Когда Зоат отделил голову Биффа от туловища, Лекс, к своему ужасу увидел, что Бифф Тандриш ещё жив. От удивления его глаза вылезли из орбит и таращились из-за открытого забрала. Шок ещё не достиг его сознания и не выключил его.

Видеть живую голову оторванной… и эта голова несколько жутких мгновений осознавала, что лишилась своего тела…

У Лекса в голове помутилось. За этим скрывался какой-то демонический трюк, вроде тех, которые демонстрировал одержимый лорд Саграмосо. Этот инопланетянин хвастался, что они способны видоизменять тела. Он болтал что-то о Тзинче, Господе Изменения. Тзинч запрещённый, Тзинч вымаранный…

Да, нет… Никакого демонического трюка. Просто нечеловеческая сила.

Голову со шлемом Зоат швырнул прямо в Лекса. Тому, чтобы включить силовые перчатки и поймать голову, пришлось выпустить из рук молниемет.

– Нет! – взвыл Ери, – то ли не веря в смерть Тандриша, то ли недоумевая глупости Лекса, выпустившего оружие. Кто знает?

Лекс поймал заключённую в шлем голову, она была похожа на туловище чудовищного краба с металлическим панцирем. Вытатуированный паук придавал лицу подонщика хитрое выражение. В вытаращенных, налитых кровью глазах всё ещё теплилась жизнь, с каждой секундой все глубже проваливаясь в объятия паука, уменьшаясь, сжимаясь, исчезая в страшном бездонном колодце тьмы.

Увидев это лицо так близко, Лекс оскалился. Он ощерил зубы, разъярённый внезапностью постигшей его несчастной судьбы.

И ещё он улыбнулся как безумный. Потому что губы Биффа как будто силились выдохнуть последнее слово… то ли проклятие, то ли посмертное желание…

Лекс приблизил голову к лицу Биффа. Их шлемы с неприятным стуком соприкоснулись. И было непонятно, что он сделал: то ли укусил, то ли поцеловал синюшные губы почти мёртвой головы. Он и сам не знал этого толком, хотя ощутил привкус крови. В тот момент Лекс не понимал, что делает. Он помазал губы Биффа собственной слюной, как другой мог бы облобызать бомбу, перед тем как метнуть её по назначению…

Краем глаза Лекс увидел, как Зоат набросился на брата Курца. Несмотря на то, что тот был в бронированном скафандре, кентавр буквально рвал его на части. И, раздирая его, прикрывался телом как массивным щитом.

Лекс, не долго думая, запустил голову в Зоата.

И не промахнулся.

Заключённая в шлем голова Биффа ударила Зоата со всей силой, вложенной Лексом в этот бросок; подкреплённый ещё помощью силовой перчатки. Отскочив от черепа кентавра, голова врезалась в стену, и блестящие желеобразные щупальца тотчас приняли её в свои объятия.

К этому времени жизнь наверняка уже оставила Биффа. Но даже в этот страшный момент Тандриш оправдал своё имя, нанеся завершающий удар. Его мозг, его черепная коробка вернули себе их прежнее, ясное, как день, назначение – орудия для нанесения стремительных ударов… В заключительном акте драмы ему выпала честь уже после смерти ещё раз послужить Рогалу Дорну.

Зоат, несмотря на безрассудную ярость, управлявшую им, покачнулся, выпустил из рук несчастного Курца и, бросившись на ослабленного токсинами Вонретера, принялся избивать его.

– Стреляйте! Стреляйте! – закричал Юрон.

Прогремели выстрелы.

С грохотом разорвались снаряды.

Зоат упал поверженный.

Лейтенант потерял руку. Он упал как подкошенный, совсем как тело Биффа незадолго до этого.

Тут же лежал умирающий брат Курц.

Ери подскочил к Лексу и с укоризной – во всяком случае так тому показалось – уставился на него.

– Эта голова не ушибла тебя? – спросил он. В голосе его, кроме обвинения, прозвучала ещё и искренняя озабоченность.

– Ушибла меня… – эхом отозвался Лекс, едва понимая вопрос Ери. Шок, который он испытал, возможно, даже превосходил тот, что ощутил сам Бифф в свой последний час. В лицо Лексу дохнула смерть бывшего подонщика, его «брата».

– Ушибла меня?..

