Глава 1

Строго говоря, маленький домик возле самого болота, в котором Роггит прожил всю жизнь, находился за пределами деревушки Тельвен. Однако, расположенный прямо за холмом, что рядом с Тельвеном, он все же стоял достаточно близко, чтобы Роггита считали тельвенцем, поэтому никто не удивился, когда его ученик, Тобас, пригласил деревенских прийти на похороны своего учителя.

Да и если не обращать внимания на такую важную деталь, как границы деревни, было бы просто глупо сердить чародея или его ученика. Даже такого недалекого, каким все считали Тобаса, проучившегося всего пару лет, да к тому же у человека, впавшего в детство и так давно балансировавшего на грани полного маразма, что другим его уже никто и не помнил.

Учитывая все эти немаловажные факторы, а также нездоровое любопытство к такого рода событию, как кремация самого старого и эксцентричного в округе человека, было неудивительно, что на церемонию собралась внушительная толпа — добрая половина жителей деревни почтила похороны своим присутствием. Глядя, как все молча начали расходиться, едва погас погребальный костер, Тобас с горечью понял, что сочувствия от этих людей ему ждать нечего.

После смерти отца к нему стали относиться как к злополучному, недостойному дружбы существу.

Проводив взглядом тельвенцев, уходивших парами, тройками и целыми семействами, он повернулся и угрюмо побрел домой. Попытавшись разобраться в своих чувствах, Тобас со стыдом вынужден был признать, что его самого смерть Роггита волнует гораздо меньше, чем неопределенность собственного положения.

А положение его действительно было весьма шатким. Поскольку у Роггита не осталось ни детей, ни родственников, ни даже бывших учеников, то немногое, чем владел чародей, досталось Тобасу.

Наследство было весьма небольшое — клочок земли, слишком болотистой, чтобы ее обрабатывать, и домик со всем содержимым. И все.

Что ж, размышлял Тобас, крыша над головой — это уже немало. Он не окажется на улице, как после смерти отца. А в домике остались магические принадлежности старого Роггита и — что самое главное — Книга Заклинаний.

Два года назад, когда Тобасу удалось убедить старого чародея взять его в ученики, хотя любому, кто не был полуслепым маразматиком, было совершенно очевидно, что ему никак не тринадцать лет (предельно допустимый возраст для поступления в ученичество), а по крайней мере пятнадцать, он думал, что обрел надежное пристанище. Тобас надеялся, что его ждет спокойная жизнь деревенского чародея, продающего приворотное зелье и снимающего порчу и заговоры, как это делал старый Роггит. Он уже был допущен до первоначального таинства Гильдии чародеев. Вспомнив об этом, Тобас машинально коснулся рукоятки кинжала, висевшего на поясе. Он легко запомнил первое заклинание, когда, после месяцев казавшихся совершенно бессмысленными приготовлений, Роггит наконец-то решил его обучать.

Тобас практиковался до тех пор, пока не стал творить заклинание не задумываясь. Он с нетерпением ждал следующего урока, когда, две ночи назад, старик тихо скончался во сне, оставив своему ученику дом. Книгу Заклинаний, горшки, коробочки и прочие таинственные предметы. И одно-единственное заклинание, годное лишь для зажигания огня.

Старик называл это заклинание «Триндлов Огонь». Тобас признавал, что это очень полезно — уметь разжечь огонь в любом месте, в любое время и при любой погоде. Пока с ним его атамэ (так Роггит называл волшебный кинжал, являющийся ключом к могуществу чародея), несколько крупиц серы и что-нибудь, что вообще может гореть, зажечь костер будет делом одной секунды. Выучив заклинание, Тобас взял за правило никогда не расставаться с кинжалом и иметь при себе немного серы, чтобы время от времени поражать публику, зажигая огонь то здесь, то там. Именно так он зажег погребальный костер старого Роггита, что послужило милым дополнением к церемонии и было достойным прощанием с учителем. Даже тельвенцы отнеслись к этому с одобрением.

