Глава 1

Седой джентльмен и девушка подошли к третьему вагону…

— В Лондоне живет мой хороший друг. Если вам когда-нибудь потребуется помощь, обратитесь к нему. Надеюсь, что он сейчас в городе, хотя я уже несколько месяцев не получал от него известий…

Пенелопа Питт вытерла глаза грязноватой тряпочкой, которая совсем недавно была изящным дамским платком, и попыталась улыбнуться.

— Я ненавижу Эдмонтон, — сказала она, — и рада, что могу уехать отсюда. Здесь, кроме вас, нет никого, кто интересовался бы мною… Вряд ли я попаду в Лондон. Скорее найду работу в Канаде…

— У вас билет до Торонто, — заметил ее пожилой собеседник. — Вокруг него много маленьких городков, в которых вы могли бы попытать счастья. К примеру, Кутней… Берите скорее письмо!

Раздался сигнал к отправлению поезда.

— Его зовут Оксфорд. Джеймс Оксфорд… Мы вместе учились в школе… Как только устроитесь, напишите мне!

Пенелопа успела на прощание послать воздушный поцелуй седому человеку, оставшемуся на перроне. Грохот колес заглушил ее рыдания, которые она пыталась подавить…

Овладев собой, Пенелопа заняла свое место. Сидевшая напротив дама рассматривала ее спокойно, но без назойливости. Пенелопа заметила ее еще при посадке. Даже судья Геррон, провожавший ее на вокзал, обратил внимание на элегантность и аристократическую осанку этой женщины.

— Вы далеко едете?

Голос незнакомки был мягок и мелодичен. Говорила она немного растягивая слова, и Пенелопа заподозрила в ней англичанку.

— В Торонто… В общем… Я еще окончательно не решила… Да, я еду в Торонто.

— Вам тоже не нравится Эдмонтон? Терпеть не могу этот городок. Там все так примитивно и во всех домах пахнет сырой древесиной. А гостиницы? Такие цены и никакого комфорта!

Вообще-то Пенелопа не ненавидела Эдмонтон. Более того — она любила этот город. Хотя родилась она в Англии, он был ее настоящей родиной. В этом городе ей было знакомо — каждый дом, камень или деревце. И теперь, когда грохочущий экспресс уносил ее из этих мест, она чувствовала, как они становятся ей все дороже и роднее.

Пенелопа даже была готова примириться с сомнительным положением секретарши у пожилого торговца, который по уши влюбился в нее и готов был бросить семью и бежать с ней из города. Но его жена обнаружила на письменном столе прощальное письмо. Торговец был настолько уверен в согласии Пенелопы, что поспешил составить подробное послание для своей семьи. Пенелопа и до этого с трудом терпела то внимание, которое уделял ей шеф, теперь ей пришлось выдержать бурное негодование его жены. Даже сейчас, вспоминая весь этот поток оскорблений и ругани, которые обрушила на ее голову рассвирепевшая дама, она ужасалась пережитому.

— Могу вам признаться, что я отнюдь не ненавижу Эдмонтон, — ответила Пенелопа. — Городок мне весьма мил, и все же я рада, что уезжаю…

— Вы хотите попасть в Англию?

— Это моя давняя мечта, — губы Пенелопы дрогнули. — Но с таким же успехом я могла бы планировать полет на Луну…

Незнакомка нахмурилась.

— Куда? — переспросила она.

— На Луну, — повторила девушка.

Соседка по купе кивнула головой. Она была очень хороша. Ее большие карие глаза были такого оттенка, что казались почти черными. На вид ей было под тридцать, хотя, возможно, она была моложе. Но в этих правильных чертах лица было нечто, что не понравилось Пенелопе — тонкая линия рта с еще более тонкой линией крепко сжатых губ.

Пенелопа тоже была красива, но красота ее была несколько иного рода. У нее было открытое, приветливое и очень подвижное лицо — настоящее дитя прерий, загоревшее под ярким солнцем. Рядом с ней ее соседка казалась фарфоровой статуэткой.

