6

Потрясенная услышанным, Бет замерла на пороге номера.

– Что это значит? – испуганно вскрикнула она.

– Именно то, что я сказал.– Эрнан подтолкнул женщину в переднюю, захлопнул ногой дверь и повернул в замке ключ.

Бет встревоженно смотрела на него. Не мог же он и в самом деле иметь такие наглые намерения? Она внезапно пожалела о своем подстрекательском заявлении. А ведь была уверена, что ее слова заставят Эрнана повернуться и уйти... Кто же мог подумать, что они приведут к прямо противоположному результату?

Губы ее стали сухи как пергамент, и она облизнула их.

– Прости меня. Я не должна была говорить этого.– Извиняющийся голос ее был торопливым, сбивчивым.– Я просто сама не знаю, что на меня нашло.

Эрнан сложил на груди руки и уставился на Бет, словно посетитель выставки на диковинный экспонат.

– Ты, кажется, говорила о сексуальном срыве? – иронически спросил он.

Бет покраснела до корней волос. Сексуальный срыв! Хорошенькая шуточка для женщины, которая не была с мужчиной в постели почти пять лет!

– Это неправда...

– Да неужели? – протянул Эрнан.

– Да!

– Хорошо, – мягко сказал он и, сделав шаг вперед, обнял Бет за талию и привлек к себе.– Хорошо, потому что я не хочу, дорогая, чтобы сегодня ночью в твоих мыслях, а тем более в твоей постели, обитали какие-то призраки. Я буду с тобой единственным мужчиной. Понимаешь?

Бет безмолвно смотрела Эрнану в лицо, удивляясь, что не протестует, не отбивается. Вместо этого она медленно кивнула. Ее рот слегка приоткрылся, словно стало трудно дышать. Эрнан поднял к своему лицу ее руку и прижался губами к ладони, потом по очереди начал целовать пальцы.

Бет замерла, изумленная внезапной переменой в мужчине – от крайней ярости к нежности. Она не знала, что опаснее.

– Пожалуйста, не надо, – выдавила Бет и почувствовала, как неубедительно прозвучал ее голос.

– Тебе не нравится, когда я до тебя дотрагиваюсь? – спросил Эрнан.

Какой смысл лгать дальше, тем более что ложь будет очевидной, обреченно подумала Бет. Он же знает, что магически действует на нее.

– Нравится, – прошептала она, сдерживая стон, готовый вырваться из горла.

Эрнан склонился к ее лицу, почти касаясь губами рта.

– Почему ты не просишь меня остановиться? – притворно удивляясь, спросил он.

Боже! Да потому, что ласки уже не казались ей пределом безумия. Напротив, безумием было бы остановиться. Желание охватило ее, словно тисками, и Бет поняла, что вырваться из них уже не удастся.

Язык Эрнана нежно прошелся по губам женщины, заставив ее испуганно вздрогнуть.

– Так ты хочешь, чтобы я прекратил?

– Нет!.. Нет! – простонала она, более не заботясь о том, что своим признанием потешила Эрнана. Ей хотелось, чтобы он продолжал эту изощренную пытку.

Потрясенная предательством собственного разума, Бет широко раскрыла глаза. Ее взгляд мгновенно встретился с черными глазами испанца. Что было в них? Победа? Конечно, у него есть все основания торжествовать. После того, что она сказала ему у дверей номера, не было ничего странного в том, что он наслаждался мгновениями полного триумфа.

Но в глазах Эрнана было не только торжество. С бешено бьющимся сердцем Бет подумала: он хочет меня. Действительно хочет! И это вызвало куда больший шок, чем выражение торжества. Помимо воли женщина дотронулась до Эрнана, провела ладонями по шелковой ткани рубашки, ощущая тепло мускулистой груди.

Он с силой прижал Бет к себе и закрыл ее рот губами. Поцелуй доставил невероятное, высшее наслаждение. Ничего слаще в жизни не могло быть. Ее груди болезненно напряглись, горячее желание разлилось внизу живота.

