Глава восемнадцатая

29 июня, среда.

Полицейский участок Каннинг-роуд, Солсбери.

9 часов утра.

Сотрудница полиции Блейк сразу же заметила грозовые тучи на лице детектива Хаддена, когда он, расталкивая всех собравшихся в участке, размашистым шагом направился к выходу.

— Что это нашло на Хаддена? — поинтересовалась Блейк у дежурного сержанта, облокотившись на его стол.

— Политика, — буркнул тот, не отрываясь от дел. Сержант что-то записывал в своем журнале, и сейчас ему было некогда вводить коллегу в курс событий. — Он считает, что у него незаконно отобрали самое интересное дело в его жизни.

— И кому же его передали?

— Полиции Гемпшира. Вчера вечером пришлось отдать и главное орудие преступления, то самое, которым убили тех двоих в Ардингли Вудз. Вот Хадден и взбесился. Орет, что именно он раскрыл эти убийства, а теперь все почести, разумеется, достанутся другим.

— Что же это за улика такая?

— Кувалда, с помощью которой было совершено нападение на доктора ночью в понедельник в клинике Найтингейл, — пояснил сержант.

Несколько секунд Блейк наблюдала за тем, как быстро он записывает какие-то данные в свой журнал:

— Ну, и какая же тут связь с Ардингли Вудз? По-моему, на каждой стройке имеется такая кувалда. Чем же эта была так хороша?

— Невеста убитого сейчас лечится в Найтингейле. Похоже, что у нее уже вошло в привычку терять мужей и любовников, и каждый раз их забивают до смерти кувалдой. — Он оторвался от журнала. — Это Джейн Кингсли, дочь Адама Кингсли. Да последние дни вся пресса только об этом и трезвонит.

— Мне было некогда следить за новостями.

Сержант выложил перед Блейк утреннюю газету и ручкой подчеркнул одну статью — «Полиция Гемпшира провела пресс-конференцию»:

— Вот тут все и прочтешь сама.

Блейк быстро пробежала глазами передовицу.

— Ну, теперь понятно, почему Хадден так огорчен, — кивнула она, возвращая газету сержанту. — И как ты считаешь, кто это совершил?

Сержант пожал плечами и поставил точку в своем отчете:

— Могу сказать только одно. Не хотел бы я работать на компанию «Франчайз Холдингз», если Адама Кингсли все же арестуют. Судя по биржевым данным, акции компании уже начали падать в цене, и это при том условии, что его участие пока еще не доказано. — Сержант встал из-за стола. — А как у тебя идут дела с нападением на Флосси Хейл?

— Неплохо. — Она вкратце пересказала ему свою встречу с проституткой. — У него был брелок для ключей в виде черного диска с золотыми буквами "Ф" и "X". Флосси считает, что это его инициалы, но в отчете я пока не стану заострять на этом внимание на тот случай, если она ошибается. А ты как считаешь?

Сержант несколько секунд в задумчивости смотрел на Блейк, потом взял со стола газету и начал быстро перелистывать ее, отыскивая деловой раздел. Рядом со статьей о «Фрэнчайз Холдингз» красовалась фотография эмблемы компании: переплетенные буквы на черном фоне. Он показал их Блейк.

— Что-то вроде этого?

— Да ты настоящий колдун, мать твою! — в изумлении воскликнула молодая женщина.

Клиника Найтингейл, Солсбери.

9 часов 30 минут утра.

Когда доктор Протероу, предварительно постучавшись, вошел в палату Джинкс в половине десятого утра, он был поражен огромным количеством газет, разбросанных по всему полу комнаты.

— Наверное, я попросила принести их слишком много, — объяснила женщина и попыталась улыбнуться. — Вы знаете, что происходит?

Алан кивнул:

— Я смотрел утренние новости. Акции начали падать в ту же минуту, как заработал рынок ценных бумаг.

— Бедный Адам, как это нечестно по отношению к нему, — с горечью произнесла Джинкс. — Они всегда мечтали хоть немного снизить его влияние. И вот теперь им представился прекрасный шанс. — Она сжала ладони, лежавшие на коленях, в кулаки. — И вы знаете, что больше всего меня бесит? Эта грязь по поводу того, что не существует очевидного преемника. Какой дешевый способ продемонстрировать неполадки в семье. Трое из правления компании прекрасно могут вести дела, если с Адамом что-то случится, и в Сити об этом хорошо знают. Никогда и речи не было о том, чтобы Майлз, Фергус или я заняли место отца. Он бы сам этого не допустил. Слишком тяжело далось ему создание компании, чтобы он смог потом наблюдать, как его дети полностью разрушают труды многих лет. — Она вздохнула. — Ну, в каком-то смысле мы все равно разрушаем фирму. Но то, что я уже успела натворить, показалось бы пустяком по сравнению с тем, что могли бы сделать Майлз или Фергус.

