Глава 8

Утром Пенелопа проснулась в просторной, роскошно обставленной каюте. Занавески на иллюминаторах были из тяжелого синего шелка, кровать, на которой она спала, казалось, была сделана из серебра. На полу лежал великолепный синий ковер, а вся каюта была обшита розовым деревом. Пенелопа увидела красивый письменный стол, на котором красовалась серебряная настольная лампа. Рядом стояло кресло, над ним — книжная полка, на которой поблескивали роскошные переплеты книг.

Пенелопа тщетно попыталась вспомнить, что предшествовало тому, как она очутилась в постели. Но до чего хорошо было лежать здесь, прислушиваясь к шуму двигателей и мягко покачиваясь на волнах! Она не испытывала ни малейшего желания встать. Постепенно перед Пенелопой всплыли все события минувшей ночи. Она попыталась определить который час, и в это мгновение ударил колокол. Пенелопа все еще не пыталась подняться. Она плотнее завернулась в одеяло, но кто-то постучал в дверь.

— Войдите, — сказала девушка и сама удивилась насколько слабо прозвучал ее голос.

Она ожидала увидеть горничную, но к ней в каюту вошел высокий, загорелый матрос. Он был очень красив, хотя его поведение смутило Пенелопу — моряк, зайдя в каюту, не снял фуражку.

— Я принес вам чай, — сказал он. — Правда, я не знал, пьете ли вы его с сахаром. Наверное, правильнее было бы принести все на подносе, но я подумал об этом только, когда очутился перед вашей дверью…

Моряк поставил чашку на ночной столик. Пенелопе не приходилось раньше видеть матросов, которые выражались бы столь изысканным языком. Хотя руки его загрубели, а форма была потрепанной, он держался и разговаривал как джентльмен.

— Благодарю вас, — сказала Пенелопа и, приподнимаясь на локти, добавила. — Может быть вы пришлете ко мне горничную?

— Здесь я — горничная, — серьезно ответил матрос.

Несмотря на головную боль Пенелопа расхохоталась.

— Кто доставил меня сюда ночью?

— Я. Вы так быстро заснули, что вас не удалось растормошить. Я позволил себе уложить вас в постель. А теперь, с вашего позволения, я приготовлю ванну.

И он исчез в двери, которую Пенелопа раньше не заметила. Она услышала шум льющейся воды. Потом матрос снова появился в каюте.

— Я почистил ваши туфли. У нас на борту есть все, что угодно, кроме женского гардероба. Но мы надеемся в дальнейшем и это затруднение разрешить.

— Где я нахожусь?

— На борту яхты «Полианта».

«Полианта»! Это была яхта, о которой упоминал Миллс! Внезапно вспомнив об этом, Пенелопа подивилась совпадению…

— Если вы снабдите меня иголкой и ниткой, я попытаюсь привести в порядок свое платье. Не могу же я прибыть в порт в таком виде!

— Мы не собираемся бывать в портах. Должен вас предупредить, что наше плавание будет очень длительным.

Пенелопа удивленно посмотрела на моряка.

— Но вы же можете высадить меня на берег?

— Боюсь, что вряд ли даже это нам удастся, — ответил он.

— Но я же не могу отправиться в длительное путешествие, не подготовившись к нему. К тому же…

— Вы можете послать своим друзьям радиограмму, чтобы сообщить им, что с вами ничего не случилось.

Пенелопа подумала о том, что у нее нет никого, кто мог бы беспокоиться из-за ее исчезновения.

— Мне приснилось, или я действительно видела на пароходе мистера Оксфорда?

— Вы правы, это был он.

— Разве он отправился в Америку на этой яхте?

— Он вообще не направляется в Америку. В настоящее время он направляется завтракать.

И легко поклонившись, матрос направился к выходу. Но прежде чем закрыть за собой дверь каюты, он еще раз оглядел ее и сказал:

— Вы можете здесь запереться. Случайно цел замок на этих дверях, а ключ вы найдете в правом ящике письменного стола.

«Странный матрос», — подумала Пенелопа. Она выкупалась, привела в относительный порядок свою одежду и вышла на палубу.

— Доброе утро, мисс Питт.

Пенелопа обернулась. Перед ней стоял плотный молодой человек.

— Мистер Стамфорд Миллс! — удивленно воскликнула она.