Настойчивые ласки Эрнана невероятно возбуждали. Они не были расчетливым показом отточенной техники обольщения, нацеленного на то, чтобы наказать ее за издевательство. Теперь они выражали сущность Эрнана – его искреннюю и нестерпимую нужду в ней. Желание, которым мужчина уже не мог управлять.

Он рывком расстегнул застежку на спине платья, и верхняя его часть, словно шелковые крылья бабочки, опала, обнажив груди. Женщина инстинктивно прижала к ним руки, потрясенная собственной уязвимостью.

– Эрнан, пожалуйста, мы не должны...

– Не волнуйся, милая, – успокоительно промурлыкал он, усаживаясь на кровать и привлекая Бет к себе. Стоя между его вытянутыми ногами, она застонала, когда губы Эрнана впились в сосок левой груди. Другую ласкала его рука.

Бет судорожно откинула голову; из волос посыпались шпильки. Волнистый поток золотисто-рыжих кудрей хлынул ей на плечи. Стон страстного желания вырвался у нее из горла.

Ее пальцы скользнули к пуговицам мужской рубашки, расстегивая их нетерпеливыми, жадными движениями. Подняв удивленный взгляд, Эрнан помог сбросить с себя рубашку и швырнул ее куда-то в угол комнаты.

Бет наклонилась и провела языком по ложбинке около ключицы Эрнана. Дрожь пробежала по его телу. Прижавшись к нему, женщина ощутила напрягшуюся плоть и взглянула на Эрнана; тот смотрел на нее с невинным выражением на лице.

Что он сейчас чувствует? – подумала женщина. Думает о том, что в его объятиях должна бы находиться не она, а любимая жена?

Внезапно ей показалось, что она очутилась в середине самого холодного на Земле айсберга. Бет сжалась в руках Эрнана.

– Я не могу сделать это, – отрывисто сказала она.

– Что ты имеешь в виду?

– У нас ничего не получится.

– Почему?

– Потому что...– Она запнулась, понимая, какую боль причинит ему, если напомнит сейчас о жене.

Он вперил в нее мгновенно ставший ледяным взгляд.

– Из-за мужчины, с которым ты жила? Проще всего ответить ему «да», подумала Бет. Она уже нагородила вокруг Дориана столько лжи, что еще одно вранье ничего не добавит. А им обоим будет не так больно.

– Да, – кивнула она.

Эрнан продолжал смотреть на нее, и казалось, что между ними проскакивают голубые искры разрядов, – так велико было напряжение этого мгновения. Внезапно он встал, подняв Бет за собой. Платье упало к ее ногам, на теле остался последний покров – кремовые шелковые трусики.

Она думала, что Эрнан яростно отшвырнет ее от себя. Вместо этого он схватил ее за руки и толкнул назад на кровать.

– Я предупреждал, дорогая, кто этой ночью будет в твоей постели. Я не намерен делить тебя с призраками, – хрипло проговорил он, стягивая с ее ног туфли.

Бет вдавила голову в подушку, глаза широко раскрылись от ужаса. Чего этот человек добивается? Хочет прогнать одолевающих ее воображение призраков или избавиться от своих собственных?

С растущим смятением она наблюдала за Эрнаном. Его пальцы в мгновение ока справились с застежкой брюк. Секундой позже вслед за брюками в угол полетело то немногое, что еще оставалось на нем, и на бесконечно долгое мгновение он застыл перед нею, совершенно обнаженный.

Скажи же что-нибудь, идиотка, требовал истерзанный разум женщины. Прикажи ему остановиться. Он ничего не сделает против твоей воли.

Но ее рот почему-то не смог – не захотел? – издать ни звука, и Бет как в дурмане смотрела на склонявшегося все ближе к ней Эрнана.