У Пенелопы была верхняя койка. Готовясь ко сну, она некоторое время обдумывала, кто могла бы быть эта дама, но потом ее мысли перешли в другое русло.

Ритмичное громыхание и раскачивание вагона произвело на Пенелопу противоположное обычному воздействие и разогнало сон. Она лежала, глядя в потолок и раздумывала о своей плачевной судьбе, а заодно — о соседке, спавшей на нижней полке. До ее слуха донесся храп из соседнего купе, и тогда она стала думать о машинисте, который сейчас не спал и вел локомотив. Пенелопа незаметно задремала, но вскоре проснулась. Открыв глаза, она увидела перед собой бледное лицо своей спутницы.

— Что случилось? Вы заболели? — встревожилась Пенелопа.

Незнакомка ничего не ответила. Она стояла у окна, крепко вцепившись руками в полку.

Пенелопа уже собиралась спуститься вниз, когда услышала шепот:

— А что если он не умрет? Ты подумал об этом, Артур? Что, если он не умрет или Уиплоу не станет молчать?

Соседка спала и в то же время бодрствовала.

Пенелопа помогла ей снова опуститься на полку, и через несколько минут незнакомка снова погрузилась в сон.

Девушка поправила ей подушку и в этот момент из-под нее выскользнул на пол бумажник. Пенелопа подняла его и увидела в нем фотографию красивого молодого человека. Очевидно это и был Артур…

— Я разговаривала во сне? Как странно! И что же я сказала?

Разговор происходил за завтраком в вагоне-ресторане.

— Ничего особенного. Увидев вас стоящей у окна, я так испугалась, что даже не прислушалась к вашим словам. Вы говорила а ком-то, кто должен умереть, и при этом упомянули имя… кажется, Уиплоу.

Незнакомка бросила на Пенелопу острый взгляд.

— Это имя мне совершенно неизвестно. Но со мной и раньше бывали подобные случаи. Должно быть я несколько переутомилась. Артур? Это имя легко объяснимо. Так зовут моего мужа. А я — миссис Дорбан — Цинтия Дорбан. Разве я вам вчера не представилась?

Миссис Дорбан не собиралась дальше развивать эту тему. Она сообщила Пенелопе о том, что после двухдневного посещения Торонто собирается в Квебек. А Пенелопа, в свою очередь, рассказала о себе, не вдаваясь, естественно, в особые подробности. Ни при каких обстоятельствах она не собиралась упоминать о своем приключении с торговцем…

Миссис Дорбан внимательно выслушала ее.

— Так вы еще без места? И у вас нет друзей в восточной части Канады? Но вы упоминали о каком-то пожилом господине в Лондоне? Может быть вы хотите туда поехать?

Пенелопа улыбнулась и покачала головой.

— Конечно, я бы не отказалась побывать в Англии, но вряд ли это осуществимо. Жаль, я ведь родилась в Лондоне и всегда тосковала по Европе…

Наступила длительная пауза. Поезд несся через необозримое поле пшеницы. Оно было похоже на море — куда ни глянь — до самого горизонта колышутся колосья… Нигде поблизости не было видно человеческого жилья…

— Вы просматривали в Эдмонтоне английские газеты?

Пенелопа отрицательно покачала головой.

— Мне очень жаль, что я не интересовалась происходящим в Англии. Единственное, что я знаю — это то, что сейчас там премьер-министр Ллойд-Джорж и что в Ирландии происходят какие-то осложнения.

Судя по рассказу миссис Дорбан, ее дом в Девоншире был великолепен. Чудесный сад и парк при нем тянулись до самых дюн Боргкомба. Попутно она упомянула имя, которое было Пенелопе известно.

— Лорд Ривертор? О, его ферма поблизости от нашей! Точнее, он владеет фермой, которая принадлежала моему отцу, прежде чем мы переехали в Эдмонтон. Я там провела большую часть своей жизни. Но я никогда не видела лорда Ривертора. Ведь он умер в прошлом году?

— Да, — односложно ответила миссис Дорбан.

