Брайс Уолтон

Женщина, которая хотела жить

Бардон миновал ремонтную яму и остановился у конторки, прислушался, вглядываясь в темноту и потоки дождя. Монотонно гудел насос. Наступила неожиданная тишина. Огни бензоколонки напоминали свет одинокого корабля в темном океане.

Придерживая раненую руку, он подошел к двери, и смутно различил сквозь стекло светловолосого молодого человека у кассы, крупного и широкоплечего. Помедлив, Бардон вошел внутрь. Он на краткий миг позволил себе насладиться теплом. Молодой человек стоял и пересчитывал пачку мелких ассигнаций, наклонившись вперед и записывая в блокнот суммы.

– Не слышал, как вы подъехали, – сказал он, не поднимая головы.

– Никто и не подъезжал, – ответил Бардон. Молодой человек обернулся. Бардон достал револьвер из кармана мокрого плаща. Молодой человек мгновенно увидел всю картину: направленный на него револьвер, бледное, небритое лицо Бардона, рваный рукав его плаща с запекшейся кровью. Он чуть не улыбнулся: ему не верилось в реальность этой экранной ситуации. Потом зло сжал зубы и шагнул вперед.

– Не надо! – предостерег его Бардон. Молодой человек остановился, подавшись вперед и опустив плечи.

Бардон переложил револьвер в левую руку, правой взял холщовый мешок с груды покрышек и швырнул молодому человеку. Тот машинально поймал мешок и, стоя все так же неподвижно, нервно смял его в руке.

– Положи деньги в мешок, потом брось сюда, к двери. После этого отдашь мне ключи от машины.

Молодой человек мрачно выполнил все, что ему велели.

– Машины у меня нет, – заметил он.

– Я видел джип у входа.

– У него кардан полетел, давно уж на приколе стоит.

– Выверни карманы, сынок!

Молодой человек подчинился. На пол упала только мелочь. Бардон указал на ключ, висевший на стене.

– Это ключ от двери, – объяснил молодой человек.

Бардон поверил ему. К тому же джип не подойдет.

– Вы на ночь закрываетесь? – спросил Бардон.

– Да.

– Пока не закрывай, – предупредил Бардон. Он подумал о том, что мог бы подъехать большой теплый автомобиль, это лучше, чем холодный джип.

– Лежать! Лицом вниз! – приказал Бардон.

Он прошел к полкам, где прежде заметил моток липкой ленты. В этот момент по мокрым окнам скользнул свет фар. Их отблеск отразился в глазах грабителя. Он заморгал и тотчас уловил, как молодой человек прыгнул к нему.

Выстрел Бардона не остановил его. Бардон пошатнулся и ударился о полку с запчастями. Но все же устоял на ногах в потоке посыпавшихся сверху масляных тряпок, автомобильных фар, коробок с дворниками и другой утварью автомобилистов.

Молодой человек успел вытянуть руку, стараясь ухватить Бардона за горло. Тогда Бардон спокойно выстрелил еще раз.

Молодой человек медленно сполз на пол. Бардон выскочил наружу и почти столкнулся с входившей в помещение женщиной в мокром белом плаще. За ее спиной у бензоколонки стоял большой черный лимузин с включенными фарами.

Бардон подошел к машине и открыл дверцу. Внутри он ощутил тепло и приятный запах духов и пудры. В машине никого не было.

Не опуская револьвера, Бардон вернулся в конторку. Он подпер входную дверь, чтобы она не закрывалась, и выволок тело наружу. Даже тяжело раненый, молодой человек все еще тянулся к горлу убийцы. Бардон приставил револьвер к его затылку и спустил курок. Потом подтянул тело к яме и сбросил труп в черную маслянистую воду. Вернувшись, он закрыл кассу, снял с гвоздя ключ, выключил свет, поднял мешок с деньгами и вышел, заперев за собой дверь.

Женщина стояла на том же месте, прикрывая ладонью сигарету, чтобы не замочил дождь. Бардон с удивлением заметил, что она не плакала и не пыталась убежать, в ее лице не было испуга, и руки не дрожали. Это была молодая и красивая женщина.

Казалось, она глядела на Бардона всего лишь с любопытством. Он поднял револьвер, и почувствовал, как тело женщины напряглось.

– Ты и меня собираешься убить? – шепотом спросила она. Женщина боялась, но это был страх человека, которого не так-то просто запугать.