Его взгляд скользнул по обнаженному женскому телу.

– Ты прекрасна...– нежно прошептал он.– Так прекрасна...

Бет закрыла глаза, а Эрнан припал к ее губам с обжигающим поцелуем – столь долгим, что она начала задыхаться. Теперь ей стало ясно—он карал ее. Карал, будучи уверенным, что она хочет другого мужчину. И, что гораздо хуже, сам желал другую женщину. Болезненные слезы набухли в ее глазах. Бет ждала, что он выразит свое разочарование тем, что не встречает ответной ласки, встанет и уйдет. Но Эрнан не сделал этого.

Помимо ее воли, рот женщины открылся шире и их языки встретились. Бет коснулась руками его тела и обняла с той же силой, с какой обнимал он. Отдаться ему безоглядно – так и только так хотела она любить его.

– Пожалуйста, Эрнан, – едва слышно прошептала она.

– Этого мало, дорогая? – медленно выговорил мужчина. – Ты хочешь большего?

– Да, да, да! – простонала она. Глаза Эрнана потемнели.

– Ты предохраняешься?

– Предохраняюсь?– как попугай повторила она.

– Я спрашиваю тебя, принимаешь ли ты противозачаточные таблетки?

Ах, вот о чем речь, дошло наконец до Бет. Она никогда даже не думала об этом. Таблетки, конечно, принимала, но они были нужны для другой цели.

Она кивнула, испытывая облегчения, оттого что снимает с Эрнана ответственность. Однако на его скулах заходили желваки. Он был чем-то недоволен.

Почему? Неужели он испытывает ревность, думая о том, что она спала с другим? Но это же смешно. С чего ему ревновать? Он же не любит ее, а просто... Просто хочет ее.

Боже! Это уже было однажды, но она не удовлетворила его как любовница. А если и в этот раз не сможет? Вопреки тому, что, очевидно, думает Эрнан, она вовсе не опытная женщина. По крайней мере, в том, что касается секса. Бет охватила паника.

– Эрнан... я не могу... Я правда не могу...

– Ты можешь, – уверенно прошептал он ей на ухо.– Это не касается больше никого. Только тебя и меня, понимаешь?

Разум Бет помутился.

– Да, но...

– Никаких «но». – Он оборвал ее протест поцелуем, и вскоре его настойчивый, ищущий язык и нежные пальцы вновь заставили ее трепетать от наслаждения. Всякие страхи и сомнения напрасны: Бет не могла думать ни о чем. Она неслась по течению и ей казалось, что с каждой секундой скорость потока увеличивается. Ее пальцы судорожными, отчаянными рывками метались по телу Эрнана.

107Чувствует ли он то же самое, что и она? – лихорадочно думала женщина. Испытывает ли такую же сладостную муку неудовлетворенного желания? Знать это было для нее очень важно. Ведь они партнеры, любовники и, куда бы ни привело их предстоящее безумное путешествие, должны достичь цели вместе.

– Эрнан, скажи...– Бет мучительно подбирала слова, – ты... Тебе так же хочется меня, как и мне тебя?

На мгновение мужчина замер и изумленно воззрился на нее. Потом, кажется, понял, что ее беспокоит.

– Боже мой! – прерывисто прорычал он. – Тебе нужны еще какие-то доказательства того, что ты довела меня до точки кипения? Ты все еще не чувствуешь?

Он обхватил Бет за бедра и прижался к ней так, чтобы не оставить ни капли сомнения в правдивости только что сказанного. Она слабо вскрикнула, когда он вошел в нее, и погрузилась в нирвану...

7

Бет проснулась от потока солнечный лучей, падавших в открытое окно. Занавески так и остались незадернутыми со вчерашнего вечера. Примятая подушка рядом с ней давно остыла.

От одного ее вида у Бет пересохло во рту. Разрозненные образы заплясали в ее мозгу, превращая минувшую ночь в путаную смесь реального и воображаемого.