Конечно, не всякий раз все проходило так гладко, с горечью вспомнил Тобас. Как-то он поставил себя в очень неловкое положение, пытаясь поджечь черный камень, который ошибочно принял за кусок угля. Единственным результатом его стараний был сноп разноцветных искр. К счастью, девица, которой он хотел продемонстрировать свои способности, ничего не поняла, и он все равно произвел на нее желаемое впечатление.

Однако, как бы то ни было, «Триндлова Огня» недостаточно, чтобы сделать карьеру. Одним-единственным заклинанием и на хлеб-то себе не заработаешь. А о женитьбе и говорить нечего. Тобас никогда и не надеялся жениться по любви — большинство деревенских барышень относились к нему весьма прохладно. Конечно, подбадривал он себя, кто сейчас женится по любви? Но ведь о браке по договоренности в его положении заикаться просто глупо.

Единственный выход — быстро освоить другие заклинания и объявить себя новым деревенским чародеем. Иначе кто-нибудь пригласит волшебника со стороны и оставит его, Тобаса, без работы. И тогда он вряд ли сумеет прожить за счет своего огорода.

Теперь все надежды на Книгу Заклинаний старого Роггита. Эта мысль подстегнула его, Тобас ускорил шаг и вдруг поймал себя на том, что неосознанно выискивает причину, которая помешает ему воспользоваться Книгой. Может быть, Роггит вел записи на каком-нибудь эзотерическом языке? Или для заклинаний потребуются ингредиенты, которых у него нет? Книга очень древняя, вдруг страницы выцвели и ничего невозможно разобрать? А может, существует еще какой-то важный секрет, ему, Тобасу, неизвестный?

Но он не собирался попусту тратить время. Если потерять хотя бы день, оплакивая бедного Роггита, можно остаться не у дел. Он займется Книгой Заклинаний, как только доберется до дома.

Тобас быстро пересек маленький дворик, откинул засов и остановился на пороге хижины. Боги! Наконец-то у него есть свой собственный угол.

Юноша огляделся. Его постель, точнее соломенный тюфяк, на который он никогда больше не ляжет, валялся в углу, а узкая кровать Роггита, отныне его кровать, стояла у окна. Два очага друг напротив друга, оба пустые и холодные. Посередине комнаты — длинный стол, за которым ели и творили заклинания. Стены, сплошь заставленные полочками и ящичками. Потолком служила внутренняя часть соломенной крыши, а полом — земля. Книга Заклинаний в гордом одиночестве лежала на читальной подставке.

Да, скептически подумал Тобас, домишко, конечно, не бог весть что. На кровати — голый матрас, единственные простыни пошли на саван Роггита, ящик для дров и бочка с водой пусты — с момента кончины учителя Тобас мало занимался хозяйством. На первый взгляд ничего волшебного здесь не было. Дом как дом, нищета и скука.

Но это был его дом. Взгляд Тобаса упал на Книгу Заклинаний. До сих пор Роггит запрещал ему даже смотреть в ее сторону. Но теперь это тоже его собственность. Как, кстати, и запрятанная где-то в очаге жалкая горсточка полудрагоценных камней. Старик вечно трясся над ними, когда по той или иной причине камни извлекались из тайника.

Тобас подошел к подставке и внимательно осмотрел Книгу. Старинный фолиант, покрытый тонкими оловянными пластинками тусклого темно-серого цвета. Верхнюю украшали черные руны. Какая-то абракадабра, подумал Тобас. Он знал, что большинство страниц внутри фолианта пусты, но Роггит как-то упомянул, что в Книге записано более тридцати различных заклинаний, и некоторые ученик чародея краем глаза даже видел. Тобас ничуть не сомневался: в этой Книге — ключ к его будущему.

Помня строжайший запрет старого чародея, Тобас немного поколебался, но, пересилив себя, протянул руку к резной металлической обложке. «Я имею на это полное право, — уговаривал он сам себя, — я получил ее в наследство, и теперь она моя. Я хочу прочитать Книгу Заклинаний, чтобы обучиться чародейству и обеспечить себе будущее».

