– Знаю.

Он посмотрел озадаченно.

– Ты что, следила за мной?

– Нет. Но халат, который ты мне дал, был не новый.

Дэйв болезненно поморщился, понимая, как могла на нее подействовать такая деталь.

– Мы все совершаем ошибки, милая, – мягко проговорил Дэйв.

Она кивнула. Если вспомнить о ее ошибках, то ошибки Дэйва можно не только простить, но и забыть сразу же. Но Глэдис по-прежнему занимал один вопрос – с тех самых пор как она впервые вошла в его квартиру.

– Почему ты создал дом нашей мечты, Дэйв? По его губам скользнула тень улыбки.

– Наверное, все никак не мог расстаться с надеждой, что когда-нибудь ты вернешься.

Но не беременной, подумала Глэдис, не потому лишь, что у нее должен родиться ребенок от него. Или Дэйв все-таки верил в то, что она всегда любила его? Всегда желала видеть его своим мужем, спутником в жизни, а значит, и отцом ее детей?

– Что же, теперь с нами все будет в порядке? – осторожно спросила она, потом добавила: – Можем ли мы повернуть время вспять, к той поре, когда еще были вместе, Дэйв?

Он твердо взглянул на нее.

– Я вовсе не собираюсь возвращаться назад и повторять все наши ошибки по новой, Глэдис. Я хочу идти вперед по твердой земле, не боясь снова провалиться в трясину сомнений и недоверия.

– Ты думаешь, у нас получится? – Сердце Глэдис сжалось в ожидании ответа.

– Да. Я в этом убежден.

Ее лицо вспыхнуло счастливым светом.

– Но прежде, сегодня, нам нужно нанести еще один визит, – нахмурившись заявил Дэйв.

Глэдис помрачнела.

– Вряд ли смогу выдержать еще что-нибудь, подобное встрече с Джулией, – почти умоляюще проговорила она.

– Нет, тут другое…

– И с кем же еще нам предстоит увидеться? – осторожно поинтересовалась Глэдис.

Дэйв помолчал, тяжело и устало вздохнул и произнес:

– С твоей матерью.

Вне всяких сомнений, Дэйв решил избавить их обоих от всех призраков прошлого, и причем именно сегодня. Хотя Глэдис покинула дом матери, Дэйв по-прежнему видел в Софи Ньюмен угрозу его счастью. Что ж, если ему нужно разувериться в этом…

– Ты собираешься ехать прямо сейчас? – спросила Глэдис.

– Если ты готова, – ответил он, словно ожидая заметить на ее лице тень сомнения или колебания, но не обнаружил ни того, ни другого.

Глэдис поднялась со скамейки и задорно улыбнулась:

– Теперь-то маме трудно будет назвать тебя неисправимым неудачником.

Дэйв с показным усердием поправил шелковый галстук и ехидно усмехнулся.

– Думаешь, на этот раз я для нее сойду? Она почувствовала, как вспыхнули ее щеки от внезапной догадки: Дэйв облачился в столь роскошный костюм именно для нее. В прежние времена она всегда просила его одеваться так, чтобы соответствовать представлениям матери о «приличном джентльмене».

Обычно он отвечал на эти просьбы: «Одежда еще не делает человека человеком, милая», – но никогда не спорил. Это было просто его точкой зрения, которую Глэдис разделяла и поддерживала, но в отношениях с матерью это ей не помогало. Впрочем, как теперь понимала Глэдис, вряд ли что-либо вообще могло помочь. Ее мать с самого начала питала неприязнь к ее избраннику.

Она подняла на него взгляд, в ее глазах стояла боль, а в его – мягкая насмешка.

– То, что думаем о тебе моя мать, уже не имеет значения, Дэйв…. для меня. Мы устроим свою жизнь так, как сочтем нужным.

После этих слов он ласково погладил ее пылающую щеку.

– Все в порядке, Глэдис. Я стал старше и, смею надеяться, мудрее. Мне больше ничего не нужно доказывать себе, а потому я вполне могу подстроиться под других и дать им то, в чем они нуждаются. Безо всяких причин.