– Да.

– Почему?

– Какая разница, ведь через мгновение тебя уже не будет на свете?

Она медленно затянулась сигаретой. Бардон подошел ближе.

– Я возьму твою машину, бензоколонка закрыта, пару дней никто не будет искать вас обоих. По крайней мере, у меня будет время. Если оставить тебя в живых, ты настучишь на меня в полицию. Но такого шанса я тебе не оставлю. Все это ты знала и без моих слов.

Она кивнула.

– Но я не хочу умирать!

– Смешно слышать! Никто не хочет.

– Но мне нужно жить! – воскликнула она. – Я хочу сказать, сейчас я не могу умереть.

– Это не займет много времени, – ответил Бардон.

– Ты, конечно, меня убьешь, но я знаю, кто ты.

– Знаешь, как меня зовут?

– Да, слышала по радио. Передавали приметы сбежавших из тюрьмы. Один был ранен в руку. Его имя Рей Бардон.

– Мне не повезло. Это сделал один из наших, мальчишка, который не умеет обращаться с оружием.

– И ты вот так, просто можешь пристрелить меня?

– Чем ты лучше того, в яме? Ты женщина, но сейчас это не имеет значения.

– Да, но, возможно… позже… – прошептала она.

– Нет, не думаю.

– Я узнала о вас по телевизору, – сказала женщина. Он понял, что она тянет время; ему пора было уходить, но любопытство оказалось сильнее. – Я все равно не пойму, как можно просто так убить человека. Да, ты убивал и раньше, наверное, и в тюрьму сел за это. Для тебя еще одно убийство ничего не изменит, но все равно…

– Это ты тоже узнала по телевизору? – прервал ее Бардон.

– И для тебя ничего не значит убить человека?

– Трудно было только в первый раз, потом – легче.

– Послушай, Рей, пожалуйста, послушай меня хоть минуту!

Бардон слушал, но испытывал при этом легкое беспокойство. На шоссе показались огни машины, но она не свернула к бензоколонке. Следующая может свернуть. Водители могли видеть с шоссе яркий свет вывески. «Где же рубильник наружного освещения?»

– Ты ранен и, должно быть, устал, тебе трудно, Рэй. Не обязательно убивать меня, это не самое правильное решение.

– Ты тянешь время, – ответил он. – Ничего не могу поделать, прости…

– Постой! Возьми меня с собой. Ты устал, вести машину могу я. У тебя есть оружие, и я не буду ни кричать, ни пытаться что-либо предпринять. Делай со мной, что хочешь, но не сейчас. Пусть лучше я умру позже, в любое время, но не сейчас. И еще: если тебя остановят на дороге, то мы вдвоем вызовем меньше подозрений.

– Пока ты не откроешь рот!

– Нет, не открою, я хочу жить. Меня заботит только это.

Бардон устал, очень устал, и нужно было спешить. Это правда: если она будет за рулем, он сможет немного отдохнуть. Машина принадлежит ей, если остановят, будет меньше подозрений.

Она сделала шаг навстречу и тихо сказала:

– Я сделаю все, что ты хочешь, – эти слова оказали на него возбуждающее воздействие. – Потом мы можем остановиться в мотеле. Я останусь с тобой, и ты сможешь делать со мной все, что захочешь, если…

Она замолчала, предоставляя ему возможность додумать остальное. Она не предполагала в нем большого воображения, поэтому намек прозвучал более чем прозрачно. Бардон поразмыслил и приказал ей сесть за руль.

– Нужно заправиться, бак почти пуст.

– Я заправлю машину, – остановил ее Бардон.

– Не надо, я сама.

Он следил за ее действиями.

«Умело, – подумал он, – знает, что делает».

Женщина вела машину спокойно и уверенно. Это не удивило его. Он достал из кармана промокшую карту, разложил ее на коленях и при свете тусклой лампочки приборной панели стал рассматривать схему дорог. Дождь шел не переставая.

– Меня зовут Лиза, – произнесла она.

Он поднял глаза. На схеме шоссе шло по границе штата, блокирование дорог было маловероятным.

– 16-е шоссе через пять миль. Повернешь направо, – приказал он.

– Почему?

– На перекрестке 59-го и 10-го шоссе полицейские, возможно, перекрыли дорогу. Надо ехать в объезд.

– Но я совсем недавно там проезжала и никаких полицейских не видела.

