- Не кричи, - прошептал он странным гнусавым голоском. На плоском, круглом личике сияли умом огромные черные глаза. Выражение его было совершенно человеческим - беспокойство и страх. Когда карла вышел в круг света, Имми поняла, что кожа его отливает серебром. - Прошу. Мне нужна твоя помощь.
      - Кто ты?
      - Я из народа замфераев, которых люди называют подземцами или - в менее почтительном расположении духа - червяками. Что бы ты не слышала о нас, это ложь.
      - Я ничего не слышала, - отозвалась Изомира. Во рту у нее пересохло. Здешние упоминали о "червях" - прости, если тебя это слово обидит - но никто не объяснил мне, что оно значит.
      Подземец взял ее за руку. Его пальчики оказались неожиданно сильными, но сам он был слишком мал и хрупок, чтобы представлять опасность, и, подобно ребенку, вызывал сочувствие.
      - Помоги мне, - попросил он.
      - Что случилось?
      - С моим другом несчастье. Он там... -Человечек указал во тьму, куда отказывалась идти Серения. - Я не могу поднять его.
      - Погоди, я позову кого-нибудь на помощь...
      - Нет! Я не верю другим людям. Тебе - верю. У тебя лицо... доброе.
      Изомира поднялась на ноги и взяла фонарь. Она все еще колебалась.
      - Помоги мне сейчас, - сказал подземец, - и я помогу тебе потом. Ты же не хочешь оставаться здесь? Я помогу тебе бежать.
      Надежда всколыхнулась в душе.
      - Но я не одна. Мои друзья...
      - Не сейчас. Пойдем, скорей! Я покажу тебе... чудеса.
      Серебряная фигурка повела ее в глубину. Проход заканчивался тупиков всего в нескольких шагах, но подземец свернул в туннель, высеченный не человеческими руками - слишком он был мал для этого. Изомире приходилось сгибаться в три погибели, чтобы следовать за свои проводником. Туннель уходил вниз, петляя из стороны в сторону. Несмотря на холод, Изомиру бросило в жар от страха.
      - Что случилось с твоим другом? - спросила она.
      - А... Упал, - ответил подземец, помедлив. - Ты увидишь.
      Путь отнял у них всего пять минут, но Изомире казалось, что прошло куда больше времени. Ей мучительно хотелось вернуться; если она запоздает к началу работы, ее накажут. И вдруг переход вывел ее в огромную круглую пещеру. Облегченно разогнув спину, Изомира подняла фонарь -и ахнула в изумлении.
      Куда ни падал ее взгляд, сверкали огромные аметисты. Девушка словно бы попала в сердцевину жеоды. Острые грани кристаллов ранили ее ноги, аметисты закрывали стены и гроздьями свисали с потолка, и стоило качнуться фонарю, как по пещере побежали отблески тысячи оттенков лилового и пурпурного.
      - Это прекрасно!
      - Нет в мире ничего прекрасней, - согласился подземец. Когда он вышел вперед, Имми обратила внимание, что черная грива покрывает его плечи и спускается вдоль хребта.
      Девушка обвела взглядом пещеру в поисках раненого, но ничего не нашла.
      - Где же твой друг?
      - О, это лишь лживая байка, чтобы завлечь тебя сюда! - Подземец проворно обернулся. Глаза его блестели, как гагаты.
      - Зачем?
      - Я же сказал, что покажу тебе чудо.
      Изомира взирала на него, испытывая все большую неловкость, и не зная, как оторваться, не показавшись трусливой невеждой.
      - Спасибо, тут и правда чудесно... но я лучше пойду.
      - Само собой. но раз уж ты дошла сюда, будь любезна - выслушай меня.
      Какая-то нотка в его голосе заставила ноги Изомиры прорости к полу от страха.
      Подземец коснулся стены, погладил хрустальные острия.
      - Се наши собратья - все камни земли, будь то самоцветы или простые валуны. Они - икра земли, они порождают красоту, чары, душевное сродство. Но в них скрыто куда больше, чем могут понять люди! В каждом камне таится своя сила, свой дух, свой роф. В недрах земли они таятся, скрыты, больше эпох, чем вы способны осознать. Когда их вырывают из земного чрева, оно страдает. Ведомо ли тебе это?