— Да. Это я. Я уже имел удовольствие познакомиться с вами.

— Но… но как случилось, что и вы здесь?

— Разрешите вам представить нашего врача, доктора Фрэзера, — уклонился от уточнений Миллс.

Судовым врачом оказался молчаливый шотландец, подозрительно оглядевший Пенелопу. Она почувствовала, что для него ее присутствие на яхте является чем-то неслыханным, и спросила, есть ли еще здесь пассажиры.

— Нет. К сожалению, вы единственная, — ответил Миллс. — И как вы попали сюда — для меня полная загадка. Я услышал об этом сегодня утром. Мне сказали, что вы причалили к яхте на маленькой моторной лодке. Но чего ради вы очутились ночью в открытом море?

— Меня хотели убить, — кратко ответила Пенелопа.

— Убить? — растерянно переспросил Миллс. — Что вы хотите этим сказать?

— Если бы я рассказала вам все, вы бы решили, что я сошла с ума. Подобные истории случаются только во сне или романах ужасов. Я не хочу никому рассказывать об этом, пока снова не окажусь на суше.

— Но мне вы должны рассказать. Или еще лучше — мистеру Оксфорду, — сказал Миллс.

— Вы знаете мистера Оксфорда? Скажите мне тогда — как он очутился здесь? Я полагала, что он собирался в Америку…

— И все же ответьте мне, кто хотел вас убить? Цинтия или Артур? — настаивал Миллс. — Зачем они хотели сделать это? Может быть, вам стало что-то известно о них? Или…

— Или?.. — вызывающе спросила Пенелопа.

Он задумался.

— Цинтия Дорбан очень ревнива. Она не останавливается ни перед чем и не знает жалости. Ее первый муж умер при весьма странных обстоятельствах. По-моему мнению…

Миллс внезапно умолк.

— А вот и мистер Оксфорд, — сказал он и повернулся навстречу Оксфорду, который приближался к ним.

— Должен сказать вам, что я никак не рассчитывал увидеть вас здесь, — сказал Оксфорд, обращаясь к Пенелопе. — Знаете ли вы, мисс, что означает для меня ваше присутствие здесь? Несколько крупинок песка, попавшие в механизм безупречно работавшей машины. Вы для моей организации оказались пятым колесом в колеснице. Вам не место здесь.

— Неужели я являюсь до такой степени помехой вашим делам? — огорчилась Пенелопа.

Оксфорд снял фуражку и озабоченно провел рукой по волосам.

— Возможно, вы станете помехой в наших планах. В настоящий момент вы нам мешаете в такой же степени, в какой может помешать прекрасная роза, цветущая в песках Аравии.

— Тогда, может быть, вы могли бы высадить меня где-нибудь?

— Это невозможно. Вы теперь обречены плавать с нами по западным морям. Может быть, это судьба захотела, чтобы вы очутились на этой яхте. Но здесь нет платьев, пудры, помады и всего того, без чего не могут обойтись дамы. Вы находитесь в чисто мужском окружении, и я, право, не знаю, чем мы можем вам помочь, прежде чем попадем в южную часть Тихого океана.

Он взглянул на Миллса и прищурился.

— В лучшем случае, вы могли бы с нами поехать обратно, но и эта возможность весьма сомнительна…

Пенелопа была весьма удивлена таинственностью, которой было окутано путешествие «Полианты».

— А теперь, милая мисс, расскажите мне о том, что случилось и как вы попали к нам.

Оксфорд по-отцовски положил руку ей на плечо и увлек к шезлонгам.

— Мне очень жаль, но я не могу рассказать вам этого. Дело настолько серьезно, что мне прежде всего нужно уведомить полицию.

— Так плохо обстоит дело? — испытующе спросил Оксфорд. — Уверен, что теперь вы имеете возможность пожаловаться на миссис Дорбан, тогда как раньше сетовали на мистера Дорбана. Не нужно подтверждать этого — я это и так знаю. Но я не мог предположить, что дело зайдет настолько далеко. Не каждый способен на убийство. Вам выпало несчастье встретиться с такими субъектами… Но расскажите хотя бы, что стало поводом для этого.