Тобас нежно провел пальцем по Книге, как бы желая ощутить действие ее волшебных чар. С таким же успехом он мог бы погладить обычное жестяное ведро. Тобас даже улыбнулся своей наивности — почувствовать магическую силу Книги, даже если таковая и имелась, нельзя. Наконец решившись, юноша дрожащими руками схватил Книгу и с трудом приоткрыл ее.

В то же мгновение черные руны на обложке вспыхнули ярким пламенем, а из приоткрытой Книги во все стороны брызнули маленькие огненные шары.

Пораженный, Тобас выронил Книгу и отшатнулся, с ужасом глядя на тлеющую и обугливающуюся обложку. Может быть, Роггит наложил какое-то защитное заклятие, чтобы отпугнуть случайных воров? Он почувствовал запах дыма и понял, что горящие руны и огненные шары ему не привиделись.

Тобас растерянно огляделся по сторонам: на утоптанном полу догорало несколько искрящихся шаров.

Откуда же тогда пахнет дымом? Услышав легкий треск наверху, он поднял голову. Прямо возле несущей балки вовсю полыхала сухая солома.

В панике Тобас закрутил головой, пытаясь найти хоть что-нибудь, чем можно было бы загасить огонь. Вода кончилась. Пока он сбегает до колодца или хотя бы до болота, половина крыши сгорит. Тобас схватил старый плащ Роггита, но дотянуться до балки не смог.

Он вскарабкался на стол, обмотав плащом руку. Рассохшееся дерево не выдержало, и ученик чародея кувырком полетел на пол. Мягко перекатившись, Тобас поднялся на колени, озираясь по сторонам.

Ничего подходящего. Стулья слишком низкие.

Что же делать? Дом — единственное, что у него осталось. Ведь он чародей... более или менее... Глядя на разгорающийся огонь, Тобас чувствовал себя совершенно беспомощным. Пламя уже лизало балку.

Вид полыхающей крыши привел Тобаса в отчаяние, но тут ему в голову пришла идея. Ведь он знает заклинание, одно-единственное заклинание, и это заклинание огня. А разве пословицы не говорят, что огонь пламя гасит?

Он быстро выхватил кинжал, извлек из мешочка серу и сотворил заклинание. Огненный смерч закружился у него над головой. Горящий тростник разметало.

Несущая балка обрушилась, задев Тобаса по голове. От страшного удара юный чародей потерял сознание.

Когда он очнулся, стены уже полыхали. Горящие головешки и солома сыпались со всех сторон. Тотчас позабыв о наследстве и вообще обо всем на свете, кроме собственного спасения, Тобас, во всю глотку призывая на помощь, кинулся вон из дома.

Глава 2

Тобас с горечью наблюдал, как огонь пожирает хижину вместе со всем содержимым. Он ничего не мог поделать и беспомощно сидел, глядя в бушующее пламя.

Юноша понимал, что его обучению пришел конец — любому обучению. Кроме одежды, которая сейчас на нем, и нескольких ценных вещей за поясом, у Тобаса ничего не осталось, все превратилось в прах и пепел.

Роггитова Книга Заклинаний тоже сгорела. Так что чародеем ему не быть. Ни один уважающий себя чародей не возьмет в ученики семнадцатилетнего лба, да еще ничего не смыслящего в чародействе. Конечно, кое-какие основные таинства он постиг — например, суть атамэ, который каждый чародей должен сделать своими руками и в котором содержится частичка души владельца. Но кроме этого, он освоил лишь одно заклинание. А что можно сделать с одним-единственным заклинанием?

Найти какую-нибудь работу в Тельвене или ближайших окрестностях невозможно. На выгодную женитьбу рассчитывать не приходится. Никаких заслуг у него ни перед кем нет, и близких родственников, которые могли у бы устроить ему помолвку, тоже. А уж о браке по любви и говорить не приходится. Тобас был абсолютно уверен, что никто не захочет иметь с ним дела. Особенно после сегодняшних событий. Побоятся, что его злосчастье окажется заразным.

