7

– На север или на юг? – с улыбкой спросил Джеф. Ему было все равно, куда ехать. Глаза мужчины сияли от предвкушения грядущего счастья. Они сидели в его машине рядом, плечом к плечу, готовые, минуя былое, игнорируя сегодняшние реалии, рвануть в будущее. А пока оставалось выбрать – на север? на юг?

– На запад, – ответила решительно женщина, сама не понимая почему. Во всяком случае, не из желания противоречить. Просто что-то, возможно, подсказывало, что именно там их ждет нечто важное.

– Ты хочешь поехать в горы?

Улыбку смыло с лица Джефа. Может быть, ему не понравился ее выбор? Или просто удивлен?

– А что, ты против?

В ответ быстрый взгляд, торопливые слова:

– Конечно нет.

– Не знаю почему, но мне хочется именно туда. – Катрин пожала плечами, будто удивляясь своему решению.

– Ну что ж, поехали, – кивнул он и завел машину.

Мотор загудел, и женщина расслабилась. Какое блаженство – развалиться на мягком, покрытом мехом сиденье! Первоклассный автомобиль – совершенный, стремительный, послушный и отзывчивый… под стать владельцу. Катрин замирала, представляя себе, какой будет близость между ними. К чему приведет их та безумная страсть, которая вчера на одно мгновение захватила ее?

Ах, как приятно смотреть на его руки, сжимающие руль, – сильные, красивые, умелые, – и вспоминать, как нежно и властно они касались вчера ее тела. Светлая футболка облегает мускулистые плечи, крепкие бедра туго обтянуты голубыми джинсами. Спортивная ли одежда тому виной, или воспоминание о вчерашних объятиях, но молодая женщина вдруг остро, всей кожей ощутила его физическое присутствие.

Прекрасный торс, чеканный профиль. Нет, ни одна женщина не осталась бы к нему равнодушной. И как могло случиться, что она отвергала его ухаживания? Невероятно! Одно объяснение: та, прежняя миссис Гайс была просто слепая, самовлюбленная дура.

Погода стояла чудесная, солнце вовсю сияло в голубом безоблачном небе. Самый подходящий день для начала новой жизни! Катрин глубоко, радостно вздохнула. Какая разница, куда ехать, когда попутчик такой замечательный. Уж в этом-то можно не сомневаться.

– Ох, дорогой мистер Томпсон, – вдруг очнулась она. – Вы же пропускаете работу! Тем самым ставите под удар дела процветающей фирмы. Нет, без шуток, у тебя не возникнут трудности?

– Даже если и возникнут, мне все равно, – улыбнулся тот.

– Руководитель компании не должен так легкомысленно относиться к своим обязанностям, – лукаво произнесла Катрин.

– Для меня гораздо важнее ты. – Джеф взглянул на нее искоса, и женщина невольно вспыхнула.

За этим взглядом стоят годы отчаяния! Теперь мистер Томпсон готов чем угодно поступиться, лишь бы быть с ней. Разве можно осуждать человека за это? Всякое терпение имеет предел. Кроме того, над ним все еще висит угроза ненависти, спрятанная глубоко в ее памяти. Неудивительно его желание поторопить время.

А не поступает ли она сейчас слишком уж безрассудно? Но Катрин тут же отбросила эту мысль. Сколько можно сомневаться! Отныне будем доверять только своему сердцу, и неважно, что там случится дальше.

Джеф поклялся, что никогда не делал ей ничего плохого. И есть все основания верить ему. Сердце подсказывает: он говорил правду. Значит, причина сомнений только в ней самой. Когда вернется память, надо будет во всем разобраться.

Почему столь поспешно выбраны именно горы? Должна быть какая-то причина, тоже скрытая в прошлом. Так, так, что-то замере-щилось. В провалах памяти вспыхнула искорка. Вспомнила: она там работала гидом! Водила туристов по горным лесам… да, да! Точно! Ей, кстати, очень нравилась такая работа.