— Я и так рассказала слишком много. Мне не хотелось бы предстать перед судом за клевету, тем более, что доказать происшедшее очень трудно…

Оксфорд кивнул, соглашаясь с девушкой:

— Вряд ли я ошибусь, если скажу, что известная нам особа уже дала под присягой показания, что вы пытались ее утопить. Это ее обычная тактика. Если бы я раньше знал, что вы живете у Дорбанов!

— Что же тогда было бы?

Но и мистер Дорбан не был расположен давать объяснения.

Пенелопа вернулась к себе в каюту и застала симпатичного матроса за уборкой ее постели. По-видимому, он обладал некоторой сноровкой в этом деле. Пенелопа успела в этом убедиться.

— Благодарю вас.

На мгновение он смутился.

— Теперь ваша каюта в полном порядке, мисс Питт.

— А как вас зовут?

— Как меня зовут? — переспросил матрос. — Право, я над этим не задумывался. Вы ничего не имеете против имени Джон?

— Хорошо, я буду называть вас Джоном, — с улыбкой сказала Пенелопа.

Он остановился в дверях.

— Вам не нужно еще чего-нибудь? Очень жаль, но у нас на яхте нет цветов. Но если вы все же хотите иметь в каюте немного зелени, то я смогу… У нас в холодильной камере есть немного петрушки. Может быть, поставить ее здесь?

— Нет, Джон, как-нибудь обойдусь без зелени.

Пенелопа несколько подосадовала на фамильярность матроса, но когда он ушел, ей стало стыдно за это чувство.

К ее большому удивлению, обед был подан прямо в каюту. Очевидно, остальные пассажиры яхты не желали обедать в ее обществе. Но у Джона нашлось другое объяснение.

— Есть мнение, что вам было бы неприятно оказаться единственной дамой за столом. Позднее вы познакомитесь с капитаном. Он очень милый человек, но совершенно лишен чувства юмора, хотя и родом из Шотландии.

И снова Пенелопа удивилась его манере разговаривать с ней. До этого она полагала, что капитан — это некто, к кому вся команда питает безграничное почтение. Еще больше она удивилась, когда увидела капитана Виллита. Это был строгий на вид пожилой человек, внимательно посмотревший на нее и поспешивший при первой же возможности уйти.

Позднее она заметила, что у «Полианты» вообще была маленькая команда. Зато здесь был целый ряд механизмов и приспособлений, оставшихся для нее загадкой. Но больше всего Пенелопа была удивлена отношением к стюарду. Никто не разговаривал с ним и не отвечал на его, порой шутливые, замечания. Джона просто игнорировали. И все же, казалось, подобное отношение не тяготило его. Вторым странным субъектом в команде оказался матрос, все занятия которого сводились к тому, что он целыми днями сидел на носу яхты и курил сигары.

Это был широкоплечий парень с совершенно круглой головой и свирепым лицом. Его коротко остриженные волосы, вздернутый нос и толстая шея придавали ему вид борца. Странным было и то, что на нем всегда был широкий кожаный пояс, к которому были подвешены две револьверные кобуры.

Однажды, когда Пенелопа перегнулась через поручни, наблюдая за ним, матрос поднял голову. Лицо его исказилось гримасой, которая, возможно, должна была изображать улыбку, но от которой оно стало еще более отталкивающим. А после этого, к ее великому возмущению, матрос поднял руку и помахал ей.

Сначала девушка решила, что этот жест предназначался кому-нибудь другому, но потом, когда парень еще и послал ей воздушный поцелуй, она возмутилась и отвернулась.

— Что случилось?

Перед ней стоял стюард.

— Этот матрос… — залепетала Пенелопа. — Ах! Да ничего. Должно быть, все матросы такие…

Она попыталась улыбнуться, несмотря на то, что ее злила такая фамильярность, но Джон понял ее состояние.

— Он вас обидел?

— Скорее был несколько нахален, послав мне воздушный поцелуй. Мне кажется, он думал…

Пенелопа не успела договорить фразу, потому что стюард повернулся и сбежал по трапу вниз. Она увидела, как матрос вскочил со своего места и выхватил оба револьвера. Они о чем-то переговорили. На вид переговоры были далеко не мирными. После этого Джон повернулся и поднялся наверх. Лицо его было бледным.

— Он больше не будет приставать к вам, — коротко бросил стюард и прошел дальше.