Юноша тяжело вздохнул. Он не всегда был невезучим. По крайней мере так ему казалось прежде. Но теперь, вспоминая свою жизнь, Тобас сильно засомневался. Конечно, то, что его мать умерла при родах, — плохой признак. Вряд ли такое начало жизни можно назвать удачным для младенца, но потом до пятнадцати лет все шло более-менее гладко. Он счастливо жил в семье двоюродной сестры отца Индамары, которая вместе со своим мужем вырастила его, и вполне ладил с троюродными братьями и сестрами. Никаких особенных проблем у него не возникало, кроме обычных детских неприятностей — несколько раз падал с деревьев и однажды чуть не утонул в пруду. Ничего особенного. В восьмилетнем возрасте его миновала эпидемия, от которой умерли несколько человек по соседству, а оспа не оставила на его лице никаких следов. Он гонял по полям с другими детьми, радовался отцу, когда тот возвращался из плавания. Короче, жил нормальной счастливой жизнью сына удачливого пирата.

То есть капера. Отец был капером и защищал Свободные Земли Побережья от этшарской тирании. Именно так говорили об отце все соседи.

Тобас никогда не мог понять, каким образом захват торговых судов может удержать властителей Гегемонии Этшара от повторного завоевания Свободных Земель, но все кругом говорили, что это именно так.

Сам же отец никогда не выбирал слова и никогда ни перед кем не оправдывался. К великому огорчению соседей, он упрямо называл себя Дабран-Пират и не скрывал, что занимается своим делом исключительно ради денег.

С деньгами Дабран всегда обращался крайне бережно, и именно поэтому его сын оказался нищим. Все капиталы старый пират хранил на борту своего корабля, именуемого «Возмездие». Там они и остались, когда Дабран, напав по ошибке не на то судно, отправился на дно Южного моря вместе с «Возмездием» и всей его командой.

Это происшествие, после которого и начались неприятности Тобаса, было просто несчастным случаем. Ну кто мог предположить, что на борту обычной торговой посудины окажется демонолог, способный вызвать монстра из морских глубин? Описания свидетелей происшедшего не имели между собой ничего общего, за исключением одного — тварь, утащившая корабль Дабрана в пучину, была огромной, черной и с щупальцами.

Тобас утешал себя тем, что могло быть и хуже. Если бы он принял предложение Дабрана стать на «Возмездии» юнгой, то сейчас вместе со всей командой кормил бы рыб на дне океана. Его спасли собственная лень и нежелание заниматься пиратством.

Тобас вспомнил тот ужасный день, когда до них дошла новость о смерти отца. С утра ничто не предвещало беды. Стоял прекрасный весенний день. Кругом расстилались зеленые поля, по ясному голубому небу весело бежали пушистые облака. Он лежал на холме за домом, когда примчалась троюродная сестра Перетта. Она была очень серьезна, и ее непричесанные волосы рассыпались по плечам. Тобас сразу понял, что что-то случилось: Перетта никогда не бывала серьезной, а уж причесаться ей могло помешать только стихийное бедствие.

Не тратя попусту слов, она произнесла:

— Из Шана плохие новости. Твой отец умер. Какая-то тварь потопила его корабль. Из имущества ничего не осталось, все поглотило море.

Он ничего не ответил ей, вспоминал Тобас, просто смотрел. Слова не доходили до него, все казалось нереальным. И только когда родители Перетты собрали его жалкие пожитки и велели убраться из дома до захода солнца, до него окончательно дошло, что отец мертв и прежней жизни пришел конец. Никто не смел перечить Дабрану, пока он был жив, но теперь, когда ждать денег от него больше не приходилось, родственники поспешили отделаться от его ленивого, бесполезного сынка. Родственные связи мало чего стоят в отличие от серебряных монет.