Может быть, их ждут другие вершины, неприступные скалы и живописные долины. Разве может не понравиться там? Это будут их горы со своими вершинами счастья.

Обрадованная тем, что сумела вытянуть еще одну ниточку из прошлого, Катрин улыбнулась. И тут же всплыли другие давние воспоминания: тогда, в тех ее прежних горах, она рисовала пейзажи. И даже продавала картины туристам– по сходной цене. Конечно, это были не шедевры… Но в общем, пейзажи ей удавались. Этюды стали школой мастерства. Упорно работала с цветом, оттачивала технику графики и сама радовалась, ощущая приобретенную легкость. Божественные минуты осознания своей творческой силы!

Катрин радостно и удивленно прислушивалась к собственным мыслям: они приходили к ней легко, естественно, сами собой. Она начинала верить, что справится с работой над книгой. Милая Эстер Брукс права. Все вернется. Надо только постучать в дверь– и та откроется.

– Джеф, тебе ничего не говорит имя Эстер Брукс?

– Нет.

– Ты знаешь что-нибудь о детских книжках?

– Только то, что помню с детства. – И, улыбнувшись воспоминаниям, добавил: – Мама читала нам каждый вечер. Мы не ложились спать без сказки. По-моему, детям это необходимо.

Теплота звучала в его голосе, и с нежностью вспомнилось, что этот человек тоже хочет ребенка… от нее. Катрин представила себе, как Джеф читает их детям книжку с ее иллюстрациями, а потом с любовью и гордостью показывает картинки, которые сделала мама. У нее сладко заныло сердце.

А вот своего отца никак не удавалось вспомнить. Кажется, тот погиб во время циклона, пытаясь спасти других. Ей тогда было только два года, и мать никогда больше не вышла замуж. Как остро завидовала девочка своим друзьям, у которых были папы, братья и сестры. Быть единственным ребенком, да еще в неполной семье, в этом нет ничего хорошего. Теперь-то понятно, что и матери было совсем нелегко растить ее в одиночку.

– У тебя большая семья? – спросила она.

– Три брата и две сестры. Я самый младший, но мы все очень дружили. Соседские ребята всегда приходили к нам играть. Детство у меня было чудесное.

– Расскажи мне о нем.

Джеф не без удовольствия начал рассказывать о своих детских шалостях, о веселых проделках и проказах. Похоже, его родители давали детям полную свободу, наказывали их очень редко, разве что уж за совсем серьезные провинности. В семье было принято уважать интересы друг друга. Родители радовались успехам детей и помогали в любых начинаниях.

Оказалось, один его брат– летчик, другой – ученый, занимается биологией моря. Старшая сестра живет сейчас в Англии, поехала туда погостить, потом устроилась няней к детям овдовевшего биржевого маклера, да и вышла за него замуж. Другая сестра – в Америке. Занималась женским движением, потом влюбилась в фермера. Они поженились и теперь живут себе счастливо, разводят овец.

Вот так бы ехать и ехать, любуясь своим попутчиком, с интересом слушая забавные истории из его детства, подробности взрослой жизни, но вскоре они приблизились к подножию гор, дорога стала подниматься вверх, и он замолчал.

А Катрин хотелось еще поговорить, ведь интересны любые мелочи его прошлого.

Родители давно уже на пенсии. Много лет назад они переехали в Тунис.

– Значит, ты один остался в Австралии?

– Да.

– Скучаешь по семье?

– Да, но мы стараемся встречаться. Обычно собираемся все вместе на Рождество.

Конечно, ведь Рождество – семейный праздник. Как радуются ему дети! Сейчас март. К следующему Рождеству ей будет двадцать девять.

– Сколько тебе лет, Джеф?

– Тридцать четыре.

Если им суждено быть вместе, то уже к Рождеству у них может родиться первый ребенок!