– Если она тебя не примет…

Дэйв провел кончиками пальцев по ее полуоткрытым губам.

– Давай поедем, а там видно будет.

Через полчаса их автомобиль остановился у дома Вивьен. Каждое воскресенье Софи Ньюмен ездила на обед к своей младшей дочери. Дэйву не нужно было указывать дорогу. Он помнил все. За прошедшие годы Вивьен несколько раз отваживалась навлечь на себя упреки матери, приглашая к себе Дэйва и Глэдис. Поскольку это только увеличивало напряжение во взаимоотношениях с матерью, Глэдис попросила сестру больше не делать этого – она вовсе не хотела лишних скандалов.

Кирпичный дом, построенный по одному из стандартных проектов, был окружен уютным зеленым садиком.

В тот самый момент, когда они с Дэйвом приблизились к дверям, Глэдис внезапно почувствовала тоскливую беспомощность. Если мать принудит ее сделать выбор, она ни на мгновение не сомневалась, кого выберет. Ее будущее принадлежало Дэйву, она была предана ему всем сердцем. Но Софи Ньюмен оставалась ее матерью, а мать – всегда мать. Глэдис будет тяжело окончательно порвать с ней. И тяжело сознавать, что мать отвергает ее. Если бы только она могла понять и принять то, что Дэйв – именно тот человек, который ей нужен… но нет, это нереально. Этого не случится.

Дверь открыл Питер, муж Вивьен.

– Глэдис, – удивился он и еще более изумился: – Дэйв?

– Мы можем войти, Питер? – спросила Глэдис, пытаясь успокоиться и обещая себе сохранять достоинство, что бы ни произошло.

Питер Уэйн был ошеломлен. Он был человеком аккуратным, порядочным и выдержанным. И вот теперь к нему заявлялись непрошеные гости, которые, конечно же, спутают все карты и превратят в хаос чудесное спокойное воскресенье…

Дэйв протянул руку, и Питер машинально пожал ее, следуя неукоснительным правилам приличия и гостеприимства.

– Рад тебя видеть, Питер, – несколько принужденно проговорил Дэйв. У супруга Вивьен не оставалось иного выбора, как попросить войти их в дом.

Дэйв пропустил Глэдис вперед. Питер закрыл за ними дверь и нерешительным жестом пригласил в комнату – одновременно столовую и гостиную, довольно большое помещение Г-образной формы. На столе уже стояли пять приборов – ланч всегда начинался ровно в двенадцать тридцать. Время трапезы почти наступило, и со стороны кухни отчетливо доносились голоса Вивьен, матери Глэдис и ее двух маленьких племянниц.

– Кто это был, Питер? – поинтересовалась Вивьен.

Тот прочистил горло:

– Это Глэдис, дорогая, – ответил он, вероятно не решившись прибавить, с кем та пришла.

Взрослые голоса утихли. Теперь из кухни доносилось только щебетание двух девочек. Питер еще не опомнился от первого потрясения, а потому даже не предложил Глэдис и Дэйву сесть. И все трое встретили появившихся из кухни женщин и девочек стоя, словно на званом приеме. Вивьен замерла на месте, увидев Дэйва. Ее дочери были слишком маленькими, чтобы помнить его, а потому несколько секунд разглядывали незнакомого мужчину с детским любопытством, после чего бросились к Глэдис. Та наклонилась поцеловать и обнять девчушек – и тут в комнате появилась ее мать.

– Вивьен, миссис Ньюмен, – спокойно приветствовал Дэйв изумленных женщин.

– Я… я рада видеть тебя, Глэдис, и тебя, Дэйв, – произнесла Вивьен, неуверенно глядя на сестру и явно не понимая, что может означать столь неожиданный визит.