Она, казалось, не испытывала никакого интереса к покойному лорду. Переменив тему, она заговорила о ценах на постройки и землю на Западе. Пенелопа отлично ориентировалась в этих вопросах, потому что ее прежний шеф успешно спекулировал участками и она вела переписку по всем его делам.

Через два дня, когда до Торонто оставался час езды, миссис Дорбан сделала Пенелопе неожиданное предложение. Девушка была изумлена.

— Но… Это было бы чудесно! Неужели мистер Дорбан согласится на это?

— Он уже согласился, — улыбнулась миссис Дорбан. — Я послала ему телеграмму из Виннипега, а в форте Вильяме получила ответ. Он согласился со мной еще и потому, что терпеть не может англичанок-секретарш. Так что теперь у вас есть работа. Вы ничего не имеете против, если я вас стану называть по имени? Вы тоже можете называть меня Цинтией. Но учтите — особого разнообразия у нас не будет, потому что сейчас мы живем в деревне очень скучно.

— Я очень рада и с удовольствием принимаю ваше предложение. О подобном я не могла даже мечтать…

Экспресс замедлил ход. Они подъезжали к Торонто. Но Пенелопа знала, что уже через два дня она будет на пути в Англию…

Глава 2

Она сразу отправилась заказать себе место в первом же поезде до Квебека. Через несколько часов после его прибытия отходил пароход в Европу. Для Пенелопы этот поезд был особым. На его вагонах и даже на локомотиве ей виднелась надпись: «Экстренный поезд Пенелопы Питт в Европу».

Нью-йоркский экспресс прибыл в тот момент, когда она направлялась к кассе. С почтительным изумлением рассматривала Пенелопа людей, приехавших из этого сказочного города, которые, как обычные люди, спешили покинуть вокзал.

Когда поток пассажиров поредел, она оторвалась от этого зрелища и со вздохом повернулась к кассе. Неожиданно один из проходящих мимо мужчин улыбнулся ей, и Пенелопа невольно ответила ему улыбкой. Тем более, что обративший на себя внимание человек был красив и высок.

Он снял шляпу и поклонился. В этот момент Пенелопа заметила, что у него на голове уже наметилась лысина. По-видимому, это был пассажир нью-йоркского экспресса, потому что у его ног был небольшой чемодан, через который был переброшен плащ.

Пенелопе показалось, что она уже где-то встречалась с этим человеком. Может быть, это было в Эдмонтоне? У ее бывшего шефа было немало деловых знакомых, и, возможно, он был из их числа…

— Добрый день! Мы уже встречались? Вы не из Детройта? Нет? Тогда из Сан-Пауло? Я там знаю немало народу.

— Мы оба ошиблись, — сухо сказала Пенелопа и отвернулась. Но незнакомец, оглянувшись по сторонам, чтобы убедиться, что рядом нет полисмена, решил задержать ее.

— Не уходите, прелестная мисс! Вы и представить себе не можете, как я рад встрече с настоящей канадкой! Я — англичанин. Может быть вы могли бы мне хотя бы сказать, где здесь можно выпить чашку хорошего чая?

Он рассмеялся странным горловым смехом.

— Я не знаю Торонто, — ответила Пенелопа. — Любой из носильщиков наверняка даст вам все необходимые сведения.

— Ну, почему вы так спешите? — сказал с упреком мужчина. — Ведь мы уже почти познакомились, и вы улыбнулись мне!

Пенелопа повернулась и пошла прочь, но он схватил чемодан и последовал за ней.

— Почему вы уходите? Я надеюсь, ничем вас не обидел? Я хотел бы познакомиться с вами. Мое имя Уиплоу.

Пенелопа остановилась и уставилась на него. Эту фамилию миссис Дорбан упомянула во сне. Неужели это случайное совпадение?

— Джонни Уиплоу, — представился мужчина. — А вас как зовут?

— Об этом вам лучше всего узнать у миссис Дорбан, — ответила Пенелопа.

Ее слова произвели исключительно сильное впечатление на Уиплоу. Лицо его посерело, глаза вылезли из орбит.