Для Тобаса наступили тяжелые времена. Очень тяжелые. Он спал на порогах домов и голодал. Друзья отвернулись от него. Ему крупно повезло, когда он сумел уговорить старого Роггита взять его в ученики.

Правда, теперь, глядя, как горит его второе наследство, Тобас подумал, что с ученичеством ему тоже не очень-то повезло. Он стал еще старше, и возможностей у него соответственно еще меньше. Раздался глухой взрыв, и Тобас почуял странный запах. Должно быть, огонь добрался до каких-нибудь горючих веществ.

Тобас нахмурился. Хотя на фоне разразившейся катастрофы это было сущей ерундой, его неприятно поразила мысль, что теперь он уже никогда не узнает о предназначении всех этих таинственных субстанций.

Услышав шум, он обернулся и увидел подоспевшую наконец из деревни пожарную команду. Тобас узнал старого Клувима, который со своими двумя женами служил основным объектом скабрезных шуток в Тельвене; Фарана, единственного деревенского кузнеца и специалиста по разного рода пожарам; Венгара и Зарека — товарищей детских игр, отвернувшихся от него после смерти отца. Тобас вздохнул. Слишком поздно. Наружные стены уже были охвачены огнем.

Поначалу, выскочив из дома, Тобас быстро пришел в себя и бросился за соседом, которого дослал в деревню за помощью, а сам, вернувшись к дому, некоторое время боролся с искушением героически броситься в пылающий ад. Но здравый смысл в нем все-таки возобладал. В конце концов, сказал он себе, что, собственно, там спасать? Книга Заклинаний сгорела, а единственные предметы, которым Тобас знал применение, находились при нем: атамэ за поясом, мешочек с серой в кармане. Полудрагоценные камни Роггита стоили того, чтобы за ними слазить, но старик слишком хорошо их спрятал.

Только сейчас, когда стало уже слишком поздно, Тобас сообразил, что смена одежды и пара сапог ему бы не помешали. Да и бадья с водой пригодилась бы в борьбе с огнем.

Едва появившись, тельвенцы деловито приступили к тушению пожара, набирая воду в болоте и выплескивая ее в огонь. Впрочем, толку от этого не было никакого. Внутри хижины пламя уже пожирало магические порошки старого Роггита, которые, сгорая один за другим, наполняли воздух необычными запахами и ароматами.

На ученика чародея никто не обращал внимания. Тобас не был таким уж толстокожим, чтобы не понять значения происходящего. Пора сделать то, чему он всячески сопротивлялся в последние годы, — покинуть Тельвен и уйти в большой мир на поиски счастья.

Молодого человека передернуло. Ужасная перспектива! Ему так не хотелось покидать родные места! Он был счастлив среди людей, с которыми прожил всю жизнь, и не испытывал тяги к переменам. У него не было работы. Не было любимой девушки. Не было и близких друзей. Но тем не менее Тельвен оставался его домом.

Ну кто мог предположить, что старик наложил на эту штуковину такое мощное защитное заклятие? Юноша никогда прежде не видел, чтобы Роггит, перед тем как воспользоваться Книгой Заклинаний, произносил какие-либо контрзаклятия или делал пассы. Он просто брал ее и открывал, как любую другую книгу. Тобас попытался сделать то же самое.

И вот пожалуйста! Огонь пожирает последнее связующее звено между ним и деревней.

Передняя стена заскрипела, наклонилась и рухнула с громким треском. Тобас развернулся и пошел прочь. Какой смысл сопротивляться неизбежному? Он уходил во мрак, прочь от жара и огня, уходил со слезами на глазах. «Это от дыма», — твердо сказал себе Тобас и больше не оглядывался.

Глава 3

Когда Тобас проснулся, солнце уже довольно высоко поднялось над горизонтом. В первый момент он никак не мог сообразить, почему лежит на земле среди высокой травы, а не на своем тюфяке в хижине Роггита. Но в памяти тут же всплыли события предыдущего дня.