В одном она была уверена: это был не сон. Непривычные ощущения в паху убеждали ее в этом. Бет опустила голову и ощупала себя, а потом натянула на голову простыню и застыла. Неужели трепещущей, стонущей женщиной в объятиях Эрнана сегодня ночью была она? А какой стон удовольствия издал он, когда излил себя в нее!

Несмотря на все опасения, сладость того момента заставила ее глаза наполниться слезами радости. Теперь она знала, что Эрнан доволен ее способностью и доставлять, и получать удовольствие.

Ей хотелось немедленно, сейчас же поделиться с ним своим счастьем, но Эрнан, очевидно, ушел ранним утром, скорее всего, до рассвета. Она ощутила вонзающееся в нее жало острого разочарования. Почему он, уходя, не разбудил ее?

Что за идиотский вопрос! Краска прилила к ее лицу, когда Бет вспомнила свои издевательские насмешки над Эрнаном перед тем, как они вошли в номер. Уже тогда ее переполняло отвращение к себе, а сейчас она чувствовала себя просто мерзкой негодницей.

Но он же не поверил ее словам! Не поверил и именно поэтому не ушел. Неужели он так уверен в ней? Мучительные мысли не оставляли Бет, снова и снова заставляя ее переживать стыд и повергая в смятение.

Необходимо серьезно поговорить с ним.

А что она ему скажет? Что нагородила кучу лжи, что на самом деле у нее не было любовников? С чего бы Эрнан должен слушать такие признания? Он же сказал, что они всего лишь взрослые мужчина и женщина, когда-то проведшие вместе ночь. Зачем ему более серьезные отношения?

И потом, минувшая ночь вовсе не походила на ночь пятилетней давности. Тогда она думала, что он любит ее, а сейчас знает, что это не так. Он потерял женщину, которую действительно любил, женщину, которая была его женой.

Грустно нахмурившись, Бет встала и пошла в ванную. Она долго стояла под душем безуспешно пытаясь размотать плотный клубок противоречий. Какая-то часть существа безумно радовалась захлестывающему ее ощущению женственности, ранее совсем неизвестному. Другая часть требовала бесследно смыть все следы минувшей ночи. Каждая вспышка солнечной радости гасилась мрачным осознанием того, что Эрнан ушел, не сказав ни слова, даже не оставив записки. Опять отвергнута? Она гнала от себя эту мысль, но та вновь и вновь возвращалась.

А может, он оставил записку у портье на первом этаже?

В мгновение ока она вытерлась, натянула джинсы и белую с голубым майку и, сунув ноги в легкие кожаные туфли, выбежала из номера. Заперев дверь, сбежала по лестнице, прыгая через две ступеньки.

– Нет ли для меня сообщений?– спросила она.

Когда администраторша протянула ей листок, сердце Бет запрыгало от радости. Однако послание оказалось телефонограммой от Дориана. Он сообщал, что за время ее отсутствия в квартире появилась кое-какая новая мебель – свадебные подарки от друзей.

Бет тщательно перегнула записку, потом еще раз. После того как Дориан и Элисон попросили разрешения использовать квартиру для временного хранения их свадебных подарков, она стала походить то ли на склад мебели, то ли на посудный магазин. Но сейчас Бет могла думать только об Эрнане – о том, как он тихо ушел, не имея, очевидно, дальнейших намерений поддерживать с ней отношения.

– А нет ли второй записки? – спросила она без всякой надежды...

Женщина с готовностью проверила папку с бумагами.

– Нет, сеньора.– И она, извиняясь, развела руками.

В какой-нибудь иной день рецепты о том, как в Андалусии готовят овощные салаты и фруктовые муссы, могло бы привлечь внимание Бет. Но сегодня она едва дождалась окончания утренних занятий. Ей не терпелось еще раз проверить у портье, не ждет ли ее сообщение от Эрнана.