— Что же такого страшного вы совершили, Джинкс?

— Ну, для начала, — с сарказмом в голосе произнесла женщина, — я умудрилась выбрать в жертвы собственного мужа, жениха и лучшую подругу. Это уже подразумевает, что «прогнило что-то в королевстве Датском», раз уж у порога моего дома валяются три трупа. Вы так не считаете?

— Согласен.

Наступила короткая пауза.

— Вы знаете, почему я так возненавидела Стефани Феллоуз и почему ни за что бы не согласилась участвовать в ее семинарах психотерапии? — холодно продолжала Джинкс. — Потому что она ни за что не хотела верить в то, что я не имела никакого отношения к смерти Рассела. Это она не забыла отметить в своем отчете?

— Разумеется, забыла.

— А вы, доктор, записываете свои скептические размышления в отчеты?

Может быть, услышать ответ было бы не так больно, если бы доктор нравился ей чуть меньше?

— Никогда.

— Но какие-то заметки вы для себя делаете? — Доктор кивнул. — И что же вы пишете обо мне, доктор Протероу?

— Это очень личные замечания. — Сексуальные фантазии мужчины, который сходит с ума от полового воздержания… Ну, хорошо, Рассел умел нажимать на нужные кнопочки, но заводил ли он тебя при этом?.. Каковы вы в постели, мисс Кингсли?.. — Например, вчера я записал следующее: «Жаль, что Джинкс мало улыбается. Ей это очень идет».

Женщина сразу же нахмурилась:

— Почему вы не могли сказать мне, например, так: «Все факты пока что свидетельствуют против вашей семьи и вас самой, Джинкс. Но существуют ли эти факты на самом деле?» Почему вы считаете, что я такое упрямое и сложное создание и что мне не требуется поддержка, пусть даже и от такого негодяя, как вы?

Он усмехнулся:

— Потому что за мою снисходительность вы сами потом спустили бы с меня семь шкур. Мы оба понимаем, что вы далеко не глупы, и оба осознаем, что вы сами против такого отношения с моей стороны. Все, что я могу сделать при полном отсутствии какой-либо конкретной помощи, это указывать вам на всевозможные ловушки, расположенные на вашем пути. А решать, будете вы их со мной обсуждать или нет, придется вам самой.

— Все равно вы были снисходительны, заявив, что мне идет улыбка.

— Я не намеревался обижать вас, но раз вы предпочитаете думать именно так, то я не могу вам противиться.

— Ненавижу экзистенциализм.

— Нисколько не сомневаюсь. Поэтому вы прекрасно разбираетесь в нем. — Он коснулся газет носком ботинка. — Что же ждет «Франчайз Холдингз»?

— Если они не смогут остановить падение акций, Адам подаст в отставку, — как бы между прочим заметила Джинкс. — Разумеется, он не станет бездействовать и просто наблюдать за тем, что происходит, когда вокруг творится такое. Кстати, если у вас имеются свободные деньги, сейчас самое время поиграть на бирже. Я вам гарантирую, что как только паника прекратится, акции снова взлетят.

— А как же слухи о финансовых махинациях?

— Могу держать пари, что таковых не существует. Во всяком случае, никто ничего не сможет доказать. Адам как-то говорил, что если лучшие сыщики из Скотланд-Ярда в свое время не сумели с ним справиться, значит, остальным он тоже не по зубам.

— А вы сами собираетесь покупать акции?

Ее глаза игриво заблестели:

— Уже все сделано. Я утром позвонила своему биржевому брокеру. Он продает все, что у меня есть, и методично скупает акции «Франчайз Холдингз».

— А что если вы ошибаетесь, и в итоге потеряете все свое состояние?

— И это тоже пойдет мне на пользу. По крайней мере, я буду уверена в том, что в самый критический момент я встала на нужную сторону.

— Неужели вся ваша кампания пройдет исключительно из чистых побуждений?

— Что вы имеете в виду? — с подозрением в голосе спросила Джинкс.