— Миссис… миссис Дорбан? — испуганно пробормотал он. — Но ведь ее здесь нет?!

Пенелопа воспользовалась его замешательством и вышла из здания вокзала. Когда Уиплоу выскочил на улицу, ее уже не было видно.

Пенелопа не рассказала об этой встрече миссис Дорбан. Впрочем, они виделись в течение дня не больше четверти часа. И только, когда они уже были в поезде, идущим в Квебек, Пенелопа вспомнила о своем приключении.

— Вы уверены, что его действительно звали Уиплоу? Как он выглядел? Да, это был он, негодяй! Он никогда не мог равнодушно пройти мимо хорошенького личика! Это один из тех мужчин, которые гуляют по улицам в час, когда закрываются магазины и продавщицы возвращаются домой… Но как он попал в Торонто?

Миссис Дорбан закусила губу и невидящим взглядом уставилась в окно.

— Я думала, что он в Южной Америке… Что он делает в Канаде?

Черты ее лица внезапно отвердели и она прищурила глаза.

— Он сказал что-нибудь после того, как узнал, что вы меня знаете? Да и следовало ли вам упоминать мое имя? Впрочем, это к лучшему! Я даже рада этому, иначе у меня не было бы уверенности в том, что это был он…

И миссис Дорбан тут же заговорила самым равнодушным тоном о каких-то пустяках.

Когда Пенелопа уже поднялась на борт парохода, ей показалось, что она увидела Уиплоу. Он стоял на палубе в группе пассажиров. Но когда она вторично глянула в ту сторону, его там не оказалось. В течение всего путешествия она его не видела и подумала, что ей показалось.

Тоску по местам, с которыми расставалась, Пенелопа почувствовала только в момент отплытия. Жизнь на борту парохода была для нее полна радостей. Каждый час приносил новые впечатления. Грядущая жизнь в Европе показалась ей настолько заманчивой, что по прошествии двух дней вся ее жизнь в Канаде стала казаться чередой унылых лет.

Цинтия говорила о своем муже только тогда, когда Пенелопа начинала ее расспрашивать. Пенелопа не задумалась о том, зачем миссис Дорбан вздумалось везти из Канады секретаршу, в то время как в Англии есть тысячи энергичных и грамотных девушек, которые ищут работу.

Девушка рассматривала приглашение, как великодушный жест со стороны Цинтии, и поэтому была ей очень благодарна.

Однажды, убирая в каюте Цинтии, которая, несмотря на свой деловой образ жизни, была в личных делах довольно беспорядочным человеком, она увидела черновик телеграммы. На клочке бумаги карандашом было написано: «Дорбан, Стоун Хаус, Боргкомб, Англия. Нашла, что искала для секретарши. Настаиваю на увольнении Виллис. Должна быть послана Стамфордом Миллсом. Девушка ничего не знает о деле и не имеет в Англии друзей».

Содержание телеграммы смутило Пенелопу. Сомнений, что это касалось именно ее, не было. Кто такой Стамфорд Миллс? И о каком «деле» упоминала миссис Дорбан? Пенелопа была неприятно поражена текстом телеграммы и попыталась разобрать несколько слов, написанных в черновике, но потом вычеркнутых. Ей удалось прочесть еще одну фразу: «Производит впечатление человека, умеющего молчать».

Пенелопа сложила листок и спрятала его. Впервые за время своего путешествия она ощутила некоторую неуверенность. За всем этим скрывалась какая-то тайна.

При случае она возобновила с Цинтией разговор о мистере Дорбане.

— Мой муж ненавидит городскую жизнь, — устало заявила Цинтия и откинулась на спинку кресла. — Артур занимается наукой и редко покидает дом. Я надеюсь, что и вы не будете возражать против уединенной жизни.

— Я буду очень рада возможности побыть в одиночестве, — сказала Пенелопа. — Это именно то, чего я желала.

