Глава 11

Против Майфилда помещался дом Фергюссона Скотта – маленького, толстого и лысого человека в огромных очках в роговой оправе.

Скотт был необычайно взволнован преступлением. Он решительно заявил, что не желает ни во что вмешиваться. Какое ему до всего этого дело?.. И однако же говорил об убийстве с упоением.

– Достаточно уже того, что мы имеем несчастье жить на улице, где было совершено это ужасное преступление! – заявил он своей супруге. – Надо по крайней мере хоть держать себя так, чтобы нас оставили в покое, миссис Скотт.

– Но Эллина рассказывает… – начала миссис Скотт.

– Охота тебе слушать болтовню прислуги! – нетерпеливо прервал ее супруг. – Я не хочу, чтобы мое имя трепали в газетах…

Эти и тому подобные разговоры не мешали ему, однако, целыми днями просиживать у окна и наблюдать за Майфилдом. В комнатах его по вечерам мелькали огни, и мистер Скотт бормотал про себя: «Они все еще шарят там…»

Когда он встречался с соседями в пивной, он как бы невзначай замечал:

– Полиция все еще обыскивает дом старика Трэнсмира. Я поневоле все вижу… Ведь мой дом как раз напротив…

Когда же свет перестал появляться в окнах Майфилда и все затихло, Скотту стало скучно.

– Что рассказывает Эллина? – спросил он однажды у своей жены. – Позовите-ка ее…

– У меня мороз пробегает по коже, сэр, когда я говорю об этом ужасном деле, – прошептала горничная. – Я уверена, что умерла бы со страха, если бы мне пришлось давать свидетельские показания на суде.

– Успокойтесь, вас не вызовут в суд, – нетерпеливо возразил Скотт. – То, что вы расскажете, останется тайной.

– В последние две недели у меня очень болели зубы, сэр, – начала горничная. – Обычно приступ начинается в половине двенадцатого и проходит к двум часам ночи. Это случается так регулярно, что я могу и не смотреть на часы…

– Я понимаю, – с раздражением промолвил Скотт, – Вы не спали в это время… Что же вы видели в Майфилде?

– Обычно я сижу у окна до тех пор, пока не утихнет боль, – продолжала горничная.

Скотту очень хотелось прочесть ей наставление о том, что не следует сидеть у окна с зубной болью, а тем паче – так пространно рассказывать об этом. Но он стиснул зубы и промолчал.

– Конечно, я в это время вижу все, что происходит на улице, – продолжала девушка. – И в первую же ночь я увидела маленький автомобиль, который подъехал к дому и остановился у входной двери. Из него вышла дама…

– Да?! – удивленно воскликнул Скотт.

– Дама… или девушка, – поправилась Эллина. – Она открыла ворота и въехала в сад. Меня это очень поразило: у господина Трэнсмира нет ведь гаража…

– Куда же она поставила автомобиль? – с досадой перебил ее мистер Скотт.

– Она оставила его в саду, – ответила горничная. – Потушив огни машины, она поднялась по лестнице и открыла дверь… В первую ночь в передней был свет, и я видела что она вынула ключ прежде, чем войти и закрыть дверь. Через несколько минут после ее приезда я увидела велосипедиста. Он подъехал к дому, слез с велосипеда и закурил сигару. Меня поразила его походка: он продвигался вперед какими-то странными маленькими шажками…

– И он тоже вошел в дом? – затаив дыхание, спросил Скотт.

– Нет… Он только дошел до калитки и прислонился к ней, видимо, в ожидании чего-то. Вскоре он бросил сигару и зажег другую. Тут я увидела его лицо… Это был китаец…

– Боже! – вскрикнул мистер Скотт. Известие о том, что около его дома бродил какой-то таинственный китаец, заставило его содрогнуться от ужаса.

– Когда он завидел вдали полицейского, он тотчас же вскочил на велосипед и уехал. Но как только полицейский исчез, он снова появился и стоял у калитки до тех пор, пока не открылась входная дверь Майфилда. Тогда он быстро вскочил на велосипед и уехал в противоположном направлении. Едва он исчез из вида, как молодая дама открыла ворота, вывела автомобиль, снова закрыла ворота и уехала… В тот же миг китаец опять появился и помчался за ней, как бы стараясь догнать автомобиль…

– Как странно! – воскликнул Скотт, который не мог прийти в себя от изумления. – Вы все это видели лишь один раз?