      - Нет, - прошептала Изомира. - Страдает?..
      Детское дружелюбие разом покинуло голос карлы, обернувшись злобным хрипом.
      - Да не все ли вам равно?! Разве слышите вы муку камня, исторгаемого вами из тела матери-земли, из созвучия его братьев, складывавшегося миллионами лет? Слышите ли вы его вопль? А мы - слышим. Весь мой народ. Мы чувствуем боль каждого убитого камня.
      Изомира в отчаянии обернулась к выходу из пещеры, обернувшейся ловушкой.
      - Только моему народу назначено добывать камень, - продолжал подземец. - Так было испокон веку. Только мы, замфераи, наделены знанием, нам дано дозволение самих камней. Мы знаем, как извлекать их нежно, не повреждая ни сердцевины их, ни духа, мы знаем, как исцелять нанесенную рану. Если камень отказывается покидать свое место, мы не настаиваем. Доступно ли вам подобное?
      Изомира покачала головой.
      - Простите. Но я здесь не по своей воле. Я не знала...
      Личико карлы исказила гримаса, и Изомира заметила, что его белые зубки заострены. Глаза подземца горели злобой.
      - Все вы преступники! Мой народ добывал каменья для всех Девяти Царств - покуда вас, людей, не обуяли жадность и нетерпение. К нам явились вестники от вашего царя. Они требовали самоцветов и медового мрамора для какого-то памятника - но они хотели слишком многого. Не снесла бы земля такого поругания. Всегда прежде люди смирялись с нашим словом - но не теперь! Не было в них терпения ждать, или желания возместить ущерб. Вместо того они решили ограбить и нас. и землю, нарушить договор, которому уже не один век. Когда мы отказались вести с нами дела, они явились в холмы с армией рабов и забрали все, чего желали. Они насилуют нас! Насилуют землю! Бьют в самое сердце Праматери! - Обернувшись, он ткнул в Изомиру серебряным пальчиком. - Вы насилуете нас. И за это... кара.
      Он поднял взгляд к сверкающему потолку, будто прислушиваясь. Изомира дернулась было к выходу, но подземец бросил ей:
      - Стой, если хочешь жить!
      И тогда грянул взрыв.
      Словно дальний раскат грома донесся из туннеля, и ударила по ушам воздушная волна. Пещера содрогнулась. Изомиру сбило с ног, лицо ей оцарапали острые грани аметистов. Фонарь погас. Где-то в недрах горы зародился, стих и прокатился вновь зловещий рокот, а потом в пещеру ворвался пыльный ветер, пахнувший гарью, землей и чем-то незнакомо-мерзким. Девушка лежала, кашляя, не в силах шевельнуться.
      - Опасные это рудники, - донесся до нее голосок серебряного карлы. - В камне скапливается дурной горючий воздух. Кому опасности земли неведомы, тот и не спускайся под землю, ибо замфераи обратят против преступившего черту гнев недр, покуда все вы не сгинете. Теперь уходи! И переда это своим.
      Голос отдалился и смолк. Изомира осталась одна в кромешной тьме.
      - Эй! Ты здесь?
      Нет ответа. Перепуганная, потрясенная девушка поднялась на ноги и попыталась наощупь отыскать выход. Темнота душила ее, ей казалось, что она навеки останется под землей и задохнется. Вот, наверное, что уготовил ей подземец.
      И никакой Беорвин не защитит ее теперь.
      Она медленно поднималась по тесному ходу, перед каждым шагом ощупывая стены и пол.
      - Есть тут кто-нибудь? Помогите!
      Ей показалось, что она слышит голоса, шепот где-то на уровне пояса, и девушка прижалась к стене. Голоса смолкли, и остался только шелест - будто шел дождь. Но это падали с потолка песчинки, покалывая ей руки и макушку.
      При мысли о том, что ее может засыпать живьем, у Изомиры едва не отнялись ноги. Она бросилась бежать, уже не думая о том, что может подстерегать ее впереди. По крайней мере, здесь, несмотря на вонь, было чем дышать - откуда то дул холодный чистый ветерок, и впереди пробивался свет.