Мать Глэдис вообще никак не отреагировала на приветствие. Обе девочки настороженно замолчали, сообразив, что происходит что-то неладное. Они подбежали к Вивьен и вцепились в ее юбку, словно ища защиты. Глэдис выпрямилась не отрывая глаз от матери, ожидая ее реакции и моля Бога, чтобы она не оказалась враждебной.

Софи Ньюмен смотрела на Дэйва с застывшим, ничего не выражающим лицом. Потом ее взгляд медленно обратился к Глэдис – неуверенный, ищущий, почти молящий… Глэдис придвинулась ближе к Дэйву, а он обнял ее за талию, без слов дав понять всем, что они теперь навсегда вместе.

Питер наконец очнулся.

– Принести что-нибудь выпить?

– Нет, спасибо, Питер, – тихо произнес Дэйв. – Мы с Глэдис здесь вовсе не для того, чтобы навязываться вам или напрашиваться на обед. Мы лишь хотим сделать одно объявление.

– О! Прекрасно! – пробормотал Питер. Видно, он по-прежнему пребывал в полнейшей растерянности и совершенно не знал, что предпринять.

– Миссис Ньюмен, вам, безусловно, известно, что несколько недель назад Глэдис приходила ко мне, – прямо начал Дэйв. – Она спросила, можно ли забыть о прошлом и начать жизнь заново. Сегодня я хочу спросить об этом вас, потому что мы с Глэдис снова собираемся пожениться, а вы – ее семья.

Он помолчал, давая всем собравшимся время осмыслить его слова и принять решение. Никто ничего не сказал. Не было ни приветственных возгласов, ни поздравлений. Питер выглядел так, будто ощущал отчаянное неудобство и не знал, куда глаза девать. Вивьен недоверчиво посмотрела на Глэдис – она еще не слышала об их примирении. Мать Глэдис не отрывала взгляда от Дэйва, ее лицо по-прежнему оставалось застывшим и лишенным какого бы то ни было выражения.

– Более того, – продолжил после некоторого молчания Дэйв, – у нас есть еще одна новость. У Глэдис будет ребенок. Мой ребенок.

И снова – могильная тишина. Глэдис стала терять последнюю надежду на то, что семья их все-таки примет. Дэйв ждал. Глэдис ждала. С каждой секундой чувство безнадежности все больше заполняло ее душу: даже ребенок не смог изменить их решения…

– Что ж… – начал было Питер и закашлялся, явно не представляя, как правильнее поступить в подобной ситуации.

– Я рада, – внезапно проговорила Вивьен громко и поразительно уверенно. Ее голос только слегка дрогнул, когда она прибавила, – если, конечно, ты сама этого хочешь, Глэдис.

– Да, именно этого я и хочу, – подтвердила та, с благодарностью взглянув на младшую сестру.

Вивьен, похоже, решила сразу взять быка за рога и обратилась к матери.

– Мама, пожалуйста… Глэдис была так добра к тебе. Отплати ей тем же.

Софи Ньюмен никак не отреагировала на эти – слова– она словно и не слышала их. Казалось, она увидела не Дэйва, а голову Медузы Горгоны с извивающимися волосами-змеями и окаменела навеки.

– Что ж, лучше поздно, чем никогда, – Дэйв по-прежнему был спокоен и уверен в себе. – Конечно, все конкретные детали я предоставляю решать Глэдис, это ее право; но сам я намерен коротко изложить вам, что мы собираемся делать.

Крепко прижимая к себе Глэдис, он заставил ее развернуться и подвел к Питеру, которому ничего не оставалось как поднять на них взгляд.

– Мне очень жаль, что мы поставили тебя в такое неловкое положение, Питер, – искренне сказал Дэйв. – Поверь, мы этого не желали – ни Глэдис, ни я. Подобно мне, ты просто пришел в эту семью. И в том, что случилось с нами, твоей вины нет.

Не задерживаясь дольше, он увлек Глэдис вперед, но остановился около чудовищной напольной вазы у камина, стоящая на хвосте рыба широко разинула толстогубый рот, и ткнул в нее пальцем.