Однако она снова была горько разочарована. Нет, для сеньоры нет записки. И по телефону ей тоже ничего не передавали.

Сердце сжалось от обиды и боли. Ночью Эрнан хотел ее, но это желание было вызвано злостью – и ничем иным. Она задела его гордость своими жестокими словами, а он использовал против нее еще более мощное оружие – ее собственное желание. Если между ними было сражение, испанец победил. Похоже, что эта победа – все, чего он на самом деле добивался.

Что же делать, если Эрнан и впрямь не собирается общаться с ней? Она может поступить так, как когда-то, – поверить в худшее и бежать из Испании, не посмев встретиться с ним. А может пойти и посмотреть ему в глаза.

А почему бы и нет? Сейчас не девятнадцатый век. И женщине не пристало безропотно ждать, пока мужчина все решит за нее. Если она хочет увидеть Эрнана и поговорить с ним, почему бы ей так и не поступить? У нее нет никаких причин покорно дожидаться звонка или записки от него.

Бет решила действовать немедленно.

– Не могли бы вы вызвать мне такси? – попросила она администратора. Если уж намерена что-то предпринять, то действовать надо немедленно, пока смелость не покинула ее.

День был замечательным: яркое солнце сверкало на синем небе, дымка нагретого воздуха поднималась над пологими зелеными холмами, покрытыми оливковыми рощами, цитрусовыми садами и виноградниками.

Окрестности Сан-Рокес показались еще прекраснее, чем раньше. Когда такси свернуло на подъездную дорогу и вилла открылась перед Бет во всем своем великолепии, она тихо вздохнула от нахлынувших на нее воспоминаний.

Машина въехала в покрытый гравием внутренний двор, и Бет сразу же увидела «ситроен» Эрнана. Значит, хозяин дома, подумала она с опаской, но, конечно, не ждет ее. Оставалось лишь гадать, как он отреагирует на ее появление. Будет ли польщен или, напротив, разгневан приездом незваной гостьи? Наверное, ей все-таки следовало позвонить и спросить, удобно ли наносить визит... Ну, хватит, оборвала она себя. Этот мужчина прошлой ночью держал ее в своих объятиях... Смешно нервничать из-за того, что предстоит новая встреча. Внутри у Бет все сжалось в тугой узел. Если она сейчас же не выйдет из машины, то может сделать глупость – попросит таксиста развернуться и отвезти ее назад в отель.

Бет быстро расплатилась и вышла из машины; проводила взглядом такси, повернулась к дому. Она сразу же заметила маленького мальчика, который увлеченно наполнял пластмассовое ведерко яркими кусочками гравия. По пути к входной двери она остановилась, чтобы поздороваться с малышом, подумав, что ей редко приходилось видеть таких красивых детей. У него были черные шелковистые волосы и огромные сияющие глаза. Он важно посмотрел на женщину и улыбнулся так ослепительно, что улыбка была похожа на солнце, прорвавшееся сумрачным февральским днем сквозь нью-йоркские тучи. Бет улыбнулась в ответ.

Где-то близко раздались голоса. Гостья повернула голову, и улыбка сползла с ее лица. Из-за угла здания вышел Эрнан, за ним шла молодая женщина. Боже милостивый! Как же он красив! Хозяин был одет по-домашнему– в выцветшие джинсы и белую майку, туго обтягивающую его мускулистую грудь. Темные волосы в полном беспорядке, словно их только что взъерошили, лицо непроницаемо.

Бет сглотнула комок, неожиданно осознав никчемность своего визита. Эрнан был не столько удивлен, сколько неприятно поражен ее появлением. Он что-то сказал сопровождавшей его женщине, которая тут же позвала ребенка. Мальчик смешно протопал к ней, она взяла его за руку, и они ушли внутрь здания.

Бет пыталась улыбнуться, хотя губы внезапно стали непослушными. Волна отчаяния захлестнула ее. Он не хочет меня видеть, шокирован моим появлением – явилась, видите ли, будто только ее и ждали!