      Наконец, переход закончился, Изомира выбрела в главный туннель. Она нашла обратную дорогу! Сердце ее захолонуло от облегчения. Потом она завернула за поворот, где работала вместе с Серенией, и увидела, откуда исходит свет.
      Там, где прежде трудились ее товарищи, громоздилась куча камней и глинистых комьев, и над головой зиял огромный провал, через который виднелось зимнее небо. Взрывом снесло часть склона, завалив туннель.
      Изомира взирала на ужасное зрелище, закрыв рот руками, не в силах сдвинуться с места.
      Когда голос вернулся к ней, Имми принялась звать товарищей. Она выкликала их имена снова и снова, она разбирала завал руками, ломая ногти, но не находила ничего.
      Наконец, сверху донесся чей-то голос:
      - Кончай вопить, дуреха! Вылезай, пока и тебя не засыпало!
      Подняв голову, она увидела, как по склону завала карабкается, останавливаясь, только чтоб окликнуть ее, хрупкая фигурка. Это был Лат. Земля дрогнула под ногами, шелест падающего песка все нарастал, и, бросив напрасный труд, Изомира ринулась вверх по крутому откосу.
      Камни выскальзывали из-под ног, страшно болели плечи и бедра, но над головой разливался бледный, морозный свет, и девушка рвалась к нему, покуда, измазанная с ног до головы и задыхающаяся, не выбралась из разрушенной шахты.
      У провала уже собралось изрядно народу. Лат помог девушке отойти подальше - земля колебалась и дыбилась под ногами. Они не успели отойти далеко, как края провала начали рушиться, земля осыпалась, забивая шахту, и заполняя зияющую дыру, подобно пасти, пожирающей самое себя.
      - Нет! - выдавила девушка между всхлипами. Она озиралась, но не видела знакомых лиц. - Разве большое никто не выбрался?
      - Только мы с тобой, - прошептал Лат. Он вырвал ладонь из ее пальцев, и сел на грязную землю, зарывшись лицом в ладони. Изомира была слишком потрясена, чтобы утешить его.
      - Может, Серения не попала под обвал, - проговорила она в пустоту, и никто не ответил. - Она пошла к выходу, она могла уцелеть...
      Изомира побрела, петляя, через толпу, надеясь каким-то чудом натолкнуться на подругу. Прошла мимо группки стражников, в том числе Тезейны и старшего, но те не заметили ее.
      - Уже в третий раз! - яростно выговаривал кому-то старшой. - Это все работа проклятых червяков! Если б вы, лежебоки, не зевали...
      - Вон он! - воскликнула Тезейна.
      Изомира обернулась. Из-за валуна подглядывал за стражниками серебряно-серый черногривый карла. Пришел поглумиться? Вроде бы не тот, что заманил ее в пещеру, но разве издали скажешь? На фоне заснеженной грязи подземец был едва виден, но двое стражников ринулись к нему, обнажая мечи. Карла попытался бежать - поздно. Стражник ухватил его за плечи, поднял в воздух и грянул оземь к ногам командира. Подземец не успел даже подняться, когда меч старшого рубанул его по шее.
      Изомира отвернуться не успела. Она видела, как клинок вошел в плоть, слышала мерзкий хруст костей, видела, как отлетает лохматая голова, и хлещет кровь, и опадает мертвое тело. Девушку едва не стошнило от омерзения, и она поспешно отошла. Как может эта жестокость смыть преступление замфераев?
      - Все до последнего! - рычал старшой за ее спиной. - Каждого клятого червяка, что заметите - убейте! - Он распрямился, тяжело дыша. - Так. Наряды на раскопку. Чтобы через два дня этот участок, - он ткнул пальцем в сторону завала, - снова работал. Эти червяки нас не остановят!
      Несколько часов спустя, когда последние тела были извлечены из-под завала, Изомира еще бродила по склону. Почти все работники помогали разбирать груды камней, но теперь все разошлись по баракам. Лата отвели в лазарет. Шел дождь со снегом, но холода девушка уже не чувствовала. Она бродила взад и вперед по разрытой земле, пока дождь смывал грязь с мертвых лиц. Там она и нашла Серению.
      Изомира опустилась на колени у холодного лета подруги. Слезы ее лились ручьем.