— Вероника Гордон сообщила мне, что вчера к вам заглядывала ваша мачеха. Я просто подумал, не присутствует ли здесь доля злого умысла, смешанного с альтруизмом?

Вероника и в самом деле была поражена жестокостью Джинкс. Даже больше, чем пьяным состоянием Бетти. «Мне кажется, я недооценила эту женщину, — призналась она доктору. — Похоже, она так же безжалостна, как и ее отец».

— Какой злой умысел?

— Ну, вроде того злорадства, когда так и подмывает сказать: «Посмотри-ка на меня, Адам, я тебя поддерживаю. А теперь взгляни на нее: чувствуешь разницу?»

Джинкс закурила.

— Ну, что ж, такая возможность теоретически существует, но произойдет ли все это в действительности? Я что-то не припомню, чтобы Адам хоть раз навестил меня. Хотя, возможно, я многого пока что не могу вспомнить.

— А вы его приглашали?

Она чуть заметно улыбнулась:

— Я не приглашала и Саймона Харриса, однако он уже был здесь. Я не звала ни Майлза, ни Фергуса, но и они не забыли про меня. Почему же только Адаму требуется отдельное приглашение? Мне кажется, что обычно любящие отцы навещают своих больных дочерей, доктор Протероу.

— А вдруг он боится, что вы запретите ему сделать это, Джинкс? Вот так возьмете и откажете.

— Сомневаюсь. Если бы он этого боялся, то не отверг бы всех остальных членов семьи. — Она помолчала и вернулась к первоначальному вопросу о своих мотивах. — В любом случае, там, где присутствует Бетти, без злого умысла просто не обойдется. Она сожгла все корабли и теперь терпит бедствие. Но я палец о палец не ударю, чтобы помочь ей.

«Тогда почему у тебя столько грусти во взгляде?» — удивился Алан.

Гленавон Гарденс, 14, Ричмонд, Суррей.

10 часов 30 минут утра.

Повторные допросы всех свидетелей, знавших Джейн Кингсли, Лео Уолладера и Мег Харрис, были задуманы как обширная программа, проводимая в среду сразу несколькими детективами. Вопросы были построены так, чтобы воссоздать картину контактов и перемещений указанных лиц начиная с дополнительного выходного в понедельник 30 мая до вечера понедельника 13 июня.

Сержанту Фрейзеру достались жители Лондона: супруги Клэнси, Джош Хеннесси, Дин Джарретт и соседка Мег миссис Хелмс. Он решил начать с Ричмонда и соседей мисс Кингсли. Сержант сразу же изложил им причину своего появления и тут же попросил мысленно вернуться в понедельник 30 мая, за две недели до аварии Джинкс.

— Как мы поняли из беседы с родителями Лео, их сын вместе с Джейн вернулись в Лондон где-то в самом начале вечера. Вы можете подтвердить это? — Разговаривая с супругами Клэнси, сержант ласково почесывал уши Геббельса. Крошечная собачонка с удовольствием растянулась у него на коленях, свесив мордочку вниз. Фрейзер, умиленный таким доверием этого забавного существа, теперь был рад, что с ним не было Мэддокса, который обязательно бы потом устроил сержанту настоящий выговор за такое элементарное проявление нежности.

Полковник Клэнси сжал свои старческие губы:

— Я помню, что видел Джинкс в субботу утром, а насчет понедельника ничего сказать не могу, — наконец решился он. — Я был в саду, и она подошла ко мне побеседовать. Я заметил, что ее что-то здорово раздражало, насколько мне помнится. Потом она объяснила, что у нее в доме спали оба брата, которые вечером заявились к ней пьяные, а Лео вообще не пришел ночевать. Она еще спросила тогда, не знаю ли я, куда он уехал, потому что они собирались ехать в гости в Гилфорд, но я ответил, что сам не видел его вот уже пару дней. — Полковник бросил быстрый взгляд на супругу. — И еще я сказал, — твердо добавил он, — что она здорово ошиблась в Лео. Джинкс улыбнулась и попросила меня об этом не беспокоиться. Будто бы она уже и без меня пришла к такому же заключению. Она удалилась, а через некоторое время появился и Лео.

— Ты мне об этом не говорил, — вставила миссис Клэнси.

— Я посчитал, что тебя это расстроит, — рявкнул полковник, — ты всегда так ревностно относилась к замужеству нашей соседки.