— В таком случае наша жизнь придется вам по вкусу, — заметила Цинтия, — у нас не бывает гостей, мы не устраиваем приемов и балов. И если вы любите ловить рыбу…

Она засмеялась:

— Но, может быть, вы впоследствии найдете во всем этом больше прелести, чем в моем описании. И, прошу вас, называйте меня просто по имени. Я терпеть не могу, когда меня называют миссис Дорбан. Так о чем я говорила? Я не сомневаюсь, что вам у нас понравится, но хочу вас предупредить, что вы не должны ни с кем говорить о делах моего мужа. Я не хочу этим сказать, что его дела какого-то особого рода… Вы меня понимаете?

Пенелопа как раз не совсем поняла, что хотела этим сказать миссис Дорбан, но поспешила утвердительно кивнуть головой.

— Он занимается исследованиями в области землепользования, — продолжала Цинтия. — Нам предстоит в будущем унаследовать крупное состояние…

Миссис Дорбан оглянулась и заговорила шепотом:

— Кроме того, я хотела бы вас предостеречь относительно одного человека. У моего мужа есть смертельный враг, который пытается разорить его. Я не знаю, почему он это делает, но подозреваю, что здесь замешана женщина…

Спокойствие, с которым миссис Дорбан рассказывала все это, показалось Пенелопе странным.

— Зовут этого человека Стамфорд Миллс, — еще тише сказала миссис Дорбан. — Я не имею понятия, кто он такой. Знаю только, что живет он в Лондоне, весьма ловок и подсылает к нам шпионов, которые пытаются разнюхать наши дела. Кое-кто утверждает, что он мошенник, но я не буду его порочить, не имея на то оснований. Это все, о чем я вас хотела предупредить…

— Но что он хочет выяснить, подсылая к вам шпионов? — озадаченно спросила Пенелопа.

— Понятия не имею. Передайте мне, пожалуйста, книжку.

Начавшееся волнение моря не беспокоило Пенелопу. Она была совершенно нечувствительна к морской болезни. Можно было подумать, что она родилась на море. Пенелопе было приятно ощущать содрогание палубы от вращения мощных турбин. Не меньше удовольствия доставляли ей прогулки по кораблю и возможность любоваться морем. Пассажиры ее не интересовали. Она немного сблизилась лишь с палубным стюардом. Он с первого же дня стал проявлять к ней особое внимание и, вообще, казался весьма добродушным человеком. В ранние часы, когда большинство пассажиров еще находились в каютах, Беддль, так звали любезного стюарда, рассказывал о своих морских путешествиях и приключениях, о разных кораблях и разных людях, с которыми ему приходилось сталкиваться на своем веку. Но особенно подробно он рассказывал о целых шайках воров, которые жили тем, что, пересекая океан, выигрывали в карты, благодаря ловкости рук, целые состояния.

— Я знаю их всех наперечет: Лью Марис, Билли Зандерс, Чарли Лонг, Джон Денвер… Я мог бы вам составить целый справочник шулеров и мошенников. И список был бы длиннее моей руки! — уверял Беддль.

— И все они мошенники?

Он кивнул.

— Но самый отъявленный из них был Эль Слико. Ему это прозвище дала одна американка, и он его сохранил. Этот плут был феноменально ловок! Я не видел его дважды в одном и том же костюме. Один его гардероб, наверное, стоил целого состояния. На корабле он всегда занимал лучшие апартаменты. Обычно шулера плавают по четыре в каюте… Говорят, раньше Эль Слико принадлежал к высшему обществу, но негодяй он редкостный — готов был вырвать у вас золотые пломбы изо рта, если окажется, что больше нечем поживиться! Его банда занималась только крупными делами, и ума у ее главаря было предостаточно. Слико никогда не ставил себя в зависимость от случайных знакомств. Однажды он обчистил миллионера из Колорадо… Мошенник знал, что миллионер хочет поехать в Европу, и за две недели до этого специально отправился за ним в Колорадо. Он ухитрился пролезть в его клуб и там с ним познакомиться. Миллионер пригласил его к себе. Слико выдавал себя за молодого англичанина, который существует за счет процентов со своего капитала. Разумеется, на пароходе они совсем сблизились, и эта дружба стоила этому миллионеру 150 тысяч долларов. Но и после этого он не узнал, что Слико был главарем ограбивших его мошенников!