Выйдя из болота, он бесцельно брел куда-то в ночи, пока не рухнул от усталости на землю и не уснул, как теперь оказалось, посреди чистого поля. От ночевки на голой земле у него ломило все тело. И, он по-прежнему не имел ни малейшего представления, куда идти.

Тобас сел, протер глаза и попытался собраться с мыслями. Куда же ему все-таки податься? Делать он толком ничего не умеет, силой и ловкостью не отличается. Красотой не блещет. Худощавый, чуть выше среднего роста, обычные темные волосы и глаза. Да уж, усмехнулся Тобас, карьеры на такой выдающейся внешности не сделать. С образованием у него тоже туго. Нет, конечно, читать, писать и считать он умел, знал достаточно много об истории Свободных Земель и имел представление о религии. Но никаких специальных знаний у него не было. Всю свою жизнь он безвылазно просидел в Тельвене, если не считать одного коротенького путешествия, когда отец чуть ли не силой взял его с собой. Они тогда из Шана-на-Море проплыли несколько лиг вдоль побережья и обратно. Географию он знал, как и все мальчишки Свободных Земель, но не более того. На западе и юге — океан, на востоке и севере — Гегемония Этшара. За Гегемонией, далеко-далеко на юго-востоке, полумифические Малые Королевства, некогда составлявшие Древний Этшар, на севере, где конец мира скован вечными льдами, живут варварские племена. Тобасу приходилось слышать о горах и лесах, но он понятия не имел, где они могут находиться. Все, что он когда-либо видел, — это зеленые холмы, галечные пляжи и деревни Свободных Земель. Да еще огромный пустынный океан.

Шан-на-Море, единственный город, в котором Тобасу пришлось побывать, находился меньше чем в одном дне пути на юго-востоке. Но что он будет там делать? Десятки людей в Шане знали, что он — сын Дабрана, и наверняка расскажут всем о преследующем его злосчастье. Или еще хуже — постараются взыскать с него отцовские долги, мнимые и настоящие. Они все о нем знают, им известно, что у него ничего нет и что он ничего не умеет. И теперь-то уж ему действительно нечего рассчитывать на то, чтобы обдурить кого-нибудь и попасть в ученики. Даже бедный старый, полуслепой, слегка впавший в маразм Роггит не очень-то ему поверил. В море он тоже вряд ли сможет выйти. Ему доводилось слышать, что у этшарцев можно начать корабельную службу, и в шестнадцать, но капитаны Свободных Земель предпочитали брать юнгами юнцов лет двенадцати-тринадцати.

Совершенно очевидно, что нужно идти туда, где его никто не знает.

Значит, остается Гегемония Этшара — единственное государство, граничащее со Свободными Землями.

Но как туда попасть? До границы идти и идти. Ему придется либо просить подаяние, либо голодать. И — ради чего? Чтобы оказаться на вражеской территории! В дикой местности! Тобас мало знал об Этшаре, но был совершенно уверен, что ничего хорошего на границе со Свободными Землями быть не может.

К югу отсюда, примерно в лиге, простирается океан. Каждый направлявшийся в Этшар корабль вынужден проходить именно тут. Дань, взимаемая каперами с торговцев, имела огромное значение для всех Свободных Земель — иначе край был бы обречен на голодное существование. Но добровольно ни одно этшарское судно в Шан не заходило, поэтому сесть там на корабль до Этшара не удастся. А что, если перехватить судно в море? Но для этого понадобится лодка — не добираться же до корабля вплавь.

«Могу ли я построить лодку?» — спросил себя Тобас. Вопрос был глуп, а ответ — известен. Тобас вспомнил, что даже не знает, как держать топор.

Значит, решил он, остается как-нибудь заполучить готовую лодку.

Такой план представлялся ему достаточно простым. Тобас поднялся на ноги и решительно двинулся на юг. Ему казалось, что он уже чувствует соленый запах океана в легком ветерке, колышащем траву.