Так захотелось с нежностью прижать к себе того, кто сейчас сидел рядом, внимательно вглядываясь в дорогу. Вдруг женщина замерла: пейзаж вокруг показался до боли знакомым.

– Перед мостом поверни налево, – быстро проговорила она.

Джеф внимательно взглянул на нее.

– У тебя что-то связано с этими местами?

– Да… Нет… Не знаю. – Да тут самой не понять, что происходит. – Просто мне кажется, что надо ехать туда.

Повернули налево.

Предместья большого города остались далеко позади. Пока ехали, она больше слушала, чем смотрела на дорогу. Неважно куда – лишь бы ехать и ехать. Слушать и слушать, ощущая рядом мужчину, дарованного судьбой.

Машина подъехала к развилке.

– Поворачивай налево, – машинально подсказала Катрин.

Джеф нахмурился.

– Ты вспомнила, что бывала здесь раньше?

– Нет. Я ничего не понимаю… просто мне кажется, что эта дорога приведет нас туда, куда я хочу.

Снова двинулись вперед, проехали мимо двух щитов с рекламой пансионатов. Джеф объяснил, что один открылся совсем недавно, а другой – очень старый. Рассказывал все, что про них знает, но в памяти женщины ничего не шевельнулось. Двинулись дальше. Вокруг тянулись поля для гольфа, потом показались сосны, они росли плотной стеной и словно скрывали что-то от глаз.

– Это здесь! – радостно вскрикнула Катрин.

– Что?

– Там, среди сосен, есть ворота. Поезжай помедленней, чтобы не пропустить.

На малой скорости свернули с дороги и остановились возле ворот. Вывеска над ними гласила: «Замок Берроуза».

Настоящий замок! Сказочное местечко! Почему-то верилось, что именно здесь найдется то, что она ищет.

– Дорогая, скажи мне, почему ты решила остановиться здесь? – Мужчина смотрел на нее с тревогой. Его напряженный взгляд сбивал с толку.

– Ты что, знаешь этот пансионат?

Тот ответил медленно, стараясь вести себя естественно.

– Нет, я никогда здесь не останавливался.

– Но ты его знаешь?

Джеф кивнул.

– В справочнике он значится как небольшой дом отдыха для очень узкого круга. Всего четыре номера для гостей, каждый с уникальной, изысканной отделкой. Очень дорогое место. Очень! Утонченная кухня. Сады и цветники разбиты сорок или пятьдесят лет назад известным специалистом по ландшафтам. Вид на долину так хорош, что каждый художник счастлив запечатлеть его.

– Наверное, ты уже бывал здесь раньше, раз тебе все досконально известно.

Жаль, что он так хорошо все знает. Видимо, когда-то мистер Томпсон уже делил с кем-то эту красоту.

– Нет, я не бывал в этом месте, – повторил Джеф, – но слышал о нем. Много раз.

На сердце стало легче.

– Для нас это слишком дорого? – прозвучал осторожный вопрос.

– Дорого? Об этом можешь не думать.

– Я хотела бы остановиться здесь.

– Катрин… – Казалось, в душе у него происходит внутренняя борьба. – Но ты же сказала, что хочешь все начать сначала.

– Да, и лучшего места для этого не найти, – заверила женщина. Наверное, она видела этот пансионат раньше; может быть, проезжала мимо и тут так понравилось, что желание вновь посетить полюбившиеся места осталось в подсознании. – Чутье мне подсказывает: это как раз то, что нужно.

– Чутье… – Томпсон горько усмехнулся.

– Что случилось, Джеф? – Тон выдавал тревогу. Неужели ему здесь не нравится?

– Ничего. Ты права… Тебе принимать решение. Если ты хочешь остаться здесь, пусть так и будет! – последовал решительный ответ. Милый, растерянный человек взял ее руку и печально улыбнулся. Их пальцы переплелись. – Мы вместе. Все остальное неважно.