Глава 9

Матроса, который целыми днями бездельничал, звали Холлин. Об этом Пенелопа узнала от Миллса. Но он не был расположен беседовать и на эту тему.

— Зачем Холлин носит при себе оружие?

— Этого я не знаю, — вежливо ответил Миллс.

Каждый вечер Холлин появлялся на верхней палубе. Руки его были засунуты в карманы, во рту торчала сигара. Никто не обращал на него ни малейшего внимания. Старый капитан, когда Холлин проходил мимо него, смотрел ему вслед, но замечаний не делал, хотя на борту яхты царила строгая дисциплина. Обычные матросы были обязаны по свистку выскакивать на палубу. Только стюард и Холлин не участвовали в обычной жизни команды. Но Джон никогда не позволял себе ничего, что могло быть истолковано как оскорбление или вызов. Он лишь охотно вступал в разговор.

Мистер Оксфорд большую часть дня проводил, погрузившись в сон на одном из шезлонгов. Над ним красовался огромный зонт, защищавший его от солнца.

В отличие от Оксфорда, мистер Миллс целыми днями пропадал в своей каюте. По-видимому, Оксфорд и Миллс были единственными пассажирами яхты. Команда состояла из трех офицеров, механика и его помощников, бухгалтера, радиста, дюжины матросов и капитана.

Покой на яхте нарушался только, когда радист принимал донесение. В каждом случае весь командный состав тут же собирался вместе и даже мистер Оксфорд просыпался, чтобы присоединиться к ним.

Как-то, после получения очередной радиограммы, «Полианта» резко изменила курс. Теперь яхта шла со значительно большей скоростью, чем прежде. Через некоторое время она без всякой видимой причины вновь поменяла курс, а затем снова направилась в прежнем, южном направлении.

В полдень один из матросов влез на мачту и начал осматривать горизонт в подзорную трубу. Вечером того дня все были почему-то очень молчаливы. Миллс нехотя и весьма односложно отвечал на вопросы Пенелопы, а мистер Оксфорд сидел, сложив руки на животе, и вообще не говорил ни слова. Пенелопа даже предположила, что он, по обыкновению, спал, но в этот раз это было не так.

Единственный, кто был по-прежнему весел — стюард Джон. Он подал ужин, а потом вынес на палубу кофе. Уже позднее Пенелопа, выйдя на верхнюю палубу, обнаружила здесь стюарда, дремлющим на капитанском мостике. При ее появлении Джон встал.

— Не пожелаете ли вы чего-нибудь, прежде чем уйдете спать, мисс Питт?

— Нет, благодарю вас, Джон.

— Я поставил на столик в вашей каюте минеральную воду. И не забудьте, что ваша дверь запирается. В котором часу завтра утром вы хотите пить чай? Вам придется самой подойти к дверям, чтобы взять его. Я неплохой стюард, но очень застенчивая горничная. Как настроены остальные пассажиры?

— Очень молчаливы. Джон, не можете ли вы мне сказать, куда мы плывем?

— Я сам не имею об этом ни малейшего понятия. Возможно, что через Панамский канал к островам Тихого океана.

— Кому принадлежит эта яхта?

— Не помню имени владельца — какой-то французский герцог. Но сейчас она зафрахтована Ксенократом.

— Мистером Оксфордом?

— Да.

— Вы его близко знаете?

— Мы не были знакомы до тех пор, пока я не очутился на яхте. Но вы хотите не только это спросить. Должно быть, вас интересует, почему такой небесталанный человек, как я, согласился занять столь скромное положение на яхте мистера Оксфорда?

— Да, я не раз думала об этом, — призналась Пенелопа.

— Разумеется. Только разочарованная старая дева не обратила бы на это внимания. Даже не знаю, как объяснить вам все это. Предположите хотя бы, что я — бедный шотландский студент, решивший подзаработать во время каникул, чтобы было чем заплатить за учебу. Это звучит достаточно правдоподобно, чтобы вы могли поверить этому?

— Нет, — ответила Пенелопа и, решив, что уже достаточно поболтала со стюардом, пожелала ему спокойной ночи.

Джон прислушался к щелчку замка ее двери и поспешил обратно на палубу. Чья-то темная фигура, притаившаяся в тени, приблизилась к нему.