Солнце уже стояло в зените, когда Тобас, преодолев последний подъем — полосу дюн, — спустился к воде. Сидя дома и предаваясь мечтам о наследстве, он даже не представлял, что такое лига. Подумаешь, какие-то три мили! Каких-то жалких шесть тысяч ярдов! Но прогулка под палящим солнцем, на голодный желудок, в плетеных сандалиях вместо сапог оказалась для юноши серьезным испытанием. Он тяжело опустился на гальку и уставился в бескрайние морские просторы, щурясь от солнечных бликов, отражавшихся в волнах. В пустом животе урчало. Ветерок стих, и влажный горячий воздух обжигал кожу.

Тобас отдышался, глаза постепенно привыкли к яркому свету, и он внимательно огляделся по сторонам. Никаких признаков лодки. Юноша тяжело вздохнул. Придется идти дальше. Правда, непонятно, в какую сторону. Если идти по берегу, то рано или поздно он все равно придет в Этшар. Однако, судя по всему, западная граница дальше, а на пути лежит Шан. К тому же он слышал, что самые богатые этшарские города на востоке.

Значит, ему — на восток. Тобас решительно зашагал вперед, но, пройдя меньше мили, внезапно остановился и оглянулся назад.

Песчаный берег с одиноко тянущейся цепочкой его следов был таким знакомым и родным, что у юноши защемило в груди. «Никаких прощальных взглядов, — приказал он себе. — Только вперед!» Даже если придется пройти пешком весь путь до Этшара, он пройдет! Но скорее всего — если раньше не умрет от голода — он найдет лодку. Тобас посмотрел на море.

На горизонте виднелся парус. Судно явно шло на восток. Наверное, это этшарский торговец, благополучно миновавший Шан и каперов. Если он сможет на него попасть, то сильно сократит путь. Тобас уже занес ногу для следующего шага, как вдруг споткнулся и чуть не упал. Вот это да! Буквально в сотне ярдов, за дюной, лежала вытащенная на песок лодка.

Чудесная маленькая лодочка без паруса. Либо весельная, либо волшебная. И ни одного человека вокруг. Над головой юноши громко закричала чайка. Он быстро втянул голову в плечи, воровато озираясь по сторонам... Нет. Никого не видно.

Интересно... Кто же это бросил здесь без присмотра лодку? Дома поблизости никакого нет. Тогда, наверное, это старый остов?

А может быть, лодку доставили сюда волшебством и она защищена? Тогда владелец может спокойно оставить ее где угодно, нисколько не опасаясь, что ее украдут.

Но почему же ее перенесли именно сюда? Тобас решительно не понимал, что может понадобиться кому бы то ни было на этом клочке песка.

Нет, наверное, это все-таки остов или смытая во время шторма корабельная шлюпка, выброшенная сюда прибоем.

В любом случае стоило посмотреть поближе. Тобас неуклюже затрусил вперед — стоптанные сандалии так и норовили увязнуть в песке и остаться там навсегда.

С каждым шагом настроение его улучшалось — фортуна явно повернулась к нему лицом. На берегу лежало крошечное суденышко. Целехонькое! На таком вполне можно выйти в море и попытаться перехватить торговца, которого он углядел на горизонте. Лодочка даже была частично оснащена: под банкой лежала пара весел, а к корме привязан парусиновый мешок. Владельца лодки по-прежнему нигде не было видно. Конечно, если существует магическая зашита, лодкой воспользоваться не удастся. Ну в таком случае можно попробовать козырнуть статусом чародея, чтобы избежать неприятностей. Если, конечно, владелец именно чародей, а не, допустим, колдунья, жрец или демонолог. И не один из этих новоявленных ворлоков.

И тут у него екнуло сердце. Владелец, нет — владельцы вовсе не исчезли бесследно, оставив ему в подарок лодку. Цепочка следов вела вдоль берега за ближайшую дюну.

Следы причем были какие-то странные. Тобас озадаченно разглядывал ямки в песке.