– Это повторялось каждую ночь! – воскликнула Эллина. – В пятницу я видела их в последний раз… Но в воскресенье ночью приехали два китайца; один из них вошел в сад и пробыл там очень долго… Я догадалась, что другой человек был также китаец, по его странной походке. Однако на этот раз они приехали не на велосипедах, а в автомобиле. Машину они оставили в конце улицы…

– Странно! – снова повторил Скотт.

– Сегодня полиция весь день выносила из дома различные вещи, – продолжала Эллина. – Ящики и чемоданы. Соседская горничная рассказала мне, что лишь сегодня ночью снимут охрану. Ведь с самого дня убийства дом все время охранялся полицией…

– Очень, очень странно, – пробормотал озадаченный хозяин. – Однако это не ваше дело, Эллина, – тотчас же строго добавил он. – Советую вам вырвать зуб и не сидеть больше по вечерам у окна.

Ночью Скотта разбудил легкий стук в дверь.

– Кто там? – спросил перепуганный хозяин.

– Это я, Эллина, – послышался робкий шепот. – Я пришла сказать вам, что они снова тут…

Первым движением Скотта было натянуть одеяло поверх головы и сделать вид, что он ничего не слышал. Однако любопытство взяло верх, и он не без опаски встал и накинул халат. Миссис Скотт даже не проснулась.

– Китайцы снова приехали, – пробормотала горничная, у которой зуб на зуб не попадал от страха. – Я видела, как один из них вошел в дом через окно…

– Подождите… Я возьму палку, – прошептал хозяин.

Он вернулся в спальню и схватил тяжелую трость, всегда стоявшую у изголовья кровати. Хотя он не имел ни малейшего намерения выходить за пределы своего дома, тем не менее счел благоразумным принять эту предосторожность.

Эллина осторожно приоткрыла ставню окна.

– Вот один из них, – сказала она, понизив голос до едва слышного шепота.

Скотт ясно увидел притаившуюся в тени фигуру. В полном молчании они наблюдали за ней в течение получаса. Фигура оставалась недвижима.

Скотт подумал, что следовало бы позвонить в полицию, но сразу же отказался от своего намерения. Будь это обыкновенные громилы, он не задумываясь предупредил бы полицию. Но про китайцев он слышал, что они отличаются необычайной мстительностью.

Через полчаса из дома вышел второй китаец, подошел к первому, и оба исчезли за поворотом улицы.

– Хорошо, что вы меня разбудили, Эллина, – промолвил Скотт. – Однако советую вам никому не рассказывать о том, что вы видели. Вы не можете себе представить, какой жестокий народ эти китайцы: если они заподозрят вас, они не задумываясь заколотят вас в бочку с гвоздями и скатят с горы… Да! А посему держите язык за зубами!

Таким образом, никто не узнал о посещении И Лингом Майфилда, не узнал о том, что он искал маленькую лакированную коробку, в которой Джесс Трэнсмир хранил важный документ, написанный по-китайски рукою самого И Линга.

Глава 12

– Мисс Эрдферн покидает сцену! – воскликнул Тэб однажды вечером, возвратясь со службы. – Отныне она поселится у себя в деревне…

– Неужели? – спросил Рекс.

Казалось, он забыл уже свое восхищение артисткой. Во всяком случае, не стал расспрашивать друга о причине столь неожиданного ее решения.

Рекс еще не вполне оправился от нервного потрясения, и доктора советовали ему поехать за границу и отдохнуть.

Молодой человек хотел после путешествия снова вернуться к своему другу и поселиться в его квартире. Однако Тэб всячески отговаривал его.

– Вы теперь богатый человек, Бэби, – говорил он, – и я буду просто неловко себя чувствовать в одной квартире с миллионером. У вас завяжутся новые и интересные знакомства, вы должны будете принимать у себя друзей, устраивать обеды… Не можете же вы устраивать приемы в этой крошечной квартирке? Может быть, вы поселитесь в Майфилде?