– Вот что… – он помолчал, закурил сигарету. Пожалуй, он верил этой женщине. Зачем ей лгать? Ведь он мог убить ее в любой момент. А она не хотела умирать. Она хотела жить. Смешно: если бы на ее месте был другой, он тоже наверняка хотел бы жить, хотя для нее жизнь, казалось, имела особый смысл. Все люди разные. Тот парень на бензоколонке тоже, наверное, хотел жить, но вот не довелось…

– 16-ое шоссе все разбито, а у меня резина лысая, – заметила женщина.

– Хорошо, поехали по 59-му, – согласился Бардон.

Он начал от усталости опускать голову. Внезапно он выпрямился и, как будто рассердившись на себя, тряхнул головой.

– Ты, должно быть, чертовски вымотался, – сказала женщина. – Тебе, наверное, пришлось много пройти пешком.

– Да.

– И крови много потерял.

Он посмотрел на часы: десять минут первого. Острая боль пронзила простреленную руку, поднялась к шее и охватила левую половину груди.

У перекрестка он напряженно всмотрелся вперед и достал из кармана револьвер.

Она была права: полиции на дороге он не увидел.

Опасная вялость охватила Бардона при виде пустого перекрестка. Появилось чувство безопасности, которое победило здравый смысл. Он прикрыл глаза, зевнул…

Револьвер чуть не выпал у него из руки. Бардон заметил это и выпрямился. Впереди мелькали огни. Он вновь взбодрился и, откинувшись на сиденье, стал ждать. Лиза молча вела машину, и, встретившись с ней взглядом, он ощутил возбуждение и опасение. Они ехали по центральной улице маленького городка. Рей поглядел на спутницу. Городок уже спал. Лишь изредка мигали огни реклам. Лиза немного сбавила скорость только у светофора, потом опять прибавила газу. Они так же молча проехали еще один городок, Логанвиль, и выехали на объездное шоссе.

«Ведь она могла сделать все, что угодно,» – подумал он. Его тело отдыхало в неожиданно спокойной и безопасной обстановке. Она могла бы врезаться в столб или в витрину магазина или просто криком привлечь внимание полицейского. Она могла бы попытаться что-то предпринять, когда они проезжали перекресток. Но она сказала, что не хочет умирать, и он верил ей. «В любое другое время, но не сейчас».

Ему было нужно постараться не заснуть. Он опустил стекло окна, холодный воздух ударил в лицо. В машине было тепло. Запах ее духов зачаровывал, непрерывное мягкое покачивание убаюкивало. Они ехали по объездной дороге. У Бардона снова стала опускаться голова. Ровно урчал двигатель. В таком состоянии он не мог бы вести машину, наверняка заснул бы. А ему нужно было уехать как можно дальше. Хорошо, что она сидела за рулем. Ее предложение оказалось верным – это спасет его.

– Ты стараешься не заснуть? – спросила женщина.

– Да.

– Ты мне не доверяешь?

– Нет.

– Если бы ты все знал обо мне, то доверял бы. Но если я расскажу тебе все о себе, ты мне не поверишь. Так что не стоит и начинать.

– Да, не стоит.

– Кроме того, мои разговоры тебя бы уж точно усыпили.

– Думаю, да, – ответил Бардон. Он с силой ущипнул себя за шею сзади, чтобы окончательно сбросить сон, потом надавил пальцами на глаза.

– В бардачке есть таблетки, чтобы не спать, – предложила она. – Мне они не нужны, я никогда не чувствовала себя такой бодрой, как сейчас!

Он открыл ящик и вытащил маленький коричневый стеклянный пузырек с таблетками, поднес к свету. Этикетки на пузырьке не было. Бардон вернул пузырек на место.

– Не знаю, что это за таблетки. Может, чтобы не спать, а может – наоборот.

– Этикетка промокла и отлипла. Но это таблетки от сна.

– А может, снотворное, – возразил он.

– Давай я приму несколько штук – проверишь.

– Их всего пять. Если ты привыкла к снотворному, то и десяток тебя не усыпит. Тем более при бессоннице.

Машина все так же ритмично и усыпляюще покачивалась на ходу. Тепло охватило все тело Бардона. Шины шуршали по мокрому шоссе и убаюкивали. Машина мчалась в темноте без толчков, остановок и поворотов – ровное гипнотическое движение…

Голова резко упала ему на грудь. Несколько раз он вскидывал голову и тер глаза. Миновали знак «Выезд на 16-ое шоссе».