      - Ну почему я не могла спасти тебя? Что я без тебя буду делать? Серения, Серения, не оставляй меня...
      Пальцы ее нащупали драгоценный медальон, и Изомира сняла его с шеи подруги. Наверное, кристалл, из которого выточены створки, был извлечен из земли нежными и мудрыми пальцами замфераев. Как после этого можно смотреть на самоцветы? Открыв медальон, она увидела возлюбленного Серении, который никогда больше не увидит своей подруги. Он был немного похож на Линдена. Совсем чуть-чуть.
      - Я сохраню это для тебя, Серения, - прошептала она, пряча медальон в карман. - Сохраню. Это все, что от тебя осталось. Пойду, скажу Лату, что я тебя нашла. Он, наверное, уже знает, но я все равно скажу. Прощай, милая. Пусть Маха отведет тебя в объятия Нут. И благословят тебя Брейида и Антар...
      Чьи-то жесткие пальцы впились в ее плечо, подняли и встряхнули. Яростное Лицо Тезейны было измазано грязью, намокшие волосы свисали плетьми.
      - Где тебя носило, дрянь ты эдакая?
      - Я была здесь...
      Ее снова встряхнули, сбили с ног - обессилевшая девушка опустилась на четвереньки - пнули в бедро.
      - Вставай, негодная. Тебя старшой требует.
      Изомира стояла перед старшим в его крохотной комнатке. От усталости она едва держалась на ногах, от горя - ощущала себя призраком, бумажной фигуркой. Тезейна, слава богам, вышла.
      -Дщерь Эйнии, - проговорил старшой. Сидя за грубо сколоченным столом, в свете единственной свечки, он тоже выглядел усталым и постаревшим в один день, хотя и не менее пугающим. - Ты пережила взрыв.
      - Я... спаслась, сударь.
      - Как?
      Сбиваясь от утомления и страха, она рассказала про подземца, пересказав его речь как могла точно. Старшой слушал, сложив ладони лодочкой. Прищуренные его глаза были холодны.
      - Он... он просил предупредить, что... что они будут мешать работам в шахте, покуда они не прекратятся.
      - Значит, ты явилась как представитель этих червяков? Можно даже подумать, что ты на их стороне.
      - Нет! Они убили мою подругу. Просто...
      - Просто - что?
      Старшой подался вперед. Он пугал девушку, и ему это было прекрасно известно. "Да у него это за весь день первая радость", померещился Изомире голос Серении.
      Страх внезапно ушел, уступив место гневу.
      - Сколько еще людей должно погибнуть, прежде чем вы прекратите? Вы говорите, мы служим царю - а знает он, в каких условиях мы работаем? нельзя вечно рвать из земли камень. Это против зауромы. Я не могу так больше. Не буду. Что хотите со мной делайте!
      Она ожидала яростной отповеди, но старшой только ухмыльнулся криво да головой помотал.
      - Мы, значит, по зауроме большие мастера. Не слишком ли умное слово для крестьянки из самой задницы Сеферета? Дщерь Эйнии, ты мне ничего нового не сказала. Каждый раз, как что-то случается, я это слышу по новой. Угрозы, насилие - только дурак на это поддастся. Червяк тебе наврал. А правда вот в чем - черви веками держали монополию на добычу камня. Они копили огромные состояния, и держали у нас руку на горле. Пора пришла с этим покончить. Духи в камнях? Чушь собачья. Они воют, что у них появился соперник.
      - Я в это не верю.
      - Так. Сочувствуем врагам. Отказываемся работать. Да вдобавок это.
      Он вытащил из ящика какую-то вещицу и поставил на стол перед девушкой. Изомира в ужасе поняла, что это ее собственная статуэтка Брейиды.
      - Твоя работа?
      Девушка кивнула, соображая, в чем ее еще обвинят.
      - Очень хорошо.
      - Отдай сюда! - вскрикнула Изомира внезапно. При виде того, как толстые пальцы смыкаются на ее богине, девушка сама ощутила себя поруганной. Она потянулась к статуэтке, но старшой отодвинул каменную богиню подальше.
      - Ну-ну. Не дерзи. День у всех был тяжелый.
      - Да кто вам позволил в моих вещах рыться?!