Один след — большой и глубокий, второй — меньше и мельче. Очень близко друг к другу. Не один поверх другого, как бывает, когда идут след в след, а рядышком и совершенно параллельно. Цепочка следов выписывала какой-то странный зигзаг и в двух местах прерывалась небольшими утоптанными площадками.

Тобас недоуменно поморгал. Но тут его осенило. Он понял, зачем эти двое приплыли средь белого дня на безлюдную песчаную косу, расположенную вдали от людских селений, и почему ушли за дюну, оставив лодку без присмотра. Влюбленные часто делают глупости. Именно по этой общеизвестной причине многие стараются избегать любовных романов и спокойно женятся по расчету. Эта парочка шла, тесно обнявшись, поэтому и следы так близко друг к другу. А утоптано там, где они целовались, предвкушая дальнейшее, то, что сейчас происходит где-то за дюнами, под шум прибоя. Тобас почесал в затылке. И чем им для этого не понравилась лодка?

Но вернуться эти двое могут в любой момент. Заторопившись, Тобас поволок суденышко в воду. Киль царапнул по песку, затем свободно заколыхался на волнах. Тобас тащил лодку вперед, пока не оказался по колено в воде, затем схватился за планшир и выровнял ее.

Когда он уже перелезал через борт, из-за дюны, к которой вели следы, показалась темноволосая голова с физиономией, заросшей бородой.

— Эй! — крикнул мужчина, явно озадаченный увиденным. Рядом с ним возникла женская головка. Тобас проигнорировал обоих и деловито достал весла из-под банки. — Эй, это наша лодка! — Мужчина уже спускался с дюны, придерживая у пояса обсыпанные песком штаны. Тобас вставил весла в уключины и развернул лодку носом к морю, стараясь не думать о том, что случится, если он зацепит лопастью камни на дне. С каждым гребком он все дальше уходил от берега.

— Вернись! — кричала женщина, бегая у самой кромки воды. — Отдай нашу лодку!

Она была очень молоденькая, может быть, даже моложе самого Тобаса. И очень хорошенькая, несмотря на взъерошенные каштановые волосы и обсыпанную песком измятую одежду.

— Мне очень жаль. — крикнул Тобас, — но у меня срочное дело! Если получится, я вам ее верну!

Ему стало вдруг очень стыдно. Вообще-то подшучивать над влюбленными было в Тельвене старой доброй традицией, но кража лодки явно переходила все границы дозволенного.

— Послушайте, если вы пройдете примерно милю на запад, а потом еще лигу на север, то выйдете в деревню Тельвен. Там вам помогут! Скажите им... — Тут Тобас заколебался, стоит ли называть свое имя, затем пожал плечами и продолжил:

— Скажите, что вас послал Тобас, ученик чародея!

— Но... Наша лодка! — крикнула женщина, стоя по щиколотку в воде. Мужчина молча стоял рядом, уперев руки в бока и глядя на удалявшегося Тобаса.

— Мне очень жаль, — повторил Тобас, — но мне она нужна больше, чем вам!

Сказав это, он полностью сосредоточился на гребле. Ему еще предстояло перехватить корабль.

Глава 4

Слабенький северо-восточный ветерок подгонял легкое суденышко, и Тобас довольно быстро оказался в открытом море. Справа по борту у самого горизонта маячил парус. Корабль по-прежнему шел вдоль берега.

Юноша поглядел на быстро удаляющиеся зеленые холмы, и ему стало страшно. Если переменится ветер, у него не останется ни малейшего шанса догнать корабль. А полностью терять из вида землю Тобасу не хотелось. Конечно, он умел определять, где восток, где запад, двигаться по солнцу и твердо знал, что земля лежит на севере. Но небо могли затянуть тучи, а морские течения — утащить суденышко в бескрайний океан, простиравшийся от южного края мира до северного. Тобас прикинул расстояние до паруса, решил, что тот, пожалуй, приблизился, и бросил весла. Можно и подождать. Зачем перенапрягаться и уходить от берега дальше, чем это необходимо?