Да, у него была ушиблена душа. Внутри себя он ощущал такую безысходную пустоту, которую мог испытать разве что сам Бифф, когда обнаружил, что внезапно лишился тела. Лекс чувствовал потустороннее присутствие, ему казалось, что возле него парил призрак. Растворяясь и уменьшаясь в размерах, он вскоре превратился в уходящее эхо далёкого крика.

– Вот так, – твёрдо сказал сержант и в знак подтверждения своей мысли пнул истерзанное тело Зоата. – Наверное, он и в самом деле попал в безысходную ситуацию. Ему во что бы то ни стало нужно было остановить нас. Тандриш доказал свою правоту, хотя это и стоило ему жизни. Спас нас от совершения роковой ошибки. Спас нас от смерти. Да пребудет с ним Дорн вовеки. – Произнося это, он случайно уронил взгляд на Лекса. Ери нахмурился.

– Спас тебя? Спас для чего? – зашипел на Лекса рассерженный Ери. – Скорее, обрёк тебя на куда более страшную смерть.

Эта перспектива, казалось, завораживала Лекса. Презренный бывший подонщик «переплюнул» своих двух братьев, поднявшись над ними в смерти. Следовало немедленно восстановить правильную иерархию.

Как же? Бифф даже разоружил Лекса… в определённом смысле. Как предусмотрительно с его стороны было поймать голову брата. Мудрый Зоат.

Лекс быстро поднял оружие.

– Если ты так уж озабочен, то мог бы, по крайней мере, подать мне хотя бы это, – сердито бросил он Ери. – Сэр, – обратился он к сержанту, – должно быть, мы совсем рядом с главным органом. И его никто не охраняет.

– Сначала мне нужно доложить об этом «посланнике» и о том, что он говорил.

Включив связь с командованием, сержант опустил забрало. Он не хотел, чтобы его солдаты ещё раз услышали упоминание о Силах Хаоса, которые оказались всего лишь хитроумной уловкой Зоата.

Лекс, рассерженный минутной задержкой, мерил помещение шагами.

Юрон снова поднял забрало. Лицо его было мрачным.

– Мы должны вывести главный орган из строя. Библиар Гренцштейн мёртв. Так что, в путь, парни.

По клоачному коридору направились они к пульсирующей двери. Пурпурные мышцы её были судорожно сжаты. Не желая впускать пришельцев, она была готова сопротивляться до конца.

В вязкой синей жиже валялись тела нескольких мёртвых десантников и убитых тиранидов. Трупы людей и инопланетян уничтожали мусорщики, существа, питающиеся падалью. Они представляли собой кожистые мешки с огромными, острыми как бритва, челюстями, и передвигались с помощью дюжины проворных ног. Кроме них, тут же извивались трубчатые змеи-отсосы и сновали колченогие транспортёры с перепончатыми крыльями.

Мешки прокусывали кожу тиранидов и расчленяли трупы инопланетян. Полученные сегменты они проглатывали целиком.

Раздувшись, они вперевалку ковыляли к разинутым губам с тонкими стенками, покрытыми сетью капилляров, которые заглатывали полные мешки. Всё это сопровождалось шипением газа, что свидетельствовало о наличии за этими отверстиями пневматического канала. К Кулакам в комбинезоны заползали змеи, чтобы убрать попавшие туда остатки мяса и костей. Хлопая крыльями, летали транспортёры, перетаскивая в когтях куски плоти.

Одна змея, подпрыгнув, вцепилась в ствол молниемета скаута Дитриха. Он попытался стряхнуть её, но она держалась мёртвой хваткой и не отпускала, а только плевалась едкой дымящейся слюной, забрызгав перчатку скаута.

Тогда сержант Юрон рассёк её энергетическим мечом, ему пришлось ударить рептилию второй раз, но челюсти она так и не разжала. Едкая жидкость на глазах разъедала ствол, он стремительно терял привычные очертания.

– Брось оружие, Дитрих!

Но было уже поздно. Перчатка скаута тоже расползалась.