– На следующем повороте свернешь на старое шоссе, – прервал молчание Бардон.

– Но по этому быстрее.

– Свернешь, черт подери, там-то я уж точно не засну!

Она пожала плечами.

– Думаю, тебе стоило бы побольше доверять мне. Но дело твое.

– Да, мое дело, поворачивай и заткнись!

Она свернула. Это была узкая дорога с множеством поворотов и выбоин. Непрерывная тряска и повороты немного оживили его. Он почувствовал себя лучше, а боль в руке помогала бодрствовать.

Они миновали цветную неоновую надпись: «Мотель «Дримз». Есть свободные комнаты».

Лиза бросила взгляд на рекламу, чуть убавив газ. Рей опять засыпал, опустив голову на грудь. Сжав зубы, он вытянул правую руку и дотронулся до раны. Боль помогла прийти в себя.

– Болит? – участливо спросила она. – Еще сильнее?

– Да, пожалуй.

– Как бы не получилось заражение крови. Нужно остановиться и сделать перевязку.

– Завтра к обеду я буду там, где мне помогут.

– Можно было бы остановиться, зайти в аптеку…

– Не надо, – твердо отказался Бардон.

– Ведь полиции на дороге не было, наверное, они не подозревают, что ты уже так далеко.

– Не знаю.

Она включила приемник, но, кроме помех, они ничего не услышали. Вдали на шоссе сверкнула молния.

– Может, все-таки лучше остановиться в мотеле? – спросила она. – Ненадолго, только немного отдохнуть и промыть рану.

– Нет, не лучше, – возразил Бардон, вновь уловив нотки возбуждения в ее голосе. Неужели она говорит то, что думает? Нет, подумал он, она просто хочет подольше жить, вот и все. И если он заснет…

Надо говорить. Громко говорить, тогда он сможет бодрствовать.

– О чем бы поговорить? – неожиданно спросил он, наклонившись вперед и вглядываясь в мокрую темноту.

Лиза помолчала, потом спросила:

– А как было там?

– За решеткой? Неплохо, если нравится быть в четырех стенах. Многим такая жизнь по душе, и некоторые с удовольствием провели бы там всю жизнь. Не хотят, чтобы их выпускали. С нами бежал один такой. И знаешь зачем? Он перелез через стену только для того, чтобы ему добавили срок за попытку побега. Иные при освобождении даже просят тюремщиков, чтобы их камеры не занимали до возвращения.

Он умолк.

– А ты?

– Это был мой первый и последний побег, – ответил Бардон. – Я не из таких. Лучше помру, но обратно не вернусь, – он замолчал и вновь начал дремать, временами вскидывая голову, борясь со сном.

– Черт! Не знаю, о чем говорить.

– О себе, – предложила она. – Расскажи мне о себе, Рей. О своем детстве.

Он попытался рассмеяться, но смеха не получилось. Он вдруг представил себя в детстве, увидел как бы со стороны мальчишку, который весело смеялся в цирке, бегал по траве, стараясь забить гол, купался в грязном пруду с приятелями…

Он дотронулся до шрама на подбородке – это когда он в детстве упал и ударился о камень.

И вдруг стал рассказывать о себе. Казалось, говорит кто-то чужой, а не он сам. Жизнь складывалась, как у всех. Детство на ферме. Родители ссорились. Старший братишка сбежал из дома. Потом от него приходили письма с рассказами о разных интересных местах. Развод родителей. Они с матерью переехали в другой город. Он мало бывал дома, гонял с ватагой мальчишек по улицам. Потом – война. Смерть была рядом. Служба в армии, демобилизация. Гараж и собственное дело.

– А потом? – прервала она его вопросом. – Как все началось?

Его голос зазвучал тише:

– У меня был гараж, и все шло хорошо, но работа была тяжелая, и я знал, что лямку придется тянуть всю жизнь. Однажды двое панков залезли в мой гараж, чтобы ограбить. У меня на полке рядом с кассой лежал револьвер, и я разделался с обоими. Вот так все и началось…

– Предъявите ваши права, мисс!

– Да, пожалуйста.

У машины стояли полицейские. Как в кошмарном сне. Один из них был высоким, в мокром черном плаще. Наклонившись, он посмотрел сквозь стекло на Бардона.