— Вздор. Это как раз ты без конца напоминал ей, что она обязана подарить обществу детей. Такая женщина, и с таким умом, дескать, просто несет ответственность за передачу своих генов. Вот, мол, нынешние безмозглые малолетки только и делают, что размножаются. Почему же умные люди перестали производить потомство? Ведь дело кончится тем, что планету станут населять одни идиоты.

Фрейзер поспешил предотвратить начинающуюся ссору:

— Когда же вы увидели их в следующий раз?

— Утром в воскресенье, когда они уезжали, — подключилась к разговору Дафна. — На Джинкс была бейсбольная кепочка с повернутым назад козырьком. Я тогда еще подумала, что куда симпатичнее она смотрелась бы в соломенной шляпке…

— Почему же они уезжали вместе, если Джинкс уже пришла к заключению, что Лео ей не подходит? — задумчиво произнес Фрейзер.

— У нее чудесные манеры и великолепное воспитание, — заметила миссис Клэнси.

— А потом, в среду, — заговорил полковник, видимо, припомнив что-то важное, — мы отдыхали в саду. Было шесть часов, и Джинкс появилась со стороны гаража. — Он махнул рукой, указывая на окно. — Она бежала вдоль забора, приплясывая. Она подпрыгивала, как молоденькая козочка, и я спросил: «Неужели выиграла джек-пот?» Она подскочила к самой изгороди и пропела: «Гораздо больше».

— Да-да, — согласно закивала Дафна. — Я тоже спросила ее, не так ли она счастлива от того, что целую неделю будет отдыхать в Гемпшире, и она ответила мне: «Миссис Клэнси, перемены к лучшему ничуть не хуже отдыха».

Фрейзер молчал, а Геббельс перевернулся на спину, подставляя для почесывания розовое брюшко, поросшее золотистыми волосками.

— Это все? — поинтересовался сержант, одновременно начиная поглаживать живот собачки указательным пальцем.

Супруги Клэнси одновременно кивнули.

— И вы не спрашивали ее о Лео и о том, как они провели выходные?

Полковник надул губы, словно этот вопрос унизил его достоинство:

— Господи, конечно, нет. Какое нам до этого дело! Да она и не стала бы распространяться, если уж на то пошло. Она держала свои личные дела при себе. — Он сердито посмотрел на Геббельса, который от удовольствия даже высунул розовый кончик пениса, и тот теперь дерзко проглядывал через редкую шерстку на животе. — Мерзкий, развратный зверек! Сбросьте его с колен, если он вам уже надоел, — посоветовал он сержанту.

Но Фрейзер ничего неприличного не заметил, и поэтому лишь улыбнулся, продолжая почесывать собаку.

— А самого Лео в тот день вы видели?

— Нет. Впрочем… — полковник задумался на несколько секунд. — Я вообще не встречал его больше после того утра в субботу. Тогда я даже не обратил на это внимания, но вот теперь, когда вы поинтересовались… — Он вопросительно посмотрел на жену. — А ты его видела?

— Только в то воскресенье, — напомнила она.

Полковник нетерпеливо хрюкнул:

— Потом, женщина, тебя спрашивают про «потом».

— Я и не ожидала его увидеть. Как правило, я не стремилась встречаться с ним. — Увидев удивление на лице Фрейзера, она тут же пояснила: — Он никогда не отличался благородными манерами и учтивостью. Если и пробурчит «доброе утро», то это наивысшая степень уважения и вежливости с его стороны. Мне кажется, он не слишком хорошо относился к нам, потому что мы были знакомы с Расселом. Наверное, он считал, что мы постоянно сравниваем его с первым мужем Джинкс. Но все дело в том, что и Рассел нам не нравился. Поэтому для нас было большим разочарованием узнать, что Джинкс опять выбрала себе похожего жениха.

Муж сверлил Дафну взглядом мифического василиска:

— Тебе, старая клюшка, задали один-единственный вопрос: ты его видела после воскресенья?

Пожилая женщина рассеянно улыбнулась:

— По-моему, нет. Кажется, не видела.

— Даже во время той недели, когда Джинкс отсутствовала? — попробовал помочь ей Фрейзер.

— Определенно нет! — рявкнул полковник, распушив усы. — Но его и не должно было быть здесь. Джинкс заскочила к нам вечером в пятницу, это было третьего июня, и сказала, что она одна уезжает в Гемпшир, а он всю неделю проведет в Суррее. Потом она добавила, что в доме цветы поливать не надо и попросила немного побрызгать в ее саду, когда я буду заниматься своим участком. Она предупредила, что дома будет через неделю, в воскресенье.