Так, изо дня в день Пенелопа слушала истории об ужасном Эль Слико, которые Беддль был готов рассказывать с утра до вечера.

С точки зрения бывалого путешественника, за время, пока пароход пересекал Атлантику, ничего любопытного не происходило. Курс парохода пересекли три айсберга и достаточно много встречных судов. В салоне парохода состоялись танцевальный вечер, маскарад и концерт, в воскресенье прошла вечерняя служба. Но для молодой неопытной девушки все это были очень интересные события…

За день до прибытия парохода в Ливерпуль Пенелопа открыла новую для себя черту в характере Цинтии. Миссис Дорбан купила в Виннипеге маленькую собачку и очень привязалась к ней. Каждый день она разгуливала с собачонкой на руках, а по ночам собачка спала в ее постели.

Пенелопа любила собак, но предпочитала крупные породы. Маленькие собачки, становившиеся для их владелиц столь же ручными, как и их сумочки, не влекли ее. К подобным комнатным породам Пенелопа питала только жалость.

В это утро девушка стояла на палубе и восторженно смотрела на побережье Ланкашира, проступавшее из тумана. Когда Цинтия подошла поближе, Пенелопа увидела, что с ней нет собачки.

— А где Флуф? — осведомилась она.

— Ах, бедная собачка, — ответила Цинтия, — она была так мила…

— Что случилось?

— Мне сказали, что я не имею права сойти с ней на берег. Сначала ее нужно сдать в карантин. А ведь это связано с множеством неприятностей и задержек! Поэтому я отдала Флуф матросу и сказала, чтобы он утопил ее. Он убеждал меня, что сумеет обойти контроль, но требовал за это сто пятьдесят долларов.

Пенелопа была обескуражена.

— Но… я думала… Вы так привязались к собачке…

— Да, это верно. Это был славный песик. Но он совсем не был таким породистым, как уверяли меня продавцы. Полковник Вилкинс, который отлично разбирается в породах, сказал, что меня надули. А я не желаю возиться с нечистокровным псом… Вас это задело?

Пенелопа не ответила. Спокойная бесчувственность этой женщины действительно задела ее. Ей было вдвойне неприятно, что ее высказала Цинтия, к которой она успела привязаться. И Пенелопа с новым интересом всмотрелась в свою хозяйку…

Некоторые встречающие прибыли на пароход, добравшись до него на катере. Цинтия упомянула о том, что ее муж, может быть, тоже явится на пароход. При этом она совершенно не проявила радости, что увидит его после долгой разлуки, и даже не подошла к перилам, чтобы взглянуть на прибывших.

Пенелопа закончила укладку вещей и пошла попрощаться со стюардом.

— Благодарю вас, мисс, — сказал Беддль, принимая пятидолларовую банкноту, — но вы напрасно считаете нужным вознаградить меня. Мне доставало удовольствие услужить вам. Надеюсь снова встретить вас на нашем пароходе. Вы приехали сюда развлечься?

— Я надеюсь, что эта поездка принесет мне много приятною, но приехала в Англию, чтобы поступить на службу.

Стюард задумчиво покачал головой.

— Англия неплохая страна, и может быть здесь вам удастся найти свое счастье… Господи!

На его лице отразилось неподдельное изумление.

— Скорей, мисс, — прошептал он, — гляньте туда!

Пенелопа повернула голову и увидела элегантного мужчину. Лицо его было смуглым и имело несколько мрачноватый вид. Мужчина улыбнулся, показав свои белоснежные зубы.

— Эль Слико! — прошептал Беддль.

Прежде чем Пенелопа пришла в себя, к ней подошла Цинтия.

— Моя дорогая, я хочу представить тебе своего мужа.

Она подвела Пенелопу к элегантному незнакомцу.

— Мистер Дорбан!