Она знала, что должна сказать хоть что-нибудь, но не могла даже вспомнить, что же, собственно, собиралась сказать.

– Он очарователен, правда? – наконец выдавила она из себя с фальшивой улыбкой, показывая рукой вслед малышу.

Эрнан не сказал ни слова, не сделал шага навстречу. Он даже не шелохнулся. Господи, подумала Бет, слабея под его уже нескрываемо враждебным взглядом, зачем я приехала?

– Он сын этой женщины? – не придумав ничего лучшего, спросила она и собственный голос показался ей чужим.

– Нет, – наконец произнес Эрнан.– Это мой сын.

Бет пошатнулась, словно получила удар по голове бейсбольной битой. «Это мой сын». Сын Эрнана... Сын Эрнана, бились в ее голове слова. Этого не может быть! А зачем ему лгать! У него нет причин для лжи.

Она прижала руку ко рту, повернулась и побежала, не зная, куда бежит. Реакция была подсознательной. Так поступает дикое животное, почувствовав опасность: просто бежит, чтобы спастись.

Бет промчалась по дорожке в гущу деревьев. Она слышала шаги Эрнана у себя за спиной, слышала его голос, требующий остановиться, но продолжала бежать. Наконец он догнал ее, схватил за плечи и, задержав, резко развернул лицом к себе.

Они смотрели друг на друга, тяжело переводя дыхание. Это длилось вечность. Молчание прервал Эрнан:

– Что тебе нужно в моем доме?

– Почему ты не сказал мне, что у тебя есть сын? – в отчаянии выкрикнула Бет.

– Отвечай на вопрос.

– Нет, это ты отвечай. Зачем все скрывать от меня? – взорвалась Бет.

Лицо Эрнана ожесточилось.

– Существование Хуана тебя не касается. Мои семейные дела не имеют никакого отношения к тому, что было между нами.

Вот к этому Бет не была готова. Она предполагала, что Эрнан, быть может, раздосадован ее неожиданным появлением, что его холодность объясняется теми гадостями, которые она наговорила ему вчера. Но никак не ожидала, что он будет чудовищно безразличен к ее чувствам.

– Как ты можешь говорить так? – срывающимся голосом спросила она. – Твоя скрытность оскорбительна. Она похожа на ложь.

Эрнан посмотрел на нее тяжелым, злым взглядом.

– Прошлой ночью мы с тобой переспали. И все, – ответил он с ухмылкой.– То, что было, не дает никому из нас прав на личную жизнь другого.

От этих жестоких слов краска сбежала с лица Бет. Переспали! И это все, чем была для него минувшая ночь?

– По крайней мере, мы могли бы рассчитывать на честность друг друга, – ответила она, пытаясь держать себя с достоинством.

– Честность? – Эрнан буравил ее взглядом. – Я готов согласиться. И знаешь, я никогда не лгал тебе.

– Но ты сохранил в тайне существование своего сына. Почему? – Бет, не стесняясь, подняла к глазам руки и смахнула слезы.

– Это вовсе не было тайной. Просто я не хотел говорить с тобой об этом обстоятельстве.

Это что – попытка успокоить ее? Сын для него «обстоятельство», о котором говорить с ней у Эрнана не было причин? Едва ли он мог более ясно продемонстрировать, какое ничтожное место она занимает в его жизни. Слезы вновь навернулись на ее глаза.

– Перестань плакать! – повысил Эрнан голос.

Бет отвернулась, пытаясь овладеть собой.

– Я не плачу, – соврала она.

– Зачем ты приехала? – жестко спросил он.

Все заранее заготовленные фразы внезапно оказались лишними. Ему вовсе не интересно узнать правду о Дориане. Его это уже не интересует.