Фрейзер нахмурился и нагнулся к бумагам, чтобы свериться со своими записями. Блокнот лежал на полу рядом со стулом:

— Мне почему-то казалось, что она вернулась раньше, в пятницу десятого июня.

— Так оно и вышло. Правда, об этом мы узнали только на следующее утро. Она сама пришла ко мне уже в субботу одиннадцатого и сказала: «Ни за что не догадаетесь, полковник, что произошло. Свадьба, наконец-то, отменяется. Представляете, этот ублюдок заманил меня и бросил. А теперь сбежал». — Он снова поджал губы и нахмурился. — И вот еще что, сержант. Говоря про это, она веселилась от души. Она выглядела так, будто только что с ее плеч свалился непосильный груз. Потом она снова убежала в дом позвонить отцу, а меня попросила скрестить пальцы на счастье и подержать их так, пока она будет объясняться по телефону. Она тогда еще пошутила, будто боится, что отец заставит ее взять на себя все расходы за то, чтобы предупредить гостей об отмене торжества.

— Если верить ее родителям, она вернулась домой раньше, чем это было запланировано. Кто-то позвонил ей в пятницу днем. Когда она прибыла сюда, то застала Лео еще в доме. Он собирал свои вещи, потом сообщил ей, что собирается жениться на Мег, и уехал. Похоже на то, что он оставался здесь в течение всей недели.

— Нет, — категорически мотнул головой полковник. — И я, черт возьми, уверен в том, что они ошиблись. Да и в пятницу его тоже здесь не было. Я весь день пробыл в саду, и не мог не заметить его машины.

— Вы уверены в этом?

— Разумеется. У нас твердый распорядок дня. Вся неделя расписана. По вторникам и пятницам я провожу время в передней части сада. По понедельникам и средам — в задней. Ну, а по четвергам мы отправляемся за покупками. Ни разу в жизни еще этот распорядок не менялся.

Фрейзер с недоверием посмотрел на Дафну, но она гордо кивнула в ответ.

— Ни разу, — согласилась миссис Клэнси. — Во всем виновата армия. — Таинственная улыбка заиграла на ее губах. — Впрочем, армию можно обвинять не только в этом.

Фрейзер задумчиво нахмурился:

— Почему же вы не стали рассказывать об этом ричмондской полиции, когда они допрашивали вас сразу после несчастного случая? — удивился он.

— Потому что их интересовало только то, почему Джинкс хотела покончить жизнь самоубийством, — справедливо заметил полковник. — Вот Дафна и сказала им про то, что Лео бросил ее. Я даже не успел объяснить, что Джинкс не только не переживала это событие, но наоборот, казалась счастливой. А Дафна тут же разрыдалась и начала причитать, вспоминая тот случай в воскресенье. Если вы хотите знать мое мнение, то в отношении Джинкс было сделано много неправильных выводов.

— А как бы вы объяснили то, что произошло в воскресенье, сэр?

— Это был несчастный случай. Порывом ветра захлопнуло дверь. Геббельс сразу же пулей бросился туда. И я, конечно, тут же встревожился. Я вытащил ее оттуда, и она почти мгновенно пришла в себя.

— Этот старый дурень чуть сам себя не угробил, — живо отозвалась миссис Клэнси. — В его возрасте уже не положено таскать такую ношу, как Джинкс.

Фрейзер понимающе кивнул:

— Но она дала вам какое-нибудь объяснение случившемуся после того, как вы извлекли ее из гаража?

— Она полностью согласилась с тем, что все произошло чисто случайно, — повторил полковник, — и очень просила Дафну не волноваться. «Все в порядке», — говорила она тогда.

Фрейзер успел осмотреть гараж сразу же после прибытия на место. Он походил на гараж соседей и отделялся от него узкой тропинкой возле четырехфутовой стенки, которая и служила границей между владениями. Гараж представлял собой часть двухэтажной пристройки в задней части дома и имел дополнительный вход изнутри. Передние двери домов смотрели друг на друга и находились на равном расстоянии от угла дома и гаража. При этом от ворот до порога дома оставался приличный лоскут земли. На участке Джинкс росло множество кустов и невысоких деревьев. Они закрывали весь первый этаж, если смотреть на дом с дороги. У Клэнси растительность казалась более официальной: традиционные клумбы с розами и небольшая ухоженная лужайка. «Неудивительно, что здесь царит идеальный порядок», — подумал Фрейзер, вспомнив о том, что вторники и пятницы целиком посвящались уходу за садиком. Во время допроса Фрейзер, глядя в окно, успел заметить, что площадь за домом была такой же, как и перед ним.