      - Это называется "сокрытие сведений". Почему не сказала никому, что так умеешь?
      - Сказала! - крикнула Изомира. - Еще в Излучинке всем объяснила, дура! Потому меня и забрали!
      - А мне никто не сказал. Все как обычно. Тебе полагалось при каждой смене стражи указывать старшему свои умения.
      - Никто нам не сказал. Я думала, старшие все знают.
      - Если бы... - Он насмешливо покосился на нее. - Такие вот желваки каменные денег стоят. Ты его, должно быть, украла.
      - Мне его стражник сунул. Я не знала.
      - Невежество - не оправдание. А кража - тяжелое преступление.
      - А у земли вы разве не крадете эти камни?
      Старшой встал, царапнув стулом по дощатому полу. Несмотря на свои смелые слова, Изомира дрогнула от страха, когда он навис над ней.
      - Не червякам же лучше самого царя знать, в чем благо Авентурии, так? И не нам.
      Девушка не сводила взгляда с края стола. Когда рука старшого упала на ее плечо, она чуть не потеряла сознания. Но он всего лишь сунул ей в ладонь статуэтку.
      - Оставь себе. На прощание. Сколько бы на тебе не висело грешков, дщерь Эйнии, ты у нас женщина неприкосновенная.
      - Как так? - Она бросила на старшого изумленный и злой взгляд.
      - Мне от тебя толку нет, но в городе постоянно не хватает резчиков по камню. - Ответный взгляд старшого был ехиден, резок, и все же печален. Пошла с глаз моих. Спи. Завтра тебя отправят в Париону.
      Глава одиннадцатая. Госпожа Амитрия
      Свет лампады равно блестел на клинке Каламиса и в его холодных, требовательных глазах. Руфрид оглянулся в поисках оружия, но собственный его нож покоился в ножнах на поясе, брошенном на стул в противоположном углу комнаты. Да и проку от ножа будет немного - против меча-то. Фейлан был, похожее, менее уверен в себе, чем брат, а значит - более склонен к необдуманным поступкам. Противостоять им было бы безумием, и завершилось бы смертью или увечьем. Руфрид только и мог, что в бессильной ярости заслонил собой Танфию и Линдена.
      - Рассказывайте, - повелел Каламис. - Хаверейнские землепашцы не бродят по Ардакрии. Кто вы?
      - Можно ему и сказать, - пробормотал Линден.
      - Да с какой стати? - возмутилась Танфия. - Мы живем в свободной стране, так что нечего нам угрожать!
      - В своем доме, - фыркнул Каламис, - я могу поступать, как мне заблагорассудится.
      - Нам скрывать нечего, - невыразительно заявил Линден. - Мою нареченную, сестру Танфии, забрали в рекруты. Мы хотим отыскать ее и вернуть домой. Все. Остальное - чистая правда, кроме нашей поездки в Скальд.
      - Значит, вы пошли против царского указа?
      - Да, - ответил Линден. - А вы бы - не пошли?
      - Ваш родной брат, - вмешалась Танфия, - вез с собой совет не подчиняться этим рекрутским наборам! Откуда взялось то письмо, если не из этого дома?
      - Действия Арана нас не касаются. А вы трое... - Взгляд Каламиса ожег всех троих по очереди. - До нас дошел слух, что местный регистат, Бейн, был убит тремя отступниками, весьма похожими на вас. Что скажете? Передать ли мне вас скальдским властям? Или избавить от мучений и сразу зарубить?
      Клинок в руке Каламиса дрогнул. Руфрид напрягся. Сдернуть покрывало, набросить на Каламиса и Фейлана, в суматохе разоружить... а потом, подумалось ему, бежать, в спешке бросив и Огонька, и Зырку, не взяв ни луков, ни плащей. Но все ж лучше, чем позволить этому глумливому баричу прирезать всех троих.
      Фейлан закрывал телом дверь. На пустом его лице выделялись только распахнутые глаза. Каламис подошел ближе. Острие его меча потанцевало у горла Руфрида. Юноша проглотил свой гнев и не дрогнул. Его светлость был обыкновенным задирой, и самым противным было то, что Руфрид узнавал в нем себя. Острие коснулось горла Танфии, потом - Линдена. Ни та, ни другой не отвели взглядов и не отшатнулись.