– Я всегда просто ненавидел эту проклятую штуку! Бьюсь об заклад, что и ты тоже, Питер. Почему бы тебе не разнести ее вдребезги? Она явно не соответствует твоему вкусу.

Развернувшись, Дэйв подвел Глэдис к сестре.

– Благодарю, Вивьен, что ты приняла нас. – На сей раз в его голосе прозвучала неподдельная теплота. – Я не хочу, чтобы Глэдис рвала все связи со своей семьей, но также не хотелось бы, чтобы из-за нас возникали проблемы между тобой и твоей матерью. Мы поймем… что бы ты ни выбрала.

Вивьен твердо посмотрела на Дэйва.

– Моей сестре нужно хотя бы немного настоящего счастья, Дэйв. Я надеюсь, что ты сумеешь дать ей его.

– Можешь не сомневаться, – заверил ее Дэйв.

Он не дал Глэдис времени перекинуться даже двумя словами с сестрой и сразу подвел ее к матери.

– Знаете ли, миссис Ньюмен, – любезно начал он, – когда мы с Глэдис поженились в первый раз, то просто расписались. Тогда мы не могли себе позволить такой же роскошной свадьбы, как у Питера и Вивьен. Но я действительно готов забыть прошлое, и наша повторная свадьба будет именно такой, о какой мечтает Глэдис. О какой она мечтала всегда. – Софи Ньюмен слегка вздрогнула и качнула головой, будто не в силах слушать то, что говорит Дэйв, он же продолжал тихим сдержанным голосом, не давая перебить себя: – Если Глэдис захочет обвенчаться в церкви, это будет та церковь, которую она сама выберет. Если захочет сыграть свадьбу в саду – это будет самый прекрасный сад в стране. Если она предпочтет борт пассажирского лайнера, значит, это будет самый роскошный лайнер, какой только можно себе представить. Я дам ей все, чего она только ни пожелает. И приглашаю вас всех на нашу свадьбу, если, конечно, вы согласитесь прийти.

Дэйв оглядел собравшихся, потом снова повернулся к матери Глэдис, которая по-прежнему не проронила ни слова. Лицо ее оставалось белым, как гипсовая маска.

– Мы придем, – с ударением произнесла Вивьен. – Мы все придем, ведь правда, мама? Ведь Глэдис пришла, когда была нужна тебе.

Казалось, эти слова были обращены к глухой.

– Видите ли, миссис Ньюмен, – продолжал Дэйв, – что бы вы ни думали обо мне, я люблю вашу дочь. И могу обещать только одно. Это действительно будет для нас, а в особенности для Глэдис… – он помедлил секунду, потом, с нежностью взглянув на любимую, закончил, – свадьба, которая запомнится на всю жизнь.

Его глаза горели решимостью стереть из ее души все дурные воспоминания. Это так тронуло Глэдис – он хотел исправить то зло, которое было причинено, хотел подарить ей новую жизнь…

– Я люблю тебя, Дэйв, – мягко проговорила она. Пусть он знает это, пусть услышит именно сейчас, перед всеми.

Он улыбнулся тепло и довольно, потом с той же улыбкой обернулся к ее матери:

– Вот и все, что я намеревался сказать, миссис Ньюмен.

Он легко поклонился и собрался было уходить, но Глэдис остановила его:

– Я тоже хотела бы кое-что сказать.

– Конечно, милая.

Глэдис посмотрела на мать, которая столько значила для нее: она сделала последнюю попытку воззвать к материнской любви, которая была так нужна ей, к той любви, которая не требует платы. Но в глазах матери не прочла ничего похожего на это чувство.

– Мне жаль, мама, что я обманула твои ожидания, – печально произнесла она. – Мне жаль, что я не стала такой дочерью, о какой ты мечтала. Мне жаль, что все, столь ценное для тебя, для меня не имеет никакой цены. Но, в конце концов, я должна остаться самой собой.