Эль Слико снял цилиндр и протянул ей свою тонкую руку. Пенелопа машинально пожала ее.

Глава 3

По-видимому, стюард ошибся. Тысячу раз убеждала себя в этом Пенелопа по пути из Ливерпуля в Лондон. Предположение, что этот любезный человек и ужасный Эль Слико — одно и то же лицо, казалось совершенно невероятным. Не оставалось сомнений, что Беддль обознался. В лице мистера Дорбана не было ничего примечательного, и его можно было легко спутать с кем-нибудь другим. Да и зачем могла бы понадобиться шулеру секретарша, и какая причина могла его заставить вести уединенный образ жизни?

Пенелопе было известно, что Дорбан получил большое наследство. Естественно, что при его делах он не мог обойтись без секретарши…

Супружеская чета встретилась весьма холодно. Никто из них не проявил ни радости, ни нежности. Пенелопа подивилась тому, что когда она сделала попытку оставить супругов поговорить наедине в отдельном купе поезда, Цинтия удерживала ее от этого.

Мистер Дорбан оказался интересным собеседником. Создавалось впечатление, что за все время он не закрыл рот. Голос его был весьма приятен, и рассказывал он много любопытного.

Вообще-то Пенелопа не любила мужчин с карими глазами, и все же Артур Дорбан показался ей более симпатичным, чем Цинтия. Как выяснилось, о Канаде он имел самое приблизительное впечатление.

— Я был там только один раз в ранней молодости, — сказал он. — Мне не нравятся морские путешествия. Я предпочту заплатить десять тысяч фунтов, чем предпринять путешествие через Атлантический океан.

— Но вам приходилось бывать в Соединенных Штатах? — осведомилась Пенелопа.

— Я лишь дважды пересек для этого океан, — ответил мистер Дорбан, довольно улыбаясь. — Мне пришлось это сделать дважды потому, что иначе я не вернулся бы в Англию!

Ночь провели они в отеле в Паддингтоне, рано утром сели в поезд и к обеду прибыли в Боргкомб.

Стоун Хауз был построен недалеко от моря в лощине, расположенной за зелеными дюнами. Дом был выстроен очень несимметрично и странно. Сверху, с утесов, он был совершенно незаметен, а если смотреть снизу, то оказывался полностью скрытым деревьями. Постройка дома относилась к концу восемнадцатого столетия. От утесов к дому вела узкая и крутая дорога. Нелегкий доступ сюда не раз вызывал нарекания поставщиков и торговцев.

Пенелопе это имение казалось раем. Перед домом расстилался огромный сад, отгороженный от окружающего мира кирпичной стеной. Сквозь сад вела проходившая за ворота тропинка. Точнее было бы ее назвать каменной лестницей, выводившей к маленькой бухте, где находилась моторная лодка. Природа создала для этой лодки идеальное пристанище, потому что высокие скалы надежно защищали бухту от превратностей погоды.

— Здесь чудесно. Не правда ли? — равнодушно осведомилась Цинтия.

Казалось, она лично не ощущает никакого восторга перед подобными красотами природы.

— Отсюда до деревни довольно далеко, но у нас есть автомобиль. Так что нам не приходится карабкаться по этой дороге. Вы умеете водить машину?

Пенелопа кивнула.

— А теперь пойдем в дом. Вы посмотрите на вашу комнату.

Комната, предназначенная для Пенелопы, находилась в конце коридора и была обставлена очень просто. Зато два окна выходили на море и ярко-красные скалы.

— Вам нравится здесь? — спросила Цинтия.

— Здесь чудесно!

Пенелопа глубоко вздохнула, глядя на расстилавшуюся перед ней красоту.

Миссис Дорбан коротко рассмеялась.

— Для меня этот дом — ад, — сказала она.

Дни летели быстро. У Пенелопы оказалось значительно больше работы, чем это можно было предположить. Одна из комнат первого этажа была превращена в рабочий кабинет, в котором обычно она работала одна.