      - Ты, - Каламис посмотрел Линдену в глаза, - ничего не видел в лесу.
      -Я знаю, что я...
      - Нет. - Там, где острие коснулось шеи, выступила капелька крови. - Ты не видел ничего. Понятно?
      - Чего вы все так боитесь? - процедил Линден сквозь зубы.
      Меч нажал чуть сильнее, прорезая кожу. Юноша побледнел.
      Больше Руфрид не мог терпеть. Надо было действовать. Танфия стиснула его руку, будто предчувствуя его порыв и пытаясь остановить... и тут кто-то забарабанил в дверь. Фейлан отшатнулся, едва не подскочив. Каламис с божбой обернулся, опуская клинок.
      - Кто там? - прошептал он. - Тихо, не впускай.
      - Каламис! - донесся женский голос из-за двери. Засов задребезжал. - Я знаю, что ты здесь. Отвори немедля!
      Фейлан поспешно убрал оружие и повернул ключ. "Я тебе говорил не...", прошипел Каламис, и тут в спальню ворвалась госпожа Амитрия, похожая на маленький сине-серебряный смерч. Волосы ее были неубраны, черты лица заострились от гнева.
      - Что, во святое имя Нефении, вы тут, по-вашему, вытворяете, остолопы вы кровожадные?!
      - Учим. Наблюдаем. Тетя, это вовсе не ваше дело!
      - Да ну? Оставь гостей в покое!
      К полному восторгу Руфрида старушка, будто не замечая меча, отвесила племяннику затрещину. Тот неловко увернулся и покраснел.
      - Пошел отсюда! - рявкнула она. -И ножик убери. Сколько раз тебе повторять - никогда не обнажай клинок в доме?! Я сама разберусь.
      Помрачневший Каламис вбросил меч в ножны и вышел, сопровождаемый братом. Танфия тут же принялась квохтать над царапиной на шее Линдена, но тот отстранился, говоря: "Да ничего, чешется только".
      Госпожа Амитрия смерила гостей недобрым взглядом. Свет из коридора превращал седые волосы в серебряный нимб. В глазах ее проблескивало безумие. Каламис Руфрида не пугал совершенно; а вот эта хрупкая старушка была куда страшнее.
      - Мы просили от вашего дома лишь заботы о моем брате, - проговорил Руфрид. - Мы не причинили вам зла. Что, во имя всех богов, мы натворили, чтобы заслужить такое?
      - Вы нарушили запрет, - ответила госпожа Амитрия. - Никогда не говорите о том, что есть и чего нет в Ардакрии. Понятно?
      - Нет, - отрубил Руфрид.
      - Ложитесь спать. - Полы ее накидки разметались, когда госпожа Амитрия повернулась. - Каламис вас сегодня не побеспокоит, обещаю.
      Завтрак прошел, будто бы ничего и не случилось.
      Как и прошлым вечером, дорогих гостей пригласили оттрапезовать с княжеским семейством, а владыка с супругою обходились с ними, точно с заезжими дворянами. Княгиня даже потрепала Линдена по плечу во словами "Как мы себя чувствуем сегодня?", и постоянно спрашивала, не голоден ли бедняжка.
      Острый взгляд Танфии различал фальшь только в вежливой маске господина Каламиса. Он накалывал кусочки плодов на нож и предлагал гостям с таким нехорошим блеском в глазах, словно видел в этих кусочках их сочащиеся кровью сердца.
      Ночь трое путешественников провели в неимоверной кровати Линдена, положив Руфрида в середине. Они с Танфией поочередно несли стражу, но никто их так и не побеспокоил. Только когда Руфрид тихонько поцеловал девушку в губы, Линден - якобы спящий - заметил "Даже и не думайте!", отчего все трое расхохотались.
      Теперь Танфия решила принять правила игры и завязала вежливую беседу. Руфрид присоединился, подавая ядовитые реплики и вообще выставляя себя деревенщиной, Линден же отмалчивался.