— Спрячь свои пистолеты, дружок, — недовольно сказал Джон. — И можешь спать. Почему ты до сих пор не лег?

— Потому что я лягу не раньше, чем ты, — ответил резкий голос. — Здесь все равны, и я отлично знаю свое место. Я все обдумал и знаю, чего хочу. Это будет стоить старику двадцать тысяч фунтов, и я хочу, чтобы он выплатил мне их здесь, а потом высадил где-нибудь в Южной Америке.

Джон вытащил из кармана портсигар и закурил.

— Ты с ума сошел, — бросил он и отвернулся.

— Послушай-ка, скажи мне, кто эта юбка?

— Что ты хочешь знать о ней? — спросил Джон вновь повернувшись к собеседнику.

— Я имею в виду женщину в каюте. Кто она? Красивая женщина!

— Холлин, — спокойно сказал Джон. — Ты в самом деле хочешь попасть в Южную Америку? Тогда не заикайся больше об этой даме. И выслушай меня внимательно. Если ты вздумаешь послать ей еще раз воздушный поцелуй, то тебе придется плохо, несмотря на твои револьверы. Ты даже не узнаешь, откуда возьмется пуля, которая пробьет твой лоб. Рекомендую помнить об этом.

— Что ты из-за нее поднимаешь столько шума? Разве я не веду себя по-джентльменски? Разве не я пришил Кроулея, когда он захотел накрыть тебя?

— Ты лжешь, — равнодушно сказал стюард. — Для того, чтобы убить Кроулея, вообще не было никаких оснований.

Каюта Пенелопы была расположена на одном уровне с палубой и через иллюминатор она наблюдала за беседой этих двух людей. Внезапно она совершенно отчетливо услышала:

— Для того, чтобы убить Кроулея, вообще не было никаких оснований.

Кто мог быть этот несчастный? И что было общего между этими совершенно различными, казалось, людьми?

Вскоре все затихло, и Пенелопа, еще раз убедившись, что дверь закрыта, легла спать. Ночью она внезапно проснулась.

Судно стояло с таким большим креном, что если бы не решетка кровати, она вывалилась бы из постели. Девушка в ужасе вскочила, но уже в следующее мгновение яхта выпрямилась и заняла нормальное положение.

Над головой девушки раздавался какой-то стук и звон. Она вспомнила, что там расположен капитанский мостик, а звон издает, очевидно, радиотелеграф.

Пенелопа открыла иллюминатор и сразу услышала голос капитана.

— Это они! Мы поймали их сигналы два часа назад. Вы полагаете, они заметили нас?

— Нет. Они бы накрыли нас своими прожекторами, — ответил Оксфорд. — Который час?

— Около двух. До рассвета осталось часа полтора. Мы идем со скоростью двадцать шесть узлов в час. Если капитану того судна придет в голову нас преследовать, все равно на рассвете мы будем от них далеко.

Наступило длительное молчание, и Пенелопа решила, что собеседники ушли в каюту, где висели карты. Внезапно раздался голос Оксфорда.

— Что это?

— Самолет, — односложно ответил капитан. — Я слышал его мотор еще час назад. Все огни на борту потушены, Симеон?

— Да. Я просто отключил подачу электроэнергии.

— А навигационные огни?

— Тоже не горят.

— Посмотрите, не курит ли кто-нибудь из вахты, — и тут же, другим тоном. — Машинное отделение? Это вы, Ферли? Примите меры, чтобы из трубы не вылетели искры!

Шум машин прекратился, и в тишине раздавалось только далекое жужжание мотора самолета. Оно ослабевало и совсем затихло. Пенелопа снова услышала над головой шаги.

— Это извещение только что передало адмиралтейство, — сообщил кто-то.

— Что там? — проворчал капитан.

По-видимому, докладывавший знал содержание телеграммы наизусть, потому что, несмотря на полную темноту, ответил:

— Всем судам, крейсирующим в открытом море. Срочно сообщите, если видели следы катастрофы самолета в море.

— Проклятый Холлин! Я знал, что эта свинья нам все испортит!

После этой реплики все смолкло.

Пенелопа отошла от иллюминатора и присела на край постели. Теперь она поняла, почему машины перестали работать. Яхта меняла курс. Чего опасались эти люди? Зачем был дан приказ потушить огни? У «Полианты» была какая-то тайна, и эта тайна каким-то образом связана с Холлином.