Женщина немного успокоилась, хотя видела, что Томпсон чем-то встревожен и явно напряжен. Сильные пальцы мужчины сжимали ее руку, он словно хотел показать, как она нужна ему. В ответном порыве захотелось заверить его в том же. Да, для нее тоже самое главное – быть вместе, и совершенно неважно где. Но промолчала, потому что сказала бы неполную правду. По какой-то непонятной причине ей хотелось остановиться именно здесь, в «Замке Берроуза».

Джеф отпустил ее руку и проехал на автостоянку для гостей у большого двухэтажного дома из красного кирпича. На крыше – лес каминных труб. Перед входом – портик с массивными колоннами. Казалось, этот дом выдержал испытание временем, выстоял против всех превратностей судьбы. Величественное здание сразу понравилось Катрин. Оно словно воплощало в себе все то, что было ею когда-то потеряно в прошлой жизни и что необходимо обрести в новой, – особую красоту, надежность, неподвластность ударам судьбы.

Джеф помог ей выйти из машины и кивнул на три другие, стоявшие рядом.

– Учти, нам может не повезти, – предупредил он. – А вдруг нет свободных номеров?

– Удача не может вдруг отвернуться от нас, – возразила Катрин и взяла Джефа под руку. Уверенность светилась в женских глазах.

Мужчина улыбнулся в ответ, но чувствовалось, что напряжение не покинуло его. А ей так хотелось, чтобы человек наконец вздохнул полной грудью и порадовался вместе с ней! Какой тут воздух – свежий, прохладный, бодрящий… Чувствуешь себя обновленной и полной сил. Ничего плохого не может случиться.

Самостоятельность принятия решения радовала. Значит, уже способна ориентироваться в обстоятельствах. Может быть, уже близок миг, когда вернется опыт прежних лет. Опыт никогда не помешает. Даже негативный. А ей, судя по всему, преимущественно негативный и предстоит повторно обрести. Забытое, вернувшись, казалось бы, не сулит радости. Но обретение себя, разве это плохо? Ведь жизненный опыт множится…

Они замечательно проведут время вместе.

Это будет их медовый месяц!

И лучше места, где начнется отсчет новой для нее – для них! – жизни, не придумать.

8

Им действительно повезло. Кто-то отменил бронь, и один номер оказался свободным до выходных. Целых три дня и три ночи в таком чудесном месте! Да о подобном можно только мечтать!

Катрин с наслаждением вдыхала благородные запахи старины. В холле повсюду стояли цветы, наверх вела широкая лестница красного дерева… И везде царил дух утонченности и аристократизма – высокие потолки, стены, обшитые деревянными панелями, под ногами мягкие ковры с изысканными орнаментами.

Они вошли в спальню. И тут тоже все радовало взгляд. Какая красота! Главное украшение комнаты – роскошная кровать под балдахином. Его желтая ткань превосходно гармонировала с мягкой цветастой обивкой изголовья, на пышной оборке белого стеганого одеяла повторялся тот же цветочный узор, и довершали картину прелестные желтые и белые подушки.

По обеим сторонам кровати– тумбочки на трех ножках, грациозные, в викторианском стиле. На них– высокие бронзовые лампы с желтыми абажурами. Напротив стоял комод с огромным зеркалом – отражение в нем как бы расширяло пространство и усиливало впечатление неповторимой роскоши и красоты.

Катрин повернулась к молчаливому спутнику, чтобы разделить с ним свою радость, но увидела только его спину. Хозяйка замка объясняла гостю, как разжечь огромный камин – за стеклянным экраном уже были сложены дрова. Мужчина слушал внимательно, потом наклонился к камину и довольно быстро разжег огонь.