Сразу после завтрака она уходила работать и проводила все утро за разбором различных договоров и документов, где речь шла об имениях, расположенных в самых различных частях страны. Это были не оригиналы документов, а заверенные копии, которые доставлял сюда один из лондонских адвокатов. Пенелопе было поручено установить стоимость этих имений, для чего ее снабдили различными каталогами, аукционными листками, статистическими бюллетенями и прочей справочной литературой.

— Разумеется, я не могу требовать от вас точных цифр, — пояснил мистер Дорбан в тот день, когда она впервые приступила к работе. — Это чертовски трудно. Но нужно учесть, что цены в Англии достаточно ровные и имение в Норфолке стоит примерно столько же, сколько аналогичное в другой части страны.

В качестве дополнительного материала Пенелопу снабдили газетными статьями, в которых затрагивались вопросы недвижимости. При этом ей доставались только вырезки, газеты в Стоун Хаузе Пенелопе не попадались…

Пенелопа не раз задумывалась над тем, как связать слова Цинтии о том, что ее муж занимается научной деятельностью с этим новым для нее родом занятий. Во всем доме не нашлось и двух десятков книг. В конце концов, заметив, что ни Артур, ни Цинтия, не проявляют интереса к результатам ее работы, Пенелопа пришла к выводу, что все эти задания выдаются, чтобы занять ее. Ей даже не с кем было поговорить. Все слуги, кроме садовника, были французами, и она не понимала их языка.

После обеда Пенелопа была свободна и теоретически могла делать, что хотела. Но на практике ее передвижения были ограничены поместьем. Ходить в деревню ей запрещалось. Изредка мистер Дорбан катал Пенелопу на автомобиле, а иногда они втроем выходили в море на моторке.

Пенелопа ощущала, что ее держат под строгим надзором, и это начало ее тяготить…

В этот день Цинтия уехала за покупками в Лондон, а Пенелопа работала в своем кабинете. Неожиданно в комнату вошел Дорбан. Как всегда, он был безукоризненно одет.

— Бросайте эту ерунду, и поехали со мной удить рыбу, — предложил он.

Пенелопа заколебалась. Его поведение по отношению к ней всегда было безукоризненно корректным, и ей ни в чем было его упрекнуть. И все же она попыталась уклониться от предложения. Но Дорбан и слышать не хотел…

— Чепуха! Работа может подождать. У вас есть два года, чтобы привести в порядок эти отвратительные бумаги!

— Я не раз удивлялась, почему вы сами не занимаетесь всем этим, — сказала Пенелопа, когда они спускались по каменным ступеням. — Ведь вы разбираетесь в этих бумагах гораздо лучше, чем я.

— Ненавижу всякую конторскую работу и возню с цифрами. Я создан для работы под открытым небом. Мое призвание — море! — ответил Дорбан.

— А мне казалось, что вы терпеть не можете моря.

— Я не люблю большие пароходы и длительные путешествия, — коротко бросил он и перевел разговор на другую тему.

Лодка скользила по зеркалу бухты. Пенелопа сидела на руле, а ее шеф, накинув плащ, возился с мощным мотором. Когда они отъехали достаточно далеко от берега, он заглушил двигатель и сел.

— Ну, и какого вы мнения об Англии?

— А разве вы не хотите заняться рыбной ловлей? — осведомилась Пенелопа.

Мистер Дорбан покачал головой.

— Я даже не захватил с собой удочек. Мне надоело это занятие. Садитесь поближе.

Пенелопа заколебалась. Она почувствовала, что может попасть в неприятную ситуацию, и начала сожалеть, что согласилась на эту поездку.

Мистер Дорбан наклонился вперед. У него в руках оказалась колода карт. Он машинально тасовал их. Уголки его рта опустились, в карих глазах появилась печаль. Эта перемена в поведении столь жизнерадостного человека была так разительна, что Пенелопа удивилась.

— Какого вы мнения о Цинтии? — неожиданно спросил мистер Дорбан.

— Вот странный вопрос, — улыбнулась Пенелопа.

— Не вижу ничего странного. Ладно. Давайте я покажу вам фокус. Перетасуйте карты.