Так ничего и не придумав, Пенелопа легла спать. Уже засыпая, она услышала звяканье телеграфа и натужный шум моторов. Яхта вновь полным ходом помчалась вперед.

Проснулась она от того, что в дверь каюты постучали.

— Не угодно ли консервированного молока? — поинтересовался Джон. — Наша корова, к сожалению, захворала.

Глава 10

Этот день выдался дождливым. Пенелопа порадовалась, что при ней была шерстяная кофта. Впрочем, Джон снабдил ее дополнительно и пальто. Она даже позволила ему завернуть слишком длинные рукава и застегнуть пуговицы до самого подбородка.

— Это самое маленькое пальто из всех, что есть на борту, — сообщил Джон. — Вроде бы, оно принадлежит Бобби…

— Интересно, вы позволяете себе так называть Бобби Миллса и в его присутствии? — осведомилась Пенелопа.

— Я вообще не называю его в его присутствии, — холодно ответил матрос. — Не могу же я всех на борту яхты называть «мистерами»! К тому же, это имя как нельзя лучше подходит ему.

— Вы хорошо знаете Миллса?

— Скорее, знаю о нем многое. Но каждый знает Стамфорда Миллса хотя бы по имени. Даже самый молодой студент из Эбердана, такой как я. Вы уже смирились с тем, что я буду играть эту роль?

— Нет, не смирилась, — серьезно ответила Пенелопа.

— Ну, что ж! Что вам угодно на завтрак? У нас есть яйца с ветчиной и ветчина с яйцами. Кроме этого, есть консервированные омары. Насколько мне известно, это блюдо популярно в Эдмонтоне.

— Откуда вам известно, что я из Эдмонтона? — подозрительно осведомилась Пенелопа.

— Вы сами сказали мне об этом, — не смутился Джон. — Когда я вас укладывал, вы говорили во сне…

— А вот это, Джон, нехорошо с вашей стороны, — заметила девушка.

Они вели весь этот диалог черев дверную щель. Позднее Пенелопа сообразила, что ей не подобало флиртовать с матросом. Впрочем, флиртом это назвать было нельзя, хотя для постороннего наблюдателя именно так их отношения и выглядели. Но и относиться к Джону как к рядовому моряку было не так уж и просто…

Несмотря на то, что Пенелопа решила строже вести себя со стюардом, она не могла не думать о нем. К тому же, Джон был единственным человеком на яхте, от которого она могла получить хотя бы какие-нибудь сведения. Чутье подсказывало ей, что мистера Оксфорда не следует расспрашивать. Если он не проявлял враждебности, то и дружелюбия с его стороны не замечалось. По какой-то причине ее появление на «Полианте» явилось помехой для тщательно разработанного Оксфордом плана. Что это за план? На этот вопрос Пенелопа не могла найти ответа. Во всяком случае, это плавание никак не походило на увеселительную прогулку. Во всем этом таилось что-то странное и таинственное.

Пенелопа не подозревала толстого Бобби Миллса или добродушного мистера Оксфорда в каком-нибудь преступлении, но почему они дали указание скрываться от встречных судов? Почему так часто меняли курс яхты, а иногда плыли с погашенными огнями? Кто этот зловещий Холлин?

Чем больше Пенелопа задумывалась над всем этим, тем более странной казалась ей эта история. Впрочем, особой тягости от всего этого она не испытывала. Ей некуда было спешить, никто ее не ждал. И не все ли равно, куда идет яхта? Несмотря на свое положение девушка чувствовала себя здесь в полной безопасности.

Порой она вспоминала о морских рассказах, которые ей приходилось читать в детстве. Может быть «Полианта» отправилась искать какие-то таинственные сокровища? А возможно, на ней находилась контрабанда? Тщетно пыталась припомнить Пенелопа какую-нибудь страну, которая в этот момент воевала и нуждалась во ввозе оружия.

Джон, который принес обед, впервые за все время был молчалив. Пенелопу это немного обеспокоило. Но потом, убирая посуду, стюард несколько разговорился и подобрел.

— Скоро будет хорошая погода, — вдруг сообщил он без всякой связи с темой разговора.

Пенелопа взглянула в иллюминатор. Небо было по-прежнему закрыто завесой туч.