Катрин подошла к окну. Возле него стоял элегантный шезлонг – приятно, должно быть, отдыхать здесь и наслаждаться ландшафтом: зеленой извилистой долиной, скалами цвета охры… Вдруг по спине у женщины пробежали мурашки. Эти отвесные скалы за пожухлыми эвкалиптами создают картину суровую, безжизненную и… безысходную. Катрин нахмурилась, недоумевая, откуда взялись такие мысли. Как глупо… Разве может неодушевленный камень вызывать подобные чувства?

Нет, нет, надо отогнать все неприятные мысли. И она с радостью откликнулась на предложение хозяйки осмотреть ванную комнату. Джеф стоял у камина и внимательно смотрел на пламя, словно хотел убедиться в том, что все им сделано правильно и огонь разгорается как положено, хотя не было никакой необходимости разжигать камин– в номере тепло и уютно. Ясно, человек все еще не справился с внутренним напряжением и потому старается занять себя каким-нибудь делом, пусть даже ненужным – лишь бы отвлечься.

Ванная оказалась такой же роскошной, как и все остальное. Стены выложены ослепительно белым кафелем, наверху, вдоль потолка, тянется сине-зеленый керамический бордюр. В сочетании с синими, зелеными и желтыми полотенцами цветовой эффект получался потрясающий. Пол душевой кабины был ярко-зеленый, цвета весенней листвы. И последний штрих – большая ванна с водой из минерального источника.

Гостья делала одобрительные замечания, хозяйка удовлетворенно кивала головой. Вскоре рассыльный принес чемоданы, а горничная вкатила столик, на котором стояли хрустальная ваза с клубникой и виноградом, бутылка шампанского в серебряном ведерке со льдом и два высоких, тонких бокала.

Наконец процедура устройства закончилась, и гости остались одни.

Джеф стоял спиной к огню, как будто хотел согреться. Выражение лица сдержанное, настороженное, неулыбчивое.

– Прекрасная комната, – в угоду женщине констатировал он.

Ждет, что ли, первого шага с ее стороны? Ведь именно она выбрала этот пансионат. Может быть, сделана ошибка, и человек всячески пытается скрыть свое неудовольствие? Или ведет себя так осторожно, опасаясь еще одного отказа?

Но ведь Томпсон сам предложил ей решить, куда ехать! Так или иначе, но согласился же с выбором. Значит, снова предстоит принимать самостоятельное решение. Раз человек говорил, что главное для него – она сама, то, надо понимать, место, дом, обстоятельства ничего не значат? И все-таки…

– Спасибо тебе за все, Джеф. – В голосе только нежность, только предупредительность. Она всей душой сопереживала ему и понимала, как мужчине сейчас трудно. Так долго ждал этой минуты и теперь просто не знает, что делать. Да, да, он сейчас в растерянности и боится – вдруг потом она возненавидит его за то, что он воспользовался ее беспамятством? Катрин казалось, что ей удалось прочитать тщательно спрятанные от нее мысли.

– Я хочу, чтобы ты стала счастлива со мной. – Слова произнесены так просто, что сердце замерло от предчувствия беды.

– Разве может быть иначе? Ведь ты даешь мне так много…

Горько видеть боль в его глазах. Женщина подошла близко-близко, положила руки на мужскую грудь. Боже, как бешено бьется сердце под ее ладонью!

– Джеф, пойми, я доверяю себе сегодняшней, а не той, которой была и которой, может быть, стану. Пусть даже я изменюсь, но сейчас хочу быть с тобой. Это дар моей любви, адресованный только тебе. Забудь прошлое. Думай только о настоящем. – Она наклонила к себе его голову и горячо поцеловала. Джеф обнял ее, привлек к себе, их губы слились в страстном поцелуе, возродившем поток желания.

Катрин чувствовала, как напрягается его тело, как вжимается в нее твердая мужская плоть. Внизу живота у нее сладко заныло. Женщина прерывисто вздохнула, жадно глотая воздух, переполненная неистовым желанием близости, и зажмурилась.