Рекс вздрогнул.

– О, нет! – воскликнул он. – Я заколочу дом и оставлю его так, пока не забудется это кошмарное преступление… А затем, быть может, найдется и покупатель… Правда, Тэб, я отлично чувствую себя здесь, в вашей квартире, и мне никуда не хочется переезжать.

– А я гораздо больше думаю о собственных чувствах, чем о ваших! – с комическим отчаянием воскликнул журналист. – Можете считать, что я вас выгнал отсюда…

Рекс усмехнулся.

На следующий день он уезжал в Неаполь, и верный друг пришел на пристань, чтобы проводить его. Когда пароход отчаливал, Рекс крикнул:

– Не забудьте, Тэб, что вы обещали познакомить меня с мисс Эрдферн! Мне страшно неприятно, что она хотя бы косвенно оказалась замешанной в этом деле… Как же вы сами объясняете то, что ее драгоценности были найдены в подвальной комнате?.. Между прочим, не забудьте, что ключ от нее в моем чемодане… Это на тот случай, если он понадобится полиции. Хотя у них есть теперь второй ключ…

Тэб не успел ничего ответить Рексу.

Он с грустью посмотрел вслед удаляющемуся пароходу: Лендер был его лучшим другом, и он чувствовал, что дружбе этой теперь пришел конец. В прежние годы он был состоятельнее Рекса и часто выручал молодого человека, когда приходилось платить по счетам: Рекс жил всегда шире, чем мог…

Со времени следствия прошло уже около месяца. Тэб знал, что мисс Эрдферн была очень больна и переселилась за город, по всей вероятности в Стон-коттедж.

Молодой человек несколько раз порывался навестить ее, но всякий раз откладывал свое посещение. За это время он навел справки относительно молодой женщины.

Он узнал, что она выступала со странствующей труппой в маленьких ролях. И всегда бывала замечательно хороша. Затем вдруг перешла в «Атенеум» и выступала в «Тоске» во второстепенной роли. Театральная критика тотчас же обратила на нее внимание.

После трехмесячного непрерывного успеха «Тоску» сменила другая вещь, в которой мисс Эрдферн играла уже первую роль. Успех ее превзошел все ожидания, и она вскоре стала любимицей публики. Известию о том, что она навсегда покидает сцену, вначале не поверили. Однако это была правда: мисс Эрдферн действительно оставила театр.

Возвратясь к себе в контору после отъезда Рекса, Тэб нашел письмо от молодой женщины:

«Дорогой господин Холланд!

Возможно, вы пожелаете приехать в Стон-коттедж и навестить меня? Я буду очень рада. Кроме того, мне нужно переговорить с вами о деле…»

Тэб с нетерпением ждал следующего дня. В шесть часов он был уже на ногах. День выдался теплый и солнечный. Молодой человек отправился в Стон-коттедж к завтраку.

Мисс Эрдферн сидела на той же лужайке, на которой он ее увидел в первый раз. Ему показалось, что она сильно побледнела и осунулась.

Она протянула ему тонкую белую руку. Он взял ее так осторожно, что мисс Эрдферн невольно засмеялась.

– Ничего… ничего… моя рука не так уж хрупка, – сказала она. – Садитесь, господин Холланд.

– Мне гораздо больше по душе, когда вы меня зовете господином Тэбом, – заметил молодой журналист.

– Господин Тэб, могу я просить вас оказать мне дружескую услугу? – спросила молодая женщина.

Лицо ее стало серьезным.

Тэбу хотелось крикнуть, что он с удовольствием прошелся бы колесом или простоял бы полдня на голове, если бы только это могло ей доставить удовольствие.

– Не можете ли вы продать некоторые из моих драгоценностей? Из тех, что были найдены в подвальной комнате у Трэнсмира? – спросила мисс Эрдферн.

– А вы хотите продать их? – удивленно спросил молодой человек, – Разве вы…

И он не договорил.