      После завтрака Линден ушел отдыхать, Руфрид отправился в конюшни, Танфию же владыка Даннион пригласил в библиотеку. Девушке этот чертог показался пещерой сокровищ, которые она и не мечтала узреть. Владыка Даннион, обрадованный искренним воодушевлением ученицы, показывал ей новенькие издания Сафаендера с изумительными иллюстрациями, пьесы и поэмы, которые она мечтала прочесть, книги писателей, о которых девушка и не слыхивала. Завороженная, Танфия совершенно выпустила из головы безумие прошлого вечера, и едва не забыла о цели своего путешествия.
      Ей нравился владыка Даннион, но душа его оставалась для посторонних закрытой. Так что завести разговор о чем-то, кроме литературы, Танфия не осмеливалась.
      После обеда ее нашел Руфрид, принеся с собой запах навоза и холода.
      - Линдену намного лучше, - сообщил он вполголоса, стараясь не потревожить владыку Данниона, читавшего что-то за столиком у окна. - Мы с ним приглядели за лошадьми. Думаю, завтра с утра нам пора отправляться.
      Танфия, с головой ушедшая в "Эскадале", с трудом вернулась к реальности.
      - Да. Огонек и Зырка уже, наверное, отдохнули.
      - Не уверен, - прервал их владыка, откашлявшись, - что вы можете уйти.
      - Что? - переспросил Руфрид.
      - Об этом вам следует посоветоваться с господином Каламисом.
      - Но ваша светлость, - изумленно проговорила Танфия, - разве есть у вас причины нас задерживать? Конечно...
      - Поговорите с моим сыном. Мне больше сказать нечего. Простите... Последнее слово растворилось в очередном хриплом "хрммф", когда владыка Даннион вновь углубился в чтение.
      - У нас будут большие неприятности, - предрек Руфрид. Они с Танфией и Линденом заглядывали в стойло Огонька, в то время как Зырка восседал рядом на булыжной мостовой. Наступал ясный, холодный вечер. - Они не хотят нас отпускать.
      - Потому, что я помянул бхадрадомен? - взвился Линден. - Боги, да чтоб вовсе этого не было! Если б вы двое не взялись любиться посреди леса...
      - Эй, вот не надо! - воскликнула Танфия. - Это вы с Руфе завелись из-за отца, если меня память не подводит!
      - Да какая разница? - мрачно поинтересовался Руфрид. - Мы тут застряли. Каламис только и ждет, чтобы мы дали ему повод нас прикончить.
      - Можем бежать сейчас, - предложил Линден. - Пока они этого не ждут.
      -Не так просто, - возразил Руфрид. - Ворота заперты. Даже когда сам Каламис в замке, склоны холма объезжают всадники. Луки наши отнесли в оружейную - без спросу не заберешь. Кроме того, если мы сбежим отсюда, Каламис сообщит в Скальд, чтобы за нами отрядили погоню.
      - Значит, надо действовать не грубой силой, а умом. - Танфия поощрительно похлопала его по плечу.
      Руфрид оскалился.
      - Нечего язвить, а то без койки оставлю.
      - Угрожаем? - ухмыльнулась Танфия.
      Линден закатил глаза.
      - Ну, а что-нибудь умное вы можете сказать? - нетерпеливо полюбопытствовал он.
      - С Каламисом, по крайней мере, все ясно, - заметила Танфия. - Меня остальные волнуют. Вроде милые такие, но о главных вещах с ними и не поговоришь. Может, усыпить их внимание? Ты, Лин, можешь захворать обратно, вот они и решат, что еще пару дней мы никуда не стронемся. А мы пока поищем выход.
      - Безнадежно, - заключил Руфрид.
      Танфия ощутила всплеск прежнего гнева.
      - Пока не придумаешь что получше - молчал бы!
      Она повернулась к братьям спиной, пересекла двор и скрылась в доме. На душе у нее было неспокойно, и снедало раздражение оттого, что ни Руфрид, ни она сама не смогли найти простой способ бегства.
      В доме было темно и тихо; здешнюю жутковатую атмосферу Танфия начинала недолюбливать. Семейство Данниона обитало на островках света, и дом можно было пройти насквозь, не встретив ни души. Шаги девушки гулко отдавались в пустом пыльном коридоре. Вернуться в библиотеку...