— Скажите, пожалуйста, после того как вы спасли мисс Кингсли, она уехала на своей машине? — продолжал сержант.

— Не сразу.

— Но она все же уехала?

Полковник кивнул:

— Сначала она позвонила. А потом еще раз успокоила нас, уверяя, что все уже прошло и она себя чувствует прекрасно.

— А кому она звонила?

— Понятия не имею. Она звонила из своей спальни. Возможно, тот, к кому она ехала, нуждался в объяснениях, почему она запаздывает.

— Как вы считаете, не было ли опасно отпускать ее на машине одну, учитывая все то, что случилось?

— В общем, конечно, да, но, в любом случае, она бы не стала прислушиваться к нашему мнению. Сомневаюсь, что мне удалось бы остановить ее.

— Она вернулась в тот день домой?

Полковник и миссис Клэнси переглянулись:

— Точно не могу сказать, если уж быть честным. Могу только предположить, что она ночевала дома. Она вообще большая домоседка и никогда не пропадает по ночам.

Фрейзер снова принялся трепать Геббельса за уши:

— Скажите, когда собака залаяла, двери гаража были закрыты на засов или нет?

— Нет, не были.

— Эрик! — Миссис Клэнси осуждающе покачала головой. — Зачем же говорить неправду? Джинкс это все равно не поможет. Они были закрыты на засов, сержант. Эрик заглянул в окошко гаража, увидел, что там происходит, и прибежал домой за запасным ключом. Слава Богу, она не задвинула засов в доме, иначе нам пришлось бы взламывать дверь.

Полковник поднялся из кресла и, подойдя к окну, выглянул в сад:

— Я знаком с Джинкс с того самого дня, когда они переехали сюда с Расселом, — заметил он. — С тех пор прошло уже лет тринадцать или четырнадцать. Она прекрасная женщина, может быть, не слишком общительная, а иногда даже чересчур независимая. Порой она начинает думать, что ей по плечу буквально все, что она также сильна, как мужчина. Ну, а потом оказывается, что она все же слабовата для этого. Один раз мне пришлось спасать ее из-под мешка с цементом, который оказался для нее все же очень тяжелым. — Он не смог сдержать смеха, вспоминая этот эпизод. — Этот мешок придавил ее, и она барахталась под ним, как краб, застрявший между камней. Я так долго не смеялся уже много лет. — Он немного помолчал. — Я видел, как она переживала ту трагедию с Расселом, потом наблюдал, как постепенно она возвращалась к жизни, как мало-помалу начинал процветать ее бизнес в фотографии. И притом без какой-либо помощи со стороны отца, заметьте себе. Она бы не взяла у него ни копейки. «Либо я все сделаю сама, полковник, либо мне вообще ничего не надо». Вот как она любила говорить. — Он повернулся, и его косматые брови грозно сдвинулись у переносицы. — Такие женщины не совершают самоубийства. Они даже не думают об этом. А уж если бы она и задумала такое, то довела бы дело до конца. Она вывела бы шланг от выхлопной трубы в салон машины и надежно закрыла бы все окна. Уж она не стала бы полагаться на выхлопные газы, постепенно заполнявшие гараж.

— А может быть, она хотела, чтобы ее спасли? — предположил Фрейзер.

Полковник насмешливо фыркнул:

— Тогда бы потом она долго рыдала и рассказывала, какая она несчастная, — возразил он. — Мне кажется, что главным вопросом здесь должно быть: зачем все это устраивать. До того, как стало известно, что Мег и Лео были убиты, полиция крепко придерживалась одной теории: будто Джинкс серьезно переживала из-за того, что Лео ее бросил. В состоянии депрессии попытку самоубийства можно если не оправдать, то хотя бы понять. — Глаза его сузились. — Но что вы можете сказать об этом теперь, когда всем известно, что Лео погиб? Вы хотите сказать, что она знала об убийстве и пыталась покончить с собой уже после того, как он был мертв?