Бардон попытался поднять револьвер. Казалось, он весил целую тонну, рука не слушалась, он не мог и пальцем пошевелить. Потемнело в глазах. Бардон рывком выпрямился и поднял револьвер. Но машина уже мчалась дальше, вперед, в темноту. Бардон оглянулся. Патрульные машины с красными мигалками остались позади. Оказалось, пока Бардон спал, их остановили.

Она могла сдать его, это точно. Но вот не сделала этого. Теперь они вновь были в пути.

– Почему ты не сделала этого? – шепотом спросил он.

– Не знаю. Расскажи мне еще о себе. Что было дальше?

– Когда?

– После того, как ограбили твой гараж.

– Дальше – больше.

– Тебе что, нравилось убивать?

– Нет. Я ни о чем не думаю, когда приходится делать это. Когда закон был на моей стороне, все было просто. Дальше – еще проще.

Он чувствовал, как его собственный голос, воля и сознание ускользают. Голова качнулась, и он отключился, привалившись к сиденью. С этим ничего нельзя было поделать. Возможно, из-за раны. К тому же он не спал три дня.

«Нет, просто усталость», – подумал он.

Но она могла запросто развернуться и сдать его патрулю, если он заснет.

Рэй с трудом дотянулся до бардачка, достал пузырек с таблетками и проглотил две штуки. Это снотворное или яд? Странное чувство: он не доверял ей, но в то же время поверил на слово, что таблетки помогут бодрствовать.

Голова резко дернулась, он проснулся и пошевелился на сиденье.

Машина стояла. По крыше и стеклам стучали капли дождя. В салоне было тепло, приятно пахло духами, пудрой. Женщина была совсем рядом…

Сквозь стекла виднелась стена домика и надпись: «МОТЕЛЬ. СВОБОДНЫЕ КОМНАТЫ». Женщина курила сигарету и смотрела на него. Ее бледное лицо казалось расплывчатым в темноте.

– Поспал? – спросила она.

Он взглянул на спидометр. После того, как он принял таблетки, они проехали всего ничего. Таблетки были безвредны, а то бы он вырубился надолго. Видно, он так устал, что и таблетки не помогли справиться со сном.

– Я ждала, когда ты проснешься, чтобы спросить: может, остановимся в мотеле?

И он опять ощутил нотки возбуждения в ее голосе. Усталость брала свое, близость женщины и мысль о мягкой постели в теплом доме были неодолимы.

– Я сниму номер на двоих, Рей, – многозначительно произнесла она. Он протер глаза. Боль иголками пронизывала затылок. Ехать дальше – он неминуемо заснет. А если снять номер, ее можно связать, а самому выспаться. Если бы она хотела сдать его полиции, то сделала бы это раньше.

– Ладно, остановимся здесь, – согласился он.

Постель была мягкой. Бардон упал на кровать и сразу же начал засыпать. Она сняла с него ботинки, помогла сесть и принялась стягивать рваный рукав плаща с левой руки.

– Не надо, – попросил он. – Все равно ничем не поможешь.

Она бросила его плащ на спинку стула, сняла свой плащ. На ней оказалось облегающее платье, которое подчеркивало фигуру. Когда женщина села рядом с ним на кровать, он ощутил зарождение желания, несмотря на усталость.

– Почему? – спросил он. – Почему ты не сдала меня? Не пойму.

– Я расскажу тебе о себе, Рей, – начала она. – Я вышла замуж в шестнадцать лет. Но это был неудачный брак. Мне пришлось тяжело, а освободиться я смогла нескоро. Потом я встретила Фреда. Это было замечательно. Я даже не могу объяснить тебе, насколько мне было хорошо. Мы были счастливы, Рей. Наверное, ты не знаешь, и, возможно, никогда не узнаешь, что это такое. Да и мне уж никогда не будет так хорошо.

Он повернул голову – ему в лицо было направлено дуло револьвера 38 калибра.

– Тот юноша на бензоколонке, – проговорила она, наклонившись вперед, – это был мой Фред, мой Фредди!

«Конечно, – тупо сообразил он, – надо было догадаться раньше: Фред был без машины, она заехала за ним».

Бардон попытался отодвинуться, но понял, что для него все кончено.

– Почему же ты не сдала меня полиции?

– Ты думаешь, я согласилась бы, чтобы ОНИ это сделали?

Она улыбнулась и нажала на курок.