожаления.

Попытки Тобаса поближе познакомиться с Алоррией также оказались неудачны. Вокруг принцессы крутилось столько авантюристов, что поговорить с ней наедине не было возможности. К тому же на ее мать, королеву Альрис, заявление о принадлежности к Гильдии Чародеев не произвело никакого впечатления. Она запретила дочерям уделять кому бы то ни было особое внимание. В конце концов каждую из них мог взять в жены любой драконобоец, и близкое знакомство с кем-то другим до свадьбы могло плохо отразиться на дальнейшей семейной жизни.

Тобасу показалось, что Алоррия несколько огорчилась, когда королева-мать заставила принцессу отойти от него и побеседовать с другим искателем приключений. Юноша очень понадеялся, что так оно и есть, и он не ошибся.

В первый вечер Тобасу даже в голову не пришло, что в Двоморе есть королева, но, начиная со следующего же утра, Ее Величество Альрис Двоморская ни разу никому не дала забыть о своем существовании. Король и его приближенные отвечали за страну в целом, а королева и Лорд Гофмейстер — за замок и его содержимое, включая людей. Именно королева и Лорд Гофмейстер определяли, где кому спать, когда кому есть, кто может пойти к оружейнику, кто может практиковаться в фехтовании или магии и кто с кем может разговаривать. Тобас выяснил, что он, простолюдин, не имеет права общаться с некоторыми членами королевской семьи. Король с королевой, конечно, делали все что угодно. Принцессы получили некоторое послабление в свете предстоящего замужества. Вдовствующей королеве-матери не могла приказывать даже королева Альрис. Но троих младших сыновей — Дернет и Альрис произвели на свет не только девиц — старательно держали в стороне от авантюристов-плебеев, всячески поощряя к общению с иностранными принцами. Однако иностранные принцы постоянно находились в компании плебеев, строя планы охоты на дракона, и поскольку настоящий дворянин был слишком хорошо воспитан, чтобы откровенно игнорировать кого бы то ни было, положение двоморских принцев оказалось весьма незавидным.

Кроме того, у Дернета имелись две сестры и брат, который постоянно жил в Двоморе со своей женой. Эта четверка никогда не покидала своих покоев, и никто, возможно, ничего о них не узнал бы, если бы не попытка ограбления.

Самой первой сформировалась команда из трех этшарцев, которых Тобас отнес к категории негодяев, и двух жителей Малых Королевств совсем не королевской крови. Всю эту компанию Тобас встретил в оружейной и обратил внимание, что они взяли рапиры, а не мечи и целый набор ножей. Такое оружие скорее годилось для нападения на человека, чем для битвы с драконом. Но поскольку оружейник не придал этому никакого значения, Тобас счел за благо промолчать.

Все приготовления вроде бы были закончены, но пятерка продолжала слоняться по замку, игнорируя любые вопросы и насмешки. Так продолжалось вплоть до последней ночи, тринадцатого числа месяца Цветной Листвы.

Тобас дремал в своей голубятне, когда услышал чьи-то истошные вопли. Сквозь сон до него медленно дошло, что вряд ли кому-нибудь, кто хоть раз видел королеву, придет в голову развлекаться таким манером посреди ночи. Что-то произошло.

Он прислушался. Внизу шла какая-то перепалка. Тобас натянул куртку и поспешил вниз, где угодил в самый центр настоящего бедлама. Юноша растерянно озирался и с некоторым изумлением обнаружил в толпе незнакомые лица, имеющие явное фамильное сходство с королем.

Минут через пятнадцать с оттоптанными ногами, оглохнув от крика, он вернулся к себе наверх.

Утром выяснилось следующее: Арнен с приятелями вовсе не собирались сражаться с драконом. Они изначально планировали украсть призовые деньги, а заодно и все ценности, которые подвернутся под руку. Слоняясь по замку в поисках казны, бандиты набрели на маленькое крыло замка, куда никого не впускали и откуда никто никогда не выходил. Располагалось это крыло непосредственно рядом с покоями королевской семьи. Заранее договорившись, в последнюю ночь перед началом охоты, когда все уже спали, пятеро молодцев проникли в закрытые комнаты. Но вместо золота обнаружили там двух пожилых женщин, которые, решив, что их собираются изнасиловать, подняли крик.

Неудачливые воришки кинулись врассыпную. Принцессы Садра и Шаша — дородные девицы лет пятидесяти, вооружившись кочергой и подсвечником, бросились к брату, Дебрелу, за помощью. Именно его вопли и разбудили Тобаса.

Жена Дебрела, Шен, увидев золовок в своей спальне и не разобравшись что к чему, решила дорого отдать свою жизнь и с истерическим визгом понеслась в Зал Аудиенций, а по дороге заблудилась.