Фрейзер некоторое время обдумывал этот нюанс, внимательно вглядываясь в лицо старика. Да, над этим действительно стоило поразмышлять. Здесь просматривался явный парадокс. Если первая попытка самоубийства была совершена, когда Лео еще оставался в живых, тогда все сводилось к удивительно сложному психологическому рисунку. Это суицидальное отчаяние, затем гнев, приводящий к убийству, и опять суицидальное отчаяние.

Фрейзер взял собачку в ладони, аккуратно перевернул и поставил на пол, после чего поднял свой блокнот и принялся перелистывать страницы.

— Я разговаривал с Джинкс вчера, — сообщил он. — Мы беседовали об автомобильной аварии, и она заявила, что вовсе не собиралась убивать себя. — Фрейзер нашел нужную страницу. — Она сказала: «Это совершенно непохоже на меня». И вот тут, чуть дальше: «Если я сама не пыталась покончить с собой, значит, кто-то другой хотел убить меня». — Он взглянул на Клэнси. — Вы никого не заметили в то воскресенье возле ее дома? Или, может быть, что-то слышали? А когда выходили на улицу, не обратили внимания на что-то необычное?

Но полковник только с сожалением покачал головой.

— Увы, нет, — вынужден был признать он.

Фрейзер, к своему удивлению, испытал большое разочарование.

— Ну, хорошо. Тогда давайте сразу перейдем к понедельнику. Это было тринадцатого июня.

— Я вспомнила, — неожиданно заявила миссис Клэнси, и при этом взгляд ее стал каким-то отрешенным. Правда, она быстро вернулась к действительности и теперь пристально смотрела на сержанта. — Я вспомнила, — повторила пожилая женщина. — Как все это странно. И как я могла позабыть! Я так переволновалась за Эрика, когда он вытаскивал Джинкс из гаража, что все остальное у меня просто вылетело из головы. Я тогда испугалась, что с ним может приключиться сердечный приступ. — Она подалась вперед, и ее бледно-серые глаза вдруг загорелись от возбуждения. — Геббельс побежал в дом вслед за Эриком, и я помню, как он весь исходил от лая. Ну, я, конечно, подумала, что он тявкает из комнаты, но, выглянув, увидела, что он носится по задней части сада. При этом Геббельс гавкал как ненормальный, будто выискивая кого-то. И, понимаете, он лаял именно так, как сторожевая собака, заметившая постороннего на своей территории. Геббельс выпрыгнул из окна гостиной, а это означает, что кто-то тоже успел выскочить оттуда незадолго до него. Разумеется, окно было открытым, когда мы заносили Джинкс. Я помню, как сама затворяла его, когда Джинкс ушла звонить.

— Молодец, старушка, — одобрительно произнес полковник. — Скорее всего, все так и происходило. Наверняка какой-то подонок был там и хотел разделаться с Джинкс. Иначе я не могу объяснить поведение Геббельса.

— Но почему же Джинкс сама ничего вам не рассказала? — подозрительно посмотрел на стариков сержант. — Уж тогда-то она еще не страдала амнезией.

— Она чуть не затискала до смерти этого твареныша, после того, как я объяснил ей, что именно он поднял такой шум. Обнимала и целовала его так, что я испугался, как бы она не раздавила собачонку.

— И все же… — «Просто какой-то идиотизм», — подумал про себя Фрейзер, однако продолжил свою мысль. — Послушайте, нельзя же трезвомыслящего человека посадить в машину, включить зажигание и надеяться, что этот дурак так и будет сидеть и ждать, пока не задохнется. Скорее всего, она в тот момент находилась без сознания.

— Она жаловалась на головную боль.

— Значит, сначала ее кто-то сильно ударил. Но почему она не стала обращаться в полицию?

Наступила неловкая пауза.

— Потому что, — решительно начала миссис Клэнси, — она наверняка знала этого человека и просто не могла поверить в то, что ей желали смерти. Тем более, что так и вышло: она практически не пострадала. И Эрик стал думать, что это просто несчастный случай. И вообще, человеку свойственно верить в лучшее, насколько я понимаю.

— Или же, — подключился к рассуждениям полковник, — у нее были более спешные и важные дела, чем отвечать на бесконечные вопросы полицейских. Я уже говорил, что Джинкс — весьма независимая женщина. Вероятно, она посчитала, что уже держит ситуацию под контролем. Я хочу напомнить, что ведь кому-то она все же позвонила? Тогда мне это казалось абсолютно естественным, и только теперь я думаю, что это тоже стоит проверить.