– Хотела увидеть тебя, но вижу, что мне не следовало приезжать, – дрожащим голосом ответила Бет. – Я ошиблась. Теперь понимаю это. И, пожалуйста, не беспокойся, долго я здесь не задержусь.

Она попыталась повернуться и уйти, но Эрнан схватил ее за руку и снова заставил смотреть ему в лицо.

– И все-таки ты не сказала, зачем приехала.

– Разве это не понятно? Я хотела поговорить с тобой, – ответила Бет, стараясь освободить руку. – Ты ушел и даже не оставил записки... Не попросил ничего передать мне...

Брови Эрнана поползли вверх, резко очерченный рот скривился:

– Благодарственную, что ли, записку?

Я должен был выразить глубочайшую признательность за то, что мне позволено занять место твоего любовника? Кажется, его отсутствие вызвало у тебя сексуальный срыв? – Он бросил ей в лицо ее собственные слова, и все же это было слишком жестоко. Издевка была столь непереносимой, что Бет замахнулась, почти предвкушая звук пощечины, но Эрнан без видимых усилий перехватил ее руку. – Почему же так зло, миленькая? При свете дня эти слова тебя уже не устраивают?

– Они не устраивают меня ни днем, ни ночь, – отрезала Бет.

– И тем не менее я ясно помню, как сегодня ночью ты заявила мне, что страдаешь именно из-за этого, – с издевкой произнес Эрнан.

Боже, неужели он поверил ее словам? И поэтому так жесток?

– Я ведь объяснила тебе, что это неправда, – возмутилась Бет.– Я же сказала, что Дориан никогда не был моим любовником. И мы даже не живем больше вместе.

– Не живете?

– Нет! – Бет с упреком развела руками и тут же в отчаянии прижала их к груди.– Прошу тебя, Эрнан, послушай. Ночью я сказала кое-что, но это не было правдой. Я все придумала, наврала. Но не потому, что хотела обмануть тебя. Все произошло так быстро, что я запаниковала. Можешь ты понять это? Теперь-то ты знаешь, что я хотела, чтобы ты... чтобы ты любил меня. Мне казалось, что мы оба хотим этого, что мы оба желаем насладиться...

Глаза Эрнана чуть потеплели, и Бет показалось, что она пробила его броню, но лицо его оставалось холодным и непроницаемым.

– Я насладился. Я был вполне удовлетворен, – сардонически усмехнулся он. – В моих объятиях ты была отзывчивой и горячей. Чего еще может хотеть мужчина?

Удовлетворен! Это слово прозвучало в его устах так, словно он обсуждал хороший обед в ресторане. Словно все, что они делали, было лишь насыщением утробы. Может, она и лгала насчет своих сексуальных запросов, но как насчет его аналогичных запросов? Возможно, он все еще скорбит о своей жене, но скорбь вовсе не подавила его желания. Он знает, что привлекателен и сексапилен, и пользуется этим. Сколько женщин было у него после смерти жены? А что, если ни одной? Может быть, прошлой ночью ему просто представилась возможность удовлетворить примитивную мужскую потребность? Вот чем, наверное, все было для него.

– Если бы я сюда не приехала, ты бы не стал разыскивать меня, правда? – поинтересовалась Бет.

– Нет, – ответил он отрывисто. – В этом не было смысла.

Бет вздохнула. Господи! Он не собирался вновь встретиться с ней! Именно это только что и сказал. Он хотел, чтобы она сейчас подобру-поздорову ушла из его дома и из его жизни. Ну так и убирайся отсюда, дура, сказала себе Бет, пока твоя гордость не втоптана в грязь окончательно.

– Да, я тоже так считаю, – согласилась она, с трудом сдерживая яростную обиду. Потом подняла голову и спросила, стараясь сохранять достоинство: – Я надеюсь, тебя не затруднит вызвать сюда такси?

– В такси нет необходимости. Я отвезу тебя.

– Я предпочитаю такси.

– Ну нет, отвезу. Я чувствую, что еще не расплатился.