И внезапно лицо матери утратило холодно-отстраненное выражение. В ее глазах появились страдание и страх потери. Софи Ньюмен поняла, что сейчас ей предоставляется единственная, последняя возможность устранить то, что им мешало остаться вместе. Ее губы дрожали, но она заставила себя гордо выпрямиться, хотя именно сейчас жертвовала своей гордостью ради правды. Она говорила от чистого сердца, но каждое слово причиняло ей острую боль.

– Я слишком любила тебя, Глэдис, – начала мать, – и потому старалась удержать подле себя, чтобы ты оставалась моей. Теперь я это понимаю. С тех пор как ты ушла, я много думала и осознала, что натворила. И все это было во имя любви. Тебе не о чем жалеть и не в чем раскаиваться. Ты дала мне много больше того, что я заслужила. – Ее лицо мучительно дернулось. – Что касается Дэйва… Все дело в том, что он отнимал у меня дочь. Я ревновала тебя, потому что ты любила его, а он дарил тебе радость, которую я не могла дать. Я не хотела видеть в нем ничего хорошего. Мне жаль. Мне страшно жаль…

К ее глазам подступили слезы, и она вынуждена была умолкнуть. Глэдис обняла мать и крепко прижалась к ней.

– Все хорошо, мама, – прошептала она, стараясь успокоить Софи. – Я знаю, к чему может привести любовь…

Разве не то же произошло у них с Дэйвом?.. Глэдис взглядом умоляла его о понимании и прощении. И, поддавшись ожиданию, висевшему в комнате, Дэйв обнял их обеих.

Примирение, наверное, далось бы им не так легко, если бы не удивительный характер Дэйва, позволивший повернуть все по-иному. Вскоре Питер уже наливал им вина, а его жена с видимым удовольствием резала запеченную баранью ножку на семь частей. Дэйв немедленно выразил ей свое восхищение: Вивьен была хорошей хозяйкой и прекрасным кулинаром. Глэдис, сказав сестре, что хотела бы видеть обеих маленьких племянниц цветочницами на свадьбе, мгновенно заслужила взгляд, полный благодарности.

Все старались как можно бережней обойтись с чувствами Софи Ньюмен, не задеть ее снова. Она по большей части молчала. Когда мать решалась что-либо сказать, это было либо попыткой исправить мнение Дэйва об ее отношении к нему, либо просьбой к Глэдис помочь ей в подготовке грядущей свадьбы, по крайней мере советом. И Дэйв, и Глэдис с удовольствием шли ей навстречу.

Они собрались уходить только через несколько часов. В первый раз за долгие годы Глэдис испытывала к матери любовь и уважение. Она поцеловала Софи Ньюмен и обняла Вивьен. Новые теплые отношения, возникшие между ними сегодня, глубоко трогали ее.

В комнате внезапно раздался звон расколотого фарфора, немедленно привлекший общее внимание. Все одновременно обернулись; в прихожую вышел Питер с тихой улыбкой на лице.

– Странная вещь, вы не поверите, – невинно проговорил он. – Эта ваза-рыба… Она только что упала и разбилась.

– Но это же подарок на свадьбу от тети Фиби! – воскликнула Вивьен.

– Боюсь, дорогая, склеить ее уже не удастся. Вивьен улыбнулась, а потом не сдержавшись захихикала:

– Мне она тоже никогда не нравилась. Через несколько секунд смеялись уже все: именно в этом радостном и светлом настроении Глэдис и Дэйв и сели в машину.

Глэдис глубоко вздохнула, повернулась к человеку в кресле водителя и обратилась к нему с безграничной верой в правоту его суждений:

– Все так и останется, Дэйв? Он ласково улыбнулся.

– Думаю, да. Даже если и нет, мы дали твоей семье возможность стать частью нашей семьи.

– Да, – задумчиво проговорила она, поглаживая его ногу. – Спасибо тебе за этот день.

Он заговорщически приподнял бровь.

– Если будешь продолжать в том же духе, я прямо на машине въеду в спальню!