      В груди у Танфии захолонуло - чья-то рука сомкнулась на ее запястье. Девушка обернулась, чтобы встретиться взглядом со стоящей в двери госпожой Амитрией. Лицо старухи было сосредоточено, и, несмотря на внешнюю хрупкость, чувствовалась в ней могучая и жуткая сила.
      - Пойдем.
      - Я, э, шла в библиотеку.
      - Неважно. Ты мне нужна. Идем!
      Отказаться Танфия не смела, а идти - не хотела ни капли. Госпожа Амитрия пропихнула ее в двери и повела впереди себя по бесконечной, тесной до ужаса лестнице, освещенной только пробивающимися сквозь узкие бойницы лучами заката. Наконец женщины вышли на круглую дощатую площадку, и Танфия поняла - они поднимаются к верхушке одной из башен. До крыши оставалось добрых тридцать локтей. Изнутри стены башни были выбелены, но известка от времени пожелтела и растрескалась. Вверх вела еще одна винтовая лестница, на сей раз из кованного железа, проржавелая и на вид хрупкая.
      - Я пойду первой, - сообщила госпожа. - Не пугайся так, милочка. Это совершенно безопасно.
      Вслед за ней Танфия двинулась по раскачивающейся и скрежещущей лестнице, цепляясь за холодные поручни и стараясь не глядеть, как ходят туда-сюда в раскрошившейся известке крепежные болты. В башне было холодно. Над головой виднелся люк, а в нем - клочок сизого неба. Что, если ее тут запрут навсегда? Что, если лестница рухнет, а они вдвоем так и застрянут на крыше?
      Госпожа Амитрия пролезла через лючок, и подала девушке руку. Протискиваясь через отверстие, Танфия увидела, что крыша накрыта стеклянным куполом, а три четверти площадки занимает некое медное сооружение - толстая труба на тонких кривых подпорках. Что это за штуковина, девушка не знала. Когда-то ей казалось, что книги научили ее всему, что стоит знать, но после недавних унижений она уже не была в этом уверена.
      - Ч... что это?
      - Я покажу тебе, милочка. Но вначале оцени вид.
      Танфия вздохнула от изумления. Крыша замка осталась где-то внизу, а окрестные края были видны до самого окоема.
      Вид был волшебный. Ничего подобного Танфии не доводилось видывать. Будто все царство раскинулось перед ней, волнами лесов и холмов, крашеное иссера-лиловой закатной мглой, тронутое звездным серебром. Окоем был еще подернут алым, в небе стояли все три луны. Лиственная луна была полна, Розовая и Лилейная были на ущербе. Каждый предмет отбрасывал слабую тройную тень, обретая немыслимую глубину и сложность.
      На глаза девушке навернулись слезы. Она прижалась лицом к стеклу, дыхание ее туманило ее поверхность.
      - Авентурия, - прошептала она.
      - Да, - согласилась госпожа Амитрия. - Но теперь глянь сюда.
      Она поманила Танфию к одному из концов медной трубы и заставила заглянуть в торчащую из большой малую трубочку с наглазником. Девушка прищурилась, пытаясь вглядеться - и ахнула.
      Новое открытие. Кусочек леса предстал совсем близко, в неизмеримой ясности. Видны были каждый сучок, каждый еще не облетевший листок на голых ветвях.
      - Телескоп, - пояснила Амитрия. - Мой. Я хотела, чтобы ты поняла.
      - Что?
      - Как совершенна эта земля. Как прекрасна. Как немыслимо потерять ее, по жадности ли, или из страха. Вот... - Она положила пальцы Танфии на винтик сбоку. - Покрути, чтобы навести резкость. Теперь погляди.
      Она наклонила трубу, и поле зрения Танфии заполнила Розовая луна. Уже не плоским кругом, а совершенным шаром плыла она в небесах, и поверхность ее испещряли невообразимые узоры - нет, не узоры, но горы, и кратеры, и паутина, наверное, рек...
      Амитрия помогла ей перевести телескоп на Лиственную луну - гладкую сферу, словно чуть подмятый плод, чья зелень в такой близи была почти незрима. И Лилейная луна - чистейшая хрустальная белизна, усеянная еще более яркими звездчатыми сплетениями, чище мрамора и опала, прекраснее самого бытия.