Ей мало только поцелуев, мало только объятий… Она терлась о его грудь, словно хотела проникнуть в него, раствориться, слиться с его телом. Руки Джефа скользнули ниже талии, прижали ее ближе к пульсирующему источнику его вожделения.

Он отпустил ее губы, чтобы перевести дыхание. Разгоряченная страстью женщина открыла глаза – светлые, горячие, как расплавленный янтарь, пылающие от нетерпения. В этот миг откуда-то из глубин души к ней пришло убеждение, что все между ними началось очень давно, началось, но скрывалось за дверью, которую заперла она сама. Катрин умирала от желания шагнуть за порог, достигнуть земли обетованной, покорить главную вершину единения между мужчиной и женщиной… Между ней и ее единственным мужчиной.

Она глядела в его глаза и видела, что и он сейчас всем сердцем понимает ее, читает мысли и радуется ее страсти, желанию быть с ним. Даже разожми он объятия, связь между ними все равно останется нерушимой – прочная, извечная, данная от природы. Пути назад нет. Впервые они поняли, как много значат друг для друга.

Джеф расстегнул пуговицу на ее блузке.

– Сними сначала свою рубашку, я хочу прикасаться к тебе, – прошептала она.

Джеф засмеялся. Это был смех счастья. Сердце ее переполнилось любовью и забилось быстрее. Кончиками пальцев, еле касаясь, женщина провела по его шее, по широким плечам, по сильным мускулистым рукам. Господи, как он великолепно сложен… Ее мужчина, ее возлюбленный! Об этом думалось со странным, глубоким удовлетворением. Только теперь стало понятно, что это такое – главный инстинкт, соединяющий мужчину и женщину.

Джеф снял с нее блузку, расстегнул лифчик, восхищенный и завороженный ее чувственной женственностью, ладонями коснулся груди. Соски напряглись и затвердели. Мужчина глубоко вздохнул и поднял глаза. В них было столько нежности, что у Катрин перехватило дыхание.

– Никогда и ни с кем я не чувствовал такого, – тихо сказал он, наклонился и поцеловал ее грудь. Женщина замерла. Его губы дарили ей невыразимое наслаждение, и в глубине ее лона словно открывался сильный и чистый источник любви. Прижимая к себе его голову, Катрин страстно желала лишь одного – пусть чудо никогда не кончится.

Но он выскользнул из ее рук, наклонился ниже, поцеловал живот, освободил ее от остатков одежды. Она растворялась в наслаждении, его теплые губы и язык касались ее обнаженного тела, нежные руки скользили по бедрам…

Но вот он поднялся, и женщина потянулась к нему. Ее руки торопились обнажить мужское тело. Губы спешили за руками. Только бы он понял, как она ценит и любит его, как он дорог ей… Она освободила Джефа от одежды, его тело вздрагивало от ее прикосновений.

Он повторял ее имя, и она радовалась, что нужна ему, что может подарить человеку наслаждение. Женские пальцы пробежали по могучим мускулам мужских бедер, ощущая, как они напрягаются.

Джеф подхватил ее на руки, прижал к себе, отнес на кровать, покрывая поцелуями. Откинув одеяло, положил на гладкие, прохладные простыни и наклонился над ней. Неожиданно что-то остановило его. Ах, это… Ясно, он вспомнил о мерах предосторожности.

– Катрин…

– Забудь обо всем, Джеф, – сказала женщина, стремясь завершить прелюдию, чтобы соединиться с ним навсегда – плоть с плотью, жизнь с жизнью.

– Хорошо… – выдохнул он, принимая невысказанные доводы, теряя контроль над собой, сгорая в пламени первобытного желания обладать.

Он вошел глубоко в нее, она обхватила ногами его бедра, двигаясь вместе с ним в ритме, переполняющем душу и тело, нетерпеливо стремясь к завершению, которое, словно печать, скрепляет глубокую связь между любящими. О чем думала? Да ни о чем! Лишь тонула в волнах беспредельного наслаждения, горячего, как расплавленная лава.