– Какая роскошная мысль! – Глаза Глэдис смеялись. – Я восхищена тобой, Дэйв Флэвин.

– Взаимно, Глэдис Ньюмен.

– Значит ли это, что сегодня ночью мне не придется спать на своей стороне кровати?

– Нет. Это значит, что мне больше не нужно спать одному на своей половине кровати. Больше никогда!

… Закончилось все тем, что им понадобилось роскошное ложе целиком, чтобы отпраздновать союз, рожденный любовью, той любовью, которая была тем драгоценнее, что была утрачена и обретена вновь.

Глэдис решила, что их свадьба должна состояться в замке. Тот, который она выбрала, был построен эксцентричным миллионером в середине века, а теперь некая фирма занималась тем, что устраивала в нем торжества.

Правда, оказалось, что свадьба в замке – дорогое удовольствие, а в этом – особенно. Но Дэйв и бровью не повел, услышав о цене, и тут же выписал чек, оплачивающий все расходы. Свадьбу назначили на первый же свободный день.

Мать Глэдис помогала ей рассылать приглашения. Они вместе просмотрели гору журналов для новобрачных, выбирая фасон платья. Поскольку Шон О'Брайен собирался быть шафером Дэйва, Глэдис предложила Стефи быть главной подружкой невесты. Они быстро сблизились с живой и энергичной брюнеткой, которая относилась к Глэдис с искренней любовью и расположением.

Вивьен и Питер были чрезвычайно обрадованы, когда им предложили присоединиться к свадебной процессии в качестве второй подружки невесты и шафера. Поскольку две их маленькие дочки исполняли роль девочек-цветочниц, все торжество приобретало глубоко семейный оттенок.

Единственным, что несколько омрачило радость Глэдис в недели, предшествовавшие свадьбе, было послание от Ширли Картер. Глэдис отправила подруге длинное письмо, где рассказала обо всем, что произошло с ней и Дэйвом за это время, и пригласила ее на праздник в замке. Ответ, полученный Глэдис, стал полной для нее неожиданностью.

Остаток дня Глэдис провела качая головой. Она была весьма встревожена тем, что ожидало Ширли в будущем. Как только Дэйв вернулся домой с работы, она без лишних слов показала ему письмо.

Дэйв быстро пробежал строчки глазами, потом поднял бровь.

– Это тебя беспокоит?

– Только из-за Ширли. Будет ли она счастлива?

– Думаю, да.

– Почему ты так уверен, Дэйв? Мне кажется, жена нужна Майку только ради карьеры. А что, если он решил жениться на Ширли только потому, что она попалась под руку в нужный момент?

Дэйв ненадолго задумался, потом медленно покачал головой.

– Сомневаюсь, что в итоге это будет иметь какое-то значение, Глэдис.

– Как ты можешь так говорить? – возмутилась она.

Он взял ее за руку и притянул к себе.

– Идем, посмотрим на звезды вместе, – тихо произнес Дэйв.

Вечер был прозрачно чист. Они шли по террасе, вдыхая свежий морской воздух и останавливаясь иногда взглянуть на ясные вечерние звезды. Наконец Дэйв заговорил снова:

– Помнишь тот вечер, когда я появился у вас под именем Шона О'Брайена?

– В жизни не забуду, – заверила его Глэдис.

– У нас с Ширли был долгий разговор. Мы делились тайными мечтами и надеждами… – Дэйв помолчал, задумчиво улыбаясь, затем сказал: – Должно быть, такова уж моя судьба. Привносить свет во тьму.

Глэдис посмотрела на него с нежностью и восхищением.

– Ты действительно так и делаешь, Дэйв. Он оперся на перила и посмотрел на море.

– Ширли любила Майка. И не просто любила. Он был ее мечтой. Я дал ей несколько советов, как заставить его обратить на нее внимание и вызвать у него интерес.