Бет закусила до боли губу. Он что же, считает, что ему оказана платная услуга? Вряд ли что-нибудь заставило бы ее почувствовать себя более униженной.

8

О том, что сегодня нет ни лекций, ни занятий, Бет вспомнила, только когда встала и оделась. Этот день был запланирован полностью свободным, чтобы дать участникам курсов возможность провести его так, как им захочется: в прогулках по городу, в покупках или просто в отдыхе на пляже.

Бет не хотелось ни того, ни другого, ни третьего. В сущности, если бы она уже не встала, скорее всего, провела бы весь день в постели, задернув занавески и уткнувшись лицом в подушку.

Болезненная улыбка искривила уголки ее рта. Вряд ли затворничество так уж комфортно – подушка все еще мокра от слез, пролитых вчера.

Ей было больно вспоминать о вчерашней встрече с Эрнаном. Она с трудом могла поверить в то, насколько холодно и даже жестоко он обошелся с ней. Что довело его до такой крайности – уж не чувство ли вины? Может, считал, что, переспав с ней, каким-то образом предал память жены, которую любил? Но если он чувствовал себя виноватым, то почему не остановился? У него было время для этого – ему пришлось преодолевать и ее слезы, и сопротивление. Не могли же ее издевки так завести его!

Жестом отчаяния Бет прижала руки к лицу. Так много вопросов и так мало ответов. Почему она не прислушалась к доводам разума и пустила Эрнана к себе в постель? Ведь с самого начала знала, что это принесет ей только несчастье. Возможно, она ошибалась в причинах, но оказалась права в том, что касалось результата.

Бет закрыла глаза, прогоняя мучительные видения. Ей следует чем-нибудь заняться. Чем угодно. Просто чтобы не сойти с ума от бесплодных размышлений.

В конце концов она решила, подобно остальным участникам курсов, отправиться в город и купить какие-нибудь мелочи в подарок друзьям. В Нью-Йорке она почти не ходила по магазинам и редко бывала в салонах одежды. С нее хватало памяти о годах детства и юности, когда приходилось таскаться за матерью из одного модного магазина в другой, еще более модный. Но была некая разница– все же не часто у нее выдавалась возможность поискать что-нибудь в магазинах европейских городов, а тем более такого своеобразного, как Малага. ...Бет бродила по маленьким улочкам, где были сосредоточены сувенирные лавки и магазинчики с товарами национального испанского быта. Она заставляла себя рассматривать выставленные в витринах ткани, модели одежды, изделия из кожи, но сердце ее было совсем в другом месте. Сделав все же несколько покупок и устав, она стала высматривать какое-нибудь уличное кафе.

– Элизабет? Элизабет Харди? Это вы, не так ли?

Бет повернулась и взглянула в глаза женщины, которую узнала мгновенно, несмотря на то что не видела ее уже семь лет – со дня похорон отца. Он когда-то ушел к этой дамочке.

– Да, это я, – холодно ответила Бет.– А вы – Хелен. Все еще Харди или вы опять вышли замуж?

Женщина нахмурилась, и Бет моментально стало стыдно за свое едкое замечание.

– Да, я по-прежнему Хелен Харди, – слегка улыбаясь, ответила она.– И я никогда не выйду замуж.– На ее лице появилось грустное выражение.– Что привело вас в Малагу? Должна признаться, что была удивлена, увидев вас.

Бет рассказала о кулинарных курсах и своей работе в журнале.

– Ваш отец очень гордился бы вами, – сказала Хелен.– Знаете, он всегда так много говорил о вашем интересе к кулинарии. Как бы я хотела, чтобы он дожил до сегодняшнего дня и порадовался вашей карьере.

Бет была поражена. Она никогда и не подозревала, что отец проявлял какой-либо интерес к ее увлечениям, не говоря уже о том, что мог бы одобрить ее выбор карьеры.