– Нет, я не нуждаюсь в деньгах, – поняв его невысказанный вопрос, ответила она. – У меня достаточно средств, чтобы прожить без нужды…

– Зачем же вам продавать свои вещи? – спросил озадаченный Тэб.

– Мне теперь не нужны драгоценности! – грустно покачала головой мисс Эрдферн. – Я прошу вас продать их и обратить вырученную сумму на какое-нибудь благотворительное дело… Я сама не разбираюсь в этом…

– Вы говорите серьезно? – переспросил Тэб.

– Совершенно, – подтвердила она. – Эти вещи стоят от двенадцати до двадцати тысяч. Они принадлежат мне, – сказала она несколько вызывающим тоном, что было, по мнению Тэба, совершенно излишним. – И я могу поступать с ними, как хочу.

– Но, дорогая мисс Эрдферн… – начал Тэб.

– Дорогой господин Холланд, – передразнила она его, – если вы хотите действительно помочь мне, то должны исполнить то, о чем я вас прошу.

– Конечно, ваше желание для меня закон! – с жаром воскликнул Тэб. – Но неужели вам не жалко расставаться со своими вещами?

– Мне еще тяжелее оставлять у себя эти вещи, – прошептала она. – Кроме того, у меня к вам еще большая просьба: никто не должен знать имени жертвовательницы. Вы можете написать, что пожертвование сделано светской женщиной, – все что хотите, только не артисткой… Вы обещаете мне исполнить эту мою просьбу?

Тэб утвердительно кивнул головой.

– Вещи здесь, – продолжала она. – Вчера я велела их привезти сюда. А теперь довольно говорить о делах, пойдемте завтракать…

Она взяла его под руку, и Тэб подумал, что с радостью понес бы ее на руках не только через эту освещенную солнцем лужайку, но и на край света.

Мисс Эрдферн не сразу повела его в дом, а показала сначала чудесный маленький китайский садик с карликовыми деревцами, крошечными мостиками и массой ароматных пестрых цветов.

– Вы только что думали о том, что с радостью понесли бы меня на руках хоть на край света? – неожиданно спросила она и лукаво улыбнулась.

Тэб растерялся и покраснел.

– Вы любите детей, господин Тэб? – вдруг так же неожиданно спросила мисс Эрдферн.

– Обожаю! – с горячностью воскликнул Тэб.

– И я также. Мне приходилось видеть в жизни много детей, – серьезно заметила она. – Они так близки к источнику жизни… Они как бы заключают в себе частицу божества…

Тэб слушал молча. Слова молодой женщины произвели на него глубокое впечатление. Он недоумевал, что означала ее фраза: «Мне приходилось видеть в жизни много детей». Быть может, она была раньше гувернанткой?..

Во время завтрака разговор принял более интимный характер.

– У вас много друзей? – поинтересовалась мисс Эрдферн.

– Увы! У меня лишь один друг, – улыбаясь, ответил Тэб. – И тот теперь так богат, что мне придется расстаться с ним. Я не хочу этим сказать, что Рекс изменился…

– Рекс? – переспросила молодая женщина.

– Да… Рекс Лендер, – уточнил Тэб, – который, кстати сказать, жаждет быть вам представленным… Он один из самых пылких ваших поклонников.

Сказав это, Тэб пришел в восторг от собственного благородства.

– А кто он, этот Рекс? – спросила мисс Эрдферн.

– Племянник Трэнсмира, – ответил журналист.

– Да… да! Я должна была догадаться… Вы как-то уже говорили о нем, – заметила молодая женщина и густо покраснела.

Тэб удивленно взглянул на нее: он был почти уверен, что никогда не упоминал при мисс Эрдферн имени Рекса Лендера.

– Да, конечно, он должен быть теперь очень богат, – задумчиво проговорила она. – Ведь он был единственным племянником старика Трэнсмира.

– Вы знаете об этом из газет? – быстро спросил Тэб.

– Нет… решительно нет! Я не читала ни одной заметки об этом убийстве. Я была слишком больна. Должно быть, мне кто-нибудь говорил… Итак, он теперь богат, – задумчиво продолжала она. – Скажите, он похож на своего дядю?