– Вот, значит, что она имела в виду, когда сказала, что ты помог ей…

– Люди везде люди. Им нравится, когда их выслушивают. Им нравится чувствовать, что о них заботятся, что они и их тревоги кому-то небезразличны. И если Ширли сможет – соответствовать желаниям Майка, он полюбит ее так же, как она любит его.

– А как насчет того, что нужно ей?

– Ей нужен сам Майк, Глэдис. Спутник жизни, разделяющий ее интересы. Муж, который станет заботиться об их детях. – Он обернулся к Глэдис с улыбкой. – Думаю, к тому времени как у них родится второй ребенок, Майк будет обожать Ширли не меньше, чем она его сейчас. Убежден, он оценит поддержку Ширли, ее доброту и умение сочувствовать, ее понимание и верность.

– Я надеюсь на это, Дэйв! – с жаром воскликнула Глэдис.

Он нежно обнял ее и притянул к себе.

– В жизни ни в чем нельзя быть абсолютно уверенным, милая. Судьба только предоставляет возможность исполнить то, чего мы желаем. Лишь Ширли и Майк могут сделать так, чтобы их надежды сбылись. Только мы сами можем воплотить наши мечты в реальность.

Одна мечта Глэдис – быть может, самая прекрасная и хрупкая – исполнилась в день свадьбы: и действительность превзошла все ее ожидания.

Деревья в садах, окружавших замок, ярко зеленели под ласковыми лучами солнца. Вдоль лестницы стояли огромные вазоны с цветущими белыми розами.

Фанфары в капелле замка возвестили о прибытии невесты. Мать Глэдис тщательно оглядывала участников церемонии, чтобы удостовериться, все ли в порядке. Наконец с гордостью и нежностью улыбнувшись старшей дочери, она прошла в капеллу и заняла место в первом ряду.

Орган заиграл «Свадебный марш» Мендельсона, и Вивьен попросила дочек встать по обе стороны прохода. В волосы девочек были вплетены гирлянды мелких роз, в руках они держали цветочные корзинки. Одеты обе были в абрикосового цвета платья, отделанные по вырезу оборочками, а пышные короткие юбочки оканчивались сзади небольшими шлейфами.

Не менее очаровательно выглядели и подружки невесты в элегантных длинных платьях того же абрикосового цвета. Глубокие декольте были украшены цветами, узкие рукава с пышными буфами подчеркивали изящество рук. Войдя в капеллу, Стефи и Вивьен мгновенно приковали к себе всеобщее внимание.

У Глэдис не было отца, который мог бы сопровождать ее во время свадебной церемонии. Он умер, когда она еще училась в школе. Она не пожелала, чтобы дядя занял его место, и предпочла идти одна. Ей не о чем было тревожиться – она вверяла себя человеку, которого любила и, который любил ее. Она знала, что Дэйв ждет ее. И вся ее семья присутствует здесь, на их свадьбе.

Свадебное платье Глэдис было классически простым – облегающее, из белого шелка, с узкими рукавами. За ней тянулись длинный шлейф и еще более длинная вуаль, похожая на облако. В руках невеста держала букет белых камелий, стянутых кружевами и лентами. В ушах покачивались великолепные жемчужные серьги, а шею обвивало жемчужное ожерелье – подарок Дэйва к свадьбе.

В капелле воцарилось молчание. Казалось, все гости с благоговением следят за тем, как Глэдис идет к алтарю, где ее уже ждал Дэйв, выглядевший не менее ослепительно. Везде, куда бы ни посмотрела Глэдис, ее встречали ласковые и радостные улыбки. Неподалеку маячил оператор с камерой, которого нанял Дэйв, чтобы заснять церемонию на пленку: этот день не должен был забыться никогда.

Глэдис остановилась рядом с Дэйвом, взяла за руку. И его взгляд сказал ей, что она его невеста и возлюбленная, что она была и навсегда останется единственной женщиной в мире, которую он любит, но особенно дорога она ему сейчас.