Десантники передвигались бегом. Под ногами суетились проворные мешки и змеи. Иногда кто-нибудь наступал на ка'кое-нибудь существо или сбивал летающие транспортёры. Наконец они оказались перед упрямой дверью, не желавшей отворяться. Юрон, применив лазер, бесцеремонно распахнул её. Бифф мёртв. Бифф мёртв. Разум Лекса начал постигать кровавую реальность случившегося. Кончина подонщика вызывала у него припадок буйной радости. Подумать только – оторвали голову! Эту примитивную, варварскую и такую самонадеянную голову… Вечно что-то соображавшую… С этой жутко безобразной татуировкой… Негодование вызывало ещё и то, что его так вознесли, сделав из подонщика Боевого Брата. Но это событие также вызывало дикую, непереносимую боль, щемило душу. Острое переживание ампутации… Чувство пустоты внутри… потеря паразита, присутствие которого в конце концов, как это ни странно, оказалось ценным и необходимым. Бифф всегда был своего рода противовесом благочестивой жизни Лекса. Значимым было уже само его противостояние.

Да, проклятие, значимым!

За клочьями разрезанной умирающей двери их взорам предстало лоснящееся глянцем голубое помещение.

На полу распласталась гигантская зелёная… железа? Словом, какой-то важный орган тела корабля…

Бесформенная гора плоти. С обеих сторон, присосавшись к полу, её удерживали огромные, вывернутые наружу , присоски. Пол состоял из множества копошащихся трубок, похожих на личинки. По их периметру шли более толстые трубки, которые, в свою очередь, присоединялись к узелковым наростам пульсирующей железистой массы. Красно-пунцовые образования на органе выделяли гормоны. В воздухе стоял густой запах мускуса и сероводорода, тухлых яиц и парфюмерии.

По зелёной органической ткани десантники открыли огонь из молниеметов, орган съёжился и запузырился гнойной сукровицей. Из образовавшихся в его поверхности прорех показались пучки извивающихся щупалец. Были оторваны нервные окончания, спрятанные в глубине пола,

И Лекс почувствовал боль ампутации, словно рвались связи между его частями тела, рвались безнадёжно и бесповоротно. В этот момент ему показалось, что до сих пор Бифф был соединён с ним, слившись плотью и душой, а теперь его снова отрывали от него, и делали это с ещё большей жестокостью… чтобы навсегда бросить в непроглядную тьму безумия.

Ери прижался к Лексу.

– Мы теряем связь друг с другом, Лекс… Это не должно случиться! Не должно!

Значит, эту боль утраты… эту ампутацию, эту потерю части самого себя, испытал и Ери.

– Я чувствую, что Биффа больше нет! А ты ощущаешь это, Лекс? И это повторится, если ты умрёшь. Такое одиночество. Ты не должен умирать! Нет, только не здесь, где смерть так ужасна… Ты должен выжить. Выбирайся отсюда. Я вызываю тебя на дуэль, Лександро Д'Аркебуз. Вы все слышите это? – выкрикнул он своим товарищам. – Я вызываю Д'Аркебуза на дуэльную арену, потому что… потому что…

Какую причину мог бы он назвать? Какое официальное оскорбление? Потому что из-за ниго умер Тандриш, потому что он сам поверил в ложь Зоата! Зоат лгал, и Бифф умер, чтобы доказать его ложь!

Лекс, чтобы скрыть внутреннюю боль, рассмеялся Ери в лицо:

– Ты бредишь, брат.

– Брат… Да, Бифф был твоим тайным братом – и моим! Теперь, когда его больше нет, мы стали ближе, не так ли, Лекси? Мы, двое. И я увижу тебя проклятым, — в сердцах воскликнул он. – Будьте свидетелями моего вызова.

Но времени на засвидетельствование вызова не было…

Пока повреждённая, сочащаяся гноем зелёная ткань оседала, из пола с громким треском разрываемой материи вылезла киста. Органический вулкан взорвался, разомкнув губы.

Несомненно, его появление было вызвано умирающим органом…

Из его недр с шипением вышли инопланетные воины, вооружённые плюющимися едкой слюной ружьями и стремительными костяными мечами.

Пять… шесть гигантских тиранидов

На мгновение они замерли; послышался вибрирующий звук хрумкающих челюстей спрятанных в стволах созданий, раскусывавших хитиновые панцири ядовитых живых патронов.

Но костяные мечи не окружала сияющая аура, как в пошлый раз… Двое тиранидов с рёвом сошлись в поединке друг с другом. Инопланетяне словно утратили координацию действий и направленность. Казалось, они пребывают в состоянии шока, смятения, недоумения и полной неопределённости. Теперь, когда зелёный бесформенный орган умирал, эти безжалостные могущественные драконы стали уязвимыми…

Лекс напрягся.