Тэб невольно улыбнулся.

– Я просто не могу себе представить двух более различных людей! – воскликнул он. – Рекс увалень и ленив, дядя же его, наоборот, был худощав и энергичен и отличался для своего возраста большой живостью… Между прочим, не помните ли вы, когда я говорил с вами в Рексе?

Молодая женщина покачала головой.

– Я не могу сейчас припомнить, – устало ответила она. – Я так утомлена, что мне не хочется ни думать, ни вспоминать… Где же теперь ваш друг?

– Он вчера уехал в Италию, – с некоторой грустью ответил Тэб.

На этом разговор о Рексе прекратился.

– Мне хотелось бы знать прошлое Трэнсмира, – задумчиво проговорил Тэб. – Оно, должно быть, очень интересно. Странно, что мы не нашли в доме ничего, что напоминало бы о его пребывании в Китае, кроме маленькой лакированной коробки, оказавшейся пустой… Меня страшно интересует Китай и его обитатели. Мы так мало, в сущности, знаем о них…

– Меня они всегда поражают своей добротой, – заметила мисс Эрдферн, бросив на молодого человека быстрый взгляд.

– Как?! Вы знаете китайцев? – удивленно воскликнул Тэб. – Разве вы бывали в Китае?

Мисс Эрдферн покачала головой.

– Нет, просто я была знакома с одним или с двумя китайцами, – проговорила она и остановилась, как бы обдумывая, продолжать ли дальше. И неожиданно сказала: – Когда я ушла со службы…

Тэб удивленно уставился на нее и тотчас же спросил:

– Я не вполне понимаю, что вы подразумеваете под словом «служба»?

– То же, что и все, – с некоторой грустью ответила мисс Эрдферн. – Я работала кем-то вроде судомойки. На мне лежала обязанность чистить картошку, мыть посуду и так далее. В то время мне было лишь тринадцать лет… Но это уже «другой рассказ», как говорит Киплинг. В то время я познакомилась с китайцем, жившим в одном доме со мной. Сын его был очень болен. Я помогала бедному отцу ухаживать за мальчиком. Они очень нуждались: отец служил лакеем в китайском ресторане… Это был совершенно необыкновенный человек. Я и впоследствии виделась с ним.

– А мальчик выздоровел?

– Да. Полностью. Он нуждался только в тщательном уходе… Теперь он в Китае и занимает там какое-то важное положение.

– Мне все же хотелось бы знать и «другой рассказ», – промолвил молодой человек. – Я ведь большой поклонник Киплинга…

– С «другим рассказом» придется подождать, – улыбаясь ответила мисс Эрдферн. – Возможно, в другой раз… Между прочим, отец этого мальчика разбил мне маленький садик, которым вы только что любовались.

Возвращаясь от мисс Эрдферн, Тэб неподалеку от ее виллы столкнулся с запыленным, бедно одетым пешеходом. Это был китаец. В руках он держал небольшой плоский пакет.

Приблизившись к молодому человеку, он молча развернул тонкую бумагу и вынул из нее письмо.

Оно было адресовано мисс Эрдферн в Стон-коттедж. На бумаге же Тэб заметил китайские буквы – по всей вероятности, инструкции для посыльного.

– Где? – только спросил китаец, видимо, плохо говоривший по-английски.

Тэб указал ему виллу мисс Эрдферн и опрометью кинулся на вокзал, чтобы не опоздать на последний поезд.

В редакции остались недовольны рассказом молодого журналиста.

– Заметка теряет половину своей привлекательности, раз мы не имеем права назвать имя жертвовательницы, – сказал Тэбу редактор. – Неужели вы не могли убедить ее?

Тэб отрицательно покачал головой.

– Скажите по секрету, уж не собирается ли она в монастырь? – заметил редактор.

– Мне она ничего не говорила об этом! – с внезапным раздражением воскликнул Тэб. – Если же вам не нравится заметка, я могу ее взять обратно…

Эта угроза всегда достигала своей цели, ибо Тэба очень ценили в «Мегафоне».