Началась свадебная церемония. Глэдис хотела, чтобы их венчали по старинному обряду – ей нравились слова службы, поэтичные и такие глубокие по смыслу. Священник читал из Библии, хор пел гимны, возвышавшие душу, и сердце сжималось от этой музыки, от этих голосов… И наконец прозвучали слова клятвы, после которых Дэйв и Глэдис вновь стали законными мужем и женой.

Орган заиграл триумфальный марш из «Аиды», и свадебная процессия покинула капеллу, слившись с толпой гостей.

В то время как целая армия официантов обносила гостей шампанским и закусками, вокруг сновали фотографы и репортеры.

Жених и невеста снимались под аркой, обвитой плющом, около пруда, где стайки золотых рыбок привели в полнейший восторг маленьких племянниц Глэдис, потом под старым платаном и, наконец, на ступенях замка. Когда с официальными фотографиями было покончено, гости направились в замок – все, кроме Шона и Стефи, которых Дэйв попросил остаться. Он сказал, что у него есть еще одна задумка.

Ясные голубые глаза Дэйва блеснули.

– Думаю, мне тоже нужно внести свой штрих в картину этой свадьбы.

С этими словами Дэйв привлек Глэдис к себе, заставил ее откинуться и принялся покрывать жаркими поцелуями шею любимой, шепча страстные слова. Глэдис не смогла удержаться от смеха – запрокинула голову и почувствовала, как ветер поднимает и колышет ее легкую вуаль… Фотограф щелкал аппаратом так быстро, как только успевал нажать на кнопку. На заднем плане заливались смехом Стефи и Шон. И тут внезапно раздался тонкий резковатый голос, нарушивший очарование счастливого мгновения.

– Мистер О'Брайен! Мистер О'Брайен!

В голосе звучала тревога. Дэйв выпрямился, поднял Глэдис, и они оба в недоумении уставились на человека, стоявшего на нижней ступени лестницы. Ему явно пришлось бежать, и лицо его стало багровым как свекла. Это был маленький пухленький человечек, почти лысый, средних лет, одетый достаточно пестро. На животе у него болталась, поблескивая, цепочка от часов.

Покуда человечек отдувался и вытирал со лба пот, Глэдис посмотрела на Шона, ища объяснений происходящему. Шон, изумленно подняв брови, воззрился на Стефи. Стефи пожала плечами, словно хотела сказать, что в жизни никогда не видела маленького незнакомца. А тот между тем уже спешил по лестнице к Дэйву.

– Мистер О'Брайен… – Он переводил взгляд с Дэйва на Глэдис; лицо его медленно приняло потерянное выражение. – Я нигде не мог найти вас. Я искал вас везде… – Он снова с тоской взглянул на Глэдис. – А теперь, когда нашел, вижу, что опоздал.

– Кто вы? – спросил Дэйв, не менее озадаченный, чем все остальные.

– Мое имя Плонски, – с чувством собственного достоинства представился человечек. – Вацлав Плонски, к вашим услугам.

Глэдис с трудом сдержала стон. О Боже, только не это… Неужели всю жизнь этот Плонски будет преследовать ее!

Вацлав Плонски тем временем торжественно объявил:

– Я нашел вам прекрасную пару, мистер О'Брайен!

– Это действительно серьезный вопрос, мистер Плонски, – ответил Дэйв, – но, боюсь, вы действительно опоздали.

Он сжал руку Глэдис.

– Да, – подтвердила та, – отныне он мой муж, и я никому не собираюсь его отдавать!

Маленький человечек покачал головой со скорбным упреком.

– Не понимаю, куда катится мир… На нынешней неделе это уже во второй раз. Сперва мисс Картер, потом вы, мистер О'Брайен… Люди не должны жениться, пока им не подберут подходящую пару специалисты.

Неужели Ширли уже вышла за Майка? Может, Майк действительно безумно влюбился в нее, с радостным изумлением подумала Глэдис. Хотя такие импульсивные поступки раньше были не в его духе…

– Могу я дать вам один совет, мистер Плонски? – серьезно произнес Дэйв.

– Конечно же, мистер О'Брайен.