Интересно, что подумал в этот момент Ери?

Что Лекс сейчас бросится в их гущу, размахивая молниеметом? Что Лекс воспользуется великим шансом и предоставившейся честью и перебьёт жутких драконообразных, действуя дерзко и без посторонней помощи?

Что Лекс собирается погубить себя, защищая братьев, чтобы снискать больше уважения, чем подонщик Тандриш?

Что Лекс в прямом смысле слова собирается потерять голову?

Лекс не должен бросаться вперёд, необдуманно подвергаясь смертельной опасности, не должен исчезнуть в пустоте или в объятиях Дорна, как это случилось с Биффом…

Прежде чем остальные братья успели открыть огонь, Ери предупредил фатальный шаг Лекса.

Отрывисто извинившись, Ери выхватил у Юрона его энергетический меч.

– Посторонитесь, сэр! – воскликнул он. – Сообщите о Зоате! Я задержу чудовищ!

Поливая тиранидов из молниемета и размахивая гудящим мечом, Ери прыгнул в гущу врагов. Теперь братья не могли открыть огонь, так как существовал риск убить и его.

Какое-то время Юрон стоял, как громом поражённый.

Ери выхватил меч у своего командира, да ещё в боевых условиях. Ереми Веленс заслуживает… позорного наказания в болевой перчатке, или казни… если останется в живых.

Лучше пусть умрёт с честью…

Несмотря на отсутствие скоординированности действий, шесть гигантских тиранидов запросто могли выполнить этот приговор. Тот, кто помогал Юрону в захвате Титана, заслуживал не меньшего – так по всей видимости подумал сержант, когда решил поддержать его.

– Сделай их, Веленс! – закричал он, когда увидел, как Ери всадил первый заряд в горло своей первой жертвы, одновременно отбив мечом атаку второго противника. – Ребята, всем отойти, возвращаемся в торпеду!

Из наконечника ядовитой плевательницы вырвался сверкающий кислотный сгусток и угодил в нагрудный панцирь Ери.

На его шлем опустился костяной меч, его зубчатый край разошёлся.

К нему потянулись лопатовидные когти.

– Отходи, Д'Аркебуз! – проревел он. – Отходи !

Преждевременно! Как преждевременно! Заключительный акт их пребывания на этом корабле должен был увенчаться славной смертью самого Лекса.

Его славой… его смертью. Его смертью, его славой…

Отступлением Юрон спасал Ери от бесчестия за совершенный необдуманный поступок… остановивший Лекса от осуществления аналогичного импульсивного действия…

Вот почему Ери выхватил у сержанта меч. Чтобы заставить Юрона отдать приказ к отступлению.

Лекса так и подмывало ослушаться приказа; встать рядом с Ери. Плечом к плечу с этим… презренным недоразумением. С этим присосавшимся подложным братом…

Не станут ли другие братья упрекать Лекса в том, что он оставил его одного? Не обставит ли наконец его Ери? Не удастся ли ему в конце концов унизить Лекса?

Остановленный молниевыми зарядами Ери, тиранид переломился, перерезанный в осиной роговой талии. Копыта могучих ног в последний раз отбили дробь. Жаловидный хвост взметнулся в оргазменной конвульсии. Верхняя часть его тела рухнула. Он издал грозный рык, и когти впились в пол.

Теперь Ери, ослеплённый, стрелял не целясь и махал мечом наобум. Когти тиранида достали его под шлемом и рвали его лицо, выцарапывали глаза. Но он продолжал отрывисто кричать.

– Уходите! Приказ командира! Возвращайтесь в торпеду!

Лекс повиновался Юрону.

Приказ, как выяснилось, был отдан весьма своевременно. Пока оставшиеся в живых братья топали по дымящимся переходам, Юрон дал им послушать выдержки из приказа главнокомандующего. Все остальные партии также покидали недра инопланетных кораблей.

Сопротивление инопланетян пошло на убыль, стало хаотичным, словно судно переживало шок. Но разум подсказывал командованию, что лучше убраться подобру-поздорову, поскольку рейд этот носил разведывательный характер. Полученную информацию следовало обработать. Захват корабля не входил в первоначальные планы. На самом деле, учитывая органическую природу корабля, эта операция не дала бы ощутимых результатов.

Покидая судно, Кулаки в эту многокамерную истекающую соком матку, плодящую чудовищ, вложили мощные заряды замедленного действия. Вскоре до них доберутся мусорщики и попытаются ликвидировать. Выпустив едкую слюну, приведут бомбу в действие.

Лександро ожидал, что из-за Ери его снова захлестнёт боль лишения, спазм пустоты.

Но на этот раз всё было по-другому. Осознание утраты выстраивалось на уже существующем фундаменте боли по поводу смерти Биффа, от которой он никак не мог избавиться.

Лекс не почувствовал, точного момента гибели второго брата. Но к нынешнему часу он точно знал, что Ереми Веленса тоже больше нет на свете.

Потерявшего сознание лейтенанта Вонретера, которого они надеялись забрать на обратном пути, десантники нашли наполовину съеденным корабельными макробами. К счастью, его грудная клетка оказалась нетронутой, и брат Малер, знакомый с искусством хирургов, извлёк из неё прогеноидные железы.

Можно было сказать, что в определённом смысле жизнь лейтенанта продолжится.

В отличие от Ереми…

В отличие от Биффа; обезглавленное тело которого стало пиршественным столом для переливающихся жучков, быстро расплодившихся внутри скафандра, лежавшего все в том же помещении, где он бросил вызов Зоату. Обдав останки огненной струёй, сержант, пропустив руку через шею, сунул снаряд в грудную клетку трупа. Кроме голых рёбер, осколков чёрного внутреннего панциря и хрупких жучков, там ничего не было.

И они отступили. Отступили.

Из девяти сотен человек, проникших в чрево корабля тиранидов, только шестьдесят один вернулся на торпеду…

… которая через анальный сфинктер вынесла их обратно в чистую звёздную пустоту космического пространства.

Из других отверстий этого огромного, выцветшего судна, похожего на наутилус, выплывали остальные торпеды. То же происходило и на других кораблях.

Тут инопланетное судно, вторжение на которое они совершили, беззвучно затряслось. Это взрывались заложенные ими снаряды.

Но его не разнесло. Несмотря на это, Имперские военные корабли начали обстрел других свёрнутых в спираль гигантских судов.

Как элегантно проплывали мимо корабли человеческого флота, выпуская в противника пульсирующие шипящие шары плазмы. То были вертикальные города с бойницами и остроконечными верхушками, призрачные в смете далёкой Лакрима Долороса, – города, расположенные на копьеобразных палубах с подвесными ворп-килями, на четыре километре выступающими вперёд. Почти такой же объём массы приходился и на нижнюю часть судна, так что казалось, что корабли, отражаясь и гладкой поверхности, плывут по ртутному озеру.

Бомбы с дистанционным управлением взрывались, приходя в соприкосновение с высоким корпусом инопланетного корабля. Взрыв разрушал его стенки, обнажая внутренние камеры.

Внутрь врывались струи ослепительно белого ионизированного газа, сжатого в силовом поле, превращая все в горящий ад, где закипала атмосфера. Сконцентрированная энергия направленного действия разносила внутренности вдребезги.

Но пришельцев насчитывались тысячи, и из зияющих ртов самых исполинских из раковин заструился поток белых корабликов-деток, каждый из которых по размеру не превышал небольшой корвет. Быстро набирая скорость, они направлялись в сторону своих обидчиков. В безвоздушном пространстве плыли они, напоминая белые зародыши окаменелостей.

Прошло немного времени, и с палубы и башен кафедральных крейсеров ударил огонь, прочертив в пустоте трассирующий след.

Некоторые из белесых зародышей занялись огнём.

Всё же им не было числа.

Часть из них попадала на палубы. Безмятежное величие городов-воинов потрясли взрывы. Они срывали с них элегантное кружево пласталя, обнажая полости, откуда взрывной волной выбрасывало обломки оружия и останки тех, кто его обслуживал…

Битва велась на пространстве, превосходящем по объёму несколько кубических мегакликов, обойдя стороной желтоватый газовый гигант с его бледнолицыми лунами.

Всё же даже в разгар ночи дикие варвары на Лакрима Долороса III, даже если бы очень захотели, и то не смогли бы заметить самые яркие пожары величайшего из побоищ. Слишком большое расстояние, оцениваемое в сотни миллионов кликов, отделяло их спокойный, поросший девственным лесом мир.