Глава 13

В нескольких шагах от конторы господина Скотта находился ресторан «Тоби», куда ежедневно сходились к завтраку директора, управляющие и крупные служащие банков и контор.

Ресторан «Тоби» во многом походил, на клуб: у постоянных клиентов были излюбленные столики, которые никогда не отводились посторонним.

Почти все клиенты были знакомы между собой и во время завтрака обсуждали события дня. Если в ресторан заходили посторонние, они должны были довольствоваться скромным местом в углу, где не мешали интимным разговорам постоянных клиентов.

Вокруг Скотта в последнее время собирался ежедневно целый кружок слушателей.

– Я не могу понять, Скотт, – заметил один из них, – почему вы не вызвали полицию?

Скотт многозначительно улыбнулся.

– У меня был другой план, – подмигнул он. – Вместо того чтобы звонить в полицию, я хотел сам задержать этих китайцев… Но эта дура Эллина помешала мне: она боялась остаться одна. Я думаю, что мне незачем повторять, что я сообщаю вам все это под строжайшей тайной. Я и так дрожу, что эта бестолковая женщина может обо всем разболтать.

– А китайцы приходили еще после той ночи? – спросил другой собеседник.

– Нет. С тех пор я не видел больше ни их, ни женщины, приезжавшей на автомобиле.

– Все же мне кажется, что нужно было бы известить полицию, – возразил тот же слушатель. – Вдруг ваша Эллина скажет об этом еще кому-нибудь. Поднимется шум… И вас могут спросить, почему вы скрыли то, что вам было известно…

– Это не мое дело, – с достоинством ответил Скотт. – Полиция сама должна следить за домом. Я нахожу, что суд совершенно правильно высказал ей порицание в этом деле.

Он заплатил по счету и направился к выходу. В это мгновение к нему подошел высокий худощавый человек и тронул его за рукав.

– Господин Скотт? – спросил он.

– Да… С кем имею удовольствие говорить?

– Я полицейский инспектор Карвер, – последовал ответ. – Я хотел лишь спросить вас о том, что вы видели из окна вашего дома накануне и после преступления в Майфилде?

Скотт побледнел как полотно.

– Проклятая Эллина! – пробормотал он. – Конечно же, эта дура разболтала все!

– Вы, кажется, изволили упомянуть имя своей служанки, сэр, – не без яда заметил. Карвер. – Но гнев ваш едва ли справедлив. Случайно мне три дня кряду пришлось завтракать в этом ресторане, и согласитесь, что я не мог не заинтересоваться вашим удивительным рассказом. Вы так замечательно, так живописно излагали все подробности…

– И однако же я ничего не скажу вам, – пытаясь сохранить достоинство, заметил Скотт.

Сыщик вздохнул.

– Напрасно! Совершенно напрасно! Я бы на вашем месте сделал обратное, – продолжал он. – Я не знаю, как на это посмотрит следователь, но, мне кажется, ваше упорство может показаться очень подозрительным, господин Скотт.

– Подозрительным?.. – пробормотал Скотт. – Хм! Вы, пожалуй, правы. Пройдемте в мою контору, господин Карвер. Я так и знал, что меня как-нибудь впутают в это ужасное дело! Ах, Эллина, Эллина! И нужно же было подсматривать за чужими домами!

Днем между Тэбом и Карвером происходил разговор, и сыщик сокрушался:

– Если бы этот болван догадался позвонить в полицию тотчас же – обе птицы были бы пойманы! Продолжать слежку за домом теперь бессмысленно… Меня интересует сейчас только женщина с черным чемоданом, приезжавшая каждый день к Трэнсмиру в автомобиле.

Тэб ничего не ответил: он сразу догадался, что женщина была мисс Эрдферн.

Он вспомнил свою встречу с ней на рассвете, ее простое платье и стоявший на полу автомобиля черный чемодан.

Однако он не верил в то, что мисс Эрдферн была заодно с китайцами и посвящена была в их таинственные ночные похождения…

– Я лишь недоумеваю, почему они посещали дом после того, как мы его обыскали и сняли охрану? – задумчиво проговорил Карвер. – Надеялись ли они, что мы не заметили чего-нибудь ценного?

– Ведь в Майфилде теперь ничего не осталось? – быстро спросил Тэб.

– Ничего, кроме мебели, – ответил сыщик. – Несколько взятых нами вещей мы впоследствии вернули, между прочим, и так понравившуюся вам лакированную коробку… Господин Лендер имел намерение продать всю обстановку с аукциона. По всей вероятности, перед своим отъездом он поручил это сделать одному из агентов… Да. Эти китайцы положительно интригуют меня…

Тэб прошел по приглашению Карвера в его частную контору, и там приятели просидели до одиннадцати часов.

Разговор их был прерван телефонным звонком.

Карвер сразу же узнал взволнованный голос Скотта,

– Они здесь! – говорил этот голос. – Только что пришли! Женщина открыла им дверь… Автомобиль ее стоит около двери…

– Заметьте номер машины, господин Скотт! Слышите? – быстро проговорил Карвер. – Разыщите полицейского и расскажите ему все… Если же возле вашего дома его не окажется – сами задержите эту женщину…

Схватив шляпу, Карвер выбежал на улицу. Тэб последовал за ним. Они наняли первое попавшееся такси и бешено помчались по городу. Въехав на аллею, на которой был расположен Майфилд, они увидели огни удалявшегося автомобиля.

Скотт, стоя на панели, с комическим ужасом воскликнул:

– Уехали! Уехали…

– Почему вы не позвали полицейского?

– Я не нашел ни одного!

– А вы заметили хоть номер автомобиля?

Скотт сокрушенно покачал головой.

– Нет, он был закрыт черной бумагой, – проговорил он.

– Кого же, в сущности, вы видели?

– Китайца и женщину…

– Почему вы не задержали их?

– Не успел!

– Опишите мне хотя бы внешность этой женщины! – крикнул Карвер.

– Я был слишком далеко, я не разглядел ее… – развел руками Скотт. И с внезапным негодованием прибавил: – Возмутительно! Ни одного полицейского во всем Лондоне! Воз-му-ти-тель-но!

Оставив Скотта, сыщик быстро пробежал через сад, открыл входную дверь и зажег свет в передней. Ему показалось, что здесь ничего не тронуто.

Затем он перешел в столовую, и взгляд его упал на камин.

Камин был выложен красными кирпичами, соединенными цементом. Карвер, как ему казалось, в свое время тщательно осматривал его. Теперь он к ужасу своему убедился, что осмотр его был слишком поверхностен: один из кирпичей был вынут и лежал на столе.

Подойдя ближе, сыщик убедился, что то, что он принял за кирпич, было стальным, окрашенным в цвет кирпича ящиком.

– Какая мастерская работа! – с невольным восхищением воскликнул он. – Вероятно, это был единственный секретный ящик во всем доме! Должен сознаться, что я сплоховал: мне нужно было более подробно расспросить архитектора…

Ящик оказался пустым. В нем валялась только лента. Совершенно такая же лента лежала рядом на столе.

– В этом ящике хранились какие-то важные документы, – задумчиво сказал Карвер. – Две связки… как о том свидетельствуют ленты…

Он осмотрелся и вскрикнул:

– И лакированная коробка тоже исчезла! Я сам положил ее на каминную доску…

Карвер открыл дверь, ведущую в подвал, и убедился, что там ничего не было тронуто.

– Придется еще порасспросить этого чудака, не желающего впутываться в дело, – с усмешкой заметил он.

При проверке оказалось, что Скотт был не так уж виноват: несмотря на панический страх, он все же вышел на улицу и сделал даже попытку найти полицейского. Убедившись в том, что его поблизости нет, он послал на поиски Эллину.

И покуда сыщик допрашивал его, девушка действительно привела полицейского.

– Я не только вышел на улицу, но и вошел в сад, – продолжал оправдываться Скотт. – Вероятно, они меня увидели, ибо свет в столовой внезапно потух… и они бегом спустились по лестнице…

– И пробежали мимо вас? – с иронической улыбкой спросил Карвер.

– Нет… Я был уже по ту сторону улицы, когда они добежали до калитки